(Zum Beilis-Prozess; Der Sozialist, Kiew-Sonderheft 1913)
Социализм есть работа над человечеством, которое должно стать реальностью внутри и снаружи, и пока народы, остающиеся собой и всё же образующие человечество, котороые должны терпеть другие народы и объединяться с ними в союзы, совершают несправедливости против одного народа или дают им совершаться, путь к человечесеству закрыт.
Совершаются исследовательские поездки к центру Азии, Африки, к отдалённейшим островам в Тихом Океане, и добротно и достоверно описываются обряды и обычаи так называемых дикарей и варваров. Однако я не знаю более бессердечного варварства, чем то, которое совершается европейскими учёными и публицистами против живущих среди них евреев. Всего в Польше и России живут шесть или семь миллионов евреев, чьи предки в Средневековье покинули Германию. Наши языковеды описывают всякий германский, баварский, нижнесаксонский диалект, но оставляют без внимания тот язык, который вместе со швейцарским полностью сохранил прелести и богатства старонемецкого. Они поступают так, т.к. общие предрассудки против евреев в их учёных сердцах ещё сильнее, чем тяга к науке, т.к. для них нет ничего более отвратительного, чем жаргон или еврейский акцент. Существуют словари и научные исследования о языке цыган, бродяг и преступников, которые написаны не самими цынганами, брядягами и преступниками, их друзьями или по их поручению, а учёными; и если бы евреи не начали сами изучать их собственный язык и собирать свои народные песни, эта область науки была бы и сегодня ещё неизвестней, чем белые пятна на карте.
Это пример совершенно общего факта: что о настоящей жизни, об обычаях и порядках евреев ничего не знают и знать не хотят.
Слыханно ли это и есть тому ещё пример, что евреи живут среди других народов, что об их жизни, которая проистекает довольно открыто и совершенно не скрывается, существуют только слухи?
Если бы некий миссионер рассказал нам в исследовательских заметках, что в сердце Африки живёт народ в сотню тысяч душ, который терпит под собой маленький угнетённый народец около пяти тысяч душ, но этот маленький народец иногда убивает ребёнка из тех сотни тысяч и пьёт его кровь у алтаря своего божества - поверили бы мы столь чудестной истории просто так?
С религиозной жизнью евреев может познакомиться каждый, кому это интересно, и кто приближается к еврейским общинам с человеческим почтением. Тот заметит за всяческими строго соблюдаемыми внешними обрядами, которые все касаются воздержания и ограничения, и ставят требования только к тому, кто их придерживается, нечто существенное, что в этой религии система представительства священников, которая полностью исчезла в своей античной форме, собственно, больше не могла возникнуть, что просветление человека и связь с неназываемым и небесным действительно охватывает всю общину и отдельного индивида в лоне его семьи. Я не намереваюсь говорить тут о том, что я нахожу в себе самом и подобных мне из неистрибимых черт еврейско-национального духа, и что отвязалось от заветов верующих и, следовательно, от обычаев, обрядов и образа жизни в общинах, в которых жива религия Моисея. Если я в маленькой немецкой деревеньке, жители которой проводят свою жизнь с плугом, мотыгой и тележкой удобрений, вижу, как между маленькими домиками, построенными из кирпичей и покрашенными известью, на самой высокой точке деревни поднимается просторная романская церковь из столетнего светящегося красного кирпича, если я нахожу внутри высокий алтарь, колонны, картины и дым ладана, то я думаю не просто о суевериях и заблуждениях, а ощущаю великое, что страсть и конструирование вечного, что сверхъестественное поселилось в этой деревеньке. Затем я слышу пение священников и вижу тупое бездействие старушек и стариков, которые присутствуют при этом без личного подъёма. У евреев, когда речь идёт о настоящих, неиспорченных общинах, нет этого строгого разделения на священников и профанов. Перед началом своих будней и посреди зачастую грязной работы набожный еврей вставляет четверть часа, когда он прерывает всё земное и обращается к своему Богу. В "школе", как у этих евреев говорят вместо чужого слова "синагога", община обращается к святому в раскаянии и подъёме, в едином и замкнутом порыве. Нигде больше я не нахожу такой всеохватывающей и связывающей весь народ самостоятельности общности в тоске по очищению. Я говорю о настоящих еврейских общинах, не о тех, которые под влиянием представительства священников и празднования воскресений современного христианства тривиально модернизировались и отвыкли от освящения будней. Я говорю об именно тех еврейских общинах, о которых во всех странах периодически утверждается, что они запекают кровь убитых христианских детей в хлеб и съедают его! Всегда является правилом, сегодня для России, как раньше для западноевропейских стран, что на сегодняшний день в предпоследнем процессе о ритуальных убийствах в Германии в 1892 году в Клеве сказал прокурор перед судом присяжных: "Не потому, что речь идёт о еврее, дело не ресследовано, а потому что дело нерасследовано, воспользовались евреем". Евреем, потому что смесь из суеверия, застенчивости, страха и презрения мешает местным познакомиться с ним. И т.к. эта всё ещё неослабевая живущая смесь незнания постоянно поддерживается и используется для отвлечения теми, кто командует парадом.
В какой отвратительной форме царско-бюрократическое коррупционное государство использует эту смесь из ненависти, презрения и страха, это незнание, мы знаем и видим теперь снова. У меня опускается перо, когда я хочу воззвать к немецкому духу, который должен возмутиться против этого зверства. Эти события всё ещё возможны в сегодняшней Германии, т.к. и в Германии среди самых лучших качества евреев не признаются и не принимаются естественными, как прочие духовно-национальные различия.
Еврейство - столь же мало торгашество, сколь и "немечество" - пьянство. Еврейство - столь же мало интеллектуальная холодность и хитроумие, как и "французство" - риторика и фраза. [...] Еврейство - столь же мало трусость, как "немечество" - драчливость. Еврейская нация так же воинственна, как и другие, только воинственный дух после распыления и растворения среди чужих народов, обратился вовнутрь. "Я пришёл не затем, чтобы принести мир, но меч" - это не слово Иисуса евреев и Мухаммеда арабов, но прежде всего слово Моисея, стоящего среди еврейского народа как величеайший из всех военных героев. Начиная с него, война за покорение Бога, война против греха, война за чистоту и освящение сердца народа, переместилась в общину, в сердце каждого еврея, война, которая не перепоручается представителю, первопроходцу, спасителю или святому, священнику. Эта война ведётся средствами воздержания, отмывания души, углубления в себя, молитвы, единства общины в стенаниях и расплатах. Это - ставший бессмысленным обычай, который когда-то имел смысл, но в нём мало действительного суеверия и фетешизма. Только там, где есть служение фетишам, могут остаться скрытыми пережитки каннибализма, может священная война души вылиться в кровавую войну против инаковерцев. То, что евреи ведут войну ради спасения души или наносят людям кроме себя раны, ужа давно не является возможным.
Духовной и национальной особенностью евреев во все времена была идея. Когда отдельные (евреи) шли к человечеству, они старались либо оставить своё еврейство дома, либо спрятать, либо преодолеть его. Движение, которое большей частью известно в иудаизме под именем сионизма, должно было иметь следующий смысл, неважно, что бы ни менялось и ни возникало внешне: чтобы евреи под руководством духовных и сильных натур чисто и творчески развивали ту особенную сущность, которую они создали в течение тясячелетий, чтобы они спасли свободу, самостоятельность и единение своих душ в борьбе за святое с нагромождением непонятого и внешне-механической привычки, и наполнили их струящейся жизнью, и подарили себя и свою сущность начинающемуся человечеству, которому не должно недоставать иудаизма, как и любой другой ступени и оттенка человеческого. Человечество - значит не равенство, человечество означает союз многообразного.
Однако евреи, если они должны прийти к человечеству, сначала должны были бы прийти к себе, то всем другим нациям Земли следует сказать настоятельно и от всего сердца, что они никгода не будут истинно собой и никогда не встанут на путь к человечеству, если они не отыщут евреев у себя внутри и не познакомятся с ними в их реальности, двенадцатью рассыпанными миллионами, но всё же наполовину объеденёнными в крупные блоки и живущими среди них. Кто, однако, хотя бы знаком с этой правдой, что евреи не имеют каннибальских обычаев, что Мендель Бейлис, как и многие другие до него и вместе с ним, истязается без вины, тот пусть не молчит, а говорит с того общественного или приватного места, на котором стоит.