Катерина шла за Греем, цепляясь за стены и едва не падая, когда он ускорял шаг, но удовлетворенно улыбалась. Сделает она с Катериной, что захочет. Подстилка хозяйская! Ясмин точно обеспечен незабываемый вечер. Сначала будет казаться, будто ее укусил в поясницу комар, потом появится боль, она будет все сильнее с каждой минутой - не невыносимая, но постоянная, тянущая боль в почках, а если учесть, что рыжий уродец явно настроен на долгую бурную ночь, то ощущения станут совсем безрадостными. Катерина понимала, что Ясмин рабыня, как Мия, например, и подчиняется извращенной воле Грея. Она могла бы понять смирение, подчинение приказам, но вот это удовлетворение, упоение собственной властью, хотя она прекрасно понимала, как чувствует себя Катерина в роли ее жертвы, она понять не могла. Какой бы еще Грею "сюрприз" преподнести. Катерина раздумывала над различными приемами. Нет, он тут же отыграется на ней. Посмотрим, зачем она понадобилась хозяину этого притона. Тоже мне, Великий Гудвин... А там, может, удастся и Грея подставить во время разговора.
Комната куда ее привел Грей, была небольшой и видимо использовалась в служебных целях - там стояло несколько скамеек, большой грубо сколоченный стол, несколько крюков на которых были развешаны плащ, кобура, какие-то ремешки и пояса. Едва она переступила порог комнаты, Катерина сразу же осознала причину такого неожиданного интереса к собственной персоне - посреди комнаты со скованными за спиной наручниками стоял Жильбер. Четверо охранников расположились вдоль стен, Марта с замкнутым видом сидела на скамейке, Коршун с отсутствующим видом стоял у стола, сам хозяин прохаживался из угла в угол и неперепеливо постукивал концом стека по сапогу.
Жильбер поднял голову и метнул взгляд на вошедшую Катерину - ошейник, цепочка, нелепый наряд, босиком. "Сволочи! И Грей - первая мразь. " Он не хотел думать о том, что сделал или не успел сделать с ней Грей. Вообще не хотел ни о чем думать. Стоять неподвижно было тяжело - все силы уходили на то, чтобы выдержать и не застонать. Каждый вздох и выдох отзывались болью, на лбу выступила испарина, которую так хотелось вытереть, но это было невозможно, голова кружилась...Пришедшие в камеру тайком трое охранников - один из тех, что он уложил в галерее и двое его дружков, держали в руках резиновые шланги и били так, чтобы не оставлять следов , стараясь избегать ударов по лицу и открытым частям тела. Хозяин вполне мог не согласится со спонтанной, без его разрешения, экзекуцией - рабом Жильбер не был. Били по ребрам, спине, ногам и животу - с остервенение и знанием дела, а ему осталось только скрежетать зубами от бессилия, и стараться не потерять сознание - подонки так и не сняли с него наручников, не без оснований опасаясь ответа с его стороны. Не впервой было принимать удары, а эти стервятники - дети по сравнению с палачами таллибов, и все же было обидно. И чертовски больно. Но это ничего - гораздо больнее было вгрызающееся в душу безжалостное чувство вины за то, что так и не смог ей помочь. И добился для нее только дополнительных издевательств. Он на секунду встретился с ней глазами,
"Прости" - произнес безмолвно
И снова отвел взгляд.
Он мог лишь догадываться, зачем хозяин велел ее привести - и все же мог ошибаться в своих предположениях. Хозяин любил удивлять - и Жильбер прекрасно знал, что согласится на все, если Катерину используют в качестве аргумента воздействия.
"Ты должен стать волком - одиночкой, - сказал ему когда-то Коршун, - только так ты будешь неуязвим. Привязанность - любая, жалость и сострадание - могут стать твоим слабым местом." Он был прав - ошибался только в одном. Зверем Жильбер не был - и даже пройдя все круги ада, победив собственное безумие, ему удалось удержаться на краю.
Катерина постаралась не задерживаться долго взглядом на Жильбере, пусть считают, что он случайно нашел ее в той клетке и решил помочь, может, удастся скрыть тот факт, что он прятал ее в своей комнате и хоть как-то облегчить его наказание. Хотя она понятия не имела, что знает хозяин, и что сказал ему Жильбер... или не сказал. Лучшая тактика в этом случае - молчание и равнодушие. Если хозяин поймет, что... Мысли Катерины запнулись. Поймет, что... Что Жильбер стал ей небезразличен? Что, возможно, это не просто благодарность? Нет. Конечно, нет. Она знает его всего несколько часов, все их разговоры можно уместить в 15 минут. Просто он не смог пройти мимо, на свою беду. А она ему обязана... Даже за неудавшуюся помощь. Катерина посмотрела на человека, держащего стек. Нет сомнения, что это и есть хозяин. Очень опасный тип. Она поняла это с первой секунды. Безжалостный и бездушный. Как уверенная в своих силах гиена. Посмотрим, что тебе нужно... Скорее всего, он хочет чего-то добиться от Жильбера, а ее использовать, как дополнительный фактор влияния. Она-то выдержит. А вот Жильбер... Зачем ты искал меня, ну зачем? Она чуть было не задала этот вопрос вслух. Зачем вытащил из той клетки? Почему не бросил? В этом гадюшнике нет места состраданию. Ладно. Не время гадать. Время очередного представления.
- Где тебя носит, Грей? Я же сказал - 3 минуты, - холодный голос хозяина острым ножом разрезал тишину.
- Прошу прощения за задержку, -не замедлил с ответом Грей, - Вся вина на ней
Он кивнул на Катерину.
Хозяин перев взгляд на стоящую перед ним девушку. Слегка бледное лицо, упрямо сжатые губы, в глазах и позе - вызов. И расчетливое бесстрашие. Готовность выдержать и не сдаться. Интересный тип - крепкий орешек. Он встречал таких - правда очень редко. Тех, кто уверен в том, что выдержит все. Такие типы неизбежно будили в нем совершенно научный и исследовательский интерес - сколько может выдержать человек, уверенный в том, что выдержит все. Бывало, действительно выдерживали запредельную боль, а бывало ломались от кажущейся на первый взгляд банальности. Ладно - не за этим он позвал ее.
- Опять? Да она успела перевернуть уже весь клуб вверх дном! Непонятно только, на кой черт вы все мне сдались? Может, мне ее одну нанять, а вас в расход? Я не слышу ответа!
- Может и в расход, - неожиданно подал голос Коршун
Хозяин резко развернулся, прищурился.
- Хочешь быть первым? - произнес он с обманчивым спокойствием.
- Могу и первым, - пожал плечами Коршун, - если он будет вторым, - добавил тот, кивая на Грея.
- С какой это стати! - возмутился Грей, - Ты сначала со своими людьми разберись. С двумя девками не могли справится! Орлы! Кобели похотливые!
Один из охранников сделал пару шагов в направлении Грея, второй сжал кулаки.
- Ну так - по девкам ты у нас спец, - Коршун окинул его неприязненным взглядом.
- Я- то по девкам, а кто-то по парням...- едко заметил Грей и тут же пожалел о вырвавшихся словах, потому что лицо Коршуна превратилось в каменную маску. Его глазах появился колючий блеск, а рука сама потянулась в потайному карману, в котором он держал баллисонг - складной остро отточенный нож-бабочку. Так - на всякий случай.
- Довольно! - повелительный голос хозяина остановил готовую было начаться понажовщину с летальным исходом. - Коршун - остынь. Ты, Грей, думай прежде чем вякать что нипопадя. Все заткнулись! Я задаю вопрос - Грей отвечает. Быстро и по существу.
Грей кивнул, опасливо косясь на Коршуна.
- Когда узнал, что рабыни сбежали?
- Охрана сообщила мне как только нашла привязанную Марту
- Что ты сделал?
- Отдал приказ найти их.
- Какого дьявола не проследил за выполнением?
- Коршун должен был следить... - он снова опасливо покосился на начальника охраны
- Ты должен был следить, а не по девкам шататься. - отрезал хозяин. - Сам....лично!
Он подошел к Катерине вплотную, снова оглядел ее с головы до ног. Стоящий до этого опустив голову и равнодушно слушающий перепалку Коршуна и Грея Жильбер напрягся и затаил дыхание, слегка сморщившись от боли в груди.
- Твоя очередь...Как смела поднять руку на клиента?
Катерина спокойно смотрела в глаза хозяину:
- Я не выношу сочетание тупости и похоти, а он сам сначала спрятал меня и Марилу, а потом вдруг вздумал угрожать и распускать руки... И самое главное, мне нужна была одежда.
- Ишь ты, недотрога! Одежда ей понадобилась...Шваль! Посидишь в клетке - сама будешь проситься лечь под любого клиента. Дальше...Что делала после?
- Мы пошли в гардеробную, - спокойно продолжила Катерина, - я зашла внутрь, Марилу должна была войти чуть позже.
- Какого дьявола тебе понадобилось в гардеробной? Ты же обзавелась одеждой у клиента...
Катерина насмешливо подняла брови:
- Ты его видел? Колобок на ножках. С меня все сваливалось. И нужна была обувь. Если б я осталась в тех шароварах и сваливающейся рубашке, я бы через две минуты собрала аншлаг из охранников, а у меня были другие планы.
- Дойдем и до твоих планов. Про гардероб я уже выяснил - и про судьбу твоей подружки мне тоже...рассказали. Что было после?
Катерина внутренне подобралась, вот оно... Но она понятия не имеет, что сказал Жильбер, может быть, он вообще ничего не говорил... Черт!
- Я вышла, Марилу не было, на полу валялся стек, она не бросила бы его, я поняла, что ее схватили. Сначала я думала, что это был Грей, и постаралась уйти как можно дальше от гардеробной, плутала по этому лабиринту, потом я услышала, что Марилу продолжают искать, как и меня, и поняла, что ее похитил кто-то из этих мордоворотов, - Катерина презрительно мотнула головой в сторону охранников, - но отдать Грею не спешили... - Катерина замолчала. В принципе, она рассказала все, как было, умолчав о некоторых "незначительных" деталях, как встреча с Мией и Раулем, а потом и с Жильбером.
Жильбер опустил взгляд в пол. Когда же это все закончится? Сесть хотелось ужасно, а еще больше - лечь. А больше всего - заползти в какую-нибудь дыру и начать зализывать свои раны. К чему все это представление? Его вина так очевидна, он и не собирался ничего отрицать - попытка сбежать с рабыней, драка, нападение на обслуживающий персонал. Он подтвердил все, о чем рассказал Коршун.
- Значит плутала...И охрана, что искала тебя в течении - Коршун, я понял правильно - четырех часов? И тоже плутая?
Коршун кивнул.
Катерина пожала плечами:
- Откуда мне знать, чем занималась охрана? Наверное, они потеряли счет времени, насилуя Марилу...
- Кончай нести чушь! Четыре часа она блуждала незаметно, пока ее вся охрана клуба искала. Бред! - грохнул хозяин, угрожающе нависая над девушкой.
- Оставь ее, - Жильбер не выдержал, - со мной она была - ты это хотел услышать?
Его голос был спокоен. Он поднял голову, открыто смотря в глаза хозяину. Тот возвратил ему взгляд.
- Почему? - спросил он неожиданно тихо с нехарактерными для него нотками сожаления.
- Что почему?
- Почему ты помог ей? Знаешь же правила ...
Жильбер молчал. Что он мог ответить ему? Он и сам в течении этих часов задавал себе тот же вопрос - почему помог именно ей, хотя ежедневно был свидетелем издевательств и избиений рабов и рабынь. Тогда почему именно сейчас? Почему рискнул всем ради нее?
- Ну? Чего молчишь? - подстегнул его хозяин.
- Не ваше дело, - ответил Жильбер бесстрашно - Захотел и помог.
Хозяин подобрался и на его губах мелькнула иронично - жесткая усмешка. Это будет слишком просто - он был почти уверен в ответе, который не захотел сказать ему Жильбер. И все же стоит проверить.
- Значит не мое, говоришь... - хозяин сделал вид, что думает, - Ты по совокупности всего тобою сделанного простоишь день в колодках и неделю в "каменном мешке". Коршун - тем парням, что насиловали рабыню - выговор и урезку в жаловании.... - он секунду помолчал, - и заставь их "танцевать"...
Коршун склонил голову в знак того, что понял
- Грей - с тобой разговор закончим позднее - кажется, у нас накопилось много необсужденных вопросов...
Он снова перевел взгляд на Катерину и в нем мелькнуло что-то хищное и злое.
-Коршун - ее отдай своим парням. Тем, что отличились неделю назад. Пусть насладятся. И пусть не сдерживают себя...
- Хозяин, - Грей постарался быть как можно осторожным в выборе слов, - но рабыня продана...Только что состоялся аукцион...
Хозяин окатил его ледяным взглядом
- Тебя я не спрашивал...Я знаю - в случае порчи имущества я возмещу покупателю заплаченную цену. Как и в случае ее гибели.
Катерина даже не шелохнулась. Да, ей, очевидно, придется пройти тот же путь, что и Марилу. Значит, такова ее судьба. Она чуть было не скривилась. Нет никакой судьбы! Это будет цена, которую она должна заплатить за те несколько часов спокойствия, что были у нее, благодаря Жильберу, за то, что так и не удалось сделать Грею. Цена будет очень высока, но она постарается заплатить и выжить, она же выжила когда-то. Постарается и сейчас. И все же страшно... Если там будут те морды, которые встречались ей на пути, и которых она приложила в камере - они ее уничтожат. Морально - вряд ли, а вот физически... Прокатилась волна ужаса - она знала, что то у нее не будет ни единого чертового шанса как-то защититься или сбежать. Ни единого...И все же - Катерина сжала зубы - она будет бояться потом - подняла глаза на хозяина и чуть улыбнулась уголками губ.
- Нет! - прозвучал в тишине твердый голос Жильбера.
- Что нет? - изогнул бровь хозяин в притворном удивлении.
- Ее за что?
- Как за что? Избиение клиента, нападение на охрану, отказ подчиняться приказам, непочтительность. - только за один из этих проступков стоит избить ее до полусмерти.
- Властью своей наслаждаешься? - голос Жильбера сорвался от с трудом сдерживаемой ярости, - Проще с теми, кто слабее? И ответить не может?
- Ты знаешь о клубе и знаешь правила - и этот спор бессмысленен - отрезал хозяин, - Она должна быть наказана.
- Это не наказание...Это... - уничтожение.
- А даже если и так, - прищурился хозяин, - что тебе до нее?
Ему показалось, что он делает мысленные шаги по скользкому тонкому льду. Который вот-вот под ним провалится.
- Несправедливо это, - проговорил упрямо Жильбер, не желая давать правдивый ответ.
- Только не надо о справедливости, Жильбер, - отмахнулся от него презрительно хозяин, - Мы оба знаем как удобно ею прикрываться, - и как удобно отбрасывать когда это необходимо.
Хозяин неожиданно приблизился к нему и почти зашептал, понизив голос
- Понравилась девка?
- Тебе-то что? - так же понизив голос ответил Жильбер.
Они были практически одного роста - только Жильбер шире в плечах и мощнее в торсе. Стояли почти вплотную друг к другу, лица на одном уровне - глаза в глаза.
- Значит понравилась - зачем было ломать комедию.
- Это я у тебя хочу спросить - зачем.
- Затем что я должен был знать...
- Ну и узнал?
- Узнал...
- Оставь её тогда.
- Нет...
- Сволочь! - пальцы сами сжались в кулаки
-Выбирай выражения - под плеть встанешь. -
- Ну поставь - в его голосе звучали нотки вызова, - давно же этого хочешь.
- Поставлю - однажды. Не сейчас. Хотя за все твои сегодняшние выходки...
- Ну и тогда чего ждешь...
- Твоего согласия...Обмен - я отменю приказ - а ты сделаешь то, что я просил.
- Нет! - на этот раз слово вырвалось у Жильбера еще раньше, чем он успел о нем подумать. - Нет, - повторил он...- Ты же предлагал Коршуну. Пусть сделает он.
- Он не сделает, потому что - лучший, - признал хозяин.
- Чушь!
- Я знаю о чем говорю .
- Как ты можешь знать? - зашептал еще яростнее Жильбер
- Так ты согласен?
- Нет.
- Как хочешь.
Хозяин отошел от него. "Неужели мой расчет неверен? Нет, ошибки быть не может. Коршун тоже отказался, мой дорогой Жильбер, и у меня нет способа на него воздействовать. Да и опасно это. А на тебя есть - теперь есть, мой дорогой. Пожалуй стоит усилить эффект".
- Грей, пойдешь со мной - закончим наш разговор.
Он направился к двери, резко остановился рядом с Коршуном и склонившись к его уху прошептал,
- Позови ребят - пусть получат свою награду. А он пусть смотрит и делает выводы - только на цепь его посади, чтобы кого не покалечил.
Коршун перевел на хозяина холодный взгляд и на пару секунд всерьез размышлял над возможностью свернуть ему шею - прямо здесь и сейчас. Заплатив собственной жизнью - это очевидно. Нет, смерти он уже давно не боялся, относясь к ней с полнейшем равнодушием. Как и собственной жизни, впрочем. Потом вздохнул и коротко кивнул, так и не убрав из глаз холодное презрение из собственных глаз.
Хозяин и Грей тем временем уже вышли из комнаты. Коршун по рации приказал прийти в комнату еще троим охранникам, в то время как двое из присутствующий охранников встали за спиной Жильбера, еще двое подошли к Катерине. Жильбер дернулся, и тут же получил сокрушающий удар в живот, заставивший его согнутся.
- Держите его, - охранники вздернули вверх его скованные за спиной руки - с одной и с другой стороны, едва не выворачивая из суставов.
- Коршун, - прохрипел он, - Не будь сволочью - останови их ...
Коршун посмотрел на него с сожалением
- Не могу. Я же сказал тебе, Жиль, - ничего личного. Я выполняю приказ.
Катерина переводила взгляд с одного охранника на другого. Все. Это конец. С другой стороны, ей больше нечего терять. Кажется, это финал этого долгого путешествия. Глупо. Как-то глупо все. Ну что же... Она дорого отдаст свою жизнь. Некоторые откушенные и покалеченные части тела охране обеспечены. Жаль, если это все произойдет здесь. Ей не хотелось, чтобы Жильбер... чтобы он видел... как ее... И чтобы он видел, что ей страшно. Вот и все.
Один из подошедших охранников схватил ее сзади, прижимаясь всем телом, другой подошел спереди, рванул на себя футболку, разрывая ее на сверху вниз на две части, обнажая ей грудь, третий уже занимался ее брюками.
Катерина постаралась сгруппироваться, глаза потемнели от ярости. Ну что же... Она повисла в руках охранника, быстро согнула ноги в коленях и ударила третьего, вцепившегося в ее брюки, ногой в живот, а потом в лицо - охранник не удержался и полетел на спину, послышался треск разрываемой ткани. Да к черту эти брюки, все к черту! Одновременно, Катерина ударила того, кто разорвал на ней футболку по ушам, благо он отвлекся на мгновение на полетевшего навзничь подельника, а потом излюбленным ударом в кадык, ей сейчас не до соизмерения силы удара - задохнется, значит, туда ему и дорога. Державший ее со спины мордоворот попытался перехватить ее поудобнее и повернуть, Катерина помогла ему, разворачиваясь и вцепляясь ногтями в лицо. Охранник взвыл и, не глядя, ударил ее наотмашь, Катерина не успела сгруппироваться и полетела на деревянные лавки, а потом на пол. Она опять ударилась той же ногой, ребра сдавило, и она закашлялась, пытаясь вздохнуть, из рассеченной губы потекла кровь. Она почти ничего не видела из-за ослепительной боли, болело все - ноги, ребра, живот, спина, ноги - особенно. Катерина хрипела и царапала пальцами пол, в безуспешной попытке подняться. Вот на этот раз, это, действительно, конец.
Жильбер дернулся изо всех сил, вырываясь из цепкой хватки буквально висящих на нем охранников - обжигающая нутро ярость придавала нечеловеческие силы. В глазах на несколько секунд потемнело от боли в вывихнутых предплечьях - плевать. Он не знал, что смог бы сделать - даже в приступе ярости разорвать наручники было не в его силах - да это даже было неважно. Едва замечая направление от заливающего глаза пота, он встал рядом с Катериной, загораживая ее собой, обвел тяжелым взглядом исполобья растерявшихся охранников.
- Убью любого, кто попытается подойти, - пообещал он и это не было пустой угрозой. Даже в таком состоянии - полуоглушенный от боли в предплечьях и ребрах, со скованными за спиной руками, с адреналином на максимуме - он был опасен.
- Никому не двигаться, - взял ситуацию под контроль Коршун. Потом спокойно обратился к Жильберу
- Что ты хочешь этим добиться?
Он не мог! Не мог!...Дал обет - если выйдет живым из плена, никогда больше не убьет.... Никого.... И не мог его нарушить - даже ради Катерины. Жильбер развернулся к девушке - окаменевшее лицо и единственные горящие живым огнем отчаяния глаза. Ты слышала? Поняла о чем была речь между мной и хозяином? Прости меня...прости...если сможешь . И тут же понял - не простит. Как можно.... Но у него еще есть шанс. Ведь обещал - пусть не вывести - но сохранить себя. Что же делать, Господи? Из углов камеры дохнуло холодом, и он узнал это давнее ощущение - смерть. Она была рядом, ждала его - невидимая, но уже довольно потирающая руки. Он не сможет жить в любом случае - если убьет, и если позволит убить ту, что обещал спасти.
- Свяжись с хозяином. Скажи - я согласен. Пусть оставит ее в покое.
Он тяжело дышал, пытаясь унять бешенное сердцебиение.
Коршун пытливо взглянул на него. "Я говорил - привязанность к кому-либо станет твоей слабостью" - читал Жильбер в его глазах. "Да пошел ты...умник. Что же сам не согласился?" - ответил он ему мысленно.
Конршун нажал кнопку вызова.
- Хозяин, у нас изменение в программе. Жильбер сказал "да".
- Замечательно... От унижения я ее избавлю - от наказания нет. Чтобы было неповадно. - послышался искаженный голос хозяина, - запри ее в клетке. Для воспитания. Ребятам подбери другую рабыню. Жильбера ко мне. Все - отбой.
- Ты слышал?
Жильбер колебался, потом все же сделал шаг в сторону. Подскочивший охранник сгреб Катерину в охапку, поднимая с пола, второй застегнул на ней наручники.
Катерина перевела взгляд на Жильбера. Она не поняла, на что именно добивался от него согласия хозяин, но быстро осознала, что сама оказалась предметом шантажа. И подвела его. Вынудила согласиться на что-то страшное - это было понятно даже без пояснений. Как же так - в этом клубе ей приходится постоянно принимать решения и постоянно из двух решений невозможно выбрать правильное. Что же было делать? Остаться с Жильбером, тогда, возможно, ему бы даже удалось вывести ее отсюда, и уж точно не пришлось бы соглашаться на требования хозяина, но Марилу... Она, скорее всего, была бы уже мертва. Это была бы слишком страшная цена за ее свободу. Жильбер в очередной раз спас ее, потому что она вряд ли выдержала бы долго "развлечения" охранников, но на что согласился он сам? Он, конечно, пожалел, что встретил ее тогда в том коридоре, что вызвался помочь рабам, что решил помочь ей. Благородству нет места в этом кошмаре. Но она сама... погибла бы здесь без его помощи, да и Марилу, наверное, тоже... Катерина быстро и неожиданно для охранников метнулась к Жильберу, подняла к нему лицо, прошептала, едва не касаясь его губ, -
- Прости меня... Прости. Я не хотела подвести тебя...
Жильбер жадно, в последний раз всматривался в ее черты - чтобы навсегда сохранить в памяти - там, где складывал самые дорогие воспоминания.
- Обещай что выживешь - и забудешь все, что здесь произошло, - попросил он ее.
Катерина не успела ответить - крепкие руки охранников уже оттащили ее от Жильбера и повели прочь.
Переходы, повороты, коридоры, ступени. Та же комната - пустая и холодная, те же каменные стены, та же клетка. Охранник задрал кверху скованные за спиной руки так, чтобы вынудить ее наклониться, нажал на шею, и помогая себе ногами буквально впихнул ее в узкое пространство, так и не сняв наручников. Щелкнул замок. Послышались удаляющиеся шаги и наступила тишина.
Катерина закрыла глаза. Пусть. Она знала, что уже через несколько минут боль вернется, знала, что будет корчиться и скулить в этой клетке, знала, что будет терять рассудок от боли, потому что руки уже не удастся распрямить и хоть как-то облегчить пытку. Знала. Пусть так. Но она не даст ничего вколоть себе, она хочет запомнить всё - каждое мгновение этих мук, она не будет больше покорной и терпеливой. Возможно, Марилу простит ее. Возможно - нет. Но Катерина не могла позволить превратить себя в безвольную тряпку. Воля - это все, что осталось у нее, она не могла пожертвовать и этим. Она попыталась сделать для Марилу достаточно, она не могла отдать последнее. Руки начали затекать, тупая ноющая боль в ногах и спине возвращалась, болели ребра, и трудно было дышать. Больше никто не поможет ей, не освободит, она в своем персональном аду. Пусть.
МИКЕЛЕ И ФЛОРАН
Фло вздрогнул и проснулся. Открыл глаза, попытался сфокусировать взгляд. Черт, как-то его незаметно сморило. Интересно, сколько времени? Он здесь совсем потерялся в ощущениях, и так-то никогда у него "чувства времени" не было, а сейчас - совсем все плохо... Что там - день или ночь? Да без разницы. Увидел уткнувшегося ему в плечо Микеле. Фло улыбнулся. Он окончательно превратился в какого-то влюбленного идиота. Ему достаточно знать, что Микеле рядом, просто рядом, чтобы чувствовать себя... счастливым? Да, счастливым. Дело дрянь. Пора спускаться с небес на землю. Итальянец поди почти парит в воздухе, ведь он занял почти всю кровать. Фло попробовал подвинуться... Твою мать!... Боль, пронзившая все его тело была настолько сильной, что он чуть не закричал. Утро "задалось", блин. Все равно, надо будет вылезать из кровати, чем дольше он будет "расслабляться", тем потом будет хуже. Фло поморщился, наклоняясь к Микеле и легко целуя его в макушку, осторожно освобождая свою руку. Даже шея болит. Все болит! Надо сползти с кровати. Черт! Черт! Убью гада! На этом проклятом садисте он просто обязан завершить свое обучение, испытывая на прочность все имеющиеся палки и стеки. Сволочь... Но хотя бы температуры нет... Уже неплохо. Фло осторожно сползал к краю кровати, передвигаясь по миллиметру в час, стараясь привыкнуть к боли и совершать минимум движений. Кто бы знал, что даже при малейшем движении ногой организм задействует все мышцы. Черт. Фло, наконец, переместился к краю, осторожно, морщась и постоянно замирая, встал на ноги. Теперь - разогнуться. Твою-то мать! Все также еле-еле, цепляясь за кровать, стол, тумбочку он переместился в ванную. Надо посмотреть, что там со спиной... Фло разглядывал себя в небольшом зеркале минут десять. Как можно так обращаться с человеком? Не вот конкретно с ним, а просто - с живым человеком? На его спине не было живого места, вся кожа была в рубцах, синяках и порезах. Господи... Как он это выдержал-то вчера? Хозяин, каким бы дерьмом он не был, вмешался вовремя - "наказание" его просто убило бы. Какие девять ударов? Ему бы и одного хватило... Хватит любоваться. Фло подумал, что проголодался, и он хотя бы ужинал, Микеле вообще умирает с голоду, наверное. Он, стараясь двигаться как можно более осторожно, одел халат и вышел в комнату, держась за стену. Интересно, а как он есть-то будет? Стоя... Он теперь долго не сможет сидеть, да и лежать нормально - тоже.
Посмотрел на кровать .. - и встретился глазами с проснувшимся Микеле...Тот быстро отвел взгляд - не надо чтобы Фло видел...Чтобы заметил в его глазах жалость..Но он ничего не мог с собой поделать - смотреть на то, как француз ковыляет по комнате, было...мучительно и пронзало его сердце невыносимыми жалостливыми иглами. Он слез с кровати - и тоже едва не охнул... - тело ломило то ли от неудобной позы, в которой провел несколько часов, то ли от недавнего "внушения" его несостоявшегося насильника (или "почти состоявшегося?"), морщась натянул вчерашние бриджи. Секунду постоял, сделал пару шагов, приподая на затекшую правую ногу... - и понял, что ничего не может с собой поделать - уголки губ неминуемо поползли вверх. Он прыснул со смеху...
- Кто бы посмотрел на нас...Двое подбитых воинов...Доброе утро, Фло... Или вечер...Кто разберет.. - еще два шага - и он оказался совсем рядом...
Микеле сомневался всего миг - осторожно взял лицо Фло в свои руки и прижался губами к его губам...
Флоран осторожно целовал итальянца, и если бы не боль в спине, которая немедленно напомнила о себе, стоило ему только податься ближе, перешел бы к более решительным действиям.
Какие-либо действия откладываются, подумал Фло, со вздохом отрываясь от губ Микеле.
- Мы не воины, а ветераны какие-то... Причем калечные, - усмехнулся Фло. Помолчал, потом быстро чмокнул Микеле в губы и улыбнулся, - Привет, Микеле... Животрепещущий вопрос. Что будешь есть? Я лично умираю с голоду...
Микеле с сожалением отстранился от Фло, пробормотав сквозь зубы:
- Найду и покалечу того, кто это с ним сделал...Мразь!, - потом откликнулся на вопрос Фло, - Кофе, тосты и ...пирожные из любимой кондитерской?
- Значит, так, - Фло улыбнулся еще шире, - чай, круассан и... кашу что ли какую... Ну ладно, так и быть... попрошу для тебя один эклерчик...
- Эх, повезло мне с господином.. - такая забота о личной собственности, - Микеле возвратил ему улыбку.
Фло показал ему язык и медленно пополз к телефону:
- Надо еще сказать, чтобы одежду принесли... Не могу же я в халате бродить или этих шароварах... И обезболивающее... Лошадиную дозу... И еще к хозяину надо, чтоб ему... - Фло бубнил себе под нос список дел. Потом замолк и в сердцах плюнул, - Тьфу, я точно стал похож на старую развалину...
Микеле сделал вид, что записывает за ним,
- Ничего-ничего, подлатаем тебя - будешь как прежде...Или лучше
"Тело - а душу? Если бы можно душу тоже так...мазями и обезболивающими", - пронеслась горькая мысль. Разговоры, поцелуи - видимость обыденности, что он пытался создать, ширма, отгораживающая его от реальности и воспоминаний...И от страха, что с некоторых пор поселился в самой глубине...
Через десять минут незнакомый раб принес им сделанный заказ и положил на кровать аккуратную стопочку одежды. Густой аромат кофе и свежих булочек ударил в нос, скрутил желудок... Микеле едва дождался, пока раб расставит все на столике и уйдет...- набросился на пьяняще пахнущий круассан, но бросив взгляд на стоящего рядом Фло устыдился и тоже встал рядом. Из солидарности.
Фло покосился на топчущегося рядом Микеле, не выдержал и рассмеялся:
- Да сядь ты уже... Ты меня не смущаешь. И к тому же, в случае чего, я могу на тебя рухнуть, как колонна... и придавить... авторитетом...
Микеле отрицательно покачал головой, пожал плечами, промычал неразборчивое "дави" с набитым ртом. Потом махнул рукой и сел. Спустя еще десять минут с завтраком было покончено...Микеле откинулся на спинку стула... - Блаженство! Ощущение сытости позволяло смотреть на будущее с большим оптимизмом...
- Фло...Ты не возражаешь? Я в ванную...быстро...Приму душ и ... - он слегка смутился, - Может и ты со мной? Я...бы мог осторожно...помыть тебя...помочь то есть.
- Как паралитик... - Фло вздохнул. Но ему бы не мешало смыть с себя все "воспоминания" об этой ночи. Хотя, конечно, поражать воображение Микеле в очередной раз видом своей спины совершенно не хотелось, но другого выхода нет. В ближайшие дня два-три он точно самостоятельно не сможет принять душ. - Ладно... Только... А, ладно... - Фло махнул рукой, - пошли, мой боевой друг.
- Только друг? , - пытается пошутить Микеле, помогая французу дойти до ванной и раздеться. Сам скинул бриджи, вошел в душевую кабинку, ведя за собой Фло. И замер. Не выдержал - уткнулся лицом ему в плечо, прижался к груди...Всего пару секунд - ему так было это нужно. Приглашение в ванную - удобный предлог, чтобы ощутить его совсем рядом, просто дотронутся до его кожу. Просто услышать биение его сердца, вдохнуть его запах...Просто - снова осознать собственную уязвимость и попытаться с ней справится. Минутная слабость, которую не имел права себе позволить, потому что Фло хуже. Потому что именно сейчас он из них двоих именно он сам должен был быть сильнее. Помочь и поддержать. Фло никогда не расскажет - была не только боль. Он понял, увидел это вчера, в самой глубине его глаз. Запрет воспоминания в подвале памяти, повесит тяжелый замок, улыбнется и скажет, что все в порядке. Черт, почему же у него это не получается!
Фло прижался губами, потом щекой к виску Микеле, закрывая глаза. Он не ответил на вопрос итальянца, но, конечно, знал, что тот для него не просто друг. Он давно уже перестал быть просто другом. Как бы это ни банально или патетично прозвучало, но он стал для него почти всем. Всего за пару дней в этом страшном месте весь мир Фло сосредоточился в одном человеке. Он никогда, наверное, ему не признается, даже себе с трудом признается, но он был в какой-то степени благодарен хозяину, без него Фло никогда бы не понял, что для него значит Микеле... Ведь здесь он мог, не оглядываясь на мнение окружающих, родственников, друзей, обнять итальянца,... поцеловать, не думая, что об этом скажут работодатели,... мог любить и быть любимым,... мог позволить себе мечтать о том, что они поедут куда-нибудь вместе в отпуск,... мог строить планы на будущее, совместные планы. Что будет с ними, когда они выйдут отсюда? Точнее, что будет с ним самим? Захочет ли Микеле...? Как он справится со всем, если он снова станет "только другом"? На эти вопросы у него не было ответа. Фло провел губами по лбу итальянца. Он подумает об этом позже, когда они выберутся... Сейчас... Они вместе.
- Мне так хорошо с тобой... - прошептал Микеле, словно прочитав его мысли, - Я хочу уйти отсюда... - и...хочу остаться. Здесь страшно и отвратительно, но...это место...здесь можно снять маски - и быть самими собой. Ни на кого не оглядываясь...
- Да, - шепнул Фло, по прежнему прижимаясь губами ко лбу Микеле.
Где им найти такое место, где не было бы страшно и больно, где не было бы обязательств перед семьями и окружающими, где они были бы собой? Вместе, вдвоем? Где найти его?
Стоять на холодном кафельном полу становилось неприятно, и Микеле вынужден был с сожалением оторваться от Фло и включить воду... Он намылил мочалку, прошелся ей по груди Фло, по животу, спустился ниже. Глаза не могли не увидеть ряд багровых перекрещивающихся полос на внутренней стороне бедер - значит и там...О Боже! Сколько же ему пришлось вытерпеть! Внутренне содрогнулся, представив насколько безумна должна была быть боль...- но смог справится с собой. Фло не нужна его жалость и это правильно. Позволил мочалке упать к ногам и стал медленно гладить его руками - то всей ладонью, то одним пальцем, рисуя на груди и боках замысловатые узоры. Потом прижался к его влажным губам, даря поцелуй - и его рука соскользнула вниз, легко прошлась по яичкам и органу Фло...Он оторвался и заглянул в глаза.
- Фло..Я не стану если ты...Если тебе.. - он не знал как закончить фразу.
Нет - он не станет. Фло ...совсем не в форме - и он снова как последний эгоист! Но это было выше его сил - он не знал, может ли им что-то подмешивают в воду, или распространяют в воздухе...Не знал - место ли так на него действует, череда событий или...К дьяволу - чтобы то ни было - он хотел его...Так безумно! Несколько часов назад, прикованный к кровати, содрогался от ужаса и думал что больше не сможет никогда...ни с кем...Прислушался к себе: cтрах не ушел - он просто растворялся в охватывающем его возбуждении.
Фло постарался выровнять сбившееся дыхание - абсолютно невыполнимая задача. Его пальцы медленно скользили по руке Микеле, по плечу, переместились по шее и запутались в мокрых волосах итальянца. Флоран улыбнулся:
- Если честно, я абсолютно не уверен в своих... гм... силах... Но я..., - он приблизился к итальянцу, не убирая руку с его затылка и не давая тому возможности отстраниться, и шепнул почти в его губы, - я хочу тебя.
Фло снова поцеловал губы Микеле, медленно и чувственно, пальцами одной руки перебирая мокрые волосы, второй скользя по спине итальянца, прижимая ближе, осторожно поглаживая рубцы на плечах, оставленные им самим.
Микеле ответил на поцелуй - страстно, напористо, раздвинул зубы и коснулся языком, прикусил его нижную губу и снова принялся целовать его, забывая обо всем, едва удерживаясь на грани, чтобы не сжать Фло в объятьях - но нельзя..Нельзя! Его колени подгибались, ему надо было во что-то вцепиться, и он с силой сжал предплечья француза, прижался к нему всем телом, принялся тереться о него - намыленная влажная кожа так приятно скользила, создавая волшебное ощущение. Еще! - Реальность вновь начала плавиться, возбуждение кружило его в огненном вихре. Он конвульсно сжал пальцы, заставив Фло слег поморщиться...Черт! Черт! Вожделение и жажда обладания сносили крышу, кричали что он должен забыть обо всем, что должен ласкать, сжимать, впиваться...Нет! Фло не будет больно сегодня! И больше никогда не будет! С трудом разжал сведенные пальцы.. Скользнул рукой вниз, обнял его стоящий ствол, сделал несколько быстрых движений, заставив Фло снова сбиться с дыхания. И сам не сдержал сладострастного стона, когда сильные пальцы сомкнулись на его собственном огране....Боже! Боже! Микеле прижался лбом к плечу француза... Еще немного и...
- Подожди, - остановил он Фло и сам удивился насколько хрипло звучал его голос,
Он хотел почувствовать его в себе снова - и снова, как и в первый раз умирал от страха и от захлестывающего запредельного возбуждения...Но сегодня...он все сделает сам - Фло не сможет...Но так даже лучше - сам найдет нужный ритм...
- Тебе..нужно...просто держаться... - слова с трудом вырывались вместе с тяжелым дыханием...
Развернулся и наклонился вперед, прогибаясь в спине...Бросил короткий взгляд назад - Фло стоял, разведя руки в стороны и упираясь ладонями в стены душевой кабины. Коротко вздохнул и закрыл глаза...Развел руками ягодицы и подался назад, почувствовав убирающийся в него орган француза... - и нажал, буквально насаживаясь на него...Боль резанула по бедрам - резкая, беспощадная, такая, от которой останавливается сердце - но он был готов и в этот раз смог сдержать крик. Только верхние резцы оставили на губе две глубокие впадины. Перевел дух и нажал снова, для удобства упираясь руками в стену... - в вырвавшемся стоне смешались страдание и сладострастие...Но как же больно! Черт! Черт! Жар и холод волнами прокатывались по телу, а боль пробивала путь внутри него, вторгаясь - мучительно, неостановимо. Он чувствовал, как в уголках глаз против воли появляются слезы. Это все закончится - он вытерпит...Пусть Фло будет хорошо - и ему тоже, потом...Надо только терпеть. Он продолжал насаживаться на горячий твердый как камень член - медленно, не останавливась, проталкивая воздух сквозь стиснутые зубы и негромко постанывая.
Фло запрокинул голову и пытался удержаться на подгибающихся ногах. Пальцы скользили по стенам, сжимаясь в кулаки, пытаясь удержаться. Невыносимая и сладкая пытка. Ему приходилось сдерживаться из последних сил, чтобы не пытаться двигаться навстречу Микеле, чтобы не пытаться ощутить себя с ним одним единым организмом, чтобы не войти полностью в это узкое, горячее пространство. Только бы удержаться а ногах! Желание заставляло сбиваться с дыхания, гнало прижимать к себе, ласкать - нет, Микеле должен сам... Сам...
Микеле сделал еще одно последнее движение - и замер, ощутив его в себе полностью и затаив дыхание. Охнул от неожиданности, внезапно ощутив колкое отчаяное наслаждение. Вот оно! Заполнивший его огран достал до той невидимой заветной точке...Он хотел снова еще...Подался вперед и снова насадил себя на твердый поршень..Боже! Наслаждение как сладкое лезвие прошило его от паха, через грудь до самого горла, вырвав хриплый вскрик. Еще! Еще! Ощутил на своем теле ласкающие пальцы Фло, и начал двигаться медленно, прогибаясь и постанывая от жалящих, острых мгновений, задыхаясь от захлестывающей неги..
Господи, где он научился-то так выгибаться? От одного только вида запрокидывающего назад голову, стонущего итальянца, его прогибающейся спины француз окончательно слетал с катушек. Фло все же решился оторвать одну руку от стены. Пальцы с силой заскользили по плечам итальянца, стали гладить спину, переместились на грудь, принялись ласкают и дразнят сосок, спустились по животу ниже, обхватили член, вырывая у Микеле длинный протяжный стон. Фло хочется целовать, прижиматься всем телом... Нет, не сейчас... Как же невыносимо... И как сладко.
Микеле прогнулся еще сильнее, практически выгнувшись дугой и тихонько поскуливая от острого, почти на грани боли, отчаянного наслаждения, которое разливалось по телу с каждым толчком. Ему все еще было больно, но это была не та боль, которая заставляла замыкаться в себе - наоборот, хотелось испытать ее вновь и вновь. Тело ныло от недостатка ласки, заставляя двигаться в едином ритме, чтобы впустить в себя еще глубже, ощутить себя на грани пропасти, задохнуться...Его стоны стали ниже и протяжнее, движения порывистые и лихорадочные - здесь и сейчас было только яростное, бескрайнее возбуждение, от которого немело тело и таял разум.
Фло больше не мог...не мог сдерживаться...не мог сохранять контроль - начал сам входить резко и размашисто, буквально вбивая в себя податливое тело, стараясь проникнуть как можно глубже и выше. Ныла спина, болела поясница, отдавая болью на каждое движение, заставляя морщиться и кусать губы...Но он продолжал брать его - всего без остатка, едва не рыча от захлестывающей запредельной жажды обладать итальянецем полностью...Иметь его только для себя....Разум плавился, он тонул в этом огненном океане безумного наслаждения. Уже обеими руками вцепился ему в бедра, и сжав крепче, сорвался на бешенный темп.
Микеле уже не стонал - кричал - сладко и отчаянно - отдаваясь не только телом, но и душой, раскрывался навстречу с яростной жаждой. Животный жар терзал тело, слезы катились по щекам, губы были искусаны, лицо исказила судорога страсти... Он забывал себя, корчась и всхлипывая, и раз за разом подаваясь назад, словно пытался урвать еще на крупицу больше чем получал. Пальцы скользили по влажной от пара стене, и он чувствовал, что скоро подойдет та грань, за которой последует еще большая сладость.
Движения Фло изменились, став еще жестче, отрывистее, грубее, и Микеле, вскрикнув, весь подался навстречу, ощущая, как его заполняет семя его возлюбленного и сам кончил, содрогаясь в водовороте наслаждения и слез. Медленно сполз по стене и, опустившись на колени, сжался, содрогаясь от рыданий...
- Ну что со мной? Что? Фло...я ведь никогда так..., - бормотал он, всхипывая, - Ну почему это все? Почему хочу тебя все сильнее? И хочу чтобы ты...брал меня как...как сейчас... Я ведь думал что после Вика не смогу больше...не захочу ни с кем...Но с тобой это совсем...это так...запредельно...Когда ты касаешься меня, когда входишь...Я перестаю существовать.. И хочу еще...
Но он плакал не только об этом. Он не мог сказать Фло почему. Мужчина не должен хотеть, чтобы его имели как...как продажную девку. Но он хотел - чтобы было именно так.Чтобы Фло не жалел его. И не мог понять почему его существо хотело именно этого. И почему его тело откликалось именно таким образом. Он закрыл лицо руками в ужасе от этого открытия, в ужасе от того, кем становился.
Фло сделал шаг к Микеле и зарылся пальцами в его волосы:
- Микеле... Незачем так переживать. Это замечательно, что ты хочешь еще. Я тоже хочу... Ты же видишь, даже если я буду при смерти, тебе достаточно будет зайти со мной в душ, чтобы воскресить из мертвых, - Фло улыбнулся. - Не расстраивайся. Это же наша удача, наше счастье, что мы так... подходим друг другу. Ведь мы не занимались просто сексом, мы занимались любовью. Просто она... выражается по-разному. И не стыдись этого. Ты был... прекрасен.
- Прекрасен как...как похотливый..., - он махнул рукой, вытирая остатки слез.
Фло наклонился, держась рукой за стену, не упасть бы, а то точно задавит бедного итальянца, и заглянул Микеле в лицо:
- Поднимайся, иначе мне придется сползти к тебе, а это чревато тем, что я больше на ноги не поднимусь, - Фло улыбнулся еще шире. - Давай, вставай. - Помолчал мгновение и добавил, - Ты боишься того, что происходит с нами. Это нормально. Я тоже боюсь. Со мной такого никогда не было, и я был уверен, что и не будет... Но не нужно стыдиться того, как это проявляется. Я буду повторять, пока ты не поверишь! Ты был прекрасен. И есть, и надеюсь, будешь...
Микеле поднялся, вскинул на него еще влажные и припухшие от слез глаза, -
- Я постараюсь.. не стыдиться..., - он механически взял в руку одну из бутылочек с шампунем, повертел в руках, коротко вздохнул и, наконец, выдавил из себя слабую улыбку, - Я такой эгоист! Вместо того, чтобы помочь тебе - лишил последних сил...Хотел, чтобы тебе было хорошо...
- Мне и было хорошо, даже больше того... - Фло усмехнулся. - Если бы было плохо... Ну, это не важно..., - он придвинулся почти вплотную и шепнул Микеле на ухо, - Прекращай холить и лелеять свое чувство вины непонятно за что. Ты... какие эпитеты ты там приводил... эгоистичный, похотливый, сумасшедший сукин сын... Да, еще и стыдливый... Именно за это я тебя и люблю.
- А я себя презираю, но это пройдет - со временем... - и с твой помощью. - он улыбнулся, - Без тебя я как...как потерянный.
И тут же слегка поморщился... - зад саданило и жгло.
- Черт! Похоже, что мне придется составить тебе компанию по поглощению пищи стоя...
Он подрегулировал воду, снова намылил мочалку, и попросив Фло развернутся спиной, осторожно и нежно стал протирать его спину, проводя по ней попеременно то мочалкой, то рукой, стараясь не задеть ран и почти черных рубцов. Операция заняла минут десять, и в конце он, отбросив мочалку, провел пальцем линию по позвоночнику Фло, задержался на секунду на поясе и спустился ниже, описывая полукруг по линии между ягодиц...
- Знаешь...Я был бы не прочь поменяться местами в следующий раз..., - проговорил на ухо Фло обдавая его жарким дыханием, и тут же смутился, вспомнив чем закончился из предыдущий обмен, - Если ты...захочешь еще довериться мне...
Фло обернулся и посмотрел Микеле в глаза, сказал тихо, но уверенно:
- Я захочу...
И тут же увидел как просветлело лицо стоящего перед ним итальянца.
- Ты чудесный. Люблю тебя - за все, - быстро проговорил Микеле, зардевшись и, опустив взгляд, принялся быстро смывать с себя остатки воспоминаний о пережитом несколько часов назад. Вымывшись, поискал на полках бритву и крем для бритья, начал удалять с щек и подбородка уже достаточно отросшую щетину, переодически бросая взгляд на отражающегося в зеркале Фло...
- Я сейчас...закончу быстро и помогу тебе. Надо, наверное, снова смазать тебе спину и...нижнуюю часть тела...А то ты такой..ммм.. цветной весь сзади... - и улыбнулся совсем не обидно.
Да, ему самому надо воспользоваться кремом...Черт, надо посмотреть как там и у него...ммм...сзади - когда Фло уйдет - и, взглянув на свое отражение в зеркале, вновь увидел как заалели его щеки. Наверное надо поинтересоваться теперь как это все должно быть...и какими средствами пользоваться. Раз уж так все складывается.
Выйдя из ванной комнаты, он увидел, что Фло стоит возле кровати, и изучает эффекты и содержание кремов и мазей. Он помог ему лечь лицом вниз и стал медленно и осторожно втирать попеременно содержимое разных баночек и тюбиков. Операция была не из приятный, и несмотря на то, что он старался быть как можно более нежным, Фло пришлось снова уткнутся в подушку и сжимать зубами ткань, чтобы подавить стоны...Микеле сам вздрагивал вслед за французом, закусывал губу и проклинал свою неумелость и мастерство того, кто это сделал с Фло. Спустя еще десять минут врачевание было закончено, и, оставив Фло приходить в себя, он сам вернулся в ванную и, выбрав из аптечки то, что навскидку, подходило ему в этом случае, сам нанес прохладный успокаивающий крем на нудящий болью зад. Вернувшись в комнату, они кое-как оделись - ему снова выпала "честь" надеть наряд раба - но сейчас это его почти не тронуло...
- Фло...и что теперь? - спросил он, завязывая шнурок на бриджах.
- Пора уходить. Идем к хозяину, пусть вызывает девушек и дает провожатого на поверхность. Еще я бы повидался с Янеком, хочу спросить... Ну или не повидался бы. Что-то я еще не решил. И мы будем свободны. - Фло посмотрел в глаза Микеле.
Ему стало страшно - а не исчезнет ли итальянец из его жизни... На лечение, на записи, на концерты, на вечеринки... Это будет его решение, и Фло примет любое. Поэтому... страшно.
- Свободны... - как эхо повторил за ним Микеле..
Какое счастливое слово... - должно было быть. Только почему он не чувствовал счастья - словно непонятная тяжесть легла на сердце. Свободны уйти, свободны решать свою судьбу, свободны ...
- И друг от друга тоже? Свободны? - спросил - и все внутри замерло.
Может не надо было так - прямолинейно? Но если не так, то как? Случайные встречи как и раньше? Совместный обед в каком-нибудь кафе? Звонки раз в полгода наполненные пустыми и ничего не значащими словами?
- Если..., - Фло сглотнул, кажется, все важные слова здесь первым произносит он, ну и ладно. - Если ты захочешь... и если нам хватит... смелости, то я останусь с тобой. Я не хочу... становиться "просто другом".
Он смотрел в глаза Микеле и твердил про себя "скажи, что хочешь, скажи, скажи...".
Микеле сделал шаг, подойдя к Фло вплотную. Взгляд француза буквально изливал тревогу, и страх, и надежду, засасывал в глубину. Он должен отказаться - во славу здравого смысла и всех общественных и коммерческих устоев. Это было бы правильно... - и смертельно для обоих...Он медленно провел ладонью по щеке Фло - ласково и нежно...
- Конечно, хочу... Как смогу существовать без тебя теперь? Ты - мой ...господин и любимый, - он улыбнулся, но улыбка вышла с оттенком грусти, - Это звучит абсурдно, но именно здесь мы - свободны. Свободны быть самими собой. А там...Этого не поймут и не примут...
- Ну и что, - упрямо шепнул Фло, - пусть не принимают...Это так непохоже на нас, и этого никогда бы не произошло, если бы не попали сюда...Но это...то, что между нами...самое дорогое, что есть у меня. Я не могу отказаться.
Микеле вздохнул, притянул к себе Фло и обнял - крепко-крепко... Он знал, что значит для них это решение - лучше чем Фло. Его так часто в юности и позже принимали за того, кем он в действительности не являлся, что он поневоле испытал на себе все неприятные стороны такого образа жизни... Его католическая патриархальная семья никогда не примет и не смирится...А семья Фло? Он не знал...Друзья, знакомые, поклонники, - его и Фло...тоже не поймут - не все но большинство...А...девушки...
И все же им уже не 15 лет, чтобы над ними издевались в школе...И не двадцать, чтобы поднимали на смех приятели...
- Не надо отказываться, Фло...Мы будем вместе...
"И неминуемо заплатим за это", - закончил он про себя. Как, впрочем, и за любой кусочек счастья.
Фло понимал, о чем сейчас думал Микеле. Он сам об этом думал. О семье, о поклонницах, о контрактах, о друзьях, о насмешках. О тех скинхедах, которые задирали Микеле в том трижды проклятом клубе. О том, хватит ли у них сил на это решение, либо они будут скрываться ото всех, и это уничтожит обоих. "Ну и что" - повторил про себя Фло. Пусть...
Он заглянул Микеле в глаза:
- Пора идти. Ты готов?
Микеле кивнул и отстранился...Пора. Подошел и поднял с пола цепочку, что Фло отшвырнул вчера, повертел в руках...Один конец зацепил за колечко на ошейнике, а другой вложил в ладонь Фло...
- Не надо неприятностей напоследок, - пояснил он, глядя как на лицо француза наползает тень отвращения. - Мне все равно...Правда ... Я почти привык как не дико это звучит...Как к украшению.... И к роли - почти...
Потом улыбнулся,
- К тому же мне очень повезло с господином...
- Да уж... Везение - мое второе имя, а первое, кстати, - не, - процитировал Фло где-то вычитанную фразу.
Он сжал пальцы Микеле и медленно, стараясь не делать резких движений, пошел к двери. Пора.
КАТЕРИНА И МАРИЛУ
Катерина давно потеряла счет времени. Она лежала на животе, уткнувшись лицом в железные прутья. Она уже почти ничего не чувствовала, боль стала привычной, по телу пробегала судорога, скручивая онемевшие мышцы. Катерина уже не реагировала ни на что. Сил не осталось - ни на слезы, ни на крики, ни на что. Она застонала, пытаясь пошевелить затекшими руками. Бесполезно. Она уже давно их не чувствует. Боль почти уничтожила ее тело. У нее не осталось надежды, не осталось мыслей, не осталось чувств. Только боль, заполняющая собой все, невыносимая, постоянная, беспощадная. Катерина зажмурилась. Она уже давно искусала все губы в кровь, уже изодрала об наручники все руки, пытаясь хоть как-то вернуть им чувствительность - наверняка останутся шрамы, кажется, сталь скоро вопьется ей в кости, и она уже вся в собственной крови, уже бессчетное количество раз она пыталась подняться на непослушных ногах, бессчетное количество раз падала, не в силах удержаться - все тело теперь в синяках и ссадинах. Катерина почувствовала очередную судорогу, заставляющую каменеть ее уставшие измученные мышцы, она вжалась в прутья клетки и запрокинула голову назад, пытаясь справиться с болью. Бесполезно. Сколько пройдет времени прежде, чем она сойдет с ума? Час? Минута? Или это случится в следующее мгновение? У Катерины совсем нет сил. Ей не на кого рассчитывать, ей некого ждать. Она никому не нужна... Неправда. Она открыла глаза и нахмурилась. Она нужна сестре, семье... Она обещала. Но боже мой, как невыносимо больно...
Охранник пришел когда Катерина почти потеряла всякую надежду выбраться. Щелкнул замок, металлическая дверца с глухим стуком упала на пол. Мужчина окинул девушку оценивающим взглядом, наклонился и с усилием вытащил ее из замкнутого пространства. Не обращая внимание на ее перекошенное страданием лицо, расстегнул наручники и кинул ей на пол охапку одежды.
- Одевайся да пошевеливайся. Твой новый хозяин ждет.
Итак, время для нового представления. "Хозяин ждет". Да, она должна быть хоть в какой-то форме, но Катерина уже не могла победить боль, она перестала быть хозяйкой своего тела - судорога скручивала ее, заставляя корчиться на полу, Катерина не могла стоять, она даже лежать не могла. Посмотрела на свои руки - все запястья были залиты кровью, раны были глубокими, чересчур глубокими, черт, а она даже не чувствовала ничего. Она должна собраться - если "новому хозяину" удастся сейчас подчинить ее - связать, обездвижить, вколоть что-то, она больше никогда не выйдет отсюда, у нее больше не будет такого шанса. Никогда. Катерина взяла одежду. Пальцы не слушались и не сгибались, про то, чтобы поднять руку не могло быть и речи - боль пронизывала все тело, заставляя выгибаться и судорожно цепляться за пол в отчаянной попытке справиться с судорогами. Она должна. Катерина сцепила зубы и неловко начала одеваться, уже не сдерживая криков боли и стонов, падая и снова поднимаясь, роняя предметы своего нового гардероба и снова пытаясь одеть их. Плевать, что этот гад охранник просто наслаждается ее беспомощностью. Все равно. Она должна...
Охранник молча наблюдал за ее нелепыми и в чем-то комическими попытками одеться, проявляя все признаки нетерпения.
- Ну что ты еще, долго будешь копаться? - он слегка подтолкнул носком ботинка пытавшуюся отдышаться Катерину.
Потом включил переговорное устройство.
- Шеф... Тут эта девка...ну да - новенькая, что продали...Все не в себе, и в крови... Да, я понял...Прямо так что ли?...Понятно, сделаю...Конец связи.
Потом наклонился над Катериной и дернул ее наверх, пытаясь поставить вертикально, окинул хмурым взглядом.
- Иди можешь?
Катерина не смогла сдержать крика, когда он поставил ее на ноги, мышцы отозвались резкой болью, хотя, ей казалось до этого, что сильнее болеть они уже не могут. Она повисла на руках охранника, уже не пытаясь удержаться вертикально. В хорошей же форме она придет на встречу со своим "хозяином", просто замечательной - она даже пальцем шевельнуть не может, не то, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление. Ей нужно немного времени. В конце концов, боль уже стала настолько привычной, что она почти не обращает на нее внимания, надо только заставить слушаться свое тело. Ей нужно время... Но пока она, кажется, не может даже стоять.
- Нет, - прохрипела Катерина, пытаясь отдышаться.
Охранник выругался.
- Мне что - тащить тебя что ли? Вот ведь...
Он закинул ее руку на плечо, поморщившись, когда кровь из запястья испачкала футболку.
- Ты ногами-то передвигай.
Таким способом, медленно передвигаясь вдоль коридора, они начали свой путь. Охранник тащил ее вперед, не обращая внимания на ее стоны и слабые протесты. Коридоры, повороты, двери. Пару раз охранник останавливался перед дверьми разделяющими разные секции клуба, прислонял Катерину к стене, где она, наконец, могла перевести дух. У их путешествия, казалось, не будет конца.
Но в какой-то момент их путешествию пришел конец. Охранник привел их в некое подобие гардеробной, разленной дверью на две комнаты. Пройдя первую, он втолкнул Катерину во вторую и опустил на одну из деревянных скамеек. И в ту же минуту сидящая напротив женская фигура с опущенными волосами подняла голову. Марилу! Одна из ее рук - пальцы и запястья, - была забинтована, на лбу наискосок был наклеен пластырь, закрывающий шрам. На посеревшем лице оставались едва заметные следы плохо смытой крови, в которой была измазана и часть ее спуставшихся, висящих сосульками волос.
Катерина молча рассматривала Марилу. Взгляд остановился на перебинтованной руке - наверное, это ее вина. Ее вина... Да какого черта?! Почему это?! Это не она ломала ей пальцы, не она насиловала ее, не она била. Она сделала все, чтобы прекратить страдания Марилу, когда узнала, что ее поймал не Грей, она принесла в жертву все! Почему она должна была пожертвовать последним?! Своей волей. У нее больше ничего не осталось. Марилу, наверное, винит ее. Наплевать. Катерина не виновата перед ней ни в чем. Она посмотрела на свои запястья, кровь еще продолжала идти. Еще немного, и она не сможет никуда идти не только из-за боли, но и из-за кровопотери. Дерьмо. У нее все меньше сил. Точнее, у нее совсем их не осталось... Она не сможет защитить себя, не сможет сбежать. Ничего не сможет.