Я пришел домой, в котором привычно вкусно пахнет и где меня встречает девчонка со звонким телом и почему-то вечно жадными глазами. Она подходит близко, совсем близко, наступает босыми ногами на мои итальянские туфли, обвивает мою шею руками и прижимается так плотно, что можно почувствовать на её груди, обиженно протыкающие мою рубашку. Затем, зажмурившись от удовольствия, она целует меня в губы и, радужно мурлыкая, прижимается ко мне горячими бёдрами:
- Здравствуй.
Я молчу, потому что в голове зазвенело, а контуры коридора стали мягкими и тёплыми, как стоящая передо мною женщина. А она, привычно посмотрев на меня взглядом школьницы, отступает на один шаг назад, движением головы разбрасывая волосы по своим плечам и непринуждённо сбросив лёгкое домашнее платье. Оставшись абсолютно голой, снова подходит совсем близко, помогая моему взгляду покрыться мечтательной радугой при виде её славного, гибкого и действительно желанного тела. Надув губки, она смотрит мне в глаза, пуговица за пуговицей расстёгивая мою слабо дымящуюся одежду, затем опускается на колени и берёт в свои ладони и губы разволновавшийся и уже совершенно готовый к чтению глянцевый мужской журнал со скандальным названием. "Это не честно" - неуверенно думаю я, пытаясь не потерять равновесие в попытке снять один итальянский туфель носком другого. "Ты еще пожалеешь" - выскочила еще одна дурацкая мысль, после чего я махнул рукой на всю литературу на свете.
А она читает вкусно и внимательно, глубоко и жадно, заставляя меня выронить зажатый в руке сотовый телефон и убеждая моё пьянеющее сознание, что вечер не закончится прямо сейчас. И где-то сверху или снизу, невнятно и бессмысленно плывут сказанные ею слова:
- Милый.. ты хочешь кушать?
"Нет.. погоди.. не сейчас.. я же знаю.. вечер не заканчивается", - шумело в говорящей голове, а ноги стали пританцовывать в попытке нагнать опускающиеся на её губы мысли. И действительно - после звёзд в глазах и взрывающегося вулкана в паху вечер продолжается на кухне, на обеденном столе, между раскиданных по сторонам и томящихся в ожидании борща пустых тарелок, в звоне битых стаканов и ожившего мобильника, в поцелуях распростёртого передо мной тела и замечательном погружении в него, плавая в запахе горячего хлеба, разлитого кофе и свеженарезанных киви. А когда она закричала протяжно, кусая губы и царапая мне спину, локтями столкнув напрасно цепляющуюся за жизнь сахарницу, когда последним движением я остался в ней, на время перестав понимать, почему до сих пор дребезжит залитый кетчупом сотовый телефон - вот тогда я взял её на руки, защищая от стеклянного бардака под ногами, пинком послал под холодильник всё ещё ругающуюся мобилу, и унёс моё сокровище в единственную неразрушенную комнату, где позволил себе наконец логичное и внятное мужское:
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/z/278.jpg)