Аннотация: Дань "технику/ведьмаку" Владимира Васильева. Заодно - первая попытка написать что-то доброе и про детей.
Михаил Лапиков
Размазня.
Вообще Ник уже давно напрашивался. Слишком много пальцы кидал, словно он сюда хозяином приехал. Ну да, привезли его предки аж из самого Ленинградского Района Большой Москвы, не поленились с собой захватить, вместо того, чтобы в каком интернате на воспитание оставить, ну так и что с того, что ему тут теперь обязаны все что ли? И главное, сам он, немочь бледная, на турнике пары раз не подтянется, а всё туда же, размазня. И папа у него Те-е-ехник, и мама у него Ме-е-едик, и фо-о-ормулам они его учат. Тьфу.
Любой ахташ может за чужим авторитетом прятаться, но этот вообще достал уже. Да ещё и списывать не даёт, жадина!
Ну, я его как-то и решил проучить. А то обнаглел, будто он тут и вправду самый главный. Вот как понял, что его все слушают, так и началось - встанет, надуется, да как пойдёт языком чесать!
- Ууу... это... - он всегда так мычит и запинается, перед тем как очередную речь толкнуть, - Ууу... я однажды такую р-е-едкую машину видел...
И главное всегда именно он и никто другой. Одно слово, ахташ! Вот у меня дядя, когда рассказывает, он всегда честно говорит, кто ему это рассказал, где и про кого. А этот врёт преспокойно. Техник он. Сын медика и техника. Медтехник, блин!
Хотя отец у него и правда техник хороший. Дядя рассказывал, что его внук, который в охране Дома Правительства Большой Москвы работает, как-то его там видел. Он там шёл рядом с Техником Кремля и о чём-то с ним разговаривал. Как равный шёл, рядом. Имел право.
Ага. Знал бы он, как сын его позорит, выдрал бы идиота. Батяня меня всегда бил, когда я что-то не так делал.
- Зато, - говорит, - теперь нормальный живой! Не то, что эти сопливые шади из двадцать седьмой квартиры!
Он меня теперь и не бьёт. Почти. Разве что когда опять выговор за плохое поведение получу.
- Учись, - говорит, - не попадаться. Не будешь попадаться, тебя Ахмад к себе возьмёт. Формулам научит, мотоцикл поймает, джигитом будешь!
А что? И правда буду. Брательник вон уже два года со стадом мотоциклов катается. Уважаемый живой, с ним на рынке за руку здороваются. И был уже много где. И в Большом Киеве был и по Большому Уралу поездил. И подружка у него хорошая, из людей, но молодая ещё, красивая. Сигаретами меня всегда угощает.
Настоящий джигит у меня брат. Вырасту - буду таким же. И даже лучше. Не то, что этот ахташ, Ник.
Так вот, с чего всё началось то. Ник опять заливать стал. Стоит в коридоре на большой перемене и врёт вовсю. О том, как его папа в Метро работал и его везде с собой брал. В Ленинградском Районе и правда Метро есть, правда маленькое какое-то, своё, до Центра не доросло ещё. Но Ника послушать, так можно подумать, что там все триста станций, при непосредственном его, Ника, участии выросло. Ага. Так и вижу, как он там стоял, да на стенку брызгал, чтоб росло быстрее. Трепло.
Ну, я к нему подхожу, значит, а он там распинается, как он однажды в техни-и-ическом коридоре был, и какие там проводо-о-очки на стенах растут, и как он научный те-е-естер в руках держал.
- Слышь, говорю, - Ник, а в Центре Метро такое же?
Он того прям как дожидался. Ребята то, кто поумнее, поняли уже, что я не просто так спросил, а этот даже не задумался.
- Коне-е-ечно такое же! Там у-у-у... это...
И как погнал языком чесать! И как там лестницы, которые сами ездят, изнутри устроены, и где там полотёры на станции живут, и как они живых техникой стукнуть могут, если им мешать...
Вот ведь врун.
Что я, не знаю что ли, что нет там никаких полотёров? Бабки там полы подметают. Их гномы нанимают, чтоб самим не возиться. У нас в доме в третьем подъезде на втором этаже одна такая живёт.
А этот знай себе разогнался, теперь уже и бульдозером не остановишь. Но я таки смог. Дождался, когда он паузу сделает, чтоб воздуха набрать и вопрос то ему и задал.
- А чё, - говорю, - слабо тебе всё это показать, а? И как там полотёры ездят, и где там техни-и-ические коридоры, и как ле-е-естница работает? И всё остально-о-ое?
Зря я его, наверное, передразнил. Ник аж пятнами весь пошёл. Завёлся как Хонда токийская, необъезженная, чуть меня не заплевал.
- Ууу... это... нельзя туда! Туда это... только технику туда ходить можно! Даже гномы не все-е-е туда сами со станции хо-о-одят!
И вот тут то Ник и попал. Конкретно попал. Я тоже так попадался, когда маленький был. Брат научил. А наука-то нехитрая, всего и надо, что в споре припомнить, чего тебе минуту назад завирали, да на слове поймать. Сколько я хороших драк так в своё время начал - приятно вспомнить! Первое дело, всё-таки, ум, когда кого-то хорошенько в гычу приложить надо. Вот и на этот раз сработало.
- Ну ты-то у нас техник, - говорю я ему, - тебя-то батя фо-о-ормулам учил? Вот ты меня и своди. Устрой эту, как её... экскурсию! А я тебе за это ящик пива куплю. На свои деньги.
Говорю, а сам улыбаюсь. Потому что теперь всё. Хана Нику. Или сейчас признает, что врал всё, или сделает вид, что туда со мной полезет, а сам уссытся, размазня. То же самое, только дольше. Девчонки вон уже сейчас на него и не смотрят почти. Потому что техник у тебя папа, не техник, а за базар свой всё равно сам отвечать должен. Тут уже не отоврёшься.
Но Ник меня удивил, честное слово.
- Ты-ы-ы... это... ты пива не покупай. Ты лу-у-учше на те же деньги нас всех в "Мир Детства" сводишь, обе-е-едом угостишь...
Говорит, а сам на меня так смотрит, как будто уже из Метро вернулся.
- А фигня вопрос, - говорю. - Деньги не жизнь, ещё заработаю. Вот только если окажется, что ты тут это всё наврал, ты у меня до конца года шестёркой будешь!
Ник побледнел весь, наверное, понял уже всё, пятнами пошёл, а сам руку вперёд тянет.
- Согласен, - говорит, - ребята это... свидетели.
Храбрится. До последнего пальцы кидает.
Мы с ним по рукам ударили, Ромка Тарасов из параллельного класса разбил, а тут как раз звонок прозвенел.
Ник весь остаток дня как на иголках сидел. То и дело на меня косился. А я ему мило так улыбаюсь, как меня брат учил - чтоб клыки было видно. Ахташи этого всегда пугаются. Не все, правда, только трусы.
Я из-за Ника Алекса прослушал. Как назло, у него настроение хорошее было, он вместо десятого параграфа, по которому у нас должна была быть проверочная работа, рассказал, как двадцать лет назад дикий грузовик гоняли, который на живых охотился, и как этот грузовик потом ведьмак расстрелял.
Вот всегда так. Как чего готов слушать, так гонят нудягу какую-то, а начнут что-нибудь интересное рассказывать, так обязательно послушать не получается.
Ника я в раздевалке после уроков догнал, ну ребята из нашего подъезда рядом стоят, всё как полагается. Пока, правда, Ника не трогают. Вообще не трогают, так, для солидности стоят. Ну, разве что самую малость клыки показывают. Чтобы не расслаблялся.
- Ну так чё, - говорю. - Придёшь сегодня в девять к Метро возле "Бреста". Я тебя под торговым центром буду ждать. Пожрать возьмём, и пойдёшь мне Метро показывать. Я угощаю.
Могу себе такое позволить. Он же мне потом за каждый сухарик, за каждую каплю пива стократно вернёт, ох и вернёт...
- Ууу... это... а почему вечером? Давай это... сейчас.
- Я сейчас не могу, - говорю я. - Мне дядьке на рынке помогать надо. Я ж не как некоторые, ни на чьей шее не сижу...
А вот этим я его уел. Знал бы - обязательно раньше сказал.
Ник только рот открыл. А потом закрыл. А потом опять открыл.
Ну я развернулся, да пошёл.
А Ник стоял, стоял, а потом как мне в спину заорёт: - Я... это... я тоже потом работать буду! Выучусь и буду!
Будет он.
Ага.
Честно говоря, я удивился, когда его вечером таки увидел. Даже как-то чудно это всё показалось. Ник же сопля соплёй, ахташ, а смотри-ка... меня, орка, не испугался, пришёл... Людишки, когда маленькие, совсем странно к нам относятся. Некоторые даже дразнить пытаются, что вот мол, тормоза мы. Ну, это пока в гычу не двинешь пару раз. А чего они, вообще? Это ж не мы тормоза, это они слишком шустрые! Порой так смотришь на какого из этих ахташей - на две головы тебя выше, поперёк себя шире, а спросишь сколько ему лет, так скажет - двадцать! Не, ну нормально, а? Правда и помирают куда быстрее.
Вот же, блин, акселераторы!
Ник даже на месте стоять не мог спокойно. Пришёл заранее, как они это любят, так весь искрутился. Мне со второго этажа хорошо видно было, как он кругами ходит. Техник, блин.
Ну спустился я к нему, конечно. Дал помучиться ещё немножко, пива взял, да спустился.
- Ну чё, - говорю, - акселератор, пошли кататься?
Ник только глазами хлопает.
- Ууу... это... а почему акселератор? Это ж педаль такая... у машины...
- А Жизнь его знает! - говорю. - Поехали, короче!
- Ну мы и поехали.
Я, вообще, в Метро не бываю. Незачем. Дядька на рынке торгует, туда автобус ходит, до школы пешком за семь минут дойти можно, магазины все - вот они, за полчаса пешком до любого. Нечего нормальным живым под землёй делать, короче, это гномы пусть там ползают. С других живых денег спрашивают. Пятёрка с живого за вход! Не, ну нормально, а? Это ж "янтарного" можно купить целую бутылку! А если не в самом Центре, как мы, а подальше, то и сухариков каких на закусь!
Ну да ладно. Заплатил. Спустились вниз, зал как зал... неинтересный. Даже почти не под землёй. И лестница самая обычная. Как в доме, широкая только. Больше всего, если честно это хвалёное гномье метро на подземную автостоянку похоже. Только лампочек везде натыкано, больших, как в кинозале, машин нет, и живые взад-вперёд ходят, поезда ждут.
- Ну чё, Ник, неправильное метро какое-то, а? - говорю. - Нету ж ничего! Вези, что ли, куда поинтереснее!
Сели мы с ним в вагон да поехали. Эта линия вообще вся какая-то неправильная оказалась. Почти целиком на поверхности, даром, что самый Центр, где зданиями всё так заросло, что даже Хонду оставить негде. Только и видно, как за окном вагона один небоскрёб другим сменяется.
Но врал Ник складно. Про светофоры специальные, по которым поезда в Метро ориентируются, про будки на станциях, из которых можно по специальной научной системе на маршрут посмотреть, всё ли там в порядке. Будки и правда были, только станции все маленькие какие-то, особо ничего не поглядишь. Ну экранчик там у этой гномихи, которая в будке сидит и экранчик. Она ладонью три таких накроет. Не видно вообще ни фига! Да ещё и косится будочница эта так, будто мы у неё кошелёк украли.
Я вообще, если честно, примеривался, но там же охранник, зараза, по станции кругами бродит. А станция вдобавок ещё и маленькая, всё видно, прости Жизнь! И не влезешь никуда, даже если захочешь. В общем, пока что Нику ничего не светило. То есть светило, конечно, но явно не то, чего он ждал.
Он, впрочем, и сам это понял. Но всё же, когда мы до внутреннего кольца доехали, как-то приободрился. И было с чего - дело к полдесятому вечера, а на станции живых... ну ненормальное количество абсолютно! Ходят все взад-вперёд, как друг с другом не сталкиваются то и дело - вообще непонятно. Это ж Метро, не улица, места-то нет. И потолок низкий. То есть вообще на станциях он высокий, а вот в переходах давит, зараза. Там в стенах решётки, они ходы вентиляционные закрывают, оттуда сверху воздух идёт. Подойдёшь к такой - вроде полегчает. Отойдёшь - опять давит, прости Жизнь!
Правда, в такой толпе куда хочешь пролезть можно незамеченным. Охранников-то на станции много, только их тоже в другими живыми затирает. Они и по станции не ходят почти. Так, стоят, смотрят...
Ну мы с Ником пару кругов сделали, он мне дверь показал, за которой технические коридоры начинаются. Навернули мы с ним ещё кружок, огляделись по сторонам, да я замок-то аккуратненько и ковырнул. Он простой был, скважина и всё, даже без бороздок внутри, отвёрткой открыть можно. Ну я и открыл. Брат когда меня учил к машинам отмычки подбирать - там и то сложнее замки были.
Вообще Ник не врал, оказывается. Может, даже зря я о нём плохо думал. Ориентировался он в этих технических коридорах легко. Повернулся, пальцем ткнул, куда идти, да повёл. Я даже не ожидал, что там столько всего будет. Центр же! Бетон кругом! И вот не лениво было всему этому сквозь бетон прорастать? Тут же только бульдозер какой был нужен, а? И как он сюда спускался - тоже вопрос. Лестницы эти все - они же маленькие, тесные! Только разве что мотоцикл проедет - и то если живых с лестницы согнать.
Ну походили мы с ним по коридорам этим, поглазели, я "янтарного" достал, рыбы пакетик... Ник то всё говорил что не пьёт, а сам бутылку только так выхлестал. В полминуты. Вирги с похмелья и то так не пьют. Вот куда он спрашивается так гонит? Любой живой знает, что людям до шестнадцати лет вообще пить нельзя. Они ж от этого последние мозги теряют, хуже детей неразумных становятся. И так маленькие, а тут совсем в детство впадают. Но Ник ничего оказался. Да и соображать хуже вроде не стал. Даже наоборот - шутил, смеяться начал. Несколько вполне неплохих анекдотов про эльфов вспомнил. А я его ещё занудой считал, зачем-то. Посидели, перекусили, и тут что-то мне показалось, что плохо сидим. Скучно.
Нет, коридор то Ник мне показал, и как стрелочки на приборном щите пляшут - тоже показал. Даже к лестнице движущейся изнутри провёл. Там грохочет всё, тележки эти катаются, которые вроде как ступеньки. Даже и не поймёшь сначала, что это. Они изнутри ещё смешнее, чем снаружи выглядят. Только громко очень. Снаружи то ещё ничего, а вот мы с Ником чуть не оглохли.
Короче, надоело мне просто так сидеть, встал я, а тут как раз смотрю - катит что-то в нашу сторону. Маленькая такая штуковина, от пола еле на ладонь торчит, а на горбу - бак с раствором. Таким раствором стёкла в домах моют, я сам так одно лето подрабатывал. А тут - машинка. Маленькая. Катится так деловито, подползла, мусор весь наш себе в брюхо щётками смахнула и дальше поехала.
- Слышь, - говорю, - Ник, это что, полотёр что ли?
- Угу. Только маленький. Наверное, из диспетчерской приблудился. Тут и большие есть.
- А где?
- Ну... я это... не знаю. Может, мы за ним проследим, и он нас приведёт?
- Ну, давай проследим, - говорю я, а сам думаю, что же, прости Жизнь, пиво с людьми творит то! На нормальных живых ведь становятся похожи! Ник ну сыкло-сыклом был, правильный весь до отвращения, размазня, а сейчас - нормальный пацан. Ведёт, покрикивает на меня, чтоб не отставал...
Короче, догнали мы с ним этого полотёра, следом пристроились да идём. Тот, зараза, диковатый какой-то, всё дёргался из стороны в сторону, от нас шарахался, но потом вроде притерпелся. Но шли мы за ним долго. Вот, казалось бы, коридор, сам по себе, не для живых, а растёт далеко, чтоб его! И двери какие-то по сторонам закрытые. Хорошо закрытые, научным замком, который с центрального пульта специальной формулой открывается. Такие на рынке на складских ячейках стоят. На дверях снаружи вообще ничего не видно. Ни скважины замочной, ничего. Только огоньки помигивают, что не спит дверь, приказа ждёт. Без Техника с магнитным ломщиком или пары ребят с автогеном и не вскроешь.
И вот тут то мне плохо и стало.
Я ж когда на эту дверь проклятую посмотрел, рынок вспомнил, до меня как дошло, сколько надо мной вверху бетона, и сколько это всё весит - аж в глазах потемнело. В коридоре и так не очень светло было, по полудохлой лампочке на каждые десять метров, а тут показалось, что и эти гаснут.
Стою, за стенку держусь, ртом воздух хватаю...
Ну, прости Жизнь, когда абсент эльфийский, особой выдержки, в первый раз попробовал, и то так плохо не было!
Ник, гадина такая, вперёд утопал, меня не заметил даже! Я рот разеваю, чтоб его позвать, а получается только сипение какое-то. Постоял так, постоял, вроде отпустило, а тут Ник возвращается.
- Что с тобой, - спрашивает, - тебе что, плохо, что ли?
Ага. Размечтался. Так я ему и признаюсь, что мне плохо стало. Вот ещё!
Думаю, а сам по сторонам смотрю - чего б такого ему соврать, чтобы он поверил. И тут как раз на меня ветерком откуда-то подуло. Вроде даже свежим.
- Слышь, - говорю, - а откуда это ветер тянет?
- Ветер?
- Ну ты чё, не чувствуешь что ли, - начинаю я, и тут до меня доходит, что Ник-то как раз может и не чувствовать. Человек, как никак. Ахташ.
Ну я его за руку взял, за собой потянул.
- Пойдём! - говорю.
Пошли. Пока Ника вёл, вроде продышался совсем. Да и ветер свежий всё сильнее дул. Откуда б ему тут взяться то только? Я, конечно, не гном какой, чтоб в любом тоннеле сказать, сколько отсюда до ближайшего ларька с пивом, но на то, чтобы понять, что вверх мы не поднимались, меня хватит.
А воздух не только свежеет, но и влажный какой-то становится, как возле реки. Но какая может быть река в Метро, я вообще представления не имел.
Пока не увидел.
Полотёра то мы с Ником знатно напугали. Он, наверное, и правда дикий был какой-то - уткнулся в дверь раздвижную открытую и долбится об неё в истерике. Та открылась, ждёт, когда он уедет, а он даже на ладонь в сторону подвинуться не хочет - знай себе её бодает, как бульдозер бетонный забор.
Подошли мы, я туда глянул...
Мама родная!
За дверью начиналась самая настоящая река - без дураков, совсем как наверху. Труба бетонная здоровенная, по ней это всё и течёт. И по краю дорожка проложена узенькая, причём мокрая - вода туда иногда захлёстывает. Выглядело это всё просто страшно. Вода чёрная вся, течёт быстро, в трубе пыль водяная стоит, и лампочки сквозь неё туманными пятнами перемигиваются... Дядька рассказывал, что в горах Большой Анкары, где он родился и жил, пока в Большую Москву не переехал, на электростанции точно такая же река текла. Я стою, на неё смотрю и балдею. Хочется сразу в обе стороны дойти и узнать, откуда она течёт и куда вытекает. Замечтался, совсем как девчонка какая, они ж тоже как встанут, глаза туманом затянет, и улыбаются так глупо-преглупо.
Вот уж не думал, что под землёй так хорошо может быть! Если б только полотёр не бибикал, зараза, совсем здорово бы было.
- Слышь, Ник, а чего он всё пищит-то? - спрашиваю.
- А щас это... перестанет! Я это... техник, я его щас заткну! - отвечает Ник.
И как даст по нему ногой!
Я и не понял, что случилось то.
Не успел.
Только Ник выгнулся весь, заорал, да в речку - бульк!
Я сначала за ним прыгнул, прости Жизнь, потом только задумался, чего это я делаю. А течение быстрое, да вдобавок темно, не видно ни фига. Хорошо ещё Ник орёт громко. Я его так на слух и выловил.
Пока за бортик зацепился, пока Ника вытянул, все пальцы о бетон изодрал.
Сидим рядом, Ника колотит, меня тоже. Холодно, темно, пакет с пивом возле двери остался. Да только до той двери и не добраться теперь!
Я мокрые шмотки с себя скинул, отжал их кое-как - последнее дело в мокром ходить. Уж лучше совсем раздеться на какое-то время, чем так. Ника тоже заставил его тряпки отжать. Воду из ботинок вылили да пошли. Вот только ушли мы недалеко. Там в этом тоннеле дурацком, который прорастал невесть когда, плиты почему-то не везде отросли. Так что дошли мы до первой дырки в полу, да так там и остановились. Только захваты торчат из двух других плит, всё равно как зубы гнилые. Ржавые все.
Ник так на это дело смотрит, а потом и говорит: - слушай, а может перепрыгнем?
- Как? Тут же метра четыре, а то и пять будет!
- Ну... это... - тут Ник замялся. - С разбегу...
- Ага. Точно. Прям вот так разбежался и прыгнул! А вылавливать тебя потом кто будет, если опять булькнешь?
- А что тогда делать?
- Что делать, что делать, в другую сторону идти, вот что! Кто здесь техник в конце-то концов, ты или я?
- Да какой из меня техник, - хлюпнул носом Ник и явно собрался зареветь. Честное слово, зареветь, совсем как девчонка какая! Во размазня, а?
В другое время я бы этому, наверное, даже порадовался бы. Но как представил, каково будет этого хнычущего шади на себе тащить Жизнь знает где, да ещё и неизвестно куда, такое зло меня взяло!
Ну я Нику затрещину и отвесил, несильно так, для профилактики.
- Заткнись, - говорю, - техник, тебе ещё дверь открывать.
А Ник знай себе носом хлюпает.
- Ка-а-акую такую две-е-ерь?
- Какую, какую, обычную! Не может же быть так, чтобы совсем без дверей? Пошли! А то разнылся тут... Знал бы твой отец - своими руками б тебя утопил, чтоб ты его имя не позорил!
- А вот и не утопил бы! Он меня лю-у-убит!
- Угу. Чем докинет, тем и любит! Пошли уж, папенькин сынок!
Хорошо так пошли.
Нет, правильно брат говорил, что идиотам везёт! Потому как нам с Ником свезло так свезло! Тоннель с рекой этой дурацкой прямо под путями проходил. Под какой-то веткой. Жизнь её знает, какой, но когда там поезд проходил, грохот по всему тоннелю стоял, только уши закладывало.
Уж на что вода громко плещется, а и её перебивало. И всего-то там сложностей, чтоб наверх выбраться, и было, что колодец с лесенкой да решётка железная. Я туда протискивался, Ник, сопля ленинградская, так и вовсе пешеходом проходил.
Он аж приободрился как-то сразу, хвост распустил, даже опять какую-то туфту про папу-техника толкнуть попробовал...
Хорошо я его вовремя на себя дёрнул, а то так бы его поездом и размазало. У кого ещё после этого отец техник, спрашивается? Любой же идиот догадается, что раз по путям поезд ходит, то на них лучше не стоять - целее будешь. Вжались мы с ним в нишу какую-то, рты разинули и орём, пока эта дура мимо нас несётся с грохотом. Всё равно только оглохли нафиг. И грязь на себя всю собрали, которая только в этой нише была. Там мерзкие такие пыльные лохмы с кабелей свисали, так когда мы оттуда выползли, они все на нас повисли.
Так мы с Ником и шли. От ниши к нише, двумя чучелами. Грязные все, дрянь эта липкая с нас клочьями свисает...
Я на Ника посмотрел, так самому чуть плохо не стало. Честное слово, увидел бы такое страшилище вечером в каком диком районе - побежал бы. Мы с ним и на живых-то уже, наверное, похожи не были.
Одно радовало - Центр. Станции друг от друга близко, ещё немножко пройдёмся и хоть на какую да выйдем. Железно.
Ну, это я так думал. Почти что не ошибался, как оказалось. Потому что на станцию мы с Ником действительно вышли. Вот только мне там совсем уж не по себе стало.
Света на ней ещё меньше чем в тоннеле, живых вообще не видно, арки, где со станции проход к поезду, почти все щитами пластиковыми закрыты и шумит за ними что-то. Непонятно где, но так "Вжжж! Бжжж!" И свет мигает.
Там лесенка грязная такая была, словно за всё время её существования к ней ни один полотёр не прикасался, мы по ней на платформу выбрались. За щиты эти забрались, так там Ник аж дышать перестал от того, что увидел.
Вдоль всей станции - машины оранжевые с поднятыми захватами стоят. Бульдозеры, не бульдозеры, и не разберёшь даже. Строительное что-то. Угловатые такие, массивные. Это их лампочки, оказывается, мигают. А другого света вообще нигде нет.
И тишина...
Только мусор под ногами похрустывает. Все стены в какой-то жуткой белёсой плесени, причём кое-где её кто-то счищал не счищал, срезал не срезал... соскабливал, короче. Видно, что руками проходились, никакая машина таких неаккуратных следов не оставит. Вот только не понятно, почему, если кто-то плесень срезал - до конца так и не отчистил? Всего и надо, что поскоблить чуть получше. А так - вроде и резали, а до конца не отчистили.
Она вообще вся грязная, станция эта, будто бульдозеры на ней резвились. Кое-где даже плитка узорная на полу не отросла ещё, только бетон лохмами. Я-то сразу догадался ботинки надеть, благо подсохли уже, а вот Ник сначала ноги себе исколол, придурок. Он к тому моменту вообще соображал уже плохо. Стоит, дрожит, от каждой тени шарахается.
Я его за руку взял, да к переходу поволок. Там же лестница какая-нибудь на поверхность быть должна же? Не может же так, чтоб станция - да без лестницы? Я Ника в бок ткнул, вопрос ему этот повторил, он даже вроде что-то в ответ всхлипнул. Ну и пошли мы с ним лестницу искать.
Ни фига её там не было.
Поперёк перехода стена металлическая росла здоровенная, и сыро как в коллекторе. Плесень эта везде и холод до костей пробирает.
И в другом переходе, что характерно - то же самое.
- Ну и что теперь делать? - спрашиваю.
Сам у себя, понятное дело. Ник вообще какой-то молчаливый стал. Я даже, прости Жизнь, подумал, что всё уже. Отбегался Ник.
- Там ещё одна лестница быть должна...
Я аж подскочил. Так неожиданно он это сказал. Молчал, молчал, а потом... за такие шутки в глаз бить надо!
- Где? - спрашиваю, - веди, давай!
Ну он повёл... и тут я слышу - вроде как голоса. Как раз от той лестницы, куда мы дойти хотели. Сначала хотел к ним дёрнуться, а потом понял, как они вломить могут за всё хорошее, чтоб мы не лазили, где ни попадя, и сразу туда бежать расхотелось. Ну я тихо так обратно и пошёл. За машинами. По стеночке. Что выход есть узнал, теперь только пересидеть, пока они уйдут, да тихонечко убраться.
А вот Ник об этом не подумал. Он вообще уже, кажется, ни о чём не думал. Вскинулся, рванул на голоса, воет что-то на бегу, что аж ни слова не разобрать.
Зря он это сделал.
Потому что с той стороны, как его увидели, тоже заорали. На несколько голосов. И давай стрелять! Только грохот стоит, да слышно как пули от металла рикошетят. И Ник воет на всю станцию. Она хоть и не доросла, а эхо гулкое, всё слышно.
Пальба стихла, и слышно как в тишине моторы загудели. Машины проснулись вдоль всей станции. Не понравилось им, наверное, под пулями стоять. Обиделись.
А потом что-то зашипело, и вопль раздался... не дай Жизнь второй раз такой услышать!
И по бетону что-то пробухало, быстро так. Через всю станцию секунд за десять, не больше. И ещё один вопль. Меня к тому моменту колотило уже. Забился себе в угол, сижу, только об одном думаю - чтобы, не дай Жизнь, этот бульдозер подземный меня не учуял.
Не учуял.
Прогрохотал по бетону и умотал куда-то. Судя по звукам - наверх. И остальные машины тоже расползаться во все стороны начали. Минут через десять уже ни одной, наверное, не было. На станции вообще всё стихло.
И темень кромешная.
Так что сидел я там всё равно долго. Пока не замёрз. Даже вдохнуть лишний раз боялся. Думал, что один какой-нибудь бульдозер специально ради меня там остался, свет погасил и теперь караулит. Чего только себе не придумал. Сидел, в темноту всматривался, аж глаза заболели, хотя, казалось бы, чего туда смотреть? Темно же! Но вот сидел. И думал - протиснется этот бульдозер сюда в коридорчик, куда я забился, или нет. По всему выходило, что протиснуться не протиснется, а вот видеть меня будет как на ладони, в какую бы стенку я не вжимался.
Потом вроде отпустило. Встал я так тихонечко, постоял...
Труднее всего оказалось первый шаг сделать. Я же пока сидел и боялся, совершенно забыл, куда идти. Как влетел в стенку с размаху! Аж в глазах посветлело.
И так мне за себя, идиота при этом смешно стало! Сижу на полу, рукой за стенку держусь, словно она от меня убежать куда может, и хихикаю. Уже всё пофиг стало - и что машина ради меня здесь могла оставаться, и что эти... которые по Нику из пистолетов стреляли, тоже тут где-нибудь сидеть могут...
Отсмеялся, да пошёл. Рукой за стенку держусь, ногой перед собой шарю - чтобы со ступенек не навернуться. Выполз на станцию из этого тупичка своего, вроде смотрю - светится что-то. Красным таким светом, как лампочка аварийная.
Подошёл, так меня чуть не вывернуло.
Оказывается эти, которые в Ника стреляли, они сюда с фонариками пришли. Фонарик хороший, дорогой, и техники в нём много, особенно если в экономном режиме включать. Надолго хватает. Хоть всю ночь не выключай.
Почему я так подробно про фонарик-то думал? Потому что про всё остальное лишний раз поминать вообще никогда не захочется. Там и не поймёшь уже, что это за живые были. Так, месиво какое-то чёрно-красное. И кости из него наружу обломками. Белые. Меня чуть наизнанку не вывернуло.
Взял я фонарик тот, рукавом его кое-как оттёр, пистолет подобрал и пошёл. В нём ещё целых три патрона оставалось. У этих-то, наверное, ещё было, но я так и не смог себя заставить обыскать то, что от них осталось.
Включил фонарик потусклее, чтобы технику сэкономить, и отправился Ника искать. Не нашёл. Всю станцию облазил. Проход нашёл, через который те живые пришли. Только толку мне от этого не было никакого. Видать успел кто-то формулу применить. Знал куда жать надо - сразу за этой дверью заслонка металлическая из стены выдвинулась. Правда, бульдозера давешнего там не было. Успел проскочить, наверное, потому что через станцию он обратно не шёл, это точно.
И по всему выходило, что единственная мне теперь дорога - обратно в тоннель. Прямо по путям. Только теперь без Ника, который хоть и дурак, а про всю здешнюю жизнь знает таки побольше моего.
Сказать, что тоннель проснулся - вообще ничего не сказать.
Во-первых, по этому пути, которым мы с Ником пришли, за всё то время, что мы по нему топали, только пара поездов и проехала. А теперь по нему пронеслись сразу несколько.
А во-вторых - не только поезда там ездили. То есть поезда, конечно, но не дай Жизнь чтоб такой тебя заметил! У него спереди металлорезка - станцию спалить можно! И захваты какие-то. Монстр, как есть. Ему клешнёй только шевельнуть, и нету тебя. Дядька рассказывал, как у них на складе одному бедолаге погрузочным краном руку оторвало, так тому крану до этого подземного монстра - как Уралу до Хонды.
И вагонов для живых нету. Только техника всякая на платформах стоит, самого неприятного вида. Хорошо хоть он меня не разглядел - я к тому времени наловчился уже заранее время подхода по звуку рассчитывать, в стенку вжимался, свет гасил и даже не дышал. Помогало успокоиться.
А потом я встретил Тоху.
Сначала я его, если честно, чуть не застрелил. Уж очень некстати он меня за рукав хватанул.
Хорошо ещё, что он меня за ту руку хватал, в которой пистолет был. Успел вырвать. Правда, я тоже в долгу не остался. Фонариком ему дал, куда получилось. Получилось куда надо, и как следует, совсем как брат учил, так что Тоха просто сложился и рухнул. Что он при этом говорил, я, к сожалению, не расслышал - слишком уж некстати поезд мимо прошёл. А жаль. Судя по тем кускам, которые мне удалось услышать, послушать его стоило. А потом он оклемался и меня скрутил.
Я попробовал извиниться и пообещал больше так не делать.
А он дал мне подзатыльник и пообещал что-нибудь сломать.
Вот тебе и поговорили.
Вообще, ему, оказывается, ещё хуже, чем мне было. Я-то с Ником сам сюда вниз полез, а вот Тоху в Метро загнали. Он наверху кому-то фармацевтику какую-то не ту продал и просчитался. Не того обмануть попытался. На него обиделись и решили, что больше он так делать не будет. И вообще ничего не будет. Никогда.
Он, правда, не особо распространялся, что и кому, но, похоже, продавал ту самую дурь, за которую меня батяня когда-то пообещал вообще убить, если узнает, что я её в руки брал. Ну я и не брал. Что я, дурак что ли? Видел, как всякие шади с неё спичками горят. Пяти лет не пройдёт - от живого натуральный скелет остаётся, ничего кроме новой порции этой отравы не видит и не понимает, и понимать не хочет. Нет уж. Не надо мне такого, вся жизнь впереди. Но среди людей дураков всегда находилось, всякую гадость пробовать. Врут, всё-таки, что когда-то только люди жили, и никаких других рас не было. Не можем мы от таких балбесов происходить. Никак не можем. Не верю.
Ну, в общем, сгрёб меня этот Тоха в охапку, ткнул моим же пистолетом в ухо и пообещал что-нибудь ненужное отстрелить, если я его отсюда не выведу. Потому что за ним по тоннелю охотники шли. Не просто охотники, а те самые Охотники, что в газетах любую проблему за деньги решить предлагают. Их и мэр порой нанимает, когда кто-то совсем порядок ценить перестаёт, и все серьёзные люди. Дедушку однажды кинули с партией товара, так вся семья тогда денег собрала, Охотнику заплатить. Он, конечно, ничего не вернул, чудес не бывает, да вот только тех мошенников тоже больше никто не видел. С той поры всю нашу семью уважают, честно дела ведут. Охотники на том и стоят. Всем нужны, все их уважают. Вот и тренируются они соответственно, простого живого вмиг скрутят. А то и похуже что, смотря сколько и за что им заплатили. Говорят, и в лоскуты порезать могут. Медленно. Кому с такими, спрашивается, встретиться охота?
Я как те ошмётки на станции вспомнил, так и затрясло всего. Это если им такое обычным делом считается, то они, может и не Живые после такого вовсе? Мне вообще брат-то про такое много чего рассказывал, но как это всё на самом деле бывает, до меня только сейчас дошло. А уж если такие за тобой гонятся, ты и бульдозеру в ухо пистолетом ткнёшь, не то что пацану, пусть даже и орочьему, с тебя ростом.
Вот и Тоха, может быть, и не плохой был, но слишком уж ему жить хотелось. Боялся. Запросто из страха пристрелить мог. Дядька рассказывал, что так бывает. Я, правда, дурак, не верил, пока сам не увидел. Лучше б, правда, не видеть, ну да чего уж тут?
Так что вздохнул я, повернулся и пошли мы с Тохой обратно на станцию. Я ему, конечно, по дороге попытался объяснить, что там ничего хорошего, кроме плохого получиться не может, потому как бульдозер дикий бегает, но ему, кажется, уже всё равно было. Слишком уж он уверен был, что за ним и сюда сейчас идут.
Привёл я его к станции, так он там вообще в осадок выпал.
- Слышь, - говорит, - урюк, ты меня куда вообще привёл?
- На станцию, - говорю, - как и обещал.
- Какая это станция, это ж бункер какой-то, а не станция!
- Ну, уж какая есть, - отвечаю. Нагло так отвечаю. Достал он меня уже! Тем более что посмотрел я на этого Тоху, пока он спокойно стоял, так он на вид молодой совсем оказался. Нет, ну, наверное, старше меня, человек, как-никак, но ненамного. И чего я его там в тоннеле боялся? Хотя там темно, не видно. Когда не знаешь, с кем дело имеешь, всякий страшным покажется. А тут...
Он, наверное, и сам свою фармацевтику потреблял. Глаза большие, бегают, розовые, аж в прожилках все - сосуды полопались. В общем, было с ним что-то не то. Ну и боялся он к тому же. Смотрит на меня вроде, а сам глазами во все стороны поверх моей головы то и дело зыркает.
- А выход, выход-то тут есть? - спрашивает.
- Есть, - говорю. - Только там бульдозер дикий бегает. Вон там наверху на ступеньках лежит парочка. Сбежать не успели.
И посветил ему. Показать, где лежат. Пусть, думаю, он посильнее испугается, может, глупость какую сделает --сбежать получится.
А он взглядом за лучом фонарика провёл, и как дёрнется!
Честное слово, аж на месте подскочил!
- А ну-ка, - говорит, - светани туда ещё раз!
Ну я посветил. Жалко что ли? Пусть хоть обсмотртся.
Он к опоре подскочил, плесень соскоблил и стоит её нюхает. Даже на вкус, вроде, попробовал.
- Ты чё, - спрашиваю, - сдурел?
Он ко мне поворачивается, взгляд дикий такой, как будто ему технический шокер в задницу разрядили.
- Сам ты, - говорит, сдурел! Ты хоть знаешь, что это такое?
- Знаю, - говорю. - Плесень это. Вонючая.
- Вот то-то и оно, что плесень! Знаешь, что из неё делают, нет? И сколько это стоит?
- Не знаю, - говорю, - я другое знаю. Ты, кажется, говорил, что идут за тобой? Так вот, таки и правда идут. Я их слышу.
Я их и правда слышал. Тут внизу уши хоть и закладывает после каждого поезда, но слух у нас всё равно поострее чем у шади будет. Идёт там кто-то, вроде и тихо идти стараются, а всё равно бряцает что-то. Чуть заметно, но всё ближе и ближе. И дожидаться их у меня, если честно, никакого желания. Охотники, конечно, посторонних не трогают, но с другой стороны - тут-то, под землёй, если что не так случится, так и не узнает никто. Останешься ждать, пока полотёр тебя соберёт да в речку подземную скинет.
В общем, Тоха аж взвыл.
- Да что ж такое то, твою мать! - орёт, - только жизнь налаживаться начала!
Начала она. Ага. Если это у него "налаживаться", то я - эльфийский техник!
- Хватит орать, - говорю, - побежали.
И сам быстро так в сторону перехода. Ну Тоха, ясное дело, за мной. Возле бывших живых, правда, остановился, карманы им обшмонал. Меня от этого опять чуть не вывернуло, я же ему фонариком светил. А он встал, руки об одежду кое-как оттёр и дальше пошёл.
- Учись, - говорит, - за свою жизнь и не такое увидишь ещё.
Вот уж только чего мне и не хватало!
Поднялись мы с ним к двери, и тут-то я вспомнил, что не знаю, какой формулой она открывается!
Первым порывом было выключить фонарик и назад побежать. Я же кое-как дорогу запомнил, а Тоха ни о чём, кроме того, что его вот-вот убьют, думать не может и куда стрелять так сразу и не собразит. Пусть даже и патронов у него теперь не три, а больше, всё равно в темноте не видит ни фига. Шади, чтоб его. Человек. А пока его убивать будут, я всяко найду куда спрятаться. Это я так думал, пока прикидывал, как сбежать проще будет.
К сожалению не вышло.
Он для двери формулу знал, а на той стороне светло было.
Переход там оказался такой же как на нормальных станциях, только полупроросший. Свет уже есть, а стены где мрамором обросли уже, а где - только рёбра просвечивают. И царапины. Глубокие такие. Не иначе как от того бульдозера остались, пока он ковшом стены задевал.
Тоха дверь на место поставил, ну мы с ним и пошли. Я иду, слушаю во все уши, чтоб не пропустить, когда бульдозер нас убивать кинется, а сам тем временем каждую щёлку примечаю - куда я прятаться буду, пока он Тоху кромсать будет. Только некуда. Тоннель и тоннель, ни дверей, ни проходов. Стены только лохмами бетонными корявыми отсвечивают.
Немножко отошли, ещё на один труп наткнулись. Изжёванный весь, как те два. Даже хуже. По всему полу его там размазало.
- Слышь, - говорю, - а может, лучше обратно пойдём?
- Ага. Точно. Парень, если ты думаешь, что они меня шлёпнут, а тебя, такого хорошего, отпустят, ты глубоко ошибаешься. Они плесень на станции тоже видели, им теперь свидетели вроде тебя ни к чему. Кто узнает, что тут не только меня шлёпнули? Это наверху закон живой, а тут, внизу, у кого пушек больше, тот и прав. Так что заткнись, и пошли. Авось да выйдем.
Ну я заткнулся да пошёл. Чего мне ещё оставалось?
Дальше, впрочем, идти было особо некуда. Переход в шахту утыкался. Она наклонная такая, металлоломом мятым завалена и лестница не отросла ни фига. Там сверху несколько грузовиков упали, Жизнь знает когда, всю дорогу перегородили. Давно уже перегородили, не только умерли, а ещё и проржаветь успели. Зато теперь понятно стало, как сюда, вниз, бульдозеры спускали. Пока лестницы той движущейся нет, по шахте что угодно проедет, хоть автобус. Автобус, правда, на тормозах лучше спускать, а то полетит кувырком так, что внизу в лепёшку сомнётся. Как те грузовики. Интересно, не из-за них ли станция так и не отросла?
Тоха это всё как увидел, так только присвистнул.
- Ничего себе! - говорит, - это ж как они сюда влетели?
- Сверху провалились, как же ещё? - говорю.
А самому тоже интересно. Те, кто верят, что мы все от людей получились, говорят, когда-то техника тоже от людей появилась. Врут, наверное. У людей только другие люди получаются, да и те обычно балбесы.
Как от человека самый маленький механизм получить, спрашивается, если в живом по науке железа только на один гвоздь и есть?
Все машины на фабриках растут, это любой знает, а потом живые, кто поумней, их только ловят и приручают. Но всё равно интересно, как так получилось, что метро расти начало, а потом перестало. И ведь не узнаешь даже. Говорят, есть какие-то логи, в них всё пишется, что с техникой происходит, только их не каждому узнать дано. Это техником надо быть, формулы знать, только кто ж тебе их просто так скажет? Первый раз я тут Нику позавидовал. Потому что какой размазнёй он бы ни был - а отец его этому всё равно когда-нибудь научит. Дурь выбьет, но научит. А меня нет. Потом, правда мысли эти все из головы вылетели.
Ник нашёлся. Нас заслышал, и как заорёт!
- Э-э-эй! Кто-нибу-у-удь! Вытащите меня отсюда! - мы от этих воплей аж оглохли.
- Ник, это ты что ли? - я к ржавой рухляди подбегаю, а сам всё понять никак не могу, где он там.
- Я это, я! - орёт Ник. - Вытащи меня!
- Ты вообще как туда попал, ершик унитазный? - говорю, а сам примериваюсь, как бы половчее к нему туда через металлолом пробраться. - Я-то думал, тебя уже по стенке размазало!
Зря думал. Ник размазня, конечно, но как увидел, что по нему стрелять хотят, взял да и кинулся в кабину этого самого бульдозера. Тот рядом совсем стоял. Тихо стоял, пока несколько пуль в кабину не получил. После этого враз проснулся, кабину заблокировал и побежал разбираться, кто тут стреляет. На Ника внутри даже внимания не обратил. Дикий совсем бульдозер, ему ж пофигу, что человека внутри трясёт, как камни в консервной банке, только грохот стоит.
Ник при этом ударился лбом о какую-то штуковину, и соображать стал ещё хуже, чем до этого. Но когда окончательно ошалелая машина ломанулась вверх по трупам убитых грузовиков, таки сумел как-то открыть дверь. Ну и выпал в нагромождения ржавой рухляди. Везучий, даже ничего не сломал. Хотя след за тем бульдозером остался - только края рваного металла во все стороны торчат. Повезло Нику.
Застрял он, правда, капитально, сам не выбрался. Пока дёргался, все бока себе ободрал. Мы его оттуда вдвоём с Тохой тащили. Еле выдернули.
А потом сами драпать полезли.
Те, в тоннеле, как раз за нами следом пришли. Они, оказывается, для такой двери формулу тоже знали. И вопросом, стрелять им, или сначала подумать, не озадачивались. Как пошли палить, только слышно, как пули по металлу звякают.
Так что вышло у нас даже не бегство, а непонятно что. Ник по железякам вверх чесанул как кошка, когда её пылесосом пугаешь. Только пыль ржавая столбом. Ну и я следом, уж не знаю как, да только сзади орут что-то, стреляют - ну любой поймёт, что останавливаться - себе дороже, а уж свалиться - так и вовсе верная смерть.
Пока лезли, казалось, целая вечность прошла. Только в какой-то момент кончилось всё. Лежим с Ником рядом, еле дышим оба. А внизу пыхтит кто-то. Ну мы с размазнёй переглянулись и встали оба, не сговариваясь. Ждём. Вокруг зал, полукругом выгибается, и двери несколько штук, где на живого, а где на грузовик, да только закрытые все. И захочешь - никуда не денешься.
Вверху, правда, на одной из стен, не очень высоко, окошко есть. Не то слуховое, не то вентиляционное, только быстро в него не залезть ну никак, хоть что делай. Прыгать надо, подтягиваться, даже если сам залезу - а Ника как тащить? Он же быстро не залезет, размазня.
И тут Тоха наверх поднялся.
Стоит, грязный весь, одежда рваная, лохмотьями, исцарапанный, по руке кровь течёт. Дорого ему этот подъём дался. Только тем, снизу, ещё дороже. Они-то все там остались. То ли молодые были и глупые, то ли Тохе так повезло, вот только положил он их, похоже, всех до последнего.
- Вот и всё, - говорит, - ребята.
И смеётся.
Даже не смеётся, а так, хихикает. И пальцы на пистолете побелели все.