Рассказ

(фантастика)

Двое в зеленом подошли к директору второго мясокомбината Хохотову прямо на выходе из гостиницы, со спины. Он как раз собирался раскурить сигарету, но из-за сильного опьянения сделал слишком резкое движение руками и его повело назад, а те двое ловко подхватили под локти и поддержали его.

Хохотов почти не испугался, так как был сильно пьян, а цвет непривычной и слишком легкой, не по сезону, да еще и сильно обтягивающего покроя одежды вкупе с черными очками странной удлиненной формы, его тогда как-то не насторожили. Эти очки он почему-то сразу назвал про себя "тактическими", а зеленую окраску тех двоих он назвал "городским камуфляжем". Все это он подумал спьяну, конечно, никакие это были не очки, и уж конечно никакой это был не камуфляж, тем более городской - зеленые резко выделялись на фоне серых стен и грязного снега своим веселым и ярким, каким-то даже весенним что ли, окрасом. Маленький рост зеленых тоже его сразу не испугал, так как он откуда-то знал что у "тех" все были такого роста. Разве что "их" Дзержинский был высоким, да и то если только судить по памятнику, а так, при жизни - кто его теперь знает?

А может быть, появление зеленых не насторожило и не удивило Хохотова сразу, потому что как раз сегодня днем он ловко провернул одно очень прибыльное дельце с большой партией каких-то мослов непонятного происхождения. Сделка была завершена за обедом в дорогом ресторане, и продавец мослов очень сильно нервничал и шифровался перед Хохотовым как мог, явно при этом перегибая палку и очевидно волнуясь. Он был одет в черный костюм, черную водолазку и черные очки, а к его верхней губе были чуть криво приклеены бутафорские усики-шнурочки. В купе с дрожащими пальцами и не всегда разборчивым шепотом, это производило удручающее впечатление на Хохотова, но по большому счету все это было ему по барабану.

Два года назад анонимные инвесторы подогнали на его комбинат такое суперсовременное оборудование, что сейчас Хохотов мог переработать на колбасу любое сырье, лишь бы в его алхимическую формулу входили азот, углерод и кислород. Небольшие примеси другого химического состава тоже Хохотова вполне устраивали, лишь бы только они не превышали определенных, установленных его личной совестью, пределов. А совесть у Хохотова была, как теперь принято шутить, очень гибкой и состояла как бы из сборного высококачественного каучука натуральных, древесного еще сбора сортов.

При помощи этого замечательного оборудования можно было получать чудовищные прибыли, но как опытный менеджер Хохотов отлично понимал, что ни инвесторов, ни учредителя не стоит баловать слишком высокими финансовыми показателями, поэтому значительная часть доходов от некоторых сделок скрывалась от их внимательных глаз и поступала в его секретный "фонд повышения личного благосостояния". Так он называл под завязку забитые купюрами ячейки, разбросанные по хранилищам нескольких городских банков.

В общем, и с технической, и с финансовой стороны со сделкой все было в полном порядке. Вагоны с мослами уже начали поступать на мясокомбинат под видом мороженной бразильской говядины, и уже завтра они должны были превратиться в сырокопченую колбасу семи сортов, для уверенного покрытия спроса сразу во всех ценовых категориях. Своих потенциальных потребителей Хохотов никогда не делил на бедных, не очень бедных, средних и состоятельных. Ко всем людям он всегда относился ровно, по-деловому.

Продавец быстро окончил переговоры, под столом передал ему тяжеленький пластиковый пакет с американскими рублями, попрощался (тоже почему-то тихим, невнятным шепотом) и быстро покинул ресторан, а Хохотов решил здесь еще немного подзадержаться.

Во время переговоров они с продавцом вяло ковырялись деревянными палками в соленых, дурно пахнущих какой-то свежеразмороженной рыбой, рисовых комочках и это ковыряние разожгло в Хохотове какой-то нереальный, прямо таки волчий аппетит. Поэтому он решил остаться в ресторане, заказать себе роскошный обед и поесть спокойно, не спеша, по-человечески. Благодаря своей деловой специализации, Хохотов отлично разбирался в еде, особенно в мясных блюдах, и это обстоятельство помогало ему заказывать отличные обеды в ресторанах, что он и делал довольно часто сразу после заключения удачных сделок. За умение заказывать мясные блюда приятели и партнеры Хохотова по бизнесу называли его "Бифом".

Внимательно ознакомившись с меню, Хохотов заказал много хорошо прожаренного мяса и коньяку, намереваясь отпраздновать только что провернутую сделку, но не удержался на своей привычной норме и через некоторое время заказал еще столько же. Каучуковая совесть Хохотова была здесь абсолютно ни при чем, так как он считал, что учредитель совсем не ценит его управленческого таланта и платит ему унизительно мало, а потому он имеет полное право на дополнительный заработок. Вот поэтому-то Хохотов никогда не упускал случая немного подзаработать, и не чурался разного рода левых схем, а природный управленческий талант был ему в этих схемах хорошим подспорьем.

В ходе роскошного обеда, Хохотов поднял много беззвучных тостов за себя лично и за новейшее оборудование, которое так удачно подогнали мясокомбинату далекие инвесторы, когда же эти тосты закончились он начал пить за все подряд, в том числе и за давно наступивший новый год. Все вроде бы шло хорошо, но после сладкого ему захотелось чего-нибудь еще более сладкого. Хохотов подманил пальцем какого-то официанта и заказал у него дежурную проститутку из средней ценовой категории. После этого он полистал предложенное официантом специальное меню, ткнул пальцем в какую-то фотографию и покинул зал.

Проститутка ждала его возле стойки гардероба и, облачаясь в тяжелую дубленку швейцарского производства, Хохотов сказал ей несколько дежурных комплиментов, а потом сально, плоско и непристойно пошутил с нею.

Затем они отправились в ближайшую гостиницу и уже оказавшись в номере Хохотов испытал сильнейшее желание прямо сейчас совершить половое сношение в извращенной форме. Высвобождаясь из тяжелой швейцарской дубленки, он поделился своими намерениями с проституткой и выяснил, что та была не против, но только за отдельную предоплату. После этого Хохотов разозлился, но не из-за денег, а потому, что, как опытный человек бизнеса, твердо знал - нельзя нарушать ранее заключенные договоренности, особенно в тех частях, которые касаются разного рода оплат и особенно предоплат, а деньги за сношение он уже уплатил официанту ранее под видом щедрых чаевых и при этом формы и виды оказываемой услуги не оговаривались ими никак.

Поэтому Хохотов решил совершить половой акт в извращенной форме без всяких дополнительных оплат и, кое-как освободившись от швейцарской дубленки, молча повалил проститутку на кровать. Однако проститутка оказалась молодой и очень сильной, она ловко и точно ударила Хохотова ногой в живот, отчего тот изверг из себя прямо на пол номера все ранее съеденное и выпитое им в ресторане, а потом не удержался на ногах и тяжело завалился прямо на только что извергнутое.

Пока Хохотов пьяно ворочался на полу, изо всех сил пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь влажными скользкими ладонями и подняться на разъезжающиеся ноги, молодая сильная проститутка уже покинула номер и исчезла. Когда Хохотову удалось, наконец, добраться до какого-то уродливого светильника, ухватиться за его гнутую ножку, и в три приема подняться на ноги, было уже около двух часов ночи. Скользкие рукава пиджака свободно проскользнули в рукава тяжелой дубленки, поэтому оделся Хохотов довольно быстро. Сильно пошатываясь и перебирая ладонями по стенам, он вышел в коридор и вызвал лифт. Хохотов намеревался прямо сейчас вернуться в ресторан и выяснить там отношения с официантом. Своими трансфертами он никогда не разбрасывался, не собирался он ими разбрасываться и сейчас. Но там, внизу, сразу за входными дверями, его уже ожидали зеленые.

Они помогли Хохотову раскурить сигарету, а потом крепко взяли его под руки и осторожно свели вниз по скользким, сработанным под мрамор ступенькам гостиничного комплекса.

После этого зеленые некоторое время вели его по улице, а затем резко свернули во двор какого-то старинного особняка. До этого момента Хохотов вел себя очень спокойно, так как происходящее вполне укладывалось в его голове в определенные смысловые и поведенческие шаблоны. Но так продолжалось только до того момента, когда они молча прошли под витой чугунной аркой старинных ворот и оказались во дворе особняка. А уже вот там, в этом дворе и начало происходить непонятное - за спинами зеленых что-то зажужжало, они вцепились в запястья Хохотова железной хваткой и начали медленно подниматься вверх, увлекая его за собой прямо в черное и неприветливое зимнее небо.

- Не пугайтесь, Хохотов,- сказал правый зеленый на чистейшем русском языке с сильным белорусским акцентом.- Мы представители высокоразвитой внеземной цивилизации и не сделаем вам ничего плохого.

- Про летающие тарелочки слышали когда-нибудь, а, Хохотов?- спросил левый зеленый с заметным украинским оканьем.- Так вот, это наши тарелочки.

Хохотов не мог ничего ответить, так как тяжелая швейцарская дубленка сбилась у него на спине в плотный уродливый ком, а его подбородок из-за сильно вытянутых вперед и вверх рук вдавился в грудь, и поэтому его нижняя челюсть полностью утратила свою подвижность.

- Вы об этом ничего не знаете,- продолжал правый зеленый,- но с самого рождения вы работали нашим секретным агентом на этой планете. Специальный инплант был вживлен вам в мозг еще в роддоме другим нашим агентом, который тоже ничего о нас не знал, но с самого рождения работал на нас под псевдонимом "Соска". Ваш рабочий псевдоним, Хоботов, все это время был "Штекс", но вы тоже ничего об этом не знаете, так как мы считывали информацию с вашего инпланта незаметно для вас. Итак, для нас вы агент Штекс, Хохотов, а мы для вас Вролы, и это все, что вам нужно знать в настоящий момент. Я был вашим куратором все эти годы, агент Штекс, а вот он был моим ассистентом. Вы меня понимаете?

Хохотов хотел сказать "А?", но так и не смог расцепить челюсти или даже сделать утвердительный кивок головой, с такой силой его нижняя челюсть упиралась сейчас в его грудь.

- Скоро здесь произойдет высадка наших передовых отрядов,- продолжал куратор,- и мы решили перед ней эвакуировать всех наших агентов с поверхности. Наши военные очень нервные создания, агент Штекс, как, впрочем, и ваши, поэтому мы решили не рисковать нашими лучшими людьми и принять меры по их сохранению. Вы нужны нам живым и здоровым, агент Штекс, потому что очень скоро вас ждут великие дела. Считайте все происходящее отпуском, такой как бы поездкой на теплые острова, или куда там вы обычно ездите.

- Мы доставим вас на свою родную планету, агент Штекс,- сказал ассистент,- и поместим там в специальный защитный бокс, так как наши природные условия не подходят для вашего организма. Но не волнуйтесь, все это делается для вашей же безопасности.

- На счет еды тоже не беспокойтесь,- продолжал куратор.- Наша пища для вас не подходит, но мы переработаем ее специальным образом, и после этого она вам обязательно понравится.

- Бокс в котором вы будете находится на нашей планете, агент Штекс, довольно неудобное место, к тому же он заполнен вязкой жидкостью сделанной из ваших же стволовых клеток, но мы вживим вам в мозг специальный инплант,- сказал ассистент,- и во время пребывания в боксе вы будете видеть чудесные сны с реальными тактильными ощущениями.

- В этих снах никто не сможет ударить вас ногой в живот,- добавил куратор, после чего оба Врола рассмеялись противным квакающим смехом.

- Жаль, что вы ни во что не верите, агент Штекс,- продолжил ассистент, отсмеявшись.- Если бы вы были хоть во что-нибудь истинно верующим, мы могли бы погрузить вас в просто потрясающие сновидения. Но и без них вам будет у нас хорошо.

Вролы снова разразились квакающими звуками, и ассистент при этом так сильно задергался всем телом, что чуть не выпустил рукав дубленки Хохотова из своих цепких зеленых лапок.

- После окончания Жатвы мы вернем вас обратно, агент Штекс,- продолжал куратор.- И вы вместе с другими нашими агентами станете отцами и матерями нового человечества. Точнее сказать, вы станете одним из его Великих Отцов. Если вам повезет, агент Штекс, то со временем вы даже можете сделаться персонажем какого-нибудь древнего и бородатого мифа, который, конечно же, сложит новое человечество о своих Великих Отцах. Естественно, все это случится незаметно для вас, так как перед возвращением мы сотрем вашу память.

- Мне кажется, что у вас есть все шансы сделаться в этих мифах новым Паном,- весело сказал ассистент.- Или Фавном (он произнес это как "Хвавном") нового человечества. А может быть, вы станете его Дионисом. Главным богом плодородия, причем самого высокого полета. Как бы там ни было, мы будем внимательно наблюдать за вашими успехами и обязательно сделаем на вас ставки, агент Штекс.

После этого зеленые снова разразились громкими квакающими звуками.

- Как вам такая перспектива, агент Штекс?- сказал куратор отсмеявшись.- И вообще, почему вы все время молчите? Вас что-то не устраивает?

Хохотов хотел сказать, что его все устраивает, и что он совсем не против сделаться отцом нового человечества и попасть затем в его бородатые мифы под видом какого-нибудь Хвавна, но упертая в грудь нижняя челюсть не давала ему произнести ни звука. Он уже понял, что зеленые не имеют никакого отношения к тем, о ком он подумал в самом начале и почти успокоился на этот счет. Здесь было что-то другое, но из-за сильного остаточного опьянения он никак не мог полностью сосредоточиться на происходящем, что мешало сейчас правильно, по-деловому оценить сложившуюся обстановку. К тому же после ловкого удара сильной молодой проститутки у него сильно болел живот.

А потом Хохотов вдруг вспомнил о сегодняшней сделке с мослами. Вернее даже не о собственно сделке, а о том, что сегодняшний белый пакет был первым в длинной череде других таких же белых, толстых и тяжелых пакетов, так как партия мослов была просто огромной - чуть ли не полноценный железнодорожный состав и еще одна маленькая тележка (так неразборчивым нервным шепотом пошутил сегодня в ресторане продавец). Это воспоминание сильно разволновало Хохотова и он начал дрыгать ногами и брыкаться внутри своей тяжелой швейцарской дубленки, пытаясь освободить свою нижнюю челюсть и заговорить Вролами.

Он не собирался спорить с ними по различным аспектам их разведывательной деятельности, а просто хотел попросить дать ему еще некоторое время на завершение своих операций с мослами. Он хотел сказать, что бросать любое начатое дело в самом его начале было бы неправильным и неэффективным поступком с его стороны. Он только хотел пояснить Вролам, что для бизнесмена любая, даже самая маленькая и незначительная на первый взгляд неэффективность смерти подобна, и только это заботит и печалит его сейчас. А на эвакуацию он согласен, да, конечно, но пусть она случится чуть позже. И в самом деле, какая Вролам разница? Ему ведь нужна всего неделя, от силы две. И вообще, о таких важных вещах, как эвакуация с планет нужно предупреждать заранее, ведь он не просто какой-то там Штекс и все, а директор большого мясокомбината и поэтому он отвечает на этой планете не только за себя лично, но и за всех работников своего предприятия, отвечает за их рабочие места. Вролы могут этого не знать, но экономическая ситуация на планете сейчас складывается таким образом, что кое-где уже начинают постреливать, причем сразу ракетами, по площадям, а на мясо здесь уже давно пускают не только говядину, и поэтому он просто обязан проконтролировать...

Однако Хохотов так и не смог озвучить свои мысли, потому что случилось неожиданное - мокрые рукава пиджака выскользнули из швейцарской дубленки и он с диким воем полетел вниз. Вролы не смогли вовремя сориентироваться в ситуации, так как тогда они как раз квакали над какой-то очередной остротой по поводу будущего Хохотова. Поэтому, когда все случилось, они некоторое время с громкими и недоуменными кваками крутили в своих цепких лапках пустую швейцарскую дубленку, а когда до них все, наконец, дошло, было уже слишком поздно.

Падение произошло с высоты приблизительно в сто метров, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Куратор и ассистент мягко приземлились рядом с телом Хохотова, которое в результате удара о землю сделалось плоским и приняло позу "бегущего человека".

- Накладочка,- сказал ассистент, накрывая Хохотова швейцарской дубленкой.- Не быть нашему Штексу Великим Хвавном.

Рядом с телом лежал разорванный белый пакет, из которого красивым многослойным веером высыпалось на снег некоторое количество бумажных прямоугольников зеленого цвета, и ассистент осторожно подвинул его своей зеленой ногой поближе к телу.

- Агент Штекс так любил это при жизни,- пояснил он свои действия куратору.- Хороший был экземпляр, энергичный и находчивый, от таких можно было получить большое и жизнеспособное потомство. Я думаю, что его потомкам ничего не нужно было бы объяснять, они и так очень быстро заселили бы землю, и следующую Жатву можно было бы начать на пару тысяч лет раньше. Как говорят местные эффективные, это - потеря эффективности, и произошла она по нашей вине. Я не думал, что так случится, а шутил просто для того, чтобы снять у агента Штекса нервное напряжение, вызванное нашим появлением.

- И я,- сказал куратор, встрепенувшись.- И я шутил с той же целью. Но ничего, у нас здесь много других энергичных агентов.

Затем он приблизил к своим удлиненным черным "очкам" запястье левой лапки с узким блестящим браслетом и начал говорить в него противным квакающим голосом:

- База, прием. Агент Штекс только что нами потерян. Что? Да, он вернулся на Землю. Не смог преодолеть гравитации, да. Приступаем к эвакуации агентов "Строганова", "Фуагра" и "Пиццолло". Это все, конец связи. Вролу врил хе хаатаба ху!

Окончив доклад, куратор подал ассистенту какой-то условный сигнал зеленой ручкой, и они начали с тихим жужжанием подниматься в холодное зимнее небо.

Ночная небесная чернота уже понемногу сменялась тусклой утренней серостью и далеко на востоке была видна тонкая полоска алой зари.

2015