Аннотация: Женщину приобретаешь так же, как разрабатываешь новый тип ядерного боезаряда: благодаря точным расчётам, задаче от руководства, которая невыполнима, и немыслимо жёстким техническим требованиям. И ещё - из-за своего тупорылого упрямства.
- Алло?
- Светка, привет! Тема есть интересная.
- Что за тема?
- Областная молодёжная конференция. От нашего отдела нужно два доклада. Поедешь?
- А куда?
- Под Дубну, профилакторий 'Романтика'.
- Ну, не знаю... - засомневалась я. - Меня муж не отпустит.
- Профилакторий в лесу, там пруды, сауна, спортзал, маленький зоопарк... Была я там пару раз, место - чудесное, давай, решайся!
- Давай я с мужем переговорю и позвоню завтра.
- Давай так, только не тяни! Всё, пока!..
Забрав вечером человека из сада, я подкатила к дому и у подъезда встретила мужа, с вялой руганью ковыряющегося в передней вилке мотоцикла.
- Привет.
- Привет, - буркнул муж, не отрывая глаз от какого-то ржавого болта.
- Андрюш, мне тут поручают в командировку съездить...
- Ну и съезди, - ответил муж, налегая на ключ. - Куда это?
- В Дубну.
- Езжай.
- Ты меня отпускаешь?
- Да отпускаю, сказал же! Чёрт, да где же смазка?
- Ты ж мне ни разу не разрешал ездить в командировки!
- Ну, а вот сегодня разрешил. Дубна - это наша область, можно раз в жизни и съездить.
- Ты понимаешь, что тебе с человеком придётся четыре дня в одиночку справляться?
Я, честно говоря, не поняла, уяснил ли муж хоть что-нибудь из сказанного, позвала дочку и пошла домой готовить ужин.
А вы знаете, как оно бывает?.. А вы знаете, сколько слов нужно сказать и сколько взглядов кинуть? Да ни черта вы не знаете! Я вам сейчас расскажу.
В первый же вечер в гостинице Женя Зуева, аспирантка МГУ, на которую была возложена неблагодарная обязанность организации досуга участникам конференции, смерчем прошлась по двум этажам и безжалостно вымела из номеров всех, кто попался под руку. В холле набралось человек двадцать; Женя раздала карты и заставила всех играть в 'Мафию', сама, разумеется, взяла на себя роль ведущего.
Помимо игроков в холле сидело ещё несколько человек. Женя кликнула:
- Присоединяемся бодрее!
Никто не отреагировал, и тогда Женя взяла его за руку и силой вытащила из угла, где он, о чём-то размышляя, пил пиво прямо из горла двухлитровой бутыли.
- Чего? - спросил он.
- Присоединяйтесь к нам играть в 'Мафию'.
- Я не умею.
- Это очень просто, - ответила Женя и принялась объяснять правила.
- Ты мне скажи: вы играете с комиссаром или без? - довольно грубо поинтересовался он.
- Без комиссара, но с доктором.
- Ладно, как хотите, - махнул он рукой и сел за стол. Женя выдала ему карту.
Он был одет в белую футболку с нарисованной какой-то сложной химической формулой. Нет, не химик, подумал я, химики - ребята общительные, они всегда все вместе тусуются. Наверное, биолог или биохимик из какой-нибудь медицинской академии.
- ...настал день, и жители города собрались решать, кого сегодня будут казнить! - объявила Женя. - Начнём мы с нашего меланхоличного друга как с новенького. Как вас, кстати, зовут?
- Не с меланхоличного, а с флегматичного, - равнодушно ответил он, сворачивая голову свежей бутылке.
- Итак?..
- Да не хочу я никого казнить! Но поскольку так положено по игре, я воздержусь. Мне надо обождать хотя бы пару кругов, чтобы присмотреться.
- Хорошо, - сказала Женя, и игра продолжилась. Практически единогласно все проголосовали против него. Даже я.
- Ваше последнее слово? - осведомилась Женя.
- Мафиози - это рыжий Костя, - и он швырнул на стол свою карту. Карта упала рубашкой книзу, открыв напечатанное на ней слово 'Доктор'.
Он сел обратно в угол и начал смотреть в какую-то точку за окном.
Меня давно уже застрелили, и я не следила за ходом игры, а смотрела, как он всё сидит и сидит, и пьёт своё долбанное пиво, и то ли о чём-то серьёзно думает, то ли просто слушает доносящийся из-за приоткрытой балконной двери птичий гам.
Почему ему не сидится в номере? Он ищет компанию? Нет, он сам от неё отказался. Тогда чего? Неужели ему так необходимо присутствие людей, чтобы почувствовать, что он отгородился от них стеной?
И когда я мысленно проговорила последний вопрос, я вдруг поняла, с чем именно он у меня прочно ассоциируется. С толстой равнодушной бетонной плитой, из которой, как шипы, торчали острые обрывки арматуры. Когда он говорил, он как будто бы черкал яркими мелками по бетону, рисуя образы той или иной эмоции - но лишь образы, подкладка-то под ними всё равно оставалась бетонной, и образы эти быстро таяли, словно детские рисунки под дождём, обнажая грубую серую поверхность.
Я подошла и сказала:
- Вторым мафиози была Люда.
Не глядя на меня, даже не пошевелившись, он ответил:
- Ни за что бы не подумал. Хотя, теперь понятно, почему она так осторожно дышала.
Я развернулась и направилась спать, в раздражении подумав: 'Он даже не спросил, как меня зовут!'.
В последний вечер перед отъездом Аня, соседка по номеру и тоже аспирантка МГУ, сказала:
- Там твои прощальный вечер организуют, пойдём?
- Кто это - мои?
- Ну, троицкие.
- Что обещают?
- Танцы, выпивку, шашлык.
- Тогда пойдём, конечно.
- А может, в номере посидим? 'Симпсонов' досмотрим...
Я разозлилась:
- Я и дома могу 'Симпсонов' посмотреть! А тут хочу с людьми пообщаться! Если тебе так нравится - смотри своих вонючих 'Симпсонов', а я шашлыка хочу! Тем более что угощают.
- Ну ладно, Свет, чего ты, в самом деле, распсиховалась? Вместе пойдём. Там и друг твой будет наверняка.
- Какой ещё друг? - насторожилась я.
- Ну, с которым вы в 'Мафию' играли, он ещё Костика выщемил в первом же раунде!
- А он что - тоже троицкий?
- А ты думала! Он же с толстым Славиком бухает всю конференцию напролёт!
- Вот тебе и раз. Я-то думала, он медик.
- Он физик. Славик говорил, что теоретик, вроде. Из отдела 02. Есть у вас такой отдел?
- Так значит, мы с ним в одном здании работаем!..
- Свет, ну ты даёшь! Вы там с ним целовались на глазах у всех, а ты о нём не знаешь ничего!
- Ань, ты дура, что ли? Ни с кем я не целовалась. Кто тебе сказал?
- Ой, Светка, прости... ляпнул кто-то, да я и услышала, и вот тебе пересказала...
- Аня, я к нему один раз подошла всего! Всего один раз!!! И спросила, как он догадался, кто есть мафия!
- Ну, ладно-ладно, Свет, не кипятись. Одевайся теплее, четырнадцать градусов за окном.
Было совсем темно, когда мы с Аней наконец-то вышли из гостиницы и дошли до площадки отдыха.
Всего набралось около пятнадцати человек. Толстый Слава сидел за накрытым столом и разливал, из подогнанного к площадке 'Лексуса' играла музыка - тупой электронный клубняк. Незнакомый мне парень следил за шашлыком и курил; хоть мне и было противно нюхать табачный дым, я всё же подобралась поближе к пылающему мангалу, чтобы не озябнуть.
Он сидел на краю скамейки, едва не касаясь плечом мангала, и сам курил длинные толстые папиросы, за одну затяжку выпуская столько же дыма, сколько шашлычник - за целую сигарету.
Пару раз подходили какие-то типы с гитарами, но, наткнувшись на 'Лексус', понимали, что сегодня фары светят не им, разворачивались и уходили куда-то в лесную глубь, поближе к прудам.
Он был одет так же, как я видела его сегодня в зале на закрытии конференции - строгие брюки, рубашка и серо-коричневый галстук в растительных узорах. Поверх, очевидно, для тепла, он напялил камуфлированную куртку, и, несмотря на эклектичность его наряда, мне в полумраке казалось, что он одет в парадный офицерский мундир.
- Слышь, а у тебя галстук клёво с курткой сочетается, - сказал парень, жарящий шашлык.
- 'Укуренных' видел? - раздался в ответ серый бетонный голос.
- А как же! Был, был там такой персонаж - Штакет.
- Вообще говоря, в оригинале имя звучит как Strawberry, Клубника. В литературном переводе - что-то вроде Алый, или Меченый.
- Это из-за родимого пятна?
- Очевидно.
- О, - с обречённостью в голосе сказала Аня, - рыба-прилипала идёт!
Из темноты вынырнул Саша с бутылкой в руках.
- Так, девчонки, кому рома? Кто хочет, тому колой разбавим! - и Саша налил Ане полный стаканчик.
- Нет-нет, мне не надо, - сказала я.
- Да как же! - закричал Саша. - Все пьют, и ты давай! - и горлышко бутылки нахально залезло в мой стакан с минеральной водой.
- Не надо, я сказала!
- Почему?
- Не хочу.
- Да что значит - 'не хочу'? Давай пей!
- Саша, отвали, - вдруг сказал он, брызгая на бетон тёмно-красным раздражением.
- Чего? Я - 'отвали'?
- Да, ты - отвали! Тебе чётко было сказано - человек не хочет. Тебе какие ещё причины нужны? - раздражение потемнело и стало почти чёрным, как ярость, переходящая в злость.
- Ладно, - многообещающе сказал Саша и пропал.
- Ты его знаешь? - спросила я.
- Тупой и злобный человек, - полетела на бетон по-лягушачьи зелёная брезгливость.
Пьянка продолжалась.
- Что за музыка здесь? - раздражённо пожаловалась я Ане. - Поставили бы что-нибудь хорошее, 'Disturbed', например.
- Ты считаешь, что 'Disturbed' - хорошая музыка? - покрылся бетон синим сомнением.
Он резнул меня по чувствительному месту. Я задолбалась от тупого удивления случайных знакомых: 'Девушка, как вы можете ТАКОЕ слушать?', я задолбалась объяснять, что хардкор, между прочим, - тоже музыка, и её тоже слушают люди. Я кто - человек или блондинка? Я вообще могу себе позволить слушать, что хочу, пить, что хочу, и выражаться, как хочу, - прилично, без использования площадной брани?
Но я ответила осторожно:
- Во всяком случае, 'Disturbed' лучше, чем эта долбёжка.
- Тут я с тобой полностью солидарен.
- Я что-нибудь получше поставлю, - сказала девушка Катя и полезла в 'Лексус'. За ней следом отправился Саша - как оказалось, хозяин 'Лексуса'.
Я давно заметила, что эта Катя вьётся вокруг него, как оса возле дыни: то подсунет ему стакан со словами 'Наполните даме бокал шампанским!', и он изящным жестом наливает, будто не в ломкий одноразовый стаканчик дешёвого пластика, а в хрустальный фужер; то попросит прикурить, тянясь своей прозрачной сигареткой к его зажигалке.
Он, правда, пару раз кидал Кате свою тарелку:
- Принеси мне мяса, - как простым карандашом чертил приказ на бетоне, и Катя чуть ли не с поклоном безропотно приносила ему шашлык с пучком зелени и ломтём хлеба.
Что за игра у них такая? Я вообще не поняла. Я же видела, что ему Катю эту в микроскоп не разглядеть, наплевать на неё многажды, но, тем не менее, он почему-то позволял манипулировать собой.
Нет, манипулировать - всё же не то слово. Похоже, он просто развлекался и ждал, насколько далеко зайдут Катины приставания.
Тем временем бессмысленное 'туц-туц-ныц' сменилось на завывания алкашей из группировки 'Ленинград'. Не самый плохой вариант, в отличие от табачной вони матерную ругань можно и потерпеть. А он курил и курил свои невыносимые папиросы, не переставая.
Из 'Лексуса' выскочила Катя и подсунула ему стакан:
- На-ка, выпей за меня!
Он с чёрно-красно-белым в шашечку шутовством крикнул:
- За тебя! - и махнул одним глотком всё содержимое.
- Нет, - сказала Катя, обращаясь скорее ко мне, чем к нему, - меня там Саша пить заставляет.
- Что это было? - спросил он, отдышавшись.
- Ром.
- Это не ром, это понос престарелой медведицы. Иди и принеси мне качественный напиток.
Катя убралась обратно в салон 'Лексуса'.
- Садись завтра мне на хвост, - вдруг предложил он. - Доставка до подъезда.
- Ты на авто?
- Да.
- Да поехали! - это предложение настолько огорошило меня, что я выпалила таким тоном, как будто бы это он меня попросил его подвезти.
Вновь прибежала Катя, вновь с полным стаканом, уже не такая весёлая, как несколько минут назад.
- Опять заставил пить? - на бетоне начали прорастать саркастические лиловые грибы.
- Да, - тихо сказала Катя с такой обидой, что мне стало не по себе.
Он выплеснул мерзкий пуэрториканский ром в урну, куда кидал окурки папирос.
- Вот и всё. Самой надо было так сделать.
Катя поплелась обратно.
- Во сколько ты хочешь выезжать? - спросила я.
Из салона 'Лексуса' донёсся разговор на повышенных тонах.
- За завтраком встретимся и обсудим.
- Отлично.
И немедленно, не выдерживая положенную приличиями паузу между фразами, он быстро проговорил:
- Ты торопишься куда?
- Мне надо человека из садика забрать до пяти вечера.
- На этот счёт не волнуйся.
Вылетела зарёванная Катя и заскулила:
- Саша у меня телефон отобрал!..
Я ожидала, что она бросится ему на шею, но он сидел на лавке и при этом ещё и предусмотрительно ссутулился.
- Иди, разберись!..
Я возмутилась. Шарится с гопотой, в тачках с ними бухает, а потом жалуется, что телефоны отбирают! Спасибо скажи, что не изнасиловали!
Он равнодушно встал, потянулся и, сев на переднее пассажирское кресло 'Лексуса', захлопнул дверцу. Водительская дверь закрылась тоже.
- Пипец, - выругалась Аня. - Сейчас начнётся буча. На кого ставишь?
Я молчала, мне было неприятно наблюдать эту отвратительную сцену. Катя стояла, обхватив себя руками, и тряслась.
- Свет, чего молчишь? Кто кого, как думаешь?
Я подумала, что Саша - очень крепкий парень, качок, и, несмотря на его преимущество в росте в десять сантиметров, а в весе - во все двадцать килограммов, я бы отдала победу Саше. Если бы на его месте был бы кто-нибудь другой. А так я никак не могла себе представить, что же Саша будет делать с бетоном. Когда плите надоест расквашивать Сашины кулаки в кровь, она просто упадёт на Сашу и разобьёт тому череп вдребезги.
'Лексус' взревел мотором и рванул с места.
- Блин, чего это они? - забеспокоилась Аня.
У меня тоже ёкнуло так ёкнуло! Он был уже в стельку набравшись, он весь вечер сидел и пил всё, что было в пределах досягаемости рук, всё без разбору.
Господи, да кто ж знает, что у них на уме и до чего они договорятся!..
Ни я, ни Аня, ни Катя не проронили ни слова, наблюдая за ездящим кругами по площадке 'Лексусом' - будто муха летала вокруг лампочки. И вот автомобиль сбавил ход, встал на прежнее место, и оттуда вылез Саша - живой-здоровый, подбежал к Кате и произнёс скороговоркой:
- Извини меня, вот твой телефон!
Катя взяла и тихо ответила:
- Проваливай!..
И Саша исчез. А с другого конца стола вдруг подошёл он, и Катя спросила его:
- Как тебе удалось?..
Он перебил:
- Что-то я перепил, ничего не соображаю. Пойду спать.
Когда я вошла в обеденный зал, он уже сидел с Катей за столом и нехотя вращал ложкой в тарелке с овсянкой.
- У вас не занято? - я почему-то не решилась подсесть к нему без разрешения.
- Ни в коем случае.
Я постаралась уловить в бетоне хоть намёк на иронию, но тщетно. Аня подтолкнула меня локтем, и мы уселись.
- Съешь мою кашу, - предложил он.
- Нет-нет, - горячее, чем следовало бы, возразила я. - Я в платье не влезу.
- А ты, Катерина Антоновна? - и вот теперь ирония потекла из него игривым искрящимся горным ручьём, горьким, как рисовый уксус. - Влезешь в платье? - Катя хлопала ресницами, корча дебильное кукольное личико. - В таком случае пей ром для похудания.
- Мы когда выезжаем? - спросила я.
- А чего тянуть? Сейчас чаю попьём да поедем.
- Мне ещё переодеться надо.
Он равнодушно осмотрел меня с ног до головы, словно догадавшись, что я хочу сменить 'домашнюю' форму для аэробики на много менее подходящее для дороги вызывающее летнее платьице.
- Тогда поспеши.
- А можно мне хотя бы доесть завтрак? - его равнодушие потихоньку выводило меня из себя, и я умышленно выбрала изо всех своих голосов самый грубый тон.
- Нет, Свет, выплюнь, сунь два пальца в рот и беги собираться! - резко ответила мне Аня. - Что ж, до встречи, - продолжила она, обращаясь к нему. - Было очень приятно познакомиться.
- Взаимно, - и он улыбнулся при мне первый раз, пусть даже и улыбка эта была нарисована резиновым клеем на бетоне.
Притащив чемодан на стоянку, я увидела, как он небрежно зашвыривает Катину сумку в багажник.
- Я не опоздала?
- Самое время, - изобразил он довольство и пристроил мой чемодан между канистрой масла и огнетушителем.
- Смотри, паук нас в цепи заковал, как поедем? - нарочно развязно сказала я, указывая на сплетённую между шиной и подкрылком паутину.
Он попробовал отшутиться, но получилось неуклюже, и он оборвал реплику на полуслове, и мне стало неожиданно весело оттого, что сквозь бетон на какое-то мгновение проступило его внутреннее состояние, сонное и похмельное.
Правда, веселье моё быстро испарилось бесследно. Катя довольно-таки нагло, по-хозяйски брякнулась на переднее сиденье, опустила стекло донизу, высунула в окошко руку, нацепила огромные солнцезащитные очки, откинулась на спинку, всем своим видом имитируя развал тела на пляжном шезлонге. Ладно ещё, не закурила прямо в салоне. Зато сказала:
- Адрес в Дмитрове: Калинина, дом номер сорок. Встанешь там где-нибудь поблизости, я быстро.
- Как скажешь, голубка дохлая моя, - вновь без тени иронии отозвался он, запуская двигатель.
Я почему-то ждала резкой виртуозной гонки с ветерком и осталась разочарованной: он обладал вязким стилем вождения, инерционным и надёжным, как бетон, с многочисленными мелкими ошибками, свойственными похмельным водителям.
- Поставь мне ещё раз эту вещицу, - попросила Катя, - 'Девушку с жемчужными волосами'.
- Не отвлекай меня, ищи сама. Название начинается на цифры ноль-два.
Катя покопалась в магнитофоне и нашла нужный трек, и вновь откинулась, чуть опустив спинку сиденья и откровенно наслаждаясь моментом.
- Слышно, как не хватает гитаристу техники - соло неуверенное, - никому сказал он, а я подумала: да, пожалуй, эта группа не шибко хуже 'Nightwish'.
- Значит, паркуйся здесь, - показала Катя, - и ждите меня. Я скоро.
- Ага, - подал он бетонный позывной.
Мне стало очень обидно, что он разговаривает с этой кошкой помойной, как с равной, и от обиды я брякнула:
- Ты тоже любишь ездить на ручной коробке?
- Да. Я ж не девочка.
- А я тогда кто?.. Я недавно мужа заставила купить мне машину с механикой. 'Ты просто ещё не замучилась на ней ездить!'. А я говорю: 'Я замучилась ездить на твоём сарае с автомат-коробкой!'. 'Но ты ж блондинка!' - и это с таким удивлением говорит, представляешь?..
Этот монолог я вылила за считанные секунды и хотела было продолжить, как он, изобразив оживление, предложил:
- Испей водицы.
Я уже давно прицеливалась на торчащую в подставке нераспечатанную бутылку минералки, да не осмеливалась попросить, а только обеими руками натягивала на колени задирающуюся юбку.
- Только стакана у меня нет, - состряпал он сожаление цвета протухшего сыра.
- Ничего, мы не гордые!
Я схватила бутылку и с удовольствием напилась из горлышка. Пусть тёплая!.. Пусть газированная!.. Но как же точно он выбрал момент - всю дорогу до Дмитрова ловил мои вожделенные взгляды на бутылку с водой и разрешил попить только сейчас, когда посторонних можно не стесняться, и можно закрыть глаза и счастливо улыбнуться, прижавшись затылком к подголовнику!..
Да что ж такое со мной происходит-то?! Это ж всего-навсего бутылка с водой! Ну и что, что жара, ну и что, что жажда! Почему майское утро внезапно стало восприниматься много острее, чем вчера, и теперь чувствуешь каждое шевеление каждого зубчика каждого липового листа? И каждая дорожная пылинка нынче как родная, сверкает на солнце и лезет знакомиться? И тошнотворная липкая вода освежает, как колодезная?
Да не те слова я говорю! Ах, что же со мной?
И я почувствовала, как от жары у меня закружилась голова, и сквозь вату в ушах услышала:
- Извини, кондиционера у меня нет. Потерпи, на трассу выедем, на сквозняке полегче будет.
Мне было плевать на всё, я балдела от жары и головокружения. Он сказал:
- 'Nightwish' нет, послушай это - это лучше, чем 'Nightwish'.
- Кому как, - томно отозвалась я, решив не мучиться, думая о том, откуда он узнал о моих любимых группах.
И он погнал какую-то группу, названия которой я, естественно, не запомнила, а запомнила лишь то, что там было много тяжёлой гитары и органа, и барабанщик молотил, словно псих. И, пожалуй, да, это было лучше 'Nightwish'.
- Света! Света! - услышала я Катин голос. Я открыла глаза: я мчалась уже по Калужскому шоссе.
- Поехали отсюда напрямик на море! - предложил он, на миг отвлёкшись от дороги, обернувшись ко мне.
- Поехали! - крикнула я. - Только заедем в город, человека из сада заберём!
- А, чёрт! - нарисовал он синевато-фиолетовую грусть. - Жалко. Если в город заедем - обратно уже не вырвемся!
И подавая мне чемодан у подъезда, он сказал:
- Предлагаю дружить домами.
- Ага, - ответила я, стремясь быстрее убежать к скучной домашней рутине и завлечься ею с головой. Я понадеялась, что он крикнет что-нибудь мне в спину на прощанье, но - зря.
- Свет, как съездила?
- Хорошо.
- Как выступила?
- Чего там выступать со старым-то докладом? Нормально выступила.
- Вопросов много задавали?
- Нет, немного. Похоже, никто ничего не понял.
- Много народу всего выступало?
- В нашей секции - человек сорок.
- А отдохнула как?
- Отлично.
- А что там есть, в этом профилактории?
- Подожди, у меня телефон звонит! Алло?
- Светлана, здравствуй, это сосед с шестого этажа, ты меня затапливаешь! - он первый и пока единственный раз назвал меня по имени, причём по полному имени - как мне всегда нравилось.
- А... привет! - я чуть было не запаниковала от его звонка. Все чувства смешались в кучу: и удивление, и радость, и робость, и даже примешивающаяся обида на его манеру шутить с бетонным равнодушием.
- Я собираюсь ехать в бухгалтерию отчитываться за командировку. Давай мне свои документы, я их сдам. Чтоб тебе не мотаться.
- А... это... ты знаешь, у нас экономист там. Пока на нём. На больничном, вот. Выйдет, подпишет командировки... - замямлила я, пытаясь перебороть себя и говорить связно, но ещё сильнее путаясь.
- Ясно. Что ж, я один поеду.
- Пока, - ляпнула я и тут же мысленно обозвала себя дурой: даже не поблагодарила за предложенную помощь!
Вечером я спросила у мужа:
- Андрюш, а ты не знаешь, в какой срок я должна отчитаться за командировку?
Муж, тыча пробником в розетку, лениво произнёс:
- В течение трёх рабочих дней.
- Это завтра ж - последний день!
- Чего ты тянешь?
- Да экономист на больничном.
- Подпиши у другого, который дела того ведёт, - раздражённо посоветовал муж.
- А бухгалтерия в какие часы принимает документы, не помнишь?