Ларин Дмитрий Евгеньевич : другие произведения.

Пролюбовь 3: Дамы и пираты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Город остервенелым пёстрым потоком захлёстывал апрель.
  Подсыхали последние мартовские лужи, тяжкое наследие сурового мрачного зимнего
  режима. На прогретых за день обочинах зажглись, замерцали цветочки мать-и-мачехи и
  чистяка, полетели первые сумасшедшие крапивницы и выползли из спячки первые лесные
  жабы, серые, как снег.
  Близились сумерки, и уходящее за заводские корпуса солнце красило в розовато-
  оранжевый цвет кору берёз и осин, гримировало сосны, превращая их в какие-то
  фантастические ярко-рыжие трубы, венчаные копнами почти чёрных в вечернем свете
  длинных старых игл. По соснам прыгали серые, ещё не полинявшие белки и весело
  принимали в дар семечки и орехи у тянущейся с проходной вереницы людей. Проходная
  сама была под стиль и сосне, и весне: из рыжего кирпича с зелёной крышей, покоясь, как на
  запорошенной весенней пылью тающей серой льдине, на ноздреватой бетонной отливке.
  Двое молодых мужчин с портфелями вышли позже, когда уже схлынул людской
  поток, уже в сумерках. Саша глубоко вдохнул острый запах весны, тот самый
  непередаваемый запах талой воды, первоцветов и мокрого песка, и сказал:
  - Эх, хорошо на улице!.. - и грязно выругался, подчёркивая эмоциональный накал
  момента окончания рабочей недели.
  - Да, сейчас бы посидеть бы на речке с шашлычком, с пивасиком... - мечтательно
  вздохнул Артём.
  - Что у нас там с сауной?
  - Всё хорошо, номер заказан.
  - Девки будут?
  - Будут, конечно. Зачем же мы в сауну, по-твоему, идём?
  - Хорошо, - кивнул Саша, ухмыляясь. - Устроим себе полный улёт в честь Дня
  космонавтики.
  - Тебя жена отпускает? - уточнил Артём.
  - Тю, - ответил Саша, - а то как же? Пусть только попробует не отпустить. Я в доме
  хозяин - как скажу, так и будет.
  - А она с ребёнком останется, - полувопросительно резюмировал Артём.
  - Это её задача по жизни, - почему-то Саша поморщился.
  - Почему ты её никогда с собой никуда не берёшь? - осторожно поинтересовался
  Артём.
  - Чего ещё! Забодала она меня своими закидонами, истериками, - пересыпая слова
  матерщиной, объяснил Саша искривлённым от отвращения ртом. - Не слушается ни черта.
  Пускай посидит одна, может, успокоится. Ремня ей не хватало отцовского в детстве! Куда
  смотрел, когда женился? И родственнички у неё все такие же, жизнью обиженные...
  Наступила неловкая пауза, и, наконец, Артём сказал:
  - Ну, пока! Я позвоню.
  - Давай, - махнул рукой Саша и пошёл к автостоянке.
  Саша даже не доехал до города, как на шоссе в промзоне его "Опель" грубо подрезал
  благородно-серый "Инфинити" с петербургскими номерами. Саша вдавил тормоз и резко
  взял вправо; автомобиль, увязая в раскисшей глинистой обочине, повилял зигзагом и
  остановился. "Инфинити" встал чуть поодаль. Саша вдруг вспомнил, как "Инфинити" этот
  стоял на выезде со стоянки и всю дорогу висел у Саши на хвосте.
  - Вот пидоры! - зарычал Саша и потянулся к бардачку, где лежал травматический
  пистолет. - Слышь, ты, мудак, у себя в Питере так ездить будешь, понял? - заорал он,
  вылезая из салона.
  Перед ним стояли двое. Один - крепкий коренастый бычок с бритой головой и
  каменной челюстью, второй - обычный, ничем не примечательный парень, но цепкость
  взгляда и холодное равнодушие лица выдавало в нём человека жёсткого и опасного. Они
  стояли, не шевелясь, и молчали, засунув руки в карманы дорогих элегантных пальто чёрной
  замши.
  - Есть что сказать? - грубо спросил Саша.
  - Александр Иваныч, - равнодушно сказал второй тип, - положите Ваш пистолет
  обратно в машину и присядьте к нам. Разговор есть.
  - Чего ещё? - поморщился Саша.
  Первый тип молниеносно завернул Саше спрятанную за бедро руку с пистолетом и
  отобрал оружие. В ладони что-то захрустело.
  - Присядьте, - повторил второй.
  Саша медлил, но когда первый начал поднимать свои лапы, намереваясь сгрести
  Сашу в охапку, быстро проговорил:
  - Стоп! Не надо. Я сам.
  Первый тип, как памятник, сидел на месте водителя и угрюмо наблюдал в зеркало, как
  второй ведёт разговор. Второй, расслабленно развалившись на заднем сиденье, говорил
  мягко и ровно, но высокомерно и насмешливо:
  - Сразу к делу. Александр Иваныч, понимаете, Ваше присутствие в городе
  нежелательно. Для нас. Поэтому мы предлагаем Вам взаимовыгодный вариант: Вы
  покидаете город, один, без семьи - это обязательное требование, - ничего никому не
  объясняя. Иными словами, Вы просто исчезаете в неизвестном направлении, выезжаете за
  пределы области. Спустя некоторое время, небольшое, месяца два-три, мы Вам разрешим
  вернуться.
  - Почему без семьи? - тупо спросил Саша, механически растирая правое запястье.
  - Это гарантия того, что Вы не будете вмешиваться в наши операции.
  - Какие ещё операции?
  - Это уже не Вашего ума дело. Да, мы имеем серьёзный интерес к Вашему заводу, но
  Вы нам сильно мешаете одним своим присутствием. Вам лучше исчезнуть. И учтите, мы
  заплатим Вам хорошие деньги. Миллион рублей наличными. Прямо сейчас.
  И тип вынул из внутреннего кармана куртки две пачки купюр.
  - Деньги не фальшивые, слово даю, прямо с Гознака.
  Тип протянул Саше деньги.
  - Чего ещё! - оттолкнул Саша руку с деньгами. - Что я жене скажу? Что шлялся три
  месяца неизвестно где по просьбе каких-то мудаков?
  - Скажете, что были в секретной высокооплачиваемой командировке, -
  издевательским тоном предложил тип, охваченный внезапным приступом куража.
  - Я даже не знаю, кто вы такие! - Саша взялся за ручку двери. - Идите-ка в пень со
  своими командировками!
  Первый тип резко повернулся, и в лоб Саше упёрлось дуло его же пистолета. Чтоб
  спастись от болезненного давления ствола, Саше пришлось согнуться, а потом и вовсе
  сползти с сиденья на резиновый коврик салона.
  - Я тебе счас покажу, кто мы такие! Я тебе, паучина, счас в башку вентиляцию
  проведу!
  - Эй, успокойся, - сказал второй тип. - Убери ствол.
  - Ничего себе - "успокойся"! Ты же видел, он хотел меня подстрелить!
  - Да не хотел он.
  - Зачем тогда ствол достал? Для понта?! - рычал первый. - Он у меня свои понты с
  пола сейчас жрать будет!
  - Убери ствол, я сказал. Ты же видишь, человек не понимает, с кем связался.
  Первый отвернулся и, грозно сопя, принялся глядеть в окно. Над Сашей нависла
  тягучая тишина.
  - Жаль, что отказываетесь, - с напускной печалью произнёс второй, так и не
  дождавшись ответа. - Подумайте вечерком, только жене не рассказывайте. Она у Вас
  нервная, волноваться будет. Идите.
  - Пистолет верните, - потребовал Саша, но вышло жалко и слезливо.
  - Вали, тебе сказали, - равнодушно отозвался водитель, запуская двигатель.
  Едва Саша хлопнул дверкой, как "Инфинити" побуксовал и обрызгал его джинсы
  плотными липкими комьями грязи.
  - Мрази, вот ведь мрази... - бормотал Саша, как заведённый, по дороге домой.
  Он загнал машину в гараж и долго сидел, переживая неприятную встречу.
  - Вот что, - сказал себе Саша, извлекая из видеорегистратора карту памяти, - напишу-
  ка я на них заяву в ГАИ. Борзые больно - меня с дороги спихивать...
  - Жена! - с порога закричал Саша. - Отбери у малого планшет! Мне тут кое-что
  посмотреть надо!
  Наташа вышла встречать мужа.
  - Ой! Где это ты так измазался?
  - В гаражах поскользнулся и в лужу упал.
  - А почему так поздно?
  - На совещании сидел у главного инженера.
  Саша, наконец, разулся и кинулся в спальню.
  - Саш, ты ужинать будешь?
  - Потом!
  Наташа прошла следом и сказала:
  - Максим, иди в другую комнату.
  - А планшет? - захныкал Максим.
  - Бери с собой, - Наташа вытолкала его и заперла дверь. - Ну? Что случилось?
  Саша делано рассмеялся и в общих чертах пересказал происшествие.
  - Вот так, - посмеиваясь, подытожил он. - Ну, не бойся! - взглянув в посеревшее
  лицо жены, натянуто подбодрил Саша. - Небось, пацаны разыграть решили!
  Наташа веселье не поддержала. Она сидела на краешке кровати и поддерживала свою
  голову обеими руками за щёки.
  - Они тебе ничего не сделают?
  - Да ничего они мне не сделают! - сказал Саша и ощутил твёрдую уверенность, что
  так и есть. - Будет нам ещё всякую шпану бояться!
  - Ты даже не знаешь, из-за чего они к тебе прицепились.
  - Да шутка это первоапрельская, я тебе говорю!..
  - Пойдём есть, - тихо позвала Наташа.
  Примерно в это же самое время в гаражном кооперативе объявился молодой человек с
  канистрой в руке.
  Было уже темно, из глубины неба выплывали первые яркие звёзды. Дул свежий
  южный ветер, выметая из проездов остатки грязных серых куч, бывших когда-то сугробами.
  В такую погоду, в это время года даже гаражи, захламленные отработавшими своё
  масляными фильтрами и осколками пластмассы, вполне себе подходили для романтической
  прогулки по крышам, но молодой человек думал о другом. Он осторожно ступал по песку и
  глине, стараясь не провалиться в колею, заполненную талой водой, и мысленно ругался. Он
  не хотел замызгать свои новые ярко-белые фирменные кроссовки и белый спортивный
  костюм и не хотел вспоминать, как шеф настойчиво рекомендовал ему одеться неброско,
  неприметно.
  Молодой человек остановился у бетонного забора, разделяющего два блока гаражей,
  поправил сползающую кепочку и огляделся. Тонкие полоски света, выбивавшиеся кое-где из
  притолочных щелей, говорили, что там выпивают, отмечают пятничный вечер, может даже,
  хоккей смотрят - финал Кубка Гагарина. Никого кругом. Только два каких-то скучных
  мужичка, наперекор соседям распахнув ворота, возятся в моторном отсеке мятого "Жигуля".
  Молодой человек сделал вид, что справляет нужду на забор. Мужички увлечены
  своей "шестёркой" и не смотрят в его сторону. Молодой человек протиснулся в щель между
  забором и стеной гаража, подобрал валявшуюся там стремянку, приставил её к стене и ловко
  взобрался на крышу. Сильно пригибаясь, молодой человек дотрусил до вентиляционной
  трубы, безошибочно вычислив нужную из целого асбестоцементного леса, которым заросли
  крыши, и торопливо вылил туда всю канистру. Затем достал домодельную петарду с
  длинным фитилём, поджёг и аккуратно, чтоб не повредить огнепроводный шнур, опустил в
  трубу. Выходил он уже с другой стороны кооператива и беспокоился лишь оттого, что
  силуэт его был отчётливо виден на фоне хоть и тёмного, но ясного неба.
  Один из плюгавеньких мужичков, ремонтировавших "Жигули", вытер ветошью руки
  и спросил напарника:
  - Ну что, звоним?
  - Обожди, - ответил напарник, - покуда дымом не запахло... иди лучше стремянку
  забери из щели...
  Саша закончил ужин и ждал, когда Наташа займёт Максима какой-нибудь игрой и
  вернётся убрать со стола.
  - Наташка! - закричал он. - Тащи чай!
  Он подождал ещё немного и вновь окликнул:
  - Наташка!
  Она вошла на кухню с трубкой радиотелефона:
  - Это тебя.
  Звонил председатель кооператива:
  - Саша, срочно беги сюда! У тебя гараж горит!
  Саша заметался по квартире, одеваясь на ходу.
  - Ты куда? - удивилась Наташа.
  - Не твоё дело! - огрызнулся Саша, исчезая в подъезде.
  Когда он прибежал, пожарные уже справились с огнём и теперь составляли протокол.
  Изуродованный огнём и пеной остов автомобиля на буксире вытянули наружу, и внутри
  выгоревшего дотла гаража, нестерпимо воняющего гарью, в свете мощного фонаря офицер
  пожарной охраны искал очаг возгорания. Председатель кооператива толкался рядом и
  совался офицеру под руку.
  - Вот хозяин, - показал на Сашу кто-то из немногочисленных зевак.
  - Поджог, - сделал вывод офицер. - Вызывайте милицию!
  Сашу трясло от горечи утраты и негодования, и когда он, наконец, справился с шоком
  и вынул из кармана трубку телефона, последний зазвонил сам. Саша машинально нажал на
  клавишу ответа, хотя имел твёрдый принцип не отвечать на вызовы с незнакомых номеров.
  - Да, аллё!
  - Александр Иваныч? - зазвучал в ответ знакомый приторно-глумливый голос.
  - Твоя работа?! - Саша был вне себя от ярости, не отдавая себе отчёт в том, что
  покрывается противным липким холодным потом.
  - Вам нужно ещё что-нибудь утилизировать? Домик родителей, например?
  - Ах ты пидор! Ах ты козёл!.. - захлёбывался Саша и мелко дрожал.
  - Короче так, - неожиданно жёстко и устало объявил собеседник. - Вали из города к
  такой-то матери. Тёлка твоя с сопливцем тут останутся, чтоб нам спокойней было. Ничего с
  ними не случится, если правильно себя вести будешь. А в мусарню сунешься - пацана на
  органы отправим, тёлку в блядство продадим, - и телефон умолк.
  Саша не помнил, как он бежал сломя голову по городу, натыкаясь на прохожих,
  которые, в самом мягком случае, крутили пальцем у виска. Как он долго и бессвязно
  уговаривал брата одолжить ему автомобиль, мотивируя просьбу как минимум тремя
  смехотворными поводами. Как чудом никого не сшибив, доехал до родного подъезда и сидел
  за рулём, раздавленный.
  "Я - мужик! Я - мужик!" - уговаривал Саша стряхнуть с себя гробовую тяжесть
  беды. Вышел, пикнул сигнализацией. В подъезде постоял, копаясь, разбираясь,
  действительно ли он глубоко испугался заезжей гопоты или просто поддался внезапному
  шоку, но так и не понял.
  - Я отвечаю за семью! - громко сказал себе Саша, отпирая входную дверь.
  - Что? - переспросила Наташа и осеклась, увидев перекошенное бескровное Сашино
  лицо и лихорадочные глаза.
  - Быстро собирайся! - стараясь казаться грозным, приказал Саша. - Мы уезжаем.
  - Ты где был? И так долго? Почему от тебя так дымом несёт?
  - Заткнись! - визгливо рявкнул Саша. - Сумки собирай! Чего вылупилась?! Марш,
  говорю!..
  Наташа, как в омут, устремилась в недра шкафа. А Саша открыл бар, свою гордость, и
  невольно залюбовался завлекательными пёстрыми ярлыками. Налил полстакана ячменного
  виски. Подумал о предстоящей дороге.
  - А ладно, не впервой! - и немедленно выпил. Торопливо зажевал подвернувшейся в
  холодильнике сосиской.
  Максим вертелся под ногами родителей, протирая кулаками заспанные глаза.
  - Ты чего с постели вскочил?! - заорал Саша. Максим молча прижался щекой к
  Сашиному боку. Саша увидел, как глаза сына наполняются слезами и грубовато сказал: - Не
  хнычь, не девчонка! Сейчас поедем... в путешествие! Не реви, я тебе говорю!
  Наташа приволокла и швырнула к Сашиным ногам два дорожных баула.
  - Ну? Теперь-то ты объяснишь, в чём дело?
  - Некогда. В машине объясню. Вот досталась же бестолочь!
  Со злобной руганью Саша погрузил в машину вещи с домочадцами и тронулся, не
  переставая поносить всё сущее, что имело несчастье оказаться в его поле зрения. Наташа
  больше не дёргала его расспросами, смотрела равнодушно на изломанные блики в окнах
  ночного города, жёлтые фонари и протянутые к небу голые ветви деревьев. Под деревьями и
  фонарями гуляли пары, наслаждаясь свежестью апрельской субботней полуночи. Наташа
  приспустила стекло.
  - Всё упаковала?
  - Не всё, - холодно отвечала Наташа.
  - Планшет мой положила?
  - Нет. Только самое необходимое.
  - Да что же такое! Что ты за тупица такая!
  - Сам бы собирал свои вещи. Но ты только и делал, что орал. И ничего не сказал: ни
  что собирать, ни что случилось, ни куда мы, в конце концов, едем и почему не на своей
  машине!
  - Куда мы едем? Куда, папа? - тоже канючил сзади Максим. Его тошнило от
  сонливости, но режущее ощущение чего-то неправильного, страшного, опасного не давало
  уснуть.
  - Да заткнитесь вы оба, что ли! - взвыл Саша и увидел прямо под табличкой с
  зачёркнутым названием города торчащий в его сторону полосатый жезл откуда-то изнутри
  светящегося ядовито-зелёного пятна. - Дай жвачку! - вцепился Саша в сумку жены. -
  Жвачку, быстрее!
  - Что такое? - очнулась задремавшая было Наташа.
  - Скорость превысил!
  Саша засуетился, одновременно разгрызая мятные подушечки, ища документы и
  отстёгивая ремень.
  "Даже если учует запах, пока довезёт до освидетельствования - всё выветрится", -
  подумал Саша. Он открыл дверцу и только собрался выйти и быстро порешить вопрос, как с
  изумлением узрел пред собою не постового ДПС, а давешнюю угрюмую бритоголовую
  рожу.
  - Вылезай, падла, - угрожающе произнесла рожа. Саша вознамерился заблокировать
  двери, как получил страшной силы пинок в живот, и бандит, сжав, как клещами, Сашину
  руку, вырвал его наружу.
  Саша упал на асфальт, закашлял, скорчился в позе эмбриона и почувствовал, как его
  молотят не меньше трёх пар ног.
  - Мама, - повторял Саша, - мама, - слизывая кровь с рассечённой мыском бандитской
  туфли губы.
  Избиение продолжалось очень коротко, но было проведено с таким сокрушающим
  натиском, что Саша обессилел и безропотно дал себя подхватить под руки и уволочь куда-то
  в темноту, где, по всей видимости, был спрятан транспорт бандитов.
  Одна из рож вежливо постучала Наташе в стекло и издевательски мягко сказала:
  - Поезжайте домой, только осторожнее на поворотах. Спокойной ночи!
  - Как?.. Я же в страховку не вписана... - растерянно пролепетала обмершая Наташа.
  - Папа! Папа! - в истерике визжал Максим, тщетно пытаясь выпутаться из
  обволакивающих ремней детского сиденья.
  На кухне родителей Наташи всю ночь заседал военный совет. Осторожно обсуждал
  сложившуюся ситуацию Наташин отец, раковый полковник в отставке, с Сашиным братом.
  Бабушки посменно в спальне успокаивали Максима, впавшего в глубокий психоз. А перед
  этим родители два часа подряд утешали и подбадривали валериановыми каплями бешено
  истерящую, словно Эхидна, Наташу.
  Наташа горбилась, одномоментно постарев лет на пятнадцать, симпатичное лицо её
  было полностью покрыто коркой размазанных и высохших соплей, и она то и дело
  ополаскивалась под кухонным краном.
  - Завтра... нет, уже сегодня идём в милицию, - твёрдо постановил отец. - Всё
  расскажешь, попросим совета, как действовать. А теперь спать!
  Наташу насилу уложили в кровать; рядом легла мать и нашёптывала успокоительное.
  А днём, когда все поднялись с больными головами, Наташа резко заупрямилась и
  наотрез отказалась от сопровождения.
  С простоволосой головой брела она сквозь город, с недоумением оглядываясь по
  сторонам. Ничего не изменилось, яркий весенний день не померк, не растворился в тумане и
  не растаял под ливнем. Так же набухают почки на раскланивающихся на ветру берёзах, так
  же бегают гурьбою дети и тянут руки к танцующему солнечному свету, и ослепшие от
  солнца, оглохшие от грохота стремящейся весны вылезают из зимних берлог старики,
  оставляя в накопившейся за зиму пыли следы от палок, - нет ни у кого каменных суровых
  лиц, ни кислых сочувственных улыбок. У всех и каждого своя жизнь, в которой Наташе нет
  места.
  Вот и горотдел внутренних дел. В стеклянной будке сидит дежурный с газеткой
  "Знамя труда".
  - Вы по какому вопросу?
  - Понимаете, у меня мужа похитили...
  - Триста шестая комната, - буркнул дежурный, не отрывая глаз от кроссворда.
  - Что у Вас? - спросил дежурный опер.
  - Понимаете, у меня мужа похитили...
  Опер слушал и перебивал уточняющими вопросами, рисуя какие-то шифрованные
  пометки на листе бумаги. В его видении сформировалось весьма любопытное, но крайне
  тревожное дело: ночное происшествие указывало на возобновление бандитских разборок
  после долгого тихого периода криминального перемирия. А это означало, что придётся в
  ближайшем будущем ждать очередного обострения обстановки, скачка статистики по
  тяжким преступлениям, падения раскрываемости и лишения премий.
  - Не иначе как молодое поколение подросло, - прокомментировал свои соображения
  опер.
  - Что, простите?
  - Муж Ваш кем работает?
  - Начальником группы охраны труда на лакокрасочном...
  - Хм, странно. Всё равно, очевидно, преступление связано с профессиональной
  деятельностью потерпевшего, - и увидев реакцию Наташи на казённый язык, опер
  вымученно посочувствовал: - Не переживайте, хотели бы убить - убили бы тихо, без
  спектаклей и свидетелей. Видимо, будут выкуп требовать.
  - Да что с нас взять...
  - Эх, чёрт, суббота сегодня... Муж какие-нибудь служебные документы дома держал?
  - Не знаю, нет, кажется... Портфель его, с которым на работу ходит, остался!
  - Идёмте, - опер накинул плащ. - Вместе пороемся.
  - А заявление... я ж так ничего и не написала?..
  - Я не могу сейчас принять от Вас заявление, - соврал опер. - Нужны свидетели
  похищения. Есть свидетели?
  - Сын наш.
  - Тогда до понедельника, - опер приободрился, на ходу придумав правдоподобное
  объяснение. - Допрашивать я его не имею права, по закону детский психолог должен
  присутствовать. А он только в понедельник на работу выйдет. Так что до понедельника! Всё,
  идёмте-идёмте!
  Портфель потрошили, сидя в салоне автомобиля Сашиного брата, но, разумеется,
  никаких бумаг, хоть сколько-нибудь могущих пролить свет на загадку интереса бандитов к
  Сашиной персоне, в портфеле не оказалось.
  - Что ж, - подытожил опер, - придётся в понедельник на завод идти, коллег
  опрашивать, - о том, что заниматься этим будет не он, опер дипломатично умолчал. - А это
  что?
  - Это флэшка из видеорегистратора, - узнала Наташа.
  - Ага, видимо, муж Ваш хотел через ГАИ как-нибудь разыскать нападавших... Вы
  говорите, они его с дороги в кювет столкнули?
  - Да, Саша так рассказывал...
  Опер вставил карточку в видеорегистратор Сашиного брата.
  Два раза он пересмотрел ролик с подрезанием, ничего интересного не увидел -
  бандиты вышли из своей машины, когда Саша уже заглушил двигатель, но номер
  "Инфинити" записал в блокнот.
  - Номер может быть краденым, но вряд ли - преступники действуют в открытую.
  Значит, чувствуют себя безнаказанными...
  И вдруг у опера созрела идея.
  - Знаете что, Наталья Викторовна, приходите в понедельник прямо к нашему
  начальнику. Часам к десяти. Комната триста восемь. Я ему сегодня позвоню и обрисую
  ситуацию, случай-то не рядовой, неординарный случай-то!
  - Как же мне два дня прожить? - шёпотом спросила Наташа.
  - Ждите, - оперу надоело делать над собой усилие, чтобы сочувствовать этой
  размозженной горем женщине. - Сидите на телефоне и ждите от преступников сигналов. Как
  только попытаются с Вами связаться - сразу же обращайтесь к нам. Фотографию мужа
  привезите сегодня. Если меня не будет на месте - оставьте в дежурке.
  - Это зачем?..
  - Ориентировку запустим, вдруг кто-нибудь опознает и даст нам знать. До свиданья, -
  сухо попрощался опер и выбрался из салона.
  Наташа во все глаза смотрела сквозь автомобильное стекло на клочок лесопарка;
  слово "опознает" трансформировалось в её представлении в изуродованный труп,
  обнаруженный дворником-озеленителем под слоем жухлой прошлогодней листвы. И будет
  этот алкоголический парковый служитель тыкать лопатой, убеждаясь, что находка суть,
  действительно, бывший человек, и обязательно соберутся зеваки, и кто-нибудь ляпнет
  какую-нибудь циничную гадость. А впереди ещё два дня - два кошмарных, на куски рвущих,
  душу вынимающих дня. "Что же мне делать? На стенку лезть?"
  За стеклом появился Наташин отец с собачьим поводком в руках:
  - С кем ты сейчас была?
  - С милиционером.
  - Что он сказал?
  Наташа что-то бормотала в ответ на расспросы родственников, ей было безразлично
  их участие. Ибо участие-то их принималось поверхностное, в связи с неожиданной драмой, и
  никаким образом не могло хоть немного пригасить тот страшный огненный шторм, что
  переживала Наташа.
  Нет, она не лезла на стены и не выла на луну, на подоконнике сидючи, она
  отрешилась и проживала двое суток внутри себя, раз за разом опаливаясь на собственном
  воображении. "Лучше бы Сашу убили", - малодушно подумала она в один из томительных
  часов и испугалась. Оглушённая, она дожила до понедельника.
  Ровно в десять ноль-ноль Наташа входила в кабинет начальника уголовного розыска.
  - Присаживайтесь, - предложил начальник и налил Наташе стакан чаю. -
  Рассказывайте.
  В который раз Наташа немногословно пересказывала события роковой пятницы, сухо
  и скомкано, и совершенно не обращала внимания, что начальник её совершенно не слушает
  и нетерпеливо поглядывает на часы.
  - Наталья Викторовна, - оборвал её и без того обрывистый монолог начальник, - мы
  установили личности похитителей.
  - Так быстро? - равнодушно удивилась Наташа.
  - Да, по номеру автомобиля. Нашим ленинградским коллегам эти ребята хорошо
  знакомы, - начальник выложил на стол полученный утром по факсу фотопортрет. - Он?
  - Да, тот самый... Кто они?
  - Бойцы одной преступной группировки. Не просто бойцы, а
  высококвалифицированные исполнители силовых акций.
  - Вы их арестуете?
  - Боюсь, Наталья Викторовна, тут мы помочь не в силах, не наш это уровень.
  Наташа каменеющим взглядом изучала начальника розыска.
  - У этих негодяев есть серьёзные покровители, которые, по всей видимости, решили
  взять под контроль лакокрасочный завод...
  Наташа встала.
  - Нет-нет, не уходите, я пригласил человека, который сможет Вам помочь. Вот,
  почему-то задерживается.
  Наташа села.
  - Хотите, я ему позвоню и выясню, когда его ждать? - с фальшивой любезностью
  предложил начальник.
  - Нет, - глухо отозвалась Наташа.
  Некоторое время тянулось напряжённое безмолвие.
  Потом открылась дверь, и в кабинете появился высокий человек странного облика.
  Перво-наперво в глаза бросались нечёсаная копна волос, кое-как прикрытая синим платком,
  и длинная разноцветная, серо-рыжая, борода. Нелепые солнцезащитные очки в пол-лица,
  будто стрекозиные глаза, грубая кожаная куртка с обилием шипов и заклёпок, высокие, до
  колена, сапоги. Два перстня в виде человеческих черепов.
  - Здорово, Арсений Николаевич! - резким сипящим голосом приветствовал
  посетитель.
  - Здравствуй, Константин, присаживайся. Потолкуем.
  - Случилось чего? - Константин сел и сорвал с носа сверкающие очки.
  - А то ты не знаешь! Вот, у гражданки бандиты мужа похитили.
  - Нет, не знаю, - равнодушно ответил Константин. - Сорок тысяч человек народу - за
  каждым разве уследишь? Я, кстати, только что из Москвы вернулся - и сразу к тебе. А всю
  ночь на ногах, между прочим!.. Мне бы сейчас в бане попариться да отоспаться, а ты с
  делами пристаёшь.
  - У меня, вообще говоря, тоже работы по горло. Так что бери Наталью Викторовну и
  войди в курс её проблемы. Вот тебе материал, который мы за утро накопали.
  - Негусто.
  - Да, негусто, - согласился начальник.
  - Дело возбудили? - поинтересовался Константин, бегло просмотрев содержимое
  тоненькой папки.
  - Как всегда, "решается вопрос о...". Всё, идите, мне работать надо.
  - Выгоняешь, даже чаю не дав попить. Негостеприимный ты тип, Николаич. Ладно,
  Наталья Викторовна, поехали со мной. Посидим в более спокойной обстановке, поговорим.
  Костя невообразимо изменился. Не столь внешностью, хотя появились глубокие
  чёрные морщины вокруг глаз, да и вообще, лицо постарело, пожелтело, фигура огрузнела,
  походка сделалась напряжённой... Два года назад Костя был взрослым мальчишкой, где-то
  дерзким, где-то вспыльчивым, а где-то обидчивым, но мягким и сентиментальным,
  открытым нараспашку; а теперь Наташа натыкалась лишь на нарочито абсурдную
  добродушно-циничную маску, наглухо запертую изнутри.
  - Не обращай внимания ты на этого мудака, - говорил Костя, спускаясь по крыльцу
  здания горотдела. - Ему пару лет до пенсии осталось, так что висячие дела он на себя брать
  не будет, зачем ему лишняя морока?
  У крыльца на служебной стоянке был припаркован гигантский чоппер, сверкающий
  кожей и хромом.
  - Шлема нет, да тут недалеко, - пояснил Костя. Он поднял спинку сиденья водителя,
  возводя таким образом символическую преграду меж собой и Наташей.
  - Ты мне даже "привет" не соизволил сказать...
  Костя не ответил, а если и ответил - его слова потонули в гулком грохоте
  двухлитрового двигателя.
  Костя привёз её на окраину промзоны. После блужданий в лабиринте бетонных
  заборов, колючей проволоки и узкоколейных железнодорожных переездов отъехала в
  сторону стальная створка ворот со знаком "Въезд запрещён", и перед удивлённой Наташей
  открылся просторный асфальтированный двор со стоянкой, уставленной разносортными
  мотоциклами. Двор с трёх сторон обмыкали алюминиевый ангар, склад и офисное здание. В
  глубине двора стоял большой бревенчатый дом с мансардой - бар-ресторан. Судя по
  непрерывному перестуку колёс, место это располагалось совсем рядом с железнодорожной
  магистралью.
  На дворе присутствовало довольно большое количество народу. Все - мужчины
  различных возрастов, в коже, в джинсах, в камуфляже. Некоторые носили на рукаве
  изображение флага Новороссии, которое особо пикантно смотрелось в сочетании с
  изображением флага Конфедеративных штатов. Одни приводили в порядок мотоциклы,
  другие что-то перетаскивали по территории, третьи, вытащив из бара столики и стулья,
  просто грелись под весенним солнышком.
  Новороссийский флаг был поднят и над офисным зданием.
  - Ну? Каково? Моя вотчина, - с удовольствием похвастался Костя и повёл Наташу в
  бар, то и дело задерживаясь возле кого-нибудь, чтобы поздороваться и перекинуться парой
  слов.
  Костя усадил Наташу в уголке на деревянную скамью, а сам отправился пытать
  бармена:
  - Сообрази-ка что-нибудь пожрать... а что осталось? Ты голодная? - крикнул он
  Наташе; та покачала головой. - Тогда чего-нибудь попроще, побыстрее. Ну яичницу мне
  поджарь, что ли, с ветчиной! И кофе покрепче! Давай шустрее, я очень зол и устал!
  Он вернулся к Наташе и только сел, как в кармане косухи запиликал телефон.
  - Извини. Слушаю!
  - Здорово, не спишь? - Наташа прекрасно слышала голос собеседника,
  вырывающийся из динамика.
  - Здорово, нет, не сплю, пока на базе.
  - Я в Питер выезжаю, звонил Борисов - что-то там в порту неладное творится.
  - Груз из Роттердама, что ли, не пришёл?
  - Груз как раз-таки пришёл, с таможней проблемы.
  - Какие?.. Ладно, поезжай, как разберёшься - доложи.
  - Хорошо.
  - Кто это был? - поинтересовалась Наташа.
  - Юрист наш.
  - "Наш" - это чей?
  - Нашего предприятия.
  - Что у вас за предприятие?
  - Торгуем. Подержанными мотоциклами из Европы, - подчёркнуто иронично сказал
  Костя.
  - Я видела - возле склада какой-то металлолом...
  - Это импорт. Франция, Бельгия, Голландия. Рельсы, кабель, прочий хлам чёрного и
  цветного металла.
  Наташа чувствовала настойчивое отчуждение в Костином голосе и невольно меняла
  тон разговора на всё более и более резкий:
  - У нас в стране дефицит металла?
  - Дефицит дешёвого металла.
  - В каком смысле?
  - В том смысле, что весь этот лом - ворованный, - с присущей ему обезоруживающей
  прямотой пояснил Костя. - Цыгане и арабы работают за копейки, доставка морем - тоже
  очень дёшево.
  - И мотоциклы ворованные? - догадалась Наташа.
  - Не совсем: собранные из ворованных запчастей.
  - Вы - бандиты, - констатировала Наташа, понимая теперь, почему милиция отдала её
  дело на сторону.
  - Ой, да ладно тебе, - клоунским голосом заверещал Костя. - Гомосеки не обеднеют!
  Костя ненавидел европейскую цивилизацию, считая её выводком подонков и убийц. "Мы - не Запад, не Восток, - приговаривал он. - Мы - Север!".
  - Ты зарабатываешь грязные деньги на своих убогих убеждениях...
  - Ой, вот морализаторствовать только не надо! Пусть платят по долгам, любители
  черножопых!
  Опять зазвонил телефон. Связь была плохая, и Наташа не слышала второго абонента,
  а Костя лишь сухо говорил "угу" и "ага". Только под конец разговора он рассмеялся и
  произнёс:
  - Значит, он осознал пагубность свободной конкуренции? Молодец! Ладно, бывай!
  Костя насмешливо поглядел на Наташу и хвастливо сказал:
  - Вот теперь есть о чём с твоим другом толковать!
  - С каким другом?
  - С Николаичем, начальником уголовного розыска.
  - А о чём вам с ним толковать?
  - Мои ребята поймали коллектора, поджёгшего квартиру должника. В пожаре погиб
  двухлетний ребёнок.
  - Помню этот случай, - передёрнула Наташа плечами.
  - Эта скотина смылась в Белоруссию. Нашим ментам тянуться в другое государство
  далёко, а мы работаем быстро и жёстко, тем более что долги в этом городе имеем право
  выбивать только мы.
  - Бандиты вы, - повторила Наташа.
  - Докажи. Докажи, что мы торгуем краденым. Не выйдет ни черта, ха-ха! Я юриста
  пригласил - гений крючкотворства! Очень красиво работает. А милиции выгодно нас
  покрывать: мы обеспечиваем городу спокойствие.
  - Как сказать, - дёрнула плечом Наташа, вспомнив, как жестоко избили за
  неосторожное слово одного Сашиного друга пьяные байкеры.
  - А скажи, как есть, - смеялся Костя.
  Подошёл хмурый молчаливый бармен, бросил на стол шипящую сковородку и
  маленькую кружечку с дымящимся, ярко пахнущим, блестящим кофе.
  - А можно мне тоже кофе? - попросила Наташа.
  - Как нога твоя? - перебил её Костя.
  - Побаливает пока, - угрюмо ответил хромоногий бармен. Наташа увидела, что лицо
  его покарябано глубокими шрамами с одной стороны. - Но ходит.
  - Так мне кофе...
  - Приживается протез?
  - Да, отёк уже спал.
  - Мне кофе можно или нет?!
  - Чего орёшь? - картинно удивился Костя. - Я ж тебя спросил: будешь чего? Ты
  отказалась.
  - Ты спросил, голодная ли я...
  - Прекрати, ты сама не знаешь, чего хочешь.
  Бармен тем временем удалился обратно за стойку.
  - Это ты прекрати издеваться! - Наташа вскочила.
  - Иди-иди, - сказал Костя. - Куда хочешь. Иди в милицию, пусть менты твоими
  проблемами занимаются.
  Наташа нарочито медленно, чтобы успокоиться, прошагала до стойки, попросила
  кофе и вернулась обратно к столу.
  - Садись, - спокойно сказал Костя. - Будем разговаривать?
  - Будем, - обречённо кивнула Наташа, усаживаясь.
  - Этот дятел Николаич ни свет ни заря позвонил мне, расшумелся, как колымский
  педераст... Посадить угрожал. "Что за херня в городе творится?!", будто это я специально
  чужих людей подсылаю лакокрасочный завод прессовать.
  - Ты знаешь, кто это сделал?
  - Знаю. Серьёзные люди из Питера. Им не нравится, что мы через их порт свои дела
  проворачиваем.
  - То есть, ты думаешь...
  - Знаю. Даже не сомневайся. Вот смотри: твой муж - кто? Так, пожарник на заводе...
  - Пожарный, - машинально поправила Наташа.
  - Простой пожарник, - продолжил Костя, - начальник группы, шелупень
  подзаборная. Смотрящий за питерским портом не то, что разговаривать с таким не будет, -
  он даже не хочет подозревать о его существовании, понимаешь? Но он твой муж, - Костя
  сделал акцент на слове "твой". - И если они смогли раскопать, что между нами когда-то что-
  то было, значит, за дело взялись серьёзно, и дело это пахнет большой кровью. Очень
  большой.
  Наташа с пронзающей болезненной ясностью вдруг осознала, в какой ураган её
  затянуло. Ураган был ледяной и обдувал гнилостным запахом могилы.
  - Менты, очевидно, с ними заодно. Не знаю уж, за бабки или же из
  профессионального интереса, - ты ж видела, Николаич взял и отдал мне служебные
  документы, просто взял и отдал! Несмотря на то, что его адски бесит, что не он хозяин в
  городе.
  - И что...
  - То самое. Меня уже давно провоцируют на войну с их организацией. Если они
  победят, - а ещё учти их пламенную дружбу с милицией, - все свидетели будут зачищены.
  - И что же, ничего нельзя поделать? - побелевшими губами выдавила Наташа.
  - Почему же? Можно, - Костя распрямился в твёрдую торжественную позу, глаза его
  лучились воодушевлением за праведное дело. - У меня сто человек боевиков - почти все
  прошли войну, кто Сирию, кто Донбасс. Люди, хорошо умеющие и любящие применять
  силу. Настоящее байкерское братство - как в Америке после Второй мировой войны.
  Братство дало им новую жизнь - после окопов, обстрелов и контузий, они умрут за
  Братство!..
  Наташа сразу приободрилась, сидела, подперев голову рукой, и смотрела на Костю
  влюблёнными глазами.
  - Как же мне нравится, когда ты так рассказываешь, так - увлекаясь...
  - ...и мы сможем всех их передавить, как клопов!
  "Убей их всех! Убей!" - хотелось крикнуть Наташе, но она осеклась и, чувствуя что-
  то такое омерзительное, проговорила со страхом:
  - А ты раньше не был такой циничный. Раньше чужое пространство было для тебя
  неприкосновенным... Что же с тобой случилось?..
  - Ты же сама хочешь, чтоб мы всех их убили, разве нет?
  Наташа кивнула, и на неё накатило знакомое восхитительное чувство полного
  единения, как в добрые былые времена, полного слияния в одно общее сознание, и пришла
  твёрдая уверенность, что всё нехорошее только что осталось позади, и дальше будет трудно,
  больно и тошно, но - лишь лучше, и никак иначе.
  - Мне необходимо возвращаться в Москву. У меня на вечер назначена очень важная
  встреча.
  - Возьми меня с собой!
  - Конечно, возьму. Сейчас тебе мотокостюм подберём - и поедем.
  Наташа вынула телефон и набрала номер матери.
  На заднем сиденье чоппера было так же вольготно, как на домашнем диване.
  Мотоцикл со вкусным рёвом покрывал километры, играючи пронизывая традиционно
  забитое транспортом Ленинградское шоссе. Наташа, напрягая изо всех сил внимание,
  предавалась новым для неё ощущениям: обжигающему вкусу встречного ветра,
  сумасшедшему мельканию придорожных лесов и бьющейся под ней упругой спине
  мотоцикла; закрывая глаза и обнимая Костю за пояс, она представляла, что кожа седла
  пахнет лошадиным потом, а вцепившаяся в асфальт резина звучит стуком подкованных
  копыт, и даже бряканье инструментов в кофре намекало на шелест кольчуги.
  Костя привёз её в неприметную гостиницу где-то возле Садового кольца, снял
  двухкомнатный номер и исчез. Наташа села на подоконник с кувшином воды разглядывать
  тронутые ржавчиной железные крыши низкорослых домов.
  Наташе очень хотелось бродить по Москве, по её переулкам, изучая странное
  соседство старых церквушек и сияющих тонированным стеклом офисных глыб. Бродить по
  бульварам, подсвеченным мягким жёлтым светом, быть одариваемой дешёвыми цветами и
  слушать вальяжный плеск Яузы о гранитное ложе.
  Костя вернулся поздно, когда за окном уже вовсю вертелась карусель, сотканная из
  уличных огней и автомобильных фар. Он измождённо опустился в кресло и сбросил сапоги.
  - Ты так и просидела весь день в номере?
  - Ага, - расплылась Наташа в улыбке. - У тебя есть запасные носки? Тогда давай мне
  эти, сейчас быстренько простирну.
  - Есть у меня всё, не суетись. Пожрать нам закажи чего-нибудь, - и ушёл в душ.
  Потом они молча ужинали. Костя вяло жевал в полудрёме и, бросив недоеденный
  ужин, так же молча удалился спать. Наташа обиделась и тоже пошла принимать душ.
  Но горячая вода и тонкое мыло смыли обиду подчистую, и Наташа с наслаждением
  растянулась на прохладной простыне под приоткрытым окошком. Не спалось. Она прошла в
  соседнюю комнату и встала на пороге:
  - Ты спишь?
  - Почти, - буркнул Костя.
  Наташа села рядом в кресло.
  - Где ты был? Что за встреча? - капризно спросила она.
  - Извини, устал я за сегодня. Хорошая встреча, деловая.
  - С кем встречался?
  - С деловым партнёром.
  Наташа терпеливо ждала продолжения.
  - Есть у меня один партнёр в одном институте, - нехотя, но с выраженным привкусом
  хвастовства рассказывал Костя. - Мы с ним комбинацию проворачиваем. Хорошую
  комбинацию, прибыльную и простую, как яйцо. Подставная фирма закупает на комбинате
  ювелирные алмазы и заключает договор на облучение этих алмазов на ускорителе тяжёлых
  частиц под легендой... ну, например, исследования радиационной стойкости алмазных
  полупроводников. Инновационные технологии и всё такое прочее. От облучения алмазы
  приобретают цвет и баснословно возрастают в цене. После чего успешно перепродаются за
  границу, потому что ни одна экспертиза не отличит их от природных. Во всяком случае,
  немцы не смогли. Цвет, правда, исчезает со временем, но это уже не наши проблемы.
  - Мне так нравится, когда ты так увлечённо о чём-нибудь рассказываешь...
  И повинуясь внезапному порыву, Наташа забралась к Косте под одеяло.
  - Хочешь чувствовать себя слабой и беспомощной?
  - Нет, - она помолчала немного и добавила: - а сейчас хочу, - и вновь выдержав
  паузу, доверительным шёпотом спросила:
  - Почему ты подался в бандиты?
  - Ты помнишь, что ты мне ответила, когда я спросил, почему ты решила быть со
  мной?
  - Нет, не помню.
  - Ты сказала: "Мне так захотелось".
  - Правда? Значит, так и было.
  - Ты была замужем, но решила быть со мной. А потом всё рухнуло. Почему?
  - Мне нелегко об этом вспоминать... Ты меня поглотил... поглотил полностью...
  раздавил моё "Я"... Ты мне снился каждую ночь, хотя был рядом. Мне тебя катастрофически
  не хватало, я захлёбывалась тобою, но мне было мало. Когда тебя не было, мне было
  мучительно и зябко, ты мне мерещился в углах, я разговаривала сама с собой, а мне казалось,
  что говорю с тобой.
  - Тебе было плохо от этого?
  - Лучше быть не могло. Не в этом дело. Я постоянно боялась сказать что-нибудь не
  то, сделать что-нибудь не то, жила в постоянном страхе обидеть тебя. Ты отобрал у меня
  жизнь, превратив её в свою. Я устала от этого страха, я устала от того, что не живу, как хочу
  сама. Я захотела стать обратно собой. Я захотела - и ушла обратно к мужу. С ним намного
  легче, с ним я свободна.
  - Вот и я захотел. Я никогда раньше не думал, что не умею жить для себя, - пока ты
  не объявила мне, что всё потеряно. И я подумал: надо что-нибудь предпринять, чтобы не
  утонуть в депрессии, не спиться и не впасть в сумасшествие. И я решил жить исключительно
  так, как хочу сам, не принимая ничьих рамок - а для этого пришлось чьи-то жизни изломать,
  и теперь постоянно приходится через кого-нибудь перешагивать. Но мне плевать на них на
  всех так же, как и тебе тогда было плевать на меня - опустошённого и выжженного изнутри,
  с душой, разъедаемой некрозом и отваливающейся кусками. Да, я - бандит, я жестокий и
  чёрствый человек. Зато я свободен.
  Наташа, как и прежде, услышала его глубоко скрытые тревожные мысли и осторожно
  спросила:
  - Тебя обложили?
  - Да. Со всех сторон. И менты, и бандиты.
  - Мы выпутаемся?
  - Да - в этом я уверен. Но город придётся покинуть, бизнес похерить. Ну и чёрт с ним
  - всё равно там уже тесновато стало. Перебазируемся кое-куда в другое место...
  Наташа не придала значения слову "кое-куда", поняв его как "куда-нибудь", и,
  погружаясь в мечты о беззаботном кочевании из города в город, уже засыпая, прошептала
  Косте в ухо:
  - Как же я счастлива, что ты у меня есть...
  Утром Костя невозмутимо натягивал на себя кожаные доспехи и не обращал
  внимания на Наташино присутствие. Наташа чуть ли не руками отбивалась от облепившего
  роя догадок, откуда выросла очередная ледяная стена, и как бы невзначай поинтересовалась:
  - Ну так? Каков план действий?
  - Возвращаемся в город, - сухо отозвался Костя, - деятельность сворачиваем и
  разбегаемся по своим углам.
  - По каким это - "своим"? - жестокая тревога затерзала Наташе душу, растекаясь из
  солнечного сплетения противной тёплой субстанцией. - Мы будем Сашу выручать? - и она с
  ужасом представила, как муж томится в бандитском плену, избитый, измученный, пока она в
  Москве развлекается с мужиками сомнительной репутации.
  - Вот уж не знаю, что вы будете делать: хотите - выручайте, не хотите - не
  выручайте.
  - А ты?
  - Без меня.
  - Как же?.. Ты же обещал, что поможешь мне!..
  - Неправда. Я тебя всего лишь заверил, что смогу помочь.
  Слёзы ярости потекли по Наташиным щекам.
  - Ты... ты попользовал меня... как блядь привокзальную!
  - А ты? - презрительно сказал Костя. - Ты сама хотела меня использовать, разве нет?
  Слёзы отчаяния потекли по Наташиным щекам.
  - Как ты мог... я же тебе поверила...
  - Ну, поверила ты не мне, а своим бабским фантазиям. Я тебе ничего не обещал!
  - Как же ты мог...
  - Захотел. И смог. Неужели ты всерьёз рассчитывала, что я ввяжусь в бойню, шансы
  победить в которой призрачны? Наворотим гору трупов, потерпим серьёзные убытки,
  подорвём к себе доверие барыг, да? Гарантированно похороним мужа твоего, дебила, в
  глухом лесу, в болоте? И ради чего? Ради пожизненной камеры в "Чёрном дельфине"? Или
  ямы на кладбище? Об этом твои розовые бабские извилины не подумали?
  - Неужели нельзя было бы...
  - Даже если бы случилось чудо, и мы бы сумели договориться, и вызволили бы его -
  через час уже вся страна бы знала, что ради прохожего мудака с улицы Мотолобый Костя
  пойдёт на любые уступки. Не понимаешь, что ли? На том расчёт и строился, на романтизме
  моём, на эмоциях! Не учли только они, что изжил я в себе всю эту мишуру.
  - А как же... всё, что между нами было, - всё напрасно?
  - Да ради чего я должен тебе помогать, ответь мне наконец!
  Слёзы страдания потекли по Наташиным щекам.
  - Ради нас...
  - Ради нас?! То есть, мы спасаем твоего мужа, чтоб ты тут же бросила его?! Чтоб он,
  выползя из бандитского подвала, с обломанной своей крутизной, ещё и от жены такой
  подарочек получил?! На кой хрен тогда его вообще спасать?!! Давай лучше я его пристрелю
  - не так сильно мучиться будет, бедолага...
  Наташа закрыла трясущимися руками лицо и издала душераздирающий вопль, упала
  на пол и забилась в припадке невыносимой боли. Костя не глядя перешагнул через
  конвульсирующее тело, уронив при этом с сапога пласт подсохшей грязи, и вышел из номера, аккуратно прикрыв за собой дверь.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"