Горю
Горю от бессилия тела
И петь не могу - говорю.
Ты, помню, ко мне прилетела,
Да помнить нет мочи - горю.
Пылаю - останутся искры
От той золотистой микстуры.
Моей слабой воли министры
Останутся без партитуры.
На каторжный труд обреченный
Беру от природы свое.
Поставил на сектор я черный,
И в пух проиграл все белье.
Бабахнет за окнами где-то,
Из леса выходят огни.
Ты взгляд схоронила от ветра
И мысли устали мои.
Духовный аборт
Вот это да, совсем я стал другим!
Глаза - два яблока. Какого только сорта?
Ушло светило - не гулять под ним.
Я жертвой стал духовного аборта.
Игра в простой и усложненный мир,
Еще никто не одержал победы.
И истину затертую до дыр
Давно не чтут святые домоседы.
На грудь и в путь! Известные слова,
Не пью, и не курю, и не ругаюсь.
Пугает гения его же голова,
Но я не гений - в этом-то ручаюсь.
Таланты про Арбат напишут строки,
А я черкаю про больных юнцов.
Нет в русском слов таких, как караоке
И правды в жизни нет в конце концов!
* * *
Любовь убежала так быстро,
Я даже не знал, что так может.
Влюбленность - и сгинет со свистом,
Всю эту тоску подытожит.
Выбило мигом клин клином,
Ты - на задворках вселенной.
Можно сказать: "что ж, с почином!",
Вырвалось сердце из плена.
Точит ножи уж другая,
Имя ее всех прекрасней.
Нет - я скажу - дорогая,
Хватит такого мне счастья!
* * *
Ты моя безумная, ты моя веселая.
Лань сверепо-нежная
С ранами лечеными.
Ты такая тихая, ты такая милая,
Хочется насвистывать,
Но беда с мотивами.
Ты не слишком вежлива, ты ломаешь принципы.
Поздно мне откидывать,
Поздно вслух насвистывать.
Ты моя желанная и моя любимая;
Написал на лозунге:
Самая красивая!
* * *
Привет, сознание затуманенное!
Чего расскажешь нового мне?
О том, как тяжко видеть раненого,
О качествах, что здесь извне?
О многолетнем расписании,
О неживой воде в ручье?
О непростительном признании,
Что сделал сдуру я тебе.
Усни и больше думай каменно!
Забудь, возьми все навсегда.
Стареют руки, нет Гагарина
И ветра нет, что дул тогда...
* * *
Достаточно, достаточно! Молодой человек!
Хватит одной бусинки - попрали ее свиньи.
Шел старик упадочный - упал на снег
И рассыпал старенькие пфенинги и шиллинги.
Ты уж наигрался, дай другим помучаться.
Волю мыслям дать и вытрясти опилки.
Просто ты поддайся и само все включится,
Мне б не опоздать - несут меня носилки.
Первой скрипкой был - остался на подпевках,
Вниз сбежал по лестнице, к которой долго полз.
Главное забыл о людях - однодневках,
С кем тащили к мельнице мы мой обоз.
Популярным стал в каком-то сраном городе,
А в Москве не знаю соседей на площадке!
По утрам летал - не в голоде, не в холоде,
Да и ты оставила на жизни отпечатки!
Секреты
Эти секреты не купишь за деньги,
Эти секреты даются даром.
Даются бесплатно и без привилегий,
Мышьяк не берет их, не взять и пожаром.
Дожить до момента, когда то свершится.
Радости будет, но с горем вместе.
Как на мелодию слово ложится,
Как из стакана рождается двести.
Будут палить из парадных орудий
И со слезами потом тихо помнить.
Шумною массой веселые люди
Валят игриво, чтоб площадь заполнить.
Искры в глазах засверкают салютом,
Черное небо вдруг стало седое.
Мы ждем секреты на холоде лютом,
Ждем и не знаем, что это такое...
Смерть
Звук разлипающихся век
Помог понять, что жив еще.
С себя снял волчий оберег,
Закинул чтение Басё.
Овчинку выделали зря -
Не стоит труд и пятака.
И к жертвеннику января
Несут живого мужика.
Теряли, но потом нашли,
Вернули к жизни на момент.
Вернули. Быстренько ушли,
Подняв тем самым свой процент.
Остался в жизни я один -
Не хочется дышать и петь.
В дверях томится господин,
Принес в пакетике мне смерть...
Стекольный бой
Не могу без твоих глаз,
Умираю без тебя.
Ты придумала за нас -
Я с тобой, ты без меня.
Убежала навсегда.
Позабыла все слова,
Что я плел тебе тогда.
Я - подонок, ты - права.
Обожал твою печаль,
Не боялся ничего.
Но побила весь хрусталь,
Все испортила вино.
На помойку унесла,
То, что нажили с тобой.
Я тактично проиграл.
Этот бой. Стекольный бой...
* * *
От других мне хвала, что зола.
От тебя и хула - похвала.
А.Ахматова
Искусственная ссора, чтобы понизить боль,
Обычная для многих ситуация.
Ты злишься сквозь измену и каменную соль,
Желание устроить провокацию.
Твоя душа закрыта и безразличен взгляд,
А сердце оказалось перманентным.
Я улыбаюсь громко, бегу ко всем подряд -
Нашел я ситуацию латентной.
Увидел твою осень, тебе уж все равно.
Надеюсь только на свою аорту.
Я надоел занудством и не исключено,
Меня ты посылаешь молча к черту...
20 лет
Шел по краю - дошел до двадцатника.
Разменял, как в кассе, третий десяток.
В себе дыру проделал, попортил кровь соратникам.
Но все же дотянул, хоть и придя в упадок.
Стрелял глазами в виски прекрасные.
Умолял, помнится, быть ко мне добрыми.
И из "Очи черные" сделал очи красные,
На меня смотрели все бдительными кобрами.
Раздавал строчки направо и прямо,
Но налево и назад ни разу не было!
Были взлеты мощные, были и провалы.
Были змии разные: зеленые и белые.
Побродил по свету - все хотелось праздника,
А теперь не хочется, но могло быть с радостью.
Приобрел на кровные амплуа проказника
И облил все мерзостью и обдал всех гадостью!
* * *
Когда воздух горит и не надо свечей,
Происходит вокруг непонятное.
Когда видишь что нужен и знаешь - ты чей!
Гонит сердце желанье приятное.
Голосистая голь помогает в судьбе,
Успокоит, напоит, послушает.
И не надо вопросов: "одну или две?",
Тот вопрос человечество мучает.
А у нас все прошло и луна напоказ
Показала себя непристойною.
Покалечит мне душу печаль твоих глаз,
Под Москву, что с утра колокольная!
* * *
Мы умрем за эти прекрасные дни
И отклеимся от маловесного мира.
Взявшись за руки - снова и снова одни.
Стали наши сердца моей жизни транжиром.
Мы погибнем, обрезавшись об облака
И проплачем последнюю песню друг другу.
Мы расстались с тобой на века, на века.
Побежали на встречу по кругу, по кругу!
Клерк
Ровно в шесть открыл глаза,
Улыбнулся, сделал взгляд.
"Против" нет, есть только "за" -
каждый день шесть лет подряд.
Галстук, туфли и портфель -
Ежедневный мой набор.
За обедом в баре эль,
Улыбающийся спор.
Время - главный дефицит
Нет жены, детей, любви.
От снотворного тошнит,
Нервы все истощены.
На природе в бизнес-ланч
Произнес я бизнес-тост.
Не спасли от неудач
Бабки и карьерный рост!
* * *
Это больно, это мерзко,
Это беззаветно честно.
Это главный всем мозгам,
Это пир по пирогам.
Это пафосная лира,
Это гадкая квартира.
Это тень и это свет,
Это то, чего в нас нет.
А всевидящее око
Видит где и видит скоко!
Дым
Это было сырой летней ночью,
Ты наверно уже и не помнишь.
Раздирали друг друга мы в клочья
И никто не пришел нам на помощь.
Мы остались одни из-за дыма,
Что пускала ты мне прямо в душу.
Проезжали добрейших мы мимо,
Обдавая водою из лужи.
Улетали от добрых советов,
Игнорировали поцелуи.
Сломя голову бились со светом,
Не заметив совсем, что уснули.
Я проснулся на жесткой кровати.
Мне сказали, что ты невредима.
И подумал - А может быть хватит?
Ты ж меня своим дымом убила...
Коньяк
Золотой коньяк налит в бокал,
Ждет, пока рука его согреет.
Он томится, он уже устал,
Он не замечает, как стареет.
Так и я, подобно коньяку,
Все томлюсь в бессмысленной посуде.
Да вот ждать я больше не могу
И за это вряд ли кто осудит.
Ты возьми скорей меня рука,
Поднеси к губам, попей немного!
Мы с тобой - два разных коньяка,
Но не выливай мой, ради Бога!
* * *
В голове каша, в душе пустота.
Устал я бороться с совестью.
Моей картине не хватит холста,
Все смотрят с протяжной горестью.
Советы дают ото "всей души",
Мешают лишь ненависть с завистью.
Опомнитесь! Уличные алкаши
И то лучше вас знаю все.
Зачем так фальшиво меня целовать?!
Лучше бы сразу плюнули.
Вам хочется сердце мое топтать,
А тело засыпать пилюлями.
Я вам помешал - вы убьете меня
И будете немногословными.
А после божиться, друг другу хамя,
Что были со мною знакомыми!
* * *
Она не знает, от чего ее колотит,
Она не помнит никого, кроме тебя,
У ней конфликты постоянно на работе,
А ты пьешь херес и зовут тебя друзья.
Она ходила к психиатру с хирургом,
Ей там сказали нервы поберечь.
А ты опять приперся с пьяным другом
И произнес пронзительную речь.
Подруге позвонит - по-бабски плакать,
Рассказывать, какой ты балагур.
А после по-мужски тебя отряхивать
И забирать с вечерних процедур.
Ты хуже горкой редьки - ей досталось,
Ты костью поперек гортани встал.
И я набрался смелости - признался,
Что уж давным-давно о ней мечтал...
Гимн бездомных
Это так тяжело, что бывает, дается с надрывом.
Это так не понятно и сыро, но надо понять.
Умываются кровью хозяева этого мира,
А бездомные люди хотят повернуть время вспять.
Их не нужно лечить, они просят их только не трогать.
Они пьют на помойках и редко нам смотрят в глаза.
Как они регулярно, смеясь, ненавидели похоть,
Так они ежедневно ходили: помойка - вокзал.
Подарите покой этим злобным пугающим лицам,
Отдавайте себя на борьбу с этой страшной бедой!
Но они проживут, не узнав ни одной коалиции.
Просыпаясь под рокот моторов, заснувши под вой.
Посмотрите брезгливо - они посмеются в глаза вам,
Среди них оказалось полно инженеров, врачей.
Потянула на горькие подвиги склонность к забавам,
А теперь как бы снова ничей, совершенно ничей!
Оправдания ищет сознательно здесь каждый третий,
А оставшиеся просто стали куском шашлыка.
У кого-то когда-то все было - квартира и дети,
Но другим повезло - родились, да у стен кабака!
По домам разойтись, помоги и спаси Всеблагая!
Помоги не запутаться, выйти на новенький дом!
Мы так долго и тщетно ходили по краю, по краю
И на этой помойке скорее всего и помрем...
Обычный дружеский совет
Забудь ее - она тебя не любит!
Проснись и пой с веселой голытьбой.
Она тебя наверняка погубит,
Ну хватит издеваться над собой!
Пойдем гулять по городу ночами,
Напьемся и зайдем к моим друзьям.
Не стоит засыпать ее цветами,
Не стоит ревновать ее к гостям.
Ты бледен и готов терять рассудок,
Подумаешь о ней и тупишь взгляд.
И знаешь, что какой-то там ублюдок,
Руками трогает за все подряд.
Как дуэлянт стоишь перед барьером,
В глазах ее глаза и белый свет.
Опомнись, ведь в Москве, по меньшей мере -
Два миллиона этаких Джульетт!
Валентинов день
Мы переняли чуждую привычку -
Дарить картонные сердца друг другу.
Вокруг одна вульгарная публичность -
Святое превратили в показуху.
Забыл народ святых Петра с Февроньей -
Истории душевней нету в мире.
Рабами стали западных пародий
И дружно вспомнили о Валентине.
Кричали громким басом - поздравляем!
Хоть Валентина празднуем мы летом.
Вопрос - А знаешь кто он? Да не знаю!
Нам все равно, у нас святого нету!
День как жизнь
День прошел - как жизнь прожил.
Чувства все обострены.
Ненавидел и любил,
Был любим и брошен был.
Радовался словно пес,
В час, когда приносят корм.
Был момент фальшивых слез,
Славе место да укор.
И с улыбкой принимал
Запоздалые цветы.
Балагурил, выпивал -
Посжигал все-все мосты.
Собеседником бывал -
Разговаривал шутя.
Но ни разу не встречал
В этот вечер я тебя...
Рыбка
Поймали рыбку рыбаки, но золотую.
Она просила отпустить ее домой.
Но рыбаки, с шахтером выпив мировую,
Решили - лучше будет ей на буровой.
Она свистела, жабрами стучала
И плавники разбила в кровь себе об грудь.
Не то, чтоб очень по воде она скучала,
Но без воды всем рыбам - просто жуть.
Они сказали - будешь нашим украшеньем,
Мы обеспечим тебя кровом и теплом.
Ты можешь жить, не зная горести, лишений
И станешь нашей королевой над углем.
Но рыбка просто чертенясь в изнеможеньи,
Пытаясь что-то доказать чтоб не уснуть.
Сказала, сделавши последнее движенье:
"Нам рыбам без воды, ну просто жуть!"
Центр Москвы
Не знаю где ты в Кёльне или в Вене -
До глаз твоих две тыщи километров.
Нашла на солнце ночь, и все покрылось тенью -
Стал город черным, как рояли Petroff.
Здесь остаются грустные машины,
Что фонарями в ночь печально светят.
И небоскребов тучных томные вершины,
Упрутся в небо - может там заметят.
Зажглись такси зелеными огнями,
Упал туман на набережной спящей.
Уснули парки, гаражи и магистрали -
Ночная тишь вдруг стала настоящей.
Стою, как столб, под окнами твоими,
Во тьму вгрызаюсь в поисках метро.
Беседовал в ночи с прохожими чужими -
Они не знают, что такое Люблино!
Ангел
Я ангелу больше не нужен -
Друзья без царя в голове.
Уныло снежинками кружит
Зима по зеленой листве.
Иду я аллеей морозной,
Хрустит под ногами пурга.
Пейзаж у Москвы слишком слезный
И ангел то, в общем, права.
На лавках, окрашенных снегом,
Следы романтических пар.
Спокойствие перед забегом
Давно потерял тротуар.
Пойдут по нему, в восемь ровно,
Ботинки, догнав сапоги.
И ангелу, немногословно,
Опять объяснюсь я в любви...
Курс
Пройди свой курс по каменным иголкам,
Ногами голыми ступая - непривычно.
Двери открыв - фарфоровым осколкам,
Глаза подстрой, представься лично.
Познай свой курс - холодными ветвями,
Дыханьем отогрев замёрзшие листочки.
Вошёл ты в землю тонкими корнями,
Увидев в чёрном небе, беленькие точки.
Люби свой курс, как любит подсознанье,
Весенним вечером считать минуты.
Больших шаров внезапное признанье,
Что в этот час они чуть-чуть подсдуты.
Связь
Наизнанку вывернув вселенную,
Ты к стене ушами прислонись.
Громко, распевая песнь нетленную,
С неопознанными дядями свяжись.
Им расскажи, как среди ночи,
Или, может, сгоряча.
Соседи, как бы между прочим,
Тихонько вызвали "врача".
А не поверят - покажи следы уколов,
Полоски синие на шее и руках.
И двадцать восемь тысяч светофоров,
В твоих больших оранжевых зрачках.
Ну вот и всё, контакт пропал,
Повторный - следующей весной.
Тебя твой скудный мир - "достал" -
Ты хочешь наслаждаться тишиной.
Геометрическая болезнь
Я вижу квадратные дома, их множество,
Четыре стенки и углы прямые.
Мне хочется забыть про то убожество,
Но каменная власть его намного шире.
Злой серый цвет, зовёт меня с собой,
Впиваясь голыми руками в площади асфальта.
Дома забиты грудами камней, травой,
Мой мозг - эквилибрист, проделал сальто.
Мой личный кризис застаёт меня врасплох,
Хожу по комнате, шатаюсь, как поддатый.
Ручей моих фантазий пересох,
Я вижу квадраты, квадраты, квадраты...
Голосок
Голосок в дали звучал угрюмо,
Падал на душу огромною тоскою.
Доставал печаль мою из трюма,
Завораживал заморскою травою.
Долгий звук в беспомощной долине,
Отражение холодного бетона.
Смерть нелепая в своей квартире,
От стакана ржавого фенола.
Остановка сердца, - всё, дожили,
Голова ушла из-под контроля.
Наверху за нас уж всё решили,
Нами двигает чужая воля.
Голосок в дали звучал угрюмо,
Падал на душу огромною тоскою.
Доставал печаль мою из трюма,
Завораживал заморскою травою...
Здравствуйте & прощайте (Полная версия)
Здравствуйте, душные комнаты мира,
Здравствуйте, дети горящих огней.
Мы создаём вам слепого кумира,
Которому лучше всех вас видней.
С прежнего круга взлетают герои,
Тают в коктейлях кубики льда.
К старым могилам приходят изгои,
Громко вещает бухой тамада.
Говорят пулей, плачут струною,
Не верят в смерть - получают пайки.
Детство уходит к далёкому морю,
Молча закрыв все мечты на замки.
Но лица, украдкой, зажаты в кулак,
Вы бедные жертвы бессмертных анкет.
Блестите на солнце, как ржавый пятак,
Вас в жизнь не пустил - простой турникет.
Вечная жизнь, выпадает лишь раз,
С мелкими ссорами, ссорится здесь.
Вместо болей, наступает экстаз,
Они пропоют нам прощальную песнь.
Прощайте, любители грязной охоты,
Прощайте, расстрелянные соловьи.
Посмотрят на небо друзья из штраф роты,
Прискорбно считая последние дни...
Сцены
Кончились сцены, порезаны вены,
Скользящий простор темноты.
Жалко бывает рушить те стены,
Которые ждут бедноты.
Срази-ка, ты насмерть лихого поэта,
Не быть тебе чистым и злым.
Отравишься дозой, ты, чистого света,
И станешь мгновенно седым.
Раздай свою душу, сожги своё тело,
Оборви все контакты с людьми.
Весь мир ты разрушишь, считая умело,
Как жрут и гуляют по бабам - цари.
Исчерпанный талант
Я исчерпал талант природы,
Я клятвенно прошёл свой путь.
Смотрю на шутки непогоды,
И всё хочу скорей заснуть.
Закрою глаз, второй помеха,
В груди трепещет пулемёт.
Я все стихи писал для смеха,
А с этим всё наоборот.
Над пёстрой я Землёй стою,
Глаза закрыты, пальцы - лёд.
Я песню, матом, пропою,
Пусть знают все, кто к ним идёт.
Где белый верх, где чёрный низ,
Стою, не думая о торге.
Мне жизнь кричала - эгоист,
В холодном от несчастья морге.
Идеология
Для странной идеи зловредного страха,
Не хватит воды во всех океанах.
Лишь мутный взор сверху, сырая рубаха,
Тоска, как в дешёвых бульварных романах.
Пронзительно чисто у них в кабинетах,
Растратили грязь и серую пыль.
С накрашенным взглядом, все в марафетах,
Поставили мне под сердце костыль.
На острых кинжалах, на старых листовках,
Воспитано целое стадо рабов.
Вздохни, раз, последний и люди в спецовках,
Тебе нарастят над могилой покров...
Шаман
Шаман, где твои духи - летящие птицы,
Дурман, вечные сосны, горящие лица?
Тоска - взлетает над миром смешное паденье,
Звезда, крики под небом, прозрачные тени.
Истлев, в каменных джунглях и топких болотах,
Ослеп, сам на себя открывая охоту.
Колдуй, сквозь свет огней и слёзы вершин,
Диктуй, свои заклинанья под шорох машин.
Шакал, треплет клыками холодное сердце,
Устал, блуждая по чаще бетонного леса.
Остыл, кровью себе заработав страданье,
Убил, ты сам себя, последним камланьем.
Ветер страдания
Ветер дует - качает крик,
Мой черёд идти потише.
Седовласый злой старик,
Ищет жердочку пониже.
Красный город - простой мираж,
Белых птиц не видит больше.
Уже пора выходить в тираж,
И двигаться как можно дольше.
Дорожный камень травой зарос,
Не хочет больше глаз людских.
Пускает транспорт под откос,
Издалека плюя на них.
Шатается бездомный люд,
Без выхода и расстоянья.
Все поделили: май, мир, труд,
Вложив в эти слова страданье.
Книга - правда
Создатель её начинил красотой,
Пророчеством, верой и смыслом.
Читая её, я польщён простотой,
Как сельские люди - артистом.
В ней бес и добро, заключили войну,
Меж белым и чёрным цветом.
Лежа на столе, выбираю суму,
Крутя над виском пистолетом.
И если пройдёт благодать её,
Я с полки сниму, прочту ещё раз.
Тогда моя сущность ответит за всё,
Чего я ещё не сказал сейчас.
Новое
Что-то бывает новое, -
"Крыша" у зоопарка.
Ищем чего-то искомого,
А думаем о "скороварке".
Лето уходит осенью,
Бездна зажата в кулак.
Бедная девочка с проседью,
Делает все кое-как.
Слезы её огромные,
Падают сквозь темноту.
Что-то бывает новое, -
Только не в этом году...
Запреты
Запрет покидать службу,
Запрет на все дела.
Запрет водить дружбу,
Запрет на ордена.
Придумали законов -
Наделали гадостей.
Кто-то там, с трона,
Руководит радостно.
Ввели запрет на мужество,
Ввели на человечество.
И кто-то там, услужливый,
Смотрит недоверчиво.
Сломали гнев противников,
Да головы на нить.
Печатают судебники, -
Хоть разрешите жить!...
А. Шуравину
Улыбнулся, вокруг всё воскресло,
Загрустил, везде тишина.
Опускаясь в холодное кресло,
Ты не помнишь, что было вчера.
Обознался, смотря на столетие,
Ты живёшь среди цифр и имён.
Не используя формул бессмертия,
Ты всегда норовишь на рожон.
И вдыхая с тоскою, ты бегаешь,
Босоногий, по голой земле.
Ты по курсу стандартному следуешь,
Хотя, всё это не по тебе...
Меланхолия
Меланхолия - не друг и не подруга,
Меланхолией, лечу я простоту.
С жуткой болью, я прохожу три круга,
И здороваюсь, как следует кроту.
Бесконечная целительная ноша,
Я страдаю за неё и за себя.
Меланхолии в объятия я брошусь,
И построю ей, всё то, чего нельзя.
Расслабляется и разжимает пальцы,
Я безудержно к свободе полечу.
Меланхолия, заставь меня остаться,
Меланхолию в себя я проглочу...
Плен
Сломался шёпот слёз и песен,
Наладилась дурная связь.
Мы узнаём, что мир - не тесен,
На башню Мира взгромоздясь.
Космополиты жрут поллитру,
Нас искупали в жемчугах.
Разбавив сочную палитру,
Мы не стояли на ногах.
Вода под гору затекает,
Блестящий повод уйти со сцены.
Тебя в лицо никто не знает,
Тебе простили все измены.
Последний бой, последняя игра,
Сбеги из будущего плена.
Сотри - сегодня и вчера,
Придумав свой талант обмена!...
Не хочу
Уныло крутится планета,
Пытаясь, что-то доказать.
Взимая плату за билеты,
Я не хочу себя спасать.
Я не хочу прожить скучая,
Смотря ночами в телевизор.
И в коробóчке из-под чая,
Хранить часть денежных провизий.
По себестоимости века,
В полётных картах потеряться.
Над всем святым для человека,
Смеясь и плача надругаться.
За отношение к бедламу,
Принять все высшие награды.
И по приказу Далай-ламы,
Прожить всю жизнь под канонады.
Я не хочу платить за вечность,
За голое непонимание.
За постоянную увечность,
На поприще больших стараний.
И не хочу я быть невольным,
Весь в своих мыслях, как в тюрьме.
И что бы с личиком довольным,
Меня испачкали во тьме.
Одним живу я все моменты,
Просторной мыслью, вольным словом.
Вдали оставив сантименты,
Делюсь с тобой своим уловом...
Не надо вспоминать
Открыто для всех - логово зверя,
Манящий дурманящий дух.
Мой образ ушёл на войну без потери,
Ружьём защищать потаскух.
Во сне проявляется чёткое диво,
Что я в этом мире живу.
И грешная плоть, нажирается пивом,
А образ мой, сушит траву.
Большими гвоздями скрепляют верх с низом,
Без мессы, слезы и вина.
Уже начинаю я видеть карнизы,
Вот кто-то несёт ордена.
Разбили камнями, достали речами,
Ползут друг от друга два уголка губ.
Насквозь просмотрели - пронзили очами,
Мой бледный, испорченный временем труп.
Последний мой путь - превратили в тусовку,
Все ждут окончания праздника.
Хотят все к столу - там картошка, сливовка,
Смешной анекдот одноклассника.
По списку тусовки - последняя тушь,
На это гостям наплевать.
Мечтают сходить: ресторан - спальня - душ,
А может не надо меня вспоминать?
* * *
Проявляю я нежность - покупаю тюльпаны.
Ты не любишь цветы, но как будто приятно.
Завоюешь меня не любовью, обманом.
Кто в кого здесь влюблен мне совсем не понятно.
Алкоголь, свечи, спички - романтический ужин.
Ты мне смотришь в глаза и въедаешься в мысли.
Отвожу взгляд игриво, он здесь больше не нужен
И кручу в голове непонятные числа.
Говоришь ты негромко, нажимая на нервы,
Я в подпитии легком - не хочу тебя слушать.
Своей долгой беседой ты вскрываешь "консервы",
И все эти "консервы" мне приходится кушать.
Боже, как надоела эта "пища без соли".
Я тебя упрекну - друг на друга надуемся.
Хватит душу пинать, лучше чувства на волю.
Не копайся в мозгах моих и давай поцелуемся!
Гнев на траур
Был пойман на распутстве, из-за меня все драки,
Подобное так часто - успело надоесть.
Что смотрите так косо, паршивые собаки?
Тотальное бессилие переменилось в месть.
Зачем меня морочите, одумались вы поздно.
Бесплатное хранилище - сентиментальной лжи.
По девкам находились, бухали на морозе.
Теперь одели смокинги, на окна витражи.
Не надо звать на помощь, не бейтесь лбом об мрамор.
На модных вечеринах - один холодный чай.
Когда меня не станет, смените гнев на траур,
А ты, моя безумная, скучай по мне; скучай...
Кремированные
На кирпичной кладке чье-то имя,
Выделяет черная доска.
Наряду с такими же другими
Нет у них ограды и креста.
Не по православному спалили
Их обыкновенные тела.
Вы, не приложившие усилий,
Вторглись нагло в Божии дела.
Эти люди жили для планеты,
Жизнью интересной, даже бурной.
Из-за неприятностей со сметой,
Стали просто пеплом, просто урной...
Болит спина
Болит спина - быть может почки,
Протест выносят этой ночи.
Но лопнут почки и листочки
Полезут, растерзав сорочку.
Не пей! - мне говорят коллеги
Они же рюмку наливают.
Не победить в этом забеге -
Бутылку с кубком отбирают.
Ты творчество мешаешь с водкой,
Вместо коктейля пьешь бодягу.
Закрыть тебя в подводной лодке,
Винтовку в зубы и к присяге!
И эти пируэты слова,
Эквивалентны динамиту.
Пожалуйста, не надо снова!
Болит спина и жизнь разбита...
Гости
Палачи, приходите на ужин,
Прихватите орудия смерти.
Только голос мой сильно простужен
И в глазах попадаются черти
Но не надо меня злить отказом.
Приходите, не мучайте совесть.
У меня есть рисунок под глазом,
Приезжайте, ведь скоро ваш поезд.
- Выезжаем - кричат они в трубку,
- Только будем не раньше субботы.
Начинаю крутить самокрутку,
Чтоб усилить напитка работу.
Открывать мне глаза или сдохнуть?
Не хватает сознанию злости.
Надо пыль с человечества сдунуть,-
Не приедут кровавые гости!
Вас ненавижу
Вы такая естественная паразитка,
И так медленно курите сладкий табак.
Не скрипите, пожалуйста, ржавой калиткой,
Я уйду без намека. Не надо же так!
Лучше сделайте кофе, перед тем как расстаться.
Посмотрите мне в след своим желтым зрачком.
Ваша кожа нежна, ваши губы мне сняться.
Но меня уже нет, я уже не причем.
Положите ладони ко мне на колено.
Я целую вам пальцы, как бездомный щенок.
Как вас звали не помню: Любовь или Лена?
Совершу я сегодня вам последний звонок.
Я с трудом вспоминаю ваши сложные цифры.
И блуждаю по дому, словно путник в пургу.
Говорю: все не правда и жизнь моя - мифы.
Как я вас ненавижу, но уйти не могу!...
Черные зимние будни
До чего докатились - играем во взрослые игры,
И нет воздуха, только вода и любое вино.
Мы вписали себя в бесконечные черные титры.
И решительно все опустились на склизкое дно.
Мы все так холодны к нашим сильным духовным утратам.
Из себя все мы строим манерных и знатных персон.
По макушку в дерьме, но при дамах ни сленга, ни мата.
И нам чудиться, скоро все кончится, кончится сон.
Но ведь сна уже нет, это черные зимние будни.
Нас окутали зябкой и сильно нелепой тоской.
Это самообман, это вечность размером с минуту.
Это самоубийство, подаренной смертью, косой...
* * *
Вспомни обо мне средь ночи,
В окруженьи битых стекол.
Я не правильно "пророчил",
Выйдет боком, выйдет боком.
Скажешь как-то между прочим
С затуманенным намеком.
Проморгался - вижу ясно.
Стал улавливать оттенки.
Не догнал твой взгляд опасный -
Лопнули сосудов стенки!
А на улице ненастье -
Май ушел на переменку.
Вспомни обо мне последним,
Чтоб другие не всплывали.
Ты своей души паденьем
Заработала медали.
Назвала это спасеньем.
Помни обо мне, веками...
* * *
За#бали кассетные демо,
Дребезжащие потные песни.
И не хочешь свою жизнь по схеме
И не нравится жить словно беси.
Проезжают отсталые суки
Мимо яблока бывшего съетым.
Распустили позорные руки,
Да имели друг друга в клозетах.
А теперь удалились от мира,
Прозябают в общественной бане.
Если трахаться только в квартире,
Не от водки "косеть", а в нирване.
Отними у них, Господи, деньги.
Я хочу с ними снова общаться.
Постепенно уйдет эта фенька,
Пусть им все прегрешенья простятся...
Придурок
Не воруйте мои нервы!
Дайте разуму просраться.
Я у вас такой не первый,
Вам придурки ночью сняться.
О, проблемная нервозность,
Уходи-ка восвояси.
В голове мужской стервозность,
А отрава только в мясе.
И не надо мучить близких,
Без того уже не многих.
Забирайте свои списки
И тропиночкой к берлогам.
Я дитя кабацкой хвори
С вашим медом и вином.
Не могу без алкоголя -
Становлюсь опять говном!
Огурец-Перец
Местные жители с пробками
Выкопали огороды.
Бани озлобились топками,
Все забирай у природы!
Голые двери подъездные
Пальцами испепеленные.
Бритые парни любезные,
Жизнью совсем обделенные.
Сохнут березы зачахшие,
Перцы живут с огурцами.
Ты на бумаге накрашена
Импортными пудрецами.
Нет от светила влечения,
Дояр становится князем.
Не миновать излучения -
В отпуск: на воды, на грязи!
Петербургские глаза
Покраснел на солнце я, как рак в кастрюле,
А у вас сказали дождик и гроза.
Это все московским злым июлем -
Я влюбился в петербургские глаза.
Не сознательно пришел тот повод,
Чтоб сказать о чувствах тем глазам.
Повторяю, в Питере ведь холод,
Тянет люд на Витебский вокзал.
Стало на московских переулках
Слишком много зноя и жары.
В северной - сходил в ларек за булкой
И с начесом вечером штаны.
По Москве уж много я исшаркал,
До Речного было и назад.
Петербургу скоро будет жарко
и согреются любимые глаза!
* * *
Осторожно засыпай, потому что впереди
Будет пропасть неизвестного обрыва!
Не узнать откуда ветер и скворчание в груди,
В спину бомба очень резкого разрыва.
Прогуляйся перед сном, ведь судьба сидит в кустах
И смолит уж очень часто папиросы.
На балконах марсиане - все в сатиновых трусах,
Разрешают тупиковые вопросы.
Начитайся ерунды и по матери ругнись,
Сделав очень озабоченную рожу.
Главное не засыпай, а бодрись, бодрись, бодрись.
Снова с неба в тебя кинули калошу.
Параллельные миры и ночные сторожа,
Начали соединяться быстро.
Это бой вина с травой - риторический пожар -
Ниша чаши горестно провисла...
* * *
У бани Каина,
Здоровье поправил.
Показал ему красное удостоверение.
Смотри, мол, Каин,
Корка - пламя!
Зачем убил его? Терпи гонения!
У Сифа выпил -
Хороший парень.
Полная претензия на святость.
Ксиву выкинул,
Погасло пламя.
Пресвятая Богородице, спаси нас!
Верните мне ее
Жду с нетерпеньем мгновения,
Когда телефон зазвонит.
И ум, не подверженный тлению,
Расскажет что в сердце болит.
Голодные псы не насытятся
Моими рассказами долгими.
Уйти, поругаться, обидеться,
Обсыпать словечками колкими.
Дворняги! Придите на выручку,
Снимите трубу телефонную.
Ведь номер давно уже выучил
И куртку напялил фасонную.
Приснилось, что взял тебя в жены.
Ломаю другим подбородки,
Сметаю любые заслоны.
Верните ее мне, подонки!
Однотипное горе
Маску сдирай вместе с кожей,
Все у людей одинаково
Быть на кого-то похожим?
Или общение знаками?
Калька, копирка и ксероксы
Сделали черное дело.
Ауди, Порше и Лексусы -
Все обезьяничьи скверно
И документы не личности,
Судьбы различны так здорово.
Горе гаремам типичности.
Выход из горя норами.
Мигом от однотипности,
К солнцу, цветам и морю.
Лучше поближе к дикости,
Чем к однотипному горю!
* * *
Надо жить по-новому,
Чтобы гниль по ветру.
Чтоб движеньем ровным
Накормить досыта.
Банды отморозков
Оттопырив уши,
Захотят и в норку
К мерзости бездушной.
Нас Господь услышал,
Праведники в городе?
Тут уж не попишешь -
Нет их вроде.
Хочешь спасти столицу,
Стань праведным, друг.
Ведь Господь из-за десяти праведников
Спасает населенный пункт.*
*-Бытие 18, 32.
* * *
Посвящение
Обласкана неразберихой других,
А мои хоть и собраны, но томятся в разуме.
Красная нить среди них.
Мысленно буквы друг с другом связаны.
Гадко опять осознать,
Что тебе сердце дали!
Отнять быть твое и дать
Мой непутевый клапан.
Кровь перелить и... любовь -
Будет все тело греться.
Лоб разбиваю вновь -
Предлагаю: конечность и сердце!
Реалистичная картинка
"Война в Крыму - все в дыму".
В Москве тоже самое, только без войны.
Как малолеток влюблен в одну;
У которой крылья растут из спины.
Придумал ее и увидел вооче.
И это не глюк - я руками трогал!
Не пьян был и вроде бы даже не ночью.
На лед изливается тяжесть порока.
Редчайшие качества кроются в ней:
Не пьет и не колется, даже не курит.
Она состоит из подводных камней.
И точно как я уже не бедокурит.
Натянут экран голубой простыней,
Думал белая, но джинсами окрасил.
В голову мысли со всякой ху#ней,
В сердце она, а башка на матрасе...
* * *
Газетная правда - грязной монетой.
Искусство войны на простой бумаге.
Хвост давно распрощался с кометой,
Он улетел, а она в передряге.
Кучно стреляют по сердцу не местного,
Парами падают звезды с грохотом.
Выбрали лучшей планету болезную.
Шел референдум диавольским хохотом...
* * *
Он говорил нелепые слова,
Такого бреда никогда не слышал.
И все виной тому была она,
С которою он в дверь одну не вышел.
Его опять одолевали сны,
В которых было так, как не хотелось.
Ну а глаза печальны и красны
И тело лихорадкой разгорелось.
Он сжег себя и долетел до дна.
Летел бы дальше, да куда уж ниже?
И все виной тому была она,
С которою он в дверь одну не вышел...
К 85-летию В.О.С.Р.
Сегодня праздник непонятной смуты,
Глаза мозолят красные плакаты.
Их главари серьезны и надуты,
"Шестерки" с громогласом полупьяным.
Рвут связки развальные горлопаны,
Давно их ждут больничные палаты.
Все красное: знамена и тюльпаны,
И расстрелять желанье "дерьмократов".
Россию поднимают из развалин,
Приверженцы постхристианских святок.
Воскреснет Ленин, ну а лучше Сталин
И наведет в Отечестве порядок!
Лето люблю
В серой бетонной коробке
С отверстиями для света.
Жарится на сковородке
Мое темноокое лето.
И солнце печет ее тело
И ветер ласкает ей кожу.
Тучам грозит неумело,
Вытащив саблю из ножен.
Ей хочется смысла и веры,
Поплакать, найти себя где-то.
Но нынче бетонные стены,
Обрывки вчерашней газеты.
Она по утрам улетает,
С Казанского встретить зарю.
Смеется и не понимает,
Как сильно ее я люблю...
Последняя находка
Не готовым жить отдали ключ,
Закружилась винтовая вьюга.
Кажется, теряем мы друг друга.
Бродит ветер, он лицом колюч.
Эта щель замка давно мертва,
Расползлись оранжевые слухи.
Словно приамвонные старухи
Шепчется сегодня кутерьма.
Телу приготовил я поляну,
Сердцу - валидолу и тебя.
Сложно нелюбимым жить любя,
Все-таки все честно - без обмана.
Лишь печальный свет смеется мне,
Высмеял опять свою походку.
Ты, моя последняя находка,
На искрящем холодом огне...
* * *
Поссориться. Хочу поссориться.
А внутри разрывает, задорится.
По вискам застучат каблучки,
Собираю сомненья в пучки.
Убежал...
Две, три ночи - бессонница,
Но до этого вечность проспал.
Лед тронется. Ты взмолишься.
Будут серые будни - настроится.
Потерял золотой молоток,
Наливаю в ладони глоток.
Улетел...
Не ищи - обознаешься,
Подышать твоей болью хотел.
Где же боль?
Ах, ну да, ты - спортсменка.
Не болеешь почти.
Прости...
* * *
Молния ударила в спину возгласа,
Моль прогрызает последнюю ласку.
Красная ртуть разлилась мне на волосы,
Новое время и новые сказки!
Молятся: стенам, обоям, плинтусу.
Бреются ложками, красятся спицами.
Сами с собой говорят о политике,
В уличной массе с тяжелыми лицами.
Хлебное место пустует единожды,
Бросился в май удалой сорванец.
Мне не найти здесь местечка для хижины -
Новое время для новых сердец!
Уйдите
Куда пропал твой страх - за нами гонятся,
Я в панике петляю по натянутой струне.
Мой допинг вышел весь, а сильно хочется,
Так сильно, что бросает в холод, дрожь и страх - о нет!
Нет! И еще две тыщи раз по нет - кричу,
Уж поздно ломать мою грешную душу соблазном!
Тут встретил я друга, а он мне: лечусь, не торчу,
А я глубже в пропасть, так быстро, так сразу!
Где помощь? Где люди? Кто любит, кто верит?!
Я бешенным зверем у вас на глазах погибаю.
Полюбите после - потом уж никто не проверит,
Лишь я, проедаемый вечностью, все про вас знаю.
Бежим! Убежать от всего - вот задача главнейшая,
По морю, по суше, по голой пустыне доверчиво.
По нашим следам нас находят уроды сильнейшие,
Уйдите - вам в сердце моем делать нечего!
Месиво
Бомбометание воет над раскаленным городом,
Я не признался, что слаб, я не хотел умирать.
Достанут кучи знакомых с неандертальским норовом,
Песчинку сдует в историю, ее не нужно искать.
Как колыбельное пение для них псалмы покаянные,
Ушло святое в прошедшее, открылись ада врата.
На это сальное месиво идиотизма с незнанием,
Смотрю сквозь слезы раскаяния, поверуй люди в Христа.
Великолепная мания просить о том, что не сбудется.
Мобилизовано страшное нечеловечие масс.
Как эти толпы кричат, как валят скопом на улицы,
Незабываемым холодом вдруг потянуло от вас.
Вы обмельчали сознанием и ваша правда лишь вымысел,
Меняюсь с вами не чувствами, а постоянностью лжи.
Здесь кто-то силой бесовскою все души в черное выкрасил,
Вы улыбаетесь солнечно, кидая в спину ножи.
А я мечтаю одуматься и оторваться от месива,
Этой веревки объятия уж навсегда расплести.
Избавить душу от накипи, очистить тело от плесени,
И просто, без "до свидания", от этой грязи уйти.
* * *
Снова ты приехал в этот тихий край,
Говоришь на языке чужом, но близком.
Здесь другое солнце, здесь огромный рай,
Только очень маленький и низкий.
Под тобою почва крошечной страны,
Песни здесь другие и улыбки.
Ты стоишь часами в узах тишины,
Молча, опираясь на калитку...
Простая измена
На взлет! Мои руки стянули ремни,
Живут мои части от лета до лета.
Лишь в дебрях забвенья мерцают огни-
Нажрутся моим пониманием света.
Слезами зальют все сосуды в стране,
От глянца останется жирная память.
Эх, знали бы, как ползти по стене,
Как трудно родное заставить оставить!
Мне кляузник тайну открыл про меня,
Облитый я грязью - теряю поступки.
И принадлежащее тело огня,
Мне ночи подряд, теребит самокрутки.
Вот вам мое сердце - ударьте об стену,
Убейте мои ненормальные сны!
Больнее устроить простую измену,
Вы очень наивны, но слишком мудры...
Лучшее время
Пресная жизнь начинает хромать,
Поздний корабль уплывает в туман.
Грязная суть оптимизма подстать,
Чистой тоске - остальное обман.
Бесится смуглая рвань до утра,
Дождь не уносит причастья к вине.
Душу болезненно тянет дыра, -
Мелкая сошка в большой конуре.
Массовый уровень чувства плеча
Гасит людскую обиду на смерть.
Головы нужно рубить сгоряча,
Если подумать, то можно прозреть.
Поздно просить у хороших людей,
Мир сокрушился на знающих дело.
Клетка закрыта - нет свежих идей,
Лучшее время уже догорело.
Предательство
Кругом одно предательство, кругом одна тоска,
Нет мира в душах старых маяков.
Узнаю правду всю, а правда нелегка,
Людские отношенья потеряли кров.
Просроченная метка рвет концы,
Прощаю все былые прегрешенья.
Подумать только, мы с тобой - глупцы,
Мы не нашли ответного решенья.
Поставлю жизнь свою на рваное сукно,
Продумаю все - поздно или рано.
Я в мир смотрю сквозь грязное стекло,
Чужие руки роются в карманах.
И не надеюсь я на злой конец,
Который, несомненно, будет скорым.
Ты на себя одел не тот венец
И все равно берешь меня измором...
* * *
Вот лежу я брошенный,
Снегом припорошенный.
И никто не хочет взять меня с земли.
Этот луг не скошенный,
Да сапог поношенный -
Все, что мне останется от моей любви.
А я двигал льдинами,
Подкреплялся винами.
Думал, что талантливей нет меня в стране.
Вечерами дивными,
С девками красивыми.
Я гулял, не думая - всюду и везде!
После жизни каменной,
Я уйду со знаменем.
И займусь какой-нибудь радостной фигней.
С этой речью пламенной,
Я, как сыр расплавленный.
Мое тело в быстром ритме засосало тьмой.
* * *
Если б я не курил - я бы стал идиотом,
Если б я не бухал - я бы стал подлецом.
Наполняя стакан разведенным компотом,
На тебя я смотрю ядовитым лицом.
Стали нежно про нас говорить домоседы,
Постарели на вечность друзья из пивной.
Открываю полглаза и вижу, что где-то
Просыпается мир, пробужденный не мной...
Больно!
Виртуально пообщался с людьми,
Говорят, что очень любят и ценят.
А еще мне говорили - уйди,
Может быть, тебя другой кто-то сменит.
Не пойму никак - остаться иль уйти,
Окунусь в раздумья, полный скуки.
Может встречу я себя по пути
И уйдут все виртуальные глюки.
Проморгаюсь, постою отдохну,
Засмеюсь и заплачу от боли.
Эта боль продолжалась в бреду,
Словно кожу ножами пороли.
Покраснели глаза, вздулись вены,
Я читаю стихи неумело.
Отражаются вопли о стены -
В эту ночь моя память болела!
Прага - Москва
Далеко до моей Москвы - столетие,
Я лечу к ней по рельсам нарезанным.
Пусть уйдет вся печаль на бессмертие,
Я приеду в свой город истерзанным.
Убежала вся мерзость и паника,
Легче стало и все невзначай.
Из блестящего медью стаканчика,
Пью родной - отвратительный чай.
А потом будут праздники смелые,
"Белорусскую" хватит удар.
На мне ноги лежат загорелые,
А на утро растают, как пар.
Сохранил я и деньги и звания,
Да свой паспорт, потрепанный временем.
Лишь одно получил в наказание, -
Я зовусь человеческим племенем!
Новый взгляд
Я огромный оковалок времени,
Я дитя ушедшее из дома.
Переполненный сосуд терпения,
Показал мне вечность на изломе.
Мне давно не делали подарки,
Два соратника: судьба и сила.
Доставались от свечей огарки,
Но огонь трагедий нес я мимо.
Как последний предок пацифизма,
Завершаю мысль о мире в мире.
Взгляд через заплеванную призму,
Показал мне свет намного шире!
Паломник в душу
Душа мертва, но тело еще дышит,
За глупость я ответил чистой совестью.
Шершавым языком свобода лижет,
Я неоконченный герой забытой повести.
Рот из глубинки показал, что нет границ,
Холодный взгляд взорвался черными слезами.
Сочатся души из-под крыш больниц,
Печаль обильно стелится пластами.
На долю пострадавшего пришел конец любви,
Быть может это к лучшему, но я в том не виновник.
Я жил по настоящему - моя судьба в крови,
Но в те места я больше не паломник...
Привет родителям!
Я в ожидании автобуса не понял истины,
По расстоянию измерил крах количества.
Помпезно на ветру лоснятся лысины,
Я уничтожил их разрядом электричества.
Ласкает слух приятный женский голос,
Толпою нищие идут в обмен валюты.
В полях Моравии клонит главою колос,
Я поменял секунды на прошедшие минуты.
От сильного удара теряю фокус улицы,
Последними словами прощаюсь с вами, зрители.
Я падаю на землю подобно дохлой курице,
Простите люди добрые, привет родителям!
* * *
Е. Хасьяновой
Прикоснулся я к монашеской строке,
Осознал, что этот путь был не лишним.
Капля радости сползает по щеке, -
Мы с тобою одним воздухом дышим.
Оставляешь на моей душе след
И от глаз лишь только черные пятна.
Вместо мысли - наркотический бред,
Выделяю свои чувства невнятно.
Проходя, мне улыбнулась мечта
И растаяла в другом конце света.
Приоткрыла неземные врата
И устроила в душе моей лето...
Пелена
Пелена... А за ней только ты,
Взрывы бомб и орудий в теле.
Накрывают друг друга пласты -
Заключительный штамп в моем деле.
Полновесная жажда убьет
В моем сердце печальные крики.
Наплевал я на все - иду вброд,
Чтоб увидеть любви своей блики.
Два билета в счастливый конец
И прощай, моих песен, страна!
Продаю свои песни на вес.
Не догнать мне тебя - пелена...
* * *
Е. Хасьяновой
Пишу ей письмо,
Стало тесно в квартире.
Фантазии некуда больше бежать.
Живу - все одно:
Сигареты с кефиром; -
Она убежала спектакль играть...
Забыл про Бодлера,
Стараюсь в учении.
И ясного взгляда ее не поймать.
Я принял на веру -
Беда в поколении. -
Она улетела этюды снимать...
Раскол в коллективе,
Ушел от привычек.
И эту свободу никак не унять.
Остался без лилий,
Я - жертва кавычек. -
Но мне тебя, солнце, не переиграть!
* * *
Не отпускает меня обыкновенная дрожь,
Одушевленная вещь рвет канаты.
Я верю день ото дня в эту банальную ложь,
Мне никогда не уйти от расплаты.
Стон не разбудит простых представителей дня,
Их растолкать могут крик и удары.
Когда ты будешь летать, не забудь про меня,
Я покидаю домашние нары.
Взялись мы за руки - будем к свободе лететь,
Я потерял амплуа и ботинки.
Мы научились молиться и в землю хотеть,
Я застрелился и стер все картинки...
Прощальное
Термометр не шкалит - 38,
Сижу с разбитым сердцем, без души.
Вчера устроил я себе навеки осень,
Все чувства в мир иллюзии ушли.
Я получил слова: "Прости за больно",
Ударила копьем в беспомощную ткань.
О смерти стал подумывать невольно,
Но перейти не смог святую грань.
Не контролирую я совершенно мысли,
На небо дым последней сигареты.
Все мои рифмы в воздухе повисли,
Пишу, с тоской, прощальные куплеты...
Выход
Я не смотрю тебе в глаза - зачем?
Спокоен, не общителен, сижу спиной.
И ты уходишь грустная - ни с чем,
Потом мне сообщаешь: "Я ж со всей душой".
Ты каждый раз "бьешь по лицу" меня,
Давай будем дружить видеться пореже!
Познаю истину до жертвенного дня -
Из этой тины выход неизбежен.
На мое сердце гадят пауки,
Мою свободу поливают кровью.
Ушел в пространство медленной реки
И кто-то из людей назвал это любовью...
* * *
Как все болезненно сложилось,
Какая долгая тоска!
Мне совершенство не приснилось
На чистой памяти листа.
Лишь в светлом образе вселенной,
Увидел проблеск простоты.
Покинул образ свой нетленный
И неба - белые черты...
Накладка
Не будет больше ничего, а я страдаю.
Забуду взгляд, забуду лик, забуду стан.
Душа ломает ребра - я все знаю,
Но не могу закрыть любви фонтан.
Не остывает мое сердце от порезов,
Не помогает допинг, друг, работа.
Валяюсь пьяный в будках переездов,
Я стал лицом похож на идиота.
А мне казалось - венчаны судьбою,
Нас обстоятельства свели и все так гладко.
Я шел к тебе неверною тропою,
Опять на жизнь фатальная накладка!
Визит
Вышел в жизнь наоборот,
Задохнулся в ритме дня.
Водит мерзость хоровод,
Не дает судьба огня.
Горный воздух вдохновил
На списание идей.
Мне пастух вина налил,
Я не вижу злых людей.
Мой визит повысил шум:
Барабаны, бас, труба.
Эстетически мой ум
Утонул в пространстве льда.
* * *
Мне почему-то снятся те, кого хочу забыть,
Моя планета движется к паденью.
Зачем, куда и с кем мне дальше быть?
Молюсь, чтоб пролетело, как мгновенье.
И я уже не тот и мир просторней стал,
Ликует продолжение пространства.
Проблема простака - давно не пил, проспал.
Проспал все проявления злорадства.
Монета подлетела выше крыш,
Я жду, не напрягаясь, результата.
На небе самолет: Москва - Париж,
А надо мной совковая лопата...
* * *
Приходи посмотреть, как меня хоронят,
Урони горсть земли на мой новенький дом.
А меня в этом доме в могилу уронят,
Как не хочется падать, но грусть за окном.
За окном слякоть, пакость, печальные лица,
По рассказам бывалых - не лучший финал.
Надо мною глумится моя дьяволица,
Боже мой, милый Боже, я очень устал!
Жизнь на плюс
Покой давно уже не нужен,
Дощатый пол играет блюз.
Я совершенно неуклюже
Стараюсь нажимать на плюс.
Пошлю всем гору поздравлений,
Открою в банке чудо-счет,
Опять прошу у всех прощенья.
На месяц, может быть на год.
Стекло - сознанье, телом пьяный.
Друзей катаю на горбу.
Жизнь хороша и я, румяный,
К вам обязательно приду!
Шалава (шуточная песенка)
В тебя влюбился страшно,
Был словно в стельку пьяный.
Но время даст мне правду,
Что ты теперь шалава.
В тебе искал зачатки
Возвышенного чувства,
Но по лицу перчаткой
И за душою пусто.
Я исписал тетради,
Закончились чернила.
Я делал это ради
Того, чтоб ты любила.
Разорванные взгляды -
Тебе "по барабану".
Есть место на эстраде,
Но ты теперь шалава.
Я горевал неделю,
Ушел в запой на месяц.
Уж больше не поверю -
Ищи меня средь лестниц.
Я ухожи в театр,
Я драматургом стану.
Гастроли а Улан-Батор,
Но не возьму шалаву!
Ты полюбила многих -
Придумала мне кару.
Моих друзей и прочих,
Ты образуешь пары.
А я в изнеможении -
Живу с другою "Клавой".
Но глаз твоих движенье -
Опять люблю шалаву!
Музыка
Увеличу я уровень громкости,
Затонули мои корабли.
Батарея повышенной емкости
Переходит опять на нули.
Бьет лопата, как бронзовый колокол,
Не исчерпан лимит головы.
За собой независимость волоком,
Чтобы соки пила из травы.
По домам разбежались отважные,
Наливают в стаканы дни.
Лишь на небо, как птицы бумажные,
Улетают герои одни.
Надоела мне музыка мерзости,
Выключаю ее из сети.
На щеке поцелуй милой трезвости,
Помоги мне и в небо лети!
Буквы
Упал на небо месяц хитрый,
От стен исходит теплота.
Мир наслаждается палитрой
Родного, многим, языка.
И будто ветер музыкальный,
Сдувает черный пепел с плеч.
Из букв молитвы поминальной
Прекрасная выходит речь.
У этих знаков нет эмоций,
Они на маленьком огне.
Печаль последняя напьется,
А буквы лягут в стороне...
Океанчик совести
Дождь на сердце, струны в грязь,
Кожа тает под водой.
Будто прудовой карась
Наливаюсь кислотой.
Небо! Небо! Помоги...
Нет ответа - молнии.
Стынут в печке пироги
С бешенством коровиим.
Обозримая беда -
Красные расстроились.
Забери меня, вода,
В океанчик совести.
Военные
В глазах стоят военные,
Как колья деревянные.
Мой дух военнопленного -
В фантазии обманные.
А кому погонный новеньких погон?
- Вон!!!
В лесу лежат убитые,
Точнее убиенные.
Все вместе не отпетые -
Военные и пленные.
О, блести кокарда, ремешок, сапог!
- Стоп!!!
* * *
Меньше двигается лесть,
Костенеет чувство лжи.
Отдавать свободе честь,
Вечность ставить на ножи.
Облетела мир и стол,
Стала день за днем стареть.
Делать нычки за престол,
В Царство Божие хотеть.
Бьет актерским мастерством,
Поливает елеем.
Строить дом, огромный дом,
Не терять доверия...
* * *
Мои огни освободят твой город,
По сантиметру выжигаю страх.
От ветра начинается не шорох,
А злобное волнение бродяг.
Играю в смерть, а вышло богомолье,
Разрушил взглядом девственность комет.
Играл в любовь, а получилось больно,
Оставил на щеке кровавый след.
Попал ножом не в горло, а под сердце.
Ты очень рад: "Кричать еще смогу!".
Повесился ты днем на полотенце
И я тебе уж вряд ли помогу.
Старая рана
Старая рана не терпит покоя,
В час, когда вижу орудие боли.
Ты меня спросишь: "Ну что же такое?
Мы все пережили, мы перебороли".
Маятник страсти вернулся обратно,
Я не уверен, что только на вечер.
Рана изнылась, в душе не приятно.
Где же мой доктор, что хвори те лечит?!
Обратно нет хода - боюсь новой смерти,
Пусть кто-то другой эту чашу поносит.
Закроюсь я в доме, заклеюсь в конверте,
А рана опять продолжения просит...
Желтый карлик
Понимаю, что плачет солнце.
Удивился, что гаснет свет.
Ведь ему надоело бороться
С издевательством тусклых планет.
Показали себя не врагами,
А простыми убийцами дня.
Не пора бы его вам оставить -
Желтый карлик не греет меня.
А они издеваются больше,
Мы с тобой погрузились во тьму.
Ну а если восстанет, проснется -
Никогда не сдадимся ему!
* * *
Не бойся меня, сумасшедшее лето.
Тебе отдаю я унылую осень.
Быть может увижу тебя еще где-то
И буду любить, если сердце попросит.
Опять в магазине исчезли подарки,
Которые делала ты мне красиво.
Конверты, стихи и почтовые марки,
Я знаю тебя, но уже не так сильно.
И губы твои совершенно не греют,
А руки болезненны и хладнокровны.
Они держат пальцы мои и слабеют,
Конец поцелуям и чувствам любовным.
* * *
Унесла с золотишком мешок.
Не в металле дело - в походке.
Канонические идиотки
Наполняют землею горшок.
Не нашли места для мессы,
Будете лучше верить - найдете!
Без Христа вы совсем пропадете,
Поедая неверное тесто.
А меня сманили на грех,
Растерзали в забитом сарае.
Несомненно, Он вас покарает,
Отвращения хватит на всех.
Хватит мне уже грызть спину -
По щепочке соберем, чтоб в небо!
Отстоится в моей лодке пена
И я с радостью вас покину!
* * *
Я опять начинаю пить на войне,
На одинокую вольность кричу.
Четкие лица увидел везде,
Кажется, больше я жить не хочу.
Вы говорили - крепись и не дрейфь,
Будь, как учили, нормальным бойцом!
По тротуарам протянется шлейф -
В путь проводили веселых певцов.
К дому стаканы летят и поют,
Тысячи главных борцов за меня.
Может сломают, а может убьют
Или отправят опять в лагеря.
О, я потерян, меня не найти.
По бездорожью ползу на луну.
Доброе сердце поможет в пути.
Буду идти, чтоб послушать весну.
* * *
Не надо, не надо мне новые раны
пускать на поверхность других!
Получим награду - забудем нирвану.
Мой голос затих.
Хвалебную песню пускаю на небо -
услышат ее.
Без слуха и голоса, так не заметно
никто не споет...
* * *
Займитесь делом - нет прощенья,
Засуньте нервы в кулачок.
Придется претерпеть лишенья -
Прикинуться, что дурачок.
Косить под серые вороны,
Глотать их общую муру.
И суетно любить их троны.
Жаль; в этой "жизни" я умру...
* * *
Доспехи сложил в уголок,
Украл у себя мечту.
Пусть даже меж мнительных строк,
Я книгу уж вряд ли прочту.
И где же мне радости взять,
Когда темнота вокруг?
Давно научился стрелять,
Я нервами редких подруг.
Сироткой остался прибой
И ветер - прожорливый трус.
Как хочется выть мне порой
На этих "титанов" искусств.
Забыть про неумных девиц,
Задраить на кухне окно.
И с грохотом падая ниц
Надеяться, что прощено...
Жокей
Заезд мой нынче пятый - хуже некуда!
Моя лошадка дышит тяжело.
И все жокеи пробуют те методы,
В которых им когда-то повезло.
А мне, скажу вам прямо, не до методов -
В методологии я не силен.
Мне не везло с конями и с коллегами,
А в остальном, пинками закален.
Звучит хлопок и пистолетик стартовый
Дает надежду вырваться вперед.
Но повезло в любви и горе с картами,
На ипподроме - главный тихоход.
Второй, четвертый, скоро буду сотенным!
И этого никак не изменить.
Исполнил долг последний перед Родиной,
Да усмирил свою лихую прыть!
Опера
Меццо-сопрано пищит неважнецки,
Уши коробит и душу не лечит.
Бас-баритон подвывает мертвецки.
Этот кошмар продолжается вечно.
Голову крутит от псевдо Аиды,
Критика быстро мешается с хамством.
Какое либидо?! Забудь про либидо!
Отмыться хочу я от пыльного царства.
На старых портьерах, измученных молью,
Словно на сыре - гигантские дыры.
Опера - хуже, чем утренник школьный!
Лучше в драмтеатр пойду - на Шекспира!
Агония
Мне не выдержать этого пресса
И не вырваться из духоты.
Убиваю в себе мракобеса,
Избавляюсь я от черноты.
Боже мой, прошиби эту стену!
Эту зыбь, эту красную смерть!
Надуваются в два пальца вены,
Завершается жизни процесс.
Сектант
Его взгляд просветленно счастливый,
Его плоть сильно истощена.
На него смотрят лживые мины,
А он искренен, как белизна.
У него за душой нет опоры,
Он уверен, что верить в добро.
И умело уходит от споров -
За него было так решено.
Жертвой стал чьих-то диавольских игрищ,
Ни души, ни кола, ни двора.
Он, как раб миллионов и тысяч -
Жизнь прожить от утра до утра.
Нет спасенья в псевдохристианстве,
Нет добра в этих добрых глазах.
Он ушел от наркотиков с пьянством,
А обрел лицемерство и страх.
Мне плохо
Мне бывает плохо иногда,
Словно разрывают мину в сердце.
В теле словно рвутся провода
И глаза будто натерты перцем.
Я не знаю, как ее вернуть,
Кто-то взглядом портит мне затылок.
Друг сказал: "Забудь ее, забудь!".
Обнаружил сотню злых улыбок.
Да почти уже ее забыл,
Но вчера увидел однократно!
И опять мне плохо - нету сил!
И опять вернулось все обратно!
* * *
Все говорят - люби и будь любимым
И в этом основная соль земли.
А я люблю одну, а для другой - любимый,
Страдаю сам, страдают и они.
Любимой посвящаю я поэмы,
Дарю цветы, духи, всего себя.
Из-за нее смотрю часами в стену,
Все нервы словно струны теребя.
Какую не люблю - звонит ночами,
Да предлагает что-то там, бурча.
Как я, сидит и думает часами,
Уж точно плачет, на судьбу ропща.
Одну собой травлю, другая мною
И сам я отравился за троих.
Пословица плоха, ну а всему виною,
Какой-нибудь недолюбивший псих!
* * *
Не обижайте эти глаза -
Холодным воздухом не раздражайте.
Из них опять за слезою слеза.
Ну, умоляю вас - не обижайте!
И не сердите ее алых губ -
Щекой небритой по ним не водите.
Не говорите, что вы однолюб.
Я просто очень прошу - не сердите!
Не смейте бить ее взглядом в лицо
И с безразличием им не владейте.
Да не дарите ей ночью кольцо -
Я заклинаю вас - взглядом не бейте!
И не топите вы этой души,
Хрустальных струн топором не крушите.
Не надо спички бросать в камыши! -
Женитесь лучше на ней и любите!
* * *
Ты такая, какую придумал.
Я тебя видел несколько раз.
И опять загоню себя в угол -
Весь в своих размышленьях увяз.
От тебя мне останется фото.
От меня, ну наверно стихи.
Написал друг мой "Вброд по болотам",
А я мечу тебе в женихи.
Но один мечу, через болота.
Ох, боюсь засосет - не дойду!
К твоему пожелтевшему фото
Я губами опять припаду.
И останется время немного,
На молитву и мысль о тебе.
Не добрел до любимой порога -
Остаюсь навсегда в феврале...
Эликсир
Я сегодня был безгрешен,
Был каких-то пять минут.
Нагрешил потом, конечно
И опять меня сблюют.
Удалился с миром...
Думал, скверами гуляя,
Жизнь свою перебирал.
Обожду немного с раем,
Не обряс и не искал -
Нет ориентира...
На паденьи вверх замечен,
Этот груз не утопить.
Человек - бесчеловечен,
Дезертировал и жить
В поиске просвиры...
Не раскаялся за много,
Не пустил слезы от мук.
Взяли моду, да и Бога
Загоняем под каблук -
Бренным эликсиром...
Как они
В секунду тросы обрубила,
Отмежевалась от хвастни.
Бесценным даром одарила
И тут же стала, как они.
Погрязла в сплетнях, фарисействе,
Надела линзы на глаза.
Я видел, как ты лицемеришь,
Как голосуешь только "За".
Так быстро обросла друзьями -
Улыбки, фразы невпопад.
А я живу с епитимьями -
Кладу поклоны средь лампад.
Прошу Всевышнего о многом,
Не надо слез и стукотни.
Был мир простором, стал чертогом -
Ведь ты такая, как они...
Протрите окуляры
В. Колпакову
Его сначала не любил,
Да толком даже и не знал.
Но выпил, сели, спели песню вместе.
В одном сарае по ночам -
Он жизнь хлебал, я жизнь хлебал:
Хлебнули, замерли, пошли на свое место.
Меня трясло от суеты,
А он высмеивал мой нерв.
Держал за воротник, вдвоем чтоб в пропасть.
Наш путь, практически, один -
Он в интерьер, я в диспансер.
Лечу к нему на землю - режу стропы.
Мы без соплей и без обид
Мне написали некролог,
А люди все смеялись и шутили.
Да вот беда, пришел конец!
Он скоморох, а я издох
И это тоже, впрочем, равносильно!
Прошло. Опять мы стали жить.
У трусов нервный перекур.
Мы с ним уж больше не мертвы, включай фанфары!
Вернулись старые круги -
Он бедокур, я самодур.
Очкарики, протрите окуляры!
* * *
А. А. Вознесенскому
Андрей Андреич Вознесенский -
Выдающийся русский поэт,
Семидесяти лет.
Один из представителей мировой литературы -
Верхотурной...
Автор многих поэтических сборников,
Идол советских дворников.
Создатель многих драматургических произведений.
Гений!
А также многих скульптурных творений.
В квадрате гений!
* * *
Злые люди с рассудком мутным
Залезли мне в мозг и сосут мои годы.
Спутали, сволочи, нетто и брутто -
Тянут меня за собою под воду.
В жанрах письменных будут потери,
Впрок наплодили дурных лицедеев.
Шустро везде размножаются черви,
Что будут жрать коры наших деревьев.
Скоро компьютер заменит поэтов,
Выдаст строку виртуальный Есенин.
И Маяковский, куря сигарету,
Вслух синтезирует оду замене.
Вновь затопили Шекспиром камины.
Блок - вторсырье, на бульварное порно!
Долгих мытарств наступает година,
Подлых людей забивают опору.
Я взаперти с перерезанным духом.
Слышу, как плоть принимает софа.
Всем, кто мешает и душит над ухом
Крикну: Анафема, маран-афа!*
*-да будет проклят, да будет отлучен
до пришествия Господа. (1 Кор. 16,22)
* * *
Возьму тебя за руку крепко и больно-
Выведу от недостойных.
Меня полюбила, когда я был вольным,
Когда еще был беспокойным.
В беде оказался от воли чрезмерной.
Я помню. А как же не помнить.
Ты меня за уши, словно бактерию
Вытянула из позорищ.
Нынче я умный, талантливый, модный -
Вроде бы жизнь, как по рельсам.
Жить буду долго, но жить не свободным -
Годы носить свое тельце.
Будет все так же, но чуть подороже:
Кофе, коньяк, сигареты.
Но не курю, да и пить мне не можно,
Кофе остынет от ветра.
Брюхо набью бренной пищей тяжелой,
Ужин оставлю немилым.
Радость иссякнет и в жизни той новой,
Я без тебя не счастливый!
Ее папа
Мальчишка, полюбил не ведая преград.
Вломился в сборище патриархальное.
Отдай-ка папа дочь, нейтрализуй свой яд
И обеспечь мне скромненькое алиби.
Но папа был вдовцом - он портил нам судьбу,
Приноровился всаживать по ручку.
Он ненавидел всю свою детву,
Господь послал ему тугую участь.
Я не терплю общения с родней,
А с этим типом точно нет желанья.
Лишу его я доченьки родной
И увезу проспектом мирозданья.
Петля
Петля затянута, запястья скованы.
Порции воздуха меньше и меньше.
Негде ступить, все уж кровью заблевано,
Потом залито и смехом женщин.
Лоб - в лобовую атаку со стенами,
Дым от кадила - в оконные щели.
Крик остается почти неизменным
И невозможно протиснуться в двери.
Битые стекла грызутся со стопами,
В плоть впились зубы, в породе оставшись.
Тухлую воду разводят с сиропом,
Чтоб подсластить перегнившую старость.
По проводам, сломя голову, слухи
Мчат, наступая друг другу на горло.
Тянет петля, залепив оплеуху -
Глаза мне открыла и шею натерла...
* * *
Я не был туп, не знал стыда -
Без глупости.
Но намотались провода
На лопасти.
И начал высоту терять
О, Отче наш!
Теряет внешний вид опять
Мой фюзеляж.
Что мочи есть тяну к себе
Родной штурвал.
Наверно кто-то на земле
Не рассчитал.
Теперь уж делать нечего -
Останусь тут.
Возьмут меня диспетчеры
И вычеркнут...
* * *
А. Головкову (Z)
Вам нужен старший следователь?
- Вот он я!
Могу быть режиссером и басистом.
Прославили поклонники меня
Воистину заслуженным артистом.
Я видел и участвовал -
Ну просто край!
Бросался глоткою на батареи.
Меня хоть золоти и хоть пинай -
Вина возьмем, да и вон тех, обеих!
Хрипит мой норов сорванный -
Давай, вперед!
Все тормоза давно уже сгорели.
Не на посадку (тьфу, тьфу, тьфу), на взлет!
Ну, мягкотелы, что ж вы робели?!
Моя верба
Не рыцарь точно, но пока не шут.
Тобой живу уже не первый день.
От сердца каждый час новый лоскут,
А я-то думал раньше, что кремень.
Сорвали ветку вербы - плоть убив,
Возрадуйся цветущим мертвецам.
Не важно грешен иль благочестив,
Повиноваться стал твоим глазам.
Ты, как удав тушканчика пленишь.
Погряз в зеленом озере очей.
Нейтралитет по-прежнему хранишь -
Сухую вербу выбросив в ручей...
* * *
Любая мерзость
По плечу.
Испорчу все
И улечу.
Волной бескрайней
Захочу
Залить зажженную
Свечу.
И размочить фитиль
В воде,
Чтоб не теплился
Он нигде.
Должно быть место
Здесь беде, -
Погас огонь
Везде, везде...
* * *
Приврать, чтобы отвлечься,
Покрасить в красный вечер.
Опять ты вслух отметишь,
Что я "затрафаречу".
Был лик, а тут не лыка,
Все ближе белый пик.
Подогнано стык к стыку -
От голосов поник.
Повсюду все затоптано,
То рысью, то в галоп.
И снова кровью по полу
Закапало: шлеп, шлеп.
Прости, мамуся с Люсею,
Даешь сорокоуст!
И чтоб совсем по-взрослому,
Костей услышьте хруст.
А мне столбы фонарные
Мигнут, когда на старт.
Я - ваши сны кошмарные,
Я за спиной: шарк, шарк...
Венчание
Останемся в мире втроем мы,
Я, ты и священник седой.
Поклон ко вратам отворенным,
Распятьем богат аналой.
Кадило звенит бубенцами
И дым голубой до небес.
Сильнее друг к другу нас тянет,
В преддверьи господних чудес.
Взорвется вдруг вакуум молитвой,
Мы молча целуем икону.
Венчается раб божий Дмитрий,
Рабе божьей, как звать - не помню...
Психика
Опьяню, опьянею, порадую.
Из души все наружу вам выверну.
Обнажу, изолью и с усладою
Свое сердце я наголо выбрею.
Заблестело опасное лезвие,
Ослепило белявой вас пеною.
С неба снова звезда - умер трезвенник
И расстался навеки с геенною.
Вы опять обзаводитесь перьями,
Посчитали себя первозванными.
Манит воля, но воля вольерная -
Из фуфла перейти в лучезарные!
Где б вы не были, слышится блеянье,
Ваш догмат дешевеет неслыханно.
Ореолом загадки овеяна
Ваша тонкая детская психика.
Вера
Ужасен воздух, сероваты лица,
Пропитано, почти уж все, свинцом.
Как хочется мне снова насладиться
Спасительной беседой с чернецом.
Воды святой из родника - без хлора
И вырваться быстрее из клещей.
Чтобы комок, который сводит горло,
Присутствовал при троганьи мощей.
Молитва молнией пронзала бы сознанье,
Да улетела, раскаленной до бела.
Хочу, чтоб Вера силой покаянья,
Скорее в моем сердце расцвела...
Любовь шута
Твои пальца докоснулись спины -
Тяжелее стало грудью дышать.
Меня приняли опять в хрипуны
И заставили глаза обнажать.
Приходилось позабыть о тебе,
Приютиться по чужим адресам.
Да стихи свои читать пискотне,
Что имеет тягу к хриплым басам.
Не забудь и ты - к себе позови!
И устрой моей душе торжество.
Не дави же на меня, не дави!
Отгони десницею шутовство.
Даша
Приходишь на ум, как непрошенный гость.
И каждый раз краше и краше.
Сердечко опять барабанить взялось -
Ко мне приближается Даша.
Посмотрит в глаза, да и знай как зовут.
Уходом своим ошарашит.
Ее там давно трое дЭбилов ждут
И к ним устремляется Даша.
Мне так далеки интересы ее,
Наверное я просто старше.
А сердце мое совершенно ничье -
Дарю его все-таки Даше.
* * *
Я пускаю тебя в свой мир,
Заходи и бери здесь все.
Можешь выкинуть душу в сортир,
Выбирай - это только твое.
Может что-то тебя рассмешит,
Или слезы заставит пролить.
Мир мой тысячу лет пролежит,
Пока ты не захочешь испить.
Легче рушить, чем созидать
И ударить, чем благо нести.
Выбираешь - мой мир потерять,
Чтоб потом никогда не найти...
Я теперь
Д. Вербицкой
Холодная весна, похожая на осень.
Так пасмурно, что солнце перестает алеть.
Мне сотни раз хотелось все это на фиг бросить,
Но я уже остался - в глаза твои смотреть.
Ужасные поборы - лишился слез и моря.
Внезапно стал обидчив - из мухи сразу слон.
И сон меня оставил, теперь встречаю зори.
Глушу шумы московские и мучаю клаксон.
С душой метаю молнии и адресат не важен -
Не вижу смысла в этом я и злюсь на целый свет.
Тону в реке очей твоих, как парусник бумажный.
И знаю точно, что назад уже дороги нет.