Ларин Эдуард : другие произведения.

Отелло

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

ОТЕЛЛО

Трагедия жизни честного офицера

"Вся жизнь - ярмо".

Последняя мысль быка перед забоем.

  
  
  
   ИСТОРИЯ ОТЕЛЛО
   Капитан венецианский Васко
   успешно захватил Таранто -
   портовый городок на "каблуке" Италии
   всех жителей продал он в рабство,
   а сам с богатою добычей - отплыл в Венецию.
   Открыв сундук,
   в котором хранилась парадная одежда,
   в нем он обнаружил
   спящего негритенка безмятежно.
   Кто он? Как оказался в сундуке?
   Мальчонка не ответил -
   не знал ни слова на итальянском языке,
   но было ясно, что от продажи в рабство,
   более надежного места не найдя,
   он спрятался на корабле.
   Его вчера лишь привезли в Таранто
   для той же самой цели...
   Бежав из-под одного ярма,
   он сам в другое влез,
   как будто Крез,
   который чего-либо не касался,
   все получал одно и тоже!
   Что оставалось Васко делать?
   Кровожадный пыл прошел
   и капитан готовился на встречу с дожем,
   а после с дамами, охочих до подарков,
   поэтому
   ребенка он не кинул в море,
   не подарил сподвижникам своим,
   а оставил, чтоб он следил за платьем, обувью,
   и оружие с кольчугой начищал.
   Васко его нарек Отелло-мавритенком,
   который был серьезным курчавеньким котенком
   красиво сложенным, с крутою ягодицей,
   и капитан решил - Отелло пригодится,
   когда желаешь женщину,
   но ей не пахнет даже,
   хотя в каюте и благоухают розы,
   а чтоб команда не страдала,
   в особом трюме возились козы.
   При качке удобно очень:
   ухватишь за рога - и как на пляже в Сочи.
   А меж боями,
   когда совсем уж становилось скучно
   давал мальчишке шпагу
   и атаковал, нанося Отелло немало ран,
   но это удавалось капитану
   с каждым днем трудней:
   увертливый чертенок приемы быстро запоминал,
   и через тысячу дней, сам, старый капитан
   не смог сдержать Отеллиной атаки
   и перевел в телохранители его
   и таскал повсюду за собой:
   в бордель, в кабак и в бой,
   поэтому Отелло быть перестал
   его походною женой.
   Смышленый паренек попался капитану:
   Отелло научился воевать по плану,
   внимательно изучал, какие попадались укрепленья,
   а когда тайком читать он научился,
   прочитал все, про великих полководцев,
   стратегии и тактике много времени отдал,
   и капитану во время битвы помогал.
   Однажды, под Генуей, отряд попал в засаду,
   и никак не мог пробиться к кораблю,
   а капитан
от многих ран спокойно умирал -
   потеря крови была великой.
   Раздались голоса, что лучше б сдаться,
   кто громче всех кричал - Отелло заколол
   и приказал: "Мы будем прорываться!
   Помолимся друзья Святому Марку!
   Бой не письмо, где ты сотрешь помарку
   и слово новое напишешь....
   ведь за ошибкой наши жизни
   отсрочим смерть на день, на два
   и будем с рабами вместе
   дохнуть на галере у весла?
   И под ударами кнута видеть,
   как твои друзья теряют силы?
   Мы здесь найдем хотя б могилы!
   А на галере или потонешь в шторм
   или еще живого кинут рыбам на прокорм!
   Отряд пробился к кораблю,
   Отелло рубился очень рьяно,
   за ним несли еще живого капитана...
   но капитана час настал,
   когда шли мимо сицилийских скал,
   он выстроил вокруг себя отряд...
   -Ребята, я умирать не рад,
   но раз моя такая доля,
   что бог мой дух зовет на волю,
   последнее, что вам скажу,
   ни на кого обиды не держу,
   и вы простите мне мои грехи,
   прошу лишь просьбу выполнить мою:
   все двадцать лет - всегда в бою
   богатств немало мои глаза видали,
   но деньги все куда-то уплывали,
   сумел скопить на домик на канале
   и не верил, что этот бой последний...
   но дом с собою не унесть,
   прошу его продать,
   хотя и этих денег будет не хватать,
   чтоб лейтенанта чин купить -
   Отелло должен командиром быть!
   Вдруг купит чин дурак богатый,
   с впалой грудью, спиной покатой,
   со шпагой только для парада,
   а в голове всего лишь вата,
   чтоб дожу доказать преданность свою,
   угробит всех вас в следущем бою....
   достоин Отелло и чина капитана,
   но денег мало, денег мало...
   с тем Васко умер, был похоронен в море,
   но отряд хоть был и в горе,
   не стал заливать его вином,
   собрали денег, продали дом,
   решили: хоть и мавритенок,
   но не без таланта,
   купили в свой отряд ему чин лейтенанта,
   и посчитали, что за все года
   вложили средства лучше всякого купца,
   где дивиденды означают жизнь...
   прошло еще немало лет,
   было много битв, побед,
   кто убит, кто умер сам, кто искалечен был
   -солдат ведь долго не живет,
   но тот,
   кто выжил - стали стариками
   и за вином в таверне вспоминали
   что хорошо разок деньгу вложили,
   поэтому до этих лет дожили.
   . . .
   Отелло, жизнь не подгоняла, лет через десять купил чин капитана,
   вложив все, что было у него, или вернее, что оставалось от добычи,
   бывали времена, что он кормил отряд
   за собственные деньги,
   увеченным на жизнь давал
   и хотя в солдаты стремился всякий сброд:
   бандит и пьяница, насильник, неудачник,
   разорившийся купец, раб беглый,
   то есть те, кто не хотел, не мог, не знал
   и не понимал, как ежедневным потом орошать
   добытые гроши...
   И вот все эти негодяи,
   в условиях насилья и бесконтрольной власти
   над побежденным, слабым, беззащитным
   свои не разевали пасти,
   когда Отелло требовал от них
   стать более гуманным к пленным людям,
   и убивать врагов с оружием в руках,
   а несогласных Отелло выгонял,
   если позволяла обстановка,
   иль убивал, кто сам не смог остановиться...
   его отряд стал самой боеспособной единицей
   среди всех единиц венецианских....
   А когда, во имя Марка, войны не ощущалось,
   не знал Отелло чем себя занять:
   противна с женщиной кровать,
   вина так много наглотать,
   что оно польется из ушей?
   Всю эту мерзость словно вшей,
   давил внутри себя в душе,
   все это в детстве он видал с лихвой,
   всего милей ему был бой!
   В бою никто не замечал,
   не фыркал и не презирал
   страшен ли ты, или урод,
   откуда, или чьих кровей...
   Все это в мраке суета без света,
   когда жизнь висит на волоске,
   а волосок в руках соседа!
   В Венеции ему противно было:
   хотя никто не оскорблял,
   все улыбались очень мило,
   когда арабскую кобылу,
   Отелло к дожу приводил.
   Он был не их, он был чужак,
   его терпели не за так,
   а ради покоя в делах войны,
   купцы в Венеции - умны!
   И только, если, даже,
   пускался слух,
   что, мол, возможна заварушка
   всегда Отелло посылали,
   но он и этому был рад,
   как нищий, которому,
   попалась в плесени ватрушка
   считал, что это драгоценный клад.
   . . .
   И вот в бою на острове Касос,
   передовой отряд, в котором был и дожа сын
   попал в засаду к туркам,
   а остальная армия, на кораблях сидела в море
   никто не мог отважиться,
   придти на выручку своим...
   Командующий, он же адмирал,
   ловил в каюте, переодетую в пажа подружку,
   поймал в засаде,
   как янычары его передовой отряд,
   прорвался с тыла и так жарил,
   что у янычар сил бы не хватило
   сопротивляться ему лишь одному:
   так часто он вонзал свой member,
   а если в руки шпагу?
   (он member назывался потому,
   что был самой главной частью адмирала,
   руководил его поступками, делами,
   готовил план атаки, определял программы...)
   Никто в эскадре не решался
   взять на себя приказ отдать,
   врагов тот час атаковать
   десяток пушек и сотню янычаров,
   которые на пляже загорали,
   а к пляжу был проход один:
   на шлюпках только подобраться,
   а после драться,
   тем, кто смог живым остаться,
   а по утесам не забраться:
   в утес крутой - волны прибой!
   А у зама адмирала, который в чине генерала
   от ветра запершило в нос,
   то знать понос!
   Генерал скрылся в гальюне,
   нельзя ведь братцы на войне,
   чтоб командир в штаны наклал,
   тем более, что генерал!
   Понос важнейшая причина,
   конечно,
   и адмирал мужчина,
   но прежде, чем свой member мучить,
   сначала нужно турок вздрючить!
   И штаб враз понял обстановку....
   и как Отелло не орал,
   но никого не отыскал.
   Проблема ведь не в турках встала,
   ведь турок было очень мало,
   полсотни шлюпок мог бы флот послать,
   а турки утопили б пять,
   ну вдвое, втрое больше,
   но этим штурм не удержать,
   и туркам надо отступать...
   Победа вроде бы в руке,
   но дело тут не в кулаке,
   необязательно большой кулак иметь,
   но дух где взять, чтобы посметь,
   так сразу врезать по врагу,
   чтобы почтенье к кулаку
   засело навсегда в мозгу.
   Отелло приказал: "Всем на корму!
   Туда же пушки притащить,
   нос корабля как парус быть,
   все паруса поставить,
   на весла всем и гнать корабль,
   как Деймон Хилл свое "Рено"
   и даже задевая дно,
   корма не сможет в нем застрять,
   прочертит только борозду,
   пока враги поймут,
   что здесь, к чему,
   а нос торчит на берегу,
   и тут вот время не терять,
   всем сразу быстро нападать,
   один лишь залп, мушкет бросай,
   с ножом и шпагой нападай!
   Расчет был выверен и точен,
   смеялись турки, сузив очи,
   что у галеры задран бак,
   чрез ют прокатывают волны,
   и весла машут невпопад,
   а ветер гонит ее в берег
   при всех поднятых парусах.
   Гребцы напрасно тратят силы,
   пытаясь ветер побороть,
   раз так случилось, то зачем же,
   так глупо мучить свою плоть?
   Корабль вонзился в берег резко,
   раздался скрип и треск бортов,
   и в близком запахе добычи
   у янычар бурлила кровь...
   но тут с бортов раздались залпы,
   на берег хлынула толпа,
   крича, ругаясь и рубя!
   Пробит заслон, захвачен остров,
   и дожа сын освобожден,
   а утомленный member очень,
   в свой гульфик поместился он.
   Адмирал,
   устало пот со лба стирая,
   взошел на ют отдать приказ:
   что, мол, в условиях погоды....
   ну впрочем,
   причин тут будет длинный ряд,
   сей остров захватить не можно,
   потерян лишь один отряд....
   узрев на юте адмирала,
   у его зама - генерала,
   неожиданно исчез понос
   и генерал взбегая рьяно,
   в уме уж составлял донос:
   "Вместо того, чтоб с турками вести войну,
   наш адмирал отдал все силы
   поймать подружку за корму!"
   И каждый офицер из штаба
   готовил собственный доклад,
   где фигурировали: баба,
   понос в гальюне и отряд,
   не получивший подкрепленья -
   такое в штабе было мненье!
   Но знали все, что member очень,
   умен, хитер и беспорочен,
   и чуя вздохи за спиной
   к ним повернувшись головой
   хитро прищурившись как Ленин,
   спросил: "Ну что тут за разбой?
   Пока я думал план атаки,
   за жизнь солдат старался весь,
   кто был на юте и на баке,
   кто хоть командовал-то здесь?"
   И стихли вздохи, ни движенья,
   лишь ветер волос волновал,
   поняв же значимость мгновенья,
   опять спросил всех адмирал:
   "Ребята! Молчать - противная манера,
   кто допустил, чтобы меж скал,
   лежит разбитая галера,
   а флот спокойненько молчал?
   Я знаю ваши отговорки:
   кто заболел, кто заблевал,
   кто в это время ловил рыбу,
   и ничего не замечал!
   А если я вдруг болен буду?
   А если вдруг меня убьют?
   В бою командовать кто сможет,
   хотя б вне стен своих кают?
   У офицеров есть хоть доблесть?
   Что им подсказывает совесть?
   Ведь это братцы не смешно,
   так что же здесь произошло?"
   - Я зам по должности, по чину
   и должен вам открыть причину,-
   вдруг проявился генерал,
   тут мавр орал, его бы мать,
   чтоб плыть своих освобождать!
   Но в тот момент кишка моя,
   не смела удержать дерьма,
   понос не потянешь как резину,
   пришлось бежать мне на корзину,
   Отелло не стал же больше ждать,
   за нарушение приказа,
   его бы нам арестовать!
   -Смотри на острове вершину!
   Там чей-то флаг,
   а ты в корзину, пошел кишку освобождать?
   - Так остров наш?
   Генерал был полон удивленья,
   но вопрос, здесь, право, не уместен,
   но генерала, как понос,
   пробрало чувство изумленья,
   и запершило снова в нос.
  
   СЧАСТЛИВЫЙ СЛУЧАЙ
   Вот так, без шпаги, но в цепях
   обритый наголо, хромой,
   (упавший турок если б смог
   попал бы точно между ног,
   но в шею шпагу получил)
   суду сенатскому предстал,
   пред дожем, судьями, сенатом,
   зеваки из числа вельмож,
   тут ставки делали как хошь,
   на казнь Отелло, на тюрьму,
   на штраф, на каторгу, на все,
   что справедливый суд решит,
   но не поставили и грош,
   на человека жизнь,
   свободу личности и честь солдата!
   Все понимали: больной и нищий,
   лакей хитрющий и тупой вельможа,
   что суд идет не за галеру,
   что это повод, а мотив,
   читался в генеральской роже,
   включал обиду полководцев,
   к отваге зависть, к удаче гнев.
   "К чужой удаче, - как говорил Иосиф, -
   если примазаться нельзя,
   удачу взять к себе на дачу,
   в тюрьму отправить удальца!"
   Не зря ведь турки говорят:
   Я - начальник, ты - дурак!
   Вельможный суд, конечно краток:
   сначала всыпать двадцать палок,
   гребцом отправить на галеры...
   Смеялись в рукава вельможи:
   что двадцать палок для этой кожи?
   Она ведь крепче буйволиной!
   Но тут, Брабанцио, - сенатор,
   по венецианскому закону
   считался главным контролером,
   сказать был должен и сказал:
   - Уважаемый парламент,
   мы тут нарушили регламент,
   вершили суд без адвоката,
   суров закон - но он закон,
   и зря чтоб суд не собирать,
   кто хочет,
   может пару слов сказать
   в его защиту!
   -И так все ясно! - кричала придворная толпа, -
   ведь сказано уже немало,
   чье слово крепче адмирала?
   -Мое! - тут вышел дожа сын, -
   вы все пропахли тут духами,
   все в кружевах, шелку, парче,
   вы крови запахом дышали,
   вы трупы видели хоть где?
   Когда под солнцем раздуваясь,
   зловонной жижей набухает,
   как сочный персик - лучший друг,
   и мертвый все равно спасает
   от пуль турецких...
   а флот умильно наблюдает
   через турецкую орду,
   как гибнем мы в таком аду!
   Вы тут хвалились меж собою,
   что за духи пришлось отдать
   пятнадцать флоринов деньгою...
   что вы за суки, вашу мать!
   Да за глоток воды из лужи,
   мой товарищ жизнь отдал...
   тот десант был очень нужен,
   иль я пред вами б не стоял!
   С седые брови дожа встали,
   чтоб лучше разглядеть сынка.
   - А ты, как оказался там?
   - Как оказался там? Простым солдатом.
   Сюжет для целого романа...
   - Но у тебя чин капитана!
   - За сотню золотых!
   Ну и на что способен я?
   С гордою осанкой, шпорами звеня,
   девчонок соблазнять?
   В паркет и мрамор ножнами стучать,
   мундир духами обливать?
   Да, я - капитан, но я не воин
   хороший сын или плохой,
   но капитан-то никакой...
   обязан был я испытать,
   как воевать в солдатской шкуре,
   и как команды отдавать,
   и как решать где нападать,
   куда в засаду лечь,
   а где не трусить и не бежать назад,
   когда из пушек бьет картечь!
   Победа над врагом, освобожденный остров
   принадлежат Отелло только,
   и больше никому,
   и не тому, кто воевал с поносом,
   и не тому кто своим носом
   у подружки юбки разгребал...
   И дож решил: Отелло - генерал!
   Сенат и суд не возражал.
  
   ДЕЗДЕМОНА
  
   Вот так! Из грязи сразу в князи!
   Теперь любимец черни и вельмож,
   герой войны, боев и приключений,
   в Венеции появилось много мнений,
   и как на скачках назначались ставки:
   чью дочь возьмет? Купца иль маркитантки?
   А может рыбака сестру? Вдову домовладельца?
   Кипели страсти, разгоралось дельце!
   Один лишь Яго - отелловский поручик,
   народ вдруг удивил,
   сделав ставку на дочку мавританки,
   которая на биеннале, опосля поста,
   исполняла танец живота...
   Народ решил, что Яго знает,
   и тайну генерала открывает
   по глупости своей,
   нет чтобы через подставку сделать ставку,
   и куш сорвать монетой звонкой...
   игра же Яго оказалась тонкой,
   на дочь сенатора поставил Яго,
   но не сам, а через пьянь,
   которых в портовых городах немало.
   Зазвал к сенатору Брабанцио, Отелло, Яго -
   поблагодарить за справедливость.
   Отелло всем понравился:
   и прямотой и честностью своей,
   и стал Отелло другом дома,
   а Дездемона,
   всегда его приход ждала,
   Отелло молчалив и тверд был как скала,
   но Дездемоны просьбы жаркие
   о дальних странах и походах
   расплавляли айсберг, разгоняли холод
   и Отелло часами мог болтать
   о нравах и обычаях засадах и боях
   и улыбался мило, когда из Дездемоны
   рвался - "ах!"
   В момент опасности...
   Себе он удивлялся, что не смог молчать...
   Откуда это: Почему?
   Но Яго подсказал:
   -То страсть, мой генерал!
   У вас друг к другу!
   И Дездемону надо в жены брать,
   а то уж неприлично,
   так долго холостым гулять,
   и все дни с ней вместе проводить...
   Ведь род людской завистлив и хитер:
   "Наш генерал не любит женский пол! -
   распустят слух, -
   и как лопух в саду не вырубай,
   найдет он место новое,
   куда пустить колючки...
   а тут любовь взаимна:
   какие ее ручки,
   а шейка, волосы, глаза, -
   прекрасная фамилия!
   И генерал - гроза врагов Венеции,
   десница дожа, божья кара -
   ну разве вы не пара?
   - Но черен я!
   -А она это замечает?
   Любой визит ваш Дездемону окрыляет!
   А как завидуют ее подруги!
   Была б их воля - оторвали б руки!
   Ее и ваши, когда касаетесь случайно...
   Любовь ведь ваша в Венеции не тайна!
   А как краснеет вся, а как дрожит!
   Такое только труп не углядит!
   -Нет, не могу! А ее отец?
   Что скажет он, сенаторы и дож!
   -Соседи также, челядь, дворовые собаки!
   Ну если не хотите под венец,
   так не морочьте голову девчонке!
   Откуда сопли, генерал?
   К чему словесный дождь?
   Такое говорит Венеции герой -
   любимец войск, баталий вождь!
   - Но завтра нам поход на Мальту!
   -Поход лишь турок попугать,
   вернетесь - объявляйте свадьбу!
   Все ждут от вас геройского поступка,
   не только в штурме замков, захвате островов,
   но Дездемоны сердца,
   за это тоже проливают кровь!
   -Ну ладно, я готов!
   Подкараулил Яго Дездемону в лавке,
   когда та ленты к шляпке примеряла.
   -Прошу прощенья мисс,
   визит не состоится генерала!
   -Что с ним, неужто заболел?
   -Болен он давно, с тех пор,
   когда увидел вас,
   покой он потерял!
   Вот завтра, отплывать на Мальту,
   а он никак решить не может,
   объявить об этом вам!
   -Но я ему не командир!
   Какой приказ могу отдать ему?
   Судьба военных начинать войну!
   -А также погибать в бою,
   за ту красавицу, в плену
   которой его сердце!
   -Так значит я его люблю?
   А я-то думаю, почему порой,
   без Отелло скучно мне одной,
   с родителями грустно,
   с приятелями пусто!
   И чтоб на Мальте Отелло был герой,
   возьмите ленту для него с собой!
   . . .
   Все знали, Мальту можно осадить,
   и флот турецкий потопить,
   но чтоб такую крепость взять,
   сто лет не есть, не пить, не спать!
   ...
   И снова дворец дожей, дож, сенат,
   а перед этим был парад
   и два ключа от Ла-Валетты,
   бантом завязаны из ленты.
   Узнала ленту Дездемона.
   И вспомнила про Гедеона,
   как тот врагов своих разбил,
   имея слишком мало сил!
   Зарделась вся, в груди пожар,
   сердчишко сладко трепетало
   и Дездемона представляла:
   как входит, как обнимает горячо, -
   а дальше все по Боккаччо!
   Никто не верил, что эту крепость можно взять,
   ведь посылали лишь турок пощипать -
   отвлечь внимание от Кипра.
   И Дездемона справедливо посчитала,
   не вдаваясь в военную науку,
   что и она к победе, как-то приложила руку...
   Домой быстрехонько вернулась
   из тайника папаши извлекла
   трактат индийский
   в картинках очень непристойных,
   и став краснее чайных роз,
   зарисовала пару поз.
  
И СНОВА ВОЙНА
  
   Но великий Сулейман, не попался на обман,
   потому и был султан турок всех своих Осман.
   Он прислал шнурок шелковый,
   оказав большую честь и визирь,
   всегда послушный,
   обнял жен, детей, наложниц,
   двух собак, кобылу, стражу
   на рассвете, после голоса муллы,
   удавился,
   но при этом,
   намочил в свои штаны.
   Гнев султана не улегся, все равно штормил порой
   сотню лучших полководцев всех отправил на покой,
   в страхе замерла столица,
   не смогли ни есть ни спать,
   шесть прекрасных дев английских
   оставалось подослать.
   Ожидали, что затухнет сей бушующий пожар
   так всегда бывает сдуру,
   если лить бензин в костер.
   Всех девиц так раздолбанил,
   что две умерли под ним,
   остальных же откачали,
   но куда девать не знали:
   то что живы - это зря,
   ведь использовать теперь
   их никак уже нельзя.
   Сулейман же разошелся и болтаясь по дворцу
   трахал все, что есть живое:
   стражу, евнухов, овцу...
   вот теперь уже в гареме,
   вот сто первая жена,
   лишь на ней пришел в себя...
   сразу вызвал визиря!
   Визирь, конечно новый был,
   этикету не обучен,
   но он знал,
   что в гареме находится
   может лишь один султан!
   Так бывает:, только стал он визирем,
   за нарушение гарема - голова летит налево.
   Визирем всего лишь день,
   что ж придумать бы такого,
   чтоб султана ублажить,
   жизнь свою бы сохранить
   и остаться визирем!
   И додумался герой -
   полз бедняга под ковром,
   от порога до полога, пробиваясь головой!
   Сулейман такую хитрость оценил и приказал:
   флот пусть двигается к Кипру,
   отбивать у христиан!

. . .

  
   Шпионами мир не кишит,
   шпионов внедрять очень сложно,
   предателей можно везде же найти,
   прощупать их осторожно,
   а когда перед ними мешочек звенит,
   и соблазняют и рожи кривят
   правители на монетах
   тут остается сказать только "да!"
   про честность забыв при этом.
   У денег зовущий и нежный напев
   и он отдается в руке,
   и все, что звенело и рожи кривило,
   все достается тебе!
   Как мир взятка стара
   и вечна как религия,
   имеешь пост - имеешь мзду,
   большую или малую
   всегда дают, везде берут,
   чиновник тоже человек,
   который завязан в узде руководства,
   но устарело это словце,
   а теперь и все подряд
   называют любой орган
   модным словом - аппарат.
  
   Аппарат султанский был огромен:
   сотни евнухов, писцов,
   рабынь дети и наложниц,
   дяди, тети, тести, тещи,
   сто племянников, свояк,
   шурин брата, две свекрови
   друг кузины - весь багровый как украинский буряк.
  
   Но султан платил не щедро -
   слишком много едоков,
   потому там и мздоимство
   было вроде как налог.
   Рассуждали все вот так:
   "от султана не убудет,
   любой сделает как я,
   мы же все одна семья!"
  
   Еще не высохли чернила,
   не поставили печать,
   а в Венеции узнали,
   что решили турки быстро
   Кипр к рукам своим прибрать!
  
   СВАДЬБА
  
   Дож прислал приказ Отелло,
   и тот радостно вздохнул:
   -Пошевеливайся Яго,
   завтра снова на войну!
   Турки план свой выполняют
   и на Кипр армаду шлют!
   Пусть немедля офицеры,
   всех солдат, кто пьян без меры
   из таверен припортовых,
   быстро, быстро достают!
  
   - А сенаторова дочка?
   - Я сказал, на этом точка!
   Впрочем занеси-ка ей презент,
   объясни, что мне на Кипре...
  
   "Вот он истины момент,"-
   Яго тут не долго думал, -
   "иль сейчас, иль никогда,
   и хоть я его поручик,
   но себе я не змея!
   И я тоже иногда,
   кой кого могу прищучить,
   придавить,
   даже если не мой вес,
   если кто-нибудь забудет
   про мой кровный интерес!"
-Генерал, что вижу я?
   Вы бежите с поля боя?
   Дездемона, что моя?
   Разве вам сейчас не стыдно?
   Жаль что цвет ушей не видно,
   вы ее убить решили,
   и себя, -
   вот очевидно!
   Вам легко башку подставить
   под турецкий ятаган,
   а над ней смеяться будут -
   посчитают за обман!
   Она знает все про турков -
   ей папаша сообщил,
   через час вас ждет в часовне,
   у моста резных перил!
   -Как, она сама решила?
   -Ну не я ж, мой генерал!
   Сообщить вам поспешила,
   я ни слова не соврал!
   -Ну раз так, давай одежду,
   панталоны из парчи,
   а камзол, чтоб с позументом,
   с пером шляпу волочи!
  
   Но его не слушал Яго,
   словно ветер полетел,
   и как гром загрохотал,
   наводнением ворвавшись
   в Дездемонин будуар.
   -О прелестная хозяйка!
   Снова надо на войну,
   генерал смиренно просит
быть в часовне на мосту!
  
   -Ах, зачем поручик это?
   Я вас право не пойму,
   провожать придти Отелло,
   лучше сразу к кораблю!
   -Провожать он вас собрался!
   Сам же подведет к венцу!
   -Так внезапно? Что же делать?
   Что же я скажу отцу?
   -Не пойму вас, Дездемона,
   столько шума, сколько звона,
   все про вас, про вас двоих,
   ведь Отелло ваш жених!
   Коль сенатор возражал,
   он Отелло б отказал!
   -Как бы знать отцово мненье,
   получить бы разрешенье,
   как бы сообщить ему?
   -Весь сенат сидит у дожа,
   обсуждают все, что можно,
   как бы выиграть войну!
   Сам ему все расскажу!
   Вот вам кольца и идите,
   не забудьте их отдать,
   из-за ваших промедлений,
   Кипр же можно потерять!

. . .

  
   Вот сенаторы от дожа,
   выползают из дворца
   бледны и лица и тревожно,
   в унисон стучат сердца.
Флот турецкий был огромен,
   чтобы силы все собрать,
   две недели, если можно,
   Кипр желательно держать!
   Тут Брабанцио заметил,
   что в тени колонн стоит
   Яго собственной персоной,
   что-то тихо говорит.
  
   -Что желаете поручик так внезапно доложить?
   Принесли какую весть?
   -Мне, сенатор, Дездемона...
   оказала, скажем... честь,
   у меня к вам скажем дело,
   в общем надо передать -
   вышла замуж за Отелло,
   он не смог ей отказать!
   -Как? Наглец!
   Я его, от галерной спас скамьи!
   Ввел в свой дом,
   другом сделал для семьи!
   В благодарность, в эту ночь,
   он уводит мою дочь!
   О невинное дитя!
   Вор украл тебя шутя!
   Сам безроден, небогат,
   для дочурки староват,
   вместе их представить страшно,
   общего ничего же нет,
   между ними двадцать лет!
  
   -Что вы нервы распустили,
   как припадочный у церкви?
   Чтобы было вам больнее,
   вон лежат с гондолы цепи,
   если ум не хочет дела,
   истязайте значит тело!
   -Дело? Как теперь поправишь?
   Что, мне папа даст развод?
   Чтоб купить лишь кардинала,
   годовой уйдет доход!
   -Из того, что тут случилось,
   виноваты прежде вы!
   К вам ходил всего лишь только
   генерал - герой войны!
   Как в Венеции старались,
   как готовились к балам,
   дочерями соблазняли,
   чтоб ходил не только к вам!
   Были вы простой сенатор
   до Отелло, потом вдруг
   управляющий делами,
   спецпосол и дожа друг.
   Кто расспрашивал Отелло,
   на обеде, за вином,
   кто, скажите мне, наутро
   приносил в сенат доклад?
   Все вздыхали:"Ах как мудро!"
   Даже дож читать был рад!
   Ведь пошли в народе слухи,
   что подставили вы дочь,
   опозорена на веки,
   как ей было не помочь?
   Их двоих давно связали
   и хихикали порой:
   "Дездемона, может, станет
   вдруг невенчаной вдовой!"
   А на Кипре будет жарко,
   если честно посмотреть,
   от турецкого десанта
   никому не уцелеть!
  
   -Я все понял, вы поручик,
   защитили семьи честь
   вот возьмите сто дукатов,
   это мало, сколько есть!
   -Не меня благодарите,
   в порт скорее поспешите,
   дочь свою благословите,
   что решила ваша дочь,
   выйти замуж в эту ночь!
  
   И на ставках хитрый Яго,
   куш сорвал совсем немалый
   золото загреб лопатой -
   аж две тысячи дукатов!
  
   Выдув из ноздри соплю
заспешил он к кораблю.
   На причале наш сенатор
   опустил седые брови,
   Дездемона вдруг упрямо,
   не поддалась зову крови.
   Ни Отелло, ни сенатор,
   не смогли уговорить,
   чтоб в Венеции остаться,
   на войну на Кипр не плыть.
  
   Дездемона заявила:
   Я, отец, теперь жена,
   где иголка, там и нитка
   верна мужу и нужна!
   Вот корабль вышел в море,
   для победы иль для горя,
   все, кто был на корабле,
   все доверили судьбе.
  
   Пришел Яго к генералу,
   мешок золота на стол,
   -Обещали вы когда-то,
   что куплю чин лейтенанта!
   -Не сейчас мой Яго милый,
   без тебя я как без рук
   ведь на Кипре - всем могила,
   нам и туркам, всем каюк!
   -Генерал, вы обещали,
   дать начальника охраны,
   ни корабль, ни отряд,
   мне не в силу, знаю я.
   Вот охрану, караульню,
   лучше мне, чем просто дурню!
  
   То, что Кассио купил этот чин, то Яго знал.
   Сам ведь другу помогал,
   зная,
   что влюблен дурак
   в Дездемону безнадежно...
   Хоть богатый, но простак,
   разыскав его на бале,
   Яго рассказал о свадьбе,
   Кассио слезу не удержав
кончить жизнь решил в канале.
   Но поручик был настойчив,
   убедив, что здесь расчет,
   Дездемона хочет славы,
   звона денег и почет!
   Мол Отелло ей наскучит,
   когда все она получит,
   ей захочется другого
   и поэта и танцора,
   этикета знатока,
   хорошо чтоб одевался,
   а не только б с турком дрался!
   Скучно будет ей на Кипре,
   средь военных и купцов -
   не с кем будет поболтать,
   будет Кассио случайно
   родной город вспоминать.
   Яго затянул у сердца рану,
   купил чин ему в охрану,
   доказав, что траты все,
   (одного боялся Яго
   что поймают на вранье!
   Но на войне, как на войне!)
   окупаются с лихвой,
   ведь к предмету вожделенья -
   охрану ставят на постой!
   Все приложит силы Яго,
   что как верная собака,
   постарается свести
   молодого лейтенанта,
   с молодою генеральшей,
   только надо потрясти
   кошелем из мягкой замши.
  
   КИПР
  
   Отелло носился как голодный волк,
   пытался все успеть,
   и смерть,
   грозившая порой
угнаться не могла:
   с обрыва падал и тонул,
   калечил лошадей...
   и Кипр всем стал напоминать
   колонию ежей.
  
   Отелло высох, почернел
   и пыль смешавшись с потом
   застыла коркой на лице
   и глаз белки и зубы только
   убеждали сторожей,
   что он живой, не манекен,
   сбежавший в темноте
   из ателье высокой моды,
   где Пьер Карден был кутюрье.
   И даже рухнув на ковре
   забылся в страшном сне.
  
   А сон, конечно странен был:
   откуда не возьмись,
   змея лежала на груди -
   ее он отогрел,
   но та залезла со спины,
   в затылок укусила. Отелло умер
   и во мгле, ползет, ползет он к свету,
   а там святая дева ждет и ангелы поют,
   его же гладят по лицу и пить нектар дают.
   И он с трудом открыл глаза,
   над ним же Дездемона
   в прозрачном шелке вся горит
   в открытый ставень ветер дует
   и солнце высоко стоит.
  
   -Что я? А где змея? Святая дева? Ангел?
   Проснись, проснись любовь моя,
   ты жив, ты цел - не ранен!
   Скажу тебе одно лишь я -
   ты снова победил,
   та буря, что с востока шла,
   с природой спорить не смогла
   и шторм ее разбил.
   Кипело море возмущенно - топило корабли
   за мачты, бочки, доски -
   хватались моряки.
   Разгромлен флот турецкий
   не выжили и те,
   кто корабли направил
   к спасительной земле.
  
   Колесо времени остановилось
   верней, оно крутилось еле-еле,
   когда до шторма дни, недели,
   в мгновенье ока исчезали, теперь все замерло и все как будто спали.
   Тоской занудной разочарованье утомляло.
   Ах, как сплотились все для отпора врагу,
   готовились, очень старались,
   собаки за кошками не гонялись,
   кошки мышей не ловили,
   те не ели зерно,
   все живое в порыве едином
   готовилось к бурной осаде,
   и лозунг висел на каждом углу-
   всем, все, для отпора врагу!
  
   Не стало врага - дисциплина упала,
   караульные спят на посту,
   а кто спать не хотел,
   заходили случайно -
   сто грамм опрокинуть
   в кабак, ресторан и корчму.
   Мужчины заметили ласковых женщин,
   те их кошельки и удаль в глазах
   мышиное войско на амбары напало,
   а кошки застыли в засаде в углах.
  
   Лишь Яго почувствовал себя обделенным:
   Кассио службу у Дездемоны несет,
   самое время
   жену соблазнить бы патрона,
   но не везет Яго, как не везет!
   Рассчитывал Яго, что во время осады
   Отелло погибнет, а Яго
   спасет Дездемону...
   А та в благодарность..
   Но нету войны - как быть мародерам?
   Как урвать хозяйский кусок?
   Надо поссорить своих компаньонов,
   самому встать над дракой
   и гибель обоих все принесет!
  
   Дездемона все ждет, а мавр не приходит,
   сладострастно мечтает в южной ночи
   кровь вся бурлит и тело трепещет,
   а мавр в кабинете все карты читает,
   при пламени блеклом одинокой свечи.
   Дездемона встает и сзади подходит
   рукой обвивает, Отелло в испуге что-то роняет,
   ее руку снимает и в угол отходит...
  
   -Что случилось Отелло? Мой милый, могучий!
   Почему ты не видишь как тобою горю?
   Уродливо тело? Длинные уши? Обрюзгшая кожа?
   Что груди повисли иль волос не свеж?
   Поддайся хоть раз ты зову природы,
   ведь ты это можешь - не импотент!
   Хоть раз напрягись, но не для боя,
   подними свою шпагу и смело вонзи,
   моя крепость падет, давно уж готова,
   посвяти эту ночь безумной любви!
  
   -Нет, нет Дездемона, тебя я, люблю я!
   Но память и ум командуют мной:
   как тебя пред собой, здесь я вижу:
   безумцев похотливых в грязи и крови,
   ловящих в победном веселье своего вожделенья
   монахинь, служанок, детей,
   дам благородных, овец и гусей!
   Им все равно, кто есть перед ними,
   лишь бы нашлась удобная щель.
   Я не могу, мне неудобно, противно,
   я не готов, ты мне в этом поверь!
  
   -Я согласна на это, со мною будь зверем,
   блудливым котом, быком, кобелем,
   хочешь, я сама на твою шпагу наденусь,
   не можешь смотреть, глаза хоть закрой!
  
   Нет, Дездемона, не сейчас, через неделю!
   Скоро смотр войск мне опять проводить,
   как проведу - твоим пленником буду,
   делай что хочешь, а сейчас не могу!

. . .

   Яго же мучился в бездонной постели
   зависть и ревность не укротить:
   ни веселым гульбищем, ни тяжелой попойкой,
   ни кабацкими девками, ни рыбачкой на лодке -
   Дездемона надолго засела в крови,
   Тут и Кассио влез - пентюх бестолковый,
   мол Дездемона к нему холодна:
   "Как говорил, как наряжался, как клялся!
   Какие красивые строил глаза!
  
   -Ты что, малолетка? - Яго нахально улыбнулся в ответ, -
   подарки все женщины любят,
   и чем дама знатнее - тем ценнее подарки,
   тем путь обольщения долог,
   и прежде, чем сдаться, промокнет твой порох,
   если слюни размажешь ты до ушей,
   а если в карманах нет места подарку,
   возьми иголку и нитку
   и зашей поскорей
   рот свой слюнявый, глаза и ширинку
   чтобы не думать больше о ней!
   -Послушай-ка, Яго, - тут Кассио задергал свою бороденку, -
   что если, через тебя передам
   колье изумрудное, диадему и перстень?
   -А я тут причем? - ошарашен был Яго, -
   раз ты влюблен, сам и вручай!
   Меня генерал как рассыльного держит,
   а ты рядом всегда, что дрожишь, шалопай?
   -Да неудобно, вдруг не так все оценит!
   -Значит надо мной рисковать?
   Попробовать разве для друга разочек?
   А если узнает Отелло? Что мне делать:
   -Придумай же,
   Яго! Ты хитер, изворотлив...
   -Может в дело надо прислугу втянуть?
   - Чтоб у служанки был рот на замке,
   дукатов потребуется сотни аж две!
   -Да что, мне две сотни!
   Лишь перстень - пять тысяч!
   На шестьдесят потянет колье,
   а диадема, что сплошь из алмазов -
   тысяч четыреста тянет зараза!
   Видишь, что не жалко для такого цветка!
   А в ответ пусть подарит пустяковую тряпку,
   что-то вроде простого носового платка!
  
   ЭРЕКЦИЯ
  
   Яго опешил, такая удача,
   раз в жизни бывает с Фортуны подачи!
   Дездемону в саду он подловил
   и как бы случайно платок заменил,
   а в платочек завернут был перстень!
   Потом он пошел на доклад к генералу,
   грустно стоял, уставившись в пол,
   отвечал невпопад,
   так, что Отелло заметил разлад!
  
   -В чем дело поручик? Что-то случилось?
   -Ну да... то есть нет, мой генерал!
   -Ну, не стесняйся - может, влюбился?
   Или заброшенный клад откопал?
   -Мой господин, две ипостаси устроили ссору,
   если скажу - друга предам,
   а не скажу - вас подведу!
   -Если служебное дело - откройся...
   -В том-то и дело! Вашу честь задевает!
   Была не была! Вот мой рассказ:
   Кассио , друг мой, начальник охраны -
   вашу жену обожает,
   подарок ей сделал, перстень в платке,
   я сам передал!
  
   -Ну и что? Мало подарков ей подарили?
   Что ж обо всех теперь говорить?
   -Но и она не осталась холодной,
   вензелем вашим на вашем платке,
   хвастался Кассио - враг недостойный,
   сами убьете, иль поручите мне?
  
   Отелло подумал, раскурил свою трубку,
   кольца пустил турецкий табак,
   бродил по кабинету,
   как в клетке волк одинокий,
   а потом вдруг ответил Яго вот так:
   -А кроме тебя, кому, что известно?
   -Кроме вас и меня, знает лишь бог!
   -Назначаю тебя капитаном охраны,
   а Кассио станет при Дездемоне посыльным,
   а также денщиком, ординарцем в едином лице...
   -Но!...
   -Выполняйте поручик!
   И, кстати, вызови Кассио мне!
  
   Весь теряясь в догадках, выскочил Яго,
   что-то не так! Где-то не то, но вот где?
   Если Кассио сдуру о подарках расскажет?
   В собственную яму попадешь выгребную,
   значит Кассио с Отелло не должны повстречаться...
  
   Отелло ногтем обводил укрепленья на карте:
   -Может Кассио и лучший к тому вариант?
   Хотя я и считал, что подходит лишь Яго,
   но поручик ,увы, в любви трусоват!
   Сам об этом скажу Дездемоне,
   чтобы тайной изменой себя не корила,
   зову плоти лучше помочь,
   чем искать по ночам в кабаках приключений...
   что скажет сенатор как узнает,
   чем живет его дочь?
  
   ОРГАЗМ
  
   Ночь темна, Дездемона не спит,
   сквозь окно, трелью печальной взывают цикады,
   только шепот волны, стражи шаги,
   но Отелло, Отелло она поджидает,
   ведь неделя прошла, а казалось года,
   вот Отелло вошел, смущенный немного:
   -Почему не спит моя госпожа?
   Ты уже помолилась, моя Дездемона?
   Я все знаю, отдайся судьбе,
   будь покорна женской природе,
   я всегда буду верен, всегда и тебе!
   -Мой генерал, смел и удал!
   Вижу, держит он слово,
   снимай тогда шляпу, штаны...
   шнуры, шнуры, развяжи у камзола!
   -Что такое? Постой! Я же знаю, что вы...
   с Кассио обменялись платками...
   а в платке у него перстень-рубин....
   -Что за шутки, мой господин?
   Чтобы я и Кассио с его бороденкой?
   Офицер он хороший, но малость того...-
   и Дездемона у виска сверкнула мизинцем, -
   по Венеции так сильно скучает,
   что бормочет о чем-то, клятвы дает,
   и краснеет когда невзначай повстречает....
   никогда б не решила, что записки его...
   а платок я в саду уронила,
   и тут Яго , неожиданно рядом случился
   и платок мне подал, а в нем был рубин...
   -Яго, перстень, записки...
   Почему мне не сказала?
   -А когда говорить? Ты меня избегаешь,
   у тебя то парады, то смотр,
   то караул по ночам проверяешь,
   то чистишь мушкет, то точишь кинжал...
   -Виноват, ну прости, а записки мне не покажешь?
   -Вон в шкатулке лежат, если хочешь, прочти!
   В них приписано, чтобы я их сжигала,
   я забыла, и жалко мне было, я считала,
   что писал их мне ты!
   -Бог ты мой, это Яго же почерк...
   Для чего же на Кассио воздвигнул поклеп?
   Хотел этим добиться капитана охраны?
   Он и так бы им стал...
   Нет, здесь что-то не то!
   -Раз так сложились дела,
   я согласен с тобой Дездемона,
   эх, была не была,
   я снимаю одежду, закрываю глаза...
  
   Дездемона уселась перед ним на колени
   и губами красивыми члена коснулась,
   тот, как застоявшийся мерин
   подпрыгнул в конюшне
   стукнув больно Дездемону по лбу...
  
   -Как долго он ждал - видишь, дерется...
   и она...
   каждый знает, как это бывает...
   тело вышло из-под контроля ума,
   подгоняемое древним инстинктом,
   заколотилось, задергалось, затрепыхало,
   он вопил от экстаза, от оргазма глаза закатил...
   руки искали опору, почему-то у Дездемоны на шее,
   и она, подергалась вдруг и обмякла,
   и тогда Отелло разжмурил глаза...
   как задушил - совершенно не понял,
   он от горя стонал, за руку тряс,
   но тело ее все сильней охлаждалось,
   лишь пятна на шее не меняли окрас!
   Деликатная стража в дверь постучала,
   машинально Отелло разрешил им войти...
   -Генерал, Кассио, заколот поручим Яго!
   Поручик бежал, мы его не нашли!
  
   Но в ответ лишь выстрел раздался...
  
   Таков уж удел - честным и лучшим, - умирать,
   а жить негодяям,
   живя по примете: успел - не успел!
   Потомки от Яго давно правят миром,
   а среди генералов, не счесть их числа,
   солдат из-за ордена гонят на бойню,
   виллы строят, и что можно крадут...
   Дело о смерти благополучно закрыли,
   причину и повод быстро нашли:
   платочек у Кассио и ревность Отелло,
   было такое дело в Венецианской глуши.
   Но мы-то знаем в чем тут дело -
   Бывают несовместимы
   разум и тело!

15

  

1

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"