Ларина Ирина Анатольевна : другие произведения.

Момент силы

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   "МОМЕНТ СИЛЫ"
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
  
   Как все начинается
   Все началось как всегда, - случайно. Я шла из нашей старенькой кухни в комнату, перелистывая очередной журнал. Как и должно быть, в голове не было мыслей, будто из меня выпустили дух, как воздух из шарика. В комнате было темно, я дотронулась до выключателя и свет вспыхнул ярким искусственным солнцем, разогнав причудливые тени, таившиеся в углах. Беспорядок... Интересно, когда-нибудь я смогу выбросить все эти нужные-ненужные лишние и такие необходимые бумаги?...
   Я бросила журнал в кресло и собиралась поискать свой дневник, но взгляд упал на маленькую толстенькую книжонку в синей обложке, подпирающую нашу любимую статуэтку одноногой балерины.
   - Это чье? - я взяла книгу и балерина неуклюже завалилась на левый бок. Открыла первую страницу. Что это - книга по психологии?...
   "В обществе всегда было, есть и будет понятие "сдерживающего фактора". Им может быть что угодно: религия, убеждения, стремление к внутренним идеалам... Но все чаще замечаешь, что это понятие обращено на человека. Все чаще "сдерживающим фактором" становятся люди", - прочитала я в одном пособии по психологии. Странно, но так часто бывает - в руки попадает совершенно бесполезная книга, которая однажды становится своеобразной "книгой судеб". Впервые увидев небольшую статейку под интригующим заглавием: "Кто правит миром" я села за компьютер и попыталась создать свою идеальную героиню. Получилось нечто другое. Впрочем, через пару минут мне пришлось обратиться к той самой книге, пособию по психологии.
   "В каждом обществе (рабочей организации, районе, городе, стране, в целом мире) есть человек, на которого все смотрят, если что-то случается, который всегда все знает, который страдает, устает, все время куда-то спешит и, может быть, счастлив этим. "Сдерживающий фактор"... Почему есть такие люди? Неизвестно... Но что бы мы, обыватели, делали, если бы их не было?...". И откуда у нас на книжной полке появилась эта философско-психологическая сага, облаченная в потрепанную синенькую обложку.
   - Мама, ты не знаешь, откуда у нас книга по психологии? - мама обожала эти вещи, она в свои 38 лет пошла доучиваться на врача-стоматолога и теперь вовсе не была похожа на мою маму. Она читала запоем все, что им преподавали в институте, а я, пока она вертела в руках находку, нашла в ней тысячу сходств с человеком, которого вдруг мне вздумалось сделать главной героиней. "А может", - подумала я, возвращаясь к компьютеру, - "В ее возрасте все похожи друг на друга". И я представила себя и своих знакомых в возрасте моей мамы. Ерунда! Правда тогда у меня было еще много знакомых.
   I
   Москва, 65-ый год
   В семье Романовых Ирина была долгожданной дочерью. Сначала девочку со светло-голубыми глазами хотели назвать Наташей, но только лишь Елена - молодая мама - увидела своего ребенка, она воскликнула:
   - Да какая она Наташа! Она же Ирочка, вылитая!
   - А с таким отчеством она будет ужасно властным человеком! - возразил, было, отец малышки. Но Лена так выразительно посмотрела на мужа, что он понял, все уже решено. Наверное, этот выразительный восхитительно обезоруживающий взгляд Ирина унаследовала именно от матери. Больше ни у кого и быть не могло этого "взгляда кошки".
   Впрочем, характер у маленькой Ирочки был и без имени поразительный! Она умудрялась будить ночью не только родителей, но и всех соседей!
   - Ух, ты голосистая какая! - как-то раз засмеялась соседка Нина Евгеньевна. - Начальницей будет!
   Боже мой, как порой материализуются наши слова и мысли! Конечно, Нина Евгеньевна и предположить не могла, что будет права. Но она не была ни гадалкой, ни ясновидящий, и, кажется, сказала это просто потому, что нужно было что-то сказать.
   II
   Ирине было пять, когда у нее появился брат. Его назвали Олегом, но их с сестрой никогда не связывали по-настоящему семейные узы. Может быть, она поначалу даже и ревновала чуть-чуть. Хотя, маленькая Ира никак не могла понять, как так могло получиться, что в один прекрасный вечер мама Лена пропала, а потом вдруг в семье появился маленький брат, который всех будил по ночам и представлялся совершенно бесполезным.
   Был конец октября месяца 65 года, еще и осень толком не кончилась! Анатолий всегда говорил жене Лене, что первый ребенок будет мальчик, но она почему-то была уверена, что будет дочь.
   Как она была счастлива, когда все получилось именно так, как она хотела!
   - А знаешь, что означает ее имя? - спросил как-то вечером отец Ирины. Их с Леной очень часто дразнили Анатолем и Элен, на что Елена всегда отвечала примерно одно и тоже. "А у Элен детей не было! А у меня есть!"
   - И что? - полушепотом спросила Лена, рассматривая спящее лицо дочери.
   - А ты послушай! "Имя Ирина пошло от имени древнегреческой богини мира и добра Эйрены. Одна из трех ор, рожденная Зевсом-громовержецом и матерью-Фемидой..."
   - Послушай, как ты думаешь, - задумчиво спросила Елена, все еще всматриваясь в очертания маленького личика дочери. - Кем она будет?
   - Начальницей, - засмеялся Анатолий. - Ты же слышала, что сказала Нина Евгеньевна. - Он подошел к детской кроватке. - Ты только подумай, наша Ирочка в костюме и вся такая серьезная!
   - С ее-то голоском! - пытаясь заглушить смех, сказала Лена.
   - А для начальницы это подарок!
   - Я хочу, чтобы она была просто такой же счастливой, как и я сейчас, - Лена улыбнулась.
   III
   Москва, 2002 год
   Ирина Романова выскочила из своего кабинета, где спокойно что-то писала, словно ошпаренная. Она, женщина тридцати семи лет, невысокого роста со светло-голубыми глазами и короткой стрижкой фигурой напоминала статуэтку, манерами - увертливую кошку с пронзительным взглядом. Преподавательница физики и завуч она, словно бы с места в карьер, растолкала толпу и давай отчитывать очередную свою жертву. Она при всей своей значимости, при всем положении и статусе, почему-то ни внушала безудержного страха, хотя порой и была страшна в гневе. Она была одной "из", хотя и достаточно оригинальной. Наверное, это была особая женщина, потому что нигде такой второй мне до того мгновения встретить не посчастливилось.
   А внешне Ирина была настолько складной фигуры, что, казалось ей ничего не стоит просочиться в дверную скважину. Единственное, что ей удалось не утратить на долгие годы формирования личности (так это, кажется, называется в умных книгах) - пронзительный голос, от которого дрожали не только стены, но и окна, которые предпочли бы куда-нибудь испариться! Правда, сама она не умела им управлять, не потому ли часто удивлялась, что не различает грань между криком и разговором.
   Как в ней только могли сочетаться эти не сочетаемые качества! Она внушала, как правило, два чувства, равных по природе, но противоположных по направлению, прямо как векторы в ее любимой физике: ненависть и восхищение. По знаку зодиака эта особа была Скорпионом, по призванию ящиком Пандоры и немного сестрой всего мира. Моя собственная тетя умудрилась критиковать и обожать ее одновременно, называя при этом "Ирочкой" и приходясь ей старше лет на тридцать. Она говорила, что "очаровательная Ира" не умеет решать задачки по физике и тут же вспоминала о ее великолепных голубых глазах. Многие к ней хорошо относятся, но невозможно понять это на словах, только при знакомстве, так что, рада вам представить мою новую героиню - Ирина Анатольевна Романова!
  
   Глава первая. "В детстве она была жутким ребенком!"
   I
   Иришка росла живым, поминутно задумчивым ребенком с какими-то своими мечтами. В пять лет ее отдали в фигурное катание. Новое для нее, еще непознанное состояние того, что ты должна что-то делать, стало удивлением.
   И, тем не менее, постепенно, она привыкла. Прошло время, она повзрослела и отучившись в школе пять лет, начала понимать, что в ее жизни есть теперь две огромные диаметрально противоположные вещи, без которых все ее существование было бы просто бессмысленным.
   Первая - фигурное катание. Как и все Ира мечтала о золотых медалях, цветах и вспышках фотокамер - обо всем, о чем мечтают начинающие спортсмены. Это парадоксально, но мы все хотим быть лучшими даже в том, чего порой не понимаем.
   Вторая вещь - школа. Она не могла желать ничего большего, чем быть первой, стать звездой, свет которой будет указывать путь другим. Странное желание, когда тебе всего десять лет. Тем не менее, в ее классе, уже были свои лидеры, которые держались особняком и никому не позволяли соперничать с собой. Она тогда думала, что у нее нет никаких шансов, поэтому из неоткуда появились странное желание избавиться от всех.
   Фигурное катание, как и любое хобби, несмотря на то, что она хотела достичь наивысшей высоты и не представляла свою жизнь без него, было всего лишь увлечением.
   Иришка радовалась тому, что может прыгнуть прыжок в два оборота, хорошо держится, но не более того - на всех межрайонных соревнованиях она не поднималась выше десятого места. Что-то мешало ей показать все, что она умеет - это что-то заставляло замкнуться в себе и совершать ошибки, которые раньше бы Ирина никогда не сделала.
   Тем не менее, ее тренер говорила, что потенциал очень велик - не хватает самой малости. Только найти эту "малость" не могла даже она - преподаватель с большим опытом работы. И все же продолжала готовить Иру к очередным соревнованиям.
   Тренером Еленой Викторовной Архиповой - была женщиной средних лет, высокой и худой, как рыба. Все время носила перчатки из грубой кожи - говорила, что боится за руки - на льду ведь холодно. Вся она была какая-то загадочная, таинственная и непонятная, словно хранила в душе никому не понятную боль. Иришка ее боялась, хотя, женщиной она была неплохой.
   Настало время очередного соревнования по фигурному катанию. Группе, в которой занималась Ирина, пришлось ехать на другой конец Москвы в совершенно незнакомый район. Но она, в отличие от прошлых поездок, совершенно перестала бояться и переживать - так глубока была уверенность в неминуемом проигрыше.
   Только точно помнила, как все переживали, жались друг к другу и боялись даже смотреть на лед. Елена Викторовна практически волоком вытаскивала на лед спортивную пару Коля Кивинов - Таня Рыжковская. Те так перенервничали, что на первом же вираже сорвали прыжок - Таня картинно проехалась на пятой точке добрых три метра.
   Очередь Иры была прямо за ними. На удивление (и радость) тренера она вышла на лед сама, без посторонней помощи и замерла в ожидании музыки.
   Танцевала под отрывок из оперы "Кармен". Что больше всего ей понравилось - платье. Черная юбочка с оборками и алая кофта. Она жутко обожала этот цвет - отражение пылающего огня, что было не случайно. По знаку зодиака Ира относилась к скорпионам, которых фатально тянет к красному - цвету загадочному и непостижимому.
   Но тут случилось то самое, что заставило Иру поверить в себя - в глубине души что-то щелкнуло, и она смола исполнить свою программу именно так, как делала то дома на родном льду.
   Третье место и всеобщая радость. Радость мамы Елены, радость тренера. Радость товарищей. Именно после этого она окончательно решила... Она больше никогда не буду заниматься фигурным катанием!
   Почему она так решила? Решила, будучи десятилетним ребенком? Это глупо с любой стороны, но это лучше, чем все время ждать вот такой вот счастливой случайности. Ведь это была случайность - Ира не изнуряла себя тяжелыми тренировками, совершенно спокойно спала перед выступлением и была уверена в том, что опять получит свое законное место - место под номером десять.
   Человек, заранее настроивший себя на проигрыш и вдруг не с того ни сего получивший место на пьедестале, никогда больше не сможет взойти на него. Не сможет только по одной простой причине - в следующий раз он будет бояться потерять то, что получил случайно. Конечно, в десять лет о таком она думать не могла - просто поняла, что больше не может заниматься фигурным катанием - запас сил и возможностей (самого главного) иссяк.
   Но как же она могла теперь сказать об этом родителям и тренеру? Да и что собственно могла решить самостоятельно девочка в ее возрасте? И Ира перекинулась на учебу, стараясь не думать, что рано или поздно ей предстоит сказать (а равно и признать), что она не хочет больше бороться.
   В школе все было по-другому. На Ирину Романову не обращали внимания даже после того, как она заняла третье место в межрайонном соревновании - более того, отношение одноклассников к ней стало еще более безразличным. Отчасти она должна была бы быть им благодарна - если бы они тогда возвели ее в ранг звезды, многое впоследствии не сложилось бы так, как оно есть сейчас. Стать центром внимания ей предстояло намного позже, но точно - не сейчас.
   Именно от этого всего она в итоге написала в своем первом дневнике: "Чтоб они все провалились...". А после резко ухудшились оценки в школе и настроение. На счастье это отчасти помогло Ире покончить с фигурным катанием. Родители решили, что карьера важнее "пустых надежд на славу", как выразилась ее мама.
   - Хватит! - кричала Елена. - Ребенок должен учиться, а не тратить время на всякие глупости! У нее впереди целая жизнь!
   Странно, раньше эти "всякие глупости" очень радовали маму Елену. И кроме как о "Иришкином будущем" она о них не отзывалась.
   Родители думали, что, бросив спорт, она станет гением науки и займется учебой всецело. Но этого не происходило. Отчасти оттого, что одноклассники и учителя (это главное) не принимали ее стремления всерьез. Для них она оставалась, не смотря на то, что бросила фигурное катание, спортсменкой, которой ни к чему знать математику на "5".
   - Послушай, Ира, - обратились как-то к ней родители. - Может быть, тебе перейти в другую школу? Там тебе будет легче.
   - Нет! Я не хочу.
   Перейти в другую школу - значит согласиться с тем, что она сдается, а это уже в том юном возрасте было для нее оскорблением своего внутреннего "Я"!
   II
   Через полтора года (Ирине исполнилось 12 лет) ее отправили на лето к тетке. Брату повезло чуть больше - он поехал в лагерь. За городом было хорошо и тихо. Огромные просторы раскинулись по обе стороны от маленького поселка, где жила Нина, сестра мамы Елены.
   Это была женщина невысокая, с коричневыми глазами и светло-русыми волосами. В отличие от Ирининой мамы она была худая и поджарая, наверное, потому, что ей приходилось и день и ночь без передышки бегать из угла в угол.
   У нее было четверо детей - трое мальчиков и одна девочка. Все двоюродные братья Иры были похожи друг на друга, как один - все резвые, неугомонные. Костя пошел в Нину, такой же черноглазый и светловолосый, двое других - Дима и Андрей - точная копия Леши - мужа Нины.
   Сестра Танюшка была самой маленькой, она только-только научилась говорить и тараторила без умолку, причем так, что никто не мог понять, о чем она говорит.
   Ребята выдумывали самые неимоверные шалости, от которых у многих волосы на голове вставали дыбом. Один раз они позвали Ирину на речку под благовидным предлогом ловить рыбу. Она, наивная, согласилась. И глазом моргнуть не успела, как они столкнули ее в воду.
   Плавать она, юная Ира, не умела. Воду воспринимала только в качестве льда, на котором несколько лет назад выписывала пируэты. И теперь растерялась.
   Вода была холодная и темная. Она внезапно и совершенно неожиданно сомкнулась над головой бедной Иры. Кажется, прошла вечность, прежде чем она снова увидела голубое небо. Сначала, правда, все же коснулась ногами дна....
   После того, как ее вытащили на берег и высушили, Ирина в первый раз в жизни заорала на обидчиков. В ней проснулся тот самый "голос начальницы", который ей предрекал отец.
   - Ты очень испугалась, - спросила в тот же вечер Нина, садясь рядом с угрюмо смотрящей в стену Ирой.
   - Нет, - соврала она, перевозя взгляд на тетю. Что более всего она ценила в себе так это умение в отдельных случаях держать эмоции в себе. Порой даже не осознавая этого дара она могла контролировать ситуацию.
   - Они... - тетя словно пыталась оправдать своих детей перед Ирочкой. - Они... всегда такие!
   - Ага, - кивнула Ира, что-то соображая. Собственно говоря, она всегда удивляла окружающих своей индивидуальностью. А как еще назвать ее решение отказаться от спорта после победы и то, что она задумала теперь?
   Оттого ли, что так сложились гены, или оттого, что это судьба, Ирина Анатольевна Романова получилась такой разносторонней. По знаку скорпион, символом которого были смерть и страсть с именем богини Мира. Сочетать несочетаемое, вот как это называется!
   На следующее утро Ирина поднялась в боевом настроении. И с утра пораньше отправилась на так называемую охоту на своих обидчиков.
   Старший Константин, который был инициатором, чуть не остался без уха, за которое его так "Внезапно" схватила Ирина.
   А Диме и Андрею, получившим по голове мешком с песком, который очень удачно слетел с крыши сарая, пришлось спасаться бегством. Ира, дико смеясь, упала на траву и, посмотрев в синее-синее небо, подумала:
   "А что будет, когда я вырасту и стану большая-большая, как мама? А кем я стану?" Но облака, едва движущиеся по небу, ничего не ответили...
   III
   Вспыльчивый характер Ирины Анатольевны заставлял многих после знакомства с ней признаваться: "Она сильная, она удивительный человек!". А может, и не было в ней чего-то такого, только моя тетя всегда безумно критиковала ее и так же безумно обожала "свою преемницу", которая по ее словам "Далеко пойдет". По крайней мере, сейчас тетя, учительница физики на пенсии, часто вспоминая Ирочку и со странными слезами на глазах признается, что она самый лучший ее ученик. Может быть, эти слова заставили меня однажды посмотреть на Ирину Анатольевну, моего завуча, совершенно другими глазами.
   IV
   Ирина в свои 12 лет стала странно относиться к природе, впитывая в себя частицы вольной жизни. Тетя Нина, сестра ее мамы просто не могла уследить за всеми, оттого-то Иришка целыми днями бродила по поселку, наблюдая за тем как, не спеша и однообразно протекает жизнь. Двоюродные братья после того случая с рекой побаивались Ирины и теперь старались держаться от нее как можно дальше.
   Погода была такая хорошая, что Ира часто уходила на целый день, и никто не видел и не слышал ее. После месяца пребывания в деревне у нее появилась целая куча подружек, которые считали ее своеобразным вожаком. А сама она, пробывшая в поселке чуть более тридцати дней, знала теперь все и обо всем.
   О чем только не разговаривали новоявленные подружки (их у Иришки было теперь шесть), сидя на разветвленной иве, бросающей тень на широкую реку.
   Все девочки были примерно одного с Ириной возраста, похожие друг на друга, словно сестры. Что поделать, в этом возрасте все выглядят одинаково.
   Ирина же, маленького роста, складной фигуры с косой, наскоро завязанной лентой, тогда уже сильно походила на кошку - так ловко она забиралась на ветви раскидистой ивы.
   - А это правда, что тебя боятся твои братья? - спросила Иру несимпатичная Аня с короткими волосами. Ей было 11 лет, худая с острыми коленками и чрезмерно длинным носом, она сидела на одной из веток ивы, прямо под Ирой, которая мерно водила по стволу сломленным прутиком.
   - Чуть уши всем троим не оторвала, - сказала она с неким удовольствием в голосе. - Они боятся спать со мной в одной комнате, поэтому я у тети на втором этаже живу.
   Собственно тетя переселила Иру на второй этаж после того, как она пригрозила двоюродным братьям, что пока они будут спать, подложит им в постель змею. Похоже, тетя Нина подумала, что Ирина вполне способна на такой поступок.
   К иве подошла еще одна девочка в платье лимонного цвета с огромными коричневыми глазами и курносым носом. Она присела на траву и прислушалась к разговору, доносившемуся сверху.
   - Иди к нам, Лара! - окликнула ее Иришка, раздвигая ветви ивы. - Чего это ты там сидишь?
   Лара, очень симпатичная девочка, посмотрела на Иру.
   - Не могу, я в платье! - она приподнялась и продемонстрировала приятельнице свой наряд.
   - А куда вы собрались? С чего бы еще так нарядиться? - спросила Аня.
   - За покупками едем, - невесело проговорила Лара, наподдав ногой валявшийся подле ивы мяч.
   Ира соскользнула со своей ветки чуть ниже и протянула Ларе руку.
   - Смелее, я тебе помогу. Давай к нам!
   Лара улыбнулась своими белыми зубками и ухватилась за Иришкину руку.
   - Вот видишь, - сказала она, когда Лара оказалась на одной с ней ветке.
   Девочка в лимонном платье снова улыбнулась, устраиваясь поудобнее.
   А Ира взобралась чуть выше и принялась рассматривать окрестности.
   В этот момент симпатичная Лара вскрикнула.
   - Тут муравьи! - и начала карабкаться к Ирине.
   - Аккуратно, - предупредила та. - Тут скользко, а ты в туфлях!
   Лара отбросила рукой развязавшийся бант и тут внезапно ее нога в лаковой туфельке соскользнула с ветки, и она, от неожиданности вскрикнув, полетела вниз.
   Ира среагировала мгновенно, сделав резкий бросок вперед и ухватив Лару за руку.
   - Держись! - крикнула она, пытаясь втащить подругу на дерево. Та с круглыми от испуга глазами уже висела, ни на что не опираясь, на высоте трех метров. Ира пыталась сбалансировать на качающемся дереве, но сама начала падать, увлеченная весом девочки.
   - Да помоги же ты мне, черт тебя дери! - не своим голосом заорала она на Аню, уставившуюся стеклянными глазами на единоборство Ирины.
   Кое-как, прилагая намеренные усилия, девочки втащили Лару, не свою от ужаса и страха, на ветку ивы. Коса Иришки, растрепанная с торчащими в разные стороны волосами лежала на плече. Ее руки побелели от приложенной силы, но она все еще крепко держала Лару.
   Когда они с Аней брели домой, она, вдруг посерьезнев, сказала:
   - А если бы она упала?
   Аня молчала. Она подумала, что Ирина сильная и смелая и что она, Аня проявила себя как трусливая собачонка, смотря на нее и даже не решившись в первый миг помочь.
   Спасенная же Лара еще долго считала Ирину своей спасительницей, хотя и была старше ее почти на полгода.
   V
   В июле погода испортилась. Пошли дожди, и солнце надолго спряталось за облака. Сквозь покрытое водяными подтеками окно Иришка смотрела на открывающие взору просторы. Там, далеко, на поле, пшеничные стебли колыхались от порывов ветра, словно морские волны. Иришка никогда не видела море, но по рассказам отца она представляла его словно бы огромную ванну, а человека - спичкой на его краю. Странное представление мира.
   Она не была похожа ни на мать, ни на отца. Взяв от них обоих какие-то редкие черты, какие-то части общего образа, получилась совершенно непохожей. Вот брат ее, Олег был копией мамы, хотя характер у него был от отца. А у Иры и глаза, и фигура, и характер были свои собственные, не принадлежащая никому более.
   Дождь стучал по оконному стеклу, навевая какие-то странные ассоциации с осенью.
   Ира сидела на стуле, поджав под себя ноги и положив локти на тонкий подоконник. Кончик ее носа почти, что касался стекла, и она не сводила взгляда с мокрого серого неба. Коричневые волосы были перехвачены лентой и лежали неаккуратными прядями на спине и плечах.
   Комната на втором этаже была небольшая со скошенным потолком именно в том месте, где крыша дома резко сужалась. В углу стоял шкаф полный книг, но Ира редко рассматривала их - почти все они были без картинок с мелким бисерным шрифтом.
   Единственная интересная книга, привлекшая ее внимание в тот день, когда ее переселили на второй этаж, была по физике, которую Ира только-только начала изучать в школе. В этой книге было много разных картинок. Больше всего ей понравилась та, на которой было изображено черное-черное небо, разрезанное извивающейся полосой молнии.
   - Ир, ты здесь? - послышался голос из-за двери. Ступеньки лестницы заскрипели, потом появилась тетя Нина, от которой приятно пахло пирогами. - Тебе пирожков принести?
   У Иришки, как и у любого ребенка в ее возраст заблестели глаза от слова "пироги" и она, мгновенно вскочив со стула, понеслась за смеющейся тетей Ниной, слегка подталкивая ее на лестнице.
   VI
   Однажды вечером, почти, что в конце августа, Ира, слезая с любимой ивы, зацепилась своей уже порядком подросшей косой за ветку. Только чудом она не повисла на высоте двух метров!
   Тетя Нина очень удивилась, когда Ирина вся растрепанная и, кажется, что-то задумавшая, взлетела метеором вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
   - Ира! Ира, а ужинать-то ты будешь? - крикнула ей вслед тетя. Ответа не последовало. Это тоже была особенность Ирины Романовой - она могла в определенные моменты своей жизни не слышать абсолютно ничего.
   Ира влетела в свою комнатушку, закрыла дверь и сходу бросилась к большому зеркалу в резном обрамлении. Оно было чуть пыльным, потому что никто его уже очень-очень давно не протирал. В одном из ящиков шкафа лежали портняжные ножницы, которыми тетя Нина выкраивала из материала очередные занавески. Ими-то Иришка и воспользовалась.
   Раз-два! И длинная, почти по пояс коса Иришки упала на пол. А сама она осталась весьма нравившейся себе девочкой с волосами, едва ли доходящими до середины шеи.
   - Вот так-то лучше! - заулыбалась она, поворачиваясь перед зеркалом то левым, то правым боком.
   Тетя Нина, увидев, что сделала племянница, чуть в обморок не упала. Правда потом, выпив валерьянки, она признала, что так и вправду лучше.
   Что касается родителей, которые приехали буквально через несколько дней, их идея и поступок дочери напугал, рассмешил и разозлил одновременно.
   - Такую косу отрезать! - сокрушалась мама.
   - А мне так даже больше нравится, - сказал отец, изучив свою повзрослевшую дочь.
  
   Глава вторая. "Ребенок рос, росли проблемы"
   ***
   Однажды, когда я уже довольно долго работала над романом, я подумала: "А зачем я все это делаю?!" и выбросила фотографию главной героини в мусорное ведро. Потом, правда, раскаялась и, оглянувшись по сторонам и поняв, что все мои друзья давно меня бросили по причине моего дикого увлечения двумя своими мечтами: будущей профессией (только не подумайте, что я мечтаю стать писателем!) и романом, передумала. Так я окончательно решила остаться с Ирой Романовой, а фотографию убрала подобру поздорову в ящик. Вот теперь уже полгода не могу ее найти!
   I
   Вернувшись после этого лета домой, Ирина обнаружила, что немного повзрослела. Ее брат, Олег, надо сказать тоже стал большим и серьезным. Он в лагере умудрился влюбиться два раза. Первый - в вожатую, а второй - в какую-то блондинку с длинными волосами.
   Ирина должна была пойти в седьмой класс. С братом они мало разговаривали, почти, что не замечали друг друга, но в душе, конечно, тянулись к общению. Правда, Олег и Ира вечно ругались. Это было их обычным состоянием. И как не пыталась мама Елена убедить дочь, что она старшая и должна вести себя по логике вещей, как взрослая, Ира мало обращала на это внимание. Господи, но это же Ирина Романова все-таки!
   II
   Ирина с короткими, едва ли касавшимися плеч волосами, голубыми глазами и складной фигурой появилась в школе и тут же обратила на себя внимание. Тем не менее, теперь у нее появилось новое увлечение - физика. Ира долго и упорно спорила с отцом, утверждая, что физика - наука, способная объяснить все на свете.
   Больше всего на свете в этом юном возрасте Ирине хотелось стать человеком, добившемся многого. Она мечтала обо всем одновременно: о своей профессии, о семье, о том, какая она будет, когда вырастет. И теперь, смотря на себя в зеркало она думала, что когда-нибудь, а это обязательно случится, она будет взрослой и все, абсолютно, будут подчиняться ее воле. Честолюбивые мечты Ирины Романовой.
   Мама Иры Лена, на которую она совершенно не была похожа, удивлялась тому, что все в их семье были довольно высокими, исключая только разве что дочь. Она все так же от года в год оставалась худенькой и складной фигуры, с голубыми, все больше и больше похожими на кошачьи, глазами. Характер Иры, уже немного определившийся, был странным. Она готова была помочь любому, но в то же время не поздоровилось тому, кто потерял ее доверие.
   III
   Не поздоровилось еще тому, кто потерял ее доверие. Ира Романова, ставшая уже давным-давно самостоятельным человеком со сложившимися привычками и идеями была своеобразным полюсом земли для окружающих. Она помогала абсолютно всем, кто нуждался в этом, не даром одна из ее коллег как-то раз сказала:
   "Мировая женщина наша Ирина!"
   Если для кого-то жизнь - спокойное течение, для Иры Романовой это поток с мгновенным ускорением. Даже становится страшно смотреть за этим ее вечным стремлением, словно бы что-то есть в ней, что заставляет ее становиться и частью этого целого и его отдельной единицей.
   Правда, надо согласиться и с тем, что так же часто Ира Романова умудряется ввязываться в разные разнообразные ситуации. И надо отдать ей должное. Она решает свои проблемы, проблемы окружающих и еще бог знает кого!
   IV
   Как-то вечером Ира Романова, 15-летняя девушка (ей тогда только-только исполнилось 15) осталась дома совершенно одна. Она прохаживалась по квартире в поисках какого-то справочника, вступив в единоборство с очередной задачей.
   Справочник притаился на кухонной полке, спрятавшись за кулинарной книгой. Ира, маленькая статуэтка, не дотягивающаяся по росту до полки, схватила скамейку и поставила ее прямо напротив.
   - А! - воскликнула она, пытаясь вытащить справочник. - Вот ты где! - в этот самый момент табуретка под ней нахально заскользила и Ира вместе с толстенным справочником физических величин очутилась на полу. Мало того, табуретка присоединилась к ним, больно ударив Ирину по ноге.
   Вскочив, разъяренная Ира опрокинула еще и мусорное ведро.
   - О, Боже мой! - заорала она, все еще не выпуская из рук злосчастный справочник. Так с ним, а еще с мусорным ведром она и выскочила на лестничную площадку, шепча что-то под нос.
   - Ирина, здравствуй! - послышался голос сбоку.
   Ира обернулась.
   Это была соседка, которая жила тремя этажами ниже. Арина Григорьевна, тезка юной Иришки. Она была директор какой-то школы, добрая и немного строгая женщина. Все эти сведения о ней девушка впитала со слов матери.
   - Добрый вечер, - Ира улыбнулась. Она с детства очаровывала своей улыбкой. Это была улыбка добрая и веселая, так, что даже глаза ее сияли.
   - Что это у тебя? - спросила Арина Григорьевна, увидев справочник физических величин.
   - А Это... - Ира протянула ей книгу. - Так...
   - Тебе нравится физика?
   - Не знаю точно... Может быть...
   - Физика или нравится или ты ее ненавидишь, все зависти от того понимаешь ли ты, что это Великая Наука и от того... - Арина Григорьевна лукаво улыбнулась. - И от того готова ли ты связать с ней всю свою жизнь.
   Эти слова произвели на юную Ирину Романову огромное впечатление. Казалось бы, Арина Григорьевна озвучила ее мысли. Или не об этом думала Ира? Связать или нет свою жизнь с этой Великой Наукой.
   С те самых пор Арина Григорьевна Сизенова стала любимой Иришкиной учительницей, не являясь таковой. Кратковременно сталкиваясь с ней на лестничной площадке, в лифте, на улице Ира жаждала услышать что-то необыкновенное, узнать об этом человеке побольше.
   V
   - Понятия не имею, чем тебя она очаровала! Это же ненормально! - кричала мама Елена на дочь Ирину.
   Иры выскочила с кухни, в слезах хлопнув дверью.
   Да как же она не понимает! - пронеслось у нее в голове. - Как она не понимает, что только она способна понять меня, способна дать ответ. Этот незнакомый человек, которому я доверяю!
   Арина Григорьевна Сизенова была высокого роста, со слегка курносым носом и вьющимися волосами до плеч. Когда она улыбалась, обнажая свой изъян - тонкую щелку между передними зубами, казалось, что перед тобой совершенно другой человек. Арина Григорьевна сильная женщина, мать двоих детей и прекрасная жена явилась идеалом для юной Ирины Романовой.
   И, конечно, она была безмерно счастлива, когда Арина Григорьевна перешла к ним в школу, оставив пост директора по личным соображениям. Так в Иришкиной судьбе появилась любимая учительница. По физике.
   И, тем не менее, Ира не могла пожаловаться, что родители не понимают ее. Может быть, это вполне можно допустить, они не разделяли многих ее интересов. Но они, бесспорно, гордились своей дочерью и в душе мечтали, что она станет именно такой, какой они ее себе представляли.
   ***
   Если честно, многое, что случалось с моей главной героиней в детстве был плод долгого "собирательства фактов". Это как в первобытности - человек изобрел палку-копалку, потом копье, потом рычаг. Я ничего изобретать не хотела, просто в какой-то момент поняла, что все, что я знаю о моей героине, о человеке, который на самом деле почти каждый день смотрел на меня с иронией и неким сожалением (а иногда со снисходительностью), становятся каким-то интересным рассказом. Надо отметить, я тут тоже слукавила. У меня была любимая учительница, у меня были похожие проблемы, но через какое-то время я начала понимать, что моя затея с романом это надолго. Страниц эдак на триста...
   VI
   А чтобы отвлечь дочь от ее мыслей о карьере физика родители решили подарить ей...кота! Не то, чтобы Ира не любила животных, просто кот, который появился в их доме в день ее рождения, в конце октября, был ужасного характера. Нет, он был, бесспорно, симпатичным, просто Ира никогда не мечтала о кошке. Она сама почти что была ею.
   Хотя она была искренне обрадована появлению нового члена семьи. Кот, которого назвали Борисом, получил от Ирины прозвище "Бандит" после того, как разодрал когтями все тот же справочник физических величин.
   - Паразит! - орала Ира, размахивая инвалидом-справочником. - Как я теперь буду им пользоваться!
   - Подумаешь, справочник! - с усмешкой сказала мама Елена, заходя в комнату. Шестнадцатилетняя Ирина стояла посреди комнаты, все еще потрясая справочником. Она была более чем разъярена. Она негодовала. И это надо же!
   - Это не просто справочник! - она стукнула кулаком по столу. - Это...
   "Этот тот самый справочник, с которым я была в тот день...Тогда, когда Арина Григорьевна сказала мне..." - подумала она про себя, но вслух так и не решилась сказать это.
   - Ира, ты всерьез решила связать свою жизнь с физикой? - внезапно посерьезнела мама Елена.
   Ира смотрела на нее своими голубыми глазами, не моргая. Это всегда была ее особенность - этот пронзительный взгляд. Взгляд сострадающий и взгляд сильный.
   - Не знаю, - сказала она. И, скорее всего, соврала.
   VII
   Что касается кота, то Ира ему как-то раз отомстила, оставшись одна. До этого, правда, мама Елена сказала с горяча:
   - Твой это кот или не твой?! Ты б его хоть помыла! А то он вон нашлялся и грязный как трубочист!
   Ох, зря она это сказала! Ира восприняла это как руководство к действию.
   Кот, заподозрив, что молодая хозяйка что-то задумала, забился под кровать в спальне родителей. Она позвала-позвала его раз пять, а потом полезла со шваброй под кровать. Кот дико сопротивлялся, исцарапал истязательницу, но был побежден.
   Шестнадцатилетняя Ира, держа рыжего бандита на вытянутых руках, внеслась в ванную. Кот все еще предпринимал попытки вырваться, но у него ничего не получалось. В итоге, он был вымыт, причем молодая хозяйка, не найдя мыла искупала его в стиральном порошке. Потом его выкатали в полотенце, словно шерстяной свитер, и отпустили по добру по здорову. После этого рыжий Борис целый месяц не приближался к своей молодой хозяйке.
   - Ты что кота помыла? - спросил отец, увидев испуганное животное, забившееся под кресло.
   - Ага, - Ирина хитро улыбнулась.
   - Истязательница животных! - насмешливо сказал Анатолий.
   VIII
   С Ариной Григорьевной Ира общалась с тех самых пор, как та перешла в их школу. Идеал Арины казался этой молодой девушке неоспоримым. Она была уже почти на пороге своего главного решения в жизни.
   - Я кое-что решила, - сказала Ира свой наставнице, оставшись как-то после урока под благовидным предлогом спросить кое-что.
   - Интересно, что? - Арина Григорьевна в упор посмотрела на ученицу.
   - Я уверена, теперь уверена... - Ира опустила глаза. Она прислонилась к парте, водя мыском туфли по паркету. - Уверена, что хочу связать свою жизнь с физикой.
   Арина Григорьевна внимательно посмотрела на молодую Романову.
   - Это ты после нашего того разговора решила? - спросила она.
   - И да и нет.
   - Не боишься совершить ошибку?
   Ира встрепенулась.
   - Но я уверена!
   - А может тебе просто хочется быть уверенной?
   Но это не испугало ее. Она теперь еще сильнее хотела связать свою жизнь с Великой Наукой. Очень хотела стать... учителем физики...
   IX
   Нужно было что-то решать. Нужно было теперь выбрать себе профессию, стремиться дальше, но у Иры наступило такое время, когда нет ничего важнее свободы и счастья. Ира попала в обычную кампанию дворовых девчонок и парней, которые в мире признавали что-то только свое и искали счастье в материальных стремлениях.
   Ах, эти прогулки, эти мысли и планы, эта обретенная свобода! Ира, прожившая без привязанности пятнадцать лет, научившаяся только поступать так, как хочешь сама, вступила теперь в новое для себя амплуа. Она увидела в новых подругах единомышленников, хотя, многое, что она думала, о чем догадывалась, было иным.
   Вера Львова из пятого подъезда их дома на Верхней Сыромятнической, Рита из шестого и еще пять девочек с других улиц, включая Ирину Романову, объединились в кампанию шумную, но бесполезную. Их целыми днями носило по улицам без особой надобности, без цели. И ни к чему это не привело...
   Но этот этап многому ее научил, он дал ей почувствовать свободу, ощутить себя частью единого мира и принять единственное правильное решение. А в последствии это вылилось в становление личности, мыслей и характера.
   X
   Еще одна удивительная черта взрослой Ирины Романовой ее чувство юмора. Она порой может сказать такое, что с трудом верится, что этот человек минут пять назад с серьезным видом давал какие-то жизненно важные советы!
   Но это же Ирина Романова, в конце концов! Когда же она стала именно такой Ириной Романовой? Да кто ж ее знает... Сомневаюсь, что она может сама сказать что-то вразумительное по этому поводу!
   Ира Романова, будучи молодой, увлеклась физикой настолько, что всерьез задумалась стать ученым. Она даже попыталась как-то провести опыт дома (по электричеству...). По-моему продолжать не стоит.
   Только Ира Романова могла внезапно что-то придумать и воплотить.
   Только Ира Романова могла заставить заговорить о себе пол школы.
   Только Ира Романова могла стать Ириной Романовой.
   Это была маленькая критика.
   XI
   Хорошо знать центр города Москвы надо для двух вещей. Во-первых, для того, чтобы не опозориться, все-таки Москва - столица родины нашей России, а во-вторых, для того, чтобы... найти Ирину Романову. Нет-нет! Она не в Кремле живет. Но и не так далеко от него...
   С окнами, выходящими на Курский вокзал, среди старых красивых закоулков-переулков центра с его лабиринтами, среди цивилизации древней, в длинном-предлинном доме.
   Наверное, есть какая-то особенная атмосфера центра города, прикосновения к старине, которую мы не всегда можем увидеть из-за этих вечных забот, но всегда можем почувствовать. И, тем не менее, Ира всегда знала, или скорее догадывалась, если бы случилось что-то, она смогла бы бросить и родной район и даже город.
   XII
   - Ты решила, куда будишь поступать? - спросила мама Елена свою дочь, когда та что-то чертила в тетради.
   - Да, - не поднимая глаз, ответила Ира. Она уже все решила. Господи, ну это же Ирина Романова, которая точно знает чего хочет, но понятия не имеет, чего стоит ожидать от себя любимой!
   - Расскажи, - мама мгновенно уселась на свободный стул, внимательно изучая дочь. Уже в свои неполные 16 Ира Романова была очень мила собой, но, несомненно, всю ее красоту определяли глаза. Серо-голубые, пронзительно устремленные прямо на человека, они могли бы стать неплохим оружием!
   - Ну, - Ира посмотрела на мать. - Ты же все сама прекрасно знаешь, - она положила руку на руку матери и улыбнулась. Есть люди, к их числу принадлежала Ирина Романова, в которых сочетаются удивительно противоположные черты. Внешняя строгость граничит с потрясающей отзывчивостью и добротой. Правда, есть и определенная черта, своеобразная граница. Не дай вам Бог переступить ее в отношении такого человека, как Ирина Романова. Мало вам уж точно не покажется!
   Мама Елена успокоилась и принялась за какие-то вои домашние дела. Ира посмотрела влево, скользнув взглядом по оконному стеклу. На улице чуть колыхались ветви тополей, разукрашенные бликами фонарей. Где-то вдалеке, но ближе, чем казалось, зашумела электричка. Молодой Романовой всегда нравился этот шум, несмотря на то, что со временем она утратила способность воспринимать его как-то что-то фантастическое и таинственное.
   "Конечно, я уже все решила" - с грустью, даже с неким разочарованием подумала она.
   XIII
   Родители ничего не могут оценить беспристрастно, когда проблема касается их собственного ребенка. Им кажется, что они делают все правильно, судят по себе. Но ребенок, какого бы он возраста он не был, уже личность. Так что слушать родителей нужно, но решать как поступать со своей жизнью еще нужнее самому.
   Ирина Романова стала самостоятельной именно в тот самый момент, когда решила, что ей необходимо в жизни добиться чего-то собственным решением. Родители, конечно, мечтали видеть Ирину человеком именно с той профессией, о которой они думали, но... Может быть, это было единственное правильное решение, которое она приняла, а может быть, просто такой Ирины Романовой уже никто не узнает....
   Она подала документы в Педагогический... И отношения с родителями резко ухудшились - вряд ли они ожидали от дочери такого поступка. Правда, мне до сих пор кажется, они просто ее не любили, или она не их дочь... Только это уже из разряда телесериалов.
   Трудно понять, появилась или наоборот, исчезла, Ирина Романова ан этом этапе. Детство закончилось, оно точно закончилось, а юность, настоящая жизнь у нее еще не наступила. Да и вообще, она впоследствии станет, конечно, женщиной, Которая Многого Добилась. Хотя... Если одиночество - Многое... Впрочем, теперь я уже не различала образ реальный от мною вымышленного. С этого мгновения появляется новая героиня - Ирина Анатольевна Романова, которая не только была мне не знакома, а которую мне еще предстояло полюбить, возненавидеть и... Об этом потом!
  
   Глава третья "Ребенок стал Ириной"
   ***
   Когда я наконец отчаялась разделаться с идеей написать роман, пришлось налаживать отношения с главной героиней. Одних наблюдений за ее бесцельным шатанием по траекториям подъема-падения карьеры, было недостаточно. Я в какой-то миг перестала различать грань между реальным и литературным образом и вот, еще мгновение и мне кажется, что моя Ирина Романова во плоти и крови восседает передо мной на стуле и что-то говорит про движущиеся положительно заряженные частицы. Я пригляделась - и, правда, как же они похожи! Те же манеры говорить, те же фразы, но разве что моя Ира улыбалась иначе. Более искренне... А потом я просто махнула рукой на свою героиню и стала писать о человеке, который каждый день открывал дверь одного и того же здания и с улыбкой снисхождения принимал пожелания доброго утра. Она была прелестна во всем, даже в отношении к окружающим. Она пыталась им помогать, но зачем и как... Впрочем, вот ее жизнь!
   I
   Для Ирины каждый день начинается в принципе одинаково. С того самого момента, когда она, игнорируя все законы физики, со скоростью света вылетает из метро и за какие-то секунды пробегает дистанцию в 400 метров (между выходом из подземки и собственно местом работы) и до самого вечера, когда она плетется домой, уставившись невидящими глазами вперед перед собой, случается много чего.
   Для нее каждое утро это бешеный взлет на четвертый этаж, поиск в сумке ключей (они почему-то всегда оказываются на самом ее дне!) и бег, бег, бег...
   Раз-два три.
   Сняла пальто (куртку, пиджак... в зависимости от времени года), бросила вместе с сумкой на стул. Вытащила из стола толстенную папку с документами, оглянулась на зазвонивший телефон.
   Четыре-пять шесть.
   Сорвалась с места, забыв в открытой двери ключи, побежала-побежала. Документы вылетели из папки, разлетелись по этажу!...
   Семь-восемь девять.
   Кое-как скомкала все эти тонкие листочки и, одной рукой придерживая край длинной черной юбки, другой - документы, пулей полетела вниз по лестнице.
   Десять-одиннадцать.
   Кто-то из учеников что-то натворил, так ему той же папкой все с теми же документами досталось по первой и второе! Прибежала в кабинет, отдышалась, села. Уф!... Посидела, посмотрела, побежала дальше...
   Или по-другому.
   - С добрым утром, Ирина Анатольевна! - приветствовали в понедельник Ирину Романову дежурные ученики.
   Она только кивнула. Что-то не хотелось ей сегодня отвечать кому-то что-то. У себя в кабинете она медленно, можно сказать апатически, сняла пальто, шляпку, шарфик, развесила все это в шкафу и уселась за стол. Слава богу, все "сверхважные дела" Романова закончила еще несколько дней назад.
   Хотелось спать. Погода тоже не располагала к бодрствованию. Потирая виски руками, Ира скрупулезно повторила все, что предстояло сделать сегодня. И подписать, перебрать, рассмотреть...
   - Папка синяя на пятой полке снизу, папка красная на столе, пять документов в .... - Романова замерла. - Пять документов.... - посмотрела на стол, потом под стол, на тумбу, подняла учебники. - Пять документов..... Так. И где же вы?
   Встала, открыла шкаф и просмотрела там все полки сверху до низу. Нет, этих пяти документов точно там не было. Очень мило! Можно сказать очень приятно. Документы! Ку-ку! Вы где?
   - Вот так новость! - задумчиво сказала Ира, усаживаясь на стул, сиротливо стоявший около стены. Постукивая рукой по краю тумбы, она даже умудрилась припомнить вслух все места, где могли лежать те самые пять документов. Но вычислить их местонахождение ей опять-таки не удалось.
   - Вспомнила! - подскочила она. А тут мимо кабинета ученик из девятого проходил. Удача-то, какая! - Сереж!
   - Доброе утро, Ирина Анатольевна! - отозвался он.
   - Ты не мог бы сходить в канцелярию. Там попроси найти папку... - Романова вкратце объяснила что именно ей было нужно. - ...и принести мне. Сделаешь?
   - Да, не вопрос! - отозвался Сергей, круто разворачиваясь.
   - Отлично. Просто замечательно! - сказала Ирина Романова, когда он ушел и села за стол. Хоть минуту в спокойствии посидеть!
   II
   Октябрь 2001 года
   - Мы снова идем на улицу убираться! Гонять метлой лужи - вот истинное занятие любого школьника! - съязвил кто-то из 9 "А".
   Осень - время года непредсказуемое, и ужасно скучное: дождь, слякоть, опавшая листва. Вот это самая точная картина октября-месяца. Но хуже всего приходится в это время ученикам и учителям. И не только потому, что прямо у порога сиротливо примостились осенние каникулы и нужно как-то разобраться с оценками за четверть. А скорее все дело в том, что в этой безумной "предканикульной" гонке приходится еще и убираться на улице. Но все бы ничего, только если бы не погодка.
   Ну, кому хочется лысыми вениками мести грязь на школьном дворе. Правда, ничего не поделаешь, не оставлять же этот ворох листьев на зиму. Только вот обиднее всего становится тогда, когда после изнурительных трудов в компании веника и грабель, дует ветер, и все листья снова оказываются на своих местах.
   Класс в полном (почти полном) его составе стоял на первом этаже, ожидая у моря погоды (то есть учительницу литературы), чтобы идти убирать территорию. Где-то прошел слух, что сегодня сама Завуч (ужас!) пойдет убираться на улицу. Завуч! Это же катастрофа. Под ее чутким руководством не только на месте не постоишь, но и самое главное с граблями друг за другом не побегаешь. А, какая же уборка без этих неповторимых сражений с граблями-оружием!
   Если только кому-то окончательно обезумевшему, не придет в голову носиться с истошными воплями с граблями и за самой Ириной Романовой, но это уже крайний случай! Если не сказать больше - это в принципе не возможно!
   - Берем все грабли, веники, коробки и на улицу, - скомандовала ответственная за уборку Виктория Викторовна Орлова.
   И ученики дружной командой, похватав веники и грабли, вылетели на улицу с дружным кличем. Очень весело месить грязь в сменной обуви! А потом еще кто-то жалуется, что дети не носят "сменку"!
   Осень.... Странная пора. Никак не понять нам ее законов. Сегодня дождь стучится в окна наших квартир, завтра светит солнце, а послезавтра пойдет снег, и тут уж никак не разобраться осень это или зима. Но пока на улицу была унылая картина: полуголые деревья, опавшая серо-зеленая листва и чернеющая местами земля.
   Столпившись под тополями, ученики-девятиклассники разделились на две группы: на тех, кто хоть что-то делал, и на тех, кто стоял без дела и совершенно ничем не занимался.
   Подул осенний ветер, колыхнулись тополя, и на пороге школы появилась Ирина Романова собственной персоной с устрашающим выражением лица. Она и осень друг друга не выносили, хотя и делали вид, что им все равно.
   Что касается Романовой, то она была самым популярным учителем в своей школе. Глазами детей она выглядела смешной, трогательной, злой и милой, веселой и отзывчивой. Все обсуждали цвет ее пальто, то, куда делся бантик со шляпки, что она сказала... И прочее-прочее. Никто, правда, не задумывался серьезно об Ирине Романовой.
   А она, скрестив руки, с серьезным видом начальницы прошагала за угол. Постояв там с минуту, и ничего, видимо, не обнаружив, решила вернуться обратно. Если посмотреть со стороны, то это было скорее похоже на бесцельную прогулку.
   В это время дружной компанией из дверей школы выскочили десятиклассники. Увидев Ирину, они затормозили, и задние ряды чуть не рухнули в носилки, которые передние с грохотом уронили. В общем, торжественности не получилось.
   А Ирина Романова уже где-то нашла грабли и стояла, постукивая ими по мокрому асфальту.
   Классу она что-то довольно громко, но неразборчиво сказала, так, что кто-то даже захихикал. При этом она упомянула что-то вроде "лысых веников". Скорее всего, это относилось к десятиклассникам.
   "Лысые веники", понурившись, побрели дальше, волоча по земле грабли и злосчастные носилки. А Ирина Романова, обменявшая свои грабли на лопату - следом за ними с торжествующе-победоносным видом.
   - Завуч идет! Веники в зубы и работать! - пронеслось среди учеников девятого. Все это время они стояли и совершенно ничего не делали.
   Через какое-то время кто-то из них посмотрел в сторону Романовой. Она что-то снова говорила, при этом было непонятно о приятном или не очень. Заодно она стучала лопатой по стволу тополя, и ученики разделились во мнениях относительно того, что же она делает: очищает грабли, призывает кого-то к порядку или помогает тополям сбрасывать листву?
   Правда, по тополю Ирина в итоге начала стучать с неким остервенением, что впрочем, было даже немного смешно.
   - В школе указка, здесь .... хм.... грабли! - подытожил чей-то голос. - В ее руках любая вещь становится оружием. Не женщина, а....
   - А замолчать не судьба, - оборвал его второй голос, заметив пристальный взгляд Романовой.
   III
   Март 2003 года.
  
   Может быть, ей и завидуют. Ее любят, ненавидят и все-все знают, что только она способна решить их проблемы. Как просто знать, что кому-то это нужно. Я восхищаюсь такими людьми, но в то же время считаю, что они были бы более благоприятными для общества, занимайся они исключительно своими собственными проблемами. "Но не дай Бог вам оказаться этим самым "сдерживающим фактором"! Не дай вам Бог так же самозабвенно являться на работу, собирая вокруг целую толпу" - прочла я одну из глав моей любимой таинственно появившейся книги по психологии. И почему-то в голове у меня возникла еще одна фраза: "Упаси вас становиться Ириной Романовой!"
   IV
   Центр Москвы, как вы знаете, это вовсе не ровные улицы, пересекающиеся под прямым углом. В нашей столице центр это закоулок, переулок, канава. Впрочем, если вы достаточно хорошо знаете центр Москвы, приглашаю вас на прогулку.
   Если ваш дом не выходит окнами на Красную площадь, а так же если вы не живете в пределах садового кольца, то сначала стоит добраться до ближайшего метро. Посмотрите на схему метрополитена (правда, не в каждом вагоне метро вы сможете найти ее!). Метро Китай-город, нашли? Замечательно!
   Так вот, доезжаете до этого метро, выходите из последнего вагона (запомните, вам направо, в ту самую сторону, на которую указывает табличка "Выход в город, к ул. Солянка"!). Если вы вышли правильно, то скорее ищите улицу Солянка, а за тем смотрите чуть левее и идите по правой или левой ее стороне, никуда не сворачивая.
   Центр города обладает своей неповторимой атмосферой, центр Москвы это живая история, запечатленная в каждой улице, на каждом переулке, на стенах домов и старых уличных фонарях. Это что-то особое - ощущение связи с прошлым.
   Здесь, в центре города, нет высоток, уходящих под самое небо. Здесь все так близко к земле, что совершенно не ощущаешь и не видишь, что она закована в камень. Облупившиеся краска на фасадах трехэтажных зданий и резные, причудливо изогнутые балкончики.
   И странно идти по этим улицам, рассматривая картины, словно бы сошедшие с картин русских художников, любоваться каким-то изяществом и относительным покоем. А в разные стороны то и дело уходят маленькие переулки, разветвляясь, словно в лабиринте. Низкие арки, бросающие таинственные тени, кое-где отреставрированные помещения с яркими вывесками и офисы каких-то фирм с блестящими табличками.
   Тем не менее, вам идти все дальше и дальше, не сворачивая, если вы увлеклись лирическим отступлением.
   Как только табличка ближайшего с вами дома приобретет надпись "ул. Воронцово поле", считайте, что вы уже пришли! Еще немного и вы увидите пересечение этой улицы с Садовым кольцом. Думаю тот, кто хорошо знает все эти маршруты (а так же тот, кто уже посмотрел карту) теперь понял, куда попал.
   Слева подозрительно знакомое здание Курского вокзала, чуть правее от вас - магазин "Людмила". Ну, как вам район?... Или вы все еще не поняли цель прогулки?... Странно, но для меня (я все еще говорю о себе, эгоистически забывая о главной героине) даже слово "Курская" звучит иначе. Да простят меня обыватели - никогда им не услышать того же удивительного звучания, которое слышу я, когда кто-то говорит: "Курская"....
  
   V
   Если ваша завуч Ирина Романова, то вам очень повезло. С той стороны, что она, как домовой эльф - вы видите. Что все хорошо, но почему-то ей это приписываете в последнюю очередь. То есть, вам хорошо, вам спокойно, вас ничего не беспокоит. В случае проблем вы можете обратиться к ней, но с благоприятным решением, как правило, вы и не вспомните... Но еще Протагор говорил, что у вещи, а равно и у человека, есть две стороны. Так вот, если ваша завуч Ирина Романова и вам внезапно понадобилось с ней поговорить, я вам искренне сочувствую. Потому что в тот самый момент, когда она вам нужна, в ней нуждаются еще, как минимум человек двадцать... Это закон "Сдерживающего фактора", который гласит, что единица не делится целочислено на двадцать!... Правда, в отношении Романовой получается исключение. Она может помогать одновременно хоть целому миру... Другое дело, что непонятно: "зачем?".
   VI
   День медленно полз к концу. В половине девятого вечера Ирина Романова не спеша вышла из школы, в одной руке - пакет, в другой зонт. Воздух был пропитан той весенней влажностью, которая бывает только в марте. Кажется, что еще зима, а тепло, восстановившееся на улице - очередная оттепель.
   Вечерняя темнота была слегка разбавлена тусклым светом фонарей, которые отражались в широких лужах и дрожали в них мелкими бликами. Ирина шла по тротуару, мимо невысоких пятиэтажек, смотря строго перед собой. Где-то вблизи, всего лишь за широким четырнадцати этажным домом шумел Волгоградский проспект. Наверное, только вечером Ирина Романова ходит не торопясь.
   Свернув за угол и пройдя под аркой, она попала в каскад фонарных лучей, осветивших ее невысокую складную фигуру в дубленке. Мимо нее довольно быстрым шагом шли люди, возвращавшиеся с работы. Странно, но и утром и вечером толпа, перемещающаяся по направлению к работе и от работы, не выказывает выражением своего лица никаких эмоций. Эта серая жизнь!
   В сторону центра почти не было народа. В полупустом вагоне метро, кроме уставшей и засыпающей Ирины Романовой было еще человек двадцать. Все сидели, либо уставившись невидящими глазами в книгу, либо полузадремавшие. Мест было предостаточно, поэтому Романова ретировалась в самый конец вагона в ту его часть, где перегорела лампочка и была относительная темнота. Она села, положив на колени пакет и сумку. Рядом дремал юноша, надвинувший шапку с названием какой-то футбольной команды, на самые глаза.
   Шум электрички, то ускоряющийся, то словно бы затихающий или засыпающий, почти усыпил Романову. Она встрепенулась, когда мелодичный голос, объявляющий станции пропел название очередной остановки. Иру вынесло из вагона со скоростью света. Она, оказавшись уже на эскалаторе, не сдержавшись, зевнула. И как будто в этот момент очнулась.
   До самого дома она доехала, с интересом рассматривая окружающий мир. С Романовой так часто бывает. Она, возвращаясь с работы, где-то в середине пути, начинает всматриваться в мир, удивляясь чему-то, осознавая какие-то его черты. Но чем ближе к дому, тем быстрее к ней возвращается усталость и апатия.
   VII
   У снов есть одна особенность. Ты думаешь, что живешь чем-то реальным, а это лишь эфемерный обман. Тебе кажется, что все это явь и это вечно, но всему когда-то приходит конец.
   ***
   Ей снилось или просто показалось, что она, как обычно выходит из метро и быстро-быстро, по привычке куда-то спешить, почти бежит домой. И все бегут, передвигаются в каком-то бешеном ритме...
   И вдруг...
   Она останавливается как вкопанная посреди улицы, сжимая в руке все тот же пакет, все так же невидящими глазами смотря перед собой. Только мыслей нет, голова разом опустела. Это странное ощущение, когда не о чем думать.
   И куда это я спешу? - пронесся в голове едва уловимой фразой вопрос, медленно возвращая мысли и разум. Как странно...Тихо очень....
   И она оглядывается вокруг. Люди, словно скульптуры окружают ее. Никто не движется, мир замер... И только она, Ирина Романова почему-то способна двигаться, дышать, говорить и думать...
   Все, абсолютно все замерло.
   Она медленно и спокойно идет по улице, оглядывая мир, удивляясь ему... Тихо, нет никого живого, ни звука... Она почти дошла до дома, когда в голове возник вопрос. Почему? Что это такое? Конец света? Неужели это то, чем нас всех так долго пугали? Конец света - одиночество! Эта тишина? Почему она, Ирина Романова, видит все это?
   Протянула руку, коснувшись недвижимого ствола дерева. Он, словно сделанный из камня - холодный и безжизненный. И эта тишина... Это очень плохо, она не привыкла... Нет, это плохо, когда такая тишина!
   ***
   Ирина резко выпрямилась, да так, что стул под ней скрипнул. Она уснула, уткнувшись в какие-то бумаги. И надо же такому присниться! С силой потерла глаза, и на ладонях остались следы от туши.
   - Боже ты мой... - прошептала она, бросив случайный взгляд на часы. - Пол третьего... Бред какой-то...
   И отодвинув бумаги на край стола, пошла спать.
  
   VIII
   Еще одна маленькая особенность (очередная, но не последняя) Ирины Романовой. Она иногда сначала говорит, а только потом думает над тем, что сказала. Все эти ее "Весело!", "Песни!" и тому подобные вещи - это что-то! Я сама имела неосторожность нахвататься от нее этих глупостей, потом чувствовала себя глупо. Но чем дальше, тем сильнее я привязывалась к ней и шла к одному только решению, к одному только выводу. Я стала говорить о ней: "Правда, качества эти добавляли, добавляют, и, поспорим, еще долго будут добавлять ей особую прелесть". И вот я с сожалением призналась себе, что больше Ирину Романову я не могу описывать беспристрастно. Меня раз сто обвиняли в том, что я ее идеализирую, а теперь я, кажется, начала прислушиваться к обвинениям, подкрепляя их практикой. И тогда я второй раз задумалась о том, зачем мне все это понадобилось. Посмотрела вокруг - мир как мир, обычный мир квартиры с ее стенами, обоями и тишиной, с упреками окружающих в том, что "я не такая как все"... И мир Ирины Романовой, который теперь существовал вовсе не в моих мечтах и мыслях, а в непосредственной реальной близости. Как вы думаете, какой я выбрала?...
   IX
   Ира уже в каком-то полубессознательном состоянии рассматривала свои старые фотографии. В них не было ничего особенного, если учесть, что они отражали ее жизнь этапами.
   Вот она, маленькая, с длинной косой и искренне радостным выражением на лице. И эта Ира Романова, подумала она, когда взгляд невзначай поймал неясное отражение силуэта на блестящих дверцах шкафа.
   Она встала, сбросив с колен ворох черно-белых фотографий, и подошла к зеркалу. На нее взглянуло отражение уставшей и немного грустной женщины с короткими волосами и голубыми глазами.
   Обычно мы привыкли, что глаза либо серые, либо голубые, либо карие, а у Иры они были странные. Светлые-светлые, чуть с серым оттенком, словно летнее небо перед грозой. У них была одна особенность - если Романова смеялась, они озарялись каким-то внутренним светом, а если грустила - становились спокойными, словно водная гладь. Только когда она выходила из себя, они приобретали тот странный оттенок синего, серого и зеленого, какой бывает у грозовой тучи.
   Ведь и вправду, все качества души отражены в глазах. Вот в чем была особая прелесть взрослой Ирины Романовой.
   X
   Погода очень любит преподносить вот такие сюрпризы. Март уже близится к концу, а на улице повторение Нового года. Снег падал всю ночь, не смотря на то, что столбик термометра не сдвинулся с отметки "ноль градусов". Странное ощущение навевает этот ветер со снегом. Мокрый снег залепляет глаза, растекается по земле белой кашей и липнет к сапогам. Именно об этом думала Ирина Романова ранним мартовским утром, когда вагон метро несся по улице.
   За чуть запотевшим оконным стеклом снег медленно превращался в дождь. И эти непонятные осадки обрушились на голову Романовой, как только она выскочила из метро. Отмахиваясь от снежных комков, летящих прямо в глаза и смотря под ноги, она быстрым шагом преодолела какие-то 405 метров между выходом из подземки и работой.
   Не доходя до места назначения, она пару раз чуть не упала, поскользнувшись на ровном месте.
   Деревья, залепленные мокрым снегом, шатались на ветру, даже вороны, которым всегда все ни почем, куда-то попрятались. Нам редко приходится выбирать, в основном мы привыкаем к тем условиям, которые нам милостиво дарит природа. Наверное, характером Ирина Романова очень походила на нее: те же внезапные порывы, эмоциональность, порой сдержанность и холод, а порой тепло и отзывчивость, благосклонность.
   Рассмотреть все качества, присущие одному человеку, невозможно. Вы вполне можете сказать это. Меня очень часто упрекали в том, что я идеализирую Ирину Романову. Даже не собираюсь спорить с ними. А как их было много - людей, возомнивших себя прекрасными советчиками и пытавшихся убедить меня в том, что Романова не та героиня, о которой кому-то захочется узнать... Я так долго ними спорила, доказывая свою правоту, что в один прекрасный день просто не нашла аргументов. А, вообще, кому они нужны, эти аргументы?!
  
   Глава четвертая. "Работа или жизнь - что выгоднее?"
   I
   Когда привык видеть человека лишь с одной стороны, совершенно невозможно и нереально представить его таким, каким ему не свойственно быть. Так и Ирину Романову, вечно спешащую и деятельную трудно увидеть спокойной и задумчивой, какой она бывает лишь в моменты, когда, забираясь на кресло с ногами, берет в руки спицы. Во всей ее спокойной сосредоточенности, в быстром звоне спиц есть какая-то особая прелесть, какая бывает только после чего-то великого и непостижимого. На нее можно смотреть часами, не отводя взгляд.
   Что же касается манер, то Ирина была вполне раскрепощена и все ее жесты и движения, то резкие, то плавные создавали особое впечатление, намекающее (а равно и подчеркивающее) все достоинства ее фигуры. Я видела ее такой лишь однажды -настоящим человеком, женщиной, вовсе не обличенной ни властью, ни строгими рамками общества. Я видела ее такой, но, сколько потом я ни пыталась увидеть в ней эти черты, Ирина Романова жестоко ставила между нами свою любимую стену забвения -стену общественных предрассудков. Она желала играть роль, навязанную обществом.... Мне нечем было возразить...
   II
   - Где мой зонт?! Где-мой-зонт?!
   Ирина Романова, ее мама Елена и дочь Настя стояли в квадратном коридоре их квартиры с недоуменными лицами.
   - Зачем тебе зонт? - удивилась мама Елена
   - Ты на улицу посмотри!
   - Да там же снег!
   - С дождем! - парировала Ира.
   Обмахиваясь какой-то газетой, в распахнутом пальто кораллового цвета, Ирина поминутно смотрела на часы, а заодно и по сторонам. Куда пропал зонт?
   - Мам, да иди ты без зонта! - посоветовала дочь Настя, направляясь к двери. - Так что пока!
   - Да где же он?! - не выдержала Романова. - А!
   Она мгновенно как-то потянулась вверх, схватила зонт с полки и выскользнула в закрывающуюся за дочерью дверь.
   III
   Завуч Ирина Романова по должности должна была бы быть человеком холодным и немногословным. Но ее работа, должность и жизнь переплелись в состояние души, а потом во что-то привычное и обыденное. Различала ли она в себе все эти начала? Нет. Но она ставила между собой и другими часто стены, нерушимые стены... Я часто не мола понять, почему. И так же я не могла понять ее характера....
   Ее работа начиналась рано утром, продолжалась днем, возвращалась с ней домой и засыпала от усталости. Две сестры - Ирина Романова и ее работа.
   Ира жила с дочерью, родителями и братом Олегом в получасе ходьбы от Кремля и пяти минутах от метро "Чкаловская", с окнами, выходящими на здание Курского вокзала и на железнодорожные пути. На Верхней Сыромятнической улице в длинном доме, стоящим перпендикуляром к магазину "Людмила", что на Садовом кольце. Курский вокзал служил неплохим снотворным - засыпала Романова под стук колес, проносящихся мимо электричек.
   Тем не менее, путь на работу был достаточно удобен. Метро совсем близко, да и ехать приходилось против направления движения большинства работающих. Ведь Романова жила в центре, а работала на Юго-востоке столицы. Все обстоятельства были "за".
   И, даже не смотря на все эти обстоятельства, работу в то утро она опоздала. Я вообще не понимаю, почему она все время везде опаздывала? Странное создание... Было уже без пятнадцати девять, когда она ракетой влетела в здание школы и поднялась на четвертый этаж. Коралловое пальто было второпях брошено на стул, как обычно в компании сумки и пакета.
   IV
   Каждый день Романовой - маленькое представление. Особенно если это касается уроков физики. Ей в театре сатиры выступать.
   Где-то в полдень она, написав задания для контрольной работы на доске, села что-то писать.
   "Ж-ж-ж..." - жирная черная муха, которую в полете едва держали два тонких крылышка, спикировала прямо перед Романовой и упала на классный журнал. Ирина вздрогнула от неожиданности, покосившись на муху. А та, не чувствуя конечностей, проползла по странице журнала и, достигнув края, упала на учебник физики.
   Лежит, крылышками не шевелит, умерла, значит. Романова смахнула ее с учебника и снова принялась что-то сосредоточено писать.
   "Ж-ж-ж...." - полетела ожившая муха.
   - Ой, муха! - удивился кто-то из десятиклассников.
   - Дети малые! Мух не видели! - усмехнулась Романова, не поднимая глаз.
   - Она живая! Она ноги моет на учебнике! - голос из класса.
   - Ой, она, кажется того! - вторил еще один голос.
   - О, господи!... Да смахни ты ее! - посоветовала Ирина, засмеявшись.
   - Кажется, она умерла, - подытожил кто-то.
   - Боже царя храни... - пронеслось по классу.
   - Аминь, - с серьезным видом сказал Ира. - Может, хватит? Пишите работу.
   V
   - Насть, что ты смотришь... - Ира включила настольную лампу. Звуки, доносившиеся с экрана телевизора, никак не давали Романовой уснуть.
   - "Сэйлормун" - отозвалась Настя.
   - Сделай потише, я спать хочу. Как будто другого времени нет!
   - А ее теперь поздно показывают, - парировала дочь Романовой, но все же убавила звук.
   "Лунная призма! Дай мне силу!" - доносились до Ирины слова главной героини мультсериала.
   - Лунная призма...лунная клизма... - прошептала Романова, засыпая. - Бред какой-то...
   VI
   И приснился ей странный сон. Ну, очень странный сон!
   Господи, какие же сны порой нам снятся. Сначала и непонятно что это - следствие усталости или тонкий намек? Особенно если в них присутствуют наши знакомые (коллеги, родственники...)
   У Романовой было достаточно много приятельниц. Некоторые на работе, некоторые за ее пределами. Но, как правило, мы находим знакомых там, где проводим больше времени. Так вот, с работы Романовой можно выделить три-четыре человека, с которыми она более или менее общалась.
   И первая из них, Кира, плотного телосложения, с хорошим чувством юмора была тем самым человеком, который держит в шкафу скелет и четко знает в какой момент выпустить когти. Жаль только, что вы не всегда к этому готовы. Она готова на безрассудства, но только за компанию. Кира прятала свои серые глаза за холодный блеск стекол очков и порой внушала жутковатое желание оказаться там, где ее нет. Впрочем, обладая особым чувством юмора, она могла запутать любого человека так, что он и не знал: бояться ее или обожать... Эта самая Кира, Кира Львовна Киселева, внешне была достаточно миловидная и. кроме холодных глаза обладала короткой стрижкой темно-рыжих волос.
   Так вот, Ирине Романовой приснилась эта самая Кира, про отношения с которой она как-то сказала: "У нас более дружественные" (Это после того, как ее пытались обвинить в том, что она всем позволяет сеть себе на шею. И прежде всего, Кире). При чем во сне она оказалась...джином, который жил в обыкновенном эмалированном чайнике! А выглядело это примерно так:
   Она, Ирина Романова, оказалась в кабинете Киры. Кабинет, в котором всегда было холодно и темно, оказался пустым. Ни Киры, ни других коллег-знакомых. Только на учительском столе стоял странного вида чайник. Эмалированный, в синий цветочек.
   И во сне Ирина была точно уверена, что Кира по обыкновению сидит в этом чайнике, как джин...
   - Кира, долго ты будешь в нем сидеть? Это уже не смешно! - сказала Романова пустым стенам и чайнику. - Я себя странно чувствую! Разговариваю тут со стенами!
   В этот же момент из носика чайника показалась сине-зеленая струйка дыма и почти сразу, словно бы из неоткуда, явилась женщина, чуть выше по росту Романовой, с короткой стрижкой и в узких прямоугольных очках.
   - Чего ты хочешь? - обижено пропела она, отряхивая свою кофту кирпичного цвета. - Я может, отдыхала!
   - А я, может быть, хотела чаю! - съязвила Романова, покосившись на чайник. - Я же не могу...
   - Прежде чем туда воду наливать, сначала убедись, что там нет меня!
   - Именно это я и хотела сделать, - отозвалась Романова, направляясь к чайнику. - Я тебе вазу принесу - вот и живи в ней!
   - А мне в вазе неудобно, - обиделась Кира. - И вообще, что тебе не нравится?!
   - Да мне все нравится, но в чайниках я не живу! - парировала Ирина.
   И проснулась.
   VII
   - Ты мне сегодня снилась, - сказала она утром следующего дня Кире. Та удивленно посмотрела на Романову и покачала головой.
   - Ой, ну что бы это значило?
   - Не знаю, не знаю... Ты во сне была джином, который жил в эмалированном чайнике!
   Романова зевнула. Было десять часов утра, на улице непонятная мгла и настроение такое, словно это вовсе и не последний учебный день перед весенними каникулами.
   - Это после чего тебе такое снится?
   - Это после работы такое снится! - съязвила Романова.
   С минуту они сидели молча. Кира вспоминала, что она хотела спросить у Романовой, а Романова - что она уже сделала, и что предстояло.
   - Послушай, я все спросить хотела, как ты думаешь...
   Кира долго и занудно объясняла Ирине свою проблему. Та слушала ее в пол-уха, а потом как-то невпопад дала совет. Впрочем, весной часто так бывает.
   И началась карусель!
   Всем резко понадобилась Романова, которой понадобилось куда-то звонить... Так и не дозвонившись она начала отвечать на вопросы, разрешать ситуации, одновременно что-то писать, слушать, искать... Потеряла ключи от кабинета, потом тетради, потом часы...
   Когда вспомнила, где оставила тетради, забыла, куда положила розовую папку с документами. Тут пришла Кира с новым вопросом, касающимся каких-то бумаг, потом "завис" компьютер. В итоге, Романова пошла пить чай и ее еще долго искали, потому что все разом забыли, куда она собиралась.
   Через пятнадцать минут по школе прошел слух, что Романова куда-то уехала. Все разом бросились к телефону, пытаясь дозвониться сначала ей домой, а потом на мобильный. Ни там, ни там ее не было.
   Когда Ирина вышла на глаза общества, все очень удивились. Начали расспрашивать, куда она ездила и когда успела вернуться. А она сама понять никак не могла о чем это они.
   Так как по школе началась генеральная уборка, в коридорах образовались лужи. То и дело сновали ученики со швабрами, ведрами и тряпками, учителя, вопрошающие: "Где Ирина Анатольевна?" и "Романова не проходила?" и она сама с документами, папками, дискетами...
   Бедная Ирина Романова!
   VIII
   Арина Григорьевна Сизенова в свои 67 лет выглядела достаточно хорошо.
   - Знаешь, - сказала она мужу, вернувшемуся с работы из телецентра, - я сегодня с Ниной разговаривала, вспоминали, как мы вместе с ней работали...
   Целыми днями она только и делала что читала, смотрела телевизор, разговаривала с подругами по телефону. Жизнь не пощадила даже ее, человека, прошедшего долгий путь - наградив тяжелым заболеванием, благодаря которому она редко выходила из дома.
   - Как она там? - муж принялся за ужин.
   - Да так.... Многих мы с ней вспоминали. Знаешь, я Иру вспомнила что-то.
   На их квадратной кухне было довольно уютно. И широкое окно во всю стену, и круглый стол, и искусственные цветы на стенах, только все время чего-то не хватало.
   - Иру? Это кто такая?
   - Ну, Ира. Ирочка Романова, я ее учила, а потом еще вместе с ней работала, не помнишь что ли? - Арина Григорьевна подвинула стул и села.
   - А-а-а.... Эта... такая светленькая, с голубыми глазами!
   - Она! - Сизенова вдруг замолчала, опустив глаза. От чашки, в которую она налила мужу чай, исходило приятное тепло.
   - Знаешь, я ее так часто вспоминаю... Ирочка, она...
   - Это ты мне про нее рассказывала! Она одна растит дочь! - вспомнил муж.
   - Да, она, - Арина Григорьевна посмотрела в окно. - Она, Ирочка Романова....
   IX
   - Ир, - Кира перебирала документы, которые держала в руках. - Ты просила напомнить про это, - она протянула Романовой тоненький листочек.
   - Ага, спасибо, - Ира, схватив белый бланк, снова куда-то побежала.
   В первый день каникул, который для нее, тем не менее, оставался рабочим, она была в бело-голубом свитере собственной вязки и черных брюках. Успокаивая нервы посредствам вязания, она разнообразила свой гардероб оригинальными свитерами.
   - Романова не проходила? - спросили у Киры. Та молча показала на лестницу. Но Ирины там уже в помине не было.
   - А она вам зачем? - полюбопытствовала Кира.
   - Ее какая-то женщина искала.
   X
   - Вы уверены, что она сегодня здесь? - пытала Арина Григорьевна охранника, у которого глаза уже стали квадратными от возмущения.
   - Уверен, собственными глазами ее видел! - не выдержал он. - Вон она, идет!
   Романова быстрым шагом, на ходу, что-то читая по тому самому белому листку бумаги, приближалась к Арине Григорьевне.
   - Боже мой, господи, - прошептала она, сделав шаг вперед.
   Романова, не поднимая глаз, машинально поздоровалась с охранником и Сизеновой.
   - Ирочка! - не выдержала последняя.
   Ира вздрогнула и остановилась. Подняла свои серо-голубые глаза от бумаг и внимательно посмотрела на Сизенову. В первый момент в ее взгляде не было эмоций, только недоумение, но вдруг, словно бы из подсознания, стали появляться искры воспоминаний.
   - Нет, не может быть... - она недоверчиво смотрела на Арину Григорьевну. - Мне кажется или...
   Сизенова, с навернувшимися на глаза слезами, быстро отвернулась. Ира, положив свои бумажки на край стола охранника, шагнула навстречу.
   - Господи, боже мой! Это вы? - она схватила Арину Григорьевну за руку. - Нет, не может быть!
   - Ира... - Сизенова подняла на нее глаза и долго-долго всматривалась в эту повзрослевшую женщину. Она словно бы пыталась увидеть в ней юную и веселую Иришку и ту молодую преподавательницу, жизнерадостную и полную планов. - У тебя все такие же глаза... - сказала она, наконец, проведя рукой по щеке Романовой. - Что ты плачешь?...
   Глаза Ирины блестели от слез, переливаясь каким-то особым светом.
   - Время, - тихим срывающимся голосом прошептала Романова. - Как оно нас с вами потрепало... - и опустила глаза. По ее щекам текли слезы.
   Романова, будучи человеком сильного характера, волевой и стремящейся могла расплакаться от фильма, от новости, от чего угодно. Все, может быть, в ней объясняла та отзывчивость и готовность прийти на помощь, а может быть просто внутренняя трепетная натура, обрамленная закаленным характером. Бриллиант в золоте.
   XI
   Они сели напротив друг друга в учительской, что-то невпопад говоря, вспоминая... И как удивительно блестели глаза Романовой, которая как-то странно и тоскливо улыбалась.
   - Какая же ты стала... - Арина Григорьевна внимательно смотрела на свою ученицу, - Почему ты плачешь?...
   Ира опустила глаза. Она словно бы пыталась скрыть свои слезы, словно бы пыталась улыбнуться...
   - Да так... - и внезапно взглянула на Арину Григорьевну прямым, пронзительно устремленным взглядом. - Я вот такая стала!
   - Красивая, - закончила Сизенова. - У тебя глаза остались прежними.... Они похожи... - она замолчала, потом протянула руку, смахнув со щеки Иры слезы. - Они похожи на голубые топазы. Такие же переливающиеся, искрящиеся... Красивые... Тебя надо было назвать Селестой.
   Ира встрепенулась.
   - Меня же так ученики называют! Селеста! Откуда...
   - Селеста означает "кристально-чистое", "небесно-голубое", - засмеялась Арина Григорьевна. - Это испанский. А вообще, дети редко ошибаются...
   Перед Ариной Григорьевной Сизеновой сидела взрослая Ирина Романова, сложив руки на коленях, опустив глаза. Такая странная, такая сильная, такая...
   - Ира! - воскликнула внезапно Сизенова, бросившись к Романовой и обняв ее. Может быть, она только теперь почувствовала, сколько времени прошло...
   XII
   День быстро догорел, оставив только странное сладко-горькое впечатление. Ветер, едва шевеля верхушки тополей, упиравшихся в самое небо, внезапно падал к самой земле и взмывал вверх, унося с собой пыль и обрывки тонких веточек.
   Романова никуда не спешила. Какая-то странная полутьма, окутавшая улицу, внезапно осветилась светом вспыхнувших фонарей. Их лучи, запутавшись в переулках, в ветвях тополей, в силуэтах домов, едва пробивались к земле.
   Она даже не обратила внимания на то, что доехала до дома, вышла из метро, поздоровалась с кем-то, зашла во двор дома, открыла ключами дверь...
  
   Глава пятая. "Окружение Ирины Романовой"
   I
   Ирина Романова, дочь Анатолия и Елены, свою дочь растила одна, была завучем московской школы, женщиной невысокого роста, складной фигуры с короткими волосами и серо-голубыми глазами. На работе могла доверять только начальнику-директору, Петру Николаевичу Алтынину, дома - скорее всего самой себе.
   И, тем не менее, ее окружало всегда так много народа. И первыми были Кира Киселева и Лиза Демина. Красавицу Лизу, ровесницу Романовой, брюнетку с карими большими глазами, подобными шоколаду с миндалем, аккуратистку и немного скучную натуру, можно было тождественно прировнять к Кире. Они везде появлялись вместе, и, будто бы, дружили еще со студенческой скамьи (на самом деле, все было более банально, они были знакомы всего лет пять). Лиза была пассивным человеком, так называемое сочетание внешности Элен из "Войны и мира" и характера княжны Марьи.
   Кира, оптимистка, разговаривающая по средствам выдержек из анекдотов, на полголовы выше Романовой и старше Лизы, коротко подстриженная с серыми блестящими глазами. У Романовой почему-то сложилась четкая характеристика коллег-приятельниц. Милая Лиза и скрытная Кира.
   Ира часто так путала Киру и Лизу, что они уже начали обижаться. Но это, что касается работы. А с другой стороны, то есть вдалеке от нее, у Романовой была семья (родители, дочь и брат) и подруга-приятельница Наташа Ильина - спецкор одной из московских газет.
   Ильина, вечно попадающая в разные нестандартные ситуации, везде ходила со своим личным фотографом - Павлом. Этот Павел - весьма оригинальный человек - постоянно упрекал ее в том, что она не выключает свет и не бережет электроэнергию. Так ему и досталось прозвище "Свет".
   Сама по себе пара Ильина-Свет смотрелись о-очень оригинально. Наташа была ровесницей Романовой, все время красилась в черный-черный цвет, Павел-Свет, завсегдатай клубов и вечеринок с ядовито-зеленой шевелюрой и фотоаппаратом на шее в 24 года был так называемым "своим парнем".
   С Наташей Ильиной Ира общалась от разу к разу, да и то в основном по телефону. Тем не менее, она так веселила Романову, что та иногда смеялась до слез.
   - Послушай, Наташа, престань орать на Пашу! - почти прокричала Романова в трубку телефона, пытаясь заглушить голос подруги. - Отпустила б ты его домой!
   - Он мне всю пленку испортил! - орала Ильина. - Опозорил с утра! Ты представляешь, он... Мы... - Наташе после громких возмущений не хватало воздуха. - Мы сегодня заметку про утопленника делали! Представь, в Москву-реку по весне то и дело бросаются самоубийцы!...
   Ира беззвучно рассмеялась.
   - Так Свет увидел очередного, его как раз вытаскивали! И как заорет: "Труп! Труп!". А там народу... А там еще из других издательств... Позор! Я его чуть не утопила самого!...
   - Ну и утопила б! - посоветовала Романова, борясь с приступами смеха.
   - Да ты представь, Ирин! У нас прокол тут такой! Одна предпринимательница чуть ли не из Иванова должна была прилететь в Москву. В общем, наш редактор говорит: "Вы, значит, умрите, но чтоб отловили эту птицу!". А наш редактор, как думаешь, не один такой! Их вон, в каждой газете! Ну, мы, значится, на поиски этой предпринимательши, а ее... нет ее нигде! И самое интересное, что нам по каналам сказали - она в Москву не полетела. А тут - чтоб статья была! Ну, редактор наш, умный-разумный велел найти похожую да подкрасить, взять интервью... Представь!
   Ира уже в голос смеялась.
   - Наташ, у тебя манера говорить такая! Удивляюсь, как же ты пишешь?!
   - Так это ж не я пишу! Я только за материалом! А ты что думаешь, что тот, кто подписывается под статьей, сам все это пишет?!
   Романова, не выпуская из рук трубку, потянулась за спицами, которые лежали в полуметре от нее.
   - И что делать будешь?
   - Искать похожую. Да ну! Парик какой-нибудь мадам одену, подкрасим ее, и будет нам Большая Ивановская Бизнес-Леди! - отшутилась Ильина. - Что за музыка у тебя там?
   - Это на кухне, по радио, - ответила Романова, устраиваясь поудобнее вместе со своим недовязанным свитером, спицами и трубкой телефона.
   - А я уж подумала, что ты Джен Ло слушаешь! Обожаю ее...
   - Под настроение, - Ира бросила взгляд на часы, потом на пол, потом на стену. И никак не могла понять, что за тени она заметила краем глаза.
   - Слушай, Романова, а давай мы тебя Бизнес-Леди сделаем? Мы тебя в парик оденем, а-ля Селеста, и все! И будет в нашей газетенке на первой полосе Ирина Романова-завуч в качестве Ивановской Звезды распинаться про какие-нибудь там местные полезные ископаемые. Что там в Иванове? Невесты?
   - Область там, Ивановская! - сквозь смех сказала Ира, выронив спицы. - Да ты что Наташ, меня ж пол Москвы в лицо знает!
   - Вот! А представь, все тебе скажут: "Ты что ж, Ирка, промолчала, что в Иванове ты там ситцем заправляешь!"! - обрадовалась Ильина.
   Обе долго смеялись до слез.
   - Ой, Наташа, ну ты сказала! - прерывающимся голосом ответила Романова. - Я уже и без того Селеста.
   - В смысле? - Ильина все еще смеялась.
   - Помнишь, я как-то химию делала, кудрявая была! Так вот меня добрые ученики Селестой и назвали. Я Селеста со стажем.
   - Мать-героиня. Сколько там у тебя учеников?
   - Шестьсот. Или больше, не считала, как-то не приходилось! Со своей бы сладить!
   - Да, кстати, как твоя Настя?
   - Да как... Переходный возраст... По пять раз на дню дико ругаемся! А меня ты знаешь! Я же человек вспыльчивый! - вздохнула Романова. - Вот сейчас смотрю на ее письменный стол... Придет я ей устрою!
   - Да! Я помню, как ты в институте запустила в этого... как его...
   - А! В Андрея Гришина, - подсказала Ирина, снова беря в руки спицы.
   - Вот-вот, в него! Учебником по психологии! А учебник тогда весил полкило!
   Ира снова засмеялась.
   - Да уж, мало ему не показалось! - сказала она.
   II
   Абсолютно и единственно Ира доверяла своему начальнику - директору Петру Ильичу Алтынину. Он же воспринимал ее как человека серьезного и в тайне говорил ученикам: "Какая же наша Ирина молодец!". Она никогда не слышала этих слов и может быть, даже не подозревала, что он так говорит, но, наверное, подсознательно что-то ощущала.
   Петру Николаевичу Алтынину было 57 лет, по росту он был выше Романовой, да так, что она едва-едва доставала ему до плеча. Вместе они смотрелись довольно комично. И что удивительно, оба ходили абсолютно бесшумно. Ведь Ирина из всех преподавателей обладала этой страшной чертой - она могла внезапно оказаться за чьей-либо спиной или выскочить из-за поворота. Выдавал ее только звон ключей, потому что она привыкла носить в карманах все четыре связки и периодически вытаскивать какую-то одну, постоянно переминая ее в руке. А потом еще вздыхала, удивлялась и восклицала:
   - Хожу как ключница!
   Вся ее непосредственная близость, вся приближенность, все кажущееся было так притягательно, делая ее объектом восхищения, шуток, словом - центром какой-то определенной вселенной. Но много в ней было и по детски наивного, и страшно трагического. Иногда, признаюсь вам честно, мне кажется, что она ангел тьмы, она ведьма!
   III
   Небо покрылось белесыми тучами. Было странное впечатление, что должен пойти снег. Ира, поговорив с Ильинской, решила что-то почитать. Взяла сначала заброшенный детектив, потом научно-популяный журнал, потом бросила и то и то, отправившись пить чай.
   - С кем ты столько говорила? - поинтересовалась Маме Елена у дочери Ирины.
   - Да, с Наташей! - отмахнулась Романова, наливая в чайник воду.
   - Я сейчас в магазин пойду, - внезапно сказала мама.
   - Это еще зачем? - удивилась Романова, посмотрев на мать своими серо-голубыми глазами. - Ты же ходила!
   - Ну, так не все купила!
   - Ну, спустись вниз, - Ира посмотрела в окно. Чуть виднелось здание Курского вокзала и торговые палатки вокруг входа в метро. - Вот где она?!
   - Настя-то? Так ведь она же сказала, что в шесть будет! - ответила Романова-старшая.
   - А уже пол седьмого! - всплеснула руками Романова-младшая. - Придет, я ей устрою!
   - Вы только и делаете, что ругаетесь!
   - А ты нас с тобой вспомни! - Ира отвернулась к окну. - Сейчас снег пойдет!
   - Пойду, - заторопилась Романова-старшая.
   - Ну и райончик у нас! - тихо сказал Ира, продолжая смотреть в окно. Чайник щелкнул, выключившись. - И вокзал рядом...
   - Район как район, - уже из коридора отозвалась Романова-старшая.
   Ира посмотрела ей вслед, потом снова в окно и нервно потерла запястье.
   В этот момент в дверь позвонили.
   - О! Настя вернулась! - громко сказала мама Елена, так чтобы дочь Ирина услышала.
   Последняя посмотрела в коридор.
   - Иди, ужинай, - сказала она вошедшей дочери. Та кивнула.
   IV
   Знаете, Ирина Романова может быть и ничем не отлична от сотни женщин нашей страны - те же проблемы, мысли, желания... Но есть и всегда было в ней что-то. Она может быть кем угодно, но останется в ней эта особая черта открытости и отзывчивости. Нет, гороскопы не врут. Ирина, скорпион по знаку, смогла оправдать все предсказания! "Самая яркая звезда созвездия Скорпиона - Антарес и самая яркая вспышка общества - Ирина Романова!" - переделала я чью-то красивую фразу. Я дописала эти строчки и подумала, что ничего меня уже не спасет - я полюбила свою героиню. И наконец-то, точно решила, что пишу про реального человека, что нет никакого раздвоения личности. Их не две, есть только одна Ирина Романова.
   V
   Что-то должно случиться, - подумалось Романовой, когда она, подобрав полы пальто, спускалась по эскалатору. - Прочь, глупые мысли! - почти крикнула она, но почему-то плохое предчувствие.
   "О, господи, ну что за жизнь! Все одно! Рутина! А кто-то еще говорит о конце света! - возмущалась душа Романовой. "Ну, чем не конец света то, что происходит сейчас?"
   На пороге школы она столкнулась с Петром Николаевичем. Он, как обычно в вязаной шапочке и с чемоданчиком в руках, с высоты своего роста и не заметил малютку-Романову, и соответственно чуть не сбил ее с ног.
   - Доброе утро Ира! - словно бы в оправдание улыбнулся он. - Что же ты маленькая такая? Я ж тебя и не заметил!
   Романова засмеялась.
   -Вот, каникулы как хорошо на тебя действуют, и смеешься уже! - продолжил он. - Проходи, - и распахнул перед ней входную дверь.
   Прямо вслед за ними вошли неразлучные Кира с Лизой. Кира в куртке болотного цвета и джинсах и Лиза в длинном пальто серого цвета, которое ей было чуть коротко.
   - Елизавета Андреевна! - Петр Николаевич кивнул Лизе в знак приветствия. - Пойдемте, я от вас уже давно хочу услышать про ваших успеващих-отстающих.
   Красавица Лиза, 38 лет, высокая с коричневыми глазами и крашеными каштановыми волосами, удивленно посмотрела на начальника. Потом, бросив взгляд на Иру и Киру, она отошла вместе с Петром Николаевичем.
   - Идемте, Лиз, идемте, - сказал он, увлекая Елизавету под руку.
   - Ир, чай будешь? - спросила Кира, с грустью посмотрев на уходящих директора и Лизу. - Она теперь еще не скоро отмахнется.
   Романова улыбнулась.
   VI
   Лиза Демина замужем не была, достаточно симпатичная и милая, немного, правда скучная. Жила она с мамой и братом, по крайней мере, это было все, что знали о Елизавете Деминой.
   Она все время что-то делала, писала, отмечала, одним словом находила свою жизнь в работе и работу в жизни. Поэтому и день ее обычно разделялся на: утро-работа, день-работа, вечер-воспоминание о работе. Красавицу Лизу любили, к ней тянулись, но вся ее пассивность, все предрассудки портили образ "Милой Лиз". Что-то было в ней эгоистичное.
   - Ну, скоро она? - удивлялась Кира, наливая в чашки кипяток.
   - Сейчас появится, - отозвалась Романова, садясь на стул.
   Как раз в этот момент дверь скрипнула и на пороге показалась Лиза с расстроено удивленным выражением на лице.
   - А, Лиз! - Кира подвинула ей стул. - Чай будешь?
   - Что такая испуганная? Отчиталась? - спросила Романова, придвигая к себе коробку с сахаром. И почему-то не положила по обыкновению два кубика в чашку, а начала откусывать по чуть-чуть, запивая мелкими глотками горячего чая.
   - Да не знаю, - пожала плечами Лиза, садясь на стул. - Настроение плохое. Что-то с утра ... не так!
   - Вот-вот, я в метро спускалась и думала об этом. Тоже что-то... какая-то апатия! - проглатывая очередной кусочек сахара, воскликнула Романова. - Выпей чаю, полегчает!
   Кира как раз наливала в чашку с изображениями знака зодиака кипяток.
   - Я вот сейчас посижу, потом посмотрю, что там, в округ везти... Может, кого сагитирую со мной поехать, одной уж больно не хочется! - Романова сладко потянулась. - Ладно!
   Дверь кабинета в очередной раз скрипнула и отворилась. На этот раз пришла Виктория Орлова, ровесница Киры, преподавательница русского и литературы в старших классах.
   Виктория Викторовна Орлова, чем-то напоминающая Екатерину Вторую, неторопливая и немногословная, улыбнулась всем троим и каждой в отдельности. Именно она сказала как-то про Романову: "Мировая женщина!".
   - Ой, Ирина Анатольевна! - Орлова посмотрела на Романову немигающим взглядом. - Спросить хотела, можно я вам завтра сдам эти... господи, как их?
   - А, вы о питании? Там, знаете, кое-что изменилось, - начала Романова, быстро вскочив на ноги. - Пойдемте, - и уже направилась к двери. Потом вдруг, остановившись, повернулась к Кире.
   - А время сколько? А то мне звонить... - и бросила быстрый взгляд своих серо-голубых глаз на Лизу, которая, внезапно схватившись за чашку, обожгла пальцы и теперь с вымученным выражением на лице дула на них.
   - Время... Время... - Кира, поставив чайник из рук, посмотрела на часы. - Десять часов тринадцать минут.
   - О, хорошо, пойду...
   Романова не успела договорить. Откуда-то с улицы до них донесся страшный грохот, преодолевающий расстояние.
   - Что это?! - испуганно воскликнула она, бросившись к окну.
   - Где-то далеко, может в начале улицы? - Кира отодвинула занавески и открыла окно.
   - Слышишь, сигнализации у машин? Неужели опять что-то взорвалось?
   Кира пожала плечами.
   - Боже мой, - прошептала Романова. И посмотрела на Лизу, которая перестала дуть на пальцы. - Вот, Лиз, у нас предчувствие-то было!
   - Может газ, где рвануло, - относительно спокойно сказала Кира.
   - Да одно и то же! - отмахнулась Романова. - Всей уже так напуганы этими терактами, что на каждый шорох оглядываешься!
   Они с Орловой, припоминая все события в Москве, пошли к двери.
   - Ужас, я все время думаю, - сказала ей Романова, когда они уже оказались в коридоре. - У меня ведь дочь... Я ее уже почти не вижу!
   VII
   Единственным человеком, которого еще можно было на что-то уговорить, оказалась... Орлова! Именно она добровольно согласилась отправиться с Романовой в округ.
   - И все-таки, что же взорвалось? - удивлялась она, когда они в 11:20 проходили мимо жилых домов по Юным Ленинцам.
   - После тех случаев... - Ира махнула рукой. - Я уже боюсь шороха! Даже не знаю каждый раз, что и думать...
   - Ой, я тоже так боялась, тогда...
   Орлова отличалась своим особым "рафинированным" литературным языком. Она говорила неторопливо, выговаривая каждое слово.
   -О! - воскликнула Романова. Они с Викторией Викторовной завернули под арку первого дома по Юным Ленинцам, и Романова всплеснула руками. - Смотрите, смотрите... - и вся даже онемела от ужаса.
   Весь двор дома был оцеплен, повсюду милиция, пожарные, МЧС...
   - Ох, ты господи! - ахнула Орлова.
   - Что случилось? - еле прошептала Ира кому-то из очевидцев.
   - Говорят газ, посмотрите, как стекла снесло! - ответили ей.
   - Боже-боже... - Романова, переступая через сугробы, схватилась за сердце. - Какой ужас...
   За ней следовала Орлова.
   - Ой-ой-ой... - Ира подняла глаза на верхние этажи и, увидев разрушенные стены и выбитые окна, отвернулась, прикрыв глаза рукой. - Господи-господи...
   - Пойдемте, Ирина Анатольевна, - Орлова увлекла ее под руку.
   Ира кивнула, уже не в силах вымолвить и слова. Только шла потом, о чем-то думая, опустив глаза. Даже не разговаривала с Орловой. В этот момент я молча смотрела ей вслед и думала о том, что она очень красивая, очень странная и никогда не замечает, что на нее смотрят... Ее фотография на моем столе покачнулась и упала - я этого не видела, слишком увлекателен был взрыв бытового газа, дома просто нечего было делать...
  
   Глава шестая. "Героиню звали Ириной Романовой"
   I
   Романова более реальна по жизни, к ней можно пройти с любой житейской ситуацией. Она могла наорать, сделать выговор, обидеться, но злопамятной она не была никогда. По крайней мере, я за ней этого не замечала. Ее должность начальницы не ставила ее выше людей одного возраста, скорее даже тяготила. И в общении с Ириной человек не ощущал в ней черт, присущих начальникам. В Романовой не было безмерного честолюбия, гордости и надменности. Проблемы, с которыми к ней обращались, она считала своими. А так часто мы слышим от этих многочисленных начальников: "Разбирайтесь сами!".
   Откуда взялись все эти ее качества, почему из веселой Иришки выросла взрослая, сильная и отзывчивая Ирина Анатольевна Романова?... Этот вопрос долго меня заботил, только спустя много времени я смогу ответить на него беспристрастно, четко и ясно, а пока я упивалась своей увлеченностью романом, новой героиней, ее простой, обычной жизнью. Я через нее пыталась добрать все то, чего была лишена сама.
   II
   Дико разругаться, хлопнуть дверью, а потом пытаться сдержать гнев, чтобы не обрушиться стихией на общество. Знакомо?
   Именно так и повела себя Ирина Романова с утра, когда разругалась в пух и прах с братом Олегом. Суть ссоры забылась через мгновение, но гром и молнии летали все утро. Никто уступать не хотел, тем более Романова. Она, не конфликтный по природе человек, иногда может обратиться Фемидой или, в крайнем случае, Немезидой.
   - Не ори на меня! - крикнула она брату.
   - А я и не ору! Я разговариваю!
   - Нет, орешь!
   - Нет, не ору!
   - Ты хочешь всех соседей перебудить?!
   - А, какого черта они спят?! - Олег стукнул чем-то по трубе. - Нечего спать!!
   - Сумасшедший!
   - Сама такая!
   Хлоп! С силой закрыл дверь Олег.
   - Ну и, пожалуйста!
   Хлоп! Ира выскочила из квартиры.
   - Что вы орете?! Ненормальные!!! - заорала проснувшаяся мама Елена. - Ира?!!!
   А Иры и след простыл.
   III
   В три раза быстрее доехав до работы, Романова влетела в здание, даже не поздоровавшись с охранником. Вместо этого она с силой хлопнула дверью так, что вся школа подскочила и замерла. Весь ее внешний вид показывал: "Не будите во мне зверя, а то я вас покусаю!"
   - Что это она? - спросила Орлова у Киры, удивленно посмотрев вслед разъяренной Романовой.
   - А кто ж ее разберет? - пожала плечами Кира. - У нас тут все такие ненормальные!
   Орлова второй год работала в этой школе, мало кого знала, мало с кем общалась. В числе тех, с кем она могла поговорить была и Романова, которая в это утро могла бы, кажется, кого-то убить.
   Даже в голосе ее все начало дня слышалась борьба внутреннего гнева с благоразумием. Ученики как-то притихли, стараясь не попадаться ей на глаза. Ирина такой человек - если не в настроении не дай вам бог попасться ей на пути или еще хуже что-то сделать не так!
   Она так летала по школе, что чуть не сшибла красавицу Лизу, которая, не торопясь, что-то переписывала из расписания.
   - Ир, что случилось?
   - Почему я не родилась в каком-нибудь другом городе?! Или лучше стране?!
   Лиза покачала головой и принялась снова что-то писать.
   Пролетев по четвертому этажу, Романова распахнула дверь туалета, в котором по обыкновению на перемене курят старшеклассники.
   - А ну, пошли отсюда!!! - заорала она. В домовой завесе мимо разъяренной Романовой понуро гуськом прошли старшеклассники. - Быстрее! - процедила Ирина сквозь зубы. - Сколько можно говорить?! В школе не курить!!!
   - Что это с ней сегодня? - спросил кто-то из выгнанных у товарища.
   - А черт этих женщин не разберет! - отозвался тот. - Пошли на третий, она туда не придет.
   Какой-то умник (явно самоубийца!) умудрился нецензурно выругаться при Романовой. Она вся налилась гневом, схватила его за ухо и, пригвоздив к стене, начала сто-то выговаривать.
   К концу дня директор Петр Николаевич, дабы уберечь общество от разъяренной Романовой, отправил ее в округ. Бедные... Их-то никто не предупредил, что надвигается ураган!
  
   IV
   Сентябрь 2000 года.
   Когда Ирине Романовой за два дня до начала нового учебного года, сказали, что она теперь Новая Завуч, ее серо-голубые глаза стали раза в два больше. Она с такими большими-большими глазами, натянуло, улыбаясь, стояла на ступенях школы первого сентября 2000 года!
   В тот год она как раз изменила прическу и покрасила волосы в коричневый цвет, но даже это не смогло скрыть ее какого-то замешательства. А общество замерло, затащилось, ожидая как поведет себя Новая Молодая Завуч.
   Кулуарно ситуация обсуждалась с особым интересом, все смотрели новый сериал под названием: "Наша Новая Начальница Романова" с Ириной в главной роли. Самое удивительное (для общества) было то, что Нэо-героиня затаилась на какое-то время, походила-походила в полубессознательном состоянии, а потом встала, отряхнулась и... устроила маленькое представление.
   Директор Петр Николаевич в тайне радовался, говорил всем и вся: "Смотрите, а она молоденчик! Я бы так не смог!". Доходили или нет до Романовой его слова, но, тем не менее, она взяла вожжи управления каретой в свои руки. И взяла сильно!
   V
   Сначала Нового Завуча никто не воспринимал всерьез. А свидетелями кулуарных разборок стали ученики, которые первыми услышали о Романовой такую характеристику: "Девчонка! Молодая еще, не потянет!".
   Может быть, она о чем-то догадывалась или даже что-то слышала, вы ведь не исключите эту возможность, и еще сильнее вставала обеими ногами на зыбкую почку ситуации. И с каждым новым шагом, с каждым новым вздохом, стремление и убеждение Романовой усиливались. Вопреки предрассудкам, она доказала кому-то, но, прежде всего самой себе, что победить ситуацию можно.
   Тем не менее, потеряв состояние относительного равновесия, общество расслабилось. Уволившаяся завуч, которую по странной случайности, тоже звали Ириной, уступила место Романовой, а заодно и дала обществу свободу.
   Ирина Евгеньевна, женщина коренастая, в очках и с короткой стрижкой черных, словно вороново крыло, волос носила прозвище "мышь". Вся какая-то страшная и внушающая уважение, она оставила после себя два воспоминания: тоненький, почти пищащий голосок, и пиджак едкого салатового цвета. А так же наследство в виде освободившегося кабинета и Ирины Романовой. Последняя достойно приняла факел первенства.
   VI
   -Ну, начальница, - Наталья Ильина, работавшая тогда еще в каком-то захудалом информационном агентстве, зашла к подруге Романовой в гости.
   С момента назначения Ирины на ответственный пост завуча прошло как раз три недели.
   - Жива еще?
   - А, почему вы все считаете, что со мной должно обязательно что-то случится?! - возмутилась Романова.
   Наташа пожала плечами. Вообще, Ильина, худая с русыми вьющимися волосами, улыбчивая была для Иры чем-то средним между хорошей подругой и приятельницей. И, сидя на кухне у Нового Завуча, походила на летучую мышь. Жила Наталья в соседнем подъезде, потому ей было достаточно легко внезапно заявиться в гости.
   Что-то, помешивая в большой кастрюле, Ирина с усмешкой взглянула на гостью.
   - Ну и? - спросила последняя.
   - Что?
   - Что-что! Как тебе в новом амплуа?
   Романова задумалась, прикрыв глаза, а потом, улыбаясь, ответила:
   - Никак!
   Ильина хмыкнула.
   - Господи, - продолжила Ира, посерьезнев, - Ну, стану я немного более занятой, немного более ворчливой и противной, - она покачала головой.
   Отвернувшись, снова начала что-то помешивать.
   - Ну и что! - в голосе ее теперь была не то усмешка, не то укор. - Что ж теперь!
   Наташа смотрела на подругу и все порывалась спросить.
   - Если не получится, - внезапно опередила ее Ира. - Обо мне скажут: "Девчонка! Не справилась, не потянула!".
   Было такое впечатление, что Романова осветила то, чего она больше всего боялась.
   - Ир, ты что мысли читаешь? - оторопела Ильина.
   - Бывает, - усмехнусь Романова.
   - Да, кстати, а твои-то где?
   - В музей ушли, хоть в тишине побуду! - всплеснула руками Ирина. И то, что она помешивала в кастрюле, внезапно убежало.
   VII
   Апрель 2001 года.
  
   Прошло чуть более полугода с момента назначения Ирины Романовой на пост. Освоившись, она перестала удивляться всем и всему, но, по прежнему, ей чего-то не хватало. Вам может показаться, что профессия завуча это власть. Ирина Романова поняла, что значит эта власть.
   Только, может быть, она хотела чего-то иного? Или даже ожидала? Только получилось диаметрально противоположное! Ирина Романова отдала себя по капле миру и обществу, не оставив для себя самой ничего. Она помогает всем и каждому, делает то, что должны делать они! Почему?!!...
   Как это всегда бывает, в первый год ее назначения, школа попала под аттестацию. Впрочем, как вы знаете, есть такой жизненный закон, который в отличие ото всех других прекрасно сбывается и работает. Называется он законом подлости.
   - Петр Николаевич, хотела спросить, - Романова зашла в кабинет директора, прикрыв дверь и села как всегда на стул против его рабочего стола.
   - О, администрация пришла, - не поднимая глаз от каких-то бумаг, усмехнулся он.
   - С серьезным вопросом! - Ира улыбнулась в ответ.
   - Взгляни-ка лучше на это, - директор протянул ей несколько скрепленных бумаг. Они были уже немного помяты - видимо он их очень внимательно изучил.
   Романова пробежалась взглядом по строчкам, потом перевернула листок, посмотрела следующий.
   - Результаты аттестации школы, Ира, - пояснил директор.
   Романова подняла на него глаза. Чего больше было в них: удивления, недоумения или сдержанной холодности.
   - Но это значит... - она еще раз посмотрела на бумаги. - Что мы ее...
   - Не прошли, - перебил ее директор.
   Романова должна была как-то отреагировать, но она только снова посмотрела на бумаги.
   - И что же теперь?
   - Если не пройдем в следующем году... Даже и не знаю.
   - Да... - Ира пролистала смятые документы, потом встала, положив руку в карман пиджака. - Я возьму? - потрясла она листочками.
   Директор кивнул.
   И вышла, прикусив губу с остекленевшими глазами. Видимо о чем-то своем, административном, думала.
   Пока шла на четвертый, встретила полшколы учителей, и на всех посмотрела странно, то ли с укором, то ли со скрытым страхом, что они у нее что-то спросят. Единственное, что ее несколько ободрило, это то, что никто (по крайней мере она не слышала) не сказал про Иру Романову: "Девчонка! Не смогла, не справилась!". А это было, наверное, ее маленькой победой. Первая победа Нэо-Романовой.
   VIII
   Март 2002 года
  
   Больше всего при повторной аттестации школы досталось именно Ирине Романовой. Если бы ей в начале февраля в карман положили шагомер, а в середине марта - прямо перед аттестацией - вытащили, с его показаниями можно было спокойно идти в книгу рекордов Гиннеса. По крайней мере, за перемену (пятнадцать минут) она умудрялась четыре раза побывать на втором этаже, шесть - на третьем, один раз на пятом и по два раза на первом и четвертом. А кто-то говорит еще, что устает на работе!
   Все кабинеты были обследованы от двери до углов, вымыты, вычищены. В лабораториях повешены памятки по технике безопасности.... Кроме бумаг и вечной беготни Романовой пришлось вспомнить и о собственном кабинете-лаборатории. Из лаборантской было выброшено огромное количество старого хлама, которым явились тетради, чуть ли не двадцатилетней давности, вышедшие из строя приборы и еще много чего!
   И если после этого Романовой еще не снилась школа, ей можно сразу поставить памятник. На Красной площади, рядом с Мининым и Пожарским, написав на нем: "Ирина Романова. Мировая женщина!".
   Дети-то уже совершенно устали от тестов и проверок, которые им учинили преподаватели. Они с ужасом смотрели на Романову, ожидая, когда она взмахнет рукой и, улыбнувшись, скажет, что вся эта история с аттестацией, всего лишь шутка. Только Ира мало того не улыбалась, она день ото дня становилась все более уставшей, раздраженной и обеспокоенной.
   - Завтра, - сказал директор всем учителям на внештатном собрании. - Завтра начинается наша повторная проверка. Ну, что сказать?
   Ира сидела в просторном кабинете Лизы, в котором по обыкновению проходили все совещания, и практически не слушала то, что говорил ее начальник. По большей части она смотрела в окно и на стены, на которых плясали тени от веток тополей. Солнце на мгновение куда-то спряталось.
   - Вы все очень постарались за это полугодие, - продолжил директор. Ира с удивлением посмотрела на него. Высокий, в очках, поблескивающих в солнечных лучах, стоит посреди кабинета, смотрит на всех сверху вниз...
   - Всем вам большое спасибо, особенно тебе, Ирина Анатольевна, - директор бросил взгляд на Иру. В кабинете восстановилась мертвая тишина.
   Романова вздрогнула и даже покраснела от неожиданности и удивления.
   - Да-да, Ирочка, тебе! Ты молодец, просто умничка!
   "Молодец, девочка!" - сказала она себе, усмехнувшись.
   ***
   "Последняя ночь перед началом" - Ира сидела на кухне, уставившись в стену. Удивительно в ней было одно - она так искренне улыбалась, так открыто. Только иногда казалось, что под этой улыбкой она что-то скрывает... И всегда-всегда, даже в моменты истинного разочарования сохраняла в себе кристально-чистую каплю разума и самообладания. Может быть, по этому Ирина Романова и стала "Сдерживающим фактором"?... Я снова посмотрела на раскрытую книгу. "Сдерживающий фактор" - кому нужны такие жертвы?" И захлопнула книгу. "Глупая книга! Что ты можешь понимать в ее душе!" - закричала я на нее.
   ***
   И началась аттестация. Ученики писали тесты, учителя глотали таблетки. Лиза, когда девятиклассники писали русский, так разволновалась, что напрочь забыла все правила. Романова правда, продолжала метеором носится по школе, накручивая километры. Даже умудрилась подсказать кому-то из учеников, писавших тесты по физике, что-то про электричество. И таблетки не пила, только кофе в кабинете у Киры и нервно стучала по парте ручкой, когда какой-то класс пошел на математику.
   - Ира, немедленно перестань стучать по парте! - возмутилась Регина Александровна, пожилая преподавательница математики. - Я кому сказала, Ира?
   Романова встала, походила по кабинету.
   - Ира, да напишут они! - не выдержала математик. - Сядь спокойно, положи ручку на край стола и успокойся, в конце концов!
   - Не могу! - Романова тряхнула головой и продолжила ходить по кабинету кругами. Регина Александровна, женщина полная, со строгими глазами и волевым характером некоторое время следила за ней, не шевелясь. Потом пришел директор.
   - Что это она? - покосился он на Романову. Та недовольно отвернулась и села, снова начав нервно постукивать по столу ручкой. Петр Николаевич молча подошел к ней и отнял ручку.
   За это она смерила его недовольным и даже насмешливым - немного - взглядом.
   Пришла Кира с чайником. Посмотрела на собравшихся. На недвижимую статую Регину, на Петра Николаевича, уставившегося в окно, на недовольную Романову, какую-то обиженную, и ушла.
   - Кира, постой! - вскочила Ира. - А ты чай поставила?
   Директор улыбнулся Регине. Та только усмехнулась краешком губ. А Романова выпорхнула бабочкой в коридор. Бабочкой в юбке и пиджаке. В клеточку.
   - Пойду, - вздохнул директор. - Пойду туда, - он махнул рукой.
   Регина понимающе покачала головой.
   - А Ирина-то молодец, - сказала она ему вслед.
   - Да... - очки директора блеснули. - Странная женщина, - он даже посмотрел на двери кабинета Киры. - Странная и очень...
   - Очень молодец, - Регина хитро улыбнулась. - А ведь совсем еще девчонка!
   - Девчонка? - директор задумался. - Ну, уж не сказал бы. Я ее уже немного боюсь, есть в ней что-то демоническое!
   IX
   Стараниями всей школы аттестация была сдана. Госпожа Ирина Романова, как принято теперь называть наших русских граждан в СМИ, была бесконечно рада. И радость эта выражалась в том, что она, после того как узнала от директора такую хорошую новость, пробежалась по всем этажам с довольным и радостным выражением на лице. Ну, не умничка, не молодец? Ну, скажите, правда, прелесть эта новая героиня, эта Ирина Романова? Да и кто заподозрит в ней хоть каплю дьявольской усмешки?... Она же чудо!
   Да, и видели ли вы где-нибудь такого начальника как она? Сомневаюсь... Видимо так звезды распределись. Так ярко, наверное, сиял Антарес в созвездии Скорпиона в то утро, в конце октября, 28 числа, когда родилась Ирина Романова. Новая героиня какого-то собственного нового времени...
  
   Глава седьмая. "Сила стремления-падения"
  
   Есть такая удивительная сила. Сила стремления-падения. Странная она - заставляет после того, как жизнь хорошенько приложила тебя левым виском, встать. Если кончено, ты не умер.
   I
   Прекрасное раннее мартовское утро, пятница недели школьных каникул.... Солнце светит, птички поют, лужи сверкают бриллиантами... 9 утра, рано, тихо, хорошо...
   Ирина Романова в школе, разговаривает с кем-то по телефону, что-то пишет...
   - Ирина Анатольевна! - физрук Александр заглянул в приоткрытую дверь кабинета Романовой. - Вы не заняты?
   Ира жестом руки попросила его подождать минуточку, а сама что-то наговорила абоненту на том конце и попрощалась.
   - Что случилось? - обратилась она, наконец, к коллеге.
   - Ну, это... Надо бы два-три человека, кого-нибудь из девятого или десятого, перетаскать из подвала хлам всякий, - объяснился физрук.
   - Будут вам помощники, - заверила его Ира. И первым делом пошла к Лизе, которая тихонечко сидела в своем кабинете и что-то делала. Звонить ребятам из класса, в котором она, Лиза, была руководителем, она отказалась наотрез. Не буду, значит, и все.
   Оставалась только Орлова, классный руководитель одного из десятых классов.
   - Орлову не видели? - спросила Романова. Никто ничего не видел, не знал и не помнил. Посмотрев на часы, Ира подумала, что возможно Виктория Викторовна еще дома. Набрала номер ее телефона, ответил сын.
   - Алло...
   - Ярослав, мама дома? Это Ирина Анатольевна.
   - Нет, ее нет... - удивился 13-летний сын Орловой.
   - А давно она ушла? - допытывалась Романова.
   - Не знаю, я спал...
   - А... Разбудила? - засмеялась завуч. - Хорошо, тогда передай маме, когда она появится, что звонила Ирина Анатольевна.
   - Хорошо, передам, - зевнул сын.
   Конечно, измученная каникульной неделей, Ирина Романова не догадалась подняться этажом выше в своих поисках Орловой. Это только дети в каникулы отдыхают. Учителя во главе со своим "Сдерживающим фактором" Ириной сдавали школу по санитарному состоянию...
   А Виктория Викторовна, в то утро преспокойно отзанимавшись с отстающими, спустилась вниз и была такова. Естественно, когда Ира поднялась на пятый, дверь кабинета Орловой была заперта. А в полдень Романовой пришла в голову идея позвонить домой коллеге еще раз.
   - Ну, что, Ярослав, мама дома? - спросила она у вновь ответившего сына.
   - Нет, она приходила и снова ушла.
   - А ты не знаешь, куда?
   - Нет, не знаю...
   - Мда... - Ира задумалась. - Ну, ладно!
   А Орлова тем временем, походив по магазинам, вернулась домой, а потом в школу. И когда Ира пытала ее сына, в полдень, Виктория снова была в одном с нею здании, только этажом выше.
   - Ирина Анатольевна! Поможет мне кто сегодня или нет? - снова пришел физрук.
   - Поможет-поможет, - отмахнулась от него задумчивая Ирина.
   Орлова, прейдя домой в половине второго, узнала, что с утра и в полдень ее искала завуч Ирина. И очень-очень хотела ее видеть или слышать.
   Виктория, женщина полноватая, неторопливая, высокая с длинными каштановыми с вишневым блеском волосами, обожающая блеск и сама как бы сошедшая со страниц романа, без пятнадцати два сама набрала номер школы и безошибочно узнала голос Ирины, ответившей коротко "Да".
   - О, Виктория Викторовна! - обрадовалась Ирина. - Наконец-то я вас отловила!
   - А что такое?
   - Позвоните кому-нибудь из своих, из десятого, пусть придут, тут хлам из подвала вынести. Помочь Александру Викторовичу надо!
   - Да, не вопрос, сейчас позвоню, - ответила Орлова бодрым голосом.
   - Ой, Виктория Викторовна, вы не представляете, как вы меня выручили! - воскликнула Ира.
   - Да, ладно вам Ирина Анатольевна, пустяки какие!
   - А ваши, между прочим, не переломятся, полчаса поработают, - засмеялась завуч.
   Орлову насмешил такой вывод.
   - Ну, ладно.
   - Спасибо Виктория Викторовна! - еще раз поблагодарила коллегу Романова.
   И они попрощались.
   II
   Мама Елена вместе с мужем Анатолием и внучкой Настей ранним субботним утром в конце марта 2003 года выбралось в Коломенское. Брат Олег отправился (слава Богу!) на работу. А Ирина Романова, безмерно счастливая тишиной и покоем, переместилась со своими бумагами-отчетами на кухню. Включила телевизор и уже собралась поставить чайник, когда ее прервала телефонная трель.
   - Что тебе Кира? - схватила он трубку.
   - А... - Кира на том конце провода оторопела. - А ты откуда узнала, что это я?
   - Угадала, - усмехнулась Ирина. На самом деле все было намного банальнее - телефон-то был с определителем!
   - Ну, так что тебе от меня с утра пораньше понадобилось? - переспросила Романова, дотянувшись до электрического чайника и включив его в розетку.
   - Занята? - осторожно спросила Кира.
   - Смотрю "Квартирный вопрос" и пишу отчет по питанию, - ответила Романова. Она бросила взгляд на экран телевизора, где рабочие из программы уже закончили клеить в новом помещении обои.
   - А-а-а... Мне тут Маша звонила, спрашивала твой телефон. Я сказал, что ухожу, а так чтобы на память и не вспомню. Ну, что дать ей твой телефон?
   - А я при чем? - удивилась Ирина.
   - Ну, может, ты занята, а потом мне и попадет, что я...
   - Ну, дай... - пожала плечами Романова.
   - Да, кстати, - вспомнила Кира. - С каких это пор ты у нас еще и отчетами по питанию занимаешься?
   Романова бросила взгляд теперь уже на часы, стоящие на полочке.
   - С половины десятого, - ответила она и попрощалась с Кирой.
   Чайник щелкнул, видимо выключившись. Романова собиралась уже заварить свежий чай, как вдруг изумленно посмотрела на сам чайник. Вода в нем как была холодная, так и осталась.
   - Весело! - с удивленно-строгими нотками в голосе сказала Ира. - Чудненько!
   Но, так и не смогла понять, в чем дело... Чайник не подавал признаков жизни. Толи сломался, толи забастовал....
   III
   Та самая Мария, которая требовала с Киры телефон Романовой, была очередной ее коллегой. И позвонила она часа через полтора после первого звонка. Романовой пришлось разговаривать с ней минут сорок, прежде чем Мария выяснила все, что хотела. Потом, спустя еще минут двадцать, позвонила Орлова. Но ей понадобилось всего-то пару мгновений, да к тому же дело у нее было можно сказать личное.
   Ира уже подумывала о том, что не сменить ли ей номер телефона или не отключить ли его в крайнем случае, когда относительную тишину нарушил звон домофона. На него Романова посмотрела с нескрываемой ненавистью.
   - И? - в голосе ее уже чувствовалась угроза.
   На том конце, то есть на улице, около подъезда, послышались всхлипывания и неясные слова.
   - А... Татьян, это ты что ли?
   Двоюродную сестру, которая жила в доме напротив, Ира узнала только по интонации.
   - Тань, прекрати рыдать и поднимайся! Помнишь, третий этаж? Квартиру помнишь, вот и отлично!
   "О, господи, боже мой!" - прошептала Ира, метнувшись в сторону комнаты, закрывая дверь. Маленькая попытка занятой женщины, которая с утра только глаза открыв, попала взглядом на документы, скрыть легкий беспорядок.
   - Что случилось? - спросила Романова, увидев заплаканную сестру. - Ну?
   Татьяна Андреева, в девичестве Фролова, миловидная с рыже-каштановыми волосами, заплетенными к косичку, и серыми глазами, теперь заплаканными вся тряслась и дрожала.
   - Садись-садись, - Романова провела сестру на кухню и усадила ее на табуретку около стола. - Чаю тебе налить?
   Таня энергично и отрицательно замотала головой. И хорошо, потому что Ира как раз вспомнила, что чайник не работает. Себе-то она вскипятила воду в кастрюле, а при сестре было как-то неудобно...
   - Что случилось? - Романова заглянуло в лицо Тани. Тушь растеклась, по щекам текут слезы. И в таком вот состоянии она шла по улице!
   - Лида... Лида... - Таня даже не могла говорить, захлебываясь в слезах.
   - Так, давай успокойся! - строго сказала Романова. - Успокойся и расскажи, а я тебе пока валерьянки налью.
   Таня кивнула, утирая ладонью слезы. Ирину, перенявшую от двоюродной сестры тревогу, всю аж затрясло.
   - Ну, - она протянула Тане рюмку с лекарством. - Давай, пей и рассказывай.
   Таня послушно выпила горьковатую воду и, борясь с подступающими рыданиями, сказала:
   - Ли...Лида... Пошла с утра на день рождения... Пошла, а потом подружка ее звонит и спрашивает, почему она не пришла...
   Таня снова зарыдала.
   Носового платка под рукой у Романовой не было, поэтому она протянула сестре кухонное полотенце. Белое в незабудках.
   - Ира-а-а... - зарыдала Татьяна в голос. И упала на стол, прямо на бумаги Романовой. Та аккуратно вытащила из-под рыдающей сестры отчет по питанию. Не переписывать же его!
   - Ты подругам ее звонила? Может с кем встретилась? Ну, Тань...
   - Звонила, нет ее нигде!
   Ира постояла с минуту, потом обернулась вокруг себя, положила отчет на полку и, тряхнув головой, сказала:
   - Тань, иди в ванную, умойся, а я сейчас оденусь, и пойдем.
   Татьяна поплелась в ванную, а Романова метеором в комнату, не забыв перед этим посмотреть на термометр и на улицу. +6 и солнце светит...
   Когда двоюродная сестра, вытирая лицо кухонным полотенцем, вышла из ванной, Ирина Романова уже стояла в прихожей. В черном стильном пальто прямого кроя с вывернутыми белыми швами, брюках, водолазе и пестром шарфике, она напоминала кого-то. Толи героиню сериала, толи саму себя...
   - Мужу звонила? - спросила Романова.
   - На совещании... - Таня оторопела от той скорости, с которой собралась ее сестра.
   - Пошли, - Ира схватила ключи и вытолкала Татьяну за дверь. На столе, где она с утра писала свой несчастный отчет, остался только тетрадный листок в клеточку, на котором рукой Ирины Романовой было написано:
   "Ушла. Звонить будут - буду позже. Суп сварить не успела.
   Ира"
   IV
   Татьяна родила Лиду в семнадцать лет. По профессии экономист, она работала день через день, обожала все бразильские сериалы и могла разговаривать по телефону часами.
   Как 14 лет назад она вышла замуж, так и жила до сих пор, в доме, напротив, вместе с мужем и дочерью Лидой.
   Забежав домой к Тане, Ира самолично позвонила всем подругам Лиды и даже поговорила еще раз с матерью девочки, на день рождения к которой должна была Лида пойти.
   - Давай позвоним в милицию, - не выдержала безутешная мать, откинувшись на спинку дивана и уставившись остекленевшими глазами в потолок.
   - Они у тебя заявление все равно пока не приму, прошло слишком мало времени, - холодно ответила Романова. А у самой в душе все перевернулось от мысли, что она сама могла быть на ее месте. - Фото Лиды есть?
   Таня вскочила на ноги.
   - Вот, - и через мгновение протянула сестре школьную фотографию. - В школе делали. Недели две назад...
   Ирина с Таней обежали весь район с такой скоростью, что ноги заболели. Встретили некоторых знакомых, но никто и Лиде не слышал. Даже на вокзал зашли, показали кому-то фото... Никто ничего не рассказал и не видел...
   - Пошли домой, - прошептала Таня. - Пошли, мужу позвоним, в милицию...
   Ира покачала головой.
   - Сначала зайдем к этим... ну у кого день рождения! Где они живут?
   Романова сделалась какая-то странная, серьезная, задумчивая... Словно бы абстрагированная от внешнего мира.
   - Земляной Вал, - еле слышно ответила Таня. - От перекрестка чуть левее и вглубь...
   Когда обе заявились в семейство девочки-именинницы, ее мать заулыбалась.
   - Татьян, не плачь, появилась твоя Лида, - обрадовала безутешную мать женщина.
   Ира аж руками всплеснула.
   - Лида... - зарыдала Таня, обнимая дочь.
   - Ты где была?! - голос Романовой, именно той, которая была Ириной-завучем, угрожающе прогремел над головой Лиды.
   Все-все посмотрели в сторону Ирины Романовой.
   V
   Все выяснилось. Лида познакомилась с девочкой и тут же пошла к ней домой. Правда, день для нее закончился более чем ужасно, потому что на нее дико наорала Романова, потом Таня, а еще ей грозил выговор от отца.
   Перенервничав, Ира еле приползла домой. День был разбит. Отчет по питанию не закончен и вообще не суббота, а сущее наказание. Даже погода не радовала.
   "Завтра будет лучше..." - подумала Ира, включая горячую воду. "Господи, уж в последний день школьных каникул, в воскресение-то уж, можно мне отдохнуть? И доделать все-таки этот отчет по питанию!"
   Ира Романова, будучи человеком, у которого работа это вторая жизнь, иными словами, будучи трудоголиком, обладала удивительной чертой. Это спасало ее где-то и делала, без сомнения, неотразимой. В ней было безмерное обаяние человеческое с примесями чего-то неземного, демонического.
   Человек, который смотрит ей прямо в глаза, в один прекрасный миг понимает, что вот сейчас расскажет ей все-все. Это странное ощущение ее взгляда. Устремленного действия ее серо-голубых или опалово-сапфировых глаз, всех манер ее, всех порывов.
   Встретившись с нею однажды, вы почувствуете вскоре, что слишком привыкли к ее негласному присутствию и чего-то, на самом дела вам не хватает, если она далеко.
   Хочется сохранить в себе блеск ее обаяния, отзывчивости и всех отдельных черт. А потом, вы с силой взмахнете рукой, пытаясь прогнать наваждение. Взмахнете и засмеетесь, что так можно привязаться к человеку. А в этом, согласно правилу общения и жизни, нет ничего особенного.
   Правда, Романова так редко вспоминала о себе самой. Ей бы на миг остановиться, задуматься и стать такой, какая она бывает по праздникам - красивой и величественной. Именно по торжествам она приобретает ко всем своим качествам, а их так много, блеск общества, блеск какой-то мировой красоты.
   Ей не нужно быть внешне прекрасной в это мгновение, она и так очень красива чем-то внутренним. И не надо говорить, что таких людей не бывает. Иначе бы я не видела ее почти каждый день, и не было бы этих строчек....
   Но весь этот мир, в котором она живет, вся эта суета, скрывает истинные намерения и стремления. Ее жизнь, словно взлеты и падения, словно вечное стремление вверх с мгновенным падением вниз и взлетом под облака, такая яркая и в то же время вроде бы обыкновенная...
   Но в обыкновенном есть та прелесть необыкновенного, которая окутывает простого человека эфемером неземного и которая делает из Золушки принцессу. Нет, это не очередная сказка, это просто размышления о таких как Романова.
   Эта странная история, эта жизнь и ее отражение, за которое меня упрекали много-много раз люди, которым я когда-то доверяла, - попытка создать мечту. Мечту-надежду, мечту-искупление... А впрочем, все это смешно и весело, все это так глупо порой и так умно. Но умно это будет, как правило, только лет через сто-двести. Кто-то прочтет и скажет, что в начале 21 века жила такая Ирина Романова, такая странная, особенная.... Обыкновенная и необыкновенная.... "Обычная я обычная!" - обожает она убеждать других. Или саму себя?...
  
   Глава восьмая. "Две стороны"
   I
   31 марта 2003 года.
   Раннее утро, на улице странная погода, но все уже почувствовало весну. Все ожило, встрепенулось, расправило крылья. Казалось бы, какая весна, когда снег еще не сошел.... Нет, не обмануть сердце этими пустыми предрассудками, оно раньше разума чувствует неумолимое приближение весны. И откликается на ее решительный призыв громким стуком.
   "Может быть, я просто не выспалась?" - подумала Романова, когда электричка, на подъезде к Текстильщикам, выскочила на улицу. "Или весна так странно на меня действует?". Впрочем, весна такое странное время года, когда люди совершают безумства. Самые-самые разные.
   "Когда закончится эта работа?" - спросила себя Романова, взглянув на часы. И сама же усмехнулась ответу. "Никогда!" А кто-то еще смеет утверждать, что это слово нельзя произносить.
   Ирина уже вышла из метро и по обыкновению быстрым шагом миновала небольшой двор, заметив, что идет прямо за Орловой и Лизой. Что это они вместе с утра идут?
   "А я все Кире расскажу" - с усмешкой сказала сама себе Романова и немного сбавила шаг. Не обгонять же их, в конце концов. Орлова и Лиза совершенно разные люди и о чем же они так увлеченно беседуют?
   Виктория Орлова жила вместе с сыном в четырехстах метрах от работы так, что из окна ее квартиры можно было совершенно спокойно увидеть окна школы. Энергичная, но не любящая спешить.
   Лиза, задумчивая и веселая одновременно, аккуратистка и самая лучшая подруга Киры. Она терпеть не может передвигаться, и если бы была ее воля, всю жизнь бы просидела где-нибудь в уголке. И что же у нее с Орловой общего? Может быть, то, что они обе ходят не торопясь?
   Романова улыбнулась своим размышлениям. Дай бог, чтобы они не обернулись и не заметили ее!
   И начался день обычный.
   Ирина там, Ирина тут, все ее ищут, найти не могут.
   Кира: - Где Романова?!
   Лиза: - Ирину Анатольевну не видели? Я забыла ей отдать кое-что!
   Орлова: - Да, она там... проходила куда-то
   Все вместе и хором: - Где?
   А умничка Романова спряталась от них всех и сидит тихонечко. Сидит себе в уголочке, смеется и очень даже рада.
   Правда, потом они ее все-таки отловили. И прижали к стене бедняжку Ирину высокие коллеги, задав ей вопросов... Она отбивалась от них, но остались от бедняжки Ирины только рожки да ножки. Короче говоря, она среди них самая маленькая, совершенно потерялась, а проходящая мимо Орлова, наклонившись почти к самому ее уху и схватив ее ненароком за рукав, шепнула:
   - Плюньте вы на них Ирина Анатольевна!
   Кстати, неплохой совет! А лучше пошлите вы их всех на три веселых буквы. Пока они не послали вас туда!
   II
   Во вторник Ирина Романова умудрилась пропасть. Всего-навсего ушла с работы ровно в половине пятого, а домой пришла только около девяти. Вряд ли путь от работы до дома в пределах практически одного округа, занимает пять с половиной часов. Где это, спрашивается, госпожа Ирина Романова ходила все это время?
   Ее родителей это видимо совершенно не интересовало, и, как выражалась ее мама: "Я не контролирую свою дочь, она уже взрослый человек!". Тем не менее, госпожа Романова все это время носилась по центральному округу, собирая самые разнообразные справки. И вот, что было интересного.
   По пути домой, точнее сказать, направляясь относительно в его сторону, Романова завернула.... В Управления по делам Президента РФ... Нет, успокойтесь, она не на чашечку кофе к главе государства, а всего лишь за каким-то жизненно важным документам туда направилась!
   Вышла оттуда, задумчивая-задумчивая. Постояла, посмотрела по сторонам, на хмурое весеннее небо, и уже собиралась пойти домой, как вдруг в каких-то полуметре от себя заметила учеников своей же школы!
   "И что это они тут делают?" - подумалось Романовой. И, может быть, она бы и забыла об этом, если бы минут через пять не поняла, что обе девушки идут в приблизительном направлении ее дома. Это уже стало более чем интересно.
   Собственно кто же это был?
   - Послушай Эв, - семнадцатилетняя десятиклассница Наталья схватила подругу Оливию за рукав. Веселая парочка неразлучных подружек, которых не разлучило даже перераспределение в свое время классов на профильные-обычные - Наталья и Эвелина.
   Совершенно разные и такие удивительно дружные. Разные во всем - во внешнем виде, привычках, оценках и даже в поведении.
   Эвелина - творческая, рискующая интриганка, с вспыльчивым характером и честолюбивыми мечтами - местами ранимая, но способная привязаться или полюбить каждой клеткой своего тела обожала, все точные науки и на ночь иногда имела обыкновение читать либо теорию относительности (неважно, что она ее мало понимала) или фразеологический словарь.
   Наталия - мечтающая о карьере археолога или историка чем только не увлекалась. И танцами, и бисероплетением и цветами и много-много чем еще, но в итоге нашла одно увлечение.
   - Что ты хотела? - Эва уставилась на подругу немигающим взглядом синих глаз. И сочетались они к тому же с ее небольшим ростом и короткой стрижкой темно-рыжих волос очень даже гармонично.
   - Хотела спросить, как долго мы будем еще бродить по центру? - устало вздохнула Наталья.
   - Пока не найдем тот самый дом. Я же не вернусь домой со словами: "Простите, я дом не нашла, справку не взяла!", - усмехнулась Эвелина.
   - Да... Только знаешь, насколько я знаю центр, мы с тобой уже минут пять идем в сторону Курского вокзала! - Наталия зевнула. - Твое счастье, что мне на завтра делать уроки не надо!
   - Так! - Эва остановилась, сверяясь с маленьким кусочком бумаги. - Да, ты права, мы не туда идем!
   - Слава тебе господи, заметила! - всплеснула руками подруга.
   - Чуть левее, но насчет вокзала, это очень хорошо, что ты заметила - он как раз нас ориентир!
   Эвелина Римская - внучатая племянница мужа Арины Григорьевны Сизеновой и девушка, любимой учительницей которой была Ира Романова, которая, кстати сказать, уже почти нагнала обеих подруг.
   - Зачем тебе вокзал?! - удивилась Наталья.
   Эва искренне засмеялась.
   - Ну, не делай такие глаза! Такие круглые-квадратные! - передразнила она подругу.
   Ирина Романова уже находилась в полуметре.
   - А я и не делаю, это ... оптический обман! - парировала Наталья.
   - О! В физику ее потянуло, - беззлобно пошутила Эва.
   - А я как ... - слава богу, вторая не успела договорить, тем самым озвучить конец своей фразы, в которой хотела сравниться с Романовой. Потому что Ирина именно в этот момент обогнала девушек.
   - Ой! - Эва явно не ожидала такого поворота событий. То ли она совершенно забыла, что Ирина Романова живет рядом, то ли она просто выбросила из головы тот маленький факт, что эта непредсказуемая женщина могла появиться где-то рядом.
   - А я думаю, что это они тут делают? - с хитрыми нотками в голосе пропела Ира.
   - А мы... - начала было Наталья.
   - А что вы тут делаете?! - воскликнула Эва. И тут же покраснела, поняв что, как и кому она сказала. Романова, правда, засмеялась, совершенно не разозлившись.
   - Вообще-то иду домой, - она поправила выбивавшийся шарфик и, посмотрев по сторонам, бросила взгляд на Оливию.
   - Мы ищем один адрес, - наконец, нарушила восстановившуюся тишину Наталья, плавно вклинившись между шедшими рядом Ириной и Эвой. - Воронцово поле, дом... э-э-э...
   Романова снова посмотрела по сторонам. Надо отметить, что она шла в одном (достаточно медленном для нее самой) темпе, не опережая и не оставляя двух своих учениц.
   - Дом... А, у Эвки адрес! - махнула Наташа рукой. - Какая разница, этот Сусанин все равно завел меня не туда!
   Эва и Ирина прыснули. Обеим понравилось сравнение и тот тон, которым Наталия его произнесла.
   -Между прочим, - все еще улыбаясь, сказала Романова, - Идете вы правильно.
   - А я тебе говорила! - обрадовалась Эвелина. И в тот же момент поскользнулась на очередной луже. Удивительно, но Романова, снова оказавшаяся с нею рядом довольно ловко подхватила ее под руку.
   - Эти лужи! - сказала Ира позже. - Я с утра картинно проехалась на голом тающем льду и чуть не оказалась в самой глубокой луже Юго-восточного района!
   Эва улыбнулась тону и манере Ирины рассказывать. На такое мог быть способен только один человек. И этот человек шел с нею рядом, поглядывая по сторонам и поминутно поправляя надоедливо выбивающийся шарфик.
   Обе, и Ира, и Эва, внезапно, подумав, видимо о чем-то одном, посмотрели друга на друга. И Эвелина (господи, зря она это сделала!) взглянула Романовой прямо в глаза. Даже вздрогнула от странного чувства, пронзившего ее насквозь.
   - Вы совершенно не такая сейчас, как в школе, - внезапно сказала она. Очередной порыв ветра бросил в лицо пригоршни брызгов.
   Глаза Натальи в этот момент походили на огромные тарелки. Эва редко говорила такие вещи, тем более учителям, тем более Романовой.
   - Да? - удивилась Ира. И от удивления и, может быть, даже некоторого смущения, в глазах у нее заиграли искорки веселья. - Я же просто человек!
   Эва уже открыла рот, чтобы ответить: "Нет, не просто!", но сама Ира ее перебила.
   - Вон тот дом видите? Прямо за ним перекресток - ваше Воронцово поле, - она ловко переступила через очередную лужу.
   - А это что еще за дом? - Наталья посмотрела по сторонам. - Что-то я его тут не помню!...
   - Зато я прекрасно помню, - Романова отвернулась, пряча глаза. Она смеялась. - По крайней мере, сколько в нем живу.
   Наташа оторопела.
   - До свидания, - Ирина бросила насмешливый взгляд на девушку.
   - До свидания, - ответила Эва, тогда как Наталия, не в силах ничего сказать, просто кивнула.
   - До завтра, - ответила Эвелине Романова. И завернула к подъездам собственного дома.
   - Что значит "до завтра"? - еще больше удивилась Наташа.
   - Мы завтра с классом едем в институт, она там тоже будет, - спокойно и задумчиво ответила Эва.
   - И надо же было такому! Романову встретить!
   - Судьба, - Эвелина посмотрела на подругу точно так же, как на нее смотрела Ира минут пять назад.
  
   III
   Утром в среду Ира Романова посмотрела на улицу и не поверила своим глазам. Там шел самый настоящий зимний снег, сильно смахивающий на метель.
   - Чудненько! И очень весело! - всплеснула руками Ира. - И что это значит? Зима крестьянин торжествует?!
   "Это означает, картина Репина приплыли!" - сама же себе и ответила.
   Правда, ехать ей не так далеко - на метро одну остановку! Зато бедной Эвке можно было посочувствовать. Она с утра добиралась до школы методами первопроходца-героя. Троллейбусы не ходят, снег метет, полный провал!
   Пришла раньше всех, кто должен был ехать в институт им. Баумана (вместо уроков, конечно) и, постояв около школы в гордом одиночестве, пошла в здание - греться.
   Глава всей этой делегации - Кира Киселева - запаздывала. Правда, когда Эвелина снова вышла на улицу, Кира уже пришла. Точнее "прискользила" по замерзшим лужам.
   - О! Все собрались? Через пять минут уходим, - пропищала она и ретировалась в здание школы, тоже, видимо, греться пошла.
   Что было потом - можно назвать только: "Последний герой! Доехать до Бауманского". И приписка" "В час пик".
   - Встречаемся на Бауманской, - пропела Кира. - Как ехать все помнят? Отлично!
   Как ехать-то все помнили, зато не все знали, как влезть в вагон, в котором плотность людей достигла критической отметки. При этом всем дежурная по станции "Кузьминки" занудно-противным голосом твердила в микрофон: "Уважаемые пассажиры! По техническим причинам поезда следуют с увеличенным интервалом, пользуйтесь наземным транспортом". Пассажирам было до лампочки. Они с тупым упрямством пытались втиснуться в переполненный вагон метро.
   Эва с двумя одноклассницами тщетно пытались втолкнуться в состав. Только на четвертой попытке - в четвертый подошедший поезд - их внесла толпа, дав понять, что такое сила. Она даже вспомнила Романову, которая пыталась объяснить им в седьмом классе это понятие. Ей бы надо было тогда припомнить то ощущение, которое испытываешь, когда очумевшая толпа людей, рвущихся на работу, вносит тебя в час пик в вагон метро и практически размазывает по стене поезда. Вот это сила!
   На станции "Таганская" все та же толпа вынесла Эву и ее одноклассниц на платформу, чудом сохранив им все конечности в целости, сохранности. С криком "Мы опаздываем!" Эва рванулась по переходу.
   На "Бауманской" троица выскочила с круглыми-квадратными глазами. Их ждал почти весь их класс, Кира и ... Ирина Романова. И во второй раз Эва сделала непростительную ошибку. Она, то ли случайно, то ли специально, посмотрела на Романову, прямо ей в глаза. И снова остолбенела, хорошо, что кто-то толкнул ее, иначе неизвестно, чем могло все это кончится!
   Тем не менее, Ира моментально огорошила Эву и ее одноклассниц вопросом:
   - А вы там десятый "А" не видели?
   Все три отрицательно покачали головой.
   - А что они не пришли? - удивилась Эва.
   Видимо нет. Собственно, эти могли запросто "плюнуть на эту поездку", выражаясь их словами. Что они, скорее всего, и сделали.
   А что касается Романовой, то это была уже не та Ирина, которая накануне прятала глаза, смеясь и как-то очень странно поправляла свой шарфик. Вчера в ней было что-то другое, особенное, что-то... И Эва поймала себя на мысли, что смотрит на Ирину, стоящую к ней полубоком и увлеченно разговаривающую с Кирой, и думает, что вчера в ней было что-то... родное. Да, именно об этом говорила тетя Арина!
   - Вспомнила! - воскликнула Эва, подскочив на месте. Те, кто стоял рядом, обернулись.
   - Господи, что ты вспомнила? - удивилась одноклассница. Эва поняла, что только что осветила свои мысли вслух. И готова была прочитать самой себе хорошую лекцию, но воздержалась, только, засмеявшись, отмахнулась.
   "Удивительный человек!" - пронеслось в голове.
   - Елы-палы! Снег-то валит! Может, пойдем все-таки? - возмутился кто-то из одноклассников.
   Пока Ирина объясняла, как и куда идти, Эва вспомнила все-все, что говорила ей тетя и поймала себя на одной такой простой мысли. Тетя Арина не просто так говорила о Романовой. Должно, точно должна была быть причина ее восхищения. Точно должно быть что-то. Что же их связывает?! Кто же вы такая, Ирина Романова?
   IV
   Арина Сизенова с утра плохо себя почувствовала. Она словно бы что-то ощутила, что-то исходящее изнутри. Она не могла себе объяснить, что же происходит, но почти была уверена, что ничего хорошего в этом нет.
   - Ир, что с тобой? - спросил муж, обеспокоенный бледным видом жены.
   - Да, давление, наверное, упало, пойду полежу... - ответила она, направляясь в комнату.
   - Может вызвать врача? - спросил муж из прихожей.
   - Да, зачем? Я же не умираю!
   - Сплюнь и постучи! - возмутился супруг. Потом, помолчав, добавил. - Я, пожалуй, на работу не пойду.
   - Да, ладно же тебе! - Арина Григорьевна прилегла на кровать. - Иди-иди.
   Но он не пошел. Даже на работу позвонил, что-то спросил и отправился пить допивать утренний кофе.
   Арина Григорьевна лежала все утро, читая какую-то бесполезную книгу. Потом, устав лежать без дела, встала, пошла к серванту и заглянула в коробку со старыми фотографиями.
   Всегда приятно, держа в руках кусок бумаги, заглянуть в прошлое. Здесь она выходит замуж. Это ее новорожденная дочь. И сын...
   Арина Григорьевна посмотрела на тикающие часы, потом на чуть качавшийся тюль, на искусственные цветы...
   - Старые фотографии? - она и не заметила, как подошел муж. - Тебе лучше?
   Арина кивнула.
   - Посмотри на это, - она протянула супругу несколько черно-белых фотографий. - Помнишь нашу Мариночку на выпускном?
   - Да, - он сел на край кровати, рядом с женой. В свои 67 Юрий Сизенов выглядел так, словно всю жизнь был летчиком - высокий, плотного телосложения, со строгой осанкой.
   - Она была жутко расстроена из-за того, что так и не получила золотую медаль... - вспомнила Арина, посмотрев перед собой.
   - Да, но, кто знает, что бы было, если бы она тогда получила эту медаль?
   Арина промолчала.
   - А это? - Юра вытащил из-под стопки старых фото тоненький кусочек бумаги. На нем, сильно обветшавшем, едва различались три фигуры. Это были три девочки - две примерно по полтора годика и одна постарше.
   - А это... - Арина Григорьевна всмотрелась в изображение. - Мои сестры...Это последняя наша с ними фотография.
   - А как же получилось, что вас разлучили?
   - Когда родители погибли, нас моментально отправили в детдом, - вздохнула Сизенова. - Сестрам тогда было... одной почти два, второй годик, мне - пять с половиной. Их очень быстро усыновили, а я осталась.
   - Ты их не искала?
   - А как я могла их найти. Мне сказали, что одну увезли на Дальний Восток, а другую куда-то на север. И имена у них были другие...
   - А тебе бы хотелось увидеть...
   - Их?... - Арина Григорьевна удивленно посмотрела на мужа. - Зачем? Они уже слишком взрослые, у них есть дети и внуки... Знаешь, я совершенно не желаю портить им жизнь!
   Юрий с удивлением смотрел на жену.
   - ...только грустно немного, что все вот так получается в жизни! - внезапно вспыхнула она. - Может быть я бы и хотела их увидеть, но это желание так глубоко... За 60 лет я смогла поверить, что я была единственным ребенком!
   V
   - День рождения Лиза? - Кира покачала головой. - Ты что, он же был уже!
   - У меня да... - вздохнула Лиза. Она накануне покрасила волосы в рыжий цвет и теперь, кажется, была очень этим довольна. - У моего брата нет. Он давно меня терзает познакомиться с вами всеми. Чем не повод?
   Кира хмыкнула.
   - Ты это Романовой скажи! Кстати, а где ...
   Опережая события в небольшой и холодный (впрочем, как всегда) кабинет вихрем ворвалась Романова. Захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.
   - Ты что?! - оторопела Кира, от неожиданности сев на стул. - От кого спасаемся? От приведения?
   - Хуже! - Ира тяжело дышала. - От...
   В этот момент дверь за ней скрипнула и все, что успела сделать Романова это отскочить метра на два влево.
   В кабинет вошел директор со странным выражением на лице. Посмотрел по сторонам, увидев Романову, дернулся.
   - Пошли, - было, все, что сказал он.
   И Ира ушла.
   - Что это она? - Лиза, не шелохнувшись, стояла около раскрытого окна. - Что это с Романовой.
   - Знала бы, так не удивилась бы! - ответила Кира, совершенно обескураженная происходящим.
   - Так что насчет дня рождения? - вспомнила Лиза.
   - Нужно подумать, - прошептала Кира. И задумалась.
   VI
   - Глупо прятаться, госпожа Романова, - сказал Петр Николаевич Ире, когда они оба размеренным шагом шли по этажу.
   - Знаю, но... - Ирина нервно потерла руки. - Но вы тоже должны меня понять!
   - Я понимаю, - спокойно ответил директор. - А еще больше беспокоюсь за то, что ты так реагируешь. Не свойственно это Ирине Романовой, - он посмотрел на опустившую глаза Иру.
   - Знаю, - последняя потрепала лацкан своего серого пиджака в полоску. - Только не стоит думать, что я железный феникс.
   - Железным был не феникс, а Феликс. Эдмундович Дзержинский, - улыбнулся начальник. - А ты не тот ни другой. Но можем проверить. Сожжем тебя и посмотрим, возродишься из пепла или нет!
   Романова с укором посмотрела на директора. Непонятно было благодарна она его шутке или обижена.
   - Все-таки, с этой проблемой я разберусь сама. Не хочу, чтобы кто-то вмешивался! - и, развернувшись, зашагала прочь.
   - Ира, я боюсь, ты можешь совершить ошибку! - сказал ей вслед Петр Николаевич.
   "Моет быть! Но это совершенно никого не касается!".
   Романова уже достала ключи из кармана - хотела дверь кабинета открыть.
   - Ира! - окликнули ее.
   Обернулась, подспудно подумав, что только что говорил ей начальник.
   Директор, не успевший отойти, тоже посмотрел в ее сторону.
   - Здравствуй, Ира, - послышался голос за спиной Ирины. Никто не видел, но взгляд ее в тот же миг взметнулся вверх, словно бы силясь пробить дверь насквозь.
   - Здравствуй, - ответила она. Было что-то в этом голосе... Что-то очень-очень странное.
  
   Глава девятая. "Никогда больше, - говорила тысячу раз"
   I
   Как-то странно она себя чувствовала до конца этого дня. Странно, очень странно. И солнце, которое, наконец, соблаговолило выглянуть из-за туч, и легкие облака, напоминающие о неминуемом приходе весы, - ничто не успокаивало что-то зародившееся внутри Романовой. Она и сама понять не могла в чем дело. Ей казалось, что это похоже на какую-то связь демонического характера - иначе бы она чувствовала успокоение.
   А дома? Дома она знала - покоя тоже не будет, по крайней мере, второй фронт открывался именно там. Может быть, на какие-то определенные мгновения она и чувствовала себя в безопасности, но это ее положение все более и более напоминало пантеру в джунглях.
   - Мама, ты не видела мою записную книжку? - это было первым, что услышала Ира, переступив порог собственного дома.
   - Да откуда я знаю, - отмахнулась Романова. - Не могу говорить...
   Настя посмотрела на мать обиженными серыми глазами и куда-то дела юркнула.
   - Ир, что-то ты поздно! - следующим обратившемся была мама Елена.
   Ира меланхолично расстегнула пальто, стянула с шеи шарф, посмотрела в зеркало. Уставшая женщина со странными серо-голубыми глазами. Что-то все сегодня ей казалось странным! Это ненормально!
   - Ужинать будешь?
   - Не знаю... Может быть...
   Откуда-то из комнаты раздался телефонный звонок.
   Состояние никакое, желание одно - упасть и уснуть. Но не тут-то было.
   - Ирин, это тебя! - мама Елена протянула дочери трубку.
   - Боже мой... - прошептала Ира. - Скажи... скажи, что я...
   - Скажи им, что она застряла в лифте, - посоветовала дочь Романовой.
   - Кстати, хорошая идея, - прошипела Романова. - Я пошла...
   Елена что-то ответила, засмеялась, потом повесила трубку.
   III
   "Отстаньте от меня, у меня болят зубы!" - именно такое лицо было у Ирины Романовой в тот вечер, когда она сидела в кресле, положив руки на подлокотники и наклонив голову влево. Где-то рядом, вообще-то она к этому привыкла, гудело Садовое кольцо. Ко многому привыкаешь. Даже то, что из твоего окна видны отходящие поезда Курского вокзала, через какое-то время становится романтикой.
   Чуть подрагивал тюль, закрывая блестящую темноту улицы. Там, за этой кружевной тканью, изрядно потрепанной, но все еще милой, шумела улица и дрожала россыпь огней. Огней вокзала, огней Москвы.
   Встала, посмотрела в окно.
   - Ира, трубочку возьми! - послышался голос матери из соседней комнаты.
   - Кира, сколько можно добиваться меня?! - ответила Романова, схватив трубку телефона.
   И, как не удивительно, угадала.
   - А... Ир, ты что ясновидящая?
   - С вами станешь!
   - Ты новости уже знаешь или рассказать?
   - Что случилось?
   - Ну...
   - Кира, уж если ты умудрилась позвонить, - Ира бросила взгляд на часы. - В половине десятого, то будь добра не доводить меня! Я жутко хочу спать, да к тому же у меня страшно болят голова и зубы!
   Кира растерялась.
   - Тогда я, пожалуй, не буду тебя тревожить.
   - Поздно. Что случилось?
   - Да, ничего не случилось, спросить хотела кое-что.
   - Что? - Ира уже начала медленно злиться.
   - Придешь на день рождения брата Лизки? - осторожно спросила Кира.
   - И из-за этого ты мне названивала полдня?! - всплеснула руками Ира. - Оставьте меня в покое!
   И на этой дружелюбной ноте они с Кирой расстались.
   IV
   Что это? Субботнее апрельское утро или просто сон? Оказалось, что утро. Романова перевернулась с бока на бок и чудом не скатилась с кровати - вовремя спохватилась. Правда, зацепившись рукой за тумбочку, опрокинула будильник. От неожиданности он зазвенел.
   - Господи... Только этого не хватало! - Романова потянулась за часами и тут, конечно же, рухнула с кровати с диким грохотом.
   - Мам, ты жива? - дочь влетела в комнату с огромными от удивления глазами.
   - Жива-жива, - заверила ее Ира, отряхиваясь. - Надеюсь, что все цело. Посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. Она с утра напоминала жертву взрыва на фабрике.
   - А.... Ну, ладно...
   - А ты, куда это собралась? - Ира только теперь заметила, что дочь в верхней одежде.
   - На биологию. Забыла?
   - А... - Романова сочувственно покачала головой. Потом посмотрела на часы-удильник, которые до сих пор держала в руке и вскрикнула.
   - Мне ж тоже на работу! Почему ты меня не разбудила?!
   - А ты просила?
   Можно себе представить ту скорость, с которой Ирина Романова собиралась в то утро. Пожарные и космонавты отдыхают! Им до Иры как улитке до вершины Эвереста.
   Только она могла с утра, собирая сумку, покидать туда все необходимое, а потом в метро удивляться, что сумка как-то неприглядно выглядит.
   Надо отдать должное, в то утро, не смотря ни на что выглядела она боле чем. По крайней мере, бросив резкий и стремительный взгляд на себя в зеркальную витрину, она осталась довольной.
   Ей бы музыкальное сопровождение, получился бы клип. Или маленький фильм, или вольная интерпретация какого-нибудь сериала...
   От метро до работы она летела с приблизительной средней скоростью 17, 54 километра в час. Не верите? Разделите 405 метров на 23 секунды. И после всего этого кто-то еще утверждает, что законы физики невозможно преодолеть!
   На пороге школы Романова запищала. Да нет, вы снова все не так поняли! Магия не при чем, мышью она становиться не собиралась! Просто в сумке дико заверещал мобильный , да так, что со стороны могло показаться, что это именно Ира издает такие звуки, подозрительно похожие на писк серой мыши.
   "Пришло сообщение" - подумала она и через мгновение совершенно забыла об этом.
   V
   - Эва, иди завтракать!
   Эвелина смотрела в окно. Солнце, ранняя весна... Как же она ненавидит это время года! Жила она вместе с матерью, бабушкой и дедушкой в трехкомнатной квартире на седьмом этаже. В основном сидела дома - родители не особо выпускали ее из дома, все время твердили, что с ней обязательно должно что-то случится, когда она переступит порог дома.
   Началась такая "веселая" жизнь много-много лет назад. Видимо с того, что Эву до сих пор провожали в школу. Вам смешно? А как вы думаете, она чувствовала себя все это время?! Поэтому-то она твердо решила, что абсолютно не хочет иметь детей.
   - Может, сходим погулять? - как бы невзначай спросила она, садясь на стул на кухне.
   - Да когда?! Тут дел не в проворот! - отмахнулась от нее бабушка.
   - Тогда, может, я Наташкой пройдусь?
   - Нет! - отрезала мама.
   "Весело!" - Эва подняла глаза к потолку. И, даже не притронувшись к завтраку, ушла в комнату.
   - Ты будешь завтракать?
  -- Нет! - отмахнулась она.
   Ее спасением было одно - Самая Большая Мечта. Это можно сказать заставляло забыть о том, что скоро лето и она, симпатичная Эвелина, окажется запертой на три месяца на даче. Где так же сидит дома, в четырех углах участка на семь соток и ждет осени. Такое тоже бывает...
   VI
   "Доброе утро, Ира!" - пришло сообщение. Ира только удивленно посмотрела на свой телефон. Кто такой оригинальный, что не подписывается? Минут через пять, когда она забыла обо всем этом, раздался второй сигнал. Оторвав взгляд от экрана монитора, высвечивающего какие-то немыслимые таблицы, Ира посмотрел на стол. Почти тут же сбоку от нее зажужжал факс. Она оторопела. Вскочила, вырвала лист и замерла.
   "Хватит сидеть за компьютером, шли бы Вы Ира, домой" - гласило сообщение. Почти сразу же она посмотрела на распахнутое окно своего кабинета. Это что еще за шуточки?! Или среди нас завелись шпионы?
   - Весело! - и бросила белый лист бумаги на стол. - Кира!!
   Кира даже чаем подавилась.
   - Это ты развлекаешься?! - набросилась Романова на ничего не понимающую коллегу.
   - Что?
   - Тебе денег не жалко или первое апреля вспомнила?!
   - Ты с ума, что ли сошла?!
   - Это ты сошла, а я на месте стою! - и Ира хлопнула дверью.
   - Что это с ней? - спросила Орлова, которая как раз была с Кирой в одном помещении.
   - Весна! - отмахнулась та. - Вот у нее мозги и плавятся!
   Тем не менее, Романова, вернувшись в кабинет, была злой как сто китайцев. По крайней мере, она так ударила по клавиатуре, что завибрировали оконные стекла. Руку, конечно отбила.
   Только успокоилась, села, принялась что-то делать, как снова запищал телефон.
   "Испугалась?" - гласила надпись.
   - Так, это уже не смешно, - задумчиво и строго сказала Ира. - Кто бы... Кира!
   - Что случилось? - опасливо посмотрев на Ирину, Кира ретировалась в другой конец своего кабинета. А то у начальницы вид был примерно такой: "Берегись, покусаю!". Кто их, змей, знает, может и, правда, укусит!
   - Это кто может так развлекаться? - Романова положила на парту свой телефон и лист, пришедший по факсу.
   - А... - Кира задумалась. - Ну... Кто-нибудь знает номер твоего мобильника? Из учеников, я имею в виду?
   - Да откуда?!
   - Оттуда, что кто-нибудь, кто знает, мог проговориться?
   Романова задумалась.
   - Логически - нет, а так...
   - А так ради бога! - усмехнулась Кира. - Так что забудь и иди домой!
   - О, еще одна!
   Кира махнула рукой.
   - Ир, суббота как никак!
   - Да уж! Ладно, пройдусь по магазинам, на рынок загляну, а ты распечатай там...
   - Распечатаю - иди!
   - Та хоть знаешь что распечатать? - усомнилась Ирина.
   - Знаю-знаю! - Кира сделала недовольное лицо. - Чем раньше ты уйдешь, тем раньше я смогу подумать, когда уйду сама!
   - Ой-ой-ой! - с сарказмом передразнила ее Романова. - Мы такие занятые!
   И, правда, пошла домой. То есть в магазин.
   VII
   Солнце, показавшееся из-за туч выглядело очень милым и весенним. Лужи блестели, грязь потекла по тротуарам. Весна в Москве, если кто-то еще не понял намеков. Терпеть не могу, когда мысы дорогих туфель увязают в этой жуткой жиже.
   В этом есть определенная красота и даже некая оригинальность, если вам так больше нравится. Рабочий район Юго-востока, серо-голубое небо, золотистые от солнечного света стволы тополей, дымящиеся трубы заводов. Это тоже можно полюбить. Если очень захотеть, то есть прожить здесь лет двадцать.
   Романова, не спеша, шла между рядов рынка, рассматривая красочные весенние кофточки и платки-шарфики. Она не на работе, и не дома и это действовало позитивно. Как хорошо минут пять-двадцать побыть простой женщиной. Ириной Романовой, которая радуется вещам обыденным.
   Надо отметить такую маленькую деталь - суббота прекрасное время для прогулок по магазинам, отдыха и принятия позитивных впечатлений.
   Если бы только не ... Орлова! Как она-то оказалась на рынке? Или мир слишком тесен для Романовой? Наверное, она никогда не избавится от общества.
   - Тольки минут пять назад видела вас, Ирина Анатольевна, на работе, а вы уже убежали! Как можно с такой скоростью бегать?
   - Можно, - Романова мило улыбнулась Виктории Викторовне. И очень захотела побыть минут пять мышкой. Серой такой, незаметной.
   - Я смотрю, вы сегодня на работу рано-рано пришли? Могли бы уж хоть в субботу...
   - Да, я вообще-то проспала! - отмахнулась Романова. - А так - чем раньше на работу, тем раньше домой.
   - Понятно, - Орлова хотела еще что-то спросить, но потом, видимо передумала и пошла по своим делам, оставив Романову в покое.
   Ира вышла с рынка с достаточно хорошим настроением, собралась уже дорогу переходить, как снова запищал телефон.
   - Господи! - всплеснула руками она, пытаясь достать его из сумки.
   "Спокойно ночи, Ирочка!" - было послание.
   Она остановилась посреди улицы, ошарашено смотря на строчки.
   - Весело, шутники! - зло бросила она и, сжимая аппарат в руке, посмотрел налево. Машин не было.
   VIII
   Эвелине удалось выбраться из дома только во второй половине дня. И то, пришлось сказать родителям, что ей нужно отдать Наташке диск.
   - Выбралась-таки! - Наталья посмотрел по сторонам. - Давай пройдемся?
   Эва кивнула.
   - Я тебе что расскажу! - Наташа сделал хитрое лицо. - Не знаю, будешь удивлена или расстроена!
   - Что случилось? - Эвелина не проявила при этом особого энтузиазма.
   Наталья как раз угодила в лужу, изрядно промочив ноги.
   - Хочу перейти в другую школу, - с расстроенным видом сказала она, отряхивая джинсы.
   - Ну и правильно, - ответила Эва странным голосом. Словно бы ей было все равно или она чего-то ждала.
   - Да, что с тобой сегодня?! - не выдержала Наталья. - Кого хороним?!
   - Никого, просто... У тебя бывает странное ощущение такое, словно...
   - Предчувствие? - опередила ее подруга. - По пять раз на дню. Вот вчера, идя на кухню, подумала, что зря я это делаю. И точно, получила по голове падающей с антресоли банкой. Хорошо, что не сильно!
   - Я серьезно! - обиделась Эва.
   - И я! А ты что думаешь, что банкой эмалированной по башке получить - это шуточки?!
   Эва искренне рассмеялась.
   - Да уж! Только у меня такое впечатление, что что-то должно случится!
   - Пошли лучше на рынок, мне нужно!
   - Пошли....
   IX
   Ира посмотрел по сторонам. Машин не было, что ж, можно идти!
   Переступила через очередную лужу и уже вышла на проезжую часть.
   "Весна, жуткое время года!" - подумала она, когда от проезжающей машины в разные стороны разлетелось тысяча брызгав.
   "Нет, пора бы уж и весне прийти!"
   Перешла дорогу. Снова посмотрела по сторонам. Вроде свободно. Единственным препятствием было ограждение дороги - не станет же она через него перелезать! Пошла вдоль, поминутно оглядываясь. Еще не хватало, чтобы какая-нибудь машина обрызгала ее!
   "Нет, не плохо бы купить булочку!" - подумал Романова. "Или чего-нибудь сладкого, а то от завтрака одни воспоминания!".
   Узкая дорога, покрытая оттаявшим льдом, лужами и грязью не располагала к желанию попасть под дождь из-под колес какого-нибудь лихача, поэтому Ира молила Бога, чтобы машин не было, пока она идет вдоль ограждения.
   Оглянулась еще раз и остолбенела. По встречной, практически вплотную к ограждению несется авто, все грязное с сошедшим с ума водителем. Романова прибавила шагу, быстро миновав ограду. Уже хотела порадоваться. Но машина, словно специально, не обращая внимания на несущихся навстречу водителей, вильнула влево, вслед за Ирой. Она, уже шагнувшая на тротуар, от неожиданности вскрикнула и поскользнулась.
   X
   - Я верю в звезды и предсказания! - Эвелина посмотрел по сторонам, собираясь прейти дорогу. - Хочешь, понимай, хочешь - нет. Тем не менее, я верю в предсказания. И если бы не предрассудки, я бы точно сказала, что что-то должно произойти!
   Наталья покачала головой.
   - Давай сначала перейдем дорогу, а потом займемся предсказаниями, - посоветовала подруга.
   Эва покачала головой. И даже не заметила летящую на нее Романову. В следующий миг они обе рухнули в лужу. Наталья с огромными глазами осталась стоять в стороне. Она даже слова сказать не могла от жуткого удивления.
   - Вы! Снова! - отряхиваясь, воскликнула Эва. - Это совпадение или...
   Романова, оценивая свое состояние, внимательно и очень серьезно посмотрела на свою ученицу.
   - Или! - и улыбнулась.
   Совпадения бывают слишком явными, слишком красноречивыми. А еще совпадения могут предрекать события, о которых мы и не догадываемся. Намекать, плавно, терпеливо, чтобы потом сказать раз и навсегда: "Что ж ты?!" Все было так элементарно! А ты не понял!
   XI
   Упала в лужу, вместе с ученицей, какие-то дикие сообщения на телефон пришли! Ну и суббота! А еще кто-то говорит, что у природы и судьбы нет плохой погоды и настроения!
   А началась все это... Романова остановилась прямо посреди платформы станции "Чкаловская". То ли поняла, то ли только прикоснулась к разгадке. И сопоставила ВСЕ, что произошло с ТОЙ встречей. Совпадение ли?
   Прекрати, Ирина Романова, этого просто не может быть! - сказала она сама себе. Мы не в сериале и не в детективе, это Жизнь! Слышишь, это всего лишь... Постой, тогда как ты все это объяснишь? Неужели испугалась? Чего? Прошлого? Но оно не возвращается, и тебе больше не нужно думать о том, что у тебя что-то не получилось. Слышишь? Ира, оглянись, посмотри! Это твоя жизнь! Да, что-то не сложилось, но у тебя есть дочь и ты не можешь сказать, что жалеешь об этом! У тебя есть работа, и ты не можешь сказать, что она тебе не нравится! Тогда что? Что тебя так тяготит?
   Тебя тяготит то, что когда-то что-то не получилось у тебя самой, у той, которая теперь дает советы другим и спасает общество. Но, Ира Романова, это же жизнь, или ты забыла? Не расстраивайся, ты уже почти дома.
   XII
   Романова разведена, живет с дочерью, братом и родителями. И в тот день встретилась с человеком, которого не видела уже очень долго. Со своим бывшим мужем. Есть вещи, которые нам не дано понять - только почувствовать. Она словно бы посмотрела на себя в зеркало, словно бы заглянула в прошлое. И в глубине души ей захотелось чего-то иного. Но иного не будет, ситуация вряд ли изменится.
   Были обстоятельства, были события, переживания и стремления, падения. Были слезы и смех, радость и разочарование. Абсолютно все. Только никогда больше не будет подобного плохого, хорошего, разного. Такого - никогда, другое - может быть.
   Хорошо? Плохо? Весело. Все это смешно и забавно. Сильному человеку. Ирине Романовой. Или по крайней мере той, которую я вижу каждый день, слышу, с которой у меня теперь связаны воспоминания и мысли. А для нее... Для нее скоро лето, скоро первое сентября, а значит новое время, мечты и обиды. А завтра - воскресенье. И она очень хочет выспаться, хоть раз в жизни!
  
   Глава десятая. " Искупление греха"
   I
   Апрель-май 2002 года.
   Весна странное время года. Ты не знаешь, чего ждать от нее завтра, но почему же тогда поэты воспевают это время года?
   Может быть потому, что это слишком красиво - раннее утреннее солнце, пронизывающее лучами чуть пыльный воздух? Может быть, это и есть магия природы?
   Ира вышла из метро, совершенно не спеша. Она, наверное, впервые посмотрела по сторонам с истинным наслаждением. Солнце, тепло, легкий весенний ветер...
   Солнце, минуя легкие пушистые облака, осветило небольшую аллею, ведущую к работе и, падая изящными полосами на асфальт, усыпанный полопавшейся шелухой почек тополей, нежно пригревало.
   Романова улыбнулась сама себе, увидев в витрине отражение женщины весьма красивой и радостной, завернула под арку и оказалась на этой самой аллее. Ветер взметнул ее рыжие волосы, растрепал легкий шарфик и вознесся к небесам, довольный собой.
   Этот потрясающий аромат, эта изящная, ощутимая красота изысканных сочетаний... Весна в городе! Весна и Ирина Романова.
   - Доброе утро, Ирина Анатольевна! - раздавались голоса за ее спиной. Она только кивала, как-то мягко улыбаясь. Только бы никто не испортил этого волшебного впечатления о начала дня.
   - Ира! - окликнул ее голос. - Ира, угадай, что случилось?!
   Кира выскочила из кабинета, размахивая чайником. Из несчастного чайника выплескивалась вода, но Кира совершенно не обращала на это внимания.
   - Что случилось?! - испугалась Романова. - Кира, что?!
   - Да не делай ты такие глаза! - уже практически заорала Кира. - Мы аттестовались! Мы прошли!!!
   Романова от удивления остолбенела. А потом еле сдержалась, чтобы не закричать от радости.
   - Что, правда?! - не поверила она.
   - Правда-правда! - Кира сама уже перепрыгивала с места на место. Если бы не ученики, она бы бросила свой чайник и набросилась бы на Романову. Но в коридоре было достаточно много народа, поэтому Кира сдержалась.
   - Поставь чайник на место, - посоветовала Романова, почему-то посерьезнев.
   И пошла к себе в кабинет. Ну, очень счастливая Ирина Романова. А вы говорите, что шестого чувства.
   - Ну, что, - вслед за Ирой в маленький кабинет зашел директор. Его глаза были спрятаны за стекла очков, но Романова почти была уверена, что они блестят и переливаются. - Новость уже узнала?
   Романова кивнула, сдерживая улыбку.
   - Кира сказала, - она посмотрела в окно, чтобы ненароком не рассмеяться.
   - Вот болтушка! Лишила меня удовольствия сказать тебе об этом самому!
   Тут уже Ира не удержалась и искренне рассмеялась.
   - Что это ты? - удивился директор,
   заметив, что Романова смеется до слез.
   - Это неверное! - отмахнулась она. А когда осталась одна, села на стул, на который обычно садились посетители ее кабинета, и задумалась. Солнечный лучи весело играли на потолке в прятки, и тюль покачивался.
   II
   У Киры было двое детей. Мальчик и девочка с разницей в возрасте около трех лет. Деятельная, живая и инициативная Кира со своим чувством юмора, которое было с ней всегда и везде (уж, не родилась ли она с ним?) и тихоня Лиза, задумчивая, апатичная, безупречная. Да что же у них общего, в конце концов?!
   - Лиз, чем ты занимаешься?! - не выдержала Кира, увидев, что подруга ее не слушает и что-то пишет в тетради в линейку. - Что ты пишешь?!
   - Отстань, мне некогда! - отмахнулась Лиза, продолжая свою работу.
   - О! Она уже как Романова! Это что заразно?!
   Лиза кивнула.
   - Ну, и, пожалуйста, - обиделась Кира. - Я чай пить буду.
   - Ну и пей свой чай, - прошептала Лиза.
   Дверь скрипнула и на пороге появилась Мария Дмитриевна - коллега. Кабинет Киры - прямоугольное помещение, в которое редко заглядывало солнце с вечно гудящими лампами и запахом чая и кофе. Мария Дмитриевна - женщина ровесница Киры, еще ниже ростом, чем Романова, стройная с тяжелым взглядом и достаточно строгим характером.
   - Вот, Лиза от Иры заразилась - работает! - пожаловалась Кира.
   - Зря, - покачала головой Мария. - Романовой нравится, это ее второе я! Лиз, чего это ты?!
   Лиза встала и, развернувшись на каблуках, выскочила за дверь.
   - Когда это она стала такая? Все молчала-молчала! - Мария села на тот самый стул, на котором только что сидела Лиза. - Или это так на всех весна действует?
   Кира покачала головой. Она была не то, чтобы расстроена или обижена, скорее раздосадована. Налила себе и Марии чай.
   - Она и правда стала очень странной... - села напротив Марии и замолчала. - Романова тоже. Не скажу, что она ее должность изменила, просто она...
   Мария покачала головой.
   - Изменила-изменила. И я скажу не в лучшую сторону!
   III
   Романова повернулась вокруг себя, посмотрела на стену, вспоминая, что же она хотела сделать. А потом решила, что неплохо бы отнести директору документы. Перемена еще не кончилась, поэтому...
   Телефонная трель прервала ее рассуждения.
   - Школа, - ответила она, ненароком смахнув со стола розовую папку с оранжевыми ленточками.
   - Мам, - на этот раз это была дочь Романовой.
   - Что тебе, Насть?
   - В холодильнике колбаса - как думаешь, ее еще можно есть?
   - Какая колбаса? А... Думаю, не стоит, - ответила Романова. А потом, внезапно спохватилась. - А ты, что это дома делаешь?
   - А нас отпустили! - радостным голосом ответила Настя.
   - А дома что, никого нет?
   - Неа...
   - Ладно, поешь супу, он там, в дальнем углу стоит.
   Положив трубку телефона, Ира еще некоторое время постояла на месте. А когда, подняв упавшую папку, положила ее на стол, прозвенел звонок.
   Только это не остановило Романову от ее решения отдать директору документы.
   Вышла в коридор, оставив ключи в дверном замке, и зашагала по направлению к кабинету директора. Тихо-то как, только шаги чьи-то слышатся на лестнице. Кто-то без сменки!
   И поднимается явно куда-то наверх. "Уж, не ко мне ли?"- подумала Ира. Где-то за окном завыла сирена. "Снова что-то где-то случилось" - продолжила она свои размышления, шагая по коридору. Но почти тут же отпрыгнула в сторону, бесшабашно отодвинутая кем-то.
   Романова оглянулась. Если бы видеть в тот момент ее глаза! Она от удивления их сделала огромными. Рядом с ней стоял милиционер в форме и с оружием на перевес.
   - Где кабинет директора? - буркнул он.
   Ира неопределенно махнула рукой.
   - Что случилось?
   - Вызов по факту угрозы взрыва, - сердито ответил страж порядка, направляясь по указанному Ириной направлению.
   - О господи! - Романова немедленно развернулась на каблуках и поспешила, во-первых, взять куртку, а, во-вторых, вытащить из двери ключи.
   Как же надоели эти вечные угрозы! Кому-то скучно, вот он и названивает в милицию - угрожает заминированием. Лично она, Ирина Романова, выглядывая изредка в окно собственной квартиры, замечает огромную толпу рядом с Курским вокзалом. Это эвакуация из помещения после таких вот "шуточек". По крайней мере, Курский вокзал один из самых популярных по "заминированию" точек. Об этом весьма красноречиво свидетельствуют впечатления самой Ирины Романовой. Она-то живет в квартире с окнами на это сооружение.
   И что тут только началось! Ученики, радостные срыву уроков, повыскакивали из классов вперед учителей, и понеслись по лестнице. Ира только молилась, чтобы лестницы сорокалетней школы, и без того уже вибрирующие, выдержали такой резонанс!
   Бедняжку красавицу Лизу чуть не затоптали, Кира вообще потерялась в толпе. Всеобщая паника нарастала с каждым мгновением. И Ирина Романова взяла ситуацию в свои руки, начав дико орать на тех особых учеников, которые создавали опасную ситуацию.
   - Неужели невозможно все делать спокойно?! - она схватила, было кого-то за кофту, но хорошо, во время отпустила - иначе сама оказалась бы в эпицентре толпы. И ее, малютку Романову, даже с ее голоском, могло запросто затоптать это стадо бешеных слонов. По крайней мере, она именно так их в тот момент назвала и, между прочим, вслух.
   И бедная Ирина Романова еле справилась с этой очумевшей толпой, несущейся вниз. Так что только чудо, наверное, спасло ее от ужасной перспективы быть затоптанной. Меньше всего повезло Лизе, которая вся помятая и рассерженная (что, кстати, ей не свойственно!) выскочила на улицу вперед Иры.
   Да... Романова, которую движением массы вынесло вслед за красавицей Лизаветой на школьную площадку. Солнце светит, ветерок легкий витает где-то над тополями... Красота! А уроки пропадают, а все стоят, сбежав из здания! И все по вине одного... идиота! Иначе не назовешь!
   А когда Романова вспомнила еще, что на столе в своем кабинете оставила чай и булочку... Ей стало так обидно! Еще в довершение картины кто-то из стражей порядка с автоматом наперевес, посоветовал ей:
   - Девушка, вы бы хоть отошли!
   Романова посторонилась
   - Что это у тебя вид такой невеселый? - директор подошел. Веселый такой, словно сам позвонил и "заминировал" школу.
   - Да так... - Романова заулыбалась. - Весна, а мы...
   - А мы стоим тут, радуемся жизни, посмотри, девочка, сколько народа-то!
   Романова невеселым взглядом посмотрела по сторонам. Куда бы присесть? - говорили ее глаза. - Уж, не на пенек ли?....
   Лиза, бросившая Киру, ретировалась в другой конец двора, туда, где теснились первоклашки.
   IV
   Апрель 2003 года.
   Почему-то все эти события Ирина Романова вспомнила в четверг, в апреле 2003, спустя год. Она как-то странно оценивала свое состояние и настроение тогда. Была другая, более радостная и живая, теперь же... Иногда я удивлялась ее переменам, но теперь уже, наверное, привыкла.
   Теперь, вот сегодня, к примеру, она раздражена, взвинчена и настолько зла, что те самые сто китайцев, которые по поговорке всегда злые, просто отдыхают. Вся ее накопившаяся усталость, все эмоции, в том числе и негативные, силятся вырваться наружу. Она, мирная и мировая отчасти женщина пытается сдержать их, а получается, что к ней страшно подойти.
   И все-все за ее спиной усмехаются, осуждают и злятся. Ирина Романова! Как она может, она обязана держать себя в руках! А как они смеют?! Она им обязана или может быть это они создали Эту Ирину Романову? Или я сама ее создала?
   Иногда я задумываюсь об этом, прогуливаясь по вечерней Москве. Надо же, именно этот период жизни столицы- сумраки, когда и тени, и радости - все едино в своем сером свете, привлекают мою странную душу. Мне чужда радость солнечных лучей, это пролетает мимолетом, как естественное, я настоящая, упрекающая и размышляющая над загадочной философией общения героя и автора, проявляюсь только когда "все кошки серы". Может быть, эта темнота помогает моим демонам умереть?...
   Но я снова вернусь к своим попыткам пристыдить обывателей и защитить свою Ирину. И тут еще на мгновение задержу ваши умы - с чего бы я защищаю Ирину? Я и сама не понимаю...
   Господи, обыватели, как мы можем требовать от нее всегда хорошего настроения, расположения и радости! Она может разозлиться, наорать, вообще обидеться на целый мир, но, в конце концов, она же человек, а не ваша личная служба 911! Я начала ее защищать, я понимала, что не имею права, но не могла остановиться...
   Скажите, вы ведь привыкли к ней теперь? Вы, может быть, и не осознаете, но ждете ее появления вашей повседневной жизни, вы требуете от нее слишком многого, вы хотите, чтобы именно с вами она была идеальной всегда, но так бывает редко!
   Вы ее ругаете, ненавидите, бросаете, а она, между прочим, всего лишь человек! Она женщина, она не идеальна, и вы виноваты в том, что у нее плохое настроение! Вы!
  
   Глава одиннадцатая. "Мнение и сомнение"
  
   У любого автора, даже если он просто из тщеславия зовет себя так, бывает творческий кризис. И у меня был. Самый настоящий кризис со швырянием бумаг, обзыванием главной героини "законченной истеричкой" и упреков рода: "Вы меня не понимаете!". Опять же слишком часто во мне стала просыпаться болезнь под названием: "Я боюсь, что ошиблась". Но бояться было поздно. И об этом я подумала поздним апрельским месяцем, взглянув на внушительный размер распечатанного романа. "Нет, я не могу это бросить!" - возразило что-то внутри меня. Я поискала глазами старенькую книжонку в синей обложке - она предательски где-то пряталась. И пошла смотреть на звезды. Я очень люблю смотреть на звезды - в этот момент мне кажется, что я счастлива, тогда как на практике чаще все противоположно.... Как векторы в любимой физике Ирины Романовой....
   I
   День жуткий! И это, по-вашему, весна?! Апрель-месяц на дворе, а с неба мокрый снег лепит, под ногами слякоть, завуалированная под асфальт и остальные прелести жизни. И все это в одном флаконе!
   И, тем не менее, именно в это самое утро, Ирина Романова, по обыкновению куда-то спешащая, шла не торопясь. На часах восемь ноль пять, а она уже идет! В черном кожном пальто с белыми полосками на воротнике, в черной шляпке, от которой кто-то года два назад оторвал бантик, в черных брюках, с сумкой на плече госпожа Романова вошла во двор школы. Хороша, мила и сердита!
   Да, злая она была все утро. И не просто злая, а ужасно раздраженная, обеспокоенная, такая, что сто китайцев отдыхают! Зато энергичная, возразил бы кто-нибудь. Но не возразил.
   Лиза вообще какими-то окольными путями пришла. То ли от Киры скрывается, то ли просто гуляла.... Идет себе, рыженькая (волосы покрасила) с пакетиком целлофановым, в клеточку.
   Киру никто не видел, но работе она появилась во время. Все, в общем, собрались, расселись, начались уроки. Орлова прошлась по этажам, осмотрелась, взяла журнал, с Романовой поздоровалась.
   - Ирина Анатольевна, что с вами случилось? - улыбнулась Орлова Ирине.
   Та заулыбалась в ответ, удивленно распахнув свои серо-голубые глаза. В них отразились блики ламп, рассыпавшись мелкими брызгами.
   - А что? - переспросила Ира.
   - У вас глаза светятся, искрятся, переливаются! Вы вся пропитаны весною, несмотря на то, что погода такая!
   Романова искренне рассмеялась, отогретая разговором с Орловой.
   - Спасибо, - и пошла на урок.
   Умная и проницательная Ирина Романова с серо-голубыми глазами, блестящими и кристально-чистым взглядом поднялась в кабинет, устроила контрольную и стала обдумывать предстоящую работу.
   II
   Орлова, кажется, взяла роль ангела-успокоителя. Нашла тоже себе дополнительную профессию! На следующей перемене, обратившись к Лизе, которая сидела в одиночестве в своем кабинете, положив голову на руки, она немедленно принялась ее допрашивать.
   - Господи, у вас траурный вид! Весна все-таки, Елизавета Андреевна!
   Лиза покачала головой.
   - Мне эта весна совершенно не в радость! Я как разболелась в конце зимы, так никак в себя не приду!
   Орлова засмеялась.
   - Я бы на вашем месте подумала немного о приятном! Скоро птички запоют, цветы зацветут!
   Лиза усмехнулась, бросив взгляд на улицу.
   - Боюсь, цветы еще долго не зацветут!
   На улице и, правда, было ужасно! Снег усилился, ветер поднялся, словом, атмосфера была явно не весенняя.
   Пришла Кира, как всегда улыбаясь.
   - Доброе утро, Виктория Викторовна! - она села на стул около Лизы и внимательно посмотрела на подругу.
   - А я смотрю, ты не идешь! Но, если Магомет не идет к горе, то гора сама придет!
   Орлова искренне рассмеялась, но шутка Киры показалась ей какой-то вычурной или даже не актуальной. Лиза, кажется, совершенно не обратила на это внимания.
   - Ну и погода! - Кира поежилась. - Виктория Викторовна, согласитесь, жить рядом с работой иногда бывает очень выгодно.
   И Кира, и Орлова жили совсем близко со школой. Конечно, в такое время это бывает очень кстати, как впрочем, и в любое другое!
   III
   Романовой, которая снова что-то писала у себя в кабинете, внезапно жутко захотелось горячего чая - таким образом, ее организм напомнил, что пока еще работает на продуктах, а не на честном слове. Она встала, закрыла дверь, была тут же замечена соискателями помощи, но сумела мастерски увернуться от них, практически помахав ручкой.
   Спустилась вниз по лестнице и уже положила руку на ручку приоткрытой двери кабинета Кира, тогда как с верхних этажей ее окрикнул директор. Романова стояла, положи руку на ручку, но так, что ни Кира, ни Лиза, ни Мария ее не видели.
   Директор замешкался на лестнице, кому-то что-то сказал, блеснув стеклами своих очков, пошутил, остановился. Романова терпеливо стояла подле кабинета Киселевой и совершенно не брала за цель прислушиваться к разговору, но обстоятельства бывают разными. Она уловила слова Киры, беседующей с Марией.
   IV
   - Послушай, Маш, ты, что на выходных делать будешь? - спросила Кира, наливая себе третью чашку чая.
   Лиза нервно заерзала на стуле.
   - Лиз, да что с тобой, в конце концов?! Тебе плохо или что?!
   - Нет-нет... Просто не могу, - Лиза попыталась было встать, наверное, в этот момент в душе Лизы произошла какая-то борьба, потому ее предрассудки и предчувствия и заставили ее вскочить. Мария схватила ее за рукав.
   Она села, в полубессознательном состоянии, с дико колотящемся сердцем и разрывающейся головой.
   - Лизонька, - Маша посмотрела на нее именно тем своим взглядом, который Лиза не переносила. Ее даже затошнило от нового приступа головной боли. - Посиди, легче станет. Наверное, давление упало! Сейчас полегчает.
   Кира, улыбаясь села около Марии, продолжая разговор.
   - Так что ты будешь делать?
   - Ну... Отсыпаться!
   Лиза откинулась на спинку стула, пытаясь справиться с диким желанием убежать.
   - А я пойду по магазинам! Ой, вот нам женщинам радость одна - по магазинам, семья...
   За окном началась страшная метель. Лиза даже изумилась тому, что в апреле такая бывает. Но, кажется, несколько лет назад снег шел аж на майские праздники, так, что вывертам природы в наше время удивляться не приходится!
   - Что-то Иры нет, - Маша отодвинула от себя чашку. - А обещала заглянуть!
   Кира покачала головой.
   - Когда ей! Все отчеты пишет... бедная!
   Лизу резко подбросило вверх и так же резко вернуло на землю. Она почувствовала слабость и тревогу, даже некоторую панику. Или это были снова предрассудки?
   - Я бы так не смогла! - Мария уже хотела встать, но, видимо, передумала. - Зато к ней всегда можно обратиться!
   - Она обыкновенный человек! Обыкновенная рядовая женщина! - всплеснула руками Кира. - И в ней нет и половины того, что говорят!
   Лиза начала паниковать. Она собиралась уже закричать или вскочить, но не смогла.
   - А что говорят?
   - Да... Вчера слышала как кто-то восхищался нашей Романовой! - Кира искренне рассмеялась. - Забавно!
   - Дети! Неужели у них до сих пор остался идеал любимой учительницы?
   - Остался видимо! - Кира посмотрела в окно. - Я часто слышу о ней от других!
   - И что? Я от других о себе узнаю, хотя... Ты права!
   Кира нервно постучала пальцами по крышке стола.
   - А если бы она не была нашей начальницей?
   Мария задумалась.
   - Хочешь спросить много бы мы потеряли? - она откинулась на стуле.
   Лиза, кажется, уже теряла сознание.
   - Нет, я думаю, был бы кто-нибудь другой. И она бы была просто Ирой, а все было бы по-прежнему. Мы бы жили точно так же! Абсолютно!
   - Ничего не изменилось? Значит заслуги Ирины....
   Лиза наконец нашла в себе сил вскочить и в дверях столкнулась с... Романовой.
   V
   Она вошла в тот момент, когда бросила случайный взгляд на Лизу. Директор явно ушел вниз, вручив ее папку с документами, но она так и не смогла войти раньше. И услышала весь разговор в точности. Только ужасная бледность Лизы ее испугала.
   - Лиз, что это у тебя глаза такие? - Романова улыбнулась. Так как улыбалась обычно. Киселева удивленно посмотрела в ее сторону, несколько побелела, соображая, могла ли Ира что-то слышать.
   - Ир, - Лиза измученно и тоскливо улыбнулась в ответ. - Давление у меня упало, пойду, выпью таблетку.
   Ира кивнула.
   - Ой, Кир, - она посмотрела на Киселеву, которая сидела недвижимо. - Распечатаешь документы, а то мне в округ сейчас нужно!
   Во всем поведении Романовой была та самая Ира, была обыкновенная Ира, которой она представлялась всегда. И улыбалась, и говорила так же как обычно. Не побелела и не позеленела так же как Лиза, просто осталась сама собой.
   Кира заулыбалась, наконец, принимая из рук начальницы дискету. Она успокоилась, пережив критический момент, и теперь была только раздосадована тем, что начала этот разговор не в то время и не с теми людьми.
   - Ирин, чаю тебе налить?
   - Ой, Кир, - Ира взглянула на часы. - С удовольствием бы, да время! Я к вам в принципе шла, - она засмеялась. - Да директор отловил, документы вручил и все!
   Киселева понимающе кивнула.
   - Тогда как хочешь!
   Лиза выскользнула за дверь.
   VI
   - Господи, Елизавета Андреевна, - Орлова заглянула в кабинет Лизы совершенно случайно. - Вам плохо? Вы вся белая как лист бумаги!
   Лиза махнула рукой.
   - У меня давление упало... Уроки, слава Богу, у меня кончились, сейчас посижу и домой пойду...
   Орлова села на стул около Лизы и внимательно посмотрела на нее.
   - Вы точно в порядке?
   Лиза кивнула.
   - Виктория Викторовна, скажите, вы Ирину Анатольевну не видели?
   - Ирину Анатольевну? Нет, а что такое?
   Лиза только снова замахала рукой.
   Послышались шаги. Орлова заметила, что Лиза еще более побелела и отошла только тогда, когда увидела на пороге своего кабинета директора. Нашла в себе силы и улыбнулась ему.
   - Елизавета Андреевна, - Петр Николаевич выглядел очень обеспокоенным. - Ирину Анатольевну не видели?
   Лиза удивленно приподняла брови.
   - Она же в округ уехала.
   Директор задумался.
   - В какой округ?
   Орлова недоуменно переводила взгляд с директора на Лизу и обратно.
   - А... Вы же ей сами документы... Она сказала, что вы... что должна ехать в округ...
   - Да не посылал я ее туда! У нее уроки!
   Лиза остолбенела. Потом побелела, посинела, начала ртом хватать воздух. Орлова испугалась жутко, подхватила Лизу под руку.
   - Лизавета Андреевна! Лизавета Андреевна, вы меня слышите?!
   Лиза отчаянно замахала рукой.
   Подбежал директор, помог Лизе сесть.
   - Виктория Викторовна, дайте ей воды, - шепнул начальник и быстрым шагом направился к двери.
   Орлова посмотрела ему вслед, кажется, догадавшись, что что-то не так.
   VII
   Романова как сквозь землю провалилась. Ни мобильный не отвечал, ни домашний телефон. Директор сидел на стуле в ее небольшом кабинете и в сотый раз набирал номер то домашнего, то мобильного, заодно соображая, а могла ли она и в правду уехать в округ?
   Нет, днем она говорила, что отправила документы по факсу, собиралась на следующей неделе в пятницу туда позвонить, и только потом ехать...
   Дверь скрипнула. На пороге появилась Евгения Алексеевна, преподавательница математики в старших классах. Она была несколько удивлена присутствием Петра Николаевича в рабочем кабинете Романовой.
   - Вы часом не Ирину Анатольевну ищите? - поинтересовалась она.
   - Именно ее, - директор снял очки, и немигающим взглядом посмотрела на коллегу.
   - Она в округ уехала, меня просила задание ее классу дать, - Евгения Алексеевна помахала перед начальником книгой, на которой большими белыми буквами было написано "Физика".
   - Что-то не помню, чтобы она собиралась...
   Евгения пожала плечами.
   - Что она мне сказала, то я вам и говорю. Уехала в округ, взяла документы и оставила задание, по-моему, она так делает всегда!
   Директор задумался. Всегда? Романова? Странные совпадения, особенно если принять во внимание поведение Лизы... Ну, да ладно! Разберемся как-нибудь!
   VIII
   Небо было белое и густое, как молоко. Не было видно ни движения туч, ни проблеска голубого полотна, ни солнечных лучей. Весна мокрая, тоскливая и грустная. Романова, когда вышла из здания, даже не обратила внимания на усилившийся снегопад. Хотя, снегопадом это было трудно назвать. Вроде бы и снежные хлопья, но тяжелые, водянистые, падают на оттаявшую землю и мгновенно превращаются в жидкую массу.
   С одной стороны Ира давно собиралась взять какие-то незначительные справки, с другой - вряд ли она стала это делать именно в такой день. Все дело в том, что ей срочно нужно было убежать, остаться одной, подумать, может быть даже побыть наедине со своими мыслями. Куда могла исчезнуть такая женщина как Романова, когда каждые пять минут в ней нуждаются до десяти человек? Исчезнуть и не вызвать подозрения?
   Если бы она просто ушла, это выглядело бы по-детски, а так все на законном основании. Конечно, услышанный ею разговор не располагал к радости и веселью, но, наверное, и не потряс ее до глубины души. Она знала, что в обществе так принято - говорить о других, для других и с другими, но разве что раньше она не слышала этого сама.
   А еще все эти бытовые проблемы, та встреча несколькими днями раньше? А мысли как бы что успеть, что сделать, поехать, приехать? А вечные успею-не успею? А усталость, желание выспаться и ничего не делать?...
   В округе ее не ждали, но дали справки, что-то спросили, потом велели подождать. Романова села на стульчик в коридоре, посмотрела по сторонам, задумалась. Минут через пять из двери с табличкой "приемная" вышел мужчина лет сорока пяти с огромными, как у Мюнхгаузена, усами, и, посмотрев на Романову сказал:
   - Ирина Анатольевна, подниметесь на этаж выше, там по коридору до конца и на лево, правая дверь. Скажите от Анатолия Николаевича, - и зашагал дальше.
   Романова поднялась, взяла свое кожаное пальто, которое лежало рядом, и пошла следом. На этаже выше света не было, одно единственное окно было в самом конце коридора, к тому же забранное жалюзями.
   "Правая дверь после поворота на лево" - прошептала Романова.
   Справки дали, только ждать пришлось еще минут пять. В маленьком кабинете с тремя компьютерами, белыми стенами и потолком сидели две женщины: одна молоденькая, другая значительно старше. Молоденькая что-то печатала, а та, что постарше, искала бланки для справок.
   - Адрес школы, - сухо сказала она, вытащив из нижнего ящика стола, забитого бумагами до отказа, пару бланков.
   Ира медленно продиктовала адрес своей работы, телефон и даже факс. Потом имя директора.
   - Ваше имя, - женщина бросила на Романову стремительный взгляд. И, сделав большую глупость - посмотрев ей прямо в глаза, замерла.
   - Романова Ирина Анатольевна, - продиктовала Ира.
   И в тот же момент заметила, что молоденькая сотрудница внимательно смотрит на нее. Ире стало как-то не по себе.
   Она по-настоящему обрадовалась, когда ей поставили на справку печать и разрешили идти.
   - Помада у нее красивая, - грустно сказала молоденькая сотрудница, когда дверь за Романовой закрылась. - Вишневая...
   IX
   "Странная ты", - сказала сама себе Романова, когда вышла из здания. Она ощущала в себе противоборство двух своих начал: сильного и слабого. Слабое напускало тоску, увлекало в философию и все время твердило:
   "Ты видишь, как к тебе относятся?"
   Сильное насмехалось, оно привыкло быть лидером, привыкло главенствовать.
   "Ира, ты же прекрасно знала все это! И перестань, пожалуйста, жалеть себя! Это общество, это неизбежно! Другое дело, что ты раньше не слышала это самолично, зато теперь ты не идеализируешь мир!"
   "А я и так не идеализировала его!" - отвечало сознание.
   "Твое дело. Но ты же Романова, и, в конце концов, это весна так действует! Забудь и радуйся, сейчас поедешь домой!"
   Романова уже проходила мимо школы, бросив на не взгляд. Остановилась, задумалась.
   "Не смей, Ирина Анатольевна думать о том, что ты ненавидишь свою работу, потому что ты любишь то, что делаешь!"
   Снег усилился, налипая на черную шляпку и пальто.
   "И лучше тебе идти домой, слышишь?"
   Она подставила белесому небу ладонь. На нее упало несколько мокрых снежинок, которые немедленно растаяли, превратившись в чистые капли воды.
   "Немедленно иди домой!" - твердило ее слабое начало.
   И она, скорее всего, подчинилась бы, если бы внезапно не посмотрела на небо. Оно огромное, раскинулось над головой, осыпая землю мокрыми снежными хлопьями.
   Постояла, посмотрела, и медленно пошла на работу.
   X
   - О! Она вернулась! - первым ее увидел директор, который спустился в столовую пообедать. - Ты где была?
   - В округе, - отмахнулась Романова, положив на стул рядом с начальником свое мокрое пальто.
   - Ты ж не собиралась, - Петр Николаевич хитро посмотрел на Иру. - С чего бы ты от нас сбежала? Или от чего?
   Ира села, не снимая шляпки.
   - Прогулялась с пользой, - она улыбнулась. - А так, все равно нужно было взять эти справки, - и полезла в сумку.
   - А я подумал, что ты нас бросила.
   - Я? - Романова нарочно сделал глаза большими и удивленными. - С какой это стати?
   Директор посмотрел справки, одобрительно покачав головой.
   - А ты часом ни с кем не поругалась? - внезапно спросил он, посмотрев Романовой прямо в глаза.
   Она отрицательно покачала головой.
   - Пока нет, - и засмеялась.
   Директор, правда, все равно ей не поверил.
   - Н, ладно, партизанка, сама потом расскажешь, - придвинул себе тарелку супом и уже собирался поесть, как вдруг вспомнил. - Да, кстати, у нас звонки сломались, теперь по старинке этим ... железным колокольчиком пользуемся!
   Ира улыбнулась, снимая свой головной убор, встала, взяла сумку, пальто и, повернувшись к директору, сказала своим, как обычно шутливым, тоном:
   - Весело!
  
   КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ (9. 04. 03)
  
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  
   Per Aspera ad Astra!
   Вступление
  
   "Вся наша жизнь есть совокупность этапов, которые мы или преодолеваем или они преодолевают нас. Жестокая реальность иногда заставляет нас совершать зло во благо и благо во зло. Это процесс обратимости, это неизбежные стороны одной вещи. Нет абсолютного добра и абсолютного зла. Есть только то, чего мы хотим сами. Но мы рискуем запутаться в этом мире, и тогда уже нас не спасет ничто и никто, даже "сдерживающий фактор" Маленькое предостережение", - читала я на ночь как-то по весне. Мое отношение к главной героине, к Ирине Романовой было не определено. Я то ненавидела ее жутко, кричала, что она разрушила мою жизнь, то прощала ей все ее "ошибки". Мне казалось часто, что все, что она делает, она делает либо из жалости, либо из-за того, что не может (или не хочет) прямо отказать в чем-то, нахамить, нагрубить. Порой это ужасно терзало меня, но как проще было просто забыть на какое-то время. До нового приступа болезни. До нового обострения. Иногда проще отодвигать проблему в будущее, нежели...
  
   I
   Апрель 2003
   - Доброе утро, - Кира была явно не в себе. И дело было не в погоде, а скорее в разговоре с Лизой, которая теперь не просто избегала лучшую подругу, а прямым текстом сказала ей, что не может (не в силах) находиться рядом.
   - Доброе утро, - Мария бросила взгляд на коллегу. - Что случилось?
   Обе стояли на первом этаже здания школы, дежурно улыбаясь входящим.
   - Неужели вы с Лиз серьезно поругались? - удивилась Мария.
   - А как ты догадалась? - Кира нервно поправила лацкан своего пестрого пиджака
   - Она-то давно пришла! Обычно вы вместе...
   Если бы не разница в росте (Мария была значительно ниже Киры) они обе вполне могли бы походить друг на друга - обе с короткими стрижками, тяжелыми взглядами и какой-то внешней наигранной веселостью.
   Кира усмехнулась.
   - У нее бывает! - и махнула рукой, куда-то в сторону. - Кажется, она сочла мои мысли оскорбительными!
   Мария удивленно посмотрела на Киселеву.
   - С чего бы она? Мисс Лиз - защитница всего мира?
   - Понятия не имею! - Киселева покачала головой, легким движением поправив съехавшие очки.
   - Да... - Мария огляделась, словно бы очень хотела кого-то увидеть. - Правда не всем нравится!
   Киселева как-то странно скривилась, все ее черты лица в этот момент сделались ужасно непривлекательными.
   - Я же не про нее говорила! Да к тому же ничего такого!
   - А, какая разница! Никто не хочет слышать истину, даже если она касается не его самого! Психология - тонкая наука! - усмехнулась Мария.
   Входная дверь распахнулась, впуская очередную группу школьников и Романову.
   - Легка как на помине... - шепнула Мария Кире.
   Та на мгновение усмехнулась, спрятав глаза за блеснувшими стеклами очков. Потом добродушно улыбнулась, так, что показалась очень милой и симпатичной, и, выпрямившись, сказала:
   - Доброе утро, Ирочка!
   II
   Лиза вытащила из сумки зеркальце, посмотрела на свое отражение и, оставшись недовольной, отложила его в сторону. Разговор с Кирой, да и собственные выводы ее совершенно не порадовали. Впервые она подумала о чем-то серьезно и испугалась своих мыслей. Даже хотела позвонить Ире, только потом передумала.
   И что самое удивительное, в эти выходные Лиза, впервые за долгое время, вышла на прогулку. Побродила немного по району, заглянув в магазин, и все-таки решила, что нужно как-то разрешить наболевшую проблему. Дело было даже не в том разговоре Киры с Марией, а в ней самой, в ее желании что-то сделать. Может быть, даже оправдать себя саму. Только перед кем?
   - Лиза, ты меня слышишь? - чей-то настойчивый голос вывел ее из состояния забытья. - Лиза, в конце концов!
   Анна Сергеевна Амелина - коллега и можно сказать вторая лучшая подруга Лизы. Женщина с обыкновенными, даже можно сказать немиловидными чертами лица, достаточно стройная, среднего роста, с зелеными глазами - мать двоих детей, стояла напротив Деминой, с испуганным лицом.
   Аня был тем самым человеком, с которым Лиза дружила еще задолго до знакомства с Кирой. Они учились вместе, потом судьба их разлучила и свела только спустя несколько лет после окончания института на работе в этой самой школе. Когда Аня ушла в декрет, Лиза и начала общаться с Кирой. А потом, спустя почти четыре года, Амелина вернулась.
   Лиза жутко боялась, что влияние Киселевой распространится на ее подругу, поэтому постаралась не общаться с Амелиной, даже несколько избегала ее. Что же теперь?
   - Прости, Ань, - она покачала головой. - Я так устала, не выспалась... Да вот диктанты еще... - Лиза обвела рукой стол, на котором лежали четыре ровные стопки светло-зеленых тетрадей.
   - Понимаю, но, кажется, дело совсем в другом, - Аня села на свободный стул - тот самый, на который обычно садилась Кира.
   Демина засмеялась.
   - Да нет! Что ты, Ань, просто...
   Аня немигающим взглядом посмотрела на собеседницу. Как та не пыталась скрыть свое плохое настроение и некоторое даже разочарование, у нее это мало получалось.
   - Мне кажется, с тобой что-то происходит!
   - Нет, Не беспокойся... Я просто...
   - Лиза, - Амелина была какой-то серьезной и обеспокоенной. - С те пор, как мы не виделись, ты очень изменилась.
   Лиза резко выпрямилась. Кажется, именно этих слов она боялась больше всего, несмотря на то, что в глубине души ожидала их.
   - Что значит изменилась?
   - Значит, что ты перестала... Ты, какая-то... Ты изменилась не в лучшую сторону!
   Лиза вздрогнула. Подняла на Аню свои темные-темные глаза. Она подсознательно понимала, что подруга права. И это заставило ее еще раз подумать обо всем, что случилось...
  
   Глава двенадцатая. "Откровение подозрений"
   I
   - Ирина Анатольевна вам ваше имя нравится? - спросили как-то Романову. Она в это время чертила на листочке в клеточку какие-то таблицы, сидя в своем маленьком кабинете.
   - Не знаю, как-то не задумывалась, - и даже глаз не подняла.
   Сколько можно, Ира, сидеть и работать?!
   - Да, кстати, а вы Лизу не видели? - вспомнила она, оторвавшись от своих бумаг.
   - Нет, а что?
   Ира задумалась, проведя рукой по листочку. Никак не могла сформулировать свой вопрос.
   - Да так...
   В итоге ее оставили одну наедине со своими бумагами-таблицами. Солнце, только что светившее в окно, спряталось за тучи. Странная весна в этом году - снег никак не растает, а стрелка термометра до сих пор находится в колебательном движении. Опять физика....
   Когда же это кончится?!
   - Ира, - Кира заглянула в небольшой кабинет Романовой с весьма обеспокоенным лицом. - Доброе утро!
   Кабинет Романовой-завуча напоминал квадратную коробочку с окном во всю стену и длинным стеклянным шкафом, напрочь забитым разноцветными папками и документами. Компьютер, копировальный аппарат, факс и телефон - подчиненные госпожи Ирины Романовой.
   - Ой, Кира! - Ира отложила все свои бумажки. - Что это у тебя лицо такое испуганное?
   Киселева села на стул, около рабочего стола Романовой. Странная, обеспокоенная Кира, с несвойственным ей выражением лица, нервно поправляла свой выбивающийся шарфик.
   - Лизы что-то нет!
   Романова посмотрела на часы.
   - Да уж, время-то... - она поправила кожаный ремешок своих часов. - Через три минуты звонок! Ну... может просто транспорт...
   - Она мне даже не позвонила! - Кира вскочила на ноги, прошлась по кабинету, потом снова села, посмотрев Ирине прямо в глаза.
   - Может быть просто опаздывает, - спокойно ответила она, не шелохнувшись.
   Кира, не выдержав взгляда коллеги, отвела глаза.
   - Не знаю...
   Романова встала, обошла стол и, положив руку на плечо Киры, спокойно с некоторой добротой в голосе сказала:
   - Не переживай, появится твоя Лиза.
   Кира только покачала головой.
   II
   Куда же ты делась, Лиза? Да простит меня Господи Боже, я при этом ловлю себя на мысли, что почему-то добавляю: "Чтоб ты не появилась никогда!".
   Звонок прозвенел, а она так и не появилась. Не позвонила, не предупредила, что за детский сад, милая Лиза?!
   Ира спустилась с пятого, огляделась, бросила стремительный взгляд на запертую дверь Деминой, на собравшихся около нее учеников... Задумалась... Потом быстрым шагом миновала расстояние от одного края коридора до другого и, оказавшись рядом с девятиклассниками, притихшими при ее появлении, сказала:
   - Возьмите ключ, сядьте в класс, и я вас прошу - посидите тихо!
   На этаже появилась Орлова, удивленно посмотрев на учеников Лизы и на обеспокоенную Романову.
   - А Елизавета Андреевна где? - обратилась она к последней.
   Та только плечами пожала.
   - Понятия не имею! Сама бы хотела знать!
   Орлова понимающе покачала головой. И тоже задумалась о чем-то своем.
   - Хотите, я им задание дам? - спросила она.
   Романова, сегодня в черных брюках и полосатом пиджаке, переложив очередную связку ключей из одного кармана в другой, заулыбалась.
   - Если вам не трудно!
   - Да, у меня первого урока нет, - Виктория заулыбалась в ответ. А потом, посмотрев вслед удаляющейся начальнице, покачала головой. Уж, о чем она подумала в тот момент, одному богу известно!
   А Ира отправилась дозваниваться Лизе. Ситуация ее начинала беспокоить и теперь, когда появились некоторые подозрения и домыслы, она предпочла действовать.
   Достаточно долгое время Ира слушала длинные монотонные гудки, прежде чем трубку, подняла женщина, видимо мама Лизы.
   - Доброе утро, Лизу можно?
   - Доброе утро, а Лизы нет.
   Романова замолчала. Вот так-так! Весело!
   - А вы не в курсе, где она?
   Теперь была очередь мамы Лизы задуматься.
   - Простите, а кто это?
   Пауза. Романова улыбнулась. Она совершенно забыла представиться! Очаровательно!
   - Это Ирина, мы вместе с Лизой работаем, - сказала она.
   Да уж, госпожа Романова, заработались совсем! Звоните, не представляетесь, как будто, так и надо! Немудрено, что мама нашей очаровательной Лизаветы удивилась.
   - А... А разве Лиза вас не предупреждала? Она вроде собиралась в поликлинику!
   Романова попыталась быстро вспомнить - не говорила ли ей Лиза чего-то подобного. Нет... кажется. Точно нет.
   - Вообще-то мне она ничего не говорила! - наконец произнесла она, начав одной рукой чертить свой график-таблицу.
   - Ну... - мама Лизы помедлила. - Я то, что знаю - говорю...
   - Спасибо, - вздохнула Романова.
   Положила трубку, посмотрела по сторонам, на стену, на потолок. Ничего нового.
   - Лиза-Лиза, - прошептала Ира. - Придешь- получишь!
   На лестнице послышались чьи-то шаги. Романова приподнялась, ожидая, что кто-то из учеников либо гуляет, либо сбежал с урока. Это был не ученик, это была какая-то странная особа...
   III
   Странная дама, в зеленой шляпке и черном пальто, по росту схожая с Лизой, поднявшись на этаж, медленно пошла прямо навстречу Романовой. Та сначала и не узнала в подозрительной особе всего-навсего Лизу Демину.
   Лиза, стянув с шеи тонкий шарфик, улыбнулась Ирине. Та стояла, онемев от внешнего вида милой и невзрачной недавно Лизы. Последняя сняла шляпку и поправила свою новую прическу.
   Пышные на макушке и спускающиеся редкими перьями к плечам ее покрашенные в черный-черный цвет волосы выглядели очень странно. Сама Лиза, сменившая свой серый будничный пиджачок на зеленую открытую кофту, выглядела довольно непривычно. И, скажем так.... смешно.
   - Лиза... - Ира окинула коллегу взглядом, не зная, что ей сказать. - Где тебя носило?!
   Лиза поморщилась, словно голос Романовой ей не понравился.
   - Ирина, прошу тебя, - она изящным движением дотронулась до кончиков своих перекрашенных волос, - Умоляю - не ори... У меня жутко болит голова! Я вчера шесть часов сидела в парикмахерской, сегодня уже в поликлинике была...
   Ира покачала головой. Бедная, такие вот впечатления... По крайней мере, на пользу они еще никому не шли!
   - Поздравляю тебя! - бросила она Лизавете и, развернувшись, борясь с приступами истерического смеха, удалилась в свой кабинет.
   Надо отметить, что новый внешний вид Лизы поразил не только Романову, но и Орлову, а так же Киру, которая, увидев подругу, чуть не лишилась дара речи. Директора, слава Богу, по понедельникам не бывает - он бы просто не понял юмора.
   Правда, позже она заколола свои "перьеобразные" остатки волос, но все равно на прежнюю Лизавету походила мало.
   А когда Романова, приглядевшись на перемене к Деминой, поняла, что та еще и с косметикой немного переборщила, то, не удержавшись, спросила:
   - Что ты с собой сделала?
   Демина улыбнулась. В ее улыбке была та теплота, которой обладала прежняя милая красавица Лиза.
   - Симпатично, да? - и повернулась вокруг своей оси, демонстрируя коллеге свой новый облик.
   Ира не решилась сказать то, о чем подумала. Побоялась, что это будет очень резко.
   - Ну... в общем... - Ира замялась.
   - Не переживай, Романова, - засмеялась Лиза. - Кира мне все уже сказала! - она закатила глаза, тряхнув головой и, прикусив губу, продолжила. - Она сказала. Что я похожа на курицу!
   Ира не выдержала и от души рассмеялась.
   - Нет, Лиз, на курицу ты точно не похожа!
   Демина поправила свою зеленую в разводах кофту.
   - Спасибо, истинная моя подруга, Ира!
   Романова встрепенулась.
   - С каких это пор я твоя подруга? Ей же Кира была!
   Лиза посерьезнела.
   - Ты все правильно сказала, - и, встав, пошла к окну.
   IV
   Вечер как-то быстро спустился на землю, окутав ее мглой и темнотой. Романова возвращалась с работы, как всегда, под свет фонарей. Они бросали на нее странные резные тени, заставляя вздрагивать. Если бы она не ходила так бесшумно, обывателям нечего было бы бояться! А так...
   Весенний воздух, пахнущий полопавшимися почками и талым снегом, пропитывал одежду, волосы и кожу. Но этот воздух, окутывающий вереницу огней Волгоградского проспекта, дрожащих и мерцающих, которые были безумно похожи на глаза Романовой, был слишком холоден.
   Она будто и не заметила, что прошла мимо меня, будто сквозь меня... Может быть, задумалась я, я становлюсь приведением?....
   Ирина как раз вышла из-под арки, оглянулась пару раз и чуть не натолкнулась на двух своих учеников. Они ее, конечно, не заметили, увлеченные покупкой бутылки пива. Вообще-то им стоило оглянуться и перестать нецензурно ругаться на продавщицу.
   Романова, изумленная, остановилась посреди переулка. И какой-то высокий усатый джентльмен чуть не сшиб ее.
   - Что ж вы, девушка, стоите? - рявкнул он.
   - Трамвая жду, - ответила она. И мило, очень мило, улыбнулась. По крайней мере, еще никто не мог устоять перед пронзительным взглядом, голосом и улыбкой Ирины Романовой.
   - Удачи вам, - усатый джентльмен поспешил скрыться в метро.
   А ученики тем временем уже куда-то испарились. Ира только головой покачала, постояла-постояла и отправилась на свидание с домом, то есть поехала на свою "Чкаловскую". Или "Курскую"... В общем, домой! Но я почему-то всегда говорила, что она живет на "Чкаловской", а она утверждала, что на "Курской". Я смотрела ей вслед и размышляла над последними главами моего романа и ее жизни. Прочитает ли она когда-нибудь свою жизнь так же как я?...
   V
   - Что прикажете мне делать с Лизой? - спрашивала Кира каждого встречного поперечного, показывая на перекрашенную подругу.
   Лиза совершенно перестала общаться с Киселевой, постоянно мучила Романову, Орлову, Анну... Последняя все сносила молча, пытаясь изредка намекнуть подруге, что ее внешний вид не совсем подходит к помещению, в котором они находятся.
   Орлова, увидев Демину второй после Романовой, тут же вспомнила о валерьянке. По крайней мере, тишина, восстановившаяся в классе, о многом говорила - ученики никак не могли понять, что случилось с их любимой красавицей Лизой.
   - Лиза, кажется, сошла с ума, - говорила расстроенная Кира. Она переживала, однозначно переживала, не поделать ничего не могла.
   - А с чего бы она? - Романова пыталась аккуратно вытащить кусочек мармелада из слипшегося пакета. - Не просто же так она перекрасила волосы и разоделась как фотомодель!
   Кира задумалась, покосившись на шумящий чайник.
   - Да, она такая с прошлой недели!
   И замолчала, вспоминая, что такого было на прошлой неделе.
   - Помню-помню, ей еще плохо было! - Романова стряхивала с пальцев сахар от мармелада. - А потом она сошла с ума!
   Кира покачала головой и, дотянувшись до чайника, выдернула штепсель из розетки.
   - Ей не понравилось что-то, вот она и...
   Где-то за дверью раздался жуткий грохот, словно рухнуло что-то много килограммовое.
   - А... - Кира чуть не опрокинула на себя чашку огненного чая. - Это кто?
   - Это парта, - спокойно ответила Романова, даже не пошевелившись. Она была увлечена извлечением очередного куска мармелада из пакета. - Их таскают с пятого на третий, вот и не скоординировали действия!
   Киселева только удивленно посмотрела на Ирину. Что, снова физика?
   ***
   На следующий день Ира не появилась и, как и следовало этого ожидать, все тут же забыли, что и как надо делать. Как-то очень нагло они привыкли к ее роли капитана. Тоже мне! А они никогда не думали, что их корабль "Титаник"?....
   Директор пытался ответить на вопросы, задаваемые по обыкновению Романовой, но у него это мало получалось - в целом только она знала, где может находиться папка с отчетами, зелененькая такая, и дискета с таблицами. А еще ключи, отчеты,
   - Ох, - вздохнула Кира, встретив Орлову на лестнице, - Виктория Викторовна, чаю не хотите?
   Повисла пауза. Орлова удивленно смотрела на Киселеву, стекла очков которой даже не блестели. И сама она была какая-то серенькая, поникшая, невеселая.
   - Ой, спасибо, Кира Львовна, но мне некогда сейчас!
   Кира вздохнула и, бросив тоскливый взгляд на кабинет подружки-Лизы, побрела дольше. Виктория ради интереса заглянула к Деминой, под благовидным предлогом что-то спросить.
   Лиз, милая Лиз, придирчиво рассматривала себя в зеркальце, поправляя выбившиеся локоны. Черный цвет ей абсолютно не шел, мало того, выглядела она уж очень необычно! Если не сказать большего!
   - Доброе утро, Елизавета Андреевна! - Орлова остановилась в дверях, не знаю, как говорить с этой новой Лизаветой.
   - Добро-доброе! - Лиза стянула с волос заколку, посмотрела на нее, потом начала выщипывать кончики своих волос.
   - Оригинальный цвет волос у вас! - попыталась начать разговор Орлова.
   - Вы первая, кто мне это говорит, - вздохнула Лиза.
   Ей не шла эта яркая помада, эти черные волосы, эта одежда.
   Орлова посмотрела на нее внимательно, словно бы пыталась найти в ней черты той Лизы, милой Лизы в сером пиджачке, с рыжим оттенком волос, нежной персиковой помадой....
   - Вам было намного лучше... - начала было Виктория.
   Лиза взмахнула рукой.
   - Нет-нет, Виктория Викторовна! Ничего не хочу знать...
   VI
   - Ира! Я тебя умоляю! - Кира оторвала Романову от важного занятия - она готовила ужин. - Ира! Что мне делать с Лизой?!
   Романова задумалась. Слышно было, что она отложила нож и придвинула табуретку.
   - Ты хочешь, чтобы я ей позвонила?
   - Мама, где мой учебник по алгебре? - дочь Романовой ворвалась на кухню с круглыми квадратными глазами.
   Ира попросила Киру подождать, объяснила Насте, где лежат ее книги, и снова переключилась на Киселеву.
   - Я ей позвоню, только что сказать?
   Кира задумалась.
   - Я не знаю... Правду!
   ***
   - Добрый вечер, Лизу можно? - Романова перебралась в комнату, ожидая долгого разговора.
   На этот раз к телефону подошел брат Деминой. Судя по голосу, Ира разбудила его.
   - Лиз, добрый вечер, - сказала Романова, когда подозвали Лизавету. - Что делаешь?
   - Привет, Ирочка! Смотрю телевизор.
   За окном пронеслась очередная электричка, создавая гул.
   "Опоздала!" - подумала Романова, бросив стремительный взгляд на часы. Она уже привыкла замечать время прихода поездов. Так что можно сказать, что она могла уже составить собственное расписание.
   - Расскажи мне, Лиза, - Ира чуть не засмеялась, представив себе новый вид Деминой. - С чего бы ты так выглядеть стала?
   Лиза замолчала, подумала, а потом ответила:
   - Захотелось стать другой...
   - Мой тебе совет - подумай над всем получше, Кира очень беспокоится!
   Демина долго молчала, потом, сделав голос холодным, почти стальным ответила:
   - Это мое личное дело!
   "По крайней мере, я попыталась!" - успокоила себя Романова.
  
   Глава тринадцатая. "Ощущение силы"
   I
   - Кто хочет съездить на съемки передачи в Останкино? - объявила Мария, которую Кира несколькими днями раньше назвала Марьяной.
   Дети задумались. С одной стороны это выглядело заманчиво, а с другой - кто расстанется с выходным - субботой - ради того, чтобы тебя мельком показали по телевизору.
   - А, почему бы вам не сходить? - обрадовалась Романова, которая вспомнила, что ее любимая программа "Квартирный вопрос" идет именно по тому каналу, который проводит агитацию.
   Марьяна покачала головой, разочарованная отсутствием желающих "засветиться" на телевидении.
   Романова тоже расстроилась, отвернулась, начала снова что-то писать на доске.
   - Ирин, - раздался тоненький голосок Лизы за спиной у Романовой. Последняя уже хотела рассмеяться, вспомнив про внешность Деминой.
   - Доброе ут... - Ира не успела закончить фразу, потом что посмотрела на Лизу. Та была снова в своем амплуа, в сереньком костюмчике, рыженькая. - О! Мы уже изменились!
   Лиза покраснела, побелела, посинела. Словом, выглядела она все той же Милой Лизонькой. Милая Лиза, Лизавета! Хотя лично мне, что ж кривить душой, милая Лиза никогда не нравилась. Лживая она. Лживая и слишком стереотипная. Толи дело Кира... Хотя тоже фрукт - лимон. Съешь и кисло, и, самое главное, больше никогда не захочется!
   II
   - Хороший вечер, - подумала Романова, включая вечером телевизор. - Даже чаю не хочется. Интересно, - она посмотрела на часы. - Почему часы тикают тик-так, а так-тик. Да... Работать меньше надо, тогда такое не придумается!
   Слава богу, никто, на ночь глядя Романовой не догадался позвонить! А то обычно телефон не умолкает часов до двенадцати!
   Ира посмотрела по сторонам. Свет она не включала, а фонари бросали неровные тени на потолок и подоконник. Гудел телевизор. Вообще, у Романовой так часто бывает - включит телевизор и даже не обращает внимания на то, что смотрит.
   Интересно, все сами свои проблемы решают или просто забыли номер ее телефона?...
   - Мам, тебя к телефону, - послышалось с кухни.
   Романова вздохнула, улыбнулась и взяла трубку.
   - И дальше что? - вместо приветствия сказала она.
   - Дальше? - удивился директор на том конце. - А что, что-то будет дальше?
   Романова прыснула, чуть не свалившись с кровати.
   - Добрый вечер, Петр Николаевич, - она еле сдерживала смех, рвущийся наружу.
   - Что это, Ирин, с тобой? - директор был серьезным и даже несколько расстроенным.
   - Просто нервное! - она сжала руку в кулак, чтобы удержаться от душившего ее смеха. - Простите!
   - Ты сидишь? - голос директора сделался ледяным. Обычно, он разговаривал с Романовой шутками или мягко, но тут точно, что-то было не так. Ире даже стало немного стыдно за свой тон.
   - Можно сказать и так, - отозвалась она, наконец-то справившись с приступами смеха.
   - Слава богу, потому что новость не самая приятная, - вздохнул директор.
   Внутри у Ирины все похолодело. Ее шестое чувство не ошиблось - что-то случилось, иначе начальство не стало бы звонить ей в столь позднее время.
   - Я сегодня имел очень долгую и основательную беседу с Лизой Андреевной, - начал директор. Было слышно, что он снял очки и положил их на столешницу.
   Романова вспомнила странное выражение лица коллеги, ее поведение и еще более сильно испугалась.
   - Что случилось? - почти выдохнула она.
   - Мне Лизавета Андреевна сказала, что работает последние месяцы. Она выпустит свой девятый, а потом... потом она просит, чтобы ей разрешили уволиться.
   - Весело, - только и сказала Ира Романова.
  
   Москва, 1991 год.
   Арина Григорьевна Сизенова уже все для себя решила. Она слишком устала от этого вечного стремления, слишком устала быть нужной, устала работать и очень захотела посвятить себя тому, о чем давно-давно забыла - семье. Ее муж, ее выросшая дочь, ее сын - им всем она уделяла слишком мало времени, и теперь она просто обязана была наверстать упущенное.
   Конечно, ей тяжело было расставаться с тем, к чему она привыкла и она чувствовала себя ответственной за многих людей, но, увидев за несколько дней до своего окончательного решения, Иру - поняла - времени осталось очень мало!
   С Ирой Романовой они повстречались спустя пять лет, после того как та закончила школу. Судьба или просто случайность свела их на одной работе, заставила Арину Григорьевну увидеть свою юную ученицу в новом амплуа - матери и взрослой женщины.
   И вдруг, посмотрев на Иру в один прекрасный день со стороны, вспомнила о своей собственной дочери Марине, которой именно теперь нужна помощь. Просто на Сизенову так подействовала ситуация, возникшая с молодой Ирой Романовой.
   У нее только-только родилась дочь, она стала какой-то другой, более отчужденной, потом расстроенной, грустной, нервной. А потом Арина заметила, что Романова с каждым днем увядает, словно из нее высасывают энергию. Чуть позже она узнала, что ее жизнерадостная ученица рассталась с мужем...
   Она хотела бы ей помочь, что-то сказать, но в один прекрасный момент поняла, что переносит на Ирину свою невысказанную любовь к дочери.
   - Ира, не переживай, я же вижу, что ты...
   Романова, будучи тогда совершенно другой, только лишь напоминающий нынешнюю красотой глаз, с длинными каштановыми волосами в пестром платьишке, вся какая-то прижатая, внимательно посмотрела на коллегу.
   - А я и не переживаю! - взмахнула рукой и, легким движением отбросила назад надоедливую прядь волос.
   Арина Григорьевна покачала головой.
   - Ты никогда не умела лгать! - сказала она, слишком, наверное, жестко, потому что Ира резко вскинула на нее взгляд своих расстроенных серо-голубых глаз. Боже, как удивительно было наблюдать за изменением их цвета. От яркого голубого, искрящегося и переливающегося до серого, почти, что цвета дождевой тучи...
   - Может быть! Не знаю! - Романова резко развернулась на каблуках и хотела уже выскочить за дверь, но Арина Григорьевна схватила ее за локоть.
   - Все пройдет, все абсолютно! - сказала она. А потом, смягчившись, прошептала. - Особенно твоя внутренняя злоба на саму себя.
   Ира опустила глаза, попыталась высвободиться, потому что хотела убежать куда-то, но ей это не удалось.
   - И, знаешь, клянусь, что однажды, ты будешь смеяться над всем этим... - Арина Григорьевна обвела рукой кабинет. Видимо она имела ввиду мир в целом.
   Ира кивнула, высвободилась и была такова. А Сизенова только грустно улыбнулась, прислушиваясь к стуку ее каблучков.
   III
   Заснуть она так и не смогла. В голову лезли самые странные мысли, связанные с прошлым, с Лизой, с настоящим. Поступки Деминой, ее перемены, крайности и стремления - все это было только последствием чего-то, вот только чего... Романова ворочалась всю ночь, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Она не могла поверить, что Лиза могла так измениться, так поступить со своей лучшей подругой Кирой. Господи, лучше бы она уж заснула! Пользы бы больше было!
   На стенах комнаты плясали тени, отбрасываемые уличными фонарями и редко проезжающими машинами, где-то с периодичностью в полчаса подходили электрички, стуча колесами по рельсам, тикали часы, чуть шевелился тюль...
   Посапывала дочь - ее родное существо, возможно единственный человек, который может ее понять, где-то этажом выше кто-то ходил - тоже видимо, борясь с бессонницей. И в этот момент Романову обуяло какое-то странное чувство, не то страха, не то тоски.
   На мгновение ей захотелось душевного тепла, радости, дружбы, веселья... Она задумалась, вздрогнула и поняла, что, кажется, ощутила то, что ощущала Лиза все это время...
   ***
   Была красивая ночь. Я заканчивала очередной сюжет и вернулась к своему дневнику. Когда-то, когда у меня были друзья, осуждения которых я легко терпела, можно было что-то кому-то рассказать, но теперь наши пути разошлись - они не перестали говорить мне, что я сумасшедшая, а я не перестала быть тайным ангелом-хранителем совершенно постороннего человека, ставшего мне главной героиней...
   "Иногда, - написала я в дневнике. - Меня упрекают в том, что в моем возрасте невозможно написать чего-то стоящего. Я протестовала, спорила и даже приводила в пример А.С. Пушкина. Да, и в самом деле, причем тут возраст?! Но после Пушкина получила достаточно жесткий ответ: "Ты не Пушкин!". Не успокоил меня и ответ моей главной героини: "Человек имеет право самовыражаться". Я бы могла на нее обидеться, но она просто женщина и не знает, что это такое - быть ангелом хранителем, переживать, видеть и не иметь возможности что-то подсказать. Эти рамки! Мы с ней и по сей день стоим по разные стороны социальной лестницы. Но однажды я буду выше! И тогда снова мы не сможем поговорить... Она воспринимает меня как ребенка, впрочем, я уже давно к этому привыкла!..."
   IV
   - Знакомьтесь, это Лара! - Лиза привела на работу высокую женщину, блондинку, с непропорциональными чертами лица, вздернутым носиком, слишком худую, но, несомненно, очаровательную. - Она моя подруга и возможно будет работать с нами!
   Глаза Лизы горели, она так искренне улыбалась, что Кире даже стало не по себе. Она искала бы поддержки в лице Романовой, но та не пришла на работу по невыясненным причинам.
   - Ира уже в курсе и она сказала, что Ларочка вполне может работать с нами со следующего учебного года, Кира, почему ты молчишь?
   Кира изобразила добродушную улыбку.
   - Здравствуйте, Лара, где же вы познакомились с нашей милой Лиз? - и протянула новой знакомой руку. - Чаю хотите?
   Блондинка Лара кивнула, пожала руку и покосилась на Лизу. Удивительно, но они были очень похожи, словно две сестры.
   - Я познакомилась с Лизой... - и рассмеялась, почти так же заразительно как Романова. При этом она вся осветилась, славно голубое небо, залитое лучами солнца. - Я о вас, Кира Львовна очень много слышала!
   Кира улыбнулась. Кажется, ей понравилась новая знакомая, приведенная Лизой. В ней была радость тихого созерцания, отчуждения и одиночества. Лариса была женщиной, которая жила совершенно одна, радовалась чему-то своему и была этим довольна.
   - Вы преподаватель? - Кира уже совершенно не обращала внимания на Лизу, которая странно улыбалась, наблюдая за разговором.
   Лара кивнула.
   - Я учитель английского языка, - она рассмеялась. По своему характеру, по поведению, по жестам и манерам она была ближе к Кире, нежели Лиза.
   Пришла Орлова, которая по обыкновению появлялась там, где ее не ждали, но подразумевали.
   Она удивленно воззрилась на новую знакомую, расположившуюся между Лизой и Киселевой.
   - Познакомьтесь, это Лара, - вскочила Демина. Она как-то неловко повернулась, опрокинув стул. Виктория посмотрела на нее внимательным взглядом. Та даже поежилась, подозревая, что ее Новая Знакомая не очень-то понравилась проницательной Орловой.
   - Очень приятно! - тем не менее, Виктория улыбнулась. - Кстати, Кира Львовна, вы Ирину Анатольевну не видели?
   Кира покачала головой.
   - Сама бы хотела знать, куда пропала наша бабочка!
   Орлова рассмеялась. Улыбнулась и новая знакомая, очаровательная Лара, посмотрев на преподавателей темными каштановыми глазами.
   А Лиза умудрилась незаметно выскользнуть за дверь и тут же попасть в руки Романовой, которая еще только-только поднималась на четвертый и решила заглянуть на чай к Киселевой.
   - Ну, здравствуй, предательница! - прошипела Ира, вцепившись в коллегу мертвой хваткой. - Брысь отсюда! - и подтолкнула ничего не понимающую Лизу к выходу на лестницу.
   - Ира, я... - начала было испугавшаяся Лиза.
   Романова бросила на нее уничтожающий взгляд.
   - С тобой! - она указала на Демину пальцем. - Я поговорю потом!
   Лиза с круглыми квадратными от удивления, испуга и негодования глазами, поспешила удалиться восвояси.
   - Всем доброго утра, даже если вы сами мне не этого пожелали! - Романова распахнула дверь кабинета Киры, сделав более чем странное выражение на лице.
   Потом внимательно посмотрела на всех собравшихся по очереди. Заметив очаровательную Лару, остановила взгляд на ней.
   - Ирочка, - Кира вскочила, чуть не опрокинув свой вечный спутник - чайник. - Познакомься, это Лара!
   Ира стояла, внимательно смотря на даму в черном изящном костюмчике и почему-то видела в ней только ту испуганную девочку в лимонном платьице, которая чуть не упала с той самой ивы...
   - Здравствуй, Ларочка! - улыбнулась Романова.
   Лара засмеялась.
   - Мир слишком тесен для нас, - отозвалась новая знакомая. Кира, которая, кажется, ничего не могла понять, переводила взгляд с Иры на Лару и обратно. - Я все еще помню, как ты спасла мне жизнь!
   Ира покраснела.
   - Нашла тоже, что помнить! Глупости!
   V
   Романова, довольная тем, что осталась одна, была обрадована звонком Ильиной, которая тоже скучала в одиночестве. Как бывает хорошо под вечер остаться наедине с подругой, поговорить, отдохнуть от вечной суеты и огромного числа присутствующих родных!
   - Приходи, - сказала ей Романова, бросив свое вязание.
   Ильина появилась минут через пять, в черном пальтишке, наброшенном на домашний халатик, с растрепанными волосами, которые снова покрасила в черный цвет, и от порога воскликнула:
   - Ирочка, чем у тебя вкусным пахнет?!
   Ира оторопела.
   - Да ты что Наташ! Это у соседей, наверное!
   ***
   - Ира! - Ильина наклонилась чуть вперед. - Ира, послушай!
   Романова, опустив глаза, помешивала ложкой чай. Где-то за окном пронеслась очередная электричка, постукивая колесами по рельсам.
   - Ир, ты хоть слышишь меня? - Ильина отодвинула чашку. - Или я сама с собой разговариваю?!
   - Слышу-слышу... - Ира подняла глаза. В них были какие-то тоскливые отблески, какая-то игра теней и света. - Что ты хочешь?
   Она думала о чем-то своем, думала уже очень долго, она устала, но чувствовала, теперь это еще сильнее захлестнуло ее. Она думала обо всех, обо всем, кроме себя самой, а когда попыталась вырваться, поняла, что связана по рукам и ногам. И теперь она не знала, что ей делать, впервые за многое-многое время она НЕ ЗНАЛА, что ей делать!
   - Ир, ты должна наконец-то решить для себя одну вещь, - сказала Наташа. - Ты должна выбрать, что тебе важнее - ты сама или твоя работа!
   Романова молчала. Она снова опустила глаза, как-то странно сжав губы. Словно боялась выпустить из себя лишнее слово.
   - Чего ты боишься? - тихо спросила Ильина. - Признать, что снова у тебя, сильной Романовой что-то не получилось?
   Ира отложила ложку, так и не поднимая глаз.
   - Ты можешь оставить меня одну... - почти прошептала она. - Пожалуйста, Наташ, я прошу тебя...
   Ильина покачала головой.
   -Если тебе будет легче...
   - Умоляю, - Ира резко подняла глаза. И Ильина на мгновение испугалась. Они все искрились и переливались, все трепетали.
   Она молча развернулась и очень быстро вышла.
   Романова откинулась на спинку кресла, закрыв глаза руками. Она чувствовала как внутри нее что-то поднимается, это дремало, а теперь внезапно всколыхнулось. Она схватилась обеими руками за голову, пытаясь сжать пальцами виски...
   "Беги, скорее, Романова!"
   Ира вскочила на ноги. Походила по кухне, бросив взгляд на часы, на стену, словно искала у них поддержки.
   "Помогите мне!"
   Открыла форточку, пытаясь впитать в себя влажный весенний воздух. Но ей не стало лучше, по-прежнему она не могла дышать.
   "Виновата сама!"
   Обернулась вокруг себя, судорожно вдыхая порывы уличного ветра.
   "Ира, скорее!"
   Ворвалась в комнату, упала в кресло... Ее обволакивала темнота надвигающего вечера, на улице было пасмурно....
   "Помогите мне!"
   Встала, с силой потерла запястья. Попыталась как-то успокоиться....Не получилось...
   "Больше не могу!"
   Схватила пальто, ключи и выскочила за дверь....
   ***
   "Ира, послушай, послушай меня. Ира послушай, это я - твой ангел хранитель! Ира, постой, не убегай от себя самой! Ира! Романова!!!"
   Оттаявшая Яуза не колыхалась, только несколько прошлогодних листов плавали на ее ровной серой поверхности. Облокотилась на перила ограждения, посмотрела на воду, прикрыла глаза.... Господи, какая же пугающая пустота была у нее в душе...
   Мимо пронеслось с десяток машин, поднимая пыль. Она еще постояла так минут пять, а потом неспешно пошла по мостовой.
   Москва, на которую начала спускаться темнота, медленно разгоралась огнями. Внезапно вспыхнули фонари, зажигаясь постепенно убегающей вдаль вереницей. Ира грустно улыбнулась, снова опустив глаза, а потом посмотрела на белесое небо.
   "Ира, Ира, это я - твой ангел-хранитель..."
   На пыльный асфальт упала первая капля первого весеннего дождя.
   "Ты не слышишь.... Жаль, я... я очень хочу, чтобы ты услышала!"
   Потом вторая капля, третья.... Ира подняла голову, с укором посмотрев на небо.
   "Оно плачет из-за того, что тебе плохо.... Хочешь, оно обнимет тебя?..."
   Ира остановилась, опустив глаза.
   "Тебе так больно в глубине души?... Тебе так хочется, чтобы кто-то тебя сильно любил.... Чтобы кто-то жил для тебя...."
   Мелкий весенний дождик ударялся об асфальт кристально-чистыми капельками...
   "Эти небо, мир, земля. ... Хочешь, они будут жить для тебя?"
   Она потерла руками виски, словно у нее сильно болела голова.
   "Или ты должна научится быть жестокой! Да, Романова, ты должна уметь ненавидеть, ты должна дать твоему сильному началу взять верх!"
   Тучи медленно, почти неразличимо плыли по небу над вечерней Москвой.
   "Ты должна вспомнить, что твоя звезда-покровитель Антарес несет знак смерти!"
   Романова остановилась. И словно бы из ниоткуда налетел ветер, закруживший остатки прошлогодних листьев, обрывки веточек и пыль. Лети пыль! Летите воспоминания! Лети жизнь!
   Романова спасена судьбой! Она поняла, что обладает силой, она наконец-то поняла как с ней обходиться! Жаль только, что она никогда не сможет взлететь!....
   ***
   Пока госпожа Ирина Романова разбиралась со своими внутренними демонами, а по большей части она просто гоняла их с места на место метлой, я попыталась ответить на еще один риторический вопрос. А кто она на самом деле? Мне так часто казалось, что я знаю ее целиком, знаю, чего она хочет и что скажет в следующее мгновение, что теперь я почти уверена, что это не так. Ее натура, ее внутренний мир и истинная сущность все больше пугала меня. И тогда мне в голову впервые пришла новая характеристика моей героини - она вовсе не такая милая, как казалось, она лживая и на самом деле говорит не истину, а то, что хочет слышать человек. Это что-то в роде врача в психиатрической лечебнице. И когда эта мысль практически назвала меня и окружение Ирины Романовой психами, я все сбросила на очередной "творческий кризис" и ушла пить чай.
  
   Глава четырнадцатая. "Блеск Антареса - верить ли звездам?"
   I
   Романова собралась на телевидение. Нет, успокойтесь, ее пока еще не в сериал играть пригласили, а всего-то на съемки программы "Кулинарный поединок". Вас это успокоило? Меня, честно говоря, тоже. По крайней мере, я была лишена возможности после очередного трудного дня, включить телевизор и лицезреть ее в роли какой-нибудь несчастной женщины, строящей козни подругам. Ну, в общем что-то в этом роде!
   А двумя днями раньше, как только солнце показалось из-за туч, ученикам было велено отправляться на уборку территории. Иными словами - грабли в зубы и шагом марш за Романовой на улицу. Другое дело, что Романова там присутствовала виртуально, то есть в качестве устрашения. Ею уже как пугать стали, дожила!
   Первой досталось Кире. Ее с классом выгнали на улицу, вручив стандартный набор уборщика - метлу, грабли и носилки. Помирившаяся с нею Лиза открыла окошко и, облокотившись на подоконник, принялась любоваться маленькой фигуркой Киселевой, которая, вспомнив себя молодую, активно размахивала граблями.
   На крылечко вышел директор. Постоял, подумал, полюбовался оттаявшей и очистившейся земле , свежей травкой и солнышком и, развернувшись, хотел было уйти, да не заметил выскользнувшую малютку Романову. И снова чуть не сшиб ее с ног!
   Та только пискнула, отскочив в сторону. И принялась нежиться на солнце, словно симпатичная рыжая кошечка.
   Очередной порыв весеннего ветерка взметнул ее рыжеватого оттенка волосы и, отразившись в голубых-голубых глазах, которые сливались с лазурным небом, заплясал солнечными зайчиками в стеклах школы.
   - Не замерзнешь, солнышко? - из-за двери снова показался Петр Николаевич, хитро улыбаясь. Романова сделала пару шагов и, изящно соскочив со ступенек, пошла к Кире, не забыв одарить начальника своей лучезарной улыбкой.
   И, правда, только в одном лишь пиджаке, в брючках, Романова могла простудиться на обманчивом весеннем ветре-сквозняке. Да только солнце было бы не солнце, если бы позволило этому произойти.
   - Сама госпожа Королева, собственной персоной! - рассмеялась Кира, поправляя съехавшие очки.
   - О, как чисто! - Ира взмахнула рукой. - Ты прямо-таки тут ударным трудом!
   Мимо Романовой пронеслись двое ребят тащившие третьего в носилках. Тот, возомнив себя ханом, понукал товарищам: "Быстрее! Скорее!". Ира только онемела от изумления, а потом, уперла руки в боки и давай орать на весь двор. Кира чуть не оглохла.
   - Ира! Ну, нельзя же так орать!
   Романова обиделась, отняла у шутников носилки и тут только вспомнила, что забыла рассказать Киселевой одну очень важную деталь.
   - Кира! Вы меня с Лизой совершенно закрутили со своими... - она изобразила рукой что-то непонятное, но красноречиво намекающее на предрассудки и сумасбродства. - Твои юноши! - она имела в виду учеников из класса Киселевой - На прошлой неделе в девять вечера пиво покупали и орали на весь район! Да...
   Кира сделала вид, что она не она и коза (то есть козлы) вовсе не ее.
   - Да пусть пьют - раньше помрут!
   Романову такой ответ не удовлетворил, и она отправилась на другую сторону школьной территории - посмотреть, как там десятиклассники справляются с прошлогодней листвой. А Кира за ее спиной крикнула Лизоньке, выглянувшей в окошечко:
   - Лизавета Андреевна!
   Лиза понежилась на солнышке, заколов миниатюрной перламутровой заколкой свои порядком осветлившиеся волосы, и только улыбнулась.
   - Лизавета Андреевна! - крикнули хором ученики Киселевой, размахивая граблями. - Прыгайте, мы вас поймаем!
   Романова рассмеялась и ушла.
   Кстати, десятиклассников на другом конце школьного участка просто не было...
   II
   "Соперник Смерти" - Ира отложила газету, вздохнула и покачала головой. После дневных приключений с уборкой на территории она не воспринимала ничего адекватно. Даже статью в очередном номере какого-то научно-популярного журнала.
   "Вечный соперник Марса - Антарес - пламенная звезда созвездия Скорпион..." - прочла Романова, допивая вторую чашку чая дома на кухне в полном одиночестве. Все разбежались по комнатам. Родители смотрели телевизор, брата вообще дома не было, дочь гуляла. Кира и все остальные не звонили, слава Богу! Сколько стоят эти мгновения покоя? Они бесценны...
   А еще хорошо, что Лизонька забыла на время о своих проблемах и глупостях. Может, передумает уходить? Судя по всему, она, Кира, да еще и Лара в нагрузку теперь лучшие подруги.... три девицы под окном...
   - Что это ты такая задумчивая? - на кухню вошел отец.
   Ира вздрогнула. Обычно никто ее не отрывал от тоскливой задумчивости, а тут вот вам - заинтересовались. Она поежилась, устраиваясь поудобнее в кресле.
   - Да так... Что там по телевизору? - она потянулась за пультом и, привычным движением включила телевизор. Странно, но у нее все время получалось включать именно канал НТВ.
   - Да, господи, все одно! - отец поставил чайник. С тех пор как безвременно закончил свое существование электрический прибор, чай кипятили по старинке - в эмалированном со свистком, который после того, как вскипит - еще по полчаса шипит.
   По телевизору, почти по каждому каналу шли новости. Ира быстро пробежалась по всем каналам, убедившись, что там и правда нечего смотреть, только разве что музыку приличную послушать, и, отложив пульт, посмотрела на отца.
   - Расскажи что-нибудь, - сказал он.
   Ира пожала плечами.
   - Про что?
   - Может хоть про себя!
   - Да... - она задумалась. - Помнишь Лару?
   Отец задумался.
   - Ну, - Романова взмахнула рукой, словно отгоняя муху. - Ларочка с дачи, помнишь? Я лет в двенадцать вместе с ними всеми была на даче у тети Нины!
   Отец задумался.
   - А! Господи, эта... как ее?... - она постучал по столешнице, вспоминая фамилию Лары.
   - Иванова, - досказала Ира. - Так вот, она утраивается со следующего учебного к нам в школу.
   - Мир тесен!
   Ира кивнула, бросив взгляд на окно. Солнце зашло за дом и теперь пробивалось поверх крыши тонкими струящимися лучами. Небо было по-весеннему голубое, чуть размалеванное легкими брызгами прозрачных облаков.
   - А куда вы с Настей собираетесь в выходные?
   Ира задумалась, вспоминая, собиралась ли она куда-то с дочерью или это очередная фантазия. Как та, которая произошла сегодня с утра. Но это так... К примеру!
   - А, это мы на съемки поедем, - отмахнулась она, вспомнив, как утром потеряла убранный заранее динамик. Собственно, динамик был демонстрационным, и она хотела показать его ученикам, но, не судьба видимо. И как она выразилась с утра: "Динамик ушел!"
   Весело! Знать бы, куда он делся с того места, на которое она его положила несколькими днями раньше... А вы говорите, что магии не существует!
   III
   Эва отложила книгу, посмотрела в окно, на темнеющую Москву, на ту легкую ночную мглу, которая плавно опускалась на город. Встала, подошла к окну, отдернула занавеску. Как тихо...
   Мама и бабушка сидели на кухне, обсуждая планы посадки огорода, дед спал. А Эва была предоставлена сама себе, наслаждаясь тишиной и относительным покоем.
   "Соперник смерти" - прочла она, бросив случайный взгляд на стол. Журнал был открыт на красочной статье, посвященной созвездиям.
   Юго-восток Москвы - рабочая часть города, район, где Эва знала каждый закоулок, с которым связано много воспоминаний, но ее словно магнитом тянуло взглянуть в сторону мерцающих огней центра, где ей казалось...
   - Чай будешь? - голос матери испугал ее.
   - Господи! - воскликнула она. - Ты меня до инфаркта доведешь! - улыбнулась и, подойдя к маме, обняла ее по обыкновению, словно маленький ребенок.
   - Ну, так будешь или нет? - мама поцеловала дочь, потом посмотрела на нее внимательными голубыми глазами.
   - Неа... - Эва развернулась, упав в кресло и, посмотрев на стенку, замерла.
   - Ну, твое дело...
   Она снова осталась одна в глубокой задумчивости, изучая тени, отбрасываемые деревьями с улицы, освещенные дворовыми фонарями. Эва просто обожала рассматривать многочисленные огни Москвы - благо высота седьмого этажа позволяла это безоговорочно. И эти фантастические россыпи огней, вереницей уходящие вдаль и эти высотки на фоне синего, похожего на атлас, неба...
   "Антарес - пламенная звезда, сердце Скорпиона. Так и люди, рожденные под этим знаком, делят в себе два начала - демоническое и божественное. Они способны убить и любить безмерно и одновременно. Может быть, все дело только в том, что Антарес, вечно соперничающий с Марсом - огненной планетой смерти - сияет слишком ярко, слишком ясно бьется сердце скорпиона, слишком сильно любит Скорпион, он может убить!"
   Странно, но Эва словно бы ожидала этих строчек, словно бы предрекало их что-то изнутри. Она почти, что верила всему этому, если бы точно знала, что все это предрассудки. Более другого ее занимала Проблема. Та, проблема, о которой она думала без перерыва, проблема явственная...
   Около месяца назад она перешла из одного класса в другой. Причина? Официально и честно - не сошлись характерами. Только теперь происходило что-то странное. Она ощущала, что что-то точно не так. И Романова тоже ощущала, и Орлова. Да, Викторию Викторовну это касалось первее всего. А началось все еще раньше. Намного раньше!
   ***
   Мне показалось, что это чья-то шутка. В моей любимой синей книжице по психологии, заботливо обернутой мамой в газетку, значилось:
   "Сдерживающие факторы" чаще выражены зодиакальными сильными знаками - Скорпион, Стрелец. Рыбы не могут быть "сдерживающими факторами" они слишком меланхоличны и переменчивы. Они сами за то, чтобы кто-то их вел. А как хорош Скорпион с его самобичеванием, сомнением и дьявольским обаянием. Такой начальник, лидер просто утопит вас в ваших по нему слезах. Соперник Марса, пламенный Антарес будто прикрытый глаз огненной кошки, подглядывающей за вашими жалкими попытками прожить эту жизнь достойно. Но как часто и Скорпион нуждается в жалости. Только пожалеть его некому".
   Эта дурацкая мистическая книжка постоянно сбивает меня с пути истинного. Мне кажется, я разобралась с романом, со сложными отношениями, со всеми стенами, которые мы с моей героиней строим друг против друга, а эта книга... Она будто заранее знает, что произойдет завтра, я столько раз выкидывала ее, а она все равно оказывается на моем столе.. Мне стало страшно. Впервые....
   IV
   Несколькими днями раньше
   После того, как Эва перешла из одного класса в другой, общество, кажется, замерло. Все ждали скандала. По крайней мере, все об этом говорили. Скандал произошел, но только между Эвой и ее внутренним я. В течении семи месяцев она вынашивала решение перехода в другой класс. Проблема заключалась в том, что она никак не могла решиться на это и в том, что она достаточно хорошо училась. Скандал - вот чего она жутко боялась.
   Боялась, но это не значит, что когда количество перешло в качество, она изменила свой план. Просто Эва сомневалась в том, к кому именно она должна была пойти. К Марьяне Васильевне - своему классному руководителю?
   Решение оказалось более чем элементарным - к Ирине Романовой - к той, о которой тетя Арина все время так хорошо говорила...
   Вот с того момента-то все и началось. С момента того самого разговора с Романовой. Именно после него она перестала ощущать наличие сознания, когда смотрит ей в глаза. Это очень страшно...
   Прошло время, все утряслось, в новом классе она чувствовала себя комфортно и спокойно. Моральный комфорт - та малая деталь, которую она искала все эти семь месяцев.
   В то утро Наталья медленно поднималась по лестнице - боялась обогнать Лизу и Киру, которые шли еще медленнее, комментируя все происходящее.
   Эвка выскочила метеором из-за угла, есть со второго этажа, и как воскликнет на весь коридор:
   - Наташа!
   Та аж вздрогнула, мгновенно замеченная Лизой и Кирой. Те как-то странно посмотрели на нее, но, слава Богу, ничего не сказали!
   - Что ты орешь?!
   - Эта!... - Эва еде удержалась от того, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. - Как она могла?!
   Наталья, полная недоумения, схватила подругу под руку, увлекая ее за угол.
   - Что случилось?!
   Эва замахала рукой, проследив траекторию движения Романовой, которая в столь ранний час метеором пронеслась мимо.
   - Мне только что сказали, - Эва скривилась, словно лимон проглотила. - Что я идеализирую Романову! И что она не настолько хороший человек, чтобы обращать на нее внимание!
   Наташа всплеснула руками.
   - И кто же этот самоубийца? - спросила она.
   - Догадайся сама! - махнула рукой Эвелина, нервно теребя воротничок блузки.
   - Понятия не имею. У Романовой как-то не наблюдалось врагов... кажется, - сказала она неуверенно.
   - Теперь есть. Любовь Николаевна. В мягких фразах, пыталась убедить меня в том, что моя тетя была не права!
   Эва негодовала.
   - Ты о тете или о Романовой беспокоишься? - удивилась подруга.
   - О себе! - Эвелина посмотрела по сторонам. - О! С каким бы удовольствием я бы оторвала ей в тот момент уши! - почти прокричала она. Хорошо рядом никого не было!
   V
   Лиза, дорогая, чью сторону примешь ты? Если произойдет скандал, противостояние или война, на чьей стороне ты окажешься? Просто - интересно!
   Странное создание эта Лизавета Андреевна. Она с одной стороны казалась беззащитным цветочком, а в истинности была все же розочкой с шипами. По крайней мере, не сбывалось это только в отношении Киры...
   Что-то было в Лизе неискреннее, может быть ее улыбка? Она могла совершенно спокойно разочаровать человека, ей это ничего не стоило. Может быть, поэтому она была так несчастна порой. Хотя, ее одиночество представлялось очередной театральной постановкой, в которой все люди были всего лишь зрители, а она - прима. Жестковато немного, но может быть истина важнее? Сократ мне друг, но истина дороже, - эти слова еще великий философ говорил. Вот за это я и недолюбливаю Лизу. Тем не менее, ее место некому было занять, будто не я пишу роман, а кто-то другой!
   - Лизонька, - Анна Амелина заглянула к подруге минут за пять до конца перемены.
   Лиза подняла глаза.
   - А, Анечка! - отложила ручку, отложила бумагу, подняла на подругу свои темные-темные глаза.
   - Ой, ты опять покрасила волосы! Сколько же можно!
   Лиза махнула рукой.
   - Садись, - и указала подруге на стул. Обычно на этом самом стуле сидела Кира, или Орлова или... Нет, Романова, как правило, всегда куда-то спешила!
   VI
   Это ужасная, несусветная глупость, но на кануне той поездки, в Останкино, Эва подумала, что ее она уж точно будет помнить всегда. Что-то подсказывало, что должно случиться что-то светлое, радостное, что-то такое, о чем знают, кажется, все, но о чем она сама может пока только догадываться!
   И верно, утром погода была сказочная, ярко светило солнце, ветра и в помине не было - только странное ощущение легкости, все доступности, ощущение радости и предстоящего приключения - иначе и не говорило ее сердце. Оно что-то ощущало, оно точно было связано незримой нитью с чем-то еще, и, кажется, отвечало громким стуком на негласный и неизвестный призыв чьего-то голоса...
   Ей не хотелось абсолютно ничего, она точно знала, что все замерло в этом ожидании - осталось только набраться терпения...
   - Убери, пожалуйста, книги с подоконника, - попросила мама. Эва кивнула, бросив резкий взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Время словно с ума сошло... Тянется, как паралитик!
   Взяла книги, перехватила их поудобнее и уже собиралась поставить все по очереди шкаф, как одна выпала, попав под стол. Эва наклонилась, потом присела, потянулась за книгой - справочником физических величин по физике - подарком тети и замерла. Рядом с этой книгой лежал маленький конвертик, беленький такой, помятый.
   Эва отложила книги, взяла конверт, повертела его в руках... Обыкновенный конверт без марки, белый без надписей... Она задумалась - стоит или нет - его открывать?
   Потом все же решила, что если книга ее, значит и письмо тоже.
   Открыла. Посмотрела внутрь - просто сложенный листочек в клеточку, выцветший такое...
   "То, что по воле судьбы случится,
   Никогда может не повториться...
   И вспоминать, любить и знать...
   Не понимать и не искать.
   Сведенная судьбой
   И разлученная мечтой"
   Странно... Эва еще раз повертела листочек и конверт. Почерк похож на тетин, но, что бы это значило? Предрассудки! Снова предрассудки!
   V
   Эва повернула голову чуть влево, бросив стремительный, едва уловимый взгляд на Романову. Та очень изменилась - точнее будет сказать, что в ней теперь невозможно было уловить ту Романову-завуча, какой она представлялась всем каждый день. Эта легкость общения, эта гармоничность ее начал, ее улыбка - все говорило о том, что это совсем другой человек...
   И ощущения были другие, совершенно другие! Эва посмотрела на небо, чуть тронутое белизной облаков, на острый шпиль Останкинской телебашни, упирающийся в небо, на очертания рядом стоящих домов, даже на Романову, странно осознающую свою красоту. Да, это и есть, наверное, истинная красота - в ее открытости, в этом общении, в ясности поведения в загадочной улыбке, в добром и совершенно особом свете глаз - опалово-сапфировых... Во всем этом общем явлении неба, природы, легкого ветра, прохлады и неумолимого наступления весны, в тонких лучах солнца, пробивающихся сквозь ветви тополей с набухшими почками, сквозь тонкие очертания домов и сооружений...
   И теперь еще больше чем когда-либо Эва почувствовала, что поняла смысл тех самых строк из белого конвертика. То, что случается сейчас - все это в целом и в отдельности - не повторится уже никогда... Ей никогда не будет так странно и хорошо, она никогда больше не увидит мир именно таким, какой он есть сейчас, нет, ничего не может быть лучше...
   О быстро отвернулась, чтобы не показывать свои расстроенные глаза... Она не просто поняла смысл написанного, она наконец-то, впервые за всю жизнь, увидела, что в человеке может сочетаться многое и то что, что привыкли видеть все, не обязательно есть истина...
   Я тоже в то мгновение смотрела на Романову. Ноя была приближена к ней более близко, во всех смыслах слова. Мы шли рядом, и я думала, почему именно теперь увидела ее в том свете, в котором так отчетливо вижу свою Ирину Романову, героиню. На мгновение, когда реальная Ирина споткнулась о брошенный на тротуаре шнур, я подумала: "Это моя Ирина Романова". Но, увы! Такой она была лишь один раз. И этот раз про себя я окрестила "Синдромом тоннеля, который кончился". Однажды, я расскажу о нем. Не теперь...
   VI
   "Есть такие странные люди, в которых сочетаются все качества этого мира. И открытость, и искренность, и сила и слабость... Это все те же "сдерживающие факторы". Принадлежала ли Романова именно к таким странным?
   "Существует только одна маленькая возможность проверить - особенность таких заключается в следующем: если вы встретились с таким человеком, вряд ли вы сможете его забыть - изо дня в день вы будете вспоминать глаза этого человека... Как правило у "сдерживающих факторов" безумно красивые глаза.
   Есть что-то демоническое в этом взгляде... У всех сильных людей глаза отливают странным блеском, внутренним светом, красотой искренней и всепоглощающей...
   С ними прерываются все законы, изменяется траектория движения планет, солнце меркнет, ангелы спускаются с небес, чтобы только одним глазком посмотреть на это удивительное создание, перед ними способны преклониться все красоты природы в единый миг... Они похожи на пламя, они непоколебимы даже тогда, когда земля объята пламенем. Неважно, что в душе вулкан, не важно, что они способны испугаться, не важно - им ничего не важно, потому что есть цель, потому что есть они и есть этот мир... А больше, нет, больше им, наверное ничего не нужно!".
   Иногда эта книга меня жутко злит. Она всегда права и всегда дает мне тот ответ, который жаждет услышать подсознание. На самом деле, я просто жутко хочу узнать, чем же все закончится, но что-то мешает перелистнуть страницы этой порванной книжонки и прочитать последнюю фразу. Нет, сейчас я не хочу это знать. Впервые все слишком хорошо, я была довольна своей героиней и своим миром, а приступы ненависти к Ирине Романовой сменились приступами дикого обожания. Я начала ее защищать и начала верить, что она... она мне как сестра!
   Не верите? Я вас предупреждаю - не прикасайтесь к сестре моей, не смейте трогать Ирину Романову! Не смейте даже думать о том, чтобы перейти ей дорогу, не вздумайте попробовать причинить ей вред! Иначе... Лучше вам не знать, что будет иначе!
  
   Глава пятнадцатая. "Противостояние Антареса - ось катастроф"
   I
   Ее тетя все время говорила, что Романова удивительный человек, ее тетя восхищалась той, которая когда-то восхищалась ею. Ее тетя очень хорошо относилась к Ирине Романовой... Как странно... Ирина Романова болезнь наших теть?....
   Именно от тети Эва заразилась любовью к школе, именно от тети она впервые услышала об Ирине Романовой, еще задолго до того, как познакомилась с ней...
   - Если когда-нибудь захочешь обратить на себя внимание кого бы то ни было, - сказала как-то тетя Арина Эве, помогая ей с задачами по физике. - Вспомни, что заинтересовать можно только разносторонностью.
   Та задумалась, отложив пеструю тетрадку в клеточку.
   - Это вы о чем?
   - Это я о том, что никогда не думай, что можно понравиться кому-то только безумно любя этого человека! - рассмеялась тетя. - Чем загадочнее, скрытее ты будешь - тем сильнее ты привяжешь к себе того, кого любишь.
   Эва задумалась.
   - Это и к дружбе относится. Нельзя просто дружить с человеком. Ты должна отдать ему что-то. И он не должен об этом знать!
   - Почему вы мне говорите это именно сейчас? И именно мне и именно это?
   Арина Григорьевна задумалась, посмотрела словно бы сквозь стену и, повернувшись к Эве, сказала:
   - Потому что я немного могу видеть будущее! Ты вспомнишь мои слова, когда придется столкнуться с проблемами! В твоей жизни обязательно появится сильная личность. Интересно, сможешь ли ты общаться с сильным человеком?... - и заулыбалась.
   - Почему вы сомневаетесь?! - вспыхнула Эва.
   - Потому что ты тоже сильна и когда-нибудь... Нет, это мой бред!
   II
   Не ужилась с классом, ушла в параллельный. Ушла, и оказалось не зря. По крайней мере, ей стало легче. И все, абсолютно все, поддержали ее...
   Скандал? Наверное, она не заметила некоторого смятения и удивления среди педагогического коллектива, а так же того, что ее классная (теперь уже бывшая) руководительница перестала с ней здороваться.
   Просто Эва, решив самую главную свою проблему, начала искать мистику даже в фонарном столбе. Ей казалось, что происходит что-то, что предрекали ей давно. Ей казалось, что тетя Арина все это предвидела и еще кое-что! Только пока она не могла понять, правда ли то о чем она начала догадываться!
   - Мне кажется или это утро такое противное? - поинтересовалась Эва у зевнувшей Натальи.
   - Утро, - подруга была дежурная, а Эва, стояла вместе с ней на посту за компанию и поглядывала в окно.
   - О! - Наталья посмотрела на улицу сквозь резную решетку. - Ты погляди-ка! Романова идет! Побила все свои рекорды, время-то... три минуты девятого!
   - А! - Эва махнула рукой. - Для нее сегодня специально метро ходит с мгновенным ускорением!
   Эва посмотрела на верхние этажи. Кто-то умный плевал в лестничный пролет.
   - Вот, смотри, умный человек! - сказала она. - Плевать он на всех хотел!
   - Ему повезло, что тут Романова не ходит! - воскликнула Наталья.
   Внезапно этажом раньше раздался чей-то вскрик, потом гневный голос, потом веселое щебетание, плавно переходящее в грозные возмущения.
   - Опаньки! - воскликнула Наталья, перевесившись через ограждения лестницы, и, мгновенно отскочив, шепнула остолбеневшей подруге. - Кто-то исполнил мечту всей моей жизни - плюнул в Киру!
   Эва чуть не умерла от хохота, только увидев гневные лица Киры и Лизы, сдержалась. А Кира давай орать на Наталью, что та дежурная и проследила такой вопиющий факт. Но, мало, того к ней (и это удивило и заставило задуматься Эву) присоединилась Лиза, которая просто по определению не умела кричать. Только теперь она орала получше самой Романовой!
   - Вот, пожалуйста, - сказала Эва недовольным, но все еще полным смеха голосом. - Принцесса Лизавета перешла на сторону зла!
   - Подожди, - отозвалась Наталья обиженным голосом. - Я как-нибудь отключу в подъезде электричество, дай Бог, чтобы в этот момент Кира ехала в лифте!
   Кто забыл, Киселева и Наталья жили в одном доме.
   - Почему они попали только в Киру?! - негодовала Наталья. - Я бы им посоветовала еще и в Лизу...
   - Тихо! - шикнула Эва, заметив, что Лизавета с искаженным недовольством лицом, пошла мыть тряпки. - Если хочешь - можешь завершить начатое!
   Обе дико засмеялись.
   III
   Класс, из которого благополучно ушла Эва, кажется, решил выпустить свою отрицательную энергию в сторону Орловой. По крайней мере, они почти, что объявили ей бойкот и решили пойти к директору - писать на Викторию докладную. Об этом мгновенно узнала Эва, услышавшая разговор бывших одноклассников.
   - Они точно сошли с ума, - поведала ей подруга, оравшаяся в том самом классе. - Ты бы видела, что они утроили на литературе!
   Эва покачала головой.
   - Зря они так. Они связались не с тем, кого могут победить!
   - Честно - они надеются, что директор встанет на их сторону! - сказала подруга по имени Ксения.
   Коридор, в котором стояли обе, был практически пуст.
   - Они хотят, чтобы я была за них, но я... - Ксюша вздохнула. - Глупцы - эти предрассудки всего лишь детские попытки быть взрослыми. Там сила... Виктория Викторовна взрослая женщина и ей... - Ксюша наклонилась чуть вперед, чтобы никто не услышал то, что она хотела сказать. - Мне кажется, что ей помогает...
   - Романова? - шепнула Эва.
   Ксюша кивнула.
   - Не мудрено, - покачала головой Эва. - Романова всегда права, а в такой ситуации она не может не вступиться...
   - Мне бы только хотелось верить... - Ксюша вздохнула. - Что все это кончится благополучно! Потому что кто знает...
   - Сомневаешься, что директор встанет на сторону Орловой? - спросила Эва.
   - Нет... Просто Марьяна... Может это она...
   - Тише! - подошла Наталья, которая как-то загадочно улыбалась. - Эй, вы! Вы что тут стоите? Стоите и не в курсе?
   - В курсе чего? - почти хором спросили Эва и Ксения.
   -А! - подошедшая только махнула рукой и, загадочно улыбнувшись, сказала. - Началось!
   IV
   - Ирина Анатольевна! - в кабинет Романовой, которая искала ключи, чтобы его закрыть с огромными глазами влетела Орлова. Весь ее вид свидетельствовал о том, что что-то происходит, и она этим жутко обеспокоена. Правда, блеск свой она не утратила, даже больше - теперь он защищал ее.
   Романова посмотрела на нее, потом по сторонам и стала ждать продолжения фразы.
   - Это что, правда?! Эти... - Виктория еле сдержалась, чтобы не сказать лишнего. - Они что - пошли к директору?
   Конфликт произошел на почве литературы. Орлова, по обыкновению задала читать какой-то рассказ. Обоим десятым классам. Только тот, из которого сбежала Эва, шел на несколько часов вперед. После того, как Эвелина покинула их, ситуация патологической вражды двух параллельных классов обострилась. И совершенно естественно, когда 10 "А" (бывший Элькин класс) узнал, что они пишут работу по рассказам, а 10 "Б" нет... Начался скандал - "Ашки" объявили Орловой бойкот. Сначала отказывались писать работу, потом пригрозил Виктории отравить или побить ее, а потом вообще решили идти к директору.
   Кстати, они побоялись обратиться к Романовой - всеобщему миротворцу - заранее знали, что она на стороне истины, а не предрассудков!
   - Правда-правда! - отозвалась Романова. - Сейчас пойду к директору! Пойду, посмотрю! - она снова оглянулась по сторонам в поисках ключей. И ничего лучшего не придумала, как оставить Орлову в своем кабинете, тем более, что та вся аж побледнела!
   Ира выскочила из кабинета и застучала каблучками по коридору. Орлова вздохнула и, посмотрев по сторонам, присела на стул.
   А Ира Романова тем временем уже открывала дверь директора. Зоркий глаз, мог бы увидеть это новое амплуа Романовой. Холодная сосредоточенность, строгий взгляд, плотно сжатые губы, одна рука в кармане. Она была готова ко всему - вот эта ее сила, ее истинное начало, блеск ее звезды. В ней явственно виднелся пламенный Антарес, соперник смерти с именем "Мир"....
   - А, Ирина Анатольевна! - спокойно сказал директор. Перед ним сидели две активистки-ученицы из десятого. - Мы только вас и ждали!
   Романова сдержанно кивнула и, бросив на учениц уничтожающий взгляд своих холодных как лед голубых глаз, села на свободный стул.
   Атмосфера была более чем напряженная....
   V
   Поверь в свет этой звезды!
   Эва посмотрела по сторонам.
   - Ты-то что нервничаешь? - спросила Наталья, к которой она спустилась.
   - Кажется, я начинаю ощущать мистическую связь.... Не знаю! - Эва махнула рукой. - Кажется, я стала ощущать то же, что ощущает Романова!
   Наталья покачала головой.
   - И что она ощущает?
   - Не знаю... Странное ощущение!
   Мимо пронеслась Лиза. Гнев не шел к милым чертам ее лица. Он портил ее красоту, обнажая все недостатки этих черт, более того - когда она злилась, ее глаза - темные-темные - теряли всю свою прелесть.
   - А с этой-то что? - удивилась Эва. - Что - весна?
   Наташа со злобой топнула.
   - Я с ней теперь вообще не разговариваю! - ее передернуло. - Как ты могла симпатизировать этому...
   - Хватит! - взмахнула рукой Эва. - Сегодня все какие-то ... ненормальные! И зашагала прочь.
   Единственное решение, пришедшее ей в голову - посмотреть записки тети Арины. Если бы только они не были так далеко - дома. Хотя...
   Быстро сбежав по лестнице, она бросилась к телефону-автомату. Набрала номер и подождала, пока длинные гудки убедят ее в правильности догадок - дома никого не было.
   Интересно, чтобы сказала тетя? Она должна что-то знать...
   VI
   Вы хотите знать, на чью сторону встал директор? На сторону Романовой. Он всегда встает на ее сторону, когда не знает, в чем суть проблемы. А в чем суть проблемы он не знает никогда....
   А Романова была на стороне истины. И Орловой. И вообще, она не просто не одобряла всех этих предрассудков, она просто знала, что все по молодости готовы схватить оружие и двинуться в бой. Только потом понимаешь, что жизнь это не порывы гнева, жизнь - это умение найти мир в хаосе. Жизнь - это противостояние.
   Она жутко устала. Потом, возвращаясь к Орловой, поняла, что кто-то все это время тянет из нее силы, кто-то использует ее начала в своих целях.
   - Все в порядке, Виктория Викторовна! Петр Николаевич сказал, что они виноваты сами во всем, - она вздохнула и, улыбнулась. Господи, эта чудесная ее улыбка стоила целого мира... Хотя, что я говорю... Это же и есть улыбка мира!
   Орлова побелела не хуже Лизы.
   - И что?
   Романова хитро улыбнулась. В ее глазах плясали искорки гнева и радости.
   - За что боролись на то и напоролись! - сказала она. Села на стул и, посмотрев на Викторию Викторовну, продолжила: - Да, не переживайте вы так, Виктория Викторовна!
   Орлова только покачала головой.
   - Я уже думала, что уйду отсюда! - сказала она.
   Романова удивленно посмотрела на коллегу.
   - С ума сошли? Из-за них?! Еще чего не хватало! Вам детей еще к экзаменам готовить!
   Орлова обмахивалась каким-то листочком.
   - Голова болит!...
   Ира испуганно подняла на нее свои серо-голубые глаза.
   - Давайте, я вам таблетку дам!
   Орлова отрицательно покачала головой, но, тем не менее, Ира все равно потянулась за сумкой. В этой ее черной сумочке было много чего, сброшенного туда по инерции!
   - Держите! - она протянула Виктории на развернутой ладони таблетку. - Я вам сейчас чаю принесу! - и выпорхнула из кабинета бабочкой. Испуганной и озабоченной проблемами бабочкой. Какая же она милая!
   VII
   - Тетя Ира! - Эва только пришла домой, сразу же бросилась к телефону. Арина Григорьевна - единственный человек, который мог бы помочь ей теперь.
   - Господи, что случилось?!
   - Скажите, пожалуйста... - Эва перевела дыхание. ЕЙ пришлось подниматься на седьмой этаж пешком. - Ирина... Ирина Анатольевна, расскажите...
   - Что с Ирой?!
   - Да, ничего! Просто знать хочу - она способна на безрассудства?!
   Арина Григорьевна задумалась.
   - Конечно, нет, что за глупости?!
   Эва вздохнула.
   - Слава богу...
   Что за странное чувство, которое сковывает порой? Это ненависть или страх? Одно порождает другое... Нет, звезды вовсе не лгут, они сотни тысячелетий путешествуют по галактике... Они не привыкли оставаться на одном месте...
   Противостояние Антареса и Марса, смерть и истина... Противостояние пламени и воды...
   VIII
   Романова долго мучалась, а потом решила позвонить Орловой. Ее уже беспокоила не столько ситуация, сколько свои собственные ощущения и соображения. Если честно, она не чувствовала себя сейчас абсолютно счастливой, ей постоянно чего-то не хватало. И иногда, задумавшись и остановившись, прекратив, стремится и вечно куда-то спешить - она оглядывалась назад, закрывала глаза и на миг ей начинало казаться, что все, что было - бред. Хотя, вся эта жизнь, все воспоминания, словно большая старая книга, все переживания, мечты, обиды... Ей все это казалось иногда совершенно чужой историей, к ней совершенно никак не относящейся.
   - Добрый вечер, Виктория Викторовна, - Ира устроилась поудобнее, выключая телевизор. - Как вы?
   - А что такое? - Орлова, кажется, готовила ужин.
   - Вы переживали из-за этой ситуации.
   Ира бросила взгляд на дверь. Ее дочь явно куда-то собиралась. Интересно, куда?
   -Да... - Орлова помолчала с мгновение. - Может быть и так, но, знаете, я сама себя накрутила, вот и...
   - Мам, сейчас приду, я к Ленке!
   Дочь Романовой собралась к подруге, которая жила несколькими этажами выше.
   Ира только кивнула, мгновенно переключившись на разговор с Орловой.
   В целом только когда она положила трубку - поняла. Это все ей слишком надоело. Слишком. Очень. Хватит.
   Лиза, Орлова, Кира, снова Лиза, Лара, директор, родные, ученики... А так же воспоминания, события, стремления, обязанности, мысли... И всегда "Ирина Анатольевна!", "Где? Как? Зачем? Помогите!" ..... В этом длинном списке совсем нет места одной маленькой детали. Нет места самой Романовой, которая, кстати, со всем этим в прямой связи...
   Почему-то для всех них - событий и людей - она есть и существует, а для самой себя - нет. У нее есть обязанности, подопечные и много-много дел. Нет только чего-то очень важного, а чего она и сама теперь не может понять.
   И теперь, сидя в кресле, как обычно, она, кажется, начала понимать, что все это КАК ОБЫЧНО! Обычно, обычно, обыденно! И очень странно - она почувствовала, что в горле словно бы комок застрял, словно бы кто-то, пообещавший ей радость - обманул. Нет, она не может сказать, что все это радость, потому что это очередной замкнутый круг! Она столько убеждала себя и других в том, что она обычная, что кажется... получилось!
   И даже если бы она вот прямо сейчас очень захотела вырваться - ничего бы не получилось. Если бы даже она закричала громко-громко, никто, абсолютно не стал бы ее слушать. Что нам за дело до человека, который стал "сдерживающим фактором". Что нам за дело до его желаний, когда мы эгоисты! Она живая! Люди, ОНА ЖИВАЯ, чтоб вам пусто было!
   ***
   Я поняла, что теперь дороги обратно нет. Я пересекла экватор это огромной Земли, мира, который посторила сама.. Я дошла до наивысшей точки и почему в это мгновение мне вспомнилась та история с тоннелем. Я поспешно схватила ручку и толстую тетрадку в плотной обложке с надписью "Дневник". И записала быстро "Мгновение, когда я была честна со своими демонами".
   "Это случилось 17 апреля 2003 года, в теплую, солнечную субботу, когда весна набирала силы и обрушивала на наши головы и плечи живительное тепло. Уже начали распускаться первые листочки на тополях и легкий изумрудный пух новой травы покрывал свободные от камня склоны улиц. Снег сошел, земля подсохла и только кое-где зияла черными полосами. Волновалась легкая гладь московских водоемов, купающаяся в прелестных теплых солнечных лучах. И все было пропитано какой-то непонятной, возвышенной идеей совершенства, какое бывает только весной.
   Все эти очертания, все контуры природы, серых домов, аллей и прудов - все дышало своей особой любовью, нежностью бытия и ласковой улыбкой. Дышалось легко, почти волшебно, вся мысль, не обремененная предчувствием, парила над городом, созерцая как природы перекрашивает все в свои любимые тона радостного ожидания.
   Это был замечательный день, единственный, наверное день, запомнившийся не мгновением, а единым целым, состоящим из мелких отрывков, чувств, сомнений и взглядов. Это единое целое, как вихрь, уносящий все куда-то в неведомую даль, дорого лишь тому, кто все этого пережил, перечувствовал и хранил в душе, словно драгоценный камень в ларце... Ах, как жаль, что мы не можем управлять временем! О, я бы все отдала только за единую возможность вернуться в тот день - 17 апреля 2003 года... Я впервые так восторженно вспоминаю что-то. Я была в тот день, в единственный миг совсем другим человеком и, наверное, я буду помнить его вечно...
   Думала ли, что день этот, 17 апреля, будет со мной всегда, всегда в памяти, живой и яркий, словно вспышка падающий с небосклона звезды?... И нет и да... Но ничего уже не повторить...
   А остальное, подобно старому, но очень любимому фильму - урывками в той части памяти, куда ничья злая или добрая воля не могла бы зайти, куда и я сама захожу, леденея... Все в памяти моей - и то, как мы с одноклассницами-подругами опаздывали, и то, что мы бежали на "ВДНХ" через сквер, а потом вдоль Останкинского пруда, потом взбирались по черноземной насыпи и шагали вдоль высокого забора... И то, как забавно и гневно мелькнул черный в клеточку плащ Ирины Анатольевны, как мило развевались ее волосы на легком ветру... Как она забыла билет в пальто, а потом сунула мне в руки свою сумку, доверху забитую всякими нужными и ненужными вещами... "О боже" - подумала я, когда она забыла билет. "Эта ее привычка все класть в карман". Я таинственно помню все... И даже то, как у нас с ней, догоняющих толпу, спросили: "А где ваша преподавательница"... И то незначительное мгновение, когда она нежно приобняла дочь...
   Она была похожа на ту самую женщину, которая сошла со страниц моего романа, родилась случайным взмахом пера.. Я впервые увидела свою героиню простой земной женщиной, а не мировой сестрой... Как странно...
   А потом мы выходили из "Останкино" и она оказалась позади, мне казалось, что вот сейчас мы уйдем, а она останется, и ничего больше не будет... Ничего больше... Но разве?...
   Мы спускались по красивой винтовой лестнице и я оглядывалась - куда же пропала наша Ирина Анатольевна?... Я предложила ее подождать, но всем натерпелось убежать... Жаль... На какое-то мгновение мною овладел страх и отчаяние - "Все нем может кончиться просто так... Должно быть еще что-то! Еще что-то!"...
   Мы вышли на улицу, пересекли небольшую площадку и солнце, освещавшее высокий шпиль Останкинской башни, ударило прямо в глаза. Общим голосом решили все-таки дождаться Ирину Анатольевну - все-таки завуч, все-таки она нам что-то про это говорила...
   Мы стояли всего несколько минут - этого было вполне достаточно, чтобы различить очертания окрестных домов, красоты стальной иглы, воткнутой в небо и волнующийся ряби останкинского пруда...
   Ирина Анатольевна выпорхнула с обыкновенным серьезным выражением на лице, солнечный зайчик, упав ей на плечо, понежился и скатился по руке к ногам. Ветер коснулся ее волос, словно слегка дотронувшись и отдернув тонкую руку воздуха... Она повернула голову чуть направо, потом налево и, улыбнувшись нам, увлекла часть нашей команды к подземному переходу... Неведомой силой меня тянуло к ней... И за ней...
   И опять память хранит лишь обрывки, только мгновения и снова пелена чувств, эмоций и мыслей, непроизнесенных, но сохраненных в подсознании легким штрихом... Огромный троллейбус, почти что пустой, моя главная героиня, стоявшая рядом, какие-то странные мысли от том, что такого просто быть не может... Воспоминания о тете и разговор о романе, обо всем том, о чем можно разговаривать именно так - не замечая, что есть еще кто-то, есть что-то кроме тебя и твоей главной героини... У меня тогда, в троллейбусе, было странное ощущение - будто я пишу роман, только не так как обычно - пером на бумаге, а случайным образом, мыслью и чувством...
   Она рассмеялась так, как только она умела это делать - беззаботно, но удивительно загадочно. Она улыбалась всегда - когда ей говоришь серьезные вещи и просто радости; она улыбалась глазами и всем лицом, воспроизводя каскад солнечных лучиков, удивительно сплетенных в ее топазах-глазах, прозрачных и голубых, словно весеннее небо... Из-за этой ее улыбки никогда нельзя было понять о чем она думает на самом деле...
   Я не умела еще существовать в едином мире со своей героиней, делить с нею все - и это небо и эти мысли... Я думала всегда, что только в сказках, в чьих-то неведомо ложных и правдивых рассказах существуют такие авторы, которые не дня не могут без своих героинь, которые живут единой мыслью... Единым вздохом... Как две сестры...
   Мы вышли около станции метро "Алексеевская" и она, моя новая героиня чуть не упала, споткнувшись о провод, растянутый кем-то по площади..."
   XI
   Москва, весна, конец апреля, температура - минус два градуса.... Вот-вот, Романова тоже глазам своим не поверила, накануне-то плюс десять было.... Ну, что ж.... Одела плащ, пиджак...
   Кстати, сказать, это по части лирических отступлений. В последнее время Ира Романова выглядела довольно-таки мило - светло серые брюки, милая тонкая блузка приглушенных красно-бордово-черных тонов. Вся ее складная фигура - ничего лишнего - создавала впечатление какой-то увертливости, гибкости и мобильности. Вся эта ее жестикуляция, поспешность движения, словно бы четкие порывы... Мне иногда кажется, что она не с этой планеты. Завуч не может быть такой... Такой девчонкой!
   Но это всего лишь лирические отступления.
   - Очаровательно! - Кира с утра сама не своя, сильно походила теперь на пианистку. В черном брючном костюме, с яком вишневым лаком на ногтях, она блеснула своими очками и, уставившись на Лизу немигающим взглядом, прислонилась к дверному косяку. - Я думала, что эта погода меня и уничтожит! Ветер, холод... Апрель, называется!
   Лиза, еще более осветлившая волосы, тряхнула головой. Когда это она успела волосы подстричь? И завить? С ней что-то тоже творится! Опять и снова!
   - Да... Апрель, холод, минус два....
   Кира медленно прошлась по кабинету, заглянув в окно, потом посмотрела направо, налево, и хотела уже сесть на свободный стул, как где-то в коридоре раздался дикий грохот.
   - Кто это с утра развлекается? - удивилась она, покосившись в сторону приоткрытой двери.
   Лиза отложила миниатюрное зеркальце и, пожав плечами, по обыкновению наигранно-шутливым тоном, произнесла:
   - А, у нас же дурдом! Сумасшедших что ли мало!
   - Не до такой же степени! - Кира развернулась на каблуках и быстро пошла к двери. Лизавета за ней, не сидеть же просто так!
   В коридоре было, тем не менее, достаточно тихо. В его другом конце мирно беседовали ученики, была чуть приоткрыта дверь кабинета математика Евгении Алексеевны.
   Кира пожала плечами, поправляя очки.
   - Интересно, только мы с тобой слышали этот шум или галлюцинации массовые?
   Лиза сделал несколько нерешительных шагов, попав в тонкую полоску света, плавно льющегося из дверного проема ее собственного кабинета, и посмотрела по сторонам.
   - Знаешь, Кира... Кажется, это просто кто-то сломал себе шею, мы тут не при чем!
   Кира посмотрела на подругу. В тусклом свете она напоминала не то цаплю, не то еще какую-то птицу.
   - Ладно, не уходи, сейчас тряпки намочу, - сказала Лара, быстро возвращаясь в кабинет. Киселева кивнула, пошире открыв дверь.
   Милая Лизавета вскоре снова вышла в коридор, направляясь к туалету, где по обыкновению все встречные поперечные мыли чашки, ложки, тряпки, даже ведра.
   Не успела Демина закончить с тряпками для доски, как на противоположной лестнице послышался жуткий топот.
   Кира повернула голову, удивленно приподняв брови.
   - Что, в нашей школе завелись слоны?
   Лиза выглянула из туалета, так и не отжав свои многострадальные тряпки.
   На том конце показались несколько человек - ребята - ученики десятых классов. Они с жуткой скоростью неслись по коридору, кажется, даже не замечая, что милая Лиз вышла на его середину, сжимая в руках тряпки, с которых капала вода.
   - Эй-Эй! - крикнула им Кира. Но куда там! Глаза круглые-квадратные, прямо как любит выражаться Ира Романова!
   Лиза только пискнула, попытавшись отскочить в сторону. Но куда ей, худенькой и рыжеватой милой Лизавете! Эти... слоны (Романова в этот момент сказала бы явно что-то другое!) так толкнули бедняжку, что та с грохотом влетела обратно в туалет и дверь за ней захлопнулась.
   Кира от удивления и ужаса только подпрыгнула. Она боязливо открыла дверь туалета и с состраданием посмотрела на подругу, отряхивающую свои порванные колготки.
   - Жива? - осторожно спросила Киселева.
   - Козлы! - сказала Лиза.
   А в следующий миг обе услышали громогласный голос их коллеги Романовой, раздающийся гулким эхом в стенах пустой школы.
   - Ах, вы козлы, вы горные! Хорошо, что это была я! Вы так можете по стенке размазать - одни ноги да рога останутся!!!
   Лиза грустно всхлипнула.
   От нее теперь только рога и остались!
   X
   Если это совпадения - тогда это слишком подло. Со стороны судьбы, конечно! Потому что именно в этот день кому-то очень понадобилось вытаскивать из подвала старые стулья. И это кто-то был директор, который сначала сам мучался, а потом позвал на помощь Романову. Конечно, она же главный специалист по извлечению стульев из подвала! А что вы смеетесь? Все физики умные, они все делают с точностью инженера и смекалкой Кулибина. Я, наблюдая за ее "командованием спецотрядом эвакуаторов стульев" искренне рассмеялась. Хорошо она не видела моей улыбки - орала бы так, что я бы вполне могла оглохнуть. Она и при всем своем хорошем отношении, в глубине души ненавидит меня и мой роман.
   По крайней мере, Ире явно только этого и не хватало. Мало того, что она с утра с какими-то бумагами все носилась, отбирая у каждого встречного ручки, так еще и стулья ей навязали. Кстати, про бумаги. Ее кто-то из коллег в шутку назвал с утра "добытчицей ручек". Это все потому, что она куда не заходила - просила ручку, потом ее теряла... В итоге полшколы осталось без пишущих принадлежностей... Если ей еще карандаш понадобится - вообще катастрофа будет! Она у меня ручку попросила, а я ей не дала - обойдется, у меня самой всего одна!....
   - Далеко вы, госпожа Романова? - удивилась Кира, бросив недоверчивый взгляд на Романову в распахнутом плаще.
   - Пойду в подвал!
   - Что - директор в ссылку отправил? - покачала головой Киселева.
   Романова усмехнулась.
   - Ага, как же!
   Вот только ее, Ирины, там не хватало! Директор мгновенно испарился, рассудив, что физикам лучше не мешать. А она, поруководив минут пять, принялась помогать таскать эти стулья. В итоге стала как трубочист черная - руки одного цвета с темным пальто...
   Подтянулась Лиза, приведя помошников-ребят из своего класса. Сама встала в сторонке, боязливо поглядывая на работающих. Ира даже на нее не посмотрела - увлеклась процессом. А я пошла домой, она мне в тот день жутко надоела своими принципами Я-Леди-Которая-Все-Может.
   XI
   Ирина Романова подошла к окну, прикоснувшись кончиками пальцев к стеклу. Оно было холодное и чуть мокрое, словно после дождя. Ей даже на миг показалось, что его нет совсем, и прикасается она к самой земле, пропитанной лучами заходящего апрельского солнца. Странное ощущение, словно внезапно кто-то открывает тебе твой собственный внутренний мир, и ты обращаешься к тому, что можешь видеть только во сне.
   - Ир, - мама Елена странными глазами посмотрела на дочь. - Ир, что-то не так? Ира, что с тобой?
   Романова смотрела куда-то сквозь стекло, словно бы и в даль, но в то же время...
   Она ощутила в себе странное раздвоение чего-то. Эта непонятная тоска, это странная радость от увиденного заходящего солнца, словно бы где-то в подсознании...
   Тогда, у тети Нины, она смотрела в окно, на заходящее солнце, и видела, как его лучи играют созревшей пшеницей на поле, как они скользят по голубому розовым оттенку неба. И зеленая еще трава, постепенно погружаясь в темноту, становится блестящей. И луна, всплывающая из-за тонкой кромки леса, опускалась все ниже и ниже, почти касаясь земли...
   Кажется, она все это теперь увидела... Увидела в отголосках птичьего крика, увидела в солнечных бликах. Нет, она не смотрела на здание Курского вокзала, не на улицы и палатки, а куда-то вверх. Только зачем ей все это показалось? Она сильна, зачем вселять в ее сердце слабость к миру?...
   - Ира, - мама Елена положила ей руку на плечо. - Ира, ты меня слышишь.
   Романова вздрогнула. В ее глазах было какое-то странное удивление, даже детский восторг.
   - Ира, не пугай меня, мне показалось, что тебя здесь нет!
   - Я здесь, - обычным голосом ответила Романова-младшая. - Ты с ума сошла? Как это меня здесь нет, если я здесь стою! - и она улыбнулась так, как улыбалась всем и всегда.
   - Я не о том! У тебя глаза были странные, словно вот-вот заплачешь! Ты-то не сентиментальна, а то...
   - Да, я не сентиментальна, - Романова-младшая усмехнулась. - Я обычная земная женщина. Знаешь ли, нам, обывателям, не позволено видеть мир высший!
   - Это кто у вас так говорит? Точно с работы принесла!
   - А! - Ира махнула рукой. - Было дело!
   Она снова посмотрела в окно. И обомлела. На фоне яркого солнца, создающего странный туманно-золотистый фон, кружились самые настоящие снежинки. Ира прижала ладонь к стеклу.
   - Снег... - она все еще не верила своим глазам. Словно маленькие белые пчелки, снежинки кружились в солнечных лучах, заслоняя яркое красное солнце...
   И на мгновение Романовой показалось, что что-то блеснуло в небе. Она посмотрела чуть выше уровня шпилей высоток, поймав взглядом яркую точку на небе. Это было очень странно, но на закате она увидела Антарес....
  
   Глава шестнадцатая. "Родственники"
  
   Терпеть не могу родственников! Это ужасные создания. Иногда думаешь - зачем они вообще нужны?! Собираются, как в том анекдоте, только для того чтобы пересчитаться и вкусно поесть! Правда, одна польза от них есть - во время чьей-либо свадьбы классическая драка становится событием городского характера. В последнее время меня все начинает раздражать - даже улыбка Романовой. Наверное, это весна, а может быть просто влияние анекдотов. Я в последнее время смотрю на нее и думаю - почему она улыбается, косички что ли забыла расплести?!....
   I
   На Пасху совершенно нечем заняться - делать-то ничего нельзя! Вот и придумала Ира Романова себе развлечение - начала обзванивать всех, кого вспоминала. И первой была Ильина.
   - И что же ты делаешь? - удивлялась Наташа.
   - Абсолютно ничего! - Романова улыбнулась, но подруга этого, конечно, не увидела.
   - Ничего себе! Что, мир перевернулся?
   - Ты не можешь меня не критиковать! - ответила ей Ира наигранно-обиженным тоном. - Расскажи - что будешь делать на майские?
   Соседи Романовой, явно нашедшие в праздник занятие, что-то уронили. Ира вздрогнула, словно ей внезапно наступили на ногу.
   - Что за шум? - удивилась Ильина.
   - А, соседи развлекаются! - отмахнулась Ира.
   Так разговор и прошел - на отвлеченные темы. То есть, кто как и где будет отдыхать. Ильина собралась что-то писать вместе со своим верным Светом, Романова - все-таки решилась отправиться к своей двоюродной сестре, или к подруге - это как захочется.
   - А потом?
   - А потом, - Ира, между прочим, разговаривала, лежа на диване. - А что потом? У меня сейчас не работа, а... Господи, Ильина! Как я ненавижу весну - все в эти дни набирает-набирает обороты! Бумаги, экзамены, каникулы, уборка, беспорядок... Потом экзамены кончатся - и поллета пройдет. Я и оглянуться не успею, как в очередной вечер мне позвонит директор и поздравит с началом нового учебного года!
   - Но тебе под конец августа и так не терпится!
   - Я что мазохистка! - Ира возмущенно подернула плечом. - Хотя, ты, наверное, права! Боже мой.... На улице минус пять!
   - Ты, что только заметила? - Ильина была явно удивлена.
   - Только на градусник посмотрела.
   Следующей, с кем пообщалась Романова, была ее двоюродная сестра по линии отца. А вы что думали, что у нее совсем нет родственников? Зря!
   II
   Лиза все утро делала вид, что ее ничего не касается и ей совершенно некогда заниматься домашними проблемами. Ей, по правде сказать, действительно было некогда - она проверяла диктанты, но все-таки семья есть семья.
   Родственники, столько, сколько их у нее было, собирались на Пасху в доме ее матери - то есть в соседней комнате. И если бы красавица Лиза, тщетно пытавшаяся не обращать внимания на восклики матери, готовившей еду, могла куда-то сбежать - она непременно сделала бы это.
   В число родственников Лизы входит и обворожительная Лара, преподавательница английского. То есть Лариса двоюродная сестра Лизаветы - вы заметили, как они похожи?
   Да, мир тесен, вы правы. Лариса очаровательна, но более, наверное, сдержана, нежели ее сестренка Лизавета. Лиза смеется, пусть не так искренне, но смеется. А Лара очаровывает, это ее главное оружие - она безмерно красива.
   Раздался оглушительный звонок домофона - такой, что бедняжка Демина подскочила на стуле, опрокинув стопку только что проверенных тетрадей. За окном взвыла сирена - всего-то метрах в пятидесяти располагалась база скорой помощи.
   - Лизонька! - в комнату заглянула мама. - Ларочка пришла!
   Лиза махнула рукой.
   - Я же... занята!
   Виктория Павловна покачала головой.
   - Брось ты это!
   - Не могу! - наигранно-жалостливым голосом ответила Лизавета, отодвигая от себя включенную лампу. - Я обязана!
   Странно она выглядела - без косметики, с забранными в хвостик волосами, в длинной теплой кофте... И все равно очаровательная!
   Лара, конечно, появилась как обычно безумно и безупречно красивой. Она не прятала обворожительные черты своего образа под серенькие костюмы, подобно Деминой. Тем не менее, она оставалась какой-то даже несколько надменной.
   - Здравствуй, моя дорогая Лиза! - она положила сумку на табуретку, сняла кремовое пальто, черный шарфик и вошла в комнату двоюродной сестры. - Что ты делаешь?
   Лиза помахала перед Ларисой тонкими зеленоватыми тетрадями и, улыбнувшись, сказала:
   - Я и в праздник при заботах!
   Лара всплеснула руками.
   - Сегодня ничего делать нельзя! Ты что!
   А Лизавета только грустно, словно куколка из старинного магазина, покачала головой.
   Родственники - ужасные создания. Любить их можно только на расстоянии, встречаясь только на очень важные праздники. Иначе все это общество просто-напросто съест тебя своими проблемами. Они-то не понимают, что никто, тем более ты, не сидит в ожидании их прихода с надеждой решить все проблемы. Своих что ли мало, в конце концов!
   Лиза, когда Лариса ушла к ее матери, выглянула в окно и поежилась - самая настоящая зима - снег, ветер и минус пять... А на дворе-то апрель!
   III
   А Романовой повезло больше - она, как только начали подтягиваться родственники, благополучно ушла к Ильиной. Благо идти всего-то десять метров - от подъезда одного дома, к подъезду другого.
   Ильина вообще странная личность. Мало того, что она была журналисткой - а это накладывает определенный отпечаток, так еще и ее собственный характер. Ее сын - десятилетний Антон почти постоянно жил с матерью Ильиной. А как иначе, если Натальи хватало времени только на то, чтобы быстро что-то приготовить и выгулять двух своих собак?
   Симпатичных пестрых дворняжек, пищащих в холодной картонной коробке, Ильина подобрала на территории здания газеты. От природы достаточно сентиментальная она так и не смогла пройти мимо них. Другое дело, что это было ударом для имевшейся уже тогда кошки Марго и канарейки Блэка. Но если Марго просто неделю не выходила с балкона, то Блэк вскоре улетел.
   - Что это ты сбежала, милая подруга? - поинтересовалась Ильина, ставя чайник на плиту - она по-прежнему предпочитала по старинке кипятить воду на плите.
   - Вот, - вздохнула Романова. - У тебя хоть такой чайник есть! А мы снова кипятим воду в кастрюльке!
   - А что! Оригинально! - Наталья выглянула в окно. - Зима, крестьянин торжествует!
   Там и правда было очень мило - снег шел...
   - Скажи, Романова, - Ильина села на стул, слегка покачивая головой. - Тебе хочется на работу?
   Ира замахала рукой, словно подруга показала ей приведение.
   - Да ты что! Я похожа на сумасшедшую?!
   - Ну... - Ильина улыбнулась. Кстати, она снова покрасилась и теперь представлялась женщиной со светло-каштановыми волосами. - Кто тебя знает...
   Где-то в соседней комнате зазвонил телефон. Наталья даже вздрогнула от неожиданности.
   - Что, поклонники замучили? - съязвила Ира.
   Ильина вернулась минут через пять, с ужасно расстроенным лицом.
   - Госпожа Ираида, - сказала Наталья, подбрасывая на руке миниатюрный мобильный телефон. - Прокатиться в центр не желаете?
   Ира удивленно посмотрела на подругу.
   - А мы с тобой сейчас где?
   - Я имею в виду не окраины а самый-самый центр!
   - Зачем?
   - Надо отвезти кое-что! - Ильина явно была недовольна.
   - Тогда я пойду домой забегу, - Романова вскочила на ноги. - А то ты же не хочешь, чтобы я замерзла!
   Дома у нее родственники уже пели заунывные песни. Слава богу, что не религиозные - она бы не выдержала разыскивать свой шарф под такие песнопения!
   - Да где же... - она присела, заглядывая под шкаф. Правда, там его тоже не было. Поискала-поискала, а потом посмотрела на стол, а он - полосатый такой - лежит себе спокойно!
   Ира посмотрела на него с таким укором! Родственники как раз сменили тему песнопения.
   IV
   - Давай поедем на троллейбусе! Ира, пожалуйста! - Ильина была похожа на маленького ребенка, который что-то захотел. - Сто лет не ездила!
   Романова чуть со смеху не умерла - такой забавный вид приобрела Наташа.
   - Хорошо-хорошо! Но дальше-то как?
   - Пешком! - подруга Ильина уже поняла, что Ира согласна.
   - Ну хорошо....
   Троллейбус, слава Богу, пришел минуты через две, величественно вращая колесами.
   - Кто придумал давать им вместо номеров буквы? - возмущалась Наталья, рассматривая табличку "Б" подошедшего транспорта.
   - Знаешь, еще есть "В", автобус! - Ира села на свободное место около окна, заслоняясь рукой от солнца. - Это там, где я работаю.
   На улице просветлело - кажется, погода решила больше не преподносить сюрпризов. Тем не менее, на термометре стрелка по-прежнему не сдвигалась с отметки "ноль".
   - А куда мы собственно едем? - Ира подвинулась, освобождая место для подруги.
   - На Солянку, а там пару шагов пешком!
   - Ильина! Я тебя убью - здесь же пару шагов от моего дома! Какого... - Ира сжала губы, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. - ... Ты потащила меня на троллейбусе?!
   Наташа сделала вид, то к ней это не относится.
   А Ира даже несколько обиделась, несмотря на то, что такая веселая прогулка, несомненно, лучше компании поющих родственников.
   Центр города - забавное место. Абсолютно никакой геометрии построек, сплошная физика! Солнце, плавающее по небу, то и дело пряталось за серо-белесые обрывки облаков, лишая горожан возможности погреться в своих лучах.
   Троллейбус весело катил по Земляному Валу, вступая в противоборство с многочисленными автомобилями, которые и в праздничный день грозили устроить "пробку".
   Романова с радостной Ильиной вышли около театра Гоголя, посмотрели по сторонам - в поисках перехода.
   - Такое впечатление, что ты не в этом районе живешь! - возмущалась Ира. - Я и то лучше тебя тут все знаю, а времени на такие вот прогулки по районам ничуть не больше имею!
   Наташа махнула рукой.
   - Ну и молодец! Умница, ты Романова!!!
   Ира чуть не упала, споткнувшись о какой-то провод, протянутый от одного конца улицы до другого.
   - Аккуратно! А то меня же потом обвинят! - съязвила Ильина.
   Солнце выскочило из-за очередной тучи, и, на мгновение бросив столб своих лучей на Романову, скрылось за выступом высотки около Красных Ворот.
   - И все-таки, что тебе понадобилось там... - Ира оглянулась по сторонам, словно что-то потеряла. - ... Куда мы идем...
   - Редактор просил завезти вот это! - подруга словно выхватила из небольшой сумочки пакетик. - Так... просто бумажки!
   Ира покачала головой. Солнце снова осветило ее фигуру в черном, прошитом белыми нитками, пальто. Видимо небесному светилу понравилась эта очаровательная женщина со слегка рыжеватыми волосами.
   V
   Бедной Лизе от родственников убежать было некуда, поэтому она смиренно сидела в своей комнатке, сославшись на жутко болевшую голову. Сначала она пыталась позвонить Кире, но той явно не было дома - потому что телефон выдавал только длинные гудки. Романовой тоже не было дома, как сказала ее мама, пытавшаяся перекричать голоса знакомых и друзей, которые пели про какого-то... свинопаса...
   - Может хоть ради приличия присоединишься? - мама Лизы явно была недовольна поведением своей красавицы дочери.
   Лизавета мгновенно приняла вид измученной и несчастной женщины, схватившись руками за голову.
   - Я бы рада, но голова дико болит!
   - Как хочешь! - сказала мама расстроено, прикрывая дверь в комнату. Лиза полежала еще несколько минут, прислушиваясь к удаляющимся шагам матери, а потом очень даже резво вскочила на ноги.
   На улице выглянуло солнце - не плохо бы убежать куда-нибудь. Только куда...
   Лиза отдернула тюль и посмотрела на оживленную улицу. Вполне мило, если убрать ветер. Потом походила по комнате, задумчиво поглядывая на часы. А, почему бы и нет?
   Подошла к шкафу, открыла. Сняла с верхней полки коробку, открыла. И достала черный парик. Никто ведь и не догадался, что она тогда вовсе и не красила волосы...
   Минут через пятнадцать красавица Лиза снова была не похожа на саму себя. С черными, торчащими в разные стороны волосами, достаточно интересно накрашенная, она уже застегивала теплую фиолетовую кофту. Да, Киру удар бы хватил - посмотри она сейчас на подругу. Лиза прямо-таки представлялась кем-то новым, рискованным.
   А мама ее, которая зашла в комнату дочери уже, после того как та ушла, чуть чувств не лишилась. Куда могла деться красавица дочь с больной головой?
   ***
   Лизу вот так вряд ли можно узнать - если только догадаться па каким-то общим чертам лица, что эта дама и милая Лизавета - один и тот же человек. И куда же вы направились, наша Новая Лизавета? Господи, она тоже собралась в центр!
   Ей теперь, правда, подходило имя Элизабет, нежели просто Лиза. Да, эта особа в шоколадном пальто, черном шарфике, с темными волосами, спускающимися редкими перышками на плечи милая Лиза выглядела даже несколько старше. Только вот спрашивается, зачем ей понадобились эти игрушки?
   ***
   Романова и Ильина мирно шли по Покровке, оглядывая неровные постройки. Странно все это выгладит - от архитектурной изящности, до современности, которая проскальзывает во всех этих новомодных вывесках.
   - Что с центром сделали! - воскликнула Романова, оглядываясь по сторонам.
   - Да... Сколько помню - центр всегда был чем-то вроде напоминания о старине, теперь... - Ильина как-то неловко взмахнула рукой и конечно же, потянула запястье.
   - Я здесь живу с десяти лет... Мне так нравилось гулять по этим улочкам! А теперь даже страшно вечером выйти на улицу! Около вокзала жуть какая-то творится!
   - А что бы ты хотела?! Это Москва, а не какое-нибудь Иваново!
   Ира посмотрела на подругу.
   - Я знаю, что это Москва, но раньше она такой не была!
   - А ты? Ты разве была такой? Сейчас ты, моя дорогая Ира, стала... Короче, все мы изменились!
   - Нет, ты теперь скажи, кем я стала! - наигранно обиженным тоном сказала Романова, поправляя сумку, вечно съезжавшую с плеча.
   Так за милым разговором обе и дошли до Солянки. А там было не далеко и до небольшой конторки, куда Ильина обещала занести бумаги.
   - Я тебя на улице подожду! - пообещала Романова.
   На улице явно потеплело и ей не хотелось расставаться с солнечным светом.
   ***
   Лиза вышла на Китай-городе, хотя ей хотелось доехать до Пушкинской. Было около пяти часов вечера - время достаточно быстро пробежало.
   Мимо не спеша шли многочисленные прохожие, которым не сиделось дома.
   - Девушки, мож... ик... но... С вами ... ик... познакомиться? - послышался голос за спиной Лизы. Та аж подпрыгнула от неожиданности. Изрядно подвыпившему молодому человеку, кажется, показалось, что Лизавета не одна.
   - Шли бы вы домой! - посоветовала ему Лиза, быстро разворачиваясь на каблуках.
   - Куда же вы? - заплетающимся языком спросил юноша. - Ах вы... - после этого он ужасно нецензурно выругался. - ... Все вы близняшки такие... - снова последовала нецензурная характеристика.
   Лизе, тем не менее, стало ужасно смешно - она-то была совершенно одна.
   VI
   Сначала Романовой показалось, что быть такого не может. Только потом она поняла, что та дама, с интересом рассматривающая вывески не то иной, как милая Лиз. Господи, когда она успела покрасить волосы?!
   - Лиза, что ты тут делаешь? - Ира, конечно, не преминула подкрасться к коллеге бесшумно.
   - О! - Лиза ожидала встретить здесь кого угодно, только не начальницу-Романову. - А ты-то сама что здесь делаешь?
   Ира от удивления не нашлась что ответить.
   - Живу я здесь! - и снова посмотрела на не менее удивленную Демину.
   - А я гуляю!
   - Вижу! Когда успела волосы покрасить, красавица?!
   Лиза покраснела. Она вспомнила, что выглядит не так как обычно. Но и раскрывать свои секреты ей не очень-то хотелось.
   - Вчера!
   - Что опять с Кирой поругались?
   - Нет... - удивилась Лиза.
   - Лиза-Лиза...
   Романова оглядела Демину с ног до головы, поняв, что никогда не сможет объяснить себе такие вот поступки таких вот людей.
   Ильина вернулась, удивленно посмотрев на собеседницу своей подруги.
   - Вы кто? - спросила она Лизу.
   - Это Лиза, - перебила коллегу Ира. - Помнишь, Наташ, я тебе рассказывала?
   Ильина задумалась.
   -А! Да-да... - только, кажется, так и не вспомнила то, что говорила тогда Романова по поводу поведения Деминой. - Кстати, Лиза, у вас плохой парик!
   Лиза оторопела.
   - Это не парик.
   - Тогда простите!
   Ира выразительно посмотрела на коллегу, кажется, все поняв.
   - Господи! - Ильина вздрогнула. - Я забыла! Сейчас вернусь!
   И упорхнула бабочкой.
   - Лиза, немедленно признавайся, это парик? - строго спросила Ира.
   Демина обиженно закивала головой.
   - Вы меня с ума сведете!
   Ильина появилась на пороге конторки минуты через три, задумчиво изучая какие-то бумажки. Чтобы добраться до Романовой, ей нужно было перейти дорогу.
   -Эй, Наташ, - Ира махнула рукой. - Сто там! Я сейчас подойду! - и повернулась к Лизе. - А ты! Шла бы ты домой!
   Лиза отрицательно замотала головой.
   - Я же гуляю!
   - Знаю я, как ты гуляешь!
   Где-то справа раздался оглушительный визг тормозов.
   - Знаешь, у меня дома кавардак! Родственников полквартиры! Делать мне что ли нечего, как возвращаться туда!
   - Тогда вопрос, зачем ты так нарядилась?!
   - Ира, да что с тобой! Вы с Кирой против того, чтобы я менялась?!
   - Я боюсь за тебя! Страшно становится, когда ты вот так вдруг...
   Снова завизжали тормоза, а потом Ильина как заорет на полулицы:
   - Ира!!! Аккуратно!!
   И в мгновение ока оказалось на другой стороне улицы, оттолкнув подругу прямо на газон. Все три с грохотом повалились на мокрую молоденькую травку, смешанную с грязью.
   Мимо, проехавшись по тротуару, где только что стояла Романова, пронеслась какая-то грязная белая машина. Милиционеры-постовики, стоявшие в пятидесяти метрах от происшедшего, от удивления онемели.
   Ира встала на ноги первая, протягивая руку Лизе и незаметно от Ильиной поправив ей парик.
   - Идиоты! - закричала Наталья.
   Лиза с грустью рассматривала свое испачканное шоколадное пальто.
   - Ира, что такое? - Наташа первая заметила, что подруга как-то странно смотрит вслед уехавшему лихачу. - Что-то не так?
   Романова только покачала головой.
   - Совсем уже обалдели! - сказала она и на ее лице внезапно отразился тот самый гнев, которого так боялись ее ученики. - Лиза, дать тебе платок?
  
   Глава семнадцатая. "Майские праздники"
  
   I
   - Какая погодка милая! - Романова посмотрела на улицу. - Я просто в диком восторге!
   Она уже собиралась уходить, но вовремя сообразила, что лучше всего сначала посмотреть на улицу. А там... В общем, ей пришлось взять зонт - то и дело накрапывал мелкий дождичек.
   Гудел Земляной Вал, пропуская сотни мчащихся вникуда машин. Ира несколько раз задавалась вопросом, куда все так спешат, а потом вспомнила саму себя с синдромом вечно куда-то опаздывать. Откуда берутся эти вечные проблемы?
   В метро как всегда столпотворение, а как может быть иначе, в такое-то время?! Ах, эта безликая толпа, с невидящими глазами, с бесцельным и разрозненным движением во всех направлениях!
   - Ира, неужели это ты?
   Как на зло Романова обернулась, а ведь могла сделать вид, что и слышать не слышит, что к ней обращаются! Это была ее старая приятельница, кажется, они не виделись целую вечность, и, кажется, ее звали... Анной.
   - Привет, - пришлось улыбнуться. - Сто лет не виделись!
   Анна Васильева училась... на кого она училась, Ира сейчас, естественно и не помнила... Но, кажется, Аня работала где-то на Юго-востоке сотрудником по социальному обеспечению. Или она там жила?...
   - Да уж, - Аня окинула старую знакомую изучающим взглядом. - Прекрасно выглядишь!
   Романова снова не очень-то охотно улыбнулась, поправляя съехавшую с плеча сумку.
   - Спасибо, - и вошла вместе с Васильевой в подъехавший вагон метро.
   - Ну, рассказывай, как живешь? - не выдержала Анна.
   Ира задумалась, устроившись в уголке и схватившись за холодный стальной поручень поезда.
   - Да... Как и все! С работы - домой, из дома - на работу!
   - Мы с тобой уже... - несимпатичная Анна закатила глаза. - Четыре года не виделись!
   Бывает же такое - сто лет человека не видишь, а потом случайно встречаешь в метро, словно только вчера расстались.
   - Да уж! - Ира сдерживалась, чтобы не зевнуть. - А ты?
   - А! - Анна махнула рукой. - Ты мне лучше скажи - ты по-прежнему в школе работаешь?
   Ира только тут вспомнила, что все-таки на работу едет, а то за разговором не мудрено и мимо станции проехать.
   - Да, все там же! Вот, правда, меня до завуча повысили....
   Анна при этих словах приятельницы сделала такие глаза, словно та сообщила ей государственную тайну.
   Ира тем временем сделала вид, что ничего не заметила - посмотрела по сторонам. Пассажиры метро - все какие-то сонные даже не читали газеты-книги, как это обычно бывает. Наверное, это после Пасхи, все такие не выспавшиеся.
   - Что будешь на праздники делать? - спросила Анна, бросив взгляд на отвлекшуюся Ирину.
   - Не знаю...
   На самом деле Ира все уже давным-давно решила. Просто слова "не знаю", "не замечала", "понятия не имею" были ее любимыми. Поезд тем временем замедлил ход, подъезжая к очередной станции. И Романова, изящно взмахнув рукой на прощание, выскочила на платформу, оставив Анну в гордом одиночестве.
   Этот мир целиком наполнен звуками, он живой, он словно живет рядом с нами и в то же время вся эта суета, это вечное стремление и движение - все это создает то самое неповторимое ощущение. Передать его невозможно - только почувствовать. Через свое присутствие, через то, что ты здесь, что ты живешь, а не просто существуешь, что в тебе есть особые токи, словно бы как в постоянных магнитах, которые подобно внутренней музыке сопровождают каждое движение!
   II
   Если бы кто-то сказал, что это совпадения, вряд ли Романова поверила бы. Но следующим утром в метро она снова встретила Анну. А потом уже и правда подумала о том, что это не просто так.
   На работе тоже не все так, как хотелось бы. Директор заболел - и Ира стала так называемым "первым лицом". Иными словами, пока она была в школе все почему-то считали, что можно расслабиться. В ее лице была и администрация, и скорая помощь, а значит все в порядке. Правда, это уже слишком?
   Лиза сняла свой парик, Кира ходила какая-то злая, Марьяна (Романова никак не могла отучиться называть коллегу именно так, как ее прозвала Киселева) вообще не пришла. Так что, считайте, что все было в порядке!
   Так нет же! Нужно было еще кое-чему произойти. А точнее сказать - пришла та самая комиссия по пожарной безопасности, которую ждали еще на прошлой неделе. А Петра Николаевича нет, а она, Романова, - крайняя!
   Тем не менее, ее радовало только одно - она вместе с дочерью собиралась к своей двоюродной сестре, с которой не виделась уже о-очень давно. А это значило, что стоит ей отключить мобильный и никто, абсолютно никто не найдет ее. Разве что попробуют изучить всю Тверскую область, в поисках места проживания ее сестры!
   Что ж, общество, попробуйте провести эти четыре дня без Романовой! Я тоже намеревалась отдохнуть от нее - кажется, мы надоели друг другу.
   III
   Утро озарилось яркими солнечными всполохами, отражающимися от окон домов и блестящих крыш. Лиза только перевернулась на другой бок, услышав возгласы родных, собиравшихся на дачу. Она отказалась от поездки из-за предэкзаменационных работ, которые должна была проверить. А вот брат с семьей и мама не могли упустить такого шанса - выбраться на природу.
   Тихо и размеренно тикали часы, с улицы доносились чьи-то голоса и шум проезжающих машин. Лиза открыла глаза где-то в половине десятого, потянулась и хотела уже вставать, но почему-то продолжала любоваться белым потолком, на котором плясали солнечные зайчики.
   Потом все-таки встала, поправляя свои растрепанные светлые волосы и, бросив взгляд на свое отражение в зеркале, улыбнулась. Надо отметить, что ее саму в принципе никогда не волновал внешний вид, не смотря на то, что она всегда была аккуратно и... однообразно одета. Вечно в своем сером костюмчике, словно в униформе, она выглядела достаточно обыденно, и, если отбросить приставку "милая", получалась просто Лиза. Поэтому, наверное, некоторым и понравилась эта ее выходка с париком - Лизавета впервые изменила своим принципам. Правда, было это не по-настоящему!
   - Я тебя умоляю, Лиз! - прокричала в трубку Кира, оторвав подругу от жизненно важного занятия - приготовления завтрака.
   - Кира, - Демина потянулась за чашкой и, опрокинув ее на пол, отскочила в сторону. - Почему ты не уехала на дачу?!
   - Лиз... Муж уехал, дети тоже, пойдем в центр!
   - Не поеду, у меня изложения не проверены!
   Кажется, Киселева упала со стула. По крайней мере, звук был очень похожим.
   - С ума сошла?! Сегодня Первое Мая!!! Лиза, ты вообще!... - задыхалась от негодования Кира.
   - Возьми с собой Иру! - посоветовала Лиза.
   - Взяла бы, если бы наша начальница не уехала! Она-то не ты!
   Демина наклонилась, собирая осколки чашки. Красивая она была - синенькая с зайчиком.
   - Значит, - она вздохнула, словно обреченное и несчастное созданье. - У меня совершенно нет шанса избежать похода с тобой в центр?...
   - Абсолютно никакого! - обрадовалась Кира.
   - Ну... - Лиза снова вздохнула. - Хорошо... Так и быть!
   - Замечательно! - и Кира отключилась.
   IV
   Лиза вышла на улицу ровно в полдень. Солнце уже достаточно высоко поднялось над домами, освещая неприглядную и родную улицу, обшарпанные дома и поржавевшие гаражи. Народа было много - кто в цветами, кто с красочными воздушными шариками. И ей вдруг жутко захотелось такой же красивый - голубой или красный - шарик на тоненькой веревочки, рвущийся к бескрайнему небу.
   Она редко ходит в парк - да и вообще куда бы то ни было. Лиза из тех людей, которые не особо любят перемены, им скорее нужно аккуратность и размеренность во всем, особенно в повседневном.
   Все эти Лизаветины порывы с цветом волос ничто иное как мимолетная ошибка - так она решила для себя. Лиза совершенно не способна на то, чтобы изменить что-то кардинально, иначе она не купила бы парик - а по настоящему, сразу и навсегда покрасила волосы. Она должна иметь отходной путь, потому что абсолютно не умеет рисковать.
   V
   - И далеко ли Ира уехала? - Лиза была совершенно не рада прогулке, всему этому, но она имела неосторожность сказать Кире "да".
   - Понятия не имею! Сбежала от нас! Ой, народу-то!
   Киселеву всегда тянуло туда, где много народа. И теперь, в дни массовых шествий, демонстраций и митингов ее внутреннее "Я" привело обеих именно в центр действа.
   - Господи... - поежилась Лиза. Ей, конечно, удобнее было бы сидеть в кресле с ручкой и тетрадями, нежели путешествовать с Кирой по оживленным улицам Москвы. - Скажи, с чего бы тебе понадобилось именно сегодня именно сюда?
   Вид у Деминой был и вправду вымученный. По крайней мере, она была какая-то уставшая, неживая и совершенно не веселая.
   - Не знаю! - Киселева активно вертела головой, словно кого-то искала.
   Яркое солнце освещало невысокие дома центра, фонтаны, тротуары, яркие вывески и редко проезжающие машины. Кажется, только вчера в небо Москвы взметнулись струи прекрасных фонтанов, а такое впечатление, что они были всегда. И теперь хрустальные водные струи пенились, переливаясь в солнечных лучах. Лиза быстрым шагом направилась к очередному фонтану, мимо которого они с Кирой проходили.
   Рядом веселилась ребятня, прогуливались влюбленные парочки, взявшись за руки, а так же бодрым шагом шли участники всевозможных митингов и демонстраций. От фонтана летели мелкие брызги и казалось, что это не водные капли, а алмазная крошка - так они переливались на солнце. Лиза внезапно посмотрела вверх, заметив краем глаза что-то странное у себя над головой.
   Кто-то отпустил в небо воздушный шарик и теперь он полетел в космос. Демина улыбнулась, в этот момент ей ужасно захотелось такой же - синий или красный шарик на веревочке, упрямо рвущийся в небо.
   - Лиз! - окликнула ее Кира.
   Демина повернулась. И махнула рукой, попросив у подруги еще минутку.
   VI
   - Больше никакой работы - в ближайшие дни! - пообещала себе Романова, утром второго мая, открыв глаза.
   Ее сестра Ольга Александровна Кузнецова ворвалась в небольшую комнату на втором этаже пулей.
   - Ира! - и почти что упала на кресло в уголке, дико смеясь.
   - Что случилось? - Романова подскочила на кровати, которая предательски скрипнула.
   Вся эта обстановка напоминала ей детство и лето, проведенное у сестры своей матери. Тогда она научилась воспринимать природу и самое главное - понимать ее.
   - Ты не представляешь! - Оля закрыла руками лицо. - Посмотри в окно!
   Романова откинула одеяло, встала и подошла к окну. Там и правда что-то было не так, только что именно она никак не могла понять...
   Оказалось, что забор, который вчера вечером еще стоял перпендикулярно к земле - теперь лежит и мало того - метрах в полтора от прежнего места.
   - А... - Ира удивленно посмотрела на сестру. - И кто постарался?
   Оля замахала рукой.
   - Я ж тебе вчера говорила, что мы с тобой на что-то... наступили...
   Романова замерла на мгновение.
   - Так это... Это что? Мы с тобой вчера впотьмах забор снесли?
   Оля закивала, снова засмеявшись.
   - Весело! А я думала, что это доски какие-то!
   Все дело было в том, что вечером Ольга с Ирой решили прогуляться. Шли-шли, стемнело так, что обе никак не могли разобрать, куда они вообще идут. Ну, Ольга и предложила "срезать" дорогу. А когда наткнулась на хлипкий забор, который уже был наполовину сломан, подумала, что это доски, оставленные мужем накануне. Ну, они с Ирой и "отодвинули" их. Оказалось - это был забор...
   - Сразу видно Ира, - сказала Оля. - Мы с тобой встретились.
   Романова покачала головой.
   - Вот-вот... Господи... Забор!
   - Да ладно! Мы все равно его разбирали-разбирали!
   - Нет, ну я же не могла его на полтора метра отбросить!
   - Могла-могла! - успокоила ее Оля. - Да, кстати, твоя Настя уже куда-то ушла!
   - Куда? - оторопела Романова.
   VII
   Лиза резко развернулась и чуть не сшибла с ног стража порядка, прохаживающегося вокруг скамеек.
   - Простите, - вскинулась Демина, передернув плечом.
   Милиционер странно посмотрел на нее, и, как не странно не отвернулся, а продолжал пристально смотреть ей в глаза.
   Лизе стало не по себе и она уже хотела уйти....
   - Простите, вас часом не Лизой зовут? - спросил внезапно милиционер.
   Демина оторопела.
   - Как вы угадали? - она стояла посреди улицы, ужасно удивленная и даже несколько испуганная.
   - Вы с Ириной Романовой не знакомы? - спросил страж порядка, делая шаг навстречу Деминой.
   Лиза сделала большие-большие глаза и, почему-то улыбнувшись, ответила.
   - Да, это...
   - Ваша коллега. Олег Романов, я ее брат, - милиционер протянул Деминой руку. - Вот почему мне показалось знакомым ваше лицо, - и улыбнулся.
   Лиза ответила ему тем же, ощущая какое-то смущение.
   - Мир тесен!
   Улица стала заметно оживленнее, кажется люди, возвращавшиеся с демонстрации, решили продолжить действо.
   - Вы на работе, - напомнила Лиза, делая несколько шагов в сторону Киры, теперь отгороженной толпой.
   Олег Романов умудрился собрать в своем образе черты обоих родителей и, в отличие от своей сестры, перенял их характер. Ростом он был чуть выше Лизы, не толстый, но и не худой, он вообще был чем-то средним. И если Ира точно ураган, точно гибкого телосложения и складной фигуры, то брат ее ни то и ни то. Нельзя было сказать, что у него голубые, серые или коричневые глаза. Нельзя было утверждать, что он симпатичный, Лиза смотрела на брата Иры и думала, как охарактеризовать этого человека.
   - Я слышал о вас от сестры, - Олег сделал несколько шагов в сторону Киселевой, несколько оттесняя толпу и тем самым, освобождая Лизавете дорогу. - Правда, мы чаще ругаемся!
   Лиза улыбалась, поглядывая поверх людских голов в поисках подруги.
   - Неужели вы можете ругаться с Ирой? - она удивленно посмотрела на собеседника. - Она же миротворец!
   Олег прыснул и показался Деминой на мгновение ужасно непривлекательным.
   - Вы с Ирой не прожили столько, сколько я! Поверьте, она не такая, какой ее все представляют!
   VIII
   - Скажи мне Ира, - Оля вышла на улицу и села на шаткую скамейку, на которой сидела сестра Романова, вытянув ноги и нежилась на весеннем солнце.
   Она приоткрыла глаза и, заслоняясь от ярких лучей рукой, посмотрела на Олю.
   - Что тебе сказать?
   Надо сказать Оля - женщина тридцати девяти лет, немного полноватая, что ее, правда, не портило, странно смотрелась среди всех этих просторов. В ней все-таки не сочеталось сельское окружение местности и какая-то ухоженность. Среднего роста, с черными, блестящими волосами-каре, в очках квадратной формы - все это не укладывалось в голове со всем, что ее сейчас окружало.
   - Да забыла я уже! - она махнула рукой, садясь рядом с сестрой.
   - Как хорошо... - Романова мечтательно прикрыла глаза, сложив руки на коленях. - А все думал, чего мне не хватало?!
   - Ты вечера дождись, если дождя не будет... Знаешь, какие звезды тут?
   - Я бы и в лес сходила...
   - Что ты там забыла?!
   Романова предпочла помолчать, дабы не ответить чего-нибудь такого, чего от нее ждут меньше всего.
   - Может мне остаться тут навсегда? - спросила она наконец.
   Оля задумчиво покачала головой.
   - Судя по тому, что ты мне рассказала... То есть я о том, что...
   - Не вспоминай, только мою работу! - предупредила сестру Ира. - Если я сейчас подумаю, что послезавтра придется ехать обратно...
   Оля ничего не сказала, только посмотрела вперед, проследив, куда смотрит ее сестра.
   - Ладно, сиди, я потом приду, - сказала она и, поспешно встав, куда-то пошла.
   Достаточно большой дом Ольги изначально предназначался для летнего отдыха. Позже вся Олина семья (мама, муж, дочь и собака) переехали сюда на постоянное место жительства. Ира не знала всех причин в точности, и как это не странно никогда не стремилась узнать, но с тех пор, как сестра уехала сюда жить, они виделись всего раза два.
   В молодости Романова была очень дружна с Олей, но все это для нее единое воспоминание, в котором много-много самого разного. Воспоминаний, обид, радостей... У каждого есть такие воспоминания.
   Как-то странно ощущала себя теперь Ира, сидя вот так на скамеечке, очень далеко от всего того, к чему она привыкла. Она всегда, когда наступают такие моменты, задумывается о многих вещах сразу. О то, что будет завтра, что было, что стало, о правильности своего выбора, о жизни... А вы, что никогда так себя не ведете?
   IX
   - Кира, - Лиза схватила Киселеву за рукав, практически вытащив ту из эпицентра массы демонстрантов, к которым уже собиралась присоединиться подруга.
   - Это кто? - спросила та, грустно смотря вслед удаляющейся толпе.
   - Это? - Лиза посмотрела на Олега, который, кажется, не собирался никуда уходить. - А, это брат нашей Иры, Олег!
   Киселева удивленно посмотрела на подругу, а потом на молодого человека в милицейской форме.
   - А у нее есть брат?
   Иногда Кира задает такие вопросы, от которых окружающие теряются.
   - Как видишь... - выдохнула Лиза, отходя в сторону и бросая взгляд на Олега. Он стоял, улыбаясь, словно они были уж давно знакомы и встретились не по счастливой случайности, а по чьему-то разумению.
   Кира недовольно покачала головой, резким движением поправляя тонкий шелковый шарф.
   - Очаровательно, Лиз! А ты права, - Киселева задумалась. - Она что-то как-то говорила про брата...
   - Думаю, ничего хорошего! - отозвался Олег.
   Повисла неловкая пауза. Лиза нервно постукивала каблучком туфельки по тротуару, а Кира удивленно изучала брата своей коллеги.
   - Хорошо же вы думаете о своей сестре! - наконец сказала она холодно-раздраженным тоном так, словно Олег оскорбил ее до глубины души.
   - Я не думаю, я констатирую факт! - бросил Романов в ответ. Кажется, ни с Киселевой не понравились друг другу.
   - Ладно, - Кира попыталась улыбнуться, но у нее это мало получилось. - Вы на работе, все-таки!
   И увлекла подругу Лизу вниз по улице.
   - До скорой встречи, очаровательная Лиза! - с некоторой усмешкой крикнул вслед Олег. - До свидания!
   Обе даже не обернулись, несмотря на то, что Лиза посчитала тон и поведение подруги недостаточно вежливыми.
   X
   Все вокруг как-то странно стало действовать на Иру. Вслед за радостью общения и некоторым отдыхом, ей вдруг захотелось... домой...
   А дома.... Впрочем, дома не было ничего особенного. Если не считать того, что в Москве дождь хлестал как из ведра. И немудрено, что Романова оказалась мокрой и ужасно злой.
   В квартиру влетела, стряхивая с себя капли дождя и потрясая зонтом, с которого во все стороны летели мелкие холодные брызги. А потом вдруг замерла, оглядываясь по сторонам. Странно...
   Странно, непонятно, даже несколько мило, но дама все-таки... Дома...
   - Ира, к телефону! - послышалась знакомая уже фраза. А откуда, извините, общество узнало, что она уже дома? Какое проницательное общество! Какое очаровательное общество!
   Это была Киселева.
   - Прости, Ира, что отрываю...
   - Ты меня не оторвала, - веселым тоном ответила Романова. - Я только что вошла! Видела что на улице?
   Настроение у Иры было приподнятое, радостное. Ей хотелось смеяться! Удивительно!
   - Видела-видела. Сидишь?
   Романова ничуть не удивилась тону коллеги. Она еще не разу не сообщала приятных новостей.
   - И что? Что на этот раз? - Романова улыбалась, стягивая с шеи тонкий шарф. Она все еще держала в руке мокрый зонтик. В клеточку.
   - Лучше сядь, - траурным голосом посоветовала Киселева.
   - Спасибо, как-нибудь переживу твои новости! - съязвила Романова.
   - Хорошо... Наша Лиза... Влюбилась!
   Ира замерла.
   - Что - правда? - и снова заулыбалась. - Весело!
   - Не смейся! Последний, с кем она познакомилась... - Кира замолчала, собираясь с духом, а может быть, просто выдерживая театральную паузу. - ... Был твой брат, Ира.
   Романова уронила зонт на пол.
   - Весело! - и села на табуретку, оставленную кем-то в коридоре. - Почему я узнаю обо всем последней?....
   В это мгновение я ей искренне соболезновала. Нет ничего хуже Лизы!
  
   Глава восемнадцатая. "Через терни больно идти"
  
   I
   Если бы майские праздники не разделялись несколькими рабочими буднями, было бы легче. А так очень тяжело приезжать с дачи и тут же нестись на работу.
   Что касается Романовой, то она, рационалистка по определению, и не заметила, как пробежали "эти будни". Ей просто было некогда - расписание экзаменов заняло все ее время, совершенно не оставив никаких шансов на отдых. А когда все это кончилось, то есть расписание было готово и лежало в распечатанном виде на столе, оказалось, что пора ехать на дачу и она, Ира Романова даже и не знала - радоваться этому событию или нет.
   Все четыре дня - с понедельника по четверг - на работе была какая-то суета, перемешенная с приступами апатии, и если Романова нашла себе занятие, то остальные так и не решили чего они хотят. Особенно странно ощущали себя Марьяна, Лиза и Кира.
   II
   Кабинет Киры, всегда холодный, с искусственным освещением, компенсирующим отсутствие солнечного света, с витающими ароматами кофе и чая, не мог не отождествляться с чем-то малоприятным. И, тем не менее, это было самое главное место чаепития для Лизы, Марьяны, Киры и Романовой. Последняя забегала буквально на мгновение и не участвовала в долгих, насколько это позволяло время между уроками, беседах о жизни и мелочах.
   Кира разглядывала своей новеньки чайник, который ей на праздники подарила подруга, а Лиза, сидя в полоборота к двери, постукивала чайной ложкой по гладкой поверхности парты.
   - Замечательно, что есть такие праздники, как сейчас, - сказала она, бросив резкий взгляд на подругу. Киселева оставила чайник в покой и, поправив пиджак цвета перца, села рядом с Деминой.
   - А я их не особо люблю, - она поморщилась. - Может быть, тебе и хорошо дома сидеть, а мне как-то неинтересно сажать картошку и перемывать всю посуду на даче после долгой зимы!
   Вошла Марьяна, улыбнувшись подругам. Невысокого роста в коричневой, чуть ниже колена юбке и песочной кофте, она как-то вся дернулась под тяжелым взглядом Киселевой.
   - Ой! - вскинулась Кира. - Какие люди!
   Лиза удивленно повернула свою кукольную головку к двери. И глаза ее, темные и даже какие-то влажные блеснули недовольством, словно кто-то помешал ей в очень важном деле.
   - Вся спина болит! - пожаловалась Марьяна. - Всю ночь соседи что-то справляли, я так и не заснула!
   На всем ее лице отразилась не то негодование, не то какое-то мучение. Лиза усмехнулась краешком губ, но, кажется, никто этого не заметил.
   - А вы, очаровательная Лиза, как провели выходные? - поинтересовалась Марьяна, поворачиваясь к Деминой. Та пожала плечами и сделала какой-то неопределенный жест рукой.
   - Прогулялись вот, с Кирой немного... - и тут она как-то странно улыбнулась, на мгновение замолчав. - Прогулялись...
   Киселева поежилась, ощутив материальное присутствие повисшей паузы.
   - И кажется, - продолжила Лиза, беря в руку чашку с уже остывшим чаем, - Не зря...
   Надо отметить при этих словах глаза ее блеснули торжеством, усмешкой и даже некоторой радостью. Но уже в следующую минуту на нее снова напала та самая апатия, сопровождающая ее все время, словно она вспомнила, что-то очень неприятное.
   Лиза, кажется, боролась со своим внутренним "я". Оно твердило ей, что нельзя, совершенно и абсолютно, ничего менять, с другой стороны какая-то обида на относительное благополучие Киры заставляло ее совершать странные и необъяснимые поступки. И все же в Лизе перевешивал страх к переменам, в чем бы-то ни было.
   III
   Солнца не было и вся общая картина неба, мокрой земли, широких луж и серых очертаний деревьев создавала впечатление поздней осени. Даже легкая дымка молодой зелени, словно россыпи не обрамленных изумрудов, не могла рассеять этой ассоциации. Пухлые синие тучи цеплялись за крыши домов и высоко стоящие деревья и словно бы разлетались мелкой пылью водных капель. И Романова абсолютно не чувствовала приближения лета, которого она так ждала и которое теперь представлялось ей чем-то нереальным или неисполненным.
   Толпа плавно текла на работу, озабоченная резким похолоданием и вытащившая из шкафов убранные в спешке теплые вещи. Это так позабавило Иру, что она даже улыбнулась, совершая переход с одной линии метрополитена на другую. Интересно, что бы было с народом, не будь метро? Интересный вопрос, потому что подземный транспорт является неотъемлемой частью нашей жизни.
   Нельзя сказать, что рассказанная Кирой накануне история о Лизе не заставила Романову несколько задуматься. Но она скорее не поверила, нежели удивилась. Да и вообще, за последнее время она начала замечать, что чужие проблемы и заботы плавно слились с ее собственной жизнью и теперь, хочет она или нет, приходится их решать.
   А смысл?
   - Доброе утро, Ирина Анатольевна, - раздался голос над самым ее ухом.
   Романова вздрогнула как-то резко остановившись посреди улицы. Ветер выдирал из ее рук горчичный в клеточку зонт и она, кажется, полностью сосредоточилась на этом событии и настолько ушла куда-то в себя, что даже не заметила Орлову.
   - Доброе утро.
   - Что это вид у вас какой-то странный?
   Ира рассмеялась и, вздохнув, сказала:
   - Погода! Она так странно стала действовать на меня в последнее время!
   Мокрые тротуары были усыпаны полопавшимися почками тополей и Романова, переступив через очередную лужу, бросила тоскливый взгляд на видневшееся здание школы. Орлова не могла не заметить этого взгляда ее серо-голубых глаз.
   - А по-моему вам уже пора немного отдохнуть... - Виктория махнула рукой. - от всего этого!
   Романова ответила ей благодарной улыбкой и хотела было сказать, что без нее некому будет делать все это, как вдруг широко распахнула глаза от удивления.
   - А ведь вы правы! - она чуть не выпустила из рук зонт. А тот преспокойно улетел бы под облака!
   - Эта жуткая погода! Она и вправду не дает покоя!
   Ира засмеялась. Кажется, ее настроение улучшилось. От того, что она впервые разозлилась на общество за его поведение. Как мило сваливать все свои проблемы на Ирину Романову!
   - Эта погода позволяет каждой женщине почувствовать себя Мэри Поппинс! - усмехнулась она, пытаясь совладать со своим зонтом.
   IV
   - Что с тобой происходит, Лиза? - теперь была очередь Киры идти в гости в кабинет Деминой. Яркое, всегда залитое светом помещение сейчас, в пасмурную погоду, смотрелось немного бедновато, но все же более приветливо, нежели родной кабинет Киселевой.
   Лиза покачала головой.
   - Ты сведешь меня с ума! - почти закричала Киселева. - Эта весна слишком... - она никак не могла подобрать нужных слов. - ... Слишком сильно подействовала на тебя. Ты то меняешь внешность, то ругаешься со мной, то ....
   - Боишься, что я могу влюбиться? - перебила ее Демина.
   И Кира от удивления оторопела. Скорее именно это она и хотела сказать, но только не в такой прямой форме.
   - С ума сошла? - она села на стул, прямо напротив подруги и, опустив глаза как-то болезненно и даже несколько саркастически рассмеялась. - Я просто боюсь, что ты... У меня тоже такое было! Но я смогла понять чего хочу...
   - Не переживай, Киселева, - рассмеялась Лиза. - Ничего такого не случилось. Просто мне...
   Демина боялась говорить подруге о том, что в выходные она разговаривала по телефону с братом Романовой. Она ощущала, что это не совсем то, что нужно разглашать, тем более, что сама она не находила в этом ничего... особенного!
   - Просто я, - Демина засмеялась как-то неискренне и вымученно. - Просто... Ты права, весна!
   Этим и закончился их с подругой разговор. Демина и понятия не имела, что Киселева уже все-все поняла и больше того - рассказала обо всем Романовой, чего вообще-то не стоило делать.
   Что произошло в тот день, когда Кира почти волоком вытащила подругу в центр, одному богу известно, но только Лиза была крайне удивлена и немного даже обрадована, хотя сама себе она в этом не призналась, когда Олег позвонил ей домой.
   - Простите, Лиза, что я вас беспокою! - сказал он. - Но ваша подруга так и не дала нам с вами поговорить!
   - О чем? - удивилась Лиза. Все ее ощущение было чем-то средним между негодованием и радостью. С одной стороны она была жутко недовольна тому, что ее оторвали от важного занятия - проверки изложений, а с другой она и сама считала, что Киселева повела себя ужасно некрасиво.
   - Да... Знаете, ваша подруга ужасно невоспитанное существо!
   И это говорил ей не только брат начальницы Романовой, но и просто человек, который был не только моложе Киселевой, но и самой Деминой.
   - Я ей передам! А телефон вы откуда мой узнали?
   - А у моей сестры в записной книжке был!
   - Нехорошо заглядывать в чужие записные книжки! - засмеялась Лиза, поудобнее устраиваясь в кресле.
   - Нехорошо говорить неправду! - парировал Олег. - Сестра говорила про вас не самые лучшие слова!
   Он, конечно, кое-что и сам солгал. Слишком редко разговаривая с сестрой Ирой, н просто не мог слышать ничего подобного о Лизе, разве что, разглядывая как-то общую фотографию, принесенную Романовой домой, заметил, что Демина Л. А. очень симпатичная и даже спросил, как ее зовут. А Ира сказала, что зовут эту симпатичную Демину Лизой и что она очень странный, но, несомненно, очаровательный человек. Вот все, что знал Олег.
   - Просто пришел с дежурства, и жутко захотелось поговорить с кем-то! Дома-то никого нет!
   Лиза понимающе покачала головой.
   - Удивительное совпадение, я тоже одна!
   Еще пара ничего не значащих фраз и их разговор с Деминой завершился. Только надо учесть одну особенность. Олег позвонил на следующий день и признался, что Лиза тот самый человек, с которым интересно "просто поговорить". И, когда Демина мягко объяснила Олегу, что "очень занята", он жутко извинялся и, пожелав приятной работы и вечера, обещал, что если и позвонит еще когда-нибудь, то обязательно спросит, не занято ли она...
   V
   Иногда Иру это успокаивает - в одиночестве пить чай, смотреть телевизор и чертить какие-то немыслимые схемы на листочке в клеточку. По какому-то каналу шла очередная телевикторина и Романова, изредка бросая на ее участников сочувствующие взгляды, возвращалась к составлению расписания экзаменов.
   В коридоре послышались торопливые шаги мамы Елены.
   - Ир, сколько времени? - спросила она, заглянув на кухню.
   - Без пяти семь, - Романова посмотрела на часы, стоящие на полочке. Кажется, мама куда-то собиралась.
   Минуты через три она вышла за двери, и очень скоро до Романовой донеслись звуки закрывающихся дверей лифта. В квартире воцарилась мертвая тишина такая, что становилось как-то не по себе.
   И мать и отец Иры работали, поэтому очень часто создавалось впечатление, что каждый живет своей отдельной и абсолютно автономной жизнью. В принципе так оно и было!
   Родители сами по себе, дети сами по себе. И если Олег был все-таки ближе к родителям, то его сестра находилась рядом, но никак не вместе. Иногда создавалось впечатление, что они чужие друг другу люди и день ото дня Ира ощущала, что это не только впечатление.
   Минут через пять заверещал домофон.
   Вернулась Настя с вечерней прогулки. Надо отметить, что Романова была с ней достаточно строга, поэтому или нет, они так часто спорили и ругались - одному богу известно. Настя была похожа на нее только какими-то отдельными чертами лица, не переняв ни характера, ни манеры общения, - словом, практически ничего. Но, скорее всего, когда она вырастет - станет внешне очень походить на мать, несмотря на то, что от нее она не унаследовала даже прекрасных пронзительных серо-голубых глаз.
   - Кушать будешь? - спросила Романова дочь, которая зашла на кухню в какой-то задумчивости.
   - Можно...
   Она была более задумчива, чем мать, более даже апатична и склонна к непредсказуемым поступкам. Но, тем не менее, их внутренняя связь была более крепка, нежели связь Иры и ее матери Елены.
   - Что, что-то в школе случилось? - поинтересовалась Романова, разогревая суп.
   - Да нет... - Настя села напротив рабочего места своей мамы и удивленно посмотрела на таблицы и схемы.
   - Ничего не трогай, - предупреждая любые действия, сказала Ира, заметившая удивленный взгляд дочери.
   В коридоре кто-то закопошился и она чуть не выронила тарелку с супом, пытаясь разглядеть кто пришел.
   - Привет, - невесело прошептал Олег, бросив ключи от машины на стол. - Выдела? С вокзала эвакуируют!
   Ира пожала плечами.
   - В который раз!
   Настя хотела было встать, чтобы посмотреть, как с Курского вокзала выгоняют народ, но Романова резко положила ей руку на плечо.
   - Сиди!
   Брат прошел в свою комнату, на ходу снимая форменную куртку.
   - Кажется, - сказала Ира довольно громко, собирая со стола свои бумаги. - Это тридцать восьмой или тридцать девятый раз!
   - Ты считала? - отозвался брат. В его голосе была уже не обыденная издевка, а некоторое даже любопытство.
   - Читала! - парировала сестра. - В газете!
   Если вы позвоните Романовой домой, и к телефону подойдет ее брат, скорее всего, он будет ужасно недоволен или, по крайней мере, вам так покажется. В его тоне и голосе всегда было что-то, что давало понять, что вы не вовремя.
   - Как у тебя на работе? - внезапно спросил Олег.
   Повисла пауза. Романову так и подмывало спросить, с каких это пор брат интересуется ее работой, но она проявила благоразумие и промолчала.
   - Что именно тебя интересует? - осторожно спросила она.
   Олег вернулся на кухню и, расстегивая манжеты рубашки, покачал головой.
   - Не знаю, просто интересно!
   Ира умная женщина и она поняла, что брат хочет услышать совсем не о таблицах и расписаниях, а об очаровательной Лизе, с которой он случайно познакомился у фонтана в центре. И только тут она поняла, что стоит и улыбается как-то очень саркастически и даже зло.
   - Все как обычно! - лаконично ответила она, не дав брату возможности что-либо узнать.
   Конечно, сейчас она теряла прекрасную возможность уладить все разногласия между собой и Олегом, встав на сторону его интереса к Лизе, но что-то внутри противилось этому. Даже точнее будет сказать, хоть она и не признавала этого, все внутри нее противилось такому исходу событий.
   VI
   Кира долго думала, чем ей заняться, а когда поняла, что заняться абсолютно нечем и до отхода ко сну тоже еще достаточно много времени, решила позвонить Лизе.
   - Что делаешь?
   - М-м-м... Да так, ничего! - слышно было, что Лиза то ли посуду моет, то ли просто переставляет тарелки с места на место, а где-то рядом шумит вода.
   - А я ужин приготовила, посуду помыла, даже ногти накрасила... И сижу, думаю, что бы еще сделать?
   Лиза засмеялась.
   - И ты, конечно, решила, что нет ничего лучше, чем позвонить мне!
   Они еще долго беседовали о чем-то незначительном. Киселева жаловалась на соседей, Лиза вообще чаще слушала и молчала, словно о чем-то задумываясь. Потом вдруг разговор перетек в спор по поводу того, что молодежь совершенно не умеет ходить на свидания.
   - Вот я когда была молодая... Господи, вот иногда кажется, что это было сто лет назад! - сказала Кира и чуть не упала со стула, очень резко повернувшись на жуткий грохот в коридоре.
   - Что там случилось? - испугалась Лиза.
   - Да не знаю! - отмахнулась Кира. - Если бы было что-то серьезное, сейчас бы крику было! Единственное, что я точно помню - терпеть не могла, когда кто-то хамил!
   - А я бы вот точно не вынесла, если бы меня пригласили на свидание и опоздали! С таким бы точно - одно опоздание и он бы никогда меня не увидел!
   - Слишком категорично! - Кира попыталась дотянуться до недопитой чашки чая.
   - Может быть, но это мое правило!
   Кира удержалась, чтобы не сказать, что оно не работает.
   - Ну... Ты что, на свидание собралась?
   Лиза фыркнула.
   - С кем?! С ума что ли сошла? Делать мне больше нечего!
   На таких милых нотках они и закончили. А потом Кира не выдержала и позвонила Романовой, сообщив ей, что сказала Демина.
   Романова восприняла это как-то странно - словно и не слушала Киру. А потом только коротко сказала "да, я все поняла". Надо сказать, Киселева не получила радости от разговоров с коллегами и, поискав в своей записной книжке телефон подруги, решила попробовать еще раз.
   VII
   Среда - хороший день. По крайней мере, для Романовой, которая именно теперь вместо работы идет на курсы повышения квалификации. По крайней мере, она хоть один раз в неделю может выспаться!
   Все расходятся по своим делам, а она преспокойно встает, делает себе чай или кофе и собирается на курсы.
   И эта среда начиналась как обычно - все разошлись и в квартире воцарилась какая-то непривычная тишина. Электрички гудят где-то, но это, кажется, так далеко...
   Допивая кофе, Романова встала у окна, любуясь пейзажами окрестностей. Ну и райончик...
   - Весело! - усмехнулась она.
   Небо было странного, не свойственного этому времени года цвета - молочного. Чуть выше высоток в центре летали оголтелые чайки и хитрые неспешные вороны. Время текло плавно, словно густой кисель. И было впечатление, что так есть, было и будет еще очень-очень долго.
   Там, кажется, за теми тополями, обрамленными легкой дымкой молодых листов, - подумала Романова, переходя из кухни в комнату, - неспешно течет мутная Яуза и изредка по ее поверхности пробегает рябь взбудораженной ветром воды. А чуть правее, в глубине Воронцова поля царит настоящая атмосфера старой Москвы, где невысокие здания светлых кофейных тонов жмутся к земле и под тенью распустившихся тополей, навевают странную ностальгию.
   И в этот момент Романовой жутко захотелось бросить все и побродить пот этих нешироким улочка с маленькими, почти игрушечными домами, вдыхая аромат прошлых веков.
   Но обязанностей и проблем не изменить, ей пришлось смириться с отсутствием времени на такие вот прогулки...
   VIII
   В метро и в полдень народы столько, словно все работают во вторую смену. Романову это несколько удивило, когда она спускалась на Чкаловской под землю. Впрочем, к этому она тоже должна была бы уже привыкнуть, но, кажется, не получалось.
   Зашла в вагон, посмотрела по сторонам и еще не скоро поняла, что минут пять изучает знакомое лицо, не в силах определить, кем ей приходится молодая женщина, читающая какой-то журнал. А потом ассоциативно поняла, что это Алиса - первая жена Олега...
   Алиса - существо обыкновенное, что-то среднее без излишеств и крайностей родила в браке с братом Иры сына Антона. И из всех родных бывшего мужа продолжила общение разве что с Татьяной Андреевой - двоюродной сестрой Иры и Олега. Внешне она чем-то походила на восточную женщину - китаянку или японку - чуть раскосые зеленые лаза, матовая, цвета кофе с молоком, кожа лица, обрамленная туго стянутыми русыми волосами, не сразу позволили узнать прежнюю Алису.
   Когда и она заметила Романову, сразу же заулыбалась и пошла навстречу. И тут только Ира заметила, что бывшая родственница беременна. Вот почему она не сразу узнала в ней близкого когда-то человека.
   - Здравствуй, Ира, - улыбнулась Алиса. - Жутко много времени не виделись!
   - Да... - Романова засмеялась в ответ. - Я вообще, в последнее время со всеми в метро сталкиваюсь!
   Обе молчали и, когда поезд отошел от очередной станции, Ира внезапно сказала:
   - Поздравляю!
   Вопреки ожиданиям Романовой, Алиса опустила глаза, поправляя кофточку.
   - Да не с чем особо... Гришка-то погиб...
   Повисла неловкая пауза.
   - Господи... - Ира с трудом выговорила эти слова. - Мои соболезнования...
   После того, как Алиса рассталась с Олегом, она вышла замуж. Кажется, Григорий был ее одноклассником и после неудачного брака, она встретила его случайно то ли у знакомых, то ли у родственников.
   - Все равно, - махнула рукой Алиса. - Я должна о них думать!
   Ира понимающе покачала головой.
   - У меня ведь двойня ожидается! - снова улыбнулась Алиса.
   Ира зажмурилась, сотрясаясь в беззвучных порывах смеха.
   - Вот повезло!
   - Да... Девчонки будут!
   У Иры на языке вертелся вопрос, но она и не решилась бы задать его теперь. Как может быть счастлива женщина, беременная и только-только потерявшая мужа.
   - А как Антон?
   - Ничего. Я не представляю, как справлюсь со всем ... - она замолчала. - ... Со всем этим... Господи, мне же выходить! - спохватилась Алиса.
   Ира проводила ее до выхода и смотрела вслед до тех пор, пока поезд не тронулся. Странная горечь осталась после этой встречи. Алиса когда-то была такой веселой и забавной, а теперь вот с ужасной грустью и разочарованием в глазах...
   И вдруг Ира представила, почему она и сама не поняла, на месте Алисы - Лизу Демину. Вот такую же - с грустными глазами, разбитую, разочарованную... И это так больно кольнуло Романову в самое сердце, что она еще минуты две стояла сама не своя, уставившись в мелькающую темноту туннеля метро.
   IX
   Последний рабочий день перед праздниками обещал быть сумасшедшим. По крайней мере, Романова именно про себя могла сказать с точностью до тысячной доли, что забот у нее будет больше, чем у главы государства! Она сама их придумывает, сама решает и сама кричит: "Ах, как же я устала!"
   Ирина Анатольевна там, здесь, за поворотом и неизвестно где еще!
   - Ирина Анатольевна, послушай! - крикнула Марьяна, когда где-то рядом с распахнутыми дверями ее кабинета мелькнул пестрый черно-оливковый пиджачок Романовой.
   Последняя остановилась и как-то недовольно подернула рукой, ожидая, что скажет Марьяна.
   - Ирина Анатольевна, птичка моя, спешу тебя огорчить!
   - Что случилось? - оторопела Ира. Точенее было бы спросить, что ЕЩЕ случилось!
   Марьяна что-то проворковала насчет расписания экзаменов и переноса их с 12 июня, праздничного дня, на какое-то другое число.
   Ира раздраженно махнула рукой.
   - Я уже все сделала как надо! - кажется, она боролась со своим голосом - он у нее дрожал. Скорее всего, Романовой с трудом давалось сдерживать свои рвущиеся наружу эмоции.
   - Ну, ты сама подумай, так всегда делали!
   - Я сказала, - Ира бросила гневный взгляд на коллегу. - Сделала все, как надо!
   И, переложив очередную связку ключей из одного кармана в другой, продолжила с некоторым даже надрывом:
   - Я два дня сидела с этим расписанием!
   Развернулась и зашагала прочь.
   - Что ж теперь, повеситься что ли! - достаточно громко сказала Марьяна ей вслед.
   Глупое, неразумное общество, вам бы так - вы бы не только повесились, мгновенно бы утопились! В Яузе!
   Это слишком несправедливо, честное слово!
   Потом Лиза, потом Кира.... Все искали Романову и находили.... Не находили, а ее носило по школе ветром и ураганом. А кто-то еще говорит, что ее имя означает мир и покой! Как же!
   Вечер тоже не обещал ничего хорошего. Дома - сборы на дачу и ей, увы, этого не избежать. Хотя, может быть отсутствие Романовой в Москве и в эти выходные пойдет на пользу не только ее здоровью, но и менталитету общества.
   X
   - Если вы не против, можно сходить - посмотреть на салют! - предложил Олег, позвонив Лизе вечером восьмого мая.
   - Ой.... Нет... Много очень проблем... Да и вообще... - пыталась было отнекиваться Демина.
   - Я прошу вас... кстати почему мы не разговариваем на "ты"? Я прошу тебя - пожалуйста, пойдем на салют!
   Лиза сидела в уютном кресле, вертела в руках пустую коробку из под печенья и даже не знала, стоит ли ей соглашаться.
   - Я жутко не люблю куда-то выходить! - пожаловалась она. - И тем более на Поклонную гору, где толпа будет ужасная!
   - Пожалуйста, Лиза, я на машине, заеду, потом верну тебя домой в целости и сохранности!
   Лиза засмеялась.
   - Ну... Я не знаю!
   - Это можно расценивать как "да"?
   - М-м-м... Может быть.... Не могу ничего сказать!
   Олег так увлекся беседой с Деминой, что совершенно не обратил внимания на сестру Романову, которая ставила чай и ненароком уловила несколько фраз, которые, конечно же, позволили узнать суть разговора.
   - Замечательно, - обрадовался Олег. - Я вам завтра позвоню!
   - Единственное, - вспомнила Лиза. - У меня ест маленькое условие.
   Олег задумался.
   - Все, что угодно, в чем оно состоит?
   - Если ты опоздаешь, - Лиза как-то странно засмеялась. - Больше никогда не стану разговаривать с тобой.
   Олег рассмеялся.
   - Я совершенно серьезно! И не вздумай смеяться!", - Лиза, однако, осталась довольно холодна.
   - Хорошо. Твое условие - закон. Я позвоню.
   Романова не могла не догадаться, что это было за условие. Лиза всегда придерживалась своих правил.
   XI
   Вечером брат Олег поставил машину в гараж и вернулся в приподнятом настроении. Ира, проходившая по коридору как раз в тот момент, когда она пришел домой, заметила, каким небрежным движением он бросил ключи от машины на стол.
   - Я с вами на дачу не поеду, - сказал он, заглядывая к родителям. - Так что, на меня не рассчитывайте!
   Романова прикрыла дверь своей комнаты, чтобы не слышать объяснение брата о причинах, из-за которых он остается в Москве.
   На полке тикали часы, отмеряя время, словно небольшие порции песка. Она бросила резкий взгляд на телефонный аппарат, словно упрекая его в чем-то. Ей очень хотелось позвонить Лизе и что-то спросить, но она не решалась сделать это. С одной стороны вмешиваться в дела брата она перестала еще в раннем возрасте, с другой - все внутри нее противилось этим отношениям, словно бы она что-то знала и не могла себе объяснить.
   Чем-то могла бы помочь Ильина, но ее не было дома, и мобильный был отключен. Ира раз пять набирала номер ее телефона, и каждый раз убеждалась, что это бесполезно.
   Ее носило по квартире ветром - нигде Ира не могла найти себе места. И самое главное она не могла объяснить, в чем дело, чего она боится? Может быть это просто эгоизм?
   На каждый телефонный звонок Романова вскакивала, в ожидании, что это Ильина или даже Лиза. Но ее надежды успехом не увенчались.
   Утро тоже не располагало к радости, все эти сборы на дачу не принесли ей абсолютно никакого удовлетворения. Разве что она еще больше расстроилась и даже впала в какую-то глубокую задумчивость.
   - Ирина, да что с тобой сегодня?! - возмутилась мама, споткнувшись о присевшую на край стула Романову.
   - Ничего! - та бросила на мать резкий, даже можно сказать уничтожающий взгляд, который свидетельствовал скорее о ее расстроенном настроении, нежели о пренебрежении и злости, как это могло показаться сначала.
   - Ладно, собирайся, мы с отцом ждем тебя внизу.
   Ира кивнула, нервно подернув плечом. По коридору, что-то напевая прошел брат, бросив насмешливый взгляд на старшую сестру, которая даже не пошевелилась.
   Словно что-то мешало ей встать и отправиться на дачу, словно что-то держало ее, Ирину Романову...
   Прошло две или три минуты, прежде чем она заставила себя встать и начинать собирать сумку. Все вещи, приготовленные с вечера и лежащие стопкой на краю кровати, она как-то апатично, рассредоточено побросала в синий пакет. Кажется, мысленно она повторяла что-то очень важное, вспоминая свои последние разговоры с Лизой, Кирой и Алисой.
   "Она сказала, что не выдержала бы, если бы ее пригласила на свидание и опоздали! Скажи, смешно, Ира?!", - как бы случайно прозвучали в голове Романовой слова коллеги Киры. "А она, по-моему, способна и на такое... Как думаешь, Ир, она серьезно?"
   - Вы уже уезжаете? - брат Романовой заглянул в полуоткрытую дверь.
   - Да, - она улыбнулась, но как-то уж больно натянуто. - Сейчас вот... сумку соберу...
   -Ладно, - Олег добродушно покачал головой. - Удачи вам!
   Романова, сама не ожидая от себя, ответила:
   - Тебе тоже!
   Повисла неловкая пауза, которая была прервана резкой телефонной трелью. Олег обернулся, ожидая видимо, что это кто-то ему, а Ира вздрогнула.
   Звонил какой-то знакомый Олега, с которым он начал активно обсуждать какие-то проблемы. Ира, тем не менее, никак не могла справиться со своей внутренней дрожью и, одевая легкую куртку, она заметила, что у ее зеркального отражения, дрожащего на блестящих дверях шкафа, слишком испуганное выражение.
   Осталось только взять сумку мамы, которую она оставила на столе. Романова уже протянула за ней руку, неловко обронив ключи от машины брата на пол. С минуту она смотрела на них, словно завороженная этим металлическим блеском, а потом медленно наклонилась к самому полу.
   "А она, по-моему, способна и на такое... Как думаешь, Ир, она серьезно?" - словно бы рядом с ней прозвучал голос Киры, вырывающий из подсознания жуткие мысли.
   Брат все еще разговаривал по телефону, периодически посмеиваясь и понижая голос.
   Ира протянула руку, чтобы положить ключи на стол.
   - Сегодня? Нет! Я не могу! Что я делаю? Ну...
   На мгновение перед Романовой снова возникло лицо Алисы с грустными глазами, с грустными и потухшими глазами.
   - Хорошо, давай поговорим завтра!
   Она вздрогнула и, быстро бросив ключи в открытую сумку своей мамы, выскочила за дверь.
   Хлоп! За ней закрылась дверь.
   XII
   Олег после разговора с другом, почитал газету, выпил кофе и уже собирался уходить, когда понял, что не может найти ключи. Времени оставалось как раз на то, чтобы доехать к месту их с Лизой встречи - у того самого фонтана.
   - Где же они, черт их дери?!
   Посмотрел на стол, под стол, на полу...
   Потом прошелся по квартире, вытряхнул из куртки все бумажки, но ключей нигде не было...
   Он нервно посмотрел на часы. Полчаса до встречи с Лизаветой. Осталось полчаса! Ее, конечно же, уже нет дома... Господи!
   Что делать? Куда бежать? Ехать на метро - нет, теперь точно не успеть!
   "Если ты опоздаешь. Больше никогда не стану разговаривать с тобой. Я совершенно серьезно! И не вздумай смеяться!"
   Олег без сил опустился на стул, закрыв лицо руками.
   XIII
   - Лиза, умоляю! Я потерял ключи, а заметил слишком поздно...
   Лиза молчала.
   - Лиза!
   - Я, кажется, говорила, что у меня есть условие!
   - Лиза, я же не хотел!
   - Это не игрушки! Может быть, я позвоню сама, но не сегодня, не завтра. Пока.
   Никогда. Сама она не позвонила и через месяц, даже через два...
   ***
   Мы говорили о развращенности общества. Мы это я и одна моя знакомая, скорее даже наставница. Я часто говорила ей о Романовой, а она, зная ее не понаслышке, пыталась разъяснить сложность наших отношений. И вот, мы с моей наставницей говорили о том, что давно в обществе нет ничего святого.
   "Я понимая, - говорила я. - закрытость отношений между мужчиной и женщиной, но зачем делать из этого шоу? Да и отношения-то сами стали мягко говоря... ненорамльные! А творчество! Тут тоже самое!"
   "Это выгодно. Деньги" - ответила наставница.
   "Современное общество не может обходиться без какого-то ни было творчества совершенно так же, как без еды и отношений. И тут я вспомнила прочитанное в синей книжонке размышление. И, несмотря на то, что прошел достаточно большой промежуток времени с того самого мгновения, когда нашим далеким животно-подобным предкам пришло в голову взять в руки уголек и нарисовать бизона, творчество не особо ушло от доисторического. Оно, конечно, стало более осознанным, но бизон по сути своей так и остался бизоном, впрочем, как и музыка, танцы. Другое дело, что здесь как и в теории относительности - к привычному трехмерному пространству, будто время у Эйнштейна, добавились деньги. Действительно, три перпендикулярных верных-неверных суждения о творчестве: "верю-могу-делаю" существуют каким-то мистическим образом только в сочетании с еще одной кривой, вечно изгибающейся функцией - "могу заплатить". Причем деньгами, материально ощущаемыми купюрами. Если, конечно, когда-то примитив был бесплатным, и доисторические предки рисовали "просто так", лишь бы развить цивилизацию (правда, из-за чего они это делали мы все равно не узнаем), теперь понятие денег и творчество почему-то очень плотно слились в непрерывный график зависимости. А, впрочем, все доказуемо по тому впечатлению, которое оказывают на нас иногда произведения современного искусства. Вот, пожалуйста: трудно понять в чем смысл бесформенного обтекаемого куска мрамора, освещенного тысячью лампочек и слывущего "великой вершиной человеческого разума". На самом деле, перечитывая учебник по Мировой культуре обыкновенной среднестатистической школы, невольно попадается на глаза "очень похожий экспонат". Только делали его еще в каменном веке мало смыслящие в пропорциях доисторические люди, а не богатенькие скульпторы, купающиеся в джакузи, наполненной самым дорогим шампанским. Искусство, думаешь тогда, стремится вовсе не к "высшей точке", а катится в тому самому началу. А вот с чего все начинается?"
  
   Глава девятнадцатая. "Звезды красиво блестят"
   I
   В разгар зимы и летом, когда солнце заходит за горизонт, на небе, чистом и темном можно увидеть сверкающий Антарес, созвездия Скорпион. Смертоносный Скорпион укажет путь к центру Галактики, где сияет скопление холодных и безжизненных звезд...
   Романова ничего не могла делать - так от всего устала. И даже под конец понедельника, 12 мая, она казалось, на последнем издыхании. Все в ней словно умерло, от кончика волоса до души. Из нее, каждый по капле, высосали все силы. А она, по природе сильная, не могла сказать им - я больше не могу...
   И даже не в силах понять, чего хочет, почему вот уже неделю не может чувствовать себя спокойной, Романова в глубокой задумчивости сидела у себя в кабинете, любуясь поблекшими обоями и мухой, кружащей над самой ее головой.
   Муха, заметно похудевшая за зиму, еле шевелила крылышками, рассекая воздушное пространство.
   "Счастливая ты, муха!" - подумала Ира, откладывая бумаги и кладя голову на руки. "Летаешь, крылышками машешь..."
   На этаже, прямо напротив кабинета завуча, можно сказать, прямо перед носом у самой Романовой подрались девятиклассники. Ира вскочила так резко, что не заметила естественного препятствия - стола. Стол, конечно, не подвинулся и не уступил ей места, поэтому завуч Романова налетела на него, больно ударившись рукой.
   Потирая покалеченную конечность, она выскочила в коридор, а дерущихся уже и след простыл. Показалось что ли?
   Вот, - подумалось ей. - Уже и галлюцинации начались!
   Правда, оставаться в одиночестве ей не пришлось. Кто-то пришел, кажется, Романова даже не обратила внимания на то, кто это был.
   ***
   В эти праздники я кое-что поняла. У меня произошел спор с одним из близких людей. Предметом спора была, как всегда, Ирина Романова. Меня обвиняли в том, что я ее идеализирую, в том, что я думаю о (цитирую) "посторонней тетке" и все в таком духе. После этого я решила все держать в секрете. Единственный, кому я еще могла рассказать - моему дневнику, но и защищенности я не чувствовала. Зато, когда мы смотрели на Воробьевых горах салют, я стояла под алеющим небом, вспыхивающим разноцветным дождем, подумала о своем романе, о главной героине и поняла, что это только мое.. Это невозможно понять, принять... Единственное, чего я тогда боялась - я очень страшилась того, что однажды она назовет мою мечту, мой роман, мое по ее словам "самовыражение" ерундой... Нет! Я не могу этого допустить... Значит, я должна все скрывать... И мне стало легче.
   II
   Если бы Кира хоть изредка заглядывала в гороскопы, то, наверное, не могла бы не заметить некоторую странную тенденцию - звезду сулили ей потрясения и разочарования. А если бы она еще обладала хоть малой каплей суеверия - пришлось бы оставаться дома. Тем не менее, Кира Киселева влетела на работу растрепанная, со съехавшими набок очками и, стянув с шеи пегий шарфик, помчалась к своей верной подруге Лизавете.
   Лиза, сидевшая в кабинете, даже сквозь относительно спокойный вид выказывала полное внутреннее смятение. Нельзя было точно сказать, радостные ее переживания или нет, потому что все эти ее вымученные улыбки, все эти жесты и порывы, поминутное оглядывание на часы - все насторожило Киру. Но на вопрос ее о состоянии, Лиза ответила, что все в порядке, даже слишком.
   Это ее "даже слишком" несколько взволновали Киселеву, которая за последние месяцы выходок подруги научилась все видеть в критическом свете. Уж больно непредсказуема, стала госпожа Елизавета.
   - Скажи мне, подруга моя, Лиза, - покачала головой Киселева. - С тобой явно что-то не так, ты что-то скрываешь!
   Лиза заерзала на стуле, опустила глаза, замерла вся и уже готова была что-то сказать, она для этого набрала в легкие побольше воздуха, но тут вошла Романова.
   - Вот! А я ее ищу!
   Она и правда совершила достаточно большой круг по школе в поисках коллеги Киселевой. Ей и в голову прийти не могло, что Кира может быть у Лизы. Обычно все было с точностью да наоборот.
   В итоге Романова увела Киселеву, даруя Лизавете возможность самостоятельно разбираться в свих душевных проблемах. Что касается Романовой, она не очень-то хотела разговаривать с Деминой, почти в такой же равной степени, в которой она ополчилась против брата. Какое-то внутреннее усилие, даже можно сказать противостояние самой себе удерживало ее последние недели от того, чтобы не сказать ничего грубого брату.
   Чувствовала ли она вину? Свою или его? Трудно сказать, но то, что она мучалась и даже несколько страдала, оказавшись в плену у собственных мыслей было неоспоримо. Единственное, чем могла себя утешить Ирина - воспоминание об Алисе и осознание того, что может быть, она уберегла Лизу от подобного разочарования. Только эти мысли и оправдания понемногу начинали стираться под гнетом стыда.
   - Меня последнее время Лиза начинает раздражать! - воскликнула Кира и в следующий миг посмотрела по сторонам, словно боялась, что кто-то ее услышит.
   - Вы же так неразлучны! - съязвила Романова, поворачиваясь к коллеге. Та, в сером свое костюмчике, в брючках, выглядела какой-то очень странной. По крайней мере, напоминала она какую-то растрепанную птицу.
   - Лиза имеет полное право на личную жизнь! - без зазрения совести отшутилась Ира, даже и, не вспомнив, что несколько недель назад она ее этой личной жизни лишила.
   - Ага!
   Навстречу им попалась Марьяна, кажется очень чем-то озабоченная. Надо отметить, что у нее с Киселевой в последнее время очень натянутые отношения. Кажется, у них что-то произошло, но Ира точно не знала всех причин. Она могла только догадываться о истинных положениях ситуации. Зато могла сказать:
   - Смотрю, не особо ты с Марией!
   Кира махнула рукой, поправляя свои очки.
   - Мои проблемы!
   Романова понимающе покачала головой.
   Она усмехнулась напыщенности Киры, которая все время прятала свою скандальную сущность за шуточки и улыбки.
   III
   Тем не менее, относительный покой окружающего мира был только завесой предстоящим событиям. Оставив тему страдания Романовой, которая просто не в силах была справиться со всеми навалившимися на нее делами и, согласно утреннему гороскопу "страдала от своих обещаний", обратим взгляд на событие, чуть не лишившее чувств ее коллег.
   Все случилось в кабинете Киселевой, которая не успела после душещипательного разговора даже выпить чашку чая. Ровно на второй перемене в кабинет заглянула Лиза, какая-то вся сконфуженная и несколько обеспокоенная. Но если учесть, что это ее обычное состояние, все было в порядке.
   - Кира, - она подошла ближе к подруге, обернувшейся на скрип двери с чайником в руках. Кофейного цвета чайник дымился, излучая животворящее тепло, столь необходимое для вечно холодного кабинета Киселевой.
   - О! Объявилась, царевна-несмеянна!
   Лиза засмеялась. И в этот раз у нее это получилось так искренне, что Киселева даже испугалась.
   - Ну, - сказала Кира, доставая из шкафа чашки. - Что расскажешь, подруга?
   Лиза молчала, а потом, сделав еще несколько шагов навстречу подруге Киселевой, сказала:
   - Кира, я выхожу замуж.
   Надо отметить, картину того, как госпожа Киселева грохнула разом все свои любимые чашки, заснять бы на пленку! На всех бы конкурсах победили! Особенно от вида ее лица с огромными такими, как говорит Романова, круглыми-квадратными глазами.
   - За кого?!! - она от неожиданности даже за сердце схватилась.
   Лиза, немного испуганная таким действием своей "новости" оторопела. И с глупой улыбкой, удивленной и наивной, она ответила:
   - За брата Иры.
   Бедная Романова! Она-то еще не знает, что ей приготовила судьба!
   IV
   - Ира! - Кира влетела в кабинет коллеги все с теми же огромными глазами.
   Хорошо, бедная несчастная Ира Романова сидела на стуле, а то бы упала!
   - Ира, как ты думаешь, что могло случиться... Как ты думаешь, что такое могло меня.... так....
   - Наводнение? - спросила Романова совершенно спокойным голосом.
   Кира отрицательно замотала головой.
   - Пожар?
   Ира издевалась.
   - Лизы выходит замуж! - выпалила Киселева.
   В первый момент, и в следующий тоже, Ира Романова и не сообразила, что из всех возможных женихов у Лизы может быть только один.
   - За кого?! - ее аж передернуло.
   - За твоего брата!
   Киселева практически торжествовала, увидев лицо завуча. Да, слава богу, у нее сердце было сильное!
   - Что, правда, что ли?!
   - Клянусь тебе, только что она мне сказала!
   Ира откинулась на спинку стула.
   - Не жди Киселева, я не стану поздравлять ее, - заключила она мрачным тоном. - Получится, я поздравляю себя с тем, что очень скоро в нашей семье появится еще один член.... Вот мне радость - встречать Лизу с утра пораньше на собственной кухне! Скажи, за что мне все это?!
   Последние слова были сказаны очень грустно, подтвержденные страдальческим взглядом.
   V
   "Странный мир, которому я не могу не удивляться", - Ира посмотрела по сторонам, возвращаясь вечером с работы. Легкая вечерняя прохлада, которая напоминала о лете, расстелилась по земле. И, чувствуя неумолимое приближение очередного циклического периода работы, Романова взгрустнула. Нет, она, конечно же, любила лето и отдых, но все равно в августе она начинала ощущать, что ей чего-то не хватает. Сначала, может быть это и странно, она ощущала ностальгию, потом неумолимую тягу к работе, потом... Потом она уже ничего не ощущала, потому что как правило числа так 25 августа не выдерживала и под благовидным предлогом, отправлялась на работу!
   "Почему мне так странно?" - и завернула за угол дома. Как часто мы не замечаем какие-то вещи. Это может быть и то, к чему мы вполне привыкли и то, на что раньше не обращали внимания.
   Дома царил хаос. Олег ругался с родителями.
   - Я ничего никому не обязан! И самое главное отчитываться!
   Ира тихонечко просочилась в коридор, скидывая с плеча сумку.
   - Ты бы мог хотя бы спросить! - парировала мать Елена.
   Романова усмехнулась, подозревая, что-то, во что брат только что посвятил родителей, она узнала несколько дней назад.
   - Не смейте лезть в мою жизнь! Почему бы вам не обратить внимание на Иру! Вот к ней и приставайте!
   Романова замерла, прислушиваясь к ответам матери. Вот и ей досталось, называется!
   - Мы сейчас говорим не об Ирине! Мы говорим о тебе! И не смей мне так отвечать!
   Надо отметить, Олег поступил не самым лучшим образом. Мало того, что он никому ничего не сказал, он даже не предупредил Лизавету, чтобы та поменьше болтала. Может быть, он просто забыл, что его будущая жена работает под началом его сестры? Иными словами Романову в расчет вообще никто не взял. А она и не очень-то просилась!
   Олег выскочил в коридор и чуть не смел с ног сестру, притаившуюся за шкафом и упорно делающую вид, что она здесь только потому, что никак не может расстегнуть застежку босоножки.
   - О! - воскликнул он. - Легка как на помине!
   Романова отшатнулась от него, балансируя на одной ноге.
   - С чего бы тебе меня вспоминать? - вызверилась она, вовсе не обрадованная тоном брата.
   - Как Лиза? - казалось, он остыл и хотел сделать ей шаг на встречу, вопросом о Деминой.
   - Понятия не имею, - тем не менее, Романова не приняла его попытки, оставшись холодной и немногословной. - Мы не виделись!
   Такого ответа Олегу было вполне достаточно, чтобы подумать, что его сестренка ничего не подозревает и вклиниваться в эти отношения не хочет. А Романова подумала, что, пожалуй, она теперь займет положение вольного наблюдателя и постарается не обращать внимания ни на Олега, ни на Лизу.
   VI
   Арина Григорьевна всегда тяжело переживала этот переход от весны к лету, когда жара вполне реально может резко смениться холодом и наоборот.
   - Что случилось, почему ты такая? Снова плохо? - спросил муж, заметив ее апатию и нежелание отвечать на какие-то обыденные вопросы.
   - Нет-нет! - она отрицательно покачала головой. - Весна! Она всегда на меня так действует!
   - Марина не звонила? - Юра прошелся по комнатам в поисках какой-то книги и, ничего так и не найдя, вернулся на их относительно просторную кухню.
   - Нет, - Арина Григорьевна покачала головой. Она снова рассматривала старые фотографии.
   - Ты в последнее время постоянно смотришь их! - заметил муж, наливая себе компот.
   - Ну и что же!
   - И постоянно одни и те же!
   - Иногда нападает тоска! И мне так хочется...
   Она взяла в руки одну из своих детских фотографий, ту самую, которую так любила рассматривать. Она и ее сестры. Их разлучили.
   - Это было сто лет назад! - заметил муж.
   - Это не имеет значения! - Арина Григорьевна покачала головой. - Это не значит, что я не любила их все это время!
   Юра молчал, наблюдая за тем, как его жена внимательно смотрит на потускневшие от времени фотографии.
   - Как можно любить тех, кого едва помнишь? - внезапно спросил он.
   - Не важно, сколько времени мы не виделись! - вспыхнула Арина Григорьевна. - Важно то, что когда-то мы трое были вместе, мы дочери одной матери и кем бы они сейчас не были, я... Я еще сильнее люблю их! Понимаешь, отношения между сестрами, между братом и сестрой это нечто большее, нежели даже отношения между мужем и женой!
   Повисла пауза.
   - Если между братьями и сестрами нет согласия, если они пренебрежительно относятся друг к другу... В этом прежде всего виноваты родители! Поэтому, твое замечание о том, почему я до сих пор люблю своих сестер, я принимаю как оскорбление памяти моих родителей! И я имею в виду женщину и мужчину, которые меня родили, а не тех великих людей, которые вырастили и воспитали!
   Юра молчал. Ему было как-то не по себе. Затронув тему сестер жены, он задел самое больное - тему ее родителей. Когда они погибли, она была ребенком, но это не помешало ей сохранить в душе ужас от того, что ты остался без самого дорогого - тепла людей, роивших тебя. Может быть, сестры Арины Григорьевны, которые тогда были слишком малы, ничего и не помнили, а ей пришлось многое пережить. И больше, наверное, чем по родителям, скучала она по сестрам - ведь они могли быть вместе...
   А что касается отношений между братьями и сестрами, она права.
   VII
   Лиза тоже не сказала родителям, что в ее жизни грядут столь важные перемены. Все же, первым человеком, которого она ошарашила своей новостью, была Киселева. Наверное, та должны была быть признательна подруге за такое доверие.
   И вот, почти в тот же день, когда Олег сообщил радость своим родителям, Лизавета рассказала все своим. Надо отметить, что они (то есть мама, брат и его семейство, собачку мы в расчет не берем) были не менее удивлены. Так, что в первое мгновение даже не поверили Деминой. Слишком они привыкли видеть ее апатичной и не склонной к переменам.
   Впрочем, меткий глаз ее брата, Андрея, не мог не отметить, что сестра его мало переменилась. В ней была все та же немецкая педантичная сосредоточенность, апатия и пренебрежение. Казалось, в ней все осталось по-прежнему, а свое будущее замужество Лиза воспринимает как что-то обыденное, даже несколько утомительное.
   Она не проявила абсолютно никакого интереса к воскликам жены своего брата, Анны, которая принялась, было расспрашивать ее об Олеге и всех тонкостях предстоящего мероприятия. Даже то, как и где Лиза сказала родственникам о своем решении, уже многое показывало. Специально время и место она не выбирала, а сказала это своим обычным усталым тоном, на кухне, ставя на плиту чайник и даже не повернувшись к матери лицом. Просто это был хороший момент - все случайно оказались в одно время в одном месте.
   Мало того, от любых комментариев Лиза отказалась и поздравления родственников, искренние и теплые, приняла как должное, слабо улыбнувшись. А свое поведение, скрытность и нежелание что-либо обсуждать, объяснила предстоящими экзаменами, которые должна принимать, а так же головной болью, которая разыгралась как раз на этой почве.
   - Лиза, но все же! - Анна, не так давно вернувшаяся с работы. - Ты просто обязана мне все рассказать!
   Лиза засмеялась. Она упорно делала вид, что к ней это мало относится.
   - Ань, я так устала, что голова ничего не соображает! Ненавижу весну и лето!
   Анна поняла, что большего она от родственницы не добьется, и побрела на кухню - кормить мужа и ребенка.
   А Лиза осталась в полном одиночестве, которое она столь любила, придаваясь каким-то своим размышлениям.
   VIII
   Вечером того же дня не находила себе место и Киселева. Поговорив по телефону с Ирой и не вынеся из разговора ничего более или менее существенного, она отправилась в магазин. Правда, прогулка по вечернему весеннему району тоже не сулила ничего интересного. Другое дело, что она встретила кое-каких знакомых, забыла купить масло и посидела немного на скамеечке с соседкой, с которой они частенько разговаривали.
   Может быть, такие вот разговоры людей, ничем друг другу не обязанных и абсолютно ничем не связанных, более располагали к радости, нежели беседы с Романовой, которая всегда что-то делала, чем-то была обеспокоена и раздрожена. Но тем не менее, Киселева никогда бы не могла упрекнуть коллегу в плохом отношении - доброжелательность, с которой Ира разговаривала и разрешала проблемы характеризовала ее как женщину умную и дальновидную.
   А с другой стороны, она была просто Ириной, со своими проблемами и недостатками, достоинствами и исканиями. Не стоит ее о многом просить, а чаще - не стоит слишком надеяться на ее поддержку - лучше все же доверять себе. Ведь И Романова, будь она хоть президентом, не всесильна! Хорошо бы хоть ей самой дотянуться до звезд!
  
   Глава двадцатая "Ответ судьбы"
   I
   Она всегда странно находила в себе черты сентиментальности, не являясь поклонницей сериалов и душещипательных историй. И, тем не менее, Ира Романова заметила, что сердечко ее подозрительно бьется рано утром перед последним звонком. Сначала, когда она была помоложе, вполне могла бы считать себя натурой, склонной к изысканным душевным переживаниям, а теперь, вряд ли ей бы позволила это должность. Да и вообще, Романова отличалась той своей чертой, что была слишком нерешительная в каких-либо вопросах. Сначала это можно было бы объяснить ее природными чертами, но позже, получше познакомившись с их обладательницей, можно было с точностью утверждать, что вся эта сила ее характера и выносливость очень похожа на проявление модификационной изменчивости. Характер Романовой, теперь это точно стало объяснимо, подобно загару (реакции организма на солнце). Иными словами вся ее сущность и положение - ничто иное, как реакция разума на предоставленные судьбой и обществом условия. Именно поэтому можно только посочувствовать ей и вполне точно сказать, что вряд ли очаровательной Ирине удастся сбросить со своей шеи всех этих приспособленцев коллег.
   Но сама она к таким размышлениям и выводам вряд ли могла прийти, тем более в то утро. Недостатки черт и поступков способен различить разве что посторонний меткий глаз, нежели собственная критическая оценка.
   Ей повезло разве что в том, что характер, находящийся на стыке двух начал (мира и смерти) смог приспособиться к невыносимым выкрутасам судьбы, да еще, пожалуй в том, что некоторые черты внешности (глаза, голос, манеры) скорее обескураживали и очаровывали противника, нежели заставляли бояться. Ведь страх сильнее толкает к действию.
   Квартира была пуста и вследствие этого Ирина могла вполне спокойно и размеренно распланировать свое утро - ведь сегодня был тот самой день, когда она должна была выглядеть на сто процентов. И ей это удалось, хотя может быть чей-то глаз мог уловить в ее чертах некоторые штрихи усталости, которые, бесспорно портили эти серо-голубые глаза.
   На последнем звонке она отличилась тем, что почти прелюдно расплакалась и показала несвойственную характеру сентиментальность. Конечно, эти ее опалово-сапфировые глаза, заблестели ярче, когда наполнились слезами, но к ее положению "сдерживающего фактора" это никак не шло, не говоря уже о положении завуча и остальных чертах.
   Очень внимательно наблюдавшая за поведением начальницы Киселева, отметила для себя вполне важные моменты и, сделав, конечно же, из всего этого выводы, удалилась, блеснув стеклами своих очков. Лизы вообще не было, она затерялась между собственным домом и Олегом, который теперь после работы ехал не к себе, как обычно, а навещал будущую жену. Видимо, перспектива бракосочетания, назначенного только на сентябрь, его очень огорчала, и он тем самым пытался несколько скрасить вынужденную отсрочку.
   Лиза же, будущая Романова, находилась в приподнятом настроении, несколько сконфуженная и даже более раздраженная, чем обычно. Это веселило и смешило Киселеву, но на Иру оказывало теперь абсолютно противоположное, нежели ранее действие. Она казалась совершенно спокойной, признаваясь, что судьба, кажется, не готовит ей больше никаких сюрпризов. В принципе, она могла ошибаться, что, скорее всего и делала.
   II
   - Я почти уверена, - сказала Марьяна после последнего звонка, когда Романова собиралась домой. - Судьба принесет нам какие-то перемены!
   Та только отмахнулась, почувствовав легкое недомогание, как результат утренних переживаний.
   - Тебе плохо? - обеспокоилась Мария, заметив некоторую бледность начальницы, которая облокотилась на край своего рабочего стола и смотрела точно в стену, словно на ней были написаны важные письмена.
   - Нет - нет! - Романова покачала головой. - Все хорошо! Я всегда так! Особенно...
   Она помолчала с мгновение, изучая Марьяну, а потом, схватив сумку, собиралась уже уходить, но что-то ее остановило.
   - Я сделал что-то очень плохое! - сказала она, удивившись, что, во-первых, произнесла это вслух, а во-вторых, что сказала именно это.
   Воцарилась пауза. Мария была настолько обескуражена, что скорее готова была сама совершить что-то немыслимое, нежели поверить словам начальницы.
   - Ладно! - Ира махнула рукой. - Все не так-то уж и плохо!
   И выскочила за дверь. А Мария, закрыв ее рабочий кабинет, отправилась к Киселевой, чтобы точно пересказать эту немыслимую сцену.
   Тем не менее, у Романовой были все основания сказать именно эти слова, потому что за последнее время она совершила несколько неблаговидных поступков, несвойственных своему началу. И первое, о чем она пожалела - отношение к брату. Второе, нет, о своем втором поступке она пока не могла думать, только вследствие того, что произошел он накануне и ока еще ее внутреннее "я" не могла признаться, что поступок этот и правда из ряда вон. А точнее будет сказать, она считала, что права. А судьба, слишком скоро чем она ждала, даст ей понять, что даже "сдерживающим факторам" не простительно то, что наказуемо обывателям.
   III
   Она стояла, облокотившись на подоконник, и смотрела уставшими, даже несколько расстроенными глазами в окно. Конечно, ей уже ужасно все это надоело! И теперь даже она ощущала это острее, чем раньше, словно что-то изменилось, только что она никак не могла понять.
   Кажется, это повторялось уже столько раз, что она, Ирина Романова, сбилась со счету. А может быть ей было несколько грустно от того, что у них, у этих очередных выпускников, начинается другая жизнь. А у нее она уже ни начнется ... никогда.
   И она выпрямилась, пораженная собственными мыслями. Неужели именно в этом она так боялась признаться себе? А может все-таки это только кажется? Ведь у всех...
   И тут она наконец-то поняла, что, решая чужие проблемы, помогала абсолютно всем, кроме себя самой. И Лизе, которая очень скоро (три месяца ведь не срок, согласитесь) станет Лизаветой Романовой. И даже Кире, которая вполне счастливо проводит дни в компании чайника и даже, наверное, Петру Николаевичу, который больше стал напоминать свадебного генерала, нежели человека, выполняющего свои прямые обязанности. Он искренне считает, что организация, которой он заведует, процветает и так будет вечно. Тем не менее, он не знает половины того, что происходит на самом деле.
   Госпожа Романова находит выход из всех "критических" ситуаций, проигрывает все так, что начальник и не в курсе, все довольны, а она... Может быть, она тоже довольна тем, что всем хорошо и она может некоторое время наслаждаться спокойствием и тишиной. А потом? А, зачем ей потом, если самое важное в этой жизни - дожить хотя бы до вечера...
   Наверное, не обладай она такими чертами характера, давно бы уже забросила все и жила бы, так же как и Лиза или Киселева.
   За окном раскинулось бескрайнее небо, чуть розовое к горизонту и такое синее над самой головой... Если бы она могла быть птицей, если бы она могла взлететь... Если бы она могла...
   IV
   В понедельник она поразила всех своим внешним видом, явившись на работу в ослепительно белой блузке, юбке цвета топленого молока и новеньких черных туфельках-босоножках с какой-то вышивкой. Словом, такую Романову еще никто не видел - иначе бы общество так не раскрыло бы рты.
   Даже в глазах Киселевой была некоторая зависть. Впрочем, природное обаяние судьба дарует немногим, и Кира тоже не была им в какой-то степени обделена.
   На второй перемене к ней в кабинет слетелось все высшее общество, при чем первой прилетела Лиза, в светлом жакете и брючках (боже, что это с ней произошло), а прямо следом за ней очаровательная Романова вся такая светленькая и рыженькая.
   - Ой-ой-ой! - Киселева округлила глаза. - Вы сегодня, обворожительная, Ирина Анатольевна! - пролепетала она.
   Лиза еле заметно улыбнулась.
   - Если бы на моих окнах не было решеток, я бы ... - начала была она. Но ее перебила Марьяна, ворвавшаяся вихрем в кабинет и начавшая что-то нечленоразборчиво лепетать.
   - С чувством, с толком, с расстановкой, - передразнила ее Романова, усевшись чуть полубоком к двери и бросая многозначные взгляды на Киру.
   Кажется она сегодня специально носилась по школе метеором, давая зрителям возможность оценить свой внешний вид и, если бы не некоторая бледность лица, эффект был бы полным.
   Марьяна же вовсе не заметила изменений в Романовой, даже не сказала ничего, только что-то шепнула Кире, которая неодобрительно покачала головой и, извинившись за вторжение, отправилась пить чай со своей неразлучной подругой - Любовью Николаевной (для напоминания эта та самая ужасно милая особа, которая как-то пыталась заставить Эву поверить, что та идеализирует Романову).
   - Что она хотела? - поинтересовалась Лиза, отодвигая свою чашку.
   - Хм, - только и ответила ей Кира, не посмотрев даже на Романову, удивленно взирающую на коллег. Что за секреты от начальства, спрашивал ее взгляд.
   Впрочем, ситуация очень скоро разрешилась. Кира проговорилась, что Мария беспокоится о своих проблемах и не нашла ничего лучшего как прибежать к Киселевой.
   V
   Ровно в половине второго на пороге школы нарисовалась очаровательная Ирина Романова в своем костюмчике и в компании двух своих коллег зашагала по направлению к выходу. Правда, некоторые, скрываемые сенью деревьев, наблюдатели не могли не отметить, что до угла школы она шла, спотыкаясь, и даже несколько шатаясь.
   Школа опустела. Петр Николаевич еще с утра уехал в налоговую инспекцию. При этом кто-то из учеников весьма оригинально пошутил, что и до него добралась длинная рука закона. Марьяна вместе с Любовью Николаевной упорхнули практически вслед за Романовой и чуть позже можно было увидеть, что коридоры четвертого этажа выглядят слишком пустынными для обеда.
   Романова, конечно, вернулась, но это вовсе не означало, что с нею вернутся остальные. Она не была ни удивлена отсутствием коллег, ни озадачена, ей вполне хватило и госпожи Киселевой, которая милостиво напоила ее чаем и посмеялась над тем, как Ира опрокинула какую-то пустую бутылку из-под минералки.
   - Простите, - насмешливо пискнула она и, посмеявшись еще с Кирой, ретировалась наверх.
   Тишина и одиночество, - подумала она, стараясь не нарушать эту звенящую тишину коридоров, наступая только на мыски своих новеньких туфель.
   Коридор убежал от нее длинной темной лентой, чуть освещенной отблесками противоположной лестницы.
   И Романова остановилась в задумчивости, чуть наклонив голову набок. Только предпоследняя дверь в коридоре была приоткрыта - старшеклассники писали тесты по истории.
   Что еще особенно отличало Романову от остальных, так это вон именно ее ключей. Если Кира, закрывая свой кабинет, или та же Лиза, не привлекали им никого, то перезвон ключей Романовой сильно напоминал колокольчики. Именно так - тихо, но удивительно мило, можно даже сказать... успокаивающе!
   VI
   Вечер спустился незаметно и, казалось, это всего лишь один из многих вечеров. Но Ире так не показалось, когда она шла по аллейке за школой. Распустившиеся тополя бросали тени на асфальт. Жара, душившая горожан в полдень, уже достаточно спала, и теперь солнечные лучи скорее радовали, нежели причиняли неудобство. Поэтому-то, наверное, Ирине показалось, что это лучший вечер в ее жизни.
   По небу, которое приобрело странный оранжевый оттенок, носились оголтелые вороны и изредка неспешные чайки. Прохладный ветерок, пролетавший изредка у самой земли, приятно холодил тело, чуть портя прическу. И, тем не менее, даже усталость Романовой не помешала ей наслаждаться одиночеством и осознанием того, что у нее дома нет абсолютно никого.
   Брат Олег наконец-то уехал на дачу, получив неделю долгожданного отпуска, родители - тем более поспешили убраться из пыльной Москвы, а Настю, которая уже получила все свои оценки, милостиво отпустили с последней недели учителя. А чего еще желать Романовой, получившей благодаря всему этому спокойствие, одиночество и возможность пожить в тишине?
   Шум Волгоградского проспекта на мгновение напомнил ей о том времени, когда приходилось возвращаться омой под светом фонарей, когда под ногами скрипел снег или хлюпали лужи... Боже мой, разве она все еще не в силах признаться самой себе, что летом ей отчасти будет всего этого не хватать?
   ***
   А, тем временем, меня ждали разочарования. "Человек должен самовыражаться" - сказала мне последняя моя героиня Ирина Романова. Я сначала не восприняла ее слова всерьез, будто это была шутка, да и что обидного в этой ничего не значащей фразе. Наверное, обидное было в том, что искренне и подсознательно ждала от нее другого. Я ждала, что она скажет: "Это замечательно". А вовсе не это: "Человек должен самовыражаться. А что такого?". И, почему мне так не везет с главными героинями?...
   Я, конечно, могла бы все снова списать на творческий кризис, но что-то внутри меня ждало объяснений. Я слишком часто закрывала глаза на ее выходки. И теперь мое подсознание жаждало объяснений. Все слишком далеко зашло.
   Я схватила было синюю книжку, но бесцельное листание страниц не привело ник чему - там не было ответа на вопрос: "Почему вы не верите ни мне, ни себе, Ирина Романова?!". Вокруг меня все тот же мир. Все те стены, в которых я начинала писать роман, все та же история, все те же мысли... Только я становлюсь другой. И я почувствовала, отчетливо и сильно, как во мне поднимается что-то новое...
   VII
   Давно не разговаривала она и с Ильиной. И теперь, оставшись одна она полностью посвятила себя обсуждению проблем с подругой.
   - Знаешь Наташ, - сказала она, удобно устроившись в кресле. Солнце зашло за горизонт и теперь лишь освещало верхушки деревьев. Тюль чуть качался, напоминая легкую паутину, то и дело вздрагивая от порывов ветра из форточки. - Как я устала...
   - Сама устала! Но ты знаешь... Нет ничего лучше ощущения усталости от работы. Представь, что ты будешь умирать от скуки!
   - Думаешь, лучше, если я умру от того, что переработаю?
   - Ты знаешь, что тебе это не грозит! По-моему, госпожа Романова, ты просто начинаешь ощущать в себе переход от количества в качество!
   - А! Помнишь Лизу? - вспомнила внезапно Ира, подскочив на кресле. Кресло предательски скрипнуло.
   - Да... Эта... Такая - в парике!
   Романова улыбнулась, вспомнив парик коллеги.
   - Она выходит замуж!
   - За кого? - Ильина, кажется, разворачивала шоколадку и Романова решила, что лучше сказать ей всю правду сразу, а то она подавится еще чего доброго!
   - За брата моего!
   Пауза.
   - И давно у тебя такие мысли?
   - Я серьезно! - обиделась Ира.
   Ильина помолчала.
   - Тогда я тебе не завидую!
   - А я сама себе не завидую!
   - Тебя сразу поздравить или пригласите на бракосочетание?
   Романова фыркнула.
   - Что так скептически? - спросила Наташа.
   - Ну...
   На этих нотах они и завершили вечерний разговор.
   Романова встала, подошла к окну, полюбовалась закатом и собиралась уже пойти ставить чайник, как почувствовала странную слабость в ногах.
   Вот, - усмехнулась она про себя, - Переработала!
   Потом, сделав еще несколько резких движений, поняла, что бесполезно - слабость, возникшая изниоткуда, была слишком сильна.
   Что это? - подумала она, ставя чайник на плиту. Чайник покачнулся.
   Вдалеке снова пронеслась электричка.
   - Опоздала, - сказала Романова сама себе и только успела удивиться тому, как неестественно прозвучал ее голос в тишине квартиры.
   В следующее мгновение она покачнулась, еле справившись с подступившей тошнотой. Голова закружилась и снова эта невыносимая слабость. Кое-как добрела до кресла в комнате и упала без сил, удивляясь, как все кружится перед глазами.
   - Господи, - прошептала она, закрыла глаза.
   И так пролежала, наверное, около получаса, встав только чтобы выключить чайник. Ее испугала эта слабость и состояние, это одиночество... Несколько раз она открывала глаза, чтобы проверить - продолжает ли кружиться комната. Она продолжала.
   Надо встать, - подумала она. Поднялась и еле успела схватиться за край стола. - Господи...
   Посмотрела перед собой и слабо улыбнулась.
   - Хватит, - еще раз обвела взглядом комнату. - Хватит!
   Подумала о том, что всем им, тем, кому она помогает и чьи проблемы решает, вовсе нет дела до нее самой.
   - Хватит, - повторила она четко, так, что голос ее эхом отдался в пустой квартире. Снова улыбнулась и, сев в кресло закрыла глаза.
   Мимо снова пролетела электричка.
   - Опоздала, - сказала Романова громко и засмеялась. Впервые подумала о себе.
  
   КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ (26.05.03)
  
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
   Est modus in rebus!
   Предисловие
  
   Всему, в конце концов, есть предел! И хорошему и плохому! Всему рано или поздно наступает конец и самое главное - воспринять все с юмором и даже некоторой иронией. Не все мы способны улыбаться, когда хочется рыдать и рыдать, когда хочется улыбаться, но очень важно не переступать грань, не лгать, если только это не необходимо, не верить и не умирать. Остальное... Остальное покажется настолько смешным, что плакать вы будете от счастья.
   Мне часто снятся странные сны. Мне кажется, что я бегу, куда-то бегу, а там, там за поворотом... конец. Конец моего романа, моей истории. И я боюсь задать вопрос - что же я буду делать без Ирины Романовой?...
   I
  
   Она и не заметила, как пронеслись первые дни июня, вместе с их утомительными экзаменами. Теперь, когда оставалось лишь некоторое время до начала отпуска, Ира почувствовала усталость, накопившуюся за год. Она все время уговаривала себя, что все это ей только кажется - у нее однозначно хватит сил на то, чтобы спокойно отработать и этот год, но только теперь Ира Романова призналась себе, что была не права. Наверное, огромную роль сыграл еще тот факт, что у нее внезапно начались разлады со здоровьем и теперь, кроме привычных проблем, с которыми она все-таки смогла ужиться, ей пришлось обратить внимание и на себя. Так начался курс лечения ужасными лекарствами, после которых бедная Ирина Романова еле ходила, да к тому же именно эти жуткие препараты дали странную, хотя вполне возможную реакцию - у нее постоянно поднималась температура.
   Остальные более или менее отмучались, и теперь, кажется, забыли про свои проблемы. Кира Киселева мухой летала по кабинету, приводя все в порядок и ожидая, что рано или поздно она все-таки проснется в последний рабочий день. Лето, дача, знакомые вне работы... Для Киры Киселевой это было чем-то новым, тем, к чему она стремилась и ей теперь было абсолютно все равно что там делает Лизавета, Романова и любые другие окружающие.
   Наблюдать все это со стороны было все равно, что смотреть неинтересный и давно забытый фильм - наводило какую-то беспочвенную тоску.
   Лизавета почти не выходила из своего кабинета - что-то писала, читала, разбирала. Она делала лишь короткие вылазки к Киселевой и довольствовалась холодным чаем в компании старых книг и журналов, выложенных Кирой на столы и парты. В итоге, неудовлетворенная таким отношением подруги, она перестала вообще куда-либо ходить. Анна Амелина, единственная, с кем она не прекратила общаться, развлекала ее как могла, но и их диалоги не были содержательными и интересными.
   - И что же ты будешь делать? - Аня обошла Лизу, составляющую со шкафов горшки с цветами, справа.
   - Да ничего! Отдыхать я, наверное, не поеду, на дачу тоже не особо хотелось... - Лиза пожала плечами. Ее длинные пальцы пробежались по влажным листьям какого-то непонятного и красивого цветка в изящном глиняном горшке.
   Окно кабинета было открыто и впускало приятную прохладу, перемешанную с пением птиц и ароматом зелени, смоченной утренним дождем. Белый, выстиранный Лизой тюль, неаккуратно лежал на подоконнике, не тронутый в это мгновение ветром.
   Дверь скрипнула и обе женщины, с минуту молчавшие, удивленно обернулись. На пороге показалась чья-то незнакомая фигура, но уже в следующий миг Лиза узнала в ней своего будущего мужа Олега.
   Надо отметить, Анна, инстинктивно догадавшаяся, что молодой мужчина в милицейской форме с букетом сирени, никто иной как Олег Романов, была несколько удивлена поведением подруги. Лиза вся как-то резко выпрямилась, подняла голову, широко раскрыла глаза. Словом, если не учитывать ее открытую, достаточно милую улыбку, можно было подумать, что на пороге всего лишь посторонний прохожий, а вовсе не будущий супруг.
   - Лиза, - сказал он, проходя чуть вперед. - Здравствуй, милая.
   Анна с завистью посмотрела на сирень, распространяющую едкий, но приятно-волнующий аромат. Сирень, явно отцветающая, переданная в руки к Лизавете, осыпала ее мелкими светло-синими цветами. Резко повернувшаяся Лиза, которая потянула руку к вазе, лишила Олега возможности видеть в этот момент выражение своих глаз. Это было странно видеть - некая смущенность, растроганность и торжество, как она умудрилась сочетать в себе это!
   - Кабинет красивый! - сказал Олег, наверное, больше потому, что молчать было не прилично.
   Лиза представила Анне будущего супруга, потом что-то еще сказала и Амелина быстро ускользнула, руководствуясь принципом "третий - лишний". Хотя, пробыл он не так долго. Минут пятнадцать они поболтали с Лизаветой, которая при этом все переставляла цветы, а потом, он ушел, видимо потому, что в машине около здания, его ждал коллега.
   Кстати, сестру свою, Ирину он не то чтобы не видел, он, кажется, совершенно забыл, что она здесь работает. Это можно было сказать только по одному тому, что он прошел мимо открытой двери ее кабинета, не обратив внимания на хозяйку, мирно разговаривавшую по телефону.
   II
   "Да..." - сказала Ира, посмотрев вслед спускающемуся по лестнице брату. Это были все ее разумные мысли, сказанные вслух. Остальное, она предпочла держать при себе. Повесив трубку телефона и опустившись в кресло, она еще долго сидела, задумчиво смотря на пустынную лестницу.
   Потом появилась Орлова, нарушив мирные размышления Ирины. Кажется, только она радовалась предстоящему лету в полной мере - остальные все-таки достаточно тяжело переживали смену ритмов.
   - Я удивляюсь вам, Ирина Анатольевна! - Виктория не только нарушила ход мыслей начальницы, но, к тому же отвлекла ее от задумки обидеться на брата. - Вы в последнее время все время задумчивая!
   Ира рассмеялась, наверное, через силу, потом что глаза ее при этом выразили какое-то страдание. И верно, она жутко себя чувствовала - эта постоянна повышенная температура добавляла к усталости еще и дискомфорт во всем теле.
   - Ошибаетесь, просто вы меня снова застали врасплох!
   - Мне кажется, вас что-то беспокоит!
   - Нет, вам кажется, - улыбнулась Ира.
   - Хорошо, пусть так...
   Они еще поговорили о пустяках, о том, что осталось совсем чуть-чуть до отпуска. Романова сказала, что поедет на дачу и к родственникам, а Орлова пожелала ей удачи, добавив, что для нее это лето впервые не будет скучным. Ира для себя связала это с тем, что Виктория, скорее всего, влюблена, хотя, сделала она эти выводы случайно и совершенно не осознанно, если не сказать - безразлично. Ее теперь больше волновала перспектива того, что всего лишь через несколько месяцев Лиза станет Романовой...
   Наверное, виноваты все те же лекарства, усталость и внутреннее смятение, но, когда Ира встала на ноги, у нее жутко закружилась голова. Она и сама сначала испугалась, потом села, отдышалась, но кабинет и его очертания все еще каруселью плыли перед глазами. Может быть, ей бы стоило еще более внимательно смотреть на себя со стороны... Хоть иногда?...
  
   Глава двадцать первая. "Замкнутый круг"
   I
   Иру разбудил дикий грохот, раздававшийся с кухни и смешанный с приглушенной руганью. Полусонная, растрепанная Романова выскочила из комнаты, накинув на плечи халатик, и взгляду ее предстала удивительная картина. Брат пьет кофе, перелистывая какой-то журнал, а мама закрывает окно, что-то бормоча под нос.
   - Что это было? - удивилась Романова младшая, отбрасывая прядь волос со лба. - Землетрясение?
   Елена удивленно оглянулась на дочь.
   - Разбудила? Прости!
   Олег поднял глаза, отставил чашку и Ира заметила на его лице игру ухмылки.
   - А ты, сестренка, в окошко посмотри, - посоветовал он.
   Сестренка Романова подернула плечом, подошла к окну и сначала ничего такого не увидела.
   - Темно, время-то сколько?
   - Половина третьего, - отозвался брат. - А ты получше посмотри, может быть чего и увидишь!
   Нет, там точно не было ничего знакомого. Ну, фонари, ну, темнота, ну ругается кто-то очень нецензурно, отшвыривая от себя старую кастрюлю семьи Романовых...
   - А... А что там наша кастрюля делает? - удивилась Ира.
   -А мать твоя решила утихомирить молодежь! Кипятком их обдала, а кастрюля в нагрузочку полетела, чтоб побольнее было! Если никого не убила - останется дома, а так, посадят. Мать твою, посадят, - спокойно заключил брат.
   - А нечего орать на весь район! Ночь-полночь, а им не спится! - парировала мама.
   Романова покачала головой, потерла глаза и отправилась спать. Дурдом!
   II
   - Веришь, не веришь, а у меня сегодня ночью мама каких-то умников кипятком из окна обдала! - сказала Ира рано утром Ильиной.
   Обе собирались пройтись по магазинам перед отъездом на дачи.
   - А! Так это около вашего дома орали! А я-то думаю, где молодежь развлекается!
   Ильина, непривычно одетая в джинсы и майку с забранными в "хвост" волосами посмотрела по сторонам и дернула подругу за руку, чтобы та не осталась стоять на перекрестке, задумчиво изучая сообщения на своем телефоне.
   - Кто пишет? - Наташа бросила насмешливый взгляд на Ирину. Та сегодня была достаточно мило одета: в красную блузу и черные брюки - не дать не взять, Кармен! И откуда, ей-богу в ней берется это негласное подражание несуществующим идеалам?...
   - Не знаю! Сообщения мне в последнее время приходят анонимные! Кто развлекается, ума не приложу! Вот, называется, посторонним свой телефон не даю, а его знают все встречные-поперечные!
   - Ну, положим, - искренне рассмеялась Ильина. - Не все... Но тот, кому это нужно обязательно осведомится о том где ты, что делаешь...
   Романова бросила на подругу недоумевающий, но весьма выразительный взгляд. Этот взгляд всегда удивлял, даже неизвестно чем больше - тяжести или усмешки - она так умело сочетала в себе эти черты!
   - А где твой Свет, - внезапно вспомнила Ира, когда обе перешли через дорогу и неспешно шагали по тротуару.
   - А! - Ильина небрежно махнула рукой. - Носит его где-то! Да ну...
   Романова понимающе покачала головой. Она привыкла к мнимому безразличию подруги. Интересно, что же она на самом деле думает, когда так вот говорит?...
   - Снова не увидишь летом сына? - спросила она и повергла Наталью в глубокую задумчивость, после чего та как-то довольно резко и даже обиженно сказала:
   - Я и сама понимаю, что это очень плохо, но... Но, знаешь, кажется, я теперь не в праве что-то менять!
   Такой ответ очень удивил и даже разозлил Иру. Она явно ожидала от подруги большей разговорчивости и если честно вовсе не одобряла того, что сын живет на другом конце города, учится вдалеке от матери и не проявляет к ситуации никакого интереса.
   - Не боишься, что он забудет, как ты выглядишь? - усмехнулась Ира, бросая несколько надменный взгляд на Ильину.
   - Не боюсь, - подруга ответила ей тем же. С мгновение обе шли молча, изучая окрестности и пейзажи центра. Каждая думала о чем-то своем, не отдавая отчета тому, что мысли эти, были по большей части бессвязными и безразличными.
   - Ирина! - раздался голос где-то рядом.
   Сначала Ира и не обратила на это внимания и только, когда кто-то снова назвал ее по имени, она удивленно посмотрела по сторонам. Ильина остановилась в задумчивости и, повернувшись на голос, недоуменно приподняла бровь.
   - Сколько лет, сколько зим, - усмехнулась она. - А я-то думала, что призраки прошлого не возвращаются!
   Романова молчала, с каменным лицом изучая подошедшего мужчину.
   - Государыня Ильина все так же язвит! Да, манерам тебя, милочка, все еще не научили! Ну, - высокий полноватый мужчина, с несколько непропорциональными чертами лица, обратил свой взгляд на Ирину. - А вы, милая Ирина Романова, все такая же? Или изменились, в отличие от подруги? По крайней мере, подруги вы не изменили!
   Романова улыбнулась той своей улыбкой, которая скорее напоминала ее сущность змеи и скорпиона, нежели мирной женщины. Что бы она не говорила, иногда в ней просыпается (правда, благодаря вторжению извне) какие-то странные и не вполне приглядные черты.
   - Изменилась, изменилась, Леша. Здравствуй.
   Пауза.
   Обращение Иры застало врасплох не только Ильину. Оппонент тоже замолчал, сконфуженно опустив глаза. Но, кажется, Наталье только показалось, что он в замешательстве. Язвительная улыбка не покинула его лица, даже больше - она стала еще ядовитее. Кажется, между Ирой и Алексеем в это мгновение существовало своеобразное поле, которое того и гляди, готово было взорваться.
   - Как живешь? - спросил он.
   - Не бедствую, - ответила она.
   - Я тоже. Достаточно много получаю.
   - С чем я тебя и поздравляю! - бросила ему Ирина Романова, несколько оттесняя Ильину.
   Долгая история. Алексей и Ирина достаточно долго знакомы, по их внешнему виду, обращению, манерам разговора, можно было понять, что их что-то связывало. И если Ирина могла отдавать себе отчет, что и не вспоминала об этом человеке, то он... Странно, сначала казалось, что они друг друга ненавидели, но чем дальше заходил разговор, тем яснее можно было увидеть некую безразличность и даже дружественность Романовой, отражавшей нападки оппонента. А так же явно проглядывала злоба и язвительность Алексея. Алексея Господи, как много порой нам могут сказать чужие диалоги!
   III
   - Где тебя, подружка, угораздило познакомиться с этим... - Ильина еле сдержалась, чтобы не высказать все свое субъективное мнение об Алексее вслух. - ... с этим человеком!
   Ира засмеялась.
   - Ольга познакомила!
   - Какая Ольга?
   Обе завернули за угол и оказались на просторной площади, которая была своеобразным ориентиром. Идти оставалось совсем чуть-чуть.
   - Ольга, которая Кузнецова, - пояснила Ирина.
   - А, это сестра твоя! - спустя мгновение раздумий вспомнила Ильина.
   - Да, сестра моя, Ольга, - подтвердила Ира.
   - Господи, вот молодец, тоже!
   Некоторое время они молчали, пересекая очередную оживленную улицу. Потом возникшую паузу нарушила Ильина, которой не давала покоя случайная встреча.
   - Заметила, как он изменился? Наверное, все-таки смог взобраться на ту горку, о которой мечтал!
   - Чувствую, - вздохнула Ира. - Ты все подбираешься к своему любимому вопросу! Отвечу сразу, чтобы ты не мучила ни меня, ни себя! Я к Лешке теперь отношусь совершенно безразлично. Поверь, мне даже вон тот фонарный столб, - Ира махнула рукой на противоположную сторону улицы. - ... милее!
   Ильина покачала головой.
   - Я чего-то не знаю?
   - Все ты знаешь! Просто мне сейчас важнее собственное здоровье, состояние и кое-какие мелочи. Видишь ли, я потихоньку старею, а еще нужно ой как много успеть! Дочь вырастить, скинуть с шеи всех этих коллег-товарщей, разобраться с мыслями!
   Ильина усмехнулась.
   - Неужели ты, Ира загубишь свою красоту в рутине?
   - Какая к черту красота, Ильина! - отмахнулась от нее Ира. - Лет семь назад я еще говорила, что у меня еще есть шанс, теперь - столько проблем, что нет времени даже подумать о том, до чего я довела свое здоровье!
   - Кстати, не он ли пишет тебе анонимные признания в любви? - перебила ее Наталья.
   Ира оторопела.
   - Что он пишет? - переспросила она. - Господи, это кто-то развлекается, да к тому же что ты считаешь любовными посланиями, Ильина?! Вот это?
   Романова быстро достала из сумки телефон, нажала несколько кнопок и торжественно-насмешливым голосом прочитала.
   "С добрым утром, милая!"
   "Весело ли тебе?"
   - Я по этому телефону пять раз звонила, пока одна любезная дама не сообщила, что телефон принадлежит какому-то банку и чтобы я не занималась ерундой, доказывая, что кто-то пишет мне эту чушь именно с этого номера!
   Ильина усмехнулась.
   - Ну, как знаешь, подружка! - и завернула за угол, увлекая Романову с собой. - А что ты там насчет столба говорила?
   IV
   Лиза поставила чайник, посмотрела по сторонам и усмехнулась тому, как жена брата Анна чертит какие-то таблицы.
   - Лизуньчик, - Анна даже не подняла глаза. - Ты уже платье-то выбрала, милая?
   Лиза так ядовито рассмеялась, что Анне стало даже не по себе.
   - Да как же! Делать мне нечего! Вот, экзамены пройдут, и подумаю об этом!
   - Что-то и солнышка нет! - пожаловалась Лиза, потирая запястья. - Меня сегодня все раздражает!
   Анна - женщина невысокого роста, с короткой стрижкой, пухленькая и не отличающаяся чертами лица от сотни москвичей в принципе ничем, была очаровательна только своими манерами и вечной радостью. Плохо - она смеялась сквозь слезы, хорошо - задорно хохотала, за это ее просто обожал брат Лизы Андрей, даже, несмотря на то, что Анна была несколько неповоротлива и слишком пытлива.
   - Какая ты, Лизавета! - обиделась золовка. - Вот, месяц что ли назад, приятельницу встретила... Вот, на кого равняться нужно! И Красавица, и умница, хоть и разведенная!
   Анна покачала головой.
   Лиза посмотрела в ее сторону с некоторой скрытой ненавистью, хотя, может быть, взгляд этот был адресован и часам, пропищавшим начало пятого часа.
   - Да и начальник мой, чтоб ему пусто было! - пожаловалась Аня.
   В этот момент на кухню влетел Андрей, видимо только-только вернувшийся с работы.
   - Деточка! Милочка! - бросился к жене, обнял. Лиза поморщилась.
   - Не криви нос, сестренка! - засмеялся он. - Ты теперь будешь тоже замужняя леди!
   Лиза фыркнула, налила себе чай и собралась уже уйти в комнату, когда ее остановил брат.
   - Милая, сестренка, - он так неловко схватил Лизу за руку. - Останься, посидим, чайку попьем! Вот, Анюта меня покормит пока!
   Аня вскочила на ноги, задорно подергивая плечом.
   Лизавете было как-то неудобно отказывать брату, поэтому она покорно уселась на скамейку около окна.
   На улице заметно похолодало, это было заметно по тому, что прохожие, казавшиеся с десятого этажа маленькими гномиками, утеплили одежду.
   - Там холодно? - коротко осведомилась Лиза.
   Брат промычал что-то неопределенное.
   - Так что ты там говорила про начальника? - наклонился он к Анне, помешивающей закипающий суп.
   - А! Нехороший человек, - Аня хихикнула. - То это ему не так, то это! Из грязи в князи, был-то, чуть ли не пьяницей подзаборной!
   Лиза невесело улыбнулась, допивая свой остывающий чай.
   - Вот, - вспомнила золовка. - Сестра твоя не хочет думать о платье! Почему она такая противная?
   Андрей смерил Лизавету наигранно-сердитым взглядом. Демина подняла на него свои глаза и ответила усмешкой их холодной темной глубины.
   - Сестра у меня и, правда, противная! Я - ее брат, можно сказать, заменяю отца, а она... Она до сих пор не показала мне своего жениха, а может он маньяк какой?
   Все присутствующие засмеялись.
   V
   Некоторое время Ира никак не могла себе признаться в том, что не ощущает свою семью крепостью. Более того, она точно знает, что лично для нее все эти люди, живущие под одной крышей дома, выходящего окнами на Курский вокзал, не могут быть надежной опорой и поддержкой. Впервые неясное отчуждение она заметила много лет назад, когда была молодой и беззаботной. Тогда - не обратила на это внимания, теперь - если и сознавала, что в их семье нет единства, то только с грустью или скорее смирением.
   Все сложившиеся отношения она была склонна списывать на несовпадение характеров, несмотря на то, что себя саму частенько называла мирной женщиной. Очень мудро по этому поводу как-то пошутила Арина Григорьевна, сказав, что "в тихом омуте...", словом, положение было не из приятных.
   Прогулка с Ильиной не доставила Романовой должного удовольствия, может быть, в этом была виновата случайная (случайная ли?) встреча. А может быть, Ильина права, может быть ей все-таки стоит повнимательнее присмотреться к ситуации, разобраться что же это в последнее время происходит?
   - Мам, тебе какая-то Мария звонила! - сообщила Настя как только Романова прошла мимо открытых дверей комнаты.
   - Какая Мария?
   - Откуда я знаю! Мария какая-то...
   - Какая еще Мария... - прошептала Романова сама себе, снимая верхнюю одежду. Обещали потепление, но, кажется, у природы были свои планы, и она их не собиралась нарушать. - Господи, почему так холодно! - воскликнула она.
   - А, по-моему, очень даже тепло! - удивилась дочь Романовой.
   - Ага, тебе-то, конечно тепло! Вон, целый день под одеялом лежишь!
   - У меня каникулы! - обиделась Настя.
   - А я что - что-то говорю?
   На кухне была открыта форточка, пропускающая холодный воздух с улицы.
   - Где это видано? - возмущалась Ира. - Чтобы в июне-месяце, - она наклонилась, поднимая упавшую газету. - ... был такой холод!
   Дочь включила телевизор, нарушив относительную тишину квартиры.
   - Жуть, - поежилась Ирина. - Холод собачий!
   Зазвонил телефон. Романова, подскочившая на месте, обернулась, но, руки у нее были в пене для мытья посуды, поэтому, как бы она не хотела ответить, вряд ли смогла бы!
   - Насть, - крикнула Ира, сдергивая с вешалки полотенце. - Трубочку возьми.
   - Сама возьми!
   - Не могу, руки мокрые!
   Молчание, потом дочь нехотя выбралась из кровати и через мгновение Ира улыбнулась ее недовольному и раздраженному "Алё".
   - Мам, тебя!
   Романова усмехнулась. Она бы удивилась, если бы в это время звонил кто-то, не желающий поговорить именно с ней.
   Это была Марьяна. Ира тут же сообразила, что именно она звонила ей, представившись "Марией". Удивительно, как она забыла, что Марию Матвееву зовут "Машей", а не тем именем, которым ее наградила Киселева.
   - Я тебя сегодня и не видела, - пожаловалась Мария Романовой. - Ты как невидимка - то есть, то нет!
   - Да, господи, вечно я крайняя в каких-нибудь проблемах!
   - Я хотела спросить насчет этих... как их... Фу ты, забыла!
   - Вспоминай, - Романова, зажав трубку плечом (благо телефон беспроводной!), начала аккуратно убирать вымытую посуду в сушку.
   - А! Вспомнила! Помнишь, ты мне что-то про документы, которые Кира на прошлой недели распечатать не могла, говорила?
   - А ты что, еще их не сделала? - удивилась Романова.
   - Нет, в том-то и дело, хотела сначала у тебя спросить... Что там нужно было сделать?
   - Кажется, вписать общее число...
   Хлоп! Тарелка, которую Ира пыталась убрать в шкаф, выскользнула и разлетелась вдребезги, осыпав пол мельчайшими осколками.
   - Кстати, а где эти бумаги, мне же их везти с утра!
   Ира задумалась.
   - А я не знаю где они! Может у меня на столе остались... Хотя, подожди, почему они должны были остаться у меня на столе, когда ты ими занимаешься?
   "По ... пути прибывает поезд..." - отдались эхом слова диспетчера вокзала. Романова бросила резкий взгляд на окно - форточка открылась!
   - Минуточку, - остановила она размышления Марьяны. Положив трубку на край стола, Ирина с силой захлопнула форточку, та тут же открылась. - Чтоб тебя!
   Бросила взгляд на подоконник и рассмеялась.
   - Марьян, - сказала она, возвращаясь к разговору. - А документы-то твои, у меня! Вон, на подоконнике лежат!
   - И что же мне делать? Может с утра встретимся где?
   - А заполнять я их буду? - съязвила Ира. - Я не помню всех реквизитов!
   Мария помолчала с мгновение, а потом, видим не найдя иного выхода, сказала:
   - Где ты там живешь? Я сейчас подъеду.
   Романова быстро объяснила место расположения своего дома.
   - Не волнуйся, - сказала она на прощание расстроенной коллеге. - Не потеряешься, мой дом со всех концов района виден, стоит как гора посреди поля!
   VI
   Не дожидаясь, когда приедет Матвеева, Романова пошла на улицу - прогуляться. Обошла вокруг дома, посмотрела на темные окна Ильиной, поежилась от холода, села на скамейку около своего подъезда - сидит, улыбается. Пять минут сидит, десять... Замерзла - встала, прошлась. Марьяны нет и нет! Когда стало совсем холодно, пошла в "Швейный мир", посмотреть вышивки, а заодно погреться.
   В "Мире..." встретила Ильину.
   - О! Ты это чего? - удивилась она подруге-журналистке.
   - Погреться зашла!
   Романова усмехнулась про себя: "Я тоже!"
   - А тебя-то что на улицу понесло? - рассмеялась Наталья.
   Поговрили-поговорили, разошлись по домам. Как раз, когда Ирина Романова подходила к своему подъезду, подъехала Марьяна, явно недовольная теми "пробками", из-за которых она потеряла тридцать минут времени!
   И надо же было такому случиться, только сели они с Ириной на лавочку-скамеечку, как Ильина появилась. Пошла, значит, за хлебом, мимо проходила, Иру заметила... Аферистка недорезанная, интересно ей стало, с кем это Ира Романова свидание назначила, не просто же так вокруг дома кружила полчаса! Правда, расстроилась она жутко, выяснив, что подруга ее опять рабочими, не личными проблемами озадачена! Вот неудача!
   А Расстроенная Ильина поплелась в магазин, но обещала вернуться и посидеть с подружкой на лавочке (если конечно та до этого не замерзнет окончательно!).
   - Твоя подружка? - Марьяна поежилась, бросая холодный взгляд на начальницу, перебирающую документы.
   - Ага. Вот, сюда впишешь ... - Ира подняла глаза. - Маш, ты меня слушаешь, или этажи моего дома считаешь?
   - И то и то! - улыбнулась Матвеева. - А сколько этажей в вашем доме?
   - Я на третьем живу, - отрезала Романова. - Господи, что ж так холодно?!
   - У вас потолки высокие?
   - Не знаю, не замечала, - Ира снова уткнулась в свои бумажки.
   - Ты что - обои некогда не клеила?
   - А мне все равно на втором куске надоедало! У меня за шкафом такая цветная карусель!
   - О! Электричка пришла, слышишь, объявляют!
   Ира кивнула, пытаясь вписать в чуть помятые документы нужные реквизиты.
   - Если окошко не закрыть, создается впечатление, что живешь на обочине! - усмехнулась она.
   - Как романтично!
   - Ой, куда уж романтичнее! - в голосе Романовой было столько язвительности, сколько может быть только у женщины, родившейся под знаком змеи.
   - Ладно, начальница! Мне домой пора - с собаками гулять! - отмахнулась Марьяна, поправляя свой кургузый клетчатый пиджачок. - Они меня так ждут, наверное!
   Ирина понимающе покачала головой, сложила бумаги в маленький пакетик и, передав их Матвеевой, улыбнулась.
   - Тогда не смею больше вас задерживать!
   Марьяна только головой покачала, садясь в машину. А Романова, быстро взлетев на свой этаж, заперлась в комнате, хотела поговорить с Ильиной.
   VII
   На следующий день, прямо после работы, Романова наведалась к Наталье, памятуя о договоренности посидеть, поговорить в тишине. Ну, так как тишины у Ирины дома вряд ли можно было добиться, оставалось принять приглашение Натальи и отправиться к ней домой.
   - Не могу! - Романова поставила на пол свой изорванный папками и бумагами пакет в очаровательных сердечках. - Больше не могу! Все меня раздражает!
   - Что именно? Что больше? - Наташа в домашнем халатике, с забранными волосами, ненакрашенная, вся какая-то сонная, поставила чайник. - Ты чай или кофе?
   - Чай! Я и так с утра три чашки кофе выпила, куда ж еще?
   - Ты знаешь, - сказала Ильина, передвигая на шкафу жестяные коробочки из под чая. - У тебя тяжелый взгляд! Глаза голубые. А взгляд тяжелый!
   - Это только сегодня... - Романова устало опустилась на табуретку. - А еще вчера, позавчера! - махнула рукой и положила голову на руки.
   - Что случилось? - Наташа оставила свои коробочки в покое. - Что у тебя снова случилось?
   Романова, не привыкшая жаловаться на свои вечные неурядицы, покачала головой.
   - Много чего... - вздохнула, пряча свои серо-голубые глаза. Иногда создавалось впечатление, что такого цвета нет, уж больно красиво они смотрелись, словно фломастером нарисованные, на тонкой восковой коже ее бледного лица.
   - Что - опять синдром одинокой воительницы?
   Романова вся замерла, покачиваясь на стуле.
   - Я теперь только ощутила... - она не решалась сказать то, о чем думала все утро и все продолжение дня. - ... Словно никому, абсолютно никому не нужна! - и грустно, даже как-то жалостливо улыбнулась.
   Ильина затаив дыхание слушала подругу.
   - Господи, Наташ! Господи, я больше не могу! - Романова хватанула воздух, а потом, не подобрав слов, вся сникла. - Я... Я... - она все пыталась что-то сказать, но что-то внутри мешало. - Я не могу, Ильина...
   Она так сидела, опустив глаза.
   - ...Я ведь одна по сути своей... Я ведь бьюсь об лед, словно расплачиваюсь за то, чего не совершала! Господи, за что я... Почему я должна думать обо всех?! Почему я должна все уметь?! Почему и Лиза, и Кира!... Почему мои собственные родители порой и не удостаивают хорошим обращением?! Почему я для них Ирина, а не Ирочка, или хотя бы Ира?!... - голос ее, дрожащий и, словно бьющийся о стекло дождь, срывался.
   И вдруг, Ильина даже вздрогнула, Романова закрыла лицо руками. Плакала она беззвучно, только вздрагивали плечи в красной бархатистой кофточке.
   - Ир, - Наташа подошла, положив руку на голову подруги. - Ир, ну перестань...
   А потом села рядом на корточки, даже боясь притронуться к Романовой все еще вздрагивающей всем телом...
  
   Глава двадцать вторая. "Вот так, дорогая Ирина!"
   I
   Квартира Деминых была достаточно уютной, обжитой и даже можно сказать красивой. Конечно, беспорядок, присущий всем жилым помещениям, нашел себе место и здесь, и все же.
   Небольшой квадратный коридор, комнаты, выходящие окнами на улицу и во двор, кухонька с милыми занавесками и фиалками на окнах. Самая симпатичная была комната Лизы, вся такая ухоженная, чистенькая, аккуратная. Она, словно бы впитывала характер своей хозяйки - все очень замечательно, радует глаз, все без излишеств, постоянно.
   Аккуратизм и консерватизм Лизаветы делал ее непривлекательной и немного занудной, несмотря на то, что внешность ее располагала к восхищению. Высокая, стройная, с темными глазами, миловидными, без резких угловатых переходом, чертам лица, - она была достойным украшением своей семьи, в чьих жилах, судя по внешности детей, текла южная кровь.
   Сидя в своем уютном кресле, прямо около окна, Лиза неспешно переворачивала глянцевые страницы красочного журнала. От обилия представленных платьев, украшений и цветов ее уже начало поташнивать. И в то же время, Лизе жутко хотелось выбрать какую-то определенную модель платья, чтобы определиться и точно знать, что нужно искать.
   - Наконец-то, милая Лиза, - вздохнула Аня, появляясь на пороге комнаты Деминой. - Ты взялась за ум и стала вести себя именно так, как должна была бы вести любая невеста, когда...
   - Аня! - Лиза резко подняла руку вверх. - Аня, я прошу тебя! У меня так болит голова... - она сконфуженно улыбнулась и, захлопнув журнал, встала на ноги, уронив теплый клетчатый плед.
   Анна стояла, несколько недовольная и расстроенная и улыбнулась только тогда, когда сестра мужа подскочила к ней, по-дружески обняв за плечи.
   - Прости милая, - пролепетала Лиза. - Мне так не хочется сейчас говорить об этом... Экзамены этой первой недели меня жутко вымотали....
   Лизавета так мило и искренне улыбалась, наклонив свою головку на бок, что Аня не могла долго сердиться на нее. Тем более, очарователен был тон Деминой, отбрасывающей прядь посветлевших и уже потерявших здоровый блеск, волос.
   - Хорошо-хорошо! Не буду тебе мешать... - Аня вышла, притворив за собой дверь.
   Лиза вся как-то выпрямилась, черты ее лица окаменели, и она еще долго стояла, озираясь по сторонам. Неизвестно, о чем она думала, но некоторое подобие властной улыбки, лишь едва коснувшейся ее губ, на минуту озарило все лицо. Это делало его несколько непривлекательным, но, уже в следующее мгновение Лизавета снова вернулась к своему журналу.
   II
   Наташа Соколова всегда считала себя терпеливым человеком. Особенно когда дело касалось других людей. А как иначе, если твоя подруга Эва?! У этого человека, что ни день - новое открытие! Но теперь Наташа подумала, что очень ошибалась, считая, что может вытерпеть любого, абсолютно любого человека рядом!
   Практику Соколова проходила на втором этаже - красила окна. Рядом с ней работали две ее одноклассницы, перебрасывающиеся шуточками и одноклассница Эвы, девушка со странным именем Камилла.
   Камилла - чуть выше Наташи, с длинными осветленными волосами вот уже полчаса донимала Соколову разговорами. Нет, за работой очень приятно поговорить, поделиться впечатлениями, планами, мыслями, но только в том случае, если разговор - диалог. Но не монолог!
   Почти все это время, все полчаса, Наташа молча водила кисточкой по подоконнику, выслушивая подробности личной жизни Ирины Романовой. Дело в том, что Камилла ее настолько обожала, иначе не скажешь, что готова была часами разговаривать на эту тему. Впрочем, Соколова уже не удивлялась и почти привыкла, если не считать такой маленькой детали - за полчаса у нее создалось впечатление, что с ней поделились результатами работы частной детективной коллегии. Ладно, уж Эва в восторге от Романовой, ей-то это передалось случайно, по стечению судьбы и обстоятельств! Да к тому же она все время говорила, что как бы она не относилась к человеку, ни за что бы не стала лезть в его частную жизнь...
   - А раньше-то ты чем увлекалась? - пыталась перевести разговор на другую тему Наташа.
   - Наталией Орейро! Да ладно, это уже в прошлом! То, что происходит сейчас...
   Наташа пыталась было считать ворон на деревьях, но вечные просьбы Камиллы припомнить какие-либо случаи, связанные с Романовой, не давали для этого возможности.
   Бывает же такое! Господи, как возненавидела Наташа в тот день Романову и все ее проблемы, ее семью, детство и все вместе взятое! Ей как будто мало Киры...
   Мимо кабинета пошла Кира, что-то рассказывая неизвестной женщине в зеленой шляпке.
   -Господи боже мой! - прошептала Наташа и выронила из рук кисть, спикировавшую со второго этажа прямо под ноги проходившей мимо Ирины Романовой.
   "Почему она ей на голову не упала?!" - со злостью подумала Соколова, спускаясь за своим рабочим инструментом. "Нет, хватит с меня школы, Романовой, ее биографии, ее проблем, уроков...Домой! Пить чай, смотреть телевизор и не замечать, что живешь с Кирой в одном доме! Домой!"
   III
   Кира крайне удивилась, увидев Лизу в зеленой шляпке.
   - Тебе что - холодно?
   - Нет, просто... - Лиза пожала плечами. - Захотелось чего-то нового... - правда, шляпку Демина все-таки сняла. - У меня сегодня экзамен... Я кофе хочу, Кира!
   Кира, именно сегодня невнимательная к подруге, вздернутая и злая, усмехнулась куда-то в сторону.
   - Погоди Лиз, - и отошла к стене, вписывая в документы фамилии каких-то учеников.
   Демина, не в с илах сидеть в кабинете все утро ходила с подругой по школе, изучая то, как меняется здание и как противно пахнет краской.
   - Вот начнется у меня аллергия, - пожаловалась она, растирая запястье с наигранно-расстроенным выражением лица. - Вот и получите вы все от моего будущего мужа!
   - Ой, прямо испугалась твоего мужа! - усмехнулась Кира. - Я все его сестре расскажу!
   Лиза впервые упомянула Олега Романова как своего будущего мужа, она вообще сделала это с несказанным удовольствием, делая ударение на "будущего мужа". Правда на Киселеву, занятую своими собственными проблемами, все это произвело не особо большое впечатление.
   Обе как раз подходили к лестнице, когда услышали стук каблучков Марьяны и голос Романовой.
   - Ирин, поднимайся быстрее, - потребовала Марьяна. Голос у нее был недовольный, даже можно сказать властный.
   - Не могу, - ответил тоненький, изнеможенный голосок Иры.
   - А ты через "не могу"!
   Кира остановилась, посмотрела в лестничный пролет и выставила руку вперед, давая Лизе понять, что нужно замереть и замолчать. Марьяна еще что-то говорила, Романова отвечала, но точно и ясно Кира услышала следующие фразы только тогда, когда Матвеева и Романова поднялись чуть выше.
   Ирина что-то сказала, а Мария ответила дословно следующее:
   - Ну это ж ты у нас на левую сторону глухонемая!
   Не только Кира, ни и Демина, вертевшая в руках свою зелененькую шляпку, удивленно приподняла брови.
   Киселева еще раз заглянула в лестничный пролет и отскочила как ошпаренная, потому что Марьяна и Ирина находились в нескольких метрах от обеих подругу.
   - С добрым утром! - пропищала Лизавета.
   - Привет, - буркнула Матвеева. Ира кивнула.
   - Ир, ты чего такая бледная? - испуганно спросила Киселева, подаваясь чуть вперед. - Тебе не хорошо?
   Романова вздрогнула, глаза ее, все какие-то потухшие, в миг сделались огромными и удивленными.
   - Да нет, все в порядке... Слабость только....
   Лиза хотела было что-то сказать, но ее взгляд, сострадающий Романовой, бал перехвачен зоркими глазами Матвеевой и Демина только опустила глаза.
   - Вот, чудеса, - прошептала Киселева, смотря вслед удаляющимся коллегам. - Ты посмотри, что творится! Как Марьянка Романову прокатала?
   Лиза обеспокоено заглянула в лестничный пролет, где мелькнул клетчатый пиджак Матвеевой.
   - По-моему, Иришке не хорошо, что-то не так!
   Кира кивнула.
   - По-моему, ей плохо, а, может быть, у нее снова что-то случилось!
   IV
   К вечеру Лиза достала абсолютно всех своими разговорами про будущую свадьбу, свое семейное положение и то, что ее муж очаровательный человек. Восхищения сестры брат Андрей долго перенести не смог, поэтому очень скоро, сославшись на жуткую усталость, оставил Лизу жене и матери. Мама Виктория слушала дочь в полуха, поэтому не почувствовала ни усталости, ни радости, ничего вообще. Аня, обеспокоенная проблемами на работе и плохими оценками их с Андреем ребенка, предпочла говорить только "ага", "мило" и все в таком духе. А самой Лизе все это очень скоро надоело и из состояния искреннего восхищения она перешла в более привычный ей анабиоз, нарушенный позднее только звонком Олега.
   - Что делаешь, милая? - спросил он. - Прости, хотел раньше позвонить, да мы там все на счет дежурства выясняли!
   - А я хотела в книжный сходить, приглашения посмотреть, но потом... - Лиза вздохнула, зевнула и сладко потянулась (последнего Олег не имел счастья видеть). - ... Потом решила, что одной неинтересно!
   - А что с моей сестрой?
   Лиза оторопела.
   - А что с твоей сестрой? - ее усталость мгновенно развеялась дурными предчувствиями, что разговор, несколько пресный, но вполне ее устраивающий перейдет на тему "сестра моя Романова".
   - Бледная какая-то... Ты с ней не разговаривала?
   - Нет, хотя подожди... - Лиза задумалась, вспоминая, видела она сестру своего будущего мужа в этот день или нет. Потом, когда взгляд ее упал на неаккуратно брошенную зеленую шляпку, она воскликнула. - Да, конечно! Ты прав, она бледная очень. У нее Кира спросила, она сказала, что все хорошо. Устала, наверное, она у тебя трудоголик!
   Олег помолчал с мгновение.
   - Ладно, а то я уж боялся - завтра на дежурство пойду, она тут одна останется, мало ли чего...
   Лиза обеспокоено подернула плечом, дотягиваясь до светильника - стало как-то темно.
   - Скажи ей, если что - пусть мне звонит.
   Олег что-то сказал, но Демина не разобрала, что именно, поэтому прощание их было каким-то странным, коротким и даже как будто безрадостным.
   - Странно... - прошептала она. - Очень-очень странно...
   V
   Бледность Романовой, все ее внутреннее самочувствие и в следующий день не изменилось. Разве что она стала еще бледнее, да и глаза у нее приобрели странный серый оттенок, искоренив их лучистую глубину.
   Кира Киселева, поругавшаяся утром с мужем, все же обратила внимание на то, что начальница Ирина впала в какую-то депрессию, все время молчит, если и говорит, то только короткими междометьями, чаще пьет кофе и совершенно не реагирует на шутки и происшествия. Попытки выяснить у нее, в чем дело - результатов не принесли. Она только отмахнулась, нахмурилась и отправилась заполнять журналы, невесело что-то сказав.
   Орлова, приведшая свой кабинет в надлежащий порядок, тоже заметила, что Романова какая-то не своя. Она у нее спросила, что происходит, предложила свою искреннюю помощь и поддержку и получила в ответ вымученную улыбку и благодарность, сказанную тонким, страдальческим голосом. Виктория поняла, что начальница все равно ничего не скажет и отправилась на верх - в кабинет, искренне жалея Ирину.
   Надо отметить, Орлова впервые за долгое время почувствовала странное присутствие некой ответственности за Романову, даже боль, сострадание ее невысказанным проблемам. Если бы Виктория была знакома с Ильиной, вместе они бы могли подобрать золотой ключик к душе Ирины, но расстояние неизвестности, разделяющее двух женщин, не позволяло координировать ситуацию. А жаль. И об этом подумала Виктория, поднимаясь в свой кабинет.
   Что касается остальных, беспокоились немногие, включая Киру, у которой произошла серьезная перепалка с Матвеевой.
   - Мне вчера показалось, - Кира смерила Марьяну резким взглядом, вырвавшимся из-под стекол ее элегантных очков. - Или ты Романову отчитала как школьницу?
   Разговор начался в коридоре, где столкнулись две коллеги. Кира шла к Лизе, а Марьяна - вниз, чтобы проконтролировать работу учеников.
   - Показалось, я всегда так разговариваю, - фыркнула Матвеева, посылая ответный взгляд коллеге.
   - Хм, опробовала бы ты так мне сказать, - шутливым тоном казала Киселева. - Не постеснялась бы, что учеников полно - так бы тебе ответила!
   Матвеева не восприняла ни шутливый тон Киры, ни ее намеки на хамство, проявленное по отношению к начальнице.
   - С чего бы ты, милая, начала защищать Романову, она тебе что - сестра родная?
   Кира мгновенно поменялась в лице, спрятав раздраженные глаза за блеск очков, а потом, ощетинившись, сказала:
   - Осмелела слишком, Маша? Напомнит тебе...
   Грозовую обстановку разрядила Лиза, которая услышала голоса коллег в коридоре и, уловив тон и некоторые фразы, мгновенно выскочила из кабинета дабы успеть предпринять спасти честь и доброе имя обоих.
   - Что это такое? - воскликнула она, вклиниваясь между коллегами, затеявшими перепалку. - Немедленно прекратите! Кира, ты обалдела?
   Кира бросила на подругу уничтожающий взгляд.
   - Кира, пошли, - Демина потянула подругу за рукав. - Что ты, правда!
   Голос Лизы сильно смахивал на шипение, впрочем, она, как и Романова родилась в год змеи, так что ничего особенного в этом не было!
   - Скажи, ты что решила - выцарапать Матвеевой глаза или просто так - проверка слабо не слабо? - Лиза была вне себя. - Кира, ты меня слушаешь или просто так глазами стрижешь?! Что ты у меня на потолке увидела?!
   Кира ерзала на стуле, скрежетала зубам и бросала многозначные и весьма неодобрительные взгляды на подругу.
   - Терпеть не могу, если человек начинает вести себя!... - Кира видимо по себя сказала много некрасивых, нецензурных слов. - Неужели ты не заметила?!
   - Госпожа Кира Киселева! Если ты хочешь кем-то порваться, будь добра - НЕ ЗДЕСЬ!!!
   - О! Твой бы характер нашей Ирине! А я бы на ее месте...
   - Кира! Я и так знаю, что, как и с кем ты бы сделала на месте нашей Иры! Но ты пока еще Киселева, да к тому же, мне ты такая больше нравишься!
   Они молчали довольно долго, прежде чем Лиза недовольно фыркнула:
   - Тоже мне, революционерка!
   VI
   Под конец этого сумасшедшего рабочего дня Орлова испытала массу противоречивых чувств, многие из которых она бы назвала: "Ужасными". Все дело было... снова в Романовой! Ирина Анатольевна Романова, полуживая, еле дышащая, утомленная и депрессивно настроенная заполняла журналы, а напротив нее, что-то без умолку вещая сидела Камилла!
   Орлова и сама не поняла, отчего в душе ее поднялся живой протест и возмущение, в конце концов, это дело только Романовой, но неужели не видно как она устала, как переживает, как плохо себя чувствует. Если ты дорожишь человеком - в такие моменты ты будешь способен преодолеть в себе и любовь, и тяготение; и как бы тебе не было плохо, одиноко и грустно - оставшись его наедине самим собой. Орлова, увидев картину, лишь случайно представшую ее взору вся вскипела, обозвав Камиллу эгоисткой и другими словами и, рассудив, что такие вот поступки достойны разве что ребенка, помчалась домой. Бедная Ирина Романова! Почему же нет человека, способного протянуть ей руку помощи вот в такие моменты?!...
   VII
   Сумасшедший, жуткий денечек! Ужас... Ира Романова вошла в пустую (как редко это бывает!) квартиру и без сил опустилась на скамейку, оставленную кем-то (братом, наверное, - вздохнула она) в коридоре. Такой разбитой, выжатой как лимон, не способной мыслить, она не чувствовала себя еще никогда. Да, наверное, и никогда с ней не происходило столько всего ужасного, дикого, непостижимого. Она никак не могла дойти разумом до всего того, что поняла за последние дни. И все эти открытия настолько ужаснули ее, что сердце, такое трепетное и жалостливое, не выдержало - разрыдалось.
   Она и сама понять не могла - почему ей так вдруг стало страшно, странно. Ведь жила как-то, а теперь... А теперь-то что?
   Вечер не удивил ее ничем. Не обрадовал даже странный и комичный звонок одной приятельницы, с которой Романова общалась от раза к разу.
   - Иришечка, привет, солнышко! - разразилась приятельница.
   - Привет, - невесело отозвалось солнышко по имени Ира, поблагодарив приятельницу хотя бы за то, что ее хоть зайчиком-побегайчиком не назвали.
   - Прости милая, ты очень занята?
   Ира мысленно высказала все, что только могла подумать женщина, еле пришедшая с работы, уставшая, голодная, да еще и нарушившая тишину опустевшей квартиры. Вслух же ответила:
   - А что такое?
   - Ты бы не могла окошко открыть?
   - Могу, конечно, а за чем? - ничего не заподозрив, спросила Романова.
   -Ой, у вас там слышно так замечательно - в 8:20 будет электричка на...
   Дальше приятельница называла маршрут и тысячу раз извинилась. Ира сначала оторопела, потом с горяча обещала послушать, но, повесив трубку пожелала приятельнице таких земных благ и в таких фразах... Слышали б ее ученики - они бы преклонили голову перед тем, как может ругаться уставшая голодная женщина-завуч... А потом Романова так искренне рассмеялась... Правда это было уже похоже на нервный смех!
   VIII
   Ильина была крайне обеспокоена поведением подруги. Что-то явно происходило, вот только что именно... Правда, Наталья через некоторое время забыла и об этом, когда в квартире раздался телефонный звонок.
   - Да, - схватила она трубку.
   - Наташечка, выручай! - пропищал голос начальницы-редакторши. - Если ты немедленно не приедешь, мы все потеряем!
   Ильина, выслушивая излияния противной начальницы редактора, пыталась решить для себя, что в этот момент важнее - согласиться на какую-то светскую встречу или все-таки остаться дома и попытаться выяснить у подруги Романовой - что же с ней происходит.
   - Наташа! Ты же симпатичная, милая, красивая! - причитала Ванесса Аркадьевна Гурмун. - Украшение вечера, Наташечка! Кто ж виноват, что Аленка...
   Ну, надо же! - удивлялась Ильина. В обычное время от Ванессы Гурмун кроме ухмылок и недовольства невозможно было добиться даже простой улыбки, а тут за пару минут она умудрилась назвать Наташу, простого корреспондента "умницей, красавицей", словом самой замечательной женщиной на свете!
   Ильина пыталась отказаться, но у нее так ничего и не вышло - реально можно было догадаться, что отказ от присутствия на встречи означал бы отказ от работы вообще!
   - Если бы ты и подругу какую взяла! - как бы невзначай упомянула начальница. Наташу на мгновение насторожило это заявление, но она скорее восприняла это как что-то случайно совпавшее с ее собственными мыслями. - У тебя есть красивая подруга?
   - Да откуда ж, Несса Аркадьевна! Сейчас все заняты!
   - Да ладно, ну... Ну, словом, если еще с кем придешь - буду тебя обожать сильно и вообще... Ладно, умничка, жду!
   Ильина, положив трубку, задумалась. Ее несколько насторожил этот звонок и окончание разговора, хотя, по правде сказать, перспектива взять с собой подругу решила бы вторую проблему - помочь Ирине. Тем не менее, Ильина не решилась позвонить Романовой с таким предложением.
   IX
   Ира заварила себе чай и уселась в кресло - смотреть телевизор. Она даже не концентрировала свое внимание на том, что показывают и о чем говорят. Телевизор создавал лишь общий фон, отгораживая на какое-то время собственные мысли.
   Квартира звенела пустотой и одиночеством, что бывало настолько редко! Это и пугало и радовало, но сейчас Романова не могла точно сказать, чего же она хочет. Спокойствия? Постоянства? Одиночества? Тишины?...
   Кажется, она немного задремала под монотонные звуки телевизора. Очнулась только из-за того, что чашка выскользнула из рук и с грохотом покатилась по полу. Романову аж всю передернуло от неожиданности.
   Слишком, наверное, резко она выпрямилась и подняла голову - все тело охватило странной и невыносимой болью. Резко согнувшись, вцепившись в кресло, Ира откинула голову назад и почувствовала неясное облегчение. Свое состояние объяснить она не могла, только чувствовала какую-то неизвестную тревогу, смешанную с ноющей болью во всем теле и тяжестью в голове. Ира резко закинула голову назад и вцепилась в кресло, прислушиваясь к порывам своего тела. Стало немного лучше.
   Она довольно долго сидела в кресле с закинутой назад головой и закрытыми глазами, пытаясь сконцентрироваться и не пугаться. Боль постепенно уходила, растекаясь по всему телу. Встала она только тогда, когда спал легкий жар, и от лица к шее схлынула волна обжигающего тепла.
   Романову немного покачнуло, скорее всего, резко упало давление. Она, пошатываясь, дошла до ванной и, распахнув дверь, включила свет. На ней была белая рубашка и накинутый голубенький халатик. Ира резко оттерла рукой лицо и, вскрикнула. На пальцах остались кровяные следы. Ее всю дернуло, подбросило. Схватив со стены полотенце, она зажала нос. Ее трясло теперь уже от какого-то страха и предчувствия.
   X
   Орлова металась по квартире, словно что-то забыла сделать. Иногда у человека бывает такое состояние, и совершенно не понятно, что это - предчувствие, шестое чувство, или просто предрассудки.
   Внезапно, Виктория и не поняла, как это получилось, она вдруг схватила трубку телефона, набирая номер Ирины Романовой. Предлог - спросить что-то по работе, но, подсознательно она ощущала, что здесь что-то иное.
   Ответила Ира не так скоро, как обычно и голос у нее было очень странный. Орлова почти сразу же растеряла все приготовленные эпитеты и встретила начальницу вопросом "в лоб".
   - Ирина Анатольевна, чувствую, вам плохо, что случилось?
   - Нет, нет все в порядке! С чего вы взяли?
   - Голос у вас ужасный! И перестаньте в конце концов меня обманывать, вам же плохо, это слышно и видно и вообще!...
   Романова вздохнула.
   - Да нет... Все в порядке... Давление упало, кровь из носа пошла, все полотенце и рубашку испачкала!...
   Глаза у Орловой сделались огромные такие!
   - Ничего-ничего, - невеселым голосом сказала Ира. - Это все от лекарств! Вот сейчас полежу... Господи...
   - Ирина Анатольевна, вы дома одна?
   - Да-да... Простите, Виктория Викторовна, у меня опять кровь пошла... Сейчас... простите, пойду...
   - Ирина Анатольевна, с вами рядом кто-нибудь есть? Вы что - одна?!
   Орлова была я явно обеспокоена и даже несколько рассержена.
   - Да-да... - апатично отмахнулась Ира. И как-то очень быстро попрощалась с коллегой.
   Орлова не знала радо она тому, что позвонила Романовой или нет. По крайней мере, она точно могла сказать, что успокоения ей этот звонок не принес, даже скорее наоборот.
   Походила по квартире, все время, оглядываясь на часы, посидела, почитала "Тихий Дон", а потом так резко захлопнула толстенький томик романа, что звук, раздавшийся при этом, испугал Викторию.
   В квартире было достаточно тихо и пустынно - сын ушел с друзьями на вечернюю прогулку. А Романова в это время безрезультатно набирала номер подруги Натальи.
   XI
   Примерно через полчаса Орлова не выдержала и снова набрала номер начальницы. Та взяла трубку практически мгновенно (наверное, держала свой беспроводной беленький телефон в руках)
   - Ирина Анатольевна, как вы? - обеспокоено спросила Орлова.
   - Да, ничего уже... Голова болит... А вы посмотрите, что на улице!
   Погода и, права в последнее время вела себя просто по хамски. Июнь-месяц, а на улице вот, кажется, только вчера было ноль градусов! Это называется, вставай народ, доставай дубленки, лето пришло!...
   - Вы правы, - согласилась Виктория. - Погодка еще та!
   Орлову несколько успокоил тон и голос начальницы Ирины.
   - А я что говорю! Мне вообще так плохо в последнее время! - пожаловалась Ира. - Температура не падает вообще! И все из-за этих лекарств!
   Орлова сочувственно вздохнула, открывая дверь своего балкона. У нее телефон, так же как у Романовой был беспроводной, что позволяло перемещаться по квартире практически беспрепятственно.
   - О, сейчас еще холоднее стало! - сообщила она начальнице Ирине. - Я на балкон вышла.
   - У нас, кстати, как-то балкон горел! - вспомнила Ира. Ей, видимо стало намного лучше, если она так радостно об этом сообщила.
   А Орлова, успокоенная и даже можно сказать умиротворенная перегнулась через балконное ограждение, всматриваясь в то, чем занимался ее сын и его друзья под самыми окнами их квартиры.
   Мимо пронеслась милицейская машина, до верху набитая стражами порядка. Виктория усмехнулась тому, с каким ажиотажем ребята понеслись вслед за ней.
   И только когда поняла, что машина эта завернула в школьный двор, готова была так же вот бежать следом. Романовой она ничего не сказала, только очень быстро попрощалась с ней.
  
   Глава двадцать третья. "Случайное совпадение"
  
   I
   Ильина собралась довольно быстро. В принципе, она была готова к подобному развитию событий, так что для нее не являлось новостью быстро привести себя в порядок и отправиться вместе с другими коллегами в какой-то там бар. Еще утром они с Мариной, младшим редактором и просто хорошей девчонкой обсуждали покупку акций их достаточно преуспевающей газеты каким-то бизнесменом. Они даже посмеялись над тем, что современные "крутые дяди" готовы вкладывать деньги в СМИ.
   А теперь Ильина поняла, что Несса Аркадьевна не просто так посылает именно Ильину на эту встречу - разве не зависит исход трудных переговоров от присутствия симпатичной женщины с нестандартным характером.
   Около небольшого ресторана, вполне приличного и достаточно известного она встретила (как ни странно!) своего придурковатого напарника Света и все ту же Марину. Интересно, что бы это значило?
   Правда, Ильина умудрилась сорвать хищные взгляды окружающих, не входя в стеклянное помещение ресторана. Эффектно одетая женщина на высоких каблуках, в кожаном пиджачке и своей так называемой "парадной" длинной замшевой юбке урезонила мнение о том, что южные красавицы эффектнее наших московских красоток. Собственно о красоте южных кровей можно было вспомнить, взглянув на Марину, которая так сильно напоминала японочку, что становилось странно называть ее простым русским именем.
   - Маринусик! - Ильина виртуозно перескочила через небольшое препятствие - лужу от прохудившегося фонтана около ресторана. - Я так рада тебя видеть! А что собственно...
   Наташа только теперь смогла внимательно рассмотреть напарника Пашу-Света. Свою жуткую шевелюру он покрасил в более или менее приличный иссиня-черный цвет, вытащил из уха сережку, снял с рук кольца и даже почистил зубы. Уж ни чета-то Ильиной! И как она с ним может работать?...
   - Наташка! - Марина, невысокого роста, с забранными в тугой пучок черными волосами, раскосыми глазами и белой кожей и правда напоминала японку. Вот только родственники ее, кажется, были русские...
   Все трое еще постояли в свете фонарей, разгоняющих набегающую темноту, а потом, дождавшись Ванессу Аркадиевну, вошли внутрь.
   Ильина не в первый раз была в подобном заведении, но изысканность отделки, приглушенная музыка и уединенность их столика, спрятанного за широкими бархатистыми портьерами, намекали на важность встречи.
   Так как Ильина оказалась оттеснена вместе с Мариной назад, ей удалось кое-что узнать по поводу того, что же за разговор должен был произойти. Марина украдкой шепнула, что встреча касалась продажи журнала. Если все разрешалось в пользу нового хозяина, это было очень выгодно для Ванессы Аркадьевны Гурмун. Ильина теперь поняла, почему начальница была так любезна во время их разговора.
   Как же удивлена и обескуражена была блистательная Наталья Ильина, когда встретилась с будущим хозяином их журнала и его товарищем (или кем он ему там является?!). Товарищ, любезно подвинувший дамам стулья, был ни кем иным как Алексеем Колесниковым, тем самым, которого они тогда с Романовой встретили.
   II
   - Лиза, хватит! - взмолилась Анна. - Хватит, умоляю!
   Лиза словно цель поставила - доконать всех своей предстоящей свадьбой и разговорами о ней.
   - А ты сама хотела, - усмехнулась Демина. - Завтра поеду за платьем, даже если ты, Аня останешься дома!
   - Лиза, умоляю тебя, - вступилась за невестку мама. - Ты мне уже надоела!
   Лиза обиженно отвернулась к окну. Повисла неловкая пауза, нарушенная голосом брата, решившего немного разрядить обстановку.
   - Олег ведь был женат?
   Лиза вздрогнула, видимо, брат нарушил ее мысли.
   - Да, был.
   - А теперь, где его жена?
   - Бывшая жена, - поправила Андрея Лиза. - Она, кажется... Не знаю, не спрашивала!
   - У него и ребенок есть, Лиза, - не унимался брат.
   Лиза быстро обернулась. Неизвестно, чего было больше в ее глазах - ненависти или обиды. Хотя, и того и другого было в равной части.
   - Да уж, - прошипела она. - По крайней мере, ребенка рожать ему мне уже не придется!
   Виктория Демина, мать Андрея и Лизы, с ужасом посмотрела на своих детей. А потом, когда Демина младшая, ушла в комнату, прошептала сыну:
   - Ты идиот, или просто кажется?
   Анна тоже покачала головой, сказав:
   - Андрюш, будь ты моим братом, я бы тебя за такие слова убила!
   III
   Скажите честно, когда посреди ночи раздается оглушительный звон домофона, какая у вас реакция? Правильно, вскочить с кровати, с круглыми квадратными глазами и, если это соседи... Словом свои ключи надо иметь, а не по чужим квартирам звонить, да еще в половине третьего ночи! Нахалы, хамы и все в таком духе!
   А ели это любимая и верная подруга?
   Вот и Ирина Романова, когда от неожиданного и оглушительного звонка вскочила и опрокинула случайно будильник, была крайне удивлена странным голосом Ильиной, пропищавшей: "Иришка, это я!".
   Будь не половина третьего ночи, Романова скорее всего обрадовалась бы визиту лучшей подруги. Но появившаяся Наташа была в таком жутком виде, что сон Иры, еще хранивший надежду на продолжение, в мгновение ока испарился. На пороге квартиры появилась растрепанная женщина, с размазанной по лицу тушью, торчащими в разные стороны волосами, да к тому же в нетрезвом (ох, в каком нетрезвом!) состоянии.
   - Это ты откуда? - ахнула Романова, посторонившись, дабы подруга смогла беспрепятственно миновать дверной проем. Ильина прошла в квартиру, не фокусируя взгляд на предметах. Скорее всего, в глазах у нее и Романова была толпой одинаковых женщин в синих халатиках.
   - Ой, - прошептала Наташа, хватаясь за голову. - Ой, подружка... Что ж ты не сказала, что вас так... много...
   Ира прыснула, все ее самые серьезные опасения подтвердились.
   - Проходи, - вздохнула Романова.
   - Только без свидетелей! - протестовала Наталья.
   - Хорошо-хорошо!
   На кухне было темно, тихо и капала вода их плохо закрытого крана. Романова включила только настольную лампу - любой другой свет резал ей глаза, не говоря уже об Ильиной, упавшей в небольшое кресло и закрывшей лицо руками.
   - Что случилось, милая моя? - Ира села на придвинутую табуретку и посмотрела на подругу. Ну и вид!
   - А что случилось? - оторопела Наташа.
   Пауза.
   - С добрым утром, приехали! - воскликнула Ира. - Ильина, ты сколько выпила?
   - Много, - вздохнула подруга. - Очень.
   - Заметно! Рассказывай!
   Мгновение они молчали. Ильина собиралась с мыслями, а Романова терпеливо ждала, пока подруга решится на что-либо.
   - А я при них не буду! - внезапно выпалила она.
   Теперь была очередь Ирины задуматься.
   - При ком? - осторожно осведомилась она.
   - При всех них! - Ильина взмахнула рукой. - Пусть все уйдет!
   Ира жутко разозлилась, схватила Наташу за лацкан пиджачка и встряхнула. После этого она впала в какое-то странное задумчивое состояние, а потом, прерывающимся голосом сказала:
   - Все...
   - Что - все?
   - Все - все. Несса меня уволила. С треском.
   Ира оторопела.
   - Ильина, во что ты ввязалась?!
   Наташа посмотрела на Романову пустыми глазами. Последняя, поняв, что пока подруга в таком состоянии, от нее невозможно будет добиться ответа, попыталась заставить ее встать.
   - Давай-давай, Ильина, отправляйся домой! - подтолкнула Наталью Ира. - Мне завтра на работу, слышишь!
   - Оставь меня в покое! - подруга оттолкнула Романову, закрыв одной рукой лицо. - К черту твою работу!
   - Может быть, - Ира подняла Ильину, подталкивая к двери. - Но тебе надо выспаться, и мне, кстати, тоже!
   Ильина подчинилась, но, переступая в коридоре через какие-то пакеты, с грохотом упала.
   - Господи! - взмолилась Романова, пытаясь понять, куда спикировала подруга и где выключатель. - Ильина, ты где?!
   Споткнувшись обо все те же пакеты, Ира чуть сама не упала, но удержалась.
   - Ненавижу эту жизнь... - прошептала Наталья, поднимаясь на ноги. - Ира, разве тебе не противно вот так жить?
   Романова не ответила. Ее глаза уже немного привыкли к темноте, и она начала различать силуэт подруги, опустившей голову.
   - Что случилось, Наташ?
   - Потом расскажу... - вздохнула Ильина. - Потом...
   IV
   Наташа долго не могла уснуть, сидя в темноте у окна. Шум машин, доносившийся с Земляного Вала, начал понемногу затихать, или ей это только показалось... И снова, словно цепочка замедленных кадров перед ней возникала картина этого вечера, со всеми сказанными словами, брошенными взглядами и сделанными выводами.
   - Да, Ильина, - сказал ей Алексей Колесников, когда она вышла на улицу подышать свежим воздухом. - Смотри, не достигла ты высот...
   - С чего взял? - ощетинилась Ильина.
   - А ты посмотри, ради чего живешь?
   Алексей очень изменился. Очень изменился, слишком сильно. И тот человек, который сейчас стоял перед Натальей - в аккуратном костюме, с бокалом дорогого вина, вряд ли она могла предположить...
   - Вы с Ириной так остались тем самым "средним классом", - сказала он достаточно спокойно, с нотой пренебрежения, присущего всем людям его положения.
   - И ты гордишься, что не имеешь к нам отношения?
   Ильина повернулась к оппоненту лицом, сияющим негодованием и холодной надменностью.
   - Или благодаришь Бога, что тогда Ира сделала правильно, что рассталась с тобой?
   Точно, в самое яблочко. Вот к чему шел разговор, вот какая тема была неприкосновенна.
   - Может быть. Только у меня в жизни будет еще много таких Ирин, а вот вы остан6етесь одинокими, согласись, Ильина?
   Наташа молчала, соображая как можно больнее ранить давнего знакомого.
   - Не будет, - сказала она резким и колющимся голосом в спину собиравшегося вернуться в ресторан Алексея.
   Он остановился, медленно повернувшись.
   - Она была такая одна. Знаешь, я думала вы остались друзьями, - сказала Наташа, глядя в белесое лицо Колесникова, озаренное ухмылкой.
   - Такую женщину как твоя подруга, - сказал он с некоторым пренебрежением. - Можно только либо жутко любить, либо страшно ненавидеть. Я ее уже не люблю....
   Ильина взмахнула головой, отгоняя неприятные мысли. У нее начала болеть голова и сознание, постепенно возвращавшееся в ее голову, жутко осуждало ее за полночный визит к Романовой.
   "Какая же ты идиотка, Ильина!" - сказала она сама себе, ставя чайник и открывая банку с растворимым кофе. "А он прав.... Про одиночество...".
   V
   На работу Лиза не собиралась - еще накануне эту проблему она разрешила с начальницей Романовой. И теперь, заручившись поддержкой золовки Анны, которая обещала вернуться во время, Лизавета Демина собиралась по магазинам.
   Надо отдать ей должное - она перестала донимать домашних своей предстоящей свадьбой и перестала разговаривать с братом. Мало того, что он наговорил ей гадостей вечером, он еще продолжил утром. И даже многозначные взгляды его матери, и неустанно дергающая за рукав жена, не удержали Алексея от высказываний в адрес будущего сестры. "Этот нахал", - как назвала его позже Лиза, - умудрился припомнить сестре тот незначительный факт, что будущий ее муж младше на пять лет.
   Лиза, конечно же, обиделась. И больше того, пообещала золовке и матери не приглашать брата на свадьбу.
   - Прошу тебя, Лизонька, - сказала Анна, расчесывая волосы. - Не обращай внимания на него! У мужчин тоже бывают критические дни.
   Лиза, допивающая свой утренний кофе, покачала головой.
   - Я ему не прощу, никогда!
   - Ой, - вздохнула Аня. - Я вот тоже обижалась на начальника! А что с него взять - только анализы и усы!
   Демина прыснула.
   - Как там его зовут? - поморщилась Лиза.
   - Лешка, - фыркнула Анна. - Алексей Алексеевич Колесников! Червяк усатый, чтоб ему пусто было!
   Лизавета, ненакрашенная, неаккуратно-причесанная, в домашнем халатике, наклонилась к очаровательному як-терьеру, подбежавшему к ее ногам.
   - Покорми его, милая, - напомнила Аня, хватая с вешалки пальто. - Ух, холодно опять! Пока, Лизунчик, постараюсь поскорее!
   Лиза покачала головой. Посмотрела по сторонам и пошла в ванну - умываться.
   VI
   Ирину Анатольевну Романову ждал неприятный сюрприз. Утром ей позвонил начальник и сообщил, что их заведение ограбили. Вынесли музыкальный центр, колонки, микрофон, несколько компьютеров и ксерокс. Кабинет Киры Киселевой взломать не смогли - потому и уцелела большая часть компьютеров. Мало того - произошла все это белым днем и по вине охранника, который, закрыв дверь, ушел спать!
   Романова была так ошарашена сообщением, что пролила чай мимо чашки.
   - Мне что - приезжать? - спросила она расстроенным голосом.
   - А как же! - возмутился начальник. - Администрация должна быть на месте! В такой-то день!
   "А чем этот день отличается от других?!" - возмутился здравый разум Ирины Романовой. "Для вас все дни - одинаковые, а я привыкла, что судьба не жалует нам, простым женщинам, благодарность!"
   ***
   Сколько раз Ира ездила в метро, а каждый раз не перестает удивляться этому своеобразному и резко отличающемуся миру. Разве какой-либо другой город мира может похвастаться такой атмосферой подземного транспорта?! Как много иногда решает метро! Здесь простые русские граждане умудряются расстаться, встретиться, влюбиться, умереть и даже родиться... Интересно, - подумалось Романовой, когда какая-то дородная и весьма бесцеремонная дама, сильно толкнула ее на эскалаторе. - Этот мир реален или это только эфемерное отражение реальности?
   Да, метро, порой открывает такие подробности жизни человека.... Вот, к примеру, как многое говорит поведение человека в утренние часы столпотворения под землей!
   - Невозможно, чтобы мы за последние месяцы встретились сразу два раза! - вторгнулся в подсознание Ирины чей-то настойчивый и знакомый голос.
   Она обернулась.
   Анна, та самая ее старая знакомая! И, правда, что за совпадения?!
   - Аня! - неизвестно, рада ли Ирины Романова была этой встречи.
   - Я о тебе только вчера вспоминала! Еще сказала своей золовке Лизавете, что ты... - Аня случайно уронила на пол вагона белый пакет. - Ой, вот так всегда! Наверное, разбила!
   Воспользовавшись замешательством старой приятельницы, Ирины Романова вспомнила о своей Лизе, то есть о Деминой. И позавидовала тому, что та сейчас, скорее всего, была дома и пила чай. Везет же тем, кто не принадлежит к администрации!
   - Смотри, - Аня продемонстрировала Романовой изящную коробку, из которой достала изящную фигурку девушки, читающей письмо. - Это золовке подарок, она замуж выходит!
   Ира понимающе покачала головой. Разговаривать не особо хотелось, учитывая тот факт, что ехала она на работу с весьма неприятной миссией - констатировать тот факт, что их любимое здание (чтоб ему пусто было!) ограбили.
   - Сейчас много замуж выходят, - сказала Романова, чтобы хоть как-то поддержать разговор. - ТЫ на работу?
   - нет, там я уже была! - радостно сообщила Аня.
   - А разве ты не на Юго-востоке работаешь?
   - Да что ты, если бы я там работала, то и на метро бы не ездила! Я ведь на Выхино живу!
   Романова задумалась, вспоминая свою первую встречу с Анной. А куда она тогда в первый раз ехала?! В те первые две встречи, когда они каждое утро встречались в метро?!
   - А куда ты тогда в прошлую нашу встречу ехала, если живешь в Выхино? - озвучила Ирина свои мысли.
   Аня задумалась.
   - Господи да не помню я! А... - она задумалась. - Это когда было? Точно, я тогда не работала. А что я делала два раза в метро с утра? Не помню.. Нет, не помню...
   Обе молчали. Пока поезд замедлял свой ход. Ехать оставалось совсем немного, но, правда, вместе.
   - Представляешь, - не выдержала Аня. - Моей золовке тридцать восемь лет, она впервые выходит замуж! Господи, с ее характером муж ее должен быть святым человеком!
   Ира улыбнулась, но скорее не восклицаниям приятельницы, а закравшемуся подозрению.
   - Лиза наша, на самом деле очень странный человек, - не унималась Аня. - Она и с женихом своим познакомилась на улице, около фонтана!
   Нет, - сказала про себя Ира. - Таких совпадений не бывает! Но уже в следующий момент Ее Величество случай убедил Романову, что мир слишком тесен.
   - А будущий муж ее, - улыбнулась Аня не без некоторой зависти. - Брат ее начальницы! Он на улице к ней подошел только потому, что та как-то показывала ему фотографию.
   - И зовут его Олег Романов, - подытожила Ира, несколько хитро улыбаясь.
   Аня замерла.
   - Про фамилию не знаю, а вот то, что Олег...
   - Романов, Романов, - засмеялась Ира. - Олег Романов, а Лиза ваша, часом не Демина?
   - Демина... - Аня стояла, абсолютно обескураженная и удивленная.
   Ира, конечно, рассчитывала, что дальнейшую цепь размышлений ее приятельница продолжит сама, но, та была слишком удивлена.
   - Ну вот, а Олег Романов мой брат, а я его сестра и начальница твоей золовки.
   - И правда, - что-то быстро соображая, сказала Аня. - Ее начальницу зовут Ирина...
   Ира покачала головой.
   - Вот и я о том же, - сказала она и выскочила из вагона, услышав знакомое название станции.
   - И как я не подумала раньше... - задумчиво прошептала удивленная Аня.
   - Как мир тесен, - улыбнулась Романова и выпорхнула бабочкой, услышав название знакомой станции.
   VII
   "Жуткая неделя" - подумала Ирина Романова, оглядываясь на все события первых восьми дней июня. Ильина, так и не рассказавшая, в чем же было дело, проблемы на работе, экзамены, Лиза, брат, родители... Радовало только то, что теперь она не особо спешила домой, отправив дочь как она выражалась "на свежий воздух". Брат вообще ушел в отпуск и тоже отправился на дачу - тяга к земле проснулась. Правда Романова не без некоторого злорадства подумала, что он просто жутко устал от своей Лизаветы.
   Кира Киселева тоже исчезла куда-то. По крайней мере, она предупредила Иру о том, что не будет присутствовать на работе в понедельник и вторник.
   Мягкий свет заходящего солнца заглянул в комнату, бросив чуть изорванные полосы на пол и стены. Романова, не лишенная некой сентиментальности, прислушалась к тишине квартиры. Удивительно, что она одна, совершенно, абсолютно одна. И на какое-то мгновение ей это понравилось.
   Она подошла ближе к окну, чуть коснувшись легкого тюля. Небо было странного, не свойственного нежно-рыжего, чуть более темного над головой, цвета. Верхушки тополей, неподвижно застывших на фоне этого общего явления неба, были освещены прощальными лучами заходящего солнца.
   Все это пробуждало странные ассоциации радости и грусти, ностальгии и тоски, смешивая все человеческие ощущения в непонятный коктейль, выхватывая лишь очертания, скрывая суть.
   Отбросив прядь волос, Романова еще долго стояла у окна, не двигаясь. Для нее все это было так странно, так ново, так...
  
   Глава двадцать четвертая. "Завершение очередного цикла"
  
   I
   Лето хорошо уже тем, что слишком коротко. Иначе... "Иначе", - подумала Ира Романова, ощущая завершение своей работы и близость отдыха. - "Я бы, наверное, слишком привыкла отдыхать!".
   Тяжелый и трудный год, насыщенный новыми, неизвестными ранее эмоциями, событиями и решениями. Она и сама не поняла, как так получилось, что этот год, в принципе не отличающийся ничем, стал таким трудным. Лиза, Кира, брат, семья, окружение... Может быть, просто кто-то там, наверху, хочет заставить ее совершать великие дела? А что, собственно, великого во всех этих бытовых проблемах?...
   "Зачем мне все это?" - размышляла Лиза Демина в последний свой рабочий день. Она раньше других освободилась от работы. Получив положенные отгулы за заполнение аттестатов, она птичкой упорхнула, оставив в память только рассеявшийся аромат духов. Романовой показалось немного странным только то, что Демина не дождалась, когда будут выдавать аттестаты эти классу, у которого она пять лет была классной руководительницей и с которым теперь расставалась. Но Романовой было вовсе не до разбирательств с Лизаветой, поэтому она отпустила ее с миром.
   "Зачем я...", думала внезапно Лиза и мысли ее перебивала Кира, бесшабашно врывающаяся в залитый солнцем кабинет подруги и тараторящая об отпуске, лете, жаре, погоде... Лиза кивала, меланхолично переставляя полузасохшие цветы в глиняных горшочках.
   Последние остатки июньского тополиного пуха еще изредка кружили в воздухе, но такого импровизированного снега, как несколько недель назад, точно не было! А общая атмосфера лета с его странной в этот раз погодой, уже пыльной зеленью, суматохой постепенно пустеющей Москвы...
   Ильина наконец-то собиралась отдохнуть и была несказанно рада встрече с сыном, некой эфемерности безграничного пространства, стремления и ненадобности всегда быть ухоженной и красивой. Она рада была даже мгновению, проеденному за пределами ужасающего своей постоянностью города.
   Орлова наслаждалась тишиной квартиры, приближением своего отъезда к матери на Волгу и возможностью почитать любимую, пусть даже и неинтересную книгу, сидя у полуоткрытого окна с его трепещущим паутинобразным тюлем...
   Алиса, со дня на день ожидающая родов, не ощущала ничего кроме странной, неосознанной радости, немного скрасившей ее одиночество и тоску. Она не стремилась убежать из города, только хотела, чтобы кто-то всегда был рядом, когда ее одолевал странный и невысказанный страх.
   Олег тосковал по своей Лизе, несколько сломленный ее меланхолией и апатией. Он стал настолько редко ей звонить, приезжать и куда-то звать, что, казалось, отношения их пошли на спад. И если бы не осознание того, что очень скоро они станут мужем и женой, можно было решить, что это было мимолетное, приятное, но зыбкое увлечение...
   Молодое поколение в лице Эвы и Натальи по-разному отзывалось о лете. Эва о чем-то тосковала, иногда наводя на всех тоску своими внезапными задумчивыми взглядами. Наталья собиралась в лагерь на море, предвкушая веселье и отдых. Казалось, ее подруга влюблена, но это только казалось...
   Все в равной мере радовались или грустили, смешивая свои чувства в странный сладковато-горький коктейль. И природа и город, все было едино во мнении, что полная чаша лета отпита, а значит, время неумолимо утекает, словно песок сквозь пальцы. Радость, веселье, летняя жара и духота, радости выпускников и простых школьников... А день тем временем убавился на несколько минут... И убывал, убывал.... Под смех и слезы, шум города днем и пустое, одинокое забвение опустошения - ночью...
   II
   Олег получил какую-то относительную свободу от своей очаровательной и милой Лизаветы только тогда, когда она собралась уезжать на отдых в санаторий. Эта процедура для нее была настолько привычна и обыденна, желаема и безоговорочно осуществляема, что она решила не откладывать столь важные вещи из-за свадьбы. Мелочи, которые ей не удалось решить по причине собственной лени и апатии, можно было вполне оставить на последний месяц лета.
   Тем не менее, она довольно ревностно отнеслась к желанию Олега поехать вместе с сестрой за город до ее собственного отбытия на отдых.
   - Интересное дело, - усмехнулась Лиза, когда Олег сообщил ей о своих намерениях. По обыкновению он позвонил невесте вечером, в половине восьмого, так, как было по их договоренности. - А кто же меня проводит?
   Олег воспринял, было тон будущей жены как шутку, но она, видимо не шутила и была крайне обижена поведением жениха.
   Разговор их, сошедший по сему поводу на нет и приведший к очередной обиде Деминой, взял курс на ссору. И Олег, решив, что с сестрой ему отношения не наладить, а значит, совместная поездка ничего не решит, согласился с Лизаветой, пообещав ее проводить.
   Что касается Романовой... Что ж, она сделала вид, что визит к сестре Ольге может реализовать и сама, без вмешательства брата, но, в глубине души, была жутко зла на Демину, так бесцеремонно рушившую все ее планы.
   "Просто ужас!" - Ира резко развернулась так, что чуть не сшибла с ног отца, решившего зайти на кухню и выпить чашку чая.
   - О, - засмеялся он. - Не в духе! Аккуратно, милая, после урагана тяжело строить город заново!
   Мама Елена вместе с дочерью Романовой уже несколько недель были на даче. Отец же работал, как, впрочем и Олег. Так что под вечер Ирине все-таки не удавалось побыть одной, чему она была и рада и не рада. Все зависело от того, в какие минуты она размышляла об этом.
   - Ты чего такая злая? - спросил отец.
   Она не ответила, только, попытавшись изобразить на лице улыбку, пожала плечами. Не могла же она, в самом деле, сказать отцу: "Знаешь, папа, черт дернул твоего сына влюбиться в Лизу! Она...".
   - Все нормально, вот, последние проблемы решу и немедленно поеду к Оле!
   Отец покачал головой. Ира бросила на него резкий, даже может быть слишком резкий взгляд и только теперь подумала о том, что к нему она всегда была несколько ближе, чем к матери. Правда, характер ее отца, предпочитавшего полагаться на мнение жены, все равно не располагало к откровению. И, тем не менее, он был ... более мягче что ли!
   - Немедленно... - передразнил Анатолий дочь. - Что у тебя все так... так... прямо как на срочном задании разведотряда! Ты бы хоть от работы-то немного отошла, начальница!
   Ира рассмеялась.
   - А Олег? - спросил отец через мгновение, изучая то, как заваривается чай в чашке, и чаинки медленно плавают по кругу.
   - Олег? - Романова попыталась скрыть раздражение, возникшее при одном упоминании имени брата, но оно упорно скользило в голосе. - Он, кажется, собирается провожать свою Лизу.
   Анатолий не мог не уловить язвительные нотки в голосе дочери. Особенно в том, как она произнесла "свою Лизу".
   Оставшись наедине со своими "бесами", Романова пыталась понять, почему последнее время она так резка с Деминой. Отчаянные попытки убедить себя в том, что это всего лишь ревность, успехом не увенчались. Здесь было явно что-то другое... Один вопрос все не давал ей покоя, с тех самых пор, как выяснилось, что Анна, та самая бывшая однокурсница, жена брата Лизаветы. Почему? Почему судьба так странно перелетает эти две семьи, что она так силится показать? Это намек для Иры или просто совпадение?...
   III
   Кира Киселева собиралась на дачу. С оной стороны ее это радовало, с другой - она была обеспокоена предстоящими неудобствами, вовремя которых ей придется мыть посуду холодной водой, готовить еду на неудобной электрической плитке и, конечно же, выглядеть ужасно неухоженной и неопрятной. И, тем не менее, она успокаивала себя мыслью о том, что такое "самопожертвование" она, женщина, любящая комфорт, совершает только во имя детей. Правда, детям все это было... мягко говоря (на их же сленге) "до лампочки".
   Муж собрался в командировку, а перед тем решил отвезти жену и дочь (сын, только закончивший школу, наотрез отказался ехать за город) на дачу. Только тут произошла непредвиденная ссора.
   Господи, кто объяснит, в чем причины всех этих семейных ссор, возникающих, словно лесные пожары в темной сосновой глуши?
   - Сама ты... - крикнул муж Киселевой, сидя в кресле и упорно делая вид, что читает газету. Кира в длинной стильной рубашке и льняных брюках носилась из комнаты в комнату, упрекая супруга в нежелании помочь ей.
   - Я должен! - не выдержал Рудольф Георгиевич Киселев. - Я должен тебя на дачу отвезти, потом обратно мчаться, потом... - он задохнулся в порыве гнева и, вскочив на ноги, уронил газету. Коренастый, чуть ниже жены по росту, он что-то пробормотал и ушел на кухню.
   Кира, стоявшая в спальне в глубокой задумчивости, с теплым свитером в руках, внезапно швырнула его на стул и побежала вслед за мужем. И через мгновение аккуратная, квадратная кухня Киселевых разразилась гневными всплесками супруги.
   - Ну, и не поеду я на эту дачу! Отправляйся ты в свою командировку! И вообще, детям все равно! Мне - тоже! Все!
   И разбежались. То есть Кира ушла в комнату, расстроенная и обескураженная собственными мыслями. Она настроилась на поездку, а теперь-то что? Теперь, правда, она точно не хотела на дачу и, самое главное, была полна решимости, претворить свои угрозы в жизнь.
   IV
   Счастье Лизы по поводу отъезда на отдых было омрачено только появлением Лары. Лариса, давно обещавшая проведать Викторию Павловну, не могла найти лучшего времени, ей-богу!
   - Очаровательна, как всегда, - сказала она, смерив взглядом Лизу, аккуратно укладывающую вещи в сумку. - На отдых с любимым?
   Лизавета подняла на двоюродную сестру удивленные глаза. Они прямо-таки говорили: "Какое тебе, милая, дело?".
   - Нет, одна, - благоразумие Деминой взяло верх.
   - А.... - Лара покачала головой, перекидывая свои белые лоснящиеся волосы с одного плеча на другое. - Хороший способ проверить чувства!
   Лизу покоробило это безобидное заключение сестры.
   - Ларочка, - пропела она, откладывая свои не уложенные свитера. - Давай, вместо колкостей, выпьем чаю!
   Ларочка, конечно, согласилась. Но понять, так не поняла, при чем тут колкости... Она ведь не имела ввиду ничего такого! Это Лиза, кажется, начала видеть врага в каждом фонарном столбе!
   Разговор, к которому присоединилась вся семья, тек, словно приторный кисель. При этом несчастная Виктория Павловна, женщина с больным сердцем, полная и седая, с чуть раскосыми глазами, несколько раз смущенно прятала взгляд, краснея за дочь, постоянно вступающую в дебаты то с братом, то с гостьей. Гостья, сегодня особенно красивая, словно ловящая на себе частые и восторженные взгляды Андрея, не замеченные и не перехваченные его женой, улыбалась и прощала Лизе ее взбалмошность. Только поправляла милую цветастую блузку и элегантные сережки из серебристого металла.
   Андрей, несказанно радостный визиту сестры, находил ее очень симпатичной и любовался красавицей Ларой со всеми ее чертами лица, отчужденностью и радостью. Про себя он сравнивал Ларису с цветком, который окунули в блестящий, но холодный, насыщенный ароматами и загадкой, свет луны. И эта таинственная особа, вся такая трепещущая, более нереальная, нежели Лиза, ускользающая, напоминала Андрею его собственную жену в те первые годы их знакомства.
   - Я переезжаю в Петербург, - сообщила Лара, уставшая от нападок Лизы и задумчиво-восхищенных взглядов ее брата. Всех это заявление словно бы заставило очнуться: и Лизу, и Андрея и Викторию Павловну.
   Андрей, в тот момент, когда Лариса сообщила такую неприятную новость, бросил на нее взгляд, полный разочарования и даже гнева, и взгляд этот случайно перехватила Аня. Она, вопреки всем неписаным законам морали, не была разгневана или разочарована, скорее смущена и обеспокоена. А, когда посмотрела на Лару, которой все это было белее чем пренеприятно, успокоилась.
   - Зачем тебе ехать туда? - воскликнула Лиза, расстроенная действием своих издевательств и смущенно помешивающая остывший чай. - Там такая атмосфера... Тут и заболевание какое-нибудь не долго получить...
   Андрей, мечтания которого так жестоко нарушили, извинился и ушел в комнату, оставив жену в задумчивости разглядывать несостоявшуюся соперницу Лару.
   - Знаешь, Лиза, - Лариса покачала головой. - Мне кажется, ты мучаешься и мучаешь окружающих.
   Возникла пауза, разбавленная возникшей звенящей тишиной.
   - А... О чем ты, Ларисочка? - полное, словно вылепленное из теста лицо Виктории Павловны сделалось блестящим от проступившего пота.
   Лара смутилась, она, видимо озвучила свои мысли вслух, и сделала это совершенно неосознанно или просто случайно. Она даже покраснела немного.
   - Просто я заметила, - Лара, тем не менее, постаралась сохранить уверенность в голосе. - Что Лиза... Ты словно... Словом, ты слишком спокойна, зная, что выйдешь замуж всего лишь через два с половиной месяца!
   Виктория Павловна облегченно рассмеялась. Таким образом, визит Ларисы, желавшей попрощаться со всеми родственниками, не нарушил обет молчания в семье Деминых, которые уже давно заметили, но не решались озвучить свои мысли. Лиза очень странно относилась к Олегу. Слишком странно. Так, что создавалось впечатление, что она совершенно его не любит его...
   V
   Несколько дней спустя Ирина Романова заканчивала все свои дела на работе. Здание опустело, окутанное мертвой тишиной. Ни директора, сажающего с внуком морковь на даче; ни Киры, от которой не было известий; ни Лизы, отдыхающей в подмосковном санатории, никого... Только она, Ирина Романова и стены, пустые, глухие и холодные. Свою поездку к сестре пришлось отложить на несколько дней.
   Июнь так плавно подошел к концу, словно кто-то намеренно вырвал из календаря страницы, оставив только первое и последнее числа месяца.
   Тихо... Ира села в свое кресло, посмотрев по сторонам. На мгновение ей показалось, что в коридоре снова полно учеников и что вокруг нее этот знакомый и спасительный отчасти шум. Но, она встрепенулась и поняла, что это всего лишь мираж... Странно...
   Вышла в коридор, постояла с мгновение. Ей все казалось таки чужим, словно не принадлежавшим миру того, к чему она привыкла. Но зачем такие перемены?
   Шаг, еще шаг... Даже ее, всегда бесшумная походка раздалась эхом в этом звенящем безмолвии. Тук-тук... - стучало сердце, и она явственно, первый раз за долгое время прислушалась к самой себе, находя изменения удивляясь им. "Боже...", - прошептала она, оттирая лоб рукой. "Какой ужас! Это..." и вернулась в кабинет, полная раздумий.
   "Сюда", - почти что прошептала она. "Сюда я готова вернуться... А вот...". И она, Ирина Романова, подумала о том, что единственное место, куда она не желает возвращаться - дом. Да, это ужасно сознавать, но теперь, почему-то именно теперь, Ира призналась самой себе, что не в силах искренне назвать квартиру, где живет, домом. Иногда она говорила: "Я хочу домой", но только теперь поняла, а может быть просто только признала это - под словом "дом" она понимала всю эту атмосферу, в которой жила с сентября по июль... Да и семья у нее уже не та. Их разобщность, определенная и ее в частности характером, наверное, сделала свое дело...
   Она оглядела кабинет последним, прощальным взором, вышла и закрыла дверь. Грустный перезвон ее ключей, похожий на игру колокольчиков, возвестил пустынное здание и саму Ирину о завершении очередного цикла...
   VI
   Лиза уехала через два дня после визита Лары. Надо отметить, и Андрей, и Аня и даже Виктория Павловна были несказанно рады избавиться от Лизаветы. В последнее время она стала ужасно занудной и вообще достаточно сильно изменилась.
   - Она купила платье? - поинтересовалась Аня у матери мужа. Первый вечер без Лизы заканчивался тишиной и покоем. Андрей спал, измотанный работой, а их с Анной сын Костя уже давным-давно был на даче у бабушки. Что, правда, за манера, отправлять детей к бабушке? Патриархальная мода!
   Виктория Павловна, допивая сваренный невесткой кисель, чуть качнула головой. И только, когда отставила чашку с симпатичными зайчиками, сказала:
   - Купить-то купила! Но ты ведь тогда с ней не пошла... Кто ж ее знает, она не показала платье! Странная у меня дочка стала!
   - Я тогда рада была бы пойти с Лизочкой, да она же не дождалась! - Аня взмахнула рукой. - Вы правы, мама, она странная! Стала в последнее время!
   - Раздраженная... Мне тут высказала, что я повесила старое Андрюшкино пальто на ее куртку!
   Аня сочувственно покачала головой.
   - Она нервничает! Ну, вы подумайте, Лизе нашей уже давно не двадцать, замужем она не была, вечно сквозняков боится, болеет тяжело...
   - Ну, зачем тогда соглашалась на замужество?
   Невестка покачнулась на стуле, сфокусировав взгляд на колышущихся оконных занавесках.
   - Ну... Мне тоже показалось странным ее поведение! Вроде замуж собралась, а вид такой, словно одолжение делает! Можно было подумать, вполне возможно... - Аня замялась, постукивая по столешнице ухоженной ручкой.
   - Что она не любит его? - опередила Аню Виктория Павловна. - Да... Я тоже заметила, что она упорно пытается нас в этом убедить!
   - Тогда... - вздохнула Аня, вставая, чтобы убрать чашки со стола. - ... она скорее всего не выйдет замуж! Вот увидите мама, приедет наша Лиза из санатория и скажет: "Я передумала!". Мальчика только жалко. Он-то, наверное, ее любит! И семья у них хорошая....
   - Да... - Виктория Павловна покачала головой. - А из платья она что сделает? Занавески?
   Анна хихикнула.
   - Она его точно купила?
   Виктория Павловна кивнула.
   - Красивые будут занавески....
   VII
   Олег не сразу осознал причины своего плохого настроения. Проводив Лизу, он почти пришел к окончательному выводу, что она стала с ним слишком странной. И вообще, чем дальше он узнает ее, тем больше открывает новых, неизвестных и не всегда приятных черт. Странная метаморфоза произошла с ним, когда они с Лизаветой ехали на вокзал. В Санаторий Демина уезжала с Курского вокзала, и Олег, как честный жених ездил за невестой домой.
   И вот когда они уже оказались на месте, он посмотрел на Лизу, наклонившуюся за выроненной сумкой, и с удивлением отметил, что она не так красива, как показалось ему с начала. В тот раз, когда сестра Ирина показывала фотографии коллег, он отметил, что Демина весьма симпатична. И верно, в ее венах текла южная кровь, нашедшая отражение в больших, чуть раскосых темно-коричневых глазах. Но теперь Олег никак не мог понять, почему он не может так долго смотреть на Лизу, как смотрят на красивую женщину.
   Демина подняла сумку, повернулась к жениху и выжидающе посмотрела ему прямо в глаза. Он молча улыбнулся, вытаскивая из машины две ее сумки и хотел было что-то сказать, но невеста очень быстро отвернулась.
   Они друг другу сказали всего несколько слов. Демина улыбнулась на прощанье, отбрасывая рукой надоедливую прядь уже порядком осветленных волос. Олег подал ей сумки и дождался, пока электричка тронется. Мимо проходил другие провожающие и Романов невольно улыбнулся их расстроенным лицам - в себе, как ни старался, он не мог отыскать подобных чувств.
   И, возвращаясь к машине, он почему-то так явно представил себе лицо невесты Лизы, что мигом смог отыскать, какой именно деталью оно портило весь ее внешний вид. У Деминой ко всей ее миловидности все же были непропорциональные черты. И даже вздернутый носик не мог скрасить подсознательную отметку. Хотя, Олег сказал сам себе: "Самой большой ошибки, я пока не сделал! Я пока еще не женился на ней!".
   VIII
   Очередной учебный год для Романовой в этот раз завершился. Несколько позже, чем для остальных ее коллег, но все-таки. Сейчас она рада отпуску, если конечно, полтора месяца скитания по ближнему и дальнему Подмосковью, можно назвать отпуском.
   Единственное, что она не собиралась делать - вспоминать о работе и том, что рано или поздно придет сентябрь. Первую неделю июля Ирина Романова собиралась провести у сестры Ольги. Потом - у других родственников, и уж в самую последнюю очередь - на собственной даче. Весь этот процесс сама Ира называла рейдом.
   Что касается ее родственников, то они собирались провести большую часть своего отпуска за городом на даче. Изгоем всего этого праздника жизни являлся Олег, отпуск которого кончился еще в феврале. Так что, чем он собирался заниматься, в пустой квартире в отсутствие невесты... Между прочим, всего на всего, читать книги, и работать на благо правопорядка страны. Приезду сестры Ольга была очень рада. Ей уже надоело сидеть в Твери, готовить, стирать, строить из себя фермершу. Ей муж на день рождения подарил ... козу! Коза не знала куда попала, и очень скоро предприняла отчаянные попытки убежать, выломав часть загона. Ловил ее муж Ольги, проклиная все на свете. Так что Романовой предстояла веселая неделя, и все больше ее радовало поведение брата, который ко времени ее отъезда, кажется, начал тихо ненавидеть Лизу. С чего бы вы, Ирина Романова, стали такой кровожадной?...
   Для меня лично это время - лето, означало пытку "ничего не деланьем", беспочвенного скитания по воспоминаниям. Удивительно, как я только могла жить всеми этими мыслями такое долгое время. Отчего-то именно теперь в голову стали чаще приходить мысли, связанные с моим зимне-весенним периодом творчества. Я уже не могла без моего романа... И тогда, весенним вечером, я схватила потрепанную книжонку по психологии и, спрятавшись на балконе, принялась бесцельно листать ее помятые страницы. То и дело мелькали знакомые фразы, слова, идеи, подчеркнутые карандашом...
   "Ощущаете ли вы тоску? Живете ли вы не своими мыслями? Вам кажется, что впереди очень долгий период, и вы никогда не сможете его преодолеть. Это действие на вас вашего "сдерживающего фактора". Он, подобно неведомому лекарству, помогал вам, помогла забыть, помогал совершить переворот, помогал быть другим... И вы не знаете, что вам делать... Вы знаете, что между вами стены, но преодолеть их вы никогда не сможете. Увы!"
   Я посмотрела в открыто балконное окно. Уже несколько дней небо было странного аквамаринового цвета. Мне предстоял долгий путь и я должна была ответить на многие проблемы и тогда впервые за очень долгое время я задала самый главный из них: "Может быть это, и правда, все никому не нужно?...."
   IX
   Наша жизнь состоит из множества этапов, которые похожи друг на друга. Согласитесь, период от отпуска до отпуска или от каникул до каникул, слишком однообразен. Конечно, не надо брать в расчет отдельные мгновения, стоит посмотреть на все в общем. И так смешно иногда, а может быть и грустно (в зависимости от того оптимист вы или пессимист) - как проходит наша жизнь. Поэтому задача каждого из нас - жить как можно веселее, но, конечно в рамках закона. А Ирине Романовой, для того чтобы больше и чаще смеяться, необходимо быть более эгоистичной по отношению к окружающим.
   И еще ей нужно не бояться. Долгими размышлениями я поняла, все ее проблемы вовсе не от того, что общество ее не понимает. И мои, кстати, тоже. Все наши проблемы от того, что мы боимся сказать кому-то "нет" или просто боимся рискнуть. Да, я боюсь полностью открыть ей свой мир. Я боюсь, что она назовет мой роман "ерундой"....
   Глава двадцать пятая. "Вопрос к самой себе"
   I
   Погода немного успокоилась и стало потеплее - не так, как в середине июня, когда бедняжка Романова (не говоря уже обо всех остальных московских жителях) мерзла в собственной квартире. И, тем не менее, все это в целом напоминало осень.
   Лиза старалась не думать о том, чего она жутко боялась - придется вернуться в Москву, придется задуматься о том, что же будет дальше и как ей собственно вести себя? Стоит только очаровательной Лизе вернуться в родной город, как к ней немедленно пристанет Аня с расспросами о предстоящем торжестве. А Лизавете, чего греха таить, все это было в тягость. Более того, она искренне желала повернуть время вспять, чтобы не соглашаться на ту прогулку с Кирой, давшую начало всему этому "недоразумению". Именно недоразумению!
   С этими мыслями Демина, не спеша, шла по длинной аллейке санатория, сплошь засаженной пахучими соснами и елками. Недавно прошел дождь, наполнив воздух едкой прохладой, а тротуар - лужами. Лиза брезгливо оглядела свои забрызганные туфли на низком каблучке, возжелав немедленно вернуться в теплый номер. И уже собиралась повернуться, чтобы идти обратно, как столкнулась с кем-то, выронив зонт.
   Кляк-кляк... - зонт откатился в сторону, уткнувшись острым наконечником в зеленую мокрую траву.
   - Осторожнее! - воскликнул недовольный женский голос, и Лиза к своему удивлению узнала его. С мгновение она размышляла, как ей поступить, а потом, резко вскину голову вверх, двинулась прямо на незнакомую соседку по санаторию.
   Соседка эта, примерно одного роста с Деминой, с темно-каштановыми вьющимися волосами, складного телосложения, но, несомненно более полная чем Лиза не могла не быть ей знакома. Это была Елена Вячеславовна Куралесова, бывшая коллега, защитившая диссертацию. Если говорить откровенно, обе они никогда не испытывали друг к другу симпатий.
   Года три тому назад Куралесова, весьма своенравная особа явилась на работу в ту самую школу, где работала Лиза. Романова тогда была завучем по воспитательной работе, а процессом принятия на работу новых кадров руководила Ирина Евгеньевна. Защитив диссертацию, Елена помахала всем ручкой и удалилась, оставив после себя кучу сплетен и неприятное ощущение.
   В процессе работы она так яростно пыталась очернить перед учениками Лизу...А может быть, она просто лучше других знала ее?...
   - О! - Елена вся выпрямилась и просветлела, словно и не было никаких обид между бывшими коллегами. А вот Лиза ответила на весьма теплое приветствие холодной сдержанностью, поднимая свой зонт.
   Ей казалось, Куралесова должна все понять по одному тону ее, отойти в сторону и при малейшей возможности еще раз столкнуться где-нибудь на дорожках санатория, уходить. Но Куралесова, оттого ли, что не помнила своего предубеждения относительно Деминой или просто из лучших побуждений, не испарилась и даже не собиралась отстраниться. Она яростно выспрашивала у Лизы подробности жизни коллектива после своего ухода и получала лаконичные, весьма даже вежливые ответы.
   - А как Ирина Анатольевна? - Куралесова отшвырнула носком ботинка упавшую шишку.
   - Завучем стала, - Лиза бросила взгляд на скамейку и маячившее здание корпуса.
   - Да! Она создана для этого! Правда...
   Возможные оговорки Лиза не восприняла. Она сейчас меньше всего хотела с кем-то спорить, тем более с таким человеком как Елена. Стоит отметить, что отношение Деминой с Ирине, в отличие от отношения Ирины к Деминой, было менее острое.
   С тех пор, как Лиза решила выйти замуж за брата Романовой, она немного побаивалась будущую родственницу, угадывая, что та настроена как-то агрессивно по отношению к ней. И, тем не менее, она считала, что никто не может говорить плохо об Ирине, ведь та "особой прелести человек".
   - Правда... - продолжила, тем не менее, Елена, не дав Лизавете возможности возразить. - В Ирине Анатольевне слишком много "слишком"!
   Лиза остановилась посреди аллейки, не зная, что сказать. Прежде всего, она не поняла, чего такого "слишком" много в сестре ее будущего мужа.
   - Я имею в виду, - сконфуженно сказала Куралесова, видимо понимая, что именно ее слова так обескуражили красавицу Лизавету. - Ирина Анатольевна слишком мягка, слишком отзывчива, слишком корректна, чтобы иногда совладать со своими от природы идеальными манерами и послать окружающих куда подальше!
   Дунул ветер, поднимая мелкие обломанные ветки и разгоняя лужи. Лиза шла молча, изредка поглядывая на Куралесову и, наверное, полагая, что та, воспримет ее молчание как оскорбление и уберется восвояси!
   Не убралась и не восприняла!
   - Разве вы не согласны, Лиза?
   Лиза что-то промычала, не зная, как реагировать на заявления бывшей коллеги.
   - Кстати, уже время-то... Да! Увидимся! - Елена махнула рукой, улыбнулась Деминой (как ни в чем не бывало) и упорхнула с той же скоростью, с которой появилась.
   Миловидное личико Лизаветы в мгновение ока исказилось, потемнело и почернело. Про себя она высказала все, что думала о Куралесовой, дав обещание вывести эту особу из себя, чего бы то ни стоило!
   II
   Она, Ирина Романова так устала от себя самой, что даже в зеркало смотреться расхотелось. Все это в целом и разрозненными частями превратилось в пародию. Ужасный год она пережила, просто жуткий и теперь, когда закончились выпускные, она с ужасом оглядывалась вокруг. Боже мой, только собиралась что-либо делать, тут же опускала руки, не в силах совладать со своей апатией. Не от Лизаветы ли она ее переняла?
   - На кого я похожа? - воскликнула она как-то, бросив критичный взгляд в зеркало. - Боже мой... - и опустилась на стул. Посидела, а потом засмеялась странным, почти что истерическим смехом - как все это стало бесполезно. Она знала, точно знала, что через месяц, даже через неделю у нее пройдет эта отчужденность, пренебрежение и жутковатое чувство ненависти к окружающему, но каждый год она вот так мучается...
   Или не каждый?... И пока помешивала ложкой закипающий суп, перебирала в голове все-все события, ВСЕ, что разум еще силился охватить, а душа рвалась, так сильно билась о грудную клетку, словно взаперти, искала выход...
   - Ир, суп!!! - прозвучал голос над самой ее головой. Романова вздрогнула, уронила ложку, а вместе с ним смахнула неловким движением руки и кастрюлю.
   Голос переместился. Голос, принадлежащий брату Олегу.
   - Ты о чем мечтаешь?! - спохватился он, аккуратно обходя образовавшуюся лужу супа.
   - Ни о чем, - сестра меланхолично начала вытирать разлитое, наклонившись к полу. Потом привстала, выжимая тряпку в раковину.
   - О-о-о... - брат издевательски засмеялся, сложив руки и прислонившись к подоконнику. - Хороша хозяйка!
   Романова не ответила, едко улыбнувшись.
   - Чаю-то сумеешь налить, хозяюшка? - Олег сел за стол и взял старый номер газеты, одиноко валяющийся на табуретке.
   - Подожди... - Ира вытерла испачканный стол, подняла ложку и повернулась к плите, чтобы поставить чайник.
   Какое-то время была тишина. Тишина, абсолютно никого не угнетающая и даже приятная. По крайней мере, Ира ощутила некое облегчение, несмотря на то, что брат стал еще более хмурым.
   Она снова начала грезить на Яву. Замечала за собой такое только тогда, когда была жутко уставшей. Или просто что-то должно было случиться.
   Пошел дождь. Тихий, призрачный дождь, не тревожащий ухо, зато создающий какой-то странный, шуршащий фон. Кап-кап... Клип-клип - по трубе.... Мелкие капли ударяются о листья деревьев, потом соскальзывают на гладкую, лоснящуюся ветку, потом на ствол и исчезают... Другие летят прямо к земле, беспрепятственно ударяются об асфальт и... отскакивают в сторону.... Тихо так, кап-кап...
   Романова схватилась за край кухонного стола, внезапно почувствовав, что голова пошла кругом... Увлеклась, господи... Оглянулась по сторонам, брата уже не было. Ни брата, ни газеты.
   - Олег, - окликнула она. Тишина. Позвала еще раз. Тоже тихо. - Олег, ча...
   Романова вздрогнула, посмотрев на стол - там стояла одинокая недопитая чашка чая ее брата. Что-то внутри похолодело. Посмотрела на чайник, приложила руку... Холодный...
   - Сколько...
   Бросив полотенце, которое зачем-то держала в руках, она выскочила в коридор и заглянула в комнату брата. Тот спал, раскинув руки. Внутри у Романовой все похолодело...
   - Сколь времени... - прошептала она. Беспомощно посмотрела по сторонам, разве кто-то способен ей теперь помочь?...
   III
   - Я собираюсь в лагерь, - пожаловалась Наталья. Подруге Эве, набрав номер ее телефона.
   - А-а-а... Бедняжка... Хочешь помогу? - откликнулась подруга.
   Такое предложение огорошило Наталью, хорошо знавшую Эву, которая терпеть не может выходить из дома, если конечно это не очередная ее "бредовая идея".
   - Приходи!
   Вместе что-то делать не только веселее, но и плодотворнее, согласитесь.
   - У тебя что, родителей дома нет? - подруга скинула туфли и засучила рукава теплой кофты, на улице все еще было холодно. - Ну, что делать-то?
   - Родителей нет, - кивнула Соколова, хитро улыбаясь.
   - Весело!
   - Ты "весело" от Кимиллы или Романовой позаимствовала? - спросила Наташа, входя следом за подругой в небольшую комнату, именуемую "ее спальней".
   - А кто из них раньше так стал говорить? - отшутилась Эва.
   Некоторое время они обе бродили по комнатке, разглядывая разбросанные вещи. Стены комнаты пестрели плакатами известной певицы Наталии Орейро и юного волшебника Гарри Поттера.
   - Мне Камилла звонит, - внезапно выпалила Наталья так, словно именно это ее мучило в последние дни. - Каждый вечер!
   - Не одной тебе, - усмехнулась Эва, перекладывая несколько фотоальбомов с дивана, стоящего у стены, справа от двери, на стол.
   - Скажи мне Эва, - не выдержала подруга. - Тебе известен характер Романовой, ее манеры... Неужели она... - Наталья пыталась подобрать более или менее приличные выражения. - Она слишком...
   - Тебя это что - очень сильно волнует? - не удержалась Эва. И произнесла это с некоторой иронией.
   - Мне надоела ее биография, ее поведение и манеры, то, что она любит и не любит! Я о своем завуче знаю раз в сто больше, чем о матери родной! Эва, не возможно не выйти из себя, если тебе по вечерам рассказывают о человеке все, включая, какое он мыло предпочитает! Да будь оно треклято, вместе с Романовой, в конце концов!
   - Мыло не виновато, - рассмеялась Эва. - А Каме не хватает чувства самопожертвования.
   - Каме не хватает кое-чего другого! - взмахнула Наталья руками. - Если она мне ХОТЬ ЕЩЕ РАЗ позвонит, я скажу ей, ей Богу, скажу, что видела Романову вместе с полупьяной Кирой в еще более неприглядном состоянии! И путь только скажет, что это ложь!
   - Она мне тоже звонит, - Эву душил смех, но она смогла с ним справиться. - В точности все тоже, что и тебе... За исключением мыла, правда!
   IV
   Лиза вернулась в номер расстроенная и взъерепененная. Ее покой так жестоко нарушили, так...
   - Лизонька, что с вами? - спросил голос, приближаясь к Деминой, стоящей около двери чуть ли не со слезами на глазах.
   Соседка по номеру, приятная пожилая женщина Нина Викторовна, подошла совсем близко, заглядывая в расстроенные глаза соседки.
   - Что-то случилось? - она взяла Лизу за обе руки, почувствовала их холод и вздрогнула сама.
   Полноватая, высокого роста, с вьющимися тяжелыми короткими пшеничными локонами Нина Викторовна смотрела на Демину сквозь скругленные очки.
   - Встретила неприятного человека, мы были знакомы... когда-то...
   - Это мужчина? - ласково спросила Нина Викторовна.
   Лиза дернулась, вытянув руки по швам.
   - Нет! Это женщина... - опустила глаза и улыбнулась.
   - Точно Лизонька, с вами все в порядке? Может быть...
   - Нет-нет! - Демина сняла плащ, потопталась на месте и пошла в самый дальний угол номера, где около широкого, завешенного зеленоватой шторой окна стояло кресло.
   Она взяла с подоконника оставленную утром книгу, перелистнула несколько страниц и погрузилась в чтение, несмотря на то, что она не читала вовсе, скорее скользила взглядом по страницам.
   Нина Викторовна, собиравшаяся смотреть телевизор в холле, вместе со своей приятельницей с этажа ниже, взяла теплый плед с маленького диванчика и, подойдя к Лизавете, накинула его ей на ноги.
   Та отблагодарила соседку теплой болезненной улыбкой.
   - Все-таки, - прошептала Нина Викторовна, чуть наклонясь. - Вы бы сходили в больничное крыло, давление померили... Вы бледная... Очень...
   Лиза кивнула, улыбнулась и прикрыла глаза. Нина Викторовна ушла, стараясь не шуметь.
   Минут двадцать она сидела в полной темноте, освещенная только тусклым светом полузакрытого окна. В коридоре то и дело раздавались шаги, нарушаемые только приглушенными хлопками дверей. Лиза начала засыпать, погружаясь в какое-то приятное тепло.
   Сон подкрался незаметно. Ей снилось....
   ***
   Ей снилось большое поле, огромное, ровное, зеленоватое поле, залитое ярким светом заходящего солнца. Трава на этом поле была странного выцветшего цвета, словно высушенная солнцем. Лиза стояла посреди этого поля, ощущая под ногами тепло, исходящее от земли. Налетел ветер, она согнулась, стараясь сопротивляться его внезапным порывам. Ветер бросал ей в лицо пригоршни дорожной пыли, такой же неприятно-теплой как и земля. Лиза пошатнулась и сделала несколько шагов, вся задрожала от боли, вступившей в ноги, и упала прямо на землю.
   Она не могла идти, на ее ногах были туфли, сама она была в белом, том самом белом платье, которое она купила. Ветер немного стих, улетев под самые облака. Она посмотрела вверх. Несколько ласточек с едва различимым криком разрезали розовеющее небо... Как высоко...
   Сняла жесткие туфли, попыталась встать... Получилось, только трава была слишком жестка, неприятно покалывающая ступни. Лиза провела руками по складкам платья, наслаждаясь приятной мягкостью тафты. Посмотрела на него и вскрикнула от ужаса.
   Все лицо ее исказилось, сделалось ужасно непривлекательным и даже жутким - платье было испачкано свежей зеленью травы. Лиза начала было оттирать его, но только еще больше испортила, непонятно откуда взявшаяся зелень только еще сильнее въелась... Но ведь трава-то сухая! Лиза беспомощно оглянулась. Поле раскинулось вокруг нее в обе стороны, ограничиваясь только едва различимой каймой леса.
   - Лиза! Лиза! Лиза, скорее, уже половина двенадцатого! Ты опоздаешь на свою регистрацию! Лиза, быстрее! - орал голос не то справа, не то слева от Лизаветы. Она оглянулась, повернулась, задрожала как от холода, а голос продолжал дико вопить.
   И она побежала, даже не обращая внимания на то, что трава впивается в ее босые ноги. Ей было жутко больно, она прикусила губу, чтобы не дать слезам брызнуть из глаз. А голос так отчетливо звал ее, ругал, что она опаздывает...
   - Лиза! Скорее, Лиза, пожалуйста! - умолял голос. И приближался, приближался... Она уже увидела стены загса, а поле все не кончалось, а голос то умолял, то ругал, то проклинал ее.
   - Лаза! Это последний раз, я предупреждаю, последний шанс, Лиза-а-а-а!!!
   Она сделал еще один шаг, и нога ее сорвалась в неизвестно откуда взявшийся овраг... Она летела с обрыва, она летела, ощущая невесомость своего тела, развивающиеся волосы, осевшее платье, холодеющие руки... Она задрала голову, чтобы хоть что-то увидеть, кроме полоски воды под собой, к которой она приближалась...
   Она перевернулась вся, прикрыла глаза и снова открыла, увидела как где-то справа, или прямо над ней... она сама выходит замуж, только за кого она выхолит? Почему рядом, на месте жениха нет никого? Но ведь это ее свадьба...
   ***
   Лиза вздрогнула и проснулась. В комнате никого не было, а на улице уде включили фонари. Она оттерла рукой лоб, встала с кресла и пошла в ванную, растирая затекшие ноги... Какой странный и глупый сон! Это все от усталости!
   V
   - Что ты там говорила о самопожертвовании? - Наталья переложила несколько своих футболок и посмотрела на подругу, сосредоточенно складывающую теплые кофты.
   - А! - Эва махнула рукой. - Это моя теория, к тому же она занудная и несколько устаревшая!
   - А Камилла с Романовой при чем?
   Видимо, Наташе не терпелось узнать, что же думает ее подруга по поводу мучающего вопроса о Камилле.
   - Тебе что поговорить не о чем?!
   Наталья всплеснула руками.
   - Не о чем!
   Эва молчала несколько минут, прежде чем резко повернулась к подруге и выдала гневную, проникновенную тираду:
   - Я говорила о самопожертвовании к человеку, который дорог! Камилла на каждом шагу трещит о том, что обожает Романову, она всем рассказывает подробности ее жизни и упивается тем, что она - Камилла - считает ее своей любимой учительницей! Она кричит, что готова для нее на все, и если бы она была привязана к Романовой, если бы она не просто восхищалась и поклонялась ей - она бы совершила самое малое! Она готова на все, тогда почему она не оставит ее в покое?! Вот о каком самопожертвовании я говорила!
   Наталья замерла, почти вжавшись в стену. В голове внезапно возник логический вопрос.
   - Ты ревнуешь?
   Эва вздрогнула. Подруга озвучила то, что она боялась произнести сама.
   - Нет. У меня есть чувство самопожертвования к тем, к кому привязываюсь, к родным, близким... Мне просто жалко Романову, я слишком хорошо знаю Каму, она уничтожит в Ирине личность. Рано или поздно уничтожит! А впрочем.... Какое мне дело!
   VI
   Ира посмотрела по сторонам так, словно впервые находилась в этом помещении, по обыкновению называемым "домом". Родителей не было, равно как и брата, одна только Ильина зашла поболтать и поделиться впечатлениями от собственной будничной жизни.
   - У вас как-то странно стало, что никто не убирается? - Ильина прошлась по кухне, где обычно любила заседать Романова, вообще, если ее не было на кухне, то она была либо в комнате, либо вообще за пределами квартиры.
   - А кто будет убираться-то?! - Романова потянула руку за чашками, но не дотянулась до верхней полки - роста не хватило. - Кто их сюда поставил?!
   - Подожди, - раздался приглушенный голос Ильиной. - Господи, у твоего брата в комнате еще тот кавардак... - кажется, подруга беспрепятственно путешествовала по квартире и имела неосторожность заглянуть в комнату Олега.
   - А, ну его! - Ира все-таки достала чашки (правда, для этого ей пришлось встать на табуретку). - Иди, чай.... Ильина, где тебя носит?!
   Послышались быстрые торопливые шаги, после которых на пороге кухни показалась Наталья. Ее светло-каштановые волосы были стянуты в тугой хвост черной заколкой. Романова невольно улыбнулась, пытаясь припомнить все перевоплощения подруги.
   - Ты волосы красить больше не будишь? - спросила она, расставляя чашки на столе.
   - Да что ты! Я несколько раз цвет поменяла, а теперь мучаюсь, знаешь, они какие-то сухие стали... Надо будет сходить в салон, проконсультироваться...
   - Доэксперементировалась! - усмехнулась Ирина, наливая в многострадальные чашки кипяток. По кухне мгновенно распространился запах той самой свежести, которая бывает исходит от свежезаваренного чая.
   - Тебе тоже советую, - Наташа села на излюбленное Иринино место - стул около окна. - А то иногда странное впечатление создаешь!
   - Какое? - заинтересованно откликнулась подруга.
   - А такое, что тебя взяли, - Ильина изобразила, что берет какую-то вещь кончиками пальцев, - ... засунули в стиральную машинку, - она характерно махнула рукой, - ... И сверху насыпали стирального порошка!
   Романова улыбнулась, занимая место прямо напротив Наташи.
   - А потом, - усмехнулась последняя, - ... Вот в каком виде из машинки достали... В таком и пошла! - Ильина изобразила повседневный внешний вид подруги, стянув с волос заколку и приподняв их руками. - Красавица!
   - Вот уж спасибо, - в голосе Иры была легкая обида.
   - Но это так! - запротестовала Ильина. - Я тут смотрела фотографии твои. Года два назад фотографировалась ты! Ты там и ты сейчас.... Боже, Ир, ты сейчас похожа на жертву ликвидации последствий атомного взрыва! Ни маникюра, ни прически, одни глаза остались, да и не уже не как прежде голубые, а серые какие-то...
   Ира вздохнула.
   - Знаю.... Да что я могу! Ну, ты сама скажи, ну что мне делать, если работа бешеная!
   - Это ты бешеная, а не работа. И нечего на зеркало пенять, ежели... - Ильина развела руками. - Да к тебе на шею уже давным-давно общество село, и ноги свесило!
   - Хорошо! - Романова улыбалась. Видимо, Ильина была первая, кто облек все подозрения Ирины в четкую устную форму. - И что же мне делать?
   - Пошли ты их... - Ильина кивнула, привстав и, подойдя к подруге, наклонилась к самому ее уху.
   Романова округлила глаза.
   - Куда их послать?!
   - Туда-туда! Или еще подальше!
   Ильина села на место, улыбаясь тому, какой эффект произвели ее слова. Ира задумалась, с какой-то странной улыбкой водя по дну чашки ложкой.
   - И? Как мне это сделать?
   - Как-как! - всплеснула руками подруга. - На праздник какой-нибудь, после концерта, берешь в руки микрофон и с милой улыбочкой - Наталья широко улыбнулась и, не убирая с лица наигранного выражения, продолжила. - И говоришь им: "Дорогие коллеги, вот что я хотела вам сказать" Тут делаешь паузу и.... Опять же с милой улыбочкой громким четким голоском, я знаю, Романова, орать умеешь, продолжаешь: "Идите вы туда-то и туда-то!". Знаешь... Уважать будут, уж ты мне поверь!
   Романова замерла, видимо, пытаясь примерить на себя эту ситуацию.
   - Ты совсем сошла с ума, Ильина! - сказала она наконец, видимо что-то для себя решив.
   Ильина только покачала головой.
   VI
   Немного потеплело и Лиза, совершенная разбитая ночной бессонницей, когда из-за расступившихся туч ярко светила луна, бросая серебристые полосы на пол, кресло, столик и подоконник, вышла на улицу.
   Она, в тонкой вязанной крючком кофточке, черных брюках, держала книжку в руках и, казалось, была недовольна любой мелочью, окружающего мира. Ступив на влажный асфальт, она поежилась, окутанная едким ароматом хвои и мокрой от росы травы.
   Широкий двор санатория, расходящийся в разные стороны длинными аллеями, напоминал московские парки, которые, по мнению Лизы, бывавшей в них крайне редко, осквернены человеческим присутствием.
   - Это все-таки, судьба, Лизавета Андреевна!
   Лиза вздрогнула. Обернулась, это снова была Елена Вячеславовна Куралесова, весьма неприятная для нее, Лизы, особа.
   - Судьба? - Лиза постаралась улыбнуться как можно милее, и на мгновение у нее это получилось. - Наверное, давайте... - она оглянулась. - Пройдемся...
   Видимо, Демина ожидала таким образом избавиться от Куралесовой.
   - Я вас отвлекаю! Я это чувствую, - Елена Вячеславовна сделала несколько шагов, улыбаясь Лизе.
   - Да нет... - последняя вздохнула.
   - Вас, кажется, оскорбили мои слова относительно Ирины Анатольевны?
   Демина вздрогнула. Ее мысли были сосредоточены вовсе не на Ирине, а на собственной жизни и проблемах. Особенно на том, что же ей теперь делать.
   Соответственно, Лиза, слышавшая все время только об Ирине Романовой, внезапно и совершенно неосознанно вскрикнула:
   - Да что же, свет что ли клином сошелся на Ирине Анатольевне?! Что - она единственная тема для разговора?! Других что ли нет?!
   Куралесова отпрянула и на ее лице постепенно начало проступать раздражение, перемешанное с пренебрежением.
   - А вас утомляю, Лизавета Андреевна, - сказала она с примесью холода в голосе. Зеленое пальто Куралесовой делало ее похожей на лягушку, поэтому Лиза все больше ощущала себя прекрасной принцессой.
   - Нет, - снисходительно сказала Демина, одарив свою спутницу недоуменной улыбкой. - Вы мне вовсе не помешали! Вовсе нет!
   - Вы разговариваете прямо как героиня романа, Лизавета Андреевна, - усмехнулась Куралесова, после чего кивнула головой и удалилась, оставив Лизу в одиночестве наслаждаться испорченным утром.
   Если бы могла красавица Лиза посмотреть на себя со стороны, она бы поняла, почему выглядела немного смешной и немного странной. Лиза, бывшая когда-то милой и очаровательной тихоней с темными лазами и изящной фигурой превратилась... Нет, пока человек не придумал названия тому существу, в которого превратилась милая когда-то Лиза....
   VII
   Ира посмотрела на просветлевшее московское небо, возвращаясь из магазина. По обыкновению гудел Земляной вал, пестрея несущимися куда-то машинами. Романова на мгновение замерла, сама удивляясь, как это она раньше не замечала этого ужасного шума, создаваемого оживленными Садовым кольцом. И, действительно, несущиеся машины четко обрисовывали жужжащий фон, вторя стуку колес электричек, доносившемуся с Курского вокзала.
   Может быть, Ильина права? Эта жизнь замучила ее слишком, она высосала из нее все соки... А что же остальные? Что Кира, что Лизавета, что все это общество? Они то что? Они отдыхают, они свободны... И Романовой пришла в голову странная, поражающая своею нелепостью мысль.
   Отчего она пришла? Отчего она пришла именно после шутливой взбучки Натальи, после целого года, когда Романова и сама ощущала или только угадывала?... Она была в таком запале, внутренне она стремилась работать, она стремилась что-то делать... Отчего? И вот теперь, именно сейчас, когда ее руку оттягивает сумка с продуктами, а в спину подталкивает тепло разогревающегося солнца... Теперь она как будто проснулась и, не стесняясь, не боясь, только удивляясь, задет себе вопрос: "Не она ли, Ирина Анатольевна Романова, отдала обществу свои крылья? Крылья, на к которых когда-то так свободно взлетала под самое небо, к звездам, к тишине космоса в снах принцесса Антареса, Ирина Романова?...."
   ***
   Неумолимо наступало мое лето. Я знала, мы будим далеко, я перестану писать роман, я не смогу больше владеть своим собственным миром. Я знала, что этот мир оказался на двоих и еще я знала, что он разный для нас. Для меня это наблюдение, это стремление что-то сказать и сделать и боязнь этого свершения, это вовсе не "самовыражение", потому что я вовсе нес стремлюсь делать все это для себя... Для нее это иное - это поступки, которые, вопреки моим словам, совершаются скорее из социальной необходимости, это порой лживые и увертливые поступки, ее цели разны с моими. Мои связаны с защитой, с борьбой, с какой-то высшей и надменной мечтой. Ее цели меланхоличны, переменчивы и пахнут бытовым дымом. Я строю ее жизнь иначе, чем она ее проживает.
   И самое главное, самое большое, что нас разделяет, разделало и будет разделять вечно - ее отношение. Она говорит, что все это "пройдет", а я защищаю то, что делаю. Она говорит "самовыражение", я говорю "мечта", она говорит "весело" на то, что не весело абсолютно. Я стаю на нижней ступени нашей с ней социальной лестницы, но выше на духовной. Ведь она никогда не поймет... И в это мгновение мне стало ужасно. Она никогда не поймет. Боже мой, неужели... Неужели я ошиблась в своей героине... Нет! Она ведь еще не сказала... Не сказала "Ерунда"....
  
   Глава двадцать шестая. "Долгожданное лето"
   I
   Ира Романова посмотрела в небо, немного очистившееся от туч и напоминающее море, припорошенное пеной волн - облаками. Такой резкий переход от активного образа жизни к отдыху не пошел на пользу даже ей. Это только кажется, что отдых, такой желанный и близкий, что-то сверхъестественное!...
   Она наконец-то добралась до сестры Ольги.
   - Ира, - Оля прервала ход мыслей сестры. - В чем дело?
   Романова вздрогнула, оборачиваясь на голос родственницы. Она не заметила, что стоит посреди небольшого дворика, прямо около молодой березки и со странной улыбкой, немного грустной или расстроенной, смотрит в небо.
   - Прости, - шепнула она, пытаясь изгнать из себя легкую тоску и неизвестность. - Красиво...
   - Да... - Ольга бросила резкий, скользящий взгляд на пейзаж, раскинувшийся на несколько километров. - Я привыкла...
   Ира кивнула. Для нее как-то непривычно было смотреть на живую, нетронутую цивилизацией природу, слышать какие-то странные, новые уху звуки и различать в себе частицы всего этого. Она не рискнула бы сказать сестре о том, что весь ее разум и до мельчайшей клеточки организм истосковались по живой природе. Она так устала от камня города, бешеного ритма, стремления... По сути своей Ирина Романова мирная, спокойная женщина, которую судьба и жизнь поставили в жесткие рамки. А выживает сильнейший, и если не бороться за выживание...
   - А я не привыкла, - сказала она, толи отвечая на размышления Ольги, толи подтверждая собственные мысли. - Пошли, что-то похолодало! Ветер какой-то...
   - Да... Погодка этим летом, - поежилась Ольга. - Пошли-пошли, я тебе кое-что расскажу...
   Ира подернула плечом, кутаясь в синенькую вязаную кофточку.
   - Что? Сплетни?... - усмехнулась она.
   - А как же! - Оля хитро улыбнулась, увлекая сестру под крышу крыльца. - Пошли-пошли!
   II
   Таня Андреева, двоюродная сестра Романовой и племянница Елены Николаевны Романовой, была в хороших, можно сказать дружеских отношениях с Алисой, первой женой Олега. И естественно, узнав о том, что он собирается жениться, она не преминула сообщить новость подруге.
   Алиса отреагировала спокойно. Ее больше беспокоило собственное ухудшившееся состояние, отекшее и потерявшее прелесть лицо, тяжесть во всем теле, отвращение, вызываемое одним только взглядом в зеркало... А Олег с его решением снова жениться... Что ж, она ведь тоже вскоре после неудачного брака вышла замуж! И так...
   После разговора с Таней Алиса еще долго думала о том, что произошло за последние несколько лет. И, несмотря на то, что она категорически запрещала себе вспоминать о погибшем муже до рождения детей, перебрала в голове все ужасные моменты его гибели. И снова впала в странное состояние, чем-то напоминающее безразличие и страх в одном целом.
   Вместе с ней теперь жила мама и сын - Алиса боялась оставаться одна в последнее время. Отложив журнал, так и не прочитав ни страницы, она пошла на кухню.
   - Мам, свари компота что ли...
   Мама Анна Петровна Виноградова, подняла голову от кроссвордов и неопределенно что-то пробурчала.
   - Ладно... - Алиса села на свободный стул около окна, положив локти на подоконник, и посмотрела, как по небу быстро летели рваные серо-голубые тучи. - Я с Танечкой говорила!
   Анна Петровна кивнула, не проявляя особого интереса к разговорам дочери с двоюродной сестрой ее первого мужа.
   - Она рассказала, что Олег женится. Ты сваришь компот?
   - Сказала же - сварю! - мама отложила газету и посмотрела на Алису. - Он, значит, женится! Нашел тоже время!
   Дочь удивленно подняла брови.
   - А при чем тут время?
   - Мог бы хоть тебе позвонить, спросить, как Антошка! Уж не чужие друг другу!
   Алиса всплеснула руками. Все ее лицо в мгновение ока приобрело странный красно-желтый оттенок.
   - Неужели ты думаешь, что я все еще хочу общаться с ним! Или ты не помнишь, что мы разведены?!
   Анна Петровна недовольно поджала губы.
   - Ну и на что ты собралась жить?! Ты с тремя детьми! Ты еще три года работать не сможешь!
   - Смогу! - упрямо воскликнула Алиса. На лбу ее выступил пот, скатившись по щекам мелкими бусинками. - И вообще, что ты меня нервируешь! Мне нельзя волноваться!
   - А стоило бы! Еще бы если один у тебя ребенок был - одно дело! Как я буду сидеть с темя, коли ты на работу собралась?...
   Алиса вспыхнула, подскочив на стуле.
   - Оставь меня в покое... - прошептала она, задыхаясь от волнения. - Пойду, полежу, что-то мне не хорошо....
   Анна Петровна, испуганная действием своих слов, взволнованно подпрыгнула. Поддержала дочь под локоть, помогла ей дойти до комнаты и, когда поняла, что Алиса всего лишь перенервничала, пошла, варить компот.
   Алису не меньше чем мать волновало будущее себя и троих своих детей. И конечно, ее несколько расстроила новость о женитьбе бывшего мужа. Каждая разведенная женщина, даже если с бывшим мужем ее не связывают никакие чувства и мысли, желает, чтобы он страдал и после нее не любил никого.
   III
   Пока Оля готовила обед в дуете с сестрой Ириной, успела рассказать последней презабавную провинциальную историю. Дом Кузнецовых, стоящий особняком от остальных поселений, отгороженный от общества перелеском, представлял собой набор всех удобств от ванной с горячей водой до телефона. Единственной, как казалось Романовой, что злило Олю и немного портило общую картину - отсутствие цивилизации, шумного и стремительного жизненного процесса. Поэтому-то Ольга вот уже несколько месяцев уговаривала мужа перебраться обратно в Москву или хотя бы в Тверь.
   - Я понимаю - раньше, - пожаловалась сестра. - Ирин, подай мне, пожалуйста, перца. Да-да, в том правом шкафчике!
   Ира протянула Ольге небольшую, весьма симпатичную баночку и приготовилась слушать дальше.
   - Я понимаю - раньше, - повторила рассказчица. - Он мог еще сказать, что там... Что дела не улажены. Перебраться не можем, денег не хватит, даже если все это продать! Ну, теперь-то что? Не понимаю...
   Ира покачала головой.
   - Ну, потерпи чуть-чуть, он и согласится!
   Некоторое время обе молчали. Оля размышляла, какие доводы она может предоставить мужу, а Ира просто наслаждалась тишиной, бросая резкие, поминутные взгляды на тонкую полоску света, отбрасываемую полузакрытым окном.
   - Послушай, а Олег что - женится?
   Ира вздрогнула.
   - Я же тебе говорила! - всплеснула она руками. - И, по-моему, не один раз!
   Оля отложила половник, пакетик со специями и задумчиво посмотрела сквозь Романову.
   - На твоей коллеге... Лиза, кажется....
   - Лиза-Лиза! - Ирина обогнула сестру, взяла из сушки чистую ложку и, попробовав получившийся суп, констатировала:
   - Оль, соли мало, добавь, а?
   Оля отошла от плиты, открыла небольшой ящичек в углу и долго что-то там искала. Через некоторое время по небольшой темной кухне, обитой деревом, распространился едкий запах специй, просочившийся из шкафчика.
   - Темнишь, сестренка, - внезапно сказала Ольга. - Давай, рассказывай, кто эта Лизавета и почему у тебя лицо такое...
   Ира испуганно подпрыгнула на месте.
   - А что - очень заметно? - обеспокоено спросила она.
   - Ой! Еще как!
   ***
   Сельская жизнь хороша только в малых дозах. К этому выводу обе сестры, что Ира, что Ольга пришли, сидя на лавочке во дворе и обсуждая все те многочисленные события, произошедшие за последние месяцы.
   После того, как они выяснили, что Лиза не самое лучшее, что могло произойти с Олегом, плавно перешли на комичные рассказы Кузнецовой о сельских происшествиях.
   - Есть тут у нас один юноша, - сказала Ольга, поудобнее устраиваясь на лавочке. - Как бы милиционер местный.
   - Почему "как бы"?
   - Потому что ментом он был... - Оля задумалась, потирая рукой запястье. Ирина поежилась, заметив это движение, присущее в основном Лизе. - ... несколько лет назад... А потом толи уволился, толи выгнали его! Но, знаешь, все привыкли, что Ника милиционер... Словом, прозвище у него такое - Ника-мент. Жена у него есть, Наташкой зовут, сын... А он другую любил, та его бросила! Ой, Ир, какие тут бразильские сериалы! Все ведь на виду, вон он девушек во-о-н в тот перелесок водит! Жена заметила - что было!
   - Да... - Ира покачала головой. - Тебе пора в столицу! Сидишь тут, сериалы на природе смотришь!
   - Прекрати издеваться, Романова!
   - Я а что - я ничего! - рассмеялась Ирина.
   Небо было высокое, испещренное пушистыми клубками облаков. Облака эти были такие странные, причудливо приплетенные меж собой, подсвеченные преломленными солнечными лучами... И все это явление неба, с исчезающим и выплывающим солнцем, устало опускалось на зеленую массу леса, переходящего вдали в покатое, неравномерно засеянное пшеницей поле.
   - Красиво тут... - вздохнула Ира, запахивая кофту. - Только все равно как-то холодно... - она улыбнулась, опуская глаза. Здесь, на природе они были странного аквамаринового оттенка, искрящиеся и словно бы ловящие в свою глубину редкие блестящие лучики солнца. Оля иногда замечала красоту глаз своей сестры, но в глубине души усмехалась, не веря, что это есть на самом деле, а не простой обман зрения.
   Вся красота Романовой заключалась именно в глазах. И если сама она не осознавала их красоту, необыкновенный блеск и почти фантастические переливы, то окружающие с удивлением, а чаще с восхищением угадывали сказочные мотивы во взгляде. Правду говорят, что глаза - это зеркало души. И удивительно красивые у Романовой они не могли не намекать на склад характера и все эти порывы. Согласитесь, она слишком корректна, слишком отзывчива, слишком безотказна, слишком огромен ее внутренний мир. И этим "слишком" научились пользоваться другие...
   А сто касается внешнего вида, в принципе обыкновенные черты лица и манеры, настолько возвышались от этого "слишком огромного мира", что порой кто-то встречавший Романову случайно или знакомившийся в ней по долгу обстоятельств, угадывал - какое удивительное очарование исходит от нее волнами.
   IV
   Лето, кажется, вспомнило, что его время давным-давно наступило а его часы, негласные часы, то замедляя, то ускоряя бег своей невидимой стрелки, тем временем отсчитали тридцать дней июня. Первый летний месяц напоминал скорее осень со своими затяжными ливневыми дождями, промозглым холодом и поплывшей грязью черной земли. Пока погода была неблагосклонна, а небо, болезненно-молочное изливало на головы ни в чем неповинных граждан тонны жидкости, Ира Романова и не думала о поездке. К сестре Ольге она сбежала чисто из соображений жары, как-то разом навалившейся на Москву.
   Тишина, окутывающая местность, легкие порывы ветра, испепеляющая, живая жара, но более приятная, нежели температура в городе, - все это успокаивало теперь Иру, все, включая беседы с Ольгой, ее шутки, какая-то добрая, родственная атмосфера.
   Она и сама не поняла, как так получилось, что в одно прекрасное утро, разбуженная солнечными лучами, добравшимися до ее лица и до этого ползущими, словно змеи по подоконнику, очнулась от прежнего своего задумчивого, апатичного состояния. И словно впервые широко раскрыла глаза, любуясь новым своим внешним состоянием.
   - Что с тобой? - испугалась Ольга.
   - Что? - Романова отшатнула, вся растрепанная, неухоженная, донельзя сентиментальная всем своим обыденным и непривычным глазу видом.
   - Ты... - Ольга коротко засмеялась, даже усмехнулась что ли, обходя Романову. - Я ждала... ждала... - прошептала она, потом подпрыгнула как-то очень мило и, продолжая смеяться, по-детски сказала: - Пойдем, сегодня с Анькой пойдем на озеро, обязательно!
   Ира покачала головой. Ей было странно видеть свои перемены, ей было странно, что она больше не связана с работой, что ей не нужна ни Кира, ни Лиза, ни кто бы то ни был и она теперь, отпущенная невидимой силой, наделенная крыльями, словно воздушный шарик воздухом, может лететь... Она свободна, она наконец-то свободна!....
   V
   Эва осталась совершенно одна. Наталья уехала уже достаточно давно, остальные подруги, знакомые тоже неизвестно где отдыхал и все, что ей оставалось - уйти куда-то в себя, забыть, закрыться, отдыхать и стараться не думать, что ей так грустно без какого-то определенного дела, без вечного этого стремления.
   Она не искала общения, потому что все эти прогулки под луной, пересмешки сверстников, костры, поцелуи и еще бог весть что... Нет, она предпочитала либо оставаться вместе с матерью в городе, либо уезжать на пару-тройку дней за его пределы. В городе, конечно, она ощущала себя лучше. Город напоминал ей о чем-то, точно напоминал, но способен ли кто-то с точностью сказать, что значат все эти порывы?...
   На какой-то определенный момент она дала слабину и позволила себя увлечь поездкой на дачу, обещаниями о прогулках... Истосковавшись по тишине, красотах окружающего мира, искрящейся зелени, Эва поддалась. Правда, в первые же часы пребывания за городом она поняла, что никакой романтики нет в этих первобытных условиях - то и дело отключают свет, скважина, из которой ее семья всегда брала воду, сломалась, из знакомых никого... Она попыталась было спастись посредствам "Доктора Живаго", но глубокий философский роман только будил в ней непонятные ассоциации, воспоминания и переживания, те самые, о которых она не решилась бы сказать кому бы то ни было...
   Или только одному человеку... Но... Она оглянулась, приподняв голову с подушки. Она лежала на постеленном на траву покрывале, положив голову на небольшую подушку, скрытая от жары и любопытных глаз соседей зеленью кустов. Рядом, пестрея ровными строками букв, лежал открытый на восьмидесятой странице роман Бориса Пастернака. Читать больше не хотелось, Эва смотрела на расплавленное жарой белесое небо. Ни птиц, ни облаков, прямо как в пустыне, - мелькнула мысль. Отложив книгу, она некоторое время в задумчивости изучала окрестности, припоминая те замечательные годы, когда любила бегать здесь со всеми своими многочисленными младшими родственниками...
   Это было не так давно, - сказала она сама себе, усмехаясь чему-то вспыхнувшему с новой силой. Когда-то они были дружны, все они - троюродные и двоюродные братья и сестры, потом, кажется, что-то произошло... Все семьи, жившие здесь, в одной деревне, и приходившиеся друг другу самой близкой родней не поделили наследство...
   Наследство грязной, неплодородной земли, - заключила Эва, захватывая в ладонь горсть сухой земли. "Ненавижу!" - с яростью, которая возникала в последнее время слишком часто, сказала она сама себе и закрыла глаза. Лежала так некоторое время, пока ее никто еще не хватился, пока еще она скрыта от всех глаз... И вдруг прямо перед ее глазами возникло выражение, знакомое выражение лица... Она подскочила та, словно ее охватило огнем.
   - Значится так, - прошептала она со злостью. - Вот как... А я ждала! - откинула подушку, та бесшумно улетела сквозь кусты смородины. - Вот так... - еще раз прошептала со злостью. - Ни минуты!
   Ее обнаружили практически сразу после того, как из кустов вылетела подушка. Пришлось откликаться, пришлось делать вид, что она рада созерцать округу и делать вид, что НИЧЕГО не произошло... Но только теперь она знала, что, ступив один раз на путь разъяснений и домыслов относительно отношений других людей она и не подозревала, что дремлющие мысли, погашенные чем-то ранее вновь с силой вернуться в разум... О боже, она сознавала, что теперь не спать спокойно! Теперь не жить беззаботно... К ее мечте поступить в Бауманский добавилась еще одна... Безумная!
   ***
   Я посмотрела в небо. Оно этим летом очень красивое - чистое и высокое. Наверное, если бы я писала не роман, а заметки, это размышление с удовольствием назвала бы: "Размышление о том, какая же я стерва". И, правда, я могу любить и ненавидеть с одинаковой силой совершенно в одном и том же круге. Во мне, по части, больше от Скорпиона, чем в моей героине, хотя я по знаку вообще-то Близнецы. А теперь про отношения. С одной стороны я всегда думала, что во мне много сентиментального, отчужденно-романтичного. На самом деле, мне кажется, что холодный разум иногда проявляется сильнее романтики. И на эту мысль меня навела очень интересная мысль. Все время до этого я думала о своей героине как о чем-то отдельном, но если бы я вдруг собралась воспринимать ее как часть общества, я с той же постоянно холодной логикой, с которой терпеть не могу Лизу, попыталась бы использовать Романову. Конечно, она сейчас моя слабость, сейчас я восхищаюсь тем, как она завладела моим творческим миром, но, стоит мне переменить к ней отношение, и она станет чем-то в роде моего прекрасного оружия.
   Я часто думала об этом, но весь образ, который я искусственно создала в ее представлении о себе, позволил мне бы с легкостью управлять ею. При этом она наверняка бы думала, что является неоспоримой хозяйкой положения. А тем временем, увязла бы в моих личных условиях. И в этот момент мне пришла мысль, поразившая с одной стороны нелепостью, с другой - неоспоримым доказательством того, что я стерва. Когда я перестану видеть в Ирине Анатольевне свою Ирину Романову, она станет просто физическим телом, в которое поместили мысли прекрасного человека. Удивительно, неужели я до сих пор вижу в ней свою героиню? Но что же я буду делать, когда возненавижу тело, носящее образ моей прекрасной Романовой?...
   VI
   Романова посмотрела по сторонам, разыскивая сестру Ольгу. Погода стала невыносимо жаркой, солнце и без того похожее на раскаленную монетку, теперь слилось с белесым небом, кажется, зависнув над головами людей.
   - Оля! - позвала она. - Оля! - Сестра не откликнулась.
   - Ира! Ира, скорее! - раздалось откуда-то сбоку. Романова подавилась глотком воды, набранной из ведра, стоявшего под двумя небольшими липами. Быстро поставив чашку на столик здесь же, она недоуменно оглянулась по сторонам.
   - Ирина! - позвал голос сестры. - Ира, черт тебя! Где ты, Романова?!
   Ира бросилась на голос, исходивший как ей показалось из-за кустов смородины около забора.
   Ольга была прямо за тем самым забором, по крайней мере, ее спина виднелась из-за ствола вишни, чуть покачивающейся. На мгновение Ольга выпрямилась, видимо, снова собиралась позвать сестру. Тут взгляд ее расстроенных глаз упал на ничего не понимающую Ирину, пытающуюся понять, чего хочет сестра.
   - Скорее! - махнула рукой Ольга. Лицо ее было искажено не то злобой, не то испугом. Романова в три шага пересекла лужайку с распускавшимися и источающими специфический сладковатый запах ирисами, и оказалась за забором, притворив железную калитку.
   Ольга действительно была около вишен, склонившись к чему-то распластавшемуся на земле. Ира сделала несколько шагов и обомлела, скорее даже испугалась. Около забора, на примятой хрустящей траве, раскинув руки в разные стороны лежала женщина или девушка со спутанными светло-рыжими волосами и белыми, незагоревшими руками, чуть поджатой верхней губой, отчего ее зубы неестественно выпирали.
   Она лежала, поджав руку и запрокинув голову и потому, что вокруг царил сладковато дурманящий аромат спиртного, можно было утверждать, что девушка была мертвецки пьяна. Ольга тщетно пыталась поднять девушку, обращаясь к ней по имени.
   - Наташка! Наташка, вставай! Вставай идиотка! - неистовала Ольга. Подбежавшая Романова попыталась ей помочь, но казавшаяся с виду худенькой рыжая Наташка была вовсе не легка на подъем. - Натаха, дура! - выдохнула Ольга.
   По лицу сестры мелкими бусинами скатывался пот, падая на тонкую майку-безрукавку. Ира никак не могла понять, почему им обеим не удается поднять Наталью.
   - Эта кикимора уже не в первый раз пьет как зараза! - еле дыша сказала Оля. - Она просто дура! У этой... ребенок! Ребенку лет пять что ли! Ну, какая мать.... - и снова попытки поднять пьяную. Им удалось ее сдвинуть, немного перевернув на бок. Романова наклонилась к самой земле, вцепилась в плечи девушки и потрясла ее.
   - Вставай, красавица!
   Красавица приоткрыла осоловевшие глаза, немного пошевелилась, даже попыталась приподняться на локте. Скорее всего она откликнулась на незнакомый голос Романовой, чем на гневные, но знакомые упреки Ольги.
   - Замечательно, давай-ка! - Ира вместе с Олей чуть покачнули Наталью, чтобы она встала на ноги, но та вдруг вся согнулась, закатила глаза и обмякла в руках двух сестер.
   - Что это она? - испугалась Оля, но рук не отпустила, боясь, что Ира упадет вместе с непосильным телом Натальи.
   - Плохо ей...
   В следующее мгновение Наталья начала содрогаться, и изо рта пошла пена. Ольга вскрикнула, а Ира, отпустив руки, позволила телу девушки упасть на траву. Голова запрокинулась назад, обе руки неестественно выгнулись, кожа посинела.
   - Ольга! - крикнула Ира, наклоняясь к Наташе. - Ольга, скорее зови кого-нибудь из ее... У нее есть кто здесь?!
   Ольга оторопело стояла, не двигаясь, с опухшими от усердия руками и выпученными глазами.
   - Оль, скорее!
   А сама, кажется, вовсе не оторопев как сестра, начала приподнимать девушку, поворачивая ее на бок.
   Оля сорвалась с места, широкими шагами пересекая дорогу и скрываясь за поворотом. Сколько времени прошло с того времени, как та ушла, Романова не считала, но ей показалось, что достаточно.
   Наталья вся похолодела, пульс уже едва прощупывался и кожа стала восковой, словно просвечивающей все подкожные капилляры и вены. Периодически начинала идти пена изо рта, но Романова не могла куда либо бежать, что-либо искать из лекарств, только потому, что она не знала, где искать и не могла оставить девушку одну.
   Послышалась серия шагов, почти беззвучно хлопающих по пыльной дороге и следом за Ольгой все с теми же испуганно ошеломленными глазами, бежала полноватая женщина, лет пятидесяти, с серыми волосами, пришпиленными каким-то немыслимым бантом с боку.
   - Ах, ты... - она выругалась, схватила Наташу за обе руки и попыталась поднять. Та ответила только закатившимися глазами и еще больше посинела. Женщина снова начала ругаться, при чем слова вырывались из ее рта, словно плевки. Романова попыталась помочь, но была отстранена резким жестом.
   Наташка неловко перевернулась на бок, и из ее рта вместо пены просочилось что-то ярко-красное. Кровь упала несколькими мелкими каплями на зеленую траву, создав странную ассоциацию с ягодами, спрятавшимися в листве.
   - Господи... - прошептала Ира. - Оль, скорую... Ее явно надо в больницу... Врача!
   И женщина, и Ольга сначала не поняли в чем дело, но потом, посмотрев на Наталью, чуть приподняв ее и увидев, что все ее лицо теперь было залито кровью, не перестающей сочиться, ахнули. Ольга вихрем взлетела в дом, вытащила мобильный, набрала трясущимися пальцами номер и что-то бессвязно проговорила. Ира ее не слушала...
   VII
   Обе возвращались в дом молча, когда уехала скорая из местной больницы. Женщина, как сказала Оля, мать Наташки, Алена Николаевна, оторопевшая от всего, обещавшая врачам привезти Наташкин полис, понеслась домой - там остался пятилетний внук.
   - Она кто? - спросила Ира задумчиво.
   - Так я тебе говорила! - у Оли подозрительно тряслись руки. - Помнишь, Ника... Это его жена! Она так пьет вот с тех самых пор как его вместе с какими-то... в перелеске застала!
   - Да... - протянула Романова, присаживаясь на ступеньки крылечка. - Все это плохо кончится! В ее возрасте так пить...
   Оля покачала головой.
   Вечер медленно опускался на землю. Они и не заметили как он подкрался, совсем незаметно, словно специально ждал подходящего момента, чтобы все задумались, забылись, и тут он, вечер... Застал врасплох.
   Жара спала, принося странную тоску вместе с облегчением. Ира не знала, стало ли ей противно или страшно от увиденной картины. Что за жизнь вот так, да и из-за кого так убиваться?!... Пришедшие мысли ее настолько поразили, что она ходила весь вечер молча, совершенно молча, даже не переглядываясь с Ольгой. Та тоже не особо хотела поддерживать беседу.
   Так и завершили день. Оказалось, Ира вспомнила это, когда вечером, лежа во влажной постели, на втором этажа, прямо под комнатой Оли и читая какой-то старый журнал, через два дня она должна была ехать в Москву. А оттуда уже на собственную дачу... ей стало грустно на мгновение. Толи она боялась, что там, в городе на нее нападет снова та тоска, толи она просто... Словом, что-то было не так...
   VIII
   Утро не разбудило солнцем, как это было некоторое время назад, наоборот, комнату наполняла странная молочная дымка, словно испарение. Ира открыла глаза, поежилась, потирая ладонью лоб и встала, вся взъерошенная, всклокоченная, еще не до конца проснувшаяся. У нее было странное впечатление, что вокруг слишком тихо. Оля ее не будила, несмотря на то, что Ира несколько раз просила это сделать. Сестра вставала рано и Романова считала своим святым долгом ей помочь. Только Оля ее все равно не будила, как будто жалея.
   На улице моросил дождь. Небо было серо-синего цвета с розовыми подпалинами. Там, скрытое от глаза человека, уже взошло солнце и отсвечивало сквозь прогалки туч ярким, живым светом. Ира услышала шаги на лестнице, потом около своей двери. Шаги торопливо приближались, потом стали особенно четкими и тут же на пороге появилась Ольга в домашнем халатике, со съехавшими на правый бок очками и неровно лежащими черными волосами. Она была странного вида, словно чем-то жутко расстроенная.
   - Ира, - выдохнула она, еле живая и вся растрепанная, нервная порывами, необъяснимыми и жутко настораживающими. - Ира, Ира...
   - Что? - по тону сестры Романова узнала, что что-то случилось. - Что, Оля? Что?! - все с нарастающим беспокойством вскрикивала она.
   Оля вздохнула, собралась с силами и выпалила все ровна так, как кружились бьющийся в клетке птичкой ее мысли.
   - Ира, Ира... Ира, сейчас Алена Николаева пришла... С Никиткой... Просила посидеть, ей в больницу надо, ей срочно надо! Ира, умоляю, Ира! Ира посиди с ним, Ира я не могу, я смотрю на него, Ира посиди... - Оля была скорее обескуражена, скорее расстроенная. Романова увидела, как она глаза отводит, как не хочет показывать, что вот-вот зарыдает. - Ира, я не могу - посмотрю на него и все... Ира, ты сильней, ты Ира...
   Романова никак не могла понять, при чем тут она, почему она сильней и в чем сильней?
   - Что случилось? - спросила она. Тишина, наступившая после ее вопроса, звенела как брошенный в пропасть бокал.
   Ольга видимо только спустя пару минут поняла, что она не назвала причин. И снова, подняв усталый взгляд, она сказала, почти прошептав:
   - Алена Николаевна в больницу едет, - голос ее прозвучал серьезнее, чем несколько минут назад. - Наташа умерла. Ночью.
   Теперь Ира поняла. Она поняла, почему сестра не может спокойно находиться рядом с ребенком, спокойно смотреть в его глаза.
   - Оль... Ты что... Оль... - Ира закрыла руками глаза, у нее все поплыло от нахлынувшей волны мыслей.
   IX
   Ира бросила резкий взгляд на проскочившую мимо сестру. У нее были красные глаза прямо как у вампира. Маленький Никитка все жался к Ире, словно что-то чувствовал. Она старалась быть сильной, она старалась не показывать ребенку, что в ее глазах упрямо стоят слезы, норовя потечь струйками по щекам. Она все старалась убедить себя в том, что не видела вчера жуткой картины женщины, которая тогда уже находилась на краю конца... Ее судьба уже тогда, когда Ира пыталась ее поднять и когда струйка крови упала на траву... "А ведь она еще там, на траве, ее кровь..." - подумала Романова и ощутила, как в глазах жжет. Она не смогла сдержать слезы, слезы ужаса и потрясения...
   - Почему вы плачете? - Никита вцепился маленькими ручками в конца кофты Иры и не отпускал их, с детским ужасом глядя в глаза взрослой женщины. Он не видел до этого, как плачут взрослые и думал, наверное, что они не умеют этого делать... Боже, они же разучились в детстве! Так мама говорит, она так говорит... - Не надо... Мама говорит, что взрослые не плачут, - пролепетал он.
   Ира не смогла сдержаться и слезы потекли по ее щекам с еще большей силой. Никитка в ужасе прижался к этой взрослой женщине так, как во время грозы прижимался к матери.
   Ира инстинктивно обняла ребенка. И вдруг... Она вспомнила... Она вспомнила один случай из собственной жизни...Боже, ей казалось, что это можно похоронить под тенью событий... Нет, нет она помнит... Она молодой была... Она...
   Боже, - подумала она. - Есть, есть тени, которые будут преследовать нас всю жизнь... всю, всю...
  
   Глава двадцать седьмая. "Тени Ирины Анатольевны"
  
   I
   Москва, 80-ые годы.
   Ирина Романова, студентка Ленинского педагогического института, молодая, более живая, более симпатичная, еще не тронутая обременительной тяжестью проблем. Тяжелые, темно-каштановые волосы каскадом спадали на плечи очаровательной Иры Романовой, девушки маленького роста, с изящной кукольной фигуркой и белой, восковой кожей лица, на которой быстро приживался загар, и переливами играли прозрачные голубые топазы-глаза.
   - Иришка! - мимо проскочила сокурсница с большими серыми глазами, смахивающая на летучую мышь за счет нескладности фигуры и слишком тонких, заостренных пальцев. Светлана Егорова, будущая, впрочем, как и Романова, учительница.
   Ира оглянулась, неловко вывернув руку со сжатыми конспектами. Егорова уже распахивала массивное скрипящее окно, выглядывая вниз.
   - Господи, ой-ой, ну надо же! - причитала она, подзывая Романову движением руки, отчего казалось, что она и впрямь летучая мышь, зацепившаяся за створку окна и пытающаяся взлететь. Ира подошла.
   С мгновение она не могла понять, в чем дело, потом тоже посмотрела вниз, и усмехнулась. Эта усмешка, вызванная тем, что так шокировало мышеобразную Свету, озарила все лицо молодой Ирины, преобразив ее до неузнаваемости.
   - Ха-ха-ха, - рассмеялась она, разворачиваясь и упираясь в стену. Стена приятно холодила. Только-только наступил март, но несмотря на то, что было достаточно тепло топить не перестали. В зданиях была духота, смешанная с едким запахом пота и сигаретного дыма.
   Внизу толпились студенты, а в укромном уголочке, скрытые от глаз посторонних, но отнюдь не тех, кто смотрел с верхних этажей здания, обнимались сокурсница Лена, высокая худая блондинка и ее приятель, будущий инженер Алексей, пробирающийся на территорию посредствам знакомства с охранником.
   Свету насмешило то, что Лена, еще вчера рыдающая взахлеб в туалете и обещавшая, что ее старший брат убьет Алексея, так быстро помирилась с возлюбленным.
   Романова отвернулась от окна, прошлась немного, вчитываясь в пожелтевшие страницы конспекта, тряхнула головой и густые пряди ее темных, цвета спелых каштанов волос, плавно перелегли с одного плеча на другое. Она была хороша. Она была хороша так, как только может быть молодая, начинающая дышать и жить самостоятельно девушка, с красивой, мягкой кожей, изящной фигурой, красивыми волосами, глазами, походкой. В ней все было подобрано, отлажено, соединено. И голос и улыбка, все, абсолютно все. Молодость именно то время, когда на человека можно смотреть с восхищением, не боясь, что тебя уличат в идеализировании. Молодость делает человека идеальным, каким бы он не был...
   - Ир, слышала, мы на следующей неделе уже едем, - внезапно воскликнула Света. Она захлопнула окно, так что задребезжали стекла, у рам в старых зданиях очень часто такое было, при малейшем прикосновении они издавали странный, непонятный звук, словно чей-то скрипучий смех.
   - Ах, уже на следующей... - вздохнула Романова. Воздух несколько отсырел от ворвавшихся струй московского мартовского ветра, принесшего знакомый запах талого снега и клейкого сладковатого сока тополей, сочившегося из набухших почек.
   Она ненароком выглянула на улицу. Лена все еще обнимала своего возлюбленного, поглядывая на верхние этажи, видимо много кто любовался идиллией влюбленных. Ира отпрыгнула от окна и снова принялась вчитываться в свой конспект.
   II
   Алексей Андреевич Соловьев, будущий инженер и весьма красивый молодой человек. Весьма красивый, это признавали все, даже преподаватели физфака Ленинского, встречавшие неразлучную пару около ворот. Лена обожала его, это было видно по каждому жесту, по каждому ее взгляду.
   Алексей был среднего роста, с красивой осанкой оттого, что в детстве занимался бальными танцами. У него была темная, рыхлая кожа, слишком, кажется вытянутое лицо и серые, водянистые глаза. Странного, пепельно-красного оттенка у него были волосы, словно в детстве он был рыжим и вдруг потемнел. Удивительно было смотреть на Алексея, в его телосложении что-то явно было не так. Что - можно было догадаться, стоило только заглянуть со спины - у него были слишком длинные и тонкие руки, делавшие его похожим на какого-то зверя.
   Тем не менее, это был очень умный, начитанный молодой человек, которому родители еще с детства привили любознательность и некий даже аккуратизм. Лена ему подходила, она была бы прекрасной женой такого человека, потому что для него она была недостаточно умна и недальновидна. Такая женщина вечно поклонялась бы уму своего мужа, жила бы в достатке и счастье и растила детей. Но Елена Павловна Гришина, слишком худая, с коротким пухлым носом и тонкими, словно нарисованными губами, была слишком недальновидна.
   - Прошу тебя Светочка, прошу тебя Ирочка, Анечка, Костик! Умоляю, если вы не поедете, я оробею, я не смогу...
   Леночка Гришина умоляла однокурсников поехать с ней на какой-то пикник. Толи она боялась оставаться наедине со своим очаровательным Алешей, толи это было очередной частью ее какого-то плана, о котором она вечно говорила междометьями, подмигивая лучшей подруге Анне Васильевой.
   Аня согласилась сразу же, Ира умоляющими глазами посмотрела на подругу Светлану, но та покачала головой в знак согласия, и бедной Романовой пришлось дать и свое согласие. Договорились встретиться около большого театра. Потом идти куда-то, разговаривать, веселиться. Прогулка? Странновато...
   Романова вовсе не была обрадована таким вот перспективам. Она замечала за собой в последнее время какую-то утлость, желание отдохнуть и подумать, она и так уже только и делала, что веселилась, гуляла. И успевала учиться, это изматывало.
   Всегда, может быть, порой Ира и не замечала этого, она умудрялась и гулять и учиться так, что школу закончила без троек и теперь училась достаточно хорошо. Тем не менее, ее выбор, ее решение получить такую профессию родители восприняли весьма странно. Сначала они расстроились, даже орали о том, что она дура, потом... Потом наступило странное состояние равнодушия, когда Ирина Романова впервые почувствовала, что она отделяется, что она должна искать себя, искать сейчас...
   На выходе из института она столкнулась с Алексеем, который прогуливал учебный день ради любимой Лены. Он вообще выделял на неделе один день и просто не шел на занятия, посвящая все время любимой.
   Может быть, за такие подвиги она и прощала ему все эти выходки с ревностью, шутками, обидами?... Романова не заметила, как медленно прошла мимо него, слишком строго, наверное, посмотрев. Боже, в кого я превращаюсь? - засмеялась молодая Ирина.
   Москва утопала в ранней, еще не обозначившейся весне. Так бывает, ты чувствуешь чем-то внутри, что зима ушла, уже не будет тех страшных, сковывающих холодов, а если и будут, то им выписан приговор, время сделает свое дело. И это удивительно, - подумала она, вдыхая специфический запах метро. Она так его любила, еще с детства обожая этот подземный город с приглушенными красками, словно сошедший со страниц какой-то сказочной книги. Даже эскалатор, когда она была еще совсем ребенком, она называла "лестницей-чудесницей"...
   Метро бежало по узкому тоннелю, отбивая привычный, ровный ритм колесами. Было прохладно от порывов нагоняемого движением воздуха.
   Чтобы скоротать время Ира Романова начала думать о том, о чем она всегда думала в метро - о физике. "Интересно", - задала она себе вопрос, разглядывая окружающих. Полная седая дама в коричневом полинявшем пальто прикрыла глаза, щедро посыпанные тенями и дремала так, что ее верхняя губа трепетала. "...Интересно, с какой скоростью колеса поезда движутся относительно эскалатора?" Иногда она задавала себе такие вопросы, что подолгу задумывалась, что-то отвечала, что-то ужасно несуразное и смеялась про себя. Этот смех, здоровый, молодой, рвущийся изнутри выдавала легкая улыбка и переливы искрящихся глаз. Молодая Ирина Романова...
  
   Домой она пришла в приподнятом настроении. Дома был отец, он читал газету на кухне, на которой только что затеяли ремонт и, как и полагается, все лежало в хаотическом порядке. Стол, стулья, пол и шкафы - все было накрыто газетами, а там, где их не было - господствовал слой побелки, за который ругала мама Елена своего мужа Анатолия.
   - Вернулась Иришка? - спросил отец, поднимая глаза от газеты. Романова сбросила туфли и вязаную кофту.
   - Вернулась, - усмехнулась она. - Вернулась-вернулась!
   Отец посмотрел на дочь и про себя сказал "Красавица". Его глаза сказали "Красавица", а губы чуть скривились под улыбкой. "Хороша", - вздохнул он. "Дочка выросла и какая стала! Нет, не наша она прямо, чужая, больно красивая, наша такою быть не могла!"
   Жаль молодая Ирина Романова не могла слышать его мыслей, может многое бы прояснилось. Она бы ответила "Я ваша дочь я вовсе не красива, это просто моя молодость, моя прелесть очарования, я обыкновенная, я просто Ирина!"
   - Ну, раз вернулась, добро пожаловать!
   Ира рассмеялась.
   III
   Встретились у Большого театра. Ирина подошла как раз, когда дожидались Аню Васильеву. Долго решали куда пойти, потом все-таки решили просто бродить. Набралось довольно много народу, и со стороны Лены и со стороны Алеши.
   Молодые люди мгновенно перезнакомились. Когда Ира подошла к ней бросилась Лена, схватила за руку и подтащила к своему Леше.
   - Ира - Леша, Леша, - это Ира, моя однокурсница! - представила она, радуясь тому, что оба улыбнулись. Романовой вовсе не понравилась манера Алексея жать руку. Она была у него холодная, слишком сильная, и он оттягивал руку собеседника вниз, почти к самой земле.
   Когда все собрались, перезнакомились, двинулись налево по улице.
   Под ногами хрустел тающий снег, превращающийся в жидкую, коричневатую кашу он лежал настом, весь в рытвинах и мелкой черной стружке, обычно сопровождающей тающий снег. Дул весенний, мартовский ветер.
   Их было одиннадцать человек, веселых молодых людей и девушек, переговаривающихся, перезнакомившихся. Ира шла под руку с мышеобразной Светланой, которая на этот раз была облачена в зеленое осенне-весеннее пальто на широком ремне с удивительно красивой, витиеватой пряжкой.
   - Очаровательно, просто прелестно, - шептала Света, наклонившись к Ире. - Ты поняла? Ты поняла?!
   Романова удивленно покачала головой.
   Света замолчала на то мгновение, пока мимо проходили Алексей и сияющая Елена.
   Разговор возобновить помешала Аня Васильева, которая оставила прежнюю компанию и присоединилась к двум однокурсницам. Она начала что-то быстро говорить, но Романова не расслышала что именно из-за шума пронесшегося автобуса. Они все шли и шли, перебирая ногами нетвердый снежный наст, шутя и пытаясь даже петь. Проходящие мимо оглядывались, смеялись, удивлялись тому, какая пошла молодежь, и в душе завидовали этой юности, этому задору, тому, что все еще у этих молодых и веселых впереди.
   - Она подтвердила все мои подозрения! Она все подтвердила! - шептала Света, и ее шепот сливался с шелестом веток тополей с набухшими от влаги и ветра почками. - Ленка! Вот... - фраза оборвалась, да и Романова не слушала больше, она любовалась небом, миром, какими-то своими собственными мыслями.
   Она изменилась, повзрослев. Она уже не была, давно не была той девочкой, которая могла бы так легко стать лидером компании, спасти девочку в лимонном платье и отрезать косу. Она удивлялась, как она могла быть такой?! Как она смогла бросить фигурное катание и о чем-то скучать? Как она могла пойти против чьего-то мнения и мечтать стать учителем? Неужели это она, мирная, умиротворенная Ира Романова? О чем она мечтала теперь?
   Она хотела работать, растить детей, просто жить, но больше не вытворять ничего такого, за что ее бы прозвали "лидером"... Она бы хотела... Она бы так хотела, чтобы течение этой жизни несло ее само, она вовсе не хочет противостоять ему... И самое главное, у нее это получается... Потому что, будь она сильной, будь она ведущем в чем бы то ни было, она будет ощущать в себе ненависть к тому, что делает... Она не хочет, чтобы родители считали ее слишком сильной... Ей нужна их любовь, а не вечное пререкание!
   - Ира, посмотри, я же права! Ленка точно это сделает!
   - Что? - воскликнула Романова
   - Ира, ну, чем ты слушала?! Я же сто раз повторила! Я же сказала, Анька тоже сказала! Лена хочет заставить Лешку сделать ей предложение... Ну, ну дает! Ну, не промах! Ну, ну...
   Ира посмотрела на то, какими глазами Елена Павловна Гришина смотрит на своего возлюбленного.
   Внезапный порыв ветра растрепал ее темно-каштановые волосы, ударил в спину Алексею и заставил его обернуться.
   Романова отвела глаза, ей вдруг внезапно показалось (господи, какая несусветная глупость!), что Алексей посмотрел прямо на нее...
   - Ира, Ира, ты слышишь? - видимо Света все это время что-то говорила.
   Лена тоже что-то говорила, обернувшись ко всей компании. Они уже были в каком-то парке. Ира никак не могла понять (кажется ей или нет?) почему она вовсе не заметила, куда именно они пришли? И, правда, что за очертания? Знакомые...
   Она хотела было спросить, где они, но Света махала руками. Словно хлопала, Лена что-то говорила, а все собравшиеся расселись по узким деревянным лавкам и вопрошающими глазами впивались в лицо влюбленной девушки. Как все это глупо! Что за бред?!...
   Романова тоже села, пытаясь понять, что же за цель у Лены, что за признание она собралась вырвать у Алексея и что все это значит? Зачем они пришли невесть куда? И вообще, куда они пришли?!
   - Послушайте, - тараторила Лена, пытаясь поднять за руку усевшегося на край скамейки Лешу. Тот отчаянно сопротивлялся, как бы невзначай отпихивал от себя белокурую Гришину и глупо улыбался. - Послушайте, мне Леша предложил вчера... Мне Леша... Леша, вставай! Я хочу, чтобы все, чтобы вы... чтобы мы...
   Лена упорно тащила за руку Алексея, как пастух тащит упирающуюся рогом буренку. Безрезультатно. Ира улыбалась, сама не понимая, зачем она это делает. Она самой себе представлялась человеком, которого только что подняли с постели, оторвав ото сна. Состояние полного безразличия и отсутствие ориентации... Что бы это могло быть?...
   Зато, благодаря в какой-то степени разъяснениям шептавшей на ухо Светочки, она поняла, что вчера, дабы помириться с взбалмошной Аленой Павловной Алексей применил самый коварный аргумент, обещал на ней жениться. Ленусик, видимо, решила выставить его дураком и дать согласие при всем честном народе, прямо при тех знакомых, кто был с нею в самых близких отношениях.
   - Лешик, ты вчера спросил, Лешик! - она трепала его за руку, а он упрямо мотал головой, будто конь в жаркий полдень, отгоняющий слепней.
   - Отстань, прекрати, - шептал он.
   Романова уже смеялась, как впрочем, и остальные. И вот, измученная шепотом Светы, гогочущим рокотом смеха однокурсников и знакомых, пререканием влюбленных, она сказала. Удивительно, она сама испугалась, что мысли внезапно приобрели устную, вполне материальную форму. Все замерли, повернулись к ней, а она просто, тихо, ясно, сказала:
   - Леша, прошу вас, Леша! Да женитесь вы на ней, в конце концов! Ну, я не могу! - и рассмеялась, увлекая за своим здоровым, почти беззвучным смехом остальных. Лена покраснела, дернулась...
   Правда, Леша кивнул, засмеялась сам, и обнял Елену Павловну Гришину. Она должна была бы отблагодарить Иру Романову, но...
   IV
   - Так куда мы едем? - не выдержала Лена Гришина дня через два, после знаменательной прогулки. - И кто все это придумал?!
   "И кто все это придумал?" - подумала Ира Романова как-то, вспоминая, какую глупую и безынтересную прогулку устроила Лена. Они, конечно, пели потом, сидели на ступенях старого здания, обсуждали планы и мечты, но все-таки что-то было не так.... Какая-то бесцельность сломила Ирину. Или просто она слишком стала присматриваться к миру? А ведь многое обещала себе!
   - Мы едем в дом ребенка, - отозвалась Ира Романова.
   - Да... - расстроилась Лена. - Что за год! Что за время! - она вскочила на ноги, хотела что-то сказать, но только прижала руку к груди и молча стояла.
   - Да... - вспыхнула Романова.
   Света посмотрела на однокурсницу странными, испуганными глазами, словно Ира сказала что-то ужасное.
   - Я если честно, не особо хочу туда идти! - кажется, Лена говорила это совершенно искренне, по крайней мере в ней уже не чувствовалось той напыщенной радости, какая бывает, когда собираешься замуж.
   Романова отвернулась. Было странное ощущение, что она обиделась или сама затеяла эту поездку, а между тем это входило в образовательную программу... Но с нами часто бывает, может быть мы порой и не замечаем этого, что-то внутри нас предчувствует будущее... Кто знает, кто расскажет, ведь наш мозг не изучен до конца!
   - Ира! Ира, да что с тобой, черт возьми! Ты второй день сама не своя! - разозлилась Света.
   - И я заметила, - вступилась Лена. Окруженная таким кольцом, молодая Ирина Романова оторопела. Отчаянно замахав рукой, словно флагом, она рассмеялась.
   - Да что вы, что вы! Нет, совсем нет! Господи, какие глупости! Какие глупости! - и упорхнула птичкой за ближайший поворот.
   Она долго стояла, размышляя, что же с ней происходит? Что же... Что за странное предчувствие преследует молодую Иру Романову?
   V
   День был жуткий, холодный, ветреный. Последние порывы зимы восстановить справедливость. Жуткая она, эта зима, безжалостное создание... Целой группой, во главе преподавательницы, полноватой Евгении Викторовны Максимовой, они отправились в дом ребенка.
   Евгения Максимова, в синем вязанным платье, черном пальто и круглыми, блестящими очками, делала вид, что ей все равно, как себя ведут студенты. А студенты вели себя просто жутко, заставляя прохожих шарахаться в разные стороны.
   Шли долго, потому что никто толком не знал адреса, у бедной Максимовой внезапно возникло желание бросить все эти затеи и позволить студентам разбрестись по району. Она повернулась, чтобы что-то сказать и взгляд ее внезапно пал на Иру Романову. Та шла, совершенно молча, изредка улыбаясь щебетанью Лены Егоровой и Светы Гришиной, и поминутно поворачивая голову в их сторону. Максимова покачала головой и решила повременить с жесткими действиями.
   Наконец перед ними выросло здание, словно взявшееся изниоткуда.
   Преподавательница махнула рукой, предоставляя возможность студентам остановиться. Задние ряды гневно вскрикнули, налетев на невысокое ограждение, незамеченное за разговорами. Ира Романова прошла чуть вперед, боясь, что ее ненароком толкнут в этой неразберихе. Она оказалась прямо рядом с Максимовой, имея возможность в непосредственной близости разглядывать четкие и пропорциональные черты лица Евгении Викторовны.
   Распахнулась дверь, студенты начали медленно просачиваться внутрь темного холла. Впереди шла какая-то женщина, Ира видела ее силуэт напротив освещенного окна на противоположной стене, но никак не могла понять кто она и сколько ей лет.
   - Прошу вас, снимите верхнюю одежду и..., - прозвучал скрипучий, но приятный голос. - ... и, подождите.
   Кто-то щелкнул выключателем, и Ира Романова смогла рассмотреть, что женщина, скорее всего воспитательница, примерно тридцатилетняя особа, с забранными в тугой пучок волосами, светло-зелеными и оттого казавшимися неестественными глазами, улыбнулась.
   - Так! - сказала Максимова, когда воспитательница ушла. - Так, вы все помните, ваше дело научиться общаться с ребенком! Проявите хоть какое-то умение быть человеком сострадающим, умным и взрослым, Егорова! И не забывайте... Егорова, прекратите шептаться с Васильевой! - Света и Аня покраснели и отпрыгнули друг от друга, словно их уверили, что они заразны. - И помните, это ДЕТИ! Причем не такие как вы, у которых, всегда были родители! У этих детей НЕТ родителей и неизвестно, будут ли!
   Все согласно закивали, кто-то вздохнул, Ира сделала еще шаг и теперь стояла почти, что впереди всех.
   Прошло около пятнадцати минут, прежде чем возвратилась тридцатилетняя зеленоглазая воспитательница. Она немного смутилась, увидев такое количество народа. В тот момент, когда она отлучилась, большинство стояло позади, в тени, а теперь все толпились в передней части холла, сняв пальто и куртки.
   -Пойдемте, - сказала воспитательница тихо. - Только, - она дернулась. - Это дети...
   Ирине стало как-то не по себе. Она всегда знала, что такие дети есть, дети которые лишены родительской ласки, но она никогда не... Большая деревянная дверь, скрипнув, отворилась. Все замерли.
   Перед ними открылась большая, светлая комната, напоминающая чем-то аудиторию их института. В ней находилось несколько взрослых и остальные - дети, сидевшие на полу, около окна, во что-то играющие. Студенты толпились у двери, все не решась войти.
   - Что же вы! - покраснела зеленоглазая воспитательница. - Дети! У нас гости! - сказала она. Голос ее звучал несколько жестковато.
   Дети замерли, поднимая глаза на вошедших, заулыбались. Кто-то вскочил на ноги, кто-то просто замер, моргая огромными, грустными глазами. Ире стало не по себе. Она видела всех этих детей, таких разных, таких... Она странно ощущала в себе, что что-то поднимается изнутри, что-то...
   Костя Григорьев вступил в комнату, кажется его толкнула Максимова и за ним потянулись остальные. Ира вошла следом за самой Евгенией Викторовной и последовала примеру сокурсников, наклонявшихся к детям. Они сами подбегали к вошедшим, словно изголодавшись по общению. Четыре воспитательницы посторонились, подбирая игрушки и откладывая их в сторону.
   Романова обернулась, в поисках какой-то поддержки, все ее тело внезапно, словно свинцом налилось, она не могла сделать и шага. Взгляд ее упал на трехлетнего мальчика, упорно сторонившегося вошедших, стоявшего около шкафа с потрепанными книжками. Он кого-то робко искал глазами по стене, держа за лапу истрепанного временем зайца с одним ухом. Ира сделал шаг вперед, хотела подойти к нему и с удивлением заметила, что мальчик остановил свой взгляд на ней, нахмурился, а потом резко бросился к самым ее ногам и, схватившись за край ее юбки, громко вскрикнул:
   - Мамочка! Ты пришла...
   На мгновение восстановилась тишина, нарушаемая только сопением детей и чьим-то шепотом. Ира обернулась в поисках поддержки. Ее ноги предательски дрожали. Она заметила, как Максимова едва заметно кивнула, словно подсказывая, что она должна ответить на этот порыв.
   Ира наклонилась, присев на колено.
   - Привет, - и заглянула в глаза мальчику, назвавшему ее "мамой". - Я... А как тебя зовут?
   Мальчик был светловолосый, худенький в грязной красной маечке, с мутными голубыми глазами. Он крепко держал Иру за край юбки и смотрел на нее с нескрываемым интересом.
   - Саша, - ответил он. Ребенок сильно картавил. Ира с трудом понимала то, что он говорил.
   - Красивый у тебя зайчик! - сказала Романова, стараясь подавить в себе желание выбежать из большой и светлой комнаты.
   Мальчик покраснел, словно Ира сказала что-то, что не должна была говорить. Она не знала, как же разговаривать с маленьким ребенком, маленьким одиноким ребенком...
   - А еще у тебя игрушки есть? - спросила она.
   Саша не ответил, он все еще держался на подол ее юбки и смотрел куда-то в сторону.
   Подошла зеленоглазая воспитательница, присев рядом на колени, она шепнула Романовой:
   - У него глазки болят, поэтому он ... плохо видит.
   Ира вздрогнула.
   Прошло, кажется, больше часа. Романова разговаривала с маленьким Сашей, удивительно угадывая, что прониклась какой-то странной, непонятной нежностью к ребенку. Эта нежность называется "сострадание"...
   - Нам пора, - услышала она голос Максимовой. Этот голос ворвался в ее яркий, нетронутый никем мир мыслей и разбил что-то внутри, что-то, похожее на большое, прозрачное зеркало...
   Романова оглянулась. Все как-то скованно начали двигаться, перемещаясь к выходу. Она встала, но внезапно посмотрела на ребенка. Он прижал к груди своего потрепанного зайца с оторванным ухом.
   Это всего лишь ребенок, но он так смотрел на Иру... так смотрел... А потом, поняв, что она уходит, по-взрослому, развернулся и отошел к шкафу, сделав вид, что играет... Она замерла, потом сделала было шаг, но кто-то дернул ее за руку...
   Она сама и не помнила до конца, как оказалась на улице...
   VI
   Лена Гришина долго и упорно приглашала всех к себе в гости несколькими днями позже. Она была так увлечена своей новой идеей свадьбы, что пропускала мимо себя все шутливые замечания по этому поводу.
   Романова, ставшая сама не своя с тех пор, как они посетили Дом ребенка, отмалчивалась и, вообще, сторонилась всех, делая вид, что очень занята собственными мыслями. На нее наложило отпечаток не только само посещение, но и вид ребенка, ребенка с голубыми глазами...
   Она сама и не знала, почему так отреагировала... Что происходит с Ириной Романовой?...
   В тот день, когда они ездили, она себе места не находила, все бродила по квартире, то закрывая, то открывая глаза, перед которыми упорно стоял этот въедливый образ ребенка с...
   Нет! - почти крикнула она себе в тот вечер, вздрагивая. В окно смотрела полная, желтая луна, окаймленная прозрачным ореолом серебристого дымного света. Было поздно... О господи, как хорошо она запомнила тот вечер вместе со всеми его долгими, тянущимися секундами. О, господи, как она исстрадалась, ворочаясь в кровати, вставая и ложась, подпрыгивая от шума и болезненно дрожа от повторяющегося звука ударов колес о рельсы. Тук-тук-тук...
   Она вставала и ложилась, открывала окно, облокачиваясь на холодный подоконник, пыталась различить в ночном безмолвии очертания предметов и колышущихся тополей, скудно освещенных тусклым светом фонарей.
   "Нет", - шептала она сама себе. "Перестань, Ирина Романова!"
   Снова светила луна и она, на мгновение засыпавшая, снова вздрагивала, ощущая на своем лице серебристую полосу света. "Перестань, Ира Романова!" - злилась сама на себя... Все кричало внутри, но ни единого звука не вырвалось из-за плотно сжатых побелевших губ... Она и металась, и разговаривала сама с собой, и ощущала, что боится себе признаться... Она боится признаться...
   - Ира, в конце концов! Ради бога, Ира, если ты будешь стоять с таким лицом, я умру от страха! - прозвучал чей-то голос. Этот голос, ворвавшийся вихрем в клубящиеся мысли Иры Романовой, нарушил связь с чем-то внутри нее самой, оборвав ту мысль, которая спасла бы ее от мучений.
   Она опомнилась. Оглянулась. Они стояли в вагоне метро. Они - Света, Лена, Аня и Андрей... Романова покачнула головой, посмотрела по сторонам, собирая разрозненные обрывки мыслей воедино. Почему она так странно себя ведет? И, отчего это слово "странно" преследует каждую ее мысль. Она радовалась жизни, жила и не о чем не думала, она не любила философию и предпочитала книге общество, но что же... Почему она стоит в вагоне метро и совершенно не помнит, абсолютно не помнит, что она здесь делает, куда едет и как.... Господи, она сходит т с ума, она не может... Это не в первый раз... Это преследует...
   - Ира, не смотри так, не смотри, у тебя глаза светятся, словно ты смотришь... Нет, это ужасно! - Света отвернулась, бросая на пол движущегося вагона крылатую тень своей причудливой фигурой.
   - Да, правда, - призналась Лена. - Правда, Ир, ты смотришь прямо как...
   - ... Как с того света! - закончил Андрей. Его замечание восстановило тишину и отрезвило Иру Романову. Она на мгновение снова окунулась в ту бездну, захлестнувшую ее несколькими днями раньше... Она оказалась на самой ее глубине, все время стремясь к чему-то светящемуся и оказывающемуся страшным... Это был ответ на самый глубокий ее порыв, это был ответ на вопрос, чего она, Ира Романова так боится...
   Она сделала еще один глоток воздуха, нырнула глубже и, широко открыв глаза посмотрела на это светящееся и страшное... Это было зеркало, красивое, обрамленное зеркало, в котором отражалось лицо того мальчика, того самого мальчика... С голубыми глазами и в этих глазах было то, чего так боялась Ирина Романова... Там было одиночество...
   VII
   Как сложно порой сплетаются судьбы и события... Господи, мы говорим, что мир тесен, а на самом деле тесна наша душа. Ей не хватает места в этой узкой и душной телесной оболочке и какая же свобода могла бы предстать перед ней, если бы...
   Думали ли они, стоя все вместе в вагоне метро, все они - четверо, что Аня Васильева станет женой брата коллеги Ирины?...
   Думали ли они, что Света Егорова вскоре выйдет замуж за человека, с которым она в тот день стояла в одном вагоне и которого не могла заметить, потому что он читал рядом газету... Оба еще не знали, что несколькими днями спустя их познакомит какая-то общая знакомая...
   Думала ли Ира Романова, что человек, который предсказал ее молодой душе гибель, человек, так точно подметивший то, что происходило с ней молодой, станет ее мужем, а вовсе не Лены Гришиной?... Да и Лена не могла бы предположить ничего подобного....
   Он сказал, что она смотрит с того света. Он был прав. Она смотрела, смотрела ее молодость, непосредственность, ее активное лидерство, ее внутренняя сила, ее истинное начало... Она переродилась, она выросла, стала другой, она перешла в новый облик.... А старый, да тот старый смотрел с того света или просто откуда-то...
   Это была новая Ирина Романова, та самая, которой она является сейчас... Куда же полетела ее детская мечта, ее детский страх остаться одной? Куда полетели ее мысли? Они полетели далеко в небо, может быть, к самому сердцу созвездия Скорпиона, к сверкающему Антаресу!... Ее мыли и мечты оставили ее навсегда... То было детство и молодость, а это была ее реальность... Это был путь новой Ирины Романовой...
   От прошлого остались только тени... И воспоминание о том мальчике, о своих мечтах, о душившей боли, которую будила полная, чуть желтоватая луна.... Такого с ней больше не было никогда... Луна была только луной.....
   ***
   В тот вечер, дописав очередную главу, мы с родителями отправились в "Атриум". Атриум удивительная вещь. Это огромное здание, расположенное хрустальным кристаллом на площади перед Курским вокзалом. "Атриум" горит тысячью переливающимися оттенками, это особая культура, выходящая стеклянными витринами на ничем неприметный дом моей героини. Находясь вне "Атриума" я чувствую, что мы стоим с ней на какой-то определенной ступени бесконечной лестницы, но в "Атриуме" я выше ее на ступень.
   Стоя в косметическом отделе огромного "Атриума" я почему-то невольно повернулась к дому Романовой - он был почти как на ладони. Стоя в лучах заходящего солнца, касающегося длинными тонкими струями крыш домов, я почему-то думала о том, что ничего не изменилось. Я по-прежнему стараюсь не думать о том, что для моей героини я всего лишь "одна из", тогда как ее жизнь, жизнь ее образа, ее начал полностью в моих руках. И от этого бессилия, от этой влсти, от всего в совокупности я ощущала, как растет во мне чувство ненависти. Я давно стала начала ее ненавидеть и все больше понимаю это...
  
   Глава двадцать восьмая. "Гроза"
   I
   Она возвращалась от сестры Ольги в странном, неопределенном состоянии. С одной стороны - это угадывалось в ее поведении - она отдохнула физически; с другой - ее моральное состояние оставляло желать лучшего. Создавалось такое впечатление, что все это время Ира Романова стремилась к своей какой-то цели, словно к избавлению, и дорога к этой цели с каждым шагом становилась все труднее и труднее... А нужна ли эта цель, которая, возможно и не даст ей успокоения?...
   Электричка мерно стучала колесами. Мимо заляпанного жирными от постоянного прикосновения пятнами окна неслись сельские пейзажи чередующихся полей и смешанных лесов.
   Поля были бугристые, резко переходящие одно в другое и имеющие самую разнообразную окраску: от ровного зеленого до пестрого желтого там, где буйно росла сурепка. Леса виднелись издалека, окаймляя тонкой зеленоватой полоской горизонт и, изредка подбегали к железнодорожному полотну, протягивая свои длинные, мохнатые ветви к бегущему поезду. Иногда показывалась серая нить автомагистрали с мелкими машинами, словно какими-то причудливыми насекомыми, увлеченными стремительным движением.
   Романова подняла глаза от журнала, купленного на станции в Твери, посмотрела в окно и вдохнула прохладный запах ели, сочившийся из приоткрытой форточки. Ей было тяжело возвращаться в город, где все напоминало о каких-то других временах, о работе, вечном движении. С одной стороны это манило ее какой-то таинственной силой, с другой - отталкивало, заставляя гнать внезапно возникшие мысли.
   Вагон был полупустой, сама она сидела у окна, спиной к движению и в перерывах между чтением журнала, который по большей части без интереса разглядывала, могла видеть почти материальную пустоту, расстелившуюся большим полотном.
   Они приближались к Москве, это стало заметно по тому оживлению, которое происходило в небольшом помещении. Люди, дремавшие, читавшие или просто мечтавшие, поднимались, выглядывали в окно, растирали руками затекшие части тела. На станциях все чаще стали подсаживаться другие пассажиры, проталкиваясь сквозь узкие двери вагона с непосильными ношами в виде рюкзаков и сумок. Романова уже не ощущала той успокаивающей тишины, которая была до этого.
   Город начал подбираться к ее разуму самым ухищренным способом - в виде намеков... На перегоне между станциями "Планерная" и "Химки" в вагон, ставший более или менее оживленным зашло человек пять - почти все с рюкзаками. Так как место Ирины Романовой было самое выгодное (оно находилось где-то в конце вагона), то напротив нее села семья, приличного и очень милого вида.
   Сначала Ира не обращала на них внимания - двое пожилых и их сын - с чего бы ей смотреть на них? Потом она, отложив журнал, принялась смотреть сквозь стекло на проплывающие дома и дороги, припоминая последнюю свою встречу с сестрой Ольгой. Сердце тревожно колыхнулось. Она боялась этого, но что-то подсказывало ей, что...
   - Сашенька, умоляю, не надо только.... Давайте не будем ссориться! - прервал голос пожилой женщины размышления Иры. Та вздрогнула, переведя взгляд своих голубых глаз на всю компанию. Они как-то съежились под ним, поняв, что ведут себя крайне неприлично.
   - Мама, но если это так! - Сашенька, которому было лет восемнадцать, понизил голос, бросив мимолетный взгляд на Романову. Та снова отвернулась к окну, провожая взглядом какую-то неширокую магистраль.
   - Мама, - прошептал он. - Мама, если у вас ко мне постоянные претензии, то нечего было усынов...
   - Саша! - подскочил отец, уронив сумку. Сумка не знала, что падать на ногу сидящей напротив Ирине Анатольевне Романовой нельзя. Та от неожиданности вскрикнула.
   - Простите! - мама Сашеньки мгновенно подскочила, схватила сумку, и заставила мужа сесть на место. Потом зашипела на обоих, призывая к порядку и с надрывом объясняя сыну, что он уже всех замучил своими "напоминаниями".
   Ира, ставшая невольным свидетелем неприятной и некрасивой сцены, старалась не показывать свои раздраженные глаза. Только однажды она подняла их, чтобы посмотреть в лицо того самого Сашеньки и ее сердце предательски подскочило в груди... Эти голубые глаза... Неужели тот самый Сашенька?...
   Она занервничала, стараясь не показать соседям-пассажирам, что ей что-то не нравится. Боже... Она уже готова была умолять время, бежать быстрее, но на подходе к Москве поезд тащился как улитка. Начали мелькать дома, потом оживленные улочки, Ира Романова вздохнула легче. На подъезде к станции "Останкино" она почти что ликовала, сложила в сумку, как обычно собранную второпях, газету, теплую кофту (в Твери с утра было прохладно), оглянулась. Вся троица тоже зашевелилась, сидя до этого абсолютно молча. Сашенька долго изучал Романову, словно бы вспомнил ее - милую и сентиментальную студентку...
   О, господи, - прошептала она. - Быстрее, быстрее!
   Поезд еще больше замедлил свой ход и показались знакомые очертания вокзала, с которого несколько недель назад Ира Романова отбывала к сестре... Слава богу, она дома...
   II
   До дома, тем не менее, была еще одна остановка на метро. В воскресенье утром на кольцевой линии было полно народа, словно все куда-то собрались именно сегодня. Правда, надо было учитывать тот факт, что многие, как и Ира, предпочти ехать с дачи рано утром, пока не началось столпотворение.
   Было душно от плохой вентиляции, люди шли как-то вяло, неактивно. Вокруг была пыль, неухоженность. После сельской тишины и успокоения все это казалось неестественной и совершенно ненужной роскошью. И, тем не менее, она была рада вернуться сюда, скорее всего потому, что город был ее очень хорошей привычкой.
   Из метро она выскочила как ошпаренная, с жадностью глотая пыльный воздух Садового кольца. На улице было немного полегче. Чувствовалось, что над Москвой нависло томное ожидание спасительного дождя.
   "Только не ураган!" - улыбнулась Ирина Романова родным очертаниям. Они выглядели как-то неестественно, покрытые толстым слоем жирной копоти. На клумбах томились пестрые цветы, потерявшие прелесть красок и отцветающие, но все еще источающие легкий аромат, напоминающий о тех тихих местах, из которых она, Ира, только что вернулась.
   "А!" - улыбнулась Романова не согнувшемуся под натиском жары дому. Он упрямо стоял на возвышении, прямо под зависшим в небосклоне солнцем. Ира рассмеялась, огляделась и завернула к блестящим дверям торгового центра. Ну, надо же купить что-то поесть, в конце концов!
   Обратно она шла, удивляясь окружающему миру. В целом она не представляла себе, что такое лето в городе, потому что никогда так не смотрела на все это. Глазами какого-то нового человека, словно кто-то намеренно отдавал ей частичку своего мировосприятия...
   Лето окрашивало город в разные, совершенно непохожие друг на друга краски. Это и зелень деревьев, и пыль магистралей и грозы со сверкающими, изогнутыми молниями, и вихрь пестрых, сине-желто-красных цветов, раскиданных чьей-то щедрой рукой по огромным площадям столицы... Это фонтаны, прекрасные струи которых, словно стрелы, взлетают вверх и опускаются к земле...
   "Курская..." - прошептала Романова, оглядываясь. "Боже, как же удивительно сочетаются в одно слове, состоящем всего..." - она мысленно пересчитала буквы в слове "Курская". - "... всего из семи букв, такие разные и удивительные понятия... Мой дом, центр, Москва...". Она встрепенулась, сильно разозлясь на себя за то, что назвала этот пыльный район, эти деревья, эту каменную коробку - домом!
   III
   Брат был дома. Только брат. Он лежал на кровати, что-то жевал и с угрюмым выражением на лице смотрел телевизор. Ира, вошедшая в квартиру с двумя сумками, своей собственной и кофтой, перекинутой через плечо, усмехнулась, подумав:
   "Лиза!"
   Да, в последнее время она во всем стала видеть Лизу, даже в отражении шкафа! И уж конечно не преминула вставить образ Лизаветы Деминой в список причин плохого настроения ее брата. Ей богу, ну, что за женщина эта Лиза! Хочется портить кровь кому-то, вот, пожалуйста, есть Олег, Кира в конце концов, при чем тут Ира Романова?!
   - Привет! - Ира Романова махнула брату рукой, надеясь отвлечь его от плохих мыслей, чем бы они не были вызваны.
   - О! Приехала, красавица сестричка!
   Романова остолбенела.
   - Приехала, - сказала она удивленным голосом, направляясь на кухню и скидывая с рук (наконец-то!) сумки с продуктами. На кухне царил жуткий беспорядок, смешанный с духотой, возникшей из-за плотно закрытых окон.
   Брат выключил телевизор, прошелся по квартире и, заглянув на кухню, фыркнул. Ему видимо не понравилось то, что сестра Ира устроила сквозняк.
   - Тебе звонили, - сообщил он. - Дней пять назад.
   - Кто? - она собрала брошенные в прихожей сумки с грязной одеждой и собралась уже пойти в комнату, но брат сообщил ей о звонке.
   - Не помню... Какая-то девушка...
   Романова понимающе покачала головой. Она догадалась, кто это был.
   В комнате, в кухне, в коридоре - везде была жуткая духота, запах прокисшего кофе и разбросанная одежда. Брат жил один, приходил с работы, скорее всего поздно, и находился все время в жутком расположении духа, это можно было и угадать, увидев разбросанные газеты и журналы.
   - Олег, - позвала Ира, выходя из комнаты своем синеньком домашнем халатике. - Родители не звонили?
   - Не звонили! Да... - Олег бродил по квартире и что-то бормотал. - Я сам ездил! Да у них там жара невыносимая! Сидишь как в бане, жуть!
   Ира рассмеялась.
   - А у нас хорошо было. Дождички шли... - она замолчала, вспомнив о последних днях и событиях.
   - Как Оля?
   - Хорошо... - и пошла на кухню.
   Так за незначительными фразами и шутками прошло все начало дня.
   IV
   "Я вырвалась" - подумал Эва. И со злостью добавила про себя: "Хороша советчица! Свежий воздух! Ну... Попадись мне только!"
   Ранним воскресным днем вся семя вернулась в город. Надо отметить, что на этот раз позицию Эвы разделяла ее мама, которой та в свою очередь была безмерно благодарна за понимание. Как бы много они не ругались, нет ничего ценнее понимания между матерью и дочерью. А уж этим Эва обделена не была!
   - Надо окна открыть и цветы полить, - сообщила мама. - Но здесь полегче...
   Эва улыбнулась, выглядывая в распахнутое окно. Внизу, семью этажами ниже, на самой земле, толпились соседи. Их было немного, большинство еще не вернулось из-за города. Как удивительно...
   Приятные порывы ветра врывались в комнату, ударялись о противоположную стену и зависали над головой. Жухлые листья комнатных цветов после того, как их полили, воспаряли и заблестели крупными каплями воды.
   Москва была объята дымкой жары и пыли и выглядела неестественно картинной, словно нарисованной акварелью. Несмотря на то, что было рано, столбик термометра упорно тянулся вверх, перескочив за отметку "+ 20".
   - Все-таки здесь и правда, лучше, - шепнула мама Эве.
   Последняя улыбнулась, рассматривая вид, открывающийся с седьмого этажа их дома. Москва сияла летней жарой, обнажая белые, розоватые и голубые здания, обжигаемые июльским солнцем. Казалось, что они сделаны из сахара и вот-вот растают...
   Родители сновали туда-сюда, принося из машины сумки и переговариваясь относительно того, куда их ставить. Эва старалась не обращать на все это внимания, она всегда была освобождена от подобных "развлечений".
   - Свари кофе, - окликнул ее голос мамы.
   - С молоком?
   - Ага...
   Отправилась на кухню, открыла форточку, посмотрела в окно. Московская зелень была уже не такой красивой, как месяц назад. Толстый слой пыли делал изумрудную зелень выцветшим полотном картины, которую давно не реставрировали.
   Кофе источал приятный аромат, перемешивающийся с воздухом, сочившимся сквозь открытую форточку.
   Начали подтягиваться те, кто несколько минут назад активно таскал сумки. Зашуршали пакеты, из которых вытащили остатки дачной еды, зазвенели банки, крышки и ложки. Кто-то включил телевизор, а ванной зашумела вода.
   - О-о-о... - бабушка чем-то загремела в коридоре. - Да.... А я думала, что еще достаточно!
   - Нет, правда... Совсем мало осталось!
   "О чем они?" - Эва выключила газ под кастрюлькой с кофе.
   - Ну, что ты не могла купить несколько упаковок! - упрекнула бабушку мама.
   - Не могла!
   - О чем вы? - Эва предпочла поставить вопрос раньше, чем они переругаются.
   - О лекарстве! Смотри, совсем не осталось! - ответила мама.
   - Ну, так сходите, благо аптека рядом! - посоветовала Эва.
   - Ага, тут цены астрономические! Это на Воронцово Поле ехать нужно!
   "На Воронцово поле.... Это"
   - Это на Курской?
   - Там... Ты съездишь?
   Такой резкий вопрос поставил Эву в тупик. Она спрашивала вовсе не из-за того, что хотела поехать.
   - Одна?
   - А что? Боишься? - мама усмехнулась.
   - Ох, конечно!
   "Курская..." - подумала она. "Это, кажется... Хм..."
   Небо над Москвой меняло оттенок. Откуда-то с Юга потянулись пушистые облака, словно вата. Подсвеченные изнутри солнечными лучами они закружились над городом. "Будет дождь..." - подумала Эва, а потом, разливая по чашкам ароматный, свежесваренный кофе, сказала:
   - Я съезжу... Мне не трудно!
   V
   Лиза Демина, очаровательная и отдохнувшая, перечитавшая какие-то рассказы, собирала вещи. Послезавтра, во вторник, она возвращалась домой. Конечно, ее вовсе не радовала перспектива возвращения в пыльную и шумную Москву, но время к сожалению неумолимо.
   Больше остального ее беспокоила предстоящая встреча с Олегом Романовым и то, что она должна ему сказать. "Это зашла слишком далеко!" - возмущалось ее внутреннее "я". "Это нужно было пресечь еще тогда, в ту встречу! Ах Кира, зачем она потащила меня тогда гулять?!"
   - Лизонька, вы уже четвертый раз вытаскиваете, сворачиваете и снова кладете одну и ту же вещь! - раздался откуда-то слева голос соседки Нины Викторовны.
   - Ой! - Лиза рассмеялась. - Правда!
   - Лизонька... Вы замужем?
   Лиза вздрогнула. Какой бестактный вопрос! Хотя, они две недели живут в одном номере, так что....
   - Нет, - улыбнулась Демина. - Но это только пока...
   - А-а-а... У вас есть жених?
   Лиза с улыбкой, немного подпорченной теми словами, которые она сказала про себя, продолжала собирать вещи.
   - Да. Я в сентябре выхожу замуж.
   - О! Поздравляю, милая! - Нина Викторовна прошлась по номеру. - Он будет вас встречать?
   - Нет, - Лиза была максимально вежлива. По крайней мере, она старалась быть таковой.
   За окном сгущались тучи, становясь из белых, синеватыми. Где-то вдали рокотала гроза, подбираясь все ближе и ближе.
   - Дождь будет... - пожаловалась Нина Викторовна. - Думаю, Лизонька, вы будете счастливой женой и матерью... - она растирала затекшие от долгого сиденья на лавке ноги.
   - Да... Матерью я точно не буду!
   Нина Викторовна удивленно оглянулась на Демину. Ее глаза спрашивали "почему", но вслух она этого не произнесла. Правда, Демина пожалела ее и сама озвучила причины, по которым она не сможет стать матерью.
   - Я думаю, что была бы недостаточно хорошей матерью. У меня в крови нет такой сильной и всепоглощающей любви к детям... - Лиза сконфуженно улыбнулась. - ... Ну... впрочем, кто знает!
   Нина Викторовна стояла, широко распахнув глаза. Очаровательная и милая Лиза? Что вы говорите? Вы с ума сошли?!
   Демина, предупредив таки ответом любые попытки поговорить, вернулась к своим вещами и мыслям об Олеге. Она и сама понимала, что совершила очень большую глупость. Лиза, не желавшая каких-либо перемен, Лиза, живущая своим собственным, фантастическим миром, она совершила то, что, возможно, перевернет всю ее жизнь. И это пугало ее еще больше, чем то, что она запутала Олега. О, господи, что ей делать?!
   Она закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как грохочет где-то за лесом гроза. Это ужасно, то, что она сделала. Это просто ужасно! Да, конечно, это было своеобразной игрой, которая ничего не меняла до последнего времени. Был Олег, были его звонки, визиты, цветы, то, что Лиза упустила, чего у нее не было... Но потом оказалось, что за этой игрой следует реальность.
   Почему же она не прекратила все эти шаги еще тогда? Почему она, после того свидания не сдержала слова, данного и Олегу и Кире? Она сказал, что если кто-то опоздает на свидание, он больше никогда... О, боже, она не сдержала слова!
   Он позвонил, он даже письмо написал, а она... Она приняла его извинения, она поверила в то, что эта игра всего лишь... Даже когда она согласилась выйти замуж, все это казалось просто... Сериалом.
   Да. Она и платье выбирала, чувствуя в себе задор. Какой бывает, когда вживаешься в роль. По системе Станиславского. Она играла роль Лизы Деминой, будущей жены Олега, которая будет жить со своей начальницей в одной квартире, уважать и ценить мужа... О, господи. О, боже мой... Она поняла.
   Это все она придумала сама. Все сама.
   Гроза подбиралась к санаторию, гремела, сверкала, потом хлынул дождь, ударяясь о стекла, о землю, стены... Деревья повесили свои длинные ветви, наклонились под тяжестью воды... Дождь стеной отгородил один мир от другого. В такие моменты ты непременно чувствуешь, что то пространство, в котором ты живешь вовсе не однообразно. Оно многолико, оно разделено на равные и неравные части. Оно есть, есть ты, есть этот дождь в конце концов. Только не хватает чего-то еще. Близкого, милого и родного. Жаль, но чего нам не хватает на протяжении всей жизни, мы понимаем только на ее закате...
   VI
   Ира сладко зевнула. Город успокаивал ее, и это было странно. Московское небо, не так давно синее и прозрачное, теперь было испещрено синеватыми у краев облаками. "Будет дождь" - мысленно прокомментировала Ира Романова картину за окном. Было ужасно душно, даже учитывая то, что все окна и форточки в квартире были распахнуты. Жара давила, выжимала влагу, жгла землю и предвещала грозу, это чувствовалось.
   - Ир, чаю-то хоть сделай... - голос брата был страдальческим. Где уж он был, точнее в какой из комнат, определить было невозможно.
   - Сделаю!
   Сквозь отдаленный шум машин, несшихся по Садовому кольцу, Ира различила стук колес электрички. Ох, хватит с нее этих электричек!
   Чайник закипел быстро, напомнив Ире, что дачным давно нужно приобрести другой - электрический. Взамен этого плача по модернизации.
   Пришел Олег. У него было странное лицо - рассерженное и усталое, словно ему только что сообщили какую-то страшную новость. Сначала он молча наливал чай, потом повернулся к сестре, словно хотел что-то спросить. Но так и остался стоять с чашкой в руке. Ира усмехнулась.
   - Тебя на работе поздравили? - спросила она. Этот вопрос вовсе не был произнесен тоном с издевкой или усмешкой, наоборот, она поинтересовалась с искренним любопытством. За что и поплатилась.
   Олег хмыкнул, фыркнул (он что, конь что ли? - усмехнулась про себя Ира) и круто развернувшись, выскочил из кухни. Именно выскочил, потому что при этом комично подпрыгнул. Романова удивленно подернула плечом. Что за глупости такие? Или она что-то не то спросила?
   Минуты через две брат с пустой чашкой чая (которая, как оказалось в последствии была только предлогом, а чай стал прекрасным удобрением для цветка в комнате родителей) вернулся. Теперь на его лице был уже не гнев как в первое мгновение, а усмешка.
   - Ира, - сказал он, ставя чашку на стол. - Как ты думаешь, стоит мне обижаться на твою коллегу Лизу, что она не разу не позвонила мне?
   "Здрассьте, приехали! Моя коллега! А может лучше ваша жена?" - прокомментировала Романова про себя.
   - Думая, что на мою коллегу не стоит, - парировала она и уже хотела, было отвернуться, но брат не унимался.
   - Твоя коллега, эгоистка!
   - А ты не знал! - спокойно ответила она.
   - Зачем ты мне показала те фотографии?! Ну, кто тебя просил?!
   "Вот! Я так и знала, что снова буду виновата во всем! Прекрасно! Теперь я виновата в том, что мой брат влюбился! Что еще? В чем еще можно обвинить меня?!"
   Ира обернулась. С крайним удивлением на лице.
   - Я? А я-то тут при чем?
   - Она при чем! - кипятился брат. - Она при чем?! Ты мне сразу нем могла сказать, что Лиза...
   Ира покачала головой.
   - Ладно! Но те фотографии ты сам у меня из папки взял, помнишь?
   Она начинала злиться. Она начинала нервничать из-за того, что ее снова в чем-то обвиняли. Правда, эти обвинения вызывали скорее смех.
   Брат, не найдя что ответить, ушел в комнату. Романова осталась со своей недопитой чашкой остывшего чая. Как глупо. Она поняла, что брат тут несколько дней варился в собственном соку, как часто бывало и с ней (грустно улыбнулась: "Вот так, братец, будто мне все это время было легко!"). Он даже не мог никому рассказать о своих переживаниях, так как она иногда жаловалась Ильиной. Следующие мысли ее были об Ильиной, которая теперь вдруг представилась совершенно в ином свете, более радужном. Бедная Ильина!
   И все бы прошло более или менее спокойно, если бы не вернувшийся брат. Он видимо еще не все сказал.
   - Ира, прекрати изображать из себя человека, которому все равно! Что мне делать с Лизой?!
   Романова подняла глаза к потолку в знак смирения.
   - Ну... Что тебе делать с Лизой? - положила полотенце на стол. - Можешь утопить ее как Герасим Муму, я что-то не припомню, чтобы моя коллега говорила, что умеет плавать. Можешь разделаться с ней как Отелло с Дездемоной. Впрочем, ты можешь и бросить ее!
   Брат покраснел как морковка к концу сбора урожая.
   - Она еще издевается! Тоже!...
   В первое мгновение Ира рассмеялась. Потом, правда, ей стало как-то неудобно. Все-таки человек искренне переживает. Ну, не может же он пойти и забрать заявление в ЗАГС... В самом деле!
   VII
   Брат сидел в кресле изучая как колышутся шторы на окне.
   Романова прошла по комнате тихо, так как только она могла это сделать, поэтому того, что она стоит у него за спиной, Олег конечно не заметил.
   - Ну, что ты пришла? - устало спросил он. - Еще поиздеваться хочешь?
   Она отрицательно покачала головой.
   - Ну, что у вас с Лизой еще произошло? - спросила он. Какое-то мгновение оба молчали. Тишину нарушали только звуки улицы, беспрепятственно проникающие сквозь открытые форточки. Часы медленно, секунда за секундой, отсчитывали время.
   - Ничего! Ты никогда не интересовалась моими проблемами!
   Романова, несмотря на резкий ответ, осталась спокойной.
   - А теперь интересуюсь. Правда, что-то серьезное? Кроме того, что она не позвонила, не сообщила, как доехала и вообще сделала вид, что тебя нет?
   Олег посмотрел на сестру. Она, кажется, попала в самую точку. Или, по крайней мере, коснулась самой острой проблемы.
   - Мы с тобой никогда не сможем понять друг друга, - сказал Олег.
   Ира кивнула.
   - Ты прав, даже мои благие порывы ты всегда воспринимаешь как попытку причинить кому бы то ни было боль, - вздохнула она. И собиралась уже уйти, но только дошла до порога комнаты. Как за ее спиной прозвучал язвительный голос брата:
   - Ты хотела мне помочь советом? Лучше бы хоть раз задумалась о себе самой! Согласись Ира, приму ли я совет от человека, который сам...
   - Не смей! - оборвала Романова брата. - Не говори того, о чем потом пожалеешь!
   Она выскочила из комнаты, покраснев от обиды.
   Нет, нужно не обращать внимания... Только не обращать внимания. Это он по глупости, это он потому что...
   - Я не принял бы от тебя совета потому, что ты сама не смогла добиться от жизни счастья. Лиза все-таки хоть эгоистка, а ты позволяешь за свой счет процветать другим, - закончил брат свою фразу, проходя мимо комнаты сестры.
   Романова замерла. Ей все еще не верилось, что он сказал такую глупость, такую...
   - Если хочешь знать, ты сама виновата в своих проблемах! Сама и во всем. Во всех ошибках. И теперь я понял, что родители очень часто говорили истину. Ты слабая Ирина Романова!
   Она стойко перенесла все обвинения. Потом села на край кресла, закрыв глаза. Все как-то странно слилось воедино. Олег, Ильина, многие другие... Неужели они все говорили правду? Она сама во всем виновата? Она виновата в своих ошибках?....
   Олег хотел что-то еще сказать, так терзала его наболевшая тема "Лиза", но не успел. Сестра Ира прямо перед его носом захлопнула дверь, выскочив на улицу.
   - Ира! - крикнул он.
   Запертая дверь ему не ответила. Честно сказать, в первое мгновение он подумал, что она ушла навсегда. Да, скорее всего так оно и было. Ирина Романова, искренняя ко всем, отзывчивая, справедливо судящая как Фемида, уже не вернется никогда. Вернется другая, в том же обличие, может быть, простит брата, забудет и об этой ссоре. Но мы сами меняем людей, нанося им иногда непосильно тяжелые раны.
   VIII
   Эва уже чувствовала перемену в погоде. Откуда-то повалила прохлада, возвещая, что дождь уже близко. Удивительно наблюдать за природой, стоящей на пороге стихии. Она вся замирает, прекращая любые движения. Даже звуки, неизменно сопровождающие нас, кажется, умирают.
   Город ожидал спасительного дождя. Он был необходим каждому сантиметру измученной земли, огнем пылающему асфальту, пыльным домам, листьям тополей и людям...
   Удивительно, но ели у вас хорошее обоняние вы заметите как меняются запахи города с течением дня. С утра это какая-то прохлада, пропитанная ароматами ночи, влажная, едва уловимая. Днем это пыль, смешанная с запахами выхлопных газов. Кажется, город днем в жару пахнет всей таблицей Менделеева! Вечер приносит специфический аромат остывающего асфальта и воздух, обжигающий приятной прохладой легкие.
   Перед дождем все иначе. Это запах угрозы, влаги, несущихся откуда-то капель дождя и ветра.
   Садовое кольцо, до которого Эва доехала на троллейбусе (слава богу, что хоть какой-то наземный транспорт сюда ходит! В эту погоду в метро невозможно находиться!), гудело. Дул ветер, предвещающий дождь с грозой. А сама гроза уже где-то рокотала, уделяя на промежутки между раскатами где-то две-три минуты.
   "Хорошо бы успеть купить лекарство!" - подумала Эва. "Хоть до аптеки бы дойти!"
   Ветер усилился, обещая не то ураган, не то сильный ливень. С востока упорно ползла синяя, с белесыми прорехами туча, мерцавшая изогнутыми желтыми вспышками молний и рокочущая, как наши шумные самолеты.
   "Скорее бы дойти!" - почти взмолилась Эва. Она как раз пересекала Яузу, заблаговременно перейдя на ту сторону, на которой находилось начало улицы Воронцово поле. Справа осталиьс небольшие посадки тополей и берез, примыкавших к набережной Яузы. Как странно, а ведь она уже была здесь...
   Взгляд упал на дом Иры Романовой. Надо же, точно, это ее дом... Она часто его вспоминала. Внезапно мимо пронеслась удивительная мысль. Она была похожа на ту самую молнию, вспыхнувшую несколькими секундами ранее на восточной части неба.
   "Чкаловская" - словно из десяти букв" - подумала Эва, укрываясь от ветра. "Это словно объединяем мои мысли" И она рассмеялась им.
   ***
   Ира выскочила из дома в расстроенных чувствах, но ей необходимо было вырваться из этой душной квартиры сов семи ее звуками, событиями и решениями. Она хотела убежать от своих мыслей. Не получилось. Мысли роились в голове подобно пчелам, больно жаля самые потаенные уголки души.
   "Если хочешь знать, ты сама виновата в своих проблемах! Сама и во всем. Во всех ошибках" - прозвучал в голове голос брата, язвительно улыбаясь. И он, и Ильина были правы. Она сама во всем виновата.
   Небо потемнело, с востока шла туча, сверкая желтыми, как сыр молниями. Физики, конечно, иначе видят мир, но и им не дано многое понять, к тому же если кроме физики у них целая стая кружащихся вокруг проблем.
   "Гроза" - вздохнула Ира. Это означало, что ей нужно идти домой, но все в ней противилось этому, каждая частичка. Спасительное решение пришло само собой, только стоило взглянуть на стеклянные двери торгового центра "Атриум". Там, в блеске натертых полов, стеклянных витрин и шума она немного забудет свое шоковое состояние.
   Гром звенел, как эхо в горах, приближаясь к "Курской" или "Чкаловской", а какая разница... Солнце в последний раз мелькнуло, вынырнув из-за тучи, и скрылось, предоставив землю, небо и окружающие предметы, созданные рукой человека на растерзание стихии.
   IX
   Эва выскочила из аптеки, едва увертываясь от резких порывов ветра. В сумки призывно зазвенел телефон. Это были родители. Гроза уже прошла их, принеся огромные лужи, шквальный ветер и жуткие разряды (в это можно было поверить, и прислушиваться не надо было)! Эва сказала, что собирается в метро, на что получила запрет родителей, сославшихся на новости, в которых (когда они успели?) сообщили, что где-то даже подтопило метро.
   - Что же мне делать? - изумилась она. Накрапывал дождь и ветер трепал волосы, словно флаг на море.
   - Там есть какой-нибудь магазин? Или хоть что-нибудь?!
   - Есть, - отозвалась Эва. - "Атриум".
   - Иди туда и ни шагу на улицу, пока вас не пройдет эта ерунда!
   - кого вас?
   Кого "вас" лона уже не услышала, потому что сильный удар грома заглушил ответ и телефон отключился.
   "Любят они панику наводить!" - фыркнула она. "Атриум"? Что ж... Пусть будет Атриум!"
   X
   Судьбы. Человеческие пути и то, что мир тесен. Странные совпадения, столкновения, разговоры и обиды. Это и есть мир. Это не тот мир, в котором работают, живут и умирают. Это тот мир, в котором страдают, радуются, любят и встречают. Мир нашей фантазии, мечты, поисков и встреч.
   Да, все разделено на какие-то части, тупики и лабиринты. Это странно и понятно, к этому не надо привыкать. Это со вкусом привычки, с радостью принимаемое лекарство... Это невозможно заменить, описать теорией, понять. Это есть, это среди нас. Это сталкивает то, что не может встретиться. Так встречаются две параллельных линии. Вы говорите невозможно?
   Зря. Поверьте, вам станет легче. На миг, на единый миг, за который взгляд способен уловить вспышку молнии... Верьте, ваше избавленье уже рядом, оно с вами. Она - ваша вторая часть сознания, ваше недостающее звено. То, что вы ищете на протяжении всей жизни!
   Верьте! Верьте, людям нужна сказка!....
   ***
   Что же случилось? Как так могло получиться, что я сама, я, вопрошающая и призывающая к вере, внезапно остановилась. Сердце замерло, раздумывая, нужно ли биться дальше... Я так боялась, что однажды услышу слово "ерунда". Я боялась, но, услышав его, почему-то улыбнулась. Все можно переболеть, перетерпеть, все можно нарушить, но для меня уже не существовало мира, созданного тогда, осенью. Мира, который был построен чьей-то, но не моей рукой, который был оберегаем и любим. И мысль моя летит стрелой по водной глади этого моря слов, фраз и событий... Нет! Быть того не может, - проносилось в голове, когда я шла под зонтом по мокрой мостовой. Не может такого быть1 Не может так... Она сказала "ерунда", она сказала, что она не Ирина Романова... Но где?...
   Я остановилась... Мимо проносились машины, вздымающие водные брызги и бросающие их в мое лицо... Скажи мне небо, отчего ты плачешь? Потому что одна моя героиня сказала, что не существует моей Ирины Романовой?.... И вдруг я почувствовала, как во мне растет гнев. Даже иначе. Этот гнев был, он неизменно существовал во мне, он просто был похоронен мною под толстым слоем восхищения. Мне говорили: "Нельзя делать из живого человека героиню!", а я улыбалась: "Вам не понять!". Мне говорили: "Вы стоите на разных ступенях лестницы!", а я протестовала: "Почему я не могу общаться с тем, кто мне близок?! Почему мы должны жить по этим глупым и безнравственным законам?!" Если бы эти законы, эти устои общества были верны, то не было бы ни деградации, ни потери идеалов, ни разочарований, ни бед! Но меня никто не слушал, а главная героиня и не слышала. И я впервые сказала вслух, сказала без страха, смотря как она бредет домой, ежась от прохлады. "Я ненавижу вас, Ирина Анатольевна!".
   Поднималось и прорвалось, выскакивая стрелой. Я больше не буду прежней... Во мне родилась ненависть. Я ненавидела и свой мир, и свою героиню, и свою мечту. И я обещала. Что никогда больше не буду ни к кому привязываться... Обещаю!
  
   Конец третьей части 20.08.2003
  
   ЭПИЛОГ
   I
   Небо ознаменовалось дождем. Было такое впечатление, что кто-то плачет, а ветер только вторит этому плачу, шепча что-то, словно истерзанная душа. Деревья клонились к самой земле и ветками касались ее, мокрой, пахнущей влагой и жухлыми листьями, такими листьями, которые теряют тополя в конце августа. Конец августа напоминал начало глубокой осени печалью, которую природа легкой рукой бросала на головы людям и погодой, распластавшей белесое небо, словно кто-то неосторожно пролил на небесах молоко.
   Было тихо. Так тихо не бывает, но, тем не менее, тишина эта неосторожно касалась разума и затрагивала неизвестные до этого мгновения стороны души. Где-то вдалеке играла красивая музыка, такая, которую не слышит человеческое ухо, но ее отголоски изредка доносит ветер и этим жалким клочкам прекрасного вторит стук дождя... Как странно, так, как никогда не бывает....
   Было воскресенье. Небо продолжало рыдать с самого утра. В зарослях тополей и раскидистых, желтеющих берез эхом отдался перезвон колоколен церкви. Звон был глухой и торжественно печальный, навевающий букет всевозможных воспоминаний и ассоциаций - и радости и грусти и ощущения фееричной связи с прошлым, когда сотни лет назад в такие же воскресенья, влажные от небесных слез где-то в Москве гулко звонили колокола. Около ворот, впускающих скорбящих и просто пришедших помянуть почивших родственников, под огромным зонтом дремала пожилая продавщица искусственных цветов. Ее разбудила незваная гостья в песочной курточке и с охапкой мокрых пахучих астр и пионов.
   - Ой, милочка! Куда ж вы... В погодку такую...
   Женщина чуть накренила зонт, отчего стало видно ее бледной лицо, на котором особенно выделялись блестящие голубые глаза, словно ограненные топазы. На лице не было и тени румянца, обрамленное светло-рыжим растрепанными волосами, оно выделалось на общем фоне изящной фигуры в черных брюках и светло-песочной кофточке. Только глаза и ярко вишневая помада на плотно сжатых губах...
   Она тряхнула охапкой цветов так, что несколько лепесточков упало на асфальт, залитый прозрачными лужами. А потом быстро прошла между полуоткрытыми воротами, роняя плавный аромат осенних цветов.
   Тук-тук-тук... Что это так тревожно звучит - сердце или каблучки рыжей женщины с цветами?...
   Она прошла довольно много, подошла к невысокой оградке, за которой было полно цветов, пожухших от ветра и дождя. Женщина закрыла зонт, так что капли воды с деревьев падали ей на плечи, волосы и руки. Она не замечала. Ее голубые, искрящиеся от слез глаза были устремлены на небольшую табличку за резной оградой. Она чуть накренилась вперед - пряди волос неаккуратно упали на лоб. На плечи по прежнему падали капли...
   - Арина Григорьевна... - прошептал мягкий, чуть дрожащий голосок. У нее был странный голос - не звенящий, а будто вторящий плачущему небу - тихий и немного свистящий, словно ветер, накренивший тополя... - А...рина... Григорьевна... - женщина опустила глаза...
   Она внезапно опустила руки и цветы огромной охапкой пестрых оттенков рухнули к ее ногам, осыпав черные брючки лепестками.
   - По... - она подняла было глаза к небу, но, блеснув непонятным печальным огнем, они рухнули взглядом к самой земле. - ...чему? - с придыханием повторила, положив обе руки на резные выступы поржавевшей ограды. - ... Прощайте.... - и опустила голову на руки так, что волосы целиком закрыли ее лицо. Господи, как она была красива в то мгновение....
   ***
   Двадцать пятое августа, в переходе метро состоялось торжественное шествие учителей на работу. То есть первый официальный рабочий день начался дождем, холодом и дефиле преподавателей по узкому подземному переходу. Быстрее всех шла (точнее летела, этот человек ходить не умеет) Ирина Анатольевна Романова завуч-начальница. Как обычно - светлые, едва не достающие до плеч волосы с нежным персиковым оттенком, голубые искрящиеся глаза удивительной природы, темно-вишневая помада и складная фигурка, дополненная маленьким ростом, живостью движения и невероятной увертливостью. Она сама этого никогда не признает (не то зеркалу не верит, не то скромная очень), но скрытое в ней очарование помогает понять законы природы. Физика- природа... Странное что-то творится!
   Следом перемещалась (или плыла, как каравелла по волнам, подобно героине знаменитой песни) величественная красавица-коллега Лиза Демина, высокая, с темными красивыми глазами, вздернутым носиком и милым круглым личиком особа. Потом все остальные, кто имел счастье пользоваться подземным переходом.
   Кира Киселева, ростом нечто среднее между двумя первыми дамами, с короткой стрижкой и изящными очками в прямоугольной (со скругленными краями!) оправе, к тому же, лучшая подруга Лизы Деминой, предпочла идти от собственного дома, поэтому в шествии участия не приняла.
   На следующее утро, за шесть дней до 1-ого сентября, во второй рабочий день все повторилось - с той лишь разницей, что Лиза теперь шла первая, а Ирина Романова ее обогнала. И мило так улыбнулась... Да, улыбка это ее самое большое украшение и самое большое достоинство - она вся сияет (но вот только, выспалась бы еще и глаза бы засияли!) Так начались рабочие дни....
   ***
   - Кира, руки брысь от моего стола! Брысь, брысь! - Ира Романова замахала руками, благодаря чему смахнула несколько папок со стола. Казалось, она ничем не изменилась, только еще больше похудела. - Кира!
   - Ира! А ты оставляй, оставляй шоколадки на столе! - запротестовала коллега. - Да!
   Романова едко улыбнулась, повернулась на каблуках и чуть не сшибла с ног несчастную Марьяну, которая пришла на слово "шоколад".
   - Смотреть нужно! - вскрикнула Романова несвойственным капризным голосом. Марьяна удивленно взирала на начальницу - снизу вверх, оттого, что была ниже ростом. Правда, казалось, что ниже и миниатюрнее складной Романовой не может быть. - А то без рук останешься!
   Кира положила шоколадку обратно и подскочила от звука, сигнализировавшего о включении факса.
   - Кира, посмотри, что там! - Раздался слегка раздраженный голос Романовой откуда-то сверху. Кажется, она успела подняться на этаж выше. Кира замерла, ожидая, что начальница скажет что-то еще. Начальница ничего не сказала, только почему-то пискнула - наверное, что-то помешало ей пройти.
   - Ирина Анатольевна, вас к директору! - вторил кто-то мыслям Киры. Кажется, секретарь.
   - Иду, - отозвалась Ирина Анатольевна и хлопнула дверью. Означало ли это, что она вовсе не собиралась идти к начальству?...
   В здании была относительная тишина и едкий запах краски. Вообще, создавалось впечатление, что это новое помещение, которое только недавно построили. И уж, конечно, образ малютки Романовой, в голубеньком свитере и с такими же голубыми глазами, даже еще более красивыми, никак не ассоциировался с этим филиалом стройки!
   А впрочем, ничего особенно не изменилось. Стены стояли на том же месте, небо плакало или отсвечивало солнцем, Ирина Романова шла на работу с такими же сияющими глазами, разве только то, что Лиза стала блондинкой... И Кира в каком-то халате (белом) расхаживает, наводит своим видом страх (уж больно похожа на врача-стоматолога!). Романова ее сначала за стоматолога и приняла - только они ходят с такими улыбочками!
   - Кира, ты чего улыбаешься? - спросила ее Ирина утром. Впрочем, этот вопрос прозвучал вместо приветствия, поэтому Кира имела полные основания обидеться. Но Кира предпочла рассмеяться - что ужасно насторожило начальницу. Она да впрочем, и у самой начальницы именно в этот день, третий рабочий, было настроение посмеяться, сказать то, что раньше не говорила...
   А так, ничего внешне не изменилось в Ирине Романовой, она по прежнему была самым лучшим справочным бюро и причиной концентрации сотрудников в одном месте.
   - Ирунчик, - Лиза Демина, за счет новой прически (у нее было донельзя укороченное "каре") выглядела какой-то неестественно высокой. Кроме всего прочего она обожала коверкать имя несчастной малютки Романовой на свой собственный лад. Так Ира у нее находилась "Иришкой", "Ирунчиком", "Ираидой" и даже какой-то немыслимой "Эрейной" (интересно, а это она откуда взяла?!).
   Ира Романова, просто Ира в момент, когда Лизавета произнесла ее имя, находилась в кабинете, где долгими осенними утрами имела счастье вдалбливать в голову сонным ученика законы великой физики. Она подняла глаза, отчего они засияли единым оттенком с ее вязанной голубенькой кофточкой и долго всматривалась в несостоявшуюся жену своего брата. Кстати, Ира полюбила (и почему-то начала уважать) Демину именно после того, как та бросила ее брата Олега.
   - Ир, пойдем, попьем чайку! - пропела Лиза и присела на край парты. Она была такая милая, такая забавная и такая полосатая (кофточка у Деминой была в полоску), что Романова не нашла, чем возразить красавице-коллеге и кивнула. Следом за этим согласием в кабинет вихрем влетела Кира-стоматолог в своем халате и, размахивая какой-то тяпкой, которая подозрительно напоминала кусок шторины из кабинета Лизы, начала восхищаться новыми компьютерами.
   "Ох!", "Ах!"... И все в таком духе. Лиза многострадально вздохнула, посмотрела на Киру и улыбнулась Романовой, дабы показать, что она про себя говорит: "А мне что делать! Я с ней все время! Терпи, милая и ты!".
   Романова, правда, нашла более или менее безобидный способ выдворить обеих из пределов своих владений - громко и с улыбкой сообщила Кире, что та может взять ее шоколадку. Кира обрадовалась и упорхнула, утащив за собой красавицу Лизу. Господи, вот чем не пожертвуешь ради минуты тишины!
   ***
   После обеда погода, не проявляющая до того никакого интереса к обывателям, порадовала жителей земли солнышком. Ирина Романова, успевшая вдоволь наораться на кого-то, попала в сноп солнечных лучей, прорвавшихся неизвестно откуда в ее маленький коробок-кабинет, и зажмурила глаза. А когда открыла, они сияли каким по-детски наивным ликованием. Правда, это мирное затишье длилось считанные мгновения, потому что спустя пару минут она снова кого-то отчитывала, забыв про солнце.
   И Кира вернулась. Появилась внезапно, словно из ниоткуда.
   - Кира, ты чего как стоматолог! Тряпку какую-то нашла! Кира, ради бога! Не маши мне перед носом ею! Ты что у Лизы штору конфисковала?! - досталось Киселевой. - Олег! Куда ты несешься?! Парты там носят! Что тебе ЗДЕСЬ понадобилось?!
   - Ира, Ира! - попыталась успокоить разгорячившуюся начальницу Киселева, снявшая подобру поздорову свой халат. - Ира, пошли пить чай!
   А Романова вовсе и не собиралась успокаиваться.
   - Лиза, отойди с дороги, пока тебя не задавили! Они же слепые! Они что не видят, что тут стоит Лизавета Ивановна! Олег!!! - под раздачу попали нерадивые одиннадцатиклассники, которые носили парты и чуть не уронили одну и них на Демину. Демина, кстати, пискнула и отскочила.
   Не успела Кира что-то сказать или просто вздохнуть, а милая Романова уже испарилась, словно ее и не было тут. Только почему-то у всех в голове звучал ее голосок...
   Лиза вдруг посмотрела на Киру и тряпку в ее руке и как взвизгнет:
   - Кира! Это были мои шторы!
   А Кира как подпрыгнет.
   - Какие шторы?!...
   ***
   Пока сестра Ирина развлекалась на работе посредствам истязания подчиненных, брат Олег страдал в одиночестве. Точнее, все его страдание заключалось всего лишь в сидении на стуле в каком-то темном кабинете и прочтении анонса телевизионной программы.
   Жужжали мухи, неуспевшие вылететь в окно до того, как Романов закрыл этот источник сквозняков и ангины. Мухам было вовсе не весело нарезать круги вокруг маленькой лампочки, тускло горевшей где-то под потолком - но это было единственное, чем они могли себя развлечь. Где-то в коридоре хлопнула дверь и послышался чей-то гневный голос, вопрошающий какой козел поставил тумбочку в проходе. Вообще-то в мужском обществе, объединенным одним родом занятий, так принято - друг друга ругать последними словами в случае неудачи (а равно радости, прибавления в семье какого-то сотрудника и тому подобное). Но кто-то в том же самом кабинете засмеялся вовсе не по-мужски и игривым голоском ответил короткое "Я". Тут первый гневный голос тоже засмеялся и прибавил? "Ой, простите!". Женский голосок, видимо принадлежал оператору из отдела приема звонков от населения.
   Олег невесело рассмеялся и вздохнул. На газету, которую он положил на край стола, села жирная черная муха. Ее бедняжку уже с трудом держали два тонких крылышка. Ожирение среди мух это признак того, что мы редко выносим мусор, - подумал Олег.
   Хлопали двери, раздавались голоса, и Олег невольно начал к ним прислушиваться - оттого ли, что эти голоса и проблемы заглушали его собственные или просто из здорового любопытства?...
   - Олег?! Ты че сидишь как баран перед новыми воротами?! Сходил бы наверх, там...
   Пока усатый коллега, напоминающий Шолохова, памятник которому стоит недалеко от школы сестры Ирины, объяснял Олегу, куда и зачем нужно сходить в коридоре раздались шаги, и на пороге появился его приятель и коллега Максим Акопов
   - О! Куда тебя посылают? На войну?
   Солнышкин, был вечно всем недоволен и часто раздражал Олега, но именно сегодня у Максима почему-то улучшилось настроение и он "сменил гнев на милость" - то есть предложил чашку кофе (вот это да!).
   - Ко мне племянница матери приехала - премилое созданье - высокая, стройная, зараза! - сообщил Солнышкин, разгоняя газетой мух. - Ох, какая зараза! Она мне за два дня всю кровь выпила!
   - Незаметно! - зло швырнул Олег. Ему характеристика "высокая, стройная" почему-то напомнила несостоявшуюся жену. Собственно, Лиза ему не позвонила, он не позвонил ей - таким образом они как бы решили все свои проблемы. А все так хорошо начиналось! Ох, как хорошо!
   - А все так хорошо начиналось! - вторил мыслям Олега Максим. - Она сначала и не замечала, что в квартире кошками пахнет - а потом: "У меня аллергия! У меня... Кошки! Ай! Ой!". Ну, мать кота на балкон и выдворила! А кот что - он взял и сбежал к соседям!
   - А у нас у соседей кто-то кошку синей краской покрасил! - сообщил Олег, вспоминая, как оторопела сестра Ира, когда на их балконе появилось "нечто напоминающее кошку, только цвета несвойственного этим животным".
   - Слушай, как эта красавица-королевна свалит, приходи, а? Посидим, поболтаем? - предложил Максим.
   Олег коротко кивнул и завернул за угол. Максим пошел прямо. Так и расстались.
   ***
   Нелегко продолжалась рабочая неделя и для Натальи Ильиной. Она устроилась в какую-то малотиражную газету штатным журналистом, жутко возмущалась по сему поводу и вздыхала, что получать стала раза в два меньше. Правда, начальник - "старый, еле дышащий тип", посмотрев на нее в первый рабочий день, сказал:
   - А вы шо такая странная? Вы шо такая грустная?
   А после этого он повторил дынные слова в отношении всех остальных коллег. А симпатичная молоденькая секретарша, чем-то напоминающая Барбару Страйзенд в роли звезды Бродвея Фанни Брайс, шепнула Ильиной:
   "Мы спорили тут - был ли день, когда он не говорил это! Те, кто утверждал, что был - проиграли". Молоденькую секретаршу звали Надеждой, она была ростом примерно с Романову и так же странно, как и Ирина двигалась - бесшумно и очень-очень быстро. Немудрено, что она везде опаздывала.
   Ильина за лето переосмыслила все, что происходило с ней за последнее время и глубоко вздыхала по поводу того, что состояние у нее было примерно то же, что и у лучшей подруги Иры весной. Глубокая депрессия. А потом один старый знакомый (не в смысле возраста, а времени знакомства, конечно) сказал:
   - Сходи ты к Петьке Васильеву - ему нужны корреспонденты. Может и получиться.
   Судя по состояние газеты, а конкретнее говоря, по состоянию той бумаги на которой она печаталась и того, что ее собственно печатало, - корреспонденты Пете Васильеву ("старому типу") очень были нужны. Иначе он рисковал в скором времени видеть свою газету в качестве туалетной бумаги. Правда, полотно сомнительного вида с очень слабыми статейками типа "Наш район" или "Как в нашем городе борются с тараканами" и так уже стоили на полрубля дешевле той самой туалетной бумаги.
   И если бы на последней было хоть что-то написано - ее с удовольствием начали бы раскупать любители "оригинальной упаковки". Иными словами, Ильина была в самом худшем из положений - работающая, но несчастная.
   ***
   Так и прошла вся первая рабочая неделя, насыщенная впечатлениями, шутками, издевками, усталостью, непривычкой от резкой смены темпов. Все куда-то стремились, словно мухи на распродажу старого варенья, летели и в полусонном состоянии перемешались жуками и букашками по подземным переходам метро, будто по тоннелям собственных нор.
   Жизнь Ирины Романовой, уклад, сформировавшийся за довольно долгий период времени особо не изменился, но она ощущала в себе прилив новых сил и, несомненно, что-то еще. Только "что" - она точно не понимала и не признавала. Однако, прежние проблемы ее теперь не тяготили, она их видела, чувствовала, но старалась говорить себе: "Ира! Посмотри лучше на..." и переводила ход мыслей в пользу более мирных и приятных вещей.
   Остальные, кто составлял ее общество, привязанности свои не меняли, считая Иру личной книгой под названием "Что? Где? Когда? Зачем? Почему?...", но, смущались тому, какие искры летели навстречу от прежней и новой Ирины. За неделю она успела переговорить с тучей назойливых знакомых. Но ничего не доставляло ей большего удовольствия, как выслушивать несчастную Ильину. Ильина по обыкновению жаловалась на жизнь.
   - Я теперь как одинокая муха, - вздыхала подруга, чем-то гремя. Ира отчетливо слышала звон в трубке - не то Наталья что-то готовила, не то просто переставляла свою коллекцию глиняных колокольчиков с места на место.
   - Ага, - немногословно отмахнулась Ира.
   - Представь, вчера в целую партию газеты закатали таракана - на каждой странице... А позавчера... Послушай, я говорю - о чем мне писать, а этот старый хрыч говорит: "Напиши о чем хочешь, все равно нашей газетой скоро будут..."...
   Ира оглянулась на звук бьющегося стекла.
   - Олег! Черт тебя понес, ты что слепой?! - вторил голос матери Елены.
   - А что ты ставишь где не попади банки свои?!
   - А ты смотри под ноги, как мастодонт - честное слово!
   - Знаешь что!....
   Ира с улыбкой покачала головой, в тайне радуясь, что на месте брата сейчас не она и что вообще, она как-то незаметно сидит у себя и...
   - Ириш, что там у вас? - Наталья отвлеклась от своих проблем и тараканов, закатанных в партию их многострадальной газеты.
   - Выяснение отношений между огурцами и Олегом!
   Кляк-кляк... Бум!
   - А теперь?
   - По-моему, папа поскользнулся на том, что разбил брат, - еле сдерживая смех, ответила Ира.
   - У вас там что - бесплатный цирк?
   - У нас тут - дом "Хи-хи"! Дурдом, - Ира закрыла трубку рукой и громко крикнула: - Потише, не судьба?!
   На какое-то мгновение восстановилась тишина, а потом все началось снова.
   "По крайней мере" - подумалось Ильиной, - "...пятница не 13-ое!". Она пожелала подруге победы в сражении и повесила трубку. Погода немного наладилась - за целый день не было дождя, только ветер. Но ветер еще можно пережить - не так мерзко.
   Наташа выглянула в окно. Ее окна выходили во двор, поэтому, она в какой-то мере была избавлена от шума Садового кольца и вечного ропота электричек вокзала. Вечерело, оттого столбик термометра медленно полз вниз, приближаясь к отметке +8.
   Ильина собрала в "хвост" волосы, задернула штору выцветшего зеленого цвета и, включив свой старенький многострадальный компьютер, собралась налить себе чашку чая и посмеяться над тем бредом, что она сочинила для следующего выпуска газеты. Все-таки, возможность купить себе новые колготки напрямую зависела от этого дурдома.
   И тут ее ждало жуткое разочарование - чай предательски кончился. В пачке оставалось только небольшая горсточка с журившихся чаинок, которые, конечно, не могли бы стать той хорошей чашкой, о которой она мечтала.
   - Вот!... - дальше шла череда очень нецензурных слов, за которую Ильину из приличного общества могли запросто выгнать. Что, собственно и сделали.
   Она быстро выключила все, что успела включить и, набросив куртку, в которую сунула кошелек, выскочила за дверь. А кто-то еще говорит о том, что пятница только 13-ого несчастливая!
   ***
   Если вам говорят, что в субботу будет совещание, вместо того, чтобы провести его в пятницу, что в вы сделаете с человеком, сообщившим такую "приятную" новость? Вот-вот. Хорошо, Кира Киселева была на другом конце провода, когда говорила начальнице- Ирине: "Милая, ты только не злись! Завтра на работу к восьми!".
   А еще ужаснее в этот день просыпаться. Ире, вот, например, тяжело было справиться собой, встать, шатающимися шагами добрести до кухни и там врубить телевизор, чтобы занудный голос диктора не дал уснуть. Если бы вот только не брат (равно и все остальные члены семьи), которым в шесть вставать не нужно было - им идея с телевизором и диктором не понравилась. И если родители попытались мирно уладить ситуацию, то Олег прямо (и, самое главное - как выразительно и какими словами!) дал понять сестре, что ее проблемы только ее проблемы.
   Словом, телевизор был выключен, налито кофе, и тишина трехкомнатных апартаментов семьи Романовых изредка прерывалась вздохами несчастной Иры.
   Ее в это субботнее утро злило абсолютно все - от погоды до природы. Не говоря уже о "тупых неповоротливых обывателях", которые читали последний номер желтой прессы прямо на эскалаторе. Хорошо, воспитание Ирине Анатольевне Романовой с ее искрящимися от негодования глазами, не позволило сказать этим "обывателям" все свои мысли в лицо.
   "Нахалы! Мерзкие!..." - ругалась она, выскакивая из метро, будто пробка из бутылки шампанского. Хорошо еще, что в руках ничего тяжело не было - иначе бы шедшей впереди взгрустнувшей Лизе с опухшими от недосыпания глазами, посчастливилось возможность быть покалеченной.
   - Ириш, не беги! Меня подожди! - взмолилась Лиза.
   Ира затормозила и на мгновение забыла, что она очень злая. Но и Лизе досталось, точнее ей выпала величайшая возможность выслушать все, что могла бы только подумать разъяренная женщина-Скорпион, рожденная под светом огненного гиганта Антареса.
   Так и добрались до места назначения.
   - Итак! - единственным, кто выспался и был готов к долгому монологу оказался начальник - директор Петр Николаевич в своих вечных очках-хамелеонах, скрывающих и истинный цвет глаз и истинное их выражение. Вот почему Ира всегда предпочитала смотреть ему в плечо при и разговорах (или, просто потому что она только до плеча и дотягивала начальнику-великану). - Во-первых, поздравляю вас с концом лета!
   После столь великолепной фразы Кира тихонько шепнула (не то Романовой, сидевшей по правую руку, не то лучшей подруге Лизе, пристроившейся слева): "О! Нашел повод! Прямо как на похоронах покойника со смертью поздравлять!". Ира на всякий случай хорошенько пнула коллегу ногой - еще чего доброго рассмешит ее и Демину.
   - Итак, у нас все готово? - директор наклонился к рядом сидящей Александре Евгеньевне Луковцевой, таинственно поблескивающий очками.
   - Все, - спокойно ответила она. - А что вас конкретно интересует?
   Кира снова зашептала:
   "Его интересует, что мы здесь делали, пока он свою морковку копал!"
   Романова со злостью схватила Киру за руку, но тут прямо над своим ухом услышала:
   - Как вы думаете Ирина Анатольевна?
   Кажется, она что-то пропустила.
   - О чем именно?
   Директор, слова богу, относился к ней более или менее лояльно, посему счел, что вопроса его она не не слышала, а просто не поняла.
   - О том, что у нас новые компьютеры.
   - Это вы Киру Львовну спросите, - улыбнулась она начальству.
   Пик-пик... Тр-р-р-р...
   В кармане пиджака взбунтовался телефон. Романова с непривычки вздрогнула и, хотело было выключить аппарат, но директор кивнул: "Подойди!"
   Мышью выскользнув в коридор она ответила.
   - Слушаю.
   - Ирина? Здравствуйте, это мама Наташи Ильиной. Извините, что я вас беспокою... Наташечка вчера в больницу попала.
   - Что случилось? - похолодела Ира. У нее даже голос зазвенел от напряжения.
   Директор тем временем, это было видно сквозь щелку в плохо притворенной двери, что-то сказал Кире и та, видимо ужасно обидевшись, откинулась на спинку стала. Лиза растирала затекшую спину, а Александра Евгеньевна - руки, побелевшие от холода, она забыла пиджак в кабинете.
   - Пошла в магазин и попала под машину! Я ей сотни раз говорила...
   - Она в какой больнице? - быстро спросила Романова.
   Мама Анна Сергеевна назвала номер больницы.
   - Я подумала, Ирочка, может быть, вы захотите...
   - Обязательно приеду, спасибо вам большое!
   Вот только этого не хватало для полного счастья в эту ... субботу!
   - Все в порядке? - зашептала Кира.
   Романова кивнула - не станет же она долго и упорно рассказывать Киселевой о Наташе, о том, что она (дура!) наверняка вчера не по переходу дорогу переходила и так далее...
   ***
   Господи! Ненавижу закоулки-переулки-канавы! - такое выражение лица было у Ирины Романовой, когда она отправилась к подруге. "Нормальные люди здесь не ходят!" - вторил возмущенным мыслям разум.
   "Ох, как я ненавижу больницы! Все белое, прямо как на небесах!"
   - Здравствуйте, как пройти в травмотологическое отделение?
   В регистратуре сидела молодая особа с крашенными в иссиня-черный цвет волосами и журналом моды вместо карты.
   - Прямо, налево, там лифт. Четвертый этаж, - и снова журнал.
   Ира кивнула, развернулась и быстрыми шагами пошла "прямо". Особа из регистратуры с завистливыми искорками в глазах проводила миниатюрную Романову. Такая фигура - мечта многих!
   "Налево" - прошептала Романова. Пахло спиртом и лекарствами так, что Ирину начало поташнивать. Дожидаясь лифта, она взглянула на часы, мысленно рассчитывая, сколько у нее времени до того, как кто-то начнет ее искать. Лифт подошел еще очень нескоро ("Видимо, шел с марса", - усмехнулась Романова).
   На четвертом этаже была небольшая суматоха - наступило время обеда и все, кто мог сам передвигаться, плелся по коридору. При виде нового лица, при чем лица без увечий и травм, толпа немного оживилась, изучая гостью с ног до головы.
   - Извините, - Ира нырнула между парой старушек, медленно шедших и звеневших тарелками. - Добрый день!
   Она обращалась к высокой женщине-врачу с забранными в "хвост" гладкими блестящими волосами цвета спелых каштанов. Женщина чем-то напоминала Лизу Демину - темные влажные глаза, округлые, плавные черты лица. Только фигура более угловатая.
   - Скажите, у кого я могу спросить - здесь моя подруга, - Ира перевесила сумку с левого плеча на правое и резко посмотрела в глаза женщине-врачу, у которой на халате было написано "Елена Дмитриевна. Врач-терапевт".
   - Фамилия, - отчеканила врач Елена, открывая свою тонкую карту.
   - Ильина. Ильина Наталья Николаевна, - Ира попыталась было заглянуть в карту, но рост не позволил.
   - Ага... - врач Елена быстро провела пальцем по странице. - Пройдите в конец коридора, там ординаторская, спросите Веронику Пранную.
   Вероника Пранная оказалась немолодой докторшей, решающей кроссворды и запивающей это занятие чаем из чашки с зайчиком.
   - А вы кто, - уставилась она на Романову.
   - Лучшая подруга, - Ира выпрямилась во весь свой рост, насколько ей это удавалось.
   - А-а-а.... - доктор Вероника оторвалась от кроссвордов и, кряхтя, встала. - Что ж вы, лучшая подруга, не объяснили девушке - улицы нужно переходить в положенном месте!
   Ирине, после утреннего совещания и новостей от мамы Ильиной было вовсе не до выслушивания нотаций, поэтому она несколько резковато ответила:
   - Я бы с неменьшим удовольствием объяснила тому умнику, который сбил мою подругу, что глаза для того даны, чтобы вперед смотреть, а не в киселе замачивать!
   Вероника ничуть не оскорбилась, даже, наоборот, рассмеялась.
   - Вы журналист?
   - С чего вы взяли?
   - Ну, подруга ваша, Ильина Наталья Николаевна - журналист. Может и вы оттуда же?
   Ира подернула плечом.
   - Нет, я из другого места, - коротко ответила она.
   - А-а-а... Просто, я вчера очень внимательно карту читала, - обозначила свою осведомленность о карьере Наташи врач.
   Ира больше не издала ни звука.
   - Наташечка, привет! - Романова вошла в палату. Ильина полусидела, облокотившись на мягкую подушку. Кивнула. - Как дела? Как ты?
   Пранная чуть отошла в сторону, пропуская Ирину к подруге.
   - У нее ушиб головы, поэтому... Ну, плохо говорит человек, через недельку пройдет!
   Доктор Вероника говорила все это таким тоном, будто поздравляла или Наталью или Иру с днем рождения.
   - А-а-га... При-и-ив-е-ет, И-и-а-а, - Ильина растягивала слова так, что с трудом можно было догадаться, что она имела ввиду.
   - Привет-привет, милая! Я тебе апельсинов принесла, - Романова положила на тумбочку пакет. - так, мелочь всякая!
   Наташа согласно кивнула, протягивая к подруге забинтованные руки.
   -Ой-ой-ой! - Ира зажмурилась, хватая загипсованные конечности Ильиной. - Ой, милая, какой же козел.... Да уж!
   Ильина заулыбалась.
   - Ко-о-о-ей-ка... - она неловко махнула своим гипсом и чуть не засветила лучшей подружке в нос. - О-о-о-о... П-о-ост-и-и....
   - Ничего-ничего, - улыбнулась Ира, осознавая, что ее увертливость еще раз спасла ее от возможности лишиться носа.
   Ильина называла ее "Копейкой". Как-то раз Наталья читала журнал, в котором была статья про худеньких женщин маленького роста. И вот там, автор статья дал сравнение этих особ с копейкой. Как бы и копейка и такая женщина, простая, загадочная и милая. К тому же, копейка - самая маленькая и тоненькая монетка.
   - Да... - Романова вздохнула. - Поздравляю тебя!
   ***
   Эта осень сделала меня последней стервой. Я перестала что-либо любить, мое сердце охладело и на прежние мысли я смотрела с высока полет гордой птицы. Уже позже, размышляя над событиями тех дней, когда я рассказала своей главной героине о романе, о том, как мой роман читали во всемирной паутине и о том, как мне писали про мою героиню.... А она не смотрела мне в глаза и, пряча свои голубые, почему-то пыталась думать о чем-то другом. А потом сказала: "Все это ерунда! Ты же не знаешь меня только с одной стороны!". Если бы она знала, что говорит! Если бы она знала о том, как я по крохам собирала историю ее жизни, как я вылепливала ее характер, как боролась за каждый ее вздох, как я вдохнула в нее жизнь...
   А теперь она больше мне не нужна. Я пережила все это. Я пережила и стремительное падение мечты с неба на землю и разочарование, и все-все... Ноя стала другой. Я с легкостью говорю "нет", я смотрю на свою героиню с высока и понимаю, что все стены, которые она возводила между нами были нужны. Она никогда бы ни стала ближе, чем была. Она никогда бы ни была откровеннее. Она знала, с самого начала считала себя, представителем другой социальной группы и она никогда не скрывала, что считает меня ребенком.
   С одной стороны я ее ненавидела, с другой, продолжала защищать. А третья моя сторона заморозила сердце и сжала все эмоции в комок. Не смей! - твердила она мне. Она твердила и она победила.
   ***
   - Ну вот, Олежек! Сестренка моя смылась - ей на работу, а я... Вот так и живем! - Максим Акопов распахнул перед коллегой и приятелем дверь.
   - Хорошо живете! - окидывая квартиру взглядом, заявил Олег.
   - Ты пиво будешь?
   Олег снял куртку, пропуская хозяина на кухню, прошелся по длинному коридору, заглянул в комнату и вернулся.
   - Буду.
   - Хорошо хоть, не на работе! Мы то есть! Ха-ха!
   Акоповы - мать, сам Максим и его жена жили в небольшой квартирке на Волгоградском проспекте, почти что в Таганке. Окна выходили во двор, сплошь засаженный какими-то немыслимыми деревьями, обстановка была нормальная, даже хорошая и порядок был.
   - А как жена отнеслась к присутствию сестренки? - с язвительностью в голосе спросил Олег.
   - Ленка часто у нас бывает. С самого детства. К тому же, она меня с Галей и познакомила, они вместе работают!
   Олег кивнул.
   - Ну, товарищ, а у тебя как? - Максим открыл сервант в поисках стаканов. - О, блин, куда эта женщина их поставила?!
   Кухня была маленькая, вовсе не такая как у Олега дома. Но чувствовался уют и тепло домашнего очага, - видимо Акоповы, видимо жили в согласии и из-за мелочей не затевали военные действия межконтинентального характера.
   - У меня все никак! Я собрался было жениться - на красавице, умнице эгоистке с огромными шоколадными глазами, а она... - Олег вспомнил лицо Лизы, в особенности то, как она улыбалась и его разобрала жуткая злоба. - Мерзопакостная женщина! Сущий ангел с намерениями... Ох, чтоб ей пусто было!
   - О! Это что еще за красавица? Стерва?
   - Да не то, чтобы....
   Максим нашел стаканы и теперь вынюхивал - не было ли там налито что-то жуткого пахнущего.
   - Что она сюда наливала?... - прошептал он. - А! - поставил стаканы на место и полез за чашками.
   - Ну, коли не стерва, значит просто зараза! Да забудь ты ее! Она тебя бросила или ты ее?
   - Мы вместе, - лаконично ответил Романов.
   - Что-то новенькое. Ну, ты брат, даешь! Первая была кикимора, вторая морда тараканья... А третья что - Нефертити?
   - Может быть! После седьмого стакана и морда тараканья Нефертити станет!
   - После седьмого стакана будет не до женщин, - вздохнул Максим, кладя коллеге и приятелю Олегу руку на плечо. - Поверь мне - заслуженному естествоиспытателю!
   ***
   Ира вернулась домой совершенно разбитой в плане физического состояния. Она даже не обратила внимания, что квартира пуста, словно все вымерли как мамонты. Она даже не задалась вопросом, куда это всех в субботней вечер унесло. Только до кровати добрела и прямо в верхней одежде упала. Какая была, такая Копейка и упала.
   Ильина просила позвонить на работу в понедельник. Даже телефон кое-как написала.... А в понедельник начинается новый жизненный цикл, в который бедная Ира Романова, серебреная копеечка, будет носиться по меньшей степени с первой космической скоростью. Ох, улететь бы на марс и там... Марсиане, Земля с иголочную булавку.... Она перевернулась на бок, даже не позаботившись снять одежду, и закрыла глаза. Интересно, а марсиане не были против новенькой?....
   ***
   Вот скажите честно, Какой нормальный, разумный человек будет руководить в воскресение, самый законный выходной разгрузкой парт? Таких нет, не было и не будет. Ирину Анатольевну Романову мы в расчет не берем.
   - Аккуратнее!!! ЗДЕСЬ я стою! А ТАМ дверь! - Ира отскочила в сторону, разгневанная, недовольная, непричесанная. - Дверь ТАМ!
   И отошла в сторону, перетряхивая сумку, в которой звенели ключи, но вот где именно - она не могла понять. Ее помощь, кажется, больше нужна не была - те, кто вытаскивал из машин парты, без чьей-либо помощи могли ориентироваться в отношении дверь-машина, машина-дверь. Ирина Анатольевна-машина-дверь. Дверь-машина...
   - Ирина Анатольевна, отойдите в сторонку! Ножками-ножками!
   Ира отошла и присела на ступеньку. На школьной территории никого не было, поэтому она вполне могла так запросто присесть отдохнуть, нее потеряв при этом своего реноме. Пока таскали парты, она вытряхнула из сумки ВСЕ, что там было и, разложив перед собой остатки косметики, платочек беленький в полосочку, записную книжку и другую бесполезную мелочь, пыталась найти ключи.
   Потрясла сумку - звенят. Запустила внутрь руку - ничего. Опять потрясла - звенят. И опять ничего...
   Может быть, завтра будет новый день? - она с грустью посмотрела в небо. Оно было странного молочного цвета, словно солнце навсегда покинуло его голубую колыбель.
   Завтра наступил новый день, но все его новое заключалось в том, что красавица Лиза, ставшая почему-то блондинкой, показала свой характер и наорала в первый же день на свой новый класс, где она собиралась стать классной руководительницей (то есть уже стала). Кира Киселева выглядела самой красивой, самой отдохнувшей и самой ухоженной, директор почти что зааплодировал красавице-Деминой, когда та торжественно входила в школу на линейке.
   Только Романова в странном костюме желтого, даже лимонного цвета, с растрепанными волосами, белой восковой кожей и горящими голубыми глазами выглядела странновато. Можно сказать, она никак не выглядела, потому что терялась в этом блеске дефиле, тонула в образах Киры, Лизы, строгого начальника, Виктории Орловой в ослепительном голубом платье. О, если бы она выглядела так, как могла - феерично. Если бы она употребила все свои черты, похороненные под словом "предрассудки"! Если бы она заблестела смертельной красотой Антареса, разливая убийственную улыбку, словно Скорпион свой яд, если бы она... Если бы она могла преодолеть в себе эту черту и хоть немного перестать прятаться под наигранными шутками и смехом, она бы не вызывала такой жалости!
   Да, она изменилась, но вот в какую сторону! Спасите Иру Романову! Кажется, ее опять затянуло в водоворот... Ведь пару дней назад она была такая... Такая! С сильным, волевым взглядом, яркой помадой, казавшейся на бледном лице поцелуем смерти. Да, она вся светилась изнутри своей новой силой. Кто? Кто отнял у нее смертельное очарование Антареса?....
   ***
   Понедельник, первое сентября.
   Ирина Анатольевна Романова пытается справиться со своей сумкой и заставить ее закрыться. Адрес и телефон, написанный Ильиной, дал мало толку. По телефону то никто не подходил, а то и вовсе было подолгу занято, будто кто-то повесился на телефонном проводе. В итоге, отчаявшись что-либо узнать, Ира отправилась по указанному адресу.
   Погода, наладившаяся было с утра, отметившая солнцем небосклон, снова начало хмуриться. Ветер явно напоминал, что лето закончилось вчера, а сегодня первый день осени. Радовало ли это Иру Романову или огорчало - она просто сегодня плохо выглядела, а об истинных своих мыслях и впечатлениях предпочла умалчивать.
   Несмотря на то, что центр Ирина Романова знала отлично (благо не первый год ее дом стоит напротив Курского вокзала!), она почти, что заблудилась в трех соснах. То есть между двумя домами. И как не пыталась она выяснить у прохожих, где располагается нужный ей дом, никто не отвечал - только делали удивленные глаза.
   Эти обыватели иногда до чертиков раздражают. Особенно несостоявшуюся наследницу темных сил Антареса!
   Наконец ей удалось выяснить, где примерно находится издательство. Путь к нему пролегал какими-то немыслимыми закоулками, по одну сторону от которых была стройка. Что-то шумело, гудело, даже квакало (уж, не лягушки ли?). А уж грязи и луж тут было в изобилии! И справа и слева и спереди и сзади!
   Она перепрыгнула через внушительных размеров лужу и тут же ее изящные туфли, невесть сколько пролежавшие дома в шкафу по простой причине - она их никак не могла найти, оказались заляпанными грязью и строительным песком.
   Романова только что и могла - пискнуть. Почти что в следующее мгновение рядом что-то шмякнулось и Романова остолбенела. Это был кирпич, самый настоящий кирпич, разлетевшийся на мелкие кусочки прямо у ее ног. Прямо как в анекдоте...
   Если бы кирпич упал просто так, безо всяких последствий и продолжений, она могла бы это пережить, но следом за ним раздался голос, с трудом выговаривающий русские слова:
   - Нэ боис, дэвушка! Иды, иды!
   Романова от таких приключений чуть в обморок не упала так, что побледнела еще больше. Перепрыгнула еще пару луж и от нее на той улице осталось разве только что воспоминание...
   Издательство, в котором работала Ильина оказалась каким-то подвалом, вход в который был обозначен двумя дверями, которые очень давно (ну, очень давно) никто не мыл!
   Лестница, ведущая вниз (совершено не освещенная и скользкая) не обещала ничего хорошего. В довершение ко всему маленькая, узенькая дверь в ее конце распахнулась и в небольшом проеме показалась фигура дородной дамы, с которой Ира рисковала, даже учитывая свои малые габариты не разойтись в узком лестничном тоннеле.
   Правда, все кончилось благополучно.
   - Извините, простите, а....
   Через пару шагов лавирования между коробками и пачками каких-то документов, она наконец-то вошла в небольшой кабинет с табличкой "Посторонним вход воспрещен". Учитывая то, что дверь была настежь распахнута и табличка полуоторвана, она беспрепятственно попала внутрь.
   За столом заваленным бумагами, прямо под заляпанным жирными пятнами подвальным окном, сидел какой-то странный тип в огромных с выпуклыми линзами очках и что-то увлеченно читал.
   - Здравствуйте, - Ира сделал несколько шагов вперед.
   Странный тип никак не прореагировал.
   - Здравствуйте! - она повысила голос.
   Опять никакой реакции.
   - Вы погромче, девушка, этот старый козел ничего не слышит! - раздался голос над самым ухом бедной Иры Романовой. Та аж подпрыгнула.
   - Здравствуйте, - улыбнулась она высокому сотруднику подвала, который напоминал героя какого-то сериала или на худой конец моряка с баржи, перевозящей нефть.
   - А вы собственно кто? - улыбнулся он в ответ Романовой. "Странная личность" - промелькнуло у нее в голове.
   - Я подруга вашей сотрудницы, Натальи Ильиной, - Ира отошла в сторону, пропуская какую-то блондинку в кабинет "старого козла".
   - А! А Наташка где?
   - Она в больнице, - Ира опустила глаза, ожидая, что коллега начнет восклицать "Ах" и "Ох!". Как бы не так! Коллега-матрос заржал, как старая лошадь и бросил небрежно:
   - Она что - рожает?
   Ира от такого поворота событий онемела. Все-таки, в ней еще хоть чуть-чуть, но оставалось хороших манер.
   - Нет, - улыбка сползла с лица, обнажая все его недостатки - бледность и изученность. - Она под машину попала.
   - Анна Каренина! - моряк развернулся и собирался уходить, даже не выяснив, что это подруга коллеги пришла на ее работу, когда та в больнице.
   - При чем тут Анна Каренина?! - воскликнула Ира. Было такое впечатление, что эта фраза у нее выскочила случайно.
   Моряк обернулся, смущенно улыбаясь.
   - Ну, значит, Муму!
   И поспешил удалиться как можно быстрее, чтобы Ира не смогла больше ничего сказать.
   - Что - правда, Наташа в больнице? - вернулась блондинка, та самая Надежда, удивительно похожая на Барбару Страйзенд в роли Фанни Брайс.
   Ира, преставшая чему-то удивляться и искоса поглядывая на странного типа, как она поняла, это было начальство, продолжавшего что-то увлеченно читать.
   - Да! Я вам пыталась дозвониться, она просила....
   - Сообщить, что ты больнице?
   Надежда, существо маленького роста, почти одного с Ирой, с непропорционально длинным носиком, но очень милая, задумчиво покачала головой. Ее волосы были связаны в неаккуратный "хвост" заколкой с меховыми помпонами. И сама она походила на антикварную вещь на общем фоне подвала.
   - Вы ему все равно ничего не объясните, и не пытайтесь! - посоветовала она. - Мерзкий тип!
   Ира в упор посмотрела на Петра Васильева. "Мерзкий тип" все еще читал и сопел, будто болел гриппом.
   - И? И что мне делать? - Ира всплеснула руками. Надежда задумалась, посмотрев вместо Иры на стену и, схватив гостью за рукав, потянула ее за собой. Романовой пришлось подчиниться.
   - Костичек, - она наклонилась над молодым юношей, разбиравшем н то приемник, не то модем старого образца.
   - Отвали, Надя, - буркнул он.
   - Костя!!! - Надежда рявкнула юноше прямо на ухо, отчего он выронил отвертку. - Немедленно дай мне, что там Ильина должна была написать!
   - Блин, ты меня сбила! Чего тебе надо?!
   "Какие интеллектуальные отношения!" - подумалось Ире. У нее в это время было достаточно возможности оглядеться. Подвал, похожий на цех какого-то металлорежущего завода, ей мало приглянулся. И уж она совсем не представляла, как ее аккуратная и ухоженная подруга Ильина могла...
   - Девушка, - Надежда дергала ее за рукав. Ира встрепенулась. - Вот, отдадите подруге, пусть напишет! Потом сама принесет или кого прилет, а я скажу этому... Козлу! Что она в больнице. Пусть напишет! Потом сама принесет или кого прилет, а я скажу этому... Козлу! Что она в больнице.
   - Но она в гипсе! Она вся в гипсе!
   Надежда смущенно пожала плечами.
   - Я больше ничего не могу...
   Ира кивнула.
   - Спасибо! - сложила бумажку с каракулями пополам и, сунув в сумку, попыталась добраться до выхода.
   ***
   Олег поставил машину в гараж и возвращался пешком. Дождь не прекращался. Это продолжалось уже в течении всей первой недели сентября и это сильно напоминало всемирный потоп. Чего стоила только одна его поездка на другой конец города на метро!
   - Алик!
   Романов затормозил, накреняя зонт, чтобы определить, кто именно его окликнул. Это был никто иной как Максим Акопов. И откуда он взялся?
   - Ты чего тут шляешься? - Олег поежился. Ко всем прелестям этой погоды похолодало.
   - Сбежал из дому! Сестренка моя приехала к маме - пирогов привезла! Чтоб ей неладно было! Ненормальная женщина!
   - Мама или сестра?
   - Сестра, конечно! - Максим отряхивал свои забрызганные джинсы. - Господи и как земля таких носит?!
   - Она хоть красивая? - Романов бросил печальный взгляд на родные окна. Дождь накренил тяжелые ветви тополей, отчего в их дворе было темно и сыро.
   - Блин, до чертиков красивая! Высокая, с длинными волосами! Не замужем! Ну, что же она такая кикимора - что же замуж не выйдет! Сидела бы дома, растила ребятишек-детишек!
   Олег невольно рассмеялся.
   - Познакомь меня с этой твоей кикиморой красивой! - в шутку сказал он, дабы отвязаться от назойливого товарища.
   - Пошли! - Максим все воспринял в буквальном смысле этого слова.
   Олег успел пожалеть, но делать было нечего - все-таки это лучше, чем сидеть дома и наблюдать за военными действиями или выяснением отношений "кто прав, тот и верблюд!".
   ***
   Ира Анатольевна Романова благополучно забыла о подруге и ее проблемах с работой и вот благодаря чему. Когда она в понедельник пришла домой, телефон разрывался от звонков Тани Андреевой, спешившей сообщить благую новость - Алиса родила двойню. Ира, конечно, было очень рада, но, к тому времени у нее на плите уже стоял суп... Короче, пообедать не пришлось. Повздыхав и покачав головой, она поняла, что великого повара из нее уж точно не выйдет и пообещала Танюшке, что заедет к Алисе. Интересно, почему это она должна к ней ехать, не она же была ее женой, а Олег?! Но того просить - проще ураган накликать - у него мысли все в одну сторону: "Ах, Лиза, как я тебя люблю и какая же ты зараза!".
   И что же мне делать с этим всем? - Ира зашла в собственную комнату, встретив полный беспорядок и разбросанные бумаги. Надо отметить, что в этом беспорядке она рисковала однажды потерять саму себя...
   - Песня! - тряхнула она волосами, и глаза ее блеснули наигранным гневом. Бывает, она может что-то сказать и тут же забыть что именно. А эти ее слова! "Весело!" "Песня" и "Ерунда!".
   Одно в ней оставалось низменно независимо ни от чего - отношение к себе. Она считала, что все хорошие и она сама "просто Ира". А, тем не менее, она была вовсе не просто Ирой, потому что последняя вряд ли...
   Словом, если вы вдруг захотите познакомиться (ой, упаси вас бог подружиться) с этим воплощением противоречий - я вам посоветую не воспринимать ее всерьез. Я пробовала принимать на веру все, что она говорит и делает - ощущение, будто общаешься ни с одним человеком, а, по меньшей мере, с толпой!
   Впрочем, возможно ваша тропа с ее жизнью не пересечется уже никогда.
   ***
   - И что ты прикажешь мне Ильина - самой писать?! Ох, будто мне заняться нечем! Эй вы, идиоты, куда стулья потащили?! Петр Николаевич же сказал - на пятый этаж!
   Романова как всегда занималась "не тем чем надо" - руководила транспортировкой стульев на пятый этаж, а заодно выясняла с выздоравливающей подругой Ильиной - что делать с теми "темами", которые она получила для нее в издательстве.
   - Всю жизнь мечтала, Наташ, еще и об этом думать! - вернулась она к разговору. - Ой, прости, подожди минуточку!
   Некоторое время до Ильиной доносились только отголоски звонкого голоса подруги. Вообще-то голос ее сам по себе был тихий, мягкий, чуть шипящий (или свистящий?), плавный и переходящий из перелива в перелив нежно. Но стоило чему-то не понравиться госпоже Ирине Романовой, так глаза у нее стекленели, начинали мерцать холодным голубым огнем и голос становился громким, звенящим, сильно вибрирующем в высоких стенах здания. Правда, сама она очень любила повторять (ой, она вообще мастер отрицания собственных достоинств!), что не понимает как это так получается - она и не замечает, короче говоря, что начинает орать на всю школу что-то вроде:
   "Ах вы! Козлы вы горные! Устроили тут скачки!" и так далее и тому подобное...
   - Наташ, ты как хочешь, но я тебе темы передам - разбирайся как хочешь!
   - И? И чем я напишу - ногой?!
   Ира посмотрела в коридор сквозь приоткрытую дверь своего коробка-кабинета. Стулья вместе с теми, кто их носил не появлялись уже минут семь.
   - И ты хочешь, чтобы я тебе помогала? Сама написала?
   - Ну, Ир, ну что тебе стоит!
   - Минуту!
   Романова снова бросила телефон, выскочила в коридор, не забыв натолкнуться на огроменную стопку папок и бумаг (и, конечно, опрокинуть их) и посмотрела по сторонам. Она так забавно выглядела - такое маленькое рыжеватое, в черных брючках, горчичном пиджачке злобное созданье. Глаза горят, руки сжаты, вся напряжена и как заорет:
   - Это где же вы были?!
   Ученики, таскавшие стулья от неожиданности их уронили - для справки - директору на ногу, который шел следом с пилой (и зачем ему пила?!).
   - Ты что орешь? - взмолился он, растирая покалеченную конечность. Романова фыркнула и удалилась (а пусть сами всем занимаются - коли им это надо!). Вот так! А мы - соловьи - птицы гордые!
   ***
   Мы праздновали год. Моему роману исполнился год, но он все еще не был дописан и идей не было. Я очень изменилась, это замечали все и почему-то боялись ко мне подходить. Другое дело,ч то мое новое отношение к миру понравилось знакомым и друзьям, которые поспешили вернуться в мой круг общения. Итак, мы праздновали год.
   Вообще-то "мы" были только мной и моим романом. Устроились на балконе, пока не было холодно и, завернувшись в плед, я дочитывала книжонку по психологии. Оставалось несколько страниц. Всего несколько страниц и я узнаю, чем же закончится эта история.
   "Вы прожили со "сдерживающим фактором" целых триста семьдесят семь страниц. Вы мечтали и он вам помогал, вы жили и он жил вместе с вами. Вы менялись и он менялся. Вы стремились, вы искали цели, вы думали, вы ошибались, падали и поднимались "Сдерживающие факторы" несчастны, они не знают ради чего живут, они и не живут вовсе. Они только помогают, как ангелы... А потом...А что будет потом? Есть только мгновение. Мгновение, когда вы сильны - тогда, когда вы честны с самим собой и своими мыслями... Момент вашей силы...
   Понятие "сдерживающего фактора" означала разделение общества на разные социально-психологический группы. К сожалению, сегодняшняя социальная мобильность есть лишь выдумка, кажущееся последствие желаемого результата. Вы не можете доказать другому, что все, что вы делаете истинно. Вы не можете ничего ответить, когда кто-то, наклонив голову скажет вам..."
   Я судорожно перевернула триста семьдесят шестую страницу.
   "...Ерунда!".
   На этом и закончилась моя потрепанная синяя книжонка. Я перевела дыхание. А может быть, они все были правы? Все это... Все это ерунда? Единственное, что меня смущало, это почти триста страниц готового текста моего собственного романа... Разве это ерунда? Разве это....
   Но я в тот вечер, наблюдая как в стеклянной пиале догорает зажженная мною синяя книга, пообещала больше никогда не задавать себе никаких вопросов.... Последний раз мелькнули черные буквы названия моей голубой книжки... "Момент силы" и она превратилась в кучку почерневшей бумаги. Уже позже, выбрасывая остатки в мусорное ведро, я в последний раз увидела несгоревшую фразу, круженную черным ореолом гари: "Ерунда!". Я улыбнулась. Может быть, но мне было почему-то очень грустно....
   ***
   Погода, кажется, наладилась. Заканчивалась вторая неделя сентября. Заканчивалась она весьма оригинально - вечно невысыпающаяся очаровательная Ира Романова пугала по утрам всех окружающих своим гневным видом (вот какие они - непроснувшиеся завучи-начальницы!). Кира с Лизой все что-то шептались, разыгрывая из себя звезд мировой эстрады, а в актовом зале меняли стулья и госпожа Я-Никак-Не-Проснусь-Но-Я-Все-Могу руководила этим суперважным процессом. Господин директор строил из себя великого начальника, но в итоге обозвал сам себя "тупым" в разговоре с одиннадцатиклассниками вечно куда-то исчезал. Это что касается Иры и мира ее работы.
   Ира и ее дом. Олег не то смилостивился, не то Лизу разлюбил - стал к сестре как-то иначе относится. Просто не разговаривал ней вообще! Ильина вообще разленилась - "работать не могу - руки в гипсе, да и желания нет!". Романова уже по этому поводу раз двадцать пожалела, что поехала к ней на работу. Ну, не досчитались бы сотрудника - вряд ли "тот самый старый" (ну, вы знаете, о ком она подумала), заметил бы!
   Неделя заканчивалась. Наступила суббота, и солнце незаметно пробралось в комнату Ирины Романовой, зацепив своим длинным золотым лучом ее плечо. Вздрогнула, повернулась, чуть наклонив голову набок и, вдруг как-то встрепенулась. На пол, с самого края стола упала бумажка, с наскоро написанными фразами. Подошла к бумажке, посмотрела по сторонам - будто кто-то непременно должен был наблюдать за ней.
   - И? - спросила сама у себя. - И что я должна делать? А! - она махнула рукой и посмотрела на улицу. Почему-то ей на мгновение показалось, что такой осени она больше никогда не увидит. Никогда...
   ***
   Дождь, солнце, ветер и вода... Октябрь не заставил себя ждать... Начался октябрь месяц. Начался странно, быстро и стремительно непонятно.
   Она вышла из дома не так как всегда. Беспокоившие ее проблемы не давали спокойно сидеть на месте, а все превратилось в еще большую комедию. Она приняла было какое-то решение, но в итоге отказывалась от них. Ей казалось, что все решено, что осталось сделать только шаг и все будет хорошо, все будет как-то иначе. Ей, Ирине Романовной будто чего-то не хватало. Уверенности? Или просто она испугалась? Чего?
   Со смертью Арины Григорьевны в ней ожило чувство самосохранения, она боялась всего - даже собственной тени и мысли, словно огромные стаи летучих мышей, легли темным полотном на ее след. Окружающие мало ее волновали, она хотела от них лишь одного - она говорила им то, что они так желали услышать, а они оставили бы ее в покое. В ее особом, никем не постигаемым мире.
   Октябрь дарил холод, забвение, осеннюю влагу и полу реальное ощущение какого-то опустения. Она не спеша шла по тротуару, даже не смотря на часы. Она и так ощущала, что к чему-то неминуемо приближается. Внезапно она остановилась как вкопанная. Ей показалось, что все, что она делает было настолько глупо, настолько противно, но нет времени... Времени? Ира взглянула на часы, впервые за утро - восемь часов ровно. А зачем так рано? Впрочем, уже слишком поздно!
   Мимо пронеслась заляпанная грязью белая машина.
   "Где-то я ее видела", - пронеслось в голове, но мысли как-то нескладно ушли в сторону. Машина остановилась прямо около ворот, через которые по обыкновению проходит Ира, Лиза и все, кто идут от метро. Машина преградила путь и Романова невольно затормозила, выискивая возможность ее обойти. Хлопнула дверь, на тротуаре оставался высокий молодой человек в потертой кожаной куртке. Как ни странно, он был знаком Ирине Романовой. Она нахмурилась. Это что еще за совпадения? Это что еще за?...
   ***
   Я в то утро думала о своем романе в последний раз. Просто одевала свои любимые бархатистые сапоги на изящном каблучке и думала. Иногда, как бы со стороны, все проблемы кажутся такой... Я чуть не сказала "Ерундой!", но удержалась. Все пустое. Мы живем по каким-то рамкам, законам, а в целом нет ничего особенного в том, что ничего нет. Наверное, я просто очень устала и от Романовой и от романа. От всех этих стремлений, падений. Несбывшихся мечтаний и достижений. Я устала ей доказывать что-то, я устала ее видеть и слышать. Если бы ее не было... Я дернулась. Почему-то именно в это мгновение мне показалось, что что-то не так. Все как-то... Ноя не могла себе это объяснить - будто все померкло, а потом... Потом снова включили свет...Но ничего уже не было как прежде. Я застегнула пальто и улыбнулась. Хорошее это слово: "Ерунда!".
   ***
   - Ты что тут делаешь? - Ирина Романова боязливо оглянулась. Но к ее великому удивлению улица, задний школьный двор и окружающий мир был пуст.
   Молодой человек в потертой кожаной куртке как-то странно на не посмотрел.
   - Для начала здравствуй.
   Романова улыбнулась.
   - Привет.
   - Как живешь?
   - Прости, я на работу... Опаздываю, - она и сама понимала, что такая отговорка просто смешна. Она никогда не приходила раньше половины девятого.
   Он усмехнулся.
   - Может все-таки выслушаешь?
   - В честь чего?
   Сказала и тысячу раз подумала, что это говорит вовсе не она. Это какая-то неизвестная, темная сторона. И с чего бы это?
   - Ты не изменилась. Такая же дура.
   Романову передернуло.
   - С какой это радости ты теперь меня оскорбляешь? Да и вообще, чего тебе нужно?! - последняя ее фраза была сказана более высоким тоном, она почти что сорвалась на крик. И уже собралась бесцеремонно удалиться, оставив старого знакомого в одиночестве размышлять над сказанными словами, но... Но старый знакомый внезапно схватил ее за рукав черного бархатистого пальто.
   - Не смей на меня кричать!
   - А я и не кричу! - не понижая тембра голоса ответила Романова. - Отпусти и не забывай, это моя работа! Здесь полно посторонних!
   Старый знакомый выпустил рукав ее черного пальто. Со злостью она махнула зажатым в руке пакетом с сердечками.
   - Ну, и убирайся! Иди ты на все четыре стороны! - крикнул он ей вслед. Романова остановилась, резко повернувшись в той особой манере, какая ей была присуща. Глаза ее сияли непонятным гневом.
   - Что вообще происходит?! - воскликнула она.
   - А что происходит? Все так как и должно быть! - ответил Старый знакомый. Романова дернулась.
   - Не занимайся ерундой и отправляйся домой! - она собиралась было уже уйти, посетовав на то, что день так ужасно начался. Когда с утра происходят вот такие веши, потом...
   - Я тебя любил, а ты...
   - Ты хочешь сказать, что Я во всем виновата?!
   Госпожа Ирина Романова не выдержала и сорвалась на крик. Улица по-прежнему была пуста, ни души, но ее и это не заботило.
   - Все! - крикнула она, развернулась и...
   ***
   Лиза как обычно перешла через дорогу, прошла сквозь арку. И подумала, что день всегда начинается одинаково - никакого разнообразия. Все как обычно. Серые пустынные переулки пути от дома до работы и в обратном направлении. Она посмотрела по сторонам, у нее давно выработалась манера смотреть по сторонам даже тогда, когда улица девственно пуста. Никого. Только тишина. Надо же! Она взяла пакет с теплыми кексами правую руку и подумал, что уже через несколько часов она сможет рассказать подруге Кире за чашкой ее фирменного, постоянно сладковатого чая преинтересную историю. Если конечно, вездесущей Ирочки Романовой не будет рядом. Ведь это касается ее брата.
   Кажется, Лиза несколько изменила своим принципам и позвонила ему сама. Или он ей... А, какая разница! Было сыро - в воздухе пахло опавшей листвой и свежим дождем. Лиза нагнулась, чтобы низкие ветки тополя не поцарапали ей лицо. Было очень тихо... И вдруг где-то очень рядом раздался гулкий хлопок, разнесшийся по округе гулом. Демина вздрогнула.
   Опять эти дети со своими петардами!
   ***
   Глухой звук, похожий на вырвавшуюся из бутылки шампанского пробку, спугнул ворон, притаившихся на тополях, потерявших листву. Мир перед Ириной Романовой перевернулся, стало необыкновенно тихо и небо, голубое небо, спрятанное за рваными тучами, оказалось расстеленным впереди. Небо было везде. Она почувствовала резкую, как тогда, весной, боль где-то слева. Вздрогнув, она обронила сумку, но почему-то осталась крепко держать пакет с очаровательными сердечками. А еще через мгновение она уже не могла понять, почему так холодно под головой... И было очень страшно от этого ощущения....
   ***
   Лиза сначала не могла поверить тому, что увидела. Потом засомневалась - может просто показалось и все это плод нездоровой фантазии? Потом сделала еще шаг и в голове застучало. Лизе показалось, что кто-то очень сильно ударил ее по лицу. Она одернула руку, протянутую к лежащей на мокром октябрьском тротуаре сумку и замерла, слово завороженная. Словно внутрь ее души смотрели голубые, залитые слезами голубые глаза. Лиза хотела вскрикнуть, она явственно почувствовала, как крик рвется из легких, но звук получился сдавленным и глухим. Она хотела убежать, но понял, что не может сдвинуться с места - у нее словно все парализовало. Страх, безумный страх, почти что инстинкт самосохранения сдавил грудь железной рукой и она чуть было не потеряла сознание. Она никак не могла понять, почему горло сжимает чья-то холодная рука, почему перед ней стоит одна и так картина - брошенная на асфальт сумка, разметанные по жухлой траве рыжеватые волосы и эти широко распахнутые голубые глаза, в которых почему-то стояли слезы.
   Внезапно ее толкнули и Лиза рванулась вперед, но перед глазами упорно стоял образ запрокинутой руки на тротуаре. Рука сжимала пакет с очаровательными сердечками. Она почувствовала, как кровь приливает к лицу и бросилась бежать.
   ***
   Демина Лизавета Андреевна влетела в кабинет к подруге Кире, зажимая рукой рот с несвойственным ей беспорядком на голове и огромными, полными ужаса глазами. Кира расставляла по полкам чашки и сначала восприняла вид подруги как очередную блажь.
   - Ты чего как ненормальная?
   Лиза и правда выглядела ненормальной. Ее темно-синее пальто было распахнуто, шарф висел, зацепленный за пуговицу неизменно серого пиджака, глаза сияли холодом дикого ужаса. Отчего-то Кире передалась ее паника и она мгновенно оставила чашки в покое. А Демина осла на стул и вдруг как закричит на весь кабинет: "Ира!"
   Кира прекрасно знала, что ее зовут не Ирой, а единственной Иры, Романовой то есть, быть не может в кабинете - она еще не пришла, ведь еще только пять минут девятого. Или пришла?...
   - Лиза что случилось? - забеспокоилась Кира. Демина как-то странно посмотрела на подругу.
   - А что случилось? - глаза у нее при этом сияли какой-то жуткой тревогой или даже безумием...
   - Лиз...
   Демина улыбнулась и, вскочив на ноги, выскочила в коридор.
   Кира посмотрела ей вслед и покачала головой. Какое-то недоброе предчувствие овладело ею.
   ***
   Звук сирены разрезал тихое октябрьское утро. Поднимая мокрые пестрые тополиные лисья, белая машина "скопой помощи" с красной линией, затормозила. Выскочившая из машины женщина кого-то напоминала. Она даже не потрудилась надеть куртку, подбегая к распластавшемуся на газоне телу. Трава под ним была примята. Женщина-врач опустилась на колено так, что ее брюки оказались в грязи и воде. Обтянутой в перчатку рукой, она пощупала пульс и внезапно вскинула голову.
   Вокруг стоящие невольно переглянулись.
   - Отойдите, устроили цирк! - крикнула женщина.
   Окружающие, опуская глаза, начали пятиться назад.
   Женщина-врач махнула рукой и внезапно закрыла рукой глаза, словно долго не спала.
   Подошел милиционер в теплой ватной куртке.
   - Умерла, - тихо сказала врач.
   Милиционер вздрогнул и посмотрел в лицо Ирине Анатольевне Романовой, распластавшей руки по мокрому газону. Ее широко раскрытые голубые глаза отражали серое, все в рваных тучах небо.
  
   КОНЕЦ (13.10.03)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   259
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"