Жил-был в Серебряном городе волшебник. Решил он построить себе новый дом и украсить его работами лучших мастеров, которых пригласил к себе со всего света.
Среди тех, кто принял приглашение, был один знаменитый художник. Люди на его картинах точь-в-точь соответствовали натуре, но при этом всегда были несказанно прекрасны, словно сотканы из чистого сияния.
Художник вошел, и стало видно, что природа наделила его таким уродливым обликом, на который никто не мог бы смотреть без отвращения.
- Как тебе удается изображать людей столь прекрасными? - спросил волшебник.
- По сравнению со мной все люди прекрасны, и я запечатлеваю эту разницу в моих картинах, - ответил художник.
- Мне хотелось бы, чтобы ты украсил фреской стену моего дома, - сказал волшебник. - В награду за работу я исполню одно твое желание. Но при условии: ты напишешь свое желание на листе бумаги, положишь этот листок в ларец, и я попробую отгадать, каково твое желание. Даю тебе слово не пользоваться для этого волшебством. А моя магия - белая, поэтому за обман я утрачу свою волшебную силу навсегда. И если я угадаю, ты не получишь ничего. Согласен ли ты на такой договор?
- Мое заветное желание нетрудно угадать, - сказал художник. - Поэтому нет смысла надеяться на его исполнение. Но что, если я пожелаю власти над миром?
- Ты получишь мир, который будет в твоей власти, - ответил волшебник.
- А если я пожелаю твоей смерти?
- Это будет исполнено.
- А если я захочу, чтобы все мои желания исполнялись во веки веков?
- О, этого желали многие, - молвил волшебник с улыбкой.
- Мне нужно подумать, - сказал художник. - А пока я приступлю к работе, и у меня тоже будет одно условие. Я не люблю, чтобы те, кого я рисую, видели мой облик. От этого их лица искажаются отвращением.
- В моем саду тенистые аллеи, укромные беседки там повсюду. И в доме ты найдешь немало мест, откуда можно наблюдать, оставаясь незамеченным.
- Так тому и быть, - согласился художник.
Днем и ночью он бродил по дому и саду, наполняя свою память образами. Он видел, как прочие гости волшебника проводили время друг с другом в беседах, работе и развлечениях. Потом художник входил в залу, поднимался на леса и писал свою фреску, а поздней ночью отправлялся на отдых в отведенную для него комнату.
И всякий раз, проходя в ночной темноте рядом с одной из дверей, он слышал оттуда звуки, словно кто-то работает по камню. Но художник не видел, чтобы из-под этой двери пробивался свет. И вот однажды любопытство взяло над ним верх. Он постучал и спросил:
- Могу ли я войти?
- Входи, - отозвался изнутри женский голос.
Художник вошел и в едва уловимом свете молодой луны различил смутные очертания скульптуры, а рядом - работавшего над нею мастера.
- Почему ты делаешь свою работу в темноте? - спросил художник.
- Мне безразлично, светит ли солнце, - ответил женский голос, ибо скульптором была женщина. - Я слепа.
- Вероятно, тебе тоже не приходится рассчитывать на исполнение твоего заветного желания, - сказал художник. - Но, может быть, у тебя есть иные желания, которые для тебя ценны?
- Я была бы совершенно счастлива, если бы обрела зрение, - ответила слепая скульпторша. - Все остальное для меня неважно, и я до сих пор не придумала, чего еще пожелать.
Художник спросил, можно ли ему посмотреть на ее работу, получил согласие и принес лампу. Когда он приблизил горящую лампу к статуе, ощупывая камень золотистым пятном света, то увидел изображение прекрасного юноши, охваченного непреодолимой страстью. Художник повернул свою лампу так, чтобы свет упал на скульпторшу. Она была в мешковатая грязная одежда с брезентовым передником, волосы от каменной пыли замотаны тряпкой, а руки покрыты ссадинами. Но, даже при всем том, скульпторша поражала соблазнительной, жгучей привлекательностью.
- Я могла бы завершить скульптуру быстрее, - сказала она. - Но мне трудно работать с натурщиками! Когда я изучаю их тела, чтобы перенести формы в камень, и прошу сохранять неподвижность в избранном положении, терпение мужчин и женщин быстро иссякает. Мне приходится прерывать работу и ложиться с ними на ложе, и лишь потом они успокаиваются на некоторое время. Я так устала от людской похоти.
- Моя работа над фреской еще дальше от завершения, - сказал художник. - Мне приходится рисовать по памяти: я столь уродлив, что лица людей искажаются при виде меня. Не согласишься ли ты послужить мне моделью для центральной фигуры? Если ты не будешь прикасаться ко мне, а я к тебе, все будет хорошо.
С тех пор они стали проводить время вместе, обедали за одним столом и беседовали, бродя вечерами по тенистым аллеям.
- Как ты думаешь, - спрашивала скульпторша, - что происходило с людьми, которые хотели, чтобы их желания исполнялись во веки веков?
- Я думаю, загадав это единственное желание, человек терял право высказать любое другое, - отвечал он. - Ведь чтобы желание исполнилось, его нужно высказать.
- А может быть, - говорила она, - когда все желания становятся доступны, они просто исчезают.
- Что, если мне пожелать вечную любовь прекрасной женщины? - говорил художник.
- Что, если мне пожелать полдюжины детишек, один другого лучше? - говорила скульпторша.
И оба они смеялись.
Наконец они завершили свою работу, и пришли к волшебнику, хозяину дома.
Волшебник дал им по листу бумаги, чтобы художник и скульпторша записали свои желания и сложили эти листы в ларец. Потом волшебник положил руку на запертую крышку ларца и сказал:
- Сейчас я попробую угадать ваши желания, самые важные и заветные для вас. Художник, ты хочешь, чтобы эта женщина обрела зрение? А ты, скульпторша, хочешь, чтобы облик этого художника стал приятен людским глазам?
- Увы, это правда. Ты угадал, - ответили они, опустив головы.
- В таком случае, согласно уговору, вы ничего не получаете. Ступайте с миром.
Художник и скульпторша покинули дом волшебника, и ушли вместе, рука об руку. Тогда волшебник открыл свой ларец и прочитал на одном листе: "Я хочу обрести зрение", а на другом: "Я хочу обрести вид, приятный людям". И улыбнулся, и покачал головой.