- Вы, студент, человек науки и верите в мою скромную магию? Удивлена.
- Это сейчас не так важно.
- Так чего же вы хотите?
- Я хочу любви.
- Любви хотят все.
- Нет, поймите, я преуспел в науках, у меня, возможно, большое будущее в Университете, но я увидел одну женщину и все это стало второстепенно.
- Вот как?
- Даже если вы попросите мою душу, я согласен отдать ее за благосклонность, черт возьми! за единый благосклонный взгляд!
- Не боитесь продешевить?
- Нет.
- Хорошо, я могу это устроить. Мне не надо вашей души, достанет и денег. Подпишите контракт. В знак заключения сделки, я поставлю этот знак на вашей руке.
- Мои средства скромны.
- Ничего, мы сможем договориться. Только молодой человек, хочу предупредить, что судьба не любит когда ее обманывают и может отомстить.
- Неважно.
- Хорошо, поправьте ваши очки и сотрите мел с сюртука, сегодня вечером вы вновь увидите ее.
***
Это был дом в старой, средневековой части города. Это мрачное место, устраненное от вечной городской суеты, навевало самые нелепые мысли по поводу предстоящего предприятия. Эрил подумывал уже повернуть обратно, ему и самому становилась смешна его затея. Над ним будут смеяться, определенно будут смеяться, и еще дадут какое-нибудь обидное прозвище. Он и сам смеялся бы узнав, что кто-то решил предпринять такое. Нет, надо поворачивать назад. Эрил усмехнулся, посмотрев на дом, расположенный по указанному в газетном объявлении, адресу. Ему хотелось уйти, чтоб не выглядеть смешным перед самим собой, но с другой стороны, долгое блуждание по лабиринтам узких, пыльных улочек, где казалось, вымерли все кроме чумазых детей, да облезлых собак, столько потраченного времени... Что ж, он подойдет к этому дому и... и... и если встретит кого-нибудь, какого-нибудь прохожего, то войдет. Эрил усмехнулся про себя - почти беспроигрышный зарок, в этих безлюдных местах почти никого не встретишь в это время. Он смял в кармане газетный лист с объявлением и пошел к каменному дому, с узкими как бойницы окнами и большой лестницей без перил перед входом. Ну вот и все, можно идти назад, никто не встретился по пути. Он уже собирался повернуться, но в этот момент тяжелая дверь над высокой лестницей открылась и явила миру высокого, нелепого молодого человека в круглых очках. Он был сутул, плохо выбрит, а его черный сюртук был измазан мелом. "Наверняка студент" - подумал Эрил. Беспроигрышный зарок вывел его к самому, что ни на есть проигрышу. Проклятый студент, черт дернул тебя появиться здесь! Эрил взялся за эфес сабли, взялся не потому, что собирался достать ее из ножен, а потому лишь, что привык так делать когда злился, но студент похоже испугался этого движения. Его взгляд застрял на молодом гвардейце, и в приступе неловкости, он не нашел ничего лучшего, чем нелепо поздороваться:
- Добрый день, господин лейтенант.
Эрил не удостоил его ответом, только грязно обругал про себя. Студент спустился по ступеням и стал быстрыми длинными шагами удаляться вниз по улице. Эрил постоял немного в нерешительности. Придется идти, ничего не попишешь. Он поднялся по ступеням и взялся за шнурок звонка.
Внутри царил полумрак и какой-то странный, ни на что не похожий запах. Похожая на тень служанка, открывшая дверь, растворилась в каком-то темном углу. Глаза немного привыкли к темноте и Эрил вздрогнул. На стенах висело множество портретов, выполненных какой-то незнакомой ему техникой. Было такое ощущение, что это живые люди смотрят со стен через окна тяжелых рам. От их взглядов храбрый гвардеец покрылся мурашками. Каждый взгляд выражал ужасную боль, каждый свою, и до того отчетливо, что боль проникала в сознание смотревшего, становилась и его болью. Эрил поспешил отвести взгляд от ужасных портретов и проследовал в темное помещение отгороженное трепещущей тюлью. Небольшая комната была освещена только свечей в замысловатом канделябре. Ни малейший лучик солнечного дня за стенами дома не проникал сюда - в царство старушечьей затхлости. За столом, на котором стоял канделябр, утонув в мягком кресле сидела хозяйка. Она была так стара, что было страшно представить сколько же ей лет. Она была страшна, даже ужасна. Казалось сам дьявол воплотился в ее облике. Эрил, замешкавшись, встал на пороге, теребя эфес. Хозяйка подняла на него глаза, похожие на две черные дыры. Напряженное молчание повисло в воздухе. Эрил медлил, не зная, что сказать, его глаза скользнули по стене, и он вздрогнул, узнав очертания тяжелой рамы, хранившей еще один портрет, который, слава Богу, был занавешен темной тканью. Старуха заговорила сама. Ее скрипучий голос, вопреки ожиданиям, не был дребезжащим и немощным. Старуха говорила властно и уверенно:
- Что вам угодно, молодой человек?
Перед полковником на смотре Эрил не чувствовал себя так неуверенно.
- Я... я по объявлению, - выдавил он из себя, как бы в доказательство, достав из кармана смятый газетный лист.
- За свою жизнь я дала много объявлений, например, о том что мне требуется прачка. Вы изволите явиться по этому объявлению?
Кому-либо другому Эрил бы загнал такие слова назад в глотку, но перед старухой только покраснел и опустил глаза.
- "Тем кто хочет обмануть судьбу, предоставляется прекрасная возможность это сделать...", - зачитал он. Старуха улыбнулась, если это можно было назвать улыбкой.
- Молодой, блестящий гвардеец, всеобщий любимец недоволен своей судьбой?
Эрил кусал губы. Ведь ему и правда грех жаловаться на судьбу, он итак для многих недосягаем, но как сказать ей, что этого мало. Ему захотелось пуститься бежать со всех ног, зубы его сжались до боли.
- Я... я...
- Хотел бы всего и сразу? Из лейтенантов стать генералом, и командовать армией, а не своей кучкой солдатишек?
Эрил сглотнул. Похоже старая и впрямь воплощение дьявола, раз читает мысли с такой легкостью.
- Да, вы правы, госпожа.
Старуха сложила руки на впалой груди.
- Я не воплощение дьявола, как вы изволили подумать, я всего лишь старая ведьма.
- Я хотел бы блеска, славы, и сразу. Ведь знала же история таких которые...
- Тише, молодой человек. Вам и теперь не достаточно славы? За ваше место не смеют бороться многие более старшие и более достойные люди, вы итак баловень судьбы. Вы несомненно станете блестящим генералом. Со временем, конечно.
- Нет, вы не понимаете... Так будет, как вы говорите, но... это так долго, это так нескоро, для этого нужно приложить столько труда, пролить столько пота и крови...
Старуха остановила его речь жестом.
- Я могу помочь вам. За плату. Генерала я вам не обещаю, но капитаном вы станете сегодня вечером, а полковником... впрочем об этом рано говорить, с вашим жалованием вы еще не скоро накопите на полковника.
- Я готов заплатить ... - Эрил полез за кошельком.
- Спрячьте ваши деньги, я беру плату только когда достигнут результат. Если к сегодняшнему вечеру на вас не будет капитанских эполет, я не возьму с вас ни гроша. Надеюсь на вашу честность, и что завтра утром молодой капитан заплатит все, что мне причитается.
Эрил почувствовал почти счастье, почему-то при виде старухиного взгляда в нем не осталось ни капли сомнения. Все будет так, как она говорит!
- Я хочу славы, признания, денег, чтоб все говорили только обо мне... всего!!!
- Все это будет сегодня вечером, стоит лишь вам подписать контракт. Я не дьявол и не потребую вашей души, меня устроит и простое золото.
- Я подпишу, где?
Старуха поморщилась.
- Не стоит спешить. Я должна предупредить, что судьба не любит, когда вмешиваются в ее дела. Она может отомстить вам. Я не знаю как, и будет ли это вообще, но то что вы хотите сделать не прощается.
Но Эрил утратил весь свой недавний страх и сомнения. Все его мечты лежали перед ним на блюдечке, только протяни руку!
- Ерунда!!!
Старуха мерзко хихикнула.
- Дело ваше, лейт... капитан. В знак заключения сделки я поставлю эту печать на вашу руку, подойдите.
Эрил стерпел боль. На его руке, выше запястья, на тыльной стороне, красовался замысловатый знак, имевший какое-то неуловимое сходство с узорчатым канделябром, державшим свечу.
Эрил открыл дверь казармы привычным движением, не задумываясь. Он и не мог представить себе, что входя в это помещение, что-то может быть не так как всегда. Вот сейчас он войдет, подойдет к своей койке, перекинется шуткой-другой с кем-то из друзей. Но вышло по-другому. Лишь офицеры успели разглядеть кто вошел, в воздухе повисла тишина. Эрил не сразу осознав, что именно он тому причина, пробежал глазами по удивленным лицам. Вдруг поняв, что старухины чары начали действовать, он испугался. А вдруг, чтоб стать капитаном ему придется стать мерзавцем в глазах этих людей? Он ведь даже не знает, что они о нем думают сейчас! Тишина кончилась так же неожиданно как и началась. Эрил потонул в криках, приветствия и ликования.
- Вот он, явился!!!
-Я то думал, он больше не придет в эту халупу!!!
Эрил недоумевал, пожимая руки и принимая похлопывания по плечу.
- Да что же происходит?! Вы что все белены объелись?!
Все на какое-то мгновение притихли.
- Ты, что же ничего не знаешь?
- Да нет же!
Сквозь толпу к нему пробился Каер. Вечно спокойный и рассудительный Каер был возбужден как мальчишка.
- Ты не читал утренних газет? Все только и говорят о тебе!
- Да что же случилось?!
Каер схватил его за плечи.
- Позавчера утром скончался барон Съерский. Тот старый негодяй, который был нашим полковником!
- Да, да я помню! Он командовал нашим полком во время Южной кампании. Мы с тобой были в его эскорте.
- Так вот, он решил, что обязан жизнью именно тебе, и оставил в наследство три замка с окрестными землями, две суконные мануфактуры и три миллиона деньгами!
Эрил снял с головы кепи и поправил светлую прядь, ставшую мокрой от испарины. Мерзкий морщинистый старик, имевший привычку бить солдат стеком по лицу, не сказавший ни одного доброго слова за всю свою жизнь, оставил ему огромное состояние!
Пошатываясь от восторга, не веря в свое счастье Эрил прошел к своей койке. Он сел обхватив голову руками, переваривая услышанное. Его состояние было близко к шоку. Ватными пальцами он расстегнул перевязь, и сабля со звоном упала на пол. Нервным движением он закурил сигарету. Выпуская дым Эрил думал, что такое невозможно и, что скоро он проснется, или объявятся какие-нибудь родственнички покойного с дорогим адвокатом. Хотя дорогой адвокат теперь доступен и ему... Самый дорогой! К дьяволу черные мысли! Он потрогал пальцами таинственный знак, скрытый под рукавом. Старуха не врет! Значит сегодня вечером он станет капитаном! Он поднял голову:
- Какие планы у нас сегодня на вечер? - он не стал дожидаться пока все успеют ответить. - Сегодня мы пойдем в "Пьяную кошку", а к завтрашнему вечеру, я думаю, можно успеть подготовить настоящий бал! С моими деньгами - можно!!! И, я думаю, у нас хватит поводов выпить!!!
Офицеры возликовали. К вечеру все будут говорить только об Эриле Маранине, новоиспеченном миллионере.
Кабак "Пьяная кошка" был местом сбора публики не причислявшей себя к маргиналам, но и не слишком богатой. Мелкие купцы, студенты, младшие офицеры собирались здесь по своим поводам. Во избежание столкновений, был заведен порядок: каждая компания собиралась по своим дням и старалась не лезть в чужие. Четверг был традиционно студенческим днем. Шумная толпа студиозусов поглощала спиртное, обсуждая какие-то ученые темы. Темно-зеленая студенческая форма потеряла здесь свой налет университетской строгости, превратившись в знак принадлежности к развеселому студенческому народу, и потому носилась с гордостью и выглядела молодцевато. Толстый хозяин заведения довольно поглядывал на будущих ученых мужей, четко осознавая, что щедро предоставленные скидки, только вернее помогут скромным студенческим сбережениям перекочевать в его карманы. Разбавленная несколькими девушками компания веселилась все более и более. Молодые люди соревновались, демонстрируя дамам свою ученость и осведомленность во всех делах. Сегодняшнюю газету, изрядно потрепанный, должно быть купленный в складчину, номер которой передавали из рук в руки, обсуждали чуть не в драку.
- Да говорю тебе будет война! Неужто наши стерпят такое от собачатников!
- Собачатники не дураки. Война с нами для них теперь самоубийство!
- Как и для нас с ними. Экономика не выдержит такой войны!
- Когда такие мелочи останавливали войну? Король...
- Да хватит вам об этой войне, к черту Его Величество! Вот лучше смотрите на эту статью! Вчера некий Эрил Маранен - лейтенант гвардии получил в наследство от барона Съерского половину его состояния. Теперь в наших краях появился еще один миллионер! Эй, Камал, что скажешь?
Камал поднял голову и поправил круглые очки. Даже здесь - в кабаке он не мог оторваться от какого-то конспекта, которым был увлечен, а потому упустил суть беседы.
- Что? - переспросил он, вызвав взрыв хохота.
- Что скажешь об этом лейтенанте?
Камал опустил лицо к своим записям, буркнув:
- Рад за него.
Высокий, несуразный Камал, был неоднозначной фигурой среди студенческой братии. Его несомненно уважали за ум и целеустремленность, однако слава человека со странностями следовала за ним по пятам. Никто не видел, чтоб Камал смеялся и балагурил, однако в кабаках он был завсегдатаем. Зачем он ходил в подобные заведения, оставалось загадкой, ведь конспект или книга были единственными предметами, удостаивавшимися его внимания. Над ним пробовали смеяться, но оказалось, что у его тощей руки весьма сильный удар. Тогда Камала оставили в покое, воспринимая, скорее, как предмет мебели, чем как товарища-студента.
Обсуждение счастливого лейтенанта продолжилось и без участия Камала. Когда дело уже шло к драке, дверь кабака с грохотом открылась. Беседа затихла сама-собой, когда обращенные в сторону двери взгляды обнаружили не привычный темно-зеленый студенческий мундир, а более десятка красных - гвардейских. Подвыпившая компания офицеров нахально явилась в "Пьяную кошку" в нарушение всех принятых норм общежития. Студенты притихли, понимая, что даже если в драке они одержат верх, взяв числом, то последующие проблемы с законом возникнут именно у них. Опыт подсказывал, что мирное сосуществование с гвардейцами в "Пьяной кошке" невозможно, однако гордость не позволяла сразу уйти.
Гвардейцы, и пришедшие с ними дамы, меж тем расположились у противоположной стены. Испуганный хозяин предложил пришедшим поужинать, но они предпочли взять легких закусок и шампанского. Бутылки были мгновенно откупорены, а принесшая их служанка усажена к кому-то на колени. Один из молодых защитников отечества встал и громогласно провозгласил:
- За Эрила Маранена, баловня фортуны и моего друга!!!
Шампанское полилось в глотки. Молоденькая девчонка-служанка удивленно захлопала глазами. Молодой лейтенант, которого она видела уже множество раз, оказывается и есть тот самый Эрил Маранен. До самого знаменитого человека можно дотронуться просто протянув руку. Сам Маранен красный, пьяный, довольный вольготно развалился на стуле. Его мундир был расстегнут, только портупея не давала ему распахнуться, и белая рубаха под ним была расстегнута до живота, так что видны были мощные мышцы на атлетической груди. Лейтенант хищно, оценивающе поглядывал на присутствующих дам, пологая, и не без оснований, что сегодня добиться их благосклонности ему будет не сложно. Сидевший рядом Каер, слегка подтолкнул Эрила локтем:
- Выбираешь себе курочку?
Эрил сыто кивнул и посмотрел на друга, как бы спрашивая совета. Каер мерзко ухмыльнулся, он имел такую привычку - мерзко ухмыляться.
- Как насчет вот этой? - прошептал он, склоняясь к уху товарища, и указал глазами на даму сидящую между красными мундирами. Присутствие здесь этой дамы вызывало некоторое удивление, так как она явно не относилась к тем женщинам, с которыми офицеры общаются во время гулянок, и лишь несколько человек знали, что она дочь полковника и отпущена им в это общество под ответственность капитана Грема. Сам вид ее являл благородство, не только внешнее но и внутреннее, другие по сравнению с ней казались утками в сравнении с лебедем. Хотя она была и несколько старше окружавших ее девиц, те чувствовали в этой даме весьма опасную соперницу. Компания подвыпивших военных и их спутниц, не слишком тяжелого поведения, явно не вызывала у нее восторга. Она держалась отстраненно, и старалась не флиртовать с гвардейцами, хотя на замечания в ее адрес отвечала, причем весьма едко и остроумно.
Дама, однако, являлась объектом внимания не только Эрила но и другого человека. Из глубины притихшей студенческой кучки Камал, оторвавшись от своего конспекта, рассматривал ее долгим неотрывным взглядом. Вот оно, старухино обещание - сбывается! Плохо только, что встреча произошла в этом вшивом кабаке, ну да какая теперь-то разница! Когда Эрил встал и с хозяйским видом подсел к красавице, Камал в злобе стиснул зубы. Его рука машинально дернулась, и пальцы нащупали под рукавом таинственный знак. "То что зависело от меня - сделано. Теперь дело за вами" - вспомнил он слова ведьмы. Он встал, расталкивая своих братьев студентов. Его попытались задержать, но Камал вырвался. Оправив сюртук он решительно и целеустремленно двинулся к намеченной цели.
- Анна, вам кто-нибудь говорил, что вы прекрасны? - Эрил приобнял таинственную даму за плечи, но Анна сбросила его руку резким, но грациозным движением.
- Оставьте, лейтенант, - был ответ. Лейтенант не унывал, ведь женщина сразу сказавшая "да", не женщина, а шлюха. Он склонился к самому ее уху, намереваясь прошептать какой-нибудь дежурный комплимент, но глаза его заметили несуразную, высокую фигуру в черном сюртуке, как из-под земли возникшую прямо перед ними. Эрил удивленно приподнял бровь, узнавая студента, с которым столкнулся сегодня у ведьминой двери. Злорадная улыбка появилась на его губах, даже красавица Анна перестала его интересовать в этот момент.
- Леди Анна, разрешите представиться.., - заговорил Камал, однако Маранен прервал его самым бесцеремонным образом:
- Ого, кто это зашел к нам на огонек? Это вы господин студент? Стерли мел с сюртука?
Гвардейцы захохотали, кто-то даже кинул в Камала хлебной коркой, но гордый студент продолжал:
- Леди Анна, меня зовут Камал Эрнеген, я студент Университета...
- Эй студент! - Эрил, поражаясь наглости и дерзости студента Эрнегена, перешел почти на крик. - Какого дьявола ты хочешь от моей дамы?!
- Я думаю его надо проучить! - раздались возгласы из толпы. Камал впился взглядом в лейтенанта, представлявшегося ему сейчас не более чем пьяной свиньей. Он узнал в нем сегодняшнего офицера, встреченного около дома колдуньи. Внутренним чутьем он понял, что этот парень не говорил о визите к старухе своим товарищам, и не горит желанием сказать, и потому ответил спокойно, но по-прежнему дерзко, метя не в бровь, а в глаз:
- Господин лейтенант? Вы что уже покинули старую леди-ведьму? Чего же вы от нее хотели?
Кто-то из гвардейцев крикнул:
- О чем он, Эрил?
- Бредит! - крикнул Маранен в ответ. Назойливый студент теперь просто раздражал его. - Отойди отсюда, очкарик, и не смей говорить с моей дамой!
Следующий ход был сделан Анной.
- Маранен! Если я сказала, что вы мне симпатичны, это еще не значит, что я ваша дама! Вы омерзительно пьяны, и извольте отстать от меня с вашими грязными предложениями! - он встала под свист и улюлюканье гвардейцев. - Камал, проводите меня.
Камал ожидал благосклонности, но такого быстрого успеха не мог предположить никак. Не найдя что ответить, он взял Анну под руку, и они направились к выходу. Эрил выдохнул воздух из ноздрей, как бык при виде тореадора. Терпеть такое было не в его правилах. Когда Маранен вставал, его пальцы недвусмысленно лежали на эфесе. Анна и несуразный Камал удалялись. "Зарубить мерзавца!" - пульсировало в мозгу молодого лейтенанта. Он шагнул вперед, но кто-то схватил его за локоть.
- Он не стоит этого, успокойся, - это Каер подоспел успокоить друга. - Найди повод вызвать его на дуэль - по закону. Пусть все будет по закону.
Эрил, в который раз отметил про себя, что пропал бы без Каера, и благодарно кивнул.
- Стойте! Анна и... как вас там..?
Они остановились и разом оглянулись.
- Завтра я даю бал в КарвенХолл. Вы оба приглашены. Я буду вас ждать. И вас всех, - крикнул он в сторону кучки студентов.
Анна ушла, а Маранен остался стоять. Зал кружился от благородного хмеля, лица плыли, голоса смешались в непрерывный гул. Эрил понял, что пьян сверх меры, понял что пора возвращаться домой и понял, что сам не дойдет. Пол покачнулся и попытался поменяться местами со стеной. Каер подхватил друга, пресекая его попытку упасть. Эрил только улыбнулся через силу, говорить он уже не мог. Каер был почти трезв, Каер как всегда поможет.
***
Ночь походила на липкий кошмар. Эрил готов был умереть. Да, лучше и было умереть, чем так мучаться. Его желудок снова и снова извергал содержимое и лишь под утро ему удалось заснуть. Каер какими-то правдами и неправдами убедил начальство, что Маранену стоит оставаться в постели, пока это возможно. Эрил лежал, не смея пошевелиться. Голова гудела, готовая при первом неосторожном движении отозваться дикой болью. Казарменная суета мало трогала его сегодня. Когда шаги кованых сапог раздались в очередной раз, Эрил не придал этому значения, но шаги приблизились к его кровати - это пришел его друг.
- Эй, ты ли жив еще? - осторожно поинтересовался Каер.
- Немножко.
- У меня для тебя еще одна новость. Вчера вечером тебе присвоен чин капитана. Ты получишь третью роту взамен Грема.
Это известие Эрил воспринял спокойно, он ведь знал, что так будет, только старину Грема было немножко жаль.
- А что Грем?
- Грем проштрафился. Не уберег полковничью дочку. Кстати это к ней ты вчера... Она явилась домой с этим студентом, покуда наш капитан валялся пьяный в подворотне, и теперь он поедет на северную границу.
- Бедняга...
Любому здравомыслящему человеку было ясно, что северная граница будет первым местом, где два могучих соседа начнут выяснять отношения, а это уже не за горами. Грем первым из них всех станет драться с сабачатниками. Похмельные мозги работали плохо, но постепенно приходили в движение. Что там старуха говорила о судьбе, о ее мести...? Неужели судьба будет мстить не ему, а его друзьям? Зачем же он сунулся к проклятой ведьме?!!
Похмельный синдром был забыт, мундир и портупея застегивались уже на ходу. Каер остался смотреть вслед убегающему другу удивленными глазами.
Где же этот проклятый дом?!! Где эта проклятая старуха?!! Эрил метался в полубреду. Если бы было что рубить, он бы прорубал себе дорогу саблей, но узкие улочки были пустынны. Вот знакомый поворот... или нет..? Где же?!! Где?!!
Вечер плавно опускался на столицу. Эрил понуро брел из темной части города к свету, к жизни. Он не нашел старухиного дома, он не нашел ответа, не нашел спасения для старого доброго Грема. Впереди был бал в КарвенХолл, который теперь не очень-то его радовал.
***
Чтоб подготовить хороший прием в заведении уровня КарвенХолл необходимы огромные деньги и время. Если нет времени, необходимы просто фантастические деньги. У Эрила они были. Впервые в жизни он мог войти в КавернХолл для того чтоб гулять и веселиться, а не как чей-то адъютант или часовой оцепления. Это огромное здание, имевшее неуловимое сходство с кремовым тортом всегда привлекало его. Будучи мальчишкой - сыном обедневшего аристократа, игравшим с детьми рабочих из бедных кварталов, он приходил сюда смотреть на воплощение шикарной жизни. Будучи кадетом он мечтал посидеть на верхнем этаже КарвенХолл в кафе и посмотреть оттуда на город. Даже сидя в палатке во время песчаной бури, он думал об одном - вернется в столицу и накопит денег на поход в КарвенХолл. Когда возник вопрос куда пойти гульнуть на колоссальные деньги, свалившиеся на него с небес, он не сомневался ни секунды. С заносчивостью свойственной молодым и очень удачливым, он пригласил на свой праздник весь свет, все сливки. Но теперь он не был рад этому. Любую из этих рож он поменял бы на присутствие старика Грема, место которого он теперь занимал и погоны которого теперь носил. Каер, старый друг Каер, единственный уловил настроение Эрила.
- Старик, не расстраивайся. Он же солдат, как и мы. Если начнется война мы все там будем, а если не начнется, то Грем и там неплохо устроится, ты же его знаешь.
- Пожалуй ты прав. У тебя нет желания напиться?
Алкоголь развеял мрачные мысли, проникнув своими щупальцами в мозг, но на смену благородно-печальным мыслям явились другие - злорадно веселые. Вспомнилось, что на бал приглашена Анна. Старик Грем сейчас на пути на северную границу, а Анна, должно быть на пути сюда. А если он - Маранен станет ее мужем, то сумеет убедить полковника вернуть Грема, да и самому ему не очень-то хотелось ехать на эту войну. Какая хорошая мысль! Он сделает лучше старику Грему и себе. Да будет так! Несколько мгновений он пребывал в эйфории, потом вспомнил очкарика Камала.
Вокруг вертелся лицемерный хоровод элиты общества. Все эти герцоги, банкиры и прочие фабриканты были похожи на пингвинов в своих смокингах, а их дамы были похожи на дорогие игрушки в своих бриллиантах. Они подходили, представлялись или их представляли, а им представляли Эрила, многие уже называли его своим другом, хотя видели впервые. Ему что-то предлагали, что-то просили, какие-то репортеры задавали ему вопросы, даже фотографировали. А он все слушал и ждал.
- Эй, мальчик мой!
Эрил машинально встал и вытянулся. Полковник сегодня выглядел как сахарная голова. Он светился любезностью и благодушием.
- Вот, - говорил он всем, - это мой лучший офицер. Вчера я сделал его капитаном.
Эрил опять не слушал. Еще вчера он был "придурошным ублюдком" который "не в силах самостоятельно нагадить, не то, что командовать". Вот как вы теперь запели, господин полковник. Теперь многие так запоют, только успевай собирать дивиденды. Но первоочередная задача сейчас Анна. Полковник не откажется выдать дочь за миллионера, то есть продать подороже, осталось только устранить этого Камала.
Сказать, что Камал был счастлив было нельзя. Он испытывал удовлетворение, примерно такое же какое бывает после сданного на отлично тяжелого экзамена. Его мечта осуществилась - вот и все. Анна была при нем. Он оглядывался по сторонам с вызовом: смотрите сволочи - она моя. Он упивался своим статусом обладателя, а Анна похоже действительно сходила по нему с ума. Но главное - она же была его билетом к неограниченным возможностям. С его умом, а так же деньгами и положением ее папаши, например, или любого толстосума из высшего общества, можно достичь немыслимых высот. Вот сейчас Анна стала его пропуском в КарвенХолл - в высшее общество, а дальше будет больше. Осталось очаровать всех, заразить своими идеями и действовать. Взгляд Камала остановился на фигурке в красном с золотом мундире. Вчерашний лейтенант, успевший уже стать капитаном, смотрел на него с неприкрытой неприязнью. Смотрел из подлобья, с явными нехорошими намерениями. Чертов придурок. Надо с ним разобраться раз и навсегда. Хотя конечно и ему тоже он обязан приходом сюда, но это уже не важно.
Музыканты играли какую-то прекрасную мелодию. Подано было вино, цена одного глотка которого зашкаливала за месячное жалование лейтенанта. Эрил сидел в окружении трех дамочек, чьих-то дочек, но от того не менее доступно себя ведущих. Каер сидел напротив, но женщин интересовал значительно меньше. Старина Каер о чем-то напряженно думал, и вовсе не был расстроен этим обстоятельством, хотя как друг миллионера мог бы соблазнить многих богатеньких клуш.
- Эрил, старик, - сказал он как-то вдруг. - А ведь скоро нам придется ехать на север. Там не будет этого вина.
- Каер, понимаешь, у меня есть один замечательный план.
- Какой же?
Эрил хитро улыбнулся, обвел девочек взглядом.
- Не при них. Я позже объясню тебе.
- А почему не при нас, милый? - обиженно надув губки поинтересовалась одна из девиц.
По всему было видно, что Анна в некоторой растерянности. Ей очень не хотелось уходить от Камала, но его поведение было невыносимо. Он все время разъяснял кому-то какие-то свои планы, всю их важность и грандиозность. Слушать его никто не хотел, и по его настоянию Анна знакомила его все с новыми и новыми собеседниками. Проучить его, слегка пофлиртовав с кем-нибудь, следовало как можно скорее, но подходящих кандидатур не было. Появление Эрила Маранена в поле ее зрения пришлось как нельзя кстати. Маранен шел к ней с вполне определенной целью.
- Анна, позвольте пригласить вас на танец.
- Конечно, Эрил.
Они медленно двигались под музыку, под завистливыми взглядами. Много завистливых и один ненавидяще-целеустремленный.
Эрил думал, что Анна идеальный вариант, помимо ее положения, так ему необходимого, она идеально красива. Он прижимал ее к себе, чувствуя изящные изгибы ее фигуры, шептал ей на ухо всякую чушь. Анна думала, что было бы прекрасно если бы Камал был таким же нежным романтиком. Камал ничего не думал - для него все итак было ясно.
Музыка приостановилась - музыканты отдыхали. Эрил загадочно улыбался.
- Анна, пойдемте к нашему столику. Мы не такие плохие ребята, как вам показалось вчера.
- Пойдемте, - Анна бросила кокетливый взгляд на Камала.
Камал потерял дар речи. Он смотрел вслед уходящей Анне, прервавшись на полуслове. Уходили все его шансы на будущую лучшую жизнь, уходили надежды. Уходила его Анна, и с кем?!
Камал был человеком прямолинейным, не утруждавшим себя изучением тонкостей женской натуры, понять ход Анны он был не в состоянии, зато мог разглядеть своего соперника - ненавистного капитана Маранена. Старуха ведь говорила, что за свою Анну ему придется бороться, и теперь он понимал с кем. Холодный пот пробивший студента просох, он решительным шагом пошел к гвардейцу. Эрил и Анна медленно уходили. Камал догоняя успел разглядеть их спины до мельчайших деталей. Приблизившись он вложил весь свой гнев в оклик:
- Стой, ублюдок!!!
Шепоток паутиной пробежал по залу. Широкая спина в красном мундире с золотым шитьем начала медленно разворачиваться.
- Это вы мне сказали, молодой человек?
Эрил медленно стягивал с руки перчатку, глядя при этом Камалу в глаза. Камал задыхался от злости и потому не мог сосредоточиться, чтоб сказать хоть что-нибудь.
- Разучились говорить? Я вас научу, - Эрил стеганул его перчаткой по лицу и бросил ее к ногам студента. - Найдите себе секундантов. Мои будут в банкетном зале. Пойдемте Анна.
С Анны, меж тем, слетел хмель. Настала ее очередь испугаться. Похоже, что ее неуместная месть Камалу может привести к трагедии. Надо было что-то предпринять, хотя она понимала, что уже поздно.
- Эрил прекратите, подберите свою перчатку! Эрил!!! Камал, ты-то куда полез?!! - ее оклик напоминал скорее крик отчаяния.
Было действительно поздно - вызов был брошен при всех. Камал молча подобрал перчатку и молча развернулся и пошел. Анна метнулась ему вслед, попыталась схватить за рукав, но он даже не оглянулся.
Каер сидел напротив друга. Каер был как всегда спокоен и трезв. Каер говорил:
- Ты, Эрил, - дурак. Наш полковник не имеет власти ни вернуть Грема, ни оставить нас дома. Странно, что я объясняю это тебе. Мог бы посоветоваться со мной, как делал всегда. Ты зря очаровывал Анну.
- Анна того стоит, - хмуро буркнул Эрил. Он вдруг понял, что чувствует что-то к Анне, чего не чувствовал к другим женщинам.
- Может быть. Его секунданты приходили.
Лицо капитана осталось бесстрастным.
- Кто они?
- Его друзья-студенты. Мы договорились: револьверы, по одному выстрелу, с десяти шагов. Сходиться будете до пяти. Первый выстрел по жребию.
- Пойдет. Когда?
- Завтра на рассвете.
- Где?
- У Хромого моста.
***
Эрил сидел в коляске, кутаясь в плащ. Каер сидел напротив. Оба молчали. Рассвет только занимался, было очень холодно и сыро. Камал запаздывал. Будь на его месте другой, Эрил бы согласился на победу в связи с опозданием соперника, но Камалу он спускать с рук ничего не хотел. Он помнил лицо Анны умолявшей его отказаться от дуэли. Она просила его как просят о помощи, как просят старого друга. Именно тогда он решил, что проучит Камала, заставившего ее унижаться. Убивать студента он не хотел, но прострелить ему ногу - святое дело. Эрил смотрел на секундантов, на врача ходящего туда-сюда, между обозначавших барьер гвардейских сабель, воткнутых в землю. Говорить было не о чем, и Каер явно тяготился этим. Ему хотелось убедить друга отказаться от дуэли, он чувствовал, что именно эта дуэль не должна состояться, хотя не сомневался в ее исходе, однако, говорить об этом с Эрилом было бесполезно. Упрямец решил мстить.
- Господин капитан, может согласитесь на победу? - волновался кто-то из присутствующих.
- Нет, - коротко ответил Эрил.
Они продолжали ждать. Светало, хотя солнца не было видно за серыми облаками. Голые деревья тянулись к небу, туман выползал из-под старого моста. Когда рассвело настолько, что можно стало читать Каер развернул газету, купленную сегодня у мальчишки-торговца, получавшего утренние номера у городской типографии. Должно быть Каер был самым ранним покупателем. Он безучастно смотрел на передовицу. То что было написано там большими буквами не удивило его, хотя он надеялся на то, что эта новость так и не появится.
- Эрил, война началась, - Каер говорил тихо и спокойно, будто сообщал о выпавшем ночью снеге или улетевших птицах. Так говорят когда очень хочется сорваться на крик, но нельзя себе этого позволить. Эрил не ответил. Именно в этот момент он услышал стук копыт. На мосту появилась другая коляска - подъехал опоздавший Камал.
Дуэль начиналась так, как начинались многие до нее. Предложение помириться, скорее формальное, чем настоящее и привычная тяжесть оружия в руке. Жребий, и клочок бумаги без пометки - Камалу стрелять первым. Команда "К барьеру" и скинутые плащи. Утренний холод проползающий под шелковую рубашку и команда "Сходитесь". Камал прицелился близоруко и неумело прищурив один глаз. Они сходились. Эрил сделал два шага, когда студент выстрелил. Свит и обжигающий воздушный поток около левой щеки. Эрилу вспомнилась пустыня и пули кочевников. Он поднял оружие и с удовольствием прицелился студенту в лоб. Камал смотрел сначала бесстрастно, потом в его глазах все более и более стал читаться ужас. Эрил упивался своей властью над нахалом. Он медленно, картинно взвел курок. Камал дышал все тяжелее и все сложнее было ему держать себя в руках. Эрил улыбался, не торопясь стрелять.
-Камал!!! - крик резанул по нервам. Только теперь капитан увидел Анну в белом платье, с налипшей на подол грязью. Откуда она здесь? Как он не заметил ее приезда? Как был неожиданен ее крик, заставивший его вздрогнуть.
Камал выстрелил, выстрелил и промазал, хотя был почти уверен, что попадет. Проклятый Маранен даже не вздрогнул. Выстрел был за ним. Гвардеец поднял свой револьвер. Но вместо того, чтоб стрелять Маранен продолжал прицеливаться. Дуло револьвера превратилось в огромный черный тоннель. Потом в утреннем тумане раздался звук взводимого курка. Камалу стало действительно страшно. Захотелось убежать, закричать, просить прощения. Теперь умереть, когда Анна прибежала к нему и стояла на коленях, умоляя отказаться от дуэли, когда она призналась ему в любви, когда судьба наконец улыбнулась... Судьба... В этой суматохе он совсем забыл про старуху и ее предупреждение. Судьба... Судьба отомстит за насмешки над ней! Но как? Может пулей Маранена, теперь когда так не хочется умирать? Он дергал пальцами запястье где зиял старухин знак. Анна, где же ты, помоги не потерять самообладание...
- Камал!!! - это был крик Анны. Одновременно с ним дуло мараненова револьвера выплюнуло пламя. "Месть судьбы" - успел подумать Камал перед тем как пуля разбила правую линзу его очков и вошла прямо в глаз.
- Камал!!! Эрил, не стреляй!!! - кричала Анна, но ее слова обращенные к гвардейцу были уже не нужны. Их собственно и заглушил звук выстрела, ударивший по ушам.
- Эрил... Зачем?.. - она уже едва слышно шептала, когда длинная фигура Камала стала падать навзничь. Анна бросилась к нему, отпихнув врача, и ее никто не посмел остановить. Эрил стоял с дымящимся револьвером в руке. Ему вдруг перестало хватать воздуха, когда он осознал что натворил. Как такое могло получиться с ним, с гвардейцем для которого армейский револьвер роднее брата? Он вздрогнул от крика Анны и нажал на спуск - убил ее возлюбленного.
- Анна, я... я не хотел... - как же нелепо и лицемерно прозвучали эти слова.
Эшелон громыхал, подходя к перрону. Сотни одинаковых солдат в серых шинелях полезли в вагоны. Эрил смотрел на них теребя ворот. В голове звучали слова полковника: "Эрил, ты самый достойный из моих людей - тебе идти первым. Если ты проявишь себя, я, будь уверен, выбью для тебя майора." Теперь этот эшелон повезет его на войну вместе с ротой на две трети состоящей из новобранцев и резервистов. Пушечное мясо и его командир - блистательный миллионер Эрил Марарнен. Он мог бы подать прошение об отставке и не ехать на эту проклятую войну, но не стал этого делать. После этого он не смог бы смотреть в глаза товарищам, не смог бы смотреть в глаза Анне. Анна пришла его проводить, она трогательно держала его за руку, когда они стояли перед строем его солдат. Он хотел поцеловать ее но не решился. Потом она осталась по одну сторону решетки, отгораживающей перрон с войсками от остального города, а он, со своей ротой, по другую. Потом он снова построил своих солдат и приказал им грузиться в вагон. Старый общий вагон, пропахший потом многих солдат, что ездили в нем до этих. Эрил закурил ожидая окончания погрузки. Кто-то подошел к нему сзади. Это был один из его новых товарищей, Эрил забыл как его имя. Безымянный лейтенант закурил предложенную Эрилом сигарету. Они некоторое время молчали, а потом лейтенант сказал:
- Слышал? Сабачатники применили газ. Большие потери.
- Слышал, - ответил Эрил.
Нескольким родителям новобранцев все же удалось пролезть на перрон. Одного из Эриловых сопляков обнимала заплаканная мамаша, пытаясь всучить ему кулек с домашними пирожками и что-то там еще. Мальчишка стеснялся брать и боялся расстроить мать одновременно. Эрил остановился рядом. Мальчишка вытянулся в струнку перед ним. Огромная шинель, в которую могли бы влезть двое таких как он, старая престарая винтовка и лицо на котором еще даже пух пробиться не успел - вот он защитник отечества. Увидев Маранена, мамаша ударилась в истерику.
- Господин офицер, не забирайте моего сына, я прошу вас, - ныла она. - Там везде газы, а у него даже противогаза нет.
Эрил опустил глаза на пустой подсумок, висевший на боку солдата.
- Где твой противогаз, солдат?
Мальчишка затрясся, но отрапортовал, дрожащим голосом:
- На складе не хватило. Мне не выдали, господин капитан.
- Господин капитан, - подхватила мамаша, - он же погибнет без противогаза, не забирайте его.
Эрил смотрел на заплаканное лицо пожилой женщины, провожающей ребенка на войну. Ужасно и противоестественно. А ведь мальчишка и в правду не имеет шансов выжить на этой войне. Что ж, надо хоть мать успокоить как-нибудь. Эрил расстегнул свой подсумок и вытащил уродливую резиновую маску с тяжелым цилиндром фильтра.
- Вот, солдат, возьми.
- Спасибо вам, господин капитан. Да хранит вас Судьба, - кричала мамаша вслед. Судьба... С Судьбой у Эрила свои счеты, и эта война, и его в ней участие не спроста. Он потеребил пальцами таинственный знак на запястье.
Майор Карбан смотрел на Эрила как отец смотрит на глупого сына.
- Пожалел мальчишку! - сказал он упрекающе-восклицающим тоном. - Ну не дурак ли?!
- Обойдется, - буркнул Эрил.
- Обойдется?! Да ты видел, как умирают от газа? Я вот видел!
- Обойдется, - повторил Эрил.
"Корреспонденту "Утренних новостей" удалось побывать в районе боевых действий. Сегодня он телеграфировал нам о том, что видел на передовой, и мы рады сообщить эти известия нашим читателям. Войска Его Величества, героически сдерживают натиск проклятых агрессоров. Враг коварен и вероломен, и, к сожалению, все еще изыскивает новые способы причинить урон нашим. Так, например, вчера, в результате газовой атаки на военный эшелон погибло четыреста человек, в том числе двадцать девять офицеров, среди которых были и доблестные гвардейцы. Однако попытки врага сломить дух наших войск заранее обречены на провал, мы верим - победа будет за нами."
Анна сидела у окна и смотрела в черноту наступившей ночи. Она уже не могла плакать. Сначала погиб Камал, которого она полюбила как-то внезапно, с первого взгляда. Потом погиб Эрил, которого она полюбила, хотя должна была возненавидеть. Теперь в ее душе было пусто, не осталось даже слез. Теперь сама жизнь была ей в тягость.
Теперь она боялась посмотреть на понравившегося ей мужчину, зная, что он обречен, обречен с того момента как только понравится ей. Она дотронулась рукой до замысловатого знака за запястье. Вот о чем предупреждала ее проклятая старуха, вот как наказывает ее Судьба - убивая всех кого она полюбит. А она всего лишь хотела нравиться мужчинам. Какое легкомысленное желание, какая высокая цена. Ее жизнь была теперь пуста. Теперь в ней не было Камала, теперь в ней не было Эрила, который так и не осмелился ее поцеловать. Теперь в ее жизни не будет никого, она больше никому не хочет смерти. Она больше ничего не хочет от жизни.
В ящике ее стола лежал маленький пистолет. Маленькая однозарядная игрушка, но ей вполне хватит. Она не сожалела ни о чем, когда холодная сталь коснулась ее виска. Она проклинала жизнь, когда курок сорвался со взвода.
С началом войны столица изменилась. Теперь она стала мрачной и осторожной, тихой и пустынной. Впрочем в старых кварталах эта перемена заметна не была. Здесь и до войны было тихо и пустынно. Для мальчика-бродяжки, спавшего прямо на земле, война не была чем-то важным. Его тяжелая жизнь не очень-то и поменялась. Голод, холод и никакой надежды. Ветер гнавший по улице пыль бросил ему в лицо газетный обрывок, и от этого бродяжка проснулся. Когда-то приходской священник научил его читать, и теперь он стал складывать в слова буквы на газетном листе: "Тем кто хочет обмануть судьбу, предоставляется прекрасная возможность это сделать...". Дальше следовал адрес, что был совсем неподалеку. Мальчишка задумался. Судьба не жаловала его до сих пор, почему бы ни обмануть ее?
Внутри дома найденного по газетному обрывку было темно и какой-то незнакомый запах бил в нос. Когда глаза привыкли к темноте, мальчишку бросило в дрожь. Со всех сторон на него смотрели портреты, ужасные портреты, живые взгляды которых кричали от боли, от нестерпимой боли которую они испытывали. Три портрета бросились ему в глаза. Они должно быть недавно были приобретены и еще не повешены на свои места. Они стояли на полу, прислоненные к стене. Первый изображал несуразного молодого человека в круглых очках. Из под очков смотрели глаза полные ужаса, полные отчаяния, глаза человека умирающего в шаге от осуществления своей мечты. Со второго смотрел молодой красивый офицер гвардии. Он смотрел, пытаясь понять почему новый вздох причиняет такую адскую боль, что хочется выхаркать свои легкие. С третьего портрета смотрела девушка с красивым аристократическим лицом. Она смотрела на мальчика с такой чудовищной безнадежностью, что хотелось приставить пистолет к виску. Мальчик в испуге отвел взгляд от ужасных картин и поспешил пройти за колышущуюся тюль. В помещении, в которое он попал, пахло старушечьей затхлостью. Здесь было темно, несмотря на солнечный день за стенами. Единственным источником света служила свечка на замысловатом канделябре. Неровный ее свет падал на еще один портрет, занавешенный слава Богу, темной тканью. Под портретом, утонув в старом кресле, сидела хозяйка - старуха такая древняя, что страшно было представить сколько ей лет. Ее глаза, похожие на две черные дыры смерили мальчика.
- Чего ты хочешь? - голос старухи оказался неожиданно властным.
- Я хочу обмануть судьбу, - преодолевая страх сказал мальчик.
- И чего же ты хочешь, чего не додала тебе судьба?
- Денег, богатства, большой дом, а еще щегольскую черную куртку как у Арима. За это вы попросите мою душу, да?
- Нет, я беру плату деньгами. Заплатишь когда они у тебя появятся. Но я хочу предупредить тебя, что судьба не любит когда ее обманывают. Она может тебе страшно отомстить.
- Ерунда.
Старуха хмыкнула.
- Дело твое. Если ты умеешь писать, подпиши договор. В знак заключения сделки я поставлю этот знак на твоей руке.
Мальчик тихо взвизгнул от боли когда замысловатый знак, имеющий неуловимое сходство со старухиным канделябром украсил его руку.
Мальчик ушел, оставив старуху одну. Какое-то время она сидела молча, глядя на огонь свечи. Потом она встала и сдернула черную ткань покрывавшую портрет, висевший над ее головой. На портрете была изображена красивая женщина, одетая по моде столетней давности. Лишь долго вглядываясь можно было узнать в хозяйке комнаты черты этой прекрасной молодой дамы. Посмотрев на портрет старуха снова задернула его. На запястье ее дряхлой руки стал виден знак потемневший от времени, тот самый замысловатый знак имевший неуловимое сходство с канделябром, державшим единственную свечу. Старуха снова села в кресло и поглядела в огонек.
Старуха молчала, только в ее похожих на дыры глазах мелькнуло что-то. Старуха обманывала судьбу всю свою долгую жизнь, всю свою долгую жизнь она старалась победить то, что победить невозможно, и знак на ее руке, говорил о ее проигрыше. Сколько раз она пыталась сделать этот знак знаком обманувших, но он неизменно оставался знаком обманутых. Ни один из тех, на чью руку она ставила его, не выжил. Ни один, с тех самых пор, как такой знак появился на ее собственной руке, и она из скромной гадалки превратилась в могущественную ведьму. Старуха молчала, она всегда молчала, если в доме не было клиентов. Она знала, что скоро стену ее прихожей украсит еще один портрет с ужасным полным боли взглядом.