- Нина, пошли в кино, - невысокий голубоглазый мальчишка смотрел на девочку в белом платье и ждал приговора.
- Нет, я занята, Рома, - ответила девочка сквозь зубы, потому что заплетала волосы и во рту у нее была шпилька.
- Послушай, Нина, фильм очень хороший, - настаивал Рома.
Она наконец-то закончила прическу и посмотрела на него:
- Дело же не в фильме.
И пошла из класса.
- Верно, дело не в фильме, - пробормотал мальчишка, собирая книги. - Дело не в фильме, - повторял он, идя по улице.
На перекрестке стояла пожилая женщина, а рядом большой коричневый мешок набитый то ли картошкой, то ли морковкой, явно ей не по силам.
- Помочь? - спросил мальчишка.
- Помоги. Тут не далеко.
Мешок и впрямь был тяжеленный, пока дошли до небольшого дома с красной черепицей, Рома порядком взмок. Впрочем, на душе у мальчишки скребли кошки, и мелкие неприятности не имели сейчас никакого значения.
- Спасибо, - сказала женщина, когда мешок тяжело бухнулся на деревянный пол кухни. - Чем мне тебя отблагодарить? Хочешь чая?
- Спасибо, нет.
- Вина?
- Что вы!
- Денег?
- Ничего не надо, я пойду.
- Погоди, - строго сказала старуха, и мальчишка остановился. - Я не могу отпустить тебя просто так. Обычай не позволяет. В вашей мифологии много сказок, когда мальчик или девочка помогают колдунье, а та в благодарность предлагает им одно желание. Сейчас именно такой случай.
Рома внимательно посмотрел на старуху - шутит? А вдруг правда? Почему-то хочется верить. Только бы правда, тогда он знает, что ему загадать. Сердце забилось сильнее.
- Любое желание?
Старуха почесала морщинистый подбородок.
- Как тебе сказать... возможности у меня не безграничны, но приличные. Беда в том, что на исполнение твоего желания я трачу твои... мм... ресурсы. Это банкет за твой счет.
- За мой?
- Ну да. Скажем, ты захотел стать министром. Тогда я сумею убедить твою мать продать дом, отдать тебя учиться в академию, а тебя заставлю учиться день и ночь, чтобы добиться успеха. Но в случае, если ты захочешь мороженого на палочке, мать просто достанет монету из кошелька. Ты понял?
- Примерно.
- Не вижу радости на твоем лице, значит, ты понял, что иногда лучше попросить стакан чая.
- Да, понял. А скажите, если я захочу, чтобы Нина меня полюбила, вы и это исполните?
- Погоди, - нараспев ответила старуха, закрывая глаза. Пошептав какую-то скороговорку, она взглянула на собеседника с жалостью. - Исполню. Но это как раз тот случай, когда лучше попросить чай.
- Почему?
- А ты не задумывался, что Нина может оказаться плохим человеком, что тебе с ней будет плохо?
Рома почесал затылок:
- Я люблю ее уже два года и не представляю, как без нее жить. А она действительно плохая?
- Нет, - сварливо произнесла старуха. - Но линии ваших жизней проходят далеко друг от друга и не должны пересечься. Чтобы изменить ваш жизненный путь, мне придется потратить много ресурсов, твоих ресурсов.
- Тратьте, - решительно сказал Рома.
Старуха вздохнула:
- Может, все-таки чай?..
Вечером жизнь замирает даже в госпитале. Стонущие, кричащие люди забываются тяжелым страшным сном, в котором им мерещатся взрывы, свист пуль, рев бомб... Раненые тяжело дышат, стонут, даже плачут, но все-таки это лучше, чем беспрерывные крики днем. Так думала Нина, идя мимо коек и поглядывая на номерки. Сто двенадцатая, здесь.
Возле койки, отгороженной плащ-палаткой, склонилась санитарка. Увидев врача, она поспешно поднялась.
- Ну как он? - спросила Нина.
- Так же. Сейчас пить просил, я смочила губы.
- В сознании?
- Был в сознании.
- Хорошо, иди.
Санитарка ушла, а Нина откинула полог, склонилась над раненым. Это был Рома, ее одноклассник. Год назад они начали переписываться, но ни разу с тех пор не виделись. И вот довелось.
Худое лицо, небритые щеки, закусанная до крови нижняя губа, сколько таких раненых прошло через ее руки. Беда в том, что те раненые были просто люди, а за этого она готова отдать жизнь. К сожалению, врачи пока этого делать не научились. И ничто не спасет дорогого тебе человека - у Ромы осколочное ранение в брюшную полость и скоро он умрет.
У раненого шевельнулись губы - увидел.
- Что ты на меня так смотришь? - едва слышно прошептал он. - Не надо.
Она присела.
- А мне казалось, что у меня нормальное лицо.
Рома слабо улыбнулся.
- Только казалось.
- Смочить тебе губы? - потянулась она за губкой.
- Потом, - пробормотал он. - Посиди.
Ему хотелось говорить с ней, а Нине хотелось что-то делать: смочить ему губы, выбежать, принести что-то, неважно что. Потому что сидеть вот так рядом и смотреть, как умирает самый дорогой на свете человек, было выше ее сил. Но она сидела, потому что он попросил.
Нина взяла его руку в свою и тихо погладила:
- Помнишь, как ты приглашал меня в кино в десятом классе? Перед выпускным?
- Помню... Я тот день... хорошо... запомнил.
- А что был за фильм?
- Приключения... чьи-то приключения...
- Почему я не пошла? Сейчас мне бы очень хотелось пойти с тобой в кино.
Рома хотел что-то сказать, но ему было трудно говорить, и Нина приложила палец к губам:
- Помолчи, говорить буду я. Мне бы хотелось снова быть в десятом классе. Чтобы был тот день. Ты бы подошел и предложил пойти в кино. И я согласилась. Мы бы пошли с тобой в кино на Приключения неизвестно кого. Мы бы сидели в зале, ты бы приставал ко мне в темноте... Хотя нет, ты бы не приставал, но все равно мне было бы очень приятно сидеть рядом с тобой в темноте, держать тебя за руку. И знаешь... мне кажется, что тогда все бы было по-другому. Не было бы войны и всего этого ужаса. Была бы мирная счастливая жизнь.
Он раскрыл запекшиеся губы:
- Послушай... Я хочу... чтобы ты знала. Я не знал... но даже если бы знал, то все равно... согласился. Я рад... что не согласился на... чай.
У него, безусловно, начался бред. Нина побежала за лекарством, а когда вернулась, он был уже мертв.