Лазарев Андрей Викторович : другие произведения.

Книжные черви

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Андрей Лазарев

КНИЖНЫЕ ЧЕРВИ

Пьеса в двух действиях и восьми сценах

  
  
  
  
  
  
  
  

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

   УНИМАТЕЛЬ -- интеллигентного вида, сухощавый, модно одет, лет 40
   АКАДЕМИК -- сухонький старичок, лысый, лет 70
   ПРОФЕССОР -- толстый, одышливый, очумелый, лет 60
   НОСАТЫЙ -- соответствует прозвищу: большой нос; движения неприятные, как у шпаны, неожиданные и резкие, лет 25
   ЛОБАСТЫЙ -- соответствует прозвищу: большой лоб; сам с большими руками и простодушным выражением лица, лет 25
   СВИРЕПАЯ -- ладная и фигуристая, модная девица 18-19 лет
   КРОТКАЯ -- худенькая девица, похожая на мальчика, тоже 18-19 лет
   СЫН -- 16-17-летний подросток, вечно смотрит в сторону, не на того, с кем говорит
   ЖЕНЩИНА -- его мать суетливая провинциалка лет 40,
   ГРИША -- подтянутый, крепкий, в общем "настоящий мужик", с ласковым, вежливым обхождением, в милицейской форме и белогвардейской фуражке с "0" на кокарде, лет 40
   БОРОДА -- мягкий, пухлый, с грушеобразным телом, лет 40
   БУФЕТЧИЦА -- очень худощавая девица, в переднике и синем чепчике, лет 30
   ПРЕЗИДЕНТ -- точная копия Бороды, только без бороды. Такая же тягучая речь, в общем, никакой разницы, если не считать роскошной одежды бизнесмена.
   СУБЪЕКТ -- в кепке, то ли с Кавказа, то ли из Средней Азии
   БАРИТОН, ДАМА, СТАРИЧОК
   ДЕСАНТНИКИ, СВИТА ПРЕЗИДЕНТА
   ШУШЕРА -- все прочие, неопознанные работники библиотеки
  
  
   ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
   Сцена Первая
  
   Внутри библиотеки. Площадка перед дверями, на которых написано большими буквами "Зал", подправленное на "Зад", и чуть меньшими буквами "Дежурный по залу" (тоже подправлено, и куда-то вбок указывает стрелочка). С одной стороны к площадке ведут ступени. В другой стороне - стеллажи с каталогами. На площадке стоят Борода, Носатый и Женщина с Сыном. Сын задумчив, крепко держит лист-список книг в руке, иногда им вяло помахивает. У Женщины, Сына и Бороды на груди большие кружочки с номером "3". У Носатого - с номером "2". Все стоят, прижавшись к каталогам, смотрят в пол и ждут. Женщина испуганно косится на номер Носатого. По ступеням поднимается милиционер Гриша в форме. На голове -- фуражка а-ля времен царской армии, со знаком "0".
  
   ГРИША: Граждане. Господа. Читательный зал откроется через десять минут...Рановато вы!
  
   Все кивают. Гриша спускается и исчезает, по лестнице поднимаются величественный Академик - у него номер "1". За ним - Униматель, мужчина "интеллигентной наружности", с ироничным выражением лица. У него номер - "2". Он с интересом осматривается.
  
   ЖЕНЩИНА (Сыну, громко): Вот видишь, сыночка, скоко людей...Все почитать пришли...И ты почитаешь...
   СЫН (мямлит): Я с тобой совершенно согласен.
   АКАДЕМИК (с осуждением глядит на табличку "Зал"-"Зад" и поворачивается к Унимателю): Вас это не удручает? Все-таки...безобразие (Разводит руками).
   УНИМАТЕЛЬ (весело): Да ну, бросьте! Через минут пять или десять откроют. Вы - каталоги пока почитайте, если неймется.
  
   Академик вздрагивает от его фамильярности, но берет себя в руки.
  
   АКАДЕМИК (сухо): Я, собственно, не об этом. Я вот о чем! (Указывает на табличку).
  
   Униматель смотрит и начинает смеяться.
  
   УНИМАТЕЛЬ: А что? Хорошо...Очень мило...Так, по-домашнему.
   АКАДЕМИК: Знаете, я сидел в лагере. Давно, очень давно, по политическому делу. У нас там тоже была библиотека...
   УНИМАТЕЛЬ: Ух ты! В лагере?
  
   Они говорят громко и все стоящие на площадке внимательно слушают. Борода отделяется от стены, подбегает к ним.
  
   БОРОДА: В лагере Бухенвальд тоже была библиотека! Почитайте Семпруна, Хорхе Семпруна. Он в Бухенвальде изучил Фолкнера. Почитайте Семпруна!
  
   Все смотрят на него. Сын - с уважением и интересом. Униматель - с презрением.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Семпруна? Семь пруна? Тппру! (щелкает пальцем). Не мешай. Дай с умным поговорить.
  
   Борода, как ни в чем не бывало, отступает к стене. Сын пытается пройти к нему, Женщина не пускает, он вяло сопротивляется.
  
   АКАДЕМИК: Ну зачем вы так...
   УНИМАТЕЛЬ: Он идиот.
   АКАДЕМИК: Да нет, что вы...
   УНИМАТЕЛЬ (со смехом): Что такое? Играете в равноправие? Так что там с вашей лагерной библиотекой? Всю растащили на самокрутки?
   АКАДЕМИК (уязвлено): Ничего подобного. У нас было самое бережное обращение с книгами. И ничего такого - представьте себе! - никто не позволял.
  
   С отчаянием машет на надпись. Униматель снова смеется.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Понятно. Но в надписи есть юмор. Такой, даже мистический. Не находите? Представьте себе, что все книги выходят из некоего зада...Вы ведь не были там внизу...Может, там и есть зад. Огромный...
  
   Все ошарашено слушают. Академик нервно кашляет. Женщина, наконец, на что-то решается. Достает из сумочки пачку бумажек. Во время дальнейшего диалога Унимателя и Академика она подходит к Бороде, потом к Носатому, и наконец, к Унимателю и Академику -- именно в такой последовательности, по мере возрастания порядка "номеров". Перед Академиком она еще немного мнется. Всем говорит одно и то же.
  
   ЖЕНЩИНА: Дешевые авиабилеты. Надежная фирма.
  
   Борода кивает, берет бумажку.
  
   УНИМАТЕЛЬ (продолжает - безо всякого перерыва): И вот представьте себе, что этот дежурный...по заду (хихикает) должен обеспечивать (подхватывает Академика под локоть, чтобы не убежал). Обеспечивать бесперебойную выдачу, э, литературы. А вы точно не были там, внизу? Говорят, много интересного...Так о чем я? Обеспечивать! Ну, не знаю, путем уговоривания, зашептывания этого зада. Не исключено - щекотания. Почему же вы не были там, внизу? Говорят, у вас есть такое право.
   АКАДЕМИК (неубедительно отбиваясь): У вас? У вас! У кого это - вас?
   УНИМАТЕЛЬ: У избранных. У элиты. У носителей номер один. Намба ван. Нехорошо (оттаскивает Академика к каталогам. Как раз в это время до них доходит Женщина с бумажкой и стоит, ждет, слушает). У вас есть права. Брать книги домой. Что это такое? Сидите там, в тепле и уюте, трубочку курите, пепелком на страницы трясете, кофейком, наверное, заливаете...
  
   Академик пытается что-то сказать, в этот момент Женщина сует Унимателю бумажку.
  
   ЖЕНЩИНА: Дешевые авиабилеты. Надежная фирма.
   УНИМАТЕЛЬ (продолжает, со все большим нажимом): Ну, хорошо, не трясете, не заливаете. А всё ж - особые права. А ведь должны быть у всех одинаковые. Раз у нас демократия, а?
  
   Академик немного стыдливо кивает. Женщина решительно подходит и к нему, сует бумажку и говорит фразу. Потом она возвращается к сыну, мнется, решается, достает еще одну стопку бумажек, начинает заново свой обход. Опять в той же последовательности.
  
   ЖЕНЩИНА (сначала Бороде): Клуб "Расемон". Возьмите флаер - предъявителю скидка десять процентов на все напитки.
  
   Борода берет. Униматель в это время продолжает.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Да только ведь у вас есть и другие права. Я слышал про девушек.
  
   Академик вздрагивает. Униматель пристально вглядывается ему в лицо. Женщина продолжает свой обход. Сын поворачивается к Бороде.
  
   СЫН: Вы очень интересно сказали. Про Бухенвальд.
  
   Борода кивает, а сам внимательно слушает Унимателя. Носатый тоже слушает.
  
   АКАДЕМИК (хрипло): Каких девушек?
   УНИМАТЕЛЬ: А подавальщиц. Я слышал, что они еще и давальщицы. Но только - первому номеру. Намбе ван. Что у вас есть право.
   АКАДЕМИК (нервно): Какое?! Что за бред!
   УНИМАТЕЛЬ (ухмыляясь): Ну, ладно, ладно. Какое! В широком смысле. Право. Только вам, конечно, по возрасту, всю широту никак не осилить. Ну, там, грудку пощупать...
   АКАДЕМИК: Что?!
   УНИМАТЕЛЬ (рассудительно): А право полное. Шире. Гораздо шире. Можно и сунуть.
   АКАДЕМИК: Да вы...вы...Что это?
   УНИМАТЕЛЬ: Сунуть? Ну, пихнуть, присадить. Впендюрить. А? Есть право? Нехорошо. При демократии такую, пардон, олигархию тут устраивать.
   БОРОДА: Знаете, Аристотель как раз предпочитал демократии олигархию.
   НОСАТЫЙ: Ага!
   АКАДЕМИК (приходит в себя, величественно отстраняется): Н-да...Позвольте...
  
   Пытается ускользнуть от Унимателя. По лестнице поднимается еще один старичок, тоже с номером "2". Вид у него не столь величественный, как у Академика. Скорее чудаковато-отрешенный, но периодически он очень живенький. Завидев Академика, устремляется к нему, словно на крыльях любви. Весь светится от счастья, даже подпрыгивает. Это - Профессор.
  
   УНИМАТЕЛЬ (мягко): Ладно-ладно. Есть ведь и другие, дополнительные права. И ксерокопии вам без очереди. И те, по заду, небось, стоит вам покряхтеть, уже -- вниз и дежурить. Ушептывать зад. (Громко). Вот это как раз - безобразие! Никакого равенства!
   (Борода и Носатый энергично кивают на его слова). Мы будем бороться! И, возможно, наказывать...
   ПРОФЕССОР (запыхавшись, доходит до Академика): Здоров! Читал я твою статью, Пал Иваныч, читал. Про элеатов. Хороша! Возникли у меня соображения.
  
   Женщина в это время опять мнется у стенки, наконец, снова решается, и, уже безо всяких бумажек, подходит - в той же последовательности, и говорит всем одно и то же.
  
   ЖЕНЩИНА (с отчаянием в голосе, Бороде и так далее): Извините, а вас ювелирные украшения не интересуют? Нет? Извините. Я, вообще-то сыночку сюда привела. Почитать. Золя, Флобер, Бальзака...Ужас! Простите.
  
   Ее слова, обращенные к Носатому, Унимателю, Академику и Профессору - трое последних вообще на нее не смотрят - звучат едва различимо, как фон.
  
   АКАДЕМИК: Здравствуй...Статью...соображения? (делает вид, что не имеет к Унимателю никакого отношения). Н-да-а...
   УНИМАТЕЛЬ (с ухмылкой, громко, придерживая его за локоть): Запомните.
   ПРОФЕССОР (недоуменно переводя взгляд с Академика на Унимателя): Что, Пал Иваныч? Опять с молодежью беседовал? Небось, и про лагеря...
   АКАДЕМИК: Да, тут, понимаешь, в твоем заведение такое развелось...Ты же помнишь, я был членом комиссии по строительству библиотеки. Сразу после войны. Мы-то думали, что строим храм знаний.
   УНИМАТЕЛЬ: Не врите, не думали.
   АКАДЕМИК (делая вид, что не заметил, громко): Вначале-то так и было. Еще при нас. А теперь? Смотри, что тут пишут. И кто сюда ходит (удрученно качает головой). При нас такого не было. Хотя и творились разные безобразия, но такого... (явно расходится, вырывает свой локоть из хватки Унимателя). Черт знает что!
   УНИМАТЕЛЬ: Значит, отец-основатель. Один из членов! Очень удачно.
   АКАДЕМИК (заносчиво, Профессору): При нас так не было. Почему ничего не делаешь? Ты же...
   ПРОФЕССОР (ведет себя странно, кокетливо, подмигивает, подносит палец к губам): Ш-ш-ш-ш...Не выдавай...Вон, смотри кто идет!
  
   Смеется, разворачивается и убегает вниз. Навстречу ему по лестнице быстро поднимается милиционер Гриша с каким-то непонятным субъектом в кепке. Униматель снова берет Академика под локоть. Женщина отскакивает к стене, шикает на сына, который покорно подходит к ней.
  
   УНИМАТЕЛЬ (Академику): Случайно, это не он дежурный по заду?
   АКАДЕМИК (пугливо): Что вы, это не он...Это милиционер. Здравствуйте, Гриша!
  
   Милиционер цепко озирает Унимателя, отвечает кивком Академику, решительно направляется к двери. Субъект тащится рядом и ноет.
  
   СУБЪЕКТ: Слушай, дарагой, ты мне разреши...Я тебя в обиду не брошу...Разреши, а?
   ГРИША: Арбузы продавать в библиотеке запрещено.
  
   Униматель с интересом вглядывается в субъекта. Все остальные недоумевают.
  
   СУБЪЕКТ: Да я тихо, дарагой, вот здесь их положу...(указывает в угол).
  
   Гриша качает головой, достает ключи. Субъект взрывается.
  
   СУБЪЕКТ: Слушай, пачему ей торговать можно, а мне нельзя! (Указывает на женщину). Я видел, как она торговал.
  
   Гришина рука с ключами зависает, он поворачивается к женщине. Та выходит вперед, мнется.
  
   ЖЕНЩИНА: Что вы! Я не торговала! Я распространяла флаеры! У меня есть разрешение (Гриша успокоено кивает) Я вот...сыночку привела...почитать...у меня есть разрешение...и на него...Золя, Флобер, Бальзак какой-то. Ужас!
  
   Гриша с ироническим видом поворачивается к Cубъекту. Тот гримасничает, словно у него тик, и уходит широким шагом по лестнице. Гриша торжественно открывает замок и отступает в сторону. Все остальные стоят, переминаются, чего-то ждут. Дверь начинает трястись. В нее бьют изнутри, как будто бревном. Наконец, она распахивается, и выбегают две девушки, потные, отдуваясь, как из бани. У девушек на груди - маленькие таблички. Они - выдавальщицы книг. Одна имеет свирепый вид, другая, наоборот, очень кроткий.
  
   СВИРЕПАЯ: Ну, как, как они меня затрахали!
  
   Кроткая вздрагивает, а потом улыбается.
  
   ЖЕНЩИНА (к Свирепой): Здравствуйте! Вы меня помните? Я вот сыночку привела...почитать. У меня разрешение... (выталкивает сына со списком. Тот упирается, вырывается и пристраивается к Бороде. Женщина растеряно смотрит на него. Свирепая, недоуменно и брезгливо - на нее).
   СВИРЕПАЯ (взрывается): Как они меня все затрахали!
   КРОТКАЯ (в притворном ужасе): Ты о читателях? Ну, жжёшь!
   СВИРЕПАЯ: А о ком же! Особенно эти, старперы! Сами не знают, чего хотят! (у нее звонит мобильный, она мгновенно его выхватывает, орет в трубку) Да! Да! Да! (стуча каблучками, сбегает по лестнице и исчезает).
   УНИМАТЕЛЬ (Грише, который торжественно стоит сбоку от дверей): Интересный значок на фуражке. Как будто номер -- номер ноль. Кто в доме хозяин.
  
   Гриша глядит на него, сначала с подозрением, потом добродушно качает головой. Делает знак рукой -- мол, проходите, не задерживайтесь.
  
   КРОТКАЯ (всем, словно извиняясь за Свирепую): Там жарко было.
   ЖЕНЩИНА (ахая): А сейчас? У меня давление.
   КРОТКАЯ: Сейчас все включили. Кондиционер, вентилятор. Для читателей. А для нас не включают.
   УНИМАТЕЛЬ (сочувственно): Не справедливо. Жара-то для всех.
   КРОТКАЯ (игриво подергивает плечами, говорит, глядя ему слегка нахально в лицо): Ну, ад. Ацкий сотона! Директора бы туда.
   УНИМАТЕЛЬ (с умилением): Ах, бунтарочка! Коммунарочка!
  
   Кроткая смотрит на него с неудовольствием и сбегает вниз по лестнице. Гриша -- за ней вслед, легкомысленно помахивая руками. Читатели продолжают нерешительно топтаться у распахнутой двери.
  
   УНИМАТЕЛЬ (громко, подмигивая Академику): Ну, что я говорил насчет подавальщиц! Все слышали! Ту первую -- уже затрахали. Причем старперы. Вот так...Зайдем, что ли? Пора почитать!
  
   Все начинают кивать и понемногу втягиваются в зал. В последний момент Униматель выходит обратно. У него звонит мобильный. Он подносит его к уху.
  
   УНИМАТЕЛЬ (игриво, в телефон): Ути-пути! Кто говорит, слон? Ах, Барон! То бишь Боярин? Ты не волнуйся. Я же сказал, сделаю, значит сделаю. Да. Я...Нет, милый, не отниматель. Не заниматель. Не уминатель. (Жестко, сурово). Ты что, тоже шутишь? Правильно. Униматель. Всех и вся. Запомни, Боярин. (Расслабленно, подражая акценту Субъекта) Да, всё будет, дарагой. Что ты!
  
   Входит в зал.
  
   Сцена Вторая
  
   Буфет. Почти по диагонали - стойка. С одной стороны от нее -- стеклянные шкафчики с бутербродами, булочками, яблоками, шоколадками, стаканчиками и т.п. Там же, у стойки, стоит Буфетчица, звякает посудой. С другой стороны от стойки - высокие барные табуреты, столики. Кроме Буфетчицы здесь только Борода и Сын. Борода подходит к стойке, задумчиво смотрит на Буфетчицу.
  
   БУФЕТЧИЦА (приветливо): Слушаю вас, дальше.
   БОРОДА: А шоколад у вас горький или молочный? Это разные шоколады...
   БУФЕТЧИЦА: И горький, и молочный. Горький тридцать, молочный двадцать, двадцать пять и семнадцать.
   БОРОДА: За семнадцать и чай, только с сахаром.
   БУФЕТЧИЦА (моментально подает): Пожалуйста. Двадцать пять (принимает деньги). Слушаю вас, дальше.
   СЫН (почтительно тараторит): А вот вы, раз вы интересуетесь этим вопросом, вы, наверное знаете...
  
   Борода кивает.
  
   СЫН: Я вот читал в одном труде - тысяча девятьсот шестьдесят пятого года издания, Лондон, Шерлин Браун, "Хроника преступлений" -- что в Треблинке убили три миллиона евреев...
  
   Борода кивает.
  
   БУФЕТЧИЦА (по прежнему приветливо): Слушаю вас, дальше.
   СЫН (стеснительно): Мне, пожалуйста, то же самое. (Буфетчица молча подает шоколад и чай, Сын молча сует ей купюру) А в другом труде -- тысяча девятьсот восемьдесятого года издания - Карл Циммерман, "Наше недавнее прошлое" -- что в Треблинке убили восемьсот тысяч евреев...
   (Борода кивает).
   СЫН: А в третьем труде, совсем недавнем, на первой странице сказано, что это все было сильно преувеличено. Возможно, вообще не убивали. А вы что думаете по этому поводу?
   БОРОДА (задумчиво): Я, думаю, восемьсот тысяч.
  
   Пауза.
  
   СЫН: А еще Тегеранская конференция...
   БОРОДА (перебивает): Меня знаете, что интересует. Я никак не могу разобраться. Евреи - они греки? Или персы?
  
   Сын кивает.
  
   БОРОДА: Греки или персы?
   СЫН: А вот еще я читал о Ледовом побоище. В одном труде написано, что его не было. А в другом - что все же было. Но совсем не такое. Интересно, правда?
  
   Борода кивает.
  
   СЫН: Я полагаю, сейчас идет полная ревизия исторической науки.
   БОРОДА: И других наук. Тоже.
   СЫН: А что вы думаете о Протоколах Сионских Мудрецов? Я читал, что это фальшивка.
  
   Борода кивает, потом качает головой с сомнением.
  
   СЫН: А еще читал, что не совсем.
   БОРОДА (рассудительно): Не совсем.
  
   Входят Академик с Профессором, на ходу оживленно говоря. Борода и Сын умолкают, внимательно слушают.
  
   ПРОФЕССОР: И вот что интересно! Если посмотреть на это синергетически. Ведь, в конце концов, это самоорганизующаяся система. Да! Есть точка бифуркации, очень отчетливая...И сейчас как раз -- такая точка.
   АКАДЕМИК (несколько тревожно оглядывает стоящих в буфете, потом устало отвечает): Да, да...Точка принятия решения.
   ПРОФЕССОР (потрясенно): Какого решения? Бифуркации! Реальность сейчас разойдется, на действительную и потенциальную. Я тут набросал кое-что...Ну, я конечно не Шопенгауэр, но знаешь...
   БУФЕТЧИЦА: Я вас слушаю, дальше!
  
   Входят Носатый и Лобастый, оба хохочут. У Лобастого тоже цифра "2". Академик и Профессор тихими голосами что-то заказывают, буфетчица им подает, в это время говорят одновременно и Носатый с Лобастым, и Борода с Сыном.
  
   БОРОДА: Есть еще такой интересный вопрос. Хазары.
   СЫН: Да-да, я читал в одном труде, "Вечные странники"
   БОРОДА: Что они не вымерли. Что они стали казаками.
   СЫН: Очень интересно...
   БОРОДА: Я начал заниматься этим вопросом.
   ЛОБАСТЫЙ (Носатому, громко): Ты что, не слышал? Ну, дал! Котировки-то падают. Ты что, на бирже никогда не играл?
   НОСАТЫЙ (с неудовольствием): На бирже...Ну да, ага. Слушай, старик, сколько зим! Мы ведь сколько, лет пять уже не виделись! Ты где, что?
   ЛОБАСТЫЙ: Да пока переводчиком. Но я начал на бирже играть. Уже давно. Здесь, на библиотечных компьютерах...Все же нас классно учили. Итальянский у меня - от зубов отскакивает. Помнишь? Нель мецца делла камина...
   НОСАТЫЙ: Переводчиком?
   ЛОБАСТЫЙ: Ну! Тут переводил одной итальянской компании, они... как это...воду роют...ну, бурят...достают...разливают...Одна баклашечка двенадцать рублей! Компания "Тоскания"...
   НОСАТЫЙ (радостно): Тоскания! Итальянская?
  
   В этот момент Борода с Сыном умолкают.
  
   ЛОБАСТЫЙ (неуверенно): Совместное предприятие...Так вот, короче, они бурили у нас...и там половина рабочих наши, половина - итальянские. И каждые две недели - махались. Ну! Слышишь, сорокалетние мужики стукались, как пацаны! Генеральный директор, Фабио, пятьдесят лет, тоже лез!
   НОСАТЫЙ (ржет): Махались? А я, знаешь, преподаю. И пишу. Диссертации под ключ, дипломы под ключ, курсовые под ключ...
   ЛОБАСТЫЙ: Тоскания. Хорошая фирма...Я после этого комп купил...Хочу из дома на бирже играть. Но пока только...в цивилизацию, в Древний Рим. Обучаюсь.
  
   Профессор и Академик проходят мимо них, пристраиваются рядом. Сын что-то вопросительно бормочет Бороде.
  
   БОРОДА (громко, задумчиво): Ревизия! (Буфетчица вздрагивает) Всего гуманитарного знания. (Буфетчица мило смеется).
   БУФЕТЧИЦА: Фу, испугали. Так громко...
  
   Все улыбаются. Носатый присматривается к Профессору.
  
   НОСАТЫЙ: Извините, а вы не в Первом преподаете?
   ПРОФЕССОР (дружелюбно-снисходительно): Э-э-э. Да. Преподаю.
   НОСАТЫЙ (в восторге): То-то я смотрю! Я ведь там тоже преподаю.
  
   Лобастый мрачнеет.
  
   ПРОФЕССОР: Вот как? И что же вы преподаете?
  
   Входит Униматель, подходит к стойке, прислушивается.
  
   БУФЕТЧИЦА (неожиданно сбивается со своего "Я вас слушаю, дальше", и сама этому мило удивляется): Здравствуйте.
   НОСАТЫЙ: Я преподаю "Теорию культуры", но у химиков...
  
   Профессор кивает, Академик косится на Унимателя, тот тихо что-то заказывает.
  
   НОСАТЫЙ: А на вашем факультете я преподаю итальянский язык...Основы.
  
   Профессор кивает, но разговор повисает.
  
   АКАДЕМИК: Так что о Шопенгаэуре?
  
   Профессор что-то тихо отвечает. Они продолжают свой разговор.
  
   НОСАТЫЙ (смущенно мнется, потом отворачивается, Лобастому): Интересно...Бурили...Махались...Компьютер купил...
   ЛОБАСТЫЙ (подхватывает): Купил! Чудо, слушай! У меня был до этого - так себе, а тут...Советую. Новейшая модель. Таких процессоров несколько сот только выпустили. У тебя какой?
   НОСАТЫЙ: Да у меня...понимаешь...так мало места...на столе. Я думал купить себе комп...
   ЛОБАСТЫЙ: Да ты чё! Покупай!
   НОСАТЫЙ: Мало места...
   ЛОБАСТЫЙ: А ты лаптоп.
   НОСАТЫЙ: Я думал купить компьютер. Я думал купить лаптоп. Но так мало места. С другой стороны...тиски всякие на столе. Я это люблю...
   ЛОБАСТЫЙ (ржет): Тиски! (передразнивает) "Я это люблю!"
   УНИМАТЕЛЬ (вмешивается): Тиски, молодой человек? Любите? Работать с металлом? Или с чем? Вообще ручной труд?
  
   Как только он начинает говорить, все прислушиваются и умолкают - бормочущие Борода с Сыном, Академик молчит испуганно, Профессор с добродушным интересом.
  
   НОСАТЫЙ (уважительно): Да так...вообще.
   УНИМАТЕЛЬ: А тут, вы знаете, в подвале...тоже много тисков. Для обжима изданий. Тут в подвале вообще много всего... Вам будет интересно...Библиотека - целый мир! Говорят, тут есть еще загадочный коллектор...
  
   Носатый действительно кажется заинтересованным.
  
   ЛОБАСТЫЙ (вмешивается): Я тут переводил одной итальянской компании, они в Сибири меха добывали...
   УНИМАТЕЛЬ: В Сибири? Меха? Итальянцы? Может, они были чукчи? (добродушно смеется).
   ЛОБАСТЫЙ (неуверенно): Совместное предприятие....
   УНИМАТЕЛЬ: А вы по компьютерам, я так понял?
   ЛОБАСТЫЙ (польщено): В некотором роде.
   УНИМАТЕЛЬ: Тут хорошая техника. Правда, не для всех.
  
   Академик вздрагивает. В буфет вбегает Кроткая.
  
   КРОТКАЯ: Стакан компота, пожалуйста.
   НОСАТЫЙ: Девушка, девушка, идите к нам! Вы ведь в библиотеке работаете? А какая у вас специальность?
   КРОТКАЯ (стеснительно): А у вас?
   НОСАТЫЙ (ухмыляясь): Моя специальность - физика мяяягкого тела! (подмигивает) И алкоголь.
   КРОТКАЯ (поморщившись): Это что - пиво с сосисками? Вы их продаете? Ларечник? Палаточник? Или, простите, будочник?
   НОСАТЫЙ (краснея): Я вообще-то преподаю. Теорию культуры.
   КРОТКАЯ: Теорию? Советую попрактиковать.
  
   Кроткая ставит недопитый компот на столик Носатого и убегает. Торопливо входит
   Женщина.
  
   НОСАТЫЙ: Сука.
   ЖЕНЩИНА (вздрагивает, оглядывается на него и бросается к Сыну): А я-то тебя потеряла! Потеряла...Ищу-ищу, нет его! Молодой человек - дешевые авиабилеты. Клуб "Расемон". Ювелирными изделиями не интересуетесь? (подает свои бумажки Лобастому, и, чуть поколебавшись, Профессору. Обращается к Сыну): Я все тебе заказала, обещали завтра. Но - только первые три книжки. Остальные - потом. Таковы правила, говорят.
   УНИМАТЕЛЬ: Вот как! Правила.
   ЖЕНЩИНА (смотрит на него с сомнением): Извините, а я вам уже давала? Флаеры? А ювелирными...
   УНИМАТЕЛЬ: Нет. Спасибо (со смешком поворачивается к Академику): Расторговались...
  
   Женщина пугливо крестится. Входит Гриша, смотрит на нее. Она, совсем смущенная, начинает что-то невнятно бормотать про книжки, сует Сыну список, тот покорно изучает.
  
   ГРИША (громко, Буфетчице): Привет, красавица! Я смотрю, тут аншлаг...Как обычно мне...
   УНИМАТЕЛЬ (радушно): Идите сюда, лейтенант. Только тут место осталось.
   ГРИША (строго): Был бы лейтенантом, кабы дергался чаще. Пока сержант (не двигается с места, Буфетчице): Что бледная, красавица? Устала?
   БУФЕТЧИЦА: Да нет, что ты...Так...
   БОРОДА (с улыбкой): Ревизия! Гуманитарного знания!
   БУФЕТЧИЦА: Вот опять.
   БОРОДА (обиженно бухтит в бороду): Да я это для юмора. Для шутки.
   ГРИША (качает головой, Буфетчице): Ревизия, милая - это пересмотр. А гуманитарного знания...В смысле: истории, философии, ну и прочих. Это такое новое веяние.
   УНИМАТЕЛЬ: Ого, да вы не лейтенант, а полковник!
   ГРИША (с улыбкой): Библиотечный пёс. Принюхался к буковкам.
  
   Униматель по приятельски хлопает по табурету рядом с собой.
  
   БУФЕТЧИЦА (извиняясь, всем): Вы не подумайте, что я ревизии боюсь. То есть боюсь, конечно...
   ЖЕНЩИНА (со вздохом): Уж вы мне говорите! А тут еще эти...с книгами...три в день...
  
   Гриша подсаживается к Унимателю.
  
   ГРИША: Ревизии, ревизии...перевороты, революции...
   УНИМАТЕЛЬ: Не одобряете?
   ГРИША: Почему же? Все в меру. Все в свое время. В своем месте.
   ЛОБАСТЫЙ (оживленно): Это прогресс! От него никуда.
   СЫН (тревожно, в пространство): А что вы думаете о демократии и равноправии?
  
   Женщина охает.
  
   ГРИША: Не то, чтобы я очень много об этом думал, юноша. Но - хорошая вещь.
   СЫН: А вот тут...товарищ говорил...что в библиотеке равноправия нет...
   БОРОДА (радостно, словно просыпаясь): Полная ревизия!
   ГРИША (серьезно): Это правда. Налицо дискриминация. Образовательный ценз.
  
   Внимательно смотрит на Академика и Профессора.
  
   ПРОФЕССОР (улыбаясь, как старший младшему): Так и мы согласны, Гришенька. Но не мы это ввели.
   УНИМАТЕЛЬ (покладисто): Вот и славно. Что согласны.
   ЛОБАСТЫЙ (удивленно): Не понял? Чё за бред?
   УНИМАТЕЛЬ: Хотите местные компьютеры посмотреть? Для этого нужны некоторые усилия. Надо кое-что немножко поправить.
   ГРИША (рассудительно): В какой-то мере, так было всегда. В Советском Союзе, например. Я считаю, что партверхушка была просто буржуазией. Ну, то есть, она исповедовала буржуазную идеологию. Если по Барту.
   ПРОФЕССОР (в восторге): Вот! С ума сойти, Пал Иваныч?
   АКАДЕМИК: Да-а-а...
   ПРОФЕССОР: Пойду, запишу...
  
   Уходит, пританцовывая. Все недоуменно смотрят ему вслед.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Права должны быть одинаковы. У нас еще есть возможность все изменить.
   БУФЕТЧИЦА (напряженно прислушивается): Да что вы такое затеяли? Какие права?
   ЖЕНЩИНА (агрессивно): Так чтоб всем! А я тут бьюсь-бьюсь целый день...Правильно. Чтобы всем. И нам, простой обслуге, а?
   БУФЕТЧИЦА: Я не обслуга. И что вы взъелись на Пал Иваныча? Он ведь настоящий академик, что ему, всё так же, как этому, сопливому? (вдруг разъяряется) Или этому, носатому? Стукаются! Тисочки!
   ГРИША: Милая, ты что?
   БУФЕТЧИЦА (хнычет): Мне это не нравится...
   УНИМАТЕЛЬ: Не переживайте.
  
   У Унимателя звонит мобильник. Он подносит его к уху.
  
   ГРИША: Не волнуйся. Все будет хорошо.
   УНИМАТЕЛЬ: Боярин? Я кушаю. Что? Пирожок с рыбой и чай. В буфете. А у вас? А у вас в квартире газ? До свидания.
   АКАДЕМИК (взрывается): Во-первых, все это бред сивой кобылы! Во-вторых, это не мы решаем! Я ничего не имею против, чтобы и вы пользовались ксероксом, но без очереди - если все без очереди, то как?
   УНИМАТЕЛЬ: Стихийно. По справедливости. Просто все - по очереди. И все прочее, тоже.
   АКАДЕМИК (язвительно): Что прочее? Как это вы выразились - подавальщицы? Сунуть?
   УНИМАТЕЛЬ: А что? Введем тарификацию! Свободные женщины - по тарифу!
   БУФЕТЧИЦА: Ну, началось...Гриша!
   ГРИША: А что, есть в этом правда...
   УНИМАТЕЛЬ (пристально глядит на него): Значит, вы согласны? Учредим, так сказать, свободную республику в рамках одной отдельно взятой библиотеки?
  
   Академик нервно смеется. Носатый тоже.
  
   УНИМАТЕЛЬ (поворачивается к Носатому): А вам будет возможность поработать руками. И тисочками тоже.
  
   Буфетчица снова хнычет и даже плачет в салфетку.
  
   УНИМАТЕЛЬ (Академику): Видите, как все просто? Поговорили, решили. Сейчас закрепим. Сейчас.
   АКАДЕМИК: Вот дурь!
  
   Плюется и уходит. Неожиданно вскакивает Сын, которого Женщина пытается удержать.
  
   СЫН: Долой! Долой!
   БОРОДА (туманно и тихо): Вперед...вперед...
   ЛОБАСТЫЙ (неуверенно): За справедливость? Или я недопонял?
   ГРИША: Да пошли, чего там!
   НОСАТЫЙ: Ура!
  
   Гриша, Носатый, Лобастый и Борода решительно уходят за кулисы. Остаются Буфетчица, Униматель, Сын и Женщина.
  
   БУФЕТЧИЦА: Что они затеяли? (Унимателю) Что вы не видите, какие они впечатлительные? Ох, натворят! (убегает).
   УНИМАТЕЛЬ: Народный порыв! Неоценимая вещь. А кстати, юноша, кого долой?
   СЫН (тихо): Чудовище. Чудовище-Морковище!
   ЖЕНЩИНА: Да что ты! Морковка - она для глазок полезная.
  
   Все уходят.
  
   Сцена Третья
  
   Хранилище. Стеллажи с полками по периметру. В центре стол и один стул. Там сидит Профессор. Входят Униматель, Кроткая, Свирепая. За ними Лобастый, Женщина, Гриша и Борода.
  
   СВИРЕПАЯ: Вот он.
  
   Указывает на Профессора. Кроткая испуганно дергает ее за руку и вертит пальцем у виска. У Свирепой звонит мобильник.
  
   СВИРЕПАЯ (в трубку): Да! Пошел в жопу... (убирает мобильный, насмешливо, Кроткой): Ага-ага. А ты зачем сюда пришла? Долой старперов!
  
   Кроткая пожимает плечами и задумывается, застывает, как будто засыпает.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Так это вы и есть директор? Директор тутошней Директории. А зачем маскарад? Циферка два?
   ПРОФЕССОР (кокетливо): Да, вы понимаете...Такое постмодернистское решение. Я подумал. Сначала смерть автора, потом смерть читателя, потом -- смерть директора. Библиотеки. Вы понимаете? Все, что вокруг книг, становится анонимным. Книги становятся таким общим безымянным полем. Человек входит в него, погружается...И нет никаких ориентиров, никаких имен, он свободен! Я решил скрыться, затеряться. Конечно, только для читателей. Хотя есть в этом...эскапизм библиотечного масштаба. Акт отчаяния, вы понимаете.
   УНИМАТЕЛЬ: Вполне. Надеюсь, дружественный акт отчаяния?
   ПРОФЕССОР: А что вам нужно?
   УНИМАТЕЛЬ: Я тоже в отчаянии. Но у меня оно не постмодернистское. Скорее, экзистенциальное. (Пародирует интонацию Профессора) Вы понимаете.
   ПРОФЕССОР (удивленно): Интересно...Интересно?
   УНИМАТЕЛЬ: Мы решили смерть директора закрепить. Почти что нотариально. Мы вводим демократию в библиотеке.
   ПРОФЕССОР (неожиданно твердо): Ну нет! Никаких экспериментов! Тут, все-таки, понимаете, книги. Тут не колбасный завод. Не макаронная фабрика!
   УНИМАТЕЛЬ: Вот именно, дорогой мой постмодернист. Вы обратите взгляд зрачками внутрь...Что видите? (неожиданно бьет Профессора в живот).
   ПРОФЕССОР: Э-эх...Больно. Противно...
   УНИМАТЕЛЬ: Да будет вам. Это тоже был отчаянный акт.
  
   Берет Профессора под локоток. В это время врывается Женщина, и в полном восторге начинает крушить книги под снисходительный хохоток Гриши. К ней присоединяется Свирепая. Вместе с Женщиной и Гришей входит Лобастый, который смотрит на все, раззявив рот, в задумчивости.
  
   СВИРЕПАЯ: Вон они, вот они, суки! Одна аллергия от них! Пылища, пылища!
   ЖЕНЩИНА: Всех замучили своими книгами!
  
   Униматель с Профессором стоят с краю. Профессор дергается спасать книги, Униматель сдерживает его за локоть. Профессор пыхтит, постанывает, между ними смешная, неравная борьба. Униматель качает головой, словно бы в недоумении.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Уважаемый постмодернист! Не вылезайте из своего симулякра.
   ПРОФЕССОР (в удивлении прекращает борьбу): Что?
  
   Свирепая и Женщина продолжают вдохновенно сваливать книги. Униматель подхватывает одну из них, листает, с отвращением отбрасывает. Профессор снова пытается их расставить книги на полках, Свирепая и Женщина его отпихивают. Свирепая дает ему пощечину. Кроткая как будто просыпается, бросается к ней.
  
   КРОТКАЯ: Эй! Люди! С дуба рухнула?
   ГРИША (Кроткой, издевательски): У нас демократия. Ты что? (Оттаскивает потрясенного Профессора).
   КРОТКАЯ: Да на книги мне наплевать! А вот Профессора - не трогайте.
   ЛОБАСТЫЙ (рассудительно): Нет, почистить надо, кто спорит. И старики надоели. Ничего не понимают.
   ПРОФЕССОР: Книги! Не трожьте...
   УНИМАТЕЛЬ (устало-брезгливо): Ну, всё-всё. Вяжите старую власть. И юную деву. А то взбрыкнет. Книги! Это не книги, это хлам. Это такие специальные книги, которые помогают забывать настоящие.
  
   Гриша с Лобастым спокойно связывают Профессора и Кроткую. Кроткая немного дергается, и Гриша обижается, качает головой.
  
   КРОТКАЯ: Козел! Убей себя об стену!
   УНИМАТЕЛЬ: Да прекратите вы! Ведь мешаете. Стойте спокойно.
  
   Профессор и Кроткая слушаются и перестают сопротивляться. Их связывают. Кроткую сажают на стул. Она делает попытку уступить место Профессору, ее усаживают заново. Профессор стоит.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Вы все опечатали, лейтенант?
   ГРИША: Все, конечно.
   УНИМАТЕЛЬ: Хорошо. А что там с загадочным коллектором?
  
   Гриша невнятно машет рукой.
  
   ЛОБАСТЫЙ: Да ведь это только печати! Если бы чем подпереть...
   УНИМАТЕЛЬ: Только печати? Да ты что, друг мой ситный...
   ГРИША: Они, как только печати увидят, к другому выходу ломанутся. Ну, потеряются, а потом к нам придут, все зареванные. Мало ли я их видел...
   ЛОБАСТЫЙ: Я тут водил итальянскую группу. На кладбище...
   УНИМАТЕЛЬ: Надеюсь, там и оставил? Всё. Иди. Займись своим делом. Компьютеры. Поиграй. Биржа, симуляторы, стимуляторы.
  
   Лобастый идет, в дверях сталкивается с Носатым. Носатый ему подмигивает. Вдруг они словно просыпаются.
  
   ЛОБАСТЫЙ: Слушай, мы где?
   НОСАТЫЙ (деловито оглядывается): А?
   ЛОБАСТЫЙ (тоскливо): Где мы? Что здесь происходит?
   НОСАТЫЙ (задумчиво): Ну-у...
   ЛОБАСТЫЙ: Что-то я пропустил. Не понимаю.
   НОСАТЫЙ (тупо): Н-да...И это...кто мы? Ты и я? Кто?
   УНИМАТЕЛЬ (торопливо подскакивает к ним, чтобы скорректировать, но говорит меланхолически): Ну-ну. Вы - персонажи.
   ЛОБАСТЫЙ (агрессивно): Какие персонажи?
   УНИМАТЕЛЬ: Просто: персонажи.
   ЛОБАСТЫЙ (издевательски): Ну, скажите хотя бы, какой книги?
   УНИМАТЕЛЬ (улыбаясь): Никакой. Просто - персонажи.
   НОСАТЫЙ (запальчиво): А сами-то вы кто?
   УНИМАТЕЛЬ (смотрит на него очень пристально): Ну, я...
   ЛОБАСТЫЙ (испуганно): Ой, не надо!
   УНИМАТЕЛЬ: Молчу-молчу.
  
   Униматель быстро отходит туда, где раноше стоял. Лобастый с озабоченным видом шагает в дверной проем. Носатый с удовлетворением смотрит на связанных. У Свирепой звонит мобильник.
  
   СВИРЕПАЯ: Да! В жопу, сказала... (убирает мобильник).
   НОСАТЫЙ (восторженно): Кстати, я тут в туалете педрилу застукал.
   УНИМАТЕЛЬ (удивленно): Одного?
   НОСАТЫЙ: Ага...Ну я ему настучал.
   УНИМАТЕЛЬ: А как же, педераст -- и один? Ты как понял, что он педераст?
   НОСАТЫЙ: Да по глазам!
   БОРОДА: Это неправильно. По глазам -- плохой критерий. Есть более четкие анатомические признаки.
   НОСАТЫЙ (взрывается): Я что, в очко ему должен был поглядеть?! А? Может, и тебе тоже? Всё! Настучал и ладно. Чё тут дальше обсасывать.
   УНИМАТЕЛЬ (задумчиво): Нет, в принципе я согласен. Противоестественно.
   ГРИША (добродушно): Попадаются. Но я их не трогаю. Перед закрытием-то, вы сами понимаете, приходится все проверять. Не спрятался ли кто, не хочет ли книги украсть. Есть ведь ценные книги. Я проверяю. Чаще всего попадаются обычные парочки. Обычные. Но иногда -- не совсем.
  
   Значительно молчит. Униматель слушает его с задумчивым видом, потом кивает.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Хорошо, что напомнили. О ценных книгах.
   ПРОФЕССОР (в пространство): У нас тут порядок!
   БОРОДА: Гомосексуалистов можно определить по ушам.
   НОСАТЫЙ: А это разве не евреев?
   КРОТКАЯ: Эй! Причем здесь евреи?
  
   Униматель строго смотрит на Носатого.
  
   НОСАТЫЙ (смущенно): А еще я тут поговорил с работягами.
   УНИМАТЕЛЬ (неприятно удивлен): Какими такими работягами? Всё ведь опечатано. Ты что, на улицу выходил?
   НОСАТЫЙ: Да нет, теми, ну, которые на лестнице. (Пугается). Вы что, не слышали?
   УНИМАТЕЛЬ: Да, какое-то шуршание...иногда.
   ГРИША (добродушно): На самом деле, они не на лестнице. Они в запасном хранилище что-то строят, директор должен знать.
   СВИРЕПАЯ: Что-то! Новые стеллажи они строят! А на лестнице они курят. Вонища от них!
   УНИМАТЕЛЬ (Носатому): Хорошо, понял. И что рабочие?
   НОСАТЫЙ: Работяги -- они недовольны, ну, как всегда. Всегда.
   УНИМАТЕЛЬ: А сейчас они чем недовольны?
   НОСАТЫЙ: Да не сейчас! Они ведь еще не знали...ну, когда я с ними говорил...через щелку...Тогда они были недовольны, что их эксплуатируют.
  
   Борода кивает, Свирепая фыркает, что-то злобно бормочет. Униматель думает.
  
   УНИМАТЕЛЬ (Грише): А они кто?
   НОСАТЫЙ: Работяги!
   ГРИША: Айзеры или эти...турки. Что, насколько я знаю, одно и тоже.
   БОРОДА (взволнованно): Не совсем! Позвольте, не совсем! Я думаю, лестницу надо запечатать, и, знаете, не просто печатью. А может быть, и цементом.
   СВИРЕПАЯ: И запретить им курить!
   ГРИША (насмешливо): Они же рабочие. Весь цемент у них, да и вообще...Они все равно ничего не поймут. Пусть сидят.
   БОРОДА: А, может, сбросить им туда чего-нибудь...усыпляющего?
   УНИМАТЕЛЬ (смотрит на него ледяным взглядом): Вы о себе говорите, милейший?
   ГРИША: Интеллигенция у нас -- деятельная. Рвется к действию. Даже смешно.
   УНИМАТЕЛЬ (с грустью): Смешно, генерал.
   НОСАТЫЙ: Так я к чему? Я с ними через щель говорил -- не отсюда!
  
   Униматель и Гриша ждут продолжения со скучающим видом, Борода погружается в бормотание, Свирепая отходит.
  
   НОСАТЫЙ: Я с ними снизу говорил! Ну, из подвала. Там действительно мастерская, как вы говорили! Обалденная! Тиски, резаки, всякие прессы...
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, и как ты думаешь, для чего?
  
   Носатый стесняется.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Вот и придумай. Ты же у нас любишь работать руками. Тем более, у нас Профессор теперь без дела. Педераст этот твой, одиночка...Найди им какое-нибудь применение. Давай, давай, закрути какую-нибудь...затейку.
  
   Носатый, задумчиво почесывая затылок, уходит. В дверях сталкивается с Академиком, который церемонно пропускает его вперед, потом входит. Ошеломленно смотрит на связанных, на книги на полу.
  
   АКАДЕМИК: Вы что, окончательно с ума посходили? Что здесь творится?
   УНИМАТЕЛЬ (насмешливо): Демократия.
   АКАДЕМИК: Не понимаю. Гриша! (трясет кулачками).
   ГРИША (скалится и пожимает плечами): Демократический переворот. (Унимателю): Его тоже вязать?
   УНИМАТЕЛЬ (задумчиво): Да тут, наверное, что-нибудь посерьезней понадобиться. Эй, Носатый! Про Академика не забудь! Ну, потом, чуть погодя, не к спеху. А что вам, Академик, уже не нравится демократия? Вы можете оставить жалобу. Напишите, мы ее вывесим. На дверях. Носатый!
  
   Носатый появляется снова.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Где твой дружок? Ну, Лобастый?
   НОСАТЫЙ: Так вы сами его послали...Не знаю. Наверное, налаживает компьютеры.
   УНИМАТЕЛЬ: Вот, пожалуйста. Вывесим даже на сайте. Мы ведь тут все протестуем. Для того и затеяли...
   АКАДЕМИК (в ужасе): Вы что, хотите сказать, что это всерьез?
   УНИМАТЕЛЬ (холодно): А что, не похоже?
   АКАДЕМИК: И как вы всё это называете?
   УНИМАТЕЛЬ: Не глупите. Вы и так понимаете.
   АКАДЕМИК: Это настолько смешно, что становится грустно.
   УНИМАТЕЛЬ: Милый мой человечек. Вспомните про свои лагеря. Это -- нечто вроде демонстрации. Всем-всем-всем! Говорят все радиостанции Советского Союза! Понятно! Протест. Акция. Пусть знают.
   АКАДЕМИК: Вы что, идиот? Ну, вас, ладно, посадят куда-нибудь...куда сейчас...на Канатчикову дачу, допустим. Вам туда и дорога. А вот им, этим лоботрясам -- тоже туда? И мы почему должны страдать?
   УНИМАТЕЛЬ: А почему бы и нет? Знаете что. У нас будет собрание. Выборы. На нем все и обсудим...
  
   Академик скептически хмыкает, усмехается, пожимает плечами, в общем, его как будто бьет некий тик. Униматель подходит к нему, дает подзатыльник. Академик морщится. Борода, Женщина, Гриша восторженно ахают. Профессор грустно вздыхает. Свирепая накидывается на него, начинает бить по щекам. Борода встает сзади от нее, пытается ее погладить, ухватить за ягодицы, но все время промахивается. Кроткая возмущенно орет. Гриша и Носатый деловито хватают Академика и уводят. Остаются Профессор, Кроткая, Униматель, Сын, Борода и Женщина.
  
   КРОТКАЯ (с неожиданным интересом, даже слегка подается со стула к Унимателю): А что вы там говорили - про персонажей книги?
   УНИМАТЕЛЬ: Да только то, что вы все - персонажи.
   КРОТКАЯ: Какая пошлость!
   УНИМАТЕЛЬ (удивленно): Почему, лапочка?
   СВИРЕПАЯ: Не, правда, фигня. Отстой. Так банально. Все мы в матрице и в пролете! (смеется). В смысле: в компьютере. Сто раз эту муть слышала. А вы, небось, про любимые книги?
   УНИМАТЕЛЬ: Странно, что ты не согласна. Слышала бы себя...(задумчиво) Очень странно. А! Я понял! Ты думаешь, что тебя кто-нибудь написал?
   СВИРЕПАЯ: Я-то? Да чем мне думать! (смеется) Это вы так сказали (спохватывается, бунтарским тоном). Ты так сказал.
   КРОТКАЯ (с издевкой): Сейчас Ты скажешь, что мы сами пишем эту книгу. Нью-Эйдж. Поколение Икс. Это тоже уже все обмылили. Или что там...человек - кузнец своего счастья...Аффтар, выпей йаду!
   УНИМАТЕЛЬ: Что? А...
   КРОТКАЯ: Креатив отстой...
   УНИМАТЕЛЬ: Да-да. Это я тоже читал.
   ПРОФЕССОР: Нет, а интересно, что вы имели в виду. Письмена Бога?
   УНИМАТЕЛЬ (в полном восторге): Ах вы, Борхес мой! Пока еще не слепой, но уже крепко спеленатый. Как Кант перед сном. Вы-то куда?
   ПРОФЕССОР (застенчиво): А всё-таки?
   УНИМАТЕЛЬ: Постмодернизмом запахло?
   ПРОФЕССОР: Да нет...
   УНИМАТЕЛЬ: Письмена Бога! Ага, Бога, жди! Ну, ничего. А как вам все это...видится?
   ПРОФЕССОР: Семиотически. Знаете, жизнь - как одна фраза. Всего одна. Вся жизнь. Весь человек, с мыслями, а, главное, поступками, ну, внешним видом, поворотами, стратегиями...всего одна фраза.
   УНИМАТЕЛЬ: Героическое утверждение.
  
   Все смотрят на них удивленно. Кроткая начинает яростно ерзать и что-то шипеть. Потом сваливается со стулом на пол, взвизгивает и смеется.
  
   КРОТКАЯ: Шит! Сплошные пошлости.
   УНИМАТЕЛЬ: Ага.
  
   Снова все молчат.
  
   УНИМАТЕЛЬ (куда-то в потолок): В принципе, так всё и начинается. Хороший замысел, ей-богу. Храм знаний. Новая Александрина. Устроить разве пожар?
  
   Все оставшиеся его внимательно слушают. Морщится. У него звонит мобильный. Подносит к лицу, на некотором расстоянии. Даже не слушает.
  
   БОРОДА (наклоняясь над Кроткой): А вот интересно, вы не русалка?
   ЖЕНЩИНА (фыркает): Ты хвост ей пощупай!
   БОРОДА: Цвет такой синеватый. Вот написано, что человек может быть любого цвета, что есть на морде у гамадрила. Ну, в зоопарке вы видели гамадрилов? Какой там цвет - то есть не только белый, все расы, не только белый, желтый и красный, но и синий и зеленый. Так по генетике.
  
   Носатый, скорчив рожу, отходит.
  
   БОРОДА: И синий - это русалки, а зеленый это лешие и черти. Плюс у чертей еще наросты, экзодерма, это рога. А вы немного синяя.
   КРОТКАЯ: Пошел, пошел...
   БОРОДА: Нет, это так, расы. А еще говорят, что в грузинском языке много слов из эфиопского. Ну, какие-то проценты. Вы не знаете?
   КРОТКАЯ: Уберите его от меня!
   БОРОДА (со значительной физиономией): А недавно обнаружили, что славяне есть и в Китае.
  
   Кроткая изгибается и пинает его обеими ногами. Борода преспокойно отходит и продолжает на расстоянии.
  
   БОРОДА: Вы всё же похожи на русалку.
   УНИМАТЕЛЬ (устало, в трубку): А, Карлсон вернулся. Да, Боярин. Скоро. Очень скоро. Знаешь, в наши времена всё очень скоро. Да хватит, наконец! Хватит! (машет кому-то вне зоны видимости - как будто рабочим сцены).
  
   Сцена Четвертая
  
   То же хранилище. Все книги на полу, собраны стопками, на них сидят. Единственный стул пустует. На стеллаже сверху лежит связанный Профессор. На полке под ним Кроткая, тоже связанная. Присутствуют Носатый, Лобастый, Борода, Сын, Женщина.
  
   ЛОБАСТЫЙ: Как хорошо все вокруг! Ну, ей-богу. Я, между прочим, на бирже выиграл...
   НОСАТЫЙ (злобно): Где он? И этот, мент в лампасах?
   БОРОДА: Обходят.
   НОСАТЫЙ: Что обходят? Ты, говори яснее!
   ЖЕНЩИНА: Гриша показывает (с почтением) Ему библиотеку.
   КРОТКАЯ: Ржунимагу.
   НОСАТЫЙ: Ржи!
  
   Подходит к ней, смотрит сверху вниз, наклоняется.
  
   ЛОБАСТЫЙ (добродушно): Это у них теперь такой особый язык. Компьютерный. Ничего, сейчас всё наладим. Всем хорошо будет.
   НОСАТЫЙ (с тоской): Херня какая-то.
   КРОТКАЯ: Отстой! В топку! Креатив...
  
   Носатый делает вид, что хочет ее пнуть ногой. Кроткая умолкает.
  
   БОРОДА (деловито, но тихо): Так как мы Революционный Комитет, то сейчас будем проводить выборы. Мне вот лично очень интересно: кто у нас левые, а кто правые?
   НОСАТЫЙ: Заманал.
  
   Лобастый смеется. Носатый смотрит на него недоуменно и подозрительно.
  
   ЛОБАСТЫЙ (объясняя, повторяет): "Отстой!", "Заманал!"
   ПРОФЕССОР (бормочет, как в бреду): Да-да-да, жизнь языка...Я тоже заметил...Мне вообще кажется, что жизнь языка гораздо богаче, чем...
   КРОТКАЯ: Фак-фак-фак!
  
   Во время этих восклицаний резко входят Униматель и Гриша.
  
   УНИМАТЕЛЬ (всматривается и усмехается): Что тут такое, истерика? Революционный синдром?
   БОРОДА (подхватывает): Мы Революционный комитет.
   УНИМАТЕЛЬ: Совершенно правильно.
  
   Садится на стул, Гриша встает рядом.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Итак, здесь у нас Революционный Комитет, и ошметки старой власти в совершенно поверженном виде. Будем проводить выборы и решать насущные вопросы.
   ЛОБАСТЫЙ: А остальные?
   УНИАМАТЕЛЬ: Остальными вопросами займемся позже. В конце концов, вы же понимаете -- что назначим насущным, то и решим.
   ЛОБАСТЫЙ: Да нет, я про остальных...людей. Которые в библиотеке.
   УНИМАТЕЛЬ: А что ты волнуешься? Ты про кого?
   ЛОБАСТЫЙ: Ну, всякие там...из бывших служащих, и бывших читателей. И рабочие.
   УНИМАТЕЛЬ: Мне не нравится выражение - бывший читатель. Как-то бесповоротно. И депрессивно. И много их, я спрашиваю?
   ГРИША (вмешивается, радушно улыбаясь, и оттесняет Лобастого): Да это все шушера. Они даже не заметили. И я еще педрилок нашел.
   УНИМАТЕЛЬ: Гениально. Правда, не заметили?
   ГРИША: Конечно. Мы что-нибудь постановим, вывесим, и они тоже не заметят.
   УНИМАТЕЛЬ: Да, я всегда это подозревал. Кстати, вывешивать надо -- где только можно. Лобастый? На сайте разместил?
  
   Лобастый радостно кивает. Все молчат пару секунд.
  
   ЛОБАСТЫЙ: Я на бирже выиграл. На разнице курсов.
   УНИМАТЕЛЬ: Про остальные вопросы. Мне кажется, что никто толком не понял, зачем мы всё это сделали. Это так?
  
   Оглядывает всех сидящих.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Удивительно. Ну ладно, это потом...Сейчас я хочу спросить всех присутствующих. И не думайте, что вопрос праздный. Как никак, мы выбираем главу нашей библиотеки. Так вот, вопрос: кто здесь что читал? В смысле - зачем каждый сюда пришел? Начнем с тебя, Носатый.
   НОСАТЫЙ (с удовольствием): Я - Афоризмы Житейской Мудрости.
   УНИМАТЕЛЬ (с приятным удивлением): Никак - батьку Шопенгауэра?
   НОСАТЫЙ: Нет. Народное. Пословицы, поговорки.
   УНИМАТЕЛЬ: А на память чего-нибудь? С выражением!
   НОСАТЫЙ: Килька плавает в томате.
   Ей в томате хорошо.
   Только я, едрена матерь,
   В жизни места не нашел!
   УНИМАТЕЛЬ: Достойно. Ну, дальше давайте в подробности не входить. По быстрому, и по очереди. Устроим, так сказать круглый стол. Лобастый?
   ЛОБАСТЫЙ: Я, это...Здесь на бирже играю. На компьютерах...тоже. В симуляторы. Сегодня, между прочим, на бирже выиграл.
   УНИМАТЕЛЬ (брезгливо морщится): Так. Борода? Каббалу, полагаю? Или энциклопедию?
  
   Борода молчит. Глядит на Унимателя непонимающе.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ага, уже всё прочел. Вижу. Больше не надо. Пропускаем. Юношу я не спрашиваю. Он, как я догадался, лишь в начале тернистого пути.
  
   Сын рвется что-то сказать, его крепко держит Женщина.
  
   УНИМАТЕЛЬ (оборачивается к Кроткой): А вы, творческая молодежь? И где ваша коллега?
   НОСАТЫЙ (уверенно и спокойно): Трахается. По тарифной сетке.
   УНИМАТЕЛЬ: А мы разве ее утверждали? Эту самую, тарифную? Еще нет. (Ёрничает). Как-то неприлично. У нас собрание, а она трахается. Привести!
  
   Носатый послушно вскакивает, вертится на месте, словно пытаясь определить по звукам, где Свирепая.
  
   КРОТКАЯ: Вы меня спрашивали? Я к экзаменам пока готовлюсь. Читаю конспект. Но я на выставки хожу! В кино и в театр, когда что-нибудь современное!
   НОСАТЫЙ (с надеждой, уже уходя): А куда поступаешь? Не в Первый?
  
   Кроткая смотрит на него умиротворенно и издевательски.
  
   НОСАТЫЙ (с отчаяньем): Сука.
  
   Уходит.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ага. Гриша! Что-нибудь вдохновительное?
   ГРИША (стыдливо): "Богатей по-русски".
   УНИМАТЕЛЬ (брезгливо): Зря. Ну, а присутствующий здесь на лежачих правах?
  
   Поворачивается к Профессору, лежащему на стеллаже.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, не жалейте нас. Потрясите!
   ПРОФЕССОР (удивленно): Не понимаю, почему все считают, что если я директор библиотеки, то должен всё время читать! Знаете, у меня сколько дел! Да у меня времени чаю выпить и то не бывает! Работа...Пишу! Если я и читаю, то гранки и верстки. Своих статей. Потом, я, понимаете, люблю пообщаться с заслуженными людьми.
   УНИМАТЕЛЬ: Ага. Ну прям как в пивной.
  
   Носатый вводит Свирепую, растрепанную и пышущую злобой.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Вот и прекрасно. (Укоризненно, Свирепой) Что же ты? Разве не знаешь, где у нас сидят те, кто по этой части? По телесному низу? Гриша!
   ГРИША: В сортире сидят, где же еще.
   УНИМАТЕЛЬ: Но я, собственно, не о том. Вот что я заметил, и грустно мне стало, господа. Что все вы пришли в библиотеку, а не ради книг. Не хочется говорить пошлости...а всё-таки...зачем вы здесь, господа? Каждый по своим, очень важным, согласен, делам. А здесь ведь не рынок, не биржа, не клуб, не сортир! Мне даже, пардон, уже давно пришла в голову кощунственная аналогия. Надеюсь, кто-нибудь вспомнит: про храм и торговцев. А? Никто не вспомнил. Торговцев-то -- гнали.
   ЛОБАСТЫЙ (удивленно): А кто здесь торгует?
  
   Женщина громко охает.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Это метафора.
   ЛОБАСТЫЙ: Ладно. Метафора.
  
   Женщина охает с обидой.
  
   ПРОФЕССОР (солидно, насколько это позволяет поза лежащего на стеллаже): Весьма высокомерно. Про торгующих.
   УНИМАТЕЛЬ: Что поделаешь. Кто-то должен подняться. (Вдохновенно) Даже пускай - пускай не силой таланта, не высотой духа, пускай силой пука! Но подняться. Над болотом.
   ЖЕНЩИНА (в искренном восторге): Вы говорите почти как в старых фильмах. Про до-революции.
  
   Сын ее старается одернуть, и, не преуспев в этом, надувается.
  
   УНИМАТЕЛЬ (огрызается): Я действительно из старого дворянского рода. Ну и ладно.
   БОРОДА: Рюриковичи?
   УНИМАТЕЛЬ: Скорее, Гедеминовичи.
  
   Борода погружается в какие-то воспоминания-вычисления. Кажется, что он собирается перечислить всех вероятных Гедеминовичей на земле.
  
   ЛОБАСТЫЙ (неприязненно): Силой пука. А сами вы сюда зачем пришли?
   УНИМАТЕЛЬ (с охотой): А за книгами, мой милый лобастый дружок. За хорошими, добрыми, редкими книгами. За инкунабулами. За манускриптами. Мне они очень нужны. А их - оказывается! - не дают. Просто так не дают. Академикам вон - дают. Профессорам - пожалуйста. А таким как я - ни за что. Вот сердце-то мое и разгневалось, душа возроптала. Демократии захотелось.
   ПРОФЕССОР: Это несложно исправить. И нечего было огород городить. Выдадим. В порядке исключения.
   УНИМАТЕЛЬ (гнусаво): Иск-ключееения? Нет уж, не надо. Лучше демократия, чем исключения, правда?
   ЛОБАСТЫЙ (неуверенно): Точно.
   УНИМАТЕЛЬ: И лучше все эти книги, редкие книги, хорошие книги, в отдельный ящик собрать и передать на хранение - ну, тому, кого мы изберем в президенты нашей библиотеки. Потому что когда вокруг столько странных людей, лишних людей, которые приходят сюда не читать, а делать что-то другое...поневоле начинаешь опасаться за судьбы этих замечательных книг.
   ГРИША (с обидой): Это зря.
   ПРОФЕССОР (пыхтит): Соберем инкунабулы. И манускрипты...Вы правы -- от греха подальше.
   УНИМАТЕЛЬ: Вот и слава богу. Как-то сразу легче. Не правда ли? Вот и славно.
   Да, так что у нас с голосованием? Кого избираем?
   ГРИША (удивленно): Так единогласно ведь.
   УНИМАТЕЛЬ: И кого?
   ЛОБАСТЫЙ: Вас, кого же!
   УНИМАТЕЛЬ: Стоило заседать...
   КРОТКАЯ (с подозрением): А зачем вам все это?
   УНИМАТЕЛЬ: Хочу напоить вас свободой, милая! Досыта, но не допьяна. Дальше предлагаю на рассмотрение собрания такие вопросы: (смотрит на Гришу) тарифная сетка для выдавальщиц...(Гриша поднимает большой палец).
   КРОТКАЯ: Я отказываюсь!
   УНИМАТЕЛЬ: Да бога ради! Все добровольно. Потом, конечно же, перераспределение ресурсов. Будем вводить акционерное общество или так обойдемся?
   БОРОДА (с неподдельным энтузиазмом): Так!
   УНИМАТЕЛЬ: Я вас правильно понял?
   БОРОДА: Так! Любо! Любо! Любо!
  
   Минуту длится всеобщий экстаз, который, естественно, не разделяют связанные пленники.
  
   ЛОБАСТЫЙ (неуверенно): А зачем вы спрашивали? У всех, кто что читает?
   УНИМАТЕЛЬ: По моему, это был очень уместный вопрос. У-местный, понимаешь? Здесь книжное место...
   СВИРЕПАЯ (дерзко перебивает): Да ты прям этот, книгопоклонник!
   ЖЕНЩИНА (обиженно): Зачем эти книги-то? Вот моего тоже, мучают, мучают ими. У него эти буквы скоро...из ушей польются!
   УНИМАТЕЛЬ: Отличная метафора.
  
   Женщина радостно пунцовеет.
  
   КРОТКАЯ: Аааа! Любитель книг. Все это лирика! Я поняла -- он просто хочет украсть эти манускрипты!
  
   Профессор смотрит на Унимателя тягучим взглядом, словно пытается загипнотизировать, Гриша тоже смотрит, но недоверчиво.
  
   УНИМАТЕЛЬ: А вот и нет. Клянусь -- украсть я их не хочу (Профессору): Библия-то у вас тут найдется? Поблизости? В тумбочке, как в американских гостиницах...Буду клясться.
   ЖЕНЩИНА (кокетливо): Ну, я не знаю. Какая я там...итафора. То отличная, то гнать, то глупая, а то отличная.
   ПРОФЕССОР (с полки): Знаете, что мне смешно? Мне смешно думать - кто все это говорит!
   УНИМАТЕЛЬ: И кто же?
   ПРОФЕССОР: Человек, захвативший библиотеку.
   КРОТКАЯ (со смешком): Библиофил.
   УНИМАТЕЛЬ Да, но я ведь книги читаю! А знаете, ты мне, директор, противен. Ты мне надоел. Профессор...Гранки читает! Верстки просматривает...(Вдохновенно): Я не просто библиофил. Можете считать, что я -- книжный дух. Дух всех обиженных книг.
  
   Оглядывается. Свирепая фыркает. Лобастый морщится.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ладно. А расскажу я вам сейчас сказку. Про библиотеку Мустансира.
   КРОТКАЯ: Еще чего не хватало.
   УНИМАТЕЛЬ (сурово): Слушайте. Был такой халиф Мустансир, из мамлюкских халифов в Египте. Борода, правильно, из мамлюксих?
   БОРОДА (бормочет уклончиво): Мустансир...Мустангир...Мустанги...Да, конечно, мамелюкских...Мамелюк значит белый раб...Их набирали в основном с Волги.
   УНИМАТЕЛЬ: Продолжаю. Был этот халиф ленив и, наверное, глуп. Очень любил он сидеть в бассейне, залитом вином, бултыхался, пускал пузыри, а на краю сидели музыканты и играли, и поэты что-то читали пьянское и веселое, и, конечно же, девы плясали...Пэри...
   КРОТКАЯ: Куда же без дев!
   УНИМАТЕЛЬ (добродушно): Слушайте. Все дело происходит в Каире, в средние века. И была у него библиотека. Но назвали ее в честь него не потому, что он ее собрал, собрали ее до него. Назвали потому, что при нем она закончилась. (Вдохновенно) А была она больше александрийской, где насчитывалось дай бог семьсот тысяч названий, а тут-то полтора миллиона! Представляете? Александрийскую погубил непонятно кто...Борода, или понятно?
   БОРОДА (с достоинством): Версии разняться. Цезарь, христиане или тоже халиф. Другой.
   УНИМАТЕЛЬ: Нет, тут не халиф. Был у халифа визирь. Ибн-Дауля. Большой вор. Пока халиф в бассейне пузырился, визирь тащил и тащил. Все стащил и решил этот процесс рационализировать. У него, конечно, была охрана. Верные преторианцы. С которыми он в разные экспедиции отправлялся. Народ пощипать, богатеев пограбить - согласо законам. Но платить охране деньгами он жадничал. И стал платить книгами из той самой библиотеки. По одной каждый день каждому воину. Ну, а тем-то книги без надобности, а вот переплеты кожанные брали - для подметок на сандалии. Странички выбрасывали. Несколько лет так прошло...И тут народ возмутился. Замучил визирь. Но решил народ начать губить Ибн-Дауля почему-то именно с этой библиотеки. Ну, может, им показалось, что там дворец какой-нибудь особенный, с золотом. Уж больно часто там визирь пропадал. И стали громить библиотеку. Халиф плещется, переживает, но ничего не делает. А губернатор Каира решил библиотеку спасти. Не всю, а то, что от нее осталось. Набрал, пока народ шумел, штук сто возов, и отправил в Александрию. Но по дороге на караван, конечно, напали. Охраны было мало, а разбойничкам тоже почудилось, что везут золото. А там - книги. И опять, все кожанные переплеты на всякий случай собрали, а странички выбросили. И из них набрался целый холм. Со временем его занесло песком. Еще несколько десятков лет местные жители указывали на Холм Книг. Теперь, конечно, никто уже не знает, где этот холм...
  
   Все внимательно слушали. Тут Кроткая начинает смеяться. Профессор тоже усмехается. Униматель морщится.
  
   УНИМАТЕЛЬ (Носатому, задумчиво): А вот теперь и пришло твое время, Носатый. К Академику.
   НОСАТЫЙ (не веря своему счастью, пожирая Кроткую взглядом): Обоих?
   УНИМАТЕЛЬ: Ну нет, пока только нашего скрытника. Постмодерниста.
   НОСАТЫЙ (обиженно): А ее? Вы же обещали - по тарифам. Всех (хмыкает) дам-с. И которые недам-с (кивает на Кроткую) -- тоже.
  
   Униматель глядит на него тяжелым взглядом. Носатый дерзко смотрит в ответ.
  
   ПРОФЕССОР (неожиданно шутливо): Пойдемте! Пойдемте! Только вам придется мне помочь слезть...А не то я скачусь...
   НОСАТЫЙ: Молчи, сука!
   ЛОБАСТЫЙ (с жалостью, Профессору): А вы знаете, куда вас ведут?
   ПРОФЕССОР (дурашливо): А куда?
   ЛОБАСТЫЙ (потрясенно): Так к Академику...В подвал...куда же...Там тиски.
   ПРОФЕССОР (дергаясь): Да-да, я знаю.
   УНИМАТЕЛЬ (отворачивается от него): Гриша, а кстати, все остальные задержанные действительно в туалете? Все эти милые шалуны? И шушера? Ты мне их не показывал.
   ГРИША: А что? Их тоже в подвал, что ли?
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, Гриша, ну...
   ГРИША (с хитрецой улыбается): Да здесь они. За дверью стоят. Слышите, гомонят? Радуются.
  
   Становится слышен неясный шепот, переходящий в гул. Различимы радостные крики. Скрип двери.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Сейчас разберемся.
   ГРИША: Да чего там. Несложно.
  
   Борода что-то неясно бормочет и протискивается в дверь. За ним уходят все, кто сидел, последним -- Униматель. Дверь закрывается, все вопли стихают. Остались только лежащие на стеллажах Профессор и Кроткая.
  
   КРОТКАЯ: Вы заметили, какие они все вялые стали.
   ПРОФЕССОР (удивленно): Нет.
   КРОТКАЯ: Это от книг. Я их ненавижу. Они как вампиры. Лежат, старые, пыльные, и никому ненужные. Но они хотят, чтобы их читали. Они высасывают наши силы!
   ПРОФЕССОР: Хм.
   КРОТКАЯ: Мы-то с вами уже привыкли. У нас иммунитет. Вы знаете, я надеюсь, они тут еще пошумят, а потом все заснут. Все, кроме нас.
   ПРОФЕССОР: Да нет, просто так много событий. Время растянулось. Это известный феномен. Потом, кажется, мы все давно не ели.
   КРОТКАЯ: Ага, как же, не ели. Это все книги. Ненавижу. Я их специально не читаю. Знаете, я, когда по хранилищу иду, а они там стоят. Скулят: сними, почитай! Я специально их не читаю. Я лучше в кино пойду, или на выставку. Я вообще считаю, что надо общаться, а не книги читать.
   ПРОФЕССОР: Вот здесь я с вами согласен.
   КРОТКАЯ (обрадованно): А вообще, когда почитать, я предпочитаю электронные носители.
   ПРОФЕССОР (уныло): Да-да.
   КРОТКАЯ (вдохновенно): Уже изобрели электронную бумагу! Ее можно скручивать, мять, как угодно. А внутри - целая библиотека!
   ПРОФЕССОР (задумчиво): Эт хорошооо.
  
   Возвращается Носатый, и, чуть ворча, стаскивает его с полки, помогает встать, и Профессор идет, как пингвин, потому что ноги у него связаны.
  
   ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
  
   Сцена Пятая
  
   Буфет. Там сидят: Буфетчица, перед ней гора разной еды; Женщина с Сыном, Борода и Униматель с Гришей. Борода с подозрением принюхивается и глядит на еду. Сын принюхивается вместе с ним. Гриша без кителя, но в фуражке, расслабленно откинулся к стене. Униматель обводит всех взглядом, с улыбкой радушного хозяина. Вдруг замечает у стойки неизвестных. Это -- седовласый мужчина лет 45-50 лет во фраке с пальто через руку и с ним тревожная дама в шубе. Мужчина что-то возмущенно бормочет. Доносится "Мы же профессионалы!" Униматель подходит к этой паре. На его лице - раздражение.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Вы кто?
   БАРИТОН (радостно): Я - первый баритон филармонии. Представляете, этот...
   ДАМА: Негодяй...
   БАРИТОН (нервно): Так нельзя, дорогая, мы все профессионалы. Однако, как же он смел спеть мой репертуар?
   ДАМА (заламывая руки): У нас был концерт. Но машина сломалась. Мы ехали на электричке. Санаторий "На опушке". У нас был контракт! Мы чуть-чуть опоздали, но он...когда мы приехали, он пел наш репертуар!
   БАРИТОН: Я не стал устраивать скандал, понимаете, в зале могли быть зарубежные представители...Они могли предложить контракт о гастролях за рубежом....
   УНИМАТЕЛЬ (сочувственно): На опушке?
   БАРИТОН (увядая): А бывает...
   УНИМАТЕЛЬ: Как вы сюда попали? Здесь пир победителей. Строго для своих. Объявление на двери видели? Как вы вообще попали в библиотеку? И, главное, зачем?
   ДАМА: Как зачем? Мы всегда после концертов здесь пьем кофе. У нас читательские билеты есть!
   УНИМАТЕЛЬ: В сортир.
   ДАМА (заплетающимся языком): Как, простите?
   УНИМАТЕЛЬ: Оба - в сортир. Гриша, мой генерал, проводите, пожалуйста. Эдак запросто, не одевая мундира. И надо вход все же забить, досками, я не знаю. Они как кроты - ничего не видят, прут напролом.
  
   Гриша мундир не одевает, но очень любезно берет под козырек своей белогвардейской фуражки. Уводит. В буфет торопливо вбегает старичок. Бросается к стойке, и что-то бормочет буфетчице.
  
   БУФЕТЧИЦА (любезно): А сегодня...все бесплатно...так же решило собрание. Пир...
   СТАРИЧОК: Ох! Дождался, дождался! Милочка, шампанского, и выпейте вместе со мной!
   БУФЕТЧИЦА (устало): Не буду я с вами шампанское пить. Я вам уже говорила. И чай не буду. И кефир. Заказывайте, пожалуйста.
   СТАРИЧОК (кокетливо): Шампанское. И два бокала.
   БУФЕТЧИЦА (неприязненно): Хлеб кушать будете?
   СТАРИЧОК (восторженно): Завсегда!
  
   Униматель видит его и опять удивляется. Подбегает и наносит болезненный пинок.
  
   УНИМАТЕЛЬ: В сортир, в сортир! Что делают, словно мыши...Эй, гриб, я что сказал, в сортир! (старичок что-то бормочет) Ладно, можно с шампанским...
  
   Старичок смотрит на него недовольно, и с независимым видом удаляется, держа бутылку шампанского на вытянутых руках.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Где мой генерал? Забить досками, да еще и тумбу подвинуть. Удивительное дело...
  
   Вновь появляется Гриша, который ласково конвоирует живого и невредимого Академика.
  
   БУФЕТЧИЦА: Пал Иванович! С вами все в порядке? У вас же сердце!
   АКАДЕМИК (неуверенно): Кажется, да. Посидел внизу, связанный. Холодно, конечно, но не привыкать. Потом Профессора привели. А меня пригнали сюда...пировать. Удивительно, не правда ли? Что происходит...
   УНИМАТЕЛЬ: У нас пир. Симпосиум. Тут положено философствовать. Знаете, старая добрая традиция. Философия. Или, хотя бы - большая ученость. Скажите что-нибудь, Академик, на философическом языке!
   АКАДЕМИК (расстроенно): Не могу.
   ЖЕНЩИНА (запальчиво): Я вообще не понимаю, что я тут делаю...Демократия какая-то...Мне на работу надо...Мне этого придурка кормить!
   БУФЕТЧИЦА (вздыхает): А мне-то сколько кормить...А вам что, кормить, извините, не нравится?
   ЖЕНЩИНА: Да нет, почему же...Если для удовольствия...Слушайте, а что мы тут?
   БУФЕТЧИЦА: Не знаю. Стоим.
   ЖЕНЩИНА: Да, стоим. Беседуем. А тут что-то...
   БУФЕТЧИЦА (подхватывает): Гадское.
   ЖЕНЩИНА (с прежней сумашедшей интонацией): Да-да, вы совершенно правы. Милочка! Милочка вы моя! Тут что-то гадское затевается. Опять эти суки паршивые что-то затевают. Затевают! Затевают!
  
   Буфетчица от нее отшатывается. Униматель вскакивает со стула, с озабоченным видом подходит к ним.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ну-ну! Что загрустили? У нас пир победителей! Все поближе!
   БОРОДА (демонстративно нюхает блюдо): Что это? Тут нет отравы?
   УНИМАТЕЛЬ: (весело): Ну ты что, клеенюх! Это не отрава, это первый признак нарастающей демократии. Все, что раньше было для некоторых, теперь для всех! Правильно, милая?
  
   Буфетчица пожимает плечами.
  
   БОРОДА (грустно): Это отрава. Она хочет нас отравить.
   УНИМАТЕЛЬ (устало): Кретинос. Это рыба, а не отрава. Зачем ей тебя травить-то? Это ведь не она тебя слушает, а мы все, остальные...
   БОРОДА: Она хочет вас отравить.
   УНИМАТЕЛЬ (с интересом): Да? Ты бы, что, так и сделал бы? Ну-ка, кусни (быстро запихивает ему в рот по кусочку каждого блюда. Борода с утомленным видом все прожевывает и глотает).
   АКАДЕМИК (вздыхает): Она слишком добрая девушка. А я бы вот -- отравил.
  
   С грустным видом тоже отщипывает и кусает. Униматель подходит к нему и небрежно дает подзатыльник. Академик недоуменно открывает рот. Еще один подзатыльник.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ну вот, а я думал, мы все посидим, порадуемся, побеседуем. А вы опять. (Лобастому) Может, ему пора обратно к Профессору? Пусть о Шопенгауэре погуторят.
  
   Лобастый захватывает большой кусок пирога и кладет на блюдечко, деловито кивает и тычет Академика кулаком в спину.
  
   БУФЕТЧИЦА: Дурак!
  
   Хватает кусок пирога, кидает в Лобастого. Он ловит его на лету, скалится. Буфетчица кидает в него чашку. Лобастый обиженно морщится. Все остальные стоят, смотрят. Лобастый кривится и кидает в нее блюдцем, попадает в руку. Буфетчица кричит. Академик пытается пихнуть Лобастого. Женщина кидает пирогом в него. Буфетчица в нее. Академик отбегает поближе к буфету. Начинается перекидывание: с одной стороны Академик и Буфетчица, с другой стороны Лобастый, Женщина. Летает все: сковороды, кастрюли, горшки, подносы, еда. Все без малейшего веселья, мрачно, все нервно дышат. Борода удивленно смотрит, потом начинает подкидывать вверх, ни в кого конкретно не метя. Попадает в Гришу. Гриша подходит к нему и деловито бьет поддых. Сын взвигзивает, кидает, метя в Гришу, но попадает в Академика.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Красота.
  
   Ставит табурет на стол, залезает на стол, садится на табурет. Плавно машет руками, как будто дирижирует битвой. В него ничего не попадает. Гриша доходит до Академика, не обращая внимание на пролетающие предметы, тоже бьет его поддых. Академик сгибается, корчится. Гриша хватает буфетчицу, начинает грубо целовать. Битва замирает.
  
   УНИМАТЕЛЬ (Грише, который спокойно лапает окаменевшую Буфетчицу): А интересно, да? Протестующие -- это старики и нежные девушки. Старики лезут из своего прошлого, как из гробов, со своими дурацкими идеями, а девушки просто всех защищают. Кроткая и Профессор, Буфетчица и Академик...
   ГРИША (отрывается от Буфетчицы): Нет, этого я не понимаю. Какие гробы?
   УНИМАТЕЛЬ: Книги. Мы ведь в библиотеке.
   ГРИША (Буфетчице): Прости, милая.
  
   Буфетчица вытирает руки о передник. Академик, кряхтя, разгибается.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Поразвлекались. Замечательно. А теперь, я надеюсь, мы поедим то, что осталось...и еще кое что...Согласно заказам.
   ЖЕНЩИНА (Грише, кокетливо): А вы зрелыми женщинами не интересуетесь?
  
   Гриша не отвечает, а хлопает в ладоши. Распахивается дверь и появляется Носатый, который толкает перед собой "книжную тележку". Поверх ящика и нескольких книг в тележке лежит со связанными руками Кроткая.
  
   КРОТКАЯ: Превед, падонки!
   УНИМАТЕЛЬ (удивленно): А она тут зачем? (Сам себе) Ну, все же пир! Для всех. А Профессор, вероятно отказался? Не смог? Ладно, спускайте. (Гриша с Носатым переваливают Кроткую на пол, сажают за стол. Она затравленно озирается). Что в ящике? Надеюсь, то, что я думаю? Не пиво, надеюсь?
   НОСАТЫЙ: Профессор все выдал. Старые книжки...
   АКАДЕМИК (нервно): Слушайте, а мне интересно, кто вы такой?
   УНИМАТЕЛЬ: Вы мне, вероятно?
   АКАДЕМИК: Да. Совершенно непонятно, что вам нужно. Вы в фюрера желаете поиграть?
   УНИМАТЕЛЬ: Да ну вас.
   АКАДЕМИК: Просто мистика какая-то. Пришли, такое закрутили. У меня голова болит. И сердце, знаете, чуть прихватывает...(Жалобно) Вы как будто нас всех околдовали...Творите, что хотите. А мы все слушаемся.
   УНИМАТЕЛЬ (смеется): Соскучились по демиургу? Ну-ну, стройте версии.
   АКАДЕМИК: Вы не бандит, а если бандит, то оригинальный.
   КРОТКАЯ: Какая пошлятина!
   АКАДЕМИК: Почему?
   КРОТКАЯ: Да не думать тут надо! А шарахнуть его чем-нибудь. Будь у меня бомба...
   ГРИША (удивленно): А такая казалась...мягкая...
   УНИМАТЕЛЬ: Хорошо придумала. А кто будет шарахать?
   АКАДЕМИК: Нет-нет, тут сложнее... (задумывается).
   НОСАТЫЙ: Ну, ё-моё...
   УНИМАТЕЛЬ: Книги! Разбирайте! Согласно заказам. Наша ретивая девушка все подобрала...
   НОСАТЫЙ (торопливо): Я тут хотел вам сказать. Я ее и привез, чтобы вы сами. А то опять скажете, что перестарался, как с Профессором...
  
   Все замирают, Академик дергает головой.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Что такое?
   НОСАТЫЙ: Она мне не то подыскала. Я просил из истории, а она...смотрите: "Робинзон Крузо. Даниэль Дэфо". Какая это история? Это роман. Сука!
   УНИМАТЕЛЬ: Это я ее попросил. Специально. Заказал для тебя. Ты же любишь помастерить что-нибудь. В одиночестве. Как раз об этом.
   НОСАТЫЙ (угрюмо): Да знаю я...Читал в детстве.
   УНИМАТЕЛЬ: Э! Классика...Перечитай, сердешный, перечитай.
  
   Хлопает в ладоши.
  
   КРОТКАЯ (громко возится в тележке): Щазззз! Щазззз!
  
   Все смотрят на нее и ждут. Она, наконец, связанными руками достает какой-то плакатик, пытается выгнуть спину, чтобы выглядеть более гордо, но не удается, и оседает обратно в тележку. На плакате выведено: "FUCK YOU!". Униматель аплодирует.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Молодец, молодец. Не сдаешься. Книги из тележки вынуть, ее - обратно.
  
   Носатый опрокидывает тележку, Униматель смотрит на него сердито. Носатый более аккуратно переваливает книги с пола на стол, заталкивает Кроткую в тележку.
  
   КРОТКАЯ: Я - анархистка! Я вам горло перегрызу!
   УНИМАТЕЛЬ: Разбираем литературу! Разбираем! Всем остальным - строго по заказу. Надеюсь, обошлось без "Кода да Винчи"? И без Репеса-Перверте? О! (вглядывается в стопку, оставаясь на табурете поверх стола). "Винни-пух", "Алиса", "Карлсон"...замечательно. Поэзии-то сколько! Полный набор.
  
   Все разбирают книги. Носатый берет своего "Робинзона", вертит в руках, потом, радостно ухмыляясь, закусывает книгу зубами, и хохочет.
  
   БУФЕТЧИЦА (улыбаясь): Не наелся, что ли?
  
   Свою книгу Буфетчица кладет на кастрюлю. У Лобастого - несколько лилипутских подарочных томиков поэзии, он тоже, не зная, что с ними делать, глядит на ухмыляющегося Носатого и пытается жонглировать своими книжками. Книги падают. Гриша смортит на него неодобрительно и кладет свои в боковые карманы, по одной в каждый, и начинает по ним барабанить.
  
   УНИМАТЕЛЬ (улыбаясь): Я смотрю, у вас карнавальное настроение не остыло.
  
   Борода тут же принимается листать своего "Карлсона", Сын - свою "Алису", Женщина с недоумением держит "Винни-пуха".
  
   НОСАТЫЙ: Только я посмотрел...Те старые книги - ну, все такие...Скользкие. Слиплись, мерзкие.
   УНИМАТЕЛЬ (себе под нос): Грибок, а что еще. Профессор... (громко) Вот бляди!
   НОСАТЫЙ: А? (лезет к Кроткой в тележку, та пытается ударить его головой в лицо).
   УНИМАТЕЛЬ: Отбой! Я о Профессоре говорил (Рассудительно): Дали тебе книги стеречь - не гуляй, не ной про смерть автора, козел старый.
   НОСАТЫЙ (радостно): Внушим!
   УНИМАТЕЛЬ: Ей-богу, надоели...Ну бляди ведь...Ладно, не будем о грустном. Юница, спокойней.
   ЖЕНЩИНА (услужливо): Можно ее за ногу приковать.
   УНИМАТЕЛЬ (спрыгивает на пол, берет с тарелки какой-то деликатес, кусает): У-у-м. Отлично. Кстати! О разных весельях. Как с тарификацией? Все довольны?
   ГРИША (включает какой-то тумблер, раздаются женское пыхтение и стоны): А вот послушайте. Работают. В данный момент работают...(прислушивается)...четыре сотрудницы. Руководит наша бойкая подруга...(Неожиданно все стоны прорезает задушевный голос -- Баритон поет романс). Надо же. Дал концерт все-таки. Наш пострел везде поспел.
   КРОТКАЯ: Отвратительно. В топку! Отстой!
   ГРИША (удивленно): Что?
   КРОТКАЯ (гордо): Ржунимагу.
   ГРИША: А...
   СВИРЕПАЯ (голос из динамика): Всех затрахаю!
  
   Стоны становятся громче, перекрывают пение Баритона. Гриша, поморщившись, выключает.
  
   УНИМАТЕЛЬ: А с кем, они, собственно, работают? Кто клиенты? Кроме певца?
  
   Униматель оглядывает присутствующих. Те оглядывают друг друга. Лобастый с тоской глядит на Кроткую, та что-то бормочет.
  
   КРОТКАЯ (бормочет уже в голос): Подонки...Подонки...
   ГРИША: Работают с шушерой. Вы знаете, мне бы такое и в голову не пришло. Вы все замечательно придумали. Шушере больше ничего и не хочется. Тарифы-то маленькие. Стоят в очереди, не бузят. И девушки при деле, а то бы тоже тут бормотали.
   ЖЕНЩИНА (Кроткой, рассудительно): А ты чё думаешь? Это ты городская, местная, а им деньги маме слать надо!
   КРОТКАЯ (брезгливо): Зачёт.
   ЖЕНЩИНА: Дура.
  
   Носатый, не в силах сдерживать веселье, начинает танцевать. Гриша, робко глядя на Унимателя, подбарабанивает по книгам в кармане. Женщина, отвернувшись от Кроткой, вдруг влезает на стол. Буфетчица включает музыку. Лобастый не теряет надежды пожонглировать книгами.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ладно, ладно. Пир так пир. Пляски так пляски. Празднуем!
  
   Музыка становится все громче и громче. Женщина на столе пытается исполнить стриптиз.
  
   БОРОДА (зачитывает из "Карлсона", подтанцовывая: "На последней ступеньке сидел Карлсон. Он ел блины. - Хороши блиночки, но службу свою они уже сослужили..." (Смеется, хватая себя за бороду, теряет книгу): Это когда он блины повесил на двери...Хе. Хе-хе. (Танцует, как робот).
   СЫН (перебивает его, зачитывает из "Алисы"): "Общество, собравшееся на берегу, имело весьма неприглядный вид: перья у птиц взъерошены, шерстка у зверьков промокла насквозь. Вода текла с них ручьями, всем было холодно и неуютно..."
   УНИМАТЕЛЬ (выделывая коленца): Пляши, паря, пляши! И согреисся! Эх, малОй!
  
   Сын смотрит на него, насупившись, углубляется в текст. Через пару секунд поднимает голову, радостный.
  
   СЫН (торжественно): Нет!
  
   Все гротескно танцуют, кроме Академик и Кроткой. Сын начинает бегать вокруг них.
  
   Сцена шестая
  
   Звон посуды. Занавес медленно открывается. Буфет. С последней сцены ничего не убрано после битвы, наоборот, еще много чего набросано, и табурет на столе как стоял, так и стоит, будто трон. Кое-где валяются детские книги, их время от времени поднимают, открывают, словно гадают. Иногда зачитывают вслух. Буфетчица возится с какими-то мелочами. Вначале Лобастый, Борода, Буфетчица, Кроткая, хотя и связана по рукам, но расслаблена и смешлива.
  
   БОРОДА: А вы не в кинематографе работаете?
  
   Лобастый смотрит на него брезгливо и переводит взгляд на Кроткую, та подмигивает. Лобастый кивает.
  
   ЛОБАСТЫЙ (Кроткой): От биржи меня отключили. Я теперь в игры играю. Иногда в реальном времени. Цивилизация там, империя.
  
   Кроткая "пукает" ртом.
  
   БОРОДА (решительно): Кинематограф! Я хотел написать сценарии. Три сценария. Сначала я хотел написать романы, а потом сценарии. Один про Петра Третьего, а второй про Наполеона Длинного. Знаете: какие-нибудь острова, переговоры, много переговоров, но без насилия, и похороны в Соборе Инвалидов в тысяча восемьсот сороковом году. Вы были в Париже?
  
   Кроткая снова подмигивает, Лобастый снова кивает.
  
   БОРОДА: Там Собор Инвалидов, и там Наполеон Длинный. Я вообще думаю, что политики делятся на коротких, длинных и сдвоенных. Но потом я подумал, что это...слишком близко. Как вы считаете?
  
   Лобастый задумчиво хмыкает.
  
   БОРОДА: Но это ведь не совсем современность. То есть никого из родственников уже нет, чтобы меня убить (Умолкает). Но я отказался. Я французского тоже не знаю. Есть политики длинные...
   ЛОБАСТЫЙ (издевательски): Я не в кинематографе, я на таможне работаю.
   БОРОДА (хватает книгу, "Робинзона Крузо", зачитывает): С неимоверным трудом перетащил я к себе в загородку, или крепость, все свои богатства: провизию, оружие и остальные перечисленные вещи... (Вздрагивает): Я в этой атмосфере не могу...так накурено.
  
   Вскакивае, отбрасывает книгу и убегает. Лобастый смотрит ему вслед. Поворачивается к Кроткой, мнется. Хочет что-то сказать. Буфетчица замирает.
  
   КРОТКАЯ: Ты не волнуйся.
   ЛОБАСТЫЙ: Я не. Я не. (Хватает другую книгу, "Карлсон", зачитывает): Вот, например, предложил Карлсон, мы могли бы играть, что стол - это наш плот.
  
   Заходит Униматель.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Запугали бородатую дитятку? Он пробежал, прямо как жутко симпатичное привидение из Вазастана. Нехорошо, молодые люди. Делом бы занялись...
   ЛОБАСТЫЙ: Каким?
   УНИМАТЕЛЬ: Не знаю...(Берет другую детскую книгу, листает, недовольно откладывает).
   ЛОБАСТЫЙ (встревоженно): Знаете, я про этого Бороду еще раньше слышал. А теперь мне кажется, что это правда...Что он -- из службы безопасности.
   УНИМАТЕЛЬ: Какой безопасности?
   ЛОБАСТЫЙ: А вы как думаете - один Гриша в охране? Тут же ценностей сколько должно быть!
   УНИМАТЕЛЬ: Вы о чем?
   ЛОБАСТЫЙ: Ну, например, они ведь бланки внизу печатают, там типография маленькая...И компьютеры.
   УНИМАТЕЛЬ: Сдались тебе эти компьютеры. Ну и что - раз есть компьютеры, значит должен быть специальный, особенный идиот с бородой из службы охраны?
   ЛОБАСТЫЙ: Он всегда рядом. Чуть что - стоит рядом, а если его заметят, то начинает бормотать. Книги читает, а может, и нет. Но куда не пойдешь, он всегда там.
   УНИМАТЕЛЬ: Может, это любовь? Может, он вас преследует? (ухмыляется).
   ЛОБАСТЫЙ (смущенно): Я имею в виду, где группа. Где несколько человек. Даже когда в туалете больше двух, то и он обязательно.
   УНИМАТЕЛЬ (рассудительно): Любит пИсать. Может, у него коллективистское недержание. Когда кто-то чем-то занят, ему тоже хочется. Чепуха! Кстати, как там на сайте? Есть реакция?
   ЛОБАСТЫЙ: В новостях все молчат.
   УНИМАТЕЛЬ: Удивительно. Поразительно! Мы тут строим свободное общество, а всем хоть бы хны.
   ЛОБАСТЫЙ (с восторгом): Зато в чатах заметили!
   УНИМАТЕЛЬ: Не томи, не томи!
   ЛОБАСТЫЙ: На нас ставки делают. Как пари. Как на скачках.
   УНИМАТЕЛЬ (удивленно): Прекрасно, да. А на что ставят?
   ЛОБАСТЫЙ: Ну, на то, задушат или нет...нашу демократию.
   УНИМАТЕЛЬ: А кто задушит?
  
   Заходит Гриша, прислушивается.
  
   ЛОБАСТЫЙ: Кто-нибудь. Очень многие ставят, что, конечно, задушат.
   УНИМАТЕЛЬ (с горечью): Конечно.
   ЛОБАСТЫЙ: Но вообще, много людей.
   ГРИША: А я телек смотрю - про нас ни слова.
   УНИМАТЕЛЬ: Это огорчает.
   ЛОБАСТЫЙ: А в форумах, в чатах, все пишут.
   УНИМАТЕЛЬ: А где телевизор?
   ГРИША: У меня...в будочке. Я спортивный канал-то смотрю, ну и новости тоже.
   УНИМАТЕЛЬ: И в новостях - ничего?
   ГРИША: Ничего.
   ЛОБАСТЫЙ: Зато в форумах, в чатах! Я знаете, что подумал. Там такие деньжища уже вертятся...Может, нам акционировать?
   УНИМАТЕЛЬ: Что?
   ЛОБАСТЫЙ: Библиотеку. Выпустим акции, станем продавать.
   УНИМАТЕЛЬ: А что здесь акционировать? Наших девочек, что ли? Неверно мыслишь, неправильно, мелко. Не та метафора. Библиотека - это не предприятие. Библиотека, это универсум. Ты понимаешь?
   ЛОБАСТЫЙ (потрясенно): Как государство?
   УНИМАТЕЛЬ: Какое государство?
   ЛОБАСТЫЙ: А что! У нас ведь все есть. Парламент есть, вы есть, силовики (кивает на Гришу), рабочие, интеллектуалы, технические работники (скромно опускает голову), продовольственный сектор...девочки тоже...(краснеет).
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, с продовольственным сектором могут возникнуть проблемы. Это я так заранее предупреждаю.
   ГРИША: Почему?
   УНИМАТЕЛЬ: Запасы буфета не вечны.
   ГРИША: Так вчера еще привезли.
   УНИМАТЕЛЬ (в ужасе): Привезли?
   ГРИША: ...Я, как обычно, с нашей красавицей принял. Я всегда как охрана при приемке товара. Пирожков там, чайных пакетиков, овощей...
   УНИМАТЕЛЬ: А как, как они привезли? Почему я не знал? Куда они привезли? Кто привез?
   ГРИША: Да как обычно...Я думал, чего говорить? Привезли к черному входу, как всегда.
   УНИМАТЕЛЬ: Нет, фантасмагория. Мы тут вроде как закрылись от внешнего мира, я жду новостей, на нас делают ставки, а кто-то привозит нам пирожки.
   ГРИША: Договор-то заключен черте сколько назад, все уплачено. Вы у директора спросите, у нашего бывшего...Накладные.
   УНИМАТЕЛЬ: Феноменально. Жизнь продолжается. Только ставки растут. Растут?
   ЛОБАСТЫЙ: Растут. Не-е-е, про государство это вы здорово. Я пойду напишу всем, на чатах. Чтобы знали, что тут у нас.
  
   Униматель усмехается. Лобастый растерянно улыбается, и тут же вспоминает свою обиду.
  
   ЛОБАСТЫЙ (с горечью): От биржи меня отключили. Вернее, запретили играть с компьютеров библиотеки...
   КРОТКАЯ: Эй, холуй!
   ЛОБАСТЫЙ (удивленно): Почему?
   КРОТКАЯ: Ну, ладно, ладно...Слушай, ты у нас теперь на компьютерах. Мне почту надо проверить. Понял?
   ЛОБАСТЫЙ: Конечно.
   КРОТКАЯ: Мне куча людей там наверное, пишет! А? Я адрес скажу и пароль.
   ЛОБАСТЫЙ: Я...не знаю...Ты же связана. Ты -- в плену.
   КРОТКАЯ: Эй, ну, чел, ну ты что...(неубедительно строит глазки) Красавчег...
   УНИМАТЕЛЬ: И правда...Думаешь, будет SOS-ы всем рассылать? Загипнотизирует тебя - и скрытым кодом?
   ЛОБАСТЫЙ (потерянно): Я вообще не знаю. А зачем, например, было эту...тарификацию заводить...Как-то это...неправильно.
   УНИМАТЕЛЬ (удивленно): Но мы же за рыночные отношения? Мы? А? Открытое общество. Перед людьми должны быть открыты пути? Если у них есть призвание. И потом, они ведь не в библиотеке это делают. Наш Носатый друг распорядился подвалом поистине по-деловому. Он сдал его часть.
   ЛОБАСТЫЙ: Как так?
   УНИМАТЕЛЬ: Ваши уроки, мой прогрессивный. В библиотеке, знаете, я бы сам был против. А так - субарендное помещение. Ну ладно...(Озабоченно). Иди, красавчег, иди, народ собирай. Скоро начнем заседать.
  
   Лобастый кивает и уходит. Остаются Униматель, Кроткая и Буфетчица, которая тихо стоит за стойкой и почти не шевелится.
  
   БУФЕТЧИЦА (зачитывает из "Винни-Пуха"): Именно потому, что ты Очень Маленькое Существо, ты будешь очень полезен в предстоящем нам приключении. Пятачок пришел в восторг при мысли...
   КРОТКАЯ (с презрением): Как я вас всех ненавижу!
   УНИМАТЕЛЬ (удивленно): Кого это -- всех?
   КРОТКАЯ: Стариков. Квохчете, суетитесь, мешаетесь под ногами.
  
   Униматель хихикает.
  
   КРОТКАЯ (с подозрением): Вы...ты чего?
   УНИМАТЕЛЬ (отхихикав, и с удовольствием облизав губы): Ты, наверное, героиней хочешь стать? И умереть с почестями? Во имя нового, светлого?
   КРОТКАЯ (яростно, чуть ли не хрипя): Да я это ваше новое, знаешь, как имела?
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, наше-то понятно. Хотя что это за наше новое? Ланно-ланно. А ваше новое какое?
   КРОТКАЯ: Перетопчешься.
   УНИМАТЕЛЬ: Ага. Слушай, а ведь здесь совсем не об этом речь. Слышь, стриженная? Унисекс ты наш анархичный. Ты попала в другую пьесу. В оперетку.
  
   Кроткая глядит на него непонимающе.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, за свободу какую-нибудь, ты, наверное, с радостью сдохнешь. За демократию там, за гуманность какую-нибудь, за революцию. Это понятно. А вот, скажи, за книги - сдохнешь?
   КРОТКАЯ: Отстой!
   УНИМАТЕЛЬ (вздыхая): Вот то-то и оно. А свобод с демократьями тут нет, как нет. И не пахнет даже. Бравого нового мира -- тоже нет. Ни на понюшку!
   КРОТКАЯ (смачно, презрительно, изо всех сил): Ста-рик! Ста-ричье!
  
   В буфет, словно по зову, врывается Профессор. У Профессора голова и одна рука забинтованы. Профессор начинает жадно жрать, хватая здоровой рукой и с испугом оглядываясь на Гришу. Тот ухмыляется.
  
   ПРОФЕССОР (чавкая): Ах, как вкусно! Меня отпустили сюда подхарчиться...(хихикает, и продолжает уже совершенно идиотским тоном) Это ты, худышка, хочешь диктатора нашего умаслить? (дружески подмигивает Унимателю, мол, все это шутка. Входит Женщина и прислушивается. За ней испуганно протискивается Борода).
   БУФЕТЧИЦА (стеснительно): Нет...
   УНИМАТЕЛЬ (хмуриться): Пардон, кто диктатор? Кто на бумажке мое имя писал? Печатными буквами? Почерком прирожденного педофила? И постмодерниста?
   ПРОФЕССОР (смущенно): Я не писал. У меня же руки связаны были. И мы вообще не голосовали! (Берет книгу, собирается зачитать, но осекается).
   УНИМАТЕЛЬ (продолжает возмущаться): Аноним какой выискался. Онанист. Ананимист-анимист!
   ЖЕНЩИНА (злобно): Поближе к власти -- кому быть не хочется. Тут и вкуснятинки не пожалеешь...
   БУФЕТЧИЦА (тихо): Я наоборот...я думала...если кормить почаще и повкуснее...То все добрые будут.
   УНИМАТЕЛЬ (с улыбкой): И я тоже добрый?
  
   Буфетчица кивает.
  
   УНИМАТЕЛЬ: А я и так не шибко злой. Что это вы развопились? Я разве злой? А, ананимист?
   БУФЕТЧИЦА: Вы жестокий...
   ЖЕНЩИНА: Ну так...немного.
   УНИМАТЕЛЬ: А знаете, это, собственно, и есть завоевание демократии. Мы тут сидим, все вместе, едим из одной тарелки. Мы с вами. Некоторых вот из сортира сейчас приведут, на кормежку. И на собрание. А других из подвала. И вы меня в глаза критикуете. Разве нехорошо?
   ПРОФЕССОР (с сомнением): Подлинная демократия.
   УНИМАТЕЛЬ (ласково): И я даже готов выслушать конструктивную критику. Но только в письменном виде. А вообще все, что наболело -- в письменном виде. Лобастому. Он на сайт поместит! У нас все открыто...Генерал, что с контингентом?
   ГРИША: Все при деле. И шушера, и влюбленные, и работяги. Педрилки служат.
   УНИМАТЕЛЬ: Да?
   БОРОДА (озабоченно): Я бы не позволял им служить. Знаете, в израильской армии это настоящий бич. И в американской тоже.
   ГРИША: Да не, они у меня сортиры раньше мыли...А теперь я их построил в кольцо...
   БОРОДА (совсем обеспокоенно): Это очень опасно! Они могут замкнуться. Знаете, есть такой морской зверь, тоже гомосексуалист, и когда их собирается много, они образуют кольцо...
  
   Гриша на него замахивается, Борода умолкает.
  
   ГРИША: Построил всех кольцом - в круговой обороне (Вздыхает). Опорные пункты. Стратегия!
   УНИМАТЕЛЬ (оживляется): Это интересно! Это надо посмотреть! Я сам, ты доедай.
  
   Униматель уходит.
  
   ГРИША (жует, Буфетчице): Это правда? Ты надеялась его смягчить? Пирожками? Милая ты, милая...
   БУФЕТЧИЦА : Ну ведь что-то надо делать...
   ГРИША (вздыхает): Да, кто же знал, что так обернется. Слушай...(мнется). Слушай, у нас пока тут деньги до поры отменены...Так что, получается, никому не нужны. У тебя в кассе соточки не найдется?
   ЖЕНЩИНА (громко и возмущенно): Вот блядун-то, блядун!
  
   Буфетчица недоуменно смотрит на Женщину.
  
   ЖЕНЩИНА (поясняет): Соточка - это тариф у Свирепой. По плану демократизации она крутит со всеми, за соточку. Кроме бородатого, ну и главного...
  
   Буфетчица недоуменно смотрит на Гришу. Из-за кулис врывается Субъект.
  
   СУБЪЕКТ (Грише): Дарагой, хочешь я тебе одолжу? А отдавать мне не нада!
   ГРИША (брезгливо): А ты-то откуда? Из сортира, по трубам?
   СУБЪЕКТ: Нет, дарагой, меня в подвал отправили. Я -- вараг! Главный сказал, что вараг.
   (Приосанивается. Гриша смеется, за ним и директор).
   СУБЪЕКТ: Зачем смеешься? Мне так главный сказал. Сказал, я -- вараг, и должен сидеть в подвале. А тот, Носатый, меня отпустил.
   ГРИША: Интересно...Так взял и отпустил...Бесплатно (что-то ворчит себе под нос. Женщине)... А вы чего сразу - блядун? Нехорошо.
  
   В буфет вяло прибредает Сын. Женщина хлопает себя по лбу.
  
   ЖЕНЩИНА: Забыла! Дура я...(Буфетчице) милочка, а кипяточку не дашь? Чайничек, или два. И тазика побольше у тебя не найдется? И...бак какой-нибудь...
   ГРИША (с интересом): А это зачем? Варить что-то будете? А?
  
   Буфетчица гремит посудой.
  
   ЖЕНЩИНА: Да помыть хочу...этого вот моего...И сама тоже. А то сидим, сидим, запаршивем ведь, точно. А у меня все травки собой, масла, пенки, и гели...(кокетливо). Вы-то как, не хотите?
   ГРИША (смущенно улыбаясь): Спасибочки. А то, говорите, блядун. Спасибочки, но я дома. (Пожимает плечами). Привык!
   ЖЕНЩИНА: Да я тоже дома люблю. Но запаршивем ведь...когда здесь. У моего-то... (всплескивает руками) да что я вам буду рассказывать!
   ГРИША: А что здесь? Я домой мыться хожу.
   БУФЕТЧИЦА (протягивает Женщине большую кастрюлю): Как домой?
  
   В буфет весело врывается Носатый, заносит ногу дать пинка Субъекту, но тот смотрит на него так серьезно, что Носатый замирает. Вертит головой. Осмысляет услышанное.
  
   НОСАТЫЙ (Грише): Да ты что? Мы тут все сидим, работаем, отгородились, а ты домой шастаешь?
   ЖЕНЩИНА (скорбно): То-то я смотрю, ночью его не видать...
   ГРИША (кивает на Субъекта): А ты зачем его отпустил? (Строго): Думаешь, я не знаю, чем ты там в подвале...а?
   НОСАТЫЙ (нервно, искоса поглядывает на него): Ладно, проехали. Мне что за дело, где ты моешься...
   ЖЕНЩИНА: А я так думаю, что здесь лучше...(Все удивленно смотрят на нее). Я то есть...ну раз мы все вместе, раз такое у нас общее дело...Чего уж по ночам расходиться? Тем более, представителю власти...Вот вы уходите, а эти всякие (на Субъекта) ходют без вас.
   ГРИША (Носатому, добродушно): Проехали.
  
   Все немного молчат. Сын переводит взгляд с одного на другого. Буфетчица хмыкает, протирает посуду, потом о чем-то глубоко задумывается. Борода начинает что-то мямлить, готовясь задать важный вопрос.
  
   НОСАТЫЙ: Я думаю, когда все закончится, нас наградят. Отпуск дадут. Я в Крым поеду. Давно хотел присмуглиться.
   ЖЕНЩИНА: Так я вам билетики могу достать! Со скидкой. Зачем вам в Крым-то? Езжайте в Турцию.
   НОСАТЫЙ: Не, там чурки.
   СУБЪЕКТ (недовольно): Э!
   ЖЕНЩИНА: Ну, в Египет.
   НОСАТЫЙ: И там тоже. А Крым он наш, русский. Там все родное.
   ЖЕНЩИНА: Я вас понимаю. Я мусульман тоже не люблю. А я, наверное, куда-нибудь на экзотический остров. Мой-то, умничка, он все про все острова знает. Будет там свои памятники осматривать, а я хоть загорю...Как вы сказали? Присмуглюсь. Сыночка, поедем на остров?
   СЫН: На какой? На Бали? Там распространен буддизм. Там маски, знаешь какие? Во! Во! Во! (Возбуждается, машет руками, крутит себя за голову, пытаясь показать балийские маски).
   ЖЕНЩИНА (машет на него рукой) Ну все, теперь надолго. А вы куда, женщина, милочка, собираетесь?
   БУФЕТЧИЦА (выходя из задумчивости): Я? Почему собираюсь?
   ЖЕНЩИНА: Ну, после. Когда мы все сделаем. Когда нас...отблагодарят.
   БОРОДА (горячо): Потому что подвиг наш в веках.
   БУФЕТЧИЦА: Отблагодарят? (Удивляется). За что?
   ЖЕНЩИНА: Ну, за это. (Обводит взмахом руки разгромленный буфет).
   ГРИША (подходит к ним, добродушно): Вы не правильно спрашиваете. Милая, ты чего бы хотела, если деньги будут?
   БУФЕТЧИЦА: Я бы комнату себе купила. Снимать-то так неудобно...
   СУБЪЕКТ: Я бы тоже...
  
   Входит Униматель. Вид у него крайне умиротворенный.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ну вот. Теперь никто никуда! Заколотили. Ваши работнички, генерал, кое что могут. Что радует. Теперь мы - как будто на острове.
   ЖЕНЩИНА: Ах! Ну словно слышали, словно слышали вы наш разговор. Слышишь, сыночка, мы на острове!
  
   Буфетчица в отчаянии кидает на пол посуду. Звон. Униматель блаженно щурится.
  
   СЫН( хватает тарелку, прижимает к лицу, словно в маску): Не вижу, не вижу!
  
   Сцена Седьмая
  
   Снова площадка с лестницей перед залом. Теперь здесь стоит большой диван, на нем возлежит в задумчивости Униматель, по бокам два столика со стульями, за правым Борода, на груди табличка "Ответственный по заду", за левым Сын и Свирепая. Сын на стуле, а Свирепая на столе, положив ноги ему на колени, спиной к зрителям. За спиной Сына плакат, написанный от руки "Курить можно всем!". Перед Бородой на столе объемистый том, он его внимательно изучает, шумно скребя за ухом. На полу лежит Кроткая, она вроде бы связана, но веревки болтаются. Она лениво ворочается и постепенно освобождается.
  
   УНИМАТЕЛЬ (меланхолично, Бороде): Прекрати. Протрешь дырку, и вытекут остатки мозгов.
  
   Свирепая хохочет, дрожа всем телом, и пихает Сына ногой без туфли.
  
   СВИРЕПАЯ: А ты кто у нас, хакер?
   СЫН: Нет. Я компьютеры не люблю.
   СВИРЕПАЯ: Почему?
   СЫН: Много лампочек. Мигают. Разврат какой-то.
  
   Сын с интересом глядит, как Кроткая скидывает с себя веревки. Свирепая снова хохочет.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Интересно. Борода, ты что читаешь? Языческий текст?
  
   Борода с недоуменным видом показывает ему обложку: "Маугли".
  
   БОРОДА (зачитывает): Я видел все мертвые времена, сказал наконец Каа, и большие деревья.
   УНИМАТЕЛЬ: А. Знаешь, в монастыре Клюни надо было чесать за ухом при чтении языческих текстов. А знаешь, почему?
   СЫН: Потому что язычники - как собаки.
   УНИМАТЕЛЬ: Правильно!
  
   Показываются Носатый и Лобастый. Свирепая разворачивается передом к зрителям и соскакивает со стола.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, как новости? (раздраженно). Нас, наконец-то, заметили? Или нами только торгуют?
   ЛОБАСТЫЙ: Заметили! Еще как. Тут вам письма пришли. Я распечатал.
   УНИМАТЕЛЬ: Читай.
   ЛОБАСТЫЙ: Первое, от ветерана. "Дорогой наш, уважаемый и любимый. Я, как ветеран Великой Отечественной Войны, обращаюсь к вам с просьбой: помогите! В нашем доме...тут адрес...завелись негодяи. Так вот нельзя ли их как-нибудь приструнить, а то житья нету, воруют, машины свои всюду ставят, уже ко мне на пятый этаж забрались..."
   УНИМАТЕЛЬ: Так.
   ЛОБАСТЫЙ: А вот еще. От школьницы, третьего класса. "Дорогой господин! Я прочла о вас и хачу (смеется). Так написано: ха-чу. И хочу написать вам, что у нас в классе все девочки в вас влюблены. А мальчишки над нами издеваются, и дергают за косы, а Люське Кораблевой даже в портфель наплевали..."
  
   Борода пытается еще что-то зачитать из "Маугли", Униматель шлепает его по щеке.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, катастрофа.
   ЛОБАСТЫЙ: А еще много писем - просят гражданства. Говорят, хотим к вам. Они еще у подъезда вопят. Ну, я вам забыл доложить: у подъезда теперь торчат, с плакатиками, "Хотим к вам!".
   УНИМАТЕЛЬ: Обалдеть. Старичку напиши, поможем. Пришлем вертолет...как только у самих будет. Про это не пиши, просто: поможем. Ну как вам все? А, жители универсума?
  
   Звучит громкоговоритель. Униматель резво соскакивает с дивана.
  
   ГОЛОС: Внимание! Здание окружено! Какие у вас требования? (повторяет)
  
   По лестнице прыжками поднимается Гриша.
  
   ГРИША: Меня по мобильному вызывают. Спрашивают, что происходит. Почему не реагирую.
   УНИМАТЕЛЬ: А ты скажи, что захват. Террористы, мол, штурм, ты изо всех сил отбиваешься и препятствуешь.
   ГРИША: Ага.
   ГОЛОС: Назовите все ваши требования!
   УНИМАТЕЛЬ: В чем дело? Они что, наш сайт не читали? (Лобастый недоуменно пожимает плечами) Откуда тогда вопросы? Ты, сердешный, иди и объяви им наши требования. На крылечке покажись. Своим чистым ликом.
   ЛОБАСТЫЙ: А какие? Какие требования?
   УНИМАТЕЛЬ: Ты тоже свой сайт не читал? Равноправие. Демократия. Всеобщее счастье.
  
   Гриша гадко посмеивается. Свирепая хватает Унимателя за рукав. Лобастый, пожав плечами, уходит.
  
   СВИРЕПАЯ: Бред и бред. Уж лучше бы попросить, чтобы экзамены отменили. Ни хрена не поступишь...А еще...
   УНИМАТЕЛЬ (Носатому и Грише): И вы идите. В случае чего, звоните на мобильный.
  
   Гриша и Носатый уходят. Слышны отдаленные вопли Лобастого: "Равноправие! Демократия! Счастье!". У Унимателя звонит мобильный.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Да? А что, собственно, не нравится? Ну, Боярин, тебе не угодишь...
  
   Свирепая ржет.
  
   СВИРЕПАЯ: Боярин! Бо-я-рин.
   ГОЛОС: Мы начинаем штурм! Сдавайтесь! (повторяет).
  
   Звучит нарастающий гул, на его фоне - завывания Лобастого: "Равноправие! Демократия! Счастье!". Выстрел. Лобастый умолкает. Гул усиливается. Хлопки, удары, шум падающей мебели. Наконец - как будто тяжелое тело проскальзывает через узкое отверстие, со свистом и грохотом. Еще несколько раз. Выстрелы. На фоне всего этого шума Униматель продолжает разговаривать.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Демократию завели. Вот-вот, перенимаем опыт. Американский, конечно! Всё, пока. Надоел.
   БОРОДА (бормочет параллельно ему, иногда сильно повышая голос, словно надеясь, что к нему прислушаются): У Джорджа Вашингтона все зубы были фальшивые, кроме одного. Один исследователь считает, что и конституция была фальшивая. На самом деле, элемент франк-масонства там очень велик. А Бенжамин Франклин торговал корсетами.
   СЫН (почтительно вмешивается): Бенжамин Франклин был изобретателем.
   БОРОДА (подхватывает): Он изобрел корсеты.
   СВИРЕПАЯ (в ужасе прислушиваясь к шуму): Прекратите! Сволочи!
  
   Кроткая встает с пола, уже без веревок, начинает бездумно гладить ее по голове. Свирепая машет на нее рукой. На словах Унимателя "Всё, пока. Надоел" шум стихает. Свирепая вдруг плачет, усевшись на край стола и вся сжавшись. Вбегает Гриша, возбужденный, в рванной форменной рубашке, как с поля боя. За ним бежит Буфетчица.
  
   СЫН: Я вот что думаю. Может быть, нам следовало пойти по пути китайской демократии? (обращается к Бороде) Как вы думаете?
  
   Борода испуганно косится на Гришу, вскакивает из-за стола, пытаясь уступить ему место. Сын недоуменно смотрит на его движения. Кроткая пытается погладить Свирепую по плечу.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Ну что? Каковы итоги боя?
   ГРИША (захлебываясь смехом): Они полные идиоты! Никакого понятия о тактике штурма! Они полезли в трубу! В коллектор!
   УНИМАТЕЛЬ (улыбается): И?
   ГРИША: Двое упали рядом с сортиром. Все заключенные у меня там проходили духовное очищение и возрождение. Десантники застрелили Академика.
  
   Кроткая вздрагивает. Свирепая поднимает голову. Буфетчица в ужасе глядит на Гришу и шумно дышит, как будто бы хочет что-то сказать.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Академика? Опору русского просвещения? Заслуженного человека...Бывшего диссидента...
   СВИРЕПАЯ: А где они? Сюда идут?
  
   Борода, поняв, что Гриша садится не будет, садится обратно сам и углубляется в "Маугли". Потом поднимает голову.
  
   БОРОДА: Я стою за перуанский путь развития. Экономически. Экономика там не совсем рыночная. Она - черно-рыночная.
   ГРИША: Да все в порядке. Никуда они не идут. Еще застрелили одного педрилку, а потом их потопили в сортире. Я и этот...арбузник.
   УНИМАТЕЛЬ: Какой арбузник?
   ГРИША: Парень в кепке. Торговец арбузами. Но он тоже погиб.
   УНИМАТЕЛЬ: Ай, молодца! Значит, захватчики убили надежду нашей науки и представителя сексуального меньшинства. А нацмен их - в капусту. Один?
   ГРИША (скромно): Я тоже вовремя подоспел. Ну и другой педрилка соориентировался. Они...десантура...вялые были. Ноги отшибли, и кажется, еще что-то. Как слизняки. Шатались. Как Академика застрелили, так словно заснули.
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, а другие?
   ГРИША: А другие, кажется, попали в подвал.
   УНИМАТЕЛЬ (задумчиво): Там, кажется, очень долго лететь. Как думаешь, выживут?
   ГРИША: Не знаю. Там ведь Носатый с тисочками.
   КРОТКАЯ: И Профессор!
  
   У Унимателя звонит мобильник.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Да, Боярин. А, это ты, Носатый? Ну что, отбиваешься? Уже все? Приди, расскажи. Не стесняйся! Чтобы все слышали.
   ГРИША (улыбаясь): У нас еще жертвы. Этот, лобастый...
  
   Кроткая плачет. На этот раз ее утешает Свирепая. Сын встает, и тоже пытается ее обнять. И Борода тоже встает, и тоже пытается, но Униматель щелкает пальцами, и он возвращается на место. Буфетчица неожиданно набрасывается на Гришу и начинает колотить его кулачками.
  
   БУФЕТЧИЦА: Это он! Это он того парня с арбузами застрелил!
   УНИМАТЕЛЬ: Да, это грустно. Особенно Лобастый. Он так хотел научиться играть на бирже. И познать универсум.
   ГРИША (ласково хватает Буфетчицу за руки): Молчи, милая.
   БУФЕТЧИЦА: Парень десантников оглушил, а он...а он...схватил их автомат и его застрелил.
   БОРОДА (зачитывает): Какое мне дело до того, что подумают джунгли!
   ГРИША (недоуменно): Молчи, милая!
   БУФЕТЧИЦА (плачет): Ты...ты...бытовой отход!
   ГРИША: Не понял.
   СВИРЕПАЯ (хладнокровно): Ты быдло, Гришенька.
   ГРИША (расстроено, Унимателю): А вы что хотели, чтобы он тут с автоматом разгуливал? Этот арбузник?
  
   Кроткая, двигаясь как привидение, выступает вперед. Свирепая делает вялую попытку ее остановить.
  
   КРОТКАЯ: Вы что? Столько людей погибло. За что? Зачем?
   ГРИША: Десантников. Сами напросились, герои. А Академик - это случайность.
   УНИМАТЕЛЬ: Да, это грустно. Мы теряем полноценную связь с миром. Кажется, пора всё заканчивать.
   СВИРЕПАЯ: Как это так? Я в смысле - как?
  
   Гриша тоже выглядит пораженным. Он устремляется к Унимателю, шаря рукой в брюках, как будто у него там пистолет, но вынимает маленький томик. Униматель изящным движением сбивает его с ног. Гриша падает и замирает. Борода рукоплещет.
  
   УНИМАТЕЛЬ (в сторону): Что не делай, народу все нравится. Но всегда кому-то другому и не понравится.
  
   По лестнице вбегает Носатый. Его руки в крови, рубашка в крови, хотя рукава засучены до локтей. На лице тоже несколько кровавых мазков. Он глядит на лежащего Гришу.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Припадок.
   НОСАТЫЙ (с бабьими интонациями): Ой, не могу! Как они все попадали! Как всё себе поотбивали! Я их только пристегнул, и все! Двое сразу окочурились.
   БОРОДА: Неудачная тактика, это вы правы. Я, пожалуй, пойду. Мне надо.
  
   Никто на него не обращает внимания. Сын обнимает Кроткую и Свирепую за плечи с блаженным развратным видом. Те напряженно слушают Носатого.
  
   УНИМАТЕЛЬ (раздраженно): А остальные?
   НОСАТЫЙ: Остальные потом. Десантники! Один там, полковник, он это...бухтел всё...Умирать не хотел. Грубый.
   УНИМАТЕЛЬ: В его положении более чем оправданно. Чё бухтел?
   НОСАТЫЙ: Да, поверите, даже орал!
   УНИМАТЕЛЬ: Чё орал?
   НОСАТЫЙ: Красиво орал, очень образно. Я вас на фуфлоиды расхимичу! Ну, или в этом роде...Почти без мата. Еще -- мне Боярин слово давал! Сука! Ведите меня к Уминателю! Я ему хобот в жопу загну!
   УНИМАТЕЛЬ: Ишь ты! Хобот. Образно. Уминатель - он так сказал?
   НОСАТЫЙ: Ага. Еще сказал: я его так умну, что от пола не отдерете!
   УНИМАТЕЛЬ: А про Боярина как?
   НОСАТЫЙ: Да, скучно. Сукой называл. А кто это -- Боярин?
   УНИМАТЕЛЬ: Сука. Воистину сука. Ладно, иди обратно к Профессору. Приберись там.
  
   По лестнице вбегает Женщина.
  
   ЖЕНЩИНА (с гордым видом): Дорогой вы наш! Эти прислали...переговоров хотят! Больше стрелять не хотят...
  
   Носатый подходит к ней и хлопает ее радостно по плечу. На плече остается кровавый след. Женщина смотрит на него презрительно, а потом брезгливо отскакивает и начинает что-то жалобно бормотать себе под нос. Носатый обиженно уходит.
  
   УНИМАТЕЛЬ (удивленно): Какие переговоры? Террористы-то, вроде бы, все мертвы...(Пинает Гришу. Гриша подтвердительно стонет и поднимается на ноги).
   КРОТКАЯ: Ага! Что умолкли? Испугались?
  
   Гриша покачивается и слабо улыбается. Пошатываясь, уходит, за ним устремляется Буфетчица.
  
   БУФЕТЧИЦА: Что вы его отпускаете! Он же убийца!
  
   Буфетчица убегает. Неожиданно вскакивает Сын, выбегает на середину, и, ломая пальцы, начинает расхаживать.
  
   СЫН (громко, важно, с монотонностью сумашедшего): Разговаривать я буду у себя дома, потому что много плохих людей есть на свете. (Продолжает ходить, ломая пальцы). Разговаривать я буду у себя дома! Мама! А почему я опытный в военном деле?
  
   Все смотрят на него, кто жалостливо, кто потрясенно. Униматель - скучающе.
  
   ЖЕНЩИНА (всхлипывая): Ну вот, сыночка снова спятил. Только все хорошо было, книжки читать начал...(воет) Довелииии! Что бы вы все сдохли со своей демократией!
  
   Женщина начинает реветь.
  
   УНИМАТЕЛЬ (ничего не замечая, расслабленно): Вот и славно. Что вы всё плачете, слабый пол?
  
   Словно по его команде, начинает реветь Свирепая.
  
   КРОТКАЯ: Я не плачу.
   УНИМАТЕЛЬ: Молодец. (Нажимает тумблер транслятора. Доносятся женские крики). Работают. Великая вещь -- тарификация. Так, а здесь что? (переключает тумблер. Доносится сопение Носатого и недоуменный шепот Профессора).
   КРОТКАЯ (яростно): Ты! Освободи нашего директора!
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, молодец, то же мне -- анархистка! По начальству соскучилась. О-кей. Эй, рукодельник!
   Голос НОСАТОГО (взволнованно): Да. Я все убрал.
   УНИМАТЕЛЬ: И с чем работаешь?
   Голос НОСАТОГО: Пока все с тем же. Прессы, тиски...(застенчиво). Осваиваюсь. Тут столько переломали...
   УНИМАТЕЛЬ: А книгорез не нашел?
   Голос НОСАТОГО: Как это?
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, как. В каждой уважающей себя библиотеке сам собой заводится уничтожитель книг. Понимаешь? Сам собой. Как крокодилы из ила Нила. Причем, чем лучше библиотека, тем качественней книгорез. Чтобы за секунду, любое, самое крепкое сочинение - раз! - и в труху. Посмотри там. Как разрезатель бумаги, но только побольше. С огромным раструбом сверху. Корзиной.
   Голос НОСАТОГО (с восторгом): Вижу! Вот он, вот он!
   УНИМАТЕЛЬ: Открой крышку.
   Голос НОСАТОГО: Готово.
   УНИМАТЕЛЬ: А теперь залезь внутрь.
   Голос НОСАТОГО: Зачем? Он что, не работает?
   УНИМАТЕЛЬ: Должен работать. Я на это надеюсь. Нажми кнопку и залезай.
   Голос НОСАТОГО (со слезой): Зачем?
   УНИМАТЕЛЬ: Лезь, милый, лезь. Сейчас все закончится, придут совсем грубые люди, и я больше не смогу тебя покрывать. Ты же не хочешь позора? Такого, мирового позора? Нажми кнопочку, и полезай.
   Голос НОСАТОГО: Как же так? Кто придет? (плачет). Я ведь...
   КРОТКАЯ (яростно): Голимая дрянь!
   Голос НОСАТОГО (шумно дыша): Чего это она?
   УНИМАТЕЛЬ: Ругается. Не любит тебя. И остальные -- тоже не любят.
   Голос НОСАТОГО: Ладно, я лезу.
  
   Слышен громкий звук мотора, потом удивленное "ой!", вопль, и шум мотора стихает, явно с перебоями, доносится сипящее дыхание Профессора.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Вот так. Профессор! Эй, Профессор! Вы меня слышите?
   ПРОФЕССОР (очень культурным голосом): Да-да.
   УНИМАТЕЛЬ: Профессор, все закончилось. Вы свободны! Ах, да, вы же связаны...Вы не свободны. Ну, хотя бы в душе - чувствуете свободу?
   ПРОФЕССОР: Да-да.
   УНИМАТЕЛЬ: Сейчас я приду... (щелкает тумблером, отключает транслятор). Ох, какое одиночество...Устроить, разве, пожар? Нет, правда, новая Александрина - это хорошая идея. А обвянят во всем, конечно же, христиан. То есть крестьян. Пожар! Мы город предков пламени дарИм...Какой архив погибает! Нет. (Оборачивается, видит в углу сжавшихся Сына, и Бороду рядом с ним, оба что-то бормочат). Ну, остатки моей старой гвардии! Мюрат и Ней. Назову вас Мюратом Первой степени и Неем второй. Пошли в подвал за профессором. Роль -- освободительская.
   Звучит выстрел.
   Сцена Восьмая
  
   Хранилище-кабинет Директора, переоборудованный для торжественной церемонии. Все покрытое красивыми скатертями, китайскими ширмами, фонариками, мишурой. Вначале только Униматель и Профессор. Сидят в удобных креслах, как будто в клубе. Правда, Профессор - весь в бинтах. Потом появляются Кроткая и Свирепая, а потом Президент, Женщина, Сын, свита Президента.
  
   ПРОФЕССОР (искренне и восторженно): Я не знаю, как вас отблагодарит Президент, но лично я у вас в неоплатном долгу. Я вас имею в виду (пугливо наклоняет голову в сторону Унимателя).
   УНИМАТЕЛЬ: Да-да. Интересно. Как дела? Как дома? Как в библиотеке? Все уже знают?
   ПРОФЕССОР (как-то потеряв весь запал): Конечно...Как же иначе. Вы знаете, я очень мало что помню. Помню, что меня мучил в подвале этот...этот...этот...и наш охранник. И еще какие-то там были, в пятнистых халатах...А потом вы...пришли и освободили. А ваши товарищи...этого...этого...И охранник куда-то делся. (Детским голосом) Вы, наверное, его убили?
   УНИМАТЕЛЬ (сочувственно): А как же иначе? Лучше он вас?
  
   При этих словах появляются Кроткая и Свирепая. Слышат, останавливаются, вздрагивают.
  
   КРОТКАЯ: Гриша сам умер. Сердечный приступ.
   УНИМАТЕЛЬ: Или отравление. Никто так до конца не смог определить. Помните, на пирушке он ел больше всех. Обжирался, прямо скажем. А Буфетчица расстаралась...
   ПРОФЕССОР (испуганно вздрагивает): И Академик тоже...Поел -- и умер.
   УНИМАТЕЛЬ: Ну надо же. Это жаль. Он ведь хорошо разбирался в книгах. Очень хорошо. Я даже думаю, он был последним, кто умел их читать.
   ПРОФЕССОР (удивленно): Как это? А мы все?
   УНИМАТЕЛЬ (устало): Это я фигурально.
   ПРОФЕССОР (словно бы что-то вспомнив): А другая девушка? Такая добрая? Она в буфете работала...
   КРОТКАЯ (спокойно): Ее ваш Гриша убил. Застрелил.
  
   Профессор ойкает, морщится.
  
   КРОТКАЯ: У нее дети маленькие.
   ПРОФЕССОР: У меня тоже маленькие. Внуки. А дети уже большие.
   УНИМАТЕЛЬ (с иронией, к Кроткой): А у вас?
   КРОТКАЯ: У меня? (вздрагивает) У меня мама...
   УНИМАТЕЛЬ: Надо же! Как мир многообразен...У кого-то маленькие внуки, а у кого-то мама...
  
   Профессор смеется, глядя на него, и даже Кроткая улыбается. Свирепая испуганно молчит, и только пихает Кроткую в бок.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Н-дааа...Вот как вышло-то, оказывается. Террористы.
  
   Профессор удрученно качает головой. Доносится удар, скрежет и гул.
  
   УНИМАТЕЛЬ: О! Сел.
   ДИРЕКТОР: Кто?
   УНИМАТЕЛЬ: Вертолет. Президентский вертолет.
   ПРОФЕССОР (наклоняясь к нему): Извините...а как теперь...кто я? В смысле библиотеки...
  
   Униматель смотрит на него с недоумением.
  
   ПРОФЕССОР: Так ведь вас выбрали. Демократическим путем...Вас.
   УНИМАТЕЛЬ: Ну, ну. Это решит Президент.
  
   Профессор успокаивается, но потом снова тревожится.
  
   ПРОФЕССОР: Но вас же выбрали!
   УНИМАТЕЛЬ: Его тоже. На гораздо более высоком уровне.
   КРОТКАЯ: А вот он сейчас придет, и я ему в рожу плюну!
  
   Профессор неодобрительно качает головой.
  
   СВИРЕПАЯ: Ты что, совсем опухла? Зачем тебе это? Пусть они сами теперь разбираются.
   КРОТКАЯ: Боишься, что тебя посадят? За нимфоманию? Не бойся, это сейчас нормально.
   УНИМАТЕЛЬ (обводя всех ехидным взглядом): Да, жаль, все-таки, что наша демократия не получилась...
   СВИРЕПАЯ: Да ладно! Главное - что все кончилось.
  
   Кроткая хмурится, но молчит. У Свирепой звонит мобильный телефон.
  
   СВИРЕПАЯ (в трубку): Что? Что тебе? Как где? Трахаюсь. Не ревнуй, не ревнуй. У тебя рогов на целый лес хватит. Ага. Ну пока. Денег пришли. Пошел в жопу. (Убирает телефон. Унимателю и всем остальным). Муж. Ревнивый. Я с любовником живу, а он мне квартиру снимает. Чтобы я с любовником жИла! (Ржет).
   УНИМАТЕЛЬ (голосом шпаны): Слышь, Профессор, а ты чего двойку-то носил?
   ПРОФЕССОР (измученно улыбаясь): Для самоограничения...
   УНИМАТЕЛЬ (неодобрительно): Понты?
  
   Профессор испуганно кивает.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Это плохо. Понял? Чё, в подвале в штаны наложил?
  
   Смеется. Звучат сначала фанфары, потом джазовая композиция "What a wonderful world" Дюка Эллингтона. Входят двое широкоплечих мужчин в тесных костюмах, неся ящик, у каждого за спиной автомат, за ними важный лощеный мужчина в галстуке, улыбается. Кроткая вскакивает и плюет на него.
  
   ЧЕЛОВЕК-из-свиты (обиженно): Ну что-о-о это?
   КРОТКАЯ (торжественно): Плевать я на тебя хотела, Президент, ты отстой! В топку!
   ЧЕЛОВЕК-из-свиты: Я пресс-секретарь. Я не президент.
  
   Широкоплечие ставят ящик на пол, направляют автоматы на Кроткую. Входит Президент, совершенная копия Бороды, только без бороды, за ним толпится еще несколько человек свиты, среди них Женщина и Сын.
  
   ПРЕЗИДЕНТ (удивленно глядя на автоматчиков): Э...не надо. Если вы не возражаете, проведем церемонию на высоком уровне.
   КРОТКАЯ (спокойно): Я возражаю.
   ПРЕЗИДЕНТ: Ты возражаешь своему президенту? Милая...
   КРОТКАЯ (истерично): Не называйте меня так! Он...он тоже ее так называл, перед тем, как убить...
  
   Президент участливо качает головой, потом кивает своей свите. Двое широкоплечих хватают Кроткую под руки, и отводят в сторону. Там она сразу успокаивается. И там они все трое стоят, и смотрят на продолжение процедуры.
  
   ПРЕЗИДЕНТ (подходит к вставшему Унимателю, жмет ему руку): Вы очень много...сделали для всех нас. Очень много! (пытается щелкнуть пальцами, но звука не получается, тем не менее один из свиты подскакивает к нему с бумажками). Мы тут подсчитали. Так. Вы спасли двести четырнадцать человек. Ровно!
   УНИМАТЕЛЬ (с искренним изумлением, повернувшись к Профессору): Откуда так много?
   ПРОФЕССОР (с охотой): Считая с рабочими, с влюбленными, со всеми девушками, которые...Конечно, много!
   ПРЕЗИДЕНТ (с неудовольствием поглядев, как они разговаривают): Я продолжаю. Речь не только о спасенных жизнях! Вы вообще много сделали. Для нашей культуры. (к Профессору) Ведь правда?
   ПРОФЕССОР: Ну да, конечно!
   ПРЕЗИДЕНТ: Поэтому мы решили вознаградить вас, как деятеля культуры (широко улыбается).
  
   Профессор тоже широко и немного кокетливо улыбается.
  
   ПРЕЗИДЕНТ: Ну, во-первых, конечно, орден. Это всегда, для всех наших героев.
  
   Вперед выбегает Сын с подушечкой. На подушечке - орден. Женщина оглушительно хлопает, ей шикают, она прекращает.
  
   СЫН (монотонным голосом): Мама, скажи, а почему я такой в военном деле опытный, что не могу стать главой государства?
  
   Женщина пытается его оттащить в сторону, вместе с подушечкой. Президент подхватывает орден и тупо глядит Сыну в глаза.
  
   ПРЕЗИДЕНТ: Болен? Вылечим.
   ЖЕНЩИНА: Опять спятил, вы уж простите.
   ПРЕЗИДЕНТ: Вылечим. В знак благодарности и памяти нации. (Хитро и по-отечески подмигивает Унимателю, сует ему орден в руку): Но главное, конечно же, книги! (машет рукой на ящик). Это те самые книги, которые вы спасли.
  
   Униматель с достоинством кивает. Вообще, на протяжение всей процедуры он ведет себя не очень почтительно по отношению к Президенту.
  
   СЫН (рассудительно): Если бы я захотел, я бы мог стать главой государства, только русского государства! (Женщина в ужасе хлопает его по губам)
   ЖЕНЩИНА: Молчи-молчи-молчи...
   СЫН (кивает): Разговаривать я буду у себя дома... (умолкает)
   ПРЕЗИДЕНТ (дождавшись полной тишины, Унимателю -- с восторгом): Вы сорвали такой заговор! Говорят, что вы в одиночку разоружили их всех...
  
   Кроткая тихонько хихикает.
  
  
   ПРЕЗИДЕНТ (со скукой перечисляет, сверяясь с бумажками ): Террористов в масхалатах, их пособника, оборотня в погонах, милиционера, двух садистов-читателей...(исправляется по знаку кого-то из свиты). Нет, одного читателя из садистов. И какой-то непонятный торговец. Кажется, это был их вожак? Он ведь с Кавказа? Фундаменталист?
  
   Оборачивается к свите, там растерянно кивают.
  
   ПРЕЗИДЕНТ (отмахивается, улыбается): Но, насколько я понимаю, у вас были помощники?
   ЖЕНЩИНА (восторженно): Были!
   ПРЕЗИДЕНТ (пристально смотрит на Профессора): Были?
   ПРОФЕССОР: (неуверенно): Как сказать...Сложно разобраться. Ситуация неоднозначная. Меня связали...пытали...Но были. Наш Академик погиб на посту...И был еще один молодой человек...Такой умненький, знаете, но по технической части.
  
   Президент довольно кивает. Профессор выглядит так, как будто прочитал написанный текст по памяти -- очень доволен, что ничего не забыл. Секретарь почтительно открывает папочку.
  
   СЕКРЕТАРЬ: Товарищ президент! Вам сюда уже пишут. На библиотеку. Только что получили.
   ПРЕЗИДЕНТ: Послание? Мне? От кого?
   СЕКРЕТАРЬ: От ветерана.
   ПРЕЗИДЕНТ: Ну, отлично. Люблю. Уважаю. Читай.
   СЕКРЕТАРЬ: "Дорогой вы наш, уважаемый и любимый! А как вы написали, так все и сбылось, и негодяев убрали, а тот вертолет, что вы прислали, мы теперь держим на крыше, и с него обороняемся, как вы и писали...Спасибо вам, дорогой, уважаемый и любимый".
   ПРЕЗИДЕНТ: Приятно. Такая речь...почти народная...заковыристая. Да? А еще что?
   СЕКРЕТАРЬ: Другие благодарности. Я сохранил.
   ПРЕЗИДЕНТ: Задумчиво. Надо же. Как быстро народ отзывается. А почему? (задумывается). Нет равнодушных...Такое дело случилось. Такая беда...И если б не он. Не вы (смотрит на Унимателя, резво): В общем, герой. И вот -- ваша награда.
  
   Президент садится. Двое широкоплечих оставляют Кроткую в углу, подбегают к ящику и распахивают его. Президент дает им знак, они ворочают в четыре руки внутри. Там - древние, ветхие книги.
  
   УНИМАТЕЛЬ (задумчиво и искренне): Спасибо. Я очень уважаю книги.
   ПРЕЗИДЕНТ (лукаво): Мы знаем.
  
   Исполняется такт русской музыки с православным звучанием, возможно, Бортнянский.
  
   ПРОФЕССОР (удивленно): Чудеса.
   ПРЕЗИДЕНТ (шаловливо смеется): Вам тоже орден. Орденов у нас много. (Задумывается, с интонациями Бороды): Вот только я не могу понять...Зачем им это понадобилось? Захватывать библиотеку? (Смотрит на Профессора, тот пожимает плечами. Сын с подушечкой тужится что-то сказать. Президент смотрит на него очень заботливо. Но, покряхтев, Сын умолкает).
   ПРЕЗИДЕНТ (решительно): Ну и ладно. Они были изверги, отродье, мерзавцы. Они должны были умереть! Вы герой.
  
   Снова звучит православная музыка. Униматель раскланивается.
  
   ПРЕЗИДЕНТ: А это не вы в Твери музей так же...ээээ....спасали? Похоже (щелкает пальцами, один из свиты передает ему пачку фото. Сличает). Похож. Но не он. Не вы?
   (Униматель кивает).
   ПРЕЗИДЕНТ (спохватившись): А в Лондоне? Тауэр...(щелкает пальцами - фото - сличает). Не он. Не вы. Ну ладно.
  
   Все быстро, по-военному уходят, кроме Кроткой и Унимателя. Униматель, не смущаясь Кроткой, достает мобильник, набирает номер. Она не отрывает от него глаз.
  
   УНИМАТЕЛЬ: Боярин? Уже все знаешь? Ну да, как я и говорил. Весь ящик. От благодарного человечества. Орден мне выдали. В общем (смеется) книги мы вроде спасли...Люди? А что, у нас есть лишнее место? Вот то-то же. Да нет, люди как люди. Без особой оригинальности. (Молчит, слушает). А давай я тебе прочитаю (Достает из кармана маленький томик). Это Винни-Пух...про экспедицию к полюсу. Не хочешь? Ну и ладно... Дурак! (Уходит).
  
  

КОНЕЦ

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"