Прошло шесть лет. Успех в учёбе и карьере сопутствовал ей, за что бы она ни взялась. Внезапно пришло извещение, что он умер.

Запись 1.

Я дура. Что за странное явление? Мне двадцать восемь лет, я заведующая филиала одного из крупнейших магазинов столицы, и начала дневник. Ну и фиг с ним. Неужели я не имею права на маленькую слабость? Мне грустно. Я его почти забыла, лишь изредка вспоминаю, как вижу некоторые вещи, что он дарил, а вижу их очень редко. Дурацкое было время, зря потраченное. Ну кому могли быть нужны те встречи, поцелуи? Фу. О чём люди думают? Ещё и радуются своей глупости. Я должна быть лучше и иметь нормальные приоритеты. И я имею, ура! А он был дурак, хоть и очень хороший. Всё-таки он искренне любил меня, заботился, оказывал внимание. Проблема лишь в том, что это мне было не нужно. Жалко его, лучше бы нашёл себе кого-нибудь лучше меня, кому бы это было интересно. Он заслуживал лучше кого-то, чем я. Хотя не знаю, возможно, потом и встретил. Но я бы не хотела с ней встречаться или видеть их вдвоём. Хорошо, что не выкладывал он ничего. Мне было бы очень неприятно это видеть. Не понимаю, почему. Выходит, он меня обманывал со своим однолюбством? Фу. Хватит этой слабости. Меня ждут дела.

Это появилось в небольшой книжице вечером среды. Дописав пару отчётов, взятых на дом, она отправилась спать. Засыпая, она укоряла себя: и что за глупые чувства?

Снилась какая-то мерзость. Она обнаружила себя у него в комнате, какой она была много лет назад. Они лежали вместе и о чём-то болтали, смеялись. От его рук, обнимавших за живот и плечи, исходило приятное и мягкое тепло. Странно, она почувствовала себя очень хорошо, как не было ни разу за жизнь. Неожиданно окно за его спиной почернело и из него высунулись серые щупальца, с которых капало что-то мерзкое. Послышался громкий рык, от которого затряслись стены, а рукотворный столик под телевизором сложился, словно карточный, придавив и поломав технику. Но он продолжал что-то говорить, нежно её поглаживая, не замечая всего этого ужаса. Из черноты полезло то, что издавало рык - трёхметровое человекоподобное чудище. Имея полупрозрачную кожу, сквозь которую были видны все кости, мясо, вены, оно медленно шло к ним. Ей хотелось кричать, бежать, прятаться, но она продолжала тихо лежать, лишь смотря за его плечи. Почему она не просыпалась? Чудище крикнуло: "Лгунья!". Стены и потолок от этого разлетелись в щепки, окна и щупалец уже не стало, обнажилось ночное небо, без единого облачка, но с жуткими фиолетовыми линиями, походившими на кровеносные сосуды. С невероятной скоростью чудище схватило его, разорвало на две части и обе сожрало. Чудище, залитое его кровью, стояло и смотрело на неё.

Она проснулась вся в поту, резко, но в то же время, что и всегда, а такого при кошмарах не бывает. В голове вертелся сон, не давая собраться с мыслями и встать с кровати с чистой головой. В груди что-то сдавило. Неожиданно захотелось навестить родных. Не понимая своего состояния, она, после завтрака, пошла на работу.

Руни, подчинённая, встретила её озабоченным взглядом.

- Здравствуйте, Монис. Вы нездорово выглядите. Всё хорошо?

- Привет, Руни. Нормально. Начальство звонило?

- Я Вас знаю, не врите. Звонило, и не увиливайте от вопроса. Рассказывайте.

- Ой, да я просто спала плоховато, не беспокойся. И что оно сказало?

- Да в зеркало что ли посмотритесь! Жуть какая-то, Вы вся бледная!

Она подошла к зеркалу, подчинившись возгласам работницы и подруги. И эти возгласы оказались не пустыми - не зная, что это она, не факт, что узнала бы. Кожа была едва ли не белой, щёки впали, а волосы, собранный в хвост, всегда объёмные, сейчас осели. И как она не обратила внимание на это дома? Так привыкла каждый день делать одно и то же, что действия стали автоматическими, словно у робота, и на секунду остановится, посмотреть вокруг, не было ни времени, ни... умения?

- У Вас что-то случилось?

С Руни познакомились ещё в отделе кадров, но таланта у неё было поменьше, но на достаточно дружеские отношения разница в рабочих местах не повлияла, так что про, якобы, ранние отношения начальницы она знала, хотя была не так чтобы согласна с мнением Монис. Точнее, абсолютно не согласна. Но что-то внутри удержало её от честного ответа, что случилось.

- Просто плохо спала, не более.

- Вам бы отпуск взять.

- Ты чего, какой отпуск?! Начало квартала, сейчас самое пекло будет!

- Да хватит, Мони. Наш отд...

- Мы на работе, давай соблюдать э...

- Да пошёл к чёрту этот этикет! Я за тебя волнуюсь! Продолжу: наш отдел, ты прекрасно это знаешь, отличается тем, что вместо четырёх тире шести сотрудников имеет лишь двоих, и тем, что за выполняет доходную норму квартала за месяц, а прошлую за полмесяца. Так что я тебе выписываю со следующей недели отпуск в семь дней, а на остаток недели отгулы, у тебя их на полтора месяца. У верха запрошу пару работяг, пригляжу за ними, не беспокойся. Сегодня, так и быть, поработай. Всё ясно?

- А если не соглашусь, ты послушаешь?

- Хороший вопрос, отвечать на него не буду. Итак, Вы отчёты сделали? Мне этот бестолковый в полвосьмого звонил.

- Сделала, сейчас принесу, переоденусь.

Резкость была одной из спорных черт характера Руни, в обычной жизни Монис почти всегда ей подчинялась, так как переспорить было трудно, но на работе пресекала импульсивность подчинённой. Но, удивительно, в этот раз спорить не хотела. Что-то не то с ней творилось. Дело едва ли не валилось из рук, ясности мыслей словно и не было никогда. Она пыталась понять, почему на неё оказало такое влияние эта чёрная весточка из прошлого, показавшая, что всё теперь память и не станет ничем иным. Ей казалось, что все чувства и эмоции позади. Она решила, что отпуск и правда неплохое решение, съездит к маме, это всегда помогало избавится от редких тягостных мыслей. Всё-таки умер тот, к кому она когда-то очень привыкла и кто был частью её жизни, хотя и частью не очень светлой.

Он встретил её у остановки. Они шли вдоль дороги, которую ярко заливало солнце. От него её голова болела ещё сильнее. Какой-то его вопрос очень рассердил, так что Морис долго ругалась на глупость и выпалила:

- ...и вместе мы никогда не будем! Терпеть тебя ещё, у меня нервов не хватит!

- Одна будешь? - спокойно спросил он.

- Уж точно не с тобой хочу!

- Но одна ты не хочешь...

Воспоминание пришло внезапно, даже карандаш из руки выпал. И к чему оно? Не прав он был. Она давно одна и неудобств не испытывает. Она счастлива, хотя дома у неё никого не бывает. Пусть это и другое счастье, не такое яркое, как у тех, кто живёт с любимыми, но у неё своё. Холодное...

Вечером она опять открыла книжицу.

Запись 2.

Опять тут пишу. Может, я заболела? Работа сегодня не шла и не радовала. Дом тоже не такой. Сегодня он показался неуютным, одиноким. Но почему раньше не замечала этого? Он всегда такой. Я всегда тут одна! Меня никто не встречает, никто не приготовит завтрак или ужин, никто не укроет, не согреет. Почему это озаботило? Жила нормально. Опять он вмешался мне в жизнь! Даже издалека мне нервы портит! Фу, какая я. Он никогда не хотел плохого. Но его хорошее не равно моему хорошему. Мы разные, нас ничего не объединяло. Или объединяло? Раньше никогда не сомневалась. И почему я лгунья? Разве лгу кому-то? Страшно ложиться спать, но надо. Ладно, завтра съезжу к маме, и всё будет хорошо. Всё пройдёт.

В этот раз чудища не было, но он опять был. Он сидел у неё дома на диване.

- У тебя уютно. Очень чисто. Ждёшь гостей?

- Никого я не жду. Кто ко мне может прийти?

- Не знаю, но обстановка такая, словно ждёшь кого-то.

- Никого!

Она почему-то закричала. Вся мебель исчезла, из ниоткуда началась метель. Еле различимый сквозь неё, он сказал:

- Уже нет...

Пробуждение было таким же, как и вчера, резким, но в обыкновенное время. Во всём теле была вялость. Первым делом она подошла к зеркалу, но всё так же увидела там девушку, которую не каждый назвал бы живой. Она осмотрела дом. Всё в нём и правда было такое, будто здесь живёт жена, ожидавшая горячо любимого мужа после долгой разлуки. Всё убрано, две кружки и две тарелки на столе, кровать, чересчур широкая для неё одной... И как раньше она этого не замечала? Всё это было чем-то обычным, но теперь словно говорило о том, что она забыла, но должна вспомнить. Даже если не хочет.

Днём, заранее договорившись, она встретилась с мамой в кафе.

- Что это с тобой? Чего такая бледная?

- Да не выспалась. Не беспокойся, я взяла отпуск.

- Ты взяла, или его тебе всучила Руни? - засмеялась она.

- Ага, конечно.

- Ну-ну, знаю я тебя, работник.

- Знаешь... Мне извещение тут пришло... - начала она, но осеклась. Внутри что-то ёкнуло, она осмотрелась. В глаза бросались пары, что сюда пришли. Одна молодая щебетала о чём-то, другая пожилая пила чай, негромко друг другу что-то бурча, но явно без злости. К каждой она чувствовала отвращение и каждой... завидовала? И продолжить фразу она не смогла, чувствуя, что это лишь её "болезнь" и её нельзя раскрыть даже родной маме.

- Какое?

- А... Новый альбом пришёл напрямую из заграницы. Представляешь, спец-издание, его в нашей стране не продают и не будут!

- Я рада за тебя. Меню-то изучила?

- Да, и выбрала. Бери, что хочешь, я заплачу.

- Не бойся, я и не собиралась платить. Скромностью тоже не страдаю, - опять засмеялась мама.

Дальше они болтали обо всём, обменивались новостями, чуть посмеялись и разъезались. Камни с души не упали, и даже прибавились. Ей не к кому обратиться с советом, не у кого попросить помощи. Иронично, что раньше таким человеком, которому можно доверить любую тайну и попросить что угодно, как раз он и был. Был...

На встречу ушёл почти весь день. По пути домой она заехала в магазин, купила себе немного вкусного. Поужинав, в который раз взяла в руки ручку и дневник.

Запись 3.

Не понимаю ничего. Что со мной? Выходит, что я ошибалась насчёт себя: ничего не забыла, не являюсь настоящей сильной женщиной-одиночкой? Подумать только, что я засомневалась в правильности выбора, который решил мою жизнь целых шесть лет назад! Дом печалит своим одиночеством. А несколько дней назад я его искренне любила. Или думала, что любила. Как всё быстро. Пару дней нелегко на душе, а уже о чуши думаю какой-то. Но у меня появилось такое чувство, что я что-то забыла, что-то очень важное. Решено, завтра поеду к его маме. Если и от этого не полегчает, то остаётся... А что остаётся?

И снова та комната, те объятия и то чудище. Снова крик, разорвавший стены и потолок. Но в этот раз у неё было больше власти над телом, и, когда оно потянуло свои ужасные лапы к ним, она нашла силы тихо пролепетать:

- Не забирай...

И чудище, как ни странно, остановилось и закричало, но значительно тише:

- Почему?

- Пожалуйста, не надо...

- Почему?!

- Не знаю...

- Лгунья!!!

От этого рёва запульсировали фиолетовые сосуды на небе, а оно в дикой ярости стало терзать зубами спокойное тело, не отрывавшее любящих глаз от неё.

Она проснулась от собственного крика. Невозможный, нестерпимый ужас охватил её. Она быстро, рваными движениями забралась с головой под одеяло и свернулась, обхватив колени руками. Ей было очень одиноко и тоскливо. Выбравшись из кровати лишь спустя час, она позавтракала и пошла в парк, стараясь не увидеть нигде своё отражение. Везение, его мама была свободна сегодня днём и пригласила к себе домой. Монис удивилась отсутствию эмоций насчёт её звонка, ведь она не общалась ни с ним, ни тем более с его мамой. Хотя, вряд ли у матери, потерявшей единственного ребёнка, могут быть силы на удивление чьему-то звонку. Появился страх перед такой встречей с прошлым, да и что она может сказать? Вот, я объявилась спустя шесть лет, когда он уже умер, сочувствую, как жизнь? Чушь. Но уже было поздно отказываться. Да и желания бросить это дело нет. Она хотела поговорить с кем-то про случившееся.

- Привет, Монис. - Она выглядела уставшей, что и понятно.

- Зд... Здравствуйте. - Ей было не по себе, мелькала мысль убежать, но она держала себя в руках. - Как Вы?

- А как могу? Хуже некуда. А ты?

- Я... не знаю... Плохо. Знаете... - Что за глупое слово, совсем тут неуместное? - Мне жаль. Мы давно не общались, но когда-то...

- Понимаю. А мне-то как жаль! Глупо всё это. Был и нет.

- И ещё, - она резко почувствовала, что обязана это сделать, хотя такой мысли не было ни разу за шесть лет, - простите меня. Помню, как он любил меня, а я это...

- Как его мать, я бы тебя растерзала, - прервала она, не дав закончить предложение, которое рождалось без осознания говоримых слов, - но он бы стал тебя защищать. Поэтому и я прощаю тебя.

- За... щищать? Ведь мы же расстались, он что, не...

- Нет. Он ни на минуту не разлюбил тебя. - Впервые на её лицо проступило подобие улыбки. - Всё это время оставался тебе полностью верен. Я даже завидовала тебе. Меня так никто и никогда не любил. Сейчас кое-что принесу.

Она встала и через пару минут вернулась с флешкой, которую будто только достали из упаковки. Дрожащими отчего-то руками Монис взяла её и зачем-то осмотрела. Разъём был невероятно гладким и царапанным, было видно, что вставляли и вытаскивали её множество раз, однако корпус словно и не трогали.

- Что это?

- Честно? Не знаю. Но он всегда говорил отдать её тебе.

- Мне?! Как это, мы же...

- Да-да-да, но он верил, что ты вернёшься, ещё и меня в этом убеждал. На самом деле, не верила ни капли, но спорить перестала уже через год. Надежду потеряла вразумит его. Хотя он оказался прав.

- Нет.

- Что?

- Не вернулась, - мрачно объяснила она и убрала флешку. - Расскажите, что случилось?

- И рассказывать нечего. Подскользнулся у себя до... в квартире, ударился головой, истёк кровью. Врачи сказали, что будь кто рядом, спасли бы.

- А... Это было вечером?

- Да. А какая разница?

Монис не отвечала, сама не очень понимая. Но собеседница, похоже, знала ответ, но промолчала.

Далее они ещё немного поговорили, и она уехала домой.

- Я тебя не кину.

- Конечно. Не бойся, найдём тебе кого-нибудь, будешь жить-поживать, добра наживать.

- Нет. Мне не нужны другие. Пойми, наконец, ты мой мир. Всегда буду твоим, чья бы ни была ты. Я счастлив с тобой, с тобой я дома, с тобой у меня есть жизнь.

- Ага. Одна буду.

- И тогда мы всё потеряем.

- Ничего мы не потеряем.

- Уверена?

Запись 3.

Чувствую, что ответ близко. Едва контролирую себя, голова будто уступила место чему-то иному. Не понимаю, что делаю и говорю, но чувствую, чувствую, что это нужно! Боюсь спать. Что теперь будет?

Опять сон. Они были вдвоём в его квартире. Она никогда её не видела, но точно знала, что это его.

- Ужинать будешь?

- Да, сейчас приду, телевизор в комнате выключу.

За окном в ночном небе среди звёзд были видны фиолетовые сосуды. С каждой секундой они ярче и ярче пульсировали. Внезапно из кухни достался стук. В этот момент весь дом осветился фиолетовым. Она, уронив пульт, бросилась на кухню. Из коридора увидела окровавленный угол стола и его, лежащего на полу с дырой в голове. Когда она почти добежала до проёма, из-за угла вышло оно и загородило путь.

- Пропусти!

- Зачем?

- Ты мне мешаешь!

Оно усмехнулось и начало менять облик. Через три секунды перед собой она увидела себя, какая была вчера в зеркале.

- Зачем пропускать?

- Его же нельзя бросить!

- Ложь!!

- Я тебе не вру!

- Ты лжёшь себе!!!

От крика всё вокруг разлетелось в пыль. Теперь в чёрной пустоте среди звёзд и фиолетовых линий был только пол и они втроём.

- Скажи правду!!!

- Потому что я его любила и люблю! Всегда хотела быть с ним, но пыталась уверить себя в обратном. Я всегда лгала себе! Я всегда ждала его и из-за меня мы не были вместе. Тогда я должна была быть рядом спасти, но не была!

Теперь она понимала, что с ней. Но стало только тяжелее. Чудище отошло, шагая по пустоте, словно она была твёрдой.

Монис подбежала к нему, упала на колени и схватила его. Голова оказалась целой, но жизнь в его любящих глазах всё равно угасала. В этот раз она его поцеловала. Они обняли друг друга, и через секунду его руки упали. Всё вокруг сверкнуло белым и чудище что-то неслышно сказало.

- Если со мной что-то случится, я буду тебя там ждать. Но не вздумай спешить!

- Перестань говорить глупости! Ничего не случится!

- Конечно, нет. Мы ведь не дадим...

Всю неделю она читала множество файлов, что были на флешке. Никаких предсмертных записок не было, зато были стихи, рассказы, незаконченный роман и подробное описание каждого дня. Везде она чувствовала своё влияние. Дочитав последнее слово, она поняла, что сказало напоследок чудище.

- Уже поздно...

Эпилог.

- Всё будет хорошо.

- Наверное...

- Точно! Неужели тебе плохо, когда мы вместе?

- Не знаю...

- Ты знаешь. Даже я вижу ответ, неужели ты в себе не видишь?

- Я не знаю, что хочу.

- Спроси у себя.

- Скажи... Ты правда так любишь?

- Да.

- А я тебя...