Солнце ещё не зашло, но уже готовилось отправиться на боковую. Последними лучами лаская зелёную траву, оно подплывало к горизонту, чтобы исчезнуть до следующего дня. Миша любил именно такое солнце - то, на которое можно смотреть, не щурясь. Слава, уютно свернувшийся на лужайке, к таким вещам был абсолютно равнодушен. Сейчас его занимал только клевер, который таял между зубов.
- По-моему, в этом секторе трава лучше, правда? - с видом истинного гурмана произнёс Слава.
- Могу поспорить, - рассеянно возразил Миша. - Там, где мы были в прошлый раз...
- Но там полно всяких жуков, - Славу передёрнуло. Миша отвёл взгляд от заката и улыбнулся - вспомнил, как его друг полчаса отплёвывался от кузнечика, слившегося с травой.
- Да ладно, пойдём. Скоро стемнеет. Я не хочу гулять в темноте.
- А кто хочет? - Слава проворно вскочил на ноги. - Только от этого никуда не денешься.
- В смысле? - нахмурился Миша, потирая пятки о траву.
- Хижины тоже в поле.
- Да ну тебя. Ты же прекрасно понимаешь, почему я не буду спать под открытым небом.
- Ещё бы не понять, - вздохнул Слава.
И тот, и другой подумали об одном и том же.
- Кто вообще запустил его к нам? - Миша насупленно уставился в землю.
- Ты ещё спроси: кто оградил нас этими рамками?
Миша вздохнул и двинулся к хижинам в конце поля. Слава последний раз взглянул на солнце, как бы ища у него защиты. Но ночь должна сменить день, и от мольб двух десятков людей мало что зависит.
- Вставайте! - Гера ворвалась в хижину без стука.
- Ты что, с ума сошла? - пробурчал Слава, разлепляя длинные ресницы.
- Майского жука проглотила? - подхватил Миша, который даже не пошевелился.
- Он опять здесь!
Парни мгновенно вскочили.
- Кого он кусал?
- Лёху. Лёха поздно возвращался, а тот, видно, сзади напал и... У Лёхи палка была, но разве от упыря палкой отобьёшься?
Ребята уже не слушали Геру - они как были, в одних рубахах, выскочили из хижины. Яркий свет ударил по глазам. Было уже позднее утро. У потухшего огня, задумчиво подперев седую голову морщинистой рукой, дремал костровой - Семён.
- Эй! - Слава толкнул его в плечо. Семён тут же повернул голову. Глаза были абсолютно ясными - как будто и не спал вовсе.
- Что с Лёхой?
- Умирает.
- Как обычно?
- Да. Уже бледнеть начал.
- Где он? - перебил Миша.
- В хижине Артюхи, - Семён опять повернулся к костру, решив досмотреть прерванный сон. Слава посмотрел вокруг. Только хижины и километры зелёной-зелёной травы вокруг них.
Сегодня на этой траве пролилась человеческая кровь.
- Пошли? - Миша сделал шаг от хижин.
Артюхина хижина выделялась среди прочих своей геометрической оригинальностью. Она была квадратной, в противовес остальным, которые представляли собой конус. Никто не знал, зачем Артюхе понадобилась такая необычность. Особой понтовитостью он никогда не отличался, однако на вопрос: "На фиг тебе такая коробка?" - отмалчивался.
Миша потянул за кольцо. Дверь с громким скрипом отошла в сторону, показывая недра хижины и группу людей, которые там сидели.
На циновке лежал сам Лёха. Его глаза закатились, а нижняя челюсть мелко тряслась. За его бледную руку держалась всхлипывающая блондинка Вера - его подруга. Веру гладил по плечу долговязый Денис, а в противоположном углу беззвучно стоял Артюха, покачиваясь на босых пятках.
Миша шагнул в комнату. Артюха краем глаза посмотрел в его сторону, но ничего не сказал. Слава подошёл к нему и вполголоса предложил:
- Выйдем.
Артюха кивнул.
Снаружи светило солнце, под ногами росла вкусная трава. Сложно было поверить, что буквально в пяти метрах умирает человек.
- Неподходящий день для смерти, - подумал вслух Лёха. Артюха резко дёрнулся.
- Ты сбрендил?
- Да я просто...
- Будь сейчас зима, пусть его, подыхай, мой хороший! Да?
- Не психуй, - оборвал его Слава. - Я не то имел в виду.
- Да мне пофиг, что ты имел в виду, - Артюха нервно заходил взад-вперёд. - Меня бесит, что вурдалак убивает уже пятого за последнюю неделю. И никто его не может поймать! В том числе и я! Каждый вечер я мечтаю, что эта тварь попалась мне в руки. Я медленно выбил бы все клыки - один за другим. Все, которыми он прокусывал кожу моих друзей!
Слава поджал губы. Артюха продолжал озвучивать сценарий пытки. При этом его глаза то хищно сужались, то вылезали из орбит. Мимика чрезвычайно напоминала Юру Мымрика, сошедшего с ума в прошлом году. После укуса того же вурдалака, кстати.
Наконец Славе надоело слушать. Он тоскливо посмотрел на тяжёлую дверь, которую сделал сам Артюха. "Всё-таки он немного ненормальный, - подумал Слава. - Хижина квадратная, сам нелюдимый. И вон с каким вожделением описывает свои мечты! Это его мечты, вот как! Ему мало, чтобы вампир ушёл с нашего поля и оставил нас в покое. Ему мало даже просто смерти; он хочет сам его пытать. Садист, да и только".
Миша выскользнул из хижины. Артюха с изумлением увидел, что на его глазах блестели слёзы.
- Как он? - ещё одна дурацкая реплика Славы.
- Корчится. Упырь сосёт его жизнь, - Миша махнул рукой и отвернулся.
- Сволочь, - прошипел Артюха. - СВОЛОЧЬ!!! Я тебя достану!
- Втемяшь себе в голову, что ты его не достанешь, - Слава вдруг подскочил к багровому от злости парню, схватил его за грудки и заорал: - Он никуда не денется! И в наши руки не дастся! Понял? Он - такая же часть поля, как и трава, которую ты жрёшь пять раз на дню! Тебя это не заботит? Ты жрёшь траву, а за тебя платит Лёха! Своей жизнью, чтоб ты мог лопать и дальше! За всё надо платить!
- Да ты чего, мы же сдохнем, если не будем есть траву, - Миша поднял руку, как будто хотел успокоить Славу. Но тот уже и сам остыл.
- Мы едим траву, а он ест нас. Он - часть луга, а луг бросить мы не можем. Если бы всех наших ребят побило молниями, вы бы не плевали в небо, так? А упырь - такая же природа, как и гроза. И кровь Лёхи не на мне, не на тебе, не на нём! А на том, кто заградил нас рамками! Вот этими!
Слава схватил ком глины и что было силы запустил в поле. Уже начав терять свою скорость, ком ударился о невидимую стену и рассыпался на микрочастицы.
- Когда же это кончится? - Слава обхватил голову руками. Ещё немного - и он бы начал биться об прямой угол хижины, но Миша вдруг тихо проговорил:
- Кончится. Или смерть, или свобода - что-то будет.
2
Издали поле казалось зелёным. Но стоило подойти поближе, и оказывалось: снизу трава уже пожухла. Такую пищу Миша очень не любил, но лето давно прошло. Остались только воспоминания, которыми предстояло жить целую зиму. Миша рассчитывал залечь в зимнюю спячку, но вряд ли это бы у него получилось.
Скорчив гримасу, он начал жевать подсохшую травку.
А всё-таки он был счастлив. Смерть или свобода - он помнил свои слова. У них в руках свобода.
Спустя неделю после смерти Лёхи, за которую не было убито ни одного человека, рамки вдруг исчезли. В первые дни люди по привычке не отдалялись от хижин, зато потом начались настоящие празднества. По целым суткам молодые парочки не ночевали в хижинах. Некоторые даже переселились в поле, благо тёплые летние ночи не доставляли никаких неудобств и опасений.
Вурдалак больше не давал о себе знать. Но осторожный Артюха всё-таки уговорил людей переехать на другое поле - а то мало ли что... Переезд занял всё лето, и теперь предстояла суровая зима. Но и трудности не пугали их. Ведь свободный человек может всё!
Смущало только отсутствие достаточного количества травы - не успели собрать, занимаясь переездом. Но ничего страшного Артюха в этом не видел.
- Будем экономить, - говорил он. - Нам бы до весны дотянуть, а там - весь мир наш. Столько травы найдём!..
Миша плюнул. Всё-таки жухлятина стояла ему поперёк горла. Он решил, что не будет дожидаться рассвета, и решил проведать Славу. Друг умудрился простудиться - вышел босиком под дождь, умник!
У Славы в комнате сидела блондинка Вера. После смерти Лёхи она всё лето ходила сама не своя. Одно время за ней пытался ухаживать Денис, пока не умер. Вот умер он глупо - съел ядовитого жука вместе с травой. Блондинка Вера активно помогала участвовать в переезде, ни от какой работы не отказывалась, но ясно было: так она пытается забыть Лёху. И вот вроде бы у неё что-то наметилось со Славой, который давно был к ней неравнодушен. Миша надеялся, что дело у них кончится не только длинными прогулками под ночными звёздами.
Блондинка Вера приветливо улыбнулась. Миша махнул рукой в ответ, заметив, что дело вроде пошло на лад. Раньше она и глаза редко от земли поднимала, а теперь - смотри-ка! - улыбаться начинает! Молодец, Славка!
Слава выглядел вроде бы лучше, но почему-то при виде Миши досадливо нахмурился. Однако он бодро прохрипел:
- Заходи, дружище, давай, развлекай больного.
Но беседа втроём не клеилась. Блондинка Вера, похоже, осознав, что она здесь лишняя, попрощалась и выпорхнула из хижины. Слава облегчённо вздохнул.
- Молодец, понятливая.
- Ты что-то хочешь мне рассказать? - Миша подсел поближе.
- А что тут рассказывать? - Слава явно был не в духе.
- Для начала: как ты умудрился так глупо простудиться? Кто тебя понёс ночью, в дождь, босиком, гулять по полю?
Слава прикрыл глаза. Его губы вытянулись.
- Что тут рассказывать, - повторил он. И вдруг он схватил Мишу за рукав.
- Ты чего?
Слава что-то шепнул.
- А? - Миша наклонился ухом к самым губам друга.
- Я его видел.
- Кого?
- Упыря.
Миша отпрянул. Секунду он смотрел в напуганное лицо Славы. Потом понял: это не шутка. И не бред. И не галлюцинация.
- Где?
- Он зашёл ко мне в гости, когда ты дежурил с Семёном по костру.
- За.. зачем? - выговорил Миша. Его зубы тряслись.
- Не знаю. Он рассказывал мне всякую ерунду. И ерунда похожа на правду.
- И что ты молчал? - Миша повысил голос. - Надо сказать, что упырь вновь тут!
- Молчи! - Слава крикнул и тут же закашлялся. Режущая горло трясучка продолжилась ещё полминуты. Потом Слава взял себя в руки и прошептал:
- Об этом никто не должен знать. Это раз. Во-вторых, вурдалак всегда был рядом с нами и убивал нас.
У Миши отвисла челюсть.
- Помнишь Грига?
- Так ведь Григ...
- Знаю. Инсульт. И Артюха заражение крови получил. И Денис жучка скушал. А ведь это упырь их убил. Он вытягивал из них жизнь и в итоге... Сколько они все болели? Долго, правда? А в конце превратились в полутрупы. Это он мне всё рассказал. И он меня погнал под дождь. Вот чувствую, сдохну. Воспаление лёгких. Помнишь, когда Лёха умирал, ты сказал: "Смерть или свобода". Эта тварь обхитрила нас, и мы решили, что свободны.
- Но мы вправду свободны! Рамки исчезли!
- Может, исчезли, может, и нет. Я не проверял. Но скорее всего они просто отодвинулись. Ничего не изменилось. Упырь не прокусывает шеи, а сосёт жизнь. Когда жизнь заканчивается - по логике наступает смерть, понимаешь? Просто человеку становится незачем жить. В какой-то степени это самоубийство. Хитрая это гадина...
- Почему же он раньше этого не делал?
- Сил не хватало. А не всё ли равно? Мы уже мертвы.
- Хрен ему! - Миша грозно поднялся. - Если эта гадина - часть поля...
- Хрен тебе, - с грустной улыбкой возразил Слава. - Упырь - часть нас. Тебя и меня. Как ты думаешь, почему у нас такая идиллия? Плохое, что накапливается в нас, куда-то исчезает - но ведь не испаряется, верно? Наша плохая энергия породила вампира. Это - детище людей, которое желает паразитировать на нас. За всё надо платить. За безупречность и спокойствие мы платим укусами в шею, ядовитыми жуками, воспалением лёгких.
- Не может такого быть! - Миша почувствовал, что начинает сходить с ума, и отвесил себе пощёчину. В голове зазвенело, но кое-что прояснилось.
- Это жизнь. И это свобода, - горько заметил Слава. - Другой не будет.
- Пошёл ты! Простудился, вот и бредишь! И нет у тебя никакого воспаления! Завтра же встанешь на ноги и забудешь эту паранойю!
Миша выскочил из хижины и в раздражении пошёл куда глаза глядят.
Медленно рассветало. Солнце лениво глядело на зелёную траву, которая радостно расправлялась, наслаждаясь новым утром, и тут же сгибалась под тяжестью босых ног.
Миша брёл наугад. Настроение не улучшилось, но ярость и обида прошли. Он просто о них забыл. Забыл он и о своей любимой звезде, которая не пряталась, как остальные, а светила ярко, как могла. И сейчас она всходила над лесом. Но Мише было всё равно.
Наконец он устал и решил присесть.
"Что за ерунду плёл Слава? Рамок нет, они исчезли. Упырь тоже исчез. Действительно, странно - разом лишились всех проблем. Хотя... Может, вампир тоже был пленником рамок? И сбежал, как давно хотел?"
Эта мысль понравилась Мише. Она всё объясняла. Миша сорвал пучок травы и поднёс ко рту. Но замер. Потому что в его голове зазвучал странный хрип:
"Ты - еда. Еда, еда, еда".
Дрожащая рука разжалась. Сорванная трава упала на родную землю. Но голос не отставал:
"Еда, еда".
Миша вскочил и потряс головой, словно собирался вытряхнуть обладателя голоса из ушей. Тот прошипел:
"Ты - еда. Ты - еда!"
- Отстань! - жалобный крик не услышал никто.
"Еда, еда".
Нервы не выдержали. Миша вскочил... и увидел его.
Упырь не шевелился. Бледные губы растянулись, обнажив жёлтые мощные клыки. Он не произнёс ни слова. Но голова Миши взорвалась протяжным воем:
"ЕДА!!!! Еда, еда!"
Миша застонал и покачнулся, почувствовав слабость. Он отвернулся от неподвижного зверя и побежал. Но через два шага он ударился о... воздух.
- Что это? - прошептал Миша, ощупывая руками невидимую преграду. И ПОЧУВСТВОВАЛ, как ухмыляется упырь.
Рамки!
- Нет. Нет, - Миша опустил плечи и вдруг с размаху ударил по ненавистному ограждению. Стена мягко спружинила, отбросив кулак от себя. По инерции Миша сделал два шага назад.
Ничего не изменилось.
Упырь сел на траву. Он знал, что жертва не убежит. Ночь сменит солнце, и ночью умрут люди.