В 2014 году я был заблудшей овцой, сидевшей на нейролептиках и Достоевском. Достоевский шёл туго – за час выходило: шесть страниц текста, девять грамм слюней, шесть грамм слёз и несчётные потуги мысли.
Но случилась «Русская весна», и я выбрался на работу в Диком поле. Что я там делал? Соучаствовал в метамодернистском проекте «Новый Иерусалим».
Отмена доктором препаратов, чудный Днепр при тихой погоде, старый куратор из Ливерпуля – всё располагало к идействиям…
Для одного ролика мне понадобилась модель – чернобровая пейзанка. Прислали Лесю. Заранее прошу простить меня за мой мусорный русский, но лучше не скажешь: она оказалась девушкой с пониженной социальной ответственностью. Моё околонулевое либидо воскресило в памяти историю Сони Мармеладовой. Я решил стать весь чуткое сердце и чистая душа. И какого же было моё удивление, когда выяснилось, что Леся никогда не бедствовала, а напротив – происходила из богатой и влиятельной семьи. Я не преминул поделиться этим нонсенсом с куратором. Он обожал Достоевского!
***
Проект тогда перекупили американцы. Уж скоро минет восемь лет. Как вдруг приходит сообщение от Леси: “Сева, ты представляешь? Патрик оформил на меня кредиты и выгнал из Дубая! Я без дома и в долгах!”
Вот британцы! – литературная нация и коммерческая цивилизация. Это представить только: из любого нонсенса выгоду приобретут.
А виноват – я.
04/04/2022
В 2015 году я был бешеным быком, сидевшим на антидепрессантах и Булгакове. Булгаков шёл на ура – короткие вещи из «Гудка» эффектно переваривались в посты для дорогого БРАТА, для родного Замира Зауровича. О, с тех пор этот перспективный политик прослыл большим оригиналом с классическим чувством юмора.
И случилось мне как-то зайти к своему преподавателю философии, с которым я не виделся десять лет. Старик приобрёл нездоровое пристрастие – он нюхал скипидар. «Знаешь ли ты, Сева, – говорил он мне, – что великий философ Владимир Соловьёв придавал этой жидкости мистическое значение?» Я и знать этого не хотел, но скипидаром надышался; все предостережения доктора – о несовместимости ингибиторов моноаминоксидазы с эфирами – канули в небытие.
И тут я вспомнил, что мне нужно быть в минкульте на брейншторме, посвящённом выработке новых духовных скреп. И так легко я переместился из квартиры старика в кабинет замзавотделом, что даже этого не запомнил.
Меж тем слово взял Топоров: «Нужно объединить молитву и тост воедино!» «К чему это?» – промелькнула у меня мысль, как тут же зазвонил телефон. На связь вышел Замир Заурович. Я постарался ему ответить, но вместо этого выдал ни то вопль ни то рык: «Заамиррр». «О! – вскрикнул замзавотделом, – то, что доктор прописал! За мир!»
***
А что сегодня? Скрепа моя сцепила страну. Так-то. И мне бы потребовать роялти… Но я пройду, пожалуй, мимо кассы. Как говорится, желаю, чтобы все!
07/04/2022
Где я был в 2016 году? В дурке.
Начальник увидел на моём рабочем столе от руки перерисованную реконструкцию социального у Делёза. Но начальник не читал Делёза; проведённые карандашом прямые «линии смерти» с «больным телом без органов», помещённым в уголок «Ничто», утвердили его в мысли, что Сева окончательно поехал. Вот так: я рисовал от скуки – он сфотографировал для дела.
Один стук – и санитары забрали Севу. Как-будто они ждали этого всю его жизнь. Сева не увидел своего доктора – психотерапевта. Сева сидел перед психиатром. Сева зачем-то старался всё объяснить:
– Тело без органов – это виртуальное тело, добавляющее к старому набору аффектов неисчерпаемый запас потенций…
– Вот мы и продолжим становление, – психиатр читал Делёза! В подтверждение этого он открыл записную книжку и прошептал: – Нет рта, нет языка, нет зубов, нет гортани, нет пищевода, нет желудка, нет живота, нет ануса – я должен восстановить того человека, каковым я являюсь.
Перед Севой стоял сам Антонен Арто. Безумец плевался в Севу французским. Затем Арто стал уменьшаться – он превратился в девочку Алису. Алиса сбежала на потолок и улыбалась оттуда беззубым ртом, – когда она исчезла, от неё не осталось и следа.
Я нашёл Севу привязанным к койке. Я был его ртом, языком, зубами, гортанью, пищеводом, желудком, животом, анусом – я стал тем человеком, которого теперь никогда не восстановишь, даже являясь им.
***
Теперь я читаю «МК». Там Кормухина назвала Урганта «прыщом на теле Родины». Опять смеяться два часа!