УБЕРЗОЛЬДАТ АНЕНЕРБЕ
Не чувствую боли, только - как вибрирует грудь под ударами пуль. Их горизонтальный град затрудняет движение, но я упорно иду навстречу роботу-пулемету. Это страшная машина, не иначе, как изобретение одного из колдунов-психопатов. Вроде тех, что создали лучи смерти или, еще хуже, гравитационные бомбы... Нужно торопиться. Грудная клетка скоро не выдержит, уже ощущаю, как под развороченной плотью деформируются ребра.
Еще шаг, и я хватаюсь за раскаленный ствол. Стиснув зубы, тяну в сторону. Возмущенно стонет металл, механизм оружия лязгает и резко останавливается, подавившись пулеметной лентой. Дуло, напоследок, выдыхает густым, синим дымом. Пахнет порохом, насыщенным какими-то сильными черномагическими присадками.
На пыльном корпусе робота различается полустертый герб Вермахта, тот же, что и на воротах башни, оставшихся теперь без охраны. Значит, я не ошибся адресом. Да и как тут ошибиться, если их башни ни с чем не спутать. Около ста футов в высоту, с пустующей площадкой для цепеллина на крыше. Блестящая на полуденном солнце антенна SUM добавляет строению еще тридцать футов. Антенна пока ничего не излучает и не принимает. Я бы почувствовал... Вблизи робот оказывается довольно простым. Пулемет MG-34 плюс ламповый компьютер под стальным корпусом. Простая система, а потому очень надежная. И опасная. Была.
На возню с ней ушло больше часа. Сначала пришлось за милю обходить башню по выжженной черной пустоши, иначе был бы расстрелян издалека. Затем - двигаясь вдоль стены из черного монолита, приближаться к воротам со стороны. Машина тут же развернулась, как только я показался в радиусе обозрения, и с энтузиазмом поприветствовала меня раскаленным свинцом. Некоторые его расплющенные куски теперь отдирать от ребер будет сложно. И развороченная плоть нескоро заживет. Но разве это страшно созданию вроде меня? Лишь куртку жалко, пусть и с трупа снятая, но хорошая была, кожаная.
Ворота, на удивление, маленькие. Две бронированные створки и узкая полоска стыка между ними, которую обычный человеческий глаз никогда бы не увидел. Пожалуй, тут уже без тесла-ружья не обойтись. Хотя зарядов осталось мало, на привратника их не тратил. Ведь нужно еще для хозяина башни приберечь...
Достаю ружье из-за спины, зашипевшую воронку мегафона над воротами - игнорирую.
- Эй, герой! - голос неприятный, даже со скидкой на дефекты и помехи звукопередатчика. - Проблем захотелось?! Убирайся!
Молчу. Я пришел убить черного мага, а не беседовать с ним.
- Не вздумай! - голос повышается, пока я навожу ствол на ворота. Они оказываются толстыми, не меньше фута в разрезе. Яркая тонкая молния с треском прожигает правую створку, истекающую слезами жидкого металла. Шипящая плита со звоном падает внутрь. Мегафон что-то ворчит, потом щелкает, отключаясь. Не опуская ствол, медленно захожу внутрь.
Какой он, этот маг? Я его ненавижу, хотя не знаю о нем почти ничего. Меня так настроили, найти и уничтожить, а ненависть в этом - лучший помощник. Ведь если эмоции из моей человеческой части создателям искоренить не удалось, то почему бы не направить их угодно заданию? Разумеется, маг должен быть старый. Выслеживая первых колдунов-отступников, силы Аненербе перебили почти всех их молодых адептов. Старики опаснее, от них можно ждать чего угодно...
Здесь темно, обычный человек был бы абсолютно слеп. Напрягаю зрение - и мрак становится несколько прозрачнее. Винтовая лестница колоссальной спиралью тянется вверх. Металлические ступеньки скрипят, прогибаясь под подошвами. Сомневаюсь, что маг пользуется этой лестницей, скорее, она предназначена для слуг. Ну вот, как раз один из них уже спешит навстречу...
Он огромный - голова торчит меж плеч без малейшего намека на шею. Явно не человек, а если и человек, то бывший. Причем шустрый. Ловко уклонившись от залпа молнией, он целится в меня из какого-то пистолета, кажется, люгера. Но выстрелить не успевает, я рисую стволом короткий штрих, надавив на спуск. Вспышка, треск, и ладонь слуги, сжимающая оружие, со звяканьем катится вниз. Утробный вопль заставляет разглядеть мерзкий, похожий на лопнувшую язву, рот.
Молния меркнет, медленно гаснет танцующий на конце ствола разряд. Щелкаю спуском - бесполезно, села батарея. Бросаю ружье, лихорадочно соображая. Вариантов два, либо бежать вниз за люгером, либо готовиться к рукопашной. Второй, так как соперник уже рядом и хватает за мои обнаженные ребра здоровой рукой. Оторвав меня от ступенек, с размаху бьет о стену. Сильно. Дважды. В голове что-то ломается, лицо заливает теплой густотой.
Тварь визжит от боли, как только мне удается через ребра ударить ее током. Падаю... Ступеньки гремят подо мной, пока я не ударяюсь лбом об уцелевшую створку ворот. В висках звенит, мрак пробирается в глаза. Пытаюсь встать, чувствуя, как искрит левое плечо, а локти дрожат от напряжения. На несколько секунд замирает механическое сердце. И бьется снова. Только слабее, гораздо слабее.
Я должен подняться. Сейчас! Быстрее! Иначе не поднимусь уже никогда. Моя смерть будет не менее мучительна, чем человеческая. Не знаю почему, но я в этом уверен...
Тяжелые шаги останавливаются рядом, и шипованная подошва упирается мне в спину, прямо по центру позвоночника. Чувствую, как он прогибается внутрь. Нервные центры не выдерживают, боль взрывается во всем туловище и жгучим импульсом ударяет в мозг.
Все тише и тише звучит довольный рев противника...
***
- Я разрежу тебя здесь, здесь и здесь, - тонкий, разбухший в суставах, палец мага поочередно тыкает меня в лоб, грудь и живот, - как тебе такая перспектива?
Молча смотрю в потолок и слушаю гудение каких-то приборов. Больше мне, прикованному ремнями к операционному столу, делать нечего. Старик наклоняется, скудные седые пряди касаются моих щек. Неестественно налитые красным глаза, пристально смотрят, не моргая. Чувствую вонь прущую сквозь его кривую ухмылку:
- Ну, чего молчишь? У меня здесь редко гости бывают. Последний пару лет назад мимо проходил, его мозг вон в той склянке на шкафчике. Наверно, до сих пор жалеет, что не захотел потешить старого человека беседой.
Действительно, на шкафчике у правой стенки лаборатории, среди прочих колб и реторт со всякой гадостью, блестит гранями сосуд с комком извилин в мутной жидкости. Но большего внимания заслуживает уже знакомый телохранитель мага, заслоняющий половину шкафа. Яркий свет шара, подвешенного цепями к потолку, позволяет рассмотреть верзилу более подробно. Да, он неслабо погостил в потайных лабораториях Аненербе. Непропорционально вздутые мускулы растягивают на нем полосатую форму узника концлагеря. Серая кожа с черными прожилками выдает продолжительную консервацию в растворе. Судя по моей более-менее здоровой светлой шкуре - я подобной участи избежал. Шеи у этого индивида и вправду нет, подбородок, сросшийся с грудью. Лицо - карикатура на человеческое. Злая карикатура. Во всем, кроме пасти, больше напоминающей кривой продолговатый нарыв.
- Красавец! Правда? - замечает маг направление моего взгляда. - Как и ты, раньше был человеком. Только он относится к более ранним экспериментам, более дерзким и свободным творчески. Мало того, я его... усовершенствовал. Его зовут Гюнтер. А у тебя, кукла, есть имя? Во всяком случае, раньше наверняка было...
Смотрю в потолок - шестиугольный, с рельефными демоническими рунами. Маг старательно изображает разочарование в голосе:
- Ну, что потом прикажешь написать на банке с твоими потрохами?
Отворачиваюсь и любуюсь, как Гюнтер озадаченно щупает заново пришитую ладонь. Колдун картинно вздыхает:
- Я бы давно рассортировал тебя. Отдельно железяки, отдельно органику. Если бы не одно 'но'... Откуда ты взялся? Вопрос интересный. Аненербе исчезло двенадцать лет назад, я лично видел падение замка Вевельсбург, ее штаб-квартиры. Спаслись лишь некоторые свободные искатели, вроде меня...
'Отступники, - мысленно поправляю я мага, - ренегаты'.
- В любом случае, - продолжает он, - я давно ни с кем не связывался. Возможно, моя башня - последнее, что осталось от Аненербе, а может, и от всего Вермахта. Если даже где-то есть еще какие-то силы, на связь они не выходят. Да и плевать я хотел... Меня и так все устраивает. Я все-таки маг, для меня важнее не война, а наука. Потому-то и ушел тогда... А нынешняя обстановка вокруг прекрасно способствует моим гениальным опытам! Я уже даже стал подзабывать о былых битвах, и тут на тебе! Некий не живой, но и не мертвый зольдат приперся за моей головой! Да еще с гербом Аненербе на лысом затылке!
Про герб не знал, затылком своим никогда не любовался. А вот лысина - дело понятное, у таких как я волосы не растут. Нигде. У Гюнтера вон, тоже долбешка гладкая. В остальном слова чародея меня интересуют мало. Убить я его пришел, а не слушать. Не будь кандалов, давно вырвал бы ему позвоночник, и никакой громила Гюнтер не помешал бы. Чувствую, я вполне еще боеспособен, некоторые раны почти затянулись, повреждения уже не так критичны.
Старик, шурша черным балахоном, отходит в угол и устало опускается в кресло. Теперь четко видны его эсэсовские знаки отличия на воротнике, плечах и груди.
- Мне надоело, - говорит он, - ты скажешь, наконец, хоть слово?!
- Я убью тебя.
Просиявший маг хлопает в ладоши:
- Хорошее начало! А перед смертью я узнаю твое имя?
Помню. Это одно из немногих воспоминаний о прошлой, настоящей жизни. Короткое слово. Без картинки, без смысла...
- Эрих... Полегчало?
Гюнтер задумчиво слушает, оттопырив штопанные-перештопанные уши. Маг ехидно улыбается:
- Хорошее имя! Глядя на твои голубые глазки и форму черепа, я просто уверен, что раньше твои волосики были светлыми-светлыми, ну как солнышко! Как же такой славный мальчик угодил на разделочный стол в Аненербе? Небось, провинился в чем-то серьезно, а?
Молчу, стиснув зубы. Не знаю я этого. Да и настоящее пока волнует сильнее, чем прошлое...
- Хотя какое там Аненербе? - чешет колдун подбородок. - Ты же свеженький, как мартовский подснежник. Судя по операционным шрамам и некоторым деталям, тебя сделали не раньше трех-четырех месяцев назад. И, что больше всего настораживает, ты совершенно не похож ни на один из некромеханизмов, известных мне, ни на одну химическую машину. Твоя плоть теплая и кажется совсем живой! И регенерирует с потрясающей скоростью! Клянусь, само легендарное творение Франкенштейна по сравнению с тобой - игрушка на пружине. Кто же этот волшебник, создавший такое чудо? Где он, и почему так меня не любит?!
И этого тоже не знаю. Я очнулся в развалинах какого-то дзота около двух недель назад. И сразу понял, что должен найти и убить черного мага. Цель явно зашили в подсознание... А что еще нужно такому как я кроме цели? Ничего... Колдун, тем временем, продолжает:
- Кто-то из мастеров уцелел и решил продолжить дело Аненербе... Быть может, скоро к моим воротам подойдет еще десяток таких вот очаровательных кукол? Что скажешь?
Ничего не скажу. Даже если бы знал... Проклятый колдун! Ненавижу эту мразь! И этого Гюнтера! Клянусь, придет время, прикончу обоих! Вот только от моих чувств они пока не испытывают ни малейшего дискомфорта.
Чародей задумчиво хмурится:
- И вот еще что. Твое ружье. Серия 'Наследие Теслы'? Но такой модели я еще не видал. Мощная, точная, так и хочется пойти да поиграть в гром и молнию. И какая легкая! Пострашнее любого ручного гиперболоида. Откуда взялась такая радость? Еще одна загадка... Нет. Лишать тебя жизни глупо. Если только такое существо, как ты, имеет что-то общее с этим понятием. Я тебя... перенастрою. Ты отыщешь своего создателя. Или создателей. И убьешь. Потом, конечно же, вернешься. Задача сложная, но интересная. Никаких внешних устройств для настроек я на тебе не нашел. Значит, придется вскрывать черепную коробку.
Маг встает, весело потирая руки. Снимает со стены хирургические инструменты, угрожающе блестящие многочисленными лезвиями и зазубринами.
- У тебя череп стальной или из металлокостного композита? - с интересом спрашивает он, надевая серый фартук с темно-бурыми пятнами. - Мне нужно правильно подобрать пилу.
- Сам разберешься.
- Ну, тебе же хуже.
Словно вспомнив что-то важное, колдун откладывает инструменты на стол и отходит к маленькой тумбочке со старым граммофоном. Сквозь тихое шипение и потрескивание вскоре раздается симфоническая сюита Ханса Эйслера. Довольно крякнув, старик вынимает из тумбочки темную бутылку, закрытую пробкой. Если верить оленю с крестом на этикетке, то внутри добрый крепкий ликер 'Егермейстер'.
Хлебнув из горла, старик с довольной рожей натягивает резиновые перчатки по локоть, тем самым, разрушая мою последнюю надежду. Я думал, если постараюсь, смогу ударить колдуна током. Из последних сил пытаюсь сорвать ремни. Их края впиваются в плоть, натужно скрипят замки на болтах... Тщетно.
- Ты не против, если Гюнтер будет присутствовать? Ему очень нравится за таким наблюдать.
- Как угодно.
Металл острых инструментов холодит лоб, с него стекают густые теплые капли. Постепенно немеет шея, затем лицевая мускулатура. И только электрические импульсы заставляют голову слегка подергиваться. Но, к сожалению, магу это совсем не мешает...
***
Я иду навстречу солнцу. Его рассветные лучи искажают горизонт, укрытый фантомами горячего воздуха. Я не тороплюсь. Здесь некуда торопиться, проклятая равнина не хранит для случайного путника ни источника с водой, ни хоть какой-нибудь нормальной тени.
'Тень...' - повторяю всплывшее из подсознания слово. Помню. Большая, черная и прохладная. Тень от чего-то большого. Кажется, от башни... Воспоминания смутные, лишь обрывки образов, их короткие вспышки отдаются болью в голове. Холод лезвий... Красные глаза... Вонь химических реактивов... Оборачиваюсь, нет нигде никакой башни. Но она была, осталась далеко позади, уверен. Уверен, что память играет со мной.
'Ты вспомнишь, обязательно вспомнишь...'
Я не все забыл. Знаю, эта равнина - старое поле брани. Здесь ничего не растет. Темная земля, выжженная лучами смерти и пропитанная ядовитыми газами, еще нескоро даст жизнь хоть какой-нибудь жухлой травинке. Воронки от взрывов черными ртами обращены к небу. Молят о дожде. Сомневаюсь, что он здесь бывает. Это проклятое место избегают не только птицы, но даже и облака...
Знаю и то, что равнина эта не так велика, как кажется. Горизонт обманчив, еще пару десятков миль, и он превратится в зеленую полосу, границу, за которой начинается жизнь. Следуя на север, можно будет добраться до Хайнсбурга, на юг - до Брайтенбаха. Но я пойду мимо, дальше на восток, не доходя до Дитендорфа...
Я не все забыл. Помню многое - почти все, кроме того, что касается меня...
Останавливаюсь и осторожно касаюсь головы. Провожу пальцами по огрубевшим порезам, их рельефные узоры тянутся через всю лысину. Шрамы глубокие, но они заживут. Неважно. Я должен идти. Потому что так нужно.
Плечо тяжелит ремень тесла-ружья. Оно полностью заряжено и готово к бою. Я проверил его на гигантском ракообразном, чьи клешни преградили мне путь прошлым вечером. Первым делом одна из них метнулась к моему лицу, широко раскрывшись, и клацнула перед самым носом. Не успей я отскочить, моя голова узнала бы ее тиски. Теперь понятно, почему у найденных на пути скелетов раздробленные черепа.
Второй атаки ждать не стал - легкое нажатие на спуск и запах паленого хитина наполнил воздух. В ярком сиянии молнии можно было различить, как спереди головогруди чудовища корчится от боли желтое аморфное пятно, бывшее когда-то человеческим лицом. Серые губы оттопыривали массивные хелицеры, лишенные век глаза с ненавистью таращились на меня. Я повел искрящей молнией, и они мгновенно лопнули от жара. Тварь не издала ни единого крика, лишь тихо зашипев, опустилась на землю. Ее сухие трещины алчно впитывали желтую смрадную жижу.
Да, мир вокруг изменился. И хотя им по-прежнему правит зло, облик его сильно преобразился. Даже не берусь гадать, откуда взялась эта тварь. Вывели ли ее ученые-маньяки в этом мире, или же она - гостья из другого. Беспокоит лишь, как много еще подобных созданий может здесь бродить. Судя по тому, что последняя война для человечества была проиграна - очень много...
Останавливаться на ночь я не стал. Снова.
Не буду останавливаться и днем, несмотря на усталость, голод и жажду. Разве что изредка позволю себе короткий привал у очередного разбитого танка или цепеллина...
Солнце прячется за спиной, равнина оживает. Редкие и скудные участки зарослей густеют, обретают зеленые оттенки. Неестественно ровная местность начинает тянуться к небу зеленоватыми холмами, все выше и выше. Наступает четвертая ночь с тех пор, как я очнулся посреди черной пустоши с ослепляющей болью в голове. В этот раз мне просто необходим отдых, иначе просто не дойду до цели. Проклятая земля еще рядом, еще дышит жаром в спину, ждет, когда же человек сломается. Но я не человек, и спать буду чутко.
Здесь, под склоном пологого холма, между двумя валунами, более-менее нормальное укрытие. Не самое лучшее, но выбирать не приходится. Ложусь, крепко обнимая ружье. Земля твердая, холодная. И все-таки, сон или режим покоя? Открыты ли врата царства снов для меня? Нет. Такие, как я, не должны видеть сны, знаю. Знаю, но все же почему-то сомневаюсь...
Проверить не удается. Едва я закрываю глаза, как ощущаю чье-то присутствие. Еле уловимое, но отнюдь не ложное. Близко, очень близко. Странно. Любое чудовище я заметил бы гораздо раньше.
Если только это не демон.
Поздно дергаться. Тело уже немеет под звуки ласкового шепота, я не в силах даже открыть глаза. Кто-то размыкает мои объятия вокруг оружия. Через секунду оно звякает о камень в стороне. Нежные руки гладят грудь, шепот становится громче. Мне кажется, я ясно вижу произносящие его губы. Полные, страстные... На лицо падают длинные волосы, чувствую сильный пьянящий запах цветов. Руки медленно скользят к воротнику рубахи, с треском рвут. Плечи сжимают тонкие пальчики с острыми когтями.
Ну, давай, сука! Попробуй меня на вкус!
Чувствую теплое дыхание у шеи, еще мгновение, и влажные губы касаются кожи...
Суккуб удивленно шипит, визжит от боли. В следующий момент я нахожу силы сбросить демона и перекатиться в сторону. С трудом разлепляю глаза, хватаю ружье, блестящее в лунном свете электромагнитной катушкой и рожками-контактами. Шатаясь, встаю и беру на прицел недавнего соблазнителя. Ночной воздух холодит мою грудь, покрытую темными потеками.
В сумраке различаю тонкую фигурку, прижавшуюся к валуну. Волосы прячут лицо, прилипнув к испачканному подбородку. Она со стоном падает на колени и лихорадочно вытирает губы, с омерзением сплевывает. Две тяжелые груди бьются друг о друга, сверкая большими кольцами в сосках.
- Кто ты?! Я обожгла рот твоей поганой кровью! - голос низкий, мужской.
- Щелочью, - поправляю демона.
- Но я чувствовала запах крови!
- Увы, ты перекусила не тот канал, - взвожу регулятор мощности оружия на максимум. На подобное существо батарею лучше не жалеть.
- Нет! - умоляюще тянется ко мне когтистая ладонь. - Поверь, я бы не тронула тебя, если бы знала... Но ты так похож на человека! Не только запахом... Твои глаза, твои мысли и чувства. Они звенят, почти как людские.
- Плохое оправдание.
- Меня мучает жажда...
- Меня тоже, и что?
- Я достану тебе воду! Взамен же прошу снисхождение...
Предложение демона наталкивает на размышления. Смерть его не улучшит настроение. А если он просто сбежит, то нападать второй раз уже точно не станет.
- Валяй, - опускаю ствол, - только быстро.
Из-за спины суккуба разворачивается пара широких крыльев, ранее незаметных. Три мощных взмаха, и он исчезает в темноте. Я устало опираюсь о валун и терпеливо жду...
- Вот, прими это как дар от меня, - появляется демон спустя несколько минут и протягивает пузатую металлическую флягу, - остался от одного путника десять лет назад, ему уже не пригодится. А вода свежая и чистая, из тех источников, отыскать которые под силу лишь демону.
Судя по гравировке, это сувенирная фляга одного обер-офицера. Едва не ледяная на ощупь. Не верю я, что суккуб набирал ее в каком-нибудь потустороннем источнике. Скорее, труп несчастного офицера был выброшен в измерение, где время либо стоит, либо течет очень медленно. Потому и вода сохранилась. Низшие демоны часто так поступают - про запас.
Ладно, какое мне дело? Главное, что вода вкусная и холодная, освежающими струйками стекающая по подбородку. Но не подчиняюсь жажде. Несколько глотков, и обратно закручиваю пробку на цепочке. Вряд ли демон посмел бы отравить меня - я отомщу, каким бы сильным ни оказался яд.
Суккуб явно позволяет себе расслабиться, уже даже не боится приблизиться. Так, что я отлично разбираю его смазливое девичье личико и желтые глаза с ромбовидными зрачками.
- И все-таки, - склоняет он голову набок, - я не верю, что ты машина. Но ты и не человек. Нежить? Демон-полукровка? Нет, исключено... Кто же тогда?
- Не твое дело, - вешаю подарок на пояс, - флягу я забираю.
- Конечно. Я свободна?
Не сразу отвечаю. Думаю, чем это отродье может пригодиться еще.
- Сколько тебе лет? - смотрю ему (или ей) в глаза.
- Две сотни, согласно вашему представлению о времени.
'Молодой демон', - думаю я, и продолжаю:
- Боевые действия давно здесь кончились?
- Двенадцать лет назад, сразу после падения Вевельсбурга.
- А что же потом?
Вопрос явно удивляет это существо:
- Ничего... - разводит оно крыльями. - Врат стало больше, стены между измерениями - тоньше. Наслоение миров... - Внезапно суккуб смотрит прямо в мои глаза. - Кажется, я понимаю. Ты уже умирал как минимум раз. Потому в неведенье... Теперь я вижу, чувствую. На тебе печать и...
- Не уклоняйся от вопроса, - щелчком взвожу оружие, - города хоть на месте?
- Большинство. Но я не ориентируюсь по вашим обиталищам. Знаю лишь, что эти земли когда-то назывались Саксонией-Анхальт... кажется.
- Ближайшие населенные пункты: Дросдорф, Хайнсбург, Брайтенбах? Понимаешь?
- Вокруг этой земли есть четыре больших поселения в радиусе трех часов полета. И еще...
- Я понял тебя... - опускаю оружие. - Эм... Благодарю. Можешь проваливать.
- Подожди... Твои раны, я должна поцеловать их, иначе они никогда не заживут.
Как ни абсурдно это звучит, но рана на изгибе шеи и плеча действительно до сих пор сочится кровью (или что там у меня). Почему-то совсем не ощущается привычное покалывание, обычно сопровождающее регенерацию. Кажется, нужно согласиться... Вряд ли суккуб делает это из заботы, просто не хочет, чтобы я потом его искал.
- И все-таки, ты совсем как человек, - заканчивает он (она? оно?), облизывая губы и сладко принюхиваясь к моей груди. Когтистая ладонь скользит вниз, по животу, останавливается у паха.
- Совсем как человек...
- Проваливай!
- До встречи, кто бы ты ни был, Эрих...
- Эрих?! Стоп, а как ты...
Ветер от крыльев поднимает пыль, мгновение, и я остаюсь один. Ну, по крайней мере, теперь уже никто не посмеет нарушить мой покой - запах демона, пусть и низшего, распугает всех местных чудовищ.
***
Асфальт. Старый, побитый трещинами. Дальние концы его широкой ленты тонут в холодном тумане. Обочину плотно обступают лохматые сосны и ели. Раньше по этой дороге постоянно носились автомобили, ими управляли люди, уверенные, что мчатся навстречу будущему. Я же иду навстречу прошлому...
Теперь я знаю. Я не обычная органическая кукла. Я видел сон. Врата царства снов пропустили меня всего за миг до пробуждения, но этого оказалось достаточно. Там кто-то звал меня по имени. В темноте, в которой тонул мой разум...
Я вспомнил мага. Вспомнил, как его ненавижу. Но не подчиниться ему выше моих сил. Я пробовал сопротивляться. После пробуждения дальнейший путь на восток привел меня к обрыву, нависающему над заброшенным карьером. Я прыгнул, и его глубокое дно встретило меня каменной твердью, выбив сознание. Я знал, что выживу, но надеялся ударом по голове, достаточно сильным, разбить оковы мозга, созданные колдуном. Тщетно.
Очнувшись, я заметил человека. Мародера, из тех, что живятся на руинах прошлого. Меряя мои ботинки, он не заметил, как я открыл глаза... Теперь у меня есть заплечная сумка и пистолет маузера с полной обоймой. Несколько устаревшее оружие, но ничуть не лишнее в этом мире.
Выбравшись из карьера, я наткнулся на дорогу, тянущуюся на восток. Как и прежде, я каким-то непостижимым образом почувствовал направление к моей неведомой цели. И просто пошел, потому что так надо...
Полуденное солнце предельно укорачивает мою тень, лениво просвечивает белую толщу тумана. Он оседает на лысине, холодит шрамы и стекает по лицу, оставляя на губах металлический привкус. Мокрая крошка асфальта хрустит под ногами. Странно. Еще вчера жара жадно высасывала из меня пот, а теперь холод безуспешно пытается вышибить из меня озноб. Мир до неприличия нестабилен.
И все же он жив. Поперек асфальта пробегает рыжая белка, совсем меня не опасаясь. Из глубины елочных заграждений вдоль дороги время от времени доносится веселый стук дятла, чье-то карканье, щебетание, 'ку-ку'...
Слышно и как меня догоняет какой-то автомобиль.
Дизельное рычание позади становится все громче. Но убраться к обочине я пока не тороплюсь. Вот только спрятать тесла-ружье в сумку, а маузер - за пояс, кажется мне очень уместной идеей. Вооруженного бродягу точно подвозить никто не станет. Да и грязного - тоже. Впервые за последнее время я в некотором смущении оглядываю свою одежду. Дырявая от пуль куртка, рваная рубаха. И то, и другое - покрыто засохшей кровью, только на темной куртке она не так заметна. Застегну ее, пожалуй. Может, хоть солдатские штаны, заправленные в армейские ботинки, выдадут меня не за оборванца, а... за бравого военного, заблудившегося при возвращении домой из госпиталя, где пробыл не один год после героического и жертвенного подвига что ли?
Нет, смешно это как-то.
Туман пропитывается желтизной фар. Медленно оборачиваюсь и поднимаю руку, пытаясь улыбнуться. Кажется, для этого нужно приподнять уголки губ и чуток показать зубы... Вроде так, ага.
Это черный Mercedes Benz года тридцать пятого. С закрытой кабиной, округлыми формами и идеально чистым лобовым стеклом. Такие обычно с таксистскими шашечками катаются по богатым районам богатых городов, а не рискуют выезжать 'наружу' в послевоенное время. Внутри - усатый пухлощекий мужичок, таращится на меня, вцепившись в руль и разинув рот. Водила плавно останавливает машину, едва не упираясь бампером в мои колени. Двигатель не глушит.
Испуг шофера несколько проходит, когда я выключаю улыбку. Неужели так плохо получается? Обидно. Обхожу машину и деликатно стучу в правую дверцу. Стекло опускается под скрип вращающейся ручки.
- День добрый! - воздерживаюсь от повторной улыбки.
- Доб... добрый... - снимает мужичок круглую шляпу, вжав голову в снежно-белый воротничок. Чувствую запах дорогого одеколона, явно от элитных алхимиков, и кожаного салона.
- Не подвезешь доброго человека?
В 'доброго человека' водитель, судя по глазам, точно не верит. И его ответ звучит вполне справедливо и обоснованно:
- Так это... до города осталось полмили. А на въезде застава - проверяют все машины...
Какой молодец! Сразу понял, что я не поклонник проверок документов и досмотра личных вещей. И подозрительно косится на мою сумку, явно понимая - не шмотки у меня там, а нечто очень-очень страшное. Не бомба конечно, но и не носки с трусами. А ведь мог бы пригласить в салон и тут же дать по газам, до самой заставы, как сознательный гражданин. Не такой он и трус, каким кажется. Чувствую.
- Жаль... Только машины проверяют?
То ли по моим глазам, то ли по моей глупо озадаченной роже, водила наконец понимает, что ему ничего не угрожает. И отвечает уже на удивление бодро и приветливо.
- А пешком из города сейчас никто не входит и не выходит. Да и на транспорте редко выезжают. Разве что на дирижаблях. Небезопасно. Ныне ввели особое положение - пересекать пределы города лишь по письменному разрешению протекции. А... Вы издалека?
- Да, с самой Австрии топаю. После войны в госпитале долго валялся, потом, - как-то неловко врать становится, но и выговориться ужасно хочется, - потом...
'...робот-пулемет изрешетил, некробоец Гюнтер об стены бил, колдун череп вскрывал, суккуб чуть не изнасиловал...'
- ...потом родню по поселкам искал, заработать пытался, мотался туда-сюда, от чудовищ убегал, теперь вот сюда судьба кинула...
Шофер кивает:
- Чудовища - это ужасно. Развелось их, как в страшном сне. Потому город и держится в изоляции. Хотя ученые какой-то треп развели, мол, больше половины тварей безобидные, остальные - не страшнее прежних хищников. Говорят, что все дело в какой-то кси... ксенох... ксенофобии, вот!
- Так в город никак не попасть?
Мужик улыбается, подняв брови:
- Почему же? Просто сойдите с дороги и обойдите заставу чуть севернее. Зайдете в город с другой стороны.
- Он ведь в изоляции, разве он не охраняется по всему периметру?
- Нет, - смеется мужичок, - заставы контролируют въезды и выезды из города. А пешком за его пределами никто в здравом рассудке не разгуливает.
- Кроме всяких тварей.
- Они в город не суются. Да и в окружающем лесу их почти нет. Ученые что-то придумали, что-то отпугивающее их.
Как-то странно получается. Никто нормальный за городом не шастает, а водила меня уже совсем не опасается, даже двигатель заглушил.
- Да вы не волнуйтесь - подмигивает он к моему еще большему удивлению, - я вашу татуировку сразу заметил. Никому ничего не скажу, я же не трепло базарное. Сперва испугался, думал... Неважно. Всегда рад содействовать! Только, простите, подвезти не могу, сами понимаете...
- Да-да, - киваю я, так ничего и не поняв, но и дураком выглядеть не желая, - сам-то ты откуда?
- Везу отчеты из метеостанции тремя милями западнее. Что-то важное. Перевозчик куда-то пропал, потому отправили меня, личного водителя доктора Обенкрута!
Последняя фраза звучит с такой гордостью, что разочаровывать шофера вопросами о личности некоего Обенкрута даже не хочется. Остается лишь кивнуть с глубочайшим пониманием.
- Ну, если больше ничем помочь не могу... я поехал?
- Да, - чувствую себя последним идиотом, - конечно.
Мужичок вежливо прощается, поднимая стекло. Бодренько взревев мощным дизелем, явно не менее чем двенадцатицилиндровым, машина быстро тонет в тумане. Я же озадаченно щупаю затылок, нюхая облачко выхлопа. Татуировка? Да, если вспомнить слова мага, то у меня эмблема Аненербе сзади на полбашки. Вот только что это значит? Думаю, ответы ждут... нет, не впереди, а малость в сторону, через лес, немного севернее от заставы. Пожалуй, сойду с дороги прямо здесь, возле показавшегося из тумана ржавого дорожного знака - 'Добро пожаловать в Гезтерхафт'.
***
Хороший городок, красивый, уютный. И чистый. А с такой некромашиной, убирающей улицы, иначе быть не может. Это тусклый стальной куб на тонких лапках, как у насекомого. Спереди из него торчат две посиневшие руки, каждая вооружена увесистым веником. Руки уже немного подгнившие, но совсем не пахнут и, главное, работают исправно и очень активно. Снизу шара болтается прорезиненный хоботок, тщательно всасывающий пыль и мелкий мусор. Хорошая машина - хороший инженер сделал. Не без черной магии, но куда сейчас без нее?
Щелкая и клацая механическим нутром, этот 'дворник' лезет прямо мне под ноги. Я осторожно переступаю его и иду дальше по узкой, почти безлюдной улочке. Прохожу между низких кирпичных домиков с большими окнами. Из одного доносятся звон бокалов и довольные возгласы. Из соседнего кто-то под радио от души поет про дорогого Августина. Правильно, чем же еще заняться вечером? Этажом выше раздается оханье и аханье мужчины с женщиной. Еще правильнее.
За окошком слева симпатичная фрау в халате раскрывает блестящие стеклом створки. Выставляет на подоконник вазоны. Крайний цветок резко поворачивается ко мне и, провожая невидимым взглядом, щелкает острыми зубами. Из водосточной трубы торчит жирное зеленое щупальце. Лежит себе поперек дороги, будто греется на заходящем солнышке. Осторожно обхожу. Впереди на скамейке шуршит газетой мужчина в сюртуке и цилиндре. Равнодушно глянув на меня из-под пенсне, он снова углубляется в чтение. Проходя мимо, я успеваю заметить несколько крупных заголовков: 'Первый дирижабль за линией Кармана... Океанский лайнер атаковала армия людей-рыб... Новинки гравитационных технологий...'
Интересно, удалось бы пройти переулок так же незаметно, не надень я на затылок дырявый берет, найденный в лесу? Улочка заканчивается детской площадкой, на которой двое мелких оболтусов вовсю дубасят ногами кожаный мяч. Судя по цвету и моему внутреннему чутью - кожа человеческая.
Повинуясь странному культурному порыву, я не ленюсь обойти широкий газон и ряды подстриженных кустиков (почему-то сразу представилась машина для их подрезания), чтобы выйти на широкую улицу. И если в переулке редкие встречные реагировали на меня безразлично, то здесь мне явно не рады. Мальчишка лет пяти в шортиках на подтяжках испуганно роняет шарик мороженого. Смотрит на меня, затем на пустой вафельный рожок, снова на меня. И громко ревет, одновременно с завизжавшей поблизости мамашей. Идущий мне навстречу прохожий резко меняет траекторию и торопливо хлюпает блестящими туфлями по сточной луже. Визжит тормозами красный 'Пежо', едва не врезаясь в пожарный гидрант. Тут же сдает назад.
То ли это все от того, что чужаков здесь не любят. То ли от того, что я достал из сумки тесла-ружье и теперь взвожу его в боевой режим... Зачем? Не знаю. Руки перестали слушаться... Что-то щелкает в голове, отдаваясь в затылок звенящей вибрацией. В один миг улица теряет цвета, формы и контуры. Растекается, точно намокший акварельный рисунок. Окружающие звуки тонут в пронзительном скрежете, словно кто-то злой сунул мой череп под быстро вращающуюся шестерню. Каким-то образом я оказываюсь в горизонтальном положении, не способный двигаться. Это операционный стол вновь обнимает меня тугими ремнями. Да, воспоминания не лгут. Так когда-то уже было...
- Смотри, Гюнтер, сейчас я сниму вот эти два нервных центра, подсоединю провода к освободившимся гнездам, и мы получим полный контроль над этим красавцем. Подай-ка мне фиксатор... Вон ту железяку на краю стола, тупица! Так вот, о чем это я? Ага, главное теперь - не задеть извилины, иначе он станет таким же болваном как ты. Нет, Гюнтер, это не вкусно. И не надо совать туда свои грязные пальцы. Что ты спрашиваешь? Как он отыщет того, кого нужно? М-да, тот человек все предусмотрел и на всякий случай стер все из памяти этой куклы, кроме самого необходимого. Но и мы не дураки, правда, Гюнтер? Где-то глубоко в подсознании должны остаться следы прежних воспоминаний. Поверь мне, он найдет свою цель. Нашу цель. И сделает все как надо...
Я иду через широкий перекресток, сжимая ружье в правой руке. Иду через оглушительную мешанину звуков: рев двигателей, сигналы клаксонов, крики злости и испуга. Почти ничего не чувствую, когда в меня врезается автомобиль. Лишь еле ощутимый толчок, вращение мира по спирали, холод асфальта у щеки. Встаю. Иду дальше, огибая еще два столкнувшихся авто. Сквозь пульсирующую в глазах муть различаю, как из тротуарной толпы отделяются фигуры в полицейской униформе. Хлопки выстрелов разгоняют визжащую толпу. Что-то жалит в шею, локоть, бедро. Неважно. У меня есть цель.
Найти. Ликвидировать. Любой ценой.
За перекрестком тянется каменная стена с воротами из решетки. Ее прутья гнутся легко, стоит только надавить свободной рукой. Превратив две черных вертикали в замысловатые изгибы, я пробираюсь во внутренний двор какой-то усадьбы.
Где-то здесь. Знаю. Чувствую.
Двигаюсь по мощеной дорожке к высоким дверям трехэтажного дома. Одно из его разноцветных окон вдруг разлетается осколками, чтобы принять на подоконник сошки крупнокалиберного пулемета. Свинцовый град выбивает из меня брызги крови, клочья одежды, ошметки плоти. Снова звон стекла - красное марево поджигает на мне куртку, обугливает кожу. Это гиперболоид. Неважно.
Найти. Ликвидировать. Любой ценой.
Дверь вылетает после удара ногой. Он здесь. Чувствую. Знаю, когда-то я тоже погиб. И ощущал приближение смерти. Теперь я сам стал смертью. И чувствую свою добычу. Она стоит прямо передо мной, в десяти шагах. Упитанная фигура в элегантном костюме и странной продолговатой трубкой в протянутой ко мне руке.
Неважно. Уничтожить. Любой ценой.
Целюсь. Жму на спуск.
Сноп белого света пронизывает глаза, мозг. Мой разум уносится по сумасшедшей кривой. Далеко, очень далеко. Во тьму глубокого черного небытия.
Ун... нич... то... ж...
***
- Он включился, герр Обенкрут. Или очнулся, - говорит чей-то мужской голос, - трудно понять...
Я бы сам хотел знать. Но еще больше хотел бы понять природу небытия, в котором пребывал. Я вновь видел сон. Нехороший. Люди, уязвимые для страха, называют такие сны кошмарами. Там, в густой липкой тьме, я снова двигался на чей-то зов. Громкий, пульсирующий в сознании, словно невероятно сильный гипнотический сигнал. В какой-то момент, перед самым пробуждением мне показалось, что я вижу источник этого зова. Вижу и чувствую. Нечто огромное, неопределенной формы, мелькающее сотнями толстых щупалец. И бесконечно голодное...
- Эрих, мальчик мой, ты слышишь меня?
Голос другой, тоже мужской. Его тревожный тон несколько рассеивает тьму в моих глазах. Я лежу на просторной кровати, с пухлой подушкой и толстым одеялом. Абсолютно голый, если не считать многочисленных бинтов. Двое пожилых мужчин, склонившихся надо мной, настороженно смотрят на меня. Оба - в одинаковых элегантных костюмах и тщательно зализанными направо седыми волосами. Обратившийся ко мне, с козлиной бородкой и в очках, наклоняется еще ближе:
- Я профессор Клаус фон Обенкрут. Для тебя это что-то значит?
- Я пришел убить тебя.
- Верно. А что еще?
- Ты создал меня.
- А зачем?
- Я... не знаю...
- Хм, - улыбается мой творец, - все в порядке, Освальд, все в порядке... Можешь идти накрывать на стол.
Тот, кого назвали Освальдом, больше не прячет за спиной оружие (какую-то смутно знакомую спиральную трубку), облегченно вздыхает и удаляется из комнаты. Окончательно прояснившееся зрение позволяет осмотреть ее всю. Бархатные шторы на окнах, шкафы с книгами, пара картин Дюрера. Прямо над моей кроватью - портрет Гиммлера.
- Я распорядился перевести тебя в мою комнату, - оборачивается, уходя, фон Обенкрут, - не мог допустить, чтобы ты оставался в изоляторе. Ты ведь как сын мне, мальчик мой...
Его слова кажутся до боли искренними, почти печальными. Только меня это почему-то никак не пронимает.
- Что произошло? Я ничего не понимаю!
- Всему свое время, Эрих. Одежда на стульчике. Спускайся вниз - поговорим за столом.
Делать нечего, что бы ни ожидало меня впереди, одежда точно не помешает. Только прежде необходимо сорвать бинты с заживших ран. С торса, бедер, рук... И головы. Осторожно щупаю свежие шрамы на висках, затылке и макушке. Ошибки быть не может - в моем черепе снова хорошенько порылись. Надо будет поднять этот вопрос.
Гардероб у меня теперь новый. Сразу привлекают внимание армейские ботинки из какой-то темной шипастой кожи. Явно не обычного земного животного. И шнурки очень интересные - сплетенные из тонкой, чрезвычайно прочной паутины. Вряд ли паучьей. Из нее же сделано множество швов на штанах и гимнастерке. Широкий ремень, как и пуговицы с застежками, ярко сверкает серебряной бляхой. Кажется, такую форму носил самый первый отряд Аненербе, который обучали бороться с воображаемой нечистью. Тогда учитывали все сказки и легенды чуть ли не с самого средневековья. В том числе - и бредни о серебре, крестах, святой воде и прочей чепухе. Даже воротник и рукава гимнастерки украшены заклепками с выгравированными крошечными рунами.
Разумеется, против реального противника это оказалось совершенно бесполезным. Впрочем, традиционное на то время оружие тоже не сильно помогло. Вот и имеем, что имеем. Пришлось многому учиться у самих пришельцев. И молнии подчинять, и силу тяжести...
И мертвых оживлять. Вроде меня.
Комнату я покидаю со странным чувством пустоты, словно что-то забыл, чего-то не хватает, очень важного. Правильно - моего тесла-ружья. Пленник я, или гость? Конечно, в обоих случаях оружие не полагается. В первом - запрещено, во втором - просто неприлично. Какой же у меня?
Выясним.
- Прошу, садись, - говорит сидящий за накрытым столом Клаус, увидев, как я спускаюсь по лестнице.
Новое помещение - гибрид столовой и гостиной. Именно здесь, у двери, в десяти метрах левее, я рухнул на ковер, пытаясь выполнить волю мага. Кажется, я все помню... Вот только как давно это было? Сутки, недели?
- Почти месяц, - угадывает мои мысли фон Обенкрут, - почти месяц мы боролись за тебя. Коллеги настаивали на твоем уничтожении. Но я убедил их, что смогу вернуть тебя на нашу сторону. Мы с Освальдом более трех недель аккуратно снимали оковы с твоего разума. Ты помнишь Освальда? Это мой помощник и дворецкий в одном лице. Он же и помогал мне оживить тебя. Помнишь?
- Н... Нет...
- Очень жаль... Давай, садись напротив, пока не остыло. Нужно проверить, сможешь ли ты теперь полноценно питаться.
Дойти до стола не успеваю. Внимание привлекает коллекция охотничьих трофеев на стене справа. Из нее по очереди торчат головы медведя, волка, пантеры и...
- Ми-го, - отвечает на мой немой вопрос Освальд, пришедший с дымящим подносом.
Клаус усердно кивает:
- До сих пор не понимаю их. То идут на мирный контакт, то людей похищают. Последняя встреча закончилась жутким инцидентом. После которого у меня и появился этот экспонат.
Голова некоего Ми-го представляет собой свернутый улиткой темный эллипсоид со множеством усиков. Любоваться дальше и пытаться вообразить остальное тело как-то не хочется. Еще больше привлекает внимание последняя голова. А вернее - череп. С костяными жабрами и плавником-ирокезом.
- Ихтио-сапиенс... - уже жует доктор. - Аналогичная история... Не удивляйся, Эрих. Еще при твоей жизни мир начал меняться, сразу после экспедиции Аненербе в Антарктиду. Однако теперь изменения еще более глобальные. И они продолжаются. Я бы даже сказал - только начинаются.
Сажусь за стол, уже стараясь не глядеть по сторонам. Лишь против воли замечаю, как у дальней стены в огромном аквариуме болтается некая смесь медузы и членистоногого, а ковер у выходной двери убирает уже знакомый некромеханизм.
- Итак, - скрещивает пальцы фон Обенкрут, - приступим. У нашей беседы очень много задач и очень простая схема под названием 'вопрос - ответ'. Кстати, советую начать вон с того салата слева от тебя. Исходя из обстановки, первый вопрос очевиден - ты давно в последний раз ел?
- Только воду пил, - пытаюсь нанизать на вилку одно из трубчатых щупалец в салате.
- Плохо. Твои органические системы нужно изредка подпитывать. Пусть они и неживые, и работают на электрических импульсах, однако факт остается фактом. Это твоя особенность. Один из признаков, что приближает тебя к человеку и отдаляет от некромашины. Теперь позволь самый главный вопрос. Риторический. Ты нашел черного мага?
- Да, - разрезаю ножом какую-то гигантскую инфузорию.
- Где именно? В какой из башен? Сможешь показать на карте?
- Смогу.
- Отлично! - хлопает в ладоши доктор. - Освальд, тащи карту! Жаль, конечно, Эрих, что ты не устранил мага. Однако теперь мы и сами справимся. Наша организация недавно добилась больших полномочий. Теперь в нашем распоряжении есть мобильный взвод солдат и боевой цепеллин. Скоро башня колдуна будет наша!
- Могу теперь я спросить? - Откладываю вилку, потеряв аппетит.
- Ну, разумеется!
- Чем же вам, или нам, так мешает этот маг?
- О, Эрих, ты не знаешь, что сейчас вокруг творится...
- Знаю. Я тут погулял слегка по окрестностям. Немного, но все же...
- Ерунда! Весь мир с ума сходит. Силы и явления, бушующие по свету, лишь на миллионную часть поддаются нашему пониманию. Но эта малая часть уже основательно перевернула всю нашу жизнь! Раньше будущее было за наукой. Теперь же наступает эпоха научного колдовства, дитем которого ты, между прочим, и являешься. И хорошо если эта могучая сила будет полностью в руках человечества. Если же нет... Понимаешь, к чему я?
- Не совсем. Можно более кратко? При чем здесь маг?
- Ладно. Не хочешь деталей - не нужно. Суть в том, что рядом с нами, в одном мире, появились... эм... некие гости, способные как превратить нашу планету в ничто, так и вознести ее до фантастического уровня развития. Быть может, до настоящей утопии! Спрашивается, а чего же именно нам ждать? Думаю, все зависит от нас самих. Понимаешь, наконец?
- Нет, при чем здесь...
- А при том. Необходимо выйти на контакт с нашими гостями. Не с чудищами ночными, не с пучеглазыми на дне моря, а именно с теми, кто вершит порядок их существования.
- Надо же, как лихо...
- Проблема в том, что все попытки установить связь пока мало к чему привели, - поправляет доктор очки, - чего мы только не пробовали в очагах аномальных зон!
- Ано... что?
- Зоны повышенной сверхъестественной активности. Самая мощная - над Марианской впадиной. Так вот. Чего только не пробовали. И оккультные ритуалы, и применение гравитационных и тесла-установок. Напрасно. Лишь кое-какие успехи продемонстрировала система SUM.
- Радиосвязь?
- Не совсем так. Но принцип похожий. Работа заключается в...
- Короче, - нетерпеливо ерзаю на стуле, - короче...
- Тогда так, - ударяет старик ладонью по столу, - отправили мы запрос связи. И получили ответ! Очень странный. Комбинация сигналов, не поддающаяся никакой логике. Расшифровать до сих пор не удалось. Однако стало известно, что некоторые энтузиасты-одиночки уже давно преуспели в этом деле. Самостоятельно.
- Колдуны-ренегаты?
