Их двое - высоких мужчин в черных рясах. Они прячут лица от раскаленного солнца во тьме капюшонов. И смотрят вдаль. Туда, где пустынная равнина вздымается на горизонте пологой горой.

   - Они поднимают его, брат Риенс, - говорит первый, не отрываясь от увесистого бинокля.

   - Дай мне глянуть, Иолам, я должен видеть, - отвечает второй.

   Прибор переходит от брата к брату. Дабы тот увидел третьего брата, имени у которого нет... Тот, кого назвали Риенсом, затаив дыхание, крутит колесико "Zoom", и вершина далекой горы надвигается на него сквозь дым цифрового шума. "52х" - мигает зеленым внизу дрожащей картинки. Она изображает суетящуюся толпу, ее мешанина фигурок мешает увидеть центр черной, словно пепел, вершины. Кто-то стоит, понурив головы, кто-то кричит, отчаянно размахивая руками. А кто-то лежит, не двигаясь. Еще один поворот колесика, и брат Риенс различает на них темно-красные узоры.

   "Без жертв никогда не обходится, - вспоминает он древнюю истину, - история пишется кровью".

   Бинокль вздрагивает в руке, когда над толпой поднимается третий брат. Его голое худое тело висит на кресте, уронив голову на грудь. Лицо скрывают длинные волосы, но Риенс знает, знает и чувствует, что сквозь их густые темные пряди третий брат тоже видит его. Видит во много раз четче, яснее. И глубже. Отчего Риенсу становится не по себе.

   - Что показала последняя диагностика? - спрашивает он Иолама.

   - Эффективность - 97 %, сбоев нет. Что-то не так, святой брат?

   - Как раз хочу проверить...

   Крест медленно возвышается по дуге, близится к вертикали. Третий брат конвульсивно изгибается. Не от боли, не от страданий. А потому что так нужно. Щелкая кнопками, Риенс переключает режимы зрения. Мир за окулярами опускается в сумрак, полный светящихся скелетов, окутанных причудливой красноватой пульсацией. И хотя Риенс знает, что это мерцает тепло человеческих тел, он по-прежнему хочет верить - волей Создателя наука смогла видеть огоньки людских душ. Лишь лежащие на вершине трупы их лишены. Они уже в лучшем месте. И в это Риенс тоже хочет верить.

   Третий брат так же окутан алой аурой. Но в то, что это душа ни Риенс, ни Иолам не поверят никогда. Они точно знают - это жар топливных элементов. Еще несколько щелчков по тугим кнопкам на бинокле, и вот уже можно различить детали эндоскелета, вибрирующее пламя энергетических цепей. И две ярко-красных точки. Теперь Риенс еще сильнее ощущает их взгляд на себе. Их ожидающее, вопросительное свечение. Риенс едва заметно кивает, и пара горящих точек тут же гаснет. Тускнеет пламя топливных элементов. Третий брат переходит в спящий режим.

   - Вороны, - говорит Иолам, указывая на небо, - они уже слетаются. Неужели их интересует синтетическая плоть? Нельзя допустить, чтобы они его тронули. Ведь достаточно выклевать глаза и станут видны...

   - Не тронут, - говорит Риенс, продолжая смотреть в бинокль, - чуть позже включится регео-поле. Оно будет отпугивать птиц. Есть проблемы поважнее, брат мой.

   - Да. Понимаю... В него уже ударили копьем?

   - Да, но это тоже не проблема. Кровь пошла вполне натурально.

   - Брат Риенс... Мне до сих пор тяжело. Мне кажется, мы творим жуткую ложь.

   Брат Риенс опускает бинокль. Медленно поворачивается к Иоламу:

   - Мы воссоздаем правду. И скоро ты в этом убедишься. Будь терпелив. Давай вернемся в сферу, мы заслужили короткую передышку. Позже возьмем оборудование, и будем действовать дальше по плану. Нужно поработать с последователями нашего... брата, потом построить схрон в подножии горы. У нас всего три дня...

   Их двое - высоких мужчин в черных рясах. И они уходят. Туда, где вдалеке у одинокой скалы замаскирована хроносфера. Они идут медленно, понурив головы, чувствуя, как тяжесть доверенной им ответственности все сильнее сдавливает их сердца. Сделать вымысел реальностью, укрепить веру будущих поколений сплавом, который по прочности превосходит любую сталь. Это не простая миссия. И еще сложнее для двух братьев будет сохранить собственную веру. Она уже обрела прочность металла, но теперь неизбежно становится такой же холодной.

   Спустя некоторое время брат Иолам робко прерывает молчание:

   - Схрон... для его могилы... вырубим в скале? Диггером?

   - Да, брат мой. Только очень осторожно, тайно. Внезапное появление места для его покоя тоже должно стать чудом.

   - А что с последователями? Как мы заставим их дальше помогать нам?

   - Как и прежде - серебром...

  

***

   Никто не видел, как появилась сфера. Сразу после прибытия, она переключилась в режим мимикрии и слилась с окружающей местностью в единое целое. Не видел никто, и как из нее вышло трое братьев. Двое с именами, а третий - с названием и номером модели. Имя свое ему еще предстояло доказать, прежде чем принять его на ближайшие тысячи лет...

   И даже теперь, у самого конца их миссии, двое братье по-прежнему не решаются произнести это имя вслух.

   - Он неисправен, сломался, что-то случилось, - тревожно говорит Риенс.

   - Но как?! - едва не вскрикивает Иолам. - Он же из сверхпрочных сплавов! Крепче космической стали!

   Они прячутся в расщелине, дрожа от ночного холода, неподалеку от схрона, охраняемым стражниками прокуратора.

   - Перед тем, как распять, его много били. Могли повредить процессор, что угодно! Нужно разобраться как можно скорее. Скоро рассвет, наш брат должен воскреснуть. Но его дежурный сигнал пропал. Значит - что-то не так. Боюсь, нам придется вернуться в схрон.

   - Но его охраняют! - взмаливается Иолам.

   "История пишется кровью", - хочет сказать Риенс. Но молчит. Лишь вынимает из-под рясы дисперсионный пистолет... Первый стражник не успевает даже крикнуть - сверкающий заряд прожигает его тунику, грудь, легкие. Короткий меч выпадает из обессиливших пальцев. Крик второго стражника длится недолго. Третьего - тоже. Четвертый и последний бежит, бросив оружие, но брат Риенс стреляет очень метко. Хроноинквизиторы умеют убивать во имя веры...

   Спрятав пистолет, Риенс достает продолговатый конусный инструмент и направляет его на, закрывающий вход, огромный круглый камень. Тот вздрагивает, пронизываясь невидимыми лучами, и послушно откатывается в сторону, сменив на миг центр тяжести.

   - Пошли, - говорит Риенс Иоламу, - хватит ныть и содрогаться над мертвыми, они погибли не зря. В делах святой инквизиции ничего не происходит зря.

   Иолам молчит. Послушно следует за братом, пряча дрожащие ладони в широких рукавах. В схроне еще темнее, чем снаружи, сюда не проникает ни звездное, ни лунное свечение. Но стоит Риенсу нажать на кнопку еще одного из многочисленных его инструментов, как одновременно вспыхивают факелы на стенах.

   - Вот он... - почти одновременно выдыхают двое братьев.

   Он лежит в углублении высокого порога, у дальней стены. Глаза закрыты, бледнота лица словно впитывает дрожащий свет факелов, аккуратно расчесанные волосы покоятся на плечах, груди.

   - Я не могу... не могу смотреть... - пятится Иолам. - Он так похож... Как голографическая икона.

   - Закрой рот и дай мне сумку с инструментами! Ну, шевелись... Ох, кара небесная, они его какими-то маслами измазали, теперь скальпель в руках скользит...

   - Нет... Не делай этого...

   Но Риенс делает. Двумя тренированными движениями он вырезает на лбу третьего брата латинскую "V". Отводит кусок кожи в сторону, открывая блестящую металлом гладь с электронным гнездом посередине. В него брат Риенс вставляет штекер крупного прибора, с дисплеем и сенсорной клавиатурой.

   "Diag" - велит хроноинквизитор.

   "Wait" - просит дисплей.

   - Странно, - бормочет Риенс, - слишком долго синхронизируется... О, наконец-то! Глянь, Иолам, какие странные показатели. Этот график загрузки, он словно взбесился. В спящем режиме такой активности быть не должно. Температура процессора тоже зашкаливает. Диспетчер задач игнорирует запрос... Такое бывает только при...

   - Перепрограммировании, - робко заканчивает Иолам.

   Внезапно дисплей меркнет, шипит, вмиг плавятся контакты перегретого штекера. Риенс с криком роняет прибор, ударивший его током. Воздух вдруг обретает подвижность, струится вдоль стен сильным ветром. Мощный вихрь развивает рясы перепуганных братьев. Свистит, шумит. И гасит факелы.

   - Что за...

   Тьму пронизывают две красные точки. Оба брата тут же ощущают, как этот взгляд просвечивает их насквозь. И каким-то непостижимым образом сразу понимают, что он видит все, что они всегда пытались скрыть. Их души, стремления, тайны. И грехи...

   - Верую! - взвизгивает Иолам, падая на колени.

   Риенс молчит. Лишь тяжело хрипит сбитым дыханием, когда по его глазам ударяет ослепительный алый свет. Он вмиг заполняет сознание братьев, обжигая сердце, пульсирует, звенит... И медленно угасает.

   - Куда он делся? - спрашивает ошарашеный Иолам, когда Риенс зажигает один из факелов.

   Углубление пустует. На пыльном полу нет никаких следов, кроме тех, что оставили двое хроноинквизиторов.

   - Не знаю, - тихо отвечает Риенс, - не знаю...

   - Но что мы доложим Святой Инквизиции?

   - Что-что... Что все прошло по плану. Он ведь и вправду воскрес, вознесся. Воистину...

   - Но... - всхлипывает Иолам. - Но как же...

   - Вопросы потом. Сейчас нужно бегом убрать все следы. И трупы. Трупы и чудо - вещи плохо совместимые...

  

   Вячеслав Лазурин

   Сентябрь 2012

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

   1