Аннотация: Хроника пикирующего в алкогольные пары интеллекта.
Первой на пол полетела хрустальная салатница. И дёрнула же нелёгкая Димку полезть в холодильник в одиннадцать вечера! Да ещё и тридцать первого декабря... Впрочем, чёрт с ней, с той вазой. Не так жаль и исходных ингредиентов - хотя самих по себе и весьма напряжных для нашего небогатого семейного бюджета. А вот собственный труд, то другое дело.
У нас, видите ли, традиция. Многолетняя, доставшаяся лично мне ещё от родителей. В последний день старого года мы собираемся на нашей сразу становящейся тесной кухоньке и неспешно, с наслаждением работаем. Под лёгкую и нежную как материнская ласка музыку АББЫ мы режем салаты, строго по указанию шинкуем колбаски-сыры, и вообще - старательно ведём себя как образцово-показательные не засранки, но уже члены семьи.
С неизъяснимым наслаждением скользит острый нож по мясу или огурчикам. Духмяным паром исходят котлеты из собственноручно выбранных и купленных ингредиентов. Удваивая или даже утрируя удовольствие, мы смакуем каждое действие. Меленько режем салатики, и каждое движение исполнено особого, торжественного смысла - для себя ведь стараемся. Наверное, именно это и называется: сделано с любовью. И сравнивать результат с кое-как приготовленными блюдами в ресторане или макдональдсе это, право, моветон. А у плиты среди горячих ароматов священнодействует разрумянившаяся мама в цветастом переднике, и от улыбки её хочется полюбить и обнять весь мир...
Как бы то ни было, ваза с тупым хряском расселась о пол. Да только, это оказался лишь первый ком, потянувший за собою целую лавину - причём отнюдь не снежную. Полочки в холодильнике таки благополучно просели. И мне дважды пришлось выбегать к бакам на мороз с мусорным пакетом, в котором до одури ароматное полужидкое содержимое неприятно хрустело битым стеклом и фарфором. А крупные как горошины слёзы мамы с чугунным грохотом падали на наши дурные головы... и даже кошка, боязливо стелясь по полу, мрачно и неслышно удрала подальше от ругани в самый тёмный уголок.
М-дя! Ладно, проехали.
Поскольку по нашему телеку иногда можно просмотреть лишь только шикарную белую вьюгу по всем каналам, да услышать её же, то без пятнадцати минут как оно моя воткнутая в розетку магнитола (настоящая японская, между прочим, а не корейская подделка) устроила... правильно - маленький, локальный конец света. Оказалось, что один злыдень и в ней уже поковырялся втихомолку.
Девчонки, заклинаю вас - отриньте в себе жалость! Душите этих паразитов ещё в колыбели, пока они маленькие и не способны раскрыться во всей своей подлючести...
Где-то там горят в ночи кремлёвские огни. За укрывшими наш мир серебряными вьюгами народ празднует, весь исполнен буйного и романтического веселья. Наверное, Вовка Путин с бокалом уже давно поздравил всю великую, могучую и необъятную. Да только, не хватило всей его и кремлёвских курантов задушевности, помноженной на киловатты теле- и радиопередатчиков, чтобы донести до нашей маленькой, затерянной в провинциальной глуши семьи, свет и тепло столь долгожданного и милого праздника.
О нет, друзья и даже недруги мои, не стану я вот с этаким всех вас да поздравлять. Лишь робко выражу надежду, взлелеянную где-то в глубине моей измученной души: что пусть хотя бы вы достойно проводили-повстречали. И куда лучше, чем такое сидящее во тьме насекомое как я.
И ты... да-да, я не буду показывать пальцем или называть имя - но ты знаешь, о ком я говорю. Быть может, в кругу семьи ты как раз сейчас подымаешь бокал, или же украшаешь собою сборище верных друзей. В общем, ты знаешь, что я хочу сказать тебе поднимая рюмаху - и говорю... бум? Да, бум.
Блин! Опять, в очередной раз без одной минуты! Быстрей буль-буль, а то иначе не будет дзынь-дзынь. Вот, порядок, теперь толкаю мысленно речь - ну, например... Где-то там, в далёком, туманном и загадочном Альбионе, старый и бесконечно усталый Биг Бен сейчас бъёт полночь. Не знаю - в Букингемском дворце ли, посреди Даунинг-стрит или на борту королевской яхты встречает новый год замечательная пожилая женщина. Но я от всей души говорю ей - спасибо. Ты - была, ты есть. И история в двадцатом веке во многом такова именно благодаря тебе.
А ну встать, господа гусары! И ну-ка хором: боже, храни Королеву!
Вот так-то, паразиты усатые.
Как хорошо, что у ноутбука батарейки заряжены под завязку - мы хозяйственные, ага.
Уходящий год зачем-то забрал с собой моего отца. И я от всей щедрости и широты моей загадочной славянской души говорю - эй, две тысячи шестой, будь ты проклят во веки веков! Только-только под ногами моими стало что-то нащупываться, едва-едва у меня тоже начало что-то получаться, как... у-у, зла моего не хватает. Как много мы могли бы сделать вместе. Ты, батя, как один из не афиширующих себя баронов промышленности, и я со своими негаданно проявившимися писательскими талантами. Кончики пальцев уже нащупывали готовый пасть в наши ладони созревший плод этого мира, но тут бац! Эх, папка, папка... зарезал ты меня без ножа.
Вот так. Где-то уже пылает серый январский рассвет нового дня - и нового года. Пришли новые заботы и с ними новые успехи. Но всё это где-то там, далеко. А здесь, в полутьме комнаты, подслеповатый старенький монитор, утробно гудящий протёршимися вентиляторами комп - и напрочь убитая миллионами рождённых буковок клава. Рядом в чарке исходит духмяным ароматом молдавская птичка - которая коньяк Белый Аист. Ум-м, какая прелесть! Мягкая на этот раз попалась, ароматная. Маринованные грибочки из шкафа, о которых забыла мама, да чудом уцелевшие на кухонном подоконнике, не поместившиеся в холодильник остатки мясного салата.
И полтонны шоколаду-конфет.
Но вопреки всему, восславим, сестрие! Ладно уж, и братие тоже - пусть вам всем икнётся легонько. Я всё равно вас всех почти люблю, невзирая на. И уж будьте добры, исполняйте. Забудем про вчера. Оправдайте же это доверие завтра, чёрт вас иначе дери!
С наступившим Новым Годом... нет, не поздравляю. Поздно уже.
Спокойного всем сна, в общем - и неощутимого поутру похмелья.