Лебедев Александр Дмитриевич : другие произведения.

Санкт-Петербург на Дону

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.96*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Развлекательная альтенативка времён Петра I редакция текста от 12 декабря.
  
  
  I
  
   Удар трости выбил облачко из пыльной земли.
  
   - Здесь граду быть! Именем - Санкт-Петербург, в честь славного всехвального, первоверховного апостола Петра, моего небесного покровителя.
  
   Дон, лениво шелестя волнами, предвкушая своё скорое впадение в Азовское море, на этот исторический возглас никак не откликнулся.
   Зато откликнулась немногочисленная свита молодого царя, решившего построить новый город.
   Они восклицали - "Виват!", взмахивали руками, а некоторые, особо впечатлительные, накричавшись и навзмахивавшись, утирали слёзы, а заодно и вспотевшие шеи, париками.
   Процесс пошёл. Пусть весь будущий город представлял собой лишь след от удара трости в пыли на высушенной солнцем южной земле. Какой-нибудь провидец уже мог разглядеть здесь великолепные дворцы, обшитые гранитом набережные, величественные монументы, всё, что полагается столице великого царства. Вплоть до бабушек, торгующих семечками у метро, но это если провидец уж какой-то особо мощный.
  
   - Какой Дон? Что за ? Да любой одиннадцатиклассник знает, что Санкт-Петербург стоит на Неве! Ну, почти любой, одиннадцатиклассники довольно разнообразный народ. Да, на Неве. Но! Это у нас. А здесь...
  
   Хотя до некоторого момента, назовем его "Момент Х", здесь всё шло как у нас. Хеопс и Пирамиды, Навуходоносор, с которого одного имени хватит, Апулей вместе со своими ишаками, и так всё вплоть до всяких разнообразных Карлов, Филиппов и прочих Иванов. Или до этого "Момента Х", не было разделения на "у нас" и "здесь"? Не знаю. Тут нужно оперировать понятиями "бытие", "существование", "причина", "следствие" их взаимовлиянием и так далее. Существует ли бытие, так сказать? Уклонясь от ответа на этот вопрос сразу отвечу, из-за чего произошло разделение.
   Это был заяц. Нет, это был не тот заяц, который перебежал дорогу Александру Нашему Всё Пушкину, в результате чего последний, не поехал дальше и не оказался на Сенатской площади в декабре 1825 года. Тем более, что это было уже в Санкт-Петербурге на Неве. Хотя, пушкинский заяц стал причиной ещё одного разделения и появился ещё один мир. Там, в третьем мире, где Александр Сергеевич - декабрист, сидит и роет глубину сибирских руд, творя себе спокойно литературу, без дуэлей и напряжённого внимания к себе разных светских хлыщей.
   Сколько, же вас, зайцы - творцы истории? Или это один заяц, всё бегает по кругу времени?
   Так или иначе, но наш заяц тоже внезапно выскочил на дорогу и напугал лошадь. Такое, достаточно малозначительное событие, бывшее в нужное время в нужном месте и произвело такие значительные перемены. Впрочем, не одно оно, но о том позже.
   Место же было - дорога из села Преображенского в Троицкий монастырь. А время - 7 августа 1689 года. [1]
   Как мы все прекрасно знаем, в эту ночь, законный монарх Русского царства Пётр Алексеевич бежал из Преображенского в Троицу, опасаясь нового стрелецкого бунта.[2]
   Вот в этот-то момент, тот самый "Момент Х" заяц и выскочил на дорогу. Конь под Петром вильнул в сторону и ветка старой ольхи на обочине впечаталась в лоб самодержца. Помазанник Божий перелетел через круп взбрыкнувшего коня и рухнул в кусты.
   Не успела ещё сопровождавшая его челядь, охая и вздыхая добежать до него, как он сам бодренько вылез из кустов и с улыбкой произнёс:
  
   - Вот, блин! Грёбаный Экибастуз!
  
   И не успев удивиться странному звукосочетанию приказал:
  
   - Чего встали, стоялы! Ходу, ходу!
  
   Сейчас его больше волновал стрелецкий бунт и собственная безопасность. Несчастный дядя Афанасий Кириллович Нарышкин изрубленный стрелецкими бердышами во время бунта 1682 года никак не уходил из его самых страшных детских воспоминаний. Мелькали перед глазами красные красивые брызги, выхлёстывающие из груди Артамона Сергеевича Матвеева, и его удивлённые глаза. И сейчас, дрожь в руках и ногах, никак не могла уняться.[3]
   Ни о чём другом Пётр не думал. Решал вопросы по мере их поступления. Мало ли что там язык завернул, сначала - спастись.
   А ещё по этой дороге ехал Семён Капитонов. Но уже в наше время. Ему удалось сегодня выгодно продать оптовую партию испанских унитазов, почти по розничной цене. Шеф будет доволен, премию выпишет, хорошо! С тех пор как перестройка окончилась, его НИИ влачил жалкое существование, а семью кормить надо, не мальчик уже, к тридцатнику прёт. Тогда Семён забросил науку да и подался в менеджеры. За 10 лет он уже привык на работе не думать, а обслуживать покупателей и только иногда, в глубине души ворочался мягкий комочек воспоминаний.
   Принявшему по поводу удачной сделки Семёну коньячку, хотелось общения. Таксист, точнее бомбила, попался весёлый, разговорчивый, но безответственный. Поэтому его постоянные поворачивания к заднему сидению, чтобы видеть лицо собеседника, когда за окном зима, а на дороге гололёд и сумерки привели к закономерному итогу. Взглянув в очередной раз на дорогу, бомбила боковым зрением увидел мелькнувшую тень.
  
   - На встречку вылетел! Или со встречки кто-то! мелькнуло у него в голове, а руки уже давно, на автомате, вертели баранку.
  
   Мы то знаем, что это был наш исторический заяц, а шофёр перепугался не на шутку.
   Старую "Дэу-Нексия" занесло, и она, крутясь по пустой дороге, скользя шипованной когда-то резиной, сбрасывая скорость, влепилась в нашу старую знакомую ольху.
   Семёна, давно потерявшего ориентацию, стукнуло о стойку и он на миг отключился.
  
   - Э, брат, ты как сам? спросил водитель, глядя, впрочем, не на пассажира, а на стойку.
  
   - Бог миловал, ответил Семён и, почему-то, перекрестился.
  
   - Правду говоришь! обрадовался шофёр, убедившись, что стойка ни сколько не пострадала.
  
   - Вай! Только номер чуть-чуть помялся, наверное этот дерево волшебный! Водитель уже успел выйти из машины и осмотреть место аварии, которое, по мере осмотра, превращалось в место происшествия.
  
   - Ольха как ольха, - буркнул Семён, недоумевая про себя, чего это он в религию ударился. Захотелось долбануть извозчика ножнами, чтобы знал, каналья! Семён даже удивился такому желанию. Оставим его и вернёмся к главному герою.
  
   Тем временем Пётр уже добрался до монастыря. Почувствовав себя в безопасности, он стал вспоминать всё, что случилось с ним по дороге.
   А вспомнить было что. Только получив известие о стрелецком бунте, молодой царь испытал такое сильное душевное волнение, что никак не мог усмирить свой трепет. Уже собственное тело перестало его слушаться, левая часть лица безобразно дёргалась, левая рука тоже. Мысли отказывались складываться в сознании во что-либо понятное. [4]
   Но удар головой о ветку дерева странным образом восстановил его рассудок. Он вновь владел собой, а страх хоть и остался, но стал адекватным: только мобилизовывал его на борьбу.
   И ещё появилось ощущение, что он, Пётр, стал знать какие-то странные вещи. Чёткие и ясные образы в многочисленности отпечатались в его памяти. Это были лица многих незнакомых и некоторых знакомых людей. Он стал знать про них много разных, часто непонятных для него самого вещей. А ещё в его памяти появился он сам, Пётр, причём и юный, и уже зрелый и даже уже при смерти. Появились ещё картинки непонятной жизни: экипажи без лошадей, корабли без парусов и летучие механизмы. Наконец, просто он стал откуда-то знать. Много всего, так много что даже толком не мог понять, что он знает.
   Осознав произошедшую с ним перемену, Пётр совершенно успокоился за свою судьбу. Мысли его приобрели стройность и он стал спокойно думать как жить дальше.
  
  II
  
   Ситуация была проста и понятна. Софья и Пётр отдали войскам противоположные приказы. Пётр приказал идти к Троице, Софья под страхом смертной казни запретила. Всё должно было решиться так: кого послушают войска, тот и власть.
   Утром следующего дня Петра разбудила шумная суета у монастырских ворот: в Троицкое приехали обе царицы: Наталья Кирилловна и Евдокия. Преображенский и Семёновский полки прибыли следом. За ними личный друг Петра Франц Лефорт привёл отряд офицеров-иностранцев и стрелецкий Сухарев полк. В пользу Петра упали первые гирьки на чашу весов борьбы за власть.[5]
   Присутствие жены очень понравилось Петру. Да и Евдокия была весьма довольна. Сила страсти к мужу и желание близости с ним поражала её саму. Только позже, когда у Евдокии округлился живот, а грудь увеличилась и набухла стала однозначно понятна причина такой любвеобильности - беременность. Царица носила сына.
   Не смотря на то, что Пётр ждал эту новость, она оказалась для него неожиданной. Но радости он не испытал. Его давило смутное сознание, что его сын станет его врагом. Он поделился своими мыслями с матерью.
  
   - Чувствую, что родится у меня сын и когда повзрослеет станет меня ненавидеть.
  
   - Быть такого не может, - ответила ему Наталья Кирилловна, - дети любят родителей, отчего ты в этом так уверен?
  
   - То у простых людей. Они с детьми живут, пестуют их день-деньской. Мне же это никак такое невозможно - знаю, что правление моё будет беспокойное: то война, то поход, то туда, то сюда, месяцами могу быть вдали от ребёнка, да и если рядом, разве тех моментов хватит, чтобы он меня полюбил? А ещё, кажется как наяву, хотя сейчас жену и люблю, может бес попутает и удалю её от себя, а сын затаит на меня обиду за мать.
  
   - Ты сильно изменился, Петруша - вздохнула царица, - раньше я за тобой подобных мыслей не замечала. Наверное, совсем повзрослел. Опасения твои, конечно, не напрасны. Да, это тебе не из пушки стрелять, здесь тонкость нужна. Всё, чего ты так боишься, может случиться. Но и в твоих силах этого не допускать - будь ближе жене, не поддавайся бесу. Если же не сможешь устоять в сладострастии, хотя бы создай видимость для жены, что всё по-прежнему. А наследника вози везде с собой, пусть отдаляется от матери и привыкает к отцу.
  
   Пётр приободрился. Похоже, что не всё так грустно и счастье в личной жизни можно совместить со счастьем в жизни семейной.
   Прибыл и патриарх Иоаким. От его поддержки зависело чрезвычайно много, если не всё.
   После неспешной встречи, чинного ужина и особого приглашения патриарх и царь собрались для разговора с глазу на глаз, попивая сбитень.
   Патриарх восседал солидно, создавая за столом атмосферу неприступности.
  
   - Пётр Алексеевич, а что бы тебе не помириться со своею сестрицей, Софьей Алексеевной, да и жить поживать как прежде было? - спросил Иоаким.
  
   - Я бы рад, да вот узнал, что Софья будет помогать архимандриту Сильвестру Медведеву домогаться патриаршего престола, - ответил Пётр, изобразив на лице растерянность.
  
   Новость оказалась для Иоакима настолько неожиданной, что он поперхнулся, закашлялся и выплюнул сбитень в сторону, сидевшего напротив, Петра.
  
   - Как же теперь быть? Не согласен я с этим, - продолжил Пётр, вытирая скатертью кафтан от долетевших капель сбитня.
  
   Патриарх откинулся на спинку деревянного монастырского кресла и задумчиво произнёс:
  
   - Ты знаешь, я и сам того, тоже не согласен был, даже ещё до приезда сюда, потому как невместно, чтобы на Руси была правительницей женщина, когда мужского полу правители от власти отстранены, - ответил Иоаким, взглянув на Петра как-то особенно по-доброму.
  
   Дальше беседа протекала мило, по-домашнему. Почувствовав перемену в отношении патриарха к себе, царь сменил тему.
  
   - Скажи, владыко, случалось ли тебе получать Божье откровение? -спросил под конец беседы Пётр.
  
   Патриарх, совершенно не ожидавший такого вопроса несколько смешался на мгновение, но тут же собрался, и внимательно посмотрев на Петра, ответил:
  
   - Каждый раз, когда на литургии хлеб и вино прелагаются в Плоть и Кровь Христову, се есть истинное откровение, единственно достойное христианина, желать иметь другое - есть грех, а если же и находят наваждения, то обычно это от Врага, для смущения и погубления души.
  
   Сказав это, патриарх ещё раз взглянул на Петра с особой проницательностью, и, заметив некоторое смущение спросил:
  
   - Неужто у тебя были видения?
  
   - Были, владыко, там и про тебя, было, что ты..., - начал было Пётр, но возглас патриарха остановил его.
  
   - Прекрати! Забудь, не к добру такое.
  
   - Вдруг, правда, от Бога? Как узнать то можно?
  
   - Узнать просто: если всё сбудется в точности, то от Бога, если же хоть в одной запятой ложь будет - сатанинская прелесть.
  
   За маленьким слюдяным окошком, несмотря на поздний час, было ещё светло. Слышно было, как чистят стойла в конюшне и вывозят навоз монастырские крестьяне.
   Через месяц, в точности повторяя все виденные Петром обстоятельства, судьба привела его занять трон на Москве.
   Такое развитие событий окончательно развеяло сомнения царя, следует ли доверять странным наваждениям. Он чувствовал себя предупреждённым, он чувствовал себя ободрённым и даже, в какой-то мере исключительным: как ни как не просто один из помазанников Божьих, а отмеченный особенной благодатью. В общем, уцепился за свои озарения Пётр капитально.
  
   Тем временем продолжалось противостояние с Софьей. И вот, 4 сентября 1689 Патрик Гордон привёл полки к стенам Троицкого монастыря. Софье осталось только уступить власть законному владельцу.[6]
  
   После возвращения в Кремль Пётр отбыв все традиционные, так ненавистные ему старинные царские ритуалы и приёмы помчался на Кукуй, к своему новому другу Францу Лефорту. Пир стоял горой и дым коромыслом, хотя курить Пётр, со свойственной ему резкой категоричностью бросил совсем, а спиртного употреблял только в меру, никак не допьяна.
  
   - Сир, зачем ты стал так строг к себе? - спросил у Петра Лефорт.
  
   - Наоборот, друг мой Франц, не спрашивай откуда, но знаю точно: курение табака истинное самоубийство, только медленное. А от пьянства ты и без меня знаешь, сколько бед с людьми бывает.
  
   - Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт! - пошутил Лефорт, - что же, если табак и вино - вред, пусть так тому и быть, зато в своё удовольствие.
  
   - Нет, это без меня. Лучше скажи, что за девица? И Пётр указал Францу на сидевшую в сторонке, в окружении двух кавалеров очаровательную блондинку.
  
   - Это Анна, дочь Иоганна Георга Монса. А что, от женщин нет вреда для здоровья, как от курения или пьянства? - хихикнул Лефорт.
  
   - А? - Пётр обернулся. Выражение его глаз было до такой степени сальным, что Лефорт даже смутился. - Не, только на пользу. Если, конечно, сифилитической болезнью не заразит.
  
   Царь подошёл к Анне и встал между ней и её кавалерами.
  
   - Позвольте представиться: - Царь. Для Вас - Питер.
  
   Один из кавалеров, громко ругаясь на немецком попытался отодвинуть новоявленного соперника. Другой сделал страшные глаза и с помощью жестов и сдавленного шёпота попытался было его остановить, но было уже поздно. Пётр, прекрасно знавший немецкий, моментально рассвирепел. Он стремительно обернулся, левой рукой схватил немца за камзол, а правой стал лупцевать его по морде, пока тот не вывернулся и не бросился бежать. Между ним и Петром мгновенно образовался с одной стороны Лефорт, а с другой стороны Анна и, обняв царя, попытались остановить. Однако, в последний момент Пётр ухитрился влепить немцу пендаль по копчику, да так, что бедняга херакнулся башкой об косяк и сел, прислонившись к нему, задницей прямо на пол, глядя перед собой осоловевшими глазами.
  
   - Ах, Питер! Это всего лишь мой кузен Карл, он только сегодня приехал из Вюртемберга, - щебетала повиснув на руке у Петра Анна, - он ещё не знает Ваше Величество, простите его.
  
   - Точно, - подтвердил Лефорт, - отличный парень, механик, я его специально позвал, чтобы вас познакомить.
  
   - Ну, вот и познакомились, - захохотал Пётр. Он поднял незадачливого ухажёра за шиворот, шлепнул по спине ладонью и добавил, - приходи завтра к дьяку Акинфию в Литейный Приказ, пусть подберёт тебе заказ.
  
   Напряжение повисшее среди гостей сразу же пропало.
  
   - Здоровье Его Величества! - выкрикнул Лефорт и поднял чарку с вином.
  
   Все присутствующие радостно поддержали.
  
   - А ты, Аннушка, хочешь большой, но чистой любви?
  
   Анна скромно уставилась в пол, всем видом показывая, что только об этом и мечтает.
  
   - Тогда давай, веди, где тут у вас кровать стоит.
  
   В Кремль Пётр вернулся уже к обеду, уставший и довольный. По дороге зашёл к знакомому кукуйскому ювелиру и купил жене в подарок золотую цепь с кулоном. Несмотря ни на что, личная жизнь не должна мешать государству, а семья у Петра стала в первую очередь государственным делом.
   На следующее утро Пётр проснулся расстроенным. Ему приснился текст, написанный странными буквами, вроде по-русски, а вид букв наподобие английских газетных.
   Текст гласил: "А вот в Википедии написано: Пётр непременно женился бы на Анне Монс, если бы эта иностранка искренне ответила на ту сильную любовь, которую питал к ней царь. Но она, хотя и оказывала ему свою благосклонность, не проявляла нежности к этому государю. Более того, есть тайные сведения, что она питала к нему отвращение, которое не в силах была скрыть. Государь несколько раз это замечал и поэтому её оставил, хотя и с очень большим сожалением. Но его любовница, вследствие особенностей своего характера, казалось, очень легко утешилась".
   Уже привыкший доверять своим озарениям Пётр решил, что раз такое дело, эта курва у него своё получит.
  
  III
  
   - Макарка, неужели всё так уж плохо?
  
   - Да уж привыкли, Пика, вроде теперь этот бардак считаем как обыкновенная жизнь.
  
   Двое стрельцов беседовали у костра, один из них поднялся и подбросил ещё сушняка. В зерновом обозе, который направлялся из Суздаля в Торжок все уж давно спали, только эти Макарий и Евлампий несли ночную стражу.
  
   - Как можно привыкнуть, что люди из-за старой веры сами себя в срубах сжигают?!
  
   - Ну, ты брат тоже скажешь, такое не каждый день бывает. Обычно станется, что успевают изловить, - успокоил сослуживца стрелец.
  
   - А потом их куда? - не унимался Евлампий.
  
   - Кнутом бить или ещё какую казнь применят.
  
   - Тьфу ты, пропасть...Евлампий с досады хлопнул ладонью о землю, - так у вас там половину народу перепортят, да только ли у вас...
  
   Не спалось и дьяку Преображенского приказа. Лёжа под телегой, он, по привычке, слушал. "Об таких разговорах среди служивых не грех и донос подать", подумал он.
  
  ***
  
   Пётр читал доклад о раскольниках, от раздражения покусывая ус. Сколько народу отвлекает от государственных дел эта проблема! Сейчас вместо боевой и политической подготовки государевы люди гоняют раскольников. А те, вместо повышения благосостояния царства, отлынивают от работы. С этим надо что-то делать, срочно. Как на зло, в голову ничего не идёт!
   Причём царь точно знал, что искоренить старообрядчество не удастся никогда, все усилия и затраты, в конечном счёте, напрасны, даже скорее вредны. В будущем же, это тоже у него в голове было, особенного противостояния между старым и новым обрядом нет. Гоняя у себя в мыслях клубок этих противоречий, Пётр до того разошёлся, что вместе с усом куснул себе и губу, да так сильно, что аж взвыл и перед глазами потемнело.
  
   - Ууу!!! Грёбаный Экибастуз!
  
   В палату тут же вбежали трое слуг из людской.
  
   - Чего изволишь, батюшка?
  
   Но Пётр не обратил на них внимания, а слушал, как в помутнении у него перед глазами, невысокий курносый человек громко диктовал, звук его голоса многократно отражался от высоких потолков и было сложно что-то понять, но Петру удалось разобрать:
  
   ...Павел Божьей милостью Император Всероссийский...указ о единоверии...считать яко не бывшие... подписано 27 октября 1800 года...
  
   - Значит, есть возможность примириться всем, - обрадовался царь выпадая из транса в реальность, тогда нужно действовать, да не мешкая, состряпать что-то подобное будущему указу, да и делу конец.
  
  ***
  
   Весна 1690 года подходила к середине. В полдень вовсю звенела капель. После кончины неистового противника старообрядчества патриарха Иоакима русский православный народ ждал своего нового первосвященника. Сегодня к обеду молодой царь пригласил к себе митрополита Казанского и Свияжского Адриана. Предстоял интересный разговор.
   Войдя к царю, митрополит глянул в окно. За окном стрелец сидел на крыльце, прилаживаясь получше обнять бердыш, чтобы подремать.
  
   - Есть мнение, что тебе быть патриархом. В этом же году, до наступления осени и сядешь на престол - огорошил с самого начала своего собеседника Пётр.
  
   Адриан нисколько не удивился, а со смиренным лицом ответил: - На всё воля Божья.
  
   - Только сразу тебя предупреждаю: сейчас я, как светская власть, готовлю указ о прекращении гонений на старообрядцев, а потому и тебе, как власти духовной, нужно обдумать, способ прекратить это безобразие с расколом.
  
   Адриан внимал молча, и царь продолжил: - Скажи владыко, живы сейчас хотя бы три епископа, получивших хиротонию до никоновской реформы, по старому обряду?
  
   Лицо митрополита вытянулось от удивления.
  
   - Ты что, старообрядческих епископов производить собрался? Совсем Церковь расколоть?
  
   - Наоборот. Скажи, Сергий Радонежский, Варлаам Хутынский, Александр Свирский - не стали ли святыми в старом обряде? Выходит правильный он?
  
   - Опять ввести старый обряд хочешь?
  
   - Вы ж епископы все монахи. Если монахи начнут то вводить, а то выводить, то так недалеко и своё монашеское достоинство потерять. Нет, новый обряд правильный, все предстоятели древних патриархий: Иерусалимской, Константинопольской, Антиохийской и Александрийской его одобрили. Отступить от него невозможно. Да и множество народу, особенно на Украине, ещё от отцов и дедов в новом обряде, если мы старый обряд введём, получим новых раскольников.
  
   - Что ты, издеваешься: мне объясняешь известные вещи? - митрополит отвернулся и снова посмотрел в окно. Стрелец увлечённо ковырялся в носу, другой рукой любовно обняв бердыш.
  
   - Да ты не падай духом, владыко. Скажи ещё, по какому обряду служил святой Лев, Папа Римский? Он же православной веры, ещё в единой Церкви святым стал.
  
   - То совсем другой - Западный обряд, римский. От старого отличается и от нынешнего, но Церковь тогда при этом была единой, вера то одна была - православная, не латинская ересь! - воскликнул митрополит, - да разве ж в обряде дело! Зло старообрядческое не в них, а в хулении нашей Православной Церкви, а обряды скорее повод.
  
   - И что, прямо таки у всех? А если созвать Собор да и утвердить равночестность старого и нового обряда, много ли народу в расколе останется?
  
   Митрополит задумался, а потом стал рассуждать вслух:
  
   - Если епископ будет старообрядный, если храмы будут отдельные, точно много народа уйдёт из раскола, может больше половины, а то и трёх четвертей. Но все никак не примирятся.
  
   Пётр облегчённо вздохнул, он опасался неприятия как сути своего предложения так и скептической оценки глубоко понимающего в этом человека.
  
   - Да и чихать на остатки! Пусть по медвежьим углам шкерятся, и до них руки дойдут, потом... Думай, как всё обстряпать.
  
   - Подумаю царь.
  
   - Вот, может быть, для службы по этому самому, древнему западному православному обряду в Москве церковь построить? Чтобы народ тут же видел, что истинная вера, она в разном обряде живёт. Ещё бы на языках разных служить, для того же?
  
   - На греческом можно, - согласился Адриан, - на татарском ещё.
  
   - Маловато будет, - поскрёб в раздумьях подбородок царь.
  
   - Поищем, подумаем, - успокоил его митрополит, - это дело такое, тут всё верно должно совершаться, за пять минут не делается.
  
   После обсуждения ещё пары тем настало время прощаться. Адриан благословил Петра и вышел.
  
   Знамение хотя бы какое-нибудь, как поступить, подумал митрополит выходи от Петра. И тут же сам себя оборвал: - Как фарисей, знамение требую. Теперь только Богу молиться, чтобы послал мне разумение, как всё обставить в этим Собором объединительным.
   Митрополит опять посмотрел в окно. Стрелец уже выковырял из носа всё что мог и теперь счастливый обнимал бердыш обеими руками, а солнышко играло на отточенном до блеска острие оружия.
  
  IV
  
   Сегодня Петру не спалось. В очередной раз повспоминав свои видения он понял, что чего-то в них не хватает. Куда-то делись в России цари. Сначала царём был он, тут всё понятно. Потом он уже император, хотя как такое случилось Пётр не понял, ведь следов о том, что Константинополь и Рим (или хотя бы один из них) стали частью Московского государства в озарениях обнаружить не удалось. Потом были разные тётки, дядьки, которые были императрицами и императорами соответственно, а затем всё запуталось, монархи пропали, а появились какие-то посторонние деятели со странными названиями высшей государственной должности. Пётр совершенно не понимал что случилось. Он ворочался, пока не улёгся на спину и не стал разглядывать пляшущие на потолке тени от пламени свечи. Полежав так некоторое время Пётр заметил, что тени уже двигаются не хаотично, а складываются в фигуры людей, а потом откуда-то появился и звук.
   Царь смотрел фильм про историю царствования своих потомков.
   Просмотр потряс, возмути, разозлил и пробрал его до самого мозга костей.
  
   - Вот суки! - звенело в голове у царя, после того, как отгремели выстрелы в подвале дома инженера Ипатьева, а на полу остались лежать его потомки: Николай II с женой и пятеро детей, которых деловито достреливали и добивали штыками.
   Этого я допустить не могу! Надо что-то сделать, ну ладно Пётр III, Павел I, - дело житейское, но это, это уже вообще совсем!
  
   - Вставай, Алексашка! - ткнул пяткой Пётр мирно дрыхнущего возле царской спальной лавки Меншикова, - царь думать будет.
  
   - Ага, - сонно зевнул царский наперсник, и без дополнительных указаний побрёл в людскую за свечами и квасом.
  
   - Пирогов ещё принеси, с зайчатиной, и ещё чего по-быстрому - напутствовал его Пётр - с ними лучше думается.
  
   Итак, разложим по полкам предметы головной боли. Чтобы династия не закончилась так печально нужно поменять в стране ...что? Наверное, даже нет, точно - в первую очередь ликвидировать нищету народа. Для начала хотя бы постараться избавиться от голода.
   Тут у нас одна дорога - распахать Дикое Поле, которое, вот незадача, пока вообще под нашими врагами, то есть для решения вопроса внутреннего надо решить вопрос внешний.
   А что в целом с внешней политикой?
   Турция, Швеция, Польша и Китай, хе-хе. Остальных, поскольку нет границ, а значит нет непосредственной угрозы можно пока не опасаться. Хотя, конечно, Англия, Франция и Римская Империя нам спать спокойно не дадут.
   Китай пока не к спеху: далеко и неудобно расположен. И союзников там у нас надёжных нет. Нерчинский договор поставил нас на место.
   Польша вроде союзник. Вместе против османов воюем. Но как-то ненадёжно там всё.
   В отношении Швеции ситуация более стабильная. Они итак владеют по нашим границам всем чем можно, да и нельзя: Ижорской землёй, например, древней новгородской. А могут захотеть и большего.
   Остаётся Турция с которой, оказывается, мы воюем. Этот сосед, особенно его вассал - хан Крымский, самые беспокойные. Будь с ними добрососедские отношения, так можно и на наших землях нормально народ прокормить, но эти уроды просто житья не дают! Никакой стабильности, понимаешь. Пожалуй, это действительно самое важное во всей нашей внешней политике. Не зря воюем.
   Что же у нас внутри державы? Не блестяще, по перспективы есть. Кроме бедности крестьян это Раскол и слабая промышленность. Это ещё не касаясь вопроса власти: престолонаследия и похеренного Софьей Земского собора.
   Дел невпроворот. Поэтому решать вопросы будем по очереди. С Расколом уже дело пошло, поэтому теперь вопрос первый - война.
   Так, за мыслями о стране и народе, Пётр доел намазанный маслом кусок хлеба, как готовят у кукуйских немцев, успокоился, да и лёг спать дальше.
  
  V
  
   Пётр понимал, что Россия в своей нынешней традиции зашла в тупик и стала отставать от других держав. В первую очередь это могло вылиться в не способность противостоять военной силе, поставить по угрозу само существование государства.
   Он, конечно, не был самым умным в этом смысле. И отец его Алексей Михайлович, и брат Фёдор Алексеевич, и сестра Софья Алексеевна все пытались, каждый по-своему, страну поднять до уровня соседей, обезопасить, но отставание не уменьшалось, а росло. И если при Иване Грозном были, в основном, победы, то при Софье до Крыма две раза даже толком и дойти не смогли.
   Поэтому свой курс на Европу из прошлой истории, начатый его предшественниками на престоле, Пётр решил повторить, тем более, что свои положительные результаты тот курс принёс. Но акценты и методы решил попробовать поменять.
   Новые знания побуждали Петра к действиям, и он делал.
  
   - Однако, если мы действительно хотим захватить Азов, готовиться надо уже сейчас.
  
   Пётр мерил шагами широкий двор своего дома в Переславле. Эх! Столько было задумок, как жалко от них отказываться! Вроде ещё совсем недавно только и думал про потешный флот на озере, поплавать, как душа просит, потешную баталию устроить. Дурацкая волшебная ольховая ветка! Из-за того, что она вправила мозги теперь надо торопиться. К чему тратить время и деньги на потеху, когда можно уже и настоящим делом заняться?
  
   - Чего ползёте как сонные мухи? - прикрикнул Пётр на тащивших мимо него гору инструмента плотников, - в обозе отдохнёте, малахольные. До Архангельска путь неблизкий.
  
   - Дык, Твоё Величество, на архангельских верфях столько работы будет, что не грех в впрок наотдыхаться! - немедленно откликнулся один из мужиков, но погрузка пошла оживлённее.
  
   - Ты поговори у меня, - беззлобно буркнул царь, - в такие катакомбы зашлю, взвоешь.
  
   Действительно, стоило поторапливаться, мастеров мало, а сделать запланировали много: создать русский торговый флот. Местом своего пребывания Пётр выбрал Воронеж, где будет построен русский военный флот. Ну как флот, флотилия речная, какой флот без моря? Только речной. Хотя, для Азова и Керчи должно хватить.
   Впрочем, только флотом подготовка не ограничилась. Через засланных казачков было кое-как высмотрено устройство крепостных сооружений Азова и Керчи. На берегу Дона выбрали более-менее подходящие места и соорудили что-то подобное. Будем тренировать армию и флот.
   Чего у нас там, в озарении, на счёт Азова? Было два похода, первый неудачный, второй успешный, но Керчь не взяли. То есть, если в первый поход подготовиться получше, то всё может обернуться гораздо более успешно, чем в видениях.
   Важно то, что теперь понятно: без флота даже не стоит начинать - затопчут, басурмане. Будут постоянно подпитывать Азов продовольствием, боеприпасами и подкреплениями. С моря нужно блокировать. Хотя, русский Азовский флот нужен не только для этого. Крепость Азов это только малая часть. Понятное дело, задача максимум полный захват Крыма. Хотя, как Бог даст, губу раскатать конечно можно, тут бы Керчь взять.
  
   Предстояло два года подготовки, чтобы потом за две месяца выиграть войну. Этого должно хватить для: создания без особого аврала флота; вербовки иностранных спецов по осаде крепостей; дрессировки личного состава армии. Не говоря уж про накопление армейских запасов по маршруту движения войск, это всё само собой разумеется.
   1693 год представлялся Петру оптимальным для похода. Своя армия как раз успеет подготовиться, а противник: турки и татары, в это время должны будут воевать в Европе с нашими союзниками: имперцами, поляками и венецианцами. Осталось только сделать всё так, как задумано.
  
  ***
  
   К осени 1692 года уже были видны на Москве приметы царствования нового монарха.
   Царь особым указом дозволил всем носить одежду иностранного покроя и брить бороды. Стоило это недёшево, но последовавших этому указу придворных он особо выделял своим вниманием. Тем более что можно было и в долг, а потом продлить, а там кто знает, может царь вообще простит недоимку. Поэтому уже не было недостатка в европейски выглядящих русских лицах и тушках при дворе.
   Новый указ о престолонаслендии подробно зафиксировал всю очерёдность. Да к тому же, чтобы не было вообще никаких сомнений, сто ближайших наследников, в порядке очереди, были вписаны в особую грамоту. Любые изменения: рождение нового наследника или смерть вписанного вносились в грамоту со всей возможной быстротой. Уже успели внести и вычеркнуть второго сына Петра, умершего в младенчестве.
   Один момент, то что наследников должно быть не менее ста, очень помогал Петру управлять боярами. Романовых на все позиции не хватало, поэтому вписали ещё и наследников из боярских родов.
   Очередь наследников из бояр царь определял лично, что давало два серьёзных преимущества. С одной стороны процедура была совершенно честной, понятной и не могла вызывать мало-мальски законного возмущения боярских элит: как-никак смысл наследной грамоты в том, что царь принимает человека из другой семьи в свою семью, некому больше здесь соваться со своими советами, как со свиным рылом в калашный ряд. Но с другой стороны у царя в этом смысле не было никаких ограничений: хочет - позади Романовых Хованских впишет, а если передумает - Милославских. Потому среди бояр за место в наследной грамоте, сразу усилилась дикая грызня за возможность, подлизаться к начальству. А такое очень способствует управляемости.
  
  ***
  
   Три года самостоятельного царствования пролетели как один день. Когда нет праздности, замечать течение времени некогда, а молодому царю надо было ещё и на пирушки успевать, причём делал он это отнюдь не в ущерб своим царским обязанностям.
   Однако сегодняшнее торжество было особенным: вернулся в Архангельск из Англии первый русский торговый корабль "Святой Павел". Кому-то может показаться, что три года это очень долго, но в этот раз корабли строили медленнее, зато гораздо качественнее: и лес просушивали тщательнее, и качества сборки старались добиться идеального. К тому же, ещё до спуска на воду одного корабля, уже последовательно закладывались очередные. Россия создавала свой флот, а планы торговли были огромные.
  
   - Это великий день для твоей страны, Питер! - воскликнул Лефорт, как всегда отлично организовавший празднество, - не уходи далеко, скоро ещё фейерверк запустим, на весь Кукуй.
  
   - Молодец Франц, только у тебя и отдыхаю, от бояр, от Думы, от теремов этих древних.
  
   Пётр развалился на кресле с бокалом вина в руке.
  
   - А начало торговли действительно здорово, - продолжал Пётр, - от флота выгодность торговли весьма увеличивается.
  
   - Ещё бы на Балтике порт заиметь, а то Архангельский уж больно неудобен, - размечтался Лефорт.
  
   - Э, оставь. Связываться теперь со Швецией из-за каких-то удобств? Причём сомнительных удобств...
  
   Пётр отхлебнул богатырский глоток и поставил бокал на стол.
  
   - Какие могут быть сомнения, Питер? Архангельск и дальше, и навигация там короче. Очевидно же, что Рига, например, удобнее, - горячился Лефорт.
  
   - Ну да, всё что ты говоришь - правда. Но не забывай, что из Архангельска путь по всему миру свободный. Хочешь - Англия, хочешь - Франция, а хочешь - вообще хоть на Кубу плыви, за табаком и сахаром. Кстати, хорошая идея, деньгу на сахаре и табаке можно хорошую зашибить. И до той же Кубы, не на много дальше с Белого моря, чем из Балтики. А из Риги никуда дальше Дании, не заплатив Зундской пошлины, не уплывёшь. С остальными же балтийскими странами, почти со всеми, мы и без флота торговать можем. Есть, конечно, свои преимущества у Риги, но не стоят те выгоды от Риги войны со Швецией.
  
   - Это если один на один. А если кодлой навалиться: мы, Дания, Бранденбург, Саксония, Польша - да если все вместе разом, эту Швецию разделаем как Бог черепаху, - не унимался Лефорт. - И Архангельск твой, пока торговля слаба, его хватает, а когда расти начнёт, мы же к этому стремимся, уже за короткую навигацию и перевезти туда-сюда весь товар будет не успеть! Да и ещё можно и по Балтике торговать, без океанов, да хоть с теми же немцами!
  
   - Что ж, внутри Балтийской лужи, согласен, порт может быть и нужен. Но пока та торговля так вырастет, что через Архангельск кораблей хватать не станет или я умру или шах или ишак сдохнет, - пошутил Пётр.
  
   - Какой ишак? - не понял Лефорт.
  
   - Пустое, Франц, - ответил Петр, - но ещё лет 50 Архангельского порта хватит на всю нашу торговлю с запасом.
  
   - И откуда ты всё так точно знаешь? Что, всё ещё прорицаешь с того раза? - спросил Лефорт.
  
   - Да, озаряюсь помаленьку - ухмыльнулся Пётр, - но думал я, другим человеком стал, так нет, страсти все остались. Знаний прибавилось, что да то да.
  
   Пётр поднялся, нагнулся к Лефорту и приобняв его продолжил.
  
   - Знаешь, по поводу знаний и страстей интересная комбинация получается, особенно, если добавить сюда Анну Монс.
  
   Лефорт не стал отпираться, а изобразил на лице раскаяние и ангельским голоском проворковал, - Да мы только на прощанье, ведь раньше, до тебя, мы были близки.
  
   - Ага, и с тех пор пару раз в неделю прощаетесь, - хохотнул Пётр, - поэтому идём прощаемся вместе.
  
   - Я буду только рад, - с ложной скромностью потупился Лефорт, - идём...
  
   Анна Монс даже не показала виду, что удивлена. Привычно приласкав царя, она вопросительно повела бровями в сторону Лефорта.
  
   - Ты глазками то не стреляй, - строго заметил Анне царь, - нет у нас времени по очереди к тебе бегать. Будем теперь одновременно. Снимай трусы скорее. То есть тьфу ты, какие ещё трусы? Их же бабы пока ещё не носят. Короче, готовь будуар, будешь давать двойную сатисфакцию.
  
   Через некоторое время друзья вышли из дома Монсов.
  
   - Франц, я решил престать встречаться со своею зазнобой, представляешь, она мне только что изменила! - хохотал Пётр
  
   - Надо же Питер, и у меня точно такая история: моя пассия была с другим господином. Высоким, таким, с усами! - вторил ему Лефорт, - теперь между нами всё кончено.
  
   Анна сидела на кровати обижено надув прелестные розовые губки.
  
   - Какие всё-таки эти мужчины скоты! Поматросили и бросили, кавалеры недоделанные! Ну, ничего, перевернётся и на моей улице телега с цукатами...
  
   Не унывай, Анна! Найдёшь и ты свой счастье.
  
  VI
  
   Началом Азовского похода Пётр был вполне доволен. Магазинов по пути следования армии интенданты открыли достаточно, флотилия собралась довольно мощная: два парусника "Апостол Пётр" и "Апостол Павел", 23 галеры, 4 брандера, да ещё полторы тысячи всякой мелочи, навроде лодок, плотов и стругов. 3 мая 1693 года войско общим количеством 55 тысяч человек выдвинулось из Воронежа.
   От первоначальной идеи коллегиального руководства благоразумно отказались. Войско вёл Головин, командовать флотом был назначен Лефорт, сухопутной частью руководил Гордон. Себе Пётр скромно взял артиллерию. По дороге присоединилось до 20 тысяч казаков.[7]
   Собственно боевые действия начали как раз казаки. Выше Азова русло Дона было перегорожено цепью, натянутой между двумя башнями-каланчами. Проход для флотилии было необходимо открыть. Небольшой отряд из 200 казацких добровольцев без пушек, быстрым штурмом захватил одну башню и начал обстреливать другую из захваченных пушек. Обидевшись на такую наглость, и быстренько побросав все свои пушки, даже не постреляв из них толком, гарнизон второй башни сквозанул в Азов, надеясь отсидеться в более спокойной обстановке [8].
   Но два года тренировок армия Петра провела не для создания уюта защитникам крепости, а как раз наоборот. Первым делом была установлена полная блокада с моря и с земли. Сразу же турки попытались блокаду прорвать. Ну как прорвать, видимо узнав о приближении русских войск, в Азов заранее послали запас продовольствия и боеприпасов. И этот караван как раз нарвался на подступившие русские части. Десять транспортников удалось захватить, одно судно охранения сожгли казаки, ещё одно, чтобы не отдавать русским, сами турки, остальные удрали. Следовало, через некоторое время, ожидать прибытие более сильного турецкого флота.
   В общем, в этот раз всё хорошее, что было в параллельный раз, удалось повторить. А, собственно, почему бы и нет, главный начальник то, второй раз одно и тоже дело проводил. И только всего плохого удалось избежать. Крепок таки русский мужик задним умом!
   Само взятие крепости прошло идеально. Вот так, плановый пушечный обстрел укреплений, штурм и всё кончено, гарнизон даже не успел выкинуть белый флаг.
   Несмотря на захват города штурмом, всем пограбить от души не удалось. Слишком уж мал был Азов для такой большой армии. На некоторых узких улочках образовывалась даже некоторая толчея из штурмующих.
  
   - Эй, серединка! Продвиньтесь вперёд, задние ещё в город не вошли, - разносилось то там, то сям.
  
   На каждый более-менее достойный грабежа дом приходилось не менее роты.
   Тем не менее, Пётр был в полном восторге. Он скакал по улицам и вокруг стен, хватал отличившихся солдат и офицеров, обнимал их с троекратным лобызанием, а также награждая традиционными способами: денежными средствами и повышением званий.
   Флот на подмогу Азову прибыл через месяц во внушительном составе: 7 кораблей, 17 галер и около полутора тысяч всякой мелочи, но это не помогло, более того с помощью четырёх брандеров поджидавшие врага русские флотцы устроили засаду, пользуясь тем, что находятся выше по течению. Из-за скученности турецкой эскадры один корабль и одну галеру удалось поджечь. Это обстоятельство, а также то, что у русской флотилии были сильные позиции с опорой на береговые батареи, вынудило турок уйти обратно в Константинополь. Тем более, что Азов к тому времени уже был 2 недели как взят.
   В общем, всё опять прошло также.
   Параллельно в Приднепровье действовала 120 тысячная армия Шереметьева [9]. Они прикрывали Азовскую группу от возможного удара из Европы турецкой и татарской армий, воевавших там с Римской Империей и Польшей. При этом Шереметьев не просто караулил, а действовал активно и до ухода на зимние квартиры захватил 3 турецкие крепости: Кызы-Кермень, Эски-Таван, и Аслан-Кермень. Но на большее, не смотря на внушительную численность армии его не хватило, да это было и не удивительно, с учётом того, что состояла армия преимущественно из стрельцов, зачастую взрослых, солидных и женатых мужиков, отягощённых собственными лавками или какими-то промыслами на Москве. Но зная, что так оно и должно быть, Пётр на большее и не рассчитывал.
  
  VII
  
   Пётр сидел на сундуке в своём походном шатре и с нетерпением ждал следующего озарения, а оно всё не шло.
   Подперев кулачищами подбородок царь флегматично разглядывал лежащий напротив него барабан. В какой-то момент, Пётр обнаружил, что барабан окантован чёрной блестящей полосой, а внизу имеется надпись "SONY".
   Не успел царь окликнуть Меншикова, чтобы отчитать за непорядок, как внутри чёрного периметра засветилось и появились чёрно-белые картинки, в которых Пётр с удивлением узнал себя, причём на осаде Азова!
  
   - Что-то прошлое стало мерещиться, что у них там, в эмпиреях за хрень, что хотят то и делают, сапожники, халтурщики - разочарованно подумал он, но смотреть не перестал.
  
   А изображение пропало совсем. Вместо него появился набор каких-то мельтешащих чёрточек, а вместо звуков речи - шум, как если раковину приложить к уху.
  
   Потом изображение появилось снова, но постоянно прерывалось помехами, но тем не менее кое-что можно было разобрать.
   Началось с того, что женщина говорит с человеком в мундире. Она называла его "Христофор" и "Миних", а он её - "Матушка-Императрица" и "Анна Иоановна". Затем пошло изображение, в котором Пётр узнал отступающее из Крыма русское войско. И снова пошла сплошная рябь.
  
   - Да, - подумал Пётр, - Крым захватить это тебе не щи хлебать. Видать начертано мне здесь обломаться. Хотя... На Азов тоже два похода предизъявлялось, а обошлось одним. И Крым мы сделаем! Главное припасы, вода, в общем, снабжение.
  
  ***
  
   План захвата Керчи предусматривал поход до крепости морем. Сразу решили не рисковать и не переправляться на чисто речных судёнышках, а используя корабли с нормальной мореходностью переправиться в несколько заходов. Для службы в гарнизоне Азова вызвали 3 тысячи стрельцов из армии Шереметева, дополнительно усиленных впоследствии.
   За три недели полки, которыми предполагалось атаковать Керчь с суши, полностью десантировались и флот отправился в последний заход за осадными артиллерией и боеприпасами. Тут же выяснилось, что на такую ораву войск, особенно на установившейся жаркой погоде, воды категорически недостаточно, несмотря на все старательные приготовления. Уже выросло число больных.
   Обычно на войне погибает от болезней раза в два или даже в три больше солдат, чем от пуль и сабель врага, но в этом походе, до сего времени ситуация была более благоприятная: сказалась длительная подготовка. Теперь же обстоятельства приводили армию к нормальному, если так можно выразиться, состоянию: из 10 человек 2 больных, причём выздороветь имеет шанс один.
   Такая обстановка выводила Петра из себя. Он всё время чувствовал, что что-то упустил, что-то очень важное, это что-то очень могло бы помочь его армии именно сейчас, но ему никак не удавалось ухватиться и вытянуть из себя нужное воспоминание.
   Едва дождавшись эскадры, был объявлен штурм. И здесь всё обошлось без неожиданностей. Не понадобился даже существенный артобстрел: укрепления Керчи были настолько ветхие, что уже через 5 часов орудийной пальбы образовался пролом в стене, решивший исход штурма. Его собственно и не было, сразу после разрушения укрепления крепости турки подняли белый флаг на башне и капитулировали. Гарнизону позволили покинуть крепость, взяв с собой только семьи и продовольствие на три дня и только пешком.
   Всех оставшихся обывателей, кроме православных, забрали в пленники.
   Рассудив, что сидя на месте, он всё равно будет терять людей от болезней, так лучше пусть они не зря помирают, а во славу русского оружия, Пётр не стал рассиживаться. Уже через два дня, оставив в Керчи гарнизон в 3 тысячи человек, а также часть кораблей, армия пошла на Кафу.
   За трое суток спокойного марша войско приблизилось к городу. Акваторию порта держали под обстрелом корабли Азовской эскадры прибывшие ранее. Особыми укреплениями Кафа не располагала, а гарнизон состоял, в основном, из полиции, так как вся турецкая армия, как и татарская, воевали сейчас в Европе, соответственно никакой серьёзной защиты у города не было, поэтому для его захвата был наскоро разработан особый план. Суть его проста как 3 копейки: идущие первыми подразделения занимают ближайшие городские здания, идущие следом - те, которые дальше.
   Моментально подавив кое-где вспыхнувшее сопротивление, армия вдумчиво и обстоятельно наконец-то приступила к грабежу, который, как полагается, продолжался трое суток, благо захваченный город располагал к этому с одной стороны богатством, а с другой стороны ненавистью грабивших к основному источнику этого богатства - торговле рабами.
   Ситуация складывалась двоякая: с одной стороны, в Крыму сейчас не было армии, поэтому все города полуострова можно было занять с минимальными потерями, но с другой стороны, такие действия приведут к распылению сил, а когда татарская армия вернётся из Европы, без сомнения, разбросанные по всему Крыму небольшие гарнизоны будут с лёгкостью вырезаны по очереди. Но нанести урон татарам было просто необходимо. До сего времени все боевые действия на территории собственно ханства не велись: несмотря на то, что Керчь и Кафа географически находятся в Крыму они были владениями турецкого султана и управлялись непосредственно из Турции, также как и стоящий в устье Дона Азов. Территория самого же Крымского государства, в которую входило помимо Крыма ещё и Северное Причерноморье, оставалось пока не тронутой.
   Конечно, после катастрофического для Крыма разгрома при Молодях во время царя Ивана Грозного, когда в три раза меньшая по числу русская армия истребила 100 тысяч человек татар, и домой вернулось только 10 тысяч воинов, ханство долго не могло оправиться. А так как служить в армии у татар, обязан был каждый достигший зрелости мужчина, то ходить в набеги стало просто некому. Но с тех пор прошло уже много времени, дети выросли, а женщины нарожали новых воинов. И это, совсем немногочисленное племя держало в постоянном напряжении огромное Московское царство, Польшу, да ещё и с черкесскими кланами успевало воевать.
   Для победы над этим народом требовалось не просто разгромить его армию, а совершенно лишить всяческой возможности армию собирать: разогнать само государство. Этот живой и близкий пример натолкнул Петра на мысль о переходе на призывную армию. Не прямо сейчас, конечно, да и призыв скорее всего не всеобщий, но тем не менее...
  
  ***
  
   Военный совет начал Пётр.
  
   - В общем, предлагаю делать так: всё города и сёла до которых только сможем дотянуться разорим, население угоним, все запасы захватим, - деловито сказал Пётр, - а татарскую армию здесь будем ждать, в Кафе. Очевидно, что три, максимум четыре месяца и татары вернутся в Крым. К этому времени мы должны как следует укрепить город, редуты, то, сё, наши фортификаторы пусть спланируют и поруководят.
  
   - Куда угнанных девать будем? - поинтересовался Головин, - И сколько всего их собирать?
  
   - Девать будем на корабли и в Россию. А там разберёмся. Кого выкупят - отпустим. Православным разрешим остаться у нас или вернуться сюда, но потом, попозже. Остальные, кто согласится - отработает 7 лет где прикажем и свободен, а кто на отработку не согласится - отправим в Архангельск и продадим голландцам как рабов. Но после нашего набега в Крыму должна остаться пустыня. Если нельзя вместе с людьми упереть запасы - лучше сжечь запасы, но людей угнать: будут люди, татары вырастят запасов ещё, не будет людей - не будет ничего.
  
   - Дык, мин херц, может проще поступить: пустить всех в расход, и возиться не надо, - подал голос молчавший до сих пор Меньшиков.
  
   - Есть две причины, почему этого делать нельзя. Первое - масса гниющих трупов по такой жаре может вызвать мор, чуму или ещё какую холеру. А мы планируем здесь зимовать и удерживать за собой и Кафу и Керчь. Второе - убыток! Один раб может стоить 50 фунтов, немало, - терпеливо пояснил Пётр
  
   - Если захватим Гёзлев и Перекоп, татары просто не смогут попасть домой: портов у них больше нет, а по суше только через Перекоп, - выдвинул ещё одно предложение Меньшиков.
  
   - Авантюрно, - не поддержал его Головин, - Гёзлев - отлично укреплён, 24 бастиона через каждые 150 шагов из тёсаного камня. Мощная пятиугольная фортеция. Мы можем там и месяц и два и три воевать. А в Перекопе - воды мало, много войска там не посадишь, а иначе - не удержишь.
  
   - Взяли же мы Азов и Керчь, Бог даст - Гёзлев наш будет, тогда и весь Крым нам достанется, - настаивал Меньшиков.
  
   После этого все присутствующие замолкли и повернули головы в сторону Петра.
  
   - Захватить-то, может быть, мы захватим, но для удержания всего Крыма у нас сейчас просто не хватит флота. Турки ж тоже глядеть как мы тут резвимся не будут, рано или поздно от них прибудут корабли, а у нас и так наша недоморская флотилия уже разделена, часть здесь, часть в Керчи. Действовать будем по татарской тактике: там, где сопротивление сильное, задерживаться не будем, а остальное подметаем подчистую, - подвёл итог дискуссии Пётр.
   И началось. Дело пошло с огоньком в прямом смысле. Всё, что не могли унести сжигали. Старый Крым, Карасубазар и Бахчисарай в первую очередь. Набег пошёл сразу по двум направлениям: вдоль побережья и от предгорий в глубь полуострова, поэтому в горы удалось сбежать немногим. Русские же в горы не лезли, чтобы не тормозить операцию и не вляпаться без особой необходимости в тяжёлые горные условия войны. Тем более, что в горах могли оказать и серьёзное сопротивление, так как тамошние мужчины не могли бросить свои виноградники и сады, поэтому на войну не призывались, они даже платили специальный налог за это. Гёзлев, как и предупреждал Головин, оказался крепким орешком и его оставили на потом.
   Убедившись, что всё идёт по плану, Пётр в сопровождении Лефорта оставил армию и отправился в Москву. На командовании остался Головин, в штабе Гордон, Меньшиков и Крюйс. Необходимо было набрать пополнение для армии и решить ещё множество других, не менее важных вопросов.
  
  VIII
  
   Вернувшись в Москву, Пётр сначала заехал к жене. Конечно, в походе для удовлетворения половой потребности он без колебаний пользовал первую попавшуюся юбку, а в дороге царь уже успел до того оголодать, что собственная красавица-жена показалась ему весьма достойной внимания. Тем более, что на другой вечер он всё равно отправился к Лефорту, чтобы как следует отпраздновать победы русского оружия и оттянуться.
   И только после качественного отдыха настала очередь Боярской Думы. Доклад о расходах на военную компанию, особенно в сочетании с сообщением о достигнутых успехах был воспринят с необычайным воодушевлением. На этом фоне как-то легко прошло решение о финансировании кампании следующего года и строительстве почти с нуля крепости в Керчи. Но неожиданно бурные дискуссии вызвало другое повеление: создать военный морской флот в Азове. Нет, чтобы флот был все только за, потому как понимали, что только с флотом можно так опустить Крым, что он больше не поднимется никогда. Только откуда брать на это деньги? 10 тысяч корабль! А нужно 40 штук!! 400 (четыреста) тысяч рублей!!! Да за весь Киев с округой Польше заплатили только 146 тысяч, [10] правда он и так уже был наш, но сам факт...
   Это Пётр ещё их пожалел, не сказал, что на самом деле кораблей будет 80. Да и без того ещё расходы на строительство заложенного нового города - Таганрога, гавни, верфей, на оснастку кораблей, на их вооружение...У-у-у...
   Судили и рядили долго, но к 4 ноября поняли, что без того, чтобы вложились вообще все не обойтись. Форма участия - компании. Бояре, помещики по уездам, монастыри и прочие, кто в состоянии, все открывали компании, которым давалось задание на постройку судна. Потянуть организацию такой огромной работы силой небольшого государственного чиновничьего аппарата не было никакой возможности.
   Особо Пётр указал, что качество каждого корабля будет проверять лично. И никакие отмазки не помогут. За негодный корабль наказание будет одно - виселица.
   Здесь сразу стоит забежать немного вперёд и уточнить, что в итоге кораблей негодных всё же некоторое количество сделали, а вешать никого не стали. Как так? А вот так: мастеров лишних нет, купцов нет, даже работяг более-менее грамотных, и то крохи. И если по закону их казнить, через пяток лет вообще некому будет флот строить. Так и спустили дела на тормозах: кого штрафанули, кого розгами высекли, а кого и вовсе отпустили.
   Параллельно со строительством кораблей шло и обучение команд. Выписанные из заграницы морские офицеры дрессировали будущих Ушаковых и Кузнецовых.
   Дальше Пётр принял вызванного из Тулы Никиту Демидовича Антуфьева. Ничего оригинального, просто демидовские заводы на Урале начнут развиваться с 1694 года. Пётр сразу напутствовал Никиту работать с размахом, в ближайшее время металлургия государству будет очень нужна. Много заказов на оружие, для флота, для увеличения армии, на экспорт товар, да и для собственных сёл инвентарь: плуги, бороны. Землепашество на вновь присоединённых землях должны поднять спрос на всё это, следовало позаботиться о предложении заранее. Правительство должно хозяйствовать в своей стране, быть самым главным купцом, а не просто управлять, так делают правительства самых богатых стран: Англии и Генеральных Штатах, а где гнушаются - всегда финансовые проблемы, как в той же Испании. Время такое, страны ещё слабы, не развиты, вся держава как одна компания, хоть и крупная.
  
  ***
  
   Вопреки ожиданиям татарская армия вернулась в Крым не так скоро. Дела на войне с Империей и Польшей у сюзерена татарского хана - турецкого султана шли не блестяще, поэтому стратегическая необходимость диктовала двум дружественным монархам сосредоточиться на одном, чтобы не потерять всё. Но это позволило русским основательно укрепиться в Азове, Кафе и Керчи, опустошить весь Крым, кроме горных и северных районов, угнать захваченное население в Россию и создать запасы на предстоящую кампанию 1694 года.
   Но какой бы долгой не была задержка, рано или поздно заканчивается и она. Если девятимесячная задержка оканчивается родами, то задержка на полгода в нашем случае окончилась пшиком. 30-ти тысячная татарская армия, совместно с ногайцами попытались отбить Азов: стратеги справедливо предположили, что потеря Азова полностью нарушит пути снабжения русских в Крыму что приведёт к поражению всей группировки. И весной 1694 года татары прибыли. Но и в Азове, командовавший войсками Алексей Шеин был совсем не пеньком, важность крепости понимал и к её защите подготовился.
   Неприятности у крымской армии начались ещё не дойдя до поля боя. Чтобы не нарваться на войска Шереметева, переправу через Днепр было решено организовать ниже, в днепровском лимане, под защитой Очакова и Кинбурна. Неожиданно, когда авангард переправы уже был на левом берегу, а основной массив ещё в процессе, налетел сильный штормовой ветер, нагнал волну и разбросал участников. Кого просто по площади плавсредств, а кого и в воду. На людей это особо трагического эффекта не произвело, а лошади ударились в панику. Пока их поймали, причём далеко не всех, пока успокоили, прошло уже много времени и сильно подорвался боевой дух. Склонные к фатализму татары, увидели в этом дурное предзнаменование.
   Обычная тактика ведения войны татарами не предполагала взятие крепостей и вообще укреплений. Излюбленный бой - в чистом поле, вначале обстрелять противника издалека стрелами, обескуражить его, налететь, затем ложным отступлением вызвать непродуктивную атаку и обернувшись нанести решительное поражение. Артиллерии практически не было. Поэтому под Азовом боевые действия велись вяло, русским, несмотря на численное превосходство осаждавших, удалось крепость отстоять, более того, казаки совершили и вылазку. Когда часть татар отошли от города для ремонта лошадей и пополнения запасов, казаки быстрым маневром выскочили из крепости, порубили охрану лагеря, а сам лагерь ограбили и сожгли.
   В конце концов осаду пришлось прекратить. Людей было мало, а работы в Крыму, особенно после того как там похозяйничала русская армия - вагон. Невозможно, чтобы 30 тысяч здоровых мужиков сидели и ждали, когда Азов сдастся, кормить ещё их, поить, когда наоборот, им самим надо пасти стада баранов и отстраивать сожжённые города и сёла.
   Тем более что сдаваться Азов не хотел. Логику татар понять можно: город османов, вот пусть они сами свой город и отвоёвывают, а мы, татары и ногайцы им поможем, чем сможем, не более того.
   Но отправить воевать в кампанию этого года турки смогли относительно слабую группировку: одновременно воевать на два фронта против большой коалиции даже для самой мощной державы мира было затруднительно.
   Спокойно миновав Керченский пролив, где турецкий морской флот имел неоспоримое преимущество перед охранявшей Керчь полуречной русской флотилией, турки попытались высадить десант в устье Дона. Но здесь преимущество перешло уже к русским. Казаки, на своих чайках юрко шныряя в плавнях, а на открытой воде опираясь на береговые укрепления, сумели часть десантных кораблей турецкой эскадры поджечь, часть отогнать. В результате высадка десанта сорвалась, турки изрядно потрёпанные убрались восвояси [11].
  
  IX
  
   Если в военных делах у Петра дела шли замечательно, то семейная жизнь складывалась у него всё хуже. В 1693 году умер грудным младенцем сын Павел, всё бы ничего, обычное дело, но после смерти в январе 1694 года матери, Натальи Кирилловны, которая пыталась влиять на него, чтобы он стал менее ужасным супругом, Пётр потерял к жене особый интерес. Ему удавалось, однако, сохранять видимость нормальных отношений, впрочем это было не так уж сложно: в Москве Пётр почти не бывал, всё время то в походе, а то решал вопросы в поездках по царству.
   А тем временем русский военный флот строился. Очень пригодились закладки на просушку леса прошлых лет, произведённые благодаря озарению Петра. "Царский" корабль, был построен под личным патронажем Петра, из соображений национального престижа русскими мастерами: Федосеем Скляевым и Лукьяном Верещагиным. По этим же соображениям он был спущен на воду первым.
   В Воронеже, в присутствии большого количества зрителей необыкновенно красивый корабль торжественно сошёл со стапелей.
  
   - "Гото-Грация" 58-пушечный, длиной 36 и шириной 9,5 метра! [12]- продекламировал как мажордом при приёме важных гостей Апраксин. Он курировал все общие вопросы Азовско-Черноморского флота и был в курсе.
  
   - Мин херц, а отчего название кораблю поменяли, - поинтересовался отозванный из Кафы Меньшиков у Петра, - ты же хотел поначалу "Гото-Предестинация"?
  
   - Да, Саша, хотел. "Гото-Предестинация" - "Божье Предопределение". А вдруг ему предопределена злая судьба? Пусть будет лучше "Божьей Милостью" - даже если и уготовано ему плохое, а Бог смилуется и даст чего хорошего.
  
   - В названии ли дело? На бога надейся, а сам не плошай! - усмехнулся Меншиков.
  
   - Верно, конечно. Ну так хоть что-то, и то хлеб...
  
   В мае 1695 года у Петра было уже 17 больших морских судов. Кроме "Гото-Грация" и уже участвовавших в Азовско-Крымском походе кораблей "Святой Петр" и "Святой Павел", это были 62-пушечный "Скорпион", 46-пушечный "Крепость", 52-пушечный "Отворенные врата", 50-пушечный "Безбоязнь", 34-пушечный "Благое начало".
   Дальше у крёстных отцов флота фантазия разыгралась буйнее и пошли близкие и понятные любому моряку "Три рюмки", оставим за скобками уместность таких мыслей в служебное время. Стоит упомянуть "Весы" - видимо строился на средства купцов. Ну и под конец, имя корабля абсолютно скрывающее, что именно имели в виду его назвавшие, но допускающее самые невероятные толкования: "Стул". [13]
   С такой силой, да ещё в соединении с уже имеющимися судами русский флот вполне мог рассчитывать на успех в противостоянии в черноморской эскадрой турок, которым приходилось распределять свои военно-морские силы по всему средиземноморью.
  
  ***
  
   После смерти турецкого султана Ахмеда II на престол взошёл Мустафа II. Амбициозный и честолюбивый он решает сам командовать армией и вести её на отвоевание потерянных, в ходе предыдущих лет этой долгой войны, позиций. Свои силы он максимально сосредоточил на балканском направлении, выделив Крыму небольшую группу сапёров для осады крепостей занятых русскими. Всё остальное для войны на этом направлении должен был обеспечить крымский хан Селим Гирей.
   Мустафу можно понять: возможное поражение в Сербии и Трансильвании могло привести войну под стены самого Константинополя, а плодами победы были густозаселённые, богатые провинции. Крым же в этом отношении был менее значим. Даже если и потеряет хан свои земли, что там есть? Недаром так и называется: Дикое Поле. И не сильно опасался султан за судьбу своего хана, помня о двух прошлых походах русских армий под началом Василия Голицина, не нанёсщих Крыму заметного урона, должно всё сложиться удачно и на этот раз, дальше Перекопа не зайдут.
   Поначалу всё действительно складывалось для османов и татар удачно. На этот раз было решено начинать не с Азова, который уже доказал, что может за себя постоять, а с Кафы. Разведка показала, что в Керчи русские успели возвести сильные укрепления, осада которых потребует значительного времени, при этом иметь у себя в тылу (в Кафе) мощную группировку означало возможность одновременного удара из Кафы и вылазку из Керчи, что несомненно привело бы к полному разгрому всей татарской армии. Тем более, что в Кафе укрепления были значительно слабее керченских и то не в самом городе, а у дороги.
   Второй важной причиной атаки на Кафу было то, что в ней до сих пор оставалось несколько тысяч пленных, не вывезенных на продажу в Архангельск. Голландцы просто не успевали скупать и вывозить в Вест-Индию всех. На семь лет отработки рабства в России согласились малая часть пленников, отказников отправляли на продажу по мере получения заказов, тащить их всех сразу на Белое море не было смысла да и особой возможности: не так часто ходили корабли из Кафы в Азов.
   Чтобы пополнить нехватку войск Селим Гирею пришлось снять бронь с жителей горного Крыма и набрать новобранцев оттуда. Навыками кавалеристов они не обладали, поэтому из них были сформированы пехотные части.
   Особо выбирать татарам не пришлось и как только их отряды приблизились к городу на расстояние пушечного выстрела, сразу завязался бой. Для боя в Кафе Патрик Гордон придумал интересную тактику. Русские встречали татар, выкашивая ряды наступавших артиллеристским огнём, а когда те приближались на расстояние рукопашной, отступали, забрав с собой часть пушек, сколько смогли эвакуировать, а остальные приводили в негодность.
   В условиях городских улиц это оказалось весьма эффективно. Татарская кавалерия не могла как следует поддержать свою пехоту в тесноте, своих пушек было очень мало, а огонь русских по скоплениям в улицах города наоборот, катастрофически эффективен, при этом собственных потерь у русских практически не было. Неопытность многих татарских воинов-новобранцев только усугубляло ситуацию.
   Один только был недостаток у такой отступательной тактики: к вечеру все улицы города, по которым можно было отступать, кончились, оказавшись в руках нападавших. Защищавшийся гарнизон покинул город и под прикрытием заградотряда выдвинулся в сторону Керчи. Преследовать его был послан отряд кавалерии, но полноценно это сделать помешала наступившая ночь, а самое главное огромные потери, понесённые при штурме города.
   Хотя городом оставшуюся груду дымящихся развалин было назвать сложно. Не осталось ни одного целого здания, как-то они были не приспособлены к обстрелу из пушек. Зато было сразу несколько гигантских пожаров.
   Несмотря на то, что к татарской армии присоединились освобождённые пленники, в наступление на Керчь ушло на треть меньше, чем штурмовало Кафу. Не все погибли, конечно, но было много раненых и за ними нужно было ухаживать, а народу в тех местах уже не было никого: всех угнали русские, вот и пришлось формировать санитарные команды из солдат. Также были необходимы люди для строительства госпитального лагеря: Кафа как населённый пункт просто перестал существовать.
  
  X
  
   Весть о падении Кафы не вызвала в Керчи паники. Такое развитие событий было ожидаемо. Теперь все приготовились дать настоящий отпор, без всякого отступления.
   Однако татары вовсе не горели желанием опять отдавать жизни для того, чтобы вернуть туркам очередной город, на этот раз Керчь. Своих людей они отбили, максимум на что могло хватить теперь татарской армии - держать блокаду с суши.
   Все ждали прибытия флота. Татары турецкого, а русские своего. В этой битве всё решалось на море. Первым подошёл флот Турции.
   Русские корабли не могли быстро выйти из Дона в Таганрогский залив: для них было слишком мелко. Приходилось выгружать из них всё что можно, везти в Таганрог сушей. Но и это ещё не всё: даже после полной разгрузки кораблям всё ещё было мелко. Самым главным нюансом было дожидаться, пока уровень воды в Дону поднимется, что зависело от многих факторов: времени суток, времени года, продолжительности дождей, направлению и силы ветра. Наконец в Таганроге происходил процесс обратной загрузки и только после этого корабли были готовы к бою. [14]
   Разумеется, всё эти нудные манипуляции относились только к крупным кораблям, с низкой осадкой, но без них ввязываться в сражение с турами вообще не имело смысла. Зато какой должен быть шокирующий эффект - полнейшая неожиданность!
   Осаждённому в Керчи гарнизону приходилось туго. Хуже всего было с водой. Её и так не хватало, постоянно экономили, а тут прибыл гарнизон из стёртой с лица земли Кафы, сколько лишних глоток. Да ещё турки здорово садили по крепости со своих кораблей, а вновь построенные укрепления уже подавали признаки скорого разрушения: то там трещина, то сям камень выскочил. Командовавший обороной Головин уже решил, что ещё недельку в таком духе и можно со спокойной совестью выбрасывать белый флаг, если раньше стены не рухнут.
   Но уже на следующий день, рано утром, русский флот прибыл.
   Спросонья турки приняли русские корабли за свои. Такое объяснение невесть откуда взявшейся эскадры показалось более вероятным, чем наличие мощного флота у русских. И только получив залп от флагмана - "Скорпиона" начали проникаться ситуацией.
   К счастью для турок, командовавший русским флотом Лефорт, уже охамел настолько, что вместо нормального морского боя решил поиграть в пиратов и взять сразу несколько турецких кораблей на абордаж. Но полное отсутствие серьёзного опыта флотоводца подвело его. Взяв неверный галс, он упустил на своём флагмане ветер, вслед за ним тормознулась и вся эскадра, чем немедленно воспользовалась турки. Турецкий адмирал, прикинув все свои причиндалы к носу, решил, что тут ловить нечего и уматал во всю прыть.
   Но на высадку десанта флотоводческого мастерства Лефорта хватило. Татарская армия, осаждавшая Керчь, оказалась в окружении. Дальнейшее было уже делом техники, профессионализма немецких офицеров и отваги русских молодцев. Десант полностью перекрыл дорогу на Кафу и перегруппировался для отражения попыток прорыва татар в крымские степи.
   Первый раз, потерявшая прикрытие с моря, татарская армия стала прорываться уже через трое суток. Уж очень им не понравилось, что нет никаких гарантий снабжения, особенно водой. Но нарвавшись на заслоны, да ещё оборудованные артиллерией, татары решили подождать ещё: авось турки прорвут блокаду морскую блокаду.
   Ожидания оказались напрасными, ошарашенные и напуганные турки думали уже о собственной обороне. И в этом были свои резоны. Никто не мог предположить, что на Дону можно построить морской корабль, да ещё не один, да ещё так много. Глубины дна не позволяют выходить же, как же?! И само наличие флота у России на Чёрном море уже создавало не шуточную угрозу непосредственно Константинополю, тут не до Крыма, надо готовить столицу к возможному нападению.
   В результате, оставшись без поддержки с моря, атакованные и со стороны дороги на Кафу и совершившими вылазку солдатами из гарнизона Керчи, остатки татарской армии были полностью разгромлены и рассеяны. Сам Селим Гирей успел сбежать с личной охраной в горы.
   Крым лежал перед победителями почти без всякой защиты. И на этот раз русские своего не упустили.
   Часть армии Пётр сразу выделил под командование Меншикову и направил на Гёзлев. Для поддержки с моря пристегнул к ним и небольшую эскадрочку.
   После этого, спокойно и вдумчиво, на основании опроса пленных и лояльных местных был составлен подробный план занятия всех мало-мальски значимых объектов по всему Крыму. Суть его была мудра как старый бык: не бросаться сломя голову на первую подвернувшуюся коровёнку, а медленно спуститься с горы и покрыть всё стадо.
   Не откладывая в долгий ящик, этот план начал претворяться в жизнь, не встречая нигде практически никакого сопротивления. Эффективных укреплений по всему внутреннему Крыму не было нигде, остатки местного населения воевать были уже не в состоянии. Хорошо укреплён был Перекоп, но с северной стороны замка, обращённой к России, а южная сторона, крымская, была гораздо слабее, поэтому и здесь большой войны не получилось.
   Последним пал Гёзлев. Татары дрались с упорством обречённых. Но лишённые поддержки из вне защитники города быстро истощили свои силы, а к Меншикову наоборот, постоянно подходили дополнительные подкрепления. Наконец, очередной штурм осаждённый гарнизон Гёзлева отбить уже не смог. Русские гренадеры ворвались на стены, а затем отбили и открыли крепостные ворота. Последний оплот старого врага, не дававшего мирно жить, пал.
   Не забыл Пётр и про Тамань. После взятия Гёзлева Меншиков отправился туда. По сравнению с мощными бастионами Гёзлева глинобитные укрепления Тамани показались детскими забавами. Тем не менее, за эту победу Пётр присвоил Меншикову почётное звание Тмутараканьский и приказал сразу развивать наступление по Черноморскому побережью, до Цемесской бухты, где основать крепость, и назвать без особых изысков и фантазии - Новороссийск.
   С учётом последних успехов Пётр отдал приказ наступать и западной группе войск. Оставив большую часть армии в обоих Керменях, значительный отряд выдвинулся к Кинбурну. Главным звеном в обороне турок на этом направлении был Очаков, сильно укреплённый после Крымских походов Голицына, поэтому гарнизон осаждённой крепости в обороне особо не упорствовал, как только турки убедились в серьёзности намерений русских, сразу капитулировали. Впрочем, капитуляция прошла на самых почётных условиях: кинбурнцам было позволено покинуть крепость с личным оружием и забрать в собой в Очаков столько имущества, сколько сможешь унести, а офицерам было разрешено ещё и нагрузить повозку, старшим офицерам - три.
   К осени 1695 года Русскому Царству удалось захватить территорию на юге своих границ от Днепровского лимана до Цемесской бухты и выйти к морю на всём протяжении побережья. Оставались, правда, ещё недобитые ногайцы и татары в Кубанских и Приднепровских степях да в Крымских горах, но это было уже локальной угрозой, причём частично поддающейся решению путём переговоров.
  
  ***
  
   Возвращение в Москву Петра после крымских побед было торжественным. Для прохождения по Москве соорудили триумфальную арку, под которой маршировали колонны победителей. Народные гуляния продолжалось всю ночь.
   После окончания всех празднований Пётр собрал в Кремле своё правительство для обсуждения итогов кампании и планирования дальнейших действий. Порадовавшись за успехи русского оружия плавно перешли к внутренним делам.
   Князь-кесарь Фёдор Юрьевич Ромодановский, управлявший страной во время отсутствия в столице Петра, обрадовал все тем, что никаких смут пока не было, сплошное благолепие.
   А князь Борис Голицын, оставленный в столице "на хозяйство", поубавил оптимизма.
  
   - Поступления в казну значительно сократились, такими темпами нам денег на войну на следующий год никак не хватит.
  
   - Как так! - возмутился Пётр, - мы же вместе считали, должно было хватить!
  
   - Исходные данные были неполные, в приказах не всё считали - пояснил Голицын, - настоящие расходы на армию встали в 2 раза выше запланированных, а на флот - в 3 раза.
  
   - Вот гадство! Бляжьи дети! Крапивное семя! Да за ракой разрыв нашей казны надо всем этим счетоводам косоруким разрыв жоп устроить! - ругался Пётр.
  
   - За нами дело не станет, - всерьёз воспринял ругань Петра глава Преображенского приказа розыскных дел Ромодановский, - такой треск от рванья жоп стоять будет, заслушаешься.
  
   Фёдор Юрьевич свой дело любил, отдавался ему прям со всей страстью, поэтому даже радовался когда Пётр был в столице: не нужно было исполнять за царя дополнительные обязанности и можно было полностью сосредоточиться на розыскных делах.
  
   - Тебе бы всё жопы рвать, - буркнул Пётр, - из них, что ли деньги доставать будем, а?
  
   И обозрев присутствующих тяжёлым взглядом, ещё раз вопросил:
  
   - А?!
  
   - Придётся сократить расходы, - опять взял слово Борис Голицын, - кампанию 1696 года пропустим, зато к следующей соберём недоимки и тогда уж повоюем.
  
   - Ага, а турки нас ждать будут, - съязвил Меншиков, - да как только мы заслон ослабим, они сразу Крым себе вернут, да ещё и Азов прихватят.
  
   - В общем так, денег есть или содержать пол армии весь год или всю армию полгода, - сообщил Голицын, - надо выбрать.
  
   Ну что, - подъитожил Пётр, - значит нужно склонить турок к перемирию, а после поедем по союзникам денег в долг клянчить, может дадут. А там видно будет.
  
  
  XI
  
   География запланированных к посещению стран была широчайшая, но от идеи Великого Посольства пришлось отказаться. Всю пышность, роскошь и показуху принесли в жертву экономии. Безденежье вынуждало. Решили обойтись тайным посольством. Вроде как едет посол, но неофициально, а все кого это касается, по обе стороны границы знают, что под именем человека из свиты посла, урядника Преображенского полка Петра Михайлова, путешествует сам русский царь: Пётр Алексеевич Романов собственной персоной.
   Дабы не пострадал государственный престиж, также неофициально было сообщено, что такие нарушения русской царской посольской традиции вызваны чрезвычайной расположенностью гостей к принимающей стороне. Ибо, мол, традиции неимоверно перегружены всяческими условностями и ограничениями, а так - время деньги, перетрём всё по-быстрому и разбежимся по своим делам. И вам хорошо, и мы не против.
   Причём неизвестно ещё, от чего престиж пострадал бы больше - Великое Посольство тот ещё цирк! Как это было у нас? Например, в Пруссии. Толпа "дипломатов" доморощенных почти 300 рыл, все вошли в приёмный зал курфюрста, народу набилось битком, стало тесно настолько, что глава посольства (Лефорт) оказался лицом к лицу с самим Фридрихом III, да так близко, что не мог толком сделать положенные по протоколу поклоны: утыкивался в него! Наши все как на подбор: шубы долгополые, рукава длинные с прорезями для рук, боярские высокие шапки из ценных пород меха. [15] В таком виде посольство скорее противопоставляло Россию остальным странам, чем сближало с ними.
   Процедура тоже была оригинальная. Переговоры вели два раза. Первый раз - на приёме. С важным видом обменивались мнениями, а послы всё обещали пересказать царю сразу, вот как только в Москву вернутся. А как иначе? Царю то Святую Русь вообще покидать нельзя - бесчестие, осквернение! При этом стоявший в сторонке Пётр, изображавший охрану, только что в голос не ржал, над всеми участниками этой канители, и над гостями, и над хозяевами. Потом, после официального мероприятия, уже приватно, шли нормальные дипломатические беседы. Детский сад!
  
  ***
   Перемирие с османами заключили быстро. Отправили в Очаков делегацию с предложением, через три недели от султана пришло согласие. Для начала - на шесть месяцев, после чего любая из сторон будет вправе перемирие нарушить без предупреждения, а если вдруг захочет нарушить раньше - надо предупредить за две недели. Обычные условия, ничего особенного. Разве что Пётр то знал: в эту войну у Турции не хватит сил на возобновление.
   Поэтому акцент на предстоящих переговорах планировали поставить не на продолжении войны, а договариваться о совместных движениях к миру. Впрочем, если удастся получить на выгодных условиях военный займ, то можно и продолжить: попытаться, например, продвинуться от Новороссийска вдоль черноморского побережья на юг или тот же Очаков взять.
   Второй задачей посольства стала вербовка иностранных специалистов. Хотя почему второй? Даже не скажешь, что было главнее. Нюанс был в том, что в этот раз Пётр планировал не высылать в массовом порядке народ на обучение заграницу, а образовывать и просвещать на Родине. А уж потом, самых-самых, если возникнет необходимость, отправлять за бугор штучно.
   А то что происходило? На учёбу отправляли бессмысленно и беспощадно. Зачастую будущие ученики даже не знали язык и первые несколько месяцев сидели на лекциях, тупо пялясь на преподавателя. О чём только думали их отправители? Да и сами ученики тоже, то забухают, то надебоширят, а обычно всё вместе. Да и больше голов обучить можно, за те же деньги, если дома всё сделать.
   Поэтому обучение решено было организовать прямо по месту жительства. Причём учебные заведения открывать самые разные: где можно справиться кратковременными курсами - делать так, а где надо учить несколько лет - тоже не стесняться, мало по малу создавать университет. И основную массу иностранных специалистов надо было нанять именно в качестве преподавателей. Проще к каждому учителю добавить переводчика, чем учить каждого ученика иностранному языку.
  
  ***
  
   Ян Собесский принял Петра в своём Вилянувском дворце. Делегации даже не пришлось заезжать в Варшаву. Заехали к нему по пути, скорее из любопытства, чем из желания заключать какие-либо сделки: с Речи Посполитой взять было нечего - ни сильной армии, ни значительных богатств у неё тогда уже не было. Но уж больно было охота посмотреть на полководца спасшего Вену да и всю Европу от османского нашествия.
   Без задержки послы проследовали в Берлин. Тем более, что не смотря на союзнические отношения, польская шляхта к успехам русского оружия относилась весьма ревниво.
   Другое дело - Пруссия. Именно немецкие сапёры помогли со взятием Азова, Керчи и Гёзлева. Интересы обеих держав совпадали совершенно, поэтому переговоры прошли конструктивно. Денег, конечно, Фридрих не дал, письменно военный союз против Швеции Пётр тоже подписывать не стал, на словах в верности друг другу поклялись. Да ещё и торговые соглашения оформили как полагается.
   Следующим пунктом были Голландские или, как эту страну ещё называли, Генеральные Штаты. Здесь посольство задержалось подольше. Деньги у местного правительства имелись. Но военную помощь против Турции предоставлять голландцы отказались: опасались раздражать французского короля - союзника османов. Оставалось только нанимать местных специалистов для работы в России да приобретать учебные пособия для будущих студентов.
   Довольно нудные трудовые будни Пётр пытался разнообразить: по вечерам у него оставалось время для самого любимого занятия - катания по морю на буере, который он купил за 40 гульденов на другой день по приезде в Саардам. Впрочем, одним буером дело не обходилось - уж очень царь любил дамское общество, бывало закадрит местную поселянку, покатает да и завалится к ней, ублажать её всю ночь. [16]
  
  ***
  
   Сегодняшняя поездка в Делфт не выбивалась из ряда поездок по городам Генеральных Штатов. Скромный приём в ратуше и собеседования с кандидатами, желающими поехать на заработки в далёкую Россию, походили по накатанной колее. После обеда Пётр, в сопровождении принимающей стороны, отправился осматривать городские диковинки.
  
   - Прошу знакомиться - Антониус Левенгук, представил бургомистр местную знаменитость царю - величайший создатель линз и зрительных приборов, которые позволяют проникать в самое нутро вещей!
  
   - Так уж и величайший? - усомнился как всегда сопровождавший царя Меншиков.
  
   - Чем зря болтать, не угодно ли будет взглянуть?
  
   Левенгук протянул странный аппарат царю.
   Надо заметить, что конструкции первых микроскопов Левенгука довольно сильно отличались от совеременных: они не были настольными, а в них нужно было смотреть, приблизительно как в калейдоскоп и просматриваемые препараты фиксировались так, что их замены требовалась почти полная разборка всего устройства.
  
   - Вставайте к свету, вот так, - Левенгук помог Петру приспособить аппарат к своему зрению - видите этих зверюшек-анималькулей, которые копошатся перед Вашими глазами - это Вы смогли сделать только с помощью моего изобретения!
  
   - Зверюшки... - царь отложил микроскоп в сторону - зверюшки....Молодец ты, Антониус, ай молодец! - воскликнул он.
  
   - Это была капля из пруда возле моего дома, - сообщил Левенгук - а вот полюбопытствуйте, как страшно выглядит в увеличенном виде голова блохи. Хозяин передал высокому гостю ещё один приборчик. - Сущий монстр!
  
   Пётр радовался как ребёнок. Здесь задержались до конца дня, разглядывая разные микроскопические препараты и беседуя с Левенгуком
  
   Когда визитёры отправились к себе, Меншиков поинтересовался:
  
   - Мин херц, а что ты так возбудился на эти крохотульки?
  
   - О, друг мой, эти крохи ростом малы, но творят великие дела! И самое главное - от них болезни возникают многие. Вот чего нам так нужно было предпринять в Керчи - избавиться от них и болезни от армии отступили бы.
  
   - Ага, а как? Ножиком зарезать? - рассмеялся Меншиков.
  
   - Дурак ты, Сашка! - улыбнулся царь - воду не пить сырую, а только варёную. Вскипятить воду-то, все эти зверюшки сдохнут и можно пить - никакой дристни не приключится.
  
   - Фу, пить воду с дохлятиной...
  
   - А ты считай, что это бульон!
  
   - Сам придумал про болезни от этих малявок?
  
   - Какой там, прозрел в грядущем. Давно уже, ещё когда из Преображенского в Троицу с тобой бежали. Только не мог понять никак, что там к чему, мучился, вспоминал, а тут как в микроскоп увидел мельтешение их, как опять в лоб стукнуло: вот же оно! Теперь у нас в армии уж мор не допустим...
  
  
  XII
  
   Вильгельм Оранский готовился к приёму русского посольства, перечитывая доклад английского посла из Москвы. Как же отнестись к этим, не укладывающимся ни в какие рамки, сведениям? "Московский царь предвидит будущее". Король Англии и Шотландии; штатгальтер Голландии, Зеландии и Утрехта, штатгальтер Гелдерланда, штатгальтер Оверэйсела привычно сдержал раздражение и не швырнул прочитанный документ на конторку, а аккуратно положил. Россия наш важный торговый партнёр, причём от торговли с ней мы имеем не просто выгоду - она снабжает нас стратегическими, для нашего флота товарами: мачтовый лес, пенька, дёготь... Мы, фактически, зависим от русских поставок, а тут ещё и такие новости. Если это правда, то вести сейчас политику с русскими, всё равно, что играть с открытыми картами против игрока с картами закрытыми. Но это совершенно невозможно! И без Москвы нам сейчас не обойтись. Вот дилемма! Что ж, разобраться с этим вопросом поможет личная встреча с царём.
  
  ***
  
   В Амстердам за Петром Вильгельм решил не ехать. Не стоит поднимать лишний шум вокруг тайного посольства. Лучше всё провести здесь, в старом добром Лондоне, где и стены помогают, где у них есть уши, а то и глаза. Корабль спокойно довезёт послов и без меня. Вильгельм ещё прошёлся немного по кабинету, просчитывая варианты развития московской политики.
  
  ***
  
   - Приветствую тебя, мой любезный брат! - встретил английский король русского царя, как только последняя нога последнего покинула трап и вступила на берег Темзы.
   Пётр ответил не менее вежливым приветствием. Оба монарха с первого взгляда и слова оценили незаурядность друг друга и прониклись взаимной симпатией. Вильгельм проводил гостя в предоставленные апартаменты, пожелал приятного отдыха с дороги и предложил время для дипломатической беседы. Всё это было принято Петром с благодарностью.
  
  ***
  
   - Какие османы! О чём ты? - удивился Вильгельм в ответ на то, что Пётр завёл разговор о турецкой войне, - эта тема уже всем надоела. Я думаю, что благодаря твоим успехам, османы вот-вот запросят мира на самых выгодных для твоей державы условиях.
  
   При этом Вильгельм ухитрился изобразить лицом целую кучу переживаний: от "я в полном восхищении от мужества русского воинства перед лицом жестокого и сильного врага", до "такую кучу дерьма как крымские татары только русские варвары могли терпеть так долго, но уж если сподобились, ладно, сделаю комплимент, но совсем не от души".
  
   Вот оно - великое искусство политики! - подумал Пётр.
  
   - А ну-ка, ещё изобрази чего-нибудь про европейские державы, - предложил он своему собеседнику.
  
   - Русское царство должно активнее вмешиваться в дела. Это придаст ему авторитет и весомость - ответил Вильгельм.
  
   - Ага, согласен. Вот я пока к тебе ехал, советовался с разными товарищами на счёт коалиции против Швеции. Ты как, в доле?
  
   - Англия получает из Швеции железо и медь. Нам с ними никак воевать нельзя, - всплеснул руками король.
  
   - А всё равно, если война начнётся, Дания Зунд перекроет, и шведские поставки до вас не дойдут. Значит, Англия объявит войну антишведской коалиции?
  
   - Фу, как грубо! Зачем сразу всей коалиции и зачем сразу войну, если у нас будут проблемы только с Данией. Будем их как-то решать методами более дешёвыми. Война - крайний случай.
  
   - Ага! Нам-то ты предлагаешь вмешиваться активно! А сами, значит, выбираете что повыгодней, да?
  
   - Друг мой, Англии незачем выпячивать своё величие. У Англии уже есть завоёванный веками авторитет, на котором Англия строит своё благополучие. И будь спокоен, когда дело доходит до пушек нам есть что предъявить. А у России - всё наоборот. Поэтому, если Россия желает, чтобы к её интересам державы проявляли уважение, ей нужно доказать своё право. Ты, говорят, умеешь прозревать будущее, так взгляни, посмотри, неужели я не прав?
  
   - О! Хорошо у тебя посол работает, уже донёс... Да только не умею я прозревать.
  
   - Что, совсем?
  
   - Не то чтобы совсем, но всё не так просто. Во-первых, я не могу прозревать, когда захочу, а во-вторых я вообще не уверен, что прозреваемое мной есть будущее. Вот смотри пример. Тебе ж небось докладывали, как я с Софьей за трон бодался, так действительно, всю эту кутерьму я видел в своём воображении. Но, так как результат меня вполне устраивал, никаких отличных от виденных событий действий я не предпринимал. А с взятием Азова было не так. Видел я, что в первый год поход будет неудачный, большие потери и напрасные расходы, а возьмём крепость только на другой год. Тогда я весь план Азовского похода переделал и всё пошло как ты знаешь. С Крымом же вообще, толком никаких видений и не было.
  
   Тут всё сложнее, чем даже указывал в докладе наш посол, - по себя размышлял Вильгельм, - выходит, провидение подсказывает царю московитов наилучший способ действий, так, что ли?
  
   Пётр взглянул на Вильгельма. По его довольной морде нельзя было понять, толи он рад услышанному, толи нет, но прячет за маской радости, а может вообще не поверил. Царь вздохнул, ему до Вильгельма, в этом смысле, далеко, но постигать и эту науку необходимо.
  
   - Об английских победах ты говорил ещё, - продолжал тем временем царь, - так и у России в последнее время их довольно: Киев у поляков отвоевали, а теперь ещё и Крым.
  
   - Да, да, - ответил Вильгельм, - так и нужно действовать. Дам тебе ещё совет: всегда ищи союзников. Вот у османов в союзниках Франция. Разрушив этот союз, ты сразу ослабишь обоих.
  
   - Что же ты предлагаешь?
  
   - Тебе нужно взять наше королевство в союзники и объявить войну Франции! Поляки и Римская империя пропустят твои войска через свои земли, это я устрою, а доблестные англичане помогут силой оружия: у нас сейчас с французами тоже как раз война!
  
   - Сдаётся мне, друг мой Вильгельм, что такие действия выгодней больше Англии, - расхохотался Пётр.
  
   Вильгельм хмыкнул и пожал плечами: мол, должен же я был хотя бы попытаться, раз у меня есть возможность?
  
   Такими беседами развлекались два государя не один вечер. Успели они обсудить и внутренние дела, и денежную политику и много ещё чего, утвердившись в мнении друг о друге, как о весьма достойных людях.
  
  ***
   Сегодня русские попросились на экскурсию по заводам, мануфактурам и фабрикам. Хозяева сразу согласились: а чего бы и не показать московитам английскую промышленную мощь? Пусть завидуют!
   Но отправились осматривать достижения английского загнивающего феодализма не все русские дипломаты. Фёдор Алексеевич Головин с якобы частным делом, отправился через Канал. Быть во Францию самому, даже в составе тайного посольства, Пётр посчитал несвоевременным. Всё-таки война с османами ещё не закончена, такие контакты с противником наших союзников могут быть неодобрительно оными союзниками восприняты. А нам вместе с ними ещё с Турцией мир заключать. Всему своё время. Пока обойдёмся частным визитом. Торговлю в новых русских черноморских портах предварительно можно и так обговорить.
   Остальные послы наслаждались осмотром предприятий.
  
   - Да, столько всяких заводов на Руси нам ни в жисть не построить! - сокрушался Меншиков по итогам осмотра предприятий английской промышленности.
  
   - Англия тоже, не сразу стала первоклассной державой, - не согласился с ним Лефорт - со временем и наше царство достигнет всего.
  
   - А надо ли нам всё? - спросил Пётр. Пока будем догонять первые тоже, на месте стоять не будут, уйдут вперёд, и мы опять останемся в отсталости. Я вот думаю, что нам нужно своё, что-то, в чём мы сразу первыми станем, быстро и сильно. Вот глядите сюда - видите, как хитро путь для шахтных вагонеток до завода проложен: из железа полосы, рельсы называются, прибиты к деревянным поленьям. И так от самой шахты. Ни дожди такую дорогу не размывает, ни колёса её не разбивают, ни в колее грязь тележку не засасывает. Вот что надо делать в первую очередь! А остальное уж приложится постепенно.
  
   - Дык, экселенц, уж англичане оную железную дорогу делают, мы уж никак первыми не будем, - удивился Меншиков.
  
   - Они, считай, внутри завода прокладывают, а мы города такой дорогой соединим! Ну, для начала, на волоках установим. По рекам всяко гораздо дешевле груз везти, чем гужом, а если с Исети до Чусовой такую дорогу устроим, сильно обороты грузов с уральских заводов сможем увеличить, а если ещё у Царицына между Волгой и Доном волок железом обуть, Вятку соединить с Северной Двиной, то у нас вся наша огромная держава объединится и свяжется накрепко. И ещё, вот такие дороги, повозки к ним, оснастку, можно и в другие страны продавать, за дорого, потому как кроме нас никто так не сделает.
  
   - Ещё ко Днепру от Москвы железный волок такой хорошо бы, - поддакнул царю Меншиков.
  
   - А хватит ли железа на такую красоту? - спросил Лефорт - я приблизительно в уме прикинул, то выходит всё русское железо, которое сейчас делается на продажу за год, уйдёт на 20 вёрст сей дороги. И кто платить будет?
  
   - Железа с Каменного пояса пойдёт скоро множество, Демидыч докладывал, за число годов малое может увеличить выпуск многократно. Ну а платить... Есть у меня мысли, откуда кредит брать: будем возвращаться домой, заедем в Киев и там ещё в давних пор евреи живут: под такое дело можно будет с ними и договориться.
  
   - Ах и ох! - одновременно воскликнули и Меншиков и Лефорт.
  
   - Как же так, мон шер ами, - начал плакаться первый, чего ж мы сразу, перед Польшей туда не заехали, а теперь такой крюк давать, почитай неделю лишнюю в тарантасах трястись.
  
   - Ну ёлы-палы, и вы туда же! - не стал сдерживать раздражения Пётр. Откуда же я знал, что нам богатые европы денег не дадут?
  
  ***
   После окончания всех переговоров, найма спецов и осмотра местных достопримечательностей, русская делегация собралась путешествовать дальше. Провожала их принимающая сторона, в знак особого внимания, до самого корабля.
   На прощанье Пётр заключил, так полюбившегося ему Вильгельма, в объятья, правда, макушка английского короля оказалась на уровне подмышки русского царя, разница в росте дала себя знать, но трогательности момента это не испортило. Король даже пустил сентиментальную слезу.
  
  XIII
  
   Вена, Венеция и германские княжества остались позади. Везде прошлись со стандартной программой: торговые соглашения, найм специалистов и заверения в вечной дружбе. На пути в Данию послов настигла сразу две новости: в Польше умер Ян Собесский, а Москве произошёл стрелецкий бунт.
  
   - В Москву надо, срочнее, срочнее, - причитал Меншиков, приплясывая возле Петра от нетерпения - не ровён час это отродье гнусное всю столицу испоганит!
  
   - Не суетись, Алексашка, - урезонил его Пётр. Сам подумай: когда бунт начался? Сколько по времени письмо к нам шло? За то время уже, небось, всех бунтовщиков переловили и в крепость посадили, а кого и казнили уже. Сам знаешь, с Ромодановским шутки плохи.
  
   - А точно?
  
   - Нутром чую!
  
  ***
  
   Несмотря на плохие известия, посольство продолжило свой путь. Только смерть польского короля вынудила путешественников обойти его владения стороной: в этом государстве наступило время смуты, когда каждый задрипанный шляхтич мог вести себя как полноправный монарх и творить чего ему вздумается, вплоть до того, что казнить попавших в его руки послов, без каких-либо для себя неприятных последствий.
   В Копенгагене русскую делегацию встретил будущий король, принц Фредерик. Он проводил послов во дворец и представил их своему отцу - королю Дании и Норвегии Кристиану V. Разговор крутился вокруг возможных войн и прочей политики.
  
   - Нынешняя война Аугсбургской лиги против Франции подходит к концу. Дело идёт к тому, что все останутся при своих. Когда мы освободимся от союзнических обязательств перед шведами, тогда придёт черёд им расплатиться с нами за прошлое! - горячился король.
  
   - У шведов сильный военный флот, а с суши вам достать их будет практически невозможно, - удивился царь.
  
   - Что ты, Питер, наш флот вполне способен противостоять шведскому! Я больше опасаюсь повторного вмешательства Франции, как это уже было ранее. Отважные даны было разгромили этих обнаглевших шведских выскочек и вернули себе другой берег Зунда, но тут вмешались эти гнусные французы и вынудили нас уступить...
  
   Король разволновался так, что вскочил с кресла и принялся расхаживать по залу.
  
   - Мы были вынуждены отойти даже без боя. Но скоро ситуация изменится. Ещё немного и испанский король Карл умрёт, так и не оставив наследника. Тогда опять начнётся делёж, на этот раз его страны. Франция надолго увязнет в этой каше и не сможет ничем помешать нам вернуть датские земли нашей короне.
   У вас также была подобная история со Швецией, - продолжил Кристиан - когда в Кадисе русские вынуждены были отдать уже отвоёванный берег Балтики из-за удара в спину союзников шведов - поляков?
  
   - Польша по могуществу, конечно, уступает Франции, - поскромничал Пётр, но так всё и было. Шведы захватили земли издревле бывшие под рукой русских князей.
  
   - Мы с вами природные союзники! - обрадовался Кристиан - надеюсь твоя страна нас поддержит в нашем общем справедливом деле?
  
   - Конечно, - заверил его Пётр - но есть несколько нюансов. Вначале нам нужно закончить текущую войну с османами, затем дождаться когда оный испанский Карл таки помрёт, ещё подготовить армию и уж только тогда мы сможем вступить в войну на вашей стороне...
  
   - Это всё и так понятно, - нетерпеливо перебил король.
  
   - Но ты упускаешь ещё один момент: какие державы, кроме Франции, встанут на сторону Швеции?
  
   - Никакие!
  
   - Я с тобой почти согласен. Но представь себе ситуацию: ты объявил войну шведам и двинул свою армию на Голштинию. Действие на сколько очевидное, на столько и необходимое. Твой флот в это время караулит шведский где-нибудь у Мальмё или у Стокгольма. А в это время, одна третья крупная морская держава, например Англия, предоставляет свой флот твоему противнику, шведы высаживают десант, тысяч в десять солдат, прямо тебе в столицу. Шах и мат. [17]
  
   Кристиан и Фредерик перглянулись.
  
   - Не может такого быть! Зачем это англичанам?
  
   - Может. И будет, если ваша сторона не предпримет ничего против. А зачем сие англичанам понять не трудно: они кровно заинтересованы в прямом торговом пути на Балтике из России без посредников. Потому победа Швеции их вполне устроит.
  
   - Да это же делёж шкуры не убитого медведя! А ну как военное счастье повернётся к шведам спиной?
  
   - Англия и в этом случае в выигрыше: опять остаётся один хозяин на Балтике.
  
   - Ну вот, - торжествующе воскликнул король, - англичан можно привлечь и на нашу сторону!
  
   - Сам-то ты, на месте англичан, на кого бы поставил? - прямо спросил Пётр у Кристиана.
  
   - Король на эмоциях уже весь подался, чтобы энергично заявить о своей уверенности в дружбе Англии и Дании и уже начал открывать рот, но в процессе этих действий понял, что не всё так однозначно, и так и сел, с полуоткрытым хлебалом.
  ***
   Карета с послами тряслась на ухабистой российской дороге. Путь царя и его спутником после почти года путешествий по Европе лежал от Риги, куда они прибыли из Копенгагена, через Курляндию и Псков в Москву. От нечего делать послы развлекались разговорами про то, как нужно обустраивать Россию
  
   - Скажи, государь, зачем так упорно внедрять все эти западные манеры, одежду, причёски и прочую шелуху? Разве в этом нашему народу счастье? - спросил у Петра Головин.
  
   - А это всё и не для наших удобств русского народа, а как раз наоборот, для иноземцев. Сейчас они к нам понаедут, так надо, чтобы они себя как дома чувствовали, а не считали, что нанялись к дикарям.
  
   - Гости будут указывать хозяевам как себя вести! Ерунда, какая... - фыркнул Головин.
  
   - Ничего, мы, когда всю пользу из них высосем, дальше своим умом жить будем, - успокоил его царь.
  
   - Боюсь, долго ждать придётся. Я так мыслю, что пустив этих козлов к нам в огород, назад их уже не выгонишь.
  
   - Правильно, мы и гнать никого не будем. Смирись, Фёдор Алексеич, будем и дальше принимать людей грамотных и полезных. Сам посуди: человека надо родить, вырастить, обучить, опыт он должен набрать в ремесле или науке, сколько лет пройдёт, а мы раз! и готово. Выгода от этого стране огромная. Но, чтобы первые пошли и задних за собой позвали нужно условия благоприятные создать, чтобы почти как в рай к нам стремились. А когда мы первую нужду утолим, когда свои выучатся, тогда будем и условия ужесточать, и требования к иноземцам повышать, и тогда уж не мы под них подстраиваться станем, а они под нас.
  
   - С чего бы разным немцам к нам так стремиться?
  
   - Деньги. Мы дадим им того, чего они хотят. Сейчас у немцев всех мастей одно счастье - деньги. Бог, Родина, долг, всё это для них имеет свою цену.
  
   - Откуда ж мы столько возьмём? У нас на Руси ни золота ни серебра отродясь не добывали.
  
   - Нарисуем!
  
   Пётр откинулся на спинку каретного кресла и с удовольствием просматривал постепенно проходящие по лицу Головина отражения его мысленных процессов, вызванных последним царским словом. Наконец, обдумывание завершилось, и Фёдор Алексеевич выдал своё резюме.
  
   - Опасная затея. Как бы бунт не начался, с этими рисованными деньгами. Навроде медного, при Алексее Михайловиче.
  
  XIV
  
   - Ну, рассказывай, князь-кесарь, что за буза у вас произошла?
  
   Едва добравшись до Москвы, Пётр сразу же отправился к Фёдору Юрьевичу, прояснить перипетии недавнего стрелецкого бунта.
   Ромодановский был боярином старой закалки: традиционное московское хлебосольное гостеприимство компенсировал требованием безусловного уважения к хозяину. Даже царь, не говоря уж обо всех прочих, не въезжал к нему во двор. Скромненько оставляли лошадей и разные тарантасы, на которых приехали, за забором.
   Сейчас боярин и глава Преображенского приказа розыскных дел был ещё полон вчерашних, если так можно выразится, впечатлений. То есть, не вполне отошёл от пьянки.
  
   - Уж, батюшка, такие дела творились, просто удивляюсь бездне человеческой мерзости! - вздохнул князь-кесарь, густо обдав Петра мощным перегаром. С зимы, как братец твой Иван Алексеевич скончался, один ты у нас на царстве остался. А как отправился в земли басурманские в это своё посольство, да долго так разъезжал по заграницам, что народишко страх начал терять.
  
   Слуги вносили в палаты и ставили на стол к собеседникам пиво, несколько сортов вина, водку, разные наливки, пироги, расстегаи, буженину и ещё несколько видов мясных, мучных, рыбных и грибных закусок.
   Фёдор Юрьевич последовательно, по одному ему ведомой системе, употреблял выставленные пищевые продукты и алкоголь,
   Пётр слегка поддержал хозяина, но в основном ждал, пока тот придёт в рабочее состояние.
   Наконец, слегка приведя себя в порядок, Ромодановский продолжил доклад, на этот раз в более-менее деловом стиле.
  
   - В бунте приняли участие около двух тысяч двухсот стрельцов из разных полков. Они попытались занять Новоиерусалимский монастырь, но Патрик Гордон успел раньше: вывел Семёновский полк навстречу бунтовщикам и встретился с ними на дороге. Сдаться стрельцы отказались, наоборот, стали атаковать.
  
   Голос князя-кесаря опять приобрёл звонкий пафос.
  
   - Но ты же Гордона знаешь - могуч и грозен сей воин! Гнусномерзких бунтовщиков приказал обстрелять из пушек и разогнал поганое племя, на самоё царскую власть умышлявшее! Извини, батюшка...
  
   Ромодановский прошёлся ещё раз по закускам и напиткам, и, поправив здоровье, продолжил менее артистично.
  
   - Полторы сотни самых злостных зачинщиков уже казнили. Однако, зараза эта бунтарская, как я думаю, ещё не вся искоренена. Надо бы продолжить шерстить эту свору, жесточайше...
  
   Фёдор Юрьевич не размашисто, но плотно приложился кулаком по столу, так, что серебряные стопки жалобно звякнули.
  
   - Жесточайше - это хорошо, - согласился Пётр. Но есть несколько уточнений. Главное - это дело теперь нужно вести помедленнее, заговорщиков выискивать тщательнее, да так, чтобы хоть один, да нашёлся, даже в самых верных стрелецких полках. То есть, постепенно измена должна найтись во всех.
  
   - А потом, запятнавший себя изменой полк пойдёт на раскассирование? Мудро. Давно пора извести эту заразу стрелецкую раз и навсегда. Мало того, что податей не платят в казну, наоборот, жалованье получают, так ещё и бунтуют постоянно, - одобрительно кивнул Ромодановский.
  
   - Ещё одно: казнить больше не надо. Сибирь большая, всех мало-мальски причастных отправлять туда, на вечное поселение. Особенно стараться селить в пограничье: Нерчинск, Охотск, если удастся, то и острова тамошние высланными заселить, да и по всему пути от Саратова на восток остроги укрепить ссыльными, а то башкиры немирные шалят, киргизы и прочие чукчи.
  
   - Можно и так, - согласился Фёдор Юрьевич.
  
   - И последнее. Организовали весь бунт те, кого уже казнили. Они всех взбаламутили в силу своей подлой натуры, а их главарь сам хотел всем нашим царством владеть. Никто на трон ни Софью сажать не хотел, о подмене царя немцами никто ничего не говорил, службой все довольны, всё он - главный гад - всех попутал. Так лучше будет, нечего зря народ баламутить.
  
   - Ну, это тоже понятно. А кто главарь?
  
   - Тебе лучше знать. Подбери сам, кто больше подходит.
  
   - Сделаем.
  
   На том и порешили.
  
   В Кремль Пётр решил пройтись пешочком. Надоело трястись в одноколке, да и соскучился царь по московским улицам, по родным домам: почти год по Европам ездили.
   Москва ничуть не изменилась. Царь шёл и глазел по сторонам. Сквозь плетень он заметил, как в огороде копается какая-то старая тётка. Пётр сошёл с покрытой деревом пешеходной дорожки и шагнул к огороду. Из канавы вылезла здоровенная грязнющяя свинья и попыталась почесаться о царскую ногу. Государь Всероссийский недолго думая пнул наглую скотину, благо башмак был весьма тяжёлый. Свинища обиделась, и громко полухрюкая полувизжа, убежала. Тётка обернулась на её визг и заметила прохожего, сощурилась, глянула на него, но царя не опознала.
  
   - Бог в помощь! - поприветствовал её Пётр.
  
   - Благодарствуйте, мил человек, - ответила ему тётка. Она подошла к плетню и протянула царю большое яблоко. Отведай, ради Христа, чем Бог послал.
  
   Пётр поблагодарил, обтёр плод об камзол и откусил. Яблоко было сочное, спелое с кислинкой.
  
   - Прощевайте!
  
   - В добрый путь!
  
   Настроение у царя поднялось, он жестом подозвал одноколку и дальше уже поехал. В голове крутился философский вопрос : "Эх, Русь матушка, куда ж я тебя зарулю?"
  
  XV
  
   Все собравшиеся удивлённо переглядывались. Большаки столбовых боярских родов, самые богатые купцы и промышленники, старшие военачальники, несколько епископов, Ромодановский, Голицын, Долгоруков, Демидов, Строганов, Меншиков, Лефорт, Гордон. Тут уж хочешь - не хочешь, а задумаешься: на кой ляд царю понадобилось их всех собирать вместе, в одной палате? Многие откровенно, мягко говоря, побаивались, особенно в свете недавнего бунта: а вдруг и его загребут? Тем нетерпеливее были ожидания каждого.
  
   - Любит наш государь новоманерные штуки устраивать. Ну что за собрание? Нельзя ли было, как издревле повелось Боярской Думе заседать, рассадить вдоль стен, на лавки, всех по чину. А так, напхали, как сельдей в бочку, непойми как, хорошо хоть для царя место впереди устроено, но плохо, что не трон, а какая-то финтифлюха - прошептал Головин Голицыну.
  
   - Чего непонятно-то? По азбуке, по фамилиям все рассажены, вот и мы с тобой рядом оказались. А в тесноте, так приглашённых много, всех уместить надобно было, вот и получилось... - таким же шёпотом начал отвечать Голицын Головину, но его прервали.
  
   Из двери в конце палаты вышел царь, подошёл к небольшой трибуне со стоящими на ней серебряными кувшином и кружкой, положил на трибуну небольшую стопку исписанных бумажных листков и хлопнул по ним рукой.
  
   - Господа! - начал Пётр. Присутствующие удивились ещё больше, но пока все предпочли промолчать. А Пётр продолжил.
  
   - Я пригласил вас сюда, чтобы сообщить о том, что в ближайшее время начну огромные изменения всего государственного устройства.
  
   В палате сразу установилась абсолютная тишина.
  
   - Стрелецкий бунт показал совершенную предательскую противогосудареву сущность этого войска. Очевидно, что его необходимо заменить войском построенном на новых началах. Это первое.
  
   Пётр переложил верхнюю бумагу из стопки на трибуне на свободное место и оглядел зал.
  
   - Могущество всех держав ныне куётся на заводах, где фузеи, пушки и прочие ядра выделывают. Новые заводы на Урале, да и по всему царству, требуют рабочих людей. Взять их можно только из деревень, но в Соборном Уложении плохо прописано, как такой перевод можно сделать. В результате, заводы не могут развиваться. Посему предлагаю чётко прописать, как крестьянам выходить из своего сословия, из крепости и переходить в посадские или какие другие сословия, и вернуть старый добрый Юрьев день. Это второе.
  
   Со всех сторон послышались восклицания и перешёптывания. Пётр прокашлялся и грозно постучал кружкой по кувшину. Собрание пришло в относительное спокойствие.
  
   - Как есть необходимость производить все сии изменения, то и требуется соответственно расширить до сегодняшнего состав Боярской Думы, пусть будет уже Государевой Думой, дабы снять с царя излишние вопросы и позволить ему сосредоточиться на самых главных. А также следует созвать Земской Собор для утверждения всех решений и постановить созывать его регулярно, как делали наши предки и как должно поступать в добром государстве. Это третье.
  
   Собрание было в полном нокдауне. Пётр переложил ещё один листок.
  
   - А теперь вопросы текущей политики. Как вы уже знаете, в ходе текущей войны наше Русское царство полностью разгромило Крымское ханство и одержало ряд побед над Османским султанатом. В результате было отвоёвано несколько миллионов десятин земли. Причём не просто земли, а плодороднейших чернозёмов, с идеальными условиями для ведения сельского хозяйства. Вместо наших среднерусских урожаев зерна сам-три там спокойно вырастает сам-десять, а если хозяйствовать с умом то и сам-двадцать.
  
   По рядам вельмож, которые ещё не оторвались от земли и понимали толк в крестьянских делах, прошёлся одобрительный шепоток. Пётр откашлялся, налил себе из стоящего на трибуне кувшина квас в кружечку, выпил, оглядел сидящие лицом к нему ряды элиты русского государства и продолжил.
  
   - Наши послы уже заручились поддержкой и согласием всех держав, что завоевания будут присоединены к нашей стране. Эти земли должны помочь многократно увеличить производство продовольствия. Но, кроме небольшой части, в основном в Крыму, все новые земли совершенно неосвоенные. Поэтому земли под заселение будут выдаваться особым образом. Самый маленький участок будет двадцать тысяч десятин, на нём будет создано одно единое хозяйство, без всяких крестьянских личных наделов, с одним большим амбаром. Вся суть этих новых хозяйств будет направлена на выращивание наибольшего урожая и создание особых удобств для торговли. В ближайшее время наделы будут выставлены на торги.
  
   Пётр собрал все листки с трибуны, дал рукой знак старейшему боярину Михаилу Алегуковичу Черкасскому, вышел из-за трибуны и сел на свободное кресло в первом ряду.
  
   Подчиняясь знаку царя Черкасский вышел на трибуну и сообщил:
  
   - Все желающие сказать выходить по очереди и говорить с этого места, речь вести коротко и ясно, без словоблудия.
  
   Все стали выходить и быстро выражать своё согласие или, что случалось гораздо чаще, сомнение в полезности предложений Петра.
  
  ***
  
   После собрания царь отдыхал в кругу своих самых близких людей: Лефорта и Меншикова. Разговор естественно крутился вокруг только что окончившегося события.
  
   - Я считаю, что это неудача. Решений никаких не принято, ничего согласовать не удалось, даже земли новые ругали: "в зажопье отправляться не желаем" - расстраивался Лефорт.
  
   - А ты как думал, все за мной как щеночки сразу побегут? Люди не любят менять хорошее на неизвестное, - ответил царь.
  
   - Тогда зачем вообще вся эта история с собранием?
  
   - Зато сразу видно, на кого можно положиться, а кто балласт! Да и вообще, вдруг договорились бы... Но теперь понятно, что делать.
  
   - И что?
  
   - То! Город там новый надо строить. Образцовый. Возьму туда только нужных нам людей, с ними и будем страну двигать, сам перееду, так постепенно всё и наладим.
  
  ***
   Тем временем, 10 августа 1697 года армия осман во главе с самим султаном Мустафой подошла к Белграду, продолжалась Великая Турецкая война. Не смотря на первоначальный успех наступления, османы уже 11 сентября были наголову разгромлены армией Евгения Савойского. Это, в купе с тем, что закончилась война Аугсбургской лиги и Австрия могла спокойно сосредоточиться на войне против осман вынудило их пойти на мирные переговоры. Тот же факт, что теперь у султана отсутствовал его верный союзник Крымский хан, подталкивал его быть на переговорах более сговорчивым и не затягивать их. Поэтому в январе 1698 года Османский султанат заключил мир с коалицией христианских держав, взаимно гарантировавших условия его выполнения, а Русское царство стало полноправным участником этого соглашения.
  
  
  
  [1] - Даты здесь и далее даны уже в летоисчислении не от Сотворения Мира, а от Рождества Христова.)
  
  [2] - Бегство Петра - эпизод реальной истории.
  
  [3] - Во время стрелецкого бунта дяди Петра были зарублены прямо у него на глазах.
  
  [4] - В реальной истории эти последствия остались у Петра до самой смерти, как и склонность к внезапным вспышкам гнева.
  
  [5] - Эпизод реальной истории.
  
  [6] - Так всё и было в реальной истории.
  
  [7] - Количество войск и флота приблизительно соответствует реальным историческим событиям второго Азовского похода.
  
  [8] - Всё как в реальной истории.
  
  [9] - Также, как в реальной истории.
  
  [10] - Денежные суммы приблизительно соответствуют реальным историческим.
  
  [11] - Приблизительно так и шла оборона Азова в реальной истории.
  
  [12] - промеры приведены в СИ для простоты восприятия
  
  [13] - названия кораблей и количество пушек реальные исторические.
  
  [14] - Вот так и мучились, пока не углубили дно Дона.
  
  [15] - Такая и была дипломатия, причём не только русская, показухой страдали повсеместно, разве что не такой аляпистой.
  
  [16] - Сам свечку не держал, может это и сплетни.
  
  [17] - Эта операция и вывела из Северной войны Данию в реальной истории.
  
  
  
  
Оценка: 7.96*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"