Эдриан Лара : другие произведения.

Полночная темнота

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    10 КНИГА После того, как веками существовали в тайне, поддерживая хрупкий мир с людьми, которые ходят рядом с ними, один единственный акт возмездия поставил под угрозу всю нацию-вампира. Орден должен остановить Драгоса, безумного вампира, находящегося в центре конфликта, прежде чем его жажда господства может разразиться катастрофой. В центре поисков Ордена находится Стерлинг Чейз, когда-то морально жесткий исполнитель законов Рода, теперь воин, упавший с благодати, чья самая большая битва - та, которую он ведет против своей дикой природы. С пристрастием, манящим его к вечной тьме, путь Чейза к искуплению никогда не казался более недостижимым-пока он не обнаружил, что его тянет к красивой молодой женщине, которая может быть чем-то гораздо большим, чем кажется... ВНИМАНИЕ ЧЕРНОВИК!
  Глава 1.
  
  - Заряды установлены, Лукан. Детонаторы готовы. Необходима только твоя команда.
  Лукан Торн молча стоял в темном заснеженном дворе поместья в Бостоне, которое долгое время являлось базой для него и его небольшого отряда братьев по оружию. На протяжении более ста лет каждую ночь они отправлялись отсюда в бесчисленные патрули, чтобы обеспечить безопасность и поддерживать хрупкий мир между ничего не подозревающими людьми, которые владели часами дня, и хищниками, которые тайно ходили в темноте, иногда смертельными.
  Лукан и его воины действовали быстро и смертельно для того, чтобы восторжествовала справедливость и никогда не знали вкуса поражений.
  До сегодняшнего вечера.
  - Драгос заплатит за это, - прорычал он сквозь кончики своих выпирающих клыков.
  Глаза Лукана сияли янтарным, когда он смотрел через широкую лужайку на яркий известняковый фасад готического поместья. Клубок следов от шин остался на земле от погони с полицией, которая в то утро пробила высокие железные ворота штаб-квартиры и закончила градом пуль за дверью штаб-квартиры. На снеге все еще остались следы крови трех террористов, подстреленных полицией, которые взорвали здание ООН в Бостоне, а затем скрылись с места происшествия и привели дюжину полицейских машин и все городские новостные станции сюда.
  Все это - от нападения на государственное учреждение людей до преследования полицией живых подозреваемых до охраняемого комплекса штаб-квартиры - было организовано главным противником Ордена, жаждущим власти вампиром по имени Драгос.
  Он был не первым вампиром Рода, который мечтал о мире, в котором человеческий род служил Роду в страхе. Но там, где другие потерпели неудачу с меньшими усилиями, Драгос проявил удивительное терпение и инициативу. Почти всю свою долгую жизнь он тщательно сеял семена своего восстания, тайно выращивая последователей в Роде и делая миньонов из любых людей, которые, как он чувствовал, могли помочь в достижении его извращенных целей..
  Лукан и его братья следили за Драгосом с тех пор, как они узнали о его планах полтора года назад. Им удалось отбросить его назад, помешать каждому его движению и серьезно помешать его работе.
  До сегодняшнего дня.
  Сегодня Орден был отодвинут назад и вынужден отправиться в бегство, и Лукану это совсем не понравилось.
  - Когда они доберутся до временного штаба?
  Вопрос был адресован Гидеону, одному из двух воинов, оставшихся с Луканом, чтобы завершить все в Бостоне, в то время как остальные уже были на пути к отступлению в северной части штата Мэн. Гидеон поднял взгляд от своего маленького карманного компьютера и посмотрел на Лукана своими светло-голубыми глазами.
  - Саванна и другие женщины были в дороге почти пять часов, поэтому они должны прибыть на место через тридцать минут. Нико и другие воины отстали от них всего на несколько часов.
  Лукан мрачно кивнул, но с облегчением заметил, что внезапное переселение прошло хорошо. Нужно было позаботиться о нескольких вещах, но на данный момент все были в безопасности, и ущерб, нанесенный Драгосом Ордену, был сведен к минимуму.
  Что-то двигалось рядом с Луканом. Тиган, другой воин, который остался с ними, вернулся с последней проверки имущества.
  - Есть ли проблемы?
  - Никаких. - Лицо Тигана не выражало эмоций, только яростную решимость. - Полицейские в своей гражданской машине у ворот все еще в трансе и спят. После того, как я сегодня удалил их воспоминания, они, вероятно, не проснутся до следующей недели. И тогда у них будет убийственное похмелье.
  Гидеон хмыкнул.
  - Лучше промыть полицейским голову, чем устроить публичную кровавую баню с участием каждого полицейского участка в центре города и федеральной полиции.
  - Чертовски верно, - сказал Лукан, вспоминая рой полицейских и репортеров, которые утром затопили собственность. - Если бы это обострилось сегодня, если бы кто-то из полицейских или агентов ФБР подумал осмотреть дом... дерьмо, я уверен, что мне не нужно говорить вам, как быстро или далеко это могло зайти.
  Глаза Тигана были серьезны в темноте.
  - Думаю, мы в долгу перед Чейзом.
  - Верно, - ответил Лукан. Ему было более девятисот лет, но он знал, что вид Стерлинга Чейза, выходящего прямо из особняка под перекрестие десятков тяжело вооруженных полицейских и федеральных агентов, он не забыт до конца своей жизни. В тот момент он мог умереть несколькими смертями. Если не через вызванную адреналином панику вооруженных людей, собравшихся во дворе, то через полчаса под палящим утренним солнцем.
  Но, видимо, Чейзу было все равно, когда на него надели наручники и увезли человеческие власти. Сдаваясь, жертвуя собой, он выиграл драгоценное время для Ордена. Он отвлек внимание от особняка и того, что было спрятано под ним, что дало Лукану и остальным возможность обезопасить подземный штаб и начать эвакуацию его обитателей после захода солнца. После ряда неправильных решений и личных неудач, недавней неудачной атаки на Драгоса, из-за которой Чейз невольно стал участником национальных заголовков, он стал последним из воинов, от которого Лукан ожидал спасения. То, что он сделал сегодня, было просто удивительном, практически самоубийством.
  Тем не менее, Стерлинг Чейз довольно долго был в саморазрушительном путешествии. Может быть, это был его способ раз и навсегда покончить с этим.
  Гидеон провел рукой по своим остроконечным светлым волосам и выругался.
  - Проклятый сумашедший. Я не могу поверить, что он действительно это сделал.
  - Это была бы моя работа. - Лукан перевел взгляд с Гидеона на Тигана, воина, который участвовал в создании Ордена в Европе и помог ему построить штаб-квартиру в Бостоне несколько веков спустя. - Я лидер Ордена. Если бы кто-то должен был пожертвовать собой, чтобы спасти других, я должен был это сделать.
  Тиган мрачно посмотрел на него.
  - Как ты думаешь, как долго Чейз сможет бороться со своей жаждой крови? Будь он в тюрьме с людьми или бегает по улице - он наркоман. Он потерян, и он это знает. Он знал это, когда выходил из этой двери этим утром. Ему нечего терять.
  Лукан проворчал.
  - И теперь он находится под стражей в полиции где-то среди людей. Он спас нас сегодня от открытия, но что, если его жажда одолела его, и он предал существование Рода? Тогда, этим героическим моментом, он разрушил бы столетия строгой секретности.
  Лицо Тиган было холодным и серьезным.
  - Я думаю, мы просто должны доверять ему.
  - Доверие, - сказал Лукан. - В последнее время он достаточно доказал, что мы не можем доверять ему.
  Но теперь у них не было выбора. Драгос очень эффективно продемонстрировал, как далеко он зайдет в своей ненависти к Ордену. Жизнь людей или представителей его собственного вида ничего не значила для него, и сегодня он показал, что готов публично вести борьбу за власть. Это было чрезвычайно опасно, с невероятно высокими рисками.
  И теперь это стало личным. Драгос пересек точку невозврата.
  Лукан посмотрел на Гидеона.
  - Время пришло. Нажимай кнопку. Давайте сделаем это.
  Воин слегка кивнул и снова сосредоточился на своем портативном компьютере.
  - О, черт побери, - пробормотал он, следы его британского акцента подчеркивали проклятие. - Ну, поехали.
  Три мужчины Рода стояли в холодной темной ночи. Небо над ними было чистым и безоблачным, бесконечная чернота в крапинку звезд. Все было тихо, как будто земля и небо остановились в этот момент, между тишиной прекрасной зимней ночи и первым глубоким грохотом взрыва, разворачивающегося примерно в трехстах футах (91,44 метра) от ног воинов.
  Казалось, он продолжался вечно. Никакого зловещего зрелища с шумом, огнем и пепельным дождем, а тихим, но тщательным разрушением.
  - Жилые помещения запечатаны, - мрачно сказал Гидеон, когда гром утих. Он прикоснулся к сенсорному экрану на ладони, и из-под заснеженной земли последовала еще одна серия взрывов. - Оружейная, лазарет... их уже нет.
  Лукан не допустил никаких ностальгических воспоминаний о том, что произошло в лабиринте комнат и коридоров, которые Гидеон систематически взрывал при прикосновении к крошечному экрану компьютера. Потребовалось более ста лет, чтобы построить штаб-квартиру и сделать тем, чем она была сегодня. Он не мог отрицать, что почувствовал холодную боль в груди, когда она была так методично разрушена.
  - Часовня запечатана, - сказал Гидеон после очередного нажатия цифрового детонатора. - Теперь все, что осталось, это техническая лаборатория.
  Лукан услышал короткое заикание в глубоком голосе воина. Техническая лаборатория была гордостью и радостью Гидеона, нервным центром штаб-квартиры. Здесь они собирались каждую ночь и обсуждали стратегию своих миссий. Невольно Лукан увидел лица своих братьев, великолепную группу благородных, смелых вампиров Рода, собравшихся вокруг стола для конференций в технологической лаборатории, каждый из которых был готов рискнуть своей жизнью для других. Некоторые из них сделали именно это. И другие, скорее всего, все еще будут это делать.
  Пока продолжались тихие подземные взрывы, Лукан почувствовал, как что-то упало ему на плечо. Он взглянул на Тигана, большая рука воина тяжело опиралась на него, его холодные зеленые глаза смотрели на Лукана в неожиданном проявлении солидарности до тех пор, пока не угас последний грохот.
  - Вот и все, - объявил Гидеон. - Все кончено.
  Некоторое время никто из них ничего не говорил. Ничего нельзя было сказать в темной тени ныне пустующего особняка с разрушенной штаб-квартирой внизу.
  Наконец, Лукан вышел вперед. Его клыки впились в его язык, когда он в последний раз взглянул на поместье, которое было его семейным домом в течение многих лет. Его глаза горели янтарем, преобразованным его гневом. Он яростно повернулся к двум своим спутникам, и когда он наконец нашел слова, его голос звучал резко и грубо, с решимостью.
  - Здесь мы закончили, но эта ночь еще не конец. Это только начало. Драгос хочет войны с Орденом? Тогда, черт возьми, он получил ее.
  
  Глава 2.
  
  В офисе шерифа округа Саффолк пахло плесенью, мочой и резким запахом человеческого пота, беспокойством и болезнью. Сверхъестественно острые чувства Стерлинга Чейза вздрогнули, когда он посмотрел из-под век на три фигуры в наручниках, находящихся с ним в камере. С другой стороны комнаты без окон площадью почти пять квадратных футов (примерно 0,5 квадратных метров) наркоман на скамейке напротив его нервно отстукивал ботинком по потертом поле из белого линолеума. Его руки были скованы за спиной, а его узкие плечи под смятой клетчатой ​​фланелевой рубашкой были согнуты. Его лицо было измученным, у него были темные круги под глубоко посаженными глазами, и они беспокойно метались взад-вперед, от стены к стене, от потолка до пола и обратно. Он избегал смотреть прямо на Чейза, как панический загнанный в угол грызун, чей инстинкт подсказывал ему, что поблизости опасный хищник.
  На другом конце длинной скамьи сидел мужчина средних лет с лысой головой, неподвижно, как камень. Он обильно потел, его жалкая тонкая прядь волос, которую он расчесывал на лысине, безвольно висела на сальном лбу. Он тихо пробормотал про себя, молясь почти неслышным шепотом, но Чейз понимал каждое слово: он просил Бога о прощении своих грехов и, с пылом человека, который должен был быть казнен, просил о пощаде. Менее чем час назад тот же самый человек громко кричал о своей невиновности и клялся арестовавшим его полицейским, что он понятия не имел, как сотни фотографий обнаженных детей попали на его компьютер. Чейз с трудом мог дышать тем же воздухом, что и педофил, не говоря уже о том, чтобы взглянуть на него.
  Но это был еще и третий человек в камере, мускулистый головорез, который прибыл десять минут назад, недавно арестованный за домашнее насилие, которое заставило зубы Чейза сжаться, как тиски. Широкие джинсы, над ним пивной животик, похожий на живот беременной женщины, поверх которого натянута старая серая толстовка с надписью "Патриоты". Она была порвана по плечевому шву, красно-бело-синий логотип был испачкан следами запеканки и картофельного пюре. Судя по неровностям на его избитой переносице и кровавым следам от ногтей, которые стекали по левой стороне лица, его жертва противостояла ему. Ноздри Чейза расширились, он почувствовал щекотание в горле, когда его взгляд сосредоточился на четырех длинных кровавых царапинах на щеке мужчины.
  - Эта проклятая сука сломала мне нос, - сказал парень, прислонившись к белоснежной кирпичной стене камеры. - Вы верите в это дерьмо? Я слегка хлопнул ее по плечу за то, что она уронила мой обед мне на колени, сказал ей, чтобы она смотрела, черт возьми, куда идет. А потом она отправляет меня сюда. Большая ошибка. - Он хмыкнул и презрительно закрыл рот. - Однако она не будет настолько глупа, чтобы снова делать такой трюк. И чертовы копы, чувак! Они верят суке, а не мне. Как в прошлый раз. Я должен позволить судье махнуть на меня листком бумаги и сказать, что я должен держаться подальше от своей жены? Я не могу войти в свой дом? Ебать это! И ее тоже. Я отправлю ее в больницу еще один раз. В следующий раз, когда я увижу ее, я исправлю эту суку так хорошо, что она никогда не сможет снова наплевать на меня.
  Чейз ничего не сказал, просто молча слушал, стараясь не слишком сосредоточиваться на ярко-красных кровавые дорожки, бегущих по челюсти женоненавистника. Вида и запаха свежей крови было достаточно, чтобы разбудить хищника в каждом представителе Рода, но особенно в Чейзе.
  Склонив голову к груди, он глубоко вдохнул, и в застоявшемся, затхлом воздухе комнаты и медном запахе свернувшихся эритроцитов он почувствовал что-то еще, более тревожное, грубое и дикое, почти бешеное.
  Себя.
  Углы его рта дернулись, когда он это осознал, но трудно было оценить эту иронию, когда десны пульсировали от необходимости поесть. Его чувства постоянно одолевала дикая жажда, которая сопровождала его дольше, чем он хотел признать. Он чувствовал каждую проходящую минуту, видел каждую крошечную дрожь своих беспокойных сокамерников. Слышал каждый тревожный вдох и выдох, каждый ритм сердцебиения. Он слышал, как кровь течет по венам трех мужчин, которые были в камере с ним, только на расстоянии вытянутой руки от него.
  При этой мысли его рот наполнился слюной. За его верхней губой кончики его клыков вдавились в язык, словно двойные кинжалы. Его зрение обострилось, глаза засияли янтарем, а зрачки под закрытыми веками сузились до щелочек.
  Дерьмо. Это было не очень хорошее место для него, особенно не в таком состоянии.
  Плохое место, плохая идея. И у него почти не было шансов выбраться отсюда.
  Не то чтобы он беспокоился об этом утром, когда стоял на лужайке поместья перед всем полицейским управлением. Его единственной мыслью было защитить своих друзей. Дать им возможность - скорее всего, их единственный шанс - избежать открытия перед человеческими властями. Он надеялся, что они смогут очистить штаб-квартиру и добраться до безопасного места.
  И поэтому он не сопротивлялся, когда полицейские надели на него наручники и отвезли сюда. На последующем семичасовом допросе он показал себя готовым к сотрудничеству, дал достаточное количество информации бостонским полицейским и сотрудникам ФБР, чтобы они пока что были довольны, сосредоточившись на нем как на единственном виновнике недавнего насилия в городе. На том кто начал перестрелку несколько ночей назад на рождественской вечеринке начинающего молодого политика на Северном Побережье.
  Неудачная попытка убийства была совершена Чейзом, но его целью был не молодой, честолюбивый сенатор или его почетный гость, вице-президент Соединенных Штатов, как предполагали полицейские и федеральные агенты. В ту ночь Чейз стрелял в вампира по имени Драгос. Орден охотился на Драгоса больше года, и внезапно Чейз нашел ублюдка, изображающего из себя одного из людей на светском мероприятии с влиятельными людьми. Чейз мог только догадываться, что он задумал, но это не могло быть ничем хорошим. Поэтому, когда он увидел возможность действовать, он без колебаний выстрелил в ублюдка.
  Но он потерпел неудачу.
  Драгосу удалось не только избежать нападения, но и Чейз в течение нескольких часов находился в центре внимания каждого канала СМИ в стране. Его видели на вечеринке сенатора, и очевидец дал полиции почти его фотографическое описание.
  Плюс бомбардировка здания ООН в Бостоне на следующий день и погоня за подозреваемыми - тяжело вооруженными экстремистами, которые привели полицейских прямо в поместье Ордена, - и бостонская полиция была уверена, что они раскопали крупную внутреннюю террористическую ячейку.
  Заблуждение, но пока Чейз позволил им в это верить.
  Он провел часы в участке, сотрудничая, создавая у полицейских ощущение, что они полностью контролируют ситуацию. Чем дольше он сидел там, беря на себя полную ответственность за события недавних времен, рассказывая им все, что они хотели услышать, тем больше у полиции не возникнет необходимость обыскать поместье. Он сделал все возможное, чтобы отвлечь внимание от своих друзей в штаб-квартире. Если они не использовали время с умом и не очистили штаб, он ничего не мог сделать для них.
  Что касается его, он должен был двигаться тоже.
  Он должен был нанести Драгосу ответный удар. В последние несколько недель ублюдок усилил свою деятельность, и после того, как его последний удар почти открыл Орден людям, Чейз боялся того, что Драгос сделает дальше. Не в первый раз Чейз подумал о сенаторе, благосклонность которого Драгос в последнее время заслужил. Человек был в опасности, хотя бы потому, что он был связан с Драгосом - если Драгос еще не завербовал его с тех пор, как Чейз видел его в последний раз.
  И если Драгос сделал сенатора Соединенных Штатов одним из своих миньонов, особенно такого, как Роберт Кларенс, который имел личный доступ к Белому дому благодаря своей дружбе со своим старым профессором из университета, вице-президентом? Только представьте себе. Последствия такого шага были бы непоправимыми.
  Все больше причин выйти отсюда как можно скорее. Он должен был убедиться, что сенатор Роберт Кларенс еще не контролировался Драгосом. Или еще лучше, найдите Драгоса. Он должен был избавиться от него раз и навсегда, даже если он должен сделать это в одиночку. Металлические наручники за его спиной не могли удерживать его дольше, чем он позволял. Запертая камера и полицейские, проходившие мимо коридора, иногда останавливающиеся, чтобы взглянуть на него через небольшое окно в двери камеры, тоже.
  Ночь наступила. Чейз знал это даже без часов на стенах голой камеры или окна с видом на улицу за пределами здания. Он чувствовал это в своих костях, вплоть до слабости и голода. И с наступлением ночи снова наступил его голод, дикая жажда, которая теперь доминировала над ним.
  Он боролся с ним и сосредоточил свои мысли на ответном ударе по Драгосу.
  Непростая задача, потому что парень с кровавыми царапинами на лице медленно подошел к нему в его углу.
  - Проклятые копы, а? Думаю, они могут позволить нам сидеть здесь без воды и еды, надев наручники, как на животных. - Он презрительно фыркнул и тяжело упал на скамью рядом с Чейзом. - За что они тебя загребли?
  Чейз не ответил. Ему потребовалось достаточно усилий, чтобы сдержать низкое рычание, которое поднялось из его пересохшего горла. Он опустил голову и закрыл глаза, чтобы мужчина не видел их голодного сияния.
  - Что, ты слишком хорош, чтобы говорить со мной или как?
  Он почувствовал, что парень оценивает его, просматривая тренировочные брюки и футболку, в которой Чейз был одет когда полицейские привели его, - ту же одежду, в которой он был в подземном лазарете штаб-квартире, прежде чем освободиться и побежать наверх, чтобы спасти своих друзей. Он был босиком, но теперь на нем были черные пластиковые тапочки, выданные ему тюрьмой округа Саффолк.
  Хотя его светлые волосы низко висели на лбу, и он отвел взгляд, Чейз чувствовал, что мужчина смотрит на него.
  - Похоже, кто-то тебя тоже неплохо избил, приятель. У тебя нога кровоточит сквозь штаны.
  Так оно и было. Чейз посмотрел на маленькое красное пятно, которое просачивалось сквозь серую ткань на его правом бедре. Плохой знак, травмы его прошлой ночи все еще не зажили. Для этого ему нужна кровь.
  - Это были полицейские или что, чувак?
  - Или что, - пробормотал Чейз, его голос был грубым, как песок. Он взглянул на мужчину, обнажил верхнюю губу и позволил увидеть кончики его клыков.
  - Черт...- Глаза большого человека расширились. - Что это такое?
  Вздрогнув, он отшатнулся и упал на спину, когда дверь камеры открывали два офицера в форме.
  - Время гулять, мальчики, - сказал первый. Он оглядел комнату, педофила и наркомана, которые оба, казалось, не замечали своих собственных страданий, головореза, который теперь крепко прижался спиной к противоположной стене и пыхтел с открытым ртом, как будто он пробежал марафон. - Какие-то проблемы?
  Чейз поднял подбородок только достаточно высоко, чтобы бросить узкий взгляд на хрипящего человека через всю комнату. На этот раз он держал губы закрытыми, приглушая янтарное сияние глаз до тусклого блеска. Но его угроза была достаточно ясна, и огромный, грубый, избивающий женщин мужчина не стал настаивать.
  - Н-нет, - запнулся он, поспешно качая головой. - Нет проблем, офицер. Все круто.
  - Хорошо. - Полицейский вошел в камеру, в то время как его напарник держал дверь открытой. - Все встали. Следуй за мной. - Он остановился перед Чейзом, его подбородок указывал в направлении коридора за пределами камеры. - Ты первый, мудак.
  Чейз встал со скамейки. При росте шесть с половиной футов (1,98 метров) он возвышался над офицером и другими людьми в камере с ним. Хотя он никогда не тренировался в своей жизни благодаря своим генам Рода и метаболизму, который работал как высокопроизводительный двигатель, его мускулистое тело заставляло полицейского, раздутого слишком большим количеством силовых тренировок, выглядеть как гном. Как будто чтобы утвердить свою власть над Чейзом, мужчина взбился и повернул Чейза к двери, другую руку положив на пистолет в кобуре.
  Чейз вышел впереди него, но только потому, что ему было легче сбежать из коридора, а не из камеры содержания под стражей.
  За ним послышался заискивающий, слишком вежливый голос педофила.
  - Могу я спросить, куда вы нас ведете, офицер?
  - Сюда, - сказал другой полицейский, проводя группу мимо стойки регистрации в холле и направляясь к длинному коридору, ведущему к задней части участка.
  Чейз шагал по потертому линолеуму, ожидая момента, чтобы выскочить из участка, пока люди даже не поняли, что он сбежал. Это был рискованный шаг, который наверняка вызовет много вопросов, но, к сожалению, у него не было выбора.
  Когда он собирался совершить спринт на свободу, в дальнем конце коридора открылась стальная дверь. Холодный ночной воздух и прекрасный декабрьский снег танцевал вокруг высокой стройной фигуры молодой женщины. Она была завернута в длинное шерстяное пальто с капюшоном. Волнистые каштановые волосы прилипали к ее покрасневшим щекам и нависли на ее спокойные, умные глаза.
  Чейз замер. Он наблюдал, как она отряхивает свежий снег с блестящих кожаных сапог и поворачивается к одному из полицейских, который проводил ее в участок.
  Ого, подумал Чейз. Это был свидетель с рождественской вечеринки сенатора.
  Полицейский, который проводил ее, поймал взгляд Чейза, и его лицо ожесточилось. Он нахмурился на двух офицеров, которые вели правонарушителей через участок, и завел привлекательного помощника сенатора Кларенса в комнату, вне поля его зрения.
  - Продолжай двигаться, - сказал полицейский, находившийся в конце группы.
  Если Чейз хотел связаться с сенатором, вполне вероятно, что есть хороший шанс, что Бобби Кларенс будет сегодня вечером в участке вместе со своим красивым помощником.
  Достаточно любопытный, чтобы узнать это, Чейз отверг свои планы побега. Вместо этого он пошел в ногу с остальными и позволил полицейским провести себя по коридору в комнату, где исчез его очевидец.
  
  Глава 3.
  
  - Пожалуйста, входите, мисс Фэйрчайлд. Это не должно занять много времени.
  Детектив, встретивший их в участке, открыл дверь в смотровую комнату и позволил ей войти первой. Внутри их ждали несколько мрачных мужчин в темных костюмах и несколько полицейских в форме.
  Тавия узнала агентов ФБР, с которыми ее познакомилась на рождественской вечеринке сенатора через несколько часов после перестрелки. Она кивнула в знак приветствия и вошла в комнату.
  Было темно, как в кинотеатре, единственным источником света был большой стеклянный экран, который показывал пустую комнату с другой стороны. Неоновые огни на потолке окунули комнату в ярко-белое свечение, которое не делало ее более привлекательной. Около задней стены нарисована линия разметки во всю стену, с цифрами от 1 до 5, нанесенными с равномерно расположенными интервалами выше отметки в семь футов (2,13 метров).
  Детектив указал на один из нескольких виниловых стульев перед большим окном.
  - Мы скоро начнем, мисс Фэйрчайлд. Пожалуйста, присаживайтесь.
  - Я бы предпочла стоять, - ответила она. - И, пожалуйста, детектив Эйвери, зовите меня Тавия.
  Он кивнул, затем подошел к кулеру с водой и кофеварке в дальнем углу.
  - Я бы предложил вам кофе, но он ужасный, даже когда свежий, а к концу дня хуже, чем сырая нефть. - Он поставил бумажный стаканчик под кулер и нажал на рычаг. В прозрачном контейнере появились большие пузыри, когда стаканчик заполнялся. - Вода, - сказал он, повернулся к ней и протянул чашу. - Хотите ли Вы?
  - Нет, спасибо. - Хотя она высоко оценивает его усилия по созданию спокойной атмосферы для них, ее не интересовали шутки или задержки. Она должна была сделать работу здесь - а ноутбук, полный расписаний, электронных таблиц и презентаций, можно будет просмотреть, как только она вернется домой. Обычно она не возражала против сверхурочных, которые перерастали в долгие ночи. Бог знал, что ей не нужно беспокоиться о том, что это помешает ее личной жизни.
  Но сегодня она была напряженной, странная смесью психической гипертензии и физического истощения, которая всегда преследовала ее после ряда процедур и осмотров в частной клинике ее доктора. Она была под присмотром своего специалиста большую часть дня, и хотя она не была в восторге от необходимости провести вечер в полицейском участке, часть ее хотела убедить себя, что человек, который несколько дней назад открыл огонь в зале полным людей и был ответственен за сегодняшний взрыв в центре города, на самом деле сидел за решеткой, где он и находится.
  Тавия подошла ближе к стеклу и постучала ногтем по нему в качестве проверки.
  - Должно быть достаточно толстое.
  - Так и есть. Четверть дюйма (около 6 миллиметров) закаленного стекла. - Эйвери подошел к ней и сделал глоток воды. - Это одностороннее зеркало. Мы можем увидеть что находится на другой стороне, но для них это просто зеркало. То же самое относится и к звуку. Наша комната звукоизолированная, но мы получаем звук с другой стороны через громкоговорители. Поэтому, когда плохие парни стоят у этой стены, вам не нужно беспокоиться о том, что кто-нибудь из них сможет вас опознать или услышать, что вы говорите.
  - Я не беспокоюсь. - Тавия не чувствовала ничего, кроме решимости, когда она встретила взгляд мужчины через край его бумажный стаканчик. Потом она оглянулась на других офицеров и агентов. - Не могли бы мы тогда начать? Я готова.
  - Хорошо. Через минуту, пара офицеров приведут группу из четырех или пяти человек в эту комнату. Все, что вам нужно сделать, это внимательно посмотреть на этих людей и сказать мне, может ли кто-нибудь из них будь человеком, которого вы видели на вечеринке сенатора прошлой ночью. - Детектив усмехнулся и подмигнул своим коллегам. - После подробного физического описания, что вы дали нам после нападения, это должно быть для вас легко.
  - Я сделаю все возможное, - сказала она.
  Он выпил оставшуюся воду и раздавил его в кулаке.
  - Обычно мы не даем информацию о нашем расследование, но поскольку парень во всем сознался и отказался от своего права на адвоката, то это только формальность.
  - Он признался?
  Эйвери кивнул.
  - Он знает, что мы пригвоздили его за неправомерный вторжение и покушение на убийство. Он не может уклониться от этого, поскольку фоторобот созданный по вашему описанию абсолютно точный, а он получил свежие огнестрельные ранения во время побега.
  - И взрыв бомбы в центре города сегодня? - Подсказала Тавия и посмотрела на агентов федеральной полиции. - Он признался также ответственность за это?
  Один из агентов ФБР кивнул в знак согласия.
  - И даже не пытался отрицать. Говорит, что он организовал все это.
  - Но я думала, что это были другие участники. Погоня с полицией шла весь день по всем каналам. Я слышала, что все три террориста были застрелены полицией в частном имении.
  - Правильно, - сказал Эйвери. - Он сказал, что завербовал трех экстремистов в штате Мэн для проведения бомбардировки здания ООН. Очевидно, он выбрал не самых умных, они привели нас прямо к нему. Но он не сопротивлялся, вышел из дома без оружия и сдался полиции, как только она добралась до имущества.
  - Так вы думаете, что он там живет? - спросила Тавия. В новостях она видела фотографии поместья с его обширной собственностью. Это был почти дворец. Яркое трехэтажное известняковое сооружение с его высокими стенами, черными лакированными дверями и высокими остроконечными арочными окнами, казалось, больше соответствовало старой элите Новой Англии, чем жестокому сумасшедшему с террористическими наклонностями.
  - Мы еще не смогли найти владельца собственности, - сказал ей детектив. - Поместье находилось в доверительном управлении более ста лет. Чтобы получить запись в земельной книге, нам придется иметь дело как минимум с десятью юридическими фирмами. Наш преступник утверждает, что он живет там в течение нескольких месяцев, но ничего не знает о владельце. Он говорит, что поместье сдается в аренду с мебелью, без контракта, и он платит арендную плату наличными одной из самых престижных юридических фирм города.
  - Он сказал, почему он все это сделал? - спросила Тавия. - Если он признался в нападении на сенатора и в взрыве, он сказал вам причину?
  Детектив Эйвери пожал плечами.
  - Почему сумасшедшие люди делают это? У него не было конкретной причины для этого. На самом деле, этот парень для нас почти такая же загадка, как и дом, в котором он живет.
  - Как так?
  - Мы даже не знаем его настоящего имени. На то, какое он назвал нам, нет номера социального страхования или какой-либо справки с места работы. Нет водительских прав, нет зарегистрированного автомобиля, нет кредитных карт, нет карты избирателя, ничего. Как будто парень был призраком. Все, что мы смогли найти, это пожертвование ассоциации выпускников Гарвардского университета под его именем. И это конец, тупик.
  - Ну, это начало, - сказала Тавия.
  Детектив издал хриплый смех.
  - Было бы неплохо, если бы эта информация была датирована не двадцатыми годами прошлого века? Это не наш мужчина. Я не очень хорошо определяю возраст по лицу, но ему далеко не девяноста лет.
  - Нет, - пробормотала Тавия, вспоминая рождественскую вечеринку сенатора Кларенса, человека, которого она видела стреляющим из галереи на второго этажа. Она дала ему около тридцати, самое большее. - Может быть, его родственник?
  - Может быть, - сказал детектив. Он поднял глаза, когда дверь другой комнаты открылась, и вошел офицер в форме, чтобы вести подозреваемых. - Хорошо, начинается, Тавия. Время для шоу.
  Она кивнула и невольно отошла от стекла, когда первый подозреваемый вошел в комнату.
  Это был он - кого она должна была опознать здесь в участке.
  Она сразу же узнала его: точеные скулы с острыми краями и твердую, напряженную линию челюсти. Его короткие золотисто-каштановые волосы были растрепаны, некоторые из них спускались на лоб, но не настолько, чтобы скрыть пронзительный цвет его стальных голубых глаз. И он был огромен - такой же высокий и мускулистый, как она запомнила. Его бицепсы выпирали под короткими рукавами его белой футболки, широкие потертые серые спортивные штаны, свисающие с его узких бедер, наводили на мысль о мощных мышцах бедер. Он вошел в комнату как хищник, и неповиновение, непреклонное высокомерие, которое он источал, сделало факт, что он был заключенным с его руками, скованными позади его спины, бессмысленным. Он первым вошел в комнату длинными ногами и гибкой походкой, в которой определенно было что-то животное. Она заметила, что он слегка хромал. На его правом бедре было пятно крови, темно-красная капля просачивалась в легкую ткань его спортивных штанов. Тавия наблюдала, как он становился немного больше с каждым его длинным шагом, когда он шел в конец комнаты.
  Она слегка вздрогнула в своем теплом зимнем пальто, и ей стало немного плохо. Боже, она не могла выносить зрелище крови.
  За громкоговорителями один из полицейских приказал мужчине оставаться на четвертой позиции и встать лицом к зеркалу. Он сделал это, и когда он стоял там, он посмотрел ей в глаза. Прямо в глаза.
  Она была в шоке.
  - Вы уверены, что они не могут...
  - Я обещаю, что вы здесь абсолютно в безопасности, - заверил ее Эйвери.
  И все же эти пронзительные голубые глаза не отрывались от нее, даже после того, как последний из трех других мужчин зашел в комнату и получил указание встать лицом к зеркалу. Эти другие люди смотрели по сторонам или нервно двигались, их глаза бесцельно блуждали, не видя ничего в огромном зеркальном стекле, кроме их собственного отражения.
  - Вы готовы? - Подсказал детектив, стоящий рядом с ней..
  Она кивнула, возвращая глаза к ряду из трех других мужчин, хотя в этом больше не было необходимости. Другие совсем не были похожи на него. Они были абсолютно разные, разных строений, размеров и возрастов. Один из них был тонкокожим, его густые каштановые волосы свисали на плечах. Другой был строен как вол, с широкими плечами и огромным животом. У него были густые темные кудри, злобное лицо и сердитые маленькие глаза над красным, опухшим крючковатым носом. Третьим был бесформенный лысый мужчина лет пятидесяти, который обильно потел под светом люстры.
  А потом был он... интенсивный, почти безжалостно красивый убийца, который все еще не выпускал ее из виду. Тавию было не так легко поколебать, но она не могла вынести такого взгляда - даже здесь, в безопасности, скрытой в затемненной комнате наблюдения, за безопасным стеклом толщиной в четверть дюйма (около 6мм) и окруженной полдюжиной вооруженных полицейских.
  - Это он, - сказала она, указывая на четвертое, и хотя это было невозможно, она могла поклясться, что уголки его рта искривились, указывая на улыбку. - Это он, детектив Эйвери. Это человек, которого я видел на рождественской вечеринке.
  Эйвери слегка похлопал ее по плечу, когда полицейские в другой комнате попросили мужчин сделать шаг вперед.
  - Я знаю, я сказал, что это простая формальность, но мы должны убедиться, что вы уверены, Тавия...
  - Я абсолютно уверена, - коротко ответила она, когда кровь в ее венах начала гудеть, как сирена внутренней тревоги. Она оглянулась в другую комнату, когда номер четыре шагнул вперед на два шага. - Мы можем закончить сравнение. Этот человек - стрелок. Я узнала бы его лицо везде.
  - Хорошо, хорошо, Тавия, - тихо рассмеялся он. - Что я вам говорил? Вы сделали это в кратчайшие сроки. Это то, что вы блестяще сделали.
  Она отклонила похвалу как ненужную и мягко покачала головой.
  - Могу я чем-то еще помочь, детектив?
  - Нет, нет. Нам нужно всего несколько минут, чтобы закончить все здесь, и тогда вы можете идти. Если хотите, я отвезу вас домой.
  - Спасибо, но в этом нет необходимости. - Когда она сказала это, она внезапно оглянулась на человека, который чуть не убил кого-то на рождественской вечеринке сенатора Кларена. Если он действительно был руководителем бомбардировки этим утром, он также был ответственен за гибель нескольких невинных людей. Тавия продолжала смотреть пронзительно, надеясь, что он сможет увидеть сквозь стекло всю степень ее презрения. После долгого момента она резко отвернулась от стекла. - Если это все, детектив, у сенатора завтра утром будет важное публичное выступление, а у меня сегодня много работы по логистике и другой работе.
  - Тавия Фэйрчайлд.
  Глубокий рык - неожиданный звук ее имени на губах незнакомца - заставил ее на мгновение застыть на месте. Ей не нужно было спрашивать, кто говорил. Его глубокий голос пронзил ее тело с той же холодной прицельной точностью, что и пули, которые он недавно выпустил по толпе гостей вечеринки.
  Тем не менее, Тавия в шоке оглянулась на детектива и других агентов и офицеров. - Эта комната... вы только что сказали...
  Эйвери отчаянно пробормотал извинения и потянулся к настенному телефону у окна. Когда он говорил по телефону, четвертый мужчина продолжал говорить с ней, пристально глядя на нее, как будто между ней и его смертельным взглядом ничего не было.
  Он сделал шаг вперед.
  - Твой босс в опасности, Тавия. И может быть ты тоже.
  - Черт, возьми под контроль этого ублюдка, - крикнул один из федеральных агентов детективу по телефону.
  Офицеры в другой комнате приготовились к бою.
  - Номер четыре, держи рот на замке и отойди!
  Он проигнорировал приказ. Он сделал еще один шаг вперед, даже когда второй полицейский подошел к нему с другой стороны комнаты.
  - Я должен найти его, Тавия. Он должен знать, что Драгос убьет его - или того хуже. Может быть, уже слишком поздно.
  Молча она покачала головой. То, что он сказал, не имело смысла. Сенатор Кларенс был жив и здоров. Этим утром она видела его в офисе перед тем, как он уехал в центр города на долгий день деловых встреч.
  - Я не знаю, о чем ты говоришь, - пробормотала она, хотя он не мог ее слышать. Он не должен быть в состоянии увидеть ее, но все равно сделал это. - Я не знаю никого по имени Драгос.
  Теперь полицейские приблизились к нему с обеих сторон, каждый схватив его за связанную руку и пытаясь оттащить его обратно к стене. Он легко стряхнул их, все его внимание сосредоточилось на Тавии.
  - Послушай меня. Он был на рождественской вечеринке. Один из гостей.
  - Нет, - сказала она, совершенно уверенная, что он ошибался. Она лично написала и отправила каждое из 148 приглашений, и она никогда не забывала такие детали. В случае необходимости она могла бы назвать каждое имя и вспомнить каждое лицо в списке гостей. И никто не было там под этим именем.
  - Там был Драгос, Тавия. - Полицейские в комнате снова попытались схватить его. - Он был там, я выстрелил в него. Жаль только, что я не убил ублюдка.
  Она почувствовала, что медленно покачала головой и нахмурилась, осознав безумие того, что он говорил. На рождественской вечеринке был только один раненый, один из самых щедрых спонсоров кампании сенатора Кларенса, успешный бостонский бизнесмен и благотворитель по имени Дрейк Мастерс.
  - Ты сумасшедший, - прошептала она. Но даже когда она произнесла слова, она сама не совсем поверила им. Мужчина, который смотрел ей в глаза сквозь стекло, хотя это было невозможно, не казался сумасшедшим. Он выглядел опасным и напряженным и казался абсолютно уверенным в том, что говорил. Он выглядел смертоносным, даже со связанными за спиной руками.
  Он продолжал смотреть ей в глаза. Принять его психически больным было бы легче, чем ледяной узел страха, которое распространился под его взглядом в ее животе. Нет, какими бы ни были его намерения на рождественской вечеринке сенатора, безумие не стояло за этим.
  Но то, что он сказал, не имело смысла.
  - Парень ненормальный, - сказал один из федеральных агентов. - Давай завершим это и выведем свидетеля отсюда.
  Детектив Эйвери кивнул.
  - Я извиняюсь перед вами, Тавия. Мы больше не хотим вас задерживать.
  Он подошел к двери, его напряженное лицо выражало смятение и раздражение, когда он протянул руку, указывая путь к двери. Другие чиновники и федеральные агенты также медленно встали и последовали за ними.
  Из другой комнаты Тавия услышал звуки борьбы. Она попыталась заглянуть за детектива, но он уже уводил ее от окна.
  Когда они хотели выйти, снаружи раздался быстрый стук, и перед ними открылась дверь. Сенатор Кларенс стоял в коридоре со снежинками на мокрых волосах и темно-синим шерстяным пальто.
  - Извините, я не смог прийти раньше. Моя встреча с мэром заняла больше времени. - Он посмотрел на Тавию, и его дружелюбное выражение лица слегка потемнело. - Есть проблема? Тавия, я никогда не видел тебя такой бледной. Что здесь происходит?
  Прежде чем она смогла избавить его от беспокойства, сенатор вошел в смотровую комнату.
  - Господа, - пробормотал он другим полицейским в знак приветствия.
  Когда он приблизился к окну, за ним прозвучал глубокий рык.
  В этом звуке больше не было ничего человеческого. Это было неземное шипение, которое заставило кровь Тавии похолодеть. Внезапно она пришла в состоянии повышенной готовности, все ее инстинкты предупреждали ее, что должно произойти что-то ужасное. Она обернулась.
  - Сенатор Кларенс, будьте осторожны.
  Слишком поздно.
  Стекло разбилось.
  Стеклянные осколки посыпались дождем во всех направлениях, когда что-то огромное проделало отверстие в стекле, прорвалось и приземлилось на пол в середине комнаты наблюдения.
  Это был один из заключенных - темноволосый бык рубашке "Патриоты". Он взвыл от боли, его конечности были неестественно искривлены, кожа его лица и шеи была разорвана от удара и окровавлена.
  Тавия удивленно огляделась.
  Там, где было только зеркальное безопасное стекло, был только воздух.
  А за ним огромный мускулистый мужчина, с убийством во взгляде.
  Его наручники бесполезно свисали с запястий, он каким-то образом разорвал их. Господь на небесах, насколько сильным он должен был быть, если он не только справился с этим, но и смог бросить взрослого человека через стекло безопасности? И как быстро ему пришлось двигаться, чтобы сделать это, прежде чем полиция в другой комнате смогла его остановить?
  Холодные голубые глаза посмотрели мимо нее и упали, как лазерные лучи, на сенатора Кларенса.
  - Черт возьми, Драгос, - гневно выплюнул мужчина. - Он сделал это, верно? Ты уже принадлежишь ему.
  Его правая рука взметнулась вперед, как кобра. Он протянул руку через пустое стекло, схватил сенатора Кларенса за руку и дернул его к себе, в результате чего сенатор потерял равновесие. Одной рукой он вытащил к себе человека, мгновенно протащив его сквозь осколки и обломки.
  О Боже. Этот человек убьет сенатора Кларенса.
  - Нет! - Тавия пошевелилась, прежде чем сама это поняла. Она схватила стальные наручники на его запястье и потянула изо всех сил. - Не надо!
  Ее слабая попытка остановить его едва заставила его задуматься. Но в ту долю секунды он снова посмотрел ей в глаза. В этих глазах было что-то неземное... в них танцевали искры, казалось, в них пылал нечестивый огонь. Что-то, что пронзило прямо в ее сердце, как острое лезвие ножа, и в то же время вызвало темное любопытство, которое притягивало ее ближе.
  Ее сердце билось в груди. Ее пульс стучал так же громко, как барабанные удары в ее ушах. Впервые в жизни Тавия Фэйрчайлд почувствовала настоящий ужас. Она смотрела в эти странно гипнотические голубые глаза и кричала.
  
  Глава 4.
  
  Она кричала, но не отпускала его. Тонкие, но удивительно сильные пальцы держали стальные наручники на его запястье, как будто ее рефлексы были настроены на бой, несмотря на страх и панику, которые внезапно завибрировали по всей комнате, охваченной хаосом.
  Тавия Фэйрчайлд была упрямой. Чейз должен был позволить ей сделать это.
  Она не показала страха перед ним на рождественской вечеринке сенатора, и не тогда, когда она посмотрела на него сквозь одностороннее стекло и указала на него полицейским и агентам ФБР в смотровой комнате.
  Он не мог ее винить. И она, и полиция полагали, что они поступают правильно, пытаясь посадить опасного человека - признавшегося убийцу - под замок. Их человеческий разум не мог понять опасность, с которой Чейз и остальная часть Ордена столкнулись.
  А Тавия Фэйрчайлд понятия не имела, что ее босс был покойником.
  Для обычных смертных сенатор Роберт Кларенс может казаться таким же, но чувства Рода Чейза почувствовали миньона, как только он вошел в смотровую комнату. Человек теперь принадлежал Драгосу и подчинялся только своему хозяину. Чейз увидел это в тусклом цвете его глаз и полном отсутствии интереса к себе или любому другому человеку в комнате. Драгос отправил своего миньона в полицейский участок, а Чейз хотел отправит миньона по кусочкам сукиному сыну.
  Он отвернулся от Тавии Фэйрчайлд и вырвался из ее хватки.
  - Где Драгос?- Он сжал кулак вокруг руки сенатора и сжимал его, пока не почувствовал, как кость не сломалась и не ударилась о его ладонь. - Скажи мне сейчас.
  Миньон взвыл от боли.
  - Оставайтесь позади! - крикнул один из полицейских позади него в комнате для допросов. Повсюду был суматоха, когда федеральные агенты и полицейские поспешили спасти Тавию от битвы.
  Чейз сжал сильнее и сломал предплечье сенатора.
  - Я найду его. И ты скажешь мне, где, черт возьми, ты...
  Что-то резкое врезалось ему в плечо сзади. Не пуля, а две тонкие металлические точки, которые пронзали его плоть, как рыболовные крючки. Его уши наполнились щелкающим стаккато из электрошокера, и в то же время пятьдесят тысяч вольт впились в его тело. Волна пронзила его с ног до головы, все мышцы его тела протестовали.
  Чейз взревел, но скорее от злости, чем от боли. Для представителя его вида волна была такой же болезненной, как укус пчелы. Он сделал шаг вперед, одна рука все еще сжимала предплечье сенатора Кларенса, а другой он сделал выпад, чтобы лучше схватить его.
  - Черт побери, - выдохнул кто-то в смотровой комнате. - Парень был проверен на наркотики? Какого черта он не реагирует?
  Один из агентов ФБР в темном костюме достал свой полуавтоматический пистолет от кобуры.
  - Ударь этого ублюдка снова! - приказал он. - Выведи его из строя, черт возьми, или я сделаю это сам, навсегда!
  Еще один импульс ударил его. На этот раз электроды зацепились за центр его спины, и он снова получил пятьдесят тысяч вольт. Двойной заряд сработал, Чейз отпустил свою добычу. Как только Кларенс был освобожден, он и Тавия были выброшены из комнаты несколькими полицейскими и федеральными агентами.
  Чейз развернул левую руку и оторвал электроды от правого плеча. Когда поток второй дозы все еще проникал через его центральную нервную систему, он схватил металлическую рамку смотрового стекла и неуклюжий прыгнул на нее.
  Федеральный агент открыл огонь, как и один из офицеров в форме рядом с ним в смотровой комнате.
  Пули попали в грудь и верхнюю часть тела Чейза. Град пуль откинул его назад, он споткнулся и посмотрел вниз на пятна крови, которые распространились по всей его верхней части тела.
  Нехорошо. Совсем не хорошо, но он был представителем Рода, он выживет.
  И был шанс схватить миньона Драгоса, прежде чем полицейские вытащат его из здания...
  Пока федеральный агент перезаряжал свое оружие, один из оставшихся копов шагнул вперед в почти пустой комнате, его служебный пистолет указал на Чейза.
  - Стоять на месте! - Полицейский был молод, его голос был немного неуверенным, но его рука не дрожала. - Нет двигайся, мудак.
  Из Чейза кровь текла, как вода из сита. Она собиралась в лужу вокруг его ног и на осколках стекла, которые покрывали пол. Сделав шаг назад, он сосредоточился и вспомнил свою сверхъестественную скорость и маневренность, которые сделали его тем, кем он был. Но на этот раз это не сработало.
  Его тело было ослаблено жаждой крови, которая месяцами сидела у него на шее. И он потерял кровь. Слишком много, слишком быстро.
  Но все же он чувствовал запах миньона Драгоса где-то в здании. Он знал, что раб по-прежнему находится в пределах его досягаемости, и часть его - запятнанная часть рыцаря - сопротивлялась идее, что беззащитная женщина стала одой из бездушных слуг Драгоса.
  Он убьет миньона, прежде чем позволит Тавии Фэйрчайлд столкнуться с такой опасностью.
  Чейз обернулся, его угасающие глаза искали дверь в коридор. Он сделал медленный шаг, мучительно таща ноги по полу.
  - Дерьмо, - пробормотал один из нервных полицейских.
  Позади него раздался резкий щелчок пистолета, и снова прозвучал бюрократический голос агента ФБР.
  - Еще один шаг, и ты мертвец, мудак.
  Чейз не мог остановиться, даже если бы его приковали к армейскому танку.
  Он сделал еще один шаг.
  Он почувствовал только первый выстрел. Другие вбивались в его тело до тех пор, пока пол не ушел из-под него. В воздухе пахло порохом и человеческим адреналином.
  И когда его ноги отказали ему, и его тело сильно ударилось о пол комнаты, он почувствовал темный запах собственной крови, распространяющейся во всех направлениях по грязному белому линолеуму.
  ***
  Мужчина Рода не торопясь прогуливался от своего лимузина с шофером, стоящего у обочины, до частного клуба, спрятанного в задней части узкого китайского переулка. Он не взял с собой телохранителей и не сделал предостерегающих взглядов на окружающий мрак зимних улиц или ночные тени зданий, поднимающихся со всех сторон от него.
  Не сегодня. Сегодня вечером без единой меры предосторожности он прогуливался по середине территории Ордена в самом сердце Бостона. Вместо телохранителей он привел более забавную компанию. Две аппетитные человеческие женщины изо всех сил пытались не отставать от него, их высокие каблуки спешили по покрытому льдом асфальту. Он не знал их имен и не хотел их знать, они были просто игрушками для него. Несколько минут назад он заметил длинноволосую рыжую и молоденькую блондинку, обе несовершеннолетние, в очереди к Ланотте, самой горячей вечеринке города.
  Посмеиваясь и нетерпеливо, они бежали за ним, когда он подошел к огромному мужчине Рода, стоящего возле арки и стальной двери частного клуба. Вышибала, примитивный тип из агентства, по имени Таггарт. Во время правления Драгоса в этой некомпетентной организации он выполнял для него ту или иную грязную работу. Теперь он нахмурился и принял угрожающую стойку, но затем он удивленно моргнул глазами, когда узнал Драгоса.
  - Сэр, - пробормотал Таггарт, склоняя голову в знак приветствия. Он потянулся к двери и открыл ее, чтобы дать трио доступ к клубу.
  Уважение приветствовалось, как и чувство свободы, которое он носил на своих плечах, как королевскую мантию, когда он шел по комнате, заполненной мужчинами Рода и легко одетыми мужчинами и женщинами, предлагающими развлечения, на которых специализируется клуб. На сцене в середине комнаты, обнаженная, темнокожая красавица с грацией змеи, обернулась вокруг шеста из оргстекла. За столами и на диванах перед ним десятки мужчин Рода наблюдали за ней. Третьи в своих частных нишах получали персональных услуг от людей, работающих в стрип-клубе Агентства.
  Тем не менее, несмотря на различные половые акты и кровопролитие, происходящие на полу клуба, в этом месте царила атмосфера сдержанности. Законы Рода запрещают убийство людей, и для большинства вампиров, особенно членов агентства, этот закон был неприкосновенным. Этот закон был так же неуязвим, как закон секретности, который позволил Роду веками жить необнаруженным среди людей и питать себя, не подвергаясь воздействию со стороны людей.
  Однако для некоторых, таких как он и другой человек, который приближался к нему через весь клуб, чтобы поприветствовать его, это ограничение давно исчезло.
  Драгос наблюдал, как приближается лейтенант. Он был одним из немногих единомышленников, преданных членов внутреннего круга Драгоса - которого оставалось все меньше и меньше, поскольку череда неудач и ошибок вынудила его искоренить самых слабых членов стада. Но это все было позади сейчас. Он смотрел вперед, ожидая победы. Он был так близко, что мог практически схватить ее руками.
  - Добрый вечер, вице-директор Пайк.
  - Сэр. - Агент украдкой оглянулся, прежде чем посмотреть Драгосу в глаза. - Это... ну, неожиданно приятно видеть вас здесь, в городе.
  - Тогда почему ты выглядишь так, словно у тебя полные штаны? - ответил Драгос, обнажая зубы в легкой улыбке. Обычно его неожиданное посещение означало, что головы покатятся. - Расслабься, Пайк. Я здесь для своего удовольствия сегодня вечером, а не ради работы.
  - Так, нет проблем, сэр?
  - Ни в коем случае, - ответил Драгос.
  Его лейтенант все еще не чувствовал себя слишком комфортно в своей коже. Он продолжал говорить тихим голосом, без сомнения, боясь, что его увидят с ним в таком общественном месте.
  - Но, сэр, вы думаете, что разумно приехать в город - и сюда, из всех мест? Орден послал двух своих воинов в этот клуб на прошлой неделе, чтобы расспросить о вас.
  Драгос слегка покачал головой.
  - Меня не волнует Орден. У них сейчас руки заняты. Я лично позаботился об этом сегодня.
  Пайк пристально посмотрел на него.
  - Значит, слухи правдивы? Штаб Ордена был превращен... - Глядя на двух смертных спутниц Драгоса, Пайк внезапно откашлялся. - Они были обнаружены местной полицией?
  Драгос улыбнулся.
  - Скажем так, наши храбрые полицейские получили небольшой намек.
  Мужчина Рода ответил на его улыбку, но продолжал неуверенно переводить взгляд от Драгоса на двух женщин, цепляющихся за него с обеих сторон. Под вопросительным взгляде его осторожного лейтенанта Драгос лениво пожал плечами.
  - Просто говори свободно, Пайк. По дороге сюда я дал им столько алкоголя и кокаина, что завтра утром они даже не вспомнят своего имени. Если я позволю им прожить так долго, - медленно сказал он, похотливо улыбаясь молодым женщинам, едва сдерживаясь, чтобы не попробовать.
  - Вы говорите, что сегодняшняя бомбардировка в центре города и последующая погоня за подозреваемыми полицией...
  - Это то, что я имею в виду, Пайк. - Теперь его лейтенант выглядел еще более впечатленным, что порадовало Драгоса. - От организации взрыва миньонами, которых я завербовал для выполнения работы, до преследования, которое привело правоохранительные органы прямо к входной двери Лукана Торна. Все это было организованно мной.
  - Я слышал, что один из воинов находится под стражей в полиции. Они действительно арестовали Стерлинга Чейза?
  Драгос кивнул. Тот факт, что воин, очевидно, сдался добровольно, был единственной деталью, которую он не организовал или не предвидел в своем наступательном ударе по Ордену. Он все еще не знал, что об этом думать, но послал своего последнего миньона, чтобы увидеть ситуацию в тюрьме в центре города. На самом деле, он должен получить от сенатора полный отчет в любое время.
  - Вы слышали, что Чейз почти превратился в Отверженного, - сказал Пайк. - Не удивительно. После того, как он пришел сюда на прошлой неделе, чтобы разыскать вас с этим другим воином - отчеты, которые я видел о том, сколько агентов он ранил и как он сражался, как бешеная собака. Скоро Кровожадность окончательно победит его. Трудно поверить, что это тот же Стерлинг Чейз, что и несколько лет назад. В то время все предполагали, что он займет высшую должность в Агентстве.
  Драгос вздохнул, ностальгические воспоминания агента Пайка ему наскучили.
  - Независимо от того, превращается ли ублюдок в Отверженного или умирает под стражей в полиции, мне наплевать, Пайк. На одного воина меньше, с которым приходится бороться, - это все, что имеет для меня значение.
  - Конечно, сэр, - коротко сказал Пайк. - Я полностью согласен.
  Драгос коротко отмахнулся рукой от молчаливого поклона.
  - Мне нужен стол, Пайк. - Пока он говорил, он гладил шелковистые светлые волосы одной из своих подруг. Чтобы не забыть о рыжей, он повернулся к ней и погладил ее длинную стройную шею. - Я возьму этот, перед сценой.
  Это был лучший стол заведения, с большим кожаным диваном в форме полумесяца, прямо перед сценой, с видом на танцоров и остальную часть клуба. И только группа из восьми мужчин Рода, большинство из них имели тот же или более высокий ранг, что и заместитель директора Арно Пайк, сидели за ним.
  Хотя его лейтенант не был в восторге, он убежал, чтобы выполнить приказ Драгоса. За столом несколько голов повернулись к нему лицом, возмущенные, с хмурыми взглядами, но Пайк сумел убедить их покинуть стол и поспешил обратно, чтобы привести Драгоса к месту.
  Драгос прошел через клуб Агентства, как будто он принадлежал ему.
  Черт, вскоре клуб действительно будет принадлежать ему, как и город, и все его жители, мужчины Рода и люди.
  Он не будет удовлетворен, пока весь мир не опустится на колени перед ним.
  Вскоре заверил себя. Его план был долгосрочным - потребовались столетия, чтобы заложить фундамент и каждый строительный блок на свое место. Теперь все собралось вместе, и даже Орден не сможет помешать достижению его целей.
  Он скользнул на роскошное кожаное кресло за своим недавно приобретенным столом, с симпатичной рыжей с одной стороны от него, с блондинкой с большими глазами на другой стороне.
  - Присоединяйся к нам, Пайк. Ваша осторожность больше не нужна, здесь все уже видели, что вы работаете на меня. В будущем вам больше не нужно никого обманывать. Этим утром правила игры изменились. Теперь я устанавливаю правила.
  Когда Пайк сел рядом с блондинкой, Драгос с удовольствием посмотрел на другую молодую женщину. Кожа на ее шее и ее сладострастном декольте была бледной, как крем, почти прозрачные, нежные голубые вены, стучащие возле ее ключицы. Его клыки вытянулись и наполнили рот. Он набросился на нее так быстро и так сильно, что она задохнулась, когда он вонзил зубы в ее сонную артерию и глубоко погрузился в пульсирующую рану.
  После нескольких жадных глотков он обернулся и попробовал ее подругу с другой стороны. Он был даже грубее с ней, цепляясь за ее руки, когда она стонала, чтобы выскользнуть от него. Он мог бы успокоить ее легким трансом, как большинство представителей его вида сделали со своими донорами крови. Но где в этом удовольствие?
  Драгос открыто питался обеими женщинами, глядя на Арно Пайка, который изо всех сил пытался держать свою дикую сторону под контролем при виде такого большого количества свежей крови. Его глаза светились янтарным, зрачки сужены в вертикальные щели. И хотя он крепко сжал губы, Драгос знал, что клыки Пайка полностью вытянуты.
  Драгос рассмеялся. Он протянул руку и схватил агента за лацканах его классического черного костюма, притягивая его ближе.
  - Почему ты отказываешь себя? Чего ты боишься? Ордена? - Он покачал головой. - Вот для чего мы работали. Эта свобода, право первородства всего Рода.
  Пайк тяжело выдохнул. Он поднял свои губы обнажив зубы и издал голодное рычание, когда над диваном поднялся запах свежей крови. Своими янтарными глазами он нацелился на блондинку, которая упала в нишу из-за наркотиков и потери крови между ними, не в силах понять, что с ней происходит.
  - Возьми ее, - сказал Драгос своему лейтенанту. - Она твоя.
  С рычанием Пайк бросил женщину на стол, разорвал ее платье спереди и бросился на нее, как животное, выпивая ее кровь в публичном зрелище, которое привлекло внимание каждого мужчины Рода в клубе.
  Драгос смотрел с вуайеристским удовольствием. Его порадовала не только необузданная, бешенная жадность своего лейтенанта, но и сдержанный интерес других мужчин, которые теперь медленно приближались с вытянутыми клыками и горящими глазами со всех сторон в непрерывных вспышках огней со сцены.
  Как приятно было чувствовать это чувство расслабления, чистой, хищной силы. Прошло слишком много времени с тех пор, как он мог так свободно передвигаться на публике, когда Орден не дышал ему в шею, разрушая его дело почти на каждом шагу. Теперь он больше не был в бегах от Лукана Торна и его воинов. Удар, который он нанес им сегодня, был четким сигналом. Теперь была их очередь уходить в подполье. Их очередь задаться вопросом, куда он нанесет следующий удар и как сильно.
  Теперь он был ответственным. Этот момент принадлежал ему и все, что будет в нем происходить.
  И он еще не был удовлетворен.
  Он прошептал команду на ухо рыжей. Она взобралась на стол и разделась, как он велел, раскачиваясь под звук басов из звуковой системы, тонкими пальцы стирали кровяные дорожки из открытого укуса на ее шее.
  Все больше и больше вампиров приближалось, акулы собрались вокруг добычи. Прошло всего несколько секунд, и первый вампир вырвался из толпы и подпрыгнул к ней на столе.
  Пока он стиснул зубы на ее горле, Драгос кивнул в знак одобрения.
  - Пей, - сказал он, встал и повернулся к толпе. - Берите столько, сколько хотите, все вы! Сегодня вечером здесь нет никаких законов. Никто не может помешать нам стать теми, кем мы действительно являемся.
  С одобрительным ревом другой мужчина вскочил на стол и вонзил зубы в запястье рыжей. Затем еще один, он накрыл ртом другое ее запястье.
  В отдаленном уголке клуба пронзительно закричала женщина и внезапно остановилась, когда другой вампир появился в тени. Все больше и больше людей кричали, поскольку все больше и больше вампиров бросались на людей.
  Драгос наблюдал за всем с удовлетворением варварского короля на своей арене. Медный запах свежей человеческой крови поднимался повсюду, превращая клуб в оргию секса, насилия и безудержного безумия.
  Драгос наслаждался дикой, жестокой энергией, которая вибрировала вокруг него в комнате. Это была сила. Это была свобода, наконец.
  И этот момент - этот прекрасный, ужасный момент - даже Орден не мог отнять его у него.
  Пусть они узнают, что он здесь сделал, они должны готовить с яростью, что их там не было, что они не остановили его. Пусть они разорвут на части Агентство в яростном стремлении найти его тайных союзников. Он не быль насколько обеспокоен тем, что они могли разобрать всю организацию. Его операция только выиграет от любого отвлечения Ордена. И вскоре будет не имеет значения, что сделает Орден. Он будет контролировать его так же, как любое другое существо в этом ничтожном, ничего не подозревающем мире.
  В диком триумфе Драгос откинул голову и зарычал, как чудовище, которым он был.
  
  Глава 5.
  
  - Как вы думаете, они убили его?
  - Хм? - Проворчал сенатор Кларенс, седевший рядом с Тавией на заднем сиденье черного седана ФБР. Большую часть времени по дороге из центра города он ничего не говорил, просто настаивая на том, что он и сотрудники ФБР лично позаботятся о том, чтобы она благополучно добралась до дома. Теперь он посмотрел на нее со странно невыразительным выражением лица в свете того, что только что произошло в участке.
  Может быть, это был шок. Бог знает, что она не могла поверить в то что произошло.
  - Этот град пуль, когда мы вышли из этой комнаты... Мне было просто интересно, застрелили полицейские того мужчину. Что вы думаете?
  - Я бы не удивился, если бы они сделали, - сенатор небрежно пожал плечами. - И мне было бы все равно. Тебе не стоит беспокоиться об этом, Тавия. В нашем мире нет места для таких людей, как он. Если бы это зависело от меня, я бы накачал череп ублюдка свинцом.
  Холод замечание обеспокоил ее. Она была знакома с Бобби Кларенсом почти три года: сначала в качестве стажера, когда он был заместителем окружного прокурора, а затем в качестве его помощника, поскольку он решил баллотироваться в Сенат. Она знала, что он занимал очень консервативную позицию по вопросам национальной безопасности и борьбы с терроризмом; он построил всю свою кампанию на этом. Но никогда прежде она не слышала, чтобы он так хладнокровно говорил о жизни или предполагаемой смерти другого человека.
  Отвернувшись, Тавия наблюдала сквозь темные окна за снежным пейзажем, когда машина несется на север вдоль шоссе, оставляя город позади.
  - Кто такой Драгос?
  Поскольку сенатор был таким тихим, она сначала подумала, что он ее не услышал. Но когда она оглянулась на него, он смотрел прямо на нее. Казалось, прямо сквозь нее. Странная дрожь пробежала по ее шее и снова исчезла, когда симпатичное лицо ее босса расслабилось и показало лишь легкое замешательство.
  - Я не знаю, что ты имеешь в виду, Тавия. Я должен знать это имя?
  - Кажется, он думал, что вы его знаете - человек в участке. - Она осмотрела лицо сенатора в поисках каких-либо признаков узнавания, но ничего не нашла. - Перед тем, как вы вошли в комнату, он сказал мне, что вы в опасности из-за кого-то по имени Драгос. Он сказал, что мы оба можем быть в опасности. Он хотел предупредить вас...
  Сенатор Кларенс прищурился.
  - Он сказал тебе все это? Ты говорила с мужчиной? Когда?
  - Я не разговаривала с ним. Не напрямую. - Она все еще пыталась обработать все, что произошло сегодня вечером. - Он увидел меня через зеркало в допросной комнате, заговорил и сказал много странных вещей.
  Сенатор медленно покачал головой.
  - Параноидальные, сумасшедшие вещи, так это звучит, Тавия.
  - Да, просто он не показался мне сумасшедшим. Он выглядел обеспокоенным и агрессивным, но не сумасшедшим. - Она посмотрела на своего босса и увидела, что он лениво потирает запястье - мужчина раздавил его после того, как освободился от наручников и проник в предположительно безопасную смотровую комнату прежде чем полдюжины полицейских и агентов ФБР смогли взять ситуацию под контроль. И все это, чтобы получить в свои руки сенатора Кларенса. - Когда он увидел вас, он сказал, что уже слишком поздно, вы уже принадлежите этому Драгосу. Что он имел в виду под этим? Почему он думает, что вы знаете этого человека, или знаете, где его найти?
  Сухожилие дернулось на его узкой угловой челюсти.
  - У меня нет ни малейшей идеи, Тавия. Политики обзаводятся множеством врагов - некоторые из них безобидны, другие опасные социопаты, которые ищут внимания и думают, что насилие и террор это лучший способ его получить. Кто знает, в каких грехах обвиняет меня этот безумец, за что хочет наказать меня. Все, что я знаю, это то, что он пришел ко мне домой, чтобы совершить убийство, и когда он потерпел неудачу, он и его экстремистские друзья решили взорвать здание правительства и убить невинных людей. Единственная реальная опасность, в которой мы оказались сегодня вечером, была явно от него.
  Тавия с мрачным поклоном признала эти трезвые факты. Он был прав, и она не знала, почему ей так хотелось анализировать и расследовать то, что она услышала в соседней комнате полицейского участка. Она не знала, почему этот мужчина и его странные слова никак не выходили из головы.
  И его глаза...
  Она все еще могла видеть их стальной голубой цвет, интенсивность, с которой он смотрел на нее, - и он явно был в здравом уме.
  Она все еще чувствовала своеобразный жар, который, казалось, исходил из этих глаз в тот момент, когда их глаза встретились, всего за несколько секунд до того, как электроды электрошокера ударили его, и посыпался град пуль.
  Она была настолько погружена в свои мысли, что слегка вздрогнула, когда сенатор слегка хлопнул ладонью по колену.
  - О, черт побери. Я знал, что что-то забыл.
  - Что? - спросила она, поворачиваясь к нему лицом, когда внедорожник съехал с шоссе и свернул на дорогу, ведущую к ее дому.
  Он бросил на нее застенчивый взгляд, который он использовал для случаев, когда он хотел попросить ее поработать весь уик-энд или найти в последний момент подарок для хозяина важного социального мероприятия, которого он должен был впечатлить.
  - Завтра утром будет благотворительный завтрак для детской больницы.
  Тавия кивнула.
  - В восемь часов в Копли Плейс. Я доставила ваши вещи из химчистки к вам домой и отправила по электронной почте вашу речь на ваш мобильный и домашний компьютер, прежде чем я сегодня вечером покинула офис и пошла в полицию.
  Она приготовила для него все как обычно, но он не выглядел довольным. Он немного поморщился.
  - Я думал о внесении некоторых изменений в речь. На самом деле, я надеялся, что ты поможешь мне полностью переработать ее. Со всем, что происходило в последнее время, у меня не было возможности рассказать тебе. Прости, Тавия. Я знаю, что ты, вероятно, измотана, но не могла бы ты уделить мне еще час сегодня вечером? Мы можем поработать у меня дома, в конце концов, мы на полпути к Марблхеду...
  - Это невозможно, - ответила она, слова вырвались, прежде чем она поняла, что собирается это сказать. Она никогда не отказывалась от задач, которые он ей поручил, но кое-что о сегодняшнем вечере - кое-что о самой Бобби Кларенс - как-то странно держало ее инстинкты напряженными. Она покачала головой, даже когда выражение его лица изменилось от удивления к разочарованию, а затем к холодному неодобрению. - Хотела бы я помочь тебе, но моя тетя больна. У меня ее лекарство. - Она сунула руку в сумку и достала бутылку с таблетками, полную белых таблеток. - Мне нужно домой, чтобы убедиться, что она действительно их примет, а потом поужинает...
  - Конечно. Я понимаю, - ответил сенатор. Он знал о ее личных обстоятельствах - что ее тетя Сара воспитывала ее одну, практически с самого детства. Она была единственной семьей, которую Тавия когда-либо знала, и это правда, что Тавия бросит все в любое время, чтобы помочь старушке. По крайней мере, это не было ложью.
  Машина замедлилась, лед и снег хрустели под шинами, когда они приближались к маленькому серому дому с черными ставнями, на входной двери висел рождественский венок, и в каждом окне светился веселый желтый свет ламп. Тавия встретила пристальный взгляд сенатора через широкое заднее сиденье.
  - Извините, я не могу помочь в этот раз. Я уверена, что вы сможете внести ваши изменения без меня.
  Он кивнул.
  - Приветствую свою тетю Сару от меня. Скажи ей, я надеюсь, что ей скоро станет лучше. - Его рот изогнулся в улыбке, которая была бы сочувствующей, если бы в его глазах не было темного сияния подозрения. - Увидимся завтра, Тавия. Тогда мы сможем поговорить снова.
  Она открыла дверь внедорожника и стала выходить. Может быть, ей следовало промолчать, но этот вопрос был у нее на языке с момента когда они покинули полицейский участок - вопрос, который беспокоил ее почти так же сильно, как те, что сейчас кружат в ее голове о самом сенаторе. На самом деле, она задавалась этим вопросом гораздо дольше... с прошлой недели, когда она впервые встретилась с одним из самых щедрых спонсоров Бобби Кларенса в первый раз.
  Она остановилась возле машины, повернулась и посмотрела на сенатора, сидевшего внутри машины.
  - Насколько хорошо вы знаете Дрейка Мастерса?
  Она увидела это тогда, трещину в его идеальном фасаде.
  - Дрейк Мастерс. - Сенатор прочистил горло и попытался надеть маску легкого замешательства, но Тавия уже увидела это. - При чем тут Дрейк Мастерс?
  Она позволила вопросу повиснуть, не имела ответа. Еще нет.
  Но она определенно собиралась это выяснить.
  - Мне пора идти, - сказала она, отвернулась, чтобы сделать несколько шагов к входной двери.
  Там она встретила тетю Сару в красном велюровом спортивном костюме и зеленом фартуке с рождественскими мотивами. Праздничная музыка разливалась в ночь вместе с ароматом свежеиспеченного хлеба и корицы и чего-то мясного, кипящего на плите.
  - Вот и ты, - воскликнула пожилая женщина. - Почему ты не отвечаешь на свой телефон? Я пыталась дозвониться до тебе весь вечер.
  - Извини, я отключила звук, - вошла в дом Тавия и наблюдала, как черный внедорожник медленно выезжает с обочины. - У меня был длинный день, тетя Сара. Я должна была позвонить. Надеюсь, ты не беспокоилась.
  - Конечно, я волновалась. Я люблю тебя. - Морщины вокруг ее карих глаз углубились, когда она изучала Тавию сверху донизу. - Как прошла встреча с доктором Льюис? Ты рассказывала ему о своих кошмарах и головных болях, которые мучают тебя в последнее время? Ты забрала свое лекарство?
  - Встреча прошла хорошо, как и последние десять тысяч из них, и у меня здесь новый запас лекарств. - Тавия покачала сумочкой, так чтобы бутылочки с таблетками загремели встречая приветственный взгляд тети. Она улыбнулась пожилой женщине и всем ее вопросам и волнениям. Это было первое настоящее чувство комфорта, нормальности, которое она испытывала за весь день.
  - Я тоже тебя люблю, тетя Сара. Что на ужин?
  ***
  Сначала Чейз подумал, что попал в ад. Он чувствовал, как будто его переехал грузовик - несколько раз. Его рот был совершенно сухим, а голова гудела от беспощадного гудка и шипения электронных устройств где-то поблизости.
  Мгновение он лежал с закрытыми глазами и ждал, пока его чувства не придут в себя после долгого, удушающего сна. Кто-то был в комнате с ним. Два человека, один мужчина и одна женщина. Они стояли справа и слева от него, тихо разговаривая друг с другом. Женщина накрыла его голые ноги тонким одеялом, когда мужчина протянул руку к голове Чейза, нажимая кнопки на звуковом мониторе.
  - Кровяное давление все еще чертовски высокое, - сказал мужчина, у него был грубый голос с бостонским акцентом. - Пульс также не сильно снизался за последний час. Тело этого парня даже в состояние покоя реагирует так же быстро, как чертов гоночный автомобиль.
  - Ему повезло, что он еще жив, - ответила женщина. - Со всеми пулями, которые он получил, его жизненные показатели должны быть абсолютно слабыми, вместо того, чтобы показывать эти хорошие результаты. - Она была среднего возраста и ее голос звучал устало. Она лопнула пузырек жевательной резинки с вкусом мяты, которую она шумно жевала пока говорила. - Лаборатория снова испортила свои лабораторные анализы, поэтому они возьмут их снова, в третий раз. Этим вечером там одни клоуны, клянусь Богом. Между тем, похоже, мне придется повесить здесь еще одну сумку с нулевым отрицательным значением до следующей смены.
  Твою мать.
  Он не был мертв, и не в аду, а в человеческой больнице. Судя по холодный металлическим наручникам, которые крепили его правое запястье к перилам колесной кровати, Чейз догадался, что он все еще технически находится в окружной тюрьме.
  Он должен был убраться отсюда.
  Его непосредственным инстинктом было вскочить и вытащить свою задницу отсюда, прежде чем его странные лабораторные результаты и его необычная кровь вызовут вопросы, ответы на которые никто не захотел бы знать. И если не из-за этого, то из-за того, что Драгос создал нового миньона. При воспоминании о бездушном взгляде сенатора Кларенса гнев вспыхнул под густым туманом его травм. Он загорел еще сильнее, когда он подумал о Тавии Фэйрчайлд, невинной женщине, которая понятия не имела, в какой опасности она находится.
  Чейз должен был что-то сделать. Но у него не было сил встать. Ему даже не удалось поднять тяжелые веки.
  Ему нужна кровь.
  Не в упаковке, о которой говорила сестра "Двойная мята", а свежие эритроциты из открытой человеческой вены. После переливания крови его органы функционировали в течение всего времени после стрельбы, но для того, чтобы он действительно исцелился и восстановил всю силу и мощь своего Рода, ему нужно было кормиться.
  Много.
  И быстро.
  Рядом с ним у кровати, медсестра переставила несколько трубок и тросов, прикрепленных к свободной руке Чейза.
  - Ты слышала о другом парне, которого они привезли сюда после этой ситуации в тюрьме сегодня вечером - тот, которого этот парень использовал в качестве разрушительного мяча? Он действительно плохой.
  Женщина резко выдохнула.
  - Я слышала об этом. Рассеченный позвоночник, полный паралич от шеи. Высшая справедливость, если ты спросишь меня.
  - Почему?
  Еще больше жевательной резинки и мяты, когда она наклонилась, чтобы осмотреть одну из ран Чейза на груди.
  - До того, как я приехала сюда, я работала в ночной смене в Генерал-месс. Он не раз отправлял свою жену в отделение неотложной помощи. У него всегда было какое-то оправдание, как будто она врезалась в стену или ударилась головой, пока убиралась. Ты не уведешь, как я плачу, что такой парень, как он, проведет остаток своей жизни сидя на заднице, едя детское питание и мочась в сумку.
  - Вот дерьмо.- Медсестра испустила тихий смешок. - Карма сука не просто так.
  - И я тоже, когда я не курила больше двух часов, - сказала она, еще сильнее жуя жвачку. - Можешь ли ты закончить здесь, пока я сбегаю и быстро покурю?
  - Конечно, я почти закончил. Просто нужно подготовить снотворное для мистера, ах... - Пауза, когда он посмотрел на имя. - Для мистера Чейза здесь. Что-то, что могло бы помочь, после этой попытки самоубийства путем отравления свинцом сегодня вечером.
  Сильным щелчком, который эхом отразился в голове Чейза, как раскат грома, сестра "Двойная мята" сняла свои латексные перчатки.
  - Ты милый, Майк. Не забудь выключить свет, когда закончишь, хорошо?
  - Конечно. Давай, давай. У меня здесь все под контролем.
  Чейз слушал тихий стук туфель медсестеры пока она выходила из комнаты. Дверь захлопнулась с легким щелчком. Его чувства начали реветь от желания действовать, воспользоваться этой возможностью и поесть.
  Он немного открыл веки и осмотрелся. Мужчина отвернулся и распаковывал тонкую прозрачную трубку из небольшого пластикового пакета для внутривенных вливаний. Как и указывал его голос, он был внушительным мужчиной - высоким и сильным, а выпуклые плечи были обтянуты голубым халатом.
  - Итак, мистер Чейз. Вот вам для хорошего сна. - Он повесил сумку на один из шестов для внутривенных вливаний рядом с кроватью и наклонился над Чейзом, чтобы поднять левую руку и прикрепить конец трубки к катетеру. - Я обещаю тебе, это действительно хорошее дерьмо...
  Глаза Чейза были полностью открыты.
  - Иисус Христос! - Мужчина вздрогнул, пытаясь отпрыгнуть от кровати.
  Он не ушел далеко. Чейз обвил рукой затылок человека и внезапно обрушился на него. Это было все, что у него было, но этого было достаточно.
  Одеяло на его груди заглушало хриплые крики мужчины, и Чейз вонзил свои клыки в шею человека.
  Он пил быстро, глубоко, глоток за глотком. Медная кровь текла по его высохшему языку, словно огонь, зажигая истощенные клетки его тела и сжигая его чувства. Сила и мощь пронзили его внезапно - это именно то, что делало это таким захватывающим. Он не мог думать об этом сейчас. Только об одно: убирайся отсюда как можно быстрее.
  Искушение наполнить желудок было столь же подавляющим, как и у любого наркомана, но, как только Чейз почувствовал, что его сила снова достигла своего пика, он лизнул следы укусов и запечатал их. Мужчина был теперь совершенно вялым, у него кружилась голова от потери крови. Чтобы быть в безопасности, Чейз положил ладонь на лоб и погрузил его в глубокий сон. Свободной рукой Чейз оттолкнул тяжелое тело от себя и открыл наручники на своем другом запястье, сочетая умственную команду и свои сверхъестественные способности.
  Обнаженный, за исключением множества повязок, Чейз сел и начал снимать шланги и кабели с рук, освобождаясь от медицинского оборудования, а затем быстро поспешил снять его одежду. Он натянул ее на себя и нахмурился, когда добрался до обуви, которая была на два размера меньше его.
  Босиком, Чейз затащил огромного мужчину в кровать, в которую он только что лежал, и зажал монитор сердечного ритма на его пальце, прежде чем машина успела подать сигнал тревоги. Чтобы человек не кричал "Вампир!" когда проснется, Чейз быстро стер последние минуты из его памяти. Затем он натянул одеяло до подбородка, повернулся и пошел к двери.
  Именно тогда сестра "Двойная мята" открыла дверь снаружи.
  - Я не уверена, Дарси. Я только что вернулась с перерыва, - говорила она через плечо, ее голова повернулась обратно к кабинету медсестер, когда она начала входить в комнату.
  Чейз прижался к стене за дверью. В его теле все еще было много пищи, все мышцы напряжены и готовы к действию. Он не хотел причинить вред женщине, но если она увидит его...
  Она остановилась в дверях и уставилась на кровать, где большой санитар все еще спал в глубоком сне.
  - Майк? Ты все еще там? - прошептала она, чтобы не разбудить больного.
  Когда она тихо вошла в комнату, Чейз погрузился все глубже в тени за открытой дверью. Используя свой сверхъестественный дар, иногда даже более эффективный, чем сверхъестественная сила его Рода, он плотно собрал тени вокруг себя и направил их своей воле, пока женщина заглянула в комнату в поисках своего коллеги.
  - Майкл? - Она нахмурилась, слегка дрожа в холоде иллюзии Чейза. Она натянула вокруг себя ткань своего белого кардигана. - Говорила же выключи свет, когда закончишь.
  С этими словами она повернулась на пятках, выключила свет и ушла. В комнате стало темно, и Чейз выпустил занавес мрака, который закрыл его от ее взгляда.
  Он увидел в окна в дверях, когда она вернулась на пост медсестры и начала оживленный разговор с двумя молодыми сестрами там. Чейз выскользнул из комнаты в украденном халате, его босые ноги не издавали звука в коридоре.
  Они его не видели.
  Человеческие глаза не могли воспринимать его, когда он несся по длинному коридору со сверхъестественной скоростью, такой же тихой и скрытой, как призрак.
  Как только он вышел на улицу, Чейз направился к месту назначения. Для тех немногих людей, которых он встретил, это был просто холодный порыв ветра посреди ночной метели, падающей с темного неба. Он точно знал, куда он сейчас пойдет. Руководствуясь своими хищными инстинктами, он отправился в некое поместье на Северном берегу, столь же быстрое и уверенно, как смерть.
  
  Глава 6.
  
  После полудня в его почтовом ящике было пятьсот тридцать два электронных письма, включая речь Тавии Фэйрчайлд на благотворительное мероприятие.
  Будучи эффективным помощником, она старалась добавить отдельный файл с анекдотами о некоторых людях, которые посетят благотворительный завтрак. Это своего рода социальная шпаргалка, призванная помочь ему оправдать свою репутацию впечатляющей личности с безудержным шармом. Он едва взглянул на документ, ему стало трудно интересоваться текущими благотворительными проектами различных групп из "Бэй Бэй" или командным рейтингом колледжей каждого руководителя с глубокими карманами в списке гостей.
  В свете настольной лампы он открыл свой календарь и безразлично посмотрел на море собраний и комитетов, публичных выступлений и социальных мероприятий, которые заполняли страницы.
  Все это ничего не значит для него сейчас.
  Это что-нибудь значило для него? Он не был уверен. Все это внезапно стало для него чуждым. Даже вид его собственного имени, самого себя.
  О, у него все еще была работа. Крайне важно, чтобы он продолжил карьерный рост. Но все его давние мечты и желания - личные амбиции, которыми он руководствовался в своих тщательно спланированных шагах - теперь для него ничего не значили.
  У него жизни была новая цель.
  Дрейк Мастерс - Драгос, единственная причина, по которой он служил сейчас, - показал ему более верный путь.
  Он дал это понять ему на их последней встрече. Это было только вчера вечером? Он не мог вспомнить точно, сколько времени это заняло. Время, как и все остальное, каким-то образом перестало существовать для пустой оболочки того, кем он когда-то был.
  Для него казалось, что он всегда принадлежал своему хозяину. Не было ничего до или после него. Только его единственная цель - служить ему и защищать его.
  Вот почему, вернувшись в свое поместье, он сначала связался со своим Мастером и рассказал ему, что случилось с арестованным мужчиной Рода в полицейском участке.
  Он также рассказал своему хозяину о Тавии Фэйрчайлд и обо всех ее вопросах - о ее небрежных подозрениях тоже. Он надеялся, что его Мастер не будет расстроен, что он отпустил женщину, и он действительно не получил выговор. На самом деле его Мастер казался почти удивленным его отчетом.
  - Оставь женщину мне, - сказал он ему. - Я позабочусь о любопытной Тавии Фэйрчайлд лично. У тебя есть приказы, миньон. Убедись, что ты выполнишь их немедленно.
  И он так и сделал.
  Закрытая аудитория уже была готова к завтрашнему вечеру, личную услугу он попросил у старого друга, который поднялся на одно из самых высоких мест в стране. Его хозяин будет доволен им. И завтра в это время к ним добавится еще один верный слуга.
  Минрьон улыбнулся, уверенный, что он заслужил милость своего хозяина.
  Он выключил компьютер уже собирался вставать, чтобы лечь спать, когда услышал приглушенный шум в коридоре возле своего кабинета. Он встал и подошел к закрытой двери, затем осторожно выглянул.
  Один из его охранников неподвижно лежал на полу в зале. Из его перерезанного горла лилась кровь, впитываясь в светлый ковер. Миньон склонил голову, слушая неестественную тишину своего окружения. Других охранников в поле зрения не было. Никакой повышенной тревоги в большом доме.
  У него было больше вооруженных людей на дежурстве сегодня вечером. Кто бы ни вошел в дом, должен был убить их всех.
  Представитель Рода.
  Вены миньона звенели от предупреждения. Он быстро отступил к своему кабинету и развернулся, чтобы закрыть дверь, прежде чем опасность достигла бы его.
  Но было уже поздно.
  Смерть уже была в его комнате, проявляясь в тени позади него. Миньон моргнул и увидел, что иллюзорный мрак рассеялся. На его месте стоял враг его хозяина. Воин, который должен был погибнуть от рук полиции сегодня вечером.
  Он был босиком, с его мокрых от снега волос капала вода, и грязно-голубая больничная форма прилипала к его телу. Лицевая сторона была забрызгана кровью, но была ли кровь от огнестрельных ранений, полученных им в полицейском участке, или от человеческих жертв, которых он убил по дороге к нему домой, миньон не мог сказать.
  Член Рода сделал шаг к нему. Его глаза излучали дикое янтарное сияние, его клыки были огромными смертельными кинжалами, которые могли разорвать его на куски.
  Но миньон не боялся.
  Он был решительно настроен.
  Этот вампир пришел, чтобы получить от него информацию, информацию, которую он никогда не получит, даже при самых тяжелых пытках.
  Он знал, что это то, что ожидало его здесь сегодня вечером: пытки и смерть.
  - Ты никогда не победишь его, - сказал миньон, преданный своей вере в силу своего хозяина.
  Но в обжигающем взгляде, направленном на него, не было никакой неуверенности, только дикая ярость, которая обещала ему адский конец.
  Его ноги начали двигаться самостоятельно, старые инстинкты убеждали его бежать от этой опасности. Он обернулся и увидел внезапный поток крови, струящийся по стене и двери перед ним.
  Его кровь.
  Его адский конец, и это было только начало.
  ***
  Она горела.
  Тавия беспокойно двигалась в своей постели, завернутая в плотную вуаль, отделяющую сон от бодрствования. Одеяло было слишком тяжелым для нее, ее тело было слишком горячим под ним в хлопковой майке и трусиках. В оцепенении своего сна она сбросила одеяло, но жар остался с ней.
  Она была в ней. Не внезапная рябь, которая иногда мучила ее кожу и нервные окончания, если она не принимала свое лекарство слишком долго, а другой вид тепла, медленный и плавный, накапливающийся глубоко внутри нее.
  Ее грудь покалывала, почти болезненное ощущение, которое прошло по ее соскам, а затем до ее живота. С закрытыми глазами, все еще наполовину во сне, она выгнулась от удовольствия, желая, чтобы чувство задержалось в одном месте, и все же желая ощутить его по всему телу. Глубоко внутри ее чувства оживали, когда ее тело пробудилось к эротическому требованию.
  Жара заструилась ниже, играя на ее бедрах, на нежной кожи голого бедра. Ее кровь текла по венам и артериям. Она чувствовала, как она пульсирует с каждым ударом ее сердца.
  Ожидание кипело, когда горячий влажный жар достиг маленького кудрявого гнезда между ее ног. Да. Тихая мольба эхом отразилась в тяжелом реве пульса. Дааа...
  Она знала, что это был просто сон. Ее полусознательный разум понимал, что этот соблазнительный любовник не может быть реальным. Она никогда не спала с мужчиной. Никогда не чувствовал ищущих, голодных губ на своем теле. Даже на ее губах. Она не могла. Ее реальность была слишком хрупкой, слишком ограниченной страхом и стыдом.
  Но не сейчас.
  Не тогда, когда у нее кружилась голова от сна, от которого она не хотела уходить.
  Когда сон и удовольствие соблазнили ее остаться, она потянулась и коснулась той ее части, которая таяла от жары. Ее кончики пальцев были его языком, шелковистым и беспощадным, целуя и лаская ее во всех нужных местах. Она представляла себе широкие плечи между ног, гладкую кожу и твердые мышцы, трущиеся о ее наготу.
  Сдавайся, отпусти все это. Глубокий голос заговорил в ее голове, его бормотание было настолько соблазнительным, что она могла чувствовать его горячее дыхание на своей горячей коже. Я хочу увидеть тебя, попробовать на вкус, всю тебя. Я хочу, чтобы ты кричала мое имя, когда ты кончаешь.
  Но она не знала его имени, сказала она своему разуму, который запутался в тонких нитях сна. Она оттолкнула это расстройство своим сознанием и погрузилась глубже в свою фантазию. У нее не было другого выбора, кроме как сдаться ей, потому что теперь жажда становилась все сильнее и сильнее. Ее кожа покалывала, каждый дюйм ее горел... она собиралась прийти. Она извивалась на кровати, она не могла больше терпеть.
  И тогда его голос был рядом с ее ухом. Его рот был влажным и теплым на ее шее, его голос - глубокая вибрация, которая касалась ее костей. Я хочу попробовать тебя, Тавия...
  - Да, - прошептала она в темну своей спальни. - О боже, да.
  Она почувствовала, как его рот раскрылся у нее на горле, его язык и зубы прижались к мягкой коже, а затем он укусил. Она вскрикнула от сильной боли, шок и удовольствие взорвались сразу, и оргазм накатил на нее, как волна.
  Теперь она тонула во сне, беспомощно дрейфуя, а ее призрачный любовник выпрямился, чтобы взглянуть на нее.
  Это был он.
  Мужчина из полицейского участка. Стрелок с рождественской вечеринки сенатора. Смертоносный человек, чье лицо преследовало ее с того момента, как она впервые увидела его.
  Возвышающий над ней во сне, его взгляд был не менее жестоким, все еще непоколебимым и беспощадным. Его губы были приоткрыты, а его широкий чувственный рот, который только что доставил ей такое удовольствие, был гладким и темным от крови.
  Ее крови.
  Осознание пронзило ее, как лезвие ее кожу.
  Затем он улыбнулся, красивый и ужасный, и обнажил белые кончики острых как бритва клыков...
  - Нет! - Тавия внезапно проснулась, ее горло болело от ее испуганного крика. Она села, задыхаясь и дрожа, поскольку ее тело все еще пульсировало от оргазма.
  В дверь спальни постучали, и Тавия торопливо натянула одеяло.
  - Тавия, ты в порядке? - Кричала ее тетя через закрытую дверь. - Что-то не так?
  - Нет, все в порядке, тетя Сара. Ничего не случилось.
  Ее тетя колебалась, но ненадолго.
  - Я слышала, как ты кричала во сне. У тебя снова был кошмар?
  Нет, что-то хуже, подумала она. Ее ночные кошмары никогда не начинались так приятно, но закончились так же ужасно.
  - На самом деле ничего. - Каким-то образом ей удалось изгнать панику из ее голоса. - Я в порядке. Пожалуйста, не беспокойся, иди обратно в кровать.
  - Ты уверена? Могу я тебе что-нибудь принести?
  - Нет, спасибо. - Тавия закрыла глаза в темноте своей комнаты, пытаясь забыть тревожный сон, который все еще был в ее голове, все еще жив на ее коже и пульсирующий ритм ее пульса. - Спокойной ночи, тетя Сара. Увидимся завтра утром.
  Молчание снова, когда ее взволнованная тетя и медсестра ждала возле ее комнаты. Затем, наконец, она сказала.
  - Хорошо. Если ты так говоришь. Спокойной ночи, мое сокровище.
  Тавия сидела, слушая шаги своей тети, а затем тихий скрип двери спальни в дальнем конце коридора.
  Она опустила ноги на пол и пересекла ковер по пути к холодной плитке ванной комнаты. В зеркале ванной комнаты ее лицо было бледным и испуганным. Она открыла стеклянную дверь и достала одну из огромных бутылочек с таблетками, в которых лежало лекарство, которое доктор Льюис прописал ей от приступов тревоги, которые мучили ее большую часть жизни.
  Тавия вытряхнула одну из больших белых капсул, бросила ее в рот и, сделав быстрый глоток воды из крана. Лучше два, подумала она, в два раза лучше. У нее никогда не было лучшей причины принять максимальную дозу. Она проглотила вторую таблетку и еще один глоток воды, а затем вернулась к кровати.
  Надеясь, что через двадцать минут она будет в глубоком химическом сне. Она проскользнула под одеяло и ждала, когда сильные наркотики сотрут все мысли о человеке, который ворвался в ее сны - очень опасном преступнике, которым он был.
  
  Глава 7.
  
  Частный ночной клуб агентства в китайском квартале выглядел как зона военных действий. Матиас Роуэн, нынешний региональный директор Агентства, изо всех сил старался не обращать внимания на унылую пульсацию его выпирающих клыков, когда он шел по комнате, чтобы получить представление о полном объеме бойни. Клуб был полон крови, она была на полу и стенах, на стульях и столах, на сцене и даже на чертовом потолке.
  - Я знаю, что адски поздно звать вас сюда, директор Роуэн, но я подумал, что вы сами должны это увидеть, - сказал агент рядом с ним.
  Так близко к рассвету члены Рода не покидали свои Темные гавани. Но такая вещь не могла ждать. Подобная вещь - такая безрассудная, несказанно дикая анархия - подвергла опасности весь их Род.
  - Я позвонил вам, как только моя команда и я прибыли, и обнаружили ситуацию, сэр. -Полированные туфли агента хрустели по осколках битого стекла и разбросанных обломков, когда он подошел к Роуэн и встал рядом с ним в усыпанном трупами заведении. - Люди были все мертвы, а клуб заброшен, когда мы прибыли. Судя по виду и запаху, это случилось несколько часов назад.
  Роуэн посмотрел на остатки оргии насилия, которая бушевала здесь несколько часов назад. О том, что преступниками были мужчины Рода, было очевидно, но ни разу за свои более чем сто лет жизни он не видел такого жестокого пренебрежения к человеческой жизни. И тот факт, что резня, несомненно, была совершена его коллегами по Агентству, потрясла его до глубины души.
  - И никто не выступил в качестве свидетеля того, что здесь произошло? - Другой мужчина подтвердил. - А как же Таггарт, разве он обычно не стоит у двери? Он должен был что-то увидеть. Или как насчет других дюжин агентов, которые здесь постоянно?
  - Я не знаю, сэр.
  Разозлившись, Роуэн повернулась к агенту.
  - Вы не знаете, были ли они здесь сегодня вечером, или вы не знаете, несут ли они ответственность за убийство этих людей в центре Бостона?
  - Нет, сэр. - Агент немного побледнел под злобным взглядом своего начальника. - Я не был уверен, с чего начать в такой ситуации. Сначала я позвонил вам.
  Роуэн разочарованно вздохнула. Агент был молод и новичком на своем посту. Недавно получив повышение в общем звании, он боялся нарушить свои полномочия или совершить ошибку. И он был предан правосудию, что было редкостью в Агентстве в наши дни, как должен был признать Роуэн.
  Он задавался вопросом, как долго мальчик будет оставаться таким же.
  - Все в порядке, Итан. - Он слегка похлопал мальчика по плечу. - Ты правильно сделал. Давай вызовем вашу команду и наведем порядок здесь.
  Агент коротко кивнул.
  - Да, сэр.
  Когда он вышел, чтобы призвать остальных, Матиас Роуэн еще раз долго посмотрел на кровопролитие и тела вокруг него. Было невероятно ужасно то, что здесь произошло, абсолютно непростительно. И он не мог избавиться от ощущения, что бойня носила подпись злодея, которого он теперь знал слишком хорошо.
  Драгос.
  В течение нескольких месяцев, когда Роуэн стал тайным союзником Ордена, он из первых рук узнал, на что способен Драгос: от похищения и пыток десятков ни в чем не повинных женщин до нападения на Темную гавань, унесшего жизни почти всех членов этой выдающейся семье.
  А затем, менее чем двадцать четыре часа назад, человеческие власти вторглись в секретную штаб-квартиру Ордена.
  Большое разрушение спровоцированное Драгосом.
  И теперь это.
  Роуэн был уверен, что Драгосу придется ответить за то, что произошло здесь сегодня вечером. В конце концов, может ли быть лучшее время для него, чтобы рискнуть и повеселиться, чем сейчас, когда Орден занят принудительным перенесением своей штаб-квартиры, а один из его членов находится под стражей в полиции? Роуэну следовало ожидать чего-то подобного. Он должен был быть готов выступить сегодня вечером за Лукана и его воинов, с половиной Агентства в качестве подкрепления.
  Конечно, это предполагало, что члены Агентства все еще были верны своей клятве. Роуэн не был в этом уверен. За многие десятилетия своего существования у Агентства были свои проблемы. Это был вялый, бюрократический институт, иногда слишком политический, раздутый, некомпетентный кузен Ордена, который, несмотря на его немногочисленность, эффективно и с хирургической точностью защищал как Род, так и людей.
  Коррупция была вездесущей проблемой, которая всегда раздувалась под поверхностью. Стало все труднее, практически невозможно узнать, кому еще можно доверять. У него все еще были хорошие люди, но были и другие - больше, чем хотел признать Роуэн, - которые скрывали свою незаконную деятельность под маской долга и власти. Сам Драгос был одним из них, он поднялся на одну из самых высоких позиций организации и, без сомнения, собрал лигу верных последователей, прежде чем Орден разоблачил его и загнал в подполье около года назад.
  Нет, мрачно подумал Роуэн. Не было никаких сомнений в том, что Драгос организовал это массовое убийство на территории Агентства, чтобы разозлить Орден и Агентство.
  - Сукин сын, - прорычал он в гробовой тишине клуба.
  Теперь уже ничего не поделаешь: утро скоро наступит, а Орден должен был создать временный лагерь в пяти с половиной часах езды к северу от Бостона, но Лукану нужно было сообщить о ситуации.
  Роуэн отвернулся от кровопролития и направился к своей машине мимо команды агентов, которые входили с сумками для тел и чистящими средствами. Как только он сел в седан, он набрал безопасный номер, который дал ему Орден. Зазвучали гудки.
  - Гидеон, это Матиас Роуэн, - сказал он, когда линия соединялась на другом конце. - У нас проблема. Лукану это не понравится. Плохие новости, мой друг, и на них написано имя Драгоса.
  ***
  - Дерьмо, дерьмо, дерьмо, - Тавия снова взглянула на часы, с нетерпением ожидая, когда другие пассажиры перед ней сойдут с поезда на станции правительственного центра Бостона. Было уже почти восемь часов, и она опаздывала на работу.
  Определенно, впервые в ее жизни. Стресс последних дней, видимо, добрался до нее. Она все еще была напряжена после инцидента в полицейском участке и странного поведения сенатора Кларенса после этого.
  Тревожный сон тоже не помог ей. Несмотря на то, что она смогла заснуть от двойной дозы таблеток, она также заставила ее слишком много раз нажимать кнопку повтора своего будильника сегодня утром.
  Она увидела отверстие в медленной толпе и промчалась сквозь него. Она быстро пересекла заснеженные булыжники у здания вокзала и поспешила мимо цветочной лавки, переполненной красно-белой пуансеттией и вечнозелеными венками. На улице дул холодный ветер, несущий повторяющийся звон колокольчика Армии Спасения откуда-то поблизости и аромат кофейных зерен и выпечки из Старбакс на углу. Желудок Тавии зарычал, но она продолжила идти в противоположном направлении.
  Она пыталась дозвониться до сенатора по мобильному телефону, но звонок сразу же перенаправляли на голосовую почту, как и последние два раза, когда она звонила ему по дороге. Теперь он должен был быть на благотворительном завтраке. Обычно она сначала позвонила бы ему, чтобы убедиться, что у него есть все, что ему нужно для этого события. Обычно она была бы в офисе, по крайней мере, уже час, чтобы быстро приступить к выполнению заданий дня, пока он разговаривал со своими избиратели.
  Обычно...
  Ничто в последние несколько дней не казалось обычным.
  Даже близко.
  Тавия направилась к офису сенатора через Ратушу, опустив голову, ее подбородок уткнулся в толстый вязаный шарф, когда ее охватил новый порыв ветра. Она прошла между двумя башнями и соседним приземистым правительственным зданием и услышала голоса толпы, еще до того, как свернула за угол и увидела суматоху.
  Новостные фургоны и съемочные группы каждой местной станции и некоторые общенациональные кабельные каналы выстроились на Нью-Садбери-Стрит, как стервятники. Полицейские транспортные средства, нередко встречающиеся в правительственных учреждениях заполнили большую площадью прямо через улицу, блокировали въезд и выезд, и бесчисленные черные внедорожники ФБР были припаркованы перед дверями здания и всей пожарной полосы на тротуаре.
  Ледяная тревога сжала ее живот.
  - Извините, - Тавия повернулась к репортеру "Пятого канала", которая поправляла свою белокурую стрижку для камеры и проверяла звук. - Что здесь происходит?
  - Становись в очередь, милая, - ответила женщина. - Мы все хотим это знать, поэтому мы здесь. Шеф полиции только что созвал пресс-конференцию на восемь часов.
  Тавия прошла через группы репортеров и зевак, соблазненных шумом и суетой вокруг соседних улиц. Она прибиралась сквозь огромную толпу, пытаясь приблизиться ко входу в здание, где собралось большинство полицейских и агентов ФБР.
  Кто-то схватил ее за руку.
  - Мисс Фэйрчайлд.
  - Детектив Эйвери, - сказала она, и стук в ее груди немного ослаб, когда она посмотрела в глаза этого человека. - Что здесь происходит?
  - Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. - Он провел ее через толпу ко входу в здание. В вестибюле кишели офицеры в форме и вооруженные люди спецназа. Детектив остановился рядом с ней, и усталость на его лице заставила его выглядеть старше.
  - Когда вы в последний раз видели сенатора Кларенса или разговаривали с ним, Тавия?
  Ледяной узелок в ее животе сжался еще сильнее.
  - Прошлой ночью, когда он высадил меня у дома.
  - Вы помните, когда именно это было?
  Она покачала головой.
  - Не точно. Это было сразу после того, как мы покинули полицейский участок. Что-то случилось с ним? Это все из-за него?
  Детектив Эйвери сжал кулаки на бедрах и тяжело вздохнул.
  - Мне нелегко сказать тебе это, Тавия. Кто-то ворвался в его дом сегодня вечером и... напал на него. Он мертв, Тавия. Он и несколько его охранников.
  - Что? - Она с трудом переваривала новости, хотя ее инстинкты уже предупредили ее о том, что случилось что-то ужасное. Шок охватил ее - шок и неверие.. - Этого не может быть. Сенатор Кларенс не может быть мертвым. Он должен выступить сегодня на благотворительном завтраке в больнице...
  Эйвери положил утешительно руку ей на плечо.
  - Мы поймаем этого парня. Не беспокоитесь об этом, хорошо?
  Она молча покачала головой и попыталась как-то разобраться с этой ужасной новостью, ища объяснения, ответы.
  - Человек в полицейском участке прошлой ночью - он предупредил меня, что сенатор в опасности. Вы слышали это, не так ли? Он сказал, что кто-то хочет убить сенатора Кларенса. Кто-то по имени Драгос.
  За этим последовало презрительное фырканье. Тавия посмотрела через плечо в холодные глаза полицейского в форме, который медленно подошел к ним, пока она и детектив Эйвери разговаривали. Шрам протянулся через его левую бровь, делая его хмурый взгляд еще более серьезным.
  - Ничего, кроме дерьма из этого ублюдка. Стоило накачать его череп пулями, возможно, это удержало бы его.
  На удивленный взгляд Тавии Эйвери сказал.
  - Человек, которого мы держали под стражей... сбежал из больницы прошлой ночью.
  - Сбежал, - пробормотала она. - Я не понимаю. Как это возможно?
  - Мы пытаемся выяснить это сами. Я видел парня, когда его вынесли из комнаты. Он был в плохой форме. Каким-то образом ему удалось одолеть двухсотфунтового (около 91 кг) санитара, вырубив его и выбраться незаметно из здания. Я имею в виду, парень не мог выйти оттуда на своих собственных ногах, не говоря уже о том, чтобы найти дорогу в Марблхед и напасть на сенатора. Я никогда не видел ничего более жестокого, чем это. Так чертовски много крови.
  Тавия сглотнула комок печали и ужаса, поразивший ее горло.
  - Извините, - сказал детектив Эйвери с беспокойством. - Я понимаю, что вам, вероятно, не нужно слышать отвратительные подробности. Вы сами многое пережили за последнее время.
  - Все в порядке, - она ​​быстро вздохнула, чтобы восстановить самообладание. - Все в порядке.
  - Мы бы хотели поговорить с вами в участке, если вы чувствуете, что сможете. У нас есть еще несколько вопросов, и ФБР захочет поговорить с вами тоже.
  - Конечно.
  Он указал на выход из здания, где журналисты, казалось, увеличились за то время, пока они находились внутри.
  - Пойдем сейчас, прежде чем это действительно превратится в зоопарк.
  Тавия кивнула и последовала за ним, когда он и небольшая группа офицеров в форме сопровождали ее к ожидающему полицейскому седану.
  На мгновение, когда она вышла в холодное утро, ей показалось, что она идет по другому миру, который не принадлежал ей. Все казалось каким-то нереальным, таким нечетким, как сквозь марлевую завесу.
  Или, может быть, она просто не хотела видеть ясно.
  Она не могла представить, каким нужно быть человеком - бесчеловечная жестокость - чтобы сделать с сенатором Кларенсом то, на что намекнул детектив Эйвери. Она не хотела думать о последних моментах жизни сенатора. Она работала на него годами и знала, что он хороший человек, который верил, что он может что-то изменить. Конечно, в последнее время он казался немного странным. Какой-то далекий, рассеянный. Но кто бы не был таким после покушения в его собственном доме всего несколько ночей назад? Пуля, которая могла легко попасть в него, но вместо этого попала в одного из его VIP-гостей.
  Дрейк Мастерс.
  Имя пришло ей в голову, и она снова вспомнила, что мужчина сказал ей во время сопоставления в тюрьме - что он выстрелил в человека, которого он знал по имени Драгос на рождественской вечеринке. Человек, который был убежден, что тот хочет причинить боль или убить сенатора Кларенса. Тот, кто, вероятно, существовал только в его воображении. Это звучало совершенно безумно, даже если она просто думала об этом.
  И тем более, когда она подумала о том, как жестоко тот же человек набросился на сенатора Кларенса, как только он увидел его в смотровой комнате.
  А сегодня Бобби Кларенс мертв. Признавшийся убийца, явно с психическим расстройством, был на свободе.
  Внезапно ее кошмар, который разбудил ее ночью, стал еще более тревожным в холодном дневном свете.
  Когда полицейский седан отъехал с обочины, Тавия могла только надеяться, что палящие голубые глаза и безжалостное лицо, которое она все еще так ясно видела в своих мыслях, остались в ее кошмарах.
  
  Глава 8.
  
  Дрянная ночь Лукана превращалась в еще более хреновое утро.
  Все началось со звонка Матиаса Роуэна несколькими часами ранее, который рассказал ему о массовом убийстве почти дюжины людей в ночном клубе Агентства. К счастью, Роуэн убрал все следы преступления до того, как убийства привлекли бы внимание общественности, но это было лишь небольшим утешением, учитывая все плохие новости и проблемы, с которыми столкнулся Орден.
  И Лукан был уверен, что все станет только хуже, прежде чем будет лучше.
  Дерьмо, если вообще станет лучше.
  Теперь, когда люди собираются и едут на работу, а ночные представители Рода возвращаются в свои Темные гавани, чтобы лечь спать и переждать солнечный день, Лукан и другие бывшие жители штаб-квартиры Бостона все еще знакомились с их новым местожительством.
  Лукан не спал более тридцати шести часов, как и другие воины. Вместе с Гидеоном он провел последние несколько часов в импровизированном центре обширного поместья в лесах северного штата Мэн, который теперь был их базой, просматривая списки инвентаря и отчеты о состоянии систем. С тех пор к ним присоединились и другие, беседа за огромным деревянным столом в бывшей столовой превратилась в стратегию их миссии по ответному удару против Драгоса за его продолжающиеся и усиливающиеся преступления.
  - Знаете, - сказал Данте, - во всем этом есть своя светлая сторона. - Он сидел на краю большого стола, темные брови изогнулись над глазами цвета виски. - Если нам когда-нибудь понадобилась бы веская причина, чтобы испортить лицо Агентства, она у нас только что появилась.
  - Чертовски верно, - Рио, стоя рядом, наклонил голову и поднял руку чтобы дать Данте пять. - Сегодня вечером мы посетим каждый стриптиз-клуб Агентства в городе и прикроим их, - добавил он, его катящийся испанский акцент усилился от его гнева. - Нет ничего лучше, чем шанс уничтожить Драгоса и Агентство вместе взятые.
  Данте улыбнулся.
  - Убить одним выстрелом двух зайцев.
  - Сколькими частными клубами владеет Агентство? - На этот раз выступил Лазаро Арчер. Старейшина Рода был единственным гражданским лицом в комнате, и при нормальных обстоятельствах не был бы допущен на собрание Ордена. Но он также был владельцем поместья на севере штата Мэн, которое воины использовали в качестве своего временного штаба, и обстоятельства были совсем не нормальными.
  - По словам Матиаса Роуэна, - ответил Гидеон, - в Бостоне есть пять клубов, тот который в китайском квартале ― основной.
  - Каковы шансы, что Драгос снова появится в одном из этих заведений? - спросил Арчер.
  Лукан хмыкнул.
  - Близко к нулю.
  В конце стола напротив него Тиган, который был довольно задумчивым во время встречи, откинулся на спинку стула и кивнул в знак согласия.
  - Прошлая ночь была для нас посланием, он сделал это настолько публично, насколько мог. Так что мы не скоро увидим его публично тусующегося с Агентством. Не думай, что он сделает это так легко для нас.
  Данте задумчиво нахмурился.
  - Полагаю, не повредит прижать Агентство и посмотреть, что получится. Может быть, Драгоса мы и не найдем, но кучка коррумпированных агентов стоили бы усилий. Особенно, когда мы заставляем одного из них говорить. - Его большой палец лениво пробежал по кожной кобуре для кинжала на бедре. Через долю секунды одно из его изогнутых лезвий было в руке, сверкая титаном, пока он заставлял оружие танцевать сквозь пальцы. - Если бы Гарвард был здесь сейчас, он сказал бы то же самое.
  Лукан не мог не согласиться с тем, что Данте был прав. Стерлинг Чейз - по прозвищу Гарвард, которое дал ему Данте, когда он присоединился к Ордену полтора года назад - провел десятилетия на службе в Агентстве. Достаточно долго, чтобы увидеть их неэффективность и коррупцию. Через него Орден нашел союзника в лице Матиаса Роуэна несколько месяцев назад. Роуэн был одним из самых доверенных коллег Чейза во время его пребывания в Агентстве, став ценным союзником и другом Лукана и других воинов.
  Было время, когда Лукан говорил то же самое и о Чейзе. Черт, он все еще чувствовал это, несмотря на ошибки и неудачи Гарварда в последнее время. Лукан ненавидел то, что ему пришлось провести жесткую черту. Он слишком хорошо понимал, с каким монстром Чейзу приходиться бороться. Он сам был в такой же ситуации, наблюдая, как он разрушает свою семью, давних друзей и самого себя.
  Зная о разрушительной силе Кровожадности на собственном опыте и видя, что она может сделать даже с самыми сильными членами Рода, Лукан проявил еще снисходительность, защищая свою семью от нее. Неспособностью Чейза или его нежелание освободиться от своей нисходящей спирали подвергает опасности всех жителей штаб-квартиры.
  И, тем не менее, Лукан сразу признал, что Орден был намного лучше с Чейзом в команде. И работая без него сейчас, особенно после предоставления им столь необходимой возможности покинуть штаб-квартиру, казалось, что Орден потерял конечность.
  Не в первый раз Лукан задумался, не удастся ли вернуться в город и вытащить Чейза из-под стражи в полиции. Он был против того, чтобы оставить товарища одного и уязвимого на поле битвы. Орден всегда очень заботился о павших воинах, и хотя Чейз был еще жив - по крайней мере, насколько они знали, - это было одно из самых трудных решений, которые Лукан когда-либо принимал, покидая с остальными из Бостона и оставить Чейза позади.
  Они ничего не слышали о нем с тех пор, как вчера утром его посадили в тюрьму. Гидеон держал глаза и уши открытыми, просматривая и прослушивая новости по кабельному телевидению и радио, но с тех пор новостей не было.
  Это молчание раздражало Лукана больше всего. Он ни на секунду не ожидал, что Чейз останется в человеческой тюрьме дольше, чем он хотел. И это не заняло бы много времени, прежде чем Кровожадность заставит его поесть.
  Если бы только он не потерял самообладание и не напал на кого-то в полицейском участке. При самой мысли об этом Лукан тихо произнес проклятие.
  - Все, что нам нужно, это один человек, с которым можно поговорить, - сказал Рио, возвращая его к обсуждаемой теме. - Агент, который скажет нам кое-что, чего мы еще не знаем о Драгосе, и мы сможем стать намного ближе к тому чтобы убить ублюдка.
  - Я согласен, - сказал Лукан. - Ордену, черт возьми, всему Роду - было бы лучше, если бы Агентство подверглось серьезной уборке. Но мы не можем игнорировать Драгоса как нашу основную цель. Как бы я ни хотел штурмовать базы Агентства и начать откручивать головы, у нас есть много дел без объявления войны Агентству.
  Тиган задумчиво прищурился.
  - Возможно, это именно то, на что надеялся Драгос. Он бросил это нам как отвлекающий маневр, пока он был бы занят чем-то совершенно другим.
  Гидеон проворчал.
  - Разделяй и властвуй. Он не был бы первым страдающим манией величия, который использует это оружие.
  А в другом месте и времени Лукан мог быть достаточно высокомерным, чтобы попасть в такую ​​тактическую ловушку, потому что считал себя неуязвимым. Когда-то он был непогрешимым и неуязвимым в течение длительного времени.
  Орден был основан его мечом и на его убеждениях. В то время он ничего не боялся, никому не склонялся. Он вступил в бой со своими братьями, полными решимости бросить вызов смерти и готовыми принять ее, когда настанет момент.
  С тех пор прошло почти семьсот лет. Но только недавно - нескольких месяцев, всего лишь доли секунды по сравнению с веками, которые он прожил - он начал основывать свои решения не только на своей уверенности в себе как на лидере и на боевой силе своих людей. Он никогда не заботился о благополучии кого-либо, кроме себя самого. У него не было никакой необходимости. Но теперь?
  Ад...
  Теперь он чувствовал ответственность за всех, находящихся под его крышей, и после их поспешного отъезда из Бостона это бремя стало только тяжелее. Он услышал источник своего беспокойства - яркий смех и восторженный визг маленькой девочки - из другой комнаты.
  - Безумие! Это безумие, Ренни! Он сказал, что сделает это, и он действительно сделал!
  Когда Лукан нахмурился в замешательстве, Гидеон сказал:
  - Очевидно Мира только что обнаружила рождественскую елку, которую Нико принёс для них сегодня утром перед рассветом.
  - Рождественская елка, - повторил Лукан слегка раздраженно. Он смутно помнил, как Николай услышал, что восьмилетняя девочка хотела получить рождественские украшения в новой штаб-квартире, но не было речи о том, чтобы принести целое проклятое дерево.
  Лукан встал и вышел из конференц-зала, чтобы остановить дурачиство в большом зале поместья. Когда он прибыл туда, он обнаружил, что половина штаба уже там, чтобы полюбоваться двухметровой елью. Николай и его подруга Рената, которые недавно прибыли с Аляски, с супругой Рио - Дилан помогали расположить дерево в правильном положение, в то время как воины Кейд и Брок со своими спутницами Александрой и Дженной наблюдали за ними.
  Внук Лазаро Арчера Келлан задумался в стороне. Благодаря Драгосу, долговязый мальчик в возрасте четырнадцати лет уже прошел настоящий ад. Его единственным выжившим родственником был его дедушка, и хотя мальчик всегда настаивал на том, что у него не осталось травм, Лукан догадывался, что это всего лишь вопрос времени, когда Келлан Арчер взорвется, как атомная бомба, или полностью погрузился в себя.
  Молодой вампир Рода стоял в дальнем конце комнаты, как скучающий зевака, скрестив руки на груди, его длинные рыжевато-светлые волосы, свисавшие на лоб, пытаясь выглядеть так, словно ему было все равно, что происходило прямо перед его глазами.
  У него была симпатия Лукана.
  Мира, однако, была менее сдержанной, она прыгала вверх и вниз в своей фиолетовой пижаме и плюшевых тапочках.
  - Ренни, разве это не самое красивое дерево, которое ты когда-либо видела?
  - Оно замечательное, мышонок. - Нико и Рената усыновили Миру как свою дочь после того, как воин привез их обоих после своей миссии в Монреале в Бостон прошлым летом. Темноволосая Рената была так же смертоносной, как и любой мужчина-воин в Ордене, но ее холодные нефритовые глаза смягчились, когда она посмотрела на Николая, который улыбался ей с другой стороны дерева, когда они вместе пытались выпрямить его на стойке. - Оно идеально, дорогая.
  - Подождите, не там, - резко приказала Мира. - Вы ставите его слишком близко к камину!
  Нико бросил на девушку искоса взгляд через плечо.
  - Конечно. Мы не хотим мешать Санте спуститься по трубе со всеми твоими подарками.
  Келлан Арчер на своем посту в дальнем конце комнаты презрительно фыркнул.
  - Санта - это сказка, в нее верят только маленькие дети.
  - Келлан! - Ахнула Рената.
  - Все хорошо, Ренни. - Маленькая белокурая девушка повернулась к мальчику, явно глубоко обиженная. - Я не верю в Санту с пяти лет. Я просто не хотела, чтобы дерево загорелось, потому что оно слишком близко к камину. - Она закатила глаза. - Келлан думает, что я ребенок.
  - Как мы собираемся украсить дерево, Мира? - На этот раз заговорила Подруга по Крови Кейда, Алекс. - Ты принесла елочные украшения, которые ты сделала?
  Мира угрюмо сжала губы.
  - У меня было время собрать несколько вещей. Остальные пришлось оставить в штаб-квартире в Бостоне.
  Боже. Лукан внутренне застонал. Вот вам и тема, способная остановить веселье. Он сделал это еще до того, как вошел в комнату.
  Он чувствовал себя неловко и неуместно, и уже собирался развернуться и покинуть комнату, когда Нико бросил его под автобус.
  - Привет, Мира, обязательно поблагодари Лукана. Это была его идея принести дерево из леса.
  - Нет, - резко сказал Лукан. - Я не имел ничего общего с...
  Но маленькая девочка уже набросилась на него. Она крепко обняла его за талию, ее милое лицо смотрело на него.
  - Спасибо, Лукан. Это будет самое лучшее Рождество в истории.
  Ради всего святого.
  Он стоял неподвижно, беспомощно в объятиях ребенка.
  - Может быть, мы могли бы сделать гирлянды из попкорна? - вслух размышляла Мира, освобождая его в следующий момент и возвращаясь назад, чтобы продолжить наблюдение за установкой дерева. - Что ты думаешь, Ренни?
  - Конечно, - ответила Рената.
  Дженна, спутница Брока, подошла к Мире и взъерошила ее растрепанные волосы.
  - Мы могли бы собрать шишки в лесу сегодня. Они бы тоже хорошо смотрелись как украшения, не так ли?
  Девушка с энтузиазмом кивнула.
  - О, это будет здорово!
  - Что ты думаешь? - спросил Лукан надутого молодого представителя Рода, стоящего рядом с ним.
  Келлан пожал плечами.
  - Я думаю, что дерево очень маленькое.
  - Маленькое? - спросил Нико. - Какого черта ты говоришь.
  Когда дерево было на месте, к удовольствию Миры, воин Рода сунул руки в в густых ветвях. Он долго молчал, и Лукан знал, что вампир из России активировал свой сверхъестественный дар. Каждый мужчина Рода унаследовал сверхъестественный дар от своей матери, это может быть как благословением, так и проклятием. В случае с Луканом, посредством гипнотического внушения, он мог манипулировать человеческим разумом, чтобы заставлял их верить в то, что он хотел.
  Что касается способностей Николая, Лукану показалось забавным, что у эксперта по оружию, обладающего склонностью к взрывам, был дар, который соперничал с самой природой. Пока Нико молча концентрировался, что-то глубоко внутри ели начало происходить. Раздался слабый шелестящий звук, а затем, затопленный новой жизнью, ветви и иголки дерева начали растягиваться и расти. Дерево стало полнее, выше, став на два фута (около 61 см) ближе к потолочным балкам большой комнаты.
  Мира хихикнула в тишине, которая распространялась в комнате.
  - Отлично! - Воскликнула она, с энтузиазмом хлопая, когда дерево взлетело еще выше.
  Келлан Арчер смотрел с открытым ртом.
  - Что за...
  Нико выдернул руки из веток и подул на кончики пальцев, как стрелок с дикого запада. Он посмотрел в сторону на мальчика, и морщинки от смеха вокруг его ледяных синих глазах углубились.
  - Теперь единственное, что здесь маленькое, это ты, малыш.
  Все тихо засмеялись, даже Лукан. Он наблюдал, как Келлан немного покраснел, а затем вернулся к своей обычной бледности. В последние несколько дней он был очень бледен. Лукан изучил худое тело и почти истощенное лицо юноши Рода.
  - Ты ел в последнее время?
  Келлан пожал плечами.
  - Нет, - сказала Мира. - Ни разу с тех пор, как его привезли в нашу штаб-квартиру в Бостоне.
  Взгляд, который он бросил на маленькую девочку, был почти убийственным.
  - Это правда? - спросил Лукан.
  Еще раз пожав плечами, Келлан отказался смотреть Лукану в глаза.
  - Видимо да.
  Неудивительно, что он выглядел таким анемичным. Прошло почти две недели с тех пор, как ребенок был похищен по приказу Драгоса, и Орден спас его и отвез в штаб-квартиру Бостона вместе с дедушкой. Эти двое были единственными выжившими после нападения Драгоса на Темную гавань их семьи. Одно дело для взрослого мужчины Рода прожить неделю без крови; даже это было рискованно. Но развивающаяся молодежь нуждалась в регулярной пище, чтобы укрепить свое тело и усовершенствовать свои сверхъестественные способности. Для людей Лукана, скрепленных кровными узами с Подругами по Роду, кормление было интимным актом, который был настолько же священным, насколько просто необходимостью. Одинокие мужчины и дети в охотничьем возрасте должны были питаться кровью людей.
  Келлан провел свои первые несколько дней в больничном госпитале, восстанавливаясь после тяжелого испытания, но теперь он был на ногах, и его тело отчаянно нуждалось в пище.
  Лукан уставился на мальчика.
  - Ты слишком долго живешь без еды. Ты должен позаботиться об этом, Келлан, раньше, чем позже.
  - Я позабочусь, - ответил он, все еще глядя вниз.
  Лукан протянул руку и поднял подбородок мальчика, пока он не посмотрел ему в глаза.
  - Сегодня вечером. Это приказ, мальчик.
  Келлан нахмурился. Казалось, он внутренне отшатнулся, как внезапно загнанное в угол животное.
  - Мой дедушка сказал, что пойдет со мной. Я ждал, когда он найдет время, но он был так занят, помогая Дженне...
  Лукан покачал головой, уверен, что это просто оправдание.
  - Я пойду с тобой, если придется. Сегодня вечером, Келлан. Мы поняли друг друга?
  Наконец последовал кивок, сопровождаемый еще одним взглядом в направлении Миры.
  - Да, поняли.
  Когда эта проблема была решена, Лукан посмотрел на Дженну. Бывший полицейский в штате Аляска была последней женщиной, присоединившейся к Орлены. В отличие от других женщин воинов и маленькой Миры Дженна не была не Подругой по Крови, а обычным Homo Sapiens. У всех других женщин были особые характеристики ДНК и крови, что позволило им установить кровную связь на всю жизнь с представителем Рода и родить детей.
  Подруги по Крови, редкость среди их смертных сестер, были идентифицированы по их индивидуальным сверхъестественным способностям и личному запаху крови, а также по маленькому алому родиному пятну на их телах в виде слезы, падающей в колыбель полумесяца.
  Хотя Дженна была рождена нормальный человек, было уже неправильно называть ее обычной смертной.
  - Гидеон сказал мне, что твои последние анализы крови выглядят хорошо. Несколько колебаний в клетках крови, но больше никаких неожиданностей.
  Высокая брюнетка сардонически рассмеялась.
  - Ничего необычного. Я все еще превращаюсь в киборга.
  - Чертовски жаркого, если ты спросишь меня, - сказал приятель Брок. Огромный черный воин широко улыбнулся, сверкая кончиками своих клыков. - Я думаю, это круто иметь свой собственный RoboCop.
  - О, да, - ответила она, улыбаясь в ответ. - Я напомню тебе об этом, когда стану достаточно сильным, чтобы надрать задницу вампира.
  Брок преувеличенно вздохнул.
  - Черт, женщина. Я уже на коленях перед тобой, а теперь ты хочешь, чтобы я был на заднице?
  В другом конце комнаты Николай засмеялся.
  - Эй, добро пожаловать в мой мир, чувак.
  Рената нанесла ему игривый удар в плечо. Она протянула руки к Мире и закрыла уши, прежде чем тихо добавила:
  - На заднице или на спине все круто, а, Джен?
  Когда Дженна со смехом согласилась, Брок притянул ее ближе и поцеловал в губы. Он нежно обернул ладонь вокруг ее шеи и заглянул в карие глаза своей подруги.
  - Она знает, что поймала меня так, как она хочет. Навсегда.
  Там, где его пальцы лежали на затылке Дженны, под ее кожей был инородный биотехнологический материал размером с рисовое зерно. Нежелательный сувенир, с которым она недавно проснулась после нападения Древнего, последнего из восьми вампиров из другого мира, которые породили первое поколение Рода на Земле. Дженна чудесным образом пережила это испытание, но она изменилась во многих отношениях. Все еще изменялась, развиваясь и физически и генетически. Ее тело смогло излечиться от травм, что Гидеон назвал адаптивной регенерацией - похоже на ускоренное заживление ран у представителей Рода, за исключением того, что Дженне не нужно было пить кровь для поддержки процесса. У нее не было ни клыков, ни жажды крови, но она была сильнее и быстрее любого нормального человека, столь же сверхъестественно подвижной, как представитель Рода. Гидеон не был уверен, но результаты показали, что часть ДНК Древнего, содержащаяся в биотехнологическом чипе, интегрировалась с генетической структурой Дженны. Это отмечено на нескольких уровнях. Часть этого была даже видна случайному наблюдателю. С ее шеи, где находился имплантат, расцветает и кружится закрученные дуги дермаглиф на ее плечи. Образцы кожи были типичными для вида Лукана и инопланетян, которых его породили, но эта человеческая женщина породила свой. Глиф Дженнны никогда не менял свой цвет и не пульсировал, как это делал глифы Лукана и его братья из Рода в моменты сильных эмоций и голода. Цвет ее глифа остался прежним, только темнее ее светлой кожи.
  А потом появился тот факт, что Дженна заговорила на языке Древних, пока спала. Кошмары были новым явлением, начавшимся только в последние несколько дней. Мечты, полные насилия, полные борьбы и катастроф.
  Орден все еще пытался разобраться во всем, чем стала Дженна, и казалось, что один из ключей к решению этого вопроса можно найти в расшифровке чужих слов и образов, которые мучили ее подсознание. Лазаро Арчер вызвался помочь. Обладая почти тысячей лет и будучи представителем G1, таким же как Лукан и Тиган, Арчер провел больше времени, чем большинство в компании своего древнего отца. С воспоминаниями об инопланетном языке Арчер помог Дженне записать все, что она могла, надеясь, что они найдут ответы.
  Лукан уже собирался спросить его о новостях, когда голос его подруги за спиной потребовал от него полного внимания.
  - Я надеюсь, что вы не собирались украшать эту елку без нас.
  Габриэла обняла его за талию и улыбнулась ему, когда он осторожно обнял ее. Только ощущение ее близости с ним, ее мягкие карие глаза, похожие на растопленный шоколад, заставили его пульс биться в более быстром ритме.
  - О, это мило, - сказала спутница Данте Тесс, которая вошла в комнату с ней. Она держала на руках своего трехдневного сына, завернутого в голубое одеяло. Она понизила голос до тихого шепота, глядя на своего ребенка. - Смотри, Ксандер. Твоя самая первая рождественская елка.
  Пока она говорила, давняя спутница Гидеона Саванна и Элиза, которая была связанная с Тиганом всего лишь год, вошли в большую комнату. Сразу же все женщины, включая Миру, собрались вокруг Тесс и малыша. Даже Габриэла не была исключением. Она оставила Лукана без слов, точно так же, как остальные были привлечены к ребенку.
  Лукан только мимолетно посмотрел на ребенка и его поклонников. Он долгое время считал, что база Ордена - это не место для детей, не говоря уже о беспомощных детях. С другой стороны, до тех пор, пока он не встретил Габриэлу и не влюбился в нее, он не очень хотел видеть женщин в штаб-квартире.
  Не то чтобы это была действительно штаб-квартира или даже полноценный командный центр, менее всего сейчас, когда Ордену нужно было все тактическое преимущество, которое он мог получить в этой войне с Драгосом.
  Он огляделся вокруг в этой заимствованной Темной Гавани, находящейся посреди уединенной лесистой местности, в уютной большой комнате с камином и высоким потолочным балочным потолком и огромной елью, которая тянулась к ним, испуская запах хвойного леса. Он посмотрел на людей, которые собрались с ним, на большинство его братьев по оружию и их любимых Подруг по Крови. Семья, которую он никогда не хотел, но каким-то образом получил.
  А потом он посмотрел на Габриэлу.
  Она была его неотразимым маяком. Его самая большая сила и его самая уязвимая слабость. Она была его сердцем. И тут же он почувствовал растущую напряженность, наблюдая, как она гладит бархатную щеку ребенка в руках Тесс. Она наклонилась и поцеловала изящно округлую бровь младенца, и чистая красота этого заставила сжать кулак вокруг сердца Лукана еще сильнее.
  Он не хотел мириться с ощущением, которое теперь просачивалось в его тело. Эта странная боль глубоко внутри него, которая не может означать ничего хорошего, особенно сейчас.
  Он почувствовал облегчение, когда в холле внезапно прогремели ботинки. Поспешный шаг резко привел его в боевой режим, даже до появления Тигана на лице которого был написан гнев.
  - Больше плохих новостей из Бостона.
  - Чейз? - спросил Лукан, боясь услышать ответ, когда остальная часть комнаты погрузилась в такое же серьезное молчание.
  Тиган кивнул.
  - Гидеон только что увидел это в интернете. Сенатор Кларенс мертв, Лукан. Подвергся жестокому нападению и был убит в своем доме вместе с несколькими членами его команды безопасности. И угадайте, кто исчез из полицейского участка прошлой ночью?
  Вены Лукана вспыхнули от ярости.
  - Чертов ублюдок. Что, черт возьми, происходит с Гарвардом?
  Но на самом деле вопрос был совершенно излишним, и Тиган не удосужился ответить. У них обоих был свой опыт с зависимостью, от которой Чейз страдает сейчас. И если выяснится, что Кровожадность заставила его убить - особенно так жестоко и такого выдающегося человека, чья смерть могла иметь необратимые последствия для всего Рода - тогда Чейз фактически подписал свой собственный смертный приговор.
  
  Глава 9.
  
  Чейз поднял воротник пальто, вышел из темного переулка в центре города и погрузился в вечерний поток пешеходов и пассажиров. Его огнестрельные ранения снова кровоточили. Он чувствовал, как его горячая кровь просачивается сквозь ткань его свободных джинсов и клетчатой ​​фланелевой рубашки, которую он вытащил из коробки благотворительного магазина Армии Спасения, переполненного рождественскими пожертвованиями. Его коричневые строительные сапоги были для него слишком малы, а темное шерстяное пальто слегка пахло нафталином, но было теплым. Слишком теплым, на самом деле. Его кожа была огненной, слишком тесной. Он знал, что голод вызвал это.
  Это началось как легкое покалывание около часа назад, способ, которым его тело сообщило ему, что настал вечер и пора принимать пищу.
  С ревущей головой и венами, которые звенели сильнее, чем у любого будильника, он проснулся на заброшенной мельнице в Малдене, куда он отправился после того, как неожиданно посетил дом миньона-сенатора. Ему действительно повезло, что он нашел это убежище прошлой ночью. И еще более удачно, что его истощение было сильнее, чем его зависимость. Он не будет первым в своем роде, глупым от Кровожадности, спящим где-то на открытом воздухе, а затем сгорающим до пепла на рассвете.
  Но он еще не упал в эту пропасть.
  Когда у него сжался живот, ему пришлось задуматься, не станет ли для него облегчение окончательное погружение в Кровожадность. Бог знал, что бороться с ней каждую секунду бодрствования - это его собственный ад.
  Кровь санитара дала ему энергию, необходимую ему, чтобы сбежать из больницы и позаботиться о рабе Драгоса, но теперь он расплачивался за это. Как брошенный любовник, внезапно получивший краткий, но временный интерес, его Кровожадность теперь требовала его полного, безраздельного внимания. Это заставило его бродить по улице, возвращаясь в городскую суету больше из эгоистичной, рабской нужды, чем из-за чувства справедливости или долга.
  Его полуоткрытые глаза скользили от одного человека к другому, повсюду искушение, пока он двигался среди них, как призрак. Не планируя, он оказался за группой молодых женщин с сумками и длинными рулонами подарочной бумаги. Ненавязчиво следуя за ними, они шли по улице, болтали и смеялись. Его голод хотел, чтобы они добрались до плохо освещенной парковки в конце квартала, но вместо этого женщины повернули направо и вошли в шумный ирландский паб. Когда они исчезли в тесном пабе, Чейз замедлил шаг. Его клыки прижались к его языку, и хотя он низко опустил голову, он мог видеть слабое сияние двух янтарных точек, отраженных в окнах паба, украшенном яркими гирляндами.
  Дерьмо.
  Ему действительно нужно было взять эту вещь под контроль. Конечно, он знал, куда она его ведет. То же самое случилось с лучшими людьми, чем он. Он видел это в своей собственной семье не так давно, с талантливым мальчиком, у которого было многообещающее будущее. Потерянный в Кровожадности и убитый в одно мгновение, проклятый поступок, который преследовал Чейз с тех пор.
  Камден.
  Господи, неужели прошло больше года с момента смерти его племянника? Иногда казалось, что с тех пор прошло несколько дней. Иногда, как и сейчас, когда его собственные преображенные глаза смотрели на него, казалось, что прошли века.
  Древняя чертова история.
  И он не мог позволить себе стоять без дела и пересматривать прошлое. Продолжать двигаться, это было лучшее, что он мог сделать. И если бы он хотел получить тень шанса победить голод сегодня вечером, ему лучше держаться подальше от людей и найти место, где он мог бы один. Его боль и тот факт, что его раны просто не хотели заживать, говорили ему, что его организму нужны свежие эритроциты, и публика определенно была не для него.
  Чейз просто хотел отвернуться, когда какое-то движение привлекло его внимание через окно паба. На одном из телевизионных экранов на стене позади бормотающего белокурого репортера он мельком увидел шелковисто-карамельные волосы и красивое лицо, которое он сразу узнал.
  Тавия Фэйрчайлд, которую сегодня утром проводили несколько полицейских и агентов ФБР из бостонского офисного здания.
  Чейз уставился на ее изображение по телевизору. Она была бледна, на ее лице написаны шок и горе, когда полицейские поспешно привели ее к ожидающей машине перед зданием правительства. Тикер внизу экрана подтвердил смерть сенатора и сообщил, что подозреваемый все еще находится на свободе. Его разыскиваемое фото исчезло, но Чейз лишь слегка отметил это. Его внимание было сосредоточено на чем-то другом - чем-то, что заставило его кровь похолодеть.
  Он внимательно посмотрел на одного из полицейских, которые вывели Тавию из здания. Не детектив из участка, а другой человек - темноволосый офицер в униформе, унылый взгляд раба. Чёрт побери. Драгос уже проник в человеческую полицию?
  И что это значило для Тавии Фэйрчайлд, когда ее охраняли его миньоны?
  Ничего хорошего.
  Чейз разозлился, когда увидел, как миньоны подхватил ее, чтобы помочь ей сесть в машину, точно так же, как он разозлился, когда увидел, что она стоит рядом с сенатором Кларенсом в смотровой комнате в полицейском участке. Хотя он был далеко не героем, Чейз чувствовал, как запятнанное старое чувство чести проникает в него, когда он думал о том, что она где-то рядом с Драгосом или его легионом бездушных слуг.
  Утреннему репортажу было не менее восьми часов. Тавия, возможно, была с этим миньоном в течение восьми часов, ехала в машине с ним и детективом. Если Драгос хотел что-то сделать с молодой женщиной, у него было достаточно времени для этого. Не то чтобы Чейз должен был ее спасать. Черт, когда дело дошло до этого, он сомневался, что сможет спасти даже себя.
  Но все же он внезапно почувствовал новую решимость.
  Его ноги двигались сами по себе, унося его от паба и через улицу в тени. Он исчез в темноте, все его инстинкты хищника были сосредоточены на одной единственной цели: найти Тавию Фэйрчайлд.
  Пятнадцать минут спустя Чейз пригнулся, словно горгулья, на краю крыши полицейского участка округа Саффолк, глядя на служебную стоянку под ним. Поток идущих после работы полицейских и служащих в форме теперь истончился, и его терпение было сильно напряжено. Он был в двух секундах от штурма участка, чтобы найти полицейского, которого искал. Но затем, наконец, он появился. Он узнал полицейского детектива среднего возраста, как только человек вышел из здания. Это был человек, который был с Тавией Фэйрчайлд в смотровой комнате. Тот же самый человек, который сопровождал ее мимо съемочных групп на пресс-конференции утром.
  Чейз смотрел, как мужчина идет по парковке к своей машине. Он нацелил ключ от своей машины, и на полпути вниз по ряду припаркованных машин отозвалась ржавая серебристая Тойота.
  Чейз упал с крыши, его ботинки из ящика Армии Спасения тихо приземлились на холодный асфальт. К тому времени, когда мужчина открыл водительскую дверь и сел в машину, Чейз уже был на пассажирском сидении рядом с ним.
  - Есть время для разговора, детектив?
  - Иисус Христос! - Он вздрогнул, паника затопила его лицо. В то же время его полицейские инстинкты включились, и он отчаянно потянулся к своему служебному револьверу в набедренной кобуре.
  - Я бы не стал делать это на твоем месте, - предупредил Чейз.
  Видимо, офицер передумал, схватил дверную ручку, как будто у него даже был шанс сбежать. Он потянул за рычаг, но дверь не открылась, даже после неоднократных попыток открыть электронные замки другой рукой.
  - Черт!
  Чейз пристально посмотрел на него.
  - Это тоже не поможет.
  Тем не менее, Эйвери продолжал тщетно пытаться использовать замок и ручку двери, которые Чейз мысленно запер. Затем стареющий полицейский внезапно пришел в отчаяние и ударил локтем по рогу. Веселый японский голос звучал как крик, но затем Чейз схватил мужчину за руку и заставил его взглянуть на него.
  - Это была не очень хорошая идея.
  - Что ты собираешься делать? Черт возьми, убить меня прямо здесь, на парковке?
  - Если бы я этого хотел, ты бы не сидел здесь и не беспокоился, детектив.
  - О боже, - простонал Эйвери. - Что, черт возьми, здесь происходит? Что это с твоим лицом?
  В окне со стороны водителя Чейз увидел два светящихся уголька его глаз, отраженных в темном салоне автомобиля. Он выглядел чудовищно, как дикое животное. Безумный. Ничего близкого к человеку. Он сжал зубы и почувствовал острые кончики клыков на языке.
  Вид его отражения напомнил ему еще один, похожий момент, который был не так давно. В прошлом году, чуть более года назад, Чейз сидел в темной машине с горящими глазами и клыками готовыми для убийства, глядя в испуганное лицо торговца наркотиками, который отправил его племянника Камдена в зависимость от крови своими товарами.
  В то время Чейз был настолько самоуверен, настолько убежден, что сможет спасти Камдена. Вместо этого он был тем, кто убил его. В его голове все еще отражалось эхо выстрелов, которые разорвали грудную клетку мальчика той ночью. Он все еще чувствовал холодный металл в своей руке, отдачу в бицепсах и последовавшую внезапную тишину. Запах потраченных пуль и крови в воздухе, как дикое горе женщины, которую он когда-то хотел, разорвало ночь.
  И теперь сам Чейз был Отверженным, проклятым. Не потому, что он попробовал малину - препарат, который уничтожил жизнь молодого Кэмдена и некоторых его друзей прошлой осенью - но из-за его собственной небрежности и слабости. Кульминация жизни неудачника. Его эгоистичная, ненасытная потребность заполнить пустоту, которая зияла глубоко внутри него, в конце концов поглотит его.
  Он чувствовал себя несчастным, когда детектив нахмурился от ужаса на его преображенном лице. Его глаза были такими же большими, как блюдца, его рот был открыт, а затем из его горла донесся стон.
  - Боже мой, что ты? Какого черта ты хочешь от меня?
  Чейз выругался. Он не планировал это таким образом - он не собирался показывать человеку свою истинную природу, но было уже слишком поздно. Он позаботится об этом, как только получит нужную информацию.
  - Где она? - Чейз наклонился к нему, монстр в нем пускал слюни от запаха мужчины. - Я должен найти Тавию Фэйрчайлд.
  Несмотря на его страх и растерянность, в глазах детектива вспыхнула упрямая искра.
  - Думаешь, я скажу тебе это, чтобы ты тоже мог ее убить?
  Чейз должен был уважать этого человека за это. Полицейский или нет, не было многих из его видв, которые проявили бы такую ​​преданность кому-то, кого они едва знали. И это, когда они смотрели в лицо ходячего кошмара. По опыту Чейза, только миньоны были способны на такую ​​преданность ценой своих душ. Детектив Эйвери был все еще жив и очень напуган, но все же смотрел на Чейза, явно подкрепленный нерушимым чувством чести.
  Чейз сам однажды знал это чувство. Так давно, что он едва узнал его.
  Но теперь это не имело значения. Человек, которым он был сейчас, заставит этого порядочного человека пригнуться перед ним.
  - Я видел тебя с ней сегодня утром, - сказал Чейз. - Она и еще один полицейский в форме. Темные волосы, плохой шрам на брови. Как его зовут? Я должен найти его тоже. Говори, детектив.
  - Я не скажу тебе ни слова. Меньше всего, куда Мерфи отвел ее.
  Черт. Так что она все еще была с миньоном.
  - Где она, черт возьми?
  - В безопасности, - сказал Эйвери.
  Чейз схватил его за воротник.
  - В безопасности от чего?
  - От тебя, сукин сын! - Детектив начал дрожать, схватился в смятый белый воротник рубашки и ослабив галстук. - Всемогущий Бог... ты не можешь быть реальным. Ты не можешь быть человеком. Вот почему ты пережил все эти огнестрельные ранения. Вот почему ты сбежал из больницы прошлой ночью...
  Чейз почувствовал ужас человека, когда понимание, наконец, полностью укоренилось в пораженном лице человека. Теперь он уставился, словно ожидал, что в любую секунду его разорвёт на куски зверь, которым был Чейз.
  Вот почему Род хранил секрет своего существования все это время. Этот глубокий страх, все еще подпитываемый мифами и ужасными историями - не все из них полностью не соответствуют действительности - было причиной, по которой Род никогда не мог ожидать мирной жизни с людьми. Страх людей перед темнотой был слишком глубоким. Было слишком опасно доверять им.
  Чейз не собирался использовать ужас в своих интересах. И при этом у него не было бы никаких сомнений по поводу причинения вреда этому человеку, чтобы получить ответы, которые он хотел. Если бы Эйвери знал, какая опасность угрожает Тавии Фэйрчайлд, никакого принуждения не понадобилось бы. С другой стороны, если этот человек или кто-либо еще узнал половину угрозы, которую Драгос и его последователи представляли человечеству, они, вероятно, вообще не разговаривали бы с ним.
  Тем не менее, Чейз выбрал неприкрашенную правду.
  Честно и прямо он рассказал детективу Эйвери обо всем.
  Когда он закончил и после того, как стареющий офицер устало сказал ему, где находится Тавия Фэйрчайлд, Чейз избавил его от бремени ужасного откровения. Он очистил память этого человека от всего этого и оставил его сидеть в одиночестве, ошеломленного, но невредимого, в темном салоне своей Тойоте.
  ***
  Тавия проводила время в душе гостиничного номера, желая задержать роскошное одиночество, которым она наслаждалась как можно дольше. Ее не слишком беспокоило, что она на самом деле не одна. Два агента ФБР и офицер в форме, которые привезли ее сюда сегодня, находились в гостиной просторной комнаты.
  Мужчины, разлученных с ней двумя закрытыми дверями собственной ванной комнатой и спальней, увлеклись игрой в баскетбол, которую они включили за несколько минут до того, как она извинилась, чтобы принять душ и вздремнуть, пока обслуживание номеров не принесет ужин. Под теплым потоком воды она услышала жужжание телевизора в гостиной, сопровождаемое случайным гулом или торжествующим криком мужчин.
  Она была удивлена, когда офицер Мерфи сказал ей, что она проведет ночь - возможно, даже несколько ночей - под охраной вооруженной полиции в отеле. Жесткий полицейский и страшный шрам на брови были ее спутником весь день, с того момента, как он и детектив Эйвери вывели ее из офисного здания сенатора Кларенса. Боже, это было так сюрреалистично. Она никогда не была свидетелем преступления, а затем той, кто нуждался в полицейской защите в секретном месте.
  Но на самом деле это не так сильно отличалось от ее обычной жизни дома: она никогда не была одна, кто-то всегда проверял ее благополучие, посягал на ее личную жизнь всякий раз, когда им хотелось, с доводом, что все это было просто для ее же блага. Она никогда не чувствовала себя особенно беспомощной или больной, независимо от того, что доктор Льюис и тетя Сара так думали. По общему признанию, ее тело время от времени восставало против нее, будь то в ответ на новые методы лечения ее загадочного состояния или в ситуациях повышенного стресса. Тавия никогда не понимала, как предсказать натиск ее "заклинаний" - как назвала их тетя Сара. Доктор Льюис сказал, что у нее была необычная форма эпилепсии, осложненная множеством других странных болезней, которые требовали, чтобы она находилась под его специализированным лечением с самого детства.
  Седовласый доктор был для нее чем-то вроде отца, точно так же, как тетя Сара была единственной матерью, которую она когда-либо знала. У Тавии даже не было фотографии ее родных родителей, которые погибли при пожаре в доме, который каким-то чудесным образом пощадил ее.
  Все, что она помнила, это шрамы, которые покрывали почти все ее тело.
  Тавия намыла маленький кусочек гостиничного мыла и провела им по рукам и торсу, а затем по всей длине ног. Шрамы были почти везде, даже затрагивая ее шею. У нее никогда не было боли сколько она помнила. Учитывая, что они покрывали почти все тело, шрамы должны были быть хуже, чем они были. Лечение доктора Льюиса, очевидно, творило чудеса.
  Конечно, они по-прежнему были отвратительны для нее - неустанная сеть розовато-коричневой кожи, которую можно было скрыть только под воротниками водолазки, длинными рукавами и брюками. Консервативный дресс-код ее работы с сенатором был для нее благословением; даже он не знал об ее обширных недостатках или ее сложной болезни. Тавия была сдержанной, профессиональной и корректной с нем и всеми остальными, с кем она общалась.
  Ее работа была единственной частью ее жизни, которую она действительно контролировала, и она сделала своей миссией быть идеальной во всех возможных отношениях.
  Бог знал, что ей не о чем беспокоиться.
  Только тетя Сара, которая бросила свою жизнь, чтобы заботиться о ребенке своего мертвого брата. Пожилая женщина никогда не говорила о своем прошлом или снах,которые она могла бы видеть в юности. Она никогда не была замужем и никогда не сожалела о том, что у нее нет своей семьи или детей.
  Тавия часто задавалась вопросом, почему ее тетя решила всю жизнь ухаживать за своей племянницей. На самом деле, она часто спрашивала об этом. Тогда тетя Сара всегда нежно улыбалась, и гладила Тавию по руке.
  - Не беспокойся обо мне, моя дорогая. Ты - это то, что важно. И я именно там, где должна быть.
  Жаль, что тетя Сара так не думала, когда дело касалось анализа всего, что делала и думала Тавия. Она всегда хотела знать все. Но она никогда не злилась и не теряла терпения - ни разу за все время, какое Тавия знала ее. Она никогда не жаловалась, и Тавия чувствовала себя немного виноватой в том, что наслаждалась таким большим отдыхом от постоянного внимания тети Сары.
  За двадцать семь лет она провела всего месяц вдали от дома, не считая деловых поездок с сенатором и периодического неотложного наблюдения и лечение в частной клиники доктора Льюиса. Тетя Сара никогда не беспокоилась ни в одном из этих случаев, но когда Тавия говорила с ней по телефону сегодня вечером, после того, как по новостным и кабельным сетям в течение большей части дня транслировалось сообщение об убийстве сенатора Кларенса практически на каждой станции, женщина была так расстроена, как Тавия когда-либо слышала.
  Ей потребовалось пятнадцать минут, чтобы убедить ее, что она в безопасности, особенно потому, что агенты ФБР и полиция запретили ей раскрывать ее местонахождение другим. Тавия знала, что если тетя Сара узнает название или адрес этого отеля, она будет у двери так быстро, как только сможет. Она была расстроена, потому что Тавия не рассказывала ей все.
  - Я не понимаю, дорогая. Ты в опасности? Почему полиция хочет, чтобы ты осталась где-то на ночь?
  - У них еще много вопросов ко мне, тетя Сара. Детектив, отвечающий за расследование, подумал, что было бы удобнее, если бы я осталась в городе, чтобы мы могли поговорить снова этим вечером, а затем продолжить завтра утром.
  - Но они не знают о твоей болезни. Ты плохо себя чувствуешь, Тавия. Ты должна быть дома, а не застрять где-то, потому что это более удобно для них.
  - Я прекрасно себя чувствую, - настаивала она, но было ясно, что тетя Сара не совсем поверила в это.
  Прошло еще десять минут с тех пор, как Тавия заверила ее, что у нее есть все лекарства - небольшая сумка для экстренной помощи в сумочке, которую она всегда носила на случай, если придет домой позже.
  У Тавии не хватило сил объяснить, что она может остаться подольше, чем на ночь. Она также не сказала ей, что просила детектива Эйвери разместить гражданский полицейский автомобиль в районе тети Сары, чтобы удостовериться, что опасность, с которой может столкнуться Тавия, не затрагивает ее единственного живого родственника.
  - Не беспокойся обо мне, тетя Сара, - сказала она так нежно, как только могла. - Ничего плохого со мной не случится. На самом деле.
  После разговора она чувствовала себя раздавленной, а не защищенной. Она ненавидела беспокоить тетю Сару, но иногда Тавия не могла представить ее будущее, кроме как с тетей под одной крышей. Она чувствовала себя в ловушке, задыхаясь от этого, и в то же время стыдилась даже этой небольшой обиды на женщину, которая явно хотела только то, что было для нее лучше.
  Тавия держала голову под струей теплой воды и втирала шампунь в свои длинные волосы. Она терла кожу головы, чувствуя почти незаметные очертания старого рубца, который шел по ее шее к волосам. Она смыла шампунь, налила кондиционер для волос в ладони и вспенила его.
  В гостиной комнате по телевизору прозвучал игровой гудок, отмечающий конец отснятых часов. Громкие мужские голоса обсуждали последнюю игру и делали резкие замечания о команде противника.
  Тавия не спеша ополоснула волосы и тело, не желая оставлять этот теплый, влажный мир, которым она наслаждалась. Но ее живот начал рычать, и мужчины ждали, когда она тоже закажет свой ужин, поэтому она, наконец, потянулась к крану. Он отрезал со скрипом.
  А потом... тишина.
  Неестественная, зловещая тишина.
  Обнаженная и мокрая, она выглянула из-за пластикового занавеса. Послушай минутку.
  Не было ничего, кроме молчания - даже телевизор больше не работал.
  - Эй? - позвала она в тревоге. - Офицер Мерфи?
  Она наступила на коврик для ванной. Не вытираясь, она взяла махровый халат с крючка на двери и надела его. Влажные пряди волос висели у нее на лице, когда она поспешно завязала пояс, подкралась к двери и положила руку на ручку двери.
  Что-то было не так. Она чувствовала это в каждой клеточке своего тела, ее нервные окончания давали ей четкое предупреждение.
  Она выскользнула в пустую спальню и подкралась к закрытой двери, ведущей в гостиную.
  Когда она приблизилась, там раздался удушающий стон, а затем тяжелый удар сотряс пол под ее босыми ногами.
  Тавия застыла.
  Ей не нужно было открывать дверь, чтобы понять, что смерть ждет ее с другой стороны, но ее рука почти бесшумно повернула ручку двери. Она выглянула в крошечную щель и посмотрела прямо в невидящие глаза офицера Мерфи, который неподвижно лежал на полу в дальнем конце зала. Он был огромным человеком, и все же его шея была искривлена, как у куклы, а голова лежала на полу под болезненным углом.
  Сердце Тавии стучало под ребрами.
  Злоумышленник убил их всех?
  Это был он, она знала это с интуитивной уверенностью, которая пульсировала в ее венах.
  Ее инстинкты кричали, чтобы она немедленно исчезла. Она развернулась и поспешила к раздвижной двери в дальнем конце спальни. Неловко потянув за ручку двери, ей наконец удалось поднять стеклянную дверь. Зимний ветер пронесся вовнутрь и дуя ледяные снежинки в глаза. После двух шагов на холодный бетонный балкон она остановилась и зашипела проклятие.
  Она была на десятом этаже.
  Нет выхода, не отсюда. Что бы ни происходило в номере за ее спальней, она оказалась в ловушке.
  - Дерьмо, - Тавия отодвинулась от открытой раздвижной двери, повернулась... и ахнула в шоке.
  Мужчина из ее ночных кошмаров - ненормальный психопат, который хладнокровно убил сенатора Кларенса и, несомненно, тоже хотел убить ее - стоял на расстоянии менее двух дюймов (около 5 см) от ее лица.
  Она открыла рот, чтобы закричать, но прежде чем она успела издать звук, он сжал одну руку на ее шее, а другую прижал к ее рту. Его хватка была сильной, непреклонной. Ее глаза были полны ужаса, она сжала его пальцы, но они были как железо.
  - Тихо, - коротко приказал он. Его голос был низким и хриплым, гораздо более мощным, чем вчера вечером в участке. Его мрачный рот был как-то полнее, и что-то не так с его глазами.
  Сначала она отбросила их странное сияние, как обман ее находящегося в панике разума. Это просто должна быть галлюцинация.
  Но нет... это не было. Это было реально.
  Так же реально, как беспощадный жар его рук, его пальцы на ее шее, казалось, опалили ее и горячо прижались к ее рту.
  Реально, как острые, вытянутые белые кончики его зубов, которые блестели, когда он раздвигал губы, чтобы заговорить еще раз.
  - Я не собираюсь делать тебе больно, Тавия.
  О Боже.
  Ее кошмар, стоящий перед ней в реальной жизни.
  Он не был человеком; он не мог быть. Ее разум сопротивлялся словам из страшных историй, которые она читала в детстве и за которые тетя Сара сделала выговор.
  Тавия не была уверена, кем он был, но она знала, что он убьет ее в следующий момент, как сенатора и людей в гостиной. Теперь она боролась изо всех сил, пытаясь вырваться от него. Но она не могла ничего сделать против него, он не сдвинулся ни на дюйм (около 2,5 см). Он был сильным - таким же сильным, как любой монстр.
  И с внезапным приливом адреналина в ее крови, Тавия почувствовала, что ее тело начало бунтовать против вынужденного спокойствия, которое ей давали лекарства. Ее пульс забился, пульсировал в висках. Она стонала из-под пальцев, которые держали ее рот закрытым, все время пытаясь вырваться из штопора тревоги.
  Он маневрировал вокруг нее и толкнул ее на кровать.
  - Нет! - ее разум закричал, крик застрял у нее в горле.
  Она лежала на спине и тщетно боролась, его рука все еще лежала на ее губах. Он отнял другую руку от ее шеи и положил ее на лоб. Он слегка коснулся ее, тепло его широкой ладони едва касалось ее кожи.
  - Расслабься, Тавия, - сказал он, низкое хриплое рычание теперь было не столько угрожающим, сколько уговоряющие. - Закрой глаза.
  Она согнулась, покачав головой, хотя его слова звучали странно утешительно. То, что она не повиновалась ему, казалось, смутило его. Эти нечеловеческие светящиеся глаза сузились и пронзили ее янтарным сиянием.
  - Спи, - на этот раз это был приказ, его рука все еще лежала на ее лбу.
  Она посмотрела на него с вызовом, позволив ему прочесть ее ярость в ее собственном горящем взгляде. В очередной отчаянной попытке освободиться, она сильно ударила ногой и кулаками по его мускулистой спине и плечам.
  Когда она боролась с ним, она внезапно почувствовала прохладный воздух на своей груди. Ее гостиничный халат распахнулся, обнажае ее от шеи до пупка, там, где ее кожа была сильно изуродована.
  Он смотрел.
  Затем он выругался.
  - Святой ад...
  Тавия застонала, унижение усилило ее ужас до чего-то еще более ужасного. Было достаточно ужасно подвергнуться нападению и страху за ее жизнь. И теперь это удивительно бесчеловечное существо уставилось на нее с открытым ртом, как будто она была монстром.
  Он убрал руку с ее рта с другим, более ярким проклятьем. Голова склонилась под животным углом, его дикие янтарные глаза поднялись к ее лицу с явным недоверием.
  - Что это за хрень?
  
  Глава 10.
  
  У него галлюцинации.
  Иначе быть не могло.
  Чейз знал, что Кровожадность может сделать с представителями его вида. Он понимал, как болезнь разрушает разум и чувства, пока ничего не останется. В последние несколько дней он, черт возьми, чувствовал начало этого.
  Кровожадность сильно ранила его после того, как он оставил детектива на парковке полиции. Рукопашный бой с двумя бессознательными агентами ФБР и мертвым миньоном в соседней комнате только усугубил ситуацию. Он знал, что это плохо для него, но никогда его склонность не проявлялась в такой сумасшедшей галлюцинации, как сейчас.
  Потому что то, что он видел на голой коже Тавии Фэйрчайлд, просто не могло быть.
  Она была покрыта плотным, но тонким узором от шеи до туловища. Это был светлый, бледно-красный, едва темнее ее кожи оттенок. Для его ослабленного зрения, затопленного в янтарном свете его голода, паутина замысловатых завитушек и завихрений выглядела как то, с чем он был хорошо знаком.
  ﾓ鉋・・跖 ⅰ蒟・澵・糺肭蒟・・・蒟魲・.
  - ﾝ 淲粽銕鮻濵, - 珸琿 ・, ・・鈞・・粽 ・蒻・・湜・鮱胛 胛・.
  Такие рисунки кожи встречались только у представителей его собственного вида. И начиная с тысячелетия, когда Древние с Подругами по Крови родили своих первых детей и создали Род, все представители рода Чейза рождались мужчинами из-за генетической аномалии.
  Сквозь туман его сомневающегося разума он вспомнил Дженну Дарроу, которая недавно присоединилась к Ордену после нападения последнего Древнего на Аляски. У подруги Брока были такие отметины, как те что он видел сейчас, но они были гораздо меньший по сравнению с этими, и были вызвано внеземной ДНК, содержащейся в биотехнологическом чипе размером с рисовое зерно, которое Древний внедрил в нее во время ее сна.
  Это же было что-то совершенно другое.
  Там, где толстый махровый халат все еще был свободно прикрывал бедра Тавии, хитрый рисунок кожи исчезал под складками ткани. Он заметил, что на бедре есть еще, пока она пыталась уползти на кровать от него.
  Небеса, как далеко они простирались?
  Он потянулся за поясу халата, чтобы снять его.
  - Нет! - закричала она, глядя на него с ужасом в глазах, и дрожащими руками натянула на себя халат. - Оставь меня в покое! Не трогай меня!
  Ее страх внезапно оторвал его от его сумасшедших мыслей. Он пришел не напугать ее. Его цель состояла в том, чтобы привести ее в безопасное место, чтобы убедиться, что сопровождающий ее полицейский миньон больше не сможет причинить ей вред. В то же время ему было чертовски любопытно, почему Драгос приставил одного из своих рабов к ней в качестве телохранителя.
  Этот вопрос становился все более острым, когда он смотрел на ее руки. Она так крепко сжимала халат, что костяшки побелели, как будто от этого зависела ее жизнь.
  Чейз снова положил ладонь на лоб, еще одна попытка ввести ее в транс, но у нее была сильная воля, которая не хотела легко сдаваться. Она боролась с головокружением, которое мгновенно сделало бы всех остальных послушными. Так что ему было бы легче решить, что он хочет делать с ней дальше. Она боролась и боролась, отказываясь сдаваться, несмотря на страх, который все еще исходил из ее высокого, удивительно спортивного тела.
  И теперь у него была другая проблема.
  В гостиной один из двух агентов ФБР, которых Чейз вырубил, начал приходить в себе. Когда один из них очнется и увидит его здесь со светящимися глазами и полностью вытянутыми клыками... Несколько минут назад он уже применил на них свой дар. И у него не было времени сделать это снова.
  - Вставай, - прорычал он Тавии Фэйрчайлд. Он снял украденное пальто и накинул на нее, как плащ. Затем он схватил шерстяные манжеты и поднял ее с кровати. - Иди за мной.
  Он не оставил ей выбора. Он потащил ее через короткий коридор в гостиную, не обращая внимания на ее удушающий вздох, когда она увидела следы борьбы, и три огромных офицера лежащих на полу. Теперь она тяжело и быстро дышала, готовясь к гипервентиляции.
  - Ты убил их, - воскликнула она. - О Боже... отпусти меня!
  - Я убил только того, кто это заслужил, - сказал он, таща ее через комнату мимо мертвого миньона. Один из федералов застонал и начал двигаться на полу неподалеку. Через несколько секунд он придет в сознание, и, прежде чем это произойдет, Чейз должен был уйти.
  - Пожалуйста, - выдохнула Тавия. - Пожалуйста, не делай этого. Скажи мне, что ты хочешь от меня!
  Боже, помоги ему, он не знал, как на это ответить. Все, что он знал, это то, что ему нужно было выбраться оттуда, и он не мог оставить ее здесь. Так что ей придется идти с ним.
  Когда она затаила дыхание он почувствовал, что она собирается закричать, он вытащил служебное оружие миньона-полицейского из-за пояса сзади, куда он убрал его после боя. Одного взгляда на оружие было достаточно, и она замолчала. Он бы никогда не использовал его против нее; он был представителем Рода, и у него было около десятка других способов заставить ее замолчать. Но прицел пистолета работал лучше всего у обычных смертных, судя по опыту.
  - Сюда, - приказал он. - Быстрый.
  В ужасе и замешательстве она не оказывала сопротивления. Чейз вытолкнул ее из номера в пустой коридор отеля и поспешил с ней на заднюю лестницу.
  ***
  Только что приняв душ, Лукан прошел через стеклянную дверь их с Габриэлой спальни в поместье Мэн и остался один на деревянной веранде. Он был голым, на его коже все еще оставались жемчужные капли воды, когда он выходил в ясную ночь. На севере в середине зимы было холодно, к сожалению. Он глубоко вздохнул, холод очистил его голову и упорядочил его мысли о его обязанностях и целях его миссии. Вещи, которые он знал лучше всего, бремя, которое он сознательно взял на себя, когда основал Орден много веков назад.
  Он никогда не сожалел об этом выборе, и будь он проклят, если бы позволит себе начать делать это сейчас. Он пробормотал проклятие и вдохнул больше ледяного воздуха, решив игнорировать странную боль, которая беспокоила его весь день. На самом деле, она преследовал его гораздо дольше, но только когда он увидел Габриэлу с ребенком Данте и Тесс сегодня, он осознал, что эта за тревожная боль, это нежелательное чувство пустоты.
  Это было тоска.
  Глубокая, неоспоримая тоска.
  Боже, он чувствовал себя очень несчастным.
  Увидев свою любимую Подругу по Роду с младенцем, он сразу почувствовал сильное желание увидеть ее беременной его сыновьями. У него внезапно возникло непреодолимое желание сделать это самым простым способом. В тот момент он хотел этого больше, чем что когда-либо прежде.
  И это было чувство, которое он просто не мог себе позволить.
  Не сейчас, когда их мир был в разгаре войны с Драгосом, и все смотрели на Лукана как на своего лидера. Было достаточно плохо, что он всегда беспокоился о Габриэле, если ему приходилось оставить ее, чтобы сражаться. Он не мог вынести мысли о том, чтобы сделать ее вдовой, которая должна была воспитывать своего ребенка одна.
  По этой причине ему никогда не нравилось видеть, как воины брали себе пару, и практически запретил им всем создать семью, находясь на службе у Ордена. Всего лишь два лета назад, когда его точка зрения трагически подтвердилась в бостонском комплексе, когда Конлан, член Ордена в течение более ста лет, принял смертельный выстрел из осколков бомбы и взрывчатых веществ С-4 во время патрулирования, преследующего миньона. Пораженная горем вдова Даника должна была отдать своего мертвого спутника солнцу, когда она была беременна своим первым ребенком. Чуть позже она решила покинуть Бостон, расстроенная горем.
  Не то чтобы этот болезненный урок мешал другим воинам вступать в эмоциональные связи. Так или иначе, почти все они связались с Подругами по Роду менее чем за два года, включая его самого. И все стало еще сложнее, когда Нико и Рената принесли и усыновили восьмилетнюю Миру шесть месяцев назад. А теперь у Данте и Тесс появился их новорожденный Ксандер Рафаэль.
  Лукан поднял лицо, чтобы посмотреть на бледно-серый клин убывающей полумесяца, выглядывающего из-под занавеса парящих над головой сосен. Сама идея была глупой - добавить еще одну невинную жизнь в список потенциальных жертв, если война с Драгосом переросла в катастрофу, которой боялся Лукан.
  Он провел рукой по своим влажным волосам и прошипел проклятие в ледяной темноте ночи.
  - Я не знала, что ты уже вернулся.
  Теплый голос Габриэлы немедленно потребовал его полного внимания. Он повернулся к ней лицом и, как всегда, был поражен ее красотой. Сегодня вечером она собрала свои длинные каштановые волосы в свободный узел, вьющиеся пряди обрамляли ее красивое лицо и теплые карие глаза. Она была одета во все черное - не в пастельные цвета и плавные платья, которые она обычно носила, а в шелковую блузку с низким вырезом, расстегнутую до груди. Ее алебастровая кожа и черный кружевной бюстгальтер просвечивали через прозрачная ткань. Ее плотно облегающая юбка намекала на бедра и длинные стройные ноги. Кружевные, блестящие кожаные сапоги на высоком каблуке сделали ее на 5 дюймов (около 13 см) выше.
  Черт, она была горячей.
  Неудивительно, что он был потерян с того момента, как впервые увидел ее.
  Лукан прочистил горло.
  - Я вернулся около часа назад. Ты выглядишь потрясающе.
  Улыбаясь, она подошла к нему и потерла руки от холода. Ее дыхание сделало бедое облако, когда она заговорила.
  - Ты был дома в течение часа? Что ты здесь делаешь?
  Лукан пожал плечами и обнял ее.
  - Просто дышу свежим воздухом.
  - Холодно, - сказала она. - И ты голый.
  Он прижался губами к ее виску.
  - И я хочу что и ты была.
  Ее тихий смех был не таким беззаботным, как казалось.
  - Как все прошло с Келланом сегодня вечером?
  - Он поохотился, - ответил Лукан. - И поел.
  - Это хорошие новости.
  Лукан фыркнул.
  - Это будет хорошей новостью, когда ему не нужно будет приказывать делать это или сопровождать его, чтобы убедиться, что он делает это.
  - Он многое пережил, - напомнила ему Габриэла. - И он все еще мальчик. Дай ему время.
  Лукан кивнул, соглашаясь. Келлан не был в восторге от осознания того, что Лукан серьезно отнесся к тому, чтобы лично сопровождать его ночью, чтобы найти человека, если Лазаро не планировал сделать это сам. После захода солнца Лукан обнаружил мальчика в импровизированной оружейной комнате Ордена, который тренировался один в рукопашном бою и размахивал двумя длинными кинжалами. Он был не очень хорош со своими тонкими руками и длинными, неуклюжими ногами, но, и поскольку он вырос в Темных Гаванях, у него не было боевого опыта. Он чуть не отрубил одну ногу, когда Лукан объявил, что они будут охотиться, только вдвоем.
  Лазаро Арчер сам бы пошел с мальчиком, но Лукану было любопытно. Он отправился с Келланом в Бангор, ближайший город, достаточно большой и с достаточным количеством мест для публичных собраний, из которых можно было выбрать, не будучи замеченным чем-то большим, чем туристы из-за границы.
  Келлан выбрал старого пьяницу, который спал пьяным в центре парка - легкая добыча, но сегодня речь шла не о испытании или техники Лукан держался на заднем плане, когда мальчик быстро закончил кормиться, а затем оставил своего хозяина крови в мирной сонливости, вызванной трансом. На обратном пути в штаб-квартиру Келлан не сказал ему и двух слов, но темные круги под глазами исчезли, а цвет кожи покраснел и стал здоровым от кормления.
  Габриэла вопросительно посмотрела на него.
  - Вы вернулись так давно, но ты не пришел ко мне и не мне знать? Это не похоже на тебя.
  Он поцеловал ее нахмурившийся лоб.
  - Ты была с Тесс. Я не хотел беспокоить ее, если она отдыхала. Кроме того, я попросил Гидеона проверить систему, он ждал меня.
  Выражение лица Габриэлы стало немного подозрительным.
  - Если бы я не знала тебя лучше, я бы подумала, что ты пытаешься избегать меня.
  Он отрицательно зарычал, но часть его задавалась вопросом, была ли она права. Он бросил хмурый взгляд на ночное небо на проклятый полумесяц, который стоял там. Это было плодородное время для Габриэлы и каждой Подруги по Крови, вступившей в кровную связь с представителем рода Лукана.
  Для того чтобы создать искру новой жизни требовалась кровь и сперма вместе взятые, взаимное питание в момент оргазма - в фазе убывающего полумесяца. Акт был священным и должен проводиться без сомнения.
  Габриэла уставилась на него, когда он стоял в тишине. Она сделала небольшой шаг вперед, выскользнула из-под его руки, а также посмотрела на бархатное черное ночное небо. Она вздохнула, не говоря ни слова, но полная понимания. Внезапно она повернулась спиной к луне и прислонилась к перилам, глядя на него.
  - Я слышала, что сегодня вечером от Хантера было известие. Он и Коринна едут на север?
  Лукан кивнул, слишком рад сменить тему.
  - Им пришлось ждать дневного света в Пенсильвании, но теперь они снова в пути. Они смогут добраться до Новой Англии к восходу солнца и будут здесь завтра вечером.
  Все еще было странно, что Хантер был членом Ордена, но смертельный G1, который когда-то служил убийцей Драгоса, стал важным союзником за то короткое время, что он был с воинами. Теперь он вернулся из миссии в Новом Орлеане, которая дала Ордену ценную информацию о действиях Драгоса. Хантер принес эту информацию с собой. И он также принес с собой кое-что еще: его новую супругу Коринну и мальчика, которого она родила в плену в одной из лабораторий генетического разведения Драгоса тринадцать лет назад.
  - Я не удивлена, что Хантер и Коринна вместе, - заметила Габриэла, словно она могла читать мысли Лукана так же, как их кровные узы эмоционально связывали их. - Они оба пережили испытания Драгоса, и теперь они могут начать новую жизнь вместе. А также Натан, бедный ребенок.
  Лукан знал что сын Коринны был одним из многих представителей Рода, которых Драгос разводил с помощью десятков захваченных Подруг, чтобы создать свою собственную армию G1. Все они имели одну и ту же ДНК на стороне отца - Древнего, которого Драгос скрывал и порабощал веками, пока инопланетянин не сбежал в дебри Аляски. Этот Древний был уже мертв, убит Орденом, после того как он оставил кровавую полосу через несколько поселений, а затем напал и изменил Дженну навсегда.
  Но его потомки, рожденные в лаборатории, были все еще живы, воспитывались в полной изоляции миньонами и обучались Драгосом искусству убийства. У них не было имен, их называли Охотниками, и с рождения они были лишены своей индивидуальности и человечности. Мальчики, как сын Коринны, Натан. И воин Хантер, чья заключенная в тюрьму мать не дожила достаточно долго, чтобы пережить освобождение или шанс найти своего потерянного ребенка, как недавно сделала Коринна. Благодаря упорным усилиям Габриэлы и остальных женщин Ордена удалось найти Коринну и нескольких выживших Подруг в секретной тюрьме и освободить, чтобы они могли начать свою жизнь заново.
  - Как ты думаешь, сколько еще таких мальчиков, как Натан? - спросила Габриэлла.
  Лукан покачал головой.
  - Слишком много. Драгос разводил своих убийц на протяжении десятилетий, начиная с Хантера более пятидесяти лет назад.
  - И мы не можем предполагать, что эксперименты Драгоса были ограничены его племенными лабораториями, - добавила она серьезно. - Только Бог знает всю степень его злобных махинаций.
  - Если нам повезет, - сказал Лукан, - лабораторная информация, которую Хантер привезет нам из Нового Орлеана, даст нам некоторые подсказки.
  Губы Габриэлы изогнулись.
  - Я уверена, что Гидеон не может дождаться, чтобы получить в свои руки компьютерные файлы. Не говоря уже о генетических образцах, которые Драгос хранил в холодильнике.
  Лукан кивнул.
  - Я слышал об этом от Гидеона с тех пор, как Хантер впервые связался с нами, сказав, что у него есть крио-баки и лабораторные записи.
  Спасение этого лабораторного материала было лишь последним ударом, который Орден нанес операции Драгосу. Вероятно, это заставило его заказать бомбардировку в Бостоне и вывести власти людей к штаб-квартире Ордена.
  - Эта штука с Драгосом далека от завершения, - мрачно сказал Лукан Габриэле. - Он еще не закончил, пока нет. Он собирается сделать что-то, что не может быть исправлено. Я чувствую это своими костями. Мы никогда не сможем вернуться к тому, что было.
  Габриэла подошла к нему и обвила руками его обнаженные бедра, ее теплая щека покоилась на его груди.
  - Ты делаешь то, что можешь. Мы все делаем, Лукан. Постарайся не думать о Драгосе все время.
  Он сцепил свои коренные зубы, сказав ей, что это невозможно. Драгос теперь жил в нем, как злой дух, который всегда высмеивал его.
  Габриэла взяла его лицо в свои нежные руки, притянула к себе и медленно поцеловала в губы.
  - Постарайся на время забыть о нем, - сказала она, озорно глядя на него. - Это твой день рождения, в конце концов. Или ты это забыл?
  Он хмыкнул, удивленный напоминанием.
  - Мне действительно все равно, - сказал он, проводя кончиками пальцев по ее нежной шее.
  - Ну, мне нет, - сказала она. - И у меня есть кое-что для тебя.
  Она отошла от него и вернулась в их спальню. Он последовал за ней и едва мог отвести взгляд от ее идеальной попки, которая выглядела еще более невероятной с каждым длинным шагом на высоких каблуках. Она вытащила что-то из ящика стола в дальнем конце комнаты и, удерживая за спиной, повернулась к нему лицом.
  - Это просто мелочь, просто то, что, как я думала, тебе может понравиться.
  - В этом не было бы необходимости, - сказал он несколько хриплым голосом, теперь, когда клыки от его желания к этой женщины вырвались из его десен. Он хотел снять с нее эту обтягивающую юбку и облизать ее от кончиков блестящих сапог до ее сосков, которые выпирали через черный кружевной бюстгальтер и прозрачную шелковую блузку. - У меня есть все, что я мог пожелать.
  Она протянула ему подарок - большой сложенный кусок ткани, перевязанный красным атласным бантом. Габриэла положила его в свои руки.
  - Открой его.
  Он ослабил узел и развязал ленту. Когда он начал разворачивать вышитую ткань, он сразу понял, что это было. Гобелену было много веков, средневековое изображение черного рыцаря на боевом коне, позади него на горе вдали виднелся горящий замок. Лукан очень хорошо помнил этот момент; он испытал его. Он заказал гобелен вскоре после того, как основал Орден. В то время он не знал секретов, которые были вышиты в нем, и как долго он будет их хранить.
  Гобелен был важен для него по многим причинам, но теперь, прежде всего, потому что его Подруга по Крови спала его для него из Бостона.
  - Ты был так занят сбором боевого снаряжения и оружия, поэтому я решила взять кое-что с собой.
  Лукан посмотрел своей возлюбленной в глаза.
  - Спасибо. Это самый красивый подарок, который я когда-либо получал.
  Он положил гобелен на кровать и притянул к себе Габриэлу. Они целовались, чувственно и без спешки. Лукан смотрел ей в глаза, чувствовал ее теплое тело на его обнаженной коже, шелестящий между ними шелк, когда он притянул ее ближе и облизнул ее мягкие губы своим языком, его желание вспыхнуло в нем, как пламя, встречающее бензин.
  Он резко зарычал, проводя руками по ее спине и ниже. Она застонала, когда он ласкал и целовал ее, влажный кончик ее языка скользнул сквозь его зубы и клыки в рот. Ее пальцы нашли его член и сжались вокруг него. Он был уже тверд, как гранит, но когда она коснулась его, кровь почти болезненно пронзила его. Продолжая целовать его, она погладила его член и игриво провела кончиками пальцев по его яичкам.
  Лукан поднял руку между ними и провел ладонью по ее груди, щелкнув большим пальцем по бусинке соска, скрытого кружевом и шелком, ограничивающий его. Он быстро расстегнул крошечные пуговицы ее блузки, стянул ее с плеч и бросил на пол. Когда он дотянулся до застежки ее лифчика, Габриэла взяла его за руку и подтолкнула к бедрам.
  - Прикоснись ко мне, - прошептала она, страстно целуя его. - Почувствуй, как сильно я хочу тебя.
  Он быстро повиновался, поднимая ее длинную юбку, пока он не смог просунуть руку под нее. Ее бедра были обернуты в шелковистые чулки, которые царапали его грубые кончики пальцев, когда он гладил их по всей длине. Шелк резко оборвался, дополненный узкой кружевной тесьмой. Ее бедра и попка были обнажены.
  Нет трусиков.
  О Боже.
  Она с дрожью вздохнула, когда его руки блуждали по ее гладкой обнаженной коже. Когда он сунул пальцы в ее мокрую шелковистую середину, он почувствовал, как ее стон глубоко зарождается в его собственном горле. Его член пульсировал от необходимости быть в ней. Его кровь стала лавой, его желание было горячим и притягательным в его жилах. Он нашел молнию на ее юбке и расстегнул ее. Его руки были неловкими и грубыми, когда он стянул юбку на ее бедра и смотрел, как его женщина раскрывается перед ним, только в черном кружевном лифчике, чулках и блестящих кожаных сапогах.
  - Святой ад, - пробормотал он, любуясь ей.
  Она улыбнулась, ее губы покраснели от поцелуев.
  - Гобелен может быть вторым лучшим подарком, который ты когда-либо получал.
  Лукан мог только стоять и смотреть, как она медленно опустилась перед ним на высокие каблуки и взяла его жесткий член в свои руки. Продолжая смотреть ему в глаза, она погладила его член и взяла его яички в ладони, ее большой палец воздействовал на нижнюю сторону, пальцы скользили по его возбуждению. Боже, помоги ему, когда ее рот вобрал его головку, он чуть не кончил, прямо на месте.
  Она сосала его до тех пор, пока он едва выдерживал это, пока он не поднять ее на ноги и когда стоя с сильным толчком не проник в нее. Он не знал, как они добрались до стены рядом с открытой стеклянной дверью чуть позже, и у него не было достаточно контроля, чтобы приостановить эти дикие толчки и привести ее к кровати, где он мог бы заняться с ней любовью должным образом.
  Не то чтобы не чувствовал себя хорошо. Никогда в его жизни не было ничего лучше, чем горячая середина Габриэлы, которая полностью окружала его, ее тело в его руках, ее губы были голодны и требовательны.
  - Накорми меня, - прошептала она ему на губы, слегка кусая его своими тупыми человеческими зубами. - Позволь мне пить от тебя, Лукан.
  Он не мог ей отказать. Не было ничего более близкого, чем кровная связь между ними, ничего более ценного, что он мог дать своей Подруги, чем живительная кровь, которая сделала ее бессмертной с ним и связала ее с ним, пока они оба жили. И питье из него теперь увеличит ее вожделение, как самый сильный афродизиак.
  Лукан держал ее на руках, когда он продвигался дальше в ее тело, которое так охотно открылось, поднес другую руку ко рту и провел клыками по запястью. Габриэла притянула его ближе и крепко сосала. Она застонала от восторга, когда первые капли его крови упали ей на язык.
  Он мог чувствовать ее кульминацию. Его собственная приблизилась, когда она сосала его запястье и обвивалась вокруг него. Он мог видеть, как пульс пульсирует на ее красивой шее. Этот ритмичный ритм барабанов также пульсировал в нем, доводя его до кульминации, соблазняя его получать удовольствие, которое ожидало его под нежной кожей шеи его прекрасной Подруги по Крови.
  Габриэла открыла глаза, наблюдая за ним, умоляя его. Она склонила голову, представляя себя ему как жертвенное животное на алтаре.
  Лукан прошипел под натиском искушения. Но его освобождение было слишком близко. И сегодня вечером был полумесяц. Его взгляд устремился к нему через открытые французские двери, и он не мог сдержать рычание.
  Губы Габриэлы оторвались от маленьких укусов на запястье. Она подняла руку и коснулась его лица, ее глаза были нежными и понимающими.
  - Будет ли это так плохо, Лукан? Я тоже этого хочу.
  Он не мог ничего сказать. Он посмотрел в ее любящие глаза, разрываясь между тоской и страхом, его ужас от того, что ждет его сыновей в будущем, если он потерпит неудачу в своей миссии. Мог ли он рисковать этим? Мог ли он рискнуть, что его и Габриэлы сыновья родятся в этой войне, которую он сам начал - или, что еще хуже, станут жертвой?
  Габриэла не помиловала его. Ее губы снова прижались к открытой вене на его запястье, а ее ноги крепче сжимали его бедра, каблуки впивались в него, как шпоры, когда она прижала его к себе и вскрикнула с первыми толчками своего оргазма.
  Лукан взревел, когда ее тело содрогнулось от удовольствия, а ее вагинальные сокращения едва не отправили его навстречу невозврату.
  - Сделай это, - прошептала она резко, губы покраснели от его крови, когда она подняла руку, чтобы взять его затылок в ладонь. Она притянула его лицо к своей уязвимой шее. Прижимая его рот к ее пульсирующей сонной артерии, ее стройное тело снова дрожало под ним.
  - О Боже, Лукан. Пожалуйста... сделай это. Я чувствую, как сильно ты этого хочешь.
  Оргазм Лукана тяжело свернулся у основания его ствола. Его бедра сильно дернулись, он не мог остановиться, собираясь взорваться внутри нее.
  Все, что ему нужно было сделать, это прикоснуться к ее коже клыками. Просто капля ее крови на его языке, и он не сможет удержаться от того, чтобы взять ее полностью. Она будет беременна его ребенком к концу ночи.
  Дерьмо...
  - Нет, - прорычал он, больше для себя, чем отвергая то, что она просила его сделать. Его член дрожал, когда он толкнулся глубже в нее и начал терять контроль. - Я не могу... я не буду делать это с тобой.
  Не успел он произнести слова, когда взорвался в ней. Его оргазм вырвался из него горячим бесконечным потоком. Лукан отвернулся от дразнящей, пульсирующей вены Габриэлы, когда он обрушился на нее, и она внезапно стала неподвижной.
  - Прости, - пробормотал он, наконец обретя голос. Он осторожно вытащил свое запястье из ее вялого захвата и провел языком по следам укуса. - Габриэла... Прости.
  Он чувствовал себя трусом и ублюдком, когда прислонил голову к ней и обнял ее в долгой, ужасной тишине.
  
  Глава 11.
  
  Она не знала, куда он ее отвез. В комнате было темно, окна закрыты жалюзи из стали. С улицы не приходил свет, но в те часы, когда она была здесь, Тавия могла слышать, как приглушенный шум уличного движения усилился с наступлением рассвета. Ночная тишина прошла и сменилась шумом утреннего движения, ритмичным гудением шин на замерзшем асфальте, иногда прерываемым гудком или шипящим тормозом автобуса.
  Она была в доме. Вероятно, все еще в Бостоне, может быть, даже в самом центре города.
  Она ожидала, что будет уже мертва. После того, как ее похитили из отеля под дулом пистолета - после того, как один сумасшедший смертельный человек вырубил трех тяжело вооруженных офицеров - у Тавии не было логической причины полагать, что ее пощадят, даже если ее похититель сказал, что не сделает ей больно. Она была настороже и бдительна, ожидала, что смерть настигнет ее в любой момент, выслушивалась в тишину странного дома, куда он привел ее, и думала, спит ли он за запертой дверью спальни или решает как лучше избавиться от нее.
  Даже сейчас, когда ночь прошла и она была еще жива, она не была уверена, что переживет эту ситуацию.Она сидела на краю двуспальной кровати с голым матрацем в комнате, которая была совершенно пуста, за исключением нескольких предметов мебели в чехлах, и с ужасом знала, что в следующий раз, когда она увидит его, это, вероятно, будет в последний раз.
  Он не сказал ей, куда они едут, просто потащил ее через заднюю дверь отеля к подземной автостоянке отеля, бросил ее в багажник седана ФБР и помчался вместе с ней. Хотя казалось, что они ехали больше часа, Тавия могла поклясться, что никогда не покидала центр города. Звуки и запахи, изгибы и выбоины густой дорожной сети, непрекращающийся транспортный шум - ее чувства знали все это, как будто она могла видеть город из своей тесной темной темницы. Эта среда была ей знакома. Там была свобода, если бы она только могла найти выход из этой запертой комнаты.
  Убирайся из этого безжизненного, окутанного призраком дома.
  Тавия крепче запахнула халат, встала с матраса и снова подошла к окну. Ничего не было видно, что способно открыть ставни. Они, очевидно, находились под электронным контролем и были такими же безопасными, как банковское хранилище. Даже толстые оконные стекла не открывались, ей приходеться разбить их, если она хотела выбраться. При условии, что его можно разбить, и здесь есть какой-то инструмент, который можно воспользоваться.
  Ее глаза давно привыкли к темноте. Тавия взглянула на мебель в спальне, завернутую в бледные простыни. По очертаниям мебели можно предложить наличие высокого комода и туалетного столика с зеркалами. Она подошла, подняла льняную ткань и порылась в ящиках. К ее удивлению, она нашла там аккуратно сложенные носки и нижнее белье, отсортированные с военной точности по цветам и тканям.
  В гардеробной она сделала то же самое неожиданное открытие: полный мужской гардероб с десятками дорогих сшитых на заказ костюмов и смокингов, а также повседневная одежда в консервативном стиле стоимостью в десятки тысяч долларов. На нижней полке огромного шкафа стояла коллекция обуви четырнадцатого размера (46), вся черная, полированная и ухоженная. Кто бы ни жил здесь он вел привилегированную жизнь.
  И, видимо, он оставил все это позади.
  Вся спальня кричала о деньгах и старых семейных традициях. Тавия взглянула на лепное штукатурку, обрамляющую десятифутовые потолоки (3 м), панели, которые не были окрашены или оклеены обоями, а покрыты нежным шелком цвета слоновой кости. Она медленно подошла к другой стороне большой комнаты, под ее босыми ногами расстилался ковер восточных узоров с темным рисунком почти по полу.
  Широкий письменный стол занимал почти всю стену с другой стороны кровати. Она стянула льняную простыню и села в мягкое кожаное кресло. Столешница была очищена, но в ящиках, как и в комоде, были аккуратно расставленные вещи сломанной и заброшенной жизни.
  Тавия обыскала авторучки и канцелярские товары, чтобы найти что-то, что можно использовать как оружие против ее похитителя или как инструмент, чтобы сломать ее тюрьму. Пока она шарила в задней части ящика, ее кончики пальцев нашли стопку снимков вместе с различными другими сувенирами, лежащими на плоском серебряном подносе.
  Она вытащила его и положила на полированную деревянную столешницу. На нем было выгравировано выдающееся звучание: Sterling Chase. Это был он? Его так звали?
  Маленький металлический флакон размером с ее большой палец катался взад и вперед на фотографиях.Тавия подняла его и осмотрела, но не могла сказать, было ли в нем что-то вообще. Он был легкосим и не издавал ни звука при встряхивании, но пробка была тщательно закрыта красным воском. Она отложила его в сторону, когда ее взгляд упал на фотографии.
  Их было около десятка, они показывали различные события и людей, которые, по-видимому, были записаны в течение десяти лет: официальный прием в шикарном загородном клубе. На церемонии награждения присутствовали огромные мужчины в темных костюмах, которые она нашла в шкафу в спальне. Вечеринка по случаю дня рождения маленького мальчика с множеством разноцветных воздушных шаров и растяжек и горой подарков, которая, очевидно, состоялась в этом самом доме.
  И последний снимок. Тавия уставилась на него, чувствуя, как кровь отхлынула от ее головы...
  Это был ее похититель.
  Безумный убийца - человек, чьи инстинкты предупреждали ее, что он был чем-то большим, чем просто человек. Он стоял за дорогим на вид диваном, его мускулистые руки лежали на спинке дивана, так что они образовали защитный круг вокруг тонких плеч миниатюрной блондинки и маленького мальчика с фотографии со дня рождения. Здесь он был немного старше, не мелкий, ухмыляющийся ребенок с огромной коробкой с лентами, а красивый подросток в толстовке Гарвардского университета и с дерзкой улыбкой, которая, казалось, говорила, что у него весь мир лежит у твоих ног.
  Женщина была прекрасна. Ее тонкое, идеально овальное лицо было таким же безупречным, как шелк цвета слоновой кости на стенах, окружающих ее, у нее длинные золотисто-светлые волосы, большие лавандовые глаза, обрамленные темными ресницами. Она смотрела на молодого человека, как гордая мать, хотя она могла быть всего на несколько лет старше его.
  Похититель Тавии тоже улыбнулся, его широкий рот слегка дрогнул, заставляя его выглядеть очаровательно и потрясающе. Слово привлекательный даже не опивает узкое, угловатое лицо и решительный, квадратный подбородок.
   Но там, где его улыбка казалась отрепетированной и позированной, его взгляд был обезоруживающе обнаженным. В нем сияло выражение мучительного желания. И, очевидно, все это нацелено на симпатичную молодую женщину, вокруг которой он так осторожно положил руки.
  Тавия снова просмотрела другие фотографии. Он был в большинстве из них, посещая важные собрания, одетый в безупречные костюмы, окруженный богатством, привилегиями и благородством.
  Мой Бог.
  Кем бы он ни был - кем бы он ни стал - это была его жизнь. Это была его семья.
  Этот дом, в который он привел ее, когда-то был его домом.
  ***
  Чейз проснулся от жестокой боли в голове.
  С хриплым шипением он пришел в себя, его жажда крови раздирала его острыми когтями, которые едва ослабили хватку с прошлой ночи. Его череп пульсировал, рот был сухим, как вата, каждая часть его тела чувствовала боль и истощение. Он жаждал своей следующей дозы.
  Не открывая глаз, он выпрямился с пола, куда упал несколько часов назад, ослабленный истощением и травмами, отчаянным желанием поесть. Но он не мог себе этого позволить, в следующий раз его зависимость потребует еще большего.
  Он почувствовал, что рассвет снаружи наступил. С тех пор, как он приехал сюда с женщиной из отеля, прошли часы.
  Тавия Фэйрчайлд.
  Ее имя теперь казалось не столько чужим, сколько загадкой, которую нужно было разгадать. Загадка, которая не имела для него смысла, но которую он не мог игнорировать.
  Вот почему он привел ее сюда, в этот дом, в который он никогда не ожидал вернуться.
  Ему нужно было время подумать, время понаблюдать за ней. Уведя ее из охраняемого гостиничного номера и потратив драгоценное время на поездку по Бостону в поисках укрытия, он, наконец, смирился с тем, что теперь есть только одно место. Его бывшая Темная Гавань, где он был главой семьи после того, как его старший брат умер на службе в Агентстве.
  Чейз отказался от дома, когда вступил в Орден полтора года назад, и с тех пор он там не появлялся. Дюжина родственников, за которых он был ответственен, молодые кузены, друзья семьи и дальние родственники, с тех пор переехали в другие Темные гавани в регионе. Теперь его бывший дом был ничем иным, как пустой гробницей, в которой остались только воспоминания о его грехах и неудачах прошлого.
  Этот особняк из коричневого камня в Бостонском заливе был последним местом, где он хотел быть, но он не мог придумать другого места, достаточно безопасного для Тавии и чтобы она была достаточно далека от него.
  Насколько известно правоохранительным органам, его единственным местом жительства был особняк Ордена. Они ничего не знали о нем, кроме того, что он хотел им дать, большинство из этого было ложью или полуправдой.
  Чейз застонал, отказываясь поднять веки, когда за висками снова началась пульсация. Все его тело напряглось под беспощадным стуком!...удар!...удар!... казалось, что эхо струился отовсюду.
  Затем внезапный звук падение разбитого стекла.
  Чейз мгновенно поднялся на ноги и оказался у запертой двери своей спальни.
  Он распахнул ее и обнаружил Тавию в ее белом гостиничном халате перед расколотым окном, когда она затаив дыхание остановилась, чтобы подняла его тяжелое письменное кресло и снова ударила им об оконное стекло. Пылающий солнечный луч проник через разбитое стекло и ослепил его, как только он вошел.
  Чейз зашипел от гнева, его клыки вырвались из десен. Он поднял руку, чтобы прикрыть глаза, бросился в комнату и схватил ее за руку, прежде чем она смогла нанести еще один удар.
  - Какого черта ты делаешь?
  - Отпусти меня! - завопила она, когда он вырвал кресло из ее рук. - Я хочу выбраться отсюда!
  Чейз схватил ее за руку и вытащил из комнаты, захлопнув за собой дверь. Он толкнул ее в соседний кабинет, где провел ночь.
  - Ты сошла с ума?
  Он оттолкнул ее довольно грубо, едва способный контролировать дикое животное в нем, ожидая, когда появится хоть какой-нибудь случай. Она наполовину лежала на полу возле камина, ее халат раскрылся и обнажил одну из ее идеальных грудей. Чейз выругался. Его глаза светились янтарем, а на коже дико пульсировали дерматоглифы.
  Обычно он пытался отвести взгляд, прячась от любопытных человеческих глаз, но она пристально смотрела на него, ее умные глаза регистрировали его превращение из человека в монстра.
  - Что ты? Что это с твоими глазами? Я видела твои зубы в отеле прошлой ночью. У тебя... - Слово, очевидно, доставило ей неприятности. - Я видела твои клыки. Я вижу их сейчас. Так скажи мне правду: кто ты, черт возьми?
  - Думаю, ты знаешь, Тавия, - категорически сказал он.
  - Нет, - сказала она, коротко и безрадостно смеясь. - Нет, я клянусь, я не знаю. Я даже не уверена, что действительно хочу знать.
  Теперь она дрожала, и ее ноги дрожали, когда она поднялась. Он смотрел, как ее голова наклонилась. В поисках реакции, которая бы рассказала ему больше о том, кем и чем она была.
  - Ты боишься.
  Ее лицо стало еще бледнее.
  - Я в ужасе, сукин ты сын! Ты убил моего босса. Ты убил несколько полицейских и агентов ФБР...
  - Я же говорил, с агентом ничего не случилось, - прервал он.
  - Мне все равно, что ты говорил. Я тебе не верю, - яростно ответила она. - Ты хладнокровный психопат. В лучшем случае. И я не хочу думать о том, что ты в худшем случае. Ты монстр!
  Чейз шагнул к ней, наблюдая, как ее грудь поднялась и упала под свободной махровой одежде, которая прикрывала ее все меньше и меньше, когда она изо всех сил пыталась удержаться на ногах.
  - Теперь ты злишься.
  - Держись от меня подальше, - сказала она, когда он подошел.
  Он посмотрел на ее голую кожу. Глубокий V-образный вырез ее халата показал ему широкий кусочек кожи, покрывающий ее грудь и всю ее верхнюю часть тела. Эти узоры кожи были такими же темными, как и прошлой ночью в номере отеля, когда он их заметил.
  Они не могли быть глифами, понял он сейчас. В то время как его собственные, как инстинктивный ответ на его повышенное эмоциональное состояние, пульсировали в цвете, ее, несмотря на страх и гнев, оставались совершенно неизменными.
  - Эти узоры на твоей коже... где, черт возьми, ты их получила?
  - Ты никогда не видел ожоговых шрамов? - Она натянула халат, и румянец окрасил ее щеки. - Не то чтобы это касается тебя, но я попала в аварию, когда была ребенком. У меня были сильные ожоги по всему телу.
  Хотя история казалась правдоподобной, и она, казалось, сама в это верила, Чейз не был убежден.
  - Я видел шрамы от ожогов, и они выглядят по-другому.
  - Ну, вот так выглядят мои, - сказала она. - И ты должен знать, что я тоже серьезно больна. Мне нужно мое лекарство.
  Он бесстрастно фыркнул, она пыталась обмануть его. -
   Ты не выглядишь больной.
  - Я говорю тебе правду, - настаивала она. - Мои таблетки в моем кошельке в отеле. Я нуждаюсь в них каждые восемь часов или есть опасность для моей жизни.
  Он сделал еще один шаг к ней, достаточно близко, чтобы увидеть отчаяние в ее ярко-зеленых глазах. Она посмотрела на аксессуары для камина, затем поспешно потянулась к железному покеру. Она взмахнула им как мечом, собираясь ударить его.
  Мысленно приказав Чейз выбросил железо из ее руки и швырнуть в через всю комнату. С открытым ртом и широко раскрытыми глазами она наблюдала, как покер плывет по воздуху, с громким грохотом ударялась о деревянный пол, скользя по комнате и останавливаясь на расстоянии двадцати футов (6 м).
  - Ты не очень сильная, Тавия, - Чейз встал перед ней, прежде чем она даже заметила, что он двигается. Она в тревоге моргнула, когда он легонько, но твердо положил ей руки на плечи. - И не очень быстрая.
  Она боролась, но он легко держал ее. Даже когда ее обычный смертный мозг все еще пытался понять, что происходит, ее инстинкты были мгновенно готовы сразиться с ним. Она посмотрела на него сверкающими глазами и вызывающе вздернула подбородок.
  - Для тебя? Ты хочешь, чтобы другие сражались с тобой, прежде чем ты их убьешь?
  Из этой близости было невозможно не заметить, как она была прекрасна. Ее карамельно-каштановые волосы падали блестящими волнами на плечи, играя с высокими скулами, изящно изогнутым подбородком и элегантной шеей. Ее ярко-зеленые глаза, хотя и полные гнева и страха, показывали бдительный ум. Они были обрамлены черными ресницами, что смягчло острое остроумие неистовой невинностью. Ее губы были пышным, темно-розовым, созданными для поцелуев.
  Чейз пожирал ее глазами, и его прежние подозрения уступили место интересам другого, не менее могущественного характера. Непреднамеренное нежелательное желание охватило его в тот момент и усилилось, теперь, когда он держал ее на расстоянии одного вдоха от своего рта.
  Это была не маленькая кукла, а стройная, спортивного телосложения, всего на несколько дюймов (1 дюйм = 2,5 см) меньше его шести с половиной футов (198 см). У нее было тело пловца, с идеально пропорциональными мышцами, стройным, сильным и проворным. Она выглядела естественно здоровой, не благодаря личному тренеру и строгой диете. Каждая изгиб и угол представляли собой безупречную конструкцию женской анатомии - едва прикрытую большым кусоком махровой ткани - и его мужское тело быстро отреагировало.
  Он мог чувствовать ее беспокойство, растущее, пока он изучал ее. Его ноздри дрожали от запаха ее страха и негодования. Это была не просто нормальная смертельная прокачка адреналина по ее венам. Нахмурившись, он попытался переварить то, что говорили его чувства.
  Он наклонил голову к ней, лицо приблизилось к ее шее. Она замерла, когда он глубоко вздохнул, прижимая ее к себе.
  - Ты не пахнешь человеком.
  - О, Боже, - простонала она, ее голос вибрировал в его теле. - Пожалуйста, не делай этого.
  Его голод немедленно наказал его за то, что он подошел слишком близко к ее пульсирующей сонной артерии. Было слишком легко представить, как он прокусывает эту нежную кожу и пьет из ее открытой вены.
  Он задавался вопросом, какой она будет на вкус, имеет ли ее кровь банальный медный вкус простых смертных или что-то более экзотическое?
  Фактически, укусить ее было бы самым быстрым способом узнать, была ли она человеком или чем-то еще. Но он знал, что одного глотка было слишком много. Ему нужно было переждать эту жажду, а не подпитывать это пристрастие. А Тавия Фэйрчайлд была для него табу, пока он не узнаеь, кем и чем она была на самом деле.
  Чейз посмотрел ей в глаза.
  - Скажи мне правду, Тавия. Ты знаешь, что ты не то, кем ты притворяешся.
  - Я не знаю, о чем ты говоришь, - настаивала она. - Ты с ума сошел.
  - Нет, - сказал он с резким, безрадостным смехом. - Я не сумасшедший, еще нет. Я достаточно ясно мыслю, чтобы увидеть, что у тебя есть секрет. Так скажи мне, что это. Скажи мне, кто ты. Драгос сделал это с тобой?
  Она сделала еще одну тщетную попытку вырваться из его хватки.
  - Ты сумасшедший! Я никогда не слышала имя Драгос, пока ты не сказал его в полицейском участке.
  Когда она отвернулась от него, Чейз протянул руку и поднял ее лицо к его. Он смотрел, ждал, ожидая, что вот сейчас ее зрачки сократятся в тонкие вертикальные щели. Но в круглых черных зрачках, которые смотрели на него, не было никаких изменений. Она не могла быть представителем Рода - независимо от того, насколько точно его инстинкты говорили ему, что это было единственным объяснением для нее.
  Импульсивно он приложил палец к ее губам и пробился к ее мягкому влажному рту, чтобы проверить ее зубы на наличие клыков. Конечно, их не было. Только прямой ряд тупых человеческих перламутрово-белых зубов.
  Затем она так сильно укусила его за палец, что появилась кровь.
  С сильным проклятием Чейз отдернул руку.
  Она уставилась на маленькую рану, ее глаза наполнились гневом. Она сильно тряслась, как будто собиралась сломаться. Капля крови Чейза упала на ее нижнюю губу.
  - Христос, - пробормотал он, только теперь осознавая, как далеко он толкал ее. Одной его части было стыдно, что он напугал ее так сильно, но другая его часть, все еще неистовая и дикая от голода, вцепилась ему в спину, требуя, чтобы ее выпустили с поводка.
  Все чувства Рода побуждали Чейза взять эту женщину и утолить жажду. Желание, подозрение и жажда крови были опасной комбинацией, и он не был уверен, как долго сможет ей противостоять. Чувство поднялось в нем, как черная волна, слишком сильная, чтобы сопротивляться ей. Он должен был покинуть эту женщину немедленно, прежде чем Кровожадность полностью завладеет им.
  С рычанием он повернул Тавию и сложил ее руки за спиной.
  - Что ты делаешь? - яростно спросила она.
  Он не ответил. У него не было голоса, теперь, когда его дикий голод снова охватил его. Ментальная команда, и плетеный шелковый шнур оторвался от занавеса у окна оказался у него в руках. Он связал ее запястья, а затем усадил ее на покрытое кресло у камина.
  - Пожалуйста, - сказала она, ее тон сменился со страха и гнева на отчаянный торг. - Пожалуйста, я никому не скажу, что я видела. Я обещаю тебе это. Просто отпусти меня.
  Он присел на корточки перед ней так, чтобы их лица были на одном уровне. Она дрожала и дрожала, на ее напряженном лбу образовался пот. Когда он смотрел на нее сейчас, ему было интересно, не сказала ли она ему правду о своей болезни. Она выглядела больной и бледной с тех пор, как укусила его, как будто она собиралась упасть в обморок.
  Сам Чейз тоже не чувствовал себя хорошо. До заката оставалось не менее восьми часов. Восемь часов до того, как он мог даже подумал о том, чтобы выйти на улицу, чтобы выпустить пар. В течение восьми часов быть в замкнутом пространстве с женщиной, которая соблазнила его большее, чем он хотел бы себе представить.
  Его пальцы дрожали от силы его нарастающего кровавого голода, когда он протянул руку, чтобы стереть алое пятно с ее губ. Ее глаза умоляли его о пощаде, но животное, которое теперь пробудилось в нем, не знало пощады.
  Он встал и вышел из комнаты без слов.
  
  Глава 12.
  
  - Полиция не хотела комментировать, был ли инцидент, произошедший прошлой ночью в отеле Хаятт Ридженси связан с убийством сенатора Роберта Кларенса. Согласно неподтвержденным сообщениям "5 канала" на месте происшествия был обнаружен как минимум один труп. Однако полиция не хочет раскрывать какие-либо дополнительные подробности во время продолжающегося расследования...
  Драгос отключил звук огромного ЖК-телевизора с плоским экраном и бросил пульт на кровать позади себя. Он был голым, его покрытая глифами кожа все еще блестела от пота и свежей человеческой крови. Он поднял штаны с пола, куда они приземлились несколько часов назад, и надел их.
  - Одевайтесь, - сказал он двум женщинам, которые обслуживали его недавние нужды, основные и плотские. Две человеческие женщины, которых он привез с материка прошлой ночью к его тайному убежищу на острове, находящегося в нескольких миля (1 миля = 1,61 км) от берега, были молоды и глупы. Они посмотрели на его лимузин с шофером, когда он остановился на красном светофоре в их жалком маленьком городе, и сразу же забрались внутрь, как только он свернул их пальцем в приглашении.
  Это было их последней ошибкой; как и все его маленькие игрушки, ни одна из них не оставит его укрытие живой.
  В своем разуме он уже забыл о них, как только вышел из комнаты. С момента его переезда в далекую крепость у побережья штата Мэн более месяца назад ему удалось возобновить большую часть своей операции. Все необходимые системы были готовы в течение многих лет, и его сотрудники-миньоны работали круглосуточно, чтобы все прошло гладко.
   У него были миньоны в Бостоне и в других местах, настоящий легион человеческих рабов, чьи глаза и уши - а иногда и их убийственные руки - были преданы исключительно ему. Именно эти миньоны рассказали ему о нападении на номер в гостинице вчера вечером, за несколько часов до того, как журналисты на местном телеканале узнали об этом.
  Драгос знал, что полицейский, убитый в номере, служил ему. Он также знал, что это была работа Ордена - именно Стерлинг Чейз был убийцей. Бегство воина из-под стражи в полиции уже стоила Драгосу нескольких миньонов, в том числе самого сенатора Роберта Кларенса.
  Конечно, Драгос быстро и мудро использовал политические связи будущего сенатора с того момента, как он подписал первый чек на пожертвований для предвыборной кампании сенатора. На самом деле, сенатор, вероятно, был бы более полезным для него мертвым, чем живым.
  Жаль, что Тавия Фэйрчайлд проиграна так рано в игре.
  Известие о том, что она исчезла ночью, не стало полной неожиданностью. В отеле ее охраняли его миньон и два агента ФБР. После того, как Стерлинг Чейз ворвался в номер, можно предположить, что молодая женщина теперь находится в руках Ордена.
  Неужели они убьют ее, если узнают, кем она была?
  Неважно. Она не была ни первой в своем роде, ни последней. И как только Орден узнает об этом, будет слишком поздно что-либо делать.
  Драгос улыбнулся, когда вошел в свой командный центр. Он не обращал внимания на своих миньонов, которые опускали головы по мере его приближения, шагая в самое сердце своего командного центра и садясь на стул, который один из техников спешно покинул. Он вызвал каталог зашифрованных данных на одном из компьютеров и с гордостью наблюдал, как монитор заполняется планами этажей и кодами доступа для многочисленных правительственных зданий и объектов инфраструктуры. На экране появилось больше материала: планы этажей электростанций, военных баз и диспетчерских пунктов в США и за рубежом, организационные схемы политических партий и крупных корпораций. Все секретные документы, которые мог выдать крот за годы очень упрямых усилий.
  Драгос видел перед собой все ресурсы, которые ему были необходимы для его переворота против человечества. Теперь ему просто нужно было это сделать.
  Когда он остановился, чтобы полюбоваться плодами своего гения, его мобильный телефон зазвонил в кармане брюк. Этот он использовал только для особого бизнеса - на самом деле он дал этот частный номер только двум людям. После убийства сенатора Кларенса два дня назад, оставил только один из возможных вариантов.
  - Дрейк Мастерс, - сказал он имя, под которым звонящий знал его.
  Вице-президент США прочистил горло.
  - Доброе утро, мистер Мастерс. Я надеюсь, что я не звоню в неподходящее время.
  - Наоборот, - дружелюбно ответил Драгос. Хотя его голос звучал спокойно и профессионально, его пульс учащался, когда невинная жертва снова оказалась в ловушке. - И, пожалуйста, сэр, называйте меня Дрейк.
  - Что ж, спасибо, Дрейк, - сказал бывший профессор университета, который находился всего в нескольких шагах от самого влиятельного офиса в мире. Он также был давним другом и наставником Роберта Кларенса, и его горе было ясно слышно. - Просто ужасно, что случилось с Бобби. Наша страна потеряла настоящего патриота, одного из наших лучших. И я думаю, вы должны знать, что он очень ценил вас.
  Драгос тихо хмыкнул, пытаясь звучать достаточно серьезно, когда говорил о своем миньоне.
  - Сенатор и я были братьями по духу, так сказать. У нас общая мечта для этой страны. На самом деле для всего мира.
  - Я не сомневаюсь в этом, - сказал вице-президент. - Я знаю, что вы не знали Бобби очень долго, но вы произвели на него большое впечатление, Дрейк. Он говорил о вас в последнее время, особенно в последние несколько дней. Он хотел, чтобы я и вы сели и обсудили, как наши интересы в стране могут быть связаны друг с другом. Парень фактически заставил меня пообещать высвободить для вас время в своем дневнике, так как я могу отказаться?
  - Бобби может быть очень убедительным, когда дело доходит до пропаганды того, во что он верит, - сказал Драгос. - Но разве это не было частью его очарование тоже?
  Мужчина тихо рассмеялся.
  - Как вы правы, Дрейк. Как правы. Слушай, я хотел извиниться за то, что не смог встретиться с вами прошлой ночью, как Бобби договорился, прежде чем он... - его голос оборвался. - Очевидно, что многое изменилось за последние пару дней.
  - Конечно. Вы не должны извиняться. - Но Драгос не собирался позволять личной встрече с важным политиком проскользнуть сквозь пальцы. - Я бы не стал тратить ваше время, сэр, особенно после того, как вы только что потеряли близкого друга. - Он сделал паузу, как будто восстанавливая самообладание. - Мы оба потеряли хорошего друга. Бизнес может подождать.
  - Вы знаете, что, - нерешительно сказал мужчина, - я буду на похоронах Бобби в Бостоне завтра днем. Может быть, вы и я могли бы поговорить после службы.
  - Конечно, - сказал Драгос, стараясь не показаться слишком нетерпеливым. Все, что ему было нужно, это несколько минут побыть наедине с этим человеком, и он будет полностью его. Улыбка Драгоса расширилась, клыки наполнили его рот в ожидании скорого триумфа. - До завтра, сэр.
  ***
  Чейз стоял перед раковиной в ванной комнате своей Темной гавани и зашивал последние огнестрельные ранения предпоследней ночи. Черная раковина была полна использованных ватных тампонов и марли, пропитанных кровью и дезинфицирующим средством. Прошло около семидесяти двух часов с того момента, как в него стрелили в полицейском участке. Раны должны были зажить давно. То, что они этого не сделали, не было хорошим знаком.
  Не более чем грызущая боль в глубине его мозга, которая заставляла его охотиться, кормиться. Заполнять пустоту, которая скоро станет безграничной.
  Его пальцы со швейной иглой из аптеки дрожали, зрение затуманивалось по краям, из-за чего ему было трудно сосредоточиться под желтым светом ламп в ванной. Он сморгнул раздражающее жужжание своих чувств и стиснул зубы, подталкивая иглу с нитью через раненую кожу левой мышцы груди. Он затянул последний стежок и сделал рудиментарный узел.
  Когда он откусил нить, он увидел себя в зеркале. Изможденное лицо с темными глазами уставилось на него. Серая кожа и впалые щеки заставили его выглядеть старым - не таким уж старым, каким он был на самом деле - чуть более ста лет - но по крайней мере на десять лет старше тридцати, которые были нормальным состоянием для взрослого члена Рода. Он выглядел уставшим и измученным на грани разрушения.
  Черт возьми, вот как он себя чувствовал.
  Пробормотав проклятие, он швырнул иглу в раковину к остальному мусору. У него перехватило дыхание, и он выдохнул с глубоким рычанием. Что, черт возьми, он делал, прячась в этом богом забытом доме и удерживая женщину против ее воли в соседней комнате? Даже если она на самом деле была больше, чем притворялась - даже если оказалось, что она как-то связана с самим Драгосом - кто он такой, чтобы судить ее? Он больше не был членом Ордена. Он также давно не был членом Агентства. Кем он был сейчас, он мог видеть в испуганных глазах Тавии. Он был ненормальным, опасным... монстр.
  Уже не в первый раз его взгляд упал на маленький серебряный флакон, который лежал на краю столешницы из черного гранита.Он нашел его в спальне, на своем старом столе, с горсткой старых снимков того времени, когда эта Темная гавань была его домом. Он не смог устоять перед узким контейнером с опасным содержимым. Даже сейчас его рука двигалась к нему, как будто его притянул невидимый трос.
  Чейз провел ладонью по флакону, холодный металл упал ему на кожу. Красная сургучная печать на пробке казалась гладкой под большим пальцем. В этой серебряной капсуле был самый последний остаток искусственного химического вещества, которое уничтожило так много жизней осенью год назад, в том числе и его племянника Камдена.
  Лаборатория и человек, который произвел препарат, были давней историей, но Чейз сохранил эту последнюю дозу как напоминание об опасности, которую он помог уничтожить. И когда он посмотрел на нее сейчас, ему пришлось признать, что он держал токсичный порошок по какой-то другой причине. Это было его последнее прибежище. Если он больше не сможет бороться с Кровожадностью, у него здесь будет гарантия, что он сможет закончить все в одно мгновение.
  Одной дозы Малины будет достаточно, чтобы превратить его в Отверженного. Такого же какими стали Кэмден и многие его молодые друзья в прошлом году. Но в этом безобидном контейнере из полированного серебра была смертельная доза препарата. Более чем достаточно, чтобы убить.
  Чейз катал тонкий цилиндр по ладони и видел, чем он был на самом деле: таблетка для самоубийства.
  Он был на полпути, и это будет полностью на его собственной вине. Насколько хуже это было, что Малина показалась ему лучшим вариантом?
  Что-то двигалось в соседней комнате, и его мысли внезапно сосредоточились на более насущных проблемах. Тавия проснулась. К закату она наконец уснула, упав на стул, где он ее оставил. Была глубокая ночь, и пока она спала, Чейз был на улице и делал покупки. Он положил Малину на стойку в ванной и подошел к кабинету.
  Теперь она сидела прямо, халат отеля накрыл ее, как одеяло, руки все еще были связаны за спиной. Когда он вошел в комнату, она медленно подняла голову, ее движения были тяжелыми и апатичными. Она застонала от напряжения и увлажнила свои сухие губы кончиком языка.
  - Который час?
  Чейз пожал плечами, когда подошел к ней.
  - Около десяти.
  Она снова застонала и уныло покачала головой.
  - Слишком долго. Я никогда так долго не обходилась без лекарства.
  - Тебе станет лучше, когда ты что-нибудь съешь, - Чейз указал на кофейный столик рядом с ней, где стоял бумажный пакет и бутылка воды. - Я принес тебе бутерброд.
  Она поморщилась, словно от одной мысли ей стало противно.
  - Я не голодна. У меня кружится голова. Я должна выбраться отсюда. Все болит, и моя кожа... везде напряжена.
  Чейз хмыкнул. То, что она описывала, было именно то, как он себя чувствовал, его тело едва восстановилось после последней вспышки жажды крови, которая поразила его большую часть дня и до самой ночи. Он страдал как собака. Когда он был на улице, искушение охотиться и есть почти охватило его.
  - Наклонись, - сказал он Тавии, присев на корточки перед ее стулом. Несмотря на недоверие в ее глазах, она упала на него, когда он обнял ее, чтобы развязать шнур драпировки, которым связывал ее запястья за спиной.
  Он не хотел замечать, как хорошо она пахла, так близко к его лицу, как ее кожа и волосы все еще слабо пахли отельным мылом и шампунью, и еще более интригующий аромат, который был ее собственным. Он пытался игнорировать давление ее лба на голом плече и тот факт, что везде, где ее тело касалось его, его чувства вспыхивали. Ее мягкий вздох, когда кандалы упали с ее рук, и она еще сильнее упала в его объятиях, обожег его, как огонь.
  Чейз обнял ее за шею и повернул к себе лицом, ища признаки болезни в ее покрасневших щеках и сверкающие зеленые глаза. Хотя она явно устала, физически и эмоционально истощена, в ней все еще была сила, тихое неповиновение, которое казалось скорее инстинктивным, чем сознательным. Она была прекрасна, красота и ум смешались в ее нежных, но гордых чертах.
  И она тоже изучала его.
  Она позволила своим глазам бродить по его лицу, задерживаясь на его губах, затем посмотрела ему прямо в глаза.
  - Ты выглядишь нормально сейчас, - пробормотала она. - В отличие от ранее. Теперь ты выглядишь как человек... но это не так ли?
  - Нет, - просто сказал он. Почему он должен отрицать это, когда она уже видела его полностью преобразившимся?
  Она сглотнула, но не вздрогнула и не впала в истерику. Она была спокойна и собранна, обрабатывая его признание с холодной головой в настороженной тишине.
  - Знала ли твоя семья? Вот почему они оставили тебя?
  Он нахмурился, теперь смущен.
  - Моя семья? О чем ты говоришь?
  - Этот дом, - сказала она. - И фотографии... Я нашла их на столе там. В ящике был серебряный поднос с выгравированным именем. Это твое, верно? Тебя зовут Стерлинг Чейз.
  - Чем меньше ты знаешь обо мне, тем лучше, Тавия.
  - Но тебя зовут Стерлинг, - настаивала она.
  - Чейз, - пробормотал он. - Никто не называет меня Стерлинг. Больше нет.
  Теперь она наблюдала за ним, изучая его ближе, чем он любил.
  - Что случилось с твоей семьей, Чейз? Я видла фотографию тебя с молодой женщиной и мальчиком. Мне просто интересно, если твоя жена...
  Чейз прошипел тихое проклятие.
  - Она была женой моего брата. Не моей.
  - О! - Глаза Тавии на мгновение опустились, и он почувствовал себя более смущенным, чем следовало. - То, как ты смотришь на нее на фотографии, я подумала...
  - Ты подумала неправильно, - ответил он кратко. Он не собирался углубляться в свои прошлые грехи, не говоря уже о том, чтобы вынести их на ее суд. Достаточно плохо, что его собственная совесть беспокоила его, когда дело дошло до этой Темной гавани и воспоминаний, которые она хранила. - Это был мой дом, - сказал он ей. - Но я ушел. Я никогда не хотел видеть это место снова.
  - Как давно это было?
  Ее вопрос застал его врасплох, такой простой вопрос. Хотя он не хотел переживать это, он обнаружил, что ответ легко соскользнул с его языка.
  - Прошлой осенью, год назад. Сразу после Хэллоуина.
  Он все еще слышал в ушах звук стрельбы и отчаянный крик своей невестки Элизы, который эхом отразился в ночи, как ее сын - ее единственный ребенок - рухнул замертво. Замечательный подросток, который превратился в Отверженного под действием Малины, был застрелен титановыми пулями, выпущенными из собственного оружия Чейза.
  - Ты был влюблен в нее?
  Чейз, внезапно вырванный из своих мрачных воспоминаний, нахмурился.
  - Я же говорил, она была женой моего брата.
  - Я слышала, - тихо сказала Тавия. - Но это был не мой вопрос.
  - Я не знаю, любил ли я кого-нибудь, - пробормотал он. - Боже, я даже не знаю, способен ли я на это.
  Это было не сварливое замечание, а голая правда. Он никогда не думал об этом, никогда раньше не говорил об этом вслух. До сих пор.
  Он держал взгляд Тавии, и только теперь он понял, что все еще обнимает ее за шею. Ее пульс стучал по его кончикам пальцев, тонкие сухожилия на ее шее напряглись, когда он держал ее свободно, но неуклонно. Он увидел, как ее губы открылись, чтобы дышать, и почувствовал внезапное желание поцеловать ее. Сумасшедший порыв, но, в конце концов, в последнее время он не был в полном здравом уме.
  Его горло было совершенно сухим. Он сглотнул, отбросив нежелательное желание.
  - Тебе нужно поесть, - сказал он, резко отпустив ее и вставая. - Я так же принес тебе одежду. Ты можешь переодеться в нее после еды.
  - Я сказала тебе, что не голодна, - сказала она, отталкивая сэндвич.
  Чейз пожал плечами.
  - Как хочешь.
  Он отодвинулся от нее как можно дальше, подошел к другому концу кабинета и беспокойно зашагал взад и вперед перед высокими окнами. Ставни с электронным управлением были закрыты с тех пор, как жители Темной Гавани уехали в прошлом году. Но тело Чейза знало, что было по ту сторону стали и стекла была ночь. Он чувствовал это в своих венах, каждый пульс напоминает ему о жажде, которую он так отчаянно пытался подавить.
  Тавия смотрела на него с другой стороны комнаты.
  - Тебе тоже не очень хорошо, - сказала она. - Даже если ты не человек... кем бы ты ни был на самом деле, я вижу, что тебе нужен врач. И мне тоже.
  Он презрительно фыркнул и издал глубокий хриплый рык.
  - Не беспокойся обо мне. А что касается тебя, ты не кажешься мне настолько больной, как ты хочешь, чтобы я поверил.
  - Но я, - настаивала она. - Веришь мне или нет, но ты играешь моей жизнью, удерживая меня здесь. Ты уже убил несколько невинных людей. Ты действительно хочешь, чтобы на твоей совести был еще один человек?
  - Никто из них не был невиновен, - яростно ответил он. - Они были миньонами Драгоса, каждый из них. Бездушный. Без мыслей. Они были мертвы задолго до того, как я добрался до них.
  - Миньоны, - сказала она, внимательно наблюдая за ним. - Что ты имеешь в виду, под миньонами Драгоса? В полицейском участке ты пытался предупредить меня, что сенатор в опасности. Но когда ты увидел его, ты сказал, что уже слишком поздно, что Драгос уже владеет им. Что ты имел в виду под этим?
  Она была искренне смущена, что только заставило его с подозрением относиться к ней. Либо она действительно не знала о Драгосе и его махинациях, либо она была первоклассной актрисой. Чейз махнул рукой.
  - Не имеет значения. Я уже сказал слишком много.
  Но она не сдалась.
  - Скажи мне, что это такое. Я просто пытаюсь понять...
  - Возможно, тебе будет лучше, если ты этого не сделаешь.
  - Тебе следовало подумать об этом, прежде чем ты втянул меня. - В ее голосе не было злости, просто смелая откровенность, которую он должен был уважать.
  Чейз посмотрел на нее, понимая, что она была права. Она была глубоко вовлечена, и только из-за него. И хотя он знал, что она не останется в живых, если он не вмешается в дела сенатора и миньона, который был с ней в отеле, он должен был признать, почти гарантировал, что ее жизнь никогда не будет прежней.
  Даже если тот старый статус-кво был ложью.
  Часть его все еще была убеждена, что она не та, кем себя выдавала, знала она это или нет. Он просто не мог избавиться от ощущения, что она больше, чем обычный человек. Что-то другое. Но что?
  Может ли Драгос знать ответ?
  Раньше эта мысль приходила к нему, но теперь она не оставляла его в покое. Мысль о том, что она так или иначе связана с Драгосом, сознательно или неосознанно, глубоко его беспокоила. И глубоко внутри, часть его, все еще привязанная к целям Ордена. Чейз задумался, может ли Тавия Фэйрчайлд помочь ему добраться до врага, которого он пытается уничтожить.
  Его собственная жизнь уже закончилась. В случае необходимости он сразиться с Драгосом, чтобы победить его раз и навсегда. Ведь ему нечего терять.
  Но разве он так низко пал, что рискнет жизнью этой женщины? Он не хотел знать ответ на этот вопрос.
  В дальнем конце кабинета Тавия тихо застонала и взяла голову в руки.
  - О боже... становится все хуже. Мне действительно нужно мое лекарство сейчас. Мне нужно выбраться отсюда... - Затем она посмотрела на него, и настоящее страдание в ее глазах стало очевидным. - Пожалуйста, - сказала она. - Не мог бы ты просто... отпустить меня?
  Чейз уставился на нее, пытаясь разглядеть ее игру. Но он не мог обнаружить хитрость, только настоящее недомогание, страх и растерянность. Он знал, что правильно поступить так, как она просила его, и освободить ее. И если бы он был лучшим человеком, он мог бы сделать это.
  
  Глава 13.
  
  Тавия проснулась с криком в темноте.
  Ее кожа болела, поочередно горела, как огонь, а затем снова становилась ледяной. Она билась и дергалась - только для того, чтобы понять, что лежит на спине в огромной кровати, связанная за запястья и лодыжки толстыми плетеными шнурков для драпировки из кабинета. Она смутно помнила, что он привел ее обратно в спальню после отказа от еды и питья, слишком больная, чтобы пережить что-то одно. Она пыталась дать понять своему похитителю, что она не будет пытаться сбежать - что она больше не способна на это, поскольку ее тело начало бунтовать все сильнее и сильнее.
  Она умоляла его отпустить ее, взывая к его милости. Он не показал ей ее.
  Тавия пыталась побороть кандалы, которые держали ее на матрасе, но у нее не было сил. Ее конечности были тяжелыми, голова кружилась, живот болел.
  О Боже... что с ней случилось?
  Она чувствовала себя более больной, чем когда-либо прежде в своей жизни. Все причиняло ей боль, и она весь дрожала, дрожь, которая, казалось, исходила из нее. Ее чувства, казалось, были в состоянии войны, падая из одной крайности в другую, колебаясь от истощенных и слабых до гиперартных. Она чувствовала, как ее пульс стучал в ее висках и на ее шее. Ее сердце билось так быстро и сильно, что почти взорвалось.
  Ее глаза сузились, она сделала еще одну тщетную попытку вытащить руки из шнурка, привязавающего ее к изголовью кровати. Она дергала и дергала, и резко застонала, когда нежная кожа на ее запястье начала тераться.
  - Тихо, - теплые, крепкие пальцы сомкнулись вокруг ее запястий. Ее похититель, Чейз. Она даже не слышала, как он вошел, но он стоял перед ней, окутанный тенями. Его прикосновение было твердым, но нежным, его голос - резкий шепот, его дыхание чувствовалось на лбу. - Спокойно, Тавия. Все хорошо.
  Его глаза смотрели на нее, в его хмуром взгляде тлели пятна янтарного огня. Она не хотела, чтобы его глубокий голос успокаивал ее, так же, как она не хотела, чтобы его большая ладонь ослабила ожоги от ограничений, которые он надел на нее.
  И все же она нашла утешение в его тихо бормотали, и когда он слегка погладил большым палецем ее запястье, успокоивая ее бешеный пульс. Против ее воли, она успокоилась, ее чувства реагировали на него, как приливы на Луну.
  - Отпусти меня, - сказала она, до сих пор не хотя признать, что она чувствовала. У нее не было просто никакого контроля над своим телом, но ее ум еще не полностью ускользнул. По крайней мере, пока.
  По крайней мере, она теперь одета. Прежде чем она вернулась в спальню, которая, видимо, стала ее тюрьмой, Чейз дал ей сумку из магазина одежды и позволил ей воспользоваться ванной комнатой, чтобы освежиться и переодеться из гостиничного халата в черный спортивный костюм. Он купил ее бюстгальтер и трусики, и она не хотела знать, как внимательно он должен был смотреть на нее, когда она спала ранее в тот день, чтобы оценить ее так идеально.
  Но, несмотря на его заверения, она не была в порядке. Она чувствовала, как что-то оторвалось в ней как часть ее прервалась и выскользнула из ее досягаемости. Она боролась с чувством беспомощности, паника поднялась в ней, сокращая дыхание.
  - Отпусти меня, - выдохнула она, и она испустила отчаянный всхлип. Прилив ее болезни снова затягивал ее. Она не знала, как долго она могла бороться с ним. - Пожалуйста... Я думаю, что я умираю. Я должна... выбраться отсюда...
  Когда ее голос исчез в тумане, захлестнувшем ее чувства, она почувствовала, как Чейз осторожно коснулся ее лба. С деликатностью, которая казалось невозможной для монстра, он отбросил ее влажные волосы с ее лба. Его прикосновение задержалось, проведя легкий след по изгибу ее щеки, а затем по линии ее напряженной челюсти.
  - Пожалуйста, - прошептала она, но ее голос почти исчез. Сознание затухало за ее тяжелыми веками, и она снова уплывала в глубокий сон, от которого не было никакого спасения.
  Когда ее разум начал скользить во тьму, она подумала, что увидела в его глазах проблеск человечности, нотку сожаления в слабом изгибе его рта, когда он смотрел на нее сверху вниз.
  Но он ничего не сказал.
  А потом она отдалялась от реальности, темнота поднималась, чтобы захватить ее. Она отвернулась от него, ее щеки увлажнились горячими слезами, когда он медленно отстранился от нее и скрылся в тени.
  ***
  В ту же ночь, Хантер прибыл во временный штаб Ордена, прямо перед сильным снегопадом. Лукан и другие воины помогли ему быстро разгрузить грузовик, который он угнал в Новом Орлеане и в нем было множество информации, взятой у одного из павших лейтенантов Драгоса.
  Несгораемый шкаф содержал распечатанную лабораторную документацию и несколько зашифрованных дисков. Потом были два больших, адский тяжелых контейнеров из нержавеющей стали с гидравлическими герметичными крышеками полированного металла, которые выглядели как рулевые колеса. Только один из криогенных контейнеров содержал жизнеспособные генетические образцы; другой имел огромную вмятину, имел открыт зазор, и по стороне контейнера были засохшие брызг крови.
  Лукан не было догадаться, как это случилось.Хантер также привез с собой остатки полимерного ошейника с УФ-излучением, который сломался во время борьбы. Драгос послал одного из своих специально выведенных убийц, чтобы защитить лабораторный материал своей жизнью, но Хантер был сильнее, и теперь Ордену принадлежала эта информация.
  Хантер также привез остатки другого ультрафиолетового ошейника - с шеи тринадцатилетнего мальчика, сына Коринны Натана. Как и все члены Рода, мальчик унаследовал цвет волос и глаз матери. Его черные волосы были просто темными на голове, как и все убийцы Драгоса, он был брит на лысо. Только один из многих методов, которые использовал Драгос - и, безусловно, наименее жестокий - чтобы лишить индивидуальности своих убийц и сделать их с детства бесстрастными убийцами.
  Лукан трезво и настороженно посмотрел на смертельно опасного подростка и заметил, как Натан отошел от остальной части группы, которая собралась в новом штабе, чтобы поприветствовать Хантера и Коринну. Мальчик с каменным лицом наблюдал, как другие женщины Рода Ордена приветствовали его мать теплыми объятиями. Его невыразительные зеленые глаза хладнокровно блуждали от Тесс с ребенком и остальных болтливы женщина к Гидеону, Рио и Кейду, которые собрались с Николаем, Броком, Данте и Тиганом вокруг криогенных контейнеров, чтобы осмотреть недавно прибывший материал.
  - У мальчика могут быть проблемы, - сказал Лукан Хантеру, который стоял рядом с ним в большом зале. Он тоже молча и задумчиво наблюдал за Натаном. - Мне не нравится мысль о том, что один из пехотинцев Драгоса будет в моем доме, независимо от того, насколько молод этот маленький убийца.
  Хантер почти незаметно наклонил голову.
  - У тебя были такие же опасения и на счет меня. Пока что я никого не убил здесь во сне. Даже Чейза.
  Лукан иначе уставился на стойкого ассасина.
  - Ты только что пошутил? Я сошел с ума. - Он засмеялся, мгновенно чувствуя себя немного легче. - Я просто волнуюсь, что мальчика вырвали из плохой ситуации и бросили в другую. Мы не имеем возможности напрямую помочь такому испорченному ребенку восстановить его эмоции.
  Хантер кивнул.
  - Я несу полную личную ответственность за него. Натан будет моей проблемой, а не Ордена.
  - Он так много значит для тебя?
  Хантер снова кивнул, на этот раз более торжественно.
  - Да. Потому что он так много для нее значит.
  Лукан проследил за золотыми глазами воина на красивую, миниатюрную Коринну. Они оба смотрели друг другу в глаза, и Лукан почти чувствовал, как между ними потрескивает электричество.
  - Как насчет остальных убийц Драгоса, которые все еще выполняют его приказы? - Это было мрачное напоминание о факте, который никто из них не мог позволить себе игнорировать. - Часть твоей миссии в Ордене - помочь нам выследить и нейтрализовать всех людей Драгоса. Даже самые младшие из его убийц - очень реальная, очень смертельная опасность.
  Когда Хантер снова обратил свое внимание на Лукана, его глаза были холодны от убеждения.
  - Ничего не изменилось в моей миссии по уничтожению операции Драгоса, ни в моей преданности тебе и Ордену. То, что я делаю сейчас, я делаю для Коринны. И для ее мальчика.
  Лукан хмыкнул.
  - И ты думаешь, он отличается от других?
  Хантер задумался, и ему потребовалось время, чтобы ответить.
  - У Натана есть то, чего никто из нас никогда не имел прежде. Или не очень долго. Он любим. Возможно, это единственное, что может сделать что-либо с подготовкой Драгоса.
  Для Лукана было потрясением, что именно этот человек сделал это наблюдение, которое доказало очень человеческое понимание удивительной силы любви. Но, черт возьми, Хантер был прав. Он не мог даже представить, где он бы был без любви Габриэлы сегодня. Несомненно, в той же нисходящей спирали в Кровожадность, что и Чейз.
  Лукан положил руку на мускулистое плечо Хантера.
  - Я надеюсь, что ты не ошиблись, мой друг. Ради нее и ради мальчика.
  - Я никаких не делаю ошибок, - ответил он, и безмолвное, почти автоматическое замечание намекало на идеального солдата, каким его создавали и обучали. Но решимость в его глазах, когда он смотрел на Лукана, теперь была сугубо личной. - Я ставлю свою жизнь на это, Лукан. Я не разочарую тебя. Как и Натан.
  В челюсти Лукана мускулы дернулись при мысли о множестве потенциальных рисков и доверия, которое требовал Хантер. Наконец он кивнул.
  - Приведи мальчика.
  Хантер сразу же толкнул молодого убийцу вперед, направив его огромной рукой на узкое спортивное плечо к Лукану, который ждал снаружи от суеты в комнате.
  - Натан, это Лукан. Он является лидером и основателем Ордена.
  Глаза мальчика были безразличны, и он просто стоял молча.
  Лукан протянул руку.
  - Натан, - сказал он, кивая в знак приветствия и ожидая реакции мальчика. Он думал, что мальчик не возьмёт его за руку, но потом, в последнюю минуту, Натан тоже протянул руку. В движении была неопределенность, жест мальчика был скорее подражанием Лукану, чем истинным пониманием того, что от него ожидали. Но это было начало, в конце концов. Лукан кратко пожал его прохладные, удивительно сильные пальцы. - Ты в безопасности здесь, мальчик. Добро пожаловать.
  С глазами, которые, казалось, смотрели сквозь него, Натан выхватил руку и сжал ее в кулак.
  - Хантер! - Маленькая девочка ворвалась в комнату, ее светлые волосы подпрыгивали вверх и вниз. - Хантер, наконец-то ты вернулся!
  Мира ворвалась в группу, как мини-циклон, энергичный и громкий, совершенно безудержный в своей радости. Она бросилась на гигантского G1 и усмехнулась, когда он поднял ее и обнял так, что ее лицо было на уровне его глаз. Его улыбка была ласковой, более терпеливой, чем мог бы предположить этот смертельный мужчина.
  Но, в конце концов, именно благодаря Мире Хантер присоединился к Ордену, и с тех пор эти двое, какими бы разными они ни были, стали друзьями.
  - Ты понимаешь, что чуть не пропустил Рождество? - сообщила она ему, наполовину ругая, наполовину не веря в это. Затем она огляделась и изучила новичка в своей среде. - Кто это?
  - Сын Коринны, - ответил Хантер. Затем со значительной паузой: - Его зовут Натан.
  Она вылезла из рук Хантера и встала прямо перед молодым убийцей.
  - Привет, Натан. Я Мира.
  Он ничего не сказал, просто смотрел на нее, как на странный новый вид, которого он никогда раньше не видел. Лукан задавался вопросом, был ли мальчик когда-либо настолько близок к женщине, даже к такой миниатюре, как Мира, кроме его матери. Бедный мальчик не знает, что поразило его, если она решит превратить его в свой личный проект, как она, очевидно, сделала с Келланом Арчером.
  Лукан оставил детей, чтобы они узнать друг друга, и поманил Хантера, чтобы тот последовал за ним. Он подошел к остальным, которые обсуждали, как поступить с спасенным лабораторным материалом.
  - Давайте подключим криогенные емкости к электричеству до того, как разрядятся их батареи. Хантер, есть пара пустых спален, так что ты и Коринна можете выбрать и поселиться.
  Он посмотрел туда, где Натану показывали огромную рождественскую елку у камина. Мира взволнованно рассказывала ему, что она делает елочные украшения и будет рада его помощи, когда придет время их повесить. Лукан покачал головой и сочувственно выдохнул. И добавил Хантеру:
  - Пусть Мира покажет комнату Келлана Натану. Два мальчика могут жить вместе.
  
  Глава 14.
  
  Утро ударило его как удар молотком по черепу.
  Чейз внезапно открыл глаза, и каждая клеточка его тела оказалась в полной боевой готовности.
  Что-то в доме было не так.
  Было чертовски тихо. Тихо, как в могиле.
  Дерьмо. Как долго он спал? Ночью Кровожадность напала на него, но он сопротивлялся желанию покинуть Темную гавань и поохотиться. Последнее, что он помнил, было то, что он боролся с этим голодом, битву, которую он едва выиграл. Теперь он поднялся на ноги в кабинете, мысленно избавляясь от мучительного приступа жажды крови и тупой боли в костях от падения на голый пол. Каждый голодный мускул протестовал от боли, когда он быстро, но неуклюже шел к закрытой двери спальни.
  Нет звука с другой стороны деревянной двери.
  Она была в плохой форме прошлой ночью. В последний раз, когда он заходил и ухаживал за ней - это было несколько часов назад - она ​​сказала ему, что умирает. Он сомневался в этом, но она была так несчастна, что он чуть не отпустил ее. Ее боль затронула его до уровня, который он не знал, и он, конечно, не хотел сдаваться.
  Но теперь он задавался вопросом, не ошибся ли он в своей оценке того, насколько она на самом деле больна.
  Господи, что если он полностью неправ...
  - Тавия? - голос у него был грубый и хриплый в сухом горле.Он даже не постучал, мысленно приказал открыть дверь, толкнул ее и вошел в комнату.
  Она была пуста.
  Шнуры для занавесок, которыми он ее связывал, лежали на кровати в беспорядке. ОТавию нигде не было видно.
  - Святой ад, -Чейз взглянул на окно, разбитое стекло все еще было забаррикадировано кусками столешницы, которую он разбил, чтобы избежать побега. Он прошел дальше внутрь.
  И тогда он услышал ее.
  С другой стороны кровати раздался мягкий поспешный вздох. Как маленькое испуганное животное.
  - Тавия, - она ​​присела на пол, низко сгорбившись, опустив голову, не реагируя на его голос, просто сидя там, дыша неглубоко и быстро. Она дрожала повсюду, ее волосы были потными, а ее потный черный тренировочный топ прилип к ее изогнутой спине. - Небеса... Тавия, ты в порядке?
  Он протянул руку и легонько положил ее на спину. Сразу же она вздрогнула от прикосновения и ожесточеннилась. Она повернула голову, ее волосы падали, как толстый занавес на ее лицо... но Чейз увидел яркие, янтарные, светящиеся глаза.
  Ох, дерьмо. Реальность того, что видел Чейз, заставила его кровь замерзнуть в венах. Этого не может быть.
  Он мог только смотреть на нее, когда она обнажила губы с диким шипением. Она вздохнула, затем дико зашипела сквозь зубы и ее длинные, острые, блестящие клыки.
  Несмотря на то, что он подозревал, что она была чем-то большим, чем она казалась, осознание этого застало его врасплох.
  Хотя это было невозможно, Тавия Фэйрчайлд была членом Рода.
  Неудивительно, что кандалы не смогли ее остановить. Для представителей его вида они были примерно такими же эффективными, как нитки. А эта женщина определенно была.
  Низко присевшая и кипящая от ярости, она смотрела на него светом, который был пугающим и поражающим его безумием. Ее зрачки сузились в тонкие щели, а круги на радужной оболочке были огненными углями. Она зарычала на него со слегка наклоненной головой, смертельная женщина-зверь наблюдает за своей добычей.
  Это было единственное предупреждение, которое она дала ему, прежде чем она прыгнула на него и повалила его на пол.
  Чейз ударился о пол спиной, сильный удар выдавил воздух из его легких, и яростный крик Тавии эхом отразился в его черепе. Как только они упали на деревянный пол, она начала драться. Быстрая и сильная, она вцепилась в него, крича и рыча, когда он пытался отразить ее дикую атаку. Передняя часть ее толстовки с капюшоном на молнии была открыта настолько, чтобы он мог разглядеть паутину дермаглифов, которые распространились по ее груди и горлу. Теперь он уже не сомневался, что это действительно дермоглифы: это был рисунок кожи Рода, пульсирующий в темно-фиолетовом, темно-бордовом и черном цветах. Она была в ярости и страдала от голода, ее глифы говорили ему об этом.
  Как могло случиться, что они не были активны до сих пор?
  Что, черт возьми, было с ней сделано, чтобы сдержать ее истинную природу?
  Чейз не успел подумать об этом. Тавия отдернула руку, чтобы ударить его по лицу. Он увернулся от удара, только благодаря своему опыту и тренировкам он был быстрее ее. Она была неопытна и вышла из-под контроля, дикая сила природы, которая, по-видимому, была впервые использована. У нее была свирепая мощь Рода в тонком женском теле.
  И, черт возьми, Чейз никогда не видел ничего более горячо в своей жизни.
  Она продолжала драться с ним, кряхтя, когда он увернулся от каждого ее удара, а затем закричала и зашипела, когда он наконец схватил ее за запястья и поднял руки вверх. Ее пульс на ее тонкой шее сильно бился, и он чувствовал это на ее запястьях, стуча по кончикам его пальцев. И он мог чувствовать такое же сильную пульсацию на внутренней стороне ее бедер, которые сжимались, как железные полосы вокруг его бедер, с изумительной силой толкали его на пол.
  Она сильно ахнула, ее яркие янтарные глаза и обнаженные клыки говорили ему, что она еще не устала от боя.
  Даже не близко.
  - Тавия, послушай меня. - Ее мышцы дернулись, предупреждая, что она собирается снова напасть.Чейз выругался и сжал зубы, пытаясь удержать ее напряженные руки. - Тавия, Боже, тебе нужно успокоиться.
  Она взревела от его попытки спорить с ней, но она не пыталась вырваться из его хватки. Нет, она укусила его.
  Чейз безмолвно закричал, когда ее клыки глубоко врезались в плоть и сухожилия его левого запястья. Его потрясла не боль от укуса, а внезапное тревожное осознание того, что его кровь хлынула в ее рот.
  Он пытался произнести ее имя, предупредить ее, чтобы остановить, но ему удалось издать только задушенный стон. Удовольствие и боль от ее укуса пронзили электрическим током каждую клеточку его тела.
  Боже, как хорошо.
  Слишком хорошо, особенно когда он даже не знал, как его кровь повлияет на нее. Она была каким-то членом Рода; теперь это было ему ясно. Но как ее тело отреагирует на его эритроциты, втекающие в нее?
  Он получил ответ через секунду.
  Тавия отпустила его с гортанным криком. Теперь ее глаза стали еще ярче, кровь стекала с ее клыков - его кровь - по ее подбородку и по ее дрожащей груди. Ее символы пульсировали в цвете, чертовски сексуально на ее яркой, бархатистой коже.
  Когда он поднес запястье ко рту, чтобы запечатать укусы, Тавия с нетерпением наблюдала за ним и слизала последние капли его крови с ее губ своим темно-розовым языком. На мгновение она откинула голову назад и рассеянно коснулась своей шеи, затем погладила грудь сквозь толстовку. Это было чувственное, неосознанное движение, инстинктивная реакция на кровь, которая теперь питала ее клетки. Когда она снова посмотрела на него, ее светящиеся глаза остановились на его шее. Она все еще тяжело дышала, ее тело все еще вибрировало с агрессивным напряжением.
  И она была горячей. Чейз чувствовал, как ее тело излучает тепло в месте, где они соединились, ее обтянутые нейлоном бедра опоясывают его обнаженный живот. Его собственные штаны казались слишком тесными, его член был жестким, где ее зад слишком сильно терся о его пах.
  Боже, она была потрясающей. Абсолютно подавляющий.
  И мужчина в нем реагировал на нее быстрым, непреднамеренным и неизбежным интересом.
  У него не было возможности вызвать волю, чтобы оттолкнуть ее, прежде чем она снова упала на него, быстрее, чем прежде, двигаясь так быстро, что едва мог ее отследить. И на этот раз она сильно укусила его в сонную артерию.
  Тело Чейза сильно вздрогнуло, каждый мускул и сухожилие напряглись, как тросы, когда ее клыки ударили его по коже и глубоко погрузились в его горло. Она сильно сосала его вену, что заставило его член вздрогнуть так сильно, что он подумал, что он взорвется на месте. Он не хотел чувствовать это желание, но не мог отрицать его. Его позиция была достаточным доказательством, но теперь он чувствовал, как его глифы светятся в знак одобрения, когда Тавия сделала еще один глубокий глоток из своей вены.
  - Христос, - прошипел он, не в силах ничего сделать, кроме как повиноваться ее требовательному рту у своего горла. Никогда в жизни он не чувствовал ничего подобного.
  Будучи свободным членом Рода, он всю жизнь питался исключительно обычными смертными. И он никогда не позволял человеку пить из него. Не то чтобы скучные маленькие человеческие зубы могли сравниться с острых как бритва клыками Тавии, жадно пьющей из его вены. С каждым ударом своего сердца он чувствовал, как его энергия извлекается изнутри, из конечностей, ядра и чувств, и втекает в нее. Питает ее. Он чувствовал, как растет ее сила. И ее голод не уменьшался, а увеличивался с каждым сильным натяжением его ран. Она похотливо застонала на его коже, и его собственное желание вспыхнуло все выше и выше с гулом ее желания.
  Тавия начала двигать бедрами, потирая его. Он знал, что она чувствовала то же возбуждение, что и он, наблюдая за плавными движениями ее тела, и он чувствовал запах ее возбуждения при каждом вздохе.
  Его член под ее кружащимися бедрами был очень твердым и заставлял его мучиться. Боль его желания была жестокой, чистой, восхитительной агонией
  И если его желание было невыносимым, ее могло быть только хуже.
  Укус члена Рода делал нормальных смертных послушными; для женщин, родившихся как Подруги по Крови, генетически модифицированная кровь Рода была самым сильным афродизиаком.
  А для Тавии?
  Он не мог этого знать. Его единственный ответ был в форме ее бедер, более требовательно прижимающихся к нему. Он положил руки ей на спину и чуть не сошел с ума, когда она соскользнула ниже и села на твердый член. Он должен был остановить это немедленно. Но любая мысль о том, чтобы отказать ей, быстро отступала под чувственным нападением на его уже запятнанную честь.
  - Тавия, - хрипло пробормотал он, чувствуя, как его собственные клыки вдавливается в мягкую плоть его языка, когда его тело сдалось своей истинной природе. - Ах, блядь...
  ***
  Больше.
  Это была ее единственная мысль.
  Больше.
  Больше питательной жидкости, которая охлаждала ее пересохшее горло. Больше магической силы проникало в каждую клеточку ее тела и души, позволяя сильным болям в ее костях и мышцах утихать и успокаивать животный гнев, который пробудил ее ото сна и оставил ее дрожащей и растерянной на полу спальни.
  Ей хотелось большего удовольствия, которое началось с первого глотка острого эликсира, стекавшего по ее языку, словно жидкий бархат, из другого экзотического мира. Это была кровь. Она знала это той частью своего разума, которая все еще укоренилась в реальности.
  Это была его кровь. Стерлинг Чейз. Мужчину, которого она должна бояться и, вероятно, презирать. Человек, который был не человеком, а опасным, диким существом.
  Она хотела большего его.
  При этой мысли ее пульс учащался, стуча в венах громче. Она чувствовала, как его кровь проникает, горячая и живая, в каждый орган и мышцу. Она практически могла слышать, как клетки ее тела, выпивают его темные силы, и его сила становится ее собственной.
  И он чувствовал себя хорошо.
  Везде, где они соприкасались, ее кожа гудела от возбуждения. Она не могла отрицать удовольствия, так же как не могла отрицать необходимость утолить жажду, которая ощущалась так, словно она накапливалась в ней всю ее жизнь.
  Раньше она чувствовала себя такой больной - действительно верила, что умирает. Но теперь она больше не чувствовала себя больной. Ни слабости, ни дрожи, ни приступа паники, которые так часто доводили ее до аптечки. Она чувствовала себя живой. Бесконечно сильной и живой.
  Жадная, она пила из его открытой вены, не в силах быть нежной. И при этом она не могла обуздать другую жажду, которая окружала ее, тлеющая потребность, которая пронзила ее кожу и обострила ее чувства.
  Теперь все казалось гораздо более ярким. Ее голова была наполнена пряным запахом его кожи и крови, которая так сильно пульсировала на ее языке. Она дышала им, наслаждаясь его диким вкусом. Она наслаждалась его мускулистым телом под ней, его голая грудь была теплой и гладкой и шелковистой под ее кончиками пальцев.
  Его сердце билось так же сильно, как и ее, ритм, который она чувствовала в своих собственных венах. Она могла чувствовать силу его желания, и горячее, влажное место между ее ногами пульсировало еще сильнее.
  Тавия застонала и потеряла последние силы контроля.
  - Больше, - пробормотала она ему в кожу. Ее бедра двигались сами собой, безрассудно, несмотря на ее неопытность. Все, что она могла делать сейчас, - это чувствовать эту тоску, ту боль, которая охватила ее, когда она терлась своим девственным телом об огромную, твердую выпуклость, которая прижималась к ней между ее раздвинутыми бедрами. Удовольствие вспыхнуло в ней с восхитительным трением, но этого было недостаточно, чтобы насытить ее. Не достаточно.
  Она задыхалась, когда наконец оторвала рот от двойных проколов, сделанных у него в горле. Она села на него и уставилась на его искаженное лицо. Его глаза светились янтарным, а за приоткрытыми губами его белые клыки ярко блестели, как кинжалы.
  - Пожалуйста, - прошептала она, потерянная в этом новом жгучем желании. Чтобы объяснить, что она имела в виду, она позволила своему тазу обхватить его и зашипела от потребностьи быть наполненной. - Пожалуйста... прекратите эту боль.
  Он ответил хриплым стоном, на грани отказа.
  Но затем он положил руку и обхватил ее за шею, притянул к себе с диким рычанием и дико поцеловал.
  
  Глава 15.
  
  Рот Тавии был горячим, отзывчивым и жадным, когда он сунул язык между ее открытых губ. Она поцеловала его в ответ с таким же пылом, хотя ее рот был немного неуклюжим, а ее язык был немного неопытным против его клыков. Но она научилась чертовски быстро, он должен был позволить ей сделать это.
  Все еще оседлав его, она двигала свои бедра в ритм его агрессивных толчков языка, затем стала храброй и потерла его в требовательном ритме. Чувствовать ее маленькие клыки на против его больших было самым эротичным ощущением которое он когда-либо испытывал. Острые кончики коснулись его губ, когда она поцеловала его сильнее, покусивая и толкая, почти сводя его с ума.
  С рычанием он оторвался от нее, тяжело дыша, его дыхание было таким же быстрым, как и пульс. Он выпустил ее шею, потянулся к молнии на ее толстовки, расстегнул ее и восхищенно уставился на ее обнаженную кожу.
  Ее глифы пульсировали в темных тонах. Красивые завитки и дуги скользили по ее ключице на грудь и исчезали в простом черном лифчике, который он купил ей вместе с другой одеждой. Он торопливо выбрал простую хлопчатобумажную вещь, которая выглядела так, как будто она ей подойдет. Но теперь, когда ее грудь наполнила его так идеально, он выглядел сексуальнее, чем если бы он был сделан из кружева и атласа.
  Большим и указательным пальцами Чейз расстегнул бюстгальтер и снял его. Вокруг ее темных, розовых сосков пульсировали красивые узоры темно-бордового и цвета индиго, цвета желания, по всей ее шелковистой коже, как будто нарисованные художником. Он пожирал ее своими глазами, и вздохнул.
  - Так красиво, - прошептал он, слова резко донеслись из его пересохшего горла. Затем он выпрямился с пола и вобрал один из ее изысканных сосков в рот. Он сосал так тщательно, как только мог, чтобы не поранить нежную кожу своими клыками. Он не хотел причинять ей боль, а также не хотел нанести ей кровоточащую рану. Его эротический голод уже стал слишком большим, и даже самая маленькая капля крови от нее будет слишком большой для него.
  Даже если его член при одной только мысли об этом был твердым.
  Тавия издал болезненный стон, когда он провел языком по ее твердому соску. Она дрожала от желания, и он мог чувствовать жар между ее ногами сквозь ее одежду, и с каждым медленным движением ее бедер его сомнительное самообладание все больше оставляло его. Закрыв глаза, она откинула голову и застонала, когда он двинулся к ее другому соску. Он видел страсть, играющую на ее коже, цвета ее глифов, мерцающие и усиливающиеся, яркий танец цвета, движущийся по ее груди и вниз к ее плоскому животу. Ее талия была настолько узкой, что он, вероятно, мог обхватить ее руками.
  Мгновение спустя он он перевернул ее и оказался сверху, его таз втиснулся между ее бедер. Он сделал один безумный толчок, вкус того, что будет дальше. Она застонала, когда он медленно отступил. Когда она открыла глаза, они светились янтарем. Она взяла его голову в свои руки, яростно потянула его вниз и поцеловала его жадно и требовательно.
  - Больше, - выдохнула она в его открытый рот. А потом она снова сильно его укусила, и восхитительная боль ударила прямо в его член.
  С рычанием он оторвался и опустился на колени над ней. Дрожащими руками он схватил за пояс ее спортивных штанов и стащил их диким рывком по бедрам, с трусиками.
   И, ах, Христос. Хитрые глифы были повсюду, лаская изгибы ее бедер, подчеркивая тонкое гнездо темных локонов на ее лобке. Он провел пальцами между ее ног и нашел ее мокрой, горячей и тугой. Черт побери.
  Он застонал, вдыхая ее аромат, который был столь же приземленным и экзотическим, невинным и свирепым. Он не смог удержаться от дегустации. Когда он посмотрел ей в глаза, он поднес руку ко рту и слизал ее сладкий сок с пальцев.
  Она корчилась под ним, задыхаясь и хватаясь за него, ее глаза светились, ее лицо искажалось болью, ее аромат усиливался и лихорадочно усиливал его собственное желание.
  Он расстегнул штаны и стянул их вниз по бедрам, шипя, когда порыв прохладного воздуха ударил по его голому члену. Он не мог проникнуть в нее достаточно быстро. Нет времени раздеться должным образом, его потребность была безудержной.
  Тавия схватил его за плечи, когда он глянул на ее мокрую щель. Ее тупые ногти пронзили его плоть, когда он подтолкнул ее в нужное положение, а затем погрузился в нее одним глубоким толчком. Тогда она закричала, сжав его плечи сильнее.
  Он смутно заметил, насколько она была тугой. В его затуманенном желанием мозгу мелькнула тревожная мысль: не может ли она быть девственницей?
  Но затем ее крик превратился в глубокий стон, в котором смешались удовольствие и боль. И теперь, когда он был в ней, ему просто нужно было двигаться, входить и выходить из ее теплой, влажной середины, сжимающейся вокруг него, как кулак.
  Медленно она подняла веки, когда он проникал глубже с каждым ударом. Ее янтарные светящиеся глаза были устремлены на него, пронзительные и лихорадочные, когда он ускорил темп и приспособился к ее сердцебиению. Ее губы раздвинулись от дрожащего вздоха, ее клыки блестели.
  Он почувствовал, как ее оргазм нарастил, мышцы ее влагалища сжались вокруг него, когда первая волна настигла ее. Она сильно ахнула и напряглась под ним, когда он толкнулся глубже в нее.
  - Это то, что ты хотела, - хрипло пробормотал он. - А теперь кончай.
  Она испустила задушенный крик, когда ее тело содрогнулось, ее руки все еще цеплялись за его плечи. Ее шея напряглась, и она достигла кульминации с диким криком. Он продолжал двигаться внутри нее, потерянный в эротическом напряжении ее сердцевины, такой тесной вокруг него, сильные сокращения ее оргазма доили его, и он прошипел дикое проклятие сквозь клыки.
  Его собственное желание было беспощадным. Он все сильнее и сильнее погружался в ее жар. Интенсивные чувственные ощущения накатили на него, и под поверхностью его раскаленного удовольствия он почувствовал, как поднимается другой, мрачный голод. Хищник ощутил его слабость.
  Против его воли взгляд Чейза упал на уязвимую шею Тавии. Он повернул голову с таким усилием, что он весь задрожал.
  Или, возможно, это был секс, который заставил его дрожать.
  В последний раз это было не так давно, но нормальные смертные женщины, которых он трахал, когда это ему было необходимо, никогда не доставляли ему такого удовольствия. Релаксация, вот и все. Но он мог так же сбросить напряжение и от хорошего боя. Боль не беспокоила его. На самом деле, он искал ее, чем более жестче, тем лучше. Таким образом, он спасал себя последние несколько месяцев, когда его зависимость ухудшилась. Он сдерживал жажду крови с помощью агрессии и борьбы, надеясь развеять одно дьявольское опьянение другим. Опасный танец, но другого он не знал.
  Удовольствие было чем-то, чем он не наслаждался долгое время. Боль и жестокость были для него более безопасным вариантом, позволяя держать голову ясной и твердо стоять на земле. Не так, как сейчас.
  Теперь он едва мог думать, когда жажда тела Тавии и его Кровожадность сражались за его душу.
  Он рискнул еще раз взглянуть на нее и увидел, что она пристально следит за ним. Ее кульминация утихла, но он чувствовал, что она близка к следующей. Он знал, что должен остановиться - прежде чем он не сможет больше терпеть свою жажду крови. Но у его либидо были другие идеи. Его бедра двигались дальше, и мощным толчком он проник в нее.
  Он толкнул глубже, уставившись на нее, его голос был ровным в пересохшем горле.
  - Больше?
  Тавия ответила шипением сквозь оскаленные зубы и блестящие клыки.
  - Да.
  То, что она позволила ему это сделать, было для него своего рода пыткой. Потому что теперь Чейз не мог остановиться, даже если бы она попросила его сделать это.
  ***
  Тавия вцепилась в его массивные плечи, когда поток яркого экстаза накатил на нее. Волна за волной затопила все ее чувства, и интенсивность ее ощущений вырвала ее из собственного тела. Она не могла говорить. Не мог дышать, просто закрыла глаза и отпустила приятный выдох, который, казалось, поднимался из самой глубины.
  Она чувствовала себя наэлектризованной, все нервные окончания взорвались и покалывали от ощущений.
  Она смутно почувствовала тупую боль между ног, но она была слишком поглощенная ошеломляющей трансформацией всего ее тела, чтобы по-настоящему почувствовать это. Все ее существование запуталось в водовороте боли и удовольствия, ясности и растерянности.
  Она открыла глаза и посмотрела на человека, который все это вызвал.
  Чейз. Прекрасный, как демон, он навис над ней, когда ее тело приняло мощные толчки. Она не могла отвести от него глаз, ее последнии остатки разума были очарованы мрачной красотой его светящихся глаз и рисунка кожи, растянувшегося на мышцах его груди и его мощных руках, на которые он опирал рядом с ней.
  Образцы кожи, которые пульсируют в цвете, точно так же как и ее собственные. Все это казалось каким-то темным сном, и все же это была реальность. Она чувствовала это в каждой пробужденной клетке и клеточке своего тела. Она качнулась под ним, беспомощно потерявшись в его быстром ритме. Напряжение распространилось от его дикого лица к его твердым, массивным плечам и всему его могучему телу.
  С низким рычанием он увеличил темп, и его острые клыки в открытых губах стали еще длиннее. Его зрачки, как у кошки, сузились,в едва заметные щели, когда он позволил своему взгляду приблизиться к ее шее. Она чувствовала жар, исходящий от его светящихся глаз, как горячий клинок на ее шее. Его рот сжался, и он обнажил зубы, когда его удары становились все жестче и беспощаднее.
  Она знала, что ей должно быть страшно. Она знала, что ничего этого не должно происходить - не в реальности, которую она могла понять.
  Но она не боялась сейчас. Просто инстинктивное ожидание, когда ее тело приняло его, и, как будто ее тянули невидимые нити, она повернула голову в сторону и открыла ему беспрепятственный доступ к своей шее.
  - Да, - услышала она шепот, когда его удары стали более бешеными. Его глаза были устремлены на ее шею, немигающие, голодные. Тавия сглотнула и была охвачена желанием почувствовать, как его клыки проникают в ее кожу. Она облизнула пересохшие губы, снова жаждя его.
  Когда она потянулась и взяла его за затылок, он напрягся, шипя, как будто она обожгла его. Он проворчал гневный звук, его лицо исказилось в мучительной гримасе, когда его темп ускорился еще больше. Его глаза светились еще сильнее, опаливая ее обнаженную шею жаром, который она теперь чувствовала во всем теле.
  Напряжение возросло, построенное на чем-то огромном и чудесном. Тавия была увлечена им, поражена внезапной приливной волной другого потрясающего оргазма. Он опустил голову рядом с ее и выдохнул, его дыхание коснулось ее горячей кожи и обнаженной шеи. На короткое мгновение его рот коснулся ее чувствительной шеи. Она жаждала почувствовать его губы на ее коже. Она затаила дыхание, когда ее жажда снова достигла вершины, и желание почувствовать, как его клыки впиваются в ее плоть, стала оглушительным ударом в ее жилах.
  - Нет, - яростно ахнул он. - Черт, нет.
  И с тяжелым проклятием произнесенным на ухо все было кончено.
  Он отстранился, откатывая от ее так резко, что она почувствовала его отстранение, как пощечину. Она видела игру мышц его спины, когда он торопливо встал, злость в его движениях была безошибочна. Грубым рывком он натянул штаны и отошел от нее подальше, оставив ее в изнеможении и растерянности, странно грустной. И униженной.
  Она покраснела, когда он направился в ванную по соседству, даже не глядя на нее, как будто он не мог убежать от нее достаточно быстро. Он захлопнул за собой дверь, но не настолько громко, чтобы заглушить глубокий рев, который вырвался из-за закрытой двери.
  Тавия поднялась с пола в немой, ошеломленной тишине.
  Ее тело все еще гудело от ощущений, реагируя на отторжение медленнее, чем остальная ее часть. Ее вены все еще пульсировали, пульс пульсировал в регулярном, сильном ритме, который отдавался в висках. И глубоко внутри нее сила, которая пробудилась в ней, еще не утихла.
  Ожоговые шрамы, которые покрывали ее тело, сколько она помнила, пульсировали в цвете. Не в красноватом цвете, к которому она привыкла, а в тех ярких, переливающихся цветах, которые бросали вызов логике и всему, во что она когда-либо верила, знала о себе. Это были не шрамы. Это не могло быть ими. Ничего в них - ничего в ее теле и новой силе, которая текла через него, не было нормальным.
  Она знала это сейчас.
  Она не была нормальной.
  Она испустила несчастный стон, когда почувствовала резкое давление зубов на язык. Нет, она исправила себя. Не зубы - клыки.
  - О, Боже, - она посмотрела вниз на кровь, размазанную по ее груди и животу. Его кровь темная и липкая, и она была там, потому что она укусила его.
  Между ее ног тоже была кровь, но слабые розовые пятна на ее бедрах были не от него. Тавия застонала и почувствовала намек на панику в ее горле, когда она осознала все последствия того, что она здесь делала - всю ошеломляющую реальность того, что с ней произошло в последние несколько дней.
  Секс не был худшей частью. Боже, даже близко. Она, вероятно, потратит остаток своей жизни, рассказывая себе, что это была самая глупая вещь, которую она когда-либо делала - или еще лучше, что этого никогда не происходило. Но сейчас, когда все ее нервные окончания потрескивали, а ее тело стало таким невесомым, она не могла отрицать, что секс был абсолютно невероятным.
  И незащищенным.
  О Боже.
  - Глупо, глупо, глупо, - мягко упрекнула она, стараясь надеть одежду, не сводя глаз с закрытой двери ванной, натягивая брюки и поправляя бюстгальтер и толстовку на молнии.
  Нет, есть кое-что гораздо более тревожное, чем так бесстыдно выбросить ее девственность - это кусать шею незнакомца в каком-то бреде, который убедил ее в том,что они оба... Иисус, слово пришедшее в голову казалось таким смешным.
  И все же это не было смешно.
  Она подтянула рукава и уставился на шрамы, которые ими не были и все еще пульсировали цветрми, переходя от чернильных оттенков фиолетового и бордового к темно-рыжеватой бронзе. У нее во рту острые кончики ее клыков все еще были вытянуты, хотя и не так сильно, как раньше. Ее зрение все еще было окрашено в янтарь, но это тоже начало стихать.
  Нет, подумала она, пораженная и встревоженная. Совсем не смешно.
  Ее тело это знало, даже если логика и разум отказывались это принять.
  Она попыталась отрицать все это, но она не могла избавиться от ощущения, что она никогда не чувствовала себя более осознанной и присутствующей за всю свою жизнь. Ее тело, наконец, чувствовало, что оно принадлежит ей. Как будто пелена была снята с ее сознания, она впервые почувствовала себя живой.
  - Нет, - тихо простонала она и попыталась оттолкнуть это ошеломляющее откровение.
  Ничто из этого не может быть правдой. Несколько часов назад она еще была серьезно больна. Может быть, это была крайняя галлюцинация. Наконец, доктор Льюис предупреждал неоднократно, что перерыв в приеме лекарств - даже одна пропущенная доза - может привести к непредсказуемым, но очень серьезным осложнениям.
  Может быть, это было оно. Может быть, это было не реально. Может быть, ее тело и ее разум восстали против нее, как только она была не в состоянии принять дозу таблеток. Может быть, она на самом деле умирает, как она боялась, возможно, с того момента, когда он запер ее после похищения из отеля здесь, в этой комнате. Все лучше, чем пугающая альтернатива. Ее разум и тело умирали, переживая ужасную фантазию, начавшуюся с кошмара, который разбудил ее в спальне ее дома с видениями крови и секса и человеком, который вовсе не был мужчиной.
  Она с отчаянной нуждой цеплялась за это объяснение, когда подошла, чтобы вытащить пару кроссовок из коробки для обуви, которая лежала рядом с кроватью.
  Не реально, сказала она себе, разрывая тонкую бумагу, чтобы вытащить из коробки совершенно новые Найки. Не реально. Только невероятно тактильный, детальный трюк ее безрассудного, вероятно, умирающего разума.
  - Что ты делаешь? - Он вышел из ванной так, что она не заметила этого.
  Не реально, напомнила она себе. Не было необходимости отвечать ему или даже признавать его присутствие. Она полностью сосредоточилась на распутывать шнуровку в отчаянной попытке игнорировать его.
  Это не сработало.
  Он не был галлюцинацией. Он был из плоти и костей, шесть с половиной футов (198 см) мускулистого, почти голого мужчины. Теперь он казался более спокойным, но перед его янтарными глазами светящихся не было никакого спасения. Не говоря уже о острые как бритва кончики уловов. Паника поднялась на нее в горле.
  - Тавия, нам нужно поговорить.
  - Нет, мы не должны. Я думаю, что мы сделали достаточно. - Она надела первый ботинок и быстро зашнуровала его.
  Он подошел к ней, опустил светлые брови низко над этими нечеловеческими глазами.
  - Есть некоторые вещи, которые ты должна понять. Иисус, есть вещи о тебе, которые я должен понять...
  - Заткнись, - рявкнула она, ее беспокойство было даже больше, чем ее унижение и растерянность в связи с его внезапным отстранением несколько минут назад. Она надела второй ботинок и крепко потянула шнурок. - И если бы я была тобой, я бы держалась подальше от себя в будущем, или я обещаю тебе, я предъявлю обвинение. У тебя будет каждый городской полицейский перед дверью через пять минут. И рой агентов ФБР.
  У него действительно хватило смелости рассмеяться, хотя этот смех звучал не весело.
  - Предъявишь обвинения? Позвонишь в полицию? Дорогая, я проблема, которую ни один полицейский не сможет решить для тебя. После того, что произошло между нами, тебе должно быть ясно, что у нас обоих большие проблемы.
  Она встала и посмотрела ему в глаза.
  - Не пытайся найти меня. Никогда не подходи ко мне снова. Я хочу забыть, что здесь произошло. Я просто хочу домой.
  Она хотела обойти его, но он схватил ее за руку, когда она пыталась отодвинуться.
  - Отпусти меня, черт возьми.
  Он мрачно покачал головой.
  - Тебе некуда идти.
  - Я иду домой! - Она вырвалась из его рук, ее гнев и негодование разлились, как кислота, по ее венам. Они выросли внутри нее, и ее кожа стала горячей. Ей не нужно было смотреть на свои шрамы - точнее, на эти необъяснимые узоры на груди и руках - чтобы понять, что теперь они наполняются цветом, реагируя на свое настроение, как своего рода эмоциональный барометр. Она обошла его и направилась к открытой двери спальни. - Оставь меня в покое.
  Он стоял на пороге еще до того, как она дошла туда сама.
  Тавия ахнула от удивления, всего в нескольких дюймах от его обнаженной груди.
  - Убирайся с моего пути.
  - Ты никуда не пойдешь. - Его лицо стало более чем серьезным. В его инопланетных глазах лежала угроза, предупреждающая, что он не будет сомневаться в том, чтобы заставит ее остаться так долго, как он посчитает необходимым.
  Тавия ощетинилась от этой угрозы.
  - Я сказала, с дороги. Мне нужно увидеться с тетей. Мне нужно позвонить своему врачу - почему ты не понимаешь, что я плохо себя чувствую?
  - Кем бы ты ни была, - пробормотал он своим спокойным голосом, - ты не больна. Ты напугана и смущена. Черт возьми, я не сильно отличаюсь в этом. Нам нужны ответы, Тавия. Я собираюсь помочь тебе получить их.
  Она покачала головой, не желая слышать все это, все еще не в состоянии понять, что она испытывала.
  - Мне просто нужно идти домой. Прямо сейчас.
  Когда она снова попыталась пройти мимо него, он прижал обе руки к дверным косякам, заключив ее в комнате своим телом.
  - Как только стемнеет, я отведу тебя в безопасное место. К людям, которых я знаю, которые могут помочь тебя понять все это. Люди, которые могут заботиться о тебе намного лучше, чем я.
  - Мне не нужен никто, чтобы заботиться обо мне. Конечно, не ты или любые люди, которых ты знаешь.
  Он издал рычание, опустил руки и подошел к ней. Вынудил ее отступить своим огромным телом.
  - Ты не доверяешь мне.
  - Верно.
  - Это, вероятно, разумно, учитывая, что почти здесь произошло.
  Почти? Она была достаточно обеспокоена тем, что случилось. Тавия сделала шаг назад, не столько из-за страха, сколько из-за гнева. Он собрался в животе, смешавшись с остатками этой новой силы, которая все еще мчалась по ее венам.
  - Я не доверяю тебе из-за всего, что ты сделал. Из-за всего, что я видела здесь. Я даже не уверена, что смогу доверять себе. Это не имеет никакого смысла для меня.
  - Да, это так, - размеренно сказал он. - Ты просто не хочешь это видеть.
  - Заткнись. - Она яростно покачала головой, гнев и страх пронзили ее горло. - Я не хочу больше ничего слышать. Я просто хочу выбраться отсюда, черт возьми.
  - Это невозможно, Тавия.
  Когда он начал тянуться к ней, внутри нее что-то взорвалось. Это был ее гнев и паника, которые теперь вспыхнули в физическом рефлексе. Прежде чем она успела подумать об этом - даже не заметив, что она пошевелила рукой, - она ​​оттолкнула его изо всех сил. Он отлетел назад, как будто его тянуло за поводок, но в следующую секунду он восстановил равновесие.
  В следующий момент он стоял прямо перед ней, возвышаясь над ней с дрожащими ноздрями и сверкая глазами.
  - Черт, я не хочу делать тебе больно.
  Она не смела верить ему. Она также не дождалась, чтобы узнать, сможет ли она. В тот момент, когда она почувствовала его пальцы на своей руке, она отодвинула другую руку, взмахнула кулаком и ударила его в нижную часть челюсти.
  К своему полному изумлению он упал. Его дикое проклятие, когда он поднялся на колени, потрясло разбитое стекло едва забаррикадированного окна позади них.
  Тавия не дождалась следующего раунда с ним. Когда он пытался прийти в себя от удара, она обошла его. Она выбежала из спальни и прошла через большую виллу через фойе с мраморным полом и вышла из входной двери в плотное утреннее движение жилого района в задней части залива. Она услышала его рев, но бросила беглый взгляд в его сторону, когда ее ноги пролетели над заснеженным тротуаром. Он стоял в открытой входной двери, прикрывая глаза рукой.
  Он не последовал за ней, но смотрел изнутри затемненного дома, когда она бросилась на улицу и лихорадочно ловила проезжающее такси. Желтая машина остановилась, она забралась внутрь и, затаив дыхание, дала водителю свой адрес.
  Такси вернулось в пробку и извергло огромное облако выхлопных газов, которые вздымались, словно вуаль, стирая особняк и человека, которого Тавия никогда не хотела видеть.
  
  Глава 16.
  
  Сенатор Бобби Кларенс был хорошим католиком, но еще лучше политиком. Приход, к которому он присоединился по стратегическим причинам, как только он выбрался из междугороднего автобуса из Бангора в качестве младшего выпускника юридического факультета, был самым большим и самым уважаемым в Бостоне. Около пятидесяти лет назад та же самая церковь оплакивала убийство одного из своих членов, очень любимого Президента, и Драгос считал, что это сыграло роль в амбициозном решении молодого Кларенса присоединиться к этой конкретной церкви.
  Хотя у несостоящего в браке сенатора не было близких родственников, полиция в этот холодный день возле собора Святого Креста вынуждена была перенаправить движение, чтобы вместить толпу, ожидающих получить одно из двух тысяч мест для его службы. Линия скорбящих протянулась от пары красных двойных дверей у входа, до кирпичного тротуара и вокруг большого углового участка, на котором стоял массивный неоготический собор.
  Драгос сидел в своем лимузине, припаркованный около квартала, с нетерпением ожидая начала службы. Ему было рискованно выходить на улицу в течение дня, даже с защитой, которую он взял - солнцезащитные очки с УФ-защитой, широкополая фетровая шляпа и длинный вязаный шарф для защиты шеи и головы - его почти чистые гены Рода определенно были проблемой для него. Будучи вторым поколением в Роде, он мог провести на солнце всего полчаса, прежде чем его кожа, чувствительная к ультрафиолетовому излучению, начала бы гореть.
  Но некоторые риски можно было ожидать.
  Некоторые вещи, полагал он, стоили нескольких усилий.
  Он уже пережил свою долю благодаря Ордену. То, что его сенатор-миньон был убит так скоро после того, как его создал Драгос, было, по меньшей мере, неудобно. Его все еще преследовало то, что он потерял человека, прежде чем он смог использовать весь его потенциал. Но с другой стороны, планы Драгоса не могли ждать в течение многих лет, пока политическое восхождение Бобби Кларенса не достигло своей естественной или даже неизбежной кульминации в Белом доме.
  Конечно, Драгос намеревался проложить ему дорогу всеми необходимыми средствами.
  Все равно. Бобби Кларенс скоро станет пылью, и у Драгоса были лучшие альтернативы. При том, что эти альтернативы сыграли ему на руку, как он и ожидал.
  - Сколько времени? - спросил Драгос у своего миньона не в первый раз.
  - Без десяти два, Мастер.
  Драгос на заднем сиденье прошипел проклятием в темное стекло.
  - Он опаздывает. Служба скоро начнется. Есть ли какие-нибудь признаки того, что впереди едет кортеж Секретной службы?
  - Нет, Мастер. Должен ли я объехать собор и посмотреть?
  Драгос отклонил это предложение коротким маханием.
  - Забудь. Он, наверное, уже внутри. Я должен попасть туда, пока не стало поздно. Езжай к задней часть церкви, подальше от суеты и любопытных глаз. Я войду через заднюю дверь.
  - Конечно, Мастер.
  Миньон направил лимузин за угол огромного собора. Как и надеялся Драгос, там была незаметная маленькая ниша с задней дверью для пастора и персонала. Ворота из кованого железа по пояс стояли открытыми, и больше ничего не было, только несколько небольших мусорных контейнеров и припаркованная машина, стоящая на плохо залатанном асфальте. Две красные двери обеспечивали доступ к зданию.
  - Вон там, - указал Драгос на заднюю дверь, где дневные тени и остроконечный карниз обеспечили карман тени среди яркого света полуденного солнца. Миньон подвез его прямо к двери. Громкая органная музыка звучала в здании, священном месте, которое не подозревало, что скоро станет местом беспощадной войны Драгоса. Он вышел из машины. - Жди здесь на обочине, пока я тебе не позвоню. Это не должно занять много времени.
  Миньон послушно кивнул.
  - Да, Мастер.
  ***
  Тавия вбежала в дом и позволила тете Саре заплатить за такси у обочины дороги, так как ее собственные деньги, как и ее лекарства, оставались в сумочке в отеле две ночи назад. Она почти упала от облегчения, когда оказалась в привычной домашней обстановки. Уютная мебель тети Сары, с кружевными салфетками и безделушками на каждой поверхности, вещи, от которых Тавия долгие годы мечтала о собственном доме, обставленные своими вещами и по своему вкусу, теперь чувствовала себя так же комфортно и уютно, как будто завернутая в пушистое теплое одеяло.
  В доме было нормально.
  Он был твердым и настоящим, когда некоторое время назад она думала, что попала в ужасный сон, который просто не хотел заканчиваться.
  Когда она села за кухонный стол, холодный порыв ветра подул по полу позади нее, когда тетя Сара вернулась в дом.
  - Где ты была все это время, Тавия? Разве ты не знаешь, что я смертельно боюсь за тебя?
  Тавия повернулась на стуле лицом к пожилая женщина и была просто рада беспокойству в ее больших отчаянных карих глазах.
  - Полиция была здесь вчера, - вопросительно сообщила она Тавии с кулаками на бедрах. - Мне сказали, что если я услышу что-то от тебя, мне следует немедленно позвонить им. Но я думала, что ты с ними. Разве не это ты сказала мне? В прошлый раз по телефону ты сказала, что находитесь в гостинице в центре города, чтобы помочь полиции в их расследовании.
  Боже. Гостиничный номер, организованый полицией, казалось, сто лет назад. Все, что произошло с той ночи, казалось ей другой жизнью. И все, что она хотела, это оставить все навсегда и продолжить свою старую жизнь. Эта жизнь, единственное, чего она хотела.
  - Ты никогда не лгала мне, Тавия. Если ты что-то скрываешь от меня, после всех этих лет...
  Тавия схватила беспокойные руки своей тети и потянула пожилую женщину к стулу рядом с ней за маленьким столом.
  - Я бы никогда не соврала тебе, но в последнее время произошло много странных вещей. Ужасные вещи, тетя Сара. Стрелок с рождественской вечеринки сенатора - он сбежал из-под стражи в полиции и убил сенатора Кларенса.
  - Я знаю, - пробормотала пожилая женщина. - Это было в новостях. По всей Новой Англии за ним идет охота.
  Тавия покачала головой от тщетности этого усилия.
  - Они никогда не поймают его. Даже если полиция найдет его и посадит в тюрьму, они не смогут держать его за решеткой. Он просто снова сбежит. Он опаснее, чем кто-либо может себе представить.
  Тетя Сара нахмурилась.
  - Откуда ты взялп эту одежду? А где твоя сумка? Я была так рада видеть тебя, что даже не подумала спросить, почему у тебя нет денег, чтобы заплатить за такси...
  Тавия продолжала говорить, даже когда голос ее тети замолчал.
  - С ним нельзя обращаться как с обычным преступником. С ним нельзя обращаться как с человеком, потому что он не такой. Он не человек.
  Тетя Сара протянула руку и приложила кончики пальцев ко лбу, неодобрительно щелкая языком, и взяла одну из рук Тавии в свою гладкую, прохладную ладонь. Ее кожа была похожа на теплые руки Тавии.
  - Ты не хорошо себя чувствуешь? Когда ты в последний раз принимала таблетки?
  - Черт возьми, пожалуйста, перестань суетиться и послушай меня!
  Пожилая женщина резко замолчала и уставилась на Тавию. Осторожно и неуверенно.
  - Вскоре после того, как я позвонила тебе, этот человек ворвался в гостиничный номер, тетя Сара. Он убил полицейского и вывел из строя двух агентов ФБР. Затем он пришел в комнату, в которой я находилась, и похитил меня.
  Теперь тетя Сара казалась как окаменевшей. Она не была в истерике от беспокойства, как обычно, когда дело касалось Тавии. Ее карие глаза пристально изучали ее, и она была серьезной и вдумчивой.
  - Он коснулся тебя? Он... что-то сделал с тобой? Он сделал тебе больно?
  Ответ был трудным для Тавии. Он не причинил ей вреда физически, хотя угроза казалась очень реальной, когда это произошло.
  - Он отвез меня в другое место... где он жил. Он связал меня и продолжал спрашивать, кто я. И что бы я ни говорила ему, он, похоже, не верил мне.
  Долгое молчание охватило комнату, когда ее тетя смотрела на нее и осмысливала ее слова. Затем она спросила:
  - Что ты ему сказала, Тавия?
  Она пожала плечами и медленно покачала головой.
  - Я сказала ему, что я никто, я просто хотела пойти домой. Что у меня серьезное заболевание, и мои лекарства остались в отеле...
  Тетя Сара резко вздохнула.
  - Ты не принимала их два дня? - Она встала. - Я должна позвонить доктору Льюису. Он должен прийти сюда и оказать тебе неотложную помощь.
  Тавия схватила ее за руку и крепко обняла.
  - Тетя Сара, со мной сегодня произошло нечто очень странное. Я просто не могу с этим разобраться...
  Она подняла длинный рукав капюшона и обнажила предплечье. Отметины вернулись к своему нормальному цвету, только немного темнее, чем ее собственный оттенок кожи.
  - Что? - спросила ее тетя, глядя на ее обнаженную руку. - Скажи мне, что посмотреть. У тебя болят шрамы? Доктор Льюис, безусловно, сможет что-то с этим сделать...
  - Это не шрамы, - пробормотала Тавия. Она провела пальцами по сетке из вихрей и дуг, не чувствуя ничего необычного. - Я не знаю, что это, но они все были цветными в последнее время. Они были... Я не знаю, как это объяснить. Они были как... живы.
  Тетя Сара уставилась на нее, не на рисунок кожи на ее руке, а в ее глаза.
  - Они выглядят совершенно обычными, дорогая. Я не вижу ничего необычного здесь.
  - Нет, - сказала Тавия. - Я тоже. Больше нет. - Это вселяло отчаянную надежду, что трансформация, через которую она прошла, была всего лишь странной галлюцинацией. - Как насчет моих глаз, тетя Сара? На что они похожи?
  - Такой же красивый зеленый, как всегда, - тихо ответила она. - Но эти темные круги под ними волнуют меня. Тебе нужно отдохнуть и нужны таблетки.
  - А мои зубы? - убеждала она. - Ничего странного там нет?
  Когда глаза тети Сары стали сострадательными, Тавия провела языком по зубам и обнаружила только ее обычный легкий прикус. Ее клыки были такими же длинными, как и все остальные,без клыков, выступающих вниз из ее десен.
  - Я звоню доктору Льюис, хорошо? - Сказала пожилая женщина тоном, как будто говорила с идиоткой. И действительно, это не должно вызывать удивления, учитывая странные вещи, которые только что вылетели из ее рта. - У меня остались твои таблетки в прихожей. Оставайся здесь, я принесу их тебе, а потом мы будем ждать доктора. Хорошо, Тавия?
  Она кивнула, и ее тетя вышла из кухни. Тавия была истощена от всего, что произошло - будь то ужасная новая реальность или полностью придуманная.
  Она не будет говорить о сексе. Она была уверена, что это случилось. И даже кровь на ее теле не будет упоминать, хотя это может служить доказательством того, что с ней плохо обращались. Если она расскажет об этом тете Саре, это только заставит ее осмотреть ее тело на предмет травм или, что еще хуже, заставить доктора Льюис осмотреть ее своими ледяными руками и инструментами.
  - Итак, я снова здесь, - поспешила тетя Сара с горсткой коричневых бутылок, положила их на стол перед Тавией и пошла к раковине за стаканом воды. - Давай, вопей их. Тогда ты будешь чувствовать себя лучше, ты это знаешь.
  Тавия вытряхивала различные таблетки и капсулы, которые ей приходилось принимать три раза в день, запивая их большим глотком воды, и вздрагивала, когда таблетки и холодная жидкость стекали по ее пищеводу.
  - Мне нужен душ, - пробормотала она, быстро уставая, когда вернулась в знакомую обстановку. - Я так хочу отдахнуть.
  - Конечно. - Тетя Сара помогла ей встать. - Ты сейчас освежись и ложись. Я немедленно позвоню доктору, и он будет здесь через час.
  ***
  Чейз как можно лучше стер кровь с пола спальни, хотя не знал, зачем ему это делать. Темная гавань была необитаема больше года, и Бог знает, что у него не было причин когда-либо снова возвращаться в нее. В этих четырех стенах не было ничего, кроме плохих воспоминаний и позора.
  И с тем, что произошло между ним и Тавией, он только добавил вишенку сверху.
  Образно, если не буквально.
  - Иисус, способ все испортить. - Он скомкал влажные бумажные полотенца - пожелтевший рулон, который он нашел на кухне, - и бросил их в мусорное ведро в ванной вместе с бинтами и согнутой иглой, которой он зашивал раны. Когда он прошел мимо раковины, его взгляд упал на серебряную капсулу с Малиной. Он взял ее и мгновение подержал, зажав тонкий контейнер ладонью. Предполагается вырвать запечатанную воском пробку и смыть ядовитое содержимое в унитаз.
  Но его рука отказалась отпустить проклятую вещь.
  Эта последняя доза Малины была не столько спасательным кругом, сколько быстрым решением для достижения определенной цели, как костыль, который, как он боялся, ему понадобится - и, возможно, скоро.
  Был еще полдень, а его жажда крови уже снова царапала его, если когда-либо действительно оставляла его. Он больше не был уверен. Холодная постоянная боль становилась его частью. Сколько времени потребуется до того, как она полностью овладеет им?
  Насколько он был близок к тому, чтобы укусить Тавию в горло, его погружение в Кровожадность становилось все более скользким.
  Просто при мысли о том, как невероятно было быть в ней, его кровь пронзила его вены, как лава, и собралась между ног. Хуже того, когда его все еще мучило освобождение, которое он прервал, чтобы не впиться клыками в ее горло, когда он почувствовал приближение оргазма.
  Желание облегчить себя рукой и вывести ее из своего тела одолело его. С флаконом Малины в руке, которую он прижал к столешнице из черного гранита, он взял свой член в другую руку и яростно мастурбировал в раковину. Он кончил с хриплым криком, который был больше от облегчения, чем удовольствия.
  Теперь его напряжение немного ослабло, но боль все еще была. И теперь, когда он почувствовал вкус Тавии Фэйрчайлд, он знал, что не будет контролировать себя рядом с ней.
  В прошлом - казалось, миллион лет назад - его определяли самообладание и честь. Он придерживался высоких стандартов и идеалов и презрительно, свысока смотрел на все, что не было идеальным. Как и его отец и брат до него, он был нетленным защитником законов Рода, беспощаден к тем, кто не мог контролировать себя или свои эгоистичные потребности.
  По правде говоря, он был самодовольным мудаком, думая, что он выше скучной толпы, членов Рода, и людей.
  Какая плохая шутка.
  Он каким-то образом стал тем, кого презирал больше всего. Хуже того, он втянул невинную испуганную молодую женщину в свои проблемы.
  Вероятно, она как раз рассказывает полиции все. Возможно также новостным каналам. Еще один беспорядок, который он совершил, и его нужно быстро убрать. Он не должен был позволить ей убежать. Осталось слишком много вопросов. Слишком много вещей, которые ей нужно было знать, чтобы понять, кто она на самом деле.
  Член Рода.
  Не только это, но и самка Роды с дермаглифами первого поколения и необъяснимой способностью ходить невредимой среди бела дня.
   Святой. Ад.
  Эта мысль не потеряла своего влияния на него. Во всяком случае, было более удивительно думать, что она на самом деле существует. Глубоко беспокоящее воображение, единственный возможный путь. Драгос создал ее.
  Ублюдок, должно быть, создал ее в одной из своих лабораторий, играл в Бога с помощью генетических экспериментов, которые Род долгое время считал худшим богохульством. Дети были священными, а не наукой. Все это знали. Каждый член Рода разделял это простое убеждение. Но не Драгос.
  Если его секретные лаборатории по разведению породили армию убийц G1, так почему бы и нет?
  Но какие у него были намерения с ней? К настоящему времени он понял, что Тавия считала себя нормальным смертным человеком. Ее истинная природа и ее физические проявления были каким-то образом подавлены. Таблетками? Была ли ее предполагаемая "болезнь" действием ее тела, которое пыталась отрицать ее племенную природу?
  - Небо! - прошипел он, быстро убирая раковину. Он должен был немедленно сообщить Ордену.
  Проблема заключалась в том, что он даже не знал, где находятся другие и как он мог добраться до них. Он сделал себя нежеланным человеком Луканом и воинами, вероятно, навсегда.
  Но он знал кого-то, кто мог бы помочь ему. Кто-то, кто мог бы также взять Тавию Фэйрчайлд под защиту. Бог знал, что Чейз был плохим кандидатом для этого.
  Это означало, что он должен был просить большую услугу у своего бывшего коллеги по Агентству - Матиаса Роуэна, возможно, в последний раз.
  
  Глава 17.
  
  Она не могла спать. После долгого горячего душа Тавия снова переоделась в собственную одежду, затем легла на кровать и уставилась в потолок в состоянии тихого предвкушения. Чего именно она ожидала, она не могла сказать. Но всякий раз, когда она пыталась закрыть глаза и, наконец, расслабиться, ее тело не слушалось ее.
  Ее кровь хлынула в уши и вены. Ее мышцы были напряжены, все колотилось и дергалось от неиспользованной энергии. Она собиралась сесть и обойти комнату, чтобы избавиться от этого беспокойства, когда услышала, как открылась входная дверь.
  Голоса в прихожей: тетя Сара впустила доктора Льюис и вкратце объяснила причину этого домашнего визита. Они говорили приглушенно. Они были в другом конце коридора, а между ними была гостиная, но Тавия уловила основы их разговора.
  - Две ночи без лекарств, - сообщила ему тетя Сара, ее мягкий голос звучал подчеркнуто.
  Обычный баритон доктора Льюиса был приглушен, чуть больше, чем глубокий шепот, проникавший сквозь стены в комнату Тавии.
  - Есть ли какие-либо внешние признаки дистресса (прим. отрицательный стресс)?
  - Нет. Но она сказала кое-что об... изменениях. - Последнее слово было сказано шепотом, но многозначительно.
  Тавия села на кровать и сосредоточилась, чтобы не пропустить ни слова.
  - Эти изменения произошли, когда она была с ним? - спросил доктор Льюис.
  - Это было мое впечатление, но да.
  Пауза.
  - Был ли контакт с ним, физический или... интимный?
  О Боже. Тавия вздрогнула, она ненавидела то, как каждый аспект ее жизни постоянно обсуждался и анализировался. По этой причине она ненавидела свою давнюю болезнь. Настоящая конфиденциальность была тем, чего она никогда не знала.
  - Я не могу точно сказать, что произошло между ними, - сказала тетя Сара. - Она сказала, что ее связали, и он задавал ей много вопросов. Она больше ничего не упомянула.
  - Мм... и как она смотрела на тебя сегодня, когда пришла? Что-нибудь необычное?
  Половые доски мягко заскрипели, когда они двинулись по дому, все еще пытаясь говорить тихо. Теперь они стояли у входа в коридор, если Тавия могла доверять своему слуху.
  - Она была теплой, но не так, как будто у нее была температура. И ее лицо было красным. Что касается остального, я не заметила ничего необычного.
  - Ничего больше? - Доктор Льюис хмыкнул. - Это само по себе необычно. Сорок восемь часов без химического подавления симптомов должны были вызвать заметные реакции. Мы видели это с остальными.
  С остальными? Тавия затаила дыхание, когда мелькнула молния, холодная, как лед. О чем он говорит? Какие другие?
  - Она жаловалась на усталость, - добавила тетя Сара. - Я отправила ее в ванную, она приняла душ, а затем легла.
  - Она все еще спит?
  - Да. В ее спальне в конце коридора.
  - Хорошо, - сказал доктор Льюис. - Я пойду и быстро осмотрю ее, прежде чем мы ее разбудим, чтобы узнать, нужно ли стационарное лечение.
  Каждое сухожилие и нервное окончание ее тела звенели, как маленькие взрывы внутри нее, когда шаги приближались к закрытой двери ее спальни. Ее чувства стали сверхъестественно острыми, а кожа покалывала, словно тысячи крошечных иголок. Она вздрогнула, когда дверная ручка повернулась, дверь медленно открылась, и появился доктор Льюис.
  - О. Тавия, ты не спишь. - Он слегка улыбнулся, его рот частично скрылся за седеющими усами. - Твоя тетя сказала мне, что ты спишь. Надеюсь, я тебя не разбудил.
  Она была слишком напряжена, чтобы быть вежливой.
  - Что со мной не так, доктор Льюис?
  - Не беспокойся, вот почему я здесь, - сказал он, входя в комнату. Он нес свой большой кожаный футляр, в котором хранились его медикаменты для домашнего вызова. В течение своей жизни Тавия видела его с холодными инструментами и горькими лекарствами чаще, чем она могла вспомнить.
  - Нет, нет. Просто сядь, - сказал он, когда она начала вставать с кровати. - Нет причин для беспокойства. Теперь все под контролем. Вот увидишь, я все исправлю.
  Тавия посмотрела на него с подозрением.
  - Что-то происходит со мной.
  - Я знаю, - сказал он, кивая головой. - Но на самом деле не о чем беспокоиться, уверяю тебя. Я дам тебе небольшой тоник, и ты будешь чувствовать себя, как новой. Даже лучше, чем неделя в спа-салоне. Договорились?
  Тавия едва сдерживала желание сказать ему, что она никогда не была в спа. Такие вещи были для нее табу из-за ее деликатной физиологии и ее обширных проблем с кожей - как он хорошо знал, так как он был ее единственным семейным врачом с тех пор пока она была ребенком. Он пытался быть беззаботным и шутливым, но его голос был каким-то монотонным, а глаза - странно тусклыми. Она слегка вздрогнула, глубоко внутри нее.
  Он подошел к краю кровати.
  - Не могли бы ты поднять рукав? - Она поколебалась, затем подчинилась, медленно поднимая длинный рукав свитера. - Я вижу, что все в порядке с твоей кожей, - сказал он ей. - Это замечательно, Тавия. Очень хороший знак.
  Он разорвал дезинфицирующий тампон и провел им по ее голым бицепсам, стало холодно.
  - Сколько таких, как я, вы лечили, доктор Льюис?
  Он поднял голову, явно ошеломленный.
  - Прости?
  - Много ли других с моей болезнью? - спросила она. - Кто они? Где они живут?
  Он не ответил. Он сжал использованный тампон и фольгу в кулак, повернулся и бросил его в мусорную корзину в углу.
  - Я думала, что я единственная, - сказала она, не зная, почему ее дыхание было таким интенсивным, а ее сердцебиение учащалось перед лицом откровения. С ужасом ожидая ответа, она не была настолько уверена, что хотела услышать. - Почему вы не сказали мне, что есть другие?
  Он тихо усмехнулся.
  - Кто-то слушал через дверь. У тебя всегда был чрезмерно пытливый ум, Тавия. С самого детства.
  Теперь он занялся своей медицинской сумкой, его голос был кокетливым и слегка снисходительным. И, честно говоря, он действовал ей на нервы.
  - Сколько, доктор Льюис? Кто-нибудь когда-нибудь умирал от этой... болезни?
  - Давай сконцентрируемся на том, чтобы тебе стало лучше, хорошо? Мы можем поговорить обо всем, когда ты полностью восстановишся.
  - Я не чувствую себя больной.
  - Но это тытак Тавия. - Он тяжело вздохнул и вынул из сумки несколько инструментов. - Ты серьезно больная молодая женщина, и на этот раз тебе повезло. В следующий раз все может быть иначе.
  Ее внутренний тревожный колокол прозвенел, когда она смотрела, как он достал ампулу из своего чемодана и налил прозрачную жидкость в гигантский шприц. Затем он повернулся и подошел к ней с ледяной улыбкой.
  - Ты будешь чувствовать себя намного лучше.
  Ох, черт возьми, нет. Тавия отшатнулась, движимая чистым инстинктом выживания. Она не знала, откуда он, и даже как ей удалось так быстро двигаться, но внезапно она поднялась и оказалась с другой стороны своей кровати, за доли секунды, необходимые для того, чтобы эта мысль сформировалась в ее голове.
  Доктор Льюис уставился на нее с открытым ртом. Он прочистил горло, но ответил с удивительным спокойствием.
  - Давай не будем усложнять, Тавия. Я не хочу делать тебе больно. Я просто хочу помочь.
  Он тихо закрыл дверь и подошел к ней, держа в руке шприц. Его улыбка была уже не просто пугающей, а угрожающей.
  Кожа Тавии начала покалывать и становилась теплой и напряженной. У нее заболели зубы, и она почувствовала, что зрение у нее обострилось, а глаза сосредоточились на нем, как на хищном животном.
  Доктор Льюис наклонил голову и тихо щелкнул языком.
  - Плохая девушка. Кто-то не сказал всей правды о том, где она была или чем занималась.
  Тавия двинулась напротив него, когда он обошел подножие кровати.
  - Тот, кто не сказал правду здесь, это ты. - Пока она говорила, она чувствовала, как ее клыки касаются ее языка. - Что, черт возьми, ты давал мне все эти годы? Что ты со мной сделал?
  - Тавия? Доктор Льюис? - Голос тети Сары донесся с другой стороны закрытой двери. - Все в порядке?
  - Тетя Сара, оставайся снаружи! - крикнула Тавия. - Пожалуйста, не входи!
  Ее забота о тете была искренней, но часть ее не могла вынести того, что она увидит ее в таком состоянии. Она не хотела терять любовь своей тети, когда обнаружила, что воспитанная ею девушка в действительности была монстром.
  - Тавия, что там происходит?
  - Это опасно, - закричала она. - Зови на помощь, но не входи. Доктор Льюис...
  - Девушка была скомпрометирована, - прервал он, говоря с ней с нервным спокойствием. - Процесс был активирован.
  Процесс? Что, черт возьми, это должно означать? Что именно делал доктор Льюис с ней все эти годы? Тавия не успела задуматься.
  Доктор Льюис прыгнул на нее. Длинная игла шприца начала спускаться к ее лицу быстрой смертоносной дугой. Тавия выпрыгнула из досягаемости, мышцы и конечности двигались в полной гармонии, такие же легко, как и дыхание. В одно мгновение она стояла перед своим нападающим, а в следующее она оказалась позади него, приседая и готова прыгнуть на него.
  Нет времени задаваться вопросом, понял ли он, что не сможет победить ее. Он снова напал на нее, и она посмотрела на него, как будто видела его в первый раз. Как она могла не замечать тусклого блеска его глаз? Это были глаза акулы, мертвые и холодные. Бездушные.
  Это было ее новое, более ясное видение, которое позволило ей увидеть это, и она знала, что ее радужные оболочки были янтарными от слабого свечения, которое омывало убийственное лицо доктора Льюиса, когда он бросился к ней, держа шприц как оружие.
  Тавия сжала ступни ног и толкнула его на пл. Его голова сильно ударилась о край кровати, и на его седом черепе появилась рана и начала сильно кровоточить. Со своими новыми чувствами она ощутила неприятный запах на нем. Он был человеком, но все же... нет.
  И он не собирался сдаваться легко. Он попытался уколоть ее иглой, но Тавия схватила его за запястье. Вывернув его, пока оно не сломалось. Его боль должна была быть невыносимой, но он только хмыкнул. С диким рычанием, которое достигло ее горла, Тавия скрутила сломанную руку, и вонзила шприц в грудь старика, выдавив содержимое.
  Он сразу же начал задыхаться и кашлять. Из его рта вылилась густая пена, глаза выпучились, челюсть обмякла, а слюна побежала по подбородку. Лекарство было ядом, по крайней мере, для него. Его тело сотрясалось сильными конвульсиями, а затем он испустил свой последний предсмертный выдох. Тавия вскочила и выбежала в коридор. Ей нужно было найти тетю Сару и вытащить их обоих отсюда.
  Старушка разговаривала по телефону на кухне. Она говорила поспешно, ее голос понизился до осторожного шепота, не понимая, что Тавия приближается к ней или что Тавия в ее могучей новой форме могла слышать ее прекрасно.
  -... процесс был активирован. Да, Мастер. Льюис с ней. Конечно. Я понимаю, Мастер.
  Колени Тавии обмякли, когда она услышала разговор своей тети. Странные слова. Странный, невыразительный способ говорить. Серый и черствый. Тавии потребовалось усилие, чтобы найти ее голос.
  - Тетя Сара?
  Она резко повесила трубку и развернулась.
  - Тавия! Ты в порядке? Что, во имя Бога, происходило там? Где доктор Льюис?
  Тавия поморщилась. Беспокойство тети Сары теперь казалось совершенно ложной. Так же, как доктор Льюис. Она была несчастна, когда до нее дошло.
  - Я убила его.
  - Ты... ты что?
  - Тетя Сара, кто это был на телефоне?
  Она положила руки на своий веселый рождественский фартук, разглаживая несуществующие складки.
  - Это был, ах, офис доктора Льюиса. То что прозвучало минуту назад, я подумала, что мне лучше позвонить... чтобы узнать... они... отправят кого-нибудь еще...
  Ложь умерла на ее губах. Ее лицо расслабилось и стало странно спокойным. Безэмоциональным.
  Тавия покачала головой и заметила, что глаза Сары такие же пустые, как и у доктора Льюис. Теперь, когда ее зрение стало острее, чем когда-либо, она могла это видеть. Когда медицина перестала подчинять ту сверхъестественную могущественную часть ее, которая жила в ней, вероятно, всю ее жизнь.
  Сара отступила на кухню, подальше от Тавии, обернулась и положила телефон на базу.
  - Ты предала меня, - сказала Тавия округлой спине. - Все это время. Ты и доктор Льюис. Вы лгали мне.
  - Мы не служили тебе.
  В груди Тавии была ледяная щель.
  - О чем ты говоришь? Кому ты служишь?
  - Наш Мастер, - Сара повернулась к ней с ножом мясника в руке.
  Страх и горе охватили Тавию.
  - Ты действительно убила бы меня?
  Сара слегка покачала головой.
  - Остаться ли тебе в живых - решать ему. Ты тоже его. Ты принадлежала уму с самого начала, дитя.
  - Кто он? - спросила Тавия, но ужасная мысль пронзила ее разум, острый, как нож Сары. - Драгос.
  Она подумала о сенаторе Кларенсе и о том, что Стерлинг Чейз сказал о нем. Что его уже контролировал Драгос. А теперь тетя Сара и доктор.Льюис?
  - Скажи мне, что здесь происходит, - сказала она жестоко старухе. Она подошла к ней, готовая вытрясти из нее правду, если не будет другого пути.
  - У меня есть инструкции, - спокойно ответила Сара. И с этими словами, без малейшего колебания, она перерезала горло.
  Она рухнула, и под ней на бежевом полу линолеума разлилась темно-красная лужа крови.
  Тавия стояла там, оцепеневшая и дрожащая, уставившись на труп женщины, которую она никогда не знала на самом деле. Она все равно чувствовала себя лишенной. Она только что потеряла единственную семью, которая у нее была. Она также знала, что ее дом больше не является безопасным для нее. Доктор Льюис и тетя Сара были мертвы, но должны были быть другие. Другие, которые служили этому злу по имени Драгос.
  Ты тоже его.
  Ты принадлежала уму с самого начала, дитя.
  Тавия избавилась от ужасного ощущения, которое возникало у нее в голове.
  Она выбежала из дома, не оглядываясь.
  Все изменилось, и она никогда не сможет вернуться. Ни в этот дом, единственный дом, который у нее когда-либо был, ни к жизни, в которой она жила все свои двадцать семь лет. Жизнь, которая была ничем иным, как ужасной, чудовищной ложью
  
  Глава 18.
  
  Матиас Роуэн опаздывал.
  Директор Агентства был поражен, когда Чейз позвонил ему днем ​​с давно не использовавшегося стационарного телефона в пустой Темной гавани Чейза. Но в любом случае Роуэн согласился приехать в Бэк-Бэй сразу после захода солнца. К настоящему времени было уже темно, и от него не было и следа.
  Чейз был одет для битвы: он вытащил из задней части своего старого гардероба черные джинсы, ботинки на подошве и черную вязаную рубашку с длинными рукавами. Его пистолет от Агентства в кобуре казался несущественным по сравнению с парой 9-мм полуавтоматов, которые он привык носить как член Ордена.
  Он не хотел признавать, насколько ему больно осознавать, что он, вероятно, никогда не вернется к патрулированию с Данте или другими воинами. Он безвозвратно потерял эту почетную задачу, слишком занятый своими эгоистичными потребностями, чтобы понять, что поставлено на карту. Теперь было уже слишком поздно, чтобы повернуть вспять, независимо от того, как сильно он хотел доказать, что достоин их доверия. Они были в состоянии дать ему еще одну попытку из-за его постоянной зависимости.
  Когда на улице было темно, вены Чейза вспыхнули, и ему стоило много проклятого усилия чтобы противостоять его дикому голоду. Вместо этого он начал беспокойно расхаживать в своем пустом кабинете, пытаясь не обращать внимания на коварный шепот Кровожадности, который соблазнил его выйти на улицу и немного охладить лихорадочные чувства в зимнем ночном воздухе.
  Это была песня сирены, и он знал это. Маяк к катастрофе.
  Если его жажда крови не схватит его, как только он выйдет в темноту, человеческие власти сделают это. Чейз не хотел рисковать обоими сценариями. И он, конечно, не хотел вывести полицию или ФБР к Темной гавани Матиаса Роуэна на другой стороне города.
  В последнее время из-за своей небрежности он поставил под угрозу достаточно людей, о которых он заботился в последнее время. И он не собирался добавлять Роуэна и его родственников в этот список.
  И Тавию Фэйрчайлд.
  Это была единственная причина, по которой он попросил Роуэн об этой услуге. Он знает, что с ней делать, лучше, чем Чейз. Он был лучшим человеком, чтобы найти ее и привести в Орден, где она будет в безопасности от Драгоса, его слуг и союзников.
  А также самого Чейза.
  - Христос, - пробормотал он, проводя рукой по голове и делая очередной виток в кабинете. Она не покидала его мысли с того самого момента, как она сбежала, и даже теперь он не мог не задаться вопросом, где она, с кем она была... была ли она в безопасности.
  Часть его, даже больше, чем его стремление к еде, хотела пойти за ней.
  Часть его просто хотела ее, и это не было хорошей новостью.
  Не в этом опасном состоянии, в котором он был. Не тогда, когда Драгос все еще был там, делая своих миньонов и планируя свой следующий удар по Ордену, возможно, по всему миру.
  Этой мысли было достаточно, чтобы вернуть его к себе. Чейзу было не до дела о беспокойстве о безопасности одной женщины - даже такой неординарной, как Тавия Фэйрчайлд. Его жизнь уже была близка к потере. Черт, он был готов выбросить ее бесчисленное количество раз за последние несколько месяцев. Если бы он мог подобраться достаточно близко к Драгосу, он с радостью отдал бы свою жизнь, чтобы убить ублюдка.
  Но сначала он должен был убедиться, что Тавия не попадет под перекрестный огонь. А это означало, что она должна быть помещена под защиту Ордена.
  Где, черт возьми, Роуэн?
  Когда через мгновение прозвучал стук медного молотка по входной двери из коричневого камня,, Чейз открыл ее, прорычав проклятие.
  - Черт возьми, ты...
  Это был не Матиас Роуэн. Это была Тавия. Она ждала в темноте на пороге дома и дрожала, только в водолазке, широких джинсах и плоских кожаных туфлях.
  - Я гуляла часами. Я... не знала, куда идти. - Она вздохнула и выдохнула с подозрением, похожим на рыдание. - Я убила кого-то сегодня.
  - Ради бога. - Все остальное внезапно стало неважным, когда он уставился на агонию Тавии. Чейз вышел к ней и обнял ее дрожащие плечи. - Заходи.
  Она чувствовала себя деревянной, когда он повел ее в прихожую, двигаясь неподвижно, как робот. Наверное, это был шок, догадался он, глядя в ее не сфокусированные глаза и унылое лицо.
  - Ты в порядке? Ты ранена?
  Она слабо покачала головой.
  - Он пытался убить меня. Я думаю, что он хотел отравить меня. Он сказал, что мне станет лучше, но я знала, что это ложь. С ним было что-то не так. Я чувствовала это еще до того, как он напал на меня. Я убила его. Я убила доктора Льюиса. - Она снова вздохнула, и дрожь охватила ее. - Я не знала, что делать. Я не знала, куда идти или кому доверять. Каким-то образом я оказалась здесь.
  - Все в порядке, - сказал он. - Давай согреем тебя.
  Он отвел ее в кабинет и усадил на укрытое кресло. Он присел на корточки перед ней, взял ее руки в свои и потёр их. Когда он посмотрел на нее, на ее глазах появились слезы.
  - Моя тетя Сара, - пробормотала она. - Она тоже мертва. Она перерезала себе горло перед моими глазами.
  - Извини, - сказал Чейз, услышав боль и замешательство в ее сломленном голосе.
  - Я не понимаю, как они оба могли так мне врать. Они лгали мне всю жизнь. - Она нахмурилась и медленно покачала головой. - И ее глаза. Я никогда не замечала, какими холодными были их глаза раньше. Доктор Льюис и тетя Сара - они как-то изменились.
  - Нет, Тавия. Ты изменилась. - Он держал ее смущенный взгляд. - Ты не заметила ничего необычного, потому что ты жила как человек до сегодняшнего дня. Твоя истинная природа была подавлена, по-видимому, лекарствами, которые должны были тебе помочь. Я не думаю, что ты когда-либо болела.
  Она слушала его в тишине, принимая его слова.
  - Они предали меня. Они никогда не заботились обо мне, не так ли? Я видела это сегодня, когда они смотрели на меня. В их глазах была такая ужасная пустота. Как глаза акулы.
  Чейз зарычал, зная, что выглядел слишком хорошо.
  - Они были миньонами. У них всех такой мертвый блеск в глазах. Ты сразу поймешь, когда увидишь их.
  - Миньоны?
  Он кивнул.
  - Люди, которые были истекли кровью на грани смерти и превращены в рабов могущественным представителем моего вида, - он провел большим пальцем по запутанному образцу дермоглифов, которые стекали по нижней части ее запястья. - Наш вид.
  Она убрала руку.
  - Вампиры, - она ​​сглотнула, ее тонкие брови сморщились. - Это что, я - вампир? Я знаю, что ты такой. Не так ли?
  - Не совсем.
  - Тогда что именно? - яростно спросила она и вскочила со стула, ее голос поднялся в панике. - Что, черт возьми, происходит со мной? Скажи мне, что здесь происходит!
  Он встал вместе с ней.
  - Я не уверен, кто ты, Тавия. Или как ты можешь быть тем, кем ты являешься. Я никогда не видел никого, как ты Ни у кого этого нет. То, что ты есть... невозможно.
  - Отлично, - раздался сдавленный звук в глубине ее горла. - Итак, я монстр. Даже по вашим меркам.
  Ох, дерьмо. Он просто не был способен объяснить это ей. Его дипломатические дни давно прошли. Лучше, чтобы она узнала то, что ей нужно было знать от Матиаса Роуэна, человека, все еще являющегося частью культуры Темной Гавани, который мог бы помочь ей понять правду. Но только мысль о том, что Тавия просвещается другим, заставила Чейза сопротивляться. Особенно таким благородным, обаятельным и спокойным, как Матиас Роуэн.
  Не то чтобы Тавия Фэйрчайлд производила впечатление женщины, к которой нужно было прикасаться с помощью детских перчаток.
  И сейчас Чейз - это все, что у нее было.
  - То, что ты есть, Тавия, это леном Рода. Человеческие мифы называют нас вампирами, но эти истории преувеличены. Как и я, и остальные члены Рода, мы живое, очень могущественное существо. Члены нашего вида имеют долгую продолжительность жизни, по крайней мере, столетия. Некоторым из нас более тысячи лет. И да, мы пьем человеческую кровь из открытой вены.
  - Нет, - вставила она. - Это неверно. Не для меня. Я ела нормальную пищу в течение двадцати семи лет, и я пью все, как и любой другой человек. Я никогда не пила ни капли крови и уж точно не из открытой вены. Пока...
  Он видел, как она покраснела.
  - Пока ты не покормилась мной сегодня. И это было после того, как у твоего тела был шанс разрушить наркотики, которые химически подавляли твою племенную природу.
  - Я не такая, как ты. Этого просто не может быть. - Она сделала несколько шагов по комнате и повернулась к нему спиной. - Я не хочу быть частью этого... этого кошмара.
  - Это реальность, Тавия. - Он встал позади нее и положил руки ей на плечи. Она не сопротивлялась, когда он повернул ее. - У тебя нет выбора относительно того, хочешь ли ты быть частью этого или нет. Нравится тебе это или нет, ты уже в центре этого.
  - Мне это не нравится, - он мог видеть, как ей было трудно принять то, что она услышала. Ее ярко-зеленые глаза все еще были мокрыми от непролитых слез, но ни одна слезинка не упала. Она излучала железную силу, ее подбородок вытянулся, она смотрела на него упрямым взглядом, в ней было больше от Рода, чем она хотела бы признать. - Мне это не нравится, но если это правда, я не убегу от нее.
  Он кивнул один раз, признавая ее мужество.
  - Я не буду лгать тебе. Это я могу обещать.
  Он не сказал ей, что ему больше нечего ей дать. Если бы она провела больше времени с ним, она скоро поняла бы это сама.
  - Расскажи мне о Драгосе, - она ​​пристально посмотрела ему в глаза. - В полицейском участке ты сказал, что сенатор Кларенс уже принадлежит ему. Что Драгос владел им.
  - Да, - сказал Чейз. - Сенатор был одним из миньонов Драгоса. Полицейский в твоем номере отеля тоже. Так же, как твоя тетя и твой доктор. Все они принадлежали Драгосу. Мы не знаем, сколько рабов он все еще имеет под своим командованием. После всех этих лет это могут быть тысячи.
  Тавия нахмурилась.
  - А как мне вписаться в картину? Тетя Сара сказала, что я тоже принадлежу ему. То, что я принадлежала ему с самого начала - это то, что она сказала. Я не одна из его миньонов.
  - Нет, - сказал Чейз. - Но нет сомнений, что Драгос как-то связан с тобой. До тебя, Тавия, никогда не было женских представителей Рода. Ни одного, никогда. Наш вид зародился тысячи лет назад, когда на эту планету приземлился корабль с группой пришельцев. Они убивали и насиловали людей, а иногда женщины с особыми генетическими чертами - Подруги по Крови - беременнели.
  Теперь он не мог интерпретировать ее выражение, видел как спокойное понимание, так и открытый скептицизм.
  - Ты говоришь мне, что инопланетяне и люди соединялись и производили детей-вампиров тысячи лет назад? - Она презрительно фыркнула. - Это смешно. Ты знаешь, что ты сумасшедший?
  - Ты должна знать, что я не сумасшедший. - Когда она хотела отвести взгляд, он положил кончики пальцев под ее упрямый подбородок и повернул лицо к нему. Он сказал ей, что не будет лгать ей, поэтому он выбрал не приукрашенную правду. - Наши инопланетные предки были вне этого мира, это правда. Они были кровожадными воинами, которые тогда уничтожали целые цивилизации. Все Древние уже мертвы, но до тех пор, пока несколько недель назад не осталось ни одного. Драгос удерживал его на протяжении десятилетий в своей лаборатории, пока Древний не сбежал на Аляску и не был убит там Орденом. Но до тех пор Драгос использовал его для генетических экспериментов и разведения армии убийц, самой могущественной армии, которую когда-либо видела эта планета. Если Драгос решит отпустить ее, последствия будут катастрофическими.
  - А я? - спросила теперь Тавия. - Я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне. Не так ли? - Чейз ничего не сказал, давая ее острому разуму рассмотреть возможности. - Драгос создал меня, - сказала она через мгновение. - Я была одним из его генетических экспериментов.
  Чейз мрачно кивнул.
  - Это единственное объяснение, что ты существуешь, Тавия. Ты определенно член Рода, но ты женщина - их никогда не было. И ты можешь остаться на солнце не горя. Это тоже было невозможно для нашего вида. До сих пор. Пока ты не появилась.
  - Итак, я была зачата монстром в лаборатории Драгоса. Так что насчет моей матери?
  - Должно быть, она была Подругой по Крови, - сказал Чейз. - Драгос держал десятки из них в своих лабораториях на протяжении десятилетий. Где-то на твоем теле может быть небольшое красное пятно в виде слезы и полумесяца.
  Тавия удивленно уставилась на него.
  - На пояснице. Я всегда думала, что это просто шрам. Ничто из того, во что я верила, не правда, верно? Все было ложью. - Она отступила, обхватив руками живот, как будто ее тошнило. Она изумленно посмотрела на него, ее зеленые глаза сверкали янтарными искрами. - Почему он сделал это со мной? Что мог бы выиграть Драгос, создав меня, как какого-то монстра Франкенштейна?
  - Ты не монстр, - заверил ее Чейз.
  - Я чертов урод! - крикнула она. Глифы, выглядывающие из свитера с высоким воротом, пульсировали в темных оттенках растущего отчаяния, и под ее верхней губой стали видны острые кончики ее клыков.
  Она была так прекрасна, что он едва мог думать ясно. Но она этого не видела. С резким шипением она потянула за длинные рукава своего свитера и обнажила предплечья. Затем ладонями она начала отчаянно тереть дермоглифы, которые простирались на ее руки, как будто хотела соскрести их с ее кожи.
  Чейз положил руки на ее и крепко обнял.
  - Ты не монстр, Тавия. То, что ты есть, чудо.
  Он убрал прядь волос с ее покрасневшего лица. Желание поцеловать ее было почти подавляющим, но он сдержался, не желая использовать ее страдания и замешательство. Жаль, что у него не было такой же сдержанности ранее. Несмотря на воспоминание об ощущении ее сильного, гибкого тела, обернутого вокруг него, он не мог отрицать, что если она позволит ему поцеловать ее сейчас, они снова окажутся обнаженными. И теперь, когда он думал об обнаженной Тавии, его собственное тело отреагировало с явным интересом. Он погладил ее бархатную щеку. Через появляющиеся клыки он сказал:
  - Небеса... ты самая невероятная вещь, которую я когда-либо видел. Вероятно, единственная в своем роде.
  Она неопределенно покачала головой, но не отстранилась от его прикосновения.
  - Я не единственная. Есть еще.
  Рука Чейза на ее прекрасном лице остановилась.
  - Что? Ты уверена?
  - Я слышала, как Льюис говорит это. Когда тетя Сара сказала ему, что я не принимала таблетки несколько дней, он был обеспокоенным. Он сказал, что другие никогда не принимали таблетки так долго, без каких-либо серьезных реакций.
  Святой ад. Вены Чейза похолодели от удивления.
  - Что еще он сказал? Он упомянул, сколько их? Где они?
  Тавия покачала головой.
  - Он отрицал это, когда я спросила его.
  - Ты знаешь, где его офис?
  - Конечно. У него есть частная клиника на переоборудованной старой ферме в Шерборне, к юго-западу от Бостона. Я была там пациентом с детства.
  - У него там есть записи его пациентов?
  - Насколько я знаю, все хранится в клинике.
   Пока Чейз мысленно подсчитывал, как быстро он сможет добраться до поликлиники в сельской местности, раздался стук в парадную дверь Темной гавани.
  - Все в порядке, - сказал ей Чейз. - Я ожидаю кого-то.
  Он вошел в прихожую и открыл дверь для Матиаса Роуэна.
  - Извини, что заставил тебя ждать, Чейз. В Агентстве происходит ад. Я полностью занят предателями и массовым убийством людей в нашем клубе в китайском квартале. Я пришел так быстро, как только мог. - Когда они прошли через прихожую к кабинету, Роуэн оглядел пустую Темную гавань и тихо вздохнул. - Я никогда не думал, что ты когда-нибудь вернешься сюда. Особенно после того, что случилось с Камденом.
  - Я тоже. - Чейз остановился перед своим старым коллегой по Агентству. - И ты должен знать, что я бы не позвонил тебе и не попросил помощи, если бы у меня был выбор. Я ненавижу втягивать тебя в это дерьмо...
  Роуэн положил руку на плечо Чейза.
  - Если ты не заметил, я уже в этом. У тебя проблемы, я это знаю. Черт, все в пределах ста миль знают это, люди и Род. Ты не можешь включить телевизор, не увидеть свое лицо на каждом канале новостей в стране. Бостон, это просто последнее место, где ты должен быть, мой друг.
  Чейз кивнул.
  - Но мне нужна твоя помощь с кое-чем, Матиас. Это срочно и важно.
  - Я думал, что это должно быть что-то большое, если ты мне позвонил. Что я могу сделать?
  Чейз отошел в сторону и позволил Роуэну пройти в кабинет, где стояла Тавия. Сразу же она посмотрела на члена Рода, ее зрачки были узкими прорезями в ее пылающих глазах, а глифы на ее голых предплечьях все еще пульсировали цветом.
  Матиас Роуэн, известный своими всегда совершенными манерами, смотрел на нее с открытым ртом.
  - Что за...
  - Тавия Фэйрчайлд, - сказал Чейз. - Могу ли я представить тебе моеего старого друга Матиаса Роуэна?
  - Привет, - сказала она, и кончики ее клыков блестели во рту, как бриллианты.
  - Она... - начал Роуэн, затем снова замолчал. Он недоверчиво посмотрел на нее, затем вопросительно на Чейза. - Она не может...
  - Да, она есть, - сказал Чейз. - И ты должен позаботиться о ней для меня. Отведи ее в Орден как можно скорее. Ее нужно доставить в безопасное место от Драгоса.
  - Боже мой, - ахнул Роуэн. Он осторожно подошел к ней, изучая ее, как восьмое чудо света. Он был не далек от истины. - Замечательно. Но... как это может быть?
  - Я объясню позже. - Чейз проверил свой пояс с оружием и достал больше боеприпасов из коробки на каминной полке. - Теперь ты должен вытащить ее из Бостона. Отвези ее лично к Лукану. Он знает, что делать.
  Роуэн открыл рот, но прежде чем он успел возразить или задать еще вопросы, Тавия заговорила.
  - Я никуда не пойду ни с кем.
  - Пойдешь, - ответил Чейз. - Сейчас здесь небезопасно. Драгос узнает, что его миньоны мертвы, и тогда он будет искать тебя. Поверь мне, если я скажу тебе, что с тобой не может случиться ничего хуже, чем попасть в его руки.
  Упрямый подбородок слегка приподнялся.
  - Я рискну. Но я никуда не уйду, пока не узнаю, кто я на самом деле и что здесь происходит.
  - И я помогу тебе, если смогу. Ты сказала, что клиника твоего доктора находится в Шерборне? Там у него есть данные о пациентах и ​​данные о всех, кого он лечил по приказу Драгоса?
  - Да, но собственность клиники огорожена и круглосуточно охраняется вооруженными охранниками.
  Чейз пожал плечами.
  - Не проблема.
  - Подожди, - прервал Роуэн. - Давай помедленнее. Скажи мне, что это такое, Чейз. Если это как-то связано с Драгосом, нам лучше немедленно сообщить Ордену.
  - На это нет времени. Черт, наверное, уже слишком поздно, чтобы получить какую-либо информацию. Может быть, Драгос уже закрыл эту клинику.
  Роуэн выдал темное проклятие.
  - Тем более, что Лукан и Орден тоже здесь. Я позвоню им...
  - Делай, что хочешь, - сказал Чейз, с трудом сдерживая горечь в голосе. Пока Роуэн все еще находился в непосредственном контакте с Орденом, он даже не знал, куда они ушли. - В любом случае, я не буду сидеть сложа руки. Я сейчас иду в эту чертову клинику.
  Тавия была рядом с ним, еще до того, как он сделал первый шаг. То, что женщина могла двигаться со сверхъестественной скоростью и ловкостью Рода, все еще немного раздражало его.
  - Я пойду с тобой, - сказала она. - В конце концов, мы говорим о моей жизни. Я не позволю никому контролировать меня. Больше никогда. Кроме того, я единственная из вас, кто знаком с клиникой и ее записями. Я нужна тебе.
  Как бы Чейз хотел ей противоречить, он понимал, что спорить будет бессмысленно. Это стоило бы ему только драгоценного времени, которого у них не было, даже если бы у них был малейший шанс получить что-нибудь ценное из клиники мертвого доктора. Тавия Фэйрчайлд была неопытной, но по крови и костям она была членом Рода со всеми сверхъестественными способностями. И она была также женщиной, и Чейз мог видеть по ее решительному выражению лица, что она не примет его "нет" как ответ.
  - Хорошо, - сказал он. - Чего мы ждем? Пошли.
  
  Глава 19.
  
  Частная клиника доктора Льюис располагалась на пасторальном участке земли, который когда-то был колониальной фермой в сельском городе Шерборне. На полпути вниз по освещенной лунным светом трассе с одной полосой движения, ведущей к медицинскому учреждению и территории клиники, стояла охранная будка и автоматический шлагбаум, который служил воротами.
  Эти современные дополнения всегда казались Тавии неуместными рядом с крепкими каменными стенами и зелеными холмами поместья. Но доктор Льюис всегда придавал большое значение личной жизни и безопасности своих пациентов, что еще более странно, когда Тавия, Чейз и Матиас Роуэн подъехали к темной охранной будки и обнаружили, что там пусто.
  - Что-то не так, - сказала она с заднего сиденья темного внедорожника. - Здесь всегда есть охрана, в любое время. Доктор Льюис оставилял круглосуточную охрану.
  Чейз посмотрел в пассажирское окно на темный пейзаж, а затем мрачно посмотрел на своего друга за рулем.
  - Драгос знает, что эта клиника больше не безопасна.
  Роуэн так же серьезно кивнул.
  - Это может быть ловушка. Может быть, риск слишком велик.
  - Мы должны. - Тавия наклонилась вперед и схватилась за спинку черного кожаного кресла Чейза. Она не собиралась проделывать весь этот путь, только чтобы повернуться, даже не пытаясь. - Моя жизнь в этой клинике. Это, наверное, мой единственный шанс узнать, кто и что я на самом деле. И если есть такие, как я, они тоже заслуживают знать правду.
  Сухожилие в челюсти Чейза дернулось. Он ничего не сказал, но когда он посмотрел на нее, она увидела сомнение в его синих глазах. Она чувствовала это, холодная нерешительность текла по ее собственным венам.
  - Я должна знать, что он сделал со мной и почему. Я наконец узнаю всю правду, которая скрывалась от меня всю мою жизнь. Я не могу позволить себе отрицать это. Не после всего, что я пережила.
  Чейзу потребовалось много времени, чтобы ответить, но он, наконец, слегка кивнул в сторону Роуэн. По этой команде автомобиль выехал с асфальтированной дороги на заснеженную территорию. Двигатель завыл, когда Роуэн нажал на педаль газа и погнал большой внедорожник в стену из камня, разбрызгивая старые камни под огромными шинами. С тяжелым дрожанием и грохотом они пробивались сквозь упавшие камни к зданию клиники, расположенном примерно в несколько сотен футов (100 футов = 30,5 м) впереди.
  Чейз выпрыгнул из машины еще до того, как они остановились. Так быстро, что Тавия едва заметила движение, он бежал к зданию, разбил окно в приемную и забрался внутрь. Ее поразило, как легко он взял на себя роль лидера. Казалось достаточно естественным для него, чтобы немедленно занять передовую позицию и расчистить путь для других. В этот момент она увидела что-то золотое в нем, что-то сияющее и героическое под грубым фасадом опасного человека, которым он был сейчас.
  - Все чисто, - сказал он, снова появившись в открытом окне, когда Тавия и Роуэн подбежали к нему. Он откинул в сторону несколько острых осколков и протянул руку Тавии. - Смотри, куда ты наступаешь.
  Она забралась в темный кабинет и встала рядом с Чейзом, Роуэн следовал за ними. Клиника выглядела совсем иначе, темной и пустой. Больше не место, куда она пришла для исцеления, а гнездо обмана. Уютная комната ожидания с мягкими клубными креслами и симпатичными акварелями картинами на стенах теперь выглядела так же привлекательно, как тихая лагуна, кишащая пираньями.
  - Сюда, - сказала она, обойдя перегородку между зоной ожидания и стойкой регистрации.
  - Где записи пациентов? - спросил Матиас Роуэн, когда они с Чейзом последовали за ней, хмуро рассматривая приемную. - В каждой клинике я видел килограммы бумаги.
  Тавия покачала головой.
  - Не с доктором Льюис. Он был действительно безумным, когда дело касалось безопасности его пациентов. Здесь все хранится на компьютере, защищеным паролем.
  - Интересно, - сказал Чейз.
  Роуэн вытащил один из своих пистолетов из кобуры под черным анораком.
  - Если у вас здесь все под контролем, я осмотрю остальную часть клиники.
  Чейз кивнул своему другу, не сводя взгляда с Тавии, и Роуэн вышел в коридор. Чейз смотрел, как Тавия садится за один из компьютеров в офисный стул за столом. Когда появилось окно пароля, она ввела сложную комбинацию букв и цифр. Компьютер взял код и продолжил процесс загрузки.
  Когда она посмотрела на него, Чейз вопросительно посмотрел на нее. Она слегка пожала плечами.
  - Я была здесь когда отключили электричества несколько месяцев назад. Когда помощница запустила компьютер, я случайно увидела, какой пароль она ввела.
  Чейз наклонился ближе к ней, его большие руки лежали на краю стола.
  - Пароль составляет около дюжины символов.
  - Тринадцать, если быть точным.
  Он удивленно поднял брови.
  - И ты помнила это все время?
  - Мне нужно только один раз увидеть что-то, чтобы запомнить. Вот так работает моя голова.
  - Впечатляет, - он ошеломленно улыбнулся ей, и ее пульс быстро учащился.
  Она не привыкла испытывать чувство влечения, но она не могла не заметить, насколько он был близок с ней сейчас. Она могла слышать, как он дышит, могла практически чувствовать устойчивый, ритмичный стук его сердцебиения. Его мощный бицепс касался ее плеча, каждое мягкое трение, казалось, проникало в ее кровоток, как электрический ток.
  Тавия открыла окно входа в базу данных пациентов клиники. И снова ей предложили ввести пароль, и здесь она сначала ошиблась, слишком занятая, игнорируя теплое тело Чейза рядом с ним и его горячий, внимательный взгляд. Она попробовала еще раз.
  - Мы внутри. Это база данных пациентов. Я смотрела, по крайней мере, тысячу раз, как он ей пользуется.
  Чейз кивнул.
  - Давай найдем твой файл.
  Она ввела свое имя в поле поиска и затаила дыхание, когда экран начал заполняться данными и документацией о ее лечении. Записи охватывали двадцати семи лет. Вся ее жизнь с самого начала сконцентрирована на нескольких тысячях записей и сохранялась в виде битов и байтов на жестком диске компьютера.
  Вся ложь, ждущая, что ее обнаружат одним щелчком мыши.
  - Эй. - Его глубокий голос рядом с ней был спокоен. Он положил свою огромную ладонь на ее сжатую в кулак руку, жест, который успокаивал и беспокоил ее одновременно. - Ты в порядке?
  Она сглотнула и кивнула.
  - Да. У меня все хорошо. Я хочу знать. - Прежде чем она смогла передумать, Тавия нажала на самую последнюю запись, ее визит в начале этой недели. - У меня была встреча с доктором Льюис из-за повторяющихся приступов мигрени. Он несколько часов лечил меня в клинике, а затем отправил домой с новыми таблетками.
  Чейз посмотрел на запись на мониторе.
  - Это было всего несколько дней назад.
  Тавия кивнула.
  - А позже той ночью меня отвезли в полицейский участок, чтобы опознать тебя как стрелка с рождественской вечеринке сенатора Кларенса. - Казалось невозможным, что весь ее мир перевернулся с ног на голову меньше недели назад. Неделю назад этот мужчина, стоящий рядом с ней, так внезапно вошел в ее жизнь. Так странно и неожиданно. - С той ночи все изменилось для меня. Моя жизнь никогда не будет прежней.
  Бурные голубые глаза Чейза долго и серьезно смотрели на нее. Только тогда она поняла, что его рука все еще была на ее. Его пульс бился в кончиках его пальцев и его сильной, теплой ладони.
  - Ты бы хотела никогда не встретить меня. Поверьте мне, я могу это понять. Я тоже этого хочу, Тавия.
  - Нет, я не желаю этого, - сказала она, удивленная тем, насколько она серьезна. Конечно, ее жизнь была погружена в хаос с того момента, как она впервые увидела его - когда он стоял в галерее в доме сенатора, нацелив пистолет в зал, полный невинных гостей. Она думала, что он расстроен и опасен, и, возможно, он был и тем и другим, даже сейчас, но она не могла обвинить его в катастрофе, которой стала ее жизнью сейчас.
  Из-за него ей пришлось подвергнуть сомнению свою собственную реальность. Он открыл ей глаза, и ето, что она не хотела видеть вещи перед ней - была не его вина. Напротив, этот смертоносный, ужасно жестокий человек спас ей жизнь.
  Она посмотрела на него, глядя на его острое, красивое лицо и усталые, безжалостные, красивые глаза.
  - Я рада, что встретила тебя, Стерлинг Чейз. Ты единственный друг, который у меня есть.
  Он уставился на нее. Затем он засмеялся тихо и цинично. Он убрал руку, оставив холод на ее коже.
  - Ты должна знать кое-что обо мне, Тавия. У меня нет друзей. У меня есть плохая привычка разочаровывать всех вокруг меня. Лучше сейчас услышишь это, чем будешь настолько глупой, чтобы думать, что можешь рассчитывать на меня позже.
  В его голосе не было гнева, только сухое изложение фактов. Ей как-то стало жалко его, когда она наблюдала, как он дистанцировался от нее. Сначала его отстранение от прикосновения, затем его прохладное предупреждение, которое было столь же эффективным, как физический отпор. Даже его глаза были закрыты, уже не внимательные и не открытые, а мрачные и закрытые. Нечитаемый.
  Он встал, подошел к другому концу комнаты, всматриваясь в закрытые металлические жалюзи.
  - Пойдем, - сказал он безлично. - У нас не так много времени. Давай возьмем то, что нам нужно, а затем уйдем отсюда.
  Тавия сразу же приступила к работе, отправив свою полную медицинскую карту на принтер в углу офиса. Когда записи проходили через монитор, она читала данные, читала подробности каждого из своих визитов в клиника Льюиса. Каждое обследование, каждая мера лечения документировалась. Каждая специальная сыворотка и каждая горькая пилюля были отмечены в файле вместе с ее влиянием на ее болезнь. И был также другой материал в ее истории болезни.
  Тавия остановилась и нахмурилась, узнав собственный почерк на отсканированной странице. Затем последовала еще одна страница, а затем и несколько, все написано ею самой; они содержали имена, коды и диаграммы. Она узнала их всех, но не могла вспомнить, что написала что-нибудь об этом.
  Чейз подошел и посмотрел через плечо на экран.
  - Что это?
  - Список главных спонсоров кампании сенатора Кларенса. Полный список, вместе с их банковскими реквизитами и номерами чеков.
  - Ты уверена?
  Тавия кивнула.
  - Я была тем, кто обрабатывал депозиты. Это мой почер.
  - Зачем ты давала эту информацию своему врачу?
  - Нет, - сказала она. - Я бы никогда этого не сделала. По крайней мере, не сознательно.
  Она продолжала прокручивать документ, в котором был нарисованный от руки эскиз частного дома федерального судьи. На другой диаграмме показан план здания атомной электростанции, которую она посетила с сенатором прошлой весной. За этим последовали новые личные данные и информация о безопасности десятков политических союзников и соперников сенатора Кларенса.
  - Боже мой, - прошептала она в ужасе от увиденного. - Этот материал стоил бы целого состояния врагам Соединенных Штатов.
  - Или кому-то вроде Драгоса, - сказал Чейз. Он указал на одну из первых записей в файле. - Открой это.
  Она щелкнула по нему, и документация о ее первом лечении в клинике заполнила монитор. По дате ей было всего шесть месяцев. Читая страницу, Тавия почувствовала, как смесь гнева и печали накатила на нее, как волна, когда она увидела правду о своем происхождении в холодной клинической терминологии.
  Соединение ДНК Древний + Подруга по Крови прошло успешно. Жизненно важный женский образец вживлен в суррогатную мать. Полный цикл беременности, живорождение в лаборатории. Субъект 8 передан миньону, проживающей по адресу: улица Плезант, 251, Согус, штат Массачусетс. Сегодня в качестве пациента "Октавия" включена в программу лечения.
  Она прокрутила запись и прочитала информацию в ошеломленном молчании. Она была очень несчастна.
  - До меня были и другие, но они умерли от медицинских экспериментов в младенчестве. Видимо доктор Льюис разработал комбинацию синтетических химикатов для искусственного подавления защитной системы организма, подавления жажды крови и прекращения генетической трансформации. Он испытал их на нас, зная, что некоторые умрут.
  Рот Чейза сжался в тонкую линию, когда он прочитал запись с ней.
  - Жизнь ничего не значит для Драгоса и его последователей. Даже невинных детей.
  Тавия нажала на другой раздел своего файла и быстро прочитала содержимое.
  - Он контролировал каждый аспект моей жизни, от моего рождения. Медицинские эксперименты и ложь о том, кем я был, были бы достаточно плохими, но это было только начало. - Она указала на запись о ее фотографической памяти. Были ссылки на подробные упражнения, которые клиника провела ей, чтобы помочь ей развить врожденные способности и отточить их как оружие. Были и другие документы, объясняющие сеансы гипноза, которые продолжались часами и днями подряд, где они извлекали информацию из ее бессознательного тела и заставляли документировать все, что она видела и слышала, заставляли ее записывать страницу за страницей. Ее тело было одурманено. Все это было подготовкой к настоящей миссии, которую готовил ей Драгос.
  Тавия вызвала другую запись, больше не шокированная тем, что она прочитала.Реальность этого обосновалась на ней, как мокрое, холодное одеяло, сотрясая ее до глубины души, открывая в ней болезненную пустоту, которая никогда не будет заполнена.
  - Он использовал меня, Чейз. Он создал меня, чтобы использовать меня с самого начала, точно так же, как тетя Сара - Она остановилась и закрыла глаза, когда боль накатила на нее от предательства. - Так же, как и миньон, который притворился моей тетей. Драгос управлял мной с первого дня. Он удостоверился, что я получу правильное обучение, правильные социальные навыки и контакты. Затем он проложил путь для меня, чтобы я получила работу с начинающей политической звездой, такой как сенатор Кларенс. Все это время я была просто его марионеткой.
  - Для Драгоса мы все просто его марионетки. Каждое живое существо на этой планете - это либо инструмент для него, либо препятствие, которое необходимо устранить.
  В голосе Чейза была серьезность, из-за которой живот Тавии сжался от страха.
  - Мы можем остановить его?
  Чейз не сразу ответил ей, и ее узел страха еще сильнее затянулся, становясь еще холоднее.
  - Я не знаю, - сказал он. - Если бы ты спросила меня об этом год назад, я бы ответил иначе. В то время я все еще верил, что добро всегда побеждает зло. Все было черным или белым, правильным или неправильным, и плохие парни всегда проигрывали.
  - А сейчас?
  Он резко вздохнул и покачал головой.
  - Иногда я даже не знаю, на чьей я стороне.
  Тавия задержала пристальный взгляд.
  - Ты один из хороших парней. Может быть, ты не знаешь этого. Или, может быть, ты просто забыл это. Может быть, ты когда-нибудь расскажешь мне об этом.
  Долгое время он ничего не говорил. Просто смотрела на нее так, что ее сердце немного болело из-за него. В этот момент ей вдруг захотелось обнять его и сказать, что он не один. Сумасшедшая мысль, которая принесет ей только быстрое, резкое неприятие. Если Стерлинг Чейз был один или потерян в своем мире, это был его собственный выбор. Бог знает, что ему не нужно ее сострадание или дружба.
  Может быть, именно ей нужно сострадание и дружба.
  Не то чтобы она нашла это в суровом лице и беспощадных глазах, уставившихся на нее прямо сейчас.
  К ее облегчению, Матиас Роуэн нарушил неловкое молчание, когда вышел из соседнего коридора.
  - Черт возьми, Чейз, ты должен посмотреть на это. Это больше похоже на центр обработки данных, чем на клинику. В конце этого коридора находится серверная комната с минимум тридцатью активными накопителями. Они должны содержать миллионы гигабайт данных.
  - Возьми все, - сказал Чейз. - Начни доставать диски. Может быть, Гидеон сможет извлечь из них что-то полезное.
  - Хорошо. - Роуэн кивнул и обернулся, чтобы выполнить приказ.А потом он замер и наклонил голову.
  Тавия тоже это слышала - смутное движение в воздухе возле здания клиники. Почти незаметный, но безошибочный для ее обостренных чувст.
  - Черт, - Чейз мрачно посмотрел на нее и Роуэна. Он говорил тихо, чуть громче, чем шепот. - У нас посетители. Нужно избавиться от них.
  - А серверы? - спросил Роуэн.
  Чейз покачал головой.
  - Слишком поздно.
  - Я думаю, что могу взять несколько.
  - Тогда сделай это, но быстро.
  Когда Роуэн ушел со сверхъестественной скорости, Чейз снял пистолет из кобуры. Другой рукой он взял Тавию за руку и поднял ее с офисного кресла.
  - Ты должна выбраться отсюда. Прямо сейчас.
  Она посмотрела на принтер, который все еще выплевывал бумагу.
  - Подождите! У меня нет моего файла. А что, если есть такие, как я? Я должна знать. Я должна просмотреть больше этих файлов.
  - Забудь о файлах, забудь о других, - прорычал Чейз, таща ее в коридор. - Я хочу, чтобы ты выбралась отсюда живой.
  Он пошел с ней в зону ожидания, где зияло разбитое окно и гулял ледяной ночной воздух. Чейз резко остановился. Тавия тоже остановилась, ее кровь заледенела. Перед ними стоял огромный мужчина, с ног до головы в плотно облегающем черном боевом снаряжении, похожий на ниндзя на стероидах. Через щель его черной лыжной маски были видны только холодные темные глаза.
  Он был представителем Рода, Тавия чувствовала это до мозга костей. И он был здесь, чтобы убить их по команде Драгоса.
  
  Глава 20.
  
  За несколько секунд Матиасу Роуэну удалось добраться до серверной комнаты в дальнем конце клиники, но он понял, что опоздал.
  Там уже кто-то был.
  Он бесшумно скользнул к частично приоткрытой двери, выхватил пистолет и заглянул в слабо освещенный центр обработки данных.
  На полу у серверов присел человек в форме охранника и толстой зимней парки. Рядом с его ботинками стоял открытый контейнер размером с обувную коробку с подкладкой из мягкой пены. Прямоугольная утопленная центральная часть была пуста, освобожденная от содержимого.
  Что за...?
  Роуэн подошел ближе. У человека была небольшая цифровая клавиатура, прикрепленная к шкафу сервера, и он вводил комбинацию цифр. В следующий момент прозвучал быстрый звуковой сигнал, и на цифровом дисплее устройства появился обратный отсчет. Роуэн замерз, когда понял, что видит. Это была бомба.
  - Сукин сын. - Роуэн был в серверной комнате с поднятым пистолетом, нацеливаясь на затылок человека. - Вставай, прежде чем я украшать комнату твоими мозгами.
  Человек медленно поднял руки и встал. Роуэн был далеко не удивлен, глядя в унылые глаза миньона.
  За рабом Драгоса часы обратного отсчета на детонаторе бомбы ускорились за доли секунды. Даже десяти минут не осталось.
  - Выключи это, - прорычал Роуэн. Он наставил пистолет прямо в лицо миньона и почувствовал, как растут его клыки. - Сделай это сейчас, мудак.
  Миньон невозмутимо уставился на него. Неподвижный. Равнодушный.
  - Нажми сейчас на курок или смотри, как все взорвется вокруг меньше, чем за девять минут. Это больше не имеет значения для меня, вампир. Приказ моего мастера выполнен в любом случаи.
  Рыча, Роуэн показал клыки. Он хотел застрелить бездушного ублюдка, стереть с лица самодовольную усмешку. И он был настолько поглощен этим, что не услышал других миньонов, которые подкрались к нему сзади. А потом было уже поздно. Что-то тяжелое и холодное ударило его в висок. Озадаченный, он почувствовал, как его ноги подгибаются под ним.
  Опустившись на четвереньки, он повернул голову и увидел, как стальная труба снова летит на него, прямой удар, направленный в центр его лица.
  ***
  Матерь Божья, подумал Чейз, уставившись на гигантского G1 перед ними.
  - Вернись назад, - приказал он Тавии. - Найди Роуэна. Вы должны выбраться отсюда.
  Но даже когда он это сказал, он знал, что уже слишком поздно для них выходить из здания. Слишком поздно, чтобы открыть огонь по убийце, этом высокоспециализированном оружие, которое Драгос разводил и обучал с единственной целью в своих лабораториях: убивать.
  Убийца увидел оружие Чейза и выбил его из рук умственной командой. Оно врезалось в картинную раму на ближайшей стене, пистолет и изображение рухнули на пол приемной.
  Нехорошо.
  Чейз посмотрел на гигантского убийцы, оценивая его шансы вытащить Тавию через разбитое окно, ее единственный возможный выход. Они бы никогда этого не сделали. А за ним в поликлинике все было тихо. Возможно, Матиас был уже мертв, если в здании было больше убийц или других опасностей, Чейз мог только догадываться. Но он точно знал одно: здесь не будет пощады, потому что это не было предусмотрено приказами Драгоса.
  Темные глаза убийцы скользнули мимо Чейза и посмотрели на Тавию. В этих бесчувственных глазах лежала простая угроза, ясная и холодная, неумолимая. Глаза снайпера, чья добыча была на его глазах. Чейз сразу понял сообщение. Убийца хотел Тавию. Чейз только встал у него на пути.
  Убийца сделал шаг вперед, осколки стекла хрустели под его черными боевыми ботинками.
  - Отпусти женщину.
  Чейз презрительно фыркнул.
  - Как, черт возьми, я могу. - Он крепче сжал запястье Тавии, чувствуя напряжение ее сухожилий под пальцами, когда он дернул ее за собой. Эта машина для убийств, созданная в лаборатории, убьет ее только через его труп. Он чувствовал, как жажда крови начала бурно в нем биться, и вместо того, чтобы бороться с этой дикой частью, он приветствовал ее. - Если ты хочешь ее, - прорычал он убийце Драгоса, - сначала тебе придется пройти через меня.
  Убийца не моргнул перед лицом этой угрозы и не достал свое собственное оружия. Нет, эти убийцы были обучены, чтобы разоружать и ликвидировать врага быстро голыми руками и мощью G1. Чейз видел более одного из них в действии, поэтому его собственные мускулы были готовы к бою, когда убийца наступил на них.
  Убийца потянулся к Тавии, взмахнул рукой, но Чейз заблокировал его, толкнув локтем вниз - этот момент отвлечения был единственным, на что они могли надеяться. Чейз дико посмотрел на Тавию.
  - Беги! - крикнул он, его трансформированные глаза омывали ее испуганное лицо янтарным светом. - Ты должна выбраться отсюда, как ни крути!
  Не успел он произнести слова, как убийца схватил его, и вдруг он взлетел в воздух. Он врезался в раздвижное окно из матового стекла, которое отделяло зону ожидания от стойки регистрации на дальней стене. Защитное стекло взорвалось вокруг него, осколки брызнули во все стороны.
  Когда он упал на пол в обломках, он увидел, как убийца идет к Тавии. Беспощадные лапы опустились ей на плечи.
  - Нет! - Взревел Чейз с гневом. Он поднялся на ноги, оттолкнулся и яростно прыгнул на убийцу.
  Убийца пошатнулся, когда Чейз врезался в него. Он отпустил Тавию и зашипел, когда она выпрыгнула из зоны действия. Но проклятый G1 не упал. Чейз несколько раз ударил кулаком по челюсти, сломав кости и зубы, и все же убийца едва отреагировал на боль.
  И, черт возьми, Тавия не убежала, как он ей велел. У нее был только один шанс выбраться отсюда, и каждая секунда имела значение. Если он проиграет этот бою, она будет мертва.
  Он хотел накричать на нее, чтобы она убралась отсюда, когда ее повышенный голос прервал мысль.
  - Чейз, берегись!
  Ее предупреждение привлекло его внимание к свободной руке убийцы, которая поднималась с отвратительным клинком. Он избегал острого оружия, но уклончивое действие стоило ему драгоценных секунд. Все еще цепляясь за убийцу, он продолжал бить его, в то время как G1 подпрыгивал под ним, как дикая лошадь, не оставляя Чейзу времени, чтобы среагировать, когда клинок снова обрушился на него. На этот раз он встретил его - холодная боль пронзила его грудь. Боль взорвалась за его веками. Его проколотое легкое издавало задыхающийся звук, а края его зрения становились серыми и тусклыми. Убийца отбросил его, как мешок, и развернулся, чтобы наконец убить его.
  - Чейз! - крикнула Тавия. Она побежала к нему, даже когда убийца поднял свой огромный кинжал над телом Чейза, готовый нанести смертельный удар.
  Ах, блядь.
  Нет.
  Защитные инстинкты Чейза боролись с болью и раной, которые отключали его. Он не мог подвести ее, оставив наедине с машиной для убийства Драгоса.
  Он взревел от боли в своих легких сквозь густой туман беспамятства, который хотел опускаться на него. Через долю секунды, когда убийца хотел убить его, Чейз перевернулся на бок и быстро поднялся на ноги. Убийца повернулся к нему, пытаясь снова нанести удар кинжалом, его холодные глаза сузились в щели черной лыжной маски.
  И там была Тавия. В один миг она оказалась прямо за гигантским G1. Янтарные искры блестели в ее ярко-зеленых глазах, а нежная кожа ее лица была тугой, кончики ее клыков были видны в ее открытых губах. Чейз увидел решимость в ее глазах и попытался отговорить ее почти незаметным движением головы.
  Она просто проигнорировала его.
  Со сверхъестественной скоростью она схватила поднятую руку убийцы обеими руками и жестоко дернула ее назад, пока кости и сухожилия не сдавались со слышимым треском. Когда его кинжал гремя упал на пол, убийца зашипел и бросился на нее, как гадюка.
  С его сломанной рукой, бесполезно висящей, убийца схватил ее другой за горло. Только тогда провалилась тренировка ледяной эффективности убийцы. Его клыки вырвались из десен, когда он навалился на Тавию, жестоко сжав пальцы на ее шее.
  Гнев Чейза стал ядерным. Вид ее задыхающейся, царапающей похожие на тиски пальцы, которые выжали из нее жизнь, привел его в движение, как никогда прежде.
  Он бросился к своему упавшему пистолету и начал стрелять, его рука была устойчивой, несмотря на боль в груди и дикий рев жажды крови в венах. Безжалостно Чейз стрелял в череп убийцы раз за разом. Череп раскололся, кровь и мозговая субстанция обрушились на Тавию, когда гигантский G1 споткнулся, а затем рухнул на пол.
  ***
  Тавия уставилась на мертвого члена Рода. Она медленно и тяжело дыша после того, как убийца чуть не задушил ее - если бы Чейз этого не сделал. Она ощущала кровь на губах, чувствовала запах ее волос, кожи и одежды. Это почти перевернуло ее живот, но в то же время темную сила пробудилась внутри нее.
  До сих пор она отрицала это, но теперь сомнений не было.
  Она была одной из них - членом Рода.
  Она почувствовала, как сила ожила внутри нее, сила, которая дала ей силу стоять на месте и смотреть, как Чейз шагнул вперед и делает последний выстрел из своего пистолета. Он презрительно посмотрел на убийцу, повернув испорченную голову носком сапога в сторону, обнажив толстый черный воротник на шее мертвого человека. Чейз прижал свое оружие к нему и выстрелил последнюю пулю.
  Слепящая вспышка света взорвалась вокруг нее.
  Тавия почувствовал в тот же момент, что Чейз прикрыл ее своим телом, его сильные руки обвились вокруг нее, когда чистый, яркий белый свет вспыхнул и исчез так же быстро. На мгновение она почувствовала тепло тела Чейза, безопасное и утешительное. Затем оно ушло.
  - С тобой все в порядке? - спросил он резким и срочным голосом. Она посмотрела вниз на голову, теперь аккуратно отделенную от тела и тлеющую.
  - Все в порядке, - сказала она, хотя ее горло болело, а голос был хриплым карканьем. - А... а ты?
  Ее клыки пульсировали от запаха крови из колото-резаной раны на его груди. Чейз с гримасой отмахнулся от раны.
  - Я переживу это. - Он взял ее за руку и оттащил от бойни.
  - Этот свет, - сказала она, идя рядом с ним. - Что ты сделал? Что вышло из этого ошейника?
  - УФ-лучи. Убийцы Драгоса должны носить эти ультрафиолетовые ошейники. При малейшей попытке вмешательства или повреждения его, детанатор активируется.
  - Полезно знать, - сказала она, все еще пораженная и потрясенная тем, что только что произошло. Она бросила последний взгляд назад, когда Чейз пошел с ней в коридор. - Сколько таких убийц у Драгоса?
  Чейз зарычал.
  - Слишком много.
  Около задней части клиники раздались выстрелы, отразившаяся в костях Тавии.
  - Матиас, - тихо выругался Чейз. - Я не оставлю его здесь.
  Тавия кивнула.
  - Я пойду вместе с тобой.
  На этот раз он не хотел отговаривать ее от этого. Вместе они мчались по длинному коридору клиники.
  Матиас Роуэн хромал к ним из комнаты в задней части здания. За ним тянулся свежий след крови, сильно кровоточила рана на голове, а левая нога сковано тянулась.
  - Уходите! Убирайся отсюда прямо сейчас! В серверной комнате бомба, - крикнул он, махая им в ответ. - Я убил двух миньонов, которые ее активировали, но отсчет времени идет, нам нужно выбраться отсюда!
  Они побежали к переднему окну клиники и едва вылезли из здания, когда под землей прогремел низкий грохот. Он стал громче, и землетрясение усилилось, когда трое спешили через снежный луг.
  Взрыв был оглушительным.
  Огонь осветил ночное небо, когда клиника доктора Льюиса - а также секреты и ложь десятилетий - взорвалась огненным шаром, дымом и летящими обломками.
  
  Глава 21.
  
  Старинное кресло на острове Драгоса находился в его владении более века. Трон был неудобным, громоздким существом, вырезанный из шестисотлетнего валлахского дуба, и приобретенный в старой церкви в юго-западных Трансильванских Альпах. Легенда гласит, что трон, с его отполированным сиденьем и подлокотниками в виде головы дракона, когда-то принадлежал кровожадному средневековому правителю, чье имя до сих пор вызывает страх у большинства людей по сей день.
  Обычно Драгос находил такой фольклор в лучшем случае забавным. Сегодня вечером он завидовал бывшему владельцу кресла за ужас, который он вызвал у своих подчиненных.
  Прошлой ночью Драгос жаждал распространить тот же дикий ужас - не только среди тех, кто ему служил, но и по всему миру.
  Его ярость началась ранее в тот день, когда вице-президент не смог выступить на поминальной службе сенатора Кларенса. Проблемы безопасности вынудили его отказаться от появления в Бостоне в последнюю минуту. Что касается Драгоса, потраченное впустую дневное путешествие и потерянный час ожидания среди толпы людей, скорбящих, не сделал ничего, чтобы улучшить его настроение. Кроме того тот факт, что его звонки в кабинет политика теперь были перенаправлены различным сотрудникам, которые вежливо предложили ему встречу где-то во второй половине года.
  Драгос зашипел от этой мысли.
  Он вонзил ногти в деревянные подлокотники трона Цепеша, когда увидел в новостях сообщение о крупном пожаре в частни клиники под Шерборном. Это не потеря клиники доктора Льюиса, разжигала ярость Драгоса: разрушение здания и сбранных данных были выполнены по его собственному приказу, он организовал это вскоре после того, как узнал о смерти своего доктора-миньона.
  Тот факт, что его убийца не вернулся с Тавией Фэйрчайлд, заставил его кипеть от ярости. Он послал убийцу, чтобы забрать ее на закате, ожидая, что она скоро будет в клинике. Её любопытство к её истинному происхождению напрямую доставило бы её в руки ее хозяина. Драгос с нетерпением ждал обучения прекрасной Тавии всеми возможными способами, чтобы она могла порадовать его, теперь, когда фасад ее смертного существования рухнул.
  Но убийца не удалось принести Драгосу его приз.
  Еще один провал на вершине дня неудач и неприятностей.
  Его терпение подошло к концу, и больше не будет отсрочки его первородства.
  С диким проклятием Драгос вскочил со своего трона, схватив бесценный антиквариат и подняв его. В ярости он бросил его на массивный каменный камин, который занимал целую комнату. Стул отскочил от высокой стены из гранитных скал и раствора и разбился на куски.
  Шестьсот лет истории превратились в осколки по прихоти.
  Эта полная потеря - разрушение, которое не могло быть обращено вспять - наполнило его удовлетворением, которое было таким же реальным и инстинктивным, как и самый взрывной оргазм. Драгос наслаждался ощущением силы, которое пронизывало его вены. Он пил, питался, словно свежей, живительной кровью.
  Он был в ярости, опьяненный своим собственным величием, когда он ворвался в дверь своих личных палат и рявкнул на одного из своих миньонов.
  - Позвони моим лейтенантам, - прорычал он. - Я хочу, чтобы у каждого из них позвонил по видеоконференции в течение следующего часа. Они должны быть готовы к новым приказам.
  ***
  Роуэн тяжело дышал сквозь зубы, когда Чейз вытер остатки крови с последней зияющей раны на затылке.
  - Черт, это больно. И ты такой неловкий. Ты чертовски ужасная медсестра.
  Чейз хмыкнул.
  - Прикроватные манеры никогда не были моей сильной стороной.
  - Никакого дерьма. Ты уже закончил там?
  - Готово. - Чейзуже перевязал свои раны после битвы в клинике, он и Роуэн превратили кухню последнего в Темной Гавани в импровизированную полевую медпункт, а Тавия освежается в одной из гостевых комнат, а затем отдохнет. В особняке было тихо, за исключением случайного бормотания голосов в других частях дома, где жили родственники Роуэн - все гражданские лица, горстка младших братьев и племянников, некоторые из которых имели своих собственных Подруг по Крови.
  Чейз бросил пропитанные кровью тампоны в мусор и посмотрел на агента косым взглядом.
  - Когда в последний раз ты был ранен на службе?
  Роуэн пожал плечами.
  - До моего продвижения на должность регионального директора? Трудно получить удар, когда ты сидишь за столом и большую часть времени работаешь с бумагами.
  - Я думал, ты знал, что это за работа, когда ты подал на нее заявку.
  - Я просто подал заявку, потому что ты не хотел этого, - сказал Роуэн. - Ты знаешь, должность директора уже была зарезервирована для тебя. Черт, это была традиция, что она должна перейти к тебе. Эта работа была Чейзов, с тех пор как появился филиал Агентства в Бостоне.
  На самом деле, более двухсот лет.
  Сначала это был отец Чейза, затем Квентин, брат Чейза. Прошло шесть лет с тех пор, как Квента убили на работе. Все в семье и Агентстве предполагали, что Чейз займет этот пост. Но после того, как шок и горе от его смерти утихли, Чейз вместо этого бросился работать в полевых условиях, взяв на себя патрулирование улиц и другие непопулярные задачи, обычно выполняемые новичками и в дисциплинарных целях. Работа там, где они пачкаются, получают некоторый боевой опыт, прежде чем они начнут претендовать на более высокие должности или политические услуги в Агентстве.
  Для посторонних решение Чейза избежать кабинета директора было честью и мужеством. Скорбящий брат, единственный выживший сын одного из самых уважаемых людей Рода, отвернулся от титулов и привилегий, чтобы продолжить семейную традицию бескорыстного служения в окопах.
  По правде говоря, это не имеет ничего общего ни с одной из этих вещей. Чейз не мог вынести мысли о необходимости воздать должное примеру Квентина и его отца. Его успех никогда не смог бы соответствовать недостижимым стандартам, которые они установили, по сравнению с ними он потерпел бы неудачу, и он не мог этого вынести. Стыд от этого, который он глубоко осознавал, преследовал Чейза даже сегодня.
  Таким образом, он уклонился от ответственности. Он убежал от нее, позор, который только ухудшался, потому что все думали, что он действовал из той же целостности, что и его семья до него. И этот фасад он сохранил все эти годы. Даже после вступления в Орден он продолжал играть свою самодовольную роль. Но это не заняло много времени. Нет, они увидели его достаточно скоро.
  Он был мошенником всю свою жизнь. Внешне сияющий и безукоризненный, гнойный и больной внутри. А когда Квента убили, стало еще хуже. По мере того, как его пристрастие, этот опасный танец жажды крови, становилось все сильнее и сильнее, Чейзу уже не было важно сохранять маску, которую он надел так долго. Это было слишком утомительно для него. Теперь он носил свою болезнь, видимую всем. Даже его дар управления тенями почти покинул его. Теперь он был совершенно голым и обнаженным, больше не мог скрываться.
  Роуэн тяжело вздохнул, прерывая мрачные мысли Чейза.
  - Бывают дни, черт побери, если ты хочешь знать неукрашенную правду, когда я даже не знаю, для чего предназначено Агентство. Я занял свой пост, потому что думал, что смогу изменить ситуацию. Мне не удалось. Коррупция существует слишком долго и заходит слишком далеко. Это рак, который уже достиг почти всех в организации.
  Чейз понял его. Он сам когда-то нес это тяжелое бремя.
  - Агентство уже давно идет под откос. Убрать его? Черт, - он покачал головой, думая о том, какие радикальные изменения потребуются. - Тебе придется вычистить всю организацию, начать с нуля, перестроить ее изнутри с помощью нескольких отобранных членов. Новая философия, новые цели. Реформирование Агентства, по частям.
  Роуэн внимательно посмотрел на него и кивнул в знак согласия.
  - Может быть, когда-нибудь ты вернешься и поможешь мне сделать это.
  - Дерьмо, - прорычал Чейз. - Нет. Я был рад выбраться оттуда, когда у меня был шанс. Я никогда не вписывался туда.
  Роуэн нахмурился.
  - Я подумал, что, может быть, ты покинул Агентство по другой причине. Мне было интересно, ушел ли ты, чтобы следовать за Элизой. Может быть, ты хотел убедиться, что она не ошиблась, связавшись с воином Ордена, - добавил он, когда Чейз бросил на него жесткий взгляд.
  - Она в лучших руках, - сказал Чейз, воспринимая это всерьез. - Тиган поклоняется ей. Он хороший человек, достойный ее. И она любит его, может быть, даже больше, чем Квента.
  - Я тоже это заметил, - ответил Роуэн. - Но тогда...
  Чейз подхватил мысль своего старого друга.
  - Тогда когда я ушел из Агентства, я не знал, чего хотел. Я знал только, что если я хочу сохранить свое здравомыслие - сохранить свою проклятую душу - мне нужно уйти.
  Теперь он рассказал правду Роуэну - столько, сколько он хотел поделиться с ним. Были вещи, которые он никогда никому не говорил. Весь позор его прошлого, он, вероятно, при себе.
  - А сейчас? - спросил Роуэн через некоторое время.
  Чейз безрадостно усмехнулся.
  - Я больше не беспокоюсь об этих вещах.
  - Ты должен. - Роуэн протянул руку и положил ее ему на плечо. - Мы с тобой знакомы очень давно, друг мой. Я видел тебя в твои лучшие времена. И даже в худшем случае ты чертовски лучше, чем большинство придурков в Агентстве, которые называют себя моими друзьями. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, можешь на меня рассчитывать.
  Чейз нахмурился, не желая принимать такой незаслуженный подарок.
  - Я бы не стал просить тебя об этом, Матиас. Только...
  - Женщина наверху, - сказал Роуэн с серьезным кивком. - Боже мой, Чейз. Я видел ее своими глазами, но я до сих пор не могу в это поверить. Драгос разводил женщин Рода в своих лабораториях?
  - Более одной, согласно записям пациентов, которых мы видели сегодня вечером в клинике.
  Роуэн говорил тихо, чтобы его не услышали другие гражданские жители его Темной гавани.
  - Ты понимаешь, что это значит? Что это значит для будущего всего нашего вида? Эта молодая женщина там все меняет.
  - Да, - сказал Чейз. - И именно поэтому она должна быть защищена. Самое безопасное для нее место - Орден. Я прошу тебя убедиться, что она туда доберется.
  - Ты можешь сделать это сам, Чейз, - Роуэн неопределенно пожал плечами. - Я сказал тебе, что должен был сообщить Лукану. Я позвонил ему, как только мы вернулись. Он послал Тигана и нескольких других забрать женщину. Они уже в пути, должны быть здесь в течение следующего часа.
  Чейз издал мягкое проклятие. Когда он несколько дней назад вышел из поместья Ордена и сдался людям, он сделал это как последний акт. Он стал бременем для Ордена с тех пор, как начал проигрывать свою борьбу с Кровожадностью. Он хотел спасти своих братьев-воинов от этого. То, что он сдался людям, было его последней попыткой - слабой, бесполезной попыткой найти спасение, пожертвовав своей свободой ради них. Он не думал, что когда-нибудь снова встретится с Луканом, Данте, Тиганом и остальными членами Ордена. И он не хотел видеть их понятное презрение к нему сейчас, знает Бог.
  - Ты должен простить меня, - сказал он Роуэну. - Я не собираюсь оставаться так долго.
  - Куда ты хочешь пойти?
  Вопрос не содержал вызов, но беспокойство присутствовало. Чейз встал и начал беспокойно ходить по кухне. Прямо над его головой была гостевая комната, куда Тавию привели по прибытии. Ее душ все еще работал, он мог слышать приглушенный визг старых медных труб сквозь толстые стены.
  - Она там долгое время. Ты думаешь, она в порядке?
  - Учитывая то, что она пережила сегодня, я бы сказал, что она прекрасно держится.
  - Да, - сказал Чейз. - Тавия... замечательная.
  Он вспомнил последние дни и ночи. Все удивительные откровения. Неожиданное беспокойство - нежелательные чувства, которые он испытывал к женщине, которая была ему не знакома еще неделю назад. И да, было дополнительное осложнение, что он хотел ее.
  Еще больше причин, чтобы броситься бежать, прежде чем он запутался еще глубже.
  - Дерьмо, - Чейз провел рукой по голове и глубоко вздохнул. - Я должен идти. Так лучше. Лучше для нее. Черт, и для меня тоже.
  Роуэн изучал его. Умный директор Агентства сразу понял, что произошло между Чейзом и Тавией, и что Чейз все испортил.
  - Что я должен сказать ей?
  Чейз снова выругался, на этот раз сильнее.
  - Просто скажи ей, что мне жаль. Это все.
  
  Глава 22.
  
  - Как ты думаешь, это правда? - Лукан стоял в импровизированном компьютерном центре Гидеона, прислонившись плечом к стене. - Мог ли Драгос действительно разводить представителей Рода женского пола в своих лабораториях?
  Гидеон поднял взгляд от компьютерного терминала, над которым работал. Его взгляд поверх краев светло-голубых очков был серьезным.
  - Из того, что я нашел в криогенном хранилище, которое Хантер привез из Нового Орлеана, я бы сказал, что это вполне возможно.
  Он перекатил стул по полированному сосновому полу и остановился перед другим занятым компьютером.
  - Видишь это? - Он указал на график на мониторе, и Лукан подошел, чтобы посмотреть на него. - Это только один из дюжины анализов, которые я провел с того времени с образцами генов из этого ледяного бокса. У нас здесь бесчисленное множество образцов, Лукан, от Древнего, его потомства, выращенного в лаборатории, и более двадцати членов Рода. Блин, даже несколько образцов нормальных смертных я нашел в этом аквариуме. Драгос собрал ДНК, клетки крови, стволовые клетки, эмбрионы - материал, чтобы занять поколение генетиков в своих лабораториях.
  - Иисус Христос, - пробормотал Лукан.
  - И это только жизнеспособные образцы, - добавил Гидеон. - Во втором крио-контейнере их было больше, но повреждение сломало пломбы и уничтожило все его содержимое.
  - Что это там? - спросил Лукан, указывая на другой монитор с длинным списком данных на нем. Экран был разделен, нижняя половина перебивала строку за строкой быстрого кода, а верхняя часть отображала строку из тринадцати символов. Только первые три поля были заполнены фиксированным числом: 5, 0 и 5.
  - Это, - сказал Гидеон, - небольшая программа декодирования, которую я написал вчера. Мне удалось без проблем взломать большинство лабораторных данных, но файл снова был защищен паролем. Я не мог справиться со своей обычным пакетом трюков, поэтому попробую по-другому.
  - И это работает? - спросил Лукан, наблюдая, как код проходит по экрану с головокружительной скоростью.
  - Да, - сказал Гидеон. - Только намного медленнее, чем я надеялся. Программа работает уже около двадцати четырех часов, и это все, что пока выплюнуло. Должна занять еще четыре или пять дней, чтобы взломать всю последовательность. При условии, что результаты точны.
  Лукан зарычал.
  - И мы понятия не имеем, что находится в этом файле, даже если мы взломаем код.
  - Верно, - сказал Гидеон. - Но так как Драгос попытался защитить ее несколькими способами, я думаю, в нем есть какая-то информация, которую мы действительно хотим.
  - Я согласен. Но еще четыре или пять дней, может быть слишком поздно, чтобы использовать то, что мы найдем. Скажи мне, что у тебя есть нечто большее.
  Гидеон кивнул.
  - Я получил данные GPS, которые Хантер послал нам из Нового Орлеана. Поскольку эта информация привела нас к сыну Коринны, мы можем отследить других убийц Драгоса по всей стране. Если мы найдем эти ячейки, мы можем отключить их одну за другой. Сокрушенная армия Драгоса до нуля.
  - Хороший план. Нам, наконец, нужен успех, теперь, когда мы начинаем видеть все, что Драгос делал за годы - черт, десятилетия.
  - G1 женского пола, - размышлял Гидеон, занимаясь одной из клавиш перед ним. - Как может быть, что она постоянно жила среди людей? И какого черта Драгос выиграл, создав ее?
  - Мне тоже интересно, - сказал Лукан. - Мы сможем подробно расспросить ее, как только Тиган и другие заберут ее от Роуэна.
  Поскольку Лукан не мог знать, будет ли Тавия Фэйрчайлд сотрудничать, он послал с ним Хантера и Нико. Пришла и Рената, не только потому, что присутствие другой женщины могло быть утешительным для Тавии, но и из-за ее особого дара Подруги по Крови. С ее сверхъестественными умственными способностями подруга Нико могла временно отключить любого представителя Рода Тем не менее, она редко использовала свой дар, потому что у нее обычно случались ужасные приступы мигрени.
  - Что насчет Чейза? - спросил Гидеон. - Роуэн рассказал тебе о нем, когда позвонил?
  - Только то, что он был там в Темной Гавани Роуэн, и что он выглядит как ад. - Еще одна причина, по которой Лукан посчитал целесообразным отправить Ренату в Бостон вместе с остальной командой.
  - Плохо или нет, - сказал Гидеон, - мне просто приятно слышать, что Гарвард все еще жив.
  - Лучше не надейтесь на это, - ответил Лукан, но, по правде говоря, он был рад, что Чейз все еще жив. И он был чрезвычайно благодарен ему за то, что он привлек внимание Ордена к Тавии Фэйрчайлд. И помимо личного риска, который Чейз взял на себя, когда он сдался властям людей, когда полиция штурмовала штаб. Вероятно, он спас более одного из них в тот день - акт самопожертвования, который все еще смущал Лукана.
  Лукан был лидером Ордена так долго, потому что он знал, когда проводить четкие границы, но он также знал, когда нужно быть более снисходительным.
  Стерлинг Чейз в последнее время круто падал, но это был еще не совсем безнадежный случай.
  Лукан должен знать, в конце концов он чувствовал то же самое не так давно.
  - Как это было? - Гидеон отвернулся от клавиатуры и смотрел на Лукана сквозь ледяные голубые линзы. Технический гений, который всегда шутил, внезапно стал довольно спокойным и серьезным. - Ты никогда не говорил мне, каково это - бороться с Кровожадностью.
  Это не заняло много времени, чтобы вспомнить. Борьба Лукана с его собственной дикой природой несколько ослабла с тех пор, как Габриела вошла в его жизнь полтора года назад, но память об этом все еще была очень жива.
  - Это был ад, - признался он. - Абсолютный ад. Постоянно голоден и агрессивен. Опасная комбинация, самоуничтожающаяся. Жажда разжигает, принуждает к насилию, а насилие усиливает желание охотиться и есть. - Он произнес проклятие. - Как бы плохо со мной ни было, Тиган пережил худшее.
  Гидеон мрачно кивнул. Он знал основы истории Тигана.
  - Он потерял свою Подругу по Крови и превратился в Отверженного. Ты спас его.
  - Несколько месяцев изоляции и лишений пищи спасли Тигана, а не меня. И даже тогда у нас не было гарантии, что он действительно сможет это сделать. - Но он сделал это, несмотря ни на что, даже несмотря на горе и гнев, которые доминировали над воином. Лукан был рад, что Тиган все еще считает его своим другом. Братом. - Это было давно, много веков назад, но я могу сказать тебе, что Кровожадность не отпускает нас полностью. И Тигану потребовалось много времени, чтобы выйти из своей спиральной зависимости. Много времени - то, что мы не можем предложить Чейзу, с Драгосом на свободе.
  Гидеон поднял бровь.
  - Под этой Темной гаванью находится бункер со стенами из железобетона толщиной в двадцать дюймов (50,8 см) и с тройной железобетонной дверью, в которой можно пережить ядерный удар. Этого будет достаточно, чтобы удержать бушующего вампира, пока у нас не будет времени, чтобы должным образом позаботиться о нем.
  Лукан задержал взгляд воина и почувствовал заговорщицкую искру. Уголок его рта дернулся.
  - Я уже спустился, чтобы проверить ситуацию сам. Взглянул сразу после того, как поговорил с Роуэн сегодня вечером.
  Гидеон кивнул, на его лице появилась улыбка.
  - А я думал, что ты списал Гарварда.
  - Я все еще могу это сделать, - осторожно предупредил Лукан. - Это зависит от него, чтобы убедить меня. Как я уже сказал, нам лучше не надеяться, пока мы не увидим его сами...
  Лукан был прерван стремительными шагами за пределами комнаты. Он и Гидеон вскочили и поспешили посмотреть, что происходит.
  Они почти столкнулись с Лазаро Арчером.
  - Это Дженна, - сказал он с беспокойством, запечатлелись в строгих линиях на суровом лице старейшего представителя Роды. - Давай быстрее!
  Они последовали за ним в большую комнату в конце обширного поместья. Брок уже был там, прижавшись к своей подруги, где она упала на коричневый кожаный диван.
  - Дженна, - голос Брока был нежным, но настойчивым, он провел темными руками по ее вялому лицу. - Дорогая, ты меня слышишь? Давай, Дженна. Открой глаза. Просыпайся.
  Лукан посмотрел на Арчера.
  - Что случилось?
  - Я не уверен. Мы только что просмотрели записи на языке Древних и попытались выяснить значение некоторых трудных для понимания внеземных предложений, о которых она говорила во сне в течение последних нескольких недель. Она хотела полежать, поэтому я пошел к Келлану. Когда я вернулся, она билась на диване, задыхаясь.
  - Еще один кошмар, - предложил Гидеон. Он говорил тихо, пока Брок пытался разбудить Дженну как можно мягче. - Вчера она сказала, что в последнее время ей снились плохие сны. То, что она была в ловушке в маленькой темной камере, неоднократно ужалена иглами и ножами, ее кожа отслаивалась, а она могла лишь беспомощно наблюдать.
  - Небеса, - прошипел Лукан. - Это не может быть совпадением.
  - Нет, - согласился Гидеон. - Я полагаю, что Древний передал ей свои воспоминания своим инопланетным генетическим материалом.
  И это было не все, что дал Древний Дженне. Ее тело все еще изменялось, клетки и органы продолжали развиваться так, что она больше не была человеком. Символы на ее шее и плечах становился немного больше с каждым днем, они просто не могли сказать, какую часть тела они покроет через год или десять. Когда ее тело видоизменилось, Гидеон был убежден, что, как и ее сверхъестественная сила и выносливость, ее продолжительность жизни больше не может быть измерена человеческими стандартами.
  - Дженна, - тихо сказала Брок, притягивая ее ближе, когда она медленно приходила в себя и тихо бормотала себе под нос. - Хорошо, милая. У тебя есть я. Я позабочусь о тебе.
  - Брок? - Ее веки затрепетали, когда он продолжал тихо говорить. Она застонала, ее дыхание ускорилось, когда она проснулась и пришла в сознание, ее тело шевелилось и просыпалось. Она тихо рыдала и цеплялась за него с широко раскрытыми, полными слез глазами. - Везде была вода. Она продолжала расти и подниматься, и люди... там были люди, кричащие вокруг меня, тонущие. О, Боже... это было так ужасно!
  Лукан бросил вопросительный взгляд на Гидеона, который покачал головой, так же смущенный.
  Брок взял ее лицо в свои руки и обнял ее, успокаивая ее прикосновением.
  - Какие люди, дорогая? Что за вода? Кто утонул?
  - Я не знаю, - она ​​прижалась щекой к его груди и снова зарыдала. - Я не знаю, кем они были, но все они утонули. Мужчины, женщины и дети. Также животные. Эта огромная волна затопила все. Она смыла весь город.
  Теперь Гидеон нахмурился, как Лукан. Даже Лазаро Арчер казался немного шокированным описаным Дженной хаосом, разрушением и массовой смертью.
  Брок шептал утешительные слова ей на ухо.
  - Просто плохой сон, милая. Ты в безопасности. Никто не умер. Это был просто плохой сон. - Воин мрачно и мрачно посмотрел на Лукана, Гедеона и Арчера. - Мы слишком сильно ее толкаем. Она полностью истощена, физически и морально. Все эти тесты, записи и анализы, черт возьми, это слишком много для нее. Я остановлю это сейчас.
  - Нет. - Противостоял ему не Лукан или кто-то другой, а сама Дженна. Она оторвалась от объятий Брока и покачала головой. Ее лицо было покрасневшим и заплаканным, но ее мягкие карие глаза были решительными. - Нет, Брок. Я не должна останавливать это. Я не хочу останавливаться.
  - Но посмотри, что ты делаешь, - сказал он ей. - Каждый раз, когда ты закрываешь глаза, ты просыпаешся, крича от нового кошмара - и они становятся хуже.
  Она все еще качала головой, держа в руках его напряженное лицо.
  - Я в порядке. Немного потрясена, но все в порядке. Я хочу сделать это. Мы приближаемся к чему-то большому, я чувствую это. Я хочу понять эти сны, даже если они меня пугают. Они часть того, кем я сейчас являюсь, Брок. Мне нужно знать, что они означают.
  - Есть кто-то, кто может помочь нам, - сказал Гидеон, и все головы повернулись к нему лицом. - Клэр Райхен, - сказал он. - Подруга по Крови Андреаса Райхена обладает даром проникать в сны других. Она могла бы помочь Дженне более осознанно контролировать эти сны и собирать детали, которые иначе могли бы ускользнуть от нас.
  - Да, - сказала Дженна. - Как вы думаете, она согласится присоединиться?
  - Клэр в Род-Айленде, - напомнил Лукан остальным. - Теперь, когда Райхен находится в Европе и проводит разведку Агентства для нас, мы не можем просить Клэр по прихоти покинуть свою Темную гавань.
  - Может, ей и не нужно, - сказал Гидеон. - Она сделает это издалека. Это будет не легко для нее, но все еще возможно.
  Брок потер бритую голову.
  - Я не чувствую себя хорошо по этому поводу. Что, если что-то случится?
  - Что может случиться? - спросила его Дженна. - Это всего лишь сон. Может быть, воспоминания Древнего, я не знаю. Но я должна узнать, Брок. Он не дал мне жить даром. Он дал мне выбор, а затем он подсадил этот его кусочек под мою кожу. Почему? Что он хотел от меня? Я не могу отдохнуть, пока не узнаю. Я меняюсь, и ты не можешь просить меня убежать от того, кем я являюсь.
  - Я бы никогда не попросил тебя об этом, - мягко сказал ей Брок. Он понизил голос до хриплого шепота. - Знаешь, я люблю тебя за все, Дженна. Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
  - Со мной ничего не случится, - она ​​улыбнулась ему, как будто они были одни в комнате. - Я в безопасности с тобой и не боюсь. Просто пообещай, что будешь здесь, чтобы обнять меня, когда я проснусь.
  - Я всегда с тобой. - Он коротко и страстно поцеловал ее, а Дженна продолжала смотреть на своего спутника, когда сказала:
  - Не мог бы позвонить Клэр, Гидеон?
  Когда Лукан кивнул в знак согласия, Гидеон вытащил свой сотовый телефон и нажал кнопку быстрого набора в Темной гавани Райхена в Ньюпорте, штат Род-Айленд.
  
  Глава 23.
  
  У него действительно были все намерение уйти.
  Его решение было принято после ухода из кухни Матиаса Роуэна. Он собирался избежать презрение своих бывших братьев по Ордену и просто исчезнуть в ночи; это был его план. Вместо этого Чейз обнаружил, что поднимается по лестнице на второй этаж Темной Гавани.
  На втором этаже в жилой зоне все было тихо, большинство жителей либо в своих апартаментах, либо в городе, чтобы охотиться или веселиться.
  Комната Тавии была в дальнем конце широкого коридора. Чейз прошел по антикварной дорожке, простиравшейся по полу от вершины широкой изогнутой лестничной клетки до любого конца крыльев жилого этажа царственного старого дома. Неподвижно он стоял перед закрытой дверью, не зная, стоит ли ему мешать. За резной дверью из красного дерева он слышал тихую струю воды.
  Она все еще была в душе?
  Она там уже более часа.
  Она была в порядке?
  - Тавия, - Чейз тихо постучал в дверь. Нет ответа. Он снова постучал, на этот раз громче. Опять только тишина. Теперь он действительно волновался. - Тавия, ты там?
  Он повернул полированную хрустальную ручку, дверь была запертой. Он открыл ее и вошел в темную спальню.
  - Тавия? Почему ты не отвечаешь...
  Его голос сошел на нет, когда он обогнул угол спальни и обнаружил, что она тихо сидит у стены в темноте.
  Она плакала.
  - Ох, дорогая.
  Все еще одетая в одежду из клиники, обхватив руками согнутые колени, она горько плакала, низко опустив голову, ее лицо было скрыто за ее длинными карамельными волосами, которые все еще были запутаны в битве. Хотя она не была беспомощной или слабой, Чейз никогда не видел ее такой маленькой и уязвимой.
  Он подошел к ней и присел перед ней. Она даже не подняла глаза, чтобы признать его присутствие. Ее плечи дрожали, а мягкие рыдания сотрясали ее тело.
  - Эй, - прошептал он, осторожно потянувшись к ней. Он медленно погладил изогнутую спину, что заставило ее плакать еще сильнее. Она ничего не сказала, просто вздохнула и выдохнула, рыдая. - Тссс, - тихо сказал он, не зная, как ее утешить. Он не был подходящим человеком для этой работы. Он не хотел разочаровывать тех, кто зависел от него, но если он что-то хотел избежать, то это проявление женских эмоций.
  Но он не мог оставить ее одну в ее горе, даже если она заслуживала утешении от кого-то лучшего.
  - Все в порядке, - пробормотал он, убирая запутанные пряди волос с ее лица. Он поднял ее подбородок, пока она не посмотрела на него своими покрасневшими глазами.
  Боже, она была ошеломляющей. Даже в ее горе, все еще с высохшими брызгами крови и грязи из клиники на ее лице, с мокрыми и опухшими от слез глазами. Чейз посмотрел на нее, понимая, что он никогда не слышал ее смеха, никогда не видел ее улыбки. Когда она была с ним, она испытывала страх, гнев, агонию и растерянность, и теперь она чувствовала себя потерянной и одинокой. Теперь она была полностью уничтожена.
  Да, между ними была страсть, но даже она была дикой и отчаянной. Он взял что-то ценное от нее, когда зашел так далеко с ней. Секс и кровь - оба были ее впервые - и он, эгоистичный ублюдок, с готовностью взял оба.
  Его вина тяжело давила на него, когда он обнимал Тавию и качал ее пока она плакала у него на груди.
  - Ничто из моей старой жизни не было правдой, - сказала она заплаканным голосом. - Я думала, что справлюсь, но это так больно. Все, кого я знала, лгали мне. Используя меня. Они просто использовали меня всю мою жизнь.
  Чейз погладила ее по голове и спине, коснувшись грубой ладонью ее запутанных шелковистых волос.
  - С тобой все будет хорошо, - сказал он ей. - Ты сильная, Тавия. Ты сможешь сделать это, я не сомневаюсь в этом. И в Роду есть люди, которые могут тебе помочь.
  Не он, конечно. Он нанес достаточно ущерба, когда она была обеспокоена. И хотя было приятно держать ее в руках, как-то утешительно чувствовать, как она обнимает его, его голод скрывался под поверхностью его спокойствия. Потребовались все силы, чтобы оттолкнуть его, погасить лихорадочные янтарные искры в его глазах, когда Тавия подняла голову и посмотрела на него.
  - Ты хочешь узнать иронию всего этого? - она ​​задохнулась. - Я так сильно любила ее - миньона, которого Драгос сделал моей семьей. Я любила ее так же, как мать. Даже доктора Льюис любила. Это были те люди, которым я доверяла больше всего на свете, единственные, кто действительно знал меня. Я думала, что они защищают меня, исцеляют меня. - Она снова испустила дикий рыдание. - Они убили бы меня, если бы Драгос приказал им. Я ничего не значила для них обоих. Ни для кого. Это больно даже больше, чем шок от того, кто я на самом деле.
  Видя ее муку, Чейз хотел убить кого-то сам. Двое миньонов, которые ее предали, были уже мертвы, но Драгос был еще жив, и его конец будет жестоким. Больше всего на свете Чейз хотел быть тем, кто убьет его - медленно и кроваво, чем сильнее, тем лучше.
  Но он попытался нежно прикоснуться к ней, потерев большим пальцем по пятнышку сажи на ее нежной щеке. Он вытер его и не удержался, прижал губы к ее лбу. Острый дымный привкус от взрыва клиники прилип к ее коже и волосам. Её одежда была полна засохшей крови от битвы с убийцей Драгоса, её лицо было пятнистым, как темно-красновато-коричневые веснушки.
  - Иди сюда, - прошептал он, отпуская ее и помогая ей встать.
  Он взял ее за руку и повел в теплую ванную комнату по соседству. Облака пара облепили высокую стеклянную дверь душа. Серебристый туман окружил Тавию, когда она стояла перед ним, молча, не сопротивляясь, в то время как он осторожно снимал с нее испачканную одежду. Дермоглифы на ее верхней части тела, двигаясь от ее шеи к ее розовым соскам и ниже по ее гладкому животу к ее голым бедрам, мерцали в цвете.
  Цвет, который потемнел, когда его глаза блуждали по ней в безошибочном восхищении.
  Ее рука едва дрожала, когда она поднесла ее к его щеке. Ее глазах, ярко-зеленых, как листва, горели, веки опустились, когда она подошла к нему и прижала свои открытые губы к его рту.
  Чейз поцеловал ее и призвал все свое самообладание, чтобы сделать это мягко, несмотря на желание, которое пронеслось как молния по его венам. И это стоило ему еще больших усилий, чтобы поднять руки между ними и отодвинуть от нее своей член, который выпрямился между ними.
  Но речь шла не о его желании. Он пришел к ней из-за беспокойства; если он останется здесь дольше, это будет только для того, чтобы утешить ее, а не получить от нее больше, чем он уже взял.
  Он толкнул дверь душа и жестом пригласил ее войти. Затем он последовал за ней, поспешно сняв свою одежду и закрыв за собой стеклянную дверь. Он нежно и поспешно вымыл ее волосы и тело, и вскоре кровь и пепел кровавой ночи были смыты, и Тавия предстала перед ним во всей ее обнаженной красоте. Ее глифы пульсировали в цвете, темно-синий, бордовый и золотой в более тонкой палитре, чем цвета, пульсирующие на его собственной голой коже. Его вытянутые клыки заполнили рот, а его горло пересохло от желания. Он сжал зубы, чтобы не дать ей понять, насколько сильным был его голод.
  Его жесткий член, однако, не остался без внимания. Он заполнил узкое пространство между ними, становясь все тверже каждый раз, когда влажная, бархатная кожа Тавии касалась его.
  Ее ладонь легла на его грудь. Он чувствовал ее пульс на кончиках ее пальцев. Он слышал, как он стучит в его ушах, низкий пульс под шипящем шуме душа.
  Она тоже хотела его.
  Несмотря на страдания, которые ее почти разрушили, желание зажгло янтарную искру в ее зеленых глазах. Ее зрачки сузились, усиливая огненный жар ее радужных оболочек. Она позволила ладони соскользнуть вниз поверх многочисленных заживающих порезов и синяков, которые он едва замечал под теплым прикосновением ее руки. Но она заметила. Он видел, как она вздрогнула, когда исследовала худшее из них, услышал, как она тихо задыхалась, когда она изучала его последнюю рану - колотую рану, которую убийца нанес ему своим кинжалом.
  - Это больно? - Ее голос был бархатисто-грубым, белые кончики ее клыков поблескивали, когда она говорила.
  Чейз молча покачал головой, не найдя слов, и она продолжила тактильное исследование его тела. Он не знал, собирается ли он оттолкнуть ее своей волей или молиться, чтобы она продолжила. Его член отвечал за него, дергаясь в ожидании, когда ее влажные пальцы опустятся ниже. Он произнес ее имя сквозь зубы и клыки, когда ее пальцы сомкнулись вокруг его члена. Все его тело напряглось под струей горячей воды, его кровь текла по венам, как лава. Он наблюдал, как ее нежная белая рука легко скользила по его твердому члену, а он испытывал адские муки удовольствия. Не мог ожидать, что она возьмет его полностью в руку. И он знал, что должен остановить ее, прежде чем они снова зайдут слишком далеко.
  Если бы у него была искра чести, он бы сделал именно это.
  У него было сто причин просто развернуться и уйти, как он и собирался все время. Еще сотня, почему такая неординарная и уникальная женщина, такое чудо, как Тавия, заслужила лучшего мужчину - дерьмо, кого угодно, кроме него. Она заслуживала хорошего и честного человека, достойного ее, чтобы познакомить ее с жизнью, которая ждала ее как члена Рода. Но, Боже, когда он посмотрел на нее сейчас, когда он почувствовал, как ее прикосновение зажгло жар внутри него, проникший глубоко в его сердце, Чейз почувствовал такое сильное чувство собственничества, что он содрогнулся.
  Он не хотел ее желать. Даже не это, в дополнение к его другой, адской зависимости. Кровь и насилие почти уничтожили его. Глядя на Тавию сейчас, обнаженную и под каплями душа, настолько прекрасную в ее превращении из простого смертного в славноую женщину Рода, Чейз не мог представить более сильного желания, чем то, что он чувствовал, когда был рядом с ней.
  Но, несмотря на то, что это было так горячо, он дотронулся до нее с величайшей нежностью. Он провел рукой по ее мокрым, тяжелым волосам, схватил ее за шею и притянул к себе. Он поцеловал ее, только чуть-чуть коснувшись губами ее губ.
  - В прошлый раз... - он задыхался, испуская сильное проклятие. - Это был твой первый раз. Ты заслуживаешь лучшего. Я не имел права...
  Она заставила его замолчать еще одним поцелуем, целуя его более требовательно, чем он прежде. Когда она подняла голову и посмотрела на него, в ее сияющих глазах не было сожаления. Только желание. Открытое, честное, бесстыдное желание.
  - Ты дал мне именно то, что я хотела.
  - Правда? - Он коснулся ее лица и волос, удивляясь, как она может выглядеть так чертовски уверенной и душераздирающе невинно одновременно. - А что ты хочешь сейчас?
  Ее глаза стали еще ярче, а за открытыми губами ее клыки еще длиннее, острее. Изысканные белые точки, которые заставляли дикого вампира в нем разрывать его слабой веревки. Она подошла ближе, жар ее тела коснулся его кожи, как открытое пламя. Ее ладонь была между ними, мягкие пальцы скользили по его животу, а затем вниз к его возбуждению. Не сводя с него глаз, Тавия обхватила его рукой и начала поглаживать его от основания до головки и обратно.
  Чейз не смог сдержать рычание одобрения, которое вырвалось из его горла.
  Он выключил воду и открыл дверь душевой кабины. Затем он поднял Тавию и отнес ее в спальню несколькими длинными шагами.
  
  Глава 24.
  
  Хотя все его тело пульсировало от желания, он положил ее на кровать, как будто думал, что она сделана из стекла. Янтарное сияние его преображенных глаз отбрасывало огонь, нагревая ее кожу, когда он позволил своим глазам блуждать по ее лицу. Когда он заговорил, его голос был похож на рычание.
  - На этот раз мы не будем торопится, - он подполз к ней на матрасе, присел на четвереньках над ней, как большая кошка. - На этот раз я хочу дать тебе то, что ты хочещь... но только если ты попросишь меня об этом.
  О Боже.
  Ожидания того, что он хотел с ней сделать, было почти достаточно, чтобы заставить ее кончить. Она откинулась назад и позволила ему дотронуться до нее, кончики его пальцев соскользнули с ее лба, щеки и подбородка к тонкой ямке у основания ее шеи, где бился ее пульс. Он не спеша изучал ее, проводя пальцем по запутанному узору ее кожи.
  - Так красиво, - пробормотал он. - Как кто-то мог убедить тебя, что ты не совершенна? Я мог бы убить Драгоса за это один.
  Она услышала сдержанный гнев в его голосе, почувствовала, как бьет его пульс, который наполнил ее уши и чувства. Но он прикоснулся к ней нежно и предельно осторожно.
  Когда он поцеловал ее, его губы были теплыми, он сделал это так сильно, что у нее перехватило дыхание. Его язык скользнул в ее рот, скользя между зубов, проверяя острые кончики ее клыков. Верный своему слову, он медленно поцеловал ее, не разрывая контакта, пока она не растворилась в удовольствии под ним.
  - Ты на вкус небесная, - прорычал он в ее открытые губы. - Боже, что ты делаешь со мной?
  Она ничего не могла сказать, могла только сжать руки в стеганом покрывале на кровати и держаться, пока его поцелуи опускались ниже. Его губы и язык были влажными и горячими на ее груди, зубы и клыки задевали ее соски, когда он прокладывал дорожку по ее телу, почти сводя ее с ума.
  Он поцеловал ее в живот, провел кончиком языка в полость ее пупка, а затем его рот опустился ниже и коснулся внутренней части ее бедра. Она застонала, когда его теплое дыхание коснулось ее чувствительной кожи. Задохнулась, когда его влажный язык прошел по ее влагалищу. Она тихо закричала и вздрогнула, когда он начал облизывать ее клитор, целуя ее там с таким же медленным чувственным вниманием, как и ее рот.
  - Чувствует себя так хорошо, - прошептала она, ее острые, прохладные, длинные кончики клыков наполняли ее рот.
  Тавия подалась навстречу ему, ее бедра двигались сами по себе, все ее тело ярко горело, полностью отдаваясь ему. Она не могла бороться с вожделением, которое он вызывал в ней, только дрейфовать, когда он довел ее ощущения до высочайших высот, а затем отправил ее через пропасть.
  Ее оргазм пронесся сквозь нее, заставляя все ее тело светиться, как залитый солнцем дождь. Она позволила ему увлечь себя, оставив позади всю боль и насилие последних двадцати четырех часов, пока рот Чейза продолжал свою чувственную атаку на ее чувства.
  Она все еще тяжело дышала, ее тело все еще дрожало от удовольствия, когда он лежал с голодными глазами на ней. Его губы были влажными от ее соков, сладкими от вкуса ее кульминации, когда он страстно целовал ее. Их клыки соприкасались друг с другом, неожиданное эротическое чувство.
  Тело Тавии растаяло от тепла и нуждалось в нем еще, даже до того, как жара ее кульминация не ослабла. Она цеплялась за его спину и плечи, когда он целовал ее, чувствуя волну другого оргазма. Глубокая боль вызывала у нее что-то животное. Она так сильно укусила его за нижнюю губу, что чуть не пошла кровь, и ее голос звучал так хрипло, что она почти не узнала себя.
  - Я хочу, чтобы ты был внутри мне.
  Он ответил с рычанием, которое глубоко вибрировало в ее теле.
  - Терпение, - выдохнул он, его сверкающие глаза удивленно вспыхнули. - Я еще не показал тебе все способы, которыми я могу заставить тебя кончить.
  Он снова поцеловал ее. На этот раз его язык глубоко погрузился, наполняя ее рот, и в то же время он положил пальцы между ее ног и глубоко погрузил их, когда его горячий язык пронзил ее сверху. Ее ножны крепко сжимались вокруг него, пытаясь удержать его в себе, и трение заставило ее захныкать.
  - Ты такая влажная, - хрипло пробормотал он. - Ты как шелк. Такая горячая и влажная. Я мог бы кончить просто чувствуя тебя такой.
  Он переместил бедра к ее бедрах, его жесткий член был твердым, как сталь, но гладким, как бархат. Она жаждала почувствовать его в себе так, что все в ней напряглось. Она издала протестующий вздох, когда он убрал свои пальцы, но затем он прижал свои влажные кончики пальцев к ее клитору, и она издала придушенный вздох, когда ощущения пронеслись сквозь нее, как молния. Он погладил и потер чувствительный узелок, обведя его большим пальцем и сунул пальцы обратно в ее влагалище. Ее кульминация наступила быстро, волна за волной, ее влагалище сжималось крошечными спазмами. Ее голос был прерывистым от крика освобождения, который она пыталась заглушить в сильном изгибе его шеи.
  С хищным рычанием он лег на нее, пока его толстый член не оказался между ее мокрыми бедрами. Не проникая в нее, он начал двигаться против нее, его член прижался к ней. Он поднял свое тяжелое тело и опустился на нее, дразня ее горячим, влажным обещанием вторгнуться в нее. Она была уже готова. Несколько мучительных ударов - вот и все, что нужно для того, чтобы она катапультировалась в еще одно сокрушительное освобождение..
  - Боже, ты прекрасна, Тавия, - он наблюдал за ней, когда она приходила, его глаза были обжигающими и восхищенными, янтарное сияние его глаз омывало ее лицо и кожу в восхитительном зное. Его собственное желание вспыхнуло яркими красками на прекрасном рисунке его дермаглифов, дикой цветовой бурей, которая погрузила его сильные руки и туловище в бурный бордовый, золотой и синий цвета. Он вздрогнул, прижимая свой пенис прямо к ее середине при следующем медленном толчке. - Черт. Я не могу больше ждать. Я должен быть в тебе.
  С глубоким рычанием он вошел в нее.
  Он резко вонзился в нее, его лицо было дико искажено. Она не могла остановить приливную волну ощущений, которая захлестывала ее каждым из его глубоких, мощных толчков. И при этом она не могла подавить животный инстинкт, который заставил ее приподняться и вонзить зубы в его мускулистое плечо. Ее оргазм затопил ее, когда она укусила его кожу своими клыками.
  Он зарычал сквозь зубы. Его темп становился все более диким, более животным с каждым ударом. Она чувствовала, как он боролся со своей природой, смертоносной жаждой, которая бушевала в нем, и страданиями, которые он испытывал, чтобы задушить ее. Это была жестокая, душераздирающая боль.
  В тяжелом реве пульса она чувствовала позыв животного, побуждающий его укусить ее прямо сейчас - выпить от нее и сделать ее своей.
  Но он этого не сделал.
  Вместо этого он отвернулся и заревел со смесью гнева и облегчения, когда пришел с глубоким толчком. Его горячая сперма наполнила ее, его огромное тело дрожало, покрытое потом. Тавия погладила его мускулистую спину, когда он замедлил движение.Она изучала его лицо, пытаясь понять, что именно в нем сделало его таким открытым и заслуживающим доверия, но таким холодным и далеким. Населенный призраками и отстраненный. Такой мрачный и одинокий.
  Ей было грустно за него. Беспокойство за него. Ладно, это было смешно. Как будто он нуждался в ее сочувствии или заботе.
  Но она просто хотела понять его лучше, хотя бы немного. Ничто в ее жизни не имело больше смысла, но быть с Чейзом как-то помогало. Это был не просто секс, каким бы невероятным он ни был. Это был тот факт, что он был первым, кто был честен с ней в ее жизни, хотя она сначала не хотела слышать правду. Он был ее единственным убежищем в мире, который так быстро и полностью сошел с рельсов. То, что она сказала ему сегодня вечером в клинике, было правдой: он был ее единственным другом. И ее беспокоило то, что он носил с собой тайную боль.
  Они снова любили друг друга на кровати, на этот раз медленно и с удовольствием, по-видимому, часами. Лежа долгое время с телом Чейза со все еще сплетенными ногами, Тавия задавала вопрос, который эхом проникал в нее при каждом ударе его сердца.
  - Почему ты не позволяешь себе кормиться? - В ответ его охватило неловкое напряжение, ощутимое в мерцании его пульса и тонкой неподвижности его тела. - Не только от меня, - сказала она. - Ты не пьешь ни от кого. Как долго?
  Он пожал плечами.
  - Несколько дней, я думаю.
  То, как звучал его голос, такой хриплый и грубый, он мог бы сказать, что голодал год.
  - Как долго ты можешь обходиться без крови?
  - Член Рода моего поколения может есть раз в неделю. Иногда дольше.
  - Но это не нормально для тебя, не так ли? - Вопрос был фактически оставлен без внимания;,его пульс все еще был полым, боль, отразившаяся в ее собственных венах. - Я чувствую твой голод, Чейз. Я не знаю, как это возможно, но я чувствую это внутри себя, как будто он мой собственный.
  Он откатился от нее и издал низкое сердитое проклятие. Его лицо было серьезным, его рот сжался в тонкую линию. Он провел рукой по голове и снова выругался, на этот раз темнее.
  - Ты пила мою кровь, Тавия. Это связало тебя со мной. Если бы ты была обычным смертным, не было бы ничего плохого. Но ты нет. Ты также не чистый член Рода. Та часть тебя, которая является Подругой по Крови, связана со мной через мою кровь, которая теперь течет в тебе.
  Ошеломленная, она провела рукой по груди, где, помимо тупой боли его голода, она теперь могла чувствовать горькое жжение его вины.
  Он мрачно кивнул.
  - Совершенно верно. Когда я чувствую что-то достаточно сильное, будь то боль или удовольствие, печаль или радость, ты тоже это почувствуешь. Кровь притягивает тебя ко мне, и ты чувствуешь их как эхо в твоих жилах.
  Она удерживала его замученный взгляд.
  - Как долго?
  - Пока один из нас не умрет.
  Тавия сглотнула, ее глаза расширились, когда она попыталась понять, что это значит, всегда чувствовать его присутствие как часть ее собственного существа. Мрачный пульс его эмоций был мощной силой, интенсивной, но не совсем приятной.
  Чейз наблюдал за ее реакцией и тихо зарычал.
  - Я должен был убедиться, что ты знала, что ты делаешь - что это будет стоить тебе - прежде чем ты укусишь меня.
  - Я не думаю, что ты мог бы остановить меня, - сказала она, слишком ясно вспомнив, насколько голодной она была в плену в тот день. В момент, когда у нее поднялась температура, а лекарства доктора Льюиса прекратили действие, дикое существо впервые вырвалось на свободу. - Я никогда не чувствовала такого голода. Он полностью доминировал над мной. Если ты думаешь, что я тебя виню...
  - Тебе следует, - сказал он, резко. - Я должен был сохранить контроль. Было много способов, которыми я мог бы удержать ситуацию от того, как она выйдет из-под контроля. Даже если было так хорошо, когда ты вонзила в мою шею свои красивые клыки. - Его глаза опалили ее. Молния желания пронзила ее - его или ее, она даже не была уверена в тот момент. Он потянулся к ней, его пальцы слегка коснулись ее подбородка, а большой палец нежно погладил ее по губам. - Ты так чертовски хорош чувствовать тебя. Самая удивительная вещь, которую я когда-либо встречал.
  - Но ты сожалеешь об этом.
  Он слабо кивнул.
  - Я бы отменил это прямо сейчас, если бы мог. Кровная связь священна. Она неразрывна, и она предназначена для того, чтобы поделиться с кем-то, кого ты любишь, Тавия. С твоим спутником.
  И, очевидно, он не видел себя в этой роли. Она почувствовала намек на боль, хотя должна была почувствовать облегчение. На этом сложном этапе ее жизни отношения с полу-психотическим голодным вампиром, было последним, с чем ей нужно было иметь дело. Только то, что она уже впустила его. Было ли это добровольно или нет, они определенно были связаны сейчас. Особенно, если у нее теперь была неразрывная сверхъестественная связь с ним.
  Односторонняя связь, поняла она, увидев, как раскаяние заиграло на его жестком, красивом лице.
  - У тебя когда-нибудь была такая связь с кем-то, Чейз?
  - Нет.
  - Но ты бы хотел, - тихо сказала она. - Женщина на фотографии, которую я нашела в твоем старом доме...
  - Элиза? - Он выругался и покачал головой.
  Тавия вспомнил, как он сказал ей, что эта женщина была женой его мертвого брата. Простое упоминание о ней в то время заставляло Чейза отрицать его чувства.
  - Ты сказал, что не любил ее, но это не правда, не так ли?
  С глубоким вздохом он откинулся назад на резное изголовье кровати, молчаливый и задумчивый. Она ожидала, что он продолжит отдаляться от нее. Она так мало знала о нем, но не трудно было представить, что ее любопытство только заставит его захлопнуть дверь перед ее лицом.
  Она прочистила горло и села, внезапно ей понадобилось место для себя.
  - Не бери в голову. Это не мое дело...
  - Я хотел ее, - выпалил он. Слова звучали грубо, полные ненависти к себе. - Она принадлежала Квентину, всегда принадлежала его... но часть меня все равно хотела ее.
  Тавия замерла рядом с ним и повернулась к нему лицом.
  - Ты соблазнил ее?
  - В моих мыслях много раз. Это было достаточно плохо. - Он неопределенно покачал головой. - Элиза была только частью моей проблемы, но мне потребовалось много времени, чтобы понять это. Я хотел все, что имел мой брат. Я хотел быть таким, как он, всем, кем он был. Все вещи, которые, казалось, подходили ему так хорошо. Это было так легко для него, но никогда не было в пределах моей досягаемости. Я пытался быть человеком, которого я видел в нем, даже после того, как понял, что просто притворялся, что могу даже прикоснуться к нему.
  На его лице было так много боли, что у нее сжалась грудь. Его глаза были наполнены чувством вины, стыда и тайного презрения к себе, которое она едва могла понять. Господи, как долго он живет с этой ужасной ненавистью к себе?
  - Твой брат знал это?
  - Боже, нет. Он понятия не имел. - Он задумчиво сжал губы, опустив глаза. - В конце концов, мы оба были Чейзами. Было бы недопустимо думать, что я ему даже немного завидовал. Мы были воспитаны морально нетронутыми, совершенными во всех отношениях. Наш почтенный отец не принял бы ничего больше. - Его голос приобрел саркастический оттенок. - Будучи одним из сыновей Августа Чейза, нужно соответствовать определенным ожиданиям. У Квента не было проблем даже с тем, чтобы превзойти высокие стандарты нашего отца.
  - А ты? - тихо спросила Тавия.
  Он сардонически поморщился.
  - Всегда лучший из моей возрастной группы, на каждом соревновании. Влиятельный, уважаемый. С лучшими профессиональными и социальными связями. У меня было большое будущее, все, что я мог сделать, чтобы извлечь из него выгоду.
  - Я не сомневаюсь в этом, - ответила она. - Но это был не мой вопрос. Я имела в виду...
  - Мой отец, - закончил он предложение для нее, его голос был совершенно ровным. - Проблема с таким старшим братом, как Квентин, состоит в том, что он отбрасывает очень длинную тень.Легко быть поглощенным ею, стать невидимым. - Он пожал плечами. - Я бросил соревноваться с моим братом, когда был мальчиком, а он провел десять лет в Агентстве, где продолжил многовековую семейную традицию служения Роду.
  - Что случилось потом?
  Он небрежно хмыкнул.
  - Я сделал то, что от меня ожидали. В течение десятилетий я соблюдал все правила и тратил бесполезное время, занимая высокое положение в Агентстве и восхищаясь людьми, которые называли себя моими друзьями, если это отвечало их интересам или прихотям.
  Теперь Тавия поняла.
  - Но не твой отец.
  - У него уже был сын, которого он хотел. Я был... лишним. - Он вздохнул и покачал головой. - Ты сказала мне, как одиноко и пусто чувствуешь себя с тех пор, как поняла, что вся твоя жизнь построена на лжи и что ты ничего не значила для тех, кого ты знала. - Она кивнула, и он продолжал говорить. - Иногда ты можешь чувствовать это, даже когда окружены семьей.
  Она протянула руку и раскрыла его кулак, обхватив пальцами его руки. Некоторое время он молчал, глядя на их запутанные руки. Когда он снова заговорил, его глубокий голос казался странно уязвимым. Как будто предоставляя ей возможность заглянуть в одну из темных комнат его сердца, он казался настолько уверенным, но это не так.
  - Мой брат умер шесть лет назад. Он был убит при исполнении служебных обязанностей Отверженным, которого привезли для реабилитации.
  - Отверженный? - Она неуверенно покачала головой.
  - Если член Рода охвачен голодом, этот голод становится зависимостью. Она называется Кровожадностью, и пути назад уже нет. Ты превращаешься в Отверженного - худшую форму безумия, которая существует. Ты хочешь пить, охотится, убивать. Ты находишся на полосе уничтожения, пока кто-нибудь не убьет тебя, или ты не сделаешь одолжение миру и не сгоришь на солнце.
  Она не была уверена, что звучит более страшно: сама болезнь или мрачное окончание ее лечения.
  - Но Агентство может спасти некоторые?
  Его безрадостное хихиканье не давало ей особой надежды.
  - В течение долгого времени Агентство действовало, полагая, что имелись основания так думать. Конечно, Агентство также поддерживает это учреждение по всей Европе и в Соединенных Штатах, где находятся эти больные представители нашего вида. Многие амбициозные должностные лица в верхних рядах Агентства будут пытаться убедить тебя в том, что система имеет свои успехи.
  - Ты так не думаешь.
  - Я не видел и не слышал об этих достижениях. Если ты спросишь меня, эти учреждения - не что иное, как хранилища массовой чумы, просто ожидающие возможности вырваться, как кузнечики, и съесть все, что встает на их пути.
  Тавия вздрогнула.
  - И ничто не может остановить Отверженных?
  - Только пуля или клинок из титана. Металл действует на зараженную кровь Отверженного как яд. И если это не сработает, это будет долгая, горячая солнечная ванна.
  Она изучала его, видела агонию в его напряженном лице.
  - Должно быть, было ужасно потерять своего брата из-за одного из этих монстров.
  - Так и было, - он мрачно задумчиво кивнул. Он погрузился в свои мыслей, и потребовалось время, чтобы вернуться к ней. - Я не могу вспомнить время сразу после этого. Во мне было так много гнева и печали... и долгое время после этого.
  Его глаза потемнели, и Тавия почувствовал, что он что-то скрывает от нее, секрет, который он пока не хотел ей рассказывать. Может никогда. И было ясно, что то, что он делал тогда, все еще преследовало его, хотя он утверждал, что оставил память позади.
  - Это было просто немыслимо, что Квент умер так внезапно. Элиза, конечно, была полностью уничтожена, как и ее сын Камден. Мальчик был еще подростком. Он уже планировал посещать специально организованные частные вечерние занятия в Гарвардском университете, как и Квентин, и я, и наш отец до нас. Кэм так ждал этого. У него было большое будущее.
  Снимок Чейза, Элизы и улыбающегося мальчика вернулся во всех деталях. Но даже без ее фотографической памяти Тавия вспомнила бы алчный взгляд в глазах Чейза.
  - Что случилось с Элизой и ее сыном после смерти твоего брата?
  Выражение лица Чейза снова потемнело.
  - Они жили под моим присмотром некоторое время. Мой отец был убит в патруле еще до смерти Квента, и поэтому я стал главой Темной гавани моей семьи. Сразу после смерти Квента Элиза и Кэм переехали в мой дом в Темной гавани. Если честно, я думал, что смогу просто вступить в борьбу за моего брата и жить его жизнью. Я, наконец, хотел знать, каково это быть им - хоть раз. Но я все еще чувствовал его присутствие даже после его смерти.
  - А Элиза? - спросила Тавия, внезапно желая, чтобы она не боялась услышать, что он все еще что-то чувствует к этой женщине. - Каково было, что ты вдруг взял ее в свой дом, чтобы нести за нее ответственность?
  - Это было похоже на жизнь с двумя призраками - моим и ее. После смерти Квента она полностью ушла. Только Кэмден что-то значил для нее, он был ее единственным и неповторимым. - Он глубоко вздохнул с тяжелым сожалением. - Никто из нас не мог знать, что он тоже скоро умрет, превратится в Отверженного и будет застрелен как бешеная собака.
  Тавия положила руку ему на рот. Она могла чувствовать печаль, которая разрасталась в нем, как свежая рана.
  - Боже мой, Чейз. Это ужасно.
  Он резко кивнул.
  - Это так. - Его молчание растянулось, холодное и тяжелое. - Она никогда не простит меня за то, что застрелил его.
  Тавия ничего не могла поделать - она ​​смотрела на него с открытым ртом, его признание повернуло ее речь. Но прежде чем она успела спросить его, что привело его к такому ужасному поступку, с первого этажа раздавались приглушенные голоса.
  Мужские голоса, глубокие и раскатистые, наполняют фойе особняка. Там также была женщина. Тавия слышала, как Матиас Роуэн приветствовал их, как старых друзей.
  - Что случилось? Кто там внизу?
  Рядом с ней на кровати Чейз стал напряженным и неподвижным.
  - Орден здесь.
  
  Глава 25.
  
  Молча Чейз закрыл за собой дверь спальни Тавии. Когда он услышал голоса воинов, он оделся, заверил Тавию, что поводов для беспокойства нет, и попросил ее подождать наверху, пока он или Роуэн не придут за ней.
  К его удивлению, она даже не пыталась спорить с ним. Без сомнения, теперь у нее было много пищи, чтобы подумать после того, как он свалил на нее все свое бесславное прошлое. Или большую его часть. Он не зашел так далеко, чтобы рассказать ей свой величайший позор. Если бы это зависело от него, она никогда бы не узнала, насколько сомнительной была его честь.
  Не то чтобы это удерживало его от соблазнения сегодня вечером, несмотря на его благие намерения.
  Он слишком хорошо знал, что дорога в ад вымощена благими намерениями, но черт побери, занятие любовью с Тавией были совсем не похожи на ад.
  Его пульс учащался при мысли о ней, он чувствовал ее запах на своей коже и ощущал ее на своем языке. Он все еще мог чувствовать, каково это быть в ней. Его член жадно дернулся, снова напрягся и хотел на бис.
  Дерьмо. Может быть, это был ад.
  Чейз натянул темную рубашку на растущую выпуклость в черных джинсах и вышел к своим бывшим братьям по оружию. Внизу, в фойе Темной гавани, глубокий голос Тигана звучал угрожающе прохладно, как это было типично для него.
  - Спасибо за звонок, Матиас, и за перехват женщины и Чейза. Я хотел бы, чтобы мы могли сделать это раньше и дать вам подкрепление. Я бы хотел посмотреть на файлы клиники сам.
  - Я тоже. - Николай тоже был там. Чейз узнал вампира из Сибири по его смешку и ледяному рычанию. - Я бы предпочел помочь вам вынести мозги нескольком миньонам и одином из этих терминаторов Драгоса.
  Чейз пересек зал на втором этаже и остановился на вершине площадки. Внизу Нико ухмыльнулся, глядя в сторону на третьего воина, который сопровождал их в Бостон во время этой миссии.
  - Никаких оскорблений, ты исключение, Хантер.
  Бывший убийца поморщился.
  - Нет проблем.
  Возле Роуэна и трех воинов Ордена стояла Подруга по Крови Нико Рената. Темноволосая красавица с ног до головы в черной коже подняла голову, когда появился Чейз. Яркие нефритовые глаза пронзили его.
  - Ребята, - пробормотала она, незаметно поднимая подбородок в его сторону.
  Чейз тихо спустился по лестнице.
  Тиган был первым, кто нарушил напряженную тишину.
  - Говоря о дьяволе. Должен сказать, я удивлен, что ты ждёшь нас здесь, Гарвард. Думал, ты снова убежишь. Это больше похоже на твой стиль сейчас.
  Чейз презрительно ухмыльнулся и саркастически зарычал.
  - Теперь, когда ты упомянул об этом, я просто хотел пройти.
  Он прошел еще несколько шагов по направлению к группе и открытой двери Темной гавани, всего лишь несколько скудных ярдов к свободе. И все же он замедлился и, наконец, полностью остановился.
  Как бы он ни хотел избежать этой конфронтации с Тиганом, Нико и другими, он не мог вынести мысли покинуть Тавию без единого объяснения. Конечно, не сейчас. Было бы легче, если бы он уже ушел, как планировал ранее. Прежде чем он снова оказажется в ее руках. Вернется в ее сладкое, влажное тепло.
  Дерьмо.
  Кого он обманывает?
  Было бы нелегко расстаться с этой женщиной, не сейчас и не раньше. Как бы отреагировала Тавия, когда узнала, что эти три воина и беспощадная женщина, которая с помощью умственного дара может вывести из строя даже самых могущественных членов Рода, должны были взять ее под стражу Ордена? Он должен был объяснить ей кое-что, но он был слишком занят, раздевая ее и следя за тем, чтобы ее изысканное тело никогда не забудет его. Да, что касается Тавии, он должен был сделать совсем другое. Ей не понравится, что она потеряет еще больше свободы. Она будет зла ​​и смущена - в значительной степени статус-кво, так как ей не повезло пересечься с ним.
  Что касается его самого, неодобрительные взгляды его братьев были достаточно плохими. Он также не хотел видеть разочарование в глазах Тавии.
  Он сделал еще один шаг и почувствовал, что напряжение в фойе резко возросло.
  - Как ты думаешь, что ты собираешься делать, черт побери? - спросил Тиган, его глубокий голос стал еще более смертоносным в его спокойствии.
  Перед лицом этой открытой угрозы вспыхнула дикая часть Чейза, холодная ярость пронзила его вены.
  - Только не беспокойте меня вашими важными делами, - выплюнул он с большим количеством яда в голосе, чем предполагал. Но теперь за него заговорила болезнь, взрывная и жаждущая ссоры. Он не хотел начинать бой ни с одним из этих людей.
  Он оставил Орден на достаточно плохих условиях; это убило бы его, чтобы вызвать еще больший позор или разочарование для этой группы воинов, единственных, кто когда-либо действительно знал и уважал его. И одной мысли, чтобы поднять кулак или оружие против одного из них было достаточно, чтобы заставить его вздрогнуть от стыда.
  Сжав руки в кулаки он сошел с последней ступеньки лестницы.
  - Я был обузой для вас достаточно долго. Я ухожу.
  - Не очень хорошая идея, Гарвард. - Тиган преградил ему путь. - Ты сделал себя публичным врагом номер один. Лукан хочет, чтобы ты ушел с улицы.
  - О, и что тогда? Вы здесь, чтобы вмешаться? - Чейз презрительно зарычал, теперь кипя от агрессии. - Ну, ты можешь спасти себя. Я не просил об этом.
  - Нет, ты нет, - гигантский воин сердито посмотрел на него, опуская смуглую голову, как бык, перед атакой. Его глаза пронзили Чейза, беспощадно наблюдая за ним. Никто не мог ничего скрыть от второго по возрасту члена Ордена. И меньше всего Чейз. Тигану нужно было лишь прикоснуться к нему его волшебными руками, чтобы прочесть его чувства и понять, насколько близко Чейз был к пропасти. - Может быть, ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать, Гарвард. Ты вернешься с нами. Ты и женщина.
  Дикая сторона Чейза сопротивлялась, обнажая зубы и клыки в насмешки.
  - В прошлый раз Лукан и остальные из вас списали меня со счетов. Мне не нужно было прояснять, что я больше не желанный гость.
  Роуэн, как всегда миротворец, прочистил горло.
  - Чейз, ради бога. Отступись.
  Теган отмахнулся от просьбы, не боясь угрозы конфронтации.
  - Либо ты идешь добровольно, либо мы заберем тебя силой.
  Когда Чейз саркастически и безрадостно рассмеялся, Рената встала между Тиганом и Нико, ее движения были такими же гибкими, сколь и опасными.
  - Я бы послушала его на твоем месте. У нас есть задание.
  - Верно, - бросил он вызов, обрушив на нее взгляд, из-за которого более одного отряда Агентства полностью вооруженных самцов Рода превратились в кучку взволнованных, потных маленьких девочек. Но не Рената. Женщина Николая заняла боевую позицию и просто посмотрела на него. Что раздражало его еще больше. - Если ты собираешься ударить меня своим умопомрачительным талантом лучше сделай это быстро. Или ты даже не увидишь, как я иду к тебе.
  Рычание Нико было таким же смертоносным, как Чейз никогда не слышал до этого. Гигантский воин сделал шаг вперед, положив руку на свой зловещий полуавтоматический пистолет в кобуре. Чейз знал, что оружие было загружено специальными боеприпасами Нико из титана, которые он сделал сам.
  Столь же холодные и разъедающие, как и его кровь, пули, вероятно, было бы достаточно, чтобы кремировать его на месте. И он был почти искушен, чтобы это произошло.
  Вместо этого он произнес проклятие и хотел поднять руки, чтобы сдаться.
  Как только он двинулся с места, он почувствовал внезапный удар молнии в череп. Рената. Она открыла свой умственный огонь по нему еще до того, как он понял, что с ним происходит. Это был просто быстрый предупредительный выстрел; он знал это. Иначе он не смог бы анализировать его. Но дерьмо, это действительно было похоже на смерть. Чейз издал удушающий рев, когда сверхъестественная энергия эхом отразилась в его голове, и он упал на колени.
  Он не видел прихода Тавии.
  Никто из них не видел, так быстро и бесшумно она двигалась. Как будто материализуясь из ниоткуда, она перепрыгнула через перила на втором этаже и упала, как кошка, на кафельный пол в фойе.
  Чейз только что упал на пол, а в следующий момент она уже оттолкнула его за себя, и он смотрел с прищуренными от боли глазами, когда она встретилась с тремя тяжело вооруженными смертельными воинами и Подругой по Крови с ее парализующим сверхъестественным даром, направленным с полной силой на Тавию.
  Боже, нет.
  Если она получает пулю или сверхъестественный удар током от гнева Ренаты из-за него...
  - Не делай ей больно! - взревел он, слова вырвались из его горла, дикие и потусторонние. Изо всех сил он отогнал боль от ментального дара Ренаты, поднялся на ноги и встал рядом с Тавией. - Не делай этого, черт возьми!
  Но никто из них не сделал и шага, чтобы напасть на них.
  Только теперь он понял, что они не будут делать ничего подобного. Они пришли сюда не для того, чтобы причинить кому-либо боль, даже ему, если только он не заставит их сделать это.
  Все они, включая Матиаса Роуэна, смотрели широко раскрытыми глазами и с открытым ртом на Тавию Фэйрчайлд, полностью преобразованную женщину Рода во всей ее красе.
  Она стояла низко, ее длинные и босые ноги были готовы к прыжку. Ее распущенные волосы развевались вокруг ее плеч, а грива карамельного цвета едва скрывала янтарное сияние ее глаз. Шипя, она подняла губы, обнажив острые белые клыки. В глубоком V-образном вырезе ее черного пуловера ее дермоглифы пульсировали в цветах ярости, бушующих как гроза на ее гладкой, бледной коже.
  Не могло быть никаких сомнений, что эта женщина была опасным, смертельно опасным членом Рода из первого поколения.
  И чертовски горячей.
  Три воина Ордена, казалось, сразу пришли в себя. Они заговорили почти в унисон, сначала Тиган, затем Нико и, наконец, Хантер:
  - Святой...
  - Чертов...
  - Дерьмо.
  Рената все еще смотрела и недоверчиво качала головой. Она подняла узкие брови, а затем уголки ее рта сжались. Когда другие увидели, что она расслабилась, и в ее умных глазах появилось удивленное выражение, напряжение в комнате исчезло.Она перевела взгляд с Тавии на Чейза, затем снова на Тавию.
  - Вот что я называю выходом.
  ***
  С более чем 40-минутной задержкой Драгос отправился на видеоконференцию со своими лейтенантами.
  С его не пунктуальностью он достиг нескольких вещей: во-первых, никогда не повредит напомнить его подчиненным, что они служили по его прихоти и удобству; однако еще более важным был тот факт, что с своей задержкой он дал каждому из четырех оставшихся членов своего первоначального внутреннего круга достаточно времени, чтобы обдумать свои ошибки и посмотреть, есть ли что-либо что приведет к их убийству.
  Это было еще более подчеркнуто тем фактом, что за каждым из его четырех лейтенантов присутствовал один из лично выбранных Драгосом Охотников. Если его лейтенанты дают ему повод сомневаться, каждому убийце G1 понадобится всего лишь секунда, чтобы навсегда решить проблему.
  Но сегодня ни одна голова не покатится.
  Гнев Драгоса был полностью сосредоточен на Ордене. Из-за него он терпел одну неудачу за другой. Из-за него его операция теперь была разбросана и ослаблена, вся его хорошая работа и многообещающие эксперименты прекратились или были полностью разрушены. Из-за него он теперь был вынужден претворить свои планы в жизнь раньше, чем планировалось.
  Вместо того, чтобы пождать, пока он не разместит всех своих миньонов на ключевых позициях по всему миру - что становилось все труднее, поскольку Лукан и его воины наступали на пятки и в любом случае загоняли его в подполье - Драгос решил, что он больше не будет ждать. Его время пришло.
  Он сел во главе длинного стола для конференций и посмотрел на стену мониторов перед собой. На четырех экранах были его лейтенанты: Арно Пайк из Бостонского агентства; Руарк Лувелл, давний директор Агентства в Сиэтле; из Европы был Морик Кашаб из Агентства в Будапеште; и наконец Найджел Трахерне, богатый лондонский житель с хорошими связями, единственный из оставшегося круга Драгоса, который не принадлежал к Агентству.
  Когда-то в этом отряде было еще трое, люди, которые оказались недостойными и умерли жестокой смертью, о чем Драгос лично позаботился. Он едва помнил их имена - Фабиан, Рот и Вачон. Они были незначительны, пыль под подошвами сапог.
  Мертвые и забытые. Общим для этих восьми человек, Драгоса и его семи верных пехотинцев, было их происхождение как членов Рода второго поколения и, что еще более важно, непоколебимая вера в то, что это Род, а не люди, заслужили управлять этой планетой. В течение десятилетий они вместе работали над своим заговором, тайно обеспечивая операцию материалами, персоналом и ресурсами, информацией и поддержкой. Драгос требовал от них максимальной производительности и абсолютной лояльности.
  Четверо мужчин на мониторах все еще верили, что видение Драгоса было единственным приемлемым, и они верили в него как своего лидера, даже как своего будущего короля. Пока они это делают, и если они не окажутся неэффективными или не станут препятствием для его операции, Драгос оставит их в живых. Возможно, он даже сдержит свое обещание позволив им получить удовольствие от некоторых трофеев.
  Очень скоро, подумал он, едва способный контролировать свое возбуждение, которое наполнило его мыслями о хаосе, в который он погрузит мир.
  - Господа, - сказал он, кивая каждому из них в знак приветствия. - Мы долго ждали этого момента. Но ожидание окончено. Сегодня вечером я вызвал вас, чтобы вы знали, что наш триумф неизбежен.
  Холодные улыбки и нетерпеливые взгляды встретили комментарий. Драгос немного подождал, пока волна волнения не утихла, наслаждаясь своей силой. Несмотря на то, что он принял решение сегодня вечером из-за своего гнева и мести, у него было достаточно времени, чтобы подумать о глобальной катастрофе, которую он готовил с холодным расчетом во всех ее последствиях. С тех пор он был еще более убежден, что пришло время бросить вызов миру.
  - Я доверяю каждому из вас на этой встрече, потому что мы все разделяем общую решимость. Мечта создать мир в соответствии с нашими собственными идеалами, нашими собственными свободами и законами. Теперь мы близки к этому, мои товарищи. Настолько близко к этому, чтобы будет абсолютно не мыслино, что наш взгляд на мир - на будущие самого Рода - разрушит Орден или их глупые союзники. - Он смотрел по очереди на лица своих лейтенантов, довольный ненавистью, которую он видел тлеющей в узких парах глаз. - Победа неизбежна, и мы не можем позволить ей пройти мимо нас. Наше время планирования и ожидания под землей прошло. - Драгос ударил кулаком по столу и встал со стула. - Я устал от этого, черт возьми! Настало время умыть в крови этот проклятый мир!
  Трое из четырех самцов Рода, смотрящих на него с мониторов, признали это взрывное объявление войны кивком согласия. Драгос тяжело дышал, его вновь вспыхнувшая ярость покалывала в венах и хотела вырваться с силой. Его тлеющая агрессивность усилилась, когда он посмотрел на Найджела Трахерна. Лондонский мужчина нахмурился, медленно и тихо качая своей бледно-русой головой, он не одобрил.
  - Вам есть что сказать, мистер Трахерн?
  Найджел прочистил горло и внезапно почувствовал себя неловко. На что у него были все основания.
  - Если я правильно понял, что вы имеете в виду, сэр...
  Он замолчал, не нужно было заканчивать предложение. Каждый в аудитории понял, что именно он предложил. Это был худший сценарий операции за все время.
  - Действие такого масштаба невозможно отменить, - предупредил Трахерне. - Я должен задаться вопросом, может быть, вы...Сэр, я боюсь, что нынешние неудачи с сенатором США, которые должны проложить нам путь в другие сферы власти, могут подтолкнуть вас к преждевременным, небрежным действиям.
  - Неосторожное действие, - проворчал Драгос, положил кулаки на стол и вцепился костяшками в полированное дерево. Он был в ярости от атаки на его авторитет, смелое противоречие. Он сдерживался с трудом. - Я кажусь опрометчивым для всех вас?
  Остальные три лейтенанта заверили его одного за другим в полной поддержке.
  - Я устал ждать, - сказал послушный, кровожадный Пайк. - Я абсолютно уверен в вашем руководстве, сэр, и я готов нанести удар по вашей команде.
  - Я хочу быть честным, - добавил Лувелл. - У меня часто был страх, что это случится. Но в любом случае я уже зашел слишком далеко, чтобы отказаться. Как и все мы.
  Кашаб поморщился, его темные глаза сверкали.
  - Люди были у власти достаточно долго. Со своей стороны, я более чем готов увидеть, как Род контролирует ночь по праву нашего первородства.
  Драгос снова посмотрел на Трахерна, которому явно было не по себе, и пожал плечами.
  - Ты один со своими опасениями, Найджел.
  - Сир, я...
  Драгос поднял руку и слегка покачал головой.
  - Я понимаю это, конечно. Такие решения, как и многие другие, которые должны были быть приняты, чтобы привести нашу операцию к этому поворотному моменту и победе, которая нас ждет, не для слабонервных.
  - Сэр, до сих пор я всегда поддерживал ваши решения. Я все еще верю в наше дело - вы должны это знать. - Теперь страх проник в голос вампира и что-то еще. Печаль, Драгос рискнул угадать, наблюдая, по лицу гордого человека распространяет безнадежность. - Сэр, моя Подруга по Крови теперь ждет нашего ребенка. Двое моих старших сыновей дали мне более дюжины внуков - хороших мальчиков, которые будут расти в мире, который мы создаем. Я тоже считаю, что Род должен наконец занять свое законное место в качестве доминирующего вида на этой планете. Я просто надеюсь, что есть лучший способ достичь этой цели.
  Драгос скрестил руки на груди и подождал, пока Трахерн не закончит атаку своей нечистой совести в последнюю минуту. Позади человека, убийца, который был размещен там для его безопасности, не сводил глаз с Драгоса. На поводке, но смертельная гончая, ожидающая команды своего хозяина.
  - У меня были долгие сомнения по поводу привлечения гражданского населения в этот круг, - тихо сказал Драгос. - Но ты оказался ценным, Найджел. Ты подарили мне Подруг по Крови для программы по разведению и генетике, нашел некоторых из самых выдающихся ученых-людей, ставшими сотрудниками-миньонами в моих лабораториях. На протяжении десятилетий ты потратил сотни миллионов на техническое оснащение, предоставил нам ценную информацию о социальном и политическом положении европейского населения Рода.
  - Верно, сэр, - с готовностью согласился он. - И я сделал все это, потому что я верю в тебя и твоё видение.
  Гнев Драгоса не утих. Но он улыбнулся, его рот напрягся от клыков, которые вырвались из его десен.
  - Я никогда не сомневался в вашей вере, мой добрый мистер Трахерн. У них было сердце и средства. У тебя даже была злоба, когда это требовалось. Однако тебе всегда не хватало яйц.- Незаметным движением глаз Драгос подал знак убийце позади Трахерна: "Ликвидировать".
  Убийство было быстрым и чистым. На видеомониторе глаза Трахерна выпучились, когда голова упала вперед, изогнувшись под неестественным углом в сломанной шее. Его череп с жестким ударом приземлился на стол перед ним.
  Драгос не обратил внимания на это. Он позволил мертвому лейтенанту остаться на экране, когда он снова обратил свое внимание на трех других членов его нечестивого союза.
  - Мы рискнули там, где никто не осмелился, - сказал он им. - Теперь мы начинаем готовиться к окончательному шагу, чтобы наконец занять наше законное место в истории.
  
  Глава 26.
  
  Они ехали на север в огромном черном Land Rover, в нескольких часах езды от Бостона и уже были в глубине штата Мэн. Тавия не хотела покидать Бостон, и уж точно не с этой группой из трех тяжело вооруженных членов Рода и женщины в коже, которая выглядела столь же опасно, с пистолетами и кинжалами на поясе с оружием или без них. Но Чейз пообещал ей, что с ними они будут в безопасности - в Темной гавани Ордена, куда они сейчас отправляются, - и этого ей было достаточно.
  Она сидела на заднем сиденье машины, зажатой между ним и воином, по-видимому, ответственным за ее спасение, уважительный человек с зелеными глазами и гривой рыжих волос. Его звали Тиган. Николай и Рената сидели впереди, болтливый, живой белокурой воин за рулем, а его черноволосая спутница рядом с ним на пассажирском сиденье. А в задней части сидел гигант, его волосы были слегка выбриты, глаза были пронзительными, золотыми. Из всех обитателей машины он был тем, кого Тавия больше всего боялась. Все в этом человеке по имени Хантер было взвешенным, контролируемым и смертельно эффективным. Что не было удивительно, учитывая его прежнюю работу.
  Тавия хотела узнать о нем больше, тем более что она знала, что они оба были сделаны из одной и той же ДНК в лабораториях Драгоса. Но в доме Матиаса Роуэна не было возможности для вопросов или дискуссий. И до сих пор ее поездка на север происходила в тишине.
  Чейз все время не говорил ни слова. Его подбородок был опущен на грудь, но даже под спутанными волосами, которые висели у него на лбу, его светящиеся глаза не могли быть пропущены, а глифы на его голых предплечьях все еще пульсировали темными цветами. Ее собственное тело нормализовалось до того, как они покинули Бостон, но, похоже, Чейзу требовалось гораздо больше времени, чтобы сделать это. Его ярость, разразившаяся у Матиаса, все еще кипела, словно яд под его кожей.
  Сверхъестественная боль, которую Рената причинила ему, все еще продолжалась. Тавия чувствовала ее по кровной связи, к которой она все еще должна была привыкнуть. Боже, она была так взволнована, так напугана, когда этот умственный всплеск вошел в череп Чейза. Она действовала на чистом инстинкте, перепрыгивая через перила в фойе, даже не думая, что это невозможно для людей. Все, что имело значение для нее сейчас, это Чейз. Когда она увидела, что он был еще жив, когда встал рядом с ней, она была так рада, что едва ли можно было что-либо сказать об этом.
  И затем тепло охватило ее, когда она услышала ярость в его глубоком, громком голосе, призывающем его друзей не причинять ей вреда.
  Теперь, благодаря его задумчивому молчанию - его простому присутствию в замкнутом пространстве внедорожника - все, казалось, были начеку. Его тело, прижатое к ее боку, излучало тепло и сдерживаюмую агрессивность. Возможно, ей следовало быть такой же настороженной, как и его друзья, но тепло его бедра на ней было утешительным. Она положила голову на его мощное плечо и смотрела на темный пейзаж, который мчался за окном машины, когда они оставляли мили позади.
  Когда она подняла взгляд, они не в первый раз встретила голубые глаза Николая в зеркале заднего вида. Рената протянула руку и слегка ударила его по плечу.
  - Перестань сверлить бедную девочку, Нико. Мы здесь не в зоопарке.
  - Извини, - сказал он и произнес проклятие, по-видимому, на русском языке. - Просто мне нужно время, чтобы привыкнуть к этому.
  Рената закатила глаза и оглянулась на Тавию.
  - Не сердись на него. Я думаю, что мы все стараемся не смотреть на тебя. Я имею в виду, Матиас рассказал нам о тебе, но потом ты увидел себя... и это в Темной Гавани - вау. - Она посмотрела на остальных в машине, затем покачала головой, заставляя ее черные волосы длиной до подбородка плавно развиваться вокруг ее подбородка. - Дженна и Тавия похожи.
  - Кто такая Дженна? - спросила Тавия. - Она... как я? - При этой мысли она почувствовала искру надежды, хотя она никому не желала ее жизни из лжи и предательства.
  - Дженна - человек, - ответил Николай, оглядываясь на нее в зеркало заднего вида. - Или она была им. П крайней мере несколько недель назад.
  - Дженна все еще человек, где это имеет значение, - Рената повернулась к своему спутнику и постучала по груди. - Она меняется физически и психологически, но она все еще Дженна внутри.
  - Что с ней случилось?
  Рената посмотрела на Тигана, как будто она спрашивала у него разрешения, прежде чем объяснила.
  - Несколько недель назад Дженна подверглась нападению на Аляске, где она жила. Существо, которое это сделало, было Древним...
  - Тот, которого Драгос запер в своей лаборатории, - закончила Тавия, вспоминая, что Чейз рассказал ей о последнем чужеродном предке Рода. - Я думала, что он был убит Орденом.
  - Да, - сказала Рената. - Но прежде чем мы его нашли, Древний ворвался к Дженне. Это было ужасно для нее, он держал ее в заложниках и питался ею. И до того, как все закончилось, он имплантировал ей инопланетный биотехнологический чип под кожу, в верхней части позвоночника. Он содержал его ДНК.
  Николай кивнул.
  - Мы привезли Дженну к нам в Бостон, она была без сознания несколько дней. Когда она проснулась, начались эти странные изменения.
  - Что изменилось?
  - Сверхчеловеческая сила - это первое, - сказала Рената. - Практически за одну ночь она внезапно стала невероятно быстрой и ловкой. Ее тело начало излечивать себя от травм. Ускоренное заживление ран. Ничего, кроме обычных вещей, которые есть и них.
  - Не говоря уже о глифе, растущем в том месте, куда он имплантировал чип.
  Тавия посмотрела на Николая в зеркало заднего вида.
  - Так Древний превратил ее в одну из вас - члена Рода?
  - Нет, - ответил он. - Но она больше не человек. Гидеон провел с ней всевозможные тесты, и единственное, что он смог выяснить, это то, что ДНК Древнего делится быстрее, чем ее собственная ДНК Homo Sapiens. Это захватывает ее нервную систему, ее органы, даже ее кровь.
  - Это должно быть ужасно для нее, - пробормотала Тавия.
  - Это не пикник, - согласился Николай. - Но у нее все хорошо. И на самом деле она не плохо справляется. Она сильнее, быстрее и здоровее любого человека. И Гидеон говорит, что ее продолжительность жизни, возможно, также выросла в геометрической прогрессии.
  - В любом случае, - сказала Тавия, неспособная сравнить внезапные изменения Дженны с ее недавними неожиданными открытиями. - Нелегко понять, что ты не тот, кем был всю жизнь.
  Рената сочувственно посмотрела на нее.
  - Как ты справляешься с этим?
  - Я в порядке, - она ​​кивнула, понимая, что это правда. - Сначала я была напугана, но я рада наконец узнать правду.
  Николай продолжил.
  - Думаю, худшее для Дженны - это сны. Гидеон считает, что чип передает воспоминания Древнего в ее подсознание. В последнее время ей снятся кошмары. Много жестоких вещей о конце света, с ней.
  - По крайней мере, у нее есть Брок, - сказала Рената, с любовью глядя на свою половинку. - Он поможет ей пройти через все, что еще впереди. И у нее так же есть все мы.
  Взгляд Николая, с которым он смотрел на нее, был горячим и нежным. Он потянулся к руке Ренаты, поднес ее ко рту и поцеловал ее ладонь.
  - Как много ты знаешь о Роде? - заговорил Тиган. Он не смотрел на Тавию, но его глубокий рычащий голос донесся до Чейза.
  - Ты имеешь в виду, помимо того, что у вас есть инопланетные корни?
  - И у тебя, - заметил воин.
  Ладно, подумала она. Это были вещи из книг ужасов и научно-фантастических фильмов, но она собиралась начать принимать это.
  - Чейз рассказал мне кое-что. Это многое для восприятия. Он пытался помочь мне разобраться во всем этом.
  Тиган скептически зарычал.
  - А я думал, что он слишком занят знакомством с людьми, чтобы иметь время для репетиторства. Мне не нужно спрашивать тебя, чему еще ты ее научил, а, Гарвард?
  Ярость пронзила ее вены - не ее, а Чейза. Она чувствовала, что все его тело напряглось рядом с ней, когда Тиган стрельнула в него пустым, но пристальным взглядом. На мгновение Тавия подумала, нападет ли на него Чейз, поскольку это замечание явно было провокацией.
  То же самое, видимо, поняли и остальные, потому что все они молчали. Колеблясь. В ожидании того, что Чейз сделает в следующий момент.
  Но он не взорвался, как ручная граната, за которую они, казалось, принимали его.
  Тавия чувствовала его борьбу за контроль. И хотя это казалось опасным - примерно таким же благоразумным, как поглаживание медведя гризли, - она ​​протянула руку в темной машине. Его большая рука была на бедре, его пальцы сжали джинсы, как тиски. Тавия погладила указательным пальцем по тыльной стороне ладони, молча давая понять, что она доверяет ему, верит в него. То, что она знала, что он боролся с темной силой, и что его бой не оставил ее холодной.
  Он не смотрел на нее, но его рука немного расслабилась. Он незаметно переместил ее к ней, едва касаясь ее. Это согревало их изнутри, эта связь без слов, возникшая между ними. Здесь речь шла не о кровной связи или безумных обстоятельствах, которые их объединили, а о чем-то глубоком, значимом и драгоценном, что сложилось между ними.
  Этот человек, этот сложный и отстраненный, опасный мужчина Рода, что-то значил для нее. И признает ли он это или нет, она чувствовала, что он тоже заботился о ней.
  С другой стороны Чейза Тиган расслабился, выражение его лица смягчилось, и он со вздохом откинулся на спину.
  - Мы почти на месте.
  Машина покинула шоссе некоторое время назад и врезалась в извилистую двухполосную дорогу, ведущую в густой лес. Они проехали километры в лунную темноту, прежде чем Николай проложил дорогу по заснеженной тропе, которая едва ли подходила для чего-то более большого, чем лошадь и сани. Когда она подумала, что путь никогда не кончится, фары внедорожника пробились сквозь густой лес и выхватили переднюю часть укрепленной усадьбы из натурального камня и деревянных балок. Дом был грубым, но красивым, словно из готический сказки.
  Рядом с ней Чейз выпрямился и посмотрел в окно.
  - Новый штаб Ордена? - хрипло спросил он.
  - Верно, - Николай припарковался и выключил двигатель. - Дом, милый дом.
  ***
  - Можем ли мы начать, Дженна?
  Она кивнула Гидеону и немного сжала руку Брока. Его красивое лицо было напряжено от беспокойства, его непостижимые карие глаза твердо смотрели на нее.
  - Тебе не обязательно делать это, если ты не уверена. Ты уже достаточно пережила...
  - Да, я уверена, - ответила она, поднимая руку и поглаживая его сильную челюсть. - Это всего лишь сон. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.
  Он тихо рассмеялся, удивленный, но не расслабленный.
  - Сказать, чтобы я не беспокоился о тебе, значит сказать, чтобы я перестал дышать. Это просто невозможно, милая. Ты знала это, когда связалась со мной.
  - Да, это так, - Дженна улыбнулась своему спутнику, удивляясь, как это возможно, что ее любовь к нему растет с каждым днем. - И ты знаешь, что я такая же упрямая, как и ты...
  - Более упрямая, - сказал он, поднимая черную бровь.
  Она не отрицала этого. Ее страх или беспокойство не помешали бы ей погрузиться в эту миссию изо всех сил. Потому что именно этим стал для нее поиск ответов: миссия, такая же, как и ее время в качестве государственного полицейского на Аляске. Она собиралась отдать ей все, даже если она почти сошла с ума от страха.
  - Это всего лишь сон, - сказала она Броку, и, возможно, она нуждалась в этой страховке так же, как и он. После ее последнего ужасного кошмара ее нервы все еще были сумасшедшими. Это огромные приливные волны, которые бьют их со всех сторон. Крики умирающих на ночном ветру. Столько ужаса и разрушений, сотни людей, смыты одним махом.
  Это было так реально. Ужасно ясно. Даже сейчас ее сердце колотилось, а ладони были мокрыми.
  - Это не реально, просто кошмар. Ничего не происходит со мной, Брок. Я могу сделать это.
  Он скептически нахмурился, и впервые с тех пор, как она узнала своего спутника, Дженна была рада, что у нее нет кровной связи с ним. Она была рождена простым смертным, а не Подругой по Крови, и вначале отсутствие крошечного родимого пятна было проблемой для них обоих. Но ненадолго. Любовь была той силой, которая неразрывно связывала их. Хотя Брок не мог прочитать ее самые глубокие чувства через ее кровь, их эмоциональная связь друг с другом не была слабее.
  Вот почему его хмурый взгляд усилился, когда он погладил ее руку и наблюдал, как Гидеон готовит легкий сонник, который поможет ей заснуть сейчас, надеясь погрузить ее глубже в сон.
  - Мне не нравится все это. Мне все равно, это просто сон или что-то вроде психического эха воспоминаний Древнего в твоем подсознании. Я не хочу тебя отпускать...
  - Тогда не делай этого, - сказала она, слегка сжимая пальцы вокруг его. - Держи меня за руку. Я могу вытерпеть все, что знаю, когда ты со мной. И на этот раз со мной также будет Клэр.
  Несколько часов назад они позвонили супруге Андреаса Райхена в Род-Айленд, сразу после последнего страшного сна Дженны. Клэр сразу же согласилась помочь, чем могла. Теперь она ждала в своей Темной гавани, ожидая звонка Гидеона. Как только Дженна уснет, Клэр посетит ее во сне. Вместе они надеялись получить более ясную картину того, как кошмар был связан с его апокалиптическим событием.
  Дженна поцеловала Брока в запястья и посмотрела на Гидеона.
  - Давайте начнем.
  Извиняясь перед другим воином, универсальный гений и доктор Ордена, работавший неполный рабочий день, наклонился вперед со шприцем. Дженна поморщилась, когда игла уколола ее, затем медленно выдохнула, даже не зная, что задержала дыхание. Через мгновение приятное тепло медленно охватило ее, словно она натягивала приятное одеяло с ног до подбородка.
  - Все хорошо, Дженна? - голос Гидеона медленно донесся до нее, каждый слог был удлиненным и искаженным.
  Даже слабый кивок стоил ей огромных усилий. Ее глаза закрыты, веки тяжелые, как свинец.
  - Я думаю, что это...
  У нее не было возможности закончить предложение.
  Густой серый туман окутал ее и унес ее из тяжелого тела, лежащего на кровати. Она позволила ему забрать ее, слишком вялая, чтобы сопротивляться. Темное облако удерживало ее в воздухе, когда она отдалялась от штаб-квартиры Ордена... от всего, что она знала.
  После вечности туман начал рассеиваться, и ее ноги коснулись земли.
  Она открыла глаза и не увидела ничего, кроме тьмы. Она была одна. Никого не было видно. Она стояла под густым облачным ночным небом, ее босые ноги были на краю крутого обрыва.
  - Клэр? - позвала она, но холодный ветер сдул ее слова, как только она произнесла их.
  Она старалась не бояться, но она знала, что будет.
  Едва она обдумала это, как волны обрушились со всех сторон.
  Под ее высоким утесом вся долина была охвачена грозовыми наводнениями. Это был город внизу; она знала это. Знала, что все это население утонуло в этом внезапном весеннем потоке.
  - Нет! - Слово взорвалось в ее голове, но ни звука не слетело с ее губ. Она смотрела бесчувственными глазами, как катастрофа распространилась и разрушила все, что ей мешало. - Нет! Нееет!
  Потерянная и жалкая от ужаса, она едва почувствовала мягкое, теплое прикосновение к своей руке. Шум хаоса и уничтожения был оглушительным. Весь мир вокруг нее стал темным и мрачным. Пустым.
  - Дженна.
  Она подпрыгнула от звука женского голоса - в ее адском месте был кто-то, кто знал ее имя.
  - Дженна, ты меня слышишь? - голос Клэр Райхен, бархатный и спокойный, донесся слева. - Отвернись от катастрофы, Дженна. Посмотри на меня Я с тобой сейчас.
  Она сделала, как было сказано, удивленая, что нашла в себе силы. Шум катастрофы и смертельные крики жертв все еще наполняли ее голову, но теперь был и мир. Из темноты ей был передан спасательный круг.
  Клэр взяла ее за руку и кивнула.
  - Я нашла тебя. Должны ли мы попытаться вернуться к началу?
  Дженна молча кивнула, она не могла контролировать свой голос - голос того, кого она воплотила в этом пейзаже - чтобы говорить. Она хотела вернуться. Она могла сделать это. Она должна была.
  Внезапно она разорвалась в темноте.
  Волны отступали со сверхскоростью, приливом и разрушением, идущими назад, до момента, когда она вошла в сон, как раз перед тем, как началась неизбежная катастрофа.
  Затем вернулась дальше.
  Она смотрела вниз с высокого утеса. Город под ней в лунном свете был древним. Белые колонные храмы и мощеные улочки тянулись во все стороны. Массивные ворота и каменные башни, защитные рвы и каналы протянулись как артерии через сердце процветающего мегаполиса прошлого. Его красота была мифической, захватывающей дух.
  Она быстро взглянула на Клэр, чтобы увидеть, видела ли она то же самое. Но внезапно яркая вспышка света вспыхнула перед ней на горизонте, освещая ночное небо, как новорожденное солнце.
  Земля под ее ногами дрожала так сильно, что она покачнулась и чуть не потеряла равновесие на скале. Вся планета дрожала, как будто она собиралась распасться. А на море образовывалось огромное облако, поднимающееся высоко и яростно. Пепел выпал из воронки, увенчанной бурлящей грибовидной головой. Облако излучало так много тепла, что ей пришлось поднять руку и прикрыть лицо, чтобы не обжечься.
  Ниже ее в долине некоторые из высоких белых храмов начали сотрясаться и разрушаться. Из домов и таверн на мощеные улицы выливались толпы людей в паники. Сухой ночной ветерок принес их отчаянные крики, плач и вой народа, который испытал внезапное полное уничтожение.
  Когда волны поднимались со всех сторон, Дженна отвела взгляд от надвигающейся катастрофы. Она искала Клэр рядом с ней, но она ушла.
  Теперь кто-то еще стоял рядом с ней на скале.
  Древний.
  С ним были три другие такие же огромные, с лысыми головами и голом туловищем, покрытым инопланетными дермоглифами. Их глаза с узкими зрачками, сияли в темноте, как кошачьи глаза, с восхищением наблюдая, как катастрофа протекала под ними. Они приветствовали ее.
  И они должны были ответить за ужасную вещь, которая там происходила. Внезапно Дженна поняла, что здесь, прямо сейчас, в этом ужасном ландшафте, она не Дженна. Она была одной из них. Один из инопланетных мародеров - тот, кто внедрил свою ДНК в ее человеческое тело и превратил ее во что-то другое. Его тень. Судна, несущие его историю, такую же порочную и безобразную, как и он.
  Этот момент был не просто сном. Это было воспоминание. Событие из прошлого, которое было до нее ужасно ясно.
  Люди кричали и плакали в городе. Они пытались убежать, но море наступало и затопило берега. Для их не было выхода. Нет надежды на выживание.
  Один из Древних рядом с ней направил на него бесчувственные янтарные глаза.
  "Дураки должны были сдаться, когда у них был шанс."
  Не голос, а мысль, которая звучала глубоко в ее голове. Другой посмотрел в ее сторону, такой же неподвижный.
  "Они никогда не сдаются."
  От третьего: "А ее легион, кто бежал с ней?"
  "Мы выследим их." Это был голос Дженны, но не ее собственный. Телепатическая проекция мыслей, о которых она даже не подозревала, принадлежала ей. Потому что она не ее. Она принадлежала ему - существу, в чьем инопланетное тело она обитала в этом кошмарном пейзаже.
  Она не понимала слов, которые говорила, так же, как не понимала причину, по которой эти существа совершили такую ​​отвратительную вещь для целого города. Но остальные, стоящие с ней на скале, теперь смотрели на нее, как будто ожидая указаний от нее, как будто бы просили совета у ее родственника-инопланетянина, которого они видели перед собой.
  "Куда бы они ни шли, сколько бы времени это не заняло - мы выследим их... пока не получим голову последнего из них." - Сказал голос в ее голове на чужом языке, который ей не принадлежал.
  
  Глава 27.
  
  Единственный стук раздался в дверь комнаты, где Лукан установил свой личный кабинет. Он поднял голову и вздохнул.
  - Заходи.
  Это был Тиган, все еще в своем зимнем пальто и оружии, только что вернувшийся из Бостона.
  - Не хотел тебя беспокоить.
  Лукан пожал плечами, отложив в сторону лабораторный анализ, который Гидеон дал ему ранее. Он еще даже не прочитал эту чертову штуку, просто пролистал последний час на автопилоте, радуясь предлогу отделить себя от остальной части штаба, чтобы бороться со своими мыслями. Серьезные, тревожные мысли, которые, вероятно, не улучшатся, если серьезный взгляд Тигана был каким-то указанием.
  - Все получилось?
  - Могло быть и хуже. - Тиган изогнул бровь. - Чейз и женщина на улице с другими.
  - Он не сопротивлялся? - Лукан едва мог в это поверить.
  - О, он не сопротивлялся, или сопротивлялся бы, если бы Рената не парализовала его вкусом своего дара.
  - Дерьмо, - прорычал Лукан, потирая напряженные мышцы челюсти. - А женщина?
  Теперь умные зеленые глаза Тигана блестели от удовольствия.
  - Тавия Фэйрчайлд - это то, что рассказал Роуэн, и даже больше. Она на самом деле член Рода, и, действительно, G1. Абсолютно уникальная. Имеет глифы и клыки, что доказывает это.
  - Я не знаю, действительно ли я хочу знать, что ты сделал, чтобы проверить это.
  Тиган фыркнул и покачал головой. Воин G1 не удивился так быстро, но изумление в его глубоком голосе было безошибочным.
  - Человек, ты должен был ее видеть. Как только Рената пропустила через Чейза умственный импульс, Тавия появилась из ниоткуда и захотела взять на себя всех нас сразу. - Он произнес забавное проклятие. - Может быть, я должен был позволить ей попробовать, просто чтобы посмотреть, на что она способна.С некоторой подготовкой и небольшим временем, чтобы привыкнуть к своей новой роли, она может стать чертовски хорошим воином.
  - Она не останется здесь, - сказал Лукан, уже ненавидя идею, что еще один гражданин - и женщина, кроме того - находилась под крышей Ордена. Еще одна невинная жизнь в его руках. Жизнь, не похожая ни на одну другую, если факты о происхождении Тавии Фэйрчайлд были близки к истине. - Я пригласил их, потому что мы не можем позволить никому, кто связан с Драгосом, свободно гулять по улицам. Она здесь, чтобы дать нам всю имеющуюся у нее информацию и держать себя в секрете, пока мы не кремируем ублюдка Драгоса раз и навсегда. Как только у нас будет то, что нам нужно, она вернется к Роуэну или в другую безопасную Темную гавань. Во всяком случае, она уйдет отсюда как можно скорее.
  - Ты скажешь это Чейзу лично?
  Лукан нахмурился на него.
  - О, дерьмо... Гарвард и она...
  Тиган утвердительно опустил голову.
  - Похоже. Если бы меня не убедило то, как она пришла помочь Чейзу у Роуэна, то поездка сюда подтвердила это.
  - Ты говоришь о сексе или сексе и кровной связи между ними?
  - Я не знаю, - признался Тиган. - Гарвард выглядит как дерьмо, но он контролирует себя большую часть времени. Я проверил это по дороге, и я должен сказать, что был удивлен как все прошло. Если коротко, то его ярость была ясна, но у него появилось новая сдержанность, которую я не видел в нем долгое время.
  Лукан задумался об этом на мгновение.
  - Как ты думаешь, он должен быть изолирован от других?
  - Думаю, если мы поместим его в яму, это приведет его прямо в объятия Кровожадности. На данный момент Тавия, кажется, единственное, что удерживает его, и этого едва ли достаточно.
  - Небеса, - Лукан откинулся на спинку офисного кресла и глубоко вздохнул. - Как будто у нас уже нет достаточно проблем здесь. Гарвард снаружи, говоришь?
  Тиган кивнул.
  - Хантер и Нико следят за ним, пока я направляюсь сюда, чтобы поговорить с тобой.
  - А женщина?
  - Она встретила приветственную процессию. Похоже, мы вернулись на базу как раз вовремя. Все собираются с Данте и Тесс на церемонии знакомства Ксандера.
  Лукан нахмурился.
  - Это сегодня?
  Нет, дерьмо, конечно, это было сегодня. Габриэла и другие Подруги по Крови готовились к ритуалу в течение нескольких дней, пытаясь дать сыну Тесс и Данте надлежащее представление о мире, несмотря на окружающий их хаос. Будучи главой семьи, Лукан был тем, кто будет руководить церемонией, когда Ксандер Рафаэль будет официально представлен сегодня вечером своему сообществу, и его крестные родители публично пообещают воспитать его, если что-то случится с Данте и Тесс до того, как он достигнет совершеннолетия.
  Для гражданского населения Темных гаваней это был ритуал традиции и чести, скорее напыщенный, чем практическая необходимость. Но здесь, под покровительством Ордена, который каждую ночь терял одного из своих членов в битвах и войнах, он приобрел более важное значение.
  Лукан встал, не понимая, что он сжал зубы, пока не услышал скрежет зубов. Его руки были сжаты в кулаки, а пальцы - белыми.
  Тиган прищурился.
  - Что с тобой случилось?
  - Ничего.
  Когда Лукан захотел пройти к двери, Тиган преградил ему путь.
  - Кстати. Мне даже не нужно прикасаться к тебе, чтобы понять, что ты совершенно сбит с толку. Я не думаю, что это имеет какое-либо отношение к Чейзу или Тавии Фэйрчайлд. Я не думаю, что это даже имеет какое-то отношение к Драгосу. - Воин теперь более настойчиво смотрел на Лукана, как будто он мог смотреть прямо в его суть. - Что не так с тобой и Габриэлой?
  Лукан чувствовал, как его подбородок выдвинулся, посылая холодную искру в его вены.
  - Она тебе что-то сказала? Или Элиза? Чёрт, что ты слышал, Тиган?
  Тиган покачал головой.
  - Ничего, но у меня есть глаза. В последнее время она ходит, как будто у нее дыра в сердце, и ты выглядишь так, будто теряешь своего лучшего друга.
  Дерьмо. Он хотел это отрицать, но это имело мало смысла. Не тогда, когда лицо Лукана должно было говорить Тигану, насколько он прав на самом деле.
  - Я сейчас все ломаю. Когда она вошла в мою жизнь, я знал, что она заслуживает того, кто может предложить ей жизнь, достойную ее. Безопасная, счастливая жизнь. Не это бесконечные волнения и войны.
  Тиган посмотрел на него сузившимися глазами.
  - Габриэла никогда не производила на меня впечатления, как будто она была слепой. Если она выбрала тебя, она точно знала почему. Все под этой крышей знают, что ты все сделаешь для нее.
  - За исключением того, чтобы дать ей сына. - Лукан почувствовал, что произносит слова, прежде чем он смог забрать их обратно. Как бы тяжело ему ни было это признать, он был рад, что наконец-то выразил свою вину. Сохранение ее в себе только заставляло ее погружаться в его душу каждую секунду. - Это то, что она хочет от меня, Тиган - ребенок. И я не могу дать ей это. Нет, если я знаю, что эта война с Драгосом может отнять ее сына. И нет, пока я не вижу будущего для него, которое не определяется насилием и коррупцией. В эти времена я просто не могу принести в мир еще одну невинную жизнь.
  Тиган стал очень тихим. Он посмотрел на Лукана, казалось, что-то обдумал и, наконец, слегка пожал плечами.
  - Может быть, это так, Лукан. Но опять же, может быть, никогда не было лучших времен для этого. Может быть, нам всем сейчас нужно немного надежды.
  Лукан молча смотрел на него, а затем он был поражен знанием, как грузовой поезд.
  - Ты и Элиза?
  - Бинго, - рассмеялся Тиган, полный мистического удивления, которое Лукан никогда не слышал от воина, не за все те пятьсот лет, которые они знали друг друга.
  - Черт, Ти. Поздравляю. - Он протянул руку и похлопал мускулистое плечо своего друга, затем обнял его коротким братским объятием. - Как долго?
  Улыбка Тигана усилилась.
  - Пока не долго. Всего несколько ночей.
  Лукан вспоминал о последней фазе полумесяца, ккраткий цикл плодородия для женщин с кровными узами. Когда он оттолкнул Габриэла, Тиган и Элиза создали новую совместную жизнь.
  Теперь Лукану стало стыдно, что его страх не позволил ему освятить свою кровную связь с Габриэла. Но он не мог отрицать, что был счастлив за Тигана и его любимую Подругу по Крови.
  - Ребенок Рода не мог желать лучших, более любящих родителей, чем вы. Я серьезно, друг мой. Я очень рад за тебя и Элизу.
  Воин торжественно кивнул.
  - Знание того, что наш сын уже зачат, дает мне больше оснований для борьбы за лучший мир. Для сыновей всех нас, Лукан.
  Он хотел согласиться, сказать ему, что разделяет надежду на будущее, которую никто из них не мог предвидеть, но он не смог произнести ни слова. Тиган кивнул, он понял. Из всех воинов он, в частности, как один из основателей Ордена, знал, какой ужас ел Лукана изнутри. Тиган должен был чувствовать это сам, но он нашел в себе силы победить свой страх и рискнуть этим огромным актом веры.
  Лукан хотел верить, что он тоже способен.
  Но ужас просто не хотел отпускать его.
  ***
  Тавия не была подготовлена ​​к семейной атмосфере, которую Чейз получил, когда они прибыли в штаб-квартиру Ордена. Из-за оружия и боевого снаряжения ее эскорта из Бостона она ожидала военную обстановку, как только вошла в крепость из натурального камня, где они жили.
  Но это было больше похоже на дом, чем на военный бункер, который она представляла. Она даже видела потрескивающий огонь в открытом камине большого зала, примыкающего к фойе, и огромную ель, украшенную домашними рождественскими украшениями, праздничными бантами и гирляндами из попкорна. Она не знала, что больше поразило ее: домашний рождественский дух или тот факт, что она была в окружении группы вооруженных вампиров и их Подруг и никогда не чувствовала себя так комфортно и непринужденно.
  Рената кратко представила ее остальным, а Николай и Хантер присматривали за Чейзом в дальнем конце фойе. Тавия восхищенно смотрела на красивых женщин, которые были с некоторыми из воинов Ордена: Дилан с веснушками и огненно-красной гривой; Алекс, спортивная блондинка с карими глазами и открытой дружеской улыбкой; маленькая Коринна, которая была бы хрупкой со своими длинными черными волосами и тонким лицом, если бы не стальная решимость в ее сине-зеленых глазах; и Дженна, обычная смертная о которой слышала Тавия. Симпатичная брюнетка, вошедшая в прихожую минуту назад, легонько опираясь на руку своего партнера Брока. На темном лице гигантского мужчины Рода, который был только ее, было явное беспокойство.
  - Как все прошло? - спросила их Рената после приветствия Тавии. - Прогулка во сне с Клэр сделала что-нибудь?
  Дженна нетерпеливо кивнула.
  - У нас есть что-то новое на этот раз. Я не уверена, что это значит, но мы с Клэр все задокументировали. Как бы ужасно это ни было, как мои собственные воспоминания, я все еще не могу дождаться, чтобы вернуться и узнать больше.
  Рядом с ней Брок тихо зарычал и пробормотал что-то о упрямых женщинах. Дженна обняла его и посмотрела в его взволнованные глаза.
  - Он обеспокоен, - сказала она Тавии и остальным, улыбаясь ему.
  - Он просто любит тебя, - огромный воин расправился, но его голос был таким же торжественным, как и его взгляд.
  - Тавия, могу я взглянуть на твои символы? - Внезапный вопрос от Миры, ребенка лет восьми или девяти, которая поприветствовала Тавию одной из первых, и с тех пор наблюдала за ней с восхищением.
  - Мышонок, - напомнила ей Рената, горько качая головой. - Манеры, юная леди.
  - Извини. - Девушка с льняными волосами печально вздохнула. - Тавия, могу я посмотреть на твои символы?
  - Это не то, что я имел в виду, маленькая мышка. - Выражение Ренаты было таким же удручающим, как и выражение любой матери, но в ее голосе также было веселье. - Не вежливо просить кого-то о подобном. Или пристально смотреть.
  - Все в порядке, - ответила Тавия. - Я не против. - Она подняла рукав своего джемпера и позволила ребенку увидеть замысловатый рисунок кожи, обвивший всю ее руку. Другие дети - долговязый рыжий подросток и мальчик, голова которого была выбрита налысо, за исключением покрытого глифом скальпа и лица, на котором не было никаких эмоций, тоже пришли посмотреть на них.
  - Это настоящие дерматоглифы, - сказал первый мальчик с карими глазами, скрытыми рыжеватыми волос, свисающими со лба. - Так ты действительно член Рода?
  Тавия кивнула.
  - Похоже.
  Мира закатила свои фиолетово-голубые глаза.
  - Я сказала тебе это, Келлан. Он не верил мне.
  Мальчик угрюмо посмотрел на нее.
  - Я просто хотел увидеть это своими глазами.
  - Ты сказал, что тебе нужны доказательства, как будто ты думал, что я собираюсь обмануть тебя. - Она звучала немного обижено. - Почему ты никогда не веришь мне?
  Келлану явно было не по себе от публичных обвинений. Когда он наконец ответил, его голос звучал оборонительно.
  - Потому что глупо полагаться на слухи.
  - Даже со своими друзьями?
  Он не ответил, и когда их ссора стала безмолвной, другой мальчик, все еще изучающий глиф Тавии, подошел ближе. Он поднял свой рукав, обнажив похожий узор на своем узком, но мускулистом предплечье.
  Его звали Натан, и помимо того, что он был сыном Коринны, непостижимый подросток был для нее загадкой. Тавия смотрел, как его глаза с длинными ресницами подбирают узоры кожи, каталогизируя их один за другим. Он выглядел серьезным и странно далеким, намного старше его лет и не похожим ни на одного мальчика, которого она когда-либо встречала.
  Когда он посмотрел на нее с наклоненной головой, ее пронзили его сине-зеленые глаза прохладным бесстрастным лезвием.
  - Ты - G1. Родилась в лаборатории Драгоса.
  Она кивнула.
  - Я тоже.
  Мгновенно Тавия почувствовала чувство единения и абсурдное стремление обнять ребенка, который, как и она, стал жертвой махинаций Драгоса. Она хотела поговорить с Натаном, спросить его о его опыте с монстром, который создал их обоих, но его глаза приобрели призрачный взгляд, и он опустил глаза. Когда он снова посмотрел на нее, его взгляд был совершенно пустым.
  В тот же момент Тиган и другой воин вышли из комнаты в конце коридора и вошли в фойе. Темноволосый мужчина рядом с Тиганом требовал внимания и уважения своим простым присутствием, и даже до того, как Тиган представил его, не было никаких сомнений, что это был лидер Ордена.
  - Лукан, это Тавия Фэйрчайлд.
  Она взяла гигантскую руку воина, и яркие серые глаза Лукана пристально изучали ее, когда он сжал ее руку мозолистыми пальцами.
  - Матиас Роуэн дал нам самую важную информацию, но вы поймете, что у нас есть вопросы к вам сейчас, когда вы здесь.
  - Конечно, - ответила она. - Я помогу, чем смогу. У меня так много вопросов.
  Он мрачно кивнул и выпустил ее руку.
  - Пока вы оставайтесь здесь под защитой Ордена. Это означает, что вы не покинете эту собственность и не будете связываться с кем-либо за пределами этих стен без моего явного разрешения.
  - Хорошо. - Это звучало как плен, но она не могла отказаться от предложения, когда у нее было так мало других вариантов. Кроме того, она провела первую часть своей жизни в своего рода тюрьме; теперь, по крайней мере, она знала правду. И у нее был Чейз. Она могла чувствовать его рядом с собой, его присутствие позади нее теплое и утешительное, хотя он источал напряжение, как доменная печь.Лукан оценивающе посмотрел на него через плечо.
  - К сожалению, условия здесь довольно тесные, у нас осталась только одна свободная комната
  - Мне это не нужно. - Несмотря на его случайное пожатие плечами, Чейз казался мрачным и оборонительным. - Вы, конечно, где-то приготовили для меня запираемую камеру.
  - Это зависит от тебя, Гарвард.
  - И мы можем разобраться с этим позже. - При звуке приятного женского голоса позади них в фойе все головы повернулись к ней лицом. Тавия смотрела на красавицу с каштановыми волосами, чьи одухотворенные карие глаза были сосредоточены только на Лукане. Это была его Подруга; Тавия чувствовала потрескивающую энергию, которая связывала пару. - Ты, должно быть, Тавия, - сказала она, подходя с дружеской улыбкой. - Я Габриэла.
  - Привет.
  Габриэла подошла к Лукану и обхватила его пальцами.
  - Тесс и Данте уже ждут в часовне вместе с остальными. Ты идешь?
  Лукан опустил голову и осторожно погладил ее щеку тыльной стороной ладони. Просто простой жест, но в его глазах было столько преданности, что у Тавии перехватило дыхание.
  - Все, что ты хочешь, любовь моя. Я серьезно. Как ты сказала, мы можем разобраться с остальным позже.
  Она долго смотрела на него, в воздухе между ними висел невысказанный вопрос. Затем на ее лице появилась легкая, теплая и радостная улыбка, предназначенная только для него одного. Когда они обнялись, не сказав ни слова, Мира подошла к Тавии и взяла ее за руку.
  - Пойдем со мной. Ты должна увидеть ребенка.
  - Ребёнка? - Тавия оглянулась на других женщин для объяснения.
  - Новорожденный сын Тесс и Данте, Ксандер Рафаэль, - сказала Рената. - Ему чуть меньше недели, и он будет официально представлен сегодня вечером его крестному отцу. Это традиция Рода.
  - Пожалуйста, присоединяйтесь, - сказала Габриэла. - Но вы, вероятно, очень истощены, поэтому, если вы предпочитаете немного отдохнуть...
  - Совсем нет. - Удивительно, но она совсем не устала, несмотря на то, что пережила за последнее время. Ее тело чувствовало себя сильнее и живее, чем когда-либо, чем она, несомненно, обязана своим инопланетным генам и потому что она больше не принимала таблетки, которые подавляли эту часть ее. Она должна была признать, что ей очень любопытно узнать об этой новой стороне себя, а также о ритуалах этого странного нового мира, в который она так внезапно погрузилась. - Если ты думаешь, что я не помещаю, я бы хотела быть там.
  - Ну что же, пошли! - Мира энергично потянула ее руку, уже бросаясь впереди группы, когда они начали выходить из фойе.
  Несмотря на собственный интерес Тавии к этим людям и добрый прием, который они оказали ей, она заметила, что Чейз отстает. На самом деле он определенно чувствовал себя более неловко, чем когда ехал на север. Она чувствовала его дискомфорт в своих венах, он колотился, как крошечные уколы под ее собственной кожей.
  Она остановилась и посмотрела на него, ожидая, что он присоединится к ним. Она не могла оставить его одного, когда все остальные шли в другую комнату, хотя, очевидно, именно это он и хотел, чтобы она сделала. Когда он наконец приблизился, он сделал это медленным шагом человека, направляющегося к виселице.
  
  Глава 28.
  
  Это было самое последнее место в мире, где он хотел быть. Последнее, что он хотел сделать, это стоять, как посторонний человек, и смотреть, как Данте и Тесс представили своего сына его крестному отцу Гидеону. Не то чтобы Чейз возмущался этим выбором. Это было правильно для ребенка, лучшее. Если что-то случится с родителями Ксандера до его совершеннолетия, о молодом члене Рода позаботятся; Гидеон и Саванна дадут ему всю любовь и заботу, в которых он нуждается. Данте сошел с ума, думая, что Чейз сможет когда-нибудь справиться с этой ролью. Хорошо, что Чейз доказал ему и Тесс, что он был неподходящим кандидатом еще до того, как их ребенок сделал первый вдох. И теперь он оставался на заднем плане, пытаясь чувствовать себя безразличным - только чтобы почувствовать облегчение, что эта честь была передана Гидеону вместо него.
  Тем хуже, что Тавия тоже будет там, чтобы засвидетельствовать это. Она не знала традиции или смысла ритуала, а также не знала, сколько ошибок и упущений Чейз совершил, чтобы утратить честь быть названным опекуном ребенка. Но когда они все вошли в празднично украшенную часовню и сели на деревянные скамейки, он понял, что она чувствовала его стыд, и это было достаточно плохо.
  По крайней мере, он так думал, пока Тавия не увидела Элизу по ту сторону освещенной свечами комнаты. Она не показала своего удивления, но он почувствовал, как она напряглась рядом с ним, когда она посмотрела на женщину, которая когда-то была одной из его ближайших родственников. Самый большой позор в его жизни.
  Элиза стояла с Гидеоном и Саванной, Данте и Тесс с ребенком в передней части часовни. Она помогла им с шелковыми простынями, использованными на церемонии, но когда ее лавандовые глаза увидели Чейза и Тавию, она что-то прошептала ожидающим парам и подошла к ним. На полпути Тиган остановил и обнял ее. Его лицо было осторожным и настороженным, человек, готовый проливать кровь даже в тех священных местах, если это необходимо, чтобы защитить свою половинку от опасности.
  Что касается Чейза, это было неудивительно. Чейз все еще чувствовал пощечину Элизы, которую она дала ему но время их последней встрече. Удар был более чем заслужен, за то, что он сказал незадолго до своего отделения от Ордена.
  Но это было по-другому.
  Он наблюдал, как к ним подошла любящая, связанная крови пара - Элиза, похожая на мадонну, мрачный и притяжательный Тиган, - и вдруг он это понял. Она была беременна
  Это должно было ударить его сильнее. Может быть, это то, что было бы, если бы Тавия не стояла рядом с ним, наблюдая за ним спокойно и не осуждая его, когда пара подошла. Она была тихой и безмятежной, спокойной водой, где он так привык к одиночеству в открытом море.
  - Стерлинг, - прошептала Элиза, останавливаясь перед ним. Она начала тянуться к нему, потом, казалось, передумала и сжала руки. - Я так рада, что ты в порядке. То, как ты оставил нас в Бостоне... мы все боялись худшего.
  - Извини, - пробормотал он. - Я не нарочно.
  - Нет, - сказала она. - Твое намерение состояло в том, чтобы спасти нас. И ты это сделал. То, что ты сделал для всех нас, было...
  - Похвально, - закончил Tegan для них. - Черт возьми, самоубийство, но это не относится к делу.
  Чейз неопределенно пожал плечами, отбросив ее благодарность. Одним благородным жестом он не мог вернуть все, что выбросил, как бы он ни хотел. Потребуется время, чтобы снова проявить себя перед своими братьями. Время, которое он не был уверен, что он имел, когда голод грыз на него из глубины его души. Его руки беспокойно дергались по бокам, вены начинали гудеть, и внезапно он почувствовал сильное желание вырваться из поместья и исчезнуть в ночи. Когда темный импульс углубился в нем, он почувствовал, как пальцы Тавии слегка касаются его. Она знала, что он чувствовал, и рука, которую она ему предложила, была именно той линией жизни, которая ему была нужна. Их пальцы переплелись друг с другом, он прочистил горло и представил женщин друг другу.
  - Тавия Фэйрчайлд, это подруга Тигана Элиза.
  - Я также бывшая невестка Стерлинга, - сказала она, улыбаясь с искренним дружелюбием.
  - Да, я знаю это, - ответила Тавия. - Приятно познакомиться.
  - Мне тоже, - глаза Элизы переместились на их переплетенные руки, и ее глаза загорелись. - Может быть, я смогу показать вам дом и территорию после церемонии?
  Тавия улыбнулась.
  - С удовольствием, это было бы хорошо.
  - Я должна вернуться и сесть, мы начнем прямо сейчас.
  Когда она и Тиган попытались отвернуться, Чейз протянул руку и слегка взял Элизу за руку.
  - Подожди.
  Сразу же Тиган тихо зарычал, и в его глазах вспыхнули янтарные искры. Чейз отпустил ее и поспешно извинился.
  - Я просто хотел поздравить. Вас обоих. С ребенком. Я рад за тебя.
  Элиза улыбнулась Тигану, затем с радостью посмотрела на Чейза.
  - Спасибо. Это много значит для меня, Стерлинг. Нас обоих.
  Тиган проворчал, взял протянутую руку Чейза и сжал ее. Он не отпускал ее, читая на ощупь, действительно ли Чейз имел в виду свои слова. Чейз не отступал перед сверхъестественным испытанием. Ему действительно нечего было скрывать. Тиган кивнул, затем убрал руку и хлопнул Чейза по плечу.
  - Хорошо, что ты вернулся, Гарвард.
  Они ушли и заняли свои места в передней части маленькой часовни. Чейз оглянулся на Тавию.
  - Она и Тиган вместе чуть больше года. Я должен был сказать тебе, что она принадлежит к Ордену.
  - Все в порядке. Я была удивлена, увидев ее, но все в порядке. - Она держала его взгляд, и в ее глазах он не видел ни ревности, ни гнева, просто честное сострадание. - Как насчет тебя? Ты в порядке с Элизой, находящейся здесь и связанной с одним из твоих друзей?
  Он кивнул и провел большим пальцем по тыльной стороне ладони Тавии, их пальцы все еще переплетены.
  - Она счастлива с ним. И он с ней.
  На какое-то безумное мгновение он думал о себе таким же счастливым, как Тиган с Элизой. До сих пор он никогда не хотел этого, но теперь, с рукой Тавии в своей руке, он внезапно понял, какое будущее может быть с ней как его кровный Подругой по Крови. Невозможные мечты. Любая надежда на совместное будущее с Тавией исчезнет, ​​​​когда он позволит своей жажде управлять им. Он сказал себе, что это не имеет значения, поскольку церемония началась, и он и Тавия нашли свои места в последнем ряду скамей.
  Пока Габриэла держала ребенка в передней части комнате, Элиза и другие члены Рода зажгли восемь белых свечей, установленных в большом круге вокруг Данте и Тесс, Гидеона и Саванны - бесконечное кольцо, связавшее их в этот момент. Никто из них не надел обычную белую тунику с капюшоном для этой церемонии; по-видимому, не было времени взять все необходимое во время эвакуации из Бостона. Но у них было восемь узких белых шелковых простыней, и когда свечи вокруг них были зажжены, Данте, Тесс, Гидеон и Саванна сплели их вместе, образуя колыбель, которую они держали между ними, символическую связь между родителями и крестными родителями.
  Лукан стоял посередине и приняв на себя роль мастера церемоний.
  - Кто представляет этого ребенка перед нами сегодня вечером?
  - Мы, - ответили Данте и Тесс в унисон. - Он наш сын, Ксандер Рафаэль.
  Когда Лукан кивнул, Габриэла отнесла обнаженного ребенка к родителям и положила его на руки матери. Пока Данте держал один конец плетеной колыбели, а Гидеон и Саванна - другой, Тесс подняла Ксандера и показала его собранию.
  Чейз почувствовал, что Тавия затаила дыхание рядом с ним и наблюдает за церемонией в благоговейной тишине.
  - Это наш ребенок, - рассказывали Тесс и Данте вместе. - Своей любовью мы привели его в этот мир, своей кровью и жизнью мы питаем и защищаем его превыше всего. Он - наша радость и наша надежда, прекрасное выражение нашей вечной связи, и для нас большая честь представить его вам, нашей семье.
  - Вы хорошо чтишь нас, - пришел единый ответ от всех, кто собрался в комнате.
  Даже Чейз обнаружил, что бормотает. Он прошел через бесчисленные подобные ритуалы в Темных Гаванях, рождения, смерти и кровных связей, но церемонии были редкими среди воинов. И особенно она - представление ребенка в штаб-квартире - никогда не случалось раньше. Это сделало момент еще более торжественным, когда Тесс положила своего ребенка на руки Лукана, а затем заняла свое место рядом с Данте. Глубокий голос Лукана гремел, как голос проповедника, когда он повернулся к Гидеону и Саванне.
  - Кто обещает защитить этого ребенка кровью и жизнью до последнего вздоха, если этого потребует долг?
  - Мы, - пара ответила вместе, слово, которые были горькими на языке Чейза, когда он толкал их обратно в горло невысказанным. Видя, как взгляд Данте ловит его в толпе, он заставил себя кивнуть ему в знак того, что он принял лучшее решение, принятое его другом в интересах его сына.
  Обоснованность этого решения еще более остро поразила Чейза в тот следующий момент, когда Лукан поместил Ксандера в центр тканой колыбели, а Гидеон приступил к последнему этапу ритуала. Он поднес запястье ко рту и вонзил клыки в свою плоть, затем повернулся и сделал то же самое с запястьем Саванны.
  Чейз знал, что это произойдет, но как только запах свежей крови наполнил комнату, его тело охватило сильная дрожь. Он боролся с ней, но его голод был беспощаден. Его клыки вырвались из десны и заполнили рот.
  - Чейз? - тихо прошептала Тавия рядом с ним. - Ты в порядке? -Она подняла руку и дотронулась до его щеки, ее красивое лицо выглядело взволнованным в желтом сиянии его преображенных глаз.
  В передней части часовни Гидеон и Саванна теперь держали свои запястья над Ксандером, капли крови падали на его обнаженную кожу, подтверждая свою клятву пожертвовать своей жизнью в случае необходимости.
  Чейз не мог остаться. Не без потери контроля и разрушения всей церемонии.
  Полный ненависти к себе, Чейз соскользнул со скамейки и выскользнул из часовни так тихо, как только мог. Он наткнулся по коридору на большой зал и вышел через стеклянную дверь на террасу. Затем он прыгнул мощным прыжком и выбежал в глубокий темный лес.
  К тому времени, когда он вдыхал холодный ночной воздух, его уже тошнило от голода, его дыхание стало тяжелым, а живот чувствовал себя так, словно его разорвало в клочья. Он позволил себе упасть на четвереньки в снегу и тяжело дышал.
  - Чейз?
  Ох, блин. Татия. Она последовала за ним на улицу. Его убило то, что она увидела его таким слабым и задыхающимся, как и наркоман. Он никогда не простит себя, если сделает что-то с ней сейчас.
  - Отойди от меня, Тавия. Просто вернись.
  - Что с тобой случилось? Поговори со мной, Чейз.
  - Тебе нужно уйти, Тавия. Немедленно. - Он вздрогнул, когда она наклонилась, чтобы коснуться его изогнутой спины, и сердито зашипел на нее. - Черт возьми, я говорю, держись от меня подальше!
  Она резко остановилась, но в ее глазах не было ни страха, ни жалости, ни отвращения. Только беспокойство.
  - Тебе нужна помощь. Я пойду и найду кого-нибудь...
  - Прошу не надо. Не они. - Его голос был хриплым, тяжелым и отчаянным. Он покачал головой и несчастно посмотрел на нее, зная, как он должен выглядеть сейчас. Такой слабый. Сжавшийся. Жалкий. Нет теней, чтобы скрыть его, нет бравады или ярости, чтобы скрыть правду о том, кем он стал. Он застонал, будь то из-за мучительной жажды или полного унижения, он точно не знал. - Я не хочу, чтобы меня видели таким.
  Ровно как и она.
  Особенно не она, но Тавия не ушла. Нет, она опустилась на колени рядом с ним на снегу и нежно погладила его по спине сквозь его короткие потные волосы.
  - Я чувствую твой голод... и твою боль. Ты дрожишь, Чейз. Боже мой, ты голоден. Если тебе нужна кровь, возьми ее.
  - Нет, - задохнулся он, несмотря на то, что клыки вырвались из десны. Его горло полностью пересохло, Кровожадность бушевала. Его лихорадочные глаза упали на пульс у основания ее шеи. Его голод разгорелся, яростный и требовательный.
  - Пожалуйста, Тавия. Пожалуйста, вернитесь. Прежде чем я...
  - Перед тем, как выпиешь от меня? - Она посмотрела на него пристально, без страха. - Все в порядке, Чейз. Я тут для тебя. Я не оставлю тебя...
  - Нет, - прошипел яростное проклятие и отвернулся от ее нежного, соблазнительного горла. - Нет. Никогда с тобой.
  - Потому что ты не хочешь привязать себя ко мне.
  Это тихое замечание было так далеко от правды, что он снова посмотрел на нее своими светящимися глазами.
  - Потому что, как только я сделаю глоток, я, наверное, не могу остановиться. Ты тоже не можешь мне доверять. - Его голос был просто рычанием, животным и диким. - Я болен, Тавия. Эта вещь вцепилась в меня когтями и я не знаю, как долго я смогу с ней бороться.
  Она уставилась на него, изучая страдания, написанные на его лице, и яростную пульсацию его дермоглифах. Она побледнела, когда наконец поняла.
  - Ты говоришь о Кровожадности. Это ужасная боль, которую я чувствую в твоих венах все время. Это твоя зависимость.
  Не было смысла отрицать это. Она была единственным человеком, от которого он не мог спрятаться, человеком, чей отказ отверг его сильнее всего. Он застонал, когда его снова охватил сильный спазм. Пот вспыхнул по всему телу и покрылся бусанками на лбу, холодный и влажный в холодном зимнем воздухе. Когда атака была худшей, нежные руки Тавии отвлекли его от боли. Она сидела рядом с ним на замерзшей земле и нежно погладила его лицо, смелая, несмотря на его состояние.
  - Когда это началось, Чейз? Как долго ты борешся с этим?
  Ее прикосновение придало ему силы, вытянув слова из его пересохшего горла, как бальзам, который вытягивал яд из раны.
  - Шесть лет, - хрипло признал он. Теперь все вышло, вся горькая правда. - С той ночи, когда умер мой брат. Я держал это в секрете от всех.
  Она провела успокаивающими пальцами по его напряженной челюсти.
  - Что случилось той ночью? Я знаю, что ты что-то скрывал, когда впервые рассказал мне о смерти Квентина. Ты сказал, что многое не можете вспомнить, но это неправда... ты все помнишь, не так ли?
  Он кивнул, несчастный от того, что он сделал тогда, и все же он больше не мог отрицать этого. Он помнил каждую секунду этих кровавых часов до и после смерти Квента. Каждого из Отверженных, которых он убил, чтобы отомстить за своего умершего брата.
  И потом он вспомнил стыд, когда его чувство вины заставило его опуститься еще ниже.
  - Я был тем, кто привел Отверженного, который убил моего брата. Ублюдок высосал двух человек перед баром Гот в Кембридже. Я должен был убить его на месте, но это было против политики Агентства. - Он презрительно фыркнул, все еще чувствуя свой гнев, словно кислоту на его языке. - Поэтому я привел его, и Квент запер его на допрос и медицинский осмотр. Он был один в комнате с проклятым Отверженным несколько минут. К тому времени, когда Квент успел подать сигнал тревоги, он уже истекал кровью из зияющая рана на его горле.
  - О, Чейз! - голос Тавии был шепотом на холодном ночном ветру, полный того же шока, той же агонии, которую он сам испытывал, вспоминая этот ужасный момент.
  - Я обыскивал Отверженного на предмет оружия, когда привел его, но каким-то образом он пронес мимо меня самодельным лезвием. Я виноват в смерти моего брата. - Он выругался. - С таким же успехом я мог бы зарезать его своими руками.
  - Нет, - сказала Тавия, качая головой и поглаживая его. - Боже, нет. Ты не можешь винить себя.
  - Правда? - голос у него был однообразный, холодный, как ночь. - Ты знаешь, сколько раз я задавался вопросом, на что это было бы похоже, если бы я никогда не жил в тени Квента? Черт, были времена, когда я даже желал этого, Тавия.
  Она смотрела на него, без сомнения, шокирована. Ее пальцы оторвались от него, она ахнула, и ее облако дыхания, образовавшееся в холоде, унесло в темноту.
  - Ты не убивал его, Чейз. Каждый делает ошибки.
  - Ни один из сыновей Августа Чейза, - ответил он с горечью и ненавистью к себе. Он вспомнил шум после смерти Квентина. Ужас Элизы был худшим. Ее вопросы и растерянность, когда она пришла в штаб-квартиру Агентства, чтобы увидеть своего мертвого супруга, все еще звучали в его голове: Как это могло случиться, Стерлинг? Кто привел Отверженного? Кто отвечал за поиски оружия? Стерлинг, пожалуйста, скажи мне, что Квентин не умер!
  - Я хотел исправить ситуацию, но ничего не мог сделать. Даже убийство Отверженного, убившего моего брата, не принесло пользы. - Он резко выругался и провел рукой по больному лицу. Его голод все еще был в его когтях, но, когда он всасывал холодный зимний воздух в свои легкие, горение начало исчезать. - Я вернулся в Гот Клуб, где арестовал Отверженного. Там зависал еще один, ожидая добычу. Я немного отреагировал на него, а затем заставил его сказать мне, где его гнездо. Группа Отверженных заняла склад на реке Чарльз. Я жестоко убил их всех, это была самая кровавая баня. И вдруг я не мог остановиться. К рассвету я убил своего первого человека и испытывал жажду, которую едва мог контролировать. И с тех пор я борюсь с ней.
  - Кровожадность, - тихо пробормотала она.
  Он кивнул.
  - Достаточно близко. В этой болезни есть переломный момент, которого я еще не достиг. Если я пересекаю эту черту, то превращаюсь в Отверженного, буду потерян.
  - Как сын Квентина и Элизы? - нахмурилась она. - Ты рассказал мне, что случилось с ним, , прежде чем ты...
  - Прежде чем я застрелил его, - сказал он с горечью. - Да. Но Камден был другим. Он принял новый клубный наркотик, который ходил по Бостону в прошлом году. Его называли Малина. Это дерьмо было мощным, спидбол, разработанный специально для Рода. Вдохнул или лизнул крошечный образец этого красного порошка и все, что ты мог сделать - трахаться, драться или кусатт все, что доступно
  - Боже мой, - выдохнула Тавия. - Это звучит ужасно.
  Чейз хмыкнул.
  - Нет, если ты молодой человек, которому до смерти скучно в Темных Гаванях. Они ели его, как конфеты, и для некоторых из них это был быстрый путь к Кровожадности. Кэм был одним из них.
  - Мне жал.
  Он пожал плечами.
  - Мне тоже. Орден и я штурмовали лабораторию дилера и уничтожили всю продукцию. Или почти всб. Я держу одну дозу для себя. Одной последней дозы достаточно, чтобы убить себя.
  - Серебряный контейнер, которую я нашела на твоем столе в Бостоне, - пробормотала Тавия. - Почему ты хотел сохранить что-то подобное?
  Ему не нужно было отвечать, она тоже понимала его причину. Эта доза Малины был его планом побега, его серебряной пулей, если Кровожадность наконец схватит его. И становилось все меньше если, а не когда.
  Он произнес суровое проклятие.
  Уходи. Это было то, что он должен был сделать - как он делал каждый раз, когда его проблемы становились слишком реальными, слишком сильными. И была часть его, которая не хотела ничего больше, чем исчезнуть в ночи и никогда не оглядываться назад. Просто убегай... пока солнце не взойдет и не поглотит все его проблемы - все его проклятые неудачи прошлого, настоящего и будущего.
  Это был бы простой вариант. Трудный вариант - оставаться здесь и преодолевать сильные судороги, которые сотрясали его тело. Трудный путь состоял в том, чтобы разоблачить его слабость и его самые отвратительные грехи, взглянуть в мягкие глаза Тавии и ждать момента, когда ее беспокойство перерастет в законное презрение. Или еще хуже, жалость.
  Но глаза Тавии не отпускали его. Эти ясные, спокойные, ярко-зеленые глаза держали его в темноте, как ласку. Когда он посмотрел на нее сейчас, он понял, что дикое сияние его глаз прекратилось, ее лицо больше не купалось в янтарном сиянии. Даже голодный импульс его клыков уменьшился, так как он был один здесь с ней.
  - Ты еще не проиграл бой, Чейз, - сказала она ему. - Неужели ты ничего не можешь сделать, чтобы выздороветь снова? Может быть, я смогу помочь тебе со временем. Я хотела бы попробовать, если ты позволишь мне.
  Он уставился на нее, сплющенный честным состраданием - глубиной эмоций, которые он едва мог уловить, - что исходило от ее прекрасного лица. Он не мог удержаться, протягивая руку и гладя ее по щеке.
  - Как ты можешь быть такой заботливой после всего, что только что услышала? Когда я ничего не сделал, кроме как превратил твою жизнь в ад с того момента, как я впервые увидел тебя?
  - Ты не сделал мою жизнь адом. Это был Драгос. - Ее руки были теплыми и успокаивающими, когда она притянула его к себе и быстро поцеловала в губы. - Ты сказал мне правду, Чейз. С самого начала. Ты открыл мне глаза. Мне может не нравиться все, что я вижу, но это реальность и правда, и, наконец, я чувствую себя по-настоящему живом. Это то, что ты мне дал.
  Он выругался себе под нос, удивляясь, как он позволил этой женщине проникнуть под его кожу. И что еще хуже, она каким-то образом проникла в его сердце, в его кровь. Какая ирония судьбы, что он нашел ее только сейчас, когда в последнюю очередь заслуживал такую ​​необычную женщину, как Тавия Фэйрчайлд.
  Заслуживал или нет, Чейз обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал. У нее был такой сладкий вкус, она была такой хорошей и теплой, когда она прижалась к нему и открыла губы, чтобы впустить его язык.
  Он мог бы целовать ее всю ночь. Он бы так и сделал, если бы дети не выбежали внезапно из дома, чтобы поиграть в снегу. Чейз огляделся и увидел, как Мира, Келлан и Натан прыгали с террасы в сосновый дворик с двумя собаками -величественной аляскинской серо-белой волчицей Александрой и буйным коричневым терьером, принадлежащим Данте и Тесс.
  Дети бежали прямо мимо них, едва останавливаясь, чтобы заметить, что Чейз и Тавия сидят рядом и обнимаются. Келлан наклонился, схватил горсть снега и образовал снежный ком. Он бросил его в Миру и промазал всего на несколько дюймов, поскольку она уклонилась вправо и ответила своим собственным снарядом. Снежок прибил подростку мертвую точку в груди.
  - Настоящий профессионал, - крикнул ей Чейз, что принесло ему большую улыбку от белокурого беса размером с пинту.
  Мира и два мальчика обменивались новыми залпами, пока вдруг Чейз и Тавия не оказались под атакой с трех сторон. Они вскочили, и Тавия засмеялась, когда Чейз попытался утащить ее в безопасное место за стволом толстой сосны. Один из снежков Натана ударил ему по затылку и ледяные снежные кристаллы стекали по его шее в воротник рубашки.
  - Это означает войну, - крикнул Чейз, хватая горсть снега и бросая снежки в детей и собак, лающих вокруг них.
  Хихиканье Тавии было самой удивительной вещью, которую он когда-либо слышал. С притворной яростью он обернулся к ней.
  - Ты думаешь, что это смешно, женщина? - Ее улыбка стала шире, но ее глаза блестели так же жарко, как и юмор. Он подошел к ней тоже улыбнулся. Горячее, чем он должен быть, ведь дети играли за ними в лесу. - Ты уверена, что хочешь взять меня на себя?
  Ответ Тавии был ужасно привлекательным.
  - Думаешь, ты справишься?
  - Узнай, - он притянул ее ближе и поцеловал, как будто не будет завтра.
  
  Глава 29.
  
  Глубоко в лесу Келлан, смеясь и с горящими от холодной погоды щеками, образовал снежный ком в перчатках и обернулся, чтобы бросить его в Натана.
  Мальчик исчез.
  Он слышал, как Мира хихикала где-то слева от него, лай двух собак следовал глубже в густой лес. Келлан остановился и слушал. Пытаясь найти Натана в темноте, ожидал внезапного холодного взрыва вражеского снежного кома.
  Келлан знал, что они только играют в войну. Но в нем была искра соперничества - ноющее желание показать себя способным противником, особенно против этого странного новичка, воспитанного и обученного злодеем, который был ответственен за убийство семьи Келлана.
  Его инстинкты покалывали, он почувствовал легкое движение в воздухе. Натан двинулся сквозь деревья, и Келлан наклонился к нему.
  Он обнаружил, что Натан незаметно подкрадывается к Мире, которая играла с собаками. В руке он держал снежок, а в следующий момент бросил его в Миру.
  Он выстрелил в нее, как пуля, и ударил ее в спину.
  Она упала на землю, словно от удара пули снежный ком отбросил ее лицо в сугроб. Она закричала от удивления.
  - Мира! - крикнул Келлан, выпрыгивая из укрытия в ели.
  Он увидел удивление на лице Натана. Он не хотел причинить ей боль. Но это не имело никакого значения для инстинктов Келлана, они взорвались внутри него, как фейерверк, и из его вены вырвался изумительный поток тревоги и агрессии.
  Он взревел и бросил снежок в Натана, сознательно изо всех сил.
  Натан избежал его и вопросительно наклонил голову. Затем он потянулся вниз и ответил на огонь. Он бросал один снежный ком за другим, беспощадный град, который бил Келлана силой в сто кулаков.
  Келлан был в ярости. Его чувство бессилия взорвалось хриплым рычанием изо рта. Он встал и прыгнул на Натана, ткнув кулаком по лицу маленького убийцы.
  Натан хладнокровно отбил его. Он двигался так быстро, что Келлан даже не заметил, как начнется защищаться, пока он внезапно не упал спиной на землю и воздух не вышибло из его легких.
  Натан прижал его, он был полностью выведен из строя.
  Холодная, влажная рука сомкнулась вокруг горла Келлана, всего в секунде от того, чтобы раздавить его гортань. Келлан не мог дышать.
  - Стоп! - крикнула Мира. С испуганными глазами она бросилась к ним и потянула за руки Натана, но его рука была неуклонно зажата на шее Келлана. - Натан, пожалуйста, прекрати! Ты убиваешь его!
  Ее вмешательство было смущающим для Келлана. Он покраснел от стыда, унижения и беспомощного гнева, когда давление на его горло ослабло.
  Без извинений Натан отпустил его. Он встал и без сожаления смотрел, как Келлан кашляет, вдыхая воздух. Лицо Мира было переполнено беспокойством, когда она присела рядом с ним и нерешительно положила руку ему на плечо. Келлан стряхнул ее, ненавидя, что она наблюдала за его унижением. Медленно, он поднял взгляд на безмолвное, сдержанное лицо мальчика, который, вероятно, убил дюжину человек, каждый из которых был гораздо более опасным противником, чем когда-либо был Келлан.
  Келлан восхищался этой смертельной маневренностью. Он нуждался в этом, если захочет выжить в мрачном мире, который создал Драгос. Если бы он хотел отомстить за свою семью, как воин Ордена или сам по себе, ему понадобился бы такой же холодный талант, та же эмоциональная отрешенность, которую он видел в немигающих глазах Натана.
  Келлан потер травмированное горло. С трудом он проглотил позор своего унижения перед Мирой и посмотрел на мальчика, который мог так эффективно убивать.
  - Научи меня всему, что знаешь.
  ***
  Тавия легкомысленно лежала на большой двуспальной кровати в своей комнате в штаб-квартире, руки и ноги были на Чейзе. Она не помнила, сколько раз они любили друг друга. Они начали прошлой ночью после снежного боя, а затем продолжили после того, как провели большую часть дня отдельно - Тавия с Элизой и некоторыми другими Подругами ели и разговаривали; Чейз уединился на частной встречи с Луканом, Гидеоном, Тиганом и остальными воинами.
  Теперь еще одна ночь приближалась к рассвету с другой стороны окон с жалюзи, а Тавия плыла в блаженной эйфории.
  С закрытыми глазами, запертыми в ленивом, довольном сне, она почувствовала, как он зашевелился рядом с ней. Он поцеловал ее в веки, один за другим, нежно прижав губы, хотя его твердый член уже прижимался к ее бедру.
  - Ммм, - она застонала и открыла глаза с улыбкой. - Доброе утро. Ты настоящая ранняя пташка.
  - Если ты где-нибудь рядом, я всегда буду на ногах.
  Она посмотрела в его темно-синие глаза и улыбнулась.
  - Хорошо, что у меня тоже есть гены Рода. Иначе я бы никогда не поспевала за тобой.
  - Возможно, но я бы позаботился о том, чтобы тебе было весело пробовать, - он поцеловал ее медленно и долго, пока ее чувства не проснулись и не разгорелись.
  - Счастливого Рождества, моя красавица.
  - Рождество? - Она подсчитала дни и поняла, что это действительно так. - Никогда в жизни я не думала, что проснусь голой в объятиях вампира рождественским утром.
  Он улыбнулся.
  - Санта уже был здесь. Хочешь посмотреть, что он тебе принес?
  Она засмеялась.
  - Это отличный подарок?
  Его глаза были озорными, в них танцевали янтарные искры.
  - Очень большой.
  - С большим красным бантом?
  Он посмотрел на себя и пожал плечами, его сардоническая улыбка раскрыла кончики его клыков.
  - Как насчет яркой шляпы вместо этого?
  Она все еще хихикала, и он снова поцеловал ее. Когда он вторгся в нее, ее хихиканье превратилось во вздохи, а затем в приятные стоны. Он научился заставлять каждый дюйм ее тела жаждать и был безжалостен в своем соблазнении. Она полностью отдалась ему и закричала, когда он привел ее к быстрому лихорадочному оргазму.
  - Боже мой, - выдохнула она, и ее собственные клыки наполнили ее рот, когда он привел ее к другому жестокому кульминационному моменту. - Счастливого Рождества, Тавия.
  Его ответное рычание было чисто мужской гордостью.
  - Ты еще не видела мои подарки на день рождения.
  Она устало рассмеялась и посмотрела на него. Его взгляд, такой близкий и такой интимный, теперь казался таким знакомым, таким правильным. Чувство того, как его обнаженное тело прижималось к ней, было таким же естественным для нее, как ее собственное дыхание, ее собственное сердцебиение.
  И теплый узел, который так крепко сжал ее грудь, а затем двинулся глубже между ее ногами, - это чувство, которое она надеялась никогда не потерять.
  В глубине души она думала, стоит ли ей бояться.
  Потому что, так или иначе, она поняла, что влюбилась в Стерлинга Чейза.
  
  Глава 30.
  
  Сон захлестнул Дженну из ниоткуда.
  Спящая в руках Брока, она просыпалась и уходила от одного изменчивого пейзажа к другому. Затем появился темно-серый туман и унес ее без предупреждения, уводя ее далеко от ее сознания, в сознание другого существа.
  Древний.
  Внеземная часть ее, которая все больше и больше сливалась с ее человеческим телом, укрепила ту ее часть, которая когда-то была смертной, и сделала что-то... другое.
  Именно эта часть теперь взяла под контроль ее разум, поскольку густой туман погружал ее все глубже в его воспоминания, в тени густых сумеречных джунглей, окруженных бурными, высокими скалами из песчаника. Вдалеке горели большие огни и наполняли пейзаж облаками дыма и пеплом.
  Она побежала к нему, металлическая броня была привязана к ее покрытой глифом груди и бедрам, звеня при каждом шаге ее голых, забрызганных кровью ног. Она протянула длинный меч, необработанное оружие из человеческого мира, с кованым железным лезвием и кожаной ручкой. Но ей будет достаточно. Сегодня вечером она обезглавила больше чем одного врага этим.
  И она скоро сделает это снова.
  Свободная земля хрустела под ее ногами, когда она побежала к дыму горящего палаточного городка. Некоторые из ее братьев уже были там, яростно сражаясь с Легионом, за которым они охотились через континенты и на протяжении многих веков.
  Призрачный боевой клич Дженны сотряс сухие ели и базальтовые камни, когда она атаковала, пробежав сквозь занавес из густого черного дыма и забрызганные кровью тела на земле.
  Сразу же поднялся могучий силуэт вражеского воина, который присел над упавшим человеком. Он оглянулся на нее так же, как она взмахнул мечом по широкой, смертельной дуге. Длинные светлые волосы, заплетенные в тонкие косы, жесткие от высыхающей крови и пота, свисали с его лица, когда он шел, чтобы сразиться с ней.
  Он был всего лишь часовым, он не носил пластин брони на своей обнаженной груди, только набитые металлические манжеты на мускулистых предплечьях. Его широкие белые штаны были в крови и грязи и свисали рваные лохмотья над его сандалиями.
  На него обрушился грубо выкованный клинок Дженны, и он парировал удар быстрым поворотом своего отполированного копья, удерживаемого в обеих руках. Оружие поразило искры, меч громко дрогнул, когда копье блокировало его и позволяло ему скользить вниз.
  Дженна почувствовала, что ее рот шевелился, и голос, который был не ее, произнес слова на давно мертвом языке, который не совпадал с языком Древнего.
  - Твоя королева не может прятаться вечно, атлант.
  - Нет, - ответил воин, его злобные глаза сузились от гнева. - Но ей не нужно делать это вечно. Ей нужно только пережить тебя и твою дикую природу. И она переживет.
  Он поднял свое длинное копье, и в свете пылающего пламени поблескивал символ, который украшал острие копья и его мерцающие браслеты: это была слеза, упавшая в колыбель полумесяца.
  Тот же самый символ, который каждая Подруга по Крови носила как родимое пятно где-то на ее теле.
  Дженна не успела ни переварить это странное откровение, ни задуматься о том, что это значит. Она дернула руку и взмахнула мечом со всей сверхъестественной силой, которой она обладала.
  Ее враг увернулся. Только на долю секунды опоздав. Железный клинок врезался в плоть, кости и сухожилия его плеча. Кровь вырвалась, как фонтан, рука часового висела бесполезно, почти полностью оторванная. Яркий свет начал сиять в его ладони, в форме того же символа, который он носил на своем оружии и доспехах. Теперь он был ранен и ослаблен, но потерянной части тела было недостаточно, чтобы покончить с бессмертной жизнью этого воина.
  Дженна вдохнула запах свежей крови своего врага и почувствовала дикую радость.
  Она взревела, торжествующе. Покоряя.
  Неудержимый.
  Она снова вынула меч и взмахнула им, глубоко вонзая его в горло врагу. Ослепляющий луч света вспыхнул, когда его голова оторвалась от тела, такой же чистый и молочно-белый, как полная луна в ночном небе.
  Луч стал ярче, невероятно ярким... а затем погас. Бессмертное пламя, навсегда задушенное мечом в ее чужой руке.
  - Дженна! - глубокий голос позвал ее сквозь клубящиеся черные облака дыма и стук оружия рядом с тем местом, где она стояла. Сильные руки схватили и яростно потрясли ее. - Дженна, ты меня слышишь? Дженна, проснись, черт возьми!
  Задыхаясь, она проснулась, цепляясь за Брока, который сидел в постели рядом с ней. Его глаза были большими и обеспокоенными. Его большие руки стряхнули прядь волос с ее потного лба.
  Она смотрела на него, пытаясь переварить то, что она наблюдала. В конце концов, все, что ей удалось, это несколько дрожащих слов.
  - Святое дерьмо.
  ***
  Лукан ходил взад-вперед по своей спальне, нервный и беспокойный, несмотря на физическое удовлетворение. Было раннее утро за защитными стенами и запечатанными окнами временного штаба. Рождество, черт побери.
  Ему не хотелось праздновать. Ему хотелось натянуть оружие и боевое снаряжение и принять эту проклятую войну с Драгосом. Он хотел закончить это, желательно с Драгосом под сапогом, истекающим кровью и сломанным, просящим пощады, которую он никогда не получит. Он хотел этого со свирепостью, которую едва мог сдержать.
   Тем более, когда он обдумывал обещание, данное Габриэле в те часы, когда они любили друг друга, в постели, где она теперь спала, сладкая и красивая, как сон. На следующем лунном цикле Лукан даст ей сына.
  Как бы он ни сопротивлялся этой мысли, часть его хотела этого так же сильно, как и она, может быть, даже больше. В течение девятисот лет он был один. У него были его воины, но у него никогда не было семьи - Подруги по Крови и детей. Пока красота с рыжевато-каштановыми волосами, бархатисто-карими глазами и бесстрашный сердцем львицы не вошла в его жизнь и внезапно не разрушила все его намерения.
  Он никогда не думал, что сможет любить кого-то так же полно, как ее. Его страх перед неизвестным будущим едва ли соответствовал его преданности невероятной женщине, которая выбрала его своим компаньоном. И точно так же, как сказал Тиган, знание, что мир, в котором они сражались, когда-то будет принадлежать их сыновьям, только усилило его решимость бороться за мирное будущие.
  Лукан вернулся к кровати, наклонился над Габриэла и нежно поцеловал ее в щеку. Она пошевелилась, затем улыбнулась, все еще полусонная.
  - Доброе утро, - тихо пробормотал он. - Спи, любимая. Я не хотел тебя разбудить. Я ненадолго собираюсь в техническую лабораторию, чтобы просмотреть некоторые сведения, полученные из Нового Орлеана.
  - Сегодня выходной, - сонно напомнила она ему, потягиваясь с кошачьей грацией, затем перевернулась на спину, чтобы взглянуть на него. Слишком привлекательная. - Вернешься в постель?
  Боже, он действительно испытывал искушение сделать это.
  - Это всего на несколько часов. Я хочу поработать, пока остальные спят. Отдыхай, а я скоро вернусь.
  Стон, который она отвечала ему, был вялым. Он бы с радостью заполз под ее одеяло и снова заставил ее стонать. Желательно, чтобы она достигла кульминации у него во рту.
  Он отошел от кровати и переоделся в свежую футболку и тренировочные брюки. Габриэла снова уснула, тихо дыша, приоткрыв рот. Он улыбнулся, счастливый просто посмотреть на нее.
  Боже, это действительно сильно ударило его.
  И он не хотел, чтобы это было по-другому.
  Он все еще улыбался, как глупый идиот, когда вышел в коридор и бесшумно закрыл за собой дверь спальни. Внизу по коридору открылась другая дверь, и Мира вышла на цыпочках, ее розовая ночная рубашка шуршала по лодыжкам, когда она поспешила вверх по коридору.
  Ее льняные волосы были сильно растрепаны, глаза полузакрыты и все еще очень сонные. Практически слепая от решимости, она врезалась прямо в него.
  - Ой! - Она ахнула, когда он поймал ее обеими руками, чтобы она не упала. - Я думала, что слышала Санта-Клауса здесь.
  - Не Санта-Клаус, - усмехнулся Лукан и присел перед ней. - Только я...
  Когда он убрал ее взъерошенные волосы с лица, Мира посмотрела ему в глаза. Он ожидал увидеть ее фиолетовые контактные линзы, специально созданные для нее, чтобы заглушить талант маленькой Подруги по Крови. Вместо этого Лукан посмотрел в чистые, зеркальные глаза маленького провидца.
  Видение врезалось в его мозг как пуля.
  Кровь.
  Ужас.
  - О, нет! - закричала Мира. Она сразу же осознала свою ошибку, подняла руки и прикрыла глаза. - Мои линзы. Я забыла надеть их. Прости, Лукан!
  - Тсс, - успокаивал Лукан, когда она расплакалась. Он притянул ее ближе, предлагая утешительные объятия, пока девочка рыдала от раскаяния. - Все в порядке, Мира. Ты не сделала ничего плохого.
  Она отстранилась, стараясь держать ее глаза прикрытыми.
  - Что ты видел, Лукан? Это было что-то плохое?
  - Нет, - соврал он. - Ничего такого. Не волнуйся, все в порядке.
  Но когда он говорил, в нем появилась черная ужасная бездна страха. Дар Миры только что показал ему проблеск будущего, которое он мог себе представить в худшем из своих бесчисленных кошмаров.
  
  Глава 31.
  
  - Это последний, этого должно быть достаточно, Тавия, - сказал Гидеон на другой стороне своей импровизированной инженерной лаборатории. - Как ты там держишься, Гарвард?
  Чейз только зарычал; это был единственный ответ, на который он был способен, наблюдая, как другой воин взял последний из шести образцов крови из руки Тавии. Чейз чувствовал себя подобно бабе, потому что ему пришлось сидеть на другой стороне комнаты во время процедуры, стараясь изо всех сил не позволить виду этих наполненных пузырьков разбудить его дикую сторону. Его клыки вырвались из его десен при первом уколе, поразившем ее кожу, а экзотический запах ее крови превратил его голод в лихорадочное биение.
  Как тяжело ему было быть здесь, пока все его тело было напряженным и беспокойным от жажды, но ожидание снаружи в холле, в то время как Гидеон проводил многочисленные исследования с Тавией и брал образцы ее тканей не обсуждалось.
  К счастью, Гидеон работал быстро и эффективно.
  - Вот и все, - объявил он через мгновение.
  Чейз подошел, когда белокурый воин забрал пластиковые пробирки с образцами крови и ДНК и направился в следующую комнату, чтобы подготовить их к анализу.
  - Все в порядке? - спросил он Тавию, все его мысли о собственном благополучии поблекли от беспокойства за нее.
  - Это был легкий ветерок, - сказала она, раскатывая свой длинный рукав назад на покрытое глифом предплечье. - Первые двадцать семь лет своей жизни я провёла в качестве подопытного кролика в частной клиники. Я привыкла к уколам.
  Теперь в улыбке Чейза появился другой вид голода.
  - Я не хочу, чтобы ты привыкала к тому, что кто-то тыкал в тебя, если только это не я.
  Это было собственническое высказывание, и хотя он не имел права даже думать, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать, он не мог и не хотел забирать его обратно. Последние несколько часов, которые он провел с Тавией, обнажая его душу, смеясь с ней, любя ее, а затем снова любя ее - настолько глубоко зацепили его, что он подумал, сможет ли он когда-нибудь снова быть один.
  Не то чтобы он этого хотел.
  И это был его ад.
  Он хотел эту женщину, она значила для него больше, чем кто-либо и что-либо, и отчаянная, обнадеживающая часть его задавалась вопросом, не станет ли дыра в его сердце, которую она заполнила, заполнит другую, более хищную, угрожающую поглотить его.
  - Хорошо, дети, - объявил Гидеон, возвращаясь в комнату. - Я проведу анализ крови и анализ тканей позже сегодня. Через несколько дней у нас может быть полный анализ, но после того, что я уже видел здесь, вместе с данными, которые вы нашли в записях старого доброго доктора-миньона. Все предельно ясно. - Он провел пальцами по своим колючим светлым волосам и изумленно хихикнул. - Никогда не мечтал, что однажды мне придется иметь дело с живой женщиной Рода, а также с ДНК Подруги по Крови. Ты можешь притвориться, что ты обычная смертная, если нужно, ты можешь жить на крови и человеческой пище, и ты можешь находится под светом солнца, не превращаясь в барбекю через несколько минут. Боже мой, Тавия, ты совершенно невероятная.
  Она улыбнулась.
  - Эй, я видела, как ты работал на этих компьютерах, Гидеон. Ты тоже не плох.
  Чейз зарычал и бросил на воина косой взгляд.
  - Да, и если подумать, ты был достаточно близок к ней до одного деня.
  Гидеон улыбнулся в сторону Тавии.
  - Ну, что я должен сказать? Он всегда становится ужасно ревнивым, когда я флиртую. Это действительно проблема между нами.
  Она смеялась с ним, ей стало ясно, как и всем остальным, что компьютерный гений Ордена смотрит только на свою Подругу по Крови Саванну.
  Гидеон удивленно посмотрел на Тавию, его голова склонилась в сторону, а руки скрещены на серой футболке с подписью Святых из Бундока.
  - Ты думала о детях?
  - Дети? - Тавия одарила Чейза смущенным взглядом. - Э-э...
  - О, я не хочу ни с чем тебя уговаривать, - быстро сказал он. - Я имею в виду, с генетической точки зрения, возможности... ну, захватывающие. Интригующие, если не сказать больше. Ты так не думаешь, Гарвард?
  Чейз не мог ответить, даже если бы хотел. Мысль о беременной Тавии лишила его дара речи. Он не мог представить ничего более ошеломляющего, чем Тавия, родившая ребенка. Но тот факт, что их дети станут началом целого нового поколения Рода, побледнел, учитывая то чувство, которое Чейз испытывал, когда он представился себя отцом своих сыновей.
  Или, Небеса... их дочери.
  Глаза Тавии были устремлены на него, и он задавался вопросом, может ли она почувствовать глубину его реакции через ее связь с ним. Он не мог скрыть свои чувства от нее. И даже без кровной связи, которая говорила ей, как глубоко она прикоснулась к нему, его сверкающие глаза в любом случае предали бы его.
  Гидеон прочистил горло в содержательной тишине в комнате.
  - Ты говорил, что были записи пациентов, документирующие другие случаи, таких как ты, Тавия?
  Она кивнула.
  - Доктор Льюис обращался с другими, как я, но согласно файлам, которые мы нашли, все пациенты умерли за эти годы. Если были записи о других живых, я не видела их, когда мы искали в клинике.
  - Но там могут быть и такие, как ты, - сказал Гидеон. - Зная Драгоса, определенно должны быть другие. Женщины, которые живут непризнанными нормальными смертными, как ты. Женщины, у которых скоро закончатся таблетки, которые начнут превращаться в свою истинную природу, так же, как и ты
  - Боже мой, - ответила она. - Если это правда... когда дело доходит до этого...
  Гидеон кивнул.
  - Катастрофа.
  - И предположим, что есть другие, - сказал Чейз, - мы не знаем, чего хочет от них Драгос. В случае Тавии он использовал ее фотографическую память. Драгос использовал ее, чтобы получать конфиденциальную информацию о правительстве людей через ее работу с сенатором.
  Тавия кивнула в знак согласия.
  - Мое пребывание в больнице было не только для лечения, но и для того, чтобы просмотреть мои воспоминания, подробности того, где я была с сенатором, данные, связанные с безопасностью, которые я, как его помощник, могла видеть. Они не только использовали меня в качестве секретного научного эксперимента, но и насиловали мой разум.
  Чейз услышал гнев в ее спокойном голосе. Он протянул руку и погладил ее.
  - Я отплачу все это обратно больному ублюдку. Чем болезненнее, тем лучше.
  - Ты, я и остальная часть Ордена, - сказал Гидеон. Он снова посмотрел на Тавию. - Я предполагаю, что у тебя нет информации о действиях Драгоса, даже малейшей?
  - Нет. Я даже не знала, что он существует, пока Чейз не попытался предупредить меня о нем. - Она нахмурилась и покачала головой. - Если бы я каким-то образом приблизилась к Драгосу, я бы хотела использовать свои новые способности против него. Особенно смертельные.
  Хотя Чейз понимал ее потребность, он не поддавался мысли, что она даже подумывала о том, чтобы подойти к Драгосу.
  - Этого не произойдет, пока у меня есть что сказать по этому поводу. Драгос смертелен, Тавия. Никогда не стоит недооценивать то, на что он способен.
  - Гарвард прав, - сказал Гидеон. - Но насколько я с ним согласен, я должен признать, что крот в его работе был бы чертовски полезен для нас. - Он указал на экран компьютера с длинным списком данных на нем. - Данные, полученные Хантером и Коринной из Нового Орлеана, защищены паролем и зашифрованы. Я написал программу для ее взлома, но эта чертова штука работала над этим числом уже несколько дней, а мы даже не взломали половину.
  Чейз посмотрел на экран. Только шесть из тринадцати полей последовательности были заполнены: 5, 0, 5, 1, 1, N.
  Тавия лукаво улыбнулась и посмотрела на Гидеона.
  - Могу ли я попробовать?
   Он протянул руку в приглашении и позволил ей занять место перед одним из его компьютеров. Он что-то набрал на клавиатуре, и компьютер подал звуковой сигнал, и появилось окно "Отказано в доступе" с запросом пароля.
  - Отойди.
  Тавия ввела шесть символов, которые программа расшифровки уже выплюнула, а Чейз и Гидеон стояли позади нее и смотрели на нее.
  Она набрала еще семь символов для завершения последовательности: 1, 5, 2, 5, 1, 2, E.
  И вот она внутри.
  - Это тот же пароль, что и базы данных пациентов доктора Льюиса, - сказала она, выглядя очень довольной.
  Гидеон хлопнул Чейза по плечу и издал дикий торжествующий вопль.
  - Я не могу в это поверить! Гарвард, она великолепна. - Он обернулся, схватил блокнот и ручку со стола и протянул Тавии. - Пожалуйста, напиши мне это снова.
  Она сделала, и когда она передала блокнот обратно ему, он прошипел проклятие.
  - Дерьмо. Я мог бы догадаться, что это было что-то вроде этого. Он вызвал браузер и набрал последовательность в поисковике. - Это координаты GPS.
  Чейз наблюдал, как на экране появилась крупная область, которую он сразу узнал.
  - Это горный регион в Чешской Республике. Разве это не то место, где мы нашли гробницу, где Древний спал, прежде чем Драгос разбудил его и запер в своей лаборатории?
  - Бинго, - подтвердил Гидеон. - А Драгос использовал координаты в качестве пароля для всей своей операции, - он недоверчиво засмеялся. - Это версия злодея, страдающего манией величия, с использованием имени вашего любимого питомца в качестве пароля. Возможно, еще есть надежда победить этого придурка.
  Гидеон начал стучать по трем клавиатурам. Взволнованный компьютерный гений перешел с одного экрана на другой, взламывая файлы и лабораторные данные одновременно на нескольких компьютерах, словно дирижер, проводящий симфонию. Чейз и Тавия были внезапно забыты.
  - Я впечатлен, - сказал Чейз, гордый и определенно заинтересованный.
  Улыбка, которую она подарила ему, прошла прямо в его член.
  - У всех нас есть свои таланты.
  Он как раз собирался спросить ее, хочет ли она увидеть один из его талантов, когда в коридоре раздался стук приближающихся ботинок. Вошел Лукан в боевой экипировке и с тяжелым вооружением, за ним последовали остальные воины. У всех были мрачные выражения, которые Чейз знал хорошо.
  Орден готовился к бою.
  - Я вошел, - сказал Гидеон, кружась в кресле. - Тавия только что взломала лабораторные данные. Теперь я в ней обеими руками.
  Лукан одобрительно посмотрел на нее.
  - Хорошая работа.
  Она слегка кивнула ему.
  - Я делаю то, что могу.
  - Мы ценим это, - сказал он, затем посмотрел на Чейза и кивнул ему в знак приветствия. - Я только что говорил с Матиасом Роуэном и рассказал ему о наших планах, - сказал он Гидеону. - Мы уходим на закате и захватываем каждый ночной клуб Агентства в Бостоне.
  - Ты имеешь в виду рейд? - Спросил Чейз.
  - Мы их штурмуем, сравняем с землей и, если нужно, стригем придурков, - ответил Лукан, его глубокий голос вибрировал.
  Чейз издал мягкое проклятие.
  - Ты не можешь быть серьезным. Перемирие между Агентством и Орденом хрупкое, оно всегда было. Если Орден нанесет наступательный удар по территории Агентства, вы будете сражаться не только с Драгосом, но и со всей нация вампиров.
  - Не мы начали эту войну, - отрезал Лукан. - Но мы закончим это чертовски хорошо. Даже если мне придется прочесать верхушку Агентства, чтобы наконец схватить Драгоса. Что касается меня, он и Агентство - две стороны одной медали, и я рад уничтожить их обоих. Пусть Матиас Роуэн позаботится о телах, когда пыль осядет.
  Чейз никогда не видел Лукана таким злобным. Лидер Ордена излучал опасность, его холодная ярость буквально ощущалась в комнате.
  - Мы должны обсудить тактику патрулирования.
  Мы, сказал он, но Чейз мог прочитать команду в глазах Лукана. Мы имеется в виду Орден, который не включал его.
  - Понятно, - сказал он, и в его голосе или в венах не было вражды. Теперь он был бременем для Ордена в то время, когда они не могли позволить себе никаких проблем. Он это понял. И он не мог обвинить Лукана в том, что он исключил его из этой миссии.
  Как бы ему ни хотелось, чтобы он не потерял своих братьев полностью, Чейз понимал, что ему предстоит еще долгий путь, если он хочет доказать, что достоин их доверия. Он только надеялся, что когда-нибудь ему дадут этот шанс.
  Тавия вышла с ним в коридор и молча сунула руку ему в руку. Ей не нужно было ничего говорить. Она поняла. Она чувствовала, и он в сотый раз задумался, чем он заслужил ее.
  - Привет, Гарвард.
  Он остановился при звуке глубокого мужского голоса. Данте был в коридоре позади него. Темноволосый воин скрестил руки на груди. Его широкие титановые кинжалы, убивавшие неисчислимое количество Отверженных и даже приставленные к подбородку Чейза недавно, висели, как гигантские когти на его оружейном поясе. Он сузил глаза цвета виски под темными бровями и указал подбородком через плечо.
  - Что там произошло...
  - Забудь об этом, - сказал Чейз. - Я тоже хочу, чтобы все было хорошо для Ордена. И это сейчас не я.
  Он начал уходить, но Данте подошел к нему и остановил его, положив руку ему на плечо.
  - Я просто хотел сказать тебе, приятно, что ты вернулся в нашу штаб-квартиру. Я рад, что ты здесь.
  Чейз почувствовал взгляд Тавии, когда он принял мирное предложение воина, который когда-то был его ближайшим союзником в Ордене. Его лучший друг. Брат во всех смыслах этого слова.
  - Спасибо. - Слабый ответ, но это все, что он мог выдавить из своего сухого горла.
  - Послушай, Тесс была бы рада, если бы ты и Тавия пришли к нам в гости. Я тоже был бы счастлив. Я хотел бы познакомить тебя с моим сыном правильно.
  - С удовольствием, - Чейз кивнул. - Конечно, с удовольствием. Конечно.
  - Для меня было бы честью встретиться с ним, - сказала Тавия, произнося слова, которые сделали его таким впечатляющим в тот момент.
  - Хорошо, - сказал Данте. - Это будет здорово, - он отступил назад и резко обернулся с широкой улыбкой на лице, глядя на Чейза через коридор. - Кстати, с Рождеством, придурок.
  - Тебя тоже, - усмехнулся Чейз, погружаясь обратно в легкий дух товарищества, который у них когда-то был. - Постарайся не дать надрать себе задницу сегодня вечером в патруле, хорошо?
  Все еще улыбаясь, Данте показал ему палец. Его глубокий смех звенел, когда он вернулся в техническую лабораторию, чтобы присоединиться к другим воинам.
  
  Глава 32.
  
  Было уже далеко за полночь. Орден патрулировал с момента его прибытия в Бостон штурм около дюжины стрип-клубов и других агентств в центре города и его окрестностях.
  Лукан не собирался прекращать, пока они не пройдут через каждого.
  Немногие из допрошенных ими агентов признались, что знали о предателях в их собственных рядах. Но под пытками снова и снова появлялось имя: Арно Пайк.
  - Его Темная Гавань находится в Норт-Энде, - сообщил Матиас Роуэн. Лукан позвонил директору агентства и попросил у него справочную информацию о ублюдке, в то время как Кейд, Брок и Хантер убирали забрызганные кровью трупы, оставленные ими во время последнего рейда.
  - Его семья там живет?
  - Нет, - сказала Роуэн. - Пайк живет один, без ближайших родственников. У него была Подруга около года назад, но она умерла. Здесь говорится, что на нее напали и задушили в Дорчестере.
  Лукан хмыкнул.
  - Как удобно. Адрес?
  Роуэн назвал им шикарную улицу по соседству со старыми городскими виллами стоимостью в миллионы долларов. Лукан набрал его и отправил на своем втором телефоне своим воинам.
  - Лукан, слушай. Ты знаещь, я за всего, что ты считаешь необходимым, чтобы остановить Драгоса. И я хочу остановиться его навсегда. Но мои телефоны разрываются. Постоянно звонять мирным жителям и с ужасом сообщают, что они слышали. Люди в Бостоне думают, что ты сошел с ума. Они говорят, что ты наконец-то сломался, что по твоему приказу Орден выбивает двери Темных гаваней и тащит на улицу безоружных мирных жителей под дулом пистолета.
  Лукан произнес сердечное проклятие.
  - То же самое дерьмо говорилось о Ордене годами и десятилетиями.
  - Только теперь это правда, - голос Роуэн был истощен. - И у нас Рождество, черт возьми. Как долго ты еще хочешь продолжать?
  - До тех пор, пока я не вытащу Драгоса и всех его последователей из их дыр и не разберусь с ними.
  Роуэн долго молчал, и Лукан почти слышал, как он думает. Зазвонил другой телефон Лукана. Он попросил агента подождать и принял вызов. Это был Нико.
  - Лукан, у нас есть Пайк.
  - Вы где?
  - В Саути, вниз по реке. Рио и я загнали ублюдка в пустой склад. Должны ли мы задержать его для вас, или мы можем начать?
  - Держи его, - прорычал Лукан, уже в двигаясь. Он махнул Хантеру в разрушенном ночном клубе, чтобы он следовал за ним. - Я в пути. Собираю подкрепление для допроса. Если пытки не приведут нас дальше, Хантер извлечет из него правду.
  Он повесил трубку, а затем сообщил Роуэну о новой ситуации, когда он и Хантер запрыгнули в ожидающий "Ровер" и помчались в Саути.
  Хотя Арно Пайк получил только несколько царапин и ушибов при задержании Орденом, человек выглядел как дерьмо и пах так же. В любом случае, после мочи, и его острый страх пах, был подавляющим. Лукан едва мог выдержать зловоние, исходящее от вампира, когда они с Хантером пришли на склад, где Николай и Рио ждали с агентом.
  - Ты популярный парень, Пайк, - сказал Лукан, приближаясь к человеку, который упал на ржавое металлическое кресло. - Ты не поверишь, сколько агентов упомянуло твое имя сегодня вечером, когда мы спросили их, кого они, скорее всего, считают предателями своего вида. Ты явно победитель. Поздравляем.
  - Не могу дождаться, чтобы увидеть, что он выиграл, - сказал Нико, его зубы и клыки сияли в темноте заброшенного здания.
  - На этот раз ты определенно превзошел свои силы, - сказал Пайк тонким, но тем не менее порочным голосом. Его бледное лицо и шея были покрыты каплями пота, его щеки были рыхлыми и изможденными, его губы были белыми и бескровными. - Орден создал много врагов сегодня вечером. Агентство не оставит этих незаконных рейдов и преследований безнаказанно.
  - Агентство может оспаривать сколько угодно, - ответил Лукан. - Тем временем, Орден намерен перевернуть эту проклятую организацию с ног на голову и найти предателей.
  Пайк начал смеяться, тяжело дыша.
  - Слишком поздно, воин. Теперь ты не остановишь его.
  Внезапно Лукан вспомнил ужасное видение, которое ему показала Мира. Так много крови на улицах. Бесчисленные погибшие, Род и люди. Крики ужаса и горя, стоны умирающих, заполнившие ночь.
  Прежде чем он понял, что двигается, Лукан встал перед Пайком и схватил его за воротник.
  - Что ты имеешь в виду, что слишком поздно? - выплюнул он, кипя от ярости. - Скажи мне, что ты знаешь о планах Драгоса!
  Пайк стиснул зубы. Его скучные глаза казались убийственными.
  - Я никогда не скажу тебе. Тебе придется убить меня.
  - Нет проблем, - прорычал Лукан. - Но сначала ты заговоришь. Или я обещаю тебе, что будешь умолять о смерти.
  Пайк безумно хихикнул.
  - Ты никогда не получите ничего от меня. Ни от кого из нас, кто предан ему.
  Боже, помоги ему, Лукан не хотел ничего, кроме как вырвать горло самца. Но он сдерживал свою ярость, хотя и с трудом.
  - Есть и другие способы заставить тебя говорить, мудак.
  Он кивнул Хантеру. Убийца G1 мог читать воспоминания о членов Рода через их кровь. Укус, и секреты Пайк будут раскрыты. Хантер подошел к нему, обнажая клыки.
  - Продолжай, - безучастно приказал Лукан.
  Хантер схватил Пайка за запястье и прокусил его. В следующий момент он отдернулся и выплюнул кровь, ругаясь. Он посмотрел на Лукана, его золотые глаза были дикими, когда он вытер кровь изо рта.
  - Он принял яд.
  - Проклятый мудак, - прошипел Лукан.
  Они все смотрели на Пайка, который теперь смеялся, даже когда он упал на землю в яростных конвульсиях. Изо рта появилась пена, когда яд раскрыл свое действие.
  - Ты опоздал, Лукан. Как я и говорил. - Его хихиканье оборвало стон. Он начал задыхаться, уже в муках смерти.
  - Давайте, - сказал Лукан, призывая остальных следовать за ним. - Давайте уберемся отсюда.
  Когда они покинули Арно Пайка в его смертельных конвульсиях на пустом складе, насмешки вампира эхом отдавались позади них.
  - Ты опоздал... Драгос уже победил.
  
  Глава 33.
  
  Тавия вскрикнула от удовольствия и выгнулась под Чейзом, увлекаемая своим третьим оргазмом за столько часов. Ее экстаз был диким и безудержным, и она наслаждалась им в полной мере, ее пальцы вцепились в его мускулистые плечи, когда он врезался в нее в лихорадочном, животном темпе.
  Ей нравилось, как он делал это с ней. Нравилось какой он сильный, какой неземной и мрачный. Ей нравилось, что он вызывал в ней. Мне нравилось, как он приветствовал дикую, голодную часть ее, которая больше не была человеком. Требовал этого от нее. И ей это нравилось, когда он отмечал ее каждым своим прикосновением, поцелуем и толчком.
  Она принадлежала ему; ее сердце знало это точно так же, как ее раскаленная кровь и ее тело. Она издала шипение, когда он углубился в нее, наполняя ее, касаясь места в ней, которое принадлежало только ему одному. Она откинула голову назад на подушку, обнажив зубы и клыки, и издала задыхающийся крик.
  - Да... о черт, Чейз... сильнее... не останавливайся.
  Он рычал сквозь стиснутые зубы, хватая ее за зад обеими руками и поднимая ее бедра к своему твердому члену. Он безжалостно и беспощадно вонзил в нее свой член, твердый, как сталь, и широко растягивал ее.
  Шипение вырвалось от него, когда он ударял все сильнее и сильнее, их светящиеся глаза потерялись друг в друге. Его глифы пульсировали в темных тонах желания и нужды, как и ее собственная голая кожа, когда он возвращал ее к оргазму. Он ускорил темп, двигался на ней с лихорадочными ударами, его клыки были огромными и блестящими в его дико искаженном, красивом рту.
  - Тавия, - выдохнул он, вздрагивая от силы своей кульминации. Она почувствовала, как он горячо вливается в нее, и она последовала за ним, задыхаясь и стоная, когда ее внутреннее влагалище дрогнуло, а ее чувства разбились на миллион сверкающих осколков.
  А потом пришел голод.
  Она не ела с первого раза с ним. Теперь, с каждым наэлектризованным нервом, она жаждала его крови со свирепостью, граничащей с безумием. Она не могла отвести глаз от пульсирующей вены на его мускулистой шее. Ее рот был совершенно сухим, а десны пульсировали там, где росли клыки. Она облизнула сухие губы и посмотрела на него полузакрытыми глазами.
  Он понял, что ей нужно. Его янтарные глаза светились ярче, его зрачки сузились до тонких щелей.
  - Иисус, - прошептал он, проклятие и молитва одновременно.
  Она села на кровать, положила руку ему на грудь и толкнула его на спину. Его дыхание было тяжелым, когда она поднялась на него, его тело было горячим и мощным под ней. Она наклонилась вперед и медленно облизнула его тугую шею, играя кончиком языка по толстой вене, которая так восхитительно пульсировала под его гладкой кожей.
  Она дразнила ее острыми кончиками клыков, и он издал задушенный стон. Затем она погрузила клыки в его горло. Она застонала, когда его кровь пронзила ее язык, горячая и темная, с покалыванием. Она жадно поглощала его, наслаждаясь его пряным, экзотическим вкусом. Пока она питалась, он лежал под ней и поглаживал ее спину и ее распущенные волосы. Она не знала, доставляла ли это ему такое же удовлетворение, как и ей. Все, что она могла чувствовать, это его пульс на ее губах и в ушах, громовой рев его крови, которая текла в ее собственные мышцы, кости и клетки. Это подавляло дикий рев ее чувств и питало ее, как будто она голодала всю свою жизнь.
  Когда она была полна, она неохотно лизнула укусы и запечатала их. Она не осознавала его страдания, пока не подняла свой довольный взгляд к его лицу. Его губы были бескровными, и в дикой гримасе он обнажил зубы и клыки. С диким проклятием он откатился от нее, он сильно трясся, перебрасывая ноги через край кровати и сгребя дрожащими пальцами по своим влажным волосам.
  Его голод охватил его. Теперь она тоже чувствовала его, свирепость его жажды крови внезапно затмила всю удовольствие и утешение, которые она так эгоистично взяла из его вен. Это разорвало ее внутри, принеся с собой холодную пустую боль в глубине ее души.
  Боже, как он страдал.
  Она не знала, как он мог противостоять такой агонии.. Но эха этого в ее собственной крови было достаточно, чтобы высосать воздух из ее легких.
  Она ахнула, схватившись за живот, когда его боль бросила ее на кровать. Она корчилась в агонии, ее тело сжалось, когда его голод поглотил ее, как черная едкая кислота.
  ***
  Он причинил ей боль.
  Эта мысль поразила его голодный разум, как молния, прежде чем он повернулся и увидел, как Тавия свернулась на кровати от боли.
  Ради бога.
  - Тавия?
  Он почти умер стоило увидеть, как она страдает так сильно, знать, что она страдает от его боли, что его болезнь передается ей через ее кровную связь. Из-за этой кровной связи его боль теперь была ее.
  И ему было так жаль.
  - Тавия, посмотри на меня, - пробормотал он, возвращаясь к ней на кровати. Он провел рукой по ее потному лбу и зашипел, когда почувствовал, насколько горячей была ее кожа. - Скажи мне, что ты в порядке.
  Она застонала, когда еще одна волна голода взорвалась в нем, как лесной пожар. Когда она открыла глаза, он увидел чистое страдание в ее янтарных глазах. Ее дермоглифы дико пульсировали в тех же ярких цветах, что и его собственные.
  Он издал задушенное проклятие, его горло пересохло. Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным, таким полным ненависти к себе и ненависти к болезни, которую, как он знал, однажды собирается уничтожить его. Но даже Кровожадность была ничем по сравнению с мукой видеть страдания Тавии и осознания того, что именно он вызвал ее.
  Он должен был есть пищу.
  Осознание поразило его.
  Ему нужна кровь, чтобы облегчить ее боль - для нее. Его собственная боль ничего не значила, кроме того, что он сделал с этой женщиной, что была для него важнее, чем его жизнь.
  Женщина, которую он любил.
  Слезы потекли по щекам Тавии, когда она подняла на него взгляд от своей зародышевой позы на кровати. У нее дыхание быстрым, ее тело дрожало и корчилось. Проклятье. Черт побери.
  Он не мог так ее оставить и пойти на охоту. Не было ясно, сколько времени ему понадобится, чтобы найти добычу, и все это время Тавия будет страдать одна.
  - Помоги мне, Чейз, - ее голос был просто задушенным шепотом. Такой голый и доверчивый. Она потянулась к нему, позволяя ее руке раскрыться перед ним на кровати. - Пожалуйста... сделай это. Останови эту боль.
  Он уставился на нее, чувствуя, как последний клочок его сомнительной чести ускользает, когда его пристальный взгляд остановился на пульсе, который пульсировал между тонкими костями и сухожилиями ее вытянутого запястья.
  Он должен был отказаться от искушения и найти другое решение - все, кроме того, которое предлагалось ему сейчас. Что безвозвратно связало бы его с Тавией. На всю вечность.
  Но в тот момент, когда он попытался отрицать, что его сердце жаждало больше всего, Чейз оказался на кровати над ней. С особой осторожностью и дрожащими руками он поднял ее руку ко рту. Прижав острые кончики его клыков к ее нежной кожи. Он произнес мягкое проклятие, когда он вонзил их в ее кожу и почувствовал ее кровь на своем языке. О Боже, как она была сладкой.
  Ее кровь была похожа на нектар запретной лозы. Он пил глубоко, чувствуя прилив электричества и энергии в каждую голодную клетку своего тела. Сила ударила его, как удар по груди. Взрыв, который пробудил его чувства, осветил их силой сверхновой.
  Он слышал, что кровная связь была сильной вещью, но он не был готов к этому. Последние остатки его разума напомнило ему, что Тавия была не просто Подругой по Крови, но и членом Рода, и интенсивность этой комбинации теперь ощущалась, когда он чувствовал, как ее кровь течет по его телу.
  Люди, которыми он так часто кормился, могли быть сделаны из пыли из-за всего, что он знал сейчас. Кровь Тавии была наркотиком, который он никогда раньше не пробовал.
  Он не мог насытиться ею.
  Его рот плотно прижался к ее запястью, он пил глубоко, жадно.
  Он не мог остановиться.
  Даже когда она сжала руку в кулак, а сухожилия в руке сжались под его губами. Даже когда она тихо застонала и неуверенно ахнула его имя. Только когда он почувствовал, как ее ледяной страх просачивается из ее крови, он нашел в себе силы отпустить ее. И только это.
  Когда она теперь смотрела на него, ее глаза были огромными и полными ужаса. Теперь они больше не светились янтарем от удовольствия и желания, а были бледно-зелеными и полными ужаса, который разрывал ее изнутри.
  Щеки у нее были бледные, дермоглифы почти бесцветные. Она прижала кровоточащее запястье к груди, обхватив пальцами рану.
  - Чейз, - прошептала она сломленно. - Извини, я запаниковала. Я боялась. Ты так много взял, а я...
  Иисус Христос.
  Он едва мог вынести мысль о том, что он почти сделал, если бы кровная связь не заставила его осознать ее ужас. Его самый большой страх причинить ей боль.
  Осознание, как близко он был сейчас, было больше, чем он мог вынести.
  И в то же время он хотел снова взять ее, погрузиться в удовольствие от ее тела, пока он тонул в сладком опьянении ее крови.
  - Я не могу быть рядом с тобой, - услышал он сам себя, хотя его голос был едва узнаваем, даже для его собственных ушей. Слова вырвались из него в дикой путанице, резкие и острые. - Я никогда не позволю сделать это снова. Я никогда не сделаю это снова.
  - Чейз, - сказала она, протягивая ему раненую руку.
  Запах ее крови ударил его, как пуля. Он отскочил назад и отступил к противоположной стене, отведя глаза. Как можно дальше от нее. Он посмотрел в окно на все еще темное утро. По его ментальному приказу окно распахнулось, впуская ледяной зимний воздух.
  Тавия встала с кровати и подошла к нему.
  - Чейз, пожалуйста. Не отталкивай меня... позволь мне помочь тебе.
  Он позволил в последний раз взглянуть на нее. Затем он выпрыгнул из окна и исчез в темноте.
  
  Глава 34.
  
  Тавия не спеша приняла душ и оделась, прислушиваясь к возвращению Чейза.
  Но его не было больше двух часов. Скоро взойдет солнце, а его все еще не было. Может быть, он ушел из ее жизни навсегда.
  Она пошатнулась под тяжестью этой мысли.
  Без Чейза невозможно было представить ее жизнь - ее новую жизнь, которая наконец была построена на истине. Она была связана с ним, не только кровью. Он так много для нее значит. Она полюбила его и сделала бы это и без неразрывной связи, связывающей ее с ним на инстинктивном, сверхъестественном уровне. И потому что она любила его, она не могла остаться здесь сейчас.
  Он был прав; то, что произошло ранее между ними, было запрещено повторять. Она почувствовала силу его голода, всю степень его зависимости, которая становилась все хуже и хуже. Она чувствовала, как сильно он реагировал на ее кровь. Как легко было бы потерять контроль и погрузиться в пропасть, из которой не было возврата. Она не могла сделать его бой еще сложнее для него.
  Когда она вышла из спальни в коридор, то услышала, как некоторые женщины Ордена разговаривали друг с другом, очевидно, собиравшись на кухне. Запах свежего кофе и завтрака устремился к ней.
  - Теперь подумай минутку. Разве вы никогда не задумывались о том, что отличает нас от других женщин? - Бархатный голос принадлежал Саванне. - Что, если сон Дженны - это объяснение?
  - Жители Атлантиды? Ты не можешь быть серьезной. - Это была Подруга Рио Дилан.
  Габриэла ответила ей.
  - Было не так давно, когда большинство из нас говорили то же самое о Роде. Не то чтобы мне было легче, что родинка у всех нас как-то связана с бессмертным видом воинов.
  Тавия прошла по коридору несколько шагов и увидела, что черноволосая женщина Хантера вышла из кухни с тарелками для обеденного стола. Когда она накрывала на стол, она сказала.
  - Я подкидыш и была доставлена ​​в Темную Гавань моей семьей Рода. Я никогда не знала своих родителей, и моя приемная сестра Шарлотта тоже не знала своих биологических родителей.
  - Это для тебя, Элизы, Ренаты и Миры, - сказал Дилан. - Но как ты объяснишь остальных из нас?
  - Ева и Даника также могут быть в списке, - сказала Саванна. - Они обе были выросли в Темных гаванях.
  Тавия на самом деле не хотела, чтобы ее заметили, не говоря уже о том, как она пробралась из спальни, как призрак, но она не смогла дойти до входной двери незамеченной. Поэтому она остановилась, когда Элиза вышла из кухни с подносом, полным чашек с блюдцами.
  - Большинство знакомых мне Подруг были либо сиротами, либо оставлеными младенцами или детьми. Многие из нас могут оказаться в приемных семьях или домах для молодежи.
  Дилан вышла с дымящимся кофейником.
  - Ну, я знала своего отца, и поверьте мне, он не был чем-то особенным. Просто мошенник и пьяница, который усложнял жизнь моей семье до того, как он покинул нас. Отец Тесс погиб в автомобильной аварии, когда она была подростком. И разве отец Алексы не умер от болезни Альцгеймера?
  - Да, это так, - ответила жена Кейда с Аляски, передавая столовые приборы Коринне. - Хэнк Магуайр был единственным отцом, которого я когда-либо имела, но он не был моим биологическим отцом. Моя мама никогда не говорила мне, кем был мой настоящий отец. Она унесла секрет в могилу.
  - Я тоже не знала своих родителей, - сказала Габриэла. - Моя мама была помещена в психиатрическую больницу вскоре после моего рождения как Джейн Доу. Все мои документы находятся в Бостонском офисе по делам молодежи.
  - Но отец Клэр, мы не можем игнорировать это, - добавила Дилан, явно не убежденная. - Он и ее мать были убиты повстанцами в Африке. Так что это исключает его как бессмертного.
  - Смотри, - сказала Дженна, выходя из кухни. - Я не говорю, что знаю все это наверняка, но я знаю, что я видела. Древние воевали с видом существ, которые почему-то не были людьми. Они охотились на этих воинов на протяжении веков, на разных континентах. И единственный способ убить их - это отрубить их головы.
  - Привет, Тавия. - Мира вышла из комнаты в коридор и пронеслась мимо нее волной. - Ты позавтракаешь с нами?
  - О. Я... - Она подняла глаза и встретилась с несколькими парами глаз. Элиза, Дилан и Габриэла вышли в коридор и вопросительно посмотрели на нее. - Я... просто хотела размять ноги.
  Мира пожала плечами.
  - Хорошо. Но ты не захочешь пропустить черничные блины со взбитыми сливками.
  Маленькая девочка пошла на кухню с другими Подругами, и только Элиза осталась с ней в коридоре. Ее мягкие глаза были сочувствующими. Слишком знающими, чем любила Тавия.
  - Что-то случилось со Стерлингом. - Это был не вопрос, а просто факт. - Он снова ушел?
  Тавия кивнула, не видя смысла отрицать это.
  - Несколько часов назад. Я не знаю, вернется ли он.
  Элиза вздохнула.
  - Мне жаль. Я видела его, когда он был с тобой. Если он ушел, не думай, что это вопрос того, заботится ли он о тебе или нет. Для меня и всех остальных было очевидно, что ты много для него значишь.
  Тавия пожала плечами и слабо улыбнулась.
  - Я не могу остаться сейчас.
  Теперь лицо Элизы стало бдительным.
  - Может, тебе стоит сначала поговорить с Луканом.
  - Это вежливый способ сказать мне, чтобы я не покидала дом? - запнулась она, мягко извиняясь. - Если Чейз вернется - когда он вернется - я не хочу усложнять ему жизнь. Ему нужен Орден.
  - Да, - согласилась Элиза. - Но я думаю, что он также нуждается в тебе.
  Тавия покачала головой и хотела, чтобы это было так.
  - Я должна идти.
  - По крайней мере, останься на завтрак, - сказала Элиза. - Воины и Рената возвращаются к закату. Возможно, Стерлинг вернется к тому времени.
  - Я не могу этого сделать, - ответила Тавия. Она посмотрела мимо Элизы, когда Дилан высунула свою огненно-красную голову из столовой.
  - Нам устанавливать дополнительное место за столом?
  - Это то, что мы обсуждаем... - Элиза не закончила предложение.
  К тому времени, пока белокурая Подруга по Крови повернулась к Дилан, Тавия воспользовалась сверхъестественной скоростью своих генов Рода и исчезла через входную дверь.
  ***
  Он был полным идиотом.
  Потребовалось несколько часов, чтобы прийти к такому выводу. Как дикий зверь, он пробежал ледяную темную пустыню на несколько десятков миль, пока не понял, что никогда не сможет убежать достаточно далеко от своей проблемы: самого себя.
  Он должен был противостоять своим демонам вместо того, чтобы убегать от них или отрицать их. Тавия научила его этому на своем примере с того момента, как он впервые увидел ее. Он был слишком глуп, чтобы понять это.
  Раньше он причинял ей боль, пугал ее, и он должен был восполнить этот ущерб - если она позволит ему. Он не знал, как жить с кем-то еще, как любить кого-то, как заслужила особая женщина, такая как Тавия, но он хотел попробовать. Каким бы он не сомнивался, что достойное ее - он не мог представить свою жизнь без нее.
  Он любил ее, и если его придется запереться в камере в подвале новой штаб-квартиры Ордена, чтобы лишить его Кровожадности, он был чертовски готов сделать это.
  Его босые ноги летели по заснеженному лесу. Он не чувствовал холода, только теплое обещание будущего, в котором он надеялся убедить Тавию разделить жизнь с ним в качестве ее мужа.
  Но когда на расстоянии перед ним появилось могущественное поместье, Чейз понял, что она ушла.
  Он почувствовал ее отсутствие, прежде чем вернулся через окно в спальню, которую она оставила открытой. Где они любили друг друга. Там, где он напал на нее, как зверь, которым он был, и пил ее кровь, пока она не заплакала от ужаса. Его кровь сказала ему, что ее здесь больше нет.
  Судя по пустоте его вен, он догадался, что она была за много миль отсюда. Он потерял ее, вероятно, навсегда.
  Он должен быть рад за нее, если не за себя. Она приняла решение за него. Самое безопасное решение. Единственное, в котором она не подвергалась опасности каждый раз, когда подходила к нему.
  Он сел на край кровати голым и лишенный. Рассвет наступил и послал бледно-розовые лучи света сквозь густые ели. Он смотрел на них какое-то время и не находил в себе силы закрыть ставни. Электронная система безопасности дома сделала это за него, автоматические стальные жалюзи плотно закрыли утро.
  Он не знал, как долго он сидел там. Когда раздался громкий стук в дверь позади него, его голос донесся хрипло из его пересохшего горла.
  - Да.
  - Гарвард, - сказал Данте через грубую деревянную дверь. - Я могу войти, ты одет, чувак?
  Чейз слабо усмехнулся.
  - Она ушла, - пробормотал он.
  Дверь открылась, и вошел Данте.
  - Иисус, здесь холодно. Что ты имеешь в виду говоря, что она ушла?
  Чейз оглянулся на своего старого друга, который теперь нахмурился, и посмотрел на него своими светящимися глазами. Воин поднял подбородок.
  - О, дерьмо. Ты не...
  - Я пил от нее, - признался Чейз. - Я... потерял контроль. Я напугал ее, сделал ей больно, и теперь она ушла.
  Данте долго смотрел на него.
  - Эта женщина что-то значит для тебя.
  - Я люблю ее. Это должно быть достаточной причиной, чтобы отпустить ее, не так ли? - Он медленно покачал головой, думая о том, насколько лучше ей будет без него. - Я последнее, что ей нужно в ее жизни.
  - Полагаю, что так, - серьезно сказал Данте, без пощады в голосе и серьезных глазах. - Она не нуждается в тебе в ее жизни в этом состоянии, мой друг. Никто, кто заботится о тебе, не хочет быть здесь и наблюдать за твоим крахом. Я бы сказал она меньше всего. Я не хочу быть резким. Я вижу, что ты пытаешься взять себя в руки.
  - Да, - Чейз согласился. - Я должен. Я хочу доказать ей, что я могу победить мою зависимость.
  Данте покачал головой.
  - Нет, чувак. Сначала ты должен доказать это себе.
  
  Глава 35.
  
   Рассвет был холодным, и дыхание Тавии затуманилось, когда она стояла на пороге маленького дома, который она называла своим домом около недели назад. Входная дверь, на которой все еще висел рождественский венок с красными лентами и колокольчиками, была закрыта желтой полицейской лентой. Звонили колокола, когда она порвала ленту и вошла внутрь.
  Внутри было тихо, как в могиле. Пустая раковина, которая теперь была такой же пустой и чужой, как жизнь, которую она провела здесь.
  Жизнь, которая была одной ложью.
  Тавия медленно шла по дому, чувствуя себя странно безмятежно. Ничто здесь не принадлежало ей. Ни простая мебель, ни веселое убранство, ни даже фотографии на стенах - коллажи из снимков из другой эпохи, рассеянная хроника ее детства и юности. Жизнь, тщательно контролируемая и управляемая, построенная из бесчисленной лжи и предательстве.
  Эти памятные вещи ее прошлого когда-то были для нее такими реальными. Еще неделю назад ее жизнь была такой нормальной. Она была счастлива большую часть времени, живя дома и получая удовольствие от своей работы, признавая, что мир, в котором она жила, был тем, к которому она принадлежала. Как могло случиться так, что все это было ее реальностью так долго, и в то же время ничем, кроме одной лжи?
  Это было уже не важно.
  Теперь она отпустила все это.
  Она не чувствовала горечи, оглядываясь по сторонам, ничего, кроме тихого принятия, позволяя взгляду бродить по кухне. На кремовом полу все еще оставалось ужасное коричневое пятно крови, где миньон, изображавшая ее тетю, убила себя по приказу Драгоса.
  Только теперь она подумала о нем - Драгос, злодей, который совершил так много убийств и разрушил жизни своими недобросовестными махинациями. Тавия почувствовала, как в ней разгорается ярость, гнев на то, что он сделал с ней и с другими, как она, что он сделал с Орденом, о преступлениях, которые он все еще совершал, и она надеялась, что его кончина не заставит себя долго ждать.
  Темная часть ее - мощная, хищная часть ее, которая становилась для нее более знакомой, чем та, которую она знала последние двадцать семь лет, - хотела быть там в тот день, когда Драгос сделает свой последний вздох. Она зарычала от желания этой кровавой, окончательной мести, ее глифы вспыхнули от ярости по одеждой.
  Но как бы она ни хотела участвовать в кончине Драгоса, ей не позволяли вмешиваться в личную месть Ордена. Это была битва Ордена, а не ее. Так же, как Чейзу пришлось сражаться со своей жаждой крови в одиночку. Он не просил ее о помощи и не нуждался в этой помощи. Он дал ей это понять, и она приняла это, даже если это разбило ей сердце. Она не была частью мира Чейза, даже мира Ордена, как и не была частью того, что окружало ее в тесных стенах дома этого мертвого миньона.
  Она должна была найти свое место в мире, место, которому она принадлежала, где бы оно ни было. Но проблема заключалась в том, что всякий раз, когда она пыталась представить свою новую жизнь, она видела красивое, преследуемое лицо Чейза перед ней.
  Она любила его. Она принадлежала ему и всегда будет принадлежать ему.
   Даже если его болезнь никогда не отпустит его.
  ***
  Утром чувство зловещего предчувствия о штаб-квартире ослабло. Известие о том, что между Чейзом и Тавией произошел конфликт, и Тавия исчезла, стало еще одним осложнением в ситуации, когда все были серьезны и напряжены.
  Драгос замышлял что-то большое.
  Никто не мог быть уверен, что именно он задумал, но после того, как Орден допросил одного из его лейтенантов вчера вечером в Бостоне, все воины были в мрачном ожидании. И не помогло то, что в десять часов утра дневной свет удержал Орден в заложниках в течение следующих пяти или шести часов.
  В то время как большинство воинов было собрано в другом месте, чтобы поговорить с Луканом об информации и тактике их патрулей, Гидеон и Лазаро Арчер сидели с Диланом и Дженной в импровизированной технической лаборатории. Около тысячи лет Арчер был одним из старших своего вида, даже старше Лукана. Тем не менее, красивый черноволосый мужчина Рода с полуночными голубыми глазами не выглядел старше тридцати. Только когда он рассказал о нормандском завоевании Англии и крестовых походах, как если бы они произошли только в прошлом году, Дженна почувствовала головокружительное несоответствие между его жизненным опытом и его юношеской внешностью.
  - Ты думаешь возможно, что Древние активно охотились за нечеловеческим видом? - спросила она его.
  Арчер задумался на мгновение.
  - Все возможно. Это может объяснить, почему мой собственный отец - один из восьми Древних - исчез на месяца, когда я был мальчиком. Иногда он упоминал встречи со своими братьями. Это легко могли быть охотничьи операции, какие ты видела во сне.
  - Зачем их убивать? - громко удивилась Дженна. - Я имею в виду, в чем была проблема между ними?
  Арчер пожал мускулистыми плечами.
  - Древние были завоевателями. Мы видели это в твоих заметках, в истории, которую мы собрали из твоих снов. Мой отец и его род не имели ничего человеческого, и они не знали пощады.
  - Он прав, - сказал Гидеон через всю комнату, дико печатая на своих клавиатурах и просматривая тысячи записей, взятых у мертвого лейтенанта Драгоса в Новом Орлеане. - Прежде чем Орден убил их, Древние совершали набеги на населенные пункты, как рой саранчи. Они пили кровь, насиловали, убивали людей. Те, кто сопротивлялся, были уничтожены.
  Дженна кивнула, вспоминая кошмар приливной волны, которая уничтожила весь город. В которой упоминалась сбежавшая королева, которая отказалась сдаться Древним. Разрушение ее города было местью Древних, и с тех пор они преследовали ее легион с упорной решимостью.
  - Предположим, все это правда, - добавила Дилан, вращаясь в своем офисном кресле. - Даже если на этой планете есть еще один нечеловеческий вид, который вступил в некий сверхъестественный поединок с предками Рода, это еще не означает, что у каждой Подруги по Крови есть отец из Атлантиды, спрятанный в шкафу.
  Гидеон улыбнулся.
  - Кстати говоря, как сработала хакерская программа для базы данных по делам молодежи, которую я написал для Габриэлы?
  - Она получила свой файл, но там было немного, - сказала Дженна. - Оба родителя зарегистрированы как неизвестные. Ее несовершеннолетняя мать была психически неуравновешенной, чтобы дать какие-либо подробности, когда ее приняли. А что касается отца Габриэлы, то можно только догадываться. Ее мать упомянула друга, сезонного работника, который исчез вскоре после того, как она забеременела.
  Гидеон поднял брови, его голубые глаза были заинтригованы.
  - Человек неизвестного происхождения, который исчез после беременности молодой женщины?
  - О, давай, - сказала Дилан. - Не говори мне, что ты на самом деле думаешь, что это тоже возможно? Я думала, что ты голос разума.
  - В этом есть логика. - Он поднял руки, сдаваясь. - Я просто говорю это.
  - Клэр изучает детали смерти своих родителей в Африке, - добавила Дженна. - Прошло более пятидесяти лет, но группа помощи, на которую работала ее мать, вела довольно точные записи. Она думает, что может получить ответы через пару дней.
  Дилан была все еще скептична.
  - А потом есть дело с отцом Тесс. Тот, кто стал жертвой дорожно-транспортного происшествия, уже не бессмертен.
  Дженна пожала плечами.
  - Я знаю. Мне нужно больше информации от нее, прежде чем я смогу что-то исключить.
  Дилан покачала своей густой рыжей гривой.
  - И в то же время ты думаешь, что вполне возможно, что все эти бессмертные воины - этот легион Атлантиды, служащий королеве в изгнании, - бродят по планете незаметно на протяжении тысячелетий.
  Теперь все трое смотрели на нее с поднятыми бровями. Она раздраженно вздохнула и подняла руки.
  - Да, я знаю. Но Род другое. Род объединился и образовал колонии. Он защищают своих людей. Если есть какая-то бессмертная раса, которая зачинает потомство и уходит, даже не оглядываясь назад, тогда я не хочу иметь с ним ничего общего.
  - Может быть, для них безопаснее, если они уйдут, - догадалась Дженна.
  Дилан нахмурилась.
  - Безопаснее для бессмертного?
  - Нет, - сказал Лазаро Арчер. - Безопаснее для их дочерей, если они никогда не узнают, кто их настоящие отцы. По крайней мере, пока все заклятые враги бессмертных не будут мертвы.
  Дженна посмотрела на него.
  - Последний Древний уже мертв, но его воспоминания и его история все еще живы во мне. И возможно близки к вечности, если Гидеон прав насчет моих шансов на долголетие.
  - Может быть, в этом и был смысл, - нестареющие глаза Арчера сверкали проницательным умом.. - Он был последним в своем роде на этой планете. Он мог бы даже быть последним из всего его вида. Если Древний понял, что его смерть приближается, возможно, его эго посоветовало ему сохранить часть себя.
  - Но почему он дал мне выбор быть его гуляющим магазином памяти? - спросила Дженна. - В ту ночь он дал мне выбор между жизнью и смертью. Чего он добился этим?
  Арчер теперь становился более серьезным, почти мрачным.
  - Может быть, нам еще многое предстоит узнать об этих бессмертных. И через тебя Древний дал нам такую ​​возможность.
  Когда замечание повисло в комнате, внезапно прозвучал один из компьютеров Гидеона. Гидеон обернулся, отчаянно печатая на клавиатуре.
  - Этого не может быть. Неужели так просто?
  Пока Дженна и остальные наблюдали, он подбежал к столу с полдюжиной толстых черных ошейников на нем. Драгос разработал смертоносные ультрафиолетовые ошейники, которые должны были носить все его лабораторные убийцы G1. Хантер и Натан носили их, пока они были на службе у Драгоса, и им обоим повезло, что они избавились от них, не потеряв головы.
  Владельцам ошейников на столе Гидеона повезло меньше. Хантер собирал их у каждого члена частной армии Драгоса, которого он убил. Большинство активированных полимерных колец были безнадежно обожжены, но некоторые из них Гидеон смог восстановить. Это был один из тех, кого он получил сейчас.
  - Благодаря Тавии я смог открыть некоторые файлы, защищенные паролем, - объяснил он, поднося ошейник к большой металлической коробке возле стола, и помещая его внутрь. Затем, в качестве импровизированного пульта дистанционного управления, он взял сотовый телефон и начал печатать последовательность. - Если мои расчеты верны, этот код должен отключить детонатор.
  Ошейник в коробке начал тихо гудеть.
  - О, дерьмо, - Гидеон немного побледнел. - Арчер, укрытие!
  Прежде чем Дженна поняла, что происходит, она и Дилан оказались на полу, огражденные могучими телами двух мужчин Рода - так даже, как из-под крышки металлического ящика вырвался яркий ультрафиолетовый свет. Так же быстро он исчез.
  - Черт возьми, - сказал Гидеон, вставая, чтобы Дженна тоже могла встать под ним. Защита не была нужна Дилан и ей, но для Гидеона и Арчера все было иначе. Гидеон провел рукой по своим спутанным светлым волосам, придавая компьютерному гению еще более растрепанный вид. - Это был первый раз, я буду проклят.
  - Ты никогда не видел, как что-то из этого взорвалось? - спросил Арчер, протягивая руку Дилан и поднимая ее с пола.
  Гидеон хмыкнул и покачал головой.
  - Нет. Я никогда не ошибался. - Потом он криво улыбнулся им. - Но теперь я знаю, как взорвать этих ублюдков с помощью пульта дистанционного управления.
  В этот момент Тесс появилась в открытых дверях технической лаборатории. Она посмотрела на них всех, затем оглядела комнату, словно чувствуя, что что-то пошло не так.
  - Саванна сказала, что ты хочешь поговорить со мной, Дженна?
  - Да, - сказала она, глядя в ее мягкие аквамариновые глаза. - Я хотела спросить тебя о твоем отце.
  - Конечно, но рассказать особо нечего. Он умер в Чикаго, когда мне было четырнадцать.
  - Автомобильная авария, - сказала Дилан рядом с Дженной.
  Тесс кивнула.
  - Точно. Почему ты спрашиваешь?
  - Ты уверена, что это было дорожно-транспортное происшествие? - Спросила Дженна.
  - Абсолютно. Он ехал в кабриолете на чрезмерной скорости. Мой папа любио быстро ездить. - Она грустно улыбнулась. - Он любил жить дико и опасно. Совершенно бесстрашный.
  Дженне стало жалко молодую девушку, потерявшую родителя, которого она явно очень любила.
  - Как это случилось?
  - По словам свидетелей аварии, он хотел объехать собаку, которая бежала перед ним. Он свернул на встречную полосу. С противоположным направлением.
  На своей старой работе в полиции штата Аляски Дженна видела достаточно лобовых столкновений и могла представить, что произошло. Но она должна была услышать ответ от самой женщины.
  - Как именно он умер, Тесс?
  - Он был обезглавлен. Он умер мгновенно.
  
  Глава 36.
  
  - Я не могу видеть, как красивая женщина пьет одна.
  Тавия не удосужилась взглянуть вверх, когда пожилой мужчина в костюме на другом конце бара в холле гостиницы наконец собрал все свои силы, чтобы подойти к ней и заговорить. Ее напитка давно не было, а ее обед из гамбургера и картофеля фри едва тронут.
  - Я не ищу компании.
  - Я тоже. Было слишком много людей за последние несколько дней. Праздники такие суровые. - Его светлое пиво плескалось в бутылке, когда он указал на пустой барный стул рядом с ней. - Не возражаете, если я сяду?
  Она практически зарычала.
  - А если так?
  Он хихикнул, как будто этого было достаточно, и плюхнулся рядом с ней на барный стул. Не глядя на него, она оценила его только по запаху. Дешевое гостиничное мыло и дизайнерские духи на его коже не могли прикрыть свежий, характерный для запах секса. Она почувствовала запах смягчителя и аэрозольного крахмала на белой рубашке, которую он носил под своим дешевым костюмом, который все еще нёс запах реактивного топлива от упаковки в багажное отделение самолета. Он не носил обручальное кольцо, но ей не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что она обнаружит его слабое очертание на фоне загара, которые, вероятно, появились в результате визита в мир Диснея с семьей не так давно.
  - Вы в Бостоне по делам? - спросила она.
  Он поставил свою пустую бутылку пива на стойку и повернулся к ней лицом на стуле.
  - Встреча представителей здесь, в отеле в ближайшие дни. Прибыл сегодня днем.
  Тавия одарила его грустной улыбкой, едва сопротивляясь желанию выпустить клыки.
  - Вы не теряете время. Знает ли ваша жена, что вы ей изменяете, когда находитесь в командировке?
  Он внезапно замолчал.
  - Мой... какого черта ты знаешь о моей жене?
  Она улыбнулась в свою тарелку, когда он сердито соскользнул со своего барного стула и направился к своим сверстникам.
  В одиночестве Тавия не смогла удержаться от смеха. Ее новая жизнь в качестве члена Рода со сверхъестественно острыми чувствами, безусловно, имела свои забавные стороны. Она попросила счет и полезла в джинсы в поисках своих деняг. Перед тем как уйти из дома сегодня, она взяла две сотни долларов наличными из кухонного ящика. Никто бы не пропустил это. К сожалению, они быстро закончатся, и тогда ей придется придумать что-то еще.
  Она уже чувствовала себя достаточно виноватой, присвоив себе комнату, когда отель отказался выдать ее без кредитной карты и удостоверения личности. Ей потребовалось всего несколько попыток, чтобы мысленно открыть пустующую комнату возле выхода на лестничную клетку. Легкий путь к отступлению, если кто-то законно откроет ее ключом, и ей нужно будет быстро уйти.
  - Нужно что-нибудь еще? - спросил бармен, когда подошел со счетом.
  Тавия покачала головой.
  - Нет, спасибо. - Она взглянула на счет и дала ему щедрый чаевые. Готовая уйти, когда бар заполнился дюжиной бизнесменов, которые пахли дешевым пивом, сигаретами и плохим одеколоном.
  Она соскользнула с барного стула и едва прошла сквозь толпу в гостиной, которая наполнялась все больше и больше. Люди двигались к плоскому экрану, установленному на потолке на другом конце бара. Она уже подумала, что скоро выйдет важная игра, пока не пересеклась взглядами с широко раскрытыми глазами нескольких мужчин, уставившись в телевизор.
  - Черт, - мрачно пробормотал кто-то. - Сделай громче, ладно?
  Громкость была включена на полную, и Тавия в ужасе уставилась на прямую трансляцию европейского новостного канала. Репортер говорил по-немецки, но не нужно было говорить на этом языке, чтобы понять, о чем говорится. Сцена, которая была показана позади него в нескольких одновременных видеопередачах, была абсолютным хаосом.
  Кричащие, плачущие люди бежали спасая свою жизнь по темным улицам города. Дикие залпы пулеметов звучали на расстоянии. Дым поднялся из магазинов и небоскребов. Посреди перекрестков стояли заброшенные машины, все двери открыты, металл согнулся и раздавлен силой, такой жестокой, какой человечество никогда не видело прежде.
  И трупы. Их было десятки, и они лежали, как разбитые, забрызганные кровью куклы.
  Репортер продолжал говорить, его голос дрожал, он пытался сдержать слезы, когда его город был разграблен на глазах всего мира. В конце концов он потерял самообладание. Из него вырвались рыдание, и в тот момент, когда он растворился в непонятном вопле муки и ужаса, одно слово отозвалось эхом, как крик в сердце Тавии.
  - Вампиры.
  ***
  Лукан больше не чувствовал своих ног.
  Впервые в жизни он почувствовал себя совершенно бессильным. Он стоял в большом зале временной, недостаточно оборудованной штаб-квартиры, включил телефон на громкую связь и слушал доклад Андреаса Райхена из Берлина вместе с остальными членами Ордена.
  К закату реабилитационные центры Агентства открылись по всей Европе, выпустив сотни Отверженных к ничего не подозревающих, неподготовленных людей.
  - Это в первую очередь большие города, ситуация там хуже всего, - сказал Рейхен, его голос с немецким акцентом звучал мрачно и деревянно. - В Германии это Берлин, Франкфурт и Мюнхен. Сообщается также о сотнях жертв из Франции, а также из Польши и Чехии. Каждый час появляются новые репортажи в прямом эфире.
  Лукан хотел что-то разрушить, выпустить свой гнев, пока дом не обрушился вокруг него в горящую кучу обломков. Но ему даже не удалось сжать руки. Он едва мог произнести слова, его горло стало сухим с тех пор, как несколько минут назад появились первые сообщения СМИ о нападениях вампиров в Европе.
  И теперь Райхен подтвердил худшее.
  Это была работа Драгоса. Это был его мат. То, который Лукан не предвидел. То, на что он никогда не подумал, не считал Драгоса способным на это, но он был непостижимым. Итак. Насмешливые слова Арно Пайка прошлой ночи, ударили его, как удар в живот.
  Ты опоздал... Драгос уже победил.
  Что мог Орден сделать с этим?
  Как они могли контролировать ситуацию, когда освобожденных Отверженных было намного больше, когда они распространилось по многим регионам Земли одновременно?
  Как кто-либо мог надеяться обратить вспять ущерб, нанесенный Драгосу этим ответным ударом?
  Завеса секретности - временного мира, за которым Род жил тысячи лет, теперь была сорвана одним ударом. Это никогда не может быть полностью исправлено. Теперь Род подвергнется наихудшему воздействию от человечества.
  Как монстры.
  Как бездушные убийца, без совести.
  А атаки в Европе были только началом.
  Лукан знал Драгоса достаточно хорошо, чтобы знать, что та же самая ужасная кровавая баня скоро поразит Соединенные Штаты, Канаду и Мексику.
  Не более трех часов до заката.
  Вечер наступит быстро.
  - Позвони Матиасу Роуэну, - сказал он Гидеону. - Я хочу, чтобы он заблокировал все реабилитационных учреждений Агентства в Северной Америке. Скажи ему, что он должен сделать это сейчас!
  Пока Гидеон бежал к телефону, Лукан посмотрел на воинов и их Подруг, которые теперь собрались вокруг него. Данте и Тесс с их новорожденным сыном на руках. Тиган и Элиза, мрачные перед лицом темного мира, что их собственный сын унаследует. Рио и Дилан держались за руки. Лицо Рио было напряженным и серьезным. Нико и Рената мужественно держались и крепко держали Миру в объятиях. Кейд и Алекс стояли близко друг к другу рядом с Броком и Дженной; она молча плакала, а он обнимал ее. Хантер и Коринна выглядели стойко, хотя и держали друг друга за руки так сильно, что их костяшки побелели. Они стояли вместе с сыном Коринны Натаном. По другую сторону от Лукана стояли Саванна и Габриэла, две женщины, прямые и решительные, такие же храбрые, как и любой воин.
  А также Чейз. Он остался в углу комнаты, никто не пригласил его. Тем не менее, он был в полном боевом снаряжении, в черных тренировочных штанах и боевых ботинках, его пояса с оружием обвивали бедра и грудь оружием.
  Лукан увидел его и кивнул в знак благодарности. Для этой миссии им нужен был каждый мужчина. У Чейза никогда не будет лучшего шанса проявить себя. Лукан мог видеть во взгляде воина, что он собирался сделать именно это. Или умереть, пытаясь.
  Каждая пара глаз была направленна на Лукане, ожидая его решения. Доверили ему, чтобы он поступил правильно. Чтобы он вел их, как он никогда не должен был.
  Он не мог подвести их.
  И он не подведет.
  Гидеон вернулся в комнату и протянул сотовый телефон Лукану.
  - Это Роуэн. Он говорит, что все Агентства в Северной Америке находятся в автономном режиме, коммуникации отключены по всей сети. Нет никакого способа вызвать блокировку.
  Это означало, что Драгос предвидел этот шаг и принял меры предосторожности. Лукан серьезно посмотрел на своих братьев.
  - Все одеваются. Выходим до захода солнца.
  
   Глава 37.
  
  Тавия все еще дрожала, когда она была в городе ближе к вечеру. Везде люди говорили о катастрофе в Европе. Европейские страны обратились к международному сообществу с просьбой об оказании чрезвычайной помощи и ликвидации последствий стихийных бедствий, отчаянно обращаясь к правительствам США и неамериканским странам за немедленной военной помощью.
  Было ужасно и нереально, как мир изменился после нескольких часов безосновательного кровопролития.
  И Тавия была уверена, что за этим стоит Драгос.
  Она видела множество фотографий и телевизионных репортажей, демонстрирующих дикие, окровавленные лица нападавших.Вампиры, как человечество, теперь знало их.
  Они были Отверженными, каждый из них.
  Не впервые с начала нападений она вспомнила, что Чейз рассказал ей о реабилитационных центрах Агентства. Он упомянул, насколько велико будет насилие, какой будет общая бойня, если на человечество внезапно обрушатся кровожадные Отверженные.
  И теперь Драгос сделал этот кошмар в Европе правдой.
  Его нужно было остановить. До того, как у него будет шанс вызвать еще один ужас или подвергнуть жителей планеты еще большей опасности.
  Если бы только она могла найти способ приблизиться к нему, она бы нашла способ убить его.
  Начало плана сформировалось в ее голове в течение последних нескольких часов.
  Она поспешила в район Бэк Бэй, когда закат погрузил город в прохладную тень. Небольшой снегопад заглушил шум дорожного движения на загруженных улицах и нервные разговоры пешеходов на тротуарах и переулках.
  Тавия увидела знакомый старый особняк через улицу. Она подождала, пока не пройдет автобус, и вышла на переулок с односторонним движением, чтобы пересечь его.
  Когда ядовитое выхлопное облако автобуса исчезло, она оказалась лицом к лицу с монстром.
  Отверженный стоял в сумерках на тротуаре, одетый в потрепанное кровавое платье. Он склонил голову и уставился на нее, лицо и шея были в крови от последней добычей. Клыки Тавии пульсировали от запаха свежих красных клеток, но прилив адреналина, который теперь охватил ее, не имел ничего общего с голодом. Морозный страх пронзил ее вены и пробежал по позвоночнику.
  О Боже.
  Опять начнется бойня.
  С животным и глубоким рычанием Отверженный пошел к ней с обочины. Тавия увернулась от него и направилась к ближайшей боковой улице. Она огляделась вокруг, убедившись, что он последовал за ней.
  Узел страха, который сформировался в ее животе, когда она увидела, как он пошел за ней со своими обнаженными клыками, был холодным, как лед. Она побежалаг лубже в переулок и потянулась за оружием, скрытом в заднем поясе ее джинсов.
  Тяжелые шаги Отверженного хрустели по замерзшему асфальту.
  Тавия проскользнула за угол особняка и несколько секунд ждала появления неуклюжего огромного вампира. Затем она ударила - молниеносно и бесшумно. Лезвие ударило Отверженного в грудь, и он резко остановился. Он проворчал что-то непонятное и прижал руки к ране, которая цвела в его сердце. Титан уже работал. Он попал в кровь Отверженного, распространяясь по зараженным венам и артериям, как яд, как и сказал Чейз.
  Именно благодаря этому совету Тавия заплатила половину оставшихся денег несколько часов назад в ломбард за этот кинжал. Отлично, подумала она и увидела, как Отверженный упал на колени, металл быстро выбил его из колеи.
  Использовать охотничий нож из титана: шестьдесят три доллара.
  Влияние на Отверженного: бесценно.
  Она не дождалась, пока Отверженный распадается на кучу шипучей слизи, а затем пепла. Вместо этого она вытерла клинок, сунула в карман и побежала в Темную гавань Чейза.
  Когда она прибыла к входной двери осиротевшей виллы из песчаника, в другой части района раздался душераздирающий крик.
  Больше Отверженных на охоте.
  Больше людей только что были убиты.
  Наступила ночь, и ужас, который она принесла, уже пришел.
  ***
  Мир вокруг него в темноте горел и кровоточил.
  Чейз смотрел на сцену катастрофы с заднего сидения быстроходного черного Ровера Ордена, Данте и Рената молча сидели рядом с ним. Рио сидел на заднем сиденье с мрачным лицом, Лукан со стиснутыми зубами, рядом с Николаем на пассажирском сиденье впереди.
  У них позади были уже мили. Благодаря непревзойденной скорости Нико они преодолели более пяти часов всего за три часа. Брок следовал во вторым транспортным средством и доставлял оставшуюся часть Ордена в Бостон. Даже Лазаро Арчер надел боевое снаряжение и пристегнул оружие, чтобы сражаться с воинами сегодня вечером.
  Бог знал, что им понадобится вся помощь, которую они могут получить.
  По словам Матиаса Роуэна, только на восточном побережье из реабилитационных центрах было выпущено около ста Отверженных. Потребуются недели, чтобы нейтрализовать их всех, возможно, дольше. И это не учитывало множество других, вероятно, выпущенных сегодня вечером в других частях Северной Америки.
  Шансы Ордена справиться с ситуацией были низкими. Им пришлось бы разделиться и решать проблему с разных сторон одновременно, но Бостон был их самой большой проблемой в данный момент. Именно там Драгос нанесет самый сильный удар, без сомнения, чтобы похвастаться воинами своей силой, развязав настоящий ад на земле на территории Ордена.
  Чем ближе они подъезжали к городу, тем хуже становился хаос. Дома снова и снова горели по обеим сторонам шоссе, ярко-оранжевое пламя проникало в ночное небо. Движение было сумасшедшим в обоих направлениях, так как паниковавшие водители пробивались через различные городские артерии. Сирены звенят везде. А в кварталах и на улицах толпы людей бросились пешком в слепой растерянности, с дикими глазами, искаженными лицами, спасаясь от опасности, от которой они никогда не убегут.
  Куда бы ни смотрел Чейз, везде он видел только кровавое безумие.
  - Кристос, - прошипел Рио в гробовом молчании Ровера. Краем глаза Чейз увидел, как уважаемый испанский воин крестил себя и сжал маленький священный медальон, который он носил на тонкой цепочке на шее, шевеля губы в безмолвной молитве.
  Перед ними возвышался горизонт Бостона, черный дым поднимался из горящих зданий и автомобильных аварий, оставленных их бегущими владельцами на улицах. Крики наполнили воздух, над всем городом висела какофония насилия.
  Чейз думал о Тавии. После отъезда в Бостон с Орденом она ни на минуту не покидала его голову Он знал, что она была рядом, где-то в городе. Он чувствовал ее в своей крови. Его вены все еще дрожали от страха, который он почувствовал вскоре после того, как Орден отправился в Бостон. Яростное, но недолгое чувство давно утихло. Он цеплялся за осознание того, что теперь она в безопасности - что она жива и невредима, а весь остальной мир растворился в кровопролитии и разрушениях на его глазах.
  Тем не менее, он был почти подавлен желанием открыть дверь машины и бежать к ней. Но его долг был здесь с Орденом, теперь более чем когда-либо, и, пока он знал, что она жива, сегодня вечером он мог делать то, что нужно было сделать.
  Тавия была сильной, способной женщиной. Была ею еще до открытия ее линии Рода. Она была умной и уравновешеной. Он знал это. Он утешал себя тем, что его возлюбленная - его спутница, если он когда-либо окажется достойным ее, - была самой необычной женщиной, которую он когда-либо встречал.
  Но она была также смелой и решительной. Две вещи, которые беспокоили его, когда он думал о том, что она сделает, если насилие, которое Драгос совершил здесь сегодня вечером, достигло ее. Он молился, чтобы она нашла безопасное место и оставалась там до тех пор, пока он и Орден не справятся с этой адской ситуацией и, наконец, не найдут ее.
   С пассажирского сиденья впереди Лукан связался по рации с другим автомобилем.
  - Тиган, возьми свою команду в Норт-Энд. Начни там зачистку. Остальные из нас начинают с Саути, сгоняя Отверженных с обоих концов и уничтожая как можно больше.
  - Идет, - пришел мрачный ответ.
  Позади них фары Ровера отклонились, когда Брок пробрался через полосу препятствий из-за пробок, а затем нажал на педаль газа.
  - Подготовьтесь все, - сказал Лукан, серьезно глядя на остальных. - Это будет долгая кровавая ночь.
  
  Глава 38.
  
  Террор продолжался до рассвета.
  Тавия не сомкнула глаз. Вероятно, никто не в городе. Вероятно, никто во всей стране не нашел ни минуты сна в этой, казалось бы, бесконечной, безнадежной ночи, полной криков и насилия.
  Только когда рассвет согнал Отверженных в их укрытия, атаки прекратились. С тех пор раздаются слезы скорбящих, отчаявшихся и погибших - на следующее утро в зоне военных действий, ужас которых большинство людей не могли понять.
  И это еще не конец.
  После захода солнца наступит новая волна смерти. Тавия знала об этом с ужасом, который поразил ее, когда она открыла входную дверь Темной гавани Чейза и вышла на свет.
  Ее план найти Драгоса укрепился за одну ночь. Она приняла необходимые меры, разработала план сближения с ним и, если повезет, убьет ублюдка.
  Когда Тавия быстро вышла из старого особняка и ушла, она увидела настоящий Армагеддон. Повсюду были заброшенные машины со сверкающими фарами, звук будильников смешивался с мелодичным звоном тысяч сотовых телефонов, которые никто не снимал, в дребезжащую симфонию. Дым и пепел вырывались из тлеющего обломков разграбленных магазинов и домов, а на заснеженных площадях и пустынных тротуарах стояли огромные лужи крови.
  Бостон стал городом-призраком. Никто не осмелился выйти на улицы, кроме Тавии и сотрудников гражданской обороны, которые мрачно патрулировали разрушенные улицы или команды коронеров, прикрывающих и перевозящих бесчисленные трупы.
  Повернув голову вниз, Тавия поспешила к месту назначения, ее глаза слезились перед лицом всей мерзости и разрушения. Она отправилась в другой конец города, в полицейский участок округа Саффолк, там же, где и была всего неделю назад. Как будто прошло десять лет с тех пор, как ей было приказано опознать безымянного стрелка с рождественской вечеринке сенатора Кларенса.
  Ее мир не мог измениться более фундаментально, чем в последние несколько дней после этого. Реальность перевернулась с ног на голову, и теперь предполагаемый сумасшедший был человеком, которого она любила так сильно, как никого другого, без которого она больше не хотела жить. И она была полна решимости воссоединиться с ним, как только она внесет свой вклад в уничтожение их общего врага.
  - Мисс Фэйрчайлд - Тавия? - Из-за шума на оживленном участке она услышала голос детектива Эйвери сразу после того, как вошла. Она подняла голову и увидела старшего полицейского, бросившегося к ней, его лицо выглядело изможденным и измученным. Он оглядел ее с явным беспокойством. - Боже мой, вы в порядке?
  Она была в порядке, но ушибы и синяки на ее лице и теле давали другое предположение, как и предполагалось. Помимо тех травм, которые она нанесла себе, ее джинсы и черный джемпер с длинными рукавами были порваны, ее грязные туфли пропитаны кровью - последний эффект ее похода в участок.
  - Пойдемте со мной. Я найду кого-нибудь, кто позаботится о вас, - сказал дружелюбный детектив, по-видимому, интерпретируя ее молчание как шок. Он провел ее через здание, сквозь толпы взволнованных офицеров, приходящих и покидающих место в коллективном оцепенении. - По крайней мере, вы живы, слава Богу, - продолжил он, ведя ее к пустому стулу в незанятом кабинете. Дрожащими руками он поднял трубку черного телефона на столе и набрал номер. Затем он выругался и отбросил трубку обратно.
  - Занят. Может быть, телефонная сеть мертва. Там весь этот проклятый город рушится. Я даже не понимаю, что произошло за последние несколько часов. Я имею в виду, что это не может быть правдой...
  Тавии было жаль ужас, который испытал этот человек и остальные его люди. Но у нее не было слов сочувствия к нему, она не могла сказать ничего подходящего в любом случае. Она была сосредоточена исключительно на своей цели, внимательно наблюдая за десятками лиц, проходящих мимо нее.
  В конце концов она нашла то, что искала: внезапно увидела холодные мертвые глаза сквозь толпу.
  Миньон сразу узнал ее, понял, кто она такая.
  - Я сейчас вернусь, - пробормотала Тавия детективу. - Мне нужно выпить воды.
  Эйвери не протестовал и не предпринял никаких действий, чтобы последовать за ней, он был полностью занят офицером в форме, который дал ему обновленную информацию о ситуации на улице. Тавия поспешила мимо человека к миньону.
  - Мне нужно увидеть твоего хозяина.
  Он поморщился.
  - Я принимаю только приказы от него.
  - Я только что пришла из штаб-квартиры Ордена, - подчеркнула она. - Я думаю, что Драгос должен быть заинтересован в том, что я скажу ему.
  Миньон в форме долго смотрел на нее, размышляя.
  - Следуй за мной.
  Она вышла с ним через заднюю дверь на парковку, и миньон набрал номер, позвонил один раз и повесил трубку. Через секунду зазвонил его мобильный телефон. Тавия едва могла скрыть свое презрение к звуку голоса Драгоса, с негодованием выясняющим причину звонка. Миньон сообщил ему, что Тавия была с ним, а затем получил краткие инструкции по поиску оружия.
  Когда Драгос все еще был на связи, он спрятал свой мобильный телефон и начал похлопывать ее. Он немедленно нашел титановый клинок, самодовольно ухмыльнулся и сунул его в кожаный ремень своей полицейской формы. Его руки были грубы на ней, скользя по ногам и бедрам, прежде чем добраться до ее туловища. Он задержался на ее груди слишком долго, и Тавия предупреждающе зарычала, показывая ему кончики своих клыков.
  Миньон отступил и заговорил по мобильному телефону.
  - Она чиста. Что мне с ней делать, мастер?
  Голос Драгос был угрожающим, с интригующим подтекстом, который заставил ее кожу покрыться мурашками.
  - Держи женщину там и жди дальнейших инструкций.
  ***
  - Подтвержденное число жертв по всему миру исчисляется тысячами.
  Лукан кивнул, когда Матиас Роуэн утром передал ему известие. Все они были в его Темной гавани; Орден наконец добрался туда после долгой ночи. Даже Драгос не мог справиться с восходящим солнцем. На рассвете весь Род - воины, мирные жители и Отверженные - были вынуждены искать защиты.
  На заднем плане Тиган, Чейз и другие воины просматривали телевизионные каналы. Это было совершенно нереально. Речь идет не только сообщения о массовых убийствах последних восемнадцати часов, но и то, как открыто полицейские власти и государственные должностные лица говорят о несомненном существовании вампиров.
  И человечество считало их своими врагами.
  Дикие, кровожадные монстры.
  Смертельное зло, требующее целенаправленного и быстрого уничтожения.
  Лукан узнал видение Миры в телевизионных видео и фотографиях, транслируемых по всему миру. Он видел его сам прошлой ночью, когда его ботинки были мокрыми от пролитой крови, трупы людей и Отверженных распространились так далеко, насколько мог видеть. Он горько сожалел о том, что не остановил Драгоса, пока он не развязал этот ад. И этот кошмар только начался.
  Европа снова готовилась к наступлению темноты, собирая армию, чтобы спасти крупнейшие города от повторных атак. Все молились, чтобы это не повторилось, но Лукан и остальная часть Ордена знали лучше. Хотя ни один из воинов или Матиас Роуэн не сказал многого, все они задавались вопросом, как им удастся справиться с атакой такого масштаба. Их было всего около дюжины против сотен Отверженных на двух континентах. Двадцать, считая Роуэна и нескольких агентов, за которых он поручился, хороших людей, которые сразу же присоединились к доброму делу. Потом еще несколько в Европе, возглавляемые Райхеном. Но Орден и его новые союзники не могли быть повсюду. Им нужно было в десять раз больше людей, чтобы уничтожить Отверженных, прежде чем больше невинных станет их жертвой.
  Прежде чем люди пойдут в контратаку.
  - Действует ли комендантский час? - спросил Лукан. Если Отверженные не будут под контролем, ни одному мужчине Рода не разрешат есть. Ибо не было никакой разницы между законопослушным гражданским вампиром и Отверженным. В качестве меры предосторожности для всего Рода Лукан потребовал, чтобы Темные гавани ввели комендантский час в ночное время до дальнейшего уведомления.
  Роуэн посмотрел на него с сомнением.
  - Мы делаем все возможное, чтобы сообщить это всем. Но инфраструктура Агентства в значительной степени рухнула со времени первых атак.
  - Продолжай, - сказал ему Лукан. - У нас достаточно проблем, чтобы беспокоиться о том, что мирные жители попадут на линию огня.
  Агентство практически распалось за одну ночь. Сети связи рухнули. Скрытая сеть сторонников Драгоса - включая двух директоров Агентства, одного в Сиэтле, другого в Европе, - заявила о своей публичной лояльности Драгосу и его целям. Бесчисленные другие сотрудники Агентства дезертировали, чтобы присоединиться к Драгосу или уйти на пенсию и быть со своими семьями в эти темные времена.
  Сердце Лукана находилось в нескольких часах езды к северу от Бостона, рядом с Габриэлой. Он беспокоился о ней и других Подругах по Крови и детях, которые были одни во всем этом смятении и хаосе с Гидеоном. Он не сомневался, что Гидеон защитит ее, но это почти убило Лукана, когда он был отделен от своей половинки, чувствуя ее глубокое беспокойство в своих собственных венах. Все воины сегодня были очень серьезными и вдумчивыми.
  Особенно Чейз.
  Лукан, вероятно, чувствовал себя наиболее связанным с ним сегодня. Воин стоял один в глубине комнаты, стойкий и сдержанный, в отличие от человека, который был так горяч в последние месяцы. Безрассудный и вызывающий, опастный для его партнеров по патрулированию и для него самого.
  От того Чейза мало что осталось в этом крутом, способном воине, который сражался бок о бок с ним прошлой ночью, хотя им приходилось бродить по свежей кровью. Эта ночь стала испытанием для них всех, но особенно для Чейза. И все же он был сильным. Он не рухнул. "И он этого не сделает" - подумал Лукан, глядя через комнату в ясные, сосредоточенные глаза воина.
  Взгляд Чейза был твердым и свирепым, и Лукан мельком увидел лидера, у которого родился Стерлинг Чейз. Лидером, которым он может когда-нибудь стать в будущем, если кто-нибудь из них выживет, чтобы увидить его.
  Лукан склонил голову, его благодарный кивок сказал больше, чем слова. Чейз серьезно кивнул, поняв.
  Лукан был горд, что Гарвард вернулся в Орден. Гордится тем, что может назвать Стерлинга Чейза своим братом и другом.
  
  Глава 39.
  
  Дженна повесила трубку и откинулась на спинку стула. Несмотря на сильное сердцебиение от только что услышанных новостях, тяжелая усталость накрыла ее плечи, как свинцовая наковальня.
  - Как Клэр держится в Ньюпорте? - спросил Гидеон, переводя взгляд с другого конца технологической лаборатории на то место, где он все еще экспериментировал с ультрафиолетовыми ошейниками.
  - Она в порядке. Она в безопасности, и ситуация там пока спокойная.
  В то время как остальная часть штаба была очарована телевизионными сообщениями о нападениях Отверженных, Дженна и Гидеон полностью погрузились в свою работу. После непреднамеренного взрыва ошейника он обнаружил ключ к последовательности активации всех ошейников. Ему даже удалось найти один из ошейников из своей коллекции на карте GPS, и поэтому он был в эйфории. Было хорошо иметь дело, чем ждать новости.
  Дженна потерла шею, помеченную глифами, слишком много часов без сна, и слишком много беспокойства о Броке и других воинах. Беспокойства за весь мир. В свете событий последних 24 часов ничто иное не казалось важным. По крайней мере, все, кто был важен для нее, были в безопасности.
  - Лукан и Матиас Роуэн отправили двух агентов в Ньюпорт, чтобы охранять Темную гавань, пока Райхен находятся в Европе. Клэр говорит, что она в хороших руках.
  Гидеон кивнул.
  - Рад слышать. Я полагаю, она смогла разобраться с вопросом о смерти ее родителей, прежде чем весь ад разразился прошлой ночью?
  - Да, - ответила Дженна. - Вот почему она позвонила. Клэр связалась с организацией по оказанию помощи, на которую работала ее мама еще в пятидесятых, и они посмотрели информацию о набеге повстанцев на деревню. Как выяснилось, в тот день было убито несколько человек, трое гуманитарных работников и четверо жителей деревни.
  - Отец Клэр был одним из них? - Когда она пожала плечами, Гидеон положил сломанное кольцо из черного полимера, над которым он работал. Опустив брови, он посмотрел на нее через оправы маленьких бледно-голубых очков на кончике носа. - Отец Клэр не среди жертв?
  - Кажется, никто не может сказать наверняка. По свидетельствам очевидцев жителей деревни, он был застрелен несколько раз. Смертельно ранен, также как мать Клэр и другие.
  - Но? - Гидеон нахмурился.
  - Но нет никаких записей о его теле.
  - Я схожу с ума.
  - Да, - Дженна покачала головой, все еще ошеломленная этой мыслью. - Он был объявлен мертвым, как и другие жертвы, и с того дня просто прекратил свое существование. Насколько нам известно, он мог просто встать и уйти.
  - Нет, если бы он был обычным смертным, - ответил Гидеон с серьезными глазами, лишенными сомнений.
  - Точно. - Эти новости от Клэр только добавили уверенности Дженны в том, что она на правильном пути. Если бы Дилан не была так настойчива, что ее отец был просто обычным смертным мудаком, все вопросительные знаки в теории Дженны исчезли бы.
  - Дженна? - Как будто под влиянием этой мысли Дилан стояла в открытой двери технической лаборатории. Она была бледна от шока. В руке она держала пожелтевший лист бумаги.
  - Привет, - сказала Дженна, вставая и подходя к ней. Дилан выглядела настолько ошеломленной, что Дженна крепко обняла ее. - Что случилось? Что-то случилось?
  Глаза Подруги были потеряными.
  - Из-за всего, что происходит, я немного скучала по дому. Я скучала по маме. Когда она умерла в прошлом году, я взяла небольшую коробку сувениров из ее квартиры. Я просмотрела не все, только знала, что там какие-то письма и открытки, сувениры из ее путешествий. Просто мелочи. Она была сентиментальной, у нее было самое открытое, любящее сердце, какое я когда-либо знала.
  Дженна повела Дилан в комнату, к пустому офисному креслу.
  - Скажи мне, что происходит.
  - Я просто просмотрела все в этой коробке. Внизу я нашла запечатанный конверт. Это было внутри. - Она положила газету на стол. В правом верхнем углу было написано что-то широким почерком: Заэль. Миконос, 75 г. Дилан многозначительно посмотрела на Дженну. - Я родилась в этом году.
  Не вопрос, к чему она клонит.
  - Но я думала, что твои мама и папа уже были женаты. У тебя есть два старших брата.
  Дилан кивнула.
  - Но в 1975 году моя мама уехала на несколько месяцев. Она сама поехала в Грецию, просто взяла и уехала. Несколько лет назад она сказала мне, что хотела развестись с моим отцом, но он умолял ее вернуться к нему. Но она никогда не говорила мне об этом. Она никогда не говорила мне о нем.
  Дилан перевернула бумагу. Это был снимок с близкого расстояния фото с невероятно красивым мужчиной без рубашки и с золотисто-коричневым цветом кожи, который сидит на белом песчаном пляже. Его чувственный рот улыбался, глядя в камеру. Снимок, по-видимому, был сделан матерью Дилан.
  - Ты думаешь, у нее был роман с этим парнем?
  - Посмотри на него, - сказала Дилан. - Я бы сказала, что шансы чертовски высоки.
  Дженна взял фотографию со стола и внимательно посмотрел на него, смотрела завороженно на безупречное мускулистое тело и гриву светлых волос, покрытых медью. Его лицо было безликим, нестареющий, Его темные глаза были пронзительно голубыми, цвета тропических бирюзовых вод. Мудрый и неземной. И на его сильной руке он носил плетеный кожаный шнур с подвеской из кованого серебра со... слезой, подающей в колыбель полумесяца.
  ***
  Желудок Тавии вздрогнул, когда черный вертолет пролетел над залитой солнцем водой в сторону изолированного, покрытого деревьями острова, в нескольких милях от побережья штата Мэн. Через двадцать минут после того, как миньон из полицейскго участока связался с Драгосом, приехал пилот в темных костюмах, также миньон, чтобы отвезти ее на частную вертолетную площадку на вершине бостонского высотного здания. Она впитала все детали путешествия, каталогизировала достопримечательности и места на случай, если ей понадобится передать информацию Ордену. Хотя ничто из этого не имело бы значения, если бы ее план убить Драгоса потерпел неудачу, и она умрет в течение следующих нескольких часов.
  Пилот установил вертолет на бетонную взлетно-посадочную полосу за крепостью, похожей на форт. Это было единственное здание на негостеприимной, еловой гранитной скале. Нет не одного способа покинуть остров самостоятельно, если только она не собиралась плыть в ледяной воде или не отрастит крылья.
  - Сюда, - миньон вылез из кабины и ждал, когда она последует за ним. На холодном воющем ветру они пересекли внутренний двор и подошли к задней части поместья.
  Дверь была открыта изнутри, и другой миньон, с полуавтоматической винтовкой в ​​руках, поманил их.
  Ей показалось, что она готова встретиться с Драгосом, но вид его, ожидающего ее внутри дома, заставил ее кровь замерзнуть.
  - Мисс Фэйрчайлд. Какое неожиданное удовольствие.
  Он стаял между четырьмя убийцами G1, одетыми в черное с головы до ног. У них тоже было оружие, пистолеты и ножи в кобурах над массивных торсах и мускулистых бедрах. Но не оружие, заставляло их казаться таким смертоносным, не их бритоголовые черепа или черные ультрафиолетовые ошейники вокруг их мускулистых шей. Это были их глаза. Они не проявили ни жалости, ни эмоций.
  Они были машинами для убийства, и любая надежда на то, что она быстро покончит с жизнью Драгоса по ее прибытии, была заглушена пониманием того, что эти четыре охотника убьют ее менее чем через мгновение после того, как она сделает первый шаг.
  Какими бы угрожающими они ни были, присутствие Драгоса заставило ее вздрогнуть до глубины души. Что-то в нем инстинктивно охладило ее, когда она впервые встретила его в офисе сенатора. Теперь, когда она знала всю степень его порочности, она была физически отбита им. Она притворилась, что слегка вздрогнула, чтобы показать свой страх и облегчение.
  - Я не знала, куда идти. Спасибо, что приняли меня.
  Драгос подозрительно посмотрел на нее.
  - Ты была с Орденом все время.
  Не вопрос, а обвинение.
  - Я думала, что никогда не смогу сбежать.
  - И я думал, что ты пришла добровольно, - ответил он, внимательно наблюдая за ней. - Я подумал, что, возможно, Стерлинг Чейз сумел очаровать тебя.
  - Очаровать меня? - Она заставила себя возмущенно фыркнуть. - Он похитил меня. Допросил. Он... избил меня.
  Он изучал ее ссадины и ушибы, которые снова заживали. Ноздри распахнулись, он слегка фыркнул, проверяя ее запах, чтобы увидеть, говорит ли она ему правду.
  - Он соблазнил тебя?
  Она не могла обмануть его полностью, она знала это. Он чувствовал запах правды на ее коже. Она опустила голову, как будто ей было стыдно.
  - Он использовал мое тело против меня. Он заставил меня пить его кровь.
  - Хм. - Он казался довольным ее ответом, но не фактами. - К сожалению, Тавия. Эта связь неразрывна.
  - Только смерть может остановить ее, - ответила она, и слова почти застряли у нее в горле, хотя и не из сожаления, которым она пыталась обмануть его. Он поднял ее подбородок, и она позволила появиться холодной ненависти в ее глаза - не такой сильной, какая ненависть была сохранена для вампира, стоящего перед ней. - Почему ты не сказал мне, кто я? Почему ты скрыл мое происхождение?
  Он отступил от ее, вне ее досягаемости. Его ледяные глаза сузились, и в них снова вспыхнуло подозрение. Его убийцы G1 шли к ним, готовые защитить своего хозяина.
  Сердце Тавии колотилось, когда она боролась за внимание Драгоса. Она должна была ззаинтриговать его достаточно, чтобы доверять ей. Это был ее единственный шанс; она не могла дать ему места для сомнений.
  - Почему ты ослабил меня, если бы я могла намного лучше служить тебе, обладая моими сверхъестественными способностями? - Ярость ее решимости победить его заставила ее глаза вспыхнуть горячим янтарем. - Я могла бы быть чем-то большим для тебя, если бы ты только сказал мне правду.
  Его темные брови слегка приподнялись, а рот скривился в легкой улыбке.
  - Ты очень хорошо мне служила, Тавия. Ты была чрезвычайно полезна для меня. И я бы все тебе рассказал и освободил эту славную часть тебя - в нужное время.
  - Вместо этого ты оставил меня без защиты. Ты не дал мне никакого шанса. - Она обратилась к его эго и его очевидному интересу к ней, который она чувствовала, когда ее отвращение к нему пробудило ее природу. - Ты должен знать, что Орден контролировал меня. Они расспрашивали меня о тебе и оскорбляли меня. Воины не поверили мне, когда я сказала им, что не знаю, кто ты и где тебя найти.
  - И если бы они знали правду о тебе, они бы убили тебя, - спокойно ответил он. - Я бы сделал это на их месте.
  Холодные слова из холодного черного сердца. Она поверила ему, и ей потребовались все ее силы, чтобы заставить себя произнести следующие слова.
  - Ты был первым человеком, которого я вспомнила после побега. Я пришла к тебе, потому что ты мой создатель. Единственный, к которому я могу обратиться. Только ты достаточно силен, чтобы победить Орден.
  - Я уже, - ответил он с самодовольной улыбкой. Теперь он смотрел на нее долго и с явным интересом, вызывая мурашки на ее коже. - Я был очарован тобой, когда ты была маленькой девочкой, Тавия. Ты такая красивая. Моя собственная Ева, выведенная на мой вкус. - Он пожал плечами. - О, у других есть свои преимущества, но я считаю тебя особенно привлекательной.
  Других, сказал он. Не в прошедшем времени, а в настоящем. Она вспомнила досье доктора Льюиса, в которых подробно описывались умершие пациенты, и те, которые она не имела возможности прочитать до того, как клиника была разрушена. Итак, были ли другие женщины Рода, выращенные в лаборатории, которые пережили годы медицинских экспериментов и лечения? Она должна была убедиться. Если у нее были сестры, она должна была найти способ помочь им.
  Драгос все еще изучал ее, его ужасные глаза чувствовались мертвыми пальцами на ее коже.
  - Когда я буду королем, а человечество и Род поклонятся мне, что произойдет очень скоро, - добавил он, ухмыляясь с надменной уверенностью, - мне понадобится подходящая королева.
  Тавия проглотила желудочную кислоту, которая уже текла по ее горлу при мысли об этом.
  - Думаю, я бы хотел, чтобы ты была рядом со мной в моей постели, - он хмыкнул, удивленный чем-то. - Моим подарком тебе будет Орден в цепях. Ты можешь лично убить Стерлинга Чейза, если хочешь.
  Слова - сама мысль о том, что Чейз или другие воины Ордена могут попасть в руки Драгоса, - ударили ее, как пощечина. Он протянул руку и погладил ее по щеке. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не задохнуться, потому что она знала, что убийцы G1 наблюдали за ней орлиными глазами.
  Она могла сразу укусить руку Драгоса, но ей надо убить его. И для этого ей нужно сблизиться с ним. Боже, помоги ей в случае необходимости лечь с ним в постель.
  - Пойдем, - сказал он ей. - Солнце зашло в Европе. Я уже собирался сесть и посмотреть новости. Ты присоединишься ко мне, Тавия, и посмотри на королевство, которое скоро станет нашим.
  
  Глава 40.
  
  У Отверженного была женщина, загнанная в угол на лестничной клетке ее шикарного многоквартирного дома, когда Чейз ворвался в прихожую и кремировал кровопийцу. Титановый клинок пронзил горло дикого вампира. Чейз позволил Отверженному упасть на пол, задыхаясь, его плоть и кости превращались в огненную шипящую массу.
  Чейз стоял над мертвым Отверженным, его пальцы были липкими на рукояти кинжала, его черные штаны и боевые ботинки, пропитанные кровью после его последней миссии после заката. Он уставился на паниковавшую женщину, сидящую в дальнем углу лестницы.
  Его янтарные глаза погрузили ее лицо в огненное сияние. Ее каштановые волосы были запутаны, консервативный узел на шее сбился. Ее рваный темный деловой костюм и белая блузка запачканы грязными отпечатками рук кровососа, напавшего на нее.
  - Ты в порядке, - заверил он ее, вытирая лезвие о штаны. - Отверженный больше не причинит тебе боль.
  Она смотрела с открытым ртом на него. В панике качая головой, она отошла от него с ярким ужасом в глазах.
  - Ты... о Боже, ты тоже один из них!
  - Нет, - сказал он, затем выдохнул проклятие, когда подумал, насколько он на самом деле похож на голодных монстров, которые всю ночь оставляли кровавую полосу. - Я ничего тебе не сделаю. Вставай.
  Она вздохнула с трудом.
  - Я не понимаю.
  - Нет времени для объяснений, - прорычал он. - Черт возьми, иди к своей квартире и запири дверь. Не выходи до рассвета, поняла? Иди сейчас. Не медленно.
  Неуклюже она поспешила в квартиру, она потеряла один из своих туфель на высоком каблуке во время нападения. Когда она поспешила к своей квартире, она нашла способ вытащить свой сотовый телефон из сумочки и быстро сфотографировать его во всей его вампирской славе. Ну, замечательно. Как будто у полиции уже не хватало его фотографий.
  Он вышел наружу и глубоко вздохнул. Зимний воздух должен был очистить его голову. Но в воздухе витал вездесущий запах крови, свежей, хрустящей в покрытых льдом лужах на улицах и тротуарах.
  Вид и запах крови в течение многих часов сводили его с ума.
  Но он боролся с этим, его разум был полностью сосредоточен на его ответственности перед Орденом. Его сердце нашло поддержку в его любви к Тавии.
  Он беспокоился, что не может чувствовать ее рядом.
  Он хотел увидеть ее, прикоснуться к ней. Иметь неопровержимые доказательства того, что она в безопасности. И он хотел, чтобы она знала, что он любит ее. Больше всего на свете он хотел, чтобы она это знала.
  Чертов Драгос. И, черт побери, эту проклятую войну, которая окончательно обострилась. Они сделали все возможное, чтобы контролировать ситуацию, но битва только началась. В тот вечер, когда улицы Бостона оказались под определенным контролем, Орден переместился в Нью-Йорк, где были сообщения о диких нападениях в Манхэттене и прилегающих районах. За прошедшие две ночи вместе люди Ордена и Роуэн кремировали более тридцати Отверженных. И все же многие из них были на свободе, а многие другие города все еще находились под сильной осадой в Соединенных Штатах и ​​в других местах.
  - Гарвард, - из темноты донесся глубокий голос Данте. Он подбежал к нему с изогнутыми кинжалами в руках, лицо было грязным от битвы. - Ты поймал кровососа, который пришел сюда?
  - Он мертв, - ответил Чейз. Его глаза были янтарными, его клыки все еще были вытянуты запахом крови, который пронизывал ночь. - Кремировал ублюдка, как только он собирался нанести удар. Жертва сбежала с неповрежденной сонной артерией - и с фотографией меня, стоящим над дымящейся тушей.
  Это был не первый случай, когда люди, которых Орден хотел спасти, использовали свои телефоны, чтобы фотографировать или снимать видео с воинами, пытающимися очистить город. И это был не последний раз.
  Данте провел рукой по грязному лицу.
  - Чертовы современные технологии. Иногда это так непрактично, правда? По крайней мере, Роду больше не нужно искать секретности. К настоящему времени все действительно знают, что мы существуем.
  Чейз кивнул и рассеянно потер грудь.
  - Все хорошо? - спросил Данте, изучая его.
  - Да. Только...
  - Тавия, - сказал воин, когда Чейз замолчал.
  - Я ненавижу, что не могу быть с ней сейчас. - Ее кровь гудела в его жилах, но физическое расстояние от нее оставило ощущение пустоты в его груди. - Я ненавижу, что я не могу чувствовать ее рядом.
  Данте сочувственно кивнул.
  - Если она в беде, ты узнаешь. И если дело дойдет до этого, я тебе поддержу. Весь Орден.
  Это обещание - обновленная связь дружбы и родства с Орденом - заставило Чейза задохнуться. Ему было неловко знать, что Данте и другие были готовы считать его своим. Готовы истечь кровью за него, как за любого из них.
  Он нашел свою семью в этих хороших, смелых мужчинах. Ни за что в мире он не рискнет потерять это. Но он найдет свой настоящий дом только вместе с Тавией.
  В этот момент телефон Данте завибрировал. Он поднял его и поприветствовал Нико, затем выругался.
  - Черт побери. Конечно, мы готовы к работе. Мы с Гарвардом в пять минутах от вас, мы будем там. - Он сбросил звонок и серьезно посмотрел на Чейза. - Время рок-н-ролла. Ордену нужна помощь как можно быстрее.
  - Проблемы? - риторически спросил Чейз, когда они были окружены ничем иным.
  - Новая волна Отверженных только что проникла в округ Колумбия. Они поджигают все, разбивают иностранные посольства и вытаскивают людей из их домов. Потрясающее количество жертв.
  Чейз прошипел сильное проклятие, затем побежал с Данте, чтобы присоединиться к его братьям в следующем раунде битвы.
  ***
  Она никогда не подойдет достаточно близко, чтобы убить его.
  Драгос все время держал своих убийц рядом с собой. Тем не менее, как бы он ни был осторожен, он, похоже, не рассматривал ее как угрозу. Как она могла, если ей сначала пришлось ликвидировать четырех высокоспециализированных солдат, чтобы добраться до него?
  Теперь он был за закрытыми дверями в своем личном кабинете, беседуя со своими лейтенантами. Без сомнения, они все еще злорадствовали по поводу своего последнего террористического нападения - они выпустили еще больше Отверженных в густонаселенных районах, включая массированное нападение на Вашингтон, округ Колумбия. Драгос был в эйфории от перспективы новой гибели и разрушений.
  И Тавия изо всех сил старалась не показывать свой ужас, так как число жертв значительно выросло вторую ночь подряд.
  За несколько часов с тех пор, как она прибыла в его укрытие на острове, она поняла, что, вероятно, есть только одно место, где она останется одна с Драгосом. Ее чуть не стошнило от мысли, что он касается ее, что она была рядом с ним, что ей, возможно, придется лечь с ним в постель, но она сделает это при необходимости.
  Она сидела на диване в его стильной гостиной и слушала его садистский смех и живой разговор за закрытой дверью кабинета. Миньон, размещенный в комнате, пристально следил за ней, тусклый блеск его бездушных глаз вызывал у нее дрожь презрения. Бездействие и чувство бессилия, учитывая то, чего достиг Драгос, сводили ее с ума. Если ее план убить его пока неосуществим, ей нужно что-то сделать, чтобы остановить его.
  Она резко встала и заставила миньона по другую сторону комнаты напрячься.
  - Я сижу здесь больше часа. Мне нужно в туалет.
  Миньон помедлил, затем указал на дверь в коридоре. Тавия шла демонстративно небрежно, но как только она закрыла за собой дверь она достала из своего лифчика предмет, который она взяла из Темной гавани Чейза утром.
  Серебряный флакон с Малиной был теплым от ее кожи, запечатанная воском пробка все еще твердо закрывали смертельную дозу. Все, что ей было нужно - это швырнуть порошок в горло Драгора. Тот факт, что препарат принесет ему мучительную смерть, вероятно, не должен был доставлять ей столько удовольствия. Но она хотела, чтобы он страдал. Смотря на все то зло, которое он совершил в течение своей слишком долгой жизни, она хотела, чтобы Драгос умер медленно и ужасно.
  Она сунула флакон обратно в лифчик и осторожно приоткрыла дверь, оглядывая гостиную. Миньон не двигался. Генетически, он был всего лишь человеком, поэтому он даже не моргнул, когда она выскочила из ванной и пробежала по коридору со сверхъестественной скоростью Рода.
  Тавия проследила за гулом компьютеров, исходящим с лестницы в другом конце коридора. Внизу должен быть командный центр Драгоса.
  Кто-то стучал по клавиатуре, электронные устройства гудели почти незаметно. Тавия двигалась бесшумно и быстрее, чем мог обнаружить миньон. Ее сила возрастала с каждым днем, а также ее сверхчеловеческая скорость и мастерство. Она схватила его за голову обеими руками и яростным рывком сломала ему шею, бесшумно опустив мертвое тело на пол и спрятала его в ближайшей кладовки.
  На стене монитора показывались фотографии различных камер наблюдения и программ безопасности. Тавия просмотрела их все и получила как можно больше информации из командного центра Драгоса. На компьютере, на котором работал миньон, была открытая база данных, в которую он вошел. Тавия искала в системном меню приложения, которые могли бы пролить свет на работу Драгоса.
  После нескольких попыток она обнаружила множество информации, в том числе файлы трех других женщин G1, которые все еще считались активными в программе Драгоса. Она чувствовала боль в груди, когда читала имена и адреса - три сводные сестры, которые ничего не знали друг о друге.
  - Я найду вас, - пообещала она диким шепотом. - Когда все это закончится.
  Больше информации открылось для нее, когда она вошла глубже в жесткий диск. Массивные результаты исследования доктора Льюис, процедуры лечения и химические формулы активных ингредиентов. Записи программы разведения убийц, в том числе досье на каждого члена его частной армии.
  Господь на небесах, все что нужно Ордену для уничтожения операции Драгоса изнутри, находилось прямо перед ней.
  Она должна была найти способ дать им эту информацию. Звонить было невозможно - было слишком много материала и слишком мало времени.
  Должен быть лучший способ.
  И он действительно существовал.
  Она вывела на компьютер подсказку DOS и набрала команду. Темный экран заполнился строками кода и параметров. Когда она увидела нужную ей, она сразу же запомнила ее.
  Но как она могла передать ее Ордену?
  Она подбежала к мертвому миньону в кладовке и стала искать его мобильный телефон. Нашла его в переднем кармане штанов. Ее пальцы летели над клавиатурой.
  Едва она закончила и отправила текстовое сообщение, она почувствовала движение в коридоре выше. Она сунула телефон обратно в карман миньона и помчалась наверх... прямо к Драгосу и его четырем убийцам.
  
  Глава 41.
  
  - Ты заблудилась, Тавия?
  Выражение лица женщины не дрогнуло ни на секунду, когда Драгос уставился на нее. Если бы она показала хоть малейший признак страха, он приказал бы своим убийцам убить ее на месте. Но она смотрела ему в глаза без искры вины или страха.
  Нет, взгляд, который она бросила на него, был спокоеным и невозмутимым. В этом было что-то интригующее, неуловимое, что делало его чрезвычайно любопытным. Он мог придумать много забавных способов, которыми он хотел бы изучить прекрасную Тавию Фэйрчайлд.
  - Мой миньон сказал, что ты пошла в ванную.
  - Твой миньон - зануда. Мне надоело ждать, пока ты закончишь свою встречу, поэтому я огляделась по сторонам. - Ее рот изогнулся в прохладной уверенной улыбке, которая пронзила его член. - Твоя операция здесь впечатляет. Надеюсь, ты не против моего любопытства.
  Он не был уверен, так ли это, но то, как она смотрела на него сейчас - отчасти желающая соблазнительница, отчасти привязанная хищница - позволяло легко простить ее. Кроме того, он был слишком ликующим, чтобы беспокоиться о том, пытается она играть с ним или нет. Все, ради чего он работал, сошлось в чудовищно кровавой оргии насилия, как и планировалось.
  - Как тебе понравилось сегодняшнее зрелище? - спросил он, внимательно наблюдая за ее реакцией.
  - Невероятно, - ответила она категорически. Но теперь она приближалась, ее ясные, прохладные зеленые глаза были прикованы к нему. - Так много крови... - Она слегка вздрогнула, и когда она снова посмотрела на него, в ее глазах танцевали янтарные искры. - Это что-то делает со мной, видя такую ​​силу. Быть так близко к ней вызывает у меня чувства, которые я не могу объяснить.
  Рев одобрения поднялся в его горле.
  - Это тебя заводит.
  Он понял эту реакцию. И это не удивило его, что эта женщина приняла ее. Она была G1, ее гены-хищника почти чисты. Она пришла из той же внеземной линии, что и он сам; Древний, из чьей ДНК он ее вырастил, был тем же человеком, который породил его собственного отца-G1 несколько веков назад. Тавия Фэйрчайлд и он разделяют одни и те же гены инопланетянина; мысль о том, что она может разделить некоторые из его темных инстинктов и желаний, была настолько соблазнительной, что он едва мог дождаться, чтобы исследовать ее.
  - Я надеялась, что ты покажешь мне больше, - сказала она, затем взглянула на четырех убийц, которые окружали его, как будто она не могла дождаться, чтобы избавиться от этих неприятностей. - В частном порядке, я имею в виду.
  Драгосу не было бы почти семисот лет, если бы он был дураком. И при этом он обычно не принимал решения его члену. Расчетливая часть его знала, что если он сейчас войдет в свою диспетчерскую, он найдет своего техника-миньона мертвым и дыру в безопасности своей компьютерной системы.
  Он также знал, что заключение Тавии Стерлингом Чейзом и Орденом, вероятно, было не таким насильственным, как она хотела, чтобы он поверил. Но Орден уже не имел для него никакого значения. Его планы зашли слишком далеко, чтобы их остановить, а воины Лукана были полностью поглощены хаосом, в который он погрузил несколько частей света.
  Тавия пыталась обмануть его, что она не может дождаться, чтобы лечь с ним в постель. Он не видел причин разочаровывать ее. Он будет трахать ее, пока она не будет истекала кровью и не молить о пощаде, но только когда его приход к власти будет успешным.
  Он протянул руку и погладил ее бархатную щеку.
  - Я покажу тебе еще много вещей, Тавия. С того момента, как я стану повелителем и хозяином каждого живого существа на этой планете. - Он наслаждался неуверенностью, которая вспыхнула в ее глазах. - Мы сейчас уезжаем в Вашингтон, округ Колумбия. Если ты хочешь быть моей королевой, я хочу, чтобы ты был со мной, когда я возьму корону.
  ***
  По сравнению с ситуацией в округе Колумбия атаки в Бостоне и Нью-Йорке были прогулку в парке.
  Отверженные затопили улицы центра города и окраин со всех сторон. Потери были высоки, побочный ущерб неизмерим. Чтобы бороться с напором десятков голодающих вампиров в этом густонаселенном районе, Орден должен был разделиться на три команды: две с пистолетами и ножами на земле, а третья - в качестве снайперской команды на крыше офисной башни, убивая Отверженных точными винтовками, следя за ситуацией для двух других команд.
  Тиган, Хантер, Брок и Кейд действовали на Колумбийских высотах, когда Нико сообщил по радио команде Чейза, что рой Отверженных только что опрокинул пригородный автобус полный пассажиров.
  - Вниз на северо-западе Пенсильвании, - направил Нико со своего поста разведчика на крыше с Ренатой и Рио. - Черт, там как минимум тридцать человек. Это будет очень плохо.
  - Идем туда сейчас, - сказал ему Лукан, указывая Чейзу, Данте и Арчеру, всей команде уже на ходу.
  Через несколько минут они были там, но кровопролитие уже началось. Автобус качался на дороге, дюжина Отверженных взобралась на него, разбивая окна и выхватывая кричащих, испуганных людей, которые оказались в ловушке.
  С улиц и переулков пробиралось все больше Отверженных, привлеченных запахом крови.
  Собственная физическая реакция Чейза также была быстрой, почти подавляющей. Его голова пульсировала от голода, его вены сжимались перед лицом желания есть, пить, как безумные животные, рвущиеся к перевернутому автобусу. Он оттолкнул лихорадочную реакцию своего тела и погрузился в толпу вместе с остальной частью своей команды, когда она атаковала.
  Лукан схватил самого крупного Отверженного и с ревом бросил кровососа на асфальт. Два быстрых выстрела, и череп Отверженного взорвался, убив его еще до того, как титановые снаряды могли нанести им урон. В тот же момент Лазаро Арчер штурмовал перевернувшуюся кабину автобуса и выстрелил в двух Отверженных, которые собирались проникнуть через разбитое лобовое стекло, брызжа слюной, чтобы присоединиться к четырем другим, которые уже пробились внутрь и ели.
  Чейз и Данте вместе запрыгнули в заднюю часть автобуса, как меткая и яростная команда с титановыми лезвиями. Они убили трех кровопийц за секунды, а затем забрались в автобус, чтобы позаботиться об оставшемся, пока Лукан пробирался через Отверженных на крыше автобуса. Спереди Арчер убрал осколки ветрового стекла и начал вытаскивать паниковавших людей.
  Крики и рев смешались с пулеметным огнем, когда бушевала борьба. Люди в истерике бежали из автобуса. Это был столпотворение, пропитанное кровью и дикое. Когда пыль, наконец, осела, в автобусе погибли только четыре человека, еще два тела на улице рядом с ним. Отверженные понесли большие потери: останки почти дюжины наркоманов крови устилали асфальт, как лужи мазута.
  Как только они взяли ситуацию под контроль, зазвонил телефон Лукана. Он отошел от кровавого поля битвы, чтобы ответить. Его глубокий голос был приглушен, и когда он сунул телефон обратно в карман пальто и посмотрел на Чейза, его забрызганное кровью лицо было серьезным.
  - Что происходит? - спросил Данте, стоя рядом с Чейзом. Арчер остался с воинами.
  - Это был Роуэн. - Лукан серьезно покачал головой. - Он получил текстовое сообщение с информацией для Гидеона. По-видимому, у нас есть IP-адрес командного центра Драгоса.
  - Святое дерьмо, - выдохнул Данте. - От кого?
  Серьезный взгляд Лукана упал на Чейза и остался там, его сердце внезапно превратилось в лед.
  - Из Тавии. Она отправила ее из штаба Драгоса. У него Тавия.
  
  Глава 42.
  
  Белый особняк в стиле королевы Анны с парковым садом находился на обширной территории Военно-морской обсерватории США в центре Вашингтона, округ Колумбия.
  Тавия сразу узнала его. Как помощница сенатора Кларенса, она была в этом роскошном доме с более чем тридцатью комнатами более одного раза. Пока лопасти вертолета Драгоса разрезали ночное небо над резиденцией вице-президента, она выглянула в окно на заснеженную, усаженную деревьями собственность. Когда вертолет медленно опустился на поляну в нескольких сотнях футов от дома, она в ужасе ахнула. Автомобили армии и разведки были разбросаны по территории, но они были пусты. Темные фигуры неподвижно лежали на земле, повсюду были признаки битвы, жертвами были все люди.
  Убийцы Драгоса уже были здесь.
  Она поняла это еще до того, как двое из них вышли из укрытия деревьев, чтобы поприветствовать своего командира.
  - Все в порядке, - сообщил ему один из массивных G1 в черной одежде. - Человек ждет вас в доме.
  - Отлично, - сказал Драгос. Когда два охотника шли впереди, Драгос взял Тавию за руку, не слишком осторожно, и вышел из вертолета.Прямо за ними был убийца, который летел с ними и не терял ее из виду ни на секунду.
  Сцена перед домом была плохой, но вид того, что произошло в доме, расстроил ее еще больше. Вице-президент сидел под дулом пистолета на диване цвета слоновой кости в обставленной со вкусом гостиной. Огромная абстрактная картина на стене позади него была забрызгана кровью, без сомнения, принадлежащей мертвому морпеху, который растянулся на полу всего в нескольких шагах от него.
  - Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал, черт возьми!, - кричал стареющий правительственный чиновник своим неэмоциональным захватчикам. - Пожалуйста, позвольте мне хотя бы увидеть мою жену и детей. Отпустите их.
  - Успокойся, - дружелюбно сказал Драгос и сразу же привлек все внимание вице-президента, когда вошел в комнату. - Твоя семья наверху с некоторыми из моих мужчин. Мне они не нужны.
  Мужчина недоверчиво уставился на него.
  - Дрейк Мастерс? Ради Бога... и Тавия? - Он начал вставать, но убийца рядом с ним сунул свой полуавтоматический пистолет под ребра, и заставил его отпуститься. - О чем это, Дрейк? Я призываю вас рассказать мне, что, черт возьми, здесь происходит!
  Драгос усмехнулся.
  - Ты больше не можешь нечего требовать. И ты можешь называть меня Драгос. А через несколько минут хозяин.
  - Я не понимаю, - пробормотал вице-президент. - Я ничего не понимаю в том, что произошло за последние несколько дней...
  - Правда? - мрачно думал Драгос рядом с Тавией. Затем он подошел к нему быстро и угрожающе. - Разве ты наконец не понимаешь, насколько я силен? Теперь, когда ты увидел, на что я способен - теперь, когда мир познал всю глубину моего гнева - человечество наконец осознает, что оно не может ничего контролировать. Этот мир теперь наш. Mой.
  Испуганные глаза стали больше.
  - Что вы имеете в виду - что все это безумие твоих рук дело?
  Драгос ответил глубоким рычанием, которое заставило кровь Тавии заморозиться.
  - Род прожил достаточно долго в тени людей. Я просто восстанавливаю естественный порядок. Я положу Род на вершину пищевой цепи, где нам и место. И ты поможешь мне с этим.
  Тавия сжала кулаки, страх пронзил ее, словно кислота, когда она почувствовала, как настроение Драгоса сменилось с легкого веселья на опасную решимость.
  - Сегодня вечером я займу свое законное место как хозяин всего человечества и Рода, - продолжил Драгос. - Со своей стороны, ты позвонишь, чтобы помочь мне начать мое восхождение к власти. Ты доставишь мне президента сюда и прямо сейчас.
  С одного взгляда Драгоса один из его убийц вытащил телефон из кармана пиджака. G1 передал его вице-президенту, который просто смотрел с отвращением.
  - Ты безумен, - резко сказал он. - Ты прошел мимо моих охранников и убил моих сотрудников, но впереди еще. Они уже в пути, я могу это гарантировать. Ты только что поднял с ног всю армию Соединенных Штатов.
  Драгос рассмеялся. Воздух вокруг него завибрировал зловещим холодом, затем его глаза вспыхнули янтарным цветом, а его клыки вырвались из десны.
  - Звони.
  - Нет, - возразил мужчина. - Я не буду этого делать...
  Через долю секунды, когда вице-президент объявил свой собственный смертный приговор, и Драгос прыгнул, как гадюка, Тавия вступила в бой. С ее сверхъестественной скоростью она стояла между Драгосом и его жертвой, вытащила трубку с Малиной из укрытия и открыла ее.
  Она налила в руку щепотку красного порошка - единственное оружие, которое у нее было. Она выдохнула, хотела сдуть всю дозу на его лице, молясь, чтобы этого было достаточно, чтобы вывести его из строя или, возможно, принести ему мучительную смерть.
  Но она так и не получила шанс.
  Быстрее, чем она могла воспринять или отреагировать - даже если у нее были похожие гены - два телохранителя Драгоса схватили ее.
  Один сковал ее руки за спиной. Другой держал трубку с Малиной, и она с холодной уверенностью поняла, что умрет по одной команде Драгоса.
  Его лицо было обманчиво мягким, его движения были очень спокойными, когда он взял Малину у своего телохранителя и поднес ее к носу. Он слегка фыркнул, затем презрительно зарычал.
  - Это было невероятно глупо с твоей стороны, Тавия. Действительно жаль.
  Прежде чем она успела среагировать, он прыгнул вперед и сунул открытую трубку ей в рот. Она задохнулась от сухого порошка, когда он попал ей в горло. Кашляя и задыхаясь, она упала на колени, когда гул наполнил ее голову, как миллион пчел.
  О Боже, подумала она, отчаявшись от страха, когда Малина попала в ее кровь и агония пронзила каждую клеточку ее тела.
  Она потерпела неудачу.
  Она с треском провалилась, бросила Чейза и Орден, и теперь она была уверена, что Драгос только что убил ее.
  ***
  Колени Чейза подогнулись. Сильная боль пронзила его, как будто его грудь раскрылась.
  - Тавия.
  Ради бога.
  Ее мучения были повсюду в нем. Как огонь, и кинжалы, и яд - такое сильное страдание, что это было чудо, что его сердце не остановилось.
  Нет, травмированный орган вот-вот взорвется за грудиной.
  Степень ее боли в тот момент была самым ужасным опытом в его жизни. Не только из-за самой дикой боли, но и потому, что она страдала от боли.
  Его женщина, его спутница страдали от боли - о боже, она могла умерать, а он не мог быть рядом с ней.
  - Тавия! - Ее имя вырвалось из его рта ревом.
  - Чейз, - закричал Данте рядом с ним, когда он пошатнулся под натиском ее боли. - Ради бога. Поговори со мной, Гарвард. Что случилось?
  - Ей больно. Ах, блядь... Я должен идти к ней!
   Его отчаянное желание добраться до нее, услышав минуту назад, что она была с Драгосом, теперь не знает границ. Когда Нико и Брок подъехали к другим воинам на двух внедорожниках Ордена, Чейз подбежал к ним. Данте, Лукан и Арчер последовали за ними.
  Тиган разговаривал с Гидеоном по телефону, когда Чейз и его команда нырнули в Ровер.
  - Мы должны немедленно уезжать, - сказал он, затем посмотрел на Лукана и остальных. - У Гидеона есть IP-адреса, который нам дала Тавия. Компьютер находится в частной собственности в штате Мэн, на частном острове.
  Боль Чейза усиливалась, разрывая его изнутри. Он зарычал от гнева на свою беспомощность.
  - Отвези меня к ней. Пожалуйста...
  Два внедорожника мчась по дымным улицам Вашингтона.
  - Гидеон говорит, что он взломал коды для детонаторов на ультрафиолетовых ошейниках. - Он пытается сопоставить их с сигналами GPS, чтобы создать своего рода карту всех активных убийц, - сказал Тиган.
  Лукан хмыкнул.
  - Скажи ему поторопиться. Нам понадобятся эти коды, когда мы доберемся до укрытия Драгоса.
  Когда они мчались через опустошенную, пропитанную кровью темную столицу, сильная боль в груди Чейза усиливалась. Его кровная связь с Тавией пульсировала, прокачивая его чувства, как барабанные удары, чувствуя себя так близко, что он почти мог коснуться ее.
  - Мы не собираемся в Мэн.
  Нико вопросительно посмотрел на него в зеркало заднего вида.
  - Стоп! - Ахнул Чейз, едва способный говорить, когда осознание ударило его, как удар. - Мы должны вернуться. Я чувствую ее. Она здесь Она где-то в этом городе.
  
  Глава 43.
  
  Она едва могла терпеть боль.
  Она плавала по ее венам, по ее голове и забирали все ее силы, грызя ее мозг крошечными зубами.
  Это была смерть.
  Это были настоящие адские муки, быстрая и беспощадная зависимость. Она корчилась на полу и ахнула, как будто она задыхалась.
  Это был ад, непохожий на то, что она могла себе представить: чувствовать, что ее тело утрачено голодом - дикой, поглощающей жаждой - и никакое количество напитка не сможет утолить ее.
  Сквозь мутные глаза, ее лицо покоилось на полу, где она корчилась в беспомощном отчаянии, она наблюдала, как новый миньон Драгоса пригласил человека, верным агентом которого он когда-то был. Вице-президент все еще истекал кровью из-за двух укусов на шее, которые нанес ему Драгос, но он не чувствовал боли, только желание служить своему Мастеру.
  - Президент уже в пути, - сказал миньон, передавая телефон Драгосу с улыбкой мертвого человека. - Но он что-то подозревает. Он приедет с хорошо вооруженным военным эскортом, Мастер. И как только он почувствует, что что-то не так, они будут стрелять с приказом убить.
  Драгос кивнул.
  - Мы готовы к этому. Я просто должен добраться до него. Вскоре он тоже станет моим, а через него и другие самые важные главы государств в мире, один за другим. Ты только что внес ценный вклад в захват Родом власти над человечеством.
  Миньон опустил голову.
  Тавия попыталась встать, отчаянно надеясь, что что-нибудь может остановить Драгоса. Как только она подняла голову, тяжелый ботинок упал ей на затылок и плотно пригвоздил.
  Нога убийцы угрожала сломать ее шею, как только она даже подумала о восстании против своего командира.
  Она откинулась назад и почувствовала, как в ней ожила новая агония. Это был Чейз. Ее кровь вспыхнула от его гнева - его страха за нее. Ее потрясло до глубины души, как сильно он хотел быть с ней.
  И он был в пути. Она тоже могла это чувствовать.Она чувствовала каждую милю, на которой расстояние между ними уменьшалось - почти чувствовала, что он побуждает ее не сдаваться, оставаться в живых, пока не достигнет ее. И только теперь она начала плакать.
  Чейз уже был в пути, и Драгос и его армия убийц встретят его.
  ***
  - Ты уверен, что он здесь? - спросил Николай за рулем, когда они направились к ообширному комплексу Военно-морской обсерватории США.
  Кровная связь Чейза дала ему ответ.
  - Я уверен. Она где-то там.
  - Дом вице-президента находится там, - сказал Данте на заднем сиденье Ровера. - Это место должно кишеть военными.
  - Нет, если Драгос уже здесь, - ответ Лукана представлял собой жалкую смесь предчувствия и едва скрываемой угрозы. - Бог мой. Тавия привела нас прямо к ублюдку. - Сотовый телефон Лукана гудел от входящего звонка, и он включил его на громкую связь. Это снова был Гидеон. Он наблюдал за ситуацией с тех пор, как они уехали несколько минут назад, и теперь он звучал взволнованно.
  - У нас наконец есть прорыв с этими сигналами ошейников, - сообщил он. - У меня есть карта онлайн, и я вижу много сигналов, исходящих из округа Колумбия.
  - Где именно? - спросил Лукан, когда Нико быстро повернул за угол и нажал педаль газа, Брок был близко позади них.
  - Я обнаружил десятки сигналов в нескольких милях к северо-западу от Белого дома. Вся территория сверкает, как проклятая рождественская елка.
  Лукан посмотрел на Чейза и других воинов, его темные брови низко опустились над серо-стальными глазами.
  - Я точно знаю, где это. Мы почти на месте.
  - Черт, это выглядит нехорошо, - пробормотал Гидеон в технической лаборатории, проводя рукой по спутанным светлым волосам и позволяя себе снова опуститься на стул. - Ребята, слушайте, это может быть ловушкой. Вы можете идти прямо в руки Драгоса.
  Мускул дернулся в челюсти Лукана, когда он встретил решительный взгляд Чейза.
  - Думаю, мы скоро узнаем. Там женщина Чейза. Мы не уйдем без нее.
  Взгляд на Нико, и он выжал педаль газа. С визгом шин оба Ровера Ордена мчались по лужайке перед усадьбой вице-президента.
  На полпути Чейз выскочил и побежал к дому со всей сверхъестественной скоростью, которой он обладал.
  ***
  Драгос услышал внезапный звук визга шин возле дома. Он развернулся, зная, что президент и его служба безопасности не прибудут, как сумасшедшие.
  Это был Орден.
  Он взглянул на Тавию, вспомнив, что она выпила кровь Стерлинга Чейза. Он должен был догадаться, что бывший агент правопорядка также мог попробовали ее кровь. У них была кровная связь, и когда Драгос увидел слезы на искривленном лице Тавии, он понял, что Чейз и она связаны не только кровью. Она любила его.
  И, судя по какофонии боевого шума и стрельбы из пулеметов, которые поднимаются во дворе, Драгос поспорил бы, что Стерлинг Чейз тоже любит ее.
  - Ты привела их сюда, - он громко рассмеялся и насмешливо аплодировал ей. - Поздравляю, Тавия. Ты сделала то, что мне не удалось за все это время. Ты доставила Орден прямо к их погибели.
  Он оглянулся на одного из своих убийц, которые стояли рядом с ним в гостиной.
  - Некаких выживших, понимаешь? Скажи остальным, у них полностью свободные руки. Я хочу, чтобы Лукан и его воины умерли, черт возьми, прямо сейчас!
  Когда убийца повернулся, чтобы выполнить приказ, раскололось окно в передней части дома. Быстрая стрельба и огромная громовая ярость обрушились внутрь, повалив G1 на пол.
  Драгос задохнулся от неожиданного вторжения. Он бросился за оружием, когда Стерлинг Чейз вступил в убийственный поединок со его убийцей. Воин сражался как сумасшедший. Хищник, почти великолепный в своей смертоносности.
  Еще один воин прыгнул в окно позади Чейза, затем еще один, и своим диким огнем застрелили еще двух убийц, казалось бы, без усилий в своей ярости. Бой был жестоким, и Драгос почувствовал намек на неопределенность, наблюдая, как его высокоспециализированные машины для убийств избивают Чейз, Данте и Рио.
  Позади него Драгос заметил, что Тавия воспользовался моментальным отвлечением, чтобы подняться с пола. Сука была в плохом состоянии, но все равно не сдалась без боя. Ее янтарные глаза пронзили его с другого конца комнаты, ее клыки были острыми белыми кинжалами, капающими красной пеной Малины, вещества, которое сначала должен был забрать ее здравомыслие, а затем и жизнь.
  Но не достаточно быстро.
  Она вышла из своего приседа и прыгнула на него. Драгос упал на пол, его пистолет выскользнул из его руки, когда жестокая женщина-вампир уселась ему на грудь, как дракон, чтобы вырвать его кишки.
  Но она не получила шанс.
  Прежде чем она смогла с ним что-нибудь сделать, последний убийца схватил ее и бросил к стене. Она рухнула на пол и лежала там, разбитая и стонущая. Когда она попыталась прийти на следующий раунд, Драгос уже был там.
  - Не так быстро, - предупредил он, прижимая дуло полуавтоматического девятимиллиметрового к ее виску. Драгос кивнул своему убийце, который поднял ее на ноги. Драгос держал пистолет направленным на нее, он распылит ее мозг на стене, если ему не понравиться как она моргнет.
  В другом конце комнаты Чейз и остальные убили своих убийц. Внизу во дворе продолжалась драка, раздались выстрелы, и сирены завыли на расстоянии, когда остальная часть города под осадой Драгоса.
  Драгос ухмыльнулся, когда Чейз понял, что не может выиграть эту битву. Глаза воина пылали янтарным, когда он смотрел на пистолет, который в любую секунду мог покончить с жизнью его женщины.
  - Ты проиграл, - сказал ему Драгос. - У тебя и Ордена никогда не было шансов.
  - Отпусти ее. - Чейз поднял свое собственное оружие и нацелился на голову Драгоса.
  - Отпустить? - усмехнулся Драгос, зная, что Чейз не выстрелит. Не тогда когда его женщина может одновременно получит пулю в голову. Не то чтобы он хотел получить пулю, чтобы убить Тавию Фэйрчайлд. - Она уже ушла, воин. Посмотрите на нее, пена и тяжелое дыхание, словно у бешеной собаки. Бросай оружие.
  - Тавия, - сказал Чейз, его глаза наполнились любовью и заботой. - Скажи мне, что ты в порядке. О Боже... пожалуйста, скажи мне, что я не потерял тебя.
  Драгос засмеялся, как настоящий злодей, он наслаждался этим зрелищем.
  - Я сказал, брось...
  Слова застряли у него в горле, затем он задохнулся, когда его череп пронзила колющая боль. Раскаленное копье пронзило его мозг, мучительно мучая каждую мышцу в его теле. Пистолет выпал из его руки. Его ноги подогнулись под ним. Его голова чувствовала себя как в тисках, готовая взорваться от сильного давления и боли.
  Когда Драгос беспомощно упал на пол, он увидел стройную женскую фигуру в черной коже. Подруга по Крови с черными волосами до подбородка и пронзительными нефритовыми глазами поймала его в паутину своего сверхъестественного дара.
  ***
  Как только Рената вырубила Драгоса, Чейз бросился на него яростным прыжком.
  Теперь его нельзя было остановить.
  С ревом животного он ударил Драгоса в горло и вырвал гортань. Крик Драгоса умер вместе с ним. Человек, который причинил столько насилия и страданий, был мертв, его широко открытые глаза, челюсть ослабла от страха, а под ней - только кровавая масса разорванных сухожилий и артерий.
  Чейз хотел заставить его страдать, желал ему жестокой и мучительной смерти, но не тогда, когда на карту была поставлена ​​жизнь Тавии. Чейз уронил тело Драгоса, как мешок для мусора, и не обратил на него внимания.
  Смерть Драгоса была также концом для его миньонов. Позади Чейза, человек, который когда-то был вице-президентом Соединенных Штатов, безжизненно упал на пол. Во всем мире, где Драгос посеял семена своего восстания, люди, которыми он владел, умерли одинаково: молчаливо, резко и необъяснимо.
  Но не его армия убийц. Для Данте, Рио и Ренаты последний убийца в доме больше не представлял угрозы, но те, кто все еще боролся с беспорядком на территории, не сдавались, пока не выполнят приказы своего командира.
  Чейз знал, что его братья нуждались в нем прямо сейчас. Он знал это, и все же он подбежал к Тавии и притянул ее, пораженное Малиной, тело на руки.
  - Оставайся с ней, - сказал Данте, его глаза цвета виски не осуждали его.В них была видна только дружба и понимание человека, который сделал бы то же самое, если бы его собственная Подруга по Крови находилась здесь. - Позаботься о ней. Мы позаботимся обо всем остальном.
  Чейз крепко обнял Тавию, когда Данте и остальные повернулись и пошли сражаться.
  В следующее мгновение ночь снаружи осветилась яркой вспышкой света.
  
  Глава 44.
  
  Лукан бросился на землю и прикрыл глаза, равно как и остальная часть Ордена, когда начали гудеть ультрафиолетовые ошейники убийц G1. Однако величина взрыва была для него шоком.
  Свет, который они излучали, блестел ярко, и вся атакующая армия-убийца упала на землю, словно пораженная молнией.
  Когда все закончилось в следующий момент, земля была усыпана десятками мертвых убийц, их головы были аккуратно отделены от их тел УФ-ошейниками, которыми они были привязаны к Драгосу.
  - Он мертв, - Данте выбежал из дома с Рио и Ренатой, и Николай дико обнял свою подругу, как только увидел ее. - Драгос мертв.
  - Что насчет Чейза и Тавии? - спросил Лукан, оглядываясь на дом, когда они не выходили.
  - Она плохо себя чувствует, Лукан. - Тон Данте не был оптимистичным. - То, как она выглядела... розовая пена на ее губах... Я только однажды видел что-то подобное раньше.
  - Когда Орден попросили остановить торговца Малины, который превратил так много молодых мужчин Рода в Отверженных, - закончил за него Лукан, вспомнив ту ночь, и консервативного агента, который неохотно присоединился к ним год назад. столкнулся с ними и каким-то образом стал важным членом Ордена. Член его семьи, который защитил бы Лукана своей жизнью. И поскольку он видел, что значила Тавия Фэйрчайлд для Чейза, потому что он признавал и ценил их связь друг с другом, теперь она тоже была частью этой семьи. - Мы должны вернуть ее в штаб-квартиру и позаботиться о ней.
  Данте кивнул, но его глаза волновались не только из-за Тавии, но и из-за Чейза.
  - Если она не сможет сделать это...
  - Мы должны убедиться, что она сможет сделать это.
  Звонил сотовый Лукана, это был Гидеон из штаб-квартиры.
  - Так как ты ответил на звонок, я думаю, моя хакерская программа для детонаторов сработала.
  - Сработала, - подтвердил Лукан, кивая Тигану и другим, которые только что стали свидетелями чуда гения Гидеона и присоединились к остальной части группы. - Война с Драгосом окончена. Теперь мы должны позаботиться о последствиях.
  Пока он говорил, большой черный внедорожник со сверкающими фарами и военный эскорт мчались по дороге к дому. Лукан почувствовал, как его братья сжимаются вокруг него, готовясь к продолжению битвы.
  - Не атакуйте, - холодно отозвался Лукан. - Мы должны показать людям, что мы их союзники, а не враги. Я надеюсь, что они дают нам этот шанс, несмотря на то, что сделал Драгос.
  Десятки боеспособных солдат окружили Орден, когда внедорожник остановился в нескольких ярдах от воинов. Мрачный человек в военной форме вышел сзади и подошел к ним военным шагом. На звездном знаке его камуфляжного костюма были вышиты четыре звезды, еще четыре - на фуражке, прикрывающей его седые волосы. Когда офицер приблизился, его умные глаза изучали необъяснимое разрушение и множество тел, которые засоряли собственность.
  - Генерал, - сказал Лукан, кивая в знак приветствия.
  Мужчина молчал, оценивая ситуацию.
  - Где вице-президент?
  - Он мертв. Вы найдете его тело в доме вместе с человеком, ответственным за то, что происходит сегодня вечером. - Лукан посмотрел прямо в оценочные глава высокопоставленных военных. - Человек, который организовал бойню в этом городе и во всем мире, больше не причинит вреда. Мои братья и я ликвидировали его. Но на улицах все еще есть кровососущие звери, и предстоит еще много работы, чтобы покончить с этим. Мы должны сделать эту работу вместе, человечество и наш вид.
  Генерал прищурился.
  - Ваш вид. Каков твой вид? Дикари. Вампиры, убивающие наших граждан. Проливая кровь по всему миру, питаясь нами, как паразиты, ради Бога.
  - Мой вид называется Род, - тихо ответил Лукан. - Мы жили среди вас веками. Мы не монстры. На самом деле мы отчасти люди, ничем не отличающиеся от вас.
  - Я не видел человечества в убийствах последних нескольких ночей.
  Лукан кивнул, не мог этого отрицать.
  - Некоторые из нас считали, что человечество должно служить нам, а не делить этот мир в мире. Их лидер сейчас мертв.
  Генерал неуверенно уставился на него.
  - Как мы можем доверять одному из вас, после всего, что мы видели?
  Лукан не отреагировал на презрение и подозрение этого человека. Ведь он был не без вины. Потребуются годы, чтобы успокоить беспокойство, которое охватило сердца людей в последние несколько дней. Это может занять столетия, чтобы восстановить чувство порядка. И даже дольше, чтобы достичь состояния мирного сосуществования между их расами.
  Но они должны были попробовать.
  Для будущего всех из них.
  За будущее всех нерожденных детей, Рода и людей.
  - Я знаю, что это будет нелегко, - сказал Лукан. - Но на благо всех нас, мы должны попытаться.
  Генерал только начал говорить - он хотел выразить протест против резкого выражения его глаз. Но в то же время он остановился и слушал устройство связи в правом ухе.
  - Да, сэр, - тихо пробормотал он. - Конечно, господин президент.
  Он отошел в сторону, когда задняя дверь внедорожника открылась, и вышел еще один мужчина. Лукан затаил дыхание и осторожно наблюдал, как военный эскорт расступился, чтобы пропустить самого могущественного человека в Соединенных Штатах.
  Президент стоял перед Луканом, небрежно одетый в джинсы и флисовую куртку. Он выглядел изможденным, как будто вес всего мира лег на его плечи. Лукан понимающе улыбнулся и склонил голову в знак приветствия.
  - Вы говорите, что человек, который вызвал все это, мертв?
  - Да, сэр, - кивнул Лукан и понял, что президент слушал его разговор с генералом во внедорожнике.
  - И вы, и эти мужчины, и эта женщина, - добавил президент, взглянув на Ренату, которая выглядела столь же сурово, как и другие воины. - Вы говорите, что вы все приняли участие в его ликвидации?
  - Это верно, сэр, - сказал Лукан.
  Главнокомандующий Соединенных Штатов молчал и размышлял.
  - Я видел сообщения от группы солдат о группе вампиров, которые спасли человеческие жизни с тех пор, как здесь началась бойня две ночи назад. Я видел фотографии, видео. Знаете ли вы что-нибудь об этой группе?
  - Это мои люди, - ответил Лукан с гордостью. - Мы Орден. А я его лидер, Лукан Торн.
  Теперь президент смотрел на него так долго, что Лукан задавался вопросом, начнется ли новая война здесь и сейчас. Затем мужчина медленно поднял руку и протянул ее Лукану.
  - Мы в долгу перед тобой, Лукан Торн. Тобой и твоим Орденом.
  Лукан принял предложенное доверие. Он взял руку президента в свою мозолистую, окровавленную ладонь и сильно ее пожал.
  ***
  Тавия чувствовала себя слишком горячей в его руках, лихорадочная, хотя она дрожала. Она была в когтях Малины, слишком сильных для нее. Она погружалась в него, все дальше и дальше уходя за пределы досягаемости Чейза.
  - Оставайся со мной, моя красавица. Не покидай меня.
  - Так устала, - пробормотала она, ее губы были сухими и потрескавшимися, розовая пена прилипла к уголкам ее рта. - Такая жажда...
  - Я знаю, - прошептал он. - Я знаю, что ты чувствуешь, но кровь не может помочь тебе сейчас. Это только усугубляет ситуацию.
  Она застонала, и в этом разбитом звуке он услышал эхо собственной борьбы. Какая ирония в том, что Тавия жаждет крови, особенно теперь, когда у него наконец появилось чувство, что он действительно может победить свою зависимость.
  Насколько жестокой была мысль о том, что она страдала так же, как он страдал, и только потому, что она хотела помочь ему и Ордену победить Драгоса.
  И она действительно помогла им.
  Если бы она не рисковала так сильно, рискнула своей жизнью, кто знает, как далеко Драгос мог бы завести свои извращенные планы?
  Снаружи шум утих. Яркий взрыв, который Чейз видел несколько минут назад, оставил странную тишину. Нет выстрелов или боевых действий в этом районе. Чейз знал, что убийц Драгоса уже не было в живых. А Отверженных, все еще свободно бегающие в больших городах по всему миру, будет продолжать преследовать Орден, пока он не превратит последнего из них в кучу пепла.
  Мир будущего станет лучше благодаря мужеству Тавии и его братьев. Было так много всего, чего можно было ожидать - так много надежды на лучший мир для всех. Он не хотел представлять этот мир без Тавии. Он отказывался думать, что это возможно. Он восстановит ее здоровье, даже если ему придется запереть ее до тех пор, пока жар от ее голода, наконец, не утихнет. Если это когда-нибудь произойдет.
  Он с радостью отдал бы свою жизнь за нее, желая так сильно повернуть время вспять и взять смертельную Малину на ее месте.
  - Нет, - пробормотала она, ее голос звучал через ее клыки. Даже сквозь разрушительный эффект наркотика, она, должно быть, чувствовала глубину его эмоций, когда он осторожно и отчаянно держал ее в своих руках. Она печально посмотрела на него, и слезы навернулись на ее дикие янтарные глаза. - Оставь меня здесь, Чейз. Иди к своим братьям.
  - Нет, - он покачал головой один раз, потом снова, сильнее. - Нет. Я не оставлю тебя. Никогда больше. - Его голос сломался, переполненный чувствами, которые он испытывал к этой женщине. Его женщине. Его подруги. - Я тебя люблю. Ты принадлежишь мне. Я чувствовал это в своем сердце с самого начала. Ты моя любовь, Тавия, моя единственная.
  - Чейз, - прошептала она. Теперь слезы катились по ее щекам и по подбородку. - Я люблю...
  Сильный спазм сотряс ее, когда Малина проникала все глубже в ее кровь. Чейз чувствовал, как жар кипит в его собственных венах. И он чувствовал ее любовь. Под дикой жаждой, которая опустошала ее тело, Чейз почувствовал сильный и регулярный удар ее сердца... и оно было наполнено любовью к нему.
  Это было все, что ему нужно было знать.
  Это была вся надежда, которую он требовал.
  Ей станет лучше.
  Она выздоровеет.
  И будет с ним навсегда.
  Он поднял ее на руки, поцеловал ее пересохший рот, а затем встал с ней и вынес ее из дома, подальше от бойни, обратно к воинам, его семье.
  - Я отведу тебя домой, Тавия.
  
  Эпилог.
  
   Год спустя, Новый год.
  Чейз выполнил свое обещание не покидать ее, пока она снова не выздоровеет.
  Тавия чувствовала, как его сила удерживает ее, защищает ее, оказывает ей поддержку в то время, когда ее тело изо всех сил пыталось найти свой путь назад от края темной пропасти. Тесс помогла излечить ее органы от разрушительного повреждения, нанесенного ядом, но даже ее уникальная способность Подруги едва могла противостоять голоду, который мучил Тавию, забирал ее волю и ее разум... час за часом, день за днем... неделя за неделей.
  Но им пришлось обратиться к, казалось бы, странному источнику: Драгосу. Точнее, к архиву его доктора-миньона, в котором точно задокументировано, как он подавлял черты Рода в Тавии в течение двадцати семи лет. Они использовали лечение доктора Льюис, чтобы успокоить кровавую лихорадку и снизить температуру, чтобы она могла очистить свою кровь и выздоравить. Это заняло месяцы.
  Что за ирония, и все же как уместно, что та самая коварная практика, которая была предательством ее доверия с момента ее рождения, в конце концов, была тем, что спасло ее. Это и любовь Чейза.
  Теперь она текла сквозь нее, когда он встал позади нее и обнял ее. Его сердцебиение отозвалось эхом в ее собственной крови, регулярное, сильное и здоровое. Она прижалась к нему глубже и тихо вздохнула, когда его теплое дыхание коснулось ее шеи.
  - Я говорил тебе, как сильно я тебя люблю сегодня? - тихо пробормотал он, только для ее ушей.
  - Да, - прошептала она, улыбаясь, когда он коротко поцеловал ее под ухом, посылая волну тепла по всему ее телу. - Но не думай, что я когда-нибудь насытюсь.
  Рычание, с которым он ответил ей, вибрировало против ее спины, как чувственное мурлыканье.
  - Хорошо, что мы практически бессмертны. Мы потеряли слишком много времени.
  Целых шесть месяцев - вот как долго Тавия возвращалась к жизни. Это было нелегко, но теперь она едва помнила это время и свою агонию; редкое, милосердное освобождение от ее нетленного воспоминания. Но через кровную связь Чейзу пришлось пережить все с ней. Должно быть, для него было адом бороться с собственной зависимостью и чувствовать ее тоже, но каким-то образом он сделал это.С помощью его братьев из Ордена, его семьи.
  А теперь и ее семья.
  Тавия взглянула на людей, собравшихся с ними сегодня вечером в слабо освещенной комнате наблюдения в зале Генеральной Ассамблеи в штаб-квартире ООН на Манхэттене, где Лукан собирался произнести речь перед делегацией.
  Весь Орден пришел с семьями. В первом ряду частного балкона сидели Габриэла, Саванна и Гидеон, Данте и Тесс с маленьким Ксандером Рафаилом, которому только что исполнился год. Тиган держал своего маленького сына на руках, другого он с любовью положил вокруг Элизы. Рио и Дилан, Кейд и Алекс, Брок и Дженна стояли рядом с огромным стеклянным окном с Нико, Ренатой и Мирой и смотрели вместе с Андреасом и Клэр Райхен, Хантером, Коринной и Натаном, Лазаро и Келланом Арчером на толпу восемнадцати делегатов со всего мира внизу, садящихся на свои места.
  Переполненный зал заседаний гудел от волнения и ожидания. Сегодня, в ясную ночь в Северной Америки, первого января, коалиция 193 стран изменила свой устав, включив в него своего нового члена: Род.
   Сердце Чейза билось в предвкушении Тавии, когда Лукан подошел к микрофону. Рядом с ним стоял президент Соединенных Штатов и несколько других глав государств со всего мира.
  - Меня зовут Лукан Торн, - его пронзительный взгляд коснулся лиц делегатов, которые, в свою очередь, уставились на грозного мужчину в консервативном черном костюме, который мало что сделал, чтобы приглушить свою мощную, мрачную ауру. - Я стою перед вами сегодня вечером и обращаюсь к миру от имени моих родных и близких... моей долгоживущей расы под названием Род.
  Когда его глубокий голос наполнил комнату, она сразу погрузилась в полную тишину.
  - Мы были среди вас на протяжении веков. И мы никогда не хотели причинить вред человечеству, хотя потребуется время, чтобы завоевать доверие перед лицом кровавых событий. - Он сделал паузу, чтобы его слова вступили в силу, все в комнате знали, что его послание было распространено среди миллионов людей по всему миру. - За последний год были жертвы с обеих сторон - люди, на которых напали ночью Отверженные, мутанты нашего вида, и те из нас, на кого охотились в течение дня месяцами после первого насильственного дня, и уничтожая наши Темные гавани. Мы должны согласиться оставить эти темные времена позади и вместе начать новый курс на будущее. Это будет нелегко. Это может занять годы, и не без дальнейших потерь.
  Когда эти жесткие, честные слова, которые также могли быть истолкованы как угроза, а не предупреждение, вызвали неприятный шум в толпе, Лукан посмотрел на президента и других глав государств.
  - Из темноты мы наблюдали, как человечество воевало на протяжении веков из-за границ и взаимного недоверия. Я стою перед вами сегодня вечером и прошу вас о сотрудничестве через все границы, на благо человечества и моего вида. Сегодня вечером я стою перед вами в надежде, что все обитатели этого мира, в котором мы живем вместе, найдут способ поладить. И я стою здесь сегодня вечером, потому что считаю, что мы действительно в состоянии найти общий знаменатель и создать прочный мир между всеми нами.
  Габриэла посмотрела на Чейза, Тавию и остальных в комнате, улыбаясь и со слезами на глазах.
  - Когда я встретила Лукана, он сказал мне, что он просто воин, а не посол своего вида. Позже, когда Драгос был активным, Лукан был опустошен, потому что он не видел надежды на будущее. - С любовью она посмотрела на своего трехмесячного сына, который спал прижавшись к ней, крошечный розовый кулак, спрятался под его подбородком. - Я никогда не была так горда, чтобы являюсь его супругой, как сейчас.
  - Это была настоящая судьба Лукана, - сказал Тиган, неприступный G1 с уважением и восхищением смотрел на своего лидера, своего друга. - Он всегда был прирожденным лидером, тем, кто расчистит путь к лучшему будущему. Он делал это с самого начала. Он является украшением нашего вида.
  - Все вы, - добавила Элиза, сияя на своего возлюбленного, когда их ребенок смотрел на комнату широкими любопытными глазами, его глаза были такими же лавандовые, как и у его матери.
  Все кивнули или улыбнулись в ответ, без сомнения, каждое сердце было наполнено гордостью и надеждой на будущее, которое они видели в этом зале сегодня вечером.
  Но предупреждающие слова Лукана были правдой.
  Хотя Тавия проснулась шесть месяцев назад, исцелилась и стала сильнее, чем когда-либо, благодаря любви, которую она разделяла с Чейзом, остальной мир все еще получал глубокие раны от насилия и ужаса, вызваные Драгосом. В предстоящие месяцы и годы будет много работы. Между человечеством и Родом все еще сохранялось недоверие, с обеих сторон по-прежнему царили беспорядки и насилие. С помощью Андреаса Райхена, Матиаса Роуэна и дюжины агентов, которые присоединились к их борьбе, чтобы остановить кровопролитие, Орден очистил города от всех Отверженных. Вместе они также ликвидировали выживших лейтенантов Драгоса и их союзников. Но никто не мог знать, не было ли его семя противоречия тайно укоренено в другом месте.После того, как руководство Агентства было разрушено и его члены рассеяны, Орден взял на себя задачу обеспечения соблюдения законов Рода. Было еще много работы и много проблем, которые нужно было решить, но у них было хорошее начало.
  Была надежда.
  Тавия почувствовала это, когда встретила искренние, заботливые лица своих друзей, собравшихся вокруг нее. Она почувствовала ее, глядя на воинов, столь стойко и мужественно стоящих за решительным лидером Луканом, каждый из которых был готов начать этот новый, беспрецедентный образ жизни. Новый мир, построенный и разделенный всем вместе, человечеством и Родом.
  Но, прежде всего, она почувствовала, как в ней расцвела надежда, теплая и устойчивая, когда она посмотрела в спокойные голубые глаза Чейза и почувствовала, как его любовь течет сквозь нее... растущая внутри нее.
  Любовь, которая принит физическую форму, когда их близнецы родятся весной.
  Тавия была полна радости, и теперь, когда она смотрела в глаза своего спутника, она чувствовала, как в ней распространяется ощущение абсолютного покоя. Они нашли любовь друг в друге и вечную связь, которая превзошла ту, которая связывала их через кровь.
  Она и Чейз наконец-то нашли свой дом.
   Конец.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"