Был на месте и спрут за окном, и чернильная темень окон,
Был и Мастер, звавший Ее, дробя кочергой горящие строки.
И были еще незваные люди,  без различий, имен и без лиц,
Был дикий, космический ужас и треск догоравших страниц.

Были еще пропавшие месяцы, душа на части была расколота,
Зима и пальто без пуговиц, чужой патефон в его комнатке.
Визжащий трамвай, собака и слезы ужаса, застывшие инеем.
Был грузовик, знающий доктор и потом число вместо имени.

Умер в мае. Стойте! Она была и непременно хотела остаться!
Из-за порядочности ее в жуткий час им пришлось расстаться!
Как изящно, браво! Как ненавязчиво и как прочно привита
Эта греза любому Мастеру - что успеет к нему его Маргарита!

Все же было намного проще, тетради спокойно сгорели дотла.
Да и Мастер соврал Иванушке - Маргарита в ту ночь не пришла.
А пришла она только под утро, когда было уже слишком поздно.
И получила кусочек тетрадки, и, на память, - сушеную розу.
***
Если вдруг до кого-то еще не дошло, то тогда я скажу открыто - 
Даже если тебя называли Мастером, в беде не жди свою Маргариту.