Я думал о чужих мирах и о чужих богах.
Но Цербером подсажен к нам гнетущий душу страх.
"Чужое!" - словно к горлу нож в кладбищенской тиши,
"Чужое!" - завяжи глаза и уши. Не дыши.

Черней там ночь? Иль гуще мгла? И так ли тьма темна?
А может, трещиной-змеей пойдет моя тюрьма?
И в мириадах лет и тем, в провалах слов и дел,
Под небом новым, но - родным, я свой найду предел?

За дверью той, что я сорву с петлями и замком,
С прозрачной крышей ждет меня (чтоб видеть небо) дом?...
И колокольчики висят на каждой ветке там...
...И мир мой там, а здешний бред я оставляю вам.