Я всегда оставался собой - 
Особо похвастаться нечем,
В вечных драках гордыни с судьбой
Я был здорово искалечен.

Осторожность кричала мне: "Стой!"
Я брезгливо кривился: "Как же",
Жизнь казалась куделью простой,
Что вилась бесконечной пряжей.

Без комков и узлов - до поры,
Я той крепкой нити держался,
Пока мир не пошел в топоры - 
Или кланяйся, иль ломайся.

И чего я только не делал,
Чтобы зеркала не стыдиться,
Куда люди не ходят - бегал,
Вынуждая клубок крутиться.

Я и жизнь менял, не меняясь,
И часто терял заветное,
И хребет терпел, не ломаясь,
Когда платил за запретное.

Это глупо - играть в рулетку,
В барабан вложив шесть патронов,
И стала цепляться за ветку
Моя нить - до тревожных звонов.

Кто б их слушал, да только не я!..
Оказалось как-то, под вечер,
Нет дороги моей. Колея.
Нет костра моего. Лишь свечи.

И в этом жалком свете свечи,
Все ища на меня управу,
Мир все злее шипел мне: "Молчи!"
Все пытался  казаться правым.

Я по ноздри полон отравой,
Что незримо в крови осела.
Я стоял над той переправой,
Где живым станет только тело - 

Среди тысяч и тысяч равных,
И этому миру угодных,
Где стригут под сады дубравы,
И есть планка для злых и гордых.

Я молчал. Лишь взвесил клубочек
И спокойно сжал его в горсти.
И пошел. За шажком шажочек - 
Пусть ноют  разбитые кости.

Жизнь такая - коль присмотреться
Так смотрится жалко. Убого.
...Это вечно живое детство,
За что я скажу: "Слава Богу!"