Миллиарды лет плотоядные космические скитальцы послушно выполняли заложенную в них зловредным и давно покинувшим Вселенную разумом задачу - зачищать планеты от высокоорганизованной жизни. Хищники мигрировали по сложившимся маршрутам от одной звездной системы к другой, через миллионы веков вновь и вновь подъедая упрямо расцветающую фауну. Но в этот раз они все-таки припоздали
Димыч
Лопасти с грохотом рвали на куски раскаленный солнцем воздух над головами десанта, расшвыривая спрессованные вихри в жаркий июльский степной полдень. От касок до проносящихся смазанным штрих-кодом титановых полос был с метр, но группа выпрыгивала на хилую сухую траву среди каменистых проплешин на полусогнутых, вжимая подбородки в грудную клетку и морщась от сотрясающего тело рева.
- Требуха гребаная! - выдохнул Дима, негодуя на собственную слабость. Ведь понимаешь, что можно, да и нужно шагать гордо, широко расправив плечи и презрительно вздернув нос. Поминутно, пошагово программируешь себя в тряском чреве вертолета, просчитываешь каждое последующее движение, веришь, что именно на этот раз, точнее, с этого раза все пойдет, как задумал. Да и что там, на самом деле, может случиться? Лопасти вращаются на высоте трех метров, с хорошим запасом. Но как выскочишь из-под защиты брони, как услышишь визгливую агонию полосуемого над макушкой пространства, так тут же услужливое воображение выдает картинку снесенной гигантским стальным ятаганом головы, багрового фонтана из обрубка щеи, ужас дикой боли перехода в неведомое, которое все равно когда-нибудь случится. Но зачем именно сейчас? Не хочу!!! Тело тут же предает уверенный в отсутствии опасности разум, страх парализует волю, в нерушимости которой еще секунду назад не сомневался. И вновь скачешь от винтокрылой машины испуганным, прижавшим уши к голове кроликом. Впрочем, как и все остальные. Кроме Палыча. Он же Босс. Этот, несмотря на свои баскетбольный рост, всегда вышагивает из люка гордо. Словно аист на болоте, посматривает свысока на окружающих, игнорирует режущие на куски небо почти невидимые лопасти. Слегка кривит лицо, но такое впечатление, что только от неудобства, причиняемого грохотом двигателя.
Что говоришь? - заорал, увидев артикуляцию губ Димы.
На позицию!
Давай!
Теперь, пригибаясь под напором вихревого пресса, будто под обстрелом, на десяток метров вперед, выныривая из-под стригущих воздух металлических полос в душный полынный полдень азиатского лета. И вот они, неспешно перемещающиеся по долинке баньши в количестве трех штук. Стелющиеся по земле, словно облизывающие её, рваные серые облачка, каждое величиной в привычную для этих мест юрту. Прямо перед глазами и на обманчиво безопасном расстоянии всего в километр. Которое голодный или атакуемый баньши способен преодолеть в доли секунды, что неоднократно проверено и доказано. И за знание это заплачено сотнями жизней не самых плохих людей.
За спиной спешная разгрузка. Выбрасываются на каменистую землю бараньи тушки, каждая в полцентнер. Приманка. Выгружается и расставляется аппаратура. Среди неё сюрприз для нежданных гостей. Фосфорная бомба, совмещенная с генератором сверхмощного электромагнитного импульса. Может, хоть это их проймет? Главная задача группы, как и всех прочих, что крутятся вокруг зоны высадки чужих - найти их уязвимое место. Ахиллесову пяту. Пока не удалось. И это очень плохо. Потому как всего лишь за полмесяца пришельцы расширили ареал охоты уже до пяти миллионов квадратных кэмэ. Более 3% суши. И продолжают со скоростью саранчи продвигаться во все стороны - в центральный Китай и Монголию, к Непалу, в Индию, и что самое неприятное, к России, уничтожая на своем пути любую активную биомассу. Отличие только в том, что саранча пожирает растительность, не трогая животных. Эти - наоборот. Флорой брезгуют. Только фауна. Не делая исключений для людей, нежданно для себя смещенных с верха пищевой пирамиды планеты.
Тычок в плечо.
Уходим!
Действительно, пора. Потому как серые хищные клочки тумана сползли с разлетевшихся по долинке, сброшенных им с бреющего полета нескольких тонн говяжьих голов, уже обглоданных до выбеленных черепов, и потекли в сторону вертолета. И очень хорошо, что баньши сыты. Это значит, что преследовать винтокрылую машину в воздухе они не будут.
- Мы приносим жертву злым богам! - прокричал Палыч, рассматривая уходящую вниз полянку с освежеванными, похожими с высоты на детское печенье бараньи тушами и черными постмодернисткими статуэтками аппаратуры. - Но подношения с сюрпризом! Или мы, или они! Но лучше сжечь в ядерном огне Землю. Хотя бы для того, чтобы она им не досталась!
Плоская каменистая чаша уменьшается в размерах и уходит в сторону. Неторопливые баньши сверху кажутся огромными булыжниками, из тех, что уже сотни миллионов лет лежат на дне давно высохшего океана. С безоблачного синего неба пялится по-азиатски невозмутимое солнце, которому все равно, кто победит в очередной схватке за жизнь на маленькой планете. От травинки, которую Дима сорвал на бегу, пахнет пряно и горько. Она тоже не хотела умирать. Но кто её о том спросил?
За две недели до того
Ли Фэн был счастливчиком. На самом деле удача - это такая же объективная характеристика человека, как ум или рост. То есть то, что частью дается от природы, частью заслуживается правильной жизнью предков. Но и обязательно развивается самостоятельно - в отличие от цвета глаз или строения черепа, которые собственными усилиями никак изменить нельзя. Во всяком случае, бедному китайцу. А Фэн вырос в нищей деревенской семье, причем приемным ребенком. Но уже к двадцати трем годам, отслужив в армии, сумел стать полицейским, пусть пока и в малых чинах. А главное - женился и успел завести сына-наследника. С первого раза и не обращаясь к докторам! В отличие от многих соотечественников, прибегающих к различным ухищрениям, дабы избежать появления дочери. Принцип "одна семья - один ребенок" власти реализовывали с беспощадностью дракона. Непонятные исключения делались только для нацменьшинств - монголов да тангутов, чего Ли не понимал. Ведь чем меньше в стране будет этих диких кочевников, тем лучше - искренне считал он. Ведь ничего не умеют делать, кроме как размножаться да паразитировать за счет древней нации! Но надо же такому случится, что нести службу Фэна отправили в самый северо-запад страны, а именно в Синцзян-Уйгурский округ. Хотя и в этом были свои плюсы - большая зарплата, "горячий" стаж. Да и чувствовать себя уважаемым человеком среди отрепья, словно императорский чиновник-мандарин в прежние времена, очень приятно. Конечно, случались и неприятности - в виде едва скрываемой неприязни исповедующих ислам аборигенов или даже открытого неповиновения. Но на первое можно было не обращать внимания, а второе на участке, где служил сержант Ли, пока, благодарение его везучести, не происходило. И пусть так идет и дальше, благоразумно считал он. Подвиг - это хорошая возможность продвинуться. Но еще больший риск погибнуть. А у Ли есть сын, которого нужно вырастить, любящая супруга и родной дом, где полицейского каждый вечер ждут со службы и тревожатся, стоит ему задержаться на лишние полчаса. Стабильность - вот основа счастья. Пусть в эпоху перемен живут наши враги, мудрым это ни к чему.
Потому Фэна, в отличие от начальника участка, толстяка Зо Лина. тяготящегося обязанностью тянуть лямку в захолустье, совсем не обрадовала команда выехать в горный район. Цель тоже настораживала - блокировать дорогу, даже скорее тропу, уходящую к заснеженым пикам Куньлуня. Чуть успокоила информация, будто речь идет не о том, чтобы захватывать преступников или держать заслон перед возможным прорывом ваххабитской банды. Просто где-то там упал шпионский самолет, запущенный то ли русскими из Тувы, то ли американцами из Киргизии. И надо до появления спецгруппы из центра исключить возможность доступа к обломкам местному населению, весьма охочему до того, чтобы прибрать к рукам все, что плохо лежит, да вдобавок никем не охраняется.
Выехали вчетвером на старом советском уазике. Пусть он не радовал внутренним комфортом, импозантным внешним видом и постоянно требовал ремонта, зато по горным тропам мог подняться выше, чем любая другая техника, хоть китайская, хоть импортная. Впрочем, далеко продвинуться не удалось - спустя десяток километров уткнулись в перекрывший дорогу завал.
- Оно и к лучшему, - рассудил Зо Лин, очень не любивший далеко удаляться от мест, где можно было вкусно и с комфортом поесть. То есть от расположенной рядом с полицейским участком харчевни "Песчаный дракон", где старожил здешних мест, семидесятилетний Хуа Шунь, мастерски готовил все, что желалось постоянным заказчикам - от лапши со свежими горными травками, по слухам, возвращавшим молодость и мужскую силу, до "столетних" яиц и утки по-пекински. Обязанность угощать офицера возлагалась на подчиненных, и очередь Фэн выпадала на среду. Уходило на это до четверти заработка, но хорошие отношения с руководителем гораздо важнее. "Чти начальника, как отца своего", - именно этому учил Конфуций. Соблюдай заповеди древних, и только тогда империя простоит тысячи лет и объединит под своей крышей весь мир! А Фэн был патриотом и любил Китай примерно также, как своего сына и жену. Родителей, умерших в его младенчестве, он не помнил.
С позицией им повезло. Каменистая терасса здесь еще не успела превратиться в узкую тропу, потому уазик, немного побуксовав на щебенке, сумел развернуться пыщущим жаром радиатором к поселку, задком к огромным перекрывшим дорогу булыжникам. Естественной и на вид вполне надежной преграде для тех, кто попытается проникнуть в охраняемую зону. Или выбраться из неё. С одной стороны заслон защищала скальная стенка высотой метра в три. С другой каменистая осыпь переходила в изгибающуюся саблей долинку с высохшей к середине лета горной речушкой посередине.
- А с этими что делать будем? - не удержался выскочка Ле Зин, указуя пальцем под горку. Там, впереди и чуть в стороне, в ущелье, зажатом между чем дальше, тем круче подымающимися к небу белесыми ивестковыми склонами, меланхоличные тощие коровы пощипывали скудные травяные плеши.
- Фэн! - безошибочно выбрал самого младшего по возрасту Зо Лин. Поморщился, вытаскивая свисающее за ремень брюхо через узкую дверцу "уазика", - давай туда. И чтобы через полчаса этого безобразия даже видно не было!
Бежать по жаре под горку, а потом назад, искать и затем ругаться с делающим вид, что не знает китайского языка пастухом-тангутом, возможно, помогать ему заворачивать стадо - удовольствие не из самых приятных. Прохлаждаться в тени отвесной стенки, сидя на камнях завала, оно, конечно, гораздо лучше. Но следовать повелениям вышестоящих - это долг подчиненных. А исполнение долга - это то, ради чего истинный человек на свете существует. Потому Ли даже не пришло в голову спорить, указывать, что Ле Зин, несмотря на возраст, по званию все же самый младший из присутствующих, потому более уместно исполнять хлопотные указания именно ему.
Сержант, умудрившись не упасть, на каблуках съехал с пятиметровой осыпи, выскочил из под катящихся вслед камешков и гравия и поспешил к млеющим под жарким солнцем животным.
- Сразу назад! - скомандовал в спину Ли офицер. И это были последние слова Зо Лина, которые услышал сержант.
К удивлению Ли Фэна, найденный у дальнего конца стада прикорнувший в ложбинке между валунами уйгур-пастух оказался столь же флегматичным, как его подопечные. Пожал плечами, проводил взглядом прогрохотавший в высоте вертолет и неспешно побрел, пощелкивая кнутом и гортанно покрикивая на, похоже, не обращающих на него никакого внимания коров.
Сержант поспешил за ним, тараторил, помогая жестикуляцией, показывал, что дело государственное, спешное, и надо бы поторопиться.
Выстрелы заставили замереть обоих. На дороге шел бой. Щелкали, отдаваясь эхом, звонкие пистолетные залпы. Протрещала очередь из автомата, прихваченного Зо Лином. Прозвучал дикий, исполненный ужаса и боли вопль, отчего у Ли задрожали ноги и подогнулись колени. Он оттолкнул застывшего пастуха, выскочил из-за закрывающей обзор скалы. Место, где стоял внедорожник, было окутано серым облаком, словно там рванул снаряд или мина. Хотя грохота разрыва вроде не было.
- Засада! - мелькнула паническая мысль. Потом сразу вспомнилось, что уйгур с огромным посохом-дубиной остался за спиной.
- Сейчас навернет по затылку, и все... - сержант медленно и осторожно, словно в кошмарном сне, повернул голову. Лицо длинноносого аборигена было рядом, он выглядывал из-за плеча полицейского, кривился, словно съел не один, а целую корзинку лимонов.
- Уходить надо, - на хорошем китайском неожиданно сказал пастух, - бандиты, наверное, корову заберут, а то и двух, а мне отвечать.
Заспешил к дороге, к самым дальним своим подопечным. Навстречу ему тут же соскользнули с осыпи, словно живые, серые облачка, издали похожие на раздувшиеся автоцистерны. Сержант мигнул, озадаченно тряхнул головой. Клочковатые, словно туман, разве только что с резко очерченными краями, и выбросами мрака, более похожими на рваные щупальца, сгустки внезапно появились уже среди коров, скрыли часть стада. Резко, словно хищники, выкидывали огромные студневые языки к безмятежным животным, проглатывая их. Заверещал от боли попавший своей филейной частью во фрагмент серого киселеобразного пространства бык. Упал на подломившиеся передние ноги. Захрипел, захлебываясь хнынувшей из пасти кровью.
- Ат, ахди отсур! - заорал уйгур, замахиваясь посохом на напавшего на его подопечных незнакомого хищника. Ударил. Вместе с дубиной провалился внутрь тумана. Исчез там, скрытый почти полностью - по самые колени. Дернулись, застучали по щебню и редким травяным кустикам мосластые ступни. Через секунду замерли, расслабленно развалились - одна обутая в поношенный кроссовок пятка налево, другая - направо. Примерно так же, как у попавшего под танковую гусеницу сослуживца, вспомнил самое неприятное событие своей армейской службы Ли.
Он был смелым человеком. Побежал, пригибаясь, как под обстрелом, вдоль высохшего русла только после того, как высадил - правда, с солидного расстояния - в серых демонов обе имеющиеся в наличии обоймы. Ему повезло - занятые пиршеством чужаки не обратили на это никакого внимания. Уходил сержант горными тропами, через дальний конец ущелья, потому как сам короткий путь назад был перекрыт пришедшими неизвестно откуда хищниками. В свой поселок Ли попал только спустя неделю - вместе с заброшенным уже в глубокий тыл захватчиков десантом. Оказался одним из немногих, кто сумел вернуться назад. Но после того, что сержант увидел в своем доме, счастливым человеком он себя уже не считал. Единственное, о чем он мечтал - это месть чужакам. Пусть Конфуций считает, что главное достоинство - это смирение перед волей богов и властителей. Древнему мыслителю не приходилось видеть на собственной кухне прижавшиеся друг к другу скелеты - маленький и еще меньший, уткнувшийся белесым похожим на пиалу черепом в ребра матери. Все, что осталось от жены и сына. Потому не Конфуцию учить жизни потерявшего семью и теряющего родину китайца.
Палыч
Жителей из райцентра вывезли еще до сумерек. Дома и улицы еще хранили память о людях, тепло и энергетику тех, для кого эти места очень долго были родными, потому селение пока не казалось заброшенным. Кое-где полоскалось на веревках забытое не успевшее высохнуть белье, из труб летних кухонок все еще тянулся дым от догорающих головёщек. Вдобавок изредка взлаивали озадаченные отсутствием своих цепных коллег бродячие псы, да, несмотря на позднюю вечернюю пору, откуда-то с окраины недоумено голосил брошенный впопыхах петух. Группа Палыча заняла стоящий на взгорке коттедж, принадлежащий главе местного самоуправления, который сбежал от приближающейся беды одним из первых. На огромном огороде, давя необычно пышную для середины лета картофельную ботву, разместился вертолет, а прямо от ворот на северо-восток, к столице горной республики и в сторону, противоположную той, откуда на российские земли накатывала серая чума, уходила асфальтированная дорога. Место для дисклокации выбрали главным образом потому, что в подвале дома стоял автономный дизелек, а электроэнергию - во избежание случайных возгораний покинутых жилищ - в этом районе уже отключили.
- Ладно, Кызыл - это полсотни тысяч населения. Не так много. Но потом Хакассия и южное Красноярье, уже миллион к эвакуации. Затем Кемерово, Новосибирск и так далее, - Дима выщелкнул пальцем окурок, проследил за полетом огненной искры в приспособленное под урну алюминиевое ведро. - К зиме они будут под Москвой. Если им даже ядерные удары практически не страшны, то морозы вряд ли остановят. Скажем, кому-то некоторое время от них удастся побегать и поскрываться. На вертолетах там, пока горючка не кончится. А дальше что? Прижмут к последнему берегу, как леммингов, и всех сожрут? Гибель человечества?
- Вообще-то гибель всей фауны, - усугубил оценку Палыч, задумчиво рассматривая наползающие на лунный серп тучи. Антрацитово-черные клочья до конца подъели серебристый полумесяц, полностью скрыв его из виду. От этого ли, или от предчувствия неминуемой беды разом взвыли псы. Зато наконец-то смолк петух. Вполне возможно, попав в зубы пока еще традионных земных хищников.
Босс вздохнул, отмахиваясь от зудящего облачка надоедливых, словно слетевшихся сюда со всего поселка комаров:
- Они сожрут всё, от мошек до слонов. Кого вот совсем не жалко, так это кровососущих. Вот за это я бы чужакам даже памятник поставил. - Палыч от души шлепнул ладонью по щеке, разом припечатав с полдесятка насекомых, - А в оконцовке, может быть, только рыбы и прочая морская да речная живность останутся. В воду баньши вроде как бы не лезут. Во всяком случае, гольца и прочую вполне довольную жизнью рыбешку на их территориях воздушные съемки периодически фиксируют.
- Тогда, может быть, есть какие-то шансы на удаленных островах. Где нибудь на краю океана. Таити, к примеру. Пасха или Коморы. Ну, еще там в подводных лодках. Что дельфины да киты спасутся, уже хорошо. Очень за них рад, - съязвил Дима.
- Программы создания подводных поселений запущены. Но нам там ничего не светит, - уточнил Палыч, - наша задача - остановить ИХ продвижение здесь и как можно раньше найти хоть какую-то слабину. Ну, давай подумаем, что мы еще не использовали?
За забором послышался шорох. Плотно пригнанные друг к другу пахнущие смолой сосновые доски дрогнули, будто снаружи на них налегло нечто достаточно весомое. Люди замолчали, нервно всматриваясь в белеющую перед крыльцом и отделяющее освещенное пространство от темноты преграду.
- Может, свет выключим? - шепотом предложил Дима.
- А смысл? Против зверья у нас автоматы. К тому же у животных ночное зрение хорошо развито, в отличие от людей. А против баньши все равно не поможет. Кроме того, сюда они, по всем расчетам, доберутся только через сутки. Так что до утра можно спать спокойно.
- Так ведь не спится что-то, - нервно защелкал зажигалкой, пытаясь подпалить уже, наверное, сотую за сутки сигарету, - Всю последнюю неделю мучаюсь. Только перед рассветом и вырубаюсь.
- Ну тогда используй это время с толком. Думай, чем по ним мы еще не лупили.
- Да чем только не лупили! - возмутился несправедливой неуязвимостью чужих Дима, - Ну, огонь они не любят, это уже понятно, но ведь за счет телепортации сразу выскакивают из-под любого удара. Хоть атомного, хоть лазерного. Механика им вообще по барабану. Электромагнитное излучение не берет. Биохимическое, световое, звуковое, электрошок, отравляющие вещества, что еще? Ведь все уже за это время не по одному разу использовали!
- Да кто там, твою мать! - не выдержал, рявкнул на вновь скрипнувший забор. Из-за него послышалось похожее на стон басовитое ворчание, перешедшее в жалобное и заискивающе повизгивание.
- Собака что ль какая приблудилась? Иди лучше, наслаждайся жизнью. Немного уже осталось...
Тональность визга перешла в умоляющую. То ли пес был не из бродячих, а нечаянно или сознательно забытый хозяевами, потому без общества людей не мог. То ли несчастная животина что-то чувствовала и перед смертью хотела еще чуть-чуть побыть с богами своего четвероногого народа.
- Собачья смерть не легче человечьей, - Босс вздохнул, вспоминая некогда популярного поэта, - смерть ходит не с косой, а в подвенечном. Для человека, пса или стрижа она неотразимая невеста... И я за ней когда-то приударю, приворожу игрою на гитаре невесту вечную, войду в её чертог...
Столкнулся с умоляющим взглядом подчиненного. Криво усмехнулся, - ну ладно, ныне мы все равны. Впускай!
Дима слетел с крыльца к сбитой из толстых плах двери рядом с железными воротами, откинул с петли крюк, высунул голову наружу:
Эй, тузик! Или как тебя там! Давай сюда!
Несколько раз призывно чмокнул. Из темноты под ноги выкатился черный комок величиной в добрую микроволновку, запрыгал возле ног, пытаясь лизнуть руки.
- Смотри-ка! - удивился Палыч. - По виду то ли водолаз, то ли черный терьер. Причем еще щенок, если повезет вырасти, с теленка будет. Откуда в этой глуши такое?
- Может, прежний хозяин дома и оставил, - угрюмо ответил Дима, - свою шкуру спасал, про все забыл. Ну ладно, хватит лизаться, пошли, кормить тебя буду. Благо жратвы много. Не этим же чужакам её оставлять.
Они сидели всей командой на веранде. За забором, под горкой шумела невидимая отсюда речка. Пили коньяк, заедая его обнаруженным в огромном холодильнике сервелатом, не успевшим зачерстветь хлебом и домашними соленьями. Слушали оперативную сводку. Реакция на завесу из фтора - отсутствует. Реакция на гамма излучение - отсутствует. Реакция на жесткий ультрафиолет - отсутствует. И дальше все то же самое - чужаки реагировали только на огонь или повышение температуры выше тысячи градусов. Но тут же исчезали из зоны атаки и появлялись затем на безопасном удалении - до трех километров от прежнего месторасположения. Очередная ядерная бомбардировка, предпринятая НОАК, похоже, привела лишь к ускорению продвижения пришельцев да радиоактивному заражению, на которое чужакам было наплевать. За сутки количество зарегистрированных баньши увеличилось ориентировочно на шесть процентов, темп продвижения - от ста километров в Гималаях до тридцати в таежной зоне России. Скорость устойчиво обратно пропорциональна объему биомассы на захватываемой территории.
- Группа Левши вывалила им три тонны енисейской рыбешки. Специально от Абакана на грузовом вертолете везли, - экзобиолог Илья мрачно вздохнул, - проверяли, может, что в ней полезное для нас найдется. Ведь это единственное, что в зоне оккупации достоверно выживает. Так нет же. Все сожрали. Ни хвостика, ни скелетика не оставили.
- Ну, может, они её только живой жрать брезгуют. Или эти твари просто купаться не любят! - криво ухмыльнулся Дима, - ну что же, станем ихтиандрами, ничего ведь больше не остается...
Безбожно фальшивя и перевирая слова, стал напевать: - Эй, моряк, ты слишком долго плавал, мне теперь морской по нраву дьявол...
- По России эвакуировано пятьдесят две тысячи гражданских лиц, погибло сто двенадцать человек, в основном бойцы и пилоты спецназа, - монотонно завершил отчет диктор: - В целом в мире, главным образом в Китае, Монголии и азиатских республиках СНГ, эвакуировано свыше семидесяти миллионов человек, погибло около полумиллиона...
У ног людей прозванный Дымком терьер расправлялся с бараньей ляжкой, влажными глазами благодарно посматривал вверх.
- Вот мы завтра уйдем, а он останется тут вместе с другими, - вздохнул вертолетчик Сергей. Глянул на командира, - получается, что мы вроде его предаем.
- Если по-честному, даже хуже, - безжалостно поправил Босс, - сам знаешь, скорость продвижения баньши обратно пропорциональна объему протеина на их пути. То есть получается, что зверье своими телами выигрывает для нас лишние минуты, а то и часы. Потому можно считать, что эти собаки умрут если не с честью, то уж с пользой наверняка.
- Подло это.
- Ну может, и для нас со временем только это и останется. Умереть с честью. Вот как придавят к берегу последнего океана, так куда деваться? Хотя, как мне говорил дед, даже если тебя сожрали, все равно остается два выхода.
- Какие это? - Серега отрезал кружок колбасы. Бросил её в пасть на лету поймавшему подачку Дымка. Спросил с надеждой, - ну, командир, ты же меня понимаешь. Давай хоть этого с собой возьмем?
Палыч вздохнул. Поморщился, пряча глаза от вопрошающих взоров команды. Недоуменно передернул худыми и угловатыми плечами:
- А что, место в вертолете есть, ради Бога, - все-таки согласился. - Я не возражаю. Мы в ответе за тех, кого приручили. Может, он нас когда и выручит. Вообще говоря, в кочевой жизни верный пес иногда надежнее любого попутчика.
Не за всех, получается, - Дима замолчал, прислушиваясь к нарастающему над поселком жалобному вою. Пояснил, - я про ответственность за тех, кого приручили.
Цыкнул на было открывшего пасть терьера, - да ты хоть молчи! И без твоего нытья тошно...
Дикая кошка из дикого леса
Мать барсенка убили браконьры, охотящиеся за приносящими удачу лапами горной кошки и её шкурой. Детеныш затаился в норе, скрытой в зарослях кустарника, только потому спасся от поймки и продажи в личный зоопарк заказавшего эту гонконгского миллиардера. Весну пережил, охотясь за рыбой на перекатах горных речушек, изредка пробавлялся гораздо более вкусными и шустрыми мышами да сусликами. Потом прилетели птицы. В гнездах появились яйца и птенцы, что разнообразило стол барсенка, пусть и ценой царапин и ранок от атак разъяренных пернатых. Но основной его пищей по-прежнему оставалась верткие скользские водные обитатели. Шумных и опасных двуногих, лишивших его родителей, котенок научился избегать. Правда, в последнее время люди перестали попадаться на его тропах. Только потому он и осмелился продолжить путь вдоль берега в те места, куда до сих пор не заглядывал. Сторожко крался на подушечках лап, выбирая место, куда их поставить, чтобы избежать лишнего шума. Принюхивался, шевеля ушами, подрагивая белесыми антеннами усов. Именно поэтому его и не заметил столь же молодой сурок, собиравший на отмели за очередным поворот русла выброшенную сюда потоком и уже изрядно подгнившую рыбешку.
Таких крупных соперников барсенок еще не встречал. Но неистребимым инстинктом, доставшимся в наследство от сотен поколений, почувствовал, это - его добыча. И его охота. Ежесекундно замирая, стал подкрадываться, вжимаясь в маскирующие тело черно-белые валуны. Труднее всего было укротить хвост, словно живущий собственной жизнью, нервно дергающийся во все стороны. Удачей кота было то, что разомлевший от полумесячного отсутствия своих главных врагов - людей, сурок был невнимателен и подпустил хищника слишком близко, на расстояние всего лишь полутора-двух прыжков. В последнюю секунду сквозь плеск воды добыча все-таки услышала посторонний шорох, насторожилась, но для него все было уже слишком поздно. Сжатое в клубок тело барса развинтилось стальной пружиной, еще один скачок на полусогнутых лапах, и убийца обрушился сверху на пухлое рыжее тело. Увернулся от острых зубов, ударил кривыми лезвиями когтей по морде отчаянно визжащего сурка, впился клыками в его горло, прокусывая воняющую рыбьей гнильей шерсть. Захлебнулся потоком острой вкусной крови, придавил врага своим весом, сжал челюсти, одновременно глотая живительную ярко-красную влагу.
Стремительно накатившее со скалы серое лохматое облако котенок не заметил. Туман на то и туман, чтобы приближается бесшумно. Да и вреда от него никогда никакого не было. Солнечный день вокруг места схватки мгновенно сменился свинцовым мраком. Барсенок недовольно зарычал, прижал лапой тело сурка, чтобы в темноте никто не утащил добычу, завертел головой, пытаясь понять, откуда может последовать атака. Впрочем, сумрачное облако секунды спустя недовольно сползло с животных и последовало вниз по течению в поисках более съедобной протоплазмы. А барсенок, разрывая на куски последнего в радиусе десятка километров сурка, решил, что это гораздо вкуснее всего, что попадалась раньше, потому ему стоит поискать, где еще живут такие звери. Наверное, это там, куда течет вода и куда уполз туман, решил котенок.
В пасти у дьявола
Доказанным безопасным потолком была высота в километр, но вертолет шел на полутора. Береженного бог бережет. К тому же приходилось облетать плеши, оставшиеся от ядерных ударов, которыми Народная армия Китая безуспешно пыталась остановить захватчиков. По сути, эти атаки только ускорили продвижение чужих, потому как на радиацию баньши внимания не обращали, а выжженную территорию, где не было никакой пищи, проходили в ускоренном темпе. С целью уменьшения объема биомассы, которую пришельцы чуяли на солидном расстоянии и для повышения скрытности десанта состав группы сократили до минимума в полдесятка человек. Два пилота. Палыч. Дима - как самый маловесящий спецназовец. И прикомандированный к группе китаец. Целью полета была маленькая долинка в горах Куньлуня - уже с полмесяца она фактически принадлежала баньши, но формально находилась на территории Поднебесной. Потому эту вылазку пришлось согласовывать с Пекином и брать на борт их представителя. Вдобавок, как объяснили китайские коллеги, мрачный узкоглазый парень в кургузой, не по росту форме был полицейским примерно из того же района, куда направлялся вертолет, и мог помочь объяснится с местными, а то и принудить их подчинится. Во всяком случае, имел на это все юридические права.
- Может быть, придется осуществлять силовой захват, - пояснил Палыч, - а это, как не крути, территория другого государства и граждане иной страны. Еще пограничного конфликта с соседом нам вдобавок ко всем радостям не достает. Потому - так оно будет правильнее.
Маленькую рыбацкую семью, непонятным образом выжившую почти в самом центре уже с две недели как оккупированной баньши территории и вполне благополучно сосуществующую с пришельцами, обнаружили с американского спутника. Базу в киргизском Манасе Штаты уже эвакуировали, потому немедленно сообщили эту экстраважную информацию в Пекин и Москву. Поскольку самым близким и надежным оказался путь от российской границы, то немедленно через еще не закрытый аэродром в Кызыле к группе Палыча доставили китайского сопровождающего, и теперь они крались над захваченной пришельцами землей к самой долгожданной находке последних дней.
- Так, через десять минут будем на месте! - Босс ударил ладонью по плечу Димы. - Еще раз повторяем диспозицию. Там семья. Отец, мать. Пять дочерей. Две старшие помогают родителям, сейчас они все в лодке в центре озера ставят сети. Младшим ориентировочно меньше десяти лет, за ними присматривает средняя. Мы забираем её. Порядок - контроль территории со спутников и наш визуальный. Подтверждение отсутствия баньши.на расстоянии от трех кэмэ. Если да - посадка почти на вертикали. Твоя задача - скрутить девчонку и бросить её в вертолет. Китаец и я помогаем, если что, отсекаем родственников. На все про все - от посадки до старта - три минуты. Пять - уже перебор. Понял?
Дождался кивка. Повернулся к полицейскому. Проорал ему все это на китайском. Которым, как оказывается достаточно сносно владел. Затем направился в кабину к пилотам - репетовать все расклады с ними и держать связь с кружащим на высоте в десяток километров самолетом разведки и операторами, наблюдающими за территорией с установленных на спутниках визоров, благо денек наконец выпал безоблачный.
Дима глянул на китайца. Тот сидел с отрешенным видом, полузакрыв и без того узкие глаза. То ли дремал, то ли встречно незаметно рассматривал десантника.
- Надеюсь, что хоть с тобой нянчится не придется! - скорчил зверскую рожу и попробовал спровоцировать напарника Дима для того, чтобы почуствовать, с кем придется идти на операцию и чего вообще от этого балласта стоит ждать. Ответа не последовало, как и вообще хоть какой-нибудь реакции. Десантник на секунду задумался, не стоит ли пнуть сидящего напротив азиата, невозмутимостью похожего на Будду, но не успел это сделать. Из кабины вывалился Босс. Оскалился в хищной улыбке:
- Все нормально, начинаем гопак! Держись, садимся почти на пикировании! Твой объект в летней кухне! Мы прикрываем!
Плюхнулся на сиденье рядом, успел перекинуть ремень, защелкнул замок, и тут же пол ушел вниз, в желудках заныло, как всегда происходит в свободном падении. Китаец ожил, схватился побелевшими кистями за поручни, залопотал что-то по своему. Впрочем, услышав ответ Палыча, вроде бы приободрился. Хотя вжался спиной в кресло, плотно, до морщин прищурил глаза и просидел болванчиком до самой посадки, больше похожей на аварию.
Вертолет ударился колесами о грунт так, что Дима едва не прикусил язык. Такое впечатление, что машину подбросило, как резиновый мячик, потом она снова соприкоснулась с грунтом, на этот раз удачнее, осела на нем, но подрагивала, словно муха, прилипшая лапками к меду. Тут же откинулся боковой люк, впуская внутрь бушующие вовне вихри. Из кабины высунулся второй пилот, заорал:
Пошел!
Дима ударил по клапанам поясных замков, вылетел из кресла, через миг вывалился из чрева вертолета, провел стволом парализатора, схватывая ситуацию. Так, слева в полусотне метров едва видимая за обрывом пенистая речка, справа, почти рядом, сложенная из необработанных рыжих камней стена. Это дом. Летняя кухня должна быть за ним. Туда! Камышовый навес на толстых жердях, чадящая труба, мазанная серой глиной печка, чан с большой алюминиевой крышкой, посуда, ведра, грубо сколоченный стол с такими же скамьями. Где люди? Нет никого!
- Я вокруг! - рявкнул в ухо неожиданно возникший у плеча Босс. Тут же исчез, вбивая берцы в исцарапанную метлой землю. Где китаец? А вот он, скользит на полусогнутых к распахнутой яме дверного проема. Резервный вариант - брать детей. Но это - на крайний случай.
Дима рванул к летней кухне, успел глянуть вокруг. Бог пока миловал - баньши не было видно. Десантник бросил взгляд внутрь постройки, убедился, что внутри кто-то недавно был: впопыхах оставленная на столе ложка со стекающим с неё густым похожим на кашу варевом, сквозь окаемляющие дверцу щели в печке видны недавно в неё попавшие и пока лишь облизываемые языками пламени тонкие, словно рахитичные сучья. Похожая на халат груда тряпья под скамьей, брошенная только что - потрепанный грязный поясок соскальзывает с выпуклости, медленно словно в замедленной съемке, валится вниз. А выпуклость очень похожа на абрис бедра, да и дальше под грязной выцветшей тканью вполне угадывается небольшая фигурка. Повезло? В ушах как метроном - тик-так, тик-так. Полторы минуты с момента высадки не прошло, а кажется, словно уже полдня пролетело. Три шага к скамье, правая рука натягивает на нос противогаз, левая сдергивает взрывающееся навстречу тряпье, пружинно раскручивающееся худое девичье тельце втыкается в десантника, отлетает от него, как от скалы, полный ужаса блеск раскосых карих, чуть ли не во всю радужку глаз. Струя ксенона из раструба парализатора в разорванный криком рот. Теперь поймать добычу, чтобы не упала, не ударилась. На плечо - и вперед! То есть назад, к вертолету.
- Взял! - это вопль-доклад в мембрану связи, чтобы все другие отваливались, не задерживали, от баньши ведь отстрелятся-отбится не получится, только бежать. Вот и несемся к вертолету, тяжело вбивая пятки в песок, благо, рыбачка махонькая, немного весит. За плечами бухает кто-то, один или два человека, не разобрать, а оглядываться некогда.
Девчонка вбрасывается в вертолет, на заранее надутые матрасы, сам вслед за ней. Сзади сопит китаец. А где Палыч? Вон, скачет огромными прыжками, торопится. В правой рукой синее пластмассое ведро с выплескивающейся, разлетающейся фонтанами в разные стороны водой. Вот это ему на кой?
- Держи!
Дима перехватил посудину, получил в физиономию порцию брызг. Рефлекторно облизнулся, почувствовал на языке, во рту жесткий металлический привкус, хотя, как показалось, водичка была вполне свежей. Только сильно минерализованной. Босс ввалился кулем, упал на днище, заорал, - Старт!
Грохот над головой резко усилился, вертолет дрогнул, пошел вверх, все выше и выше. На минуту-две все замерли в ожидании - на высоту до полукилометра баньши прыгать умели, проверено и доказано, и за это знание заплачено не одним десятком жизней. Винтокрылая машина подымалась так резко, что у всех заложило уши, пришлось открыть рот, делать глотательные движения, потому что казалось, что какие-то злые невидимые существа воткнули мясистые пальцы в голову и пытаются продавить барабанные перепонки друг к дружке, прямо через мозг.
А потом стало ясно, что все срослось, получилось, и только было неловко перед лежащей на матах как сломанная кукла девушкой, по возрасту и телосложению больше похожей на ребенка.
На вкус и на цвет
Испить трофейной водицы Босс предложил еще в воздухе. Дима недовольно пожал плечами, спросил:
- А это обязательно? Я уже попробовал. Как-то не понравилось.
- Почему? - прищурился Палыч.
- Вкус неприятный. Будто не очень хорошая минералка. Или эта водичка очень долго находилась в металлической посудине.
- Второе вернее, если считать месторождение в ложе реки такой посудиной, - согласился Палыч, и глаза у него были счастливые и шалые, словно у голодного кота, наконец-то поймавшего самую жирную в своей жизни мышь.
- Есть версия? Мы нашли отраву для баньши!? - встрепенулся, нагнулся к начальнику десантник.
- Не то слово. Я, знаешь, не поленился, перед вылетом ознакомился с геологическими характеристиками этот района. Да и прочих, где рыбку фиксировали. А сейчас и экспресс-анализ проведем.
Дима глянул на распростертую на матрасах фигурку, но Босс пока имел в виду другое. Набрал из ведра водицы, ввел образец в одну из прихваченных с собой заковыристых машинок. Всмотрелся в мелькающие на дисплее цифры, удовлетворенно кивнул. Тут же стал звонить в штаб - каждый час промедления баньши продвигались на несколько километров, и тянуть с проверкой рабочей гипотезы не стоило.
В чем она состояла, Дима худно-бедно из переговоров понял. И подумал, что, если все так и срастется, это еще не худший вариант. Было бы гораздо печальнее, окажись вместо обычного металла спасительным редкоземельный либо токсичный элемент.
А китаец присел к приходящей в себя девушке и до конца полета что-то ей объяснял мягким голосом. Да и потом, вплоть до возвращения пленницы в семью, от неё почти не отходил.
Эпилог
Барсенок успокоился, перестал вжиматься в камни только после того, как винтокрылая машина, похожая на ту, на которой увезли его мать, в очередной раз растаяла в воздухе. Выглянул из-за валунов, стал всматриваться вниз, где на песчаном берегу стояла рыбацкая хибара в окружении армейских палаток с черными вешалками антенн. Двуногих обитателей лагеря дикий кот не боялся. Эти вели себя неуклюже, топали так, что слышно их было издалека и задолго. А вот недавно появившийся четвероногий мохнатый зверь, в котором барс сразу же почуял врага, был опасен и несколько раз пытался выследить кота. Пару раз даже пришлось прятаться в удачно попавшиеся на пути клочки серого тумана, к которым пес относился с инстинктивой неприязнью и потому в них не совался.
Из-за поворота донеслись голоса. Барсенок скользнул к скальной стенке, споро забрался на её гребень, затаился.
- Похоже, критический порог содержания меди в организме три-пять милиграмм на килограмм веса, - объяснял один человек другому, - именно при такой концентрации баньши игнорируют протоплазму. Скорее всего, они не первый раз на нашей планете. И всякий раз выживали лишь виды, обитавшие близ медных месторождений. Но теперь мы это поставим на промышленную основу. Спасем всех, кого сумеем отловить. Метод скунса против гризли - хочешь выжить, стань неаппетитным для непобедимого врага. Надо же, ведь еще в прошлом веке Всемирная Организация Здравоохранения пришла к выводу, что риски для здоровья человека от недостатка меди в организме многократно выше, чем риски от избытка. Но кто мог предположить, что вскоре это станет настолько определяющим фактором?
Шаги удалились, стали почти неслышимыми. А из-под скалы послышалось недовольное рычание. Барсенок глянул вниз. Там сидел черный мохнатый зверь и грозно скалил зубы. Котенок изогнулся, стал демонстративно вылизывать себе живот. На таком расстоянии пес был не страшен. Ничуть не опаснее серых бродячих клочков тумана, с которыми, когда скучно, барсенок любил играть в догонялки.