Сладковатый запах горелой плоти догнал у леса. Ветер нес удушающий дым от полыхающей деревни к хилому, измученному недомоганиями бору. Темные простыни колыхались меж сосен и елей, словно обожженных красно-желтой хвоей; уродливых, изогнутых в разные стороны стволов берёз; гниющих заживо осин.
Вытканный серебреными нитями в кресты платок прикрыл нос.
Трактир появился, как ожидалось, уже после заката. Анджей бухнул в ворота секирой.
На крыльце грузная хозяйка и горбун с дитем, лет семи, согнулись в поклоне.
Анджей махнул топором, перерубая спину женщины.
Хозяин взвыл, выращивая клыки и когти, метнулся к гостю. Сына бросил к воротам. Тот в полете вытянулся, превращаясь в огромную крысу.
Рыцарь сделал шаг между ними. Встретил оборотня лезвием топора, отпрыска поддел на выхваченный из-за голенища нож. Двумя точными ударами добил, отделяя головы от тел. Зашел на кухню. Выкатил из печи уголья...
Постоялый двор полыхал, освещая окрест.
Анджей с факелом в руках направился к высохшей до черноты березе, что наклонила голые ветви к начинающемуся рядом болотцу.
От дерева навстречу колыхнулось темное марево. Рассыпалось, обернулось девушкой с угольками вместо глаз.
- Добр ты, рыцарь, - с печальной насмешкой сказала она. - Деревню спалил. Моих слуг убил. Теперь мне смерть несешь?
- Чего оборотней и зомби жалеть? И тебя, причину зла?
- Там и дети были.
- Обреченные стать пищей, а потом самой болезнью. Ничего, бог на небе своих отличит.
Рыцарь размахнулся, бросил факел через всхлипнувшую и растаявшую в облачко ведьму.
Береза сразу занялась огромным иссиня-багровым пламенем.
- Бог на небе своих отличит... - Глухо повторил Анджей. Вспомнил глаза ставших вампирами дочери и жены. Предсмертные хрипы. Погребальный костер, что им устроил.
Плюнул в огонь. Пригрозил, - я вас до всех доберусь! Попомните меня, Анджея Воду! Истребителя нечисти. Убийцу родных...