Елена узнала его сразу, Рустам, бывший муж, вошёл в вагон метро и сразу же тяжело сел на край скамейки возле вертикальной, отполированной тысячами рук, стойки. Елена непроизвольно как-то дёрнулась, словно кивнула ему, но Рустам, похоже, ничего не заметил. Он неподвижно смотрел вперёд, в одну точку, и Елену поразило, что в этот летний день бывший муж был одет в плотную, глухо застёгнутую, куртку и низко, надвинутую по брови, вязаную шапочку. Судя по струйкам пота, сбегающим от висков, ему было очень жарко, но он был неподвижен и каменно спокоен.
Тревожный холодок обернулся вкруг Елены, она стремительно встала и направилась к дальним дверям вагона. "Так! - забилось в её голове, - он едет до "Щёлковской", домой, а я выскочу на "Площади Революции" и пересяду на "Театральную", встречи не будет". Холодок как будто испарился, краем взгляда она отметила, что Рустам сидел не шевелясь, и женщина вышла из вагона легко и спокойно.
На перроне станции "Площадь Революции" она постояла на месте, не зная, что делать дальше, затем привычно подошла к статуе пограничной собаки, положила ладонь на её жёлтую морду и несколько секунд стояла без мыслей и памяти, ничего не загадывая. Затем , вдруг, вернулся тот самый, напавший на неё ещё в вагоне , тревожный холодок, сердце чуть сжалось, и, словно сквозь подземную мглу, возникло в сознании лицо Рустама - неподвижное, со струйками пота на землистых, серых щёках. Тревожный холодок будто завертелся в сомнении и, вдруг, вспыхнул мягким лучиком жалости. В этом жалостливом мареве Елена сделала несколько шагов и ошеломленно застыла, Из дверей вагона, прибывшего на встречный путь, грузно вышел Рустам и тоже застыл на месте, глядя перед собой и в никуда.
Елена испугалась. Буквально через мгновение почти бегом, прикрывая лицо сиреневой дамской сумочкой, она примчалась к эскалатору и слегка запнувшись нога об ногу, резко обернулась. Рустам стоял, положив руку на каменную морду собаки, и как будто смотрел ей вслед. Женщина рывком взлетела на живые ступени стальной лестницы и не не остановившись ни на шаг, стремительно одолела её. Несколько раз она оглядывалась назад, но в разнообразной и тупо-равнодушной ленте эскалаторных гостей Рустама, естественно, не было.
Странно, но поняв, что бывший муж уж никак её не догонит, Елена не успокоилась. Также беспокойно, почти суетясь, она резко, всех задевая, она ввернулась в плотно забитый вагон и, также резко пихаясь, вышла на волю через остановку на "Тверской".
Успокоение пришло уже в просторном подземном переходе, протянувшимся под прекрасной площадью Пушкина. "Чего я взвинтилась? Чего испугалась?- вихрь мыслей явно стихал, - Десять лет прожили, пять лет как расстались без долгов и детей. Мужик он не плохой, музыкант, флейтист, скучный только всегда был. Ну и что?" Елена шла уже своей обычной, изящной и призывной походкой красивой женщины, привычно и автоматически заглядывая в окна киосков. Свежий ветерок, влетевший в подземелье, напомнил и о вечерней прохладе и снова тревожно вызвал облик Рустама в тёплой куртке и вязанной шапочке. "Чего он так вырядился, болен что ли?? - подумалось Елене и, вдруг, осенилась женщина, - да позвоню я ему сегодня вечерком".Вдохновлённая этим простейшим решением, она круто развернулась и уверенно пошла к входу "Тверской". Елена решила перейти там на "Пушкинскую" и проехать три остановки до "Полежаевской", а оттуда уже пешочком прогуляться до дома. Решила так решила, но входя в метро Елена всё-таки осторожно огляделась. "Конечно, - шепнула женщина, -откуда ему здесь быть".
Тем не менее походка её чуть замедлилась и, войдя под своды "Пушкинской", Елена на миг остановилась, словно в поисках, к какому поезду идти, но тут, мрачно сговорившись, взревели сигналы двух составов метро, прибывших на параллельные пути, как будто мигнул свет, и в его новом зареве обрисовался Рустам. Он стоял посредине перрона станции также глухо застёгнутый, в шапочке, из-под которой еле просвечивались глаза. Елена вскрикнула. Рустам чуть дрогнул и слегка качнулся в её сторону.
Дальнейшее Елена воспринимала уже смутно. Помнится, почти бегом она вырвалась из вязких объятий метро, потом оказалась в полумраке такси, где еле сумела объяснить узкоглазому шофёру свой адрес. Дома, вздрагивая от озноба, женщина кинулась под горячий душ, словно смывая с себя липкую массу воздуха метро, потом, также спеша, сварила кофе, закуталась в пушистый ванный халат и, редчайшее дело, налила полстакана коньяка и залпом выпила терпкую жидкость дорогого напитка, пробормотав почти забытую фразу из лексикона недавней молодости:"напьюсь в дупель". Закашлявшись от непривычно большой порции, женщина взяла трубку городского телефона и, всё ещё откашливаясь, плюхнулась в кресло перед зеркалами изящного трюмо.
Идеальные стёкла отразили прелестное покрасневшее лицо, копну взлохмаченных волос и, вдруг, почудилось Елене, что там, в одном из боковых зеркал, за её спиной, мелькнул облик мужчины в теплой вязанной шапочке с тусклым взглядом неподвижных глаз. Ей стало по-настоящему жутко. Елена осторожно положила телефонную трубку на место, включила, дополнительно к люстре, свет торшера, зажгла свет в прихожей, кухне и ванной, и улеглась на постель закутавшись с головой, прячась от ярчайшей квартирной иллюминации, где уже никак не мог появиться Рустам или его призрак. В правом кулачке опьяневшая женщина зажала пилочку для ногтей.
Свет был ослепительный. Лучи полуденного солнца,, пробившись сквозь ажурные занавески, смешались, перепутались, с посылами искусственного света домашних приборов, и вся комнатка, где изумлённо пробудилась Елена, стала похожей на солнечный шар, освещённый изнутри. Хозяйка глянула на настенные часы, внутренне ахнула, но тут же вспомнила, что день был субботний. Дальнейшие пробуждения памяти прервал телефонный звонок. Незнакомый женский голосок с еле заметным азиатским акцентом затараторил беспрерывным скачущим ручейком:
-Елена Викторовна, Леночка, вчера Рустам пришёл поздно, очень усталый, он впервые гулял после операции, ему же опухоль на груди вырезали..
"Курточка, вот почему застёгнутая курточка!" - поняла Елена, а голосок продолжал...
-значит пришёл, лёг, я ему смерила температуру -тридцать девять! Я стала звонить в "скорую", а Рустамчик вдруг сел и крикнул: Она меня не узнала! Два раза так сказал. Я ему - кто не узнала? А он погрозил пальчиком и крикнул -Лена! Упал на спинку и глазки закрыл. Я поняла, что это вы, он мне часто о вас рассказывал и телефончик передал. Я его наизусть помню. Велел позволить, если что случится, я и..
-Да вы-то кто? - прорвалась сквозь дробь осыпающихся слов Елена.
....-позвонила. А я племянница его, Эльмира, ухаживала за ним, с собакой его гуляла, кормила, прибирались тут, он же один был, вот и вчера, я плов сготовила, прибрала всё, ждала его до десяти, ну, вот тут он явился весь потный и упал. Сказал, что вы его не узнали,, а тут приехала "скорая", его забрали.
-И что? - медленно холодея еле выговорила Елена.
-Вот и всё, сегодня звонила в больницу - а он уже умер! Рустамчик наш...
Трубка захлюпала резким плачем, сквозь который прорывались бессвязные слова:
-Я всем звоню.... Вот папа уже летит из Уфы .. братик из Стерлитамака тоже приедет. А я звоню.. плов всех ждет! Елена Викторовна, Леночка, а почему, где вы его не узнали? Где?
-В метро - шёпотом ответила Елена и тоже задёргалась в рваном, беспорядочном плаче.