Зимой выходить из теплого холла Лаборатории на улицу не хотелось. Илья открыл знаменитую прозрачную дверь из пятисантиметрового стекла, прошел под длинным козырьком над входом и, когда навес кончился, начал с хрустом месить только выпавший чистый снег своими высокими рифлеными подошвами. Еще не выйдя с территории Лаборатории на улицу, он встретил Гошу. Гоша был феноменом, как и все сотрудники ЛСН, в общем-то. Все мы в чем-то уникальны, подумал Илья. Уникальность Гоши была в умении за пол дня без документации разобраться в аппаратуре любой сложности. Похоже, когда он возился с Институтской МВС-5000БМ ему не нужно было думать, он просто чувствовал ее.
- Илюха, не забудь - завтра в 10 у нас в филиале пуско-наладочные новой числомолотилки.
- Да, я помню.
- Ты представляешь, только что в метро чуть цыганке деньги не отдел. Сто лет их в Москве уже не видел, а тут засмотрелся на красавиц и не заметил даже, как эта тетка подошла...
- Гоша, мне холодно. Давай завтра расскажешь.
- Хорошо, до завтра. Не опаздывай.
Через полчаса Илья должен был быть в баре в Замоскворечье и уже немного опаздывал. Получилось так, что прежде чем добраться до места, он говорил еще с двумя людьми. Причем совсем ему незнакомыми. Перед тем, как спуститься в метро он рассказал какому-то иностранцу с вытянутым лицом как добраться до музея Пушкина. Еще подумал, зачем тому музей в такое время? Наверняка уже все закрыто. Но почему-то не донес это соображение до иностранца
А, уже выходя на Новокузнецкой, наоборот, сам спросил, как лучше пройти к бару. В это время что-то тяжелое упало справа от собеседников, у которых шанс встретиться в Москве еще раз настолько мал, что можно почти точно сказать, что эта их встреча была первой и последней. Они одновременно посмотрели на сложившиеся в кучу строительные леса, Илья поблагодарил мужчину и они разошлись.
* * *
Все знают или догадываются о великом множестве пространств "если бы". Что-то такое все читали. Если бы вы не перешли тогда на другую сторону дороги, то не встретились бы с будущей женой или мужем, и вообще на вас бы упала огромная сосулька. Многие даже задумываются, почему это они решили перейти, или о том, куда пропадают не случившиеся "если бы" пространства. Но кто, скажите, думает обо мне - выбирающем единственно верное вероятностное пространство для всех людей?
Конечно, в одиночку я бы не справился - людей очень и очень много, а выбор совершается каждый бесконечно малый интервал времени. Я подбираю себе добровольных помощников. Они не догадываются о своей роли, но когда это кому-нибудь мешало хорошо ее сыграть? Я даже думаю, что это лишь помогает, но сейчас не об этом. Выстроенная мною цепочка работает практически без сбоев сотни лет. Есть я, есть люди-помощники, есть люди-питомцы.
Я осуществляю общее руководство процессом, помощники каждым своим действием направляют разных питомцев в нужные вероятностные пространства, а питомцы в своих поступках свободны. Помощников очень много и чтобы отличить их от питомцев мне приходится помечать одному мне заметным способом. Все довольны, противоречие между свободой воли и предопределенностью устранено. Живем!
Иногда я инспектирую этот отлаженный механизм, гуляю по улицам, всматриваюсь и вслушиваюсь в происходящее на них. Вот сейчас я вижу, как спрашивающий дорогу мужчина задержал прохожего на минуту, а в это время впереди, как раз там, где мог бы оказаться, не остановись он, тот прохожий, складываются и с грохотом падают на асфальт строительные леса. Я доволен; я ищу метку помощника на мужчине, но не нахожу ее. На нем нет моей метки. И мне становится не по себе.