Лэй Чин : другие произведения.

Чтоб весна... -10

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Краткое содержание: принцесса психует, город Хуа стойко готовится к грядущей битве, план Сянь У У получает неожиданное разрешение, а принц Янфэн наконец-то встречается с отцом. Примечания: каган - бэйский царский титул времен еще до отрока Ёра и Луны, а точнее - до охэнивания языка и именословия Бэй-Ю. Означает - царь, император. Очень, очень, очень уважительное обращение. Если углубиться в семантику - император правитель вообще, в целом, безоценочно, а каган - истинный царь со всеми причитающимися таковому качествами: добрый, мудрый и т.п. Напр. Хэлль-ди - но каган Тэй Дэйн. Оцените разницу. Бай-ди - один из древних императоров, времен еще до Тэй Арье и кагана Тэй Дэйна. О нем почти ничего не известно, кроме его рода (Тан) и того, что он погиб, стучась в Запретные врата. Во сне его дух явился Тэй Арье, показав ему свою смерть и дорогу к воротам, открыв которые Арье смог тайно и быстро дойти до самого дворца Чернобога. Закон - Бэйская Правда, только неписаная. Основные правила жизни и управления Степи,по преданию, оставленные Ёром Юным. В Законе указывается, в том числе, очередность правления родов. Хуй-ди - это гордое имя носил тогдашний император Ци-Кэдона, в девичестве принц Бохуй (Невмирущий). А что поделать, не повезло!
  X. Первый шквал: ветер, слепящий змей
  Прекраснейшее и желаннейшее место во всем городе Хуа - императорский гарем. Окруженный высокой стеной, он совершенно отделен от остального мира, и только в императорском дворцовом саду изредка можно было увидеть высокие и легкие тени, звенящие драгоценными подвесками и сияющие драгоценными шелками - и то, едва заслышав чьи-нибудь шаги, эти тени растворялись среди цветов сирени, среди зелени густо разросшихся кусов или в зарослях высокого бамбука.
  
  У императора Лунхуа-ди было триста наложниц; еще полсотни он унаследовал от своего отца, Сяньхуа-ди. За всем этим драгоценным цветником следила суровая Шуйю-ванфэй, и говорят, следила хорошо. Ей случалось даже прогонять Сяньхуа-ди, когда ей казалось, что тот уделяет чересчур много времени гаремным красавицам и слишком мало - государственным делам.
  В императорском гареме не хватало лишь одного: законной его хозяйки, императрицы. Да и Лунхуа-ди, в отличие от своего отца, редко навещал затворниц, предпочитая проводить время среди книг или молодых придворных.
  
  Здесь, среди шелков и благовоний, в этом земном саду небесных удовольствий, не подозревали о близящейся войне и никогда не говорили о политике. Здесь расчесывали друг другу косы, порой вырывая из них друг дружке клок-другой, здесь примеряли новые платья и заколки, вышивали веера, нянчили детей, ткали шарфы и редко разговаривалио чем-то, кроме мужчин и рукоделья: драгоценности и сокровища были здесь так привычны, что совсем не стоили слов.
   Даже о погоде беседовали здесь только изредка, потому что изредка наблюдали ее смену.
  
  Совсем редко сюда проникал сквознячок из внешнего мира: родителям, братьям и сестрам мягкий юнский закон не запрещал видеться с императорскими наложницами. Тогда целыми неделями, бывало, женщины обсуждали какой-нибудь пустяшный слух или случай, донесенный с воли, а сестра или дочь становилась предметом всеобщего живейшего интереса.
  
  Потому-то молодая Сянь У-ванфэй, еще называемая Мэй-Ю, была безмерно рада, когда служанка позвала ее для разговора с отцом.
  Конечно, господин У У не был особо интересным собеседником или хотя бы приятным в общении человеком - но он был вестником с воли в этой золотой клетке, и это уже делало каждое его слове дороже нефрита.
  
  ***
  - Этот юноша - Ро, - сказал стратег Цюй принцу-императору. - Ро, который был воспитан Ченами на их стойбище близ крепости Хэлль-ди, купленный за кринку кумыса и пять подков. Ничего не напоминает?
  Принц-император молча покачал головой:
  - Нет, Цюй, это было бы слишком большой удачей! В конце концов, мы оба знаем, что принц Янфэн - вернейший из слуг Гэнбу и предводитель лесных партизан. Как он мог бы оказаться близ нашего лагеря, полумертвый и замерзший?
  
  - Ну, вероятность этого нельзя исключить совсем, мой император, - возразил, подумав, стратег Фэй. - Например, он мог поссориться со своими соратниками...
  - Или стать жертвой заговора, - задумчиво согласился Анси. - Лично я - за заговор. Такие люди, как эти партизаны, никогда не могут повиноваться кому-то долго...
  - Да, здраво, - подтвердил Хэйлан. - Там ведь еще эта Сяофэнь, а она вдобавок и жрица... Зачем ей соперник, и еще такой талантливый?
  
  - Все это прекрасные версии, - спокойно заметил принц-император - Но вы все странные люди, если думаете, что я их не обдумывал. Задайтесь-ка вопросом: если перед нами принц Янфэн, почему он ничего не помнит? Почему он знает только свое детство и, может быть, раннюю юность, но не недавние события?
  Вы скажете: это все мороз, он был ранен и измучен, он потерял память. Хорошо! Но как удобно он ее потерял! И ведь никто из нас, кроме Чена, никогда не видел моего сына; а Чен, по всей видимости, погиб.
  - Вы думаете, что... - начал Цюй Ю.
  
  - Именно. Мой сын умен - я не сомневаюсь в этом, я твердо могу судить об его уме по тем операциям, которые он против нас провел. Мой сын знает, что он дорог мне и что мы были бы ему рады. И он не так давно избавился от Чена, который знает его в лицо.
  Идеальный шпион! Тот, кому мы доверимся целиком и полностью, тот, кто самым своим именем купит любую привилегию, от кого ничего не скроется. Больной, измученный, вызывающий жалость и сострадание - а, следовательно, не вызывающий подозрений...
  
  - Будь я на месте принца Янфэна, я не упустил бы шанс... Анси, у тебя такой вид, как будто по тебе ползает блоха. Что тебе так не по душе в моих словах?
  Анси покачал головой, заводя за ухо прядь волнистых волос:
  - Нет-нет, ничего, просто
  - Да? - повернул к нему голову Тьенлун, поправляя половинку очков. Последнее время он стал прислушиваться к мнению юнского гостя.
  - Просто ты мыслишь как политик.
  - Разве это плохо? - удивился принц Тьенлун. - Мне казалось, император всегда политик?
  - Но ты-то не политик. Ты - вождь. А это совсем другое.
  
  На этих словах архистратег Хэйлан внезапно порывисто шагнул вперед:
  - Да! Именно так, господин! Послушай: ты меня знаешь; я служу тебе почти столько, сколько помню себя. Никогда я с тобой не спорил. Но послушай! Сейчас ты, рассуждая так, прикажешь прогнать - или казнить, или просто оставить под надзором, или еще что-нибудь - того юношу. Нет, принца Янфэна!
  - Так. Говори, - кивнул Тьенлун-ван.
  
  - А завтра - послезавтра, или через месяц, через год, неважно! - ты затворишься в высоком замке, и повесишь бамбуковый занавес, и станешь говорить с нами через слугу, и заведешь гарем из тысячи красавиц, и свиту из тысячи слуг, и будешь бояться собственной тени - и кто ты тогда будешь? Наш ли каган Тьенлун - или кэдонский царек Хуй-ди?!
  Если хочешь такой судьбы - скажи, и я уйду. Не к твоим врагам, потому что ты мне дорог, уйду в степь, или в чужую страну, в Нан, в Сай, к черту на Острова - лишь бы не оставаться и не видеть...
  
  - Хватит, - тихо сказал Тьенлун. - Замолчи. - и медленно, с трудом, встал с трона.
  А потом низко, глубоко, едва не упав, поклонился собравшимся:
  - Прости меня, Хэйлан. И вы меня простите. - и так же медленно, с трудом, распрямился и сел обратно. Усмехнулся горько. - Видно, болезнь совсем выела мне сердце, что я стал нести такую чушь. Спасибо вам, что напомнили, кто я есть. И, - он повернулся к Анси - Особенно тебе спасибо.
  
  - За что же? - удивился тот. - Я только...
  - Как это за что? Мы тебя зачем тут держим?
  - Я удачу приношу... - растерянно откликнулся Анси.
  - Ну вот. А может ли быть большая удача?
  
  ***
  А тем временем в лагере партизанов заметили исчезновение принца.
  Сяофэнь была в ярости; ее бог молчал, ее войска терпели поражение за поражением - и в это время ее брат изволил пропасть!
  А гонец бесстрастно перечислял потери:
  
  - Отряд Намиэ, отряд Юси, отряд Хацу, отряд Кю, отряд Дэ, отряд...
  - Хватит! - не выдержала девушка. - Хватит! Где мой брат?! Вы нашли его?
  - Нет пока, госпожа, - так же бесстрастно отвечал гонец: он был из Хьен, а потому его было сложно сбить с толку воплями и визгами. - Но мы ищем.
  - Какие вести из столицы? - почти одним прыжком пересекла комнату из угла в угол Сяофэнь и развернулась обратно.
  - Самые благоприятные. Ланьэр-хоо желает выделить нам еще несколько отрядов в помощь, обещает также помочь с оружием и продовольствием.
  
  - Ну хоть какие-то добрые вести, - упала в кресло девушка. - Еще?!
  - Ваш батюшка государь Сяокан-ди в добром здравии, не так давно благополучно отпраздновал день Вашего рождения. Объявлены молебствия о Вашем здоровье...
  - Идиот! - Сяофэнь вскочила и принялась мерять комнату шагами. - Мне это что, интересно?! Говори о враге!
  - Тьенлун-ван по-прежнему пользуется поддержкой широких народных масс. К нему крестьяне и простонародье скачут через стены, через горы и леса. Теперь он объявил себя императором и, полагаю, число его сторонников еще увеличится...
  - Так! Так!
  
  - Он полностью вытеснил армии Вашего отца из района Заболони и из Мшистого леса. Не так давно также обзавелся ценным союзником из императорского дома Юн-Хуаянь. Еще что-то?
  - Нет! Довольно! - она снова села. - Хотя... еще вести есть?
  
  - По стране бродят жрецы, говорят, что Тьенлун-ван изнасиловал служительницу Луны. Это чтоб не рисовали всяких знаков и поменьше о нем говорили хорошего. Видите ли...
  - Так?! Что еще?! Что еще ты мне принес, Горевестник?!
  
  - Видите ли, моя госпожа... река Энто вышла из-подо льда. И говорят, это...
  - Хватит!!! - голос жрицы Гэнбу сорвался почти на визг, она очередной раз вскочила. - Эй, там!
  По ее окрику мгновенно зашло несколько человек - неприметных серых плащей из числа низших слуг Чернобога:
  - Что изволите, дщерь божественная?
  
  Сяофэнь устало опустилась в кресло, вытирая ладонью усталое лицо:
  - Этого, - она указала на вестника - Завтра. В жертву. На умилостивительный ритуал. На рассвете.
  Люди в сером поклонились и взяли вестника под руки. Тот, истинный Хьен, не дрогнул ни мускулом, услышав страшный приговор - муки от рассвета и до заката на алтаре - и, казалось, покорно позволил себя увести.
  
  Стоило всем покинуть комнату, принцесса Сяофэнь уронила лицо на руки и глухо, зло разрыдалась.
  
  ***
  Когда Сянь У-ванфэй вернулась из комнаты, где обычно насельницы гарема беседовали с родственниками, ее лицо сияло.
  Немедленно ее обступили подруги - а сегодня, и еще три-четыре ближайших дня ее подругами будут все здешние женщины, и хозяйки, и служанки - и наперебой принялись расспрашивать о разговоре.
  Больше всего их интересовала, конечно, причина такой радости.
  
  - У тебя день Рожденья? Тебе подарят котенка? Обезьянку? У тебя будет сын? - и даже самое невероятное - Император дарит тебя в жены кому-нибудь из советников?!
  - Лучше! - с горящими восторгом глазами отвечала Мэй-Ю. - Ой, девоньки, вы и не представляете, как здорово!
  
  - Да не томи же, говори!
  - Это только тебя касается, или и нас тоже?
  - Всех!
  Ответом ей был дружный ах.
  - Да не тяни же!!!
  - Мучительница!
  
  - Там, снаружи...
  - Да?!
  - Война!
  - Ах! - восторженно откликнулись подруги.
  
  - И скоро императорский дворец наводнит грязная, похотливая чернь!
  - Ах!!
  - Которая непременно, непременно осквернит наши нежные тела, наши чистые бедра, наше девственное лоно, предназначенное одному императору, своими отвратительными волосатыми руками и орудиями своей похоти!
  - А-а-ах!!!
  - Вот! Ну, а еще отец хочет, чтоб мы все тут поотравились, дабы спасти свою честь, но это мне кажется неразумным, а вам?
  - Конечно, неразумно!
  - Ой, сестрица, просто чепуха!
  - А интересно, у простолюдинов как с... ну, вы поняли...
  - Да уж получше, чем у нашего муженька!
  - Уж всяко!
  
  - Ой, девочки, а у кого пудра есть? А то скоро придут нас осквернять, а у меня пудреница совсем опустела!
  - Давай я тебе пудру, а ты мне помаду?
  - А вы когда-нибудь простолюдинов видели? Я - нет...
  - И я нет. Но мама говорила, они огромные и все черные, как египтянцы.
  - И вовсе мы не черные! Разве я черная?!
  
  Наконец, сочла нужным вмешаться младшая смотрительница, седая Лан-ванфэй:
  - Тихо вы, куры! Кто будет болтать - того не дам простолюдинам!
  И женщины продолжили общение шепотом.
  
  ***
  Дай Фэн по-прежнему лежал на кровати в тихой полудреме и, когда просыпался ненадолго, тревожно думал, куда же он попал и что с ним сделают эти странные люди.
  По всему выходило, что попал он к разбойникам. Больше нигде, кажется, нельзя было увидеть, чтоб девушка Чен жила в одном стойбище с чужаком из Цикэ, или чтоб гордый кэдонец склонил голову у порога степной юрты. Про гордость кэдонцев говорил брат, а он знал, что говорил.
  
  Но если это разбойники (за порогом юрты - свист ветра, поземка; значит, зима?) то зачем разбойникам его лечить и кормить? Зачем им вообще Чен Дай Фэн? И почему тот кэдонец так быстро убежал, едва услышав, что Дай Фэн из Ро? Им нужны Ро?
  
  Мысли путались. В свисте поземки ему чудилось шипение змей, огромных змей, которые полны к нему странной, лютой ненависти, и которые почему-то все равно зовут его:
  - Чен... Чен-Дай-Фэн! Выходи... выходи... выходи... Чен-Ян-Фэн...
  Как можно прошипеть такие звонкие слова? Только змеи так могут. И змеи свистят, змеи шипят, змеи зовут, и зовет Тот, другой - высокий, как ель, в черном плаще, в черном венце. Ласково зовет, нежно, как мать дитя - а змеи шипят, ненавидят - и его, его это змеи!
  
  Дай Фэн легко, как во сне, поднялся с постели, пошел к двери - жесткий войлок ковра на полу холодил босые пятки - откинул полог...
  ... И столкнулся лицом к лицу с незнакомцем.
  
  Высокий - выше него - худой, с очень спокойным лицом, на которое из-под шапочки стекала разделенная на две пряди челка и уходила за уши, с очень яркими, зоркими темными глазами, один из которых прикрывало стеклышко в оправе - словно половинка очков - со спокойной и доброжелательной улыбкой на тонких сухих губах, он казался больным.
  Его плечи слегка сутулились под тяжестью подбитого мехом серого суконного одеяния - чего-то среднего между обычной шубой и кэдонским длинным кафтаном, а одной рукой он тяжело опирался на красивый резной посох.
  Рука эта казалась неживой - как будто сделанной из крашеного дерева. Да такой она и была.
  
  - Здравствуй, - сказал незнакомец, и Дай Фэн поразился, как громко и ясно прозвучало это слово после свиста и шепота змей.
  - Здравствуйте, - откликнулся он и протянул незнакомцу руку. - Вам помочь?
  - Пожалуй, - кивнул тот. - Спасибо. - и уселся на стоявший в углу стул с высокой спинкой.
  - Вот, пришел на тебя поглядеть, - пояснил он.
  Дай Фэн улыбнулся:
  - За погляд деньги только саец возьмет, смотрите вдоволь!
  
  Тот ответно улыбнулся и стал глядеть - долго, пристально, сложив руки - обе деревянные - на оголовье своего посоха. А Дай Фэн тоже смотрел - и на незнакомца, и на посох, красивый, резной.
  Наконец он спросил:
  - А это там Хэлль-ди с волками, да?
  Незнакомец кивнул:
  - Он самый. Чуть пониже - Бай-ди, пытается открыть Запретные ворота. Рядом - Тэй Арье, который его видит в сонном мороке, и понимает, что за этими воротами лежит короткий путь к замку Чернобога. Ну, а это, на самом верху - Иврэ Ин-ди, смотрит на мир и улыбается, а за спиной у него...
  - Вен Звездоцвет, да? - высказал догадку Дай Фэн - Мне эту историю часто брат в детстве рассказывал... еще до того, как нас из клана прогнали.
  - Да, это Вен Звездоцвет, ждет своего Арье. А вот - ты, наверное, уже узнал их - четыре храбрых юноши из народа Садов и сам Ин-ди, наряженный стариком, с ними.
  
  - Здорово! - заулыбался юноша, но тут же посмурнел. - А Ч... Этот у тебя на посохе есть? - хмуро спросил он.
  - Нет. - ответил незнакомец. - Хотели было резать, да я запретил. Еще не хватало - его с собой везде таскать! Тьфу, пакость.
  - Тогда хорошо! - успокоился Дай Фэн.
  - Боишься?
  - Опасаюсь.
  - Это разумно, - кивнул незнакомец, и снова надолго замолчал, глядя уже не на Дай Фэна, а куда-то поверх него.
  
  - Послушай, отец... - незнакомец вздрогнул, но мгновенно успокоился и улыбнулся.
  - Да?
  - Отчего вы все тут такие неласковые? Я понимаю, разбойники, но я свое имя говорил-говорил, а мне одна та девица из Ченов и назвалась!
  - Девица? - недоуменно моргнул незнакомец. - Из Ченов?
  - Ну да, шепелявая такая хуже меня. Анши.
  - А, Анси! - понятливо кивнул тот. - Надо же, девица из Ченов... - и тихо пофыркал пару раз.
  
  - А что я такого сказал-то? Что, не из Ченов?
  - И даже не девица.
  - Ну, мне до ее личной жизни дела мало, - пожал Дай Фэн плечами. - В общем, я Чен... то есть, Ро Дай Фэн. А ты, отец, кто?
  Незнакомец снова дернул плечом на слове "отец" - при общей его неподвижности каждый жест был хорошо заметен - но откликнулся:
  - А я Ро Тьенлун.
  
  - Что, правда? А брат Дай Шин говорил, нас Ро всего-то трое осталось - я да император с его братом... Стоп! - Дай Фэн замолчал, плавно поводя в воздухе руками, словно пытаясь поймать за хвост нужные слова - Ты что, император и есть?
  - Почти, - Тьенлун смеялся, уже не таясь. - Я его брат, принц. Но теперь уже и император. Только вот столицу пока не захватил.
  - Ого! - уважительно кивнул Дай Фэн. - И скоро захватишь, отец... то есть, господин?
  - Отец вполне сойдет, - безмятежно откликнулся тот. - А захвачу... ну, как повезет.
  Принц-император несомненно получал огромное удовольствие от беседы.
  
  - А как повезет? - Дай Фэн уже сидел на постели, почти забыв про шипящих змей и Того, в черном, который его звал.
  - А как получится, - в тон ему откликнулся Тьенлун.
  - Ну ладно, там увижу! А вам зачем?
  - Ну, ты ведь Ро, нет разве?
  - А череда-то ведь Ченов, нет разве?
  - Ну так ты у нас немножко Чен, нет разве?
  - Ну ты, отец, и жук! Это же против Закона!
  - Ничуть не против.
  - Это почему?
  - А в Законе о таком ни слова не сказано, - хмыкнул Тьенлун.
  - Это ты мне, выходит, теперь будешь вместо отца? - задумался юноша.
  - Пожалуй, что и так.
  
  Дай Фэн надолго замолчал - и снова началась странная игра в гляделки, а за пологом шатра снова запела поземка, зашипели змеи, и Дай Фэн готов был поклясться, что они цепляют полог своими пастями, хотят его отдернуть, прогнать Тьенлуна, убить его, разорвать - Тьенлун плохой, нехороший - и зовут, зовут, зовут...
  В какой-то момент он даже снова пошел к двери - и снова столкнулся с Тьенлуном. И как только тот, такой больной, мог передвигаться так легко и быстро? Ро, что скажешь!
  И то ли от этой мысли, то ли от прикосновения жесткой деревянной ладони к плечу стало вдруг удивительно спокойно.
  
  - Мне страшно здесь одному, знаешь... - сказал Дай Фэн спокойным темным глазам. - Меня словно зовут, зовут - и никаких сил не пойти. Знаешь, этот - он высокий, выше ели, и весь в черном, и змеи эти его...
  - Он сюда не зайдет, - спокойно откликнулся принц-император. - Здесь ему места нет. А к нему я тебя не пущу. Хочешь - пойдешь ко мне, хочешь - я здесь могу посидеть, потом Анси пришлю, или Хэйлана.
  - Лучше к тебе, - Дай Фэн отвел глаза. - Ты его можешь прогнать, а эти... кто их знает?
  - Эти тоже могут, - уверенно ответил Тьенлун. - Но как хочешь.
  
  И, опираясь на руку сына, он вышел из его юрты и направился к своей, крытой красным войлоком.
  
  ***
  Со стен, окружавших сад и внутренний город, было видно, как издали, словно черный прилив или полчище гигантских муравьев, надвигается вражеское войско. Особо зоркие уже могли различить значки - большей частью золотую или алую единицу на черном фоне, императорский штандарт.
  На горизонте, словно далекие смерчи, тянулись к небу серые колонны дыма - за Ити следом шел огонь.
  
  - Как глупо, - недоуменно пробормотал стратег Лан. - Жечь деревни за собой, ведь это же и провиант, и фураж, и постой...
  - Просто они не думают, что им понадобятся провиант, фураж и постой, - спокойно пояснил стоявший рядом стратег Кин. - А вот наш Хуа они жечь не собираются, хотя придется...
  И оба командира с тихой грустью посмотрели на опустевший, обезжизненный город внизу - на дома и домишки, особняки и поместья, храмы и рынки...
  
  Всему этому предстояло сгореть, чтоб из этого пламени родилась победа Юн-Хуаянь.
  - Значит, договорились? - тем временем уточнил старший стратег. - Я сейчас иду туда, на городскую стену. Постараюсь задержать их на пару суток - дольше не выйдет, даже если я призову на помощь самого Дракона Войны.
  - А жду тебя здесь, и вовремя пускаю тебя и твоих людей внутрь, - кивнул Лан. - Затем мы, пользуясь крепостью этих стен изматываем их долгой осадой, и...
  - Приблизительно через неделю-две я или, если со мной что-то случится, кто-нибудь еще, но не ты - тут нужен опытный воин - с половиной войска проходит к городской стене и ударяет в спину Ити...
  - А я, в свою очередь, открываю ворота и бью спереди. Я все запомнил.
  
  - Хорошо, - кивнул Кин Цзянси. - Вот еще что...
  - Да?
  - Присмотри за моим Енотом.
  Лан Хойя кивнул, и старший стратег - старший не по званию, по возрасту - удалился, как всегда, медленным, четким и стройным шагом, вниз по ступеням и вскоре показался на главной дороге, ведшей к городской стене.
  В горле отчего-то защемило.
  
  Ити все приближались; вернувшиеся разведчики докладывали, что они идут так медленно оттого, что везут с собой осадные орудия и рубят деревья, чтоб пустить на тараны и лестницы.
  У Ити, по словам разведчиков - среди которых были мало склонные к панике Шуйю и господин Чин - было несметное войско, более того, войско, настроенное не столько захватить и поработить, сколько уничтожить.
  - Они не хотят видеть нас своими рабами, - докладывал Трем Ликам господин Чин. - Они хотят видеть наши головы сложенными в высокий курган, и наши тела - гниющими у поганых ям.
  Три Лика молча слушали. Все - возможное и невозможное - было уже сделано.
  
  В императорском саду, где раньше было пестро от платьев, юбок, шапок и платков, теперь было пестро от навесов и палаток. Где раньше слышалась церемонная и ровная речь придворных красавцев и красавиц, изысканные комплименты и тонкие политические намеки - теперь свободно гремел говор улиц и площадей, рынков и глухих переулков. Где раньше цвели изысканнейшие цветы из далеких стран и росли нежные сливы и вишни с тонкими, как девичьи руки, ветвями - теперь горели костры и играли оборванные ребятишки. Там, откуда раньше доносились пленительные ароматы - теперь пахло горелым маслом и прогорклым рисом.
  
  И среди всего этого, высоко держа голову, легким шагом ходили придворные дамы и кавалеры, переходя из департамента в департамент, спешили слуги, сновали посыльные.
  Приказ императора Лунхуа-ди гласил:
  - Что бы ни случилось, до последней минуты своей императорский дворец должен жить как обычно: должны разбираться дела, вестись обыкновенная работа, утверждаться налоги, уточняться законы, производиться рассчеты.
  Цивильная коллегия должна принять послов. Юстициальная коллегия должна представить проект реформы не позднее недели. Административная коллегия должна представить список возможных губернаторов не позднее трех дней...
  Никто не должен оставлять своего поста, так сказал Лунхуа-ди: воин - своего, чиновник - своего, а император - своего. И никто не посмел перечить императору.
  
  Хон Сё, оставив свой огород, стоял теперь на стене рядом с младшим братом. Лэй Чин сидел между зубцами, взглядываясь вдаль близорукими глазами, а перед ним, на зубце, свесив хвост, лежал варан Варька.
  По одну сторону стены внизу дети играли в хоровод, приговаривая:
  - Колоход-хоровод, кто не любит - пусть уйдет! Ворон к морю улетел, лис на трон вороний сел, в небесах парит дракон, красный феникс выгнан вон, черепаха померла, тигра тоже смерть взяла! Эй, ты, такой да сякой - выбирай, кто из них твой!
  
  - Занятная песенка, правда? - рассеянно погладил варана Чин.
  - Лес жалко, - невпопад откликнулся Сё. Он смотрел по другую сторону стены, где проворные солдаты стратега Кин Цзянси тянули запальные шнуры, оплетая ими город, как паучьей сетью - порох был заложен в каждый десятый дом, ровно столько, чтоб одновременный взрыв не поколебал внутренней стены, в точном соответствии с рассчетами лучших математиков.
  - Какой лес? - недоуменно оглянулся на брата Чин.
  - Тот, дальний, который Ити рубят, - пояснил Сё. - Мы в него часто с женой ходили, гулять там, по грибы,по ягоды... И сына приемного я там же нашел. Хороший лес, добрый. Ласковый такой...
  
  Чин покачал головой.
  - Нет, правда, ты послушай, Чин-гэ! Я там все деревья знал. Старые ивы у ручья - они кланялись мне при встрече, приветливо шелестели ветвями. И гордые дубы в центре, их всего трое, но такие гордые - чисто семейство Лан на совете благородных. Я их так и прозвал: дубы Лан. И березы, вечные девушки, и одинокая сосна у пригорка...
  - Жалеешь деревья? - снова покачал головой Чин.
  - Нет, пожалуй. Скорее, ту часть моей жизни, который они хранят, - ответил Хон Сё, снова глядя вдаль.
  - Ты просто никогда не видал войны, - безжалостно ответил Чин.
  
  - С чего ты взял? При Сяньхуа, не к ночи он будь помянут, война у нас не затихала ни на месяц, и едва-едва успокоилась теперь! Уж если я что и видал, Чин-гэ, то уж войну, и можешь мне поверить... - но Чин смотрел на то, как он кипятится сочувственно-насмешливо, с каким-то почти высокомерным пониманием, и Сё в какой-то момент замолчал и кивнул:
  - Хотя... ты прав. Такой войны я не видел. А ты?
  - Столицу Цикэ брали полгода, - меланхолично откликнулся Чин. - За это время вокруг не осталось ни единого дерева, а в городе съели всех крыс. Правда, хорошо, что у нас есть этот сад?
  - Да уж, - хмыкнул Сё. - Если наши гости, конечно, не утрамбуют его до состояния идеального плаца мечты кэдонского императора.
  
  - Не утрамбуют, - на стену поднялась, поддерживая длинную юбку, Шуйю. - За ними уже приказано следить молодчикам из Дворцовой. Кстати, вашего дракона опять повысили. Теперь он - камергер Дворцовой, а У У смещен. Представляешь, Сё, старикан пытался отравить весь гарем!
  - И успешно? - с сомнением в голосе спросил Хон Сё.
  - В некотором роде, - невнятно курлыкнула Шуйю. - К моим красоткам просочились сведения о войне и страшных простолюдинах. Ажиотаж неимоверный, за право быть оскверненной в первую очередь сражаются на шахматах, картах, подушках и шпильках. Но шпильки Лан-гуйфэй отбирает...
  - Феерия... - вздохнул Чин. - Ты за нами?
  - Да, нужно сделать вылазку к самому ихнему лагерю, узнать план операции поточней. Эх, ёж ужиный! Когда ж выспимся?
  - В гробу.
  - После победы, - ответили братья хором и вместе с госпожой Шуйю спустились вниз - готовиться к вылазке.
  
  А сверху, из окна башни, за всем этим стройным и упорядоченным хаосом наблюдал император Лунхуа-ди.
  У каждого свой пост.
  
  ***
  - Этот человек просил отвести его к принцу-императору, - доложил высокий воин из Кай, вводя в юрту какого-то неизвестного типа неопределенной наружности. - Вроде, на наемного убийцу не похож...
  - Ну, вообще-то как раз-таки на наемного убийцу он и похож, - покачал головой стратег Фэй Ку, отрываясь от карты. - Но раз уж он здесь, пусть говорит, ну или совершает покушение - смотря уж, зачем он пришел.
  
  Неизвестный окинул юрту коротким, цепким взглядом - словно собирая, сгребая все подряд себе в глаза, как в мешок.
  Над картой склонился сам принц-император - его легко узнать по трости и характерной внешности - высокий воин из Тай и два кэдонца. Рядом на низкой табуреточек - блондин с лютней, очевидно - тот самый юнский гость. В углу, на постели - он не поверил своим глазам, но несомненно - принц Янфэн. Больше никого, как будто здесь не штаб императора, а штабная палатка кэдонского сотника.
  
  Принц-император, тем временем, выпрямился и несколько усталым голосом сказал:
  - Я - Ро Тьенлун. Говори, кто ты и зачем пришел!
  Гость высвободил руку из хватки своего сопровождающего и, приложив ее к груди у горла, низко поклонился:
  - Я, каган, Хьен Кьёри, - со спокойным достоинством представился тот.
  
  - Что, и впрямь Хьен? - переспросил принц-император.
  Вместо ответа Кьёри положил руку на жаровню, подержал, растер угли в пальцах.
  - И впрямь! И что же тебя, Хьен Кьёри, к нам привело?
  - У меня к тебе два дела, каган, - ответил тот.
  
  - Излагай, - кивнул Тьенлун.
  - Первое - хочу тебе служить. Не утаю, что раньше был я шпионом, шпионил за Ланьэр-хоо для Сяофэнь и за Сяофэнью для Ланьэр-хоо. Но теперь - хочу служить тебе, каган.
  - Вот что! Ну, я со службы никого не гоню, Хьен Кьёри. Однако ж скажи-ка, отчего ты решил ко мне идти? Плохо было у прежних хозяек?
  
  - Плохо, конечно. Сяофэнь меня аж в жертву принести велела, - равнодушно ответил бывший шпион. - Но я не поэтому к тебе пришел.
  - О как! Почему же тогда?
  - А это - мое второе дело. Энто из-подо льда вышла, каган. Ты Мшистый лес взял - и она вышла. Весна идет, каган. И ты ее к нам ведешь!
  
  Ро Тьенлун покачнулся и как-то вслепую добрался до трона, сел ощупкой:
  - Повтори!
  Хьен Кьёри, бывший слуга императрицы и принцессы, а нынче - вольный степняк - широко улыбнулся и охотно повторил:
  - Весна идет, каган! За тобою идет, каган!
  
  ***
  Был третий день месяца Тэй. Войска Ити опустошали окрестности Хуа, готовясь к осаде. В Бэй-Ю, на берегу реки Энто, что течет из Мшистого леса к великому Сорую, расцвел первый подснежник
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"