Лекс Михаил. Роман Михаила Лекса: "Два процента от Бога" Часть 2. Души

Два процента от Бога. Михаил Лекс.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ДУШИ

Здравствуйте. Меня зовут Гарри Олдмен. Я - тайный агент Верховной Канцелярии. Работаю на самого Господа. Да, увы, но и Бог нуждается в информации и эту информацию доставляем ему мы - тайные агенты. Нас не много, всего пара миллионов. Но все мы закончили специальную школу, прошли специальную подготовку, сдали все экзамены и только после этого были допущены к работе.

Естественно, что тот факт, что Сатана решил создать свою организацию, не прошёл мимо Господа нашего. Им было принято решение послать меня на Землю, дабы повлиять должным образом на сложившеюся ситуацию. Но, будет лучше, если я вам всё расскажу подробней: и о себе, и о своём задании.

Я, как и вы, живущие сегодня, когда-то жил, но умер. Открою вам секрет, но после смерти все вы попадаете в распоряжение Верховной Канцелярии, которая и определяет вашу дальнейшую судьбу. Конец света ещё не близко и надо чем-то заниматься после жизни в ожидании его. В зависимости от способностей каждого, от его наклонностей и определяется его дальнейшая судьба.

Работы здесь хватает, скучать не приходится. Не знаю почему, но меня не сразу пригласили в первый отдел. Хотя, давайте всё по порядку.

Я, как и вы сегодня, жил и работал, верил в прошлые жизни и жизни последующие, и мечтал иметь дом, жену, кучу детей и всё остальное, о чем мечтает каждый уважающий себя житель великой страны, какую представляют из себя Соединённые Штаты Америки. Мне повезло и я получил хорошее образование. О том, что оно хорошее, сказала мне моя тётя, которая его оплачивала. Мои родители умерли, когда я был маленьким. Воспитывала меня тётя Сара, мамина сестра. Добрая женщина. Дай Бог ей здоровья и долгих лет жизни. Тётя Сара, кстати сказать, жива до сих пор. Она помогла мне тем, что оплатила обучение, но после сданного мною последнего экзамена, сказала, что помогать мне она больше не считает своим долгом, и, что я волен распорядиться своей оставшейся жизнью по своему усмотрению.

Смотреть мне, собственно, было нечего и я, сложив нижнее бельё в дорожную сумку, с четырьмя тысячами долларов в кармане отправился на ближайшем автобусе до Нью-Йорка, где полагал, что меня ждут и дом, и моя будущая жена, и наши будущие дети, и всё остальное. Диплом о завершении университета, подтверждающий полученную мною степень магистра-юриста, подкреплял мою уверенность в том, что меня безусловно ожидает успех.

Я никогда не считал себя слишком умным, более того, мне всегда казалось, что все остальные люди гораздо меня умнее. Это вселяло в меня некоторую неуверенность, но, в тоже время и мобилизовало мои внутренние ресурсы. Надо вам знать, что в маленьких городах США с тревогой и сомнением относятся к крупным городам. Наибольшие споры вызывают такие монстры как Чикаго и Нью-Йорк.

Накануне своего отъезда случилось мне присутствовать при разговоре двух жителей нашего городка. Дело было в баре, было поздно и говорившие были сильно пьяны. Они сидели за стойкой бара, а я был рядом и всё слышал. Я потому обратил внимание на их беседу, что она соответствовала моему желание уехать. Но, да вы и сами всё поймёте.

- Вы не были в Нью-Йорке зимой? - говорил один. - Уверен, что нет. По крайней мере, подавляющее большинство из вас там зимой не было. Мерзкий город, вообще, а уж зимой особенно. Грязь, вонь, толпы голодных людей, нищета.

- Да Вы ерунду какую-то говорите. Прекрасный город, - отвечал ему другой. - Я был там. Я был там и зимой, и летом. Прожил в Нью-Йорке почти пять лет. Отличный город. Люди в нём хорошие. И нет там никакой грязи и нищеты. Зимой - ёлки рождественские, люди с покупками спешат домой. На улицах смех, веселье.

- Хватит врать! Там грязь и нищета. Ёлки? В жизни ёлок там никто не видел. Ёлки там только на картинках растут. Люди там - голодные и злые. Это город каннибалов. Там люди просто жрут друг друга по ночам. Жрут, потому что есть хотят, а есть им нечего. Магазины только подсолнечным маслом торгуют и то втридорога, и за тем очередь. Там есть нечего, кроме масла растительного. Нет мяса, нет хлеба, нет рыбы, овощей тоже нет. Только растительное масло.

- Вы - сумасшедший. Вы думаете, что Вы говорите? Какое масло? Какое - есть нечего? Магазины там полны всевозможных продовольственных товаров. Есть и рыба, и мясо. Овощи есть. Я покупал, я знаю.

- Люди пухнут от голода. Когда пожрут всех кого можно, то обратят свои взоры на нас. Хуже зверя нет, чем голодный житель Нью-Йорка..

- Прекрасные люди. Прекрасные. Умные, добрые. Готовы прийти на помощь любому. Их просить не надо, они сами на помощь придут. Замечательные люди. Да о таких людях песни надо слагать.

- Бездельники, алкоголики и наркоманы. Все поголовно больны тяжёлыми заболеваниями, причём сами себя ими перезаражали. К тому же - необразованные, тупые, как коровы. Злые, злопамятные. Так и норовят кому-нибудь гадость какую сделать: кровь свою больную подсунуть, изнасиловать, а то и просто покусать, лишь бы заразить своей неизлечимой болезнью.

- Вы - маньяк. Вам лечиться надо. Такая ненависть патологична, поймите. Тем более, к Нью-Йорку. Я ещё могу понять, если бы Вы говорили про Чикаго.

- Ну что Вы, Чикаго. Милаш Чикаго. Как у вас язык повернулся сказать такое? Сама порядочность, само совершенство. А люди какие. Какие в Чикаго замечательные люди. Я Вам больше скажу, там даже звери идеальны, а не то-что люди.

- Люди?

- Люди.

- Где? В Чикаго?

- Да уж, не в Нью-Йорке зимой.

- Похоже, что в Чикаго-то Вы никогда и не были.

- Это почему это я в Чикаго не был?

- Да будь Вы хоть раз в Чикаго, хоть зимой, хоть летом, то уж наверняка бы заметили, что смрадней города и нафантазировать нельзя. Вот уж где грязь, так грязь. И где Вы там людей видели? Там же крокодилы сплошные по улицам ползают. Неужели не заметили? Одни вонючие крокодилы.

- Ну не знаю. Я был знаком там с одним милым семейством. Прекрасные люди, замечательный дом, дети умницы. Он - банкир, она - тоже молодец. Не знаю.

- Вы смеётесь надо мной?

- Помилуйте.

- Это же город мутантов. Город, где нормой стало поедание крыс.

- Бросьте говорить ерунду. Это уже даже и не смешно. Зачем им есть крыс? Там полно закусочных и ресторанов, где спокойно можно поесть горохового супу со сметаной.

- Вы ели тот суп?

- Я не ел. Вот я лично не ел. Ну и что?

- А то. Вы не были никогда в Чикаго.

- Так же, как и Вы - в Нью-Йорке.

- Согласен. Я не был в Нью-Йорке.

- Тогда я признаю, что не был в Чикаго.

- Тогда мир?

- Мир.

На том они и разошлись, при этом каждый был очень доволен собой.

Услышанный мною разговор не вселил в меня большей уверенности, но и желания не отбил. Уже на следующий день я ехал в Нью-Йорк.

Мне повезло. Сразу, как только я приехал в Нью-Йорк, я встретил своего знакомого. Его звали Джим. Джим раньше жил на нашей улице. Но его родители были переведены по службе и более я его не видел до сегодняшнего дня, дня моего приезда в Нью-Йорк.

- Ба-а, кого я вижу, - заорал он, едва завидев меня, сходящего по ступенькам автобуса. - Гарри! Гарри Олдмен, дружище, сколько же мы с тобой не виделись? - орал он так громко, что лошади шарахались в испуге. Это же я, я, твой старый друг Джим, Джим Грин. Ты помнишь меня? Помнишь старика По? А сестёр Пегги? Помнишь, как ты бегал за одной из них?

Я, честно говоря, его вообще сразу не узнал. Я, честно говоря, и сегодня сомневаюсь, что это был он.

- Ты? Джим Грин? Откуда? - орал я, не уступая в крике своём громкости его крика.

Его, по-видимому, несколько смутило моё поведение, потому что на мгновение он, вроде как, растерялся. Но быстро собрался с мыслями и ответил мне, что он уже третий год здесь, работает, женат, имеет троих детей, свою квартиру на сороковом этаже пятидесятой улицы и многое другое, о чём я мечтал и зачем именно сам сюда припёрся.

- Ты где собираешься остановиться? - спросил он.

- У тебя, - ответил я без тени смущения на лице.

- У меня? - грустно переспросил он.

- Ну да, - ответил я. - А у кого же ещё? У меня здесь никого, кроме тебя, нет.

- Да-да, конечно, - неуверенно проговорил он. - Правильно, конечно у меня. Где же ещё. Можно подумать, что у тебя здесь ещё кто-то есть, кроме меня, - весело сказал он. - Ты подожди меня. Здесь, - указал он на скамейку у остановки, - мне позвонить надо. Только жену предупрежу и поедем. Я на машине.

- Беги, звони, - сказал я. - Я не против. Но я тебя не здесь, не на скамейке, я тебя на той стороне подожду, в том кафе, что напротив. Я голоден, Джим. Пока ты будешь договариваться с женой, я успею съесть тарелку горохового супа со сметаной и кусок ржаного хлеба со сливочным маслом. Ты, как с женой договоришься, так и подходи.

- Ну и договорились, - сказал Джим и побежал, как мне показалось, уж слишком быстро.

Ресторан был битком забит приезжими. Все сидячие места были заняты, а потому, большая часть ела стоя, прямо над головами тех, кто сидел. Официанты с трудом протискивались со своими подносами сквозь толпу. Мне посчастливилось, и я устроился сидя на подоконнике. Надо мною чавкал старик, в зелёных сандалиях на босу ногу и крошил мне на голову яблочным пирогом. Но меня это не расстраивало. Пока я ел суп, Джим, видно, уже позвонил своей жене и обо всём договорился, потому что шёл ко мне широко улыбаясь.

- Всё уладил, будешь жить у меня, - весело и быстро проговорил Джим, присаживаясь напротив. - А жена-то как обрадовалась. Да ты её помнишь, рыжая Ги, дочь старика Ена.

Я сразу вспомнил и рыжую Ги и её отца - хромого Ена. Воспоминания эти не прибавили во мне желания жить у Джима.

- Ты где работать собираешься? - спросил Джим. - Если хочешь, могу тебя к себе? Ты, я слышал, - юрист, а нам юристы дозарезу нужны.

- Да я ещё не решил, - отвечал я, с трудом выговаривая слова, потому, что рот мой был забит не прожёванным куском ржаного хлеба со сливочным маслом. - Подумать надо.

- А чего тут думать. Ты зачем в Нью Йорк? Небось, за деньгами?

- Угу, - кивнул я. - За ними.

- Ну понятно. А больше здесь и делать нечего. За другим сюда не приезжают. За другим, брат, в Канаду едут.

- При чём здесь Канада? - спросил я.

- Канада здесь не при чём, - ответил Джим. - Если, конечно, ты за деньгами приехал. В Канаде денег нет. Деньги все в Америке, а точнее если быть, то в Нью-Йорке. Об этом знают все, кроме, пожалуй, русских, но им это и не надо знать. Правильно?

После этих слов Джим громко засмеялся. Смех его напоминал шум сливного бочка.

- Но, Гарри, - перешёл Джим на серьёзный тон, - есть у меня к тебе пара вопросов. Во-первых, какие деньги тебя интересуют? А то может тебе действительно надо в Канаду, а я тебя здесь напрасно задерживаю?

- Миллиардов пятьсот, - ответил я .

- С этим всё. Перехожу ко второму вопросу: что ты знаешь о России?

- О России? Что, собственно, я знаю о России? Ничего не знаю.

- Ну и замечательно, - искренно обрадовался Джим. - Это хорошо, что не знаешь. Ну, ты доел?

- Да, - ответил я.

- Тогда расплатись и поехали. Нас ждут.

- Кто ждёт?

- Скоро узнаешь.

Я потребовал счёт. Обед обошёлся мне в восемьсот долларов. Цены Нью Йорка были ещё те. В нашем городе мне бы всё это обошлось максимум в шестьсот долларов. Я дал официантке сорок долларов на чай и мы вышли из ресторана.

Дорогой читатель. Прежде чем дать возможность тебе слушать дальше рассказ Гарри о его жизни и смерти, позволь мне дать тебе некоторую справку, касаемо Гарри, дабы тебе было более понятно, что это был за человек и какова его цель.

Гарри - хороший парень, но многое он в своём рассказе упускает, полагая это или неважным, или просто забывая.

Давайте вернёмся несколько назад. В то время, когда Гарри был ещё ребёнком и посмотрим, чем Гарри жил и как.

Отец Гарри - умнейший человек, образованный, богатый, его состояние на момент рождения сына составляло без малого сто миллионов долларов, учил сына своего трём вещам.

Первое, говорил он, никому не верь. Второе - никого не бойся, а третье - ни у кого и ничего не проси. Одним словом - умный, умный был человек. Будучи сам трусливым, жадным и недоверчивым он знал, чему следует учить сына в первую очередь.

Гарри очень хорошо запомнил наставления отца и даже более того. Он не верил никому и ничему. Его неверие позже развилось в уникальное, в своём роде, недоверие. Он не верил даже своему отцу, а про мать думал, что она хочет его отравить и прежде чем начинал есть, всегда, перед тем, давал поесть своей собаке.

Что касается второго, то здесь всё оказалось сложнее. Дело в том, что он, напротив, всех боялся. Причем боялся, в большей степени, в результате своего недоверия. Но позже этот страх и перерос в некую форму бесстрашия, когда - чем страшнее, тем более и бесстрашнее.

Третье правило, внушаемое отцом, нравилось Гарри больше всего. Это потому, что он по природе своей не любил кого бы то ни было о чём-то просить. А уж тем более после того, как перестаёшь верить и бояться, то просить перестаёшь автоматически, но только требуешь. Всё, что ему надо было, всё он брал без спросу. Делал это он и тайно, и явно. Всё зависело от обстоятельств.

Мать свою Гарри плохо помнил. С ней он практически не общался, а встречался только за обеденным столом.

Гарри мечтал быть очень, очень, очень богатым человеком. Более ничего его не забавляло. Откуда в нём эта мечта? Одному Богу ведомо. Возможно, что и здесь приложил старание папа. Папа частенько напоминал Гарри о том, что тот сам должен всего добиться, а не рассчитывать на его миллионы.

Жалкие крохи папы своего, которые тот называл "мои миллионы", не представляли для Гарри никакого интереса. Более того, он всегда знал, что при необходимости он всё заберёт у своего отца и того не спросит. Но не миллионы занимали сознание Гарри, а триллионы. Ему даже и триллиона было бы мало, но Гарри полагал себя трезво мыслящим и знал, что в этой жизни следует ограничиться этой цифрой.

Когда Гарри исполнилось восемь лет, его отец потерял всё. Горе это так сильно подорвало здоровье отца Гарри, что он вскоре умер. Мать Гарри не намного пережила своего мужа и в девять лет Гарри переехал к своей тёте Саре, о которой он упомянул вскользь, и у которой жил всё оставшееся время.

На этом позволю себе закончить, а вам перейти к продолжению того, что рассказывал вам сам Гарри.

- Гарри, буду с тобой откровенен, - начал Джим в машине, куда мы сели с ним сразу выйдя из кафе. - Я возглавляю отдел в некой секретной проправительственной организации, в ведение которой входят дела, в первую очередь, международные. Ты, надеюсь, понимаешь, что я имею в виду?

- Нет, не понимаю, - честно ответил я, - хотелось бы уточнить.

После этих слов, Джима слегка перекосило.

- Ну скажи, чего здесь не понятного... Уж кажется любой на твоём месте догадался.

- Не понимаю, Джим, о чём ты? - искренно спрашивал я.

- Гарри, - в тоне консерватизма произнёс Джим, - ты - хороший парень. Я знал твоего отца. Зачем устраивать весь этот цирк, если мы друг друга прекрасно поняли. А я вижу, что мы поняли друг друга прекрасно. Ведь так?

Тогда я решил, что лучше будет мне согласиться с ним, и признать тот факт, что мне всё ясно, хотя, честно говоря, мне ничего ясно не было. Но я сказал ему, что конечно я всё понял и что пора перейти к главному.

- Замечательно, Гарри. Я знал, что мы поймём друг друга без лишних слов. Но, ты прав, пора переходить к делу. Ты куришь?

- Да, - ответил я.

- Пьёшь?

- Да.

- Надеюсь, что меру знаешь? Сам пойми, но брать к себе пьяницу не очень-то хотелось бы.

- Джим. Буду с тобой откровенен. Я пью, но меру знаю. За это ты можешь не волноваться.

- Я так и думал. Так, а что у тебя с деньгами?

- Что-то около четырёх тысяч у меня есть.

- Ну, для твоей новой работы этого недостаточно. Вот, держи. - С этими словами он достал из портфеля пакет и передал его мне.

- Что это?- спросил я, взяв пакет в руки, хотя сразу догадался, что там были деньги.

- Там, Гарри, деньги. Сто тысяч. Это твой должностной оклад. Твоя недельная зарплата.

Я заглянул в конверт. В нём лежало сто бумажек, каждая достоинством по тысячи долларов. Достав одну из них, я посмотрел её на просвет. Зачем я сделал это, не знаю. Я никогда не держал в руках купюру в тысячу долларов, а уж отличить её от поддельной, при всём желании, не смог бы.

- Что я должен делать?

- Сперва подпиши это, - Джим протянул мне лист бумаги.

Я стал читать. Читал я долго, пытаясь уловить суть и понять в чём подвох. Доверия у меня к Джиму было не больше чем ко всем остальным людям. Я знал, что этот человек ничего просто так не сделает, а уж тем более не отдаст сто тысяч. Скорее всего, думал я, они хотят меня убить, но прежде им нужно, чтобы я убил кого-то. Далее этого предположения мои мысли не шли и я решил не гадать, а отдаться в руки судьбы.

- Я подписываю. У тебя есть ручка.

-- Пожалуйста.

Я взял ручку и поставил в нужном месте подпись.

- Вот и отлично, - сказал Джим, сложил подписанный мною документ и, улыбаясь чему-то, молча уставился вперед.

Комментарии: 1, последний от 05/10/2011. © Copyright Лекс Михаил (mleks@mail.ru) Размещен: 21/04/2011, изменен: 05/10/2011. 21k. Статистика. Глава: Проза, Мистика Два Процента от Бога. Михаил Лекс		Ваша оценка:
Аннотация: Продолжение романа "Два процента от Бога" Вторая часть о путешествие в мире, где обитают те, кто ранее жил на Земле

Лекс Михаил : другие произведения.

Роман Михаила Лекса: "Два процента от Бога" Часть 2. Души