|
|
||
Сказка о том, каких способностей способен достичь человек, если он будет рождён и воспитан в семье, где царит атмосфера любви и где умственные способности родителей не вступают в противоречие. | ||
Сказка
Пролог
Я расскажу вам о нескольких днях из жизни Сергея Кукушкина. Многое из его жизни останется для вас неизвестным; его учёба в школе пройдёт мимо вас; вы ничего не узнаете про его занятия в институте; личная жизнь Сергея Георгиевича останется для вас неизвестной; всё что касается его работы будет для вас покрыто мраком; и многое, многое другое, что в силу разных обстоятельств и по разным причинам не может быть сказано. Но не огорчайтесь, потому что сказано будет главное, ведь всё, что вам необходимо знать о необыкновенной и полной загадок жизни Сергея Кукушкина, укладывается в пять простых и понятных дней.
Эти дни не были выбраны из большого числа других простых и понятных дней его жизни, а так уж, в большинстве своём, необыкновенно и загадочно сложилась вся жизнь Сергея Георгиевича, что больше пяти дней и не набралось. Конечно, я мог бы рассказать вам всю жизнь его целиком и полностью, но... Всё это слишком сложно даже для моего понимания, человека, который близко был знаком с Сергеем Кукушкиным, а что уж говорить про вас, людей, которые его не знали. Зачем говорить то, что останется непонятным? Для меня важно не только рассказать вам о выдающемся нашем современнике, но и так рассказать, чтобы вы хоть что-то из всего, что я вам расскажу, поняли.
Сергей Георгиевич Кукушкин думал о славе, богатстве и власти с самого детства. Но думал он обо всём этом не так, как думают обо всём этом обычные люди. Он не мечтал и не надеялся, и даже не верил в то, что всё это у него когда-то будет. Дело в том, что уже в раннем детстве, в возрасте пяти-шести лет, Серёжа Кукушкин, не зная ещё, кем будет конкретно, был абсолютно убеждён в том, что в любом случае, кем бы он не стал, он будет знаменит, будет сказочно богат и будет стоять на очень высокой вершине власти.
Родился Серёжа в очень известной семье. Его отец, Георгий Сергеевич Кукушкин, был известным на весь мир физиологом; занимался вопросами влияния духовного и физического развития человека на его способность к размножению. Открытия, сделанные Георгием Сергеевичем в этой области, были очень значительны и признаны всем научным миром. Мама Сергея, Анастасия Павловна (в девичестве - Лебедева), была известным на весь мир математиком.
Ещё раз напоминаю вам, что в жизни Сергея Георгиевича Кукушкина было очень мало простых и понятных дней. Их было всего пять. В остальном вся его жизнь представляла собой цепь необыкновенных событий, превратившихся в итоге в одну сплошную загадку, разгадать которую не берётся сегодня никто.
День первый
Воскресное утро. Вся семья, папа, мама и маленький Серёжа, ему тогда было семь лет, завтракала. Тогда-то, за завтраком, Георгий Сергеевич впервые заговорил с сыном об его будущем.
- Кем ты хочешь быть, сынок, когда вырастешь?
- Не знаю, - нехотя и грубовато ответил маленький Серёжа и хмуро посмотрел сперва на отца, затем на мать. - Я много чего хочу.
- И всё же, сынок? - спросила мама. - Кем? Физиологом?
Серёжа криво ухмыльнулся и, хитро прищурившись, посмотрел на отца.
- Что ты смеёшься, Серёжа? - серьёзно спросила Анастасия Павловна. - Ты мог бы, как отец, стать выдающимся физиологом и, продолжив его дело, стать знаменитым на весь мир учёным.
- Не знаю, не знаю, - флегматично ответил Серёжа, ковыряясь вилкой в зубах, - может, и стану выдающимся, как папа, физиологом, - он посмотрел на отца. - Буду, как он, и... продолжу его дело... Всё может быть.
- Сергей, прекрати ковыряться вилкой в зубах, - строго сказала Анастасия Павловна, - для этого есть зубочистки.
- Зубочистки... зубочистки... - задумчиво произнёс Серёжа, кладя вилку на стол, беря зубочистку и начиная ковыряться в зубах ею. - А вот интересно, тому, кто изобрёл зубочистки, дали хоть какую-то награду?. А иначе, какой смысл был в том, чтобы их придумывать? Нет? Разве я не прав? По-моему, папа, от зубочисток куда больше проку, чем от всей той лабуды, какую ты, в виде физиологических открытий, предложил людям. Ты так не думаешь?
- Уверен, что и ты думаешь иначе, - спокойно ответил Георгий Сергеевич. - Другое дело, что если ты не хочешь быть выдающимся физиологом, как я, - Георгий Сергеевич посмотрел на жену, - ты можешь стать выдающимся математиком.
- Как мама! - театрально воскликнул Серёжа. - Какая прелесть! И, продолжив уже её дело, стать знаменитым на весь мир математиком? Так?.. Нет уж, увольте, - Серёжа вдруг стал очень серьёзным.
- Почему? - несколько обиженно спросила Анастасия Павловна. - Тебе не нравится то, чем я занимаюсь?
- Математикам не вручают Нобелевскую премию, - грустно ответил Серёжа, намазывая кусок булки сливочным маслом и кладя на масло кусок сыра.
- Только и всего? - удивился Георгий Сергеевич. - Нобелевская премия? Это единственное, что мешает тебе стать математиком?
- Не хочу рисковать, - ответил Серёжа и весело подмигнул отцу. - Я не сомневаюсь, папа, что добьюсь выдающихся успехов в любом деле, а математика это или физиология - какая разница? Но я не хочу рисковать. Вы же знаете, во всяком случае, я надеюсь, что вам это известно, ведь вы интересуетесь своим сыном, так вот, более всего я нуждаюсь в славе, в богатстве и власти. Именно через такое основание видится мне моё будущее в данный момент. Как я буду смотреть на мир через десять-пятнадцать лет? Не знаю. Но сейчас я смотрю на него именно так и никак иначе. Чего вы удивляетесь? Ведь мне всего-навсего семь лет! А тот факт, что математикам не присуждают Нобелевскую премию - это всё, конечно, ерунда. Не Нобелевской премией единой жив ученый, как говорится. Но! - Серёжа оглядел стол, - Мама, передай колбасу. Спасибо. Так вот, всё это, Нобелевская и прочие премии, - ерунда и мелочи. Но! Из этих вот мелочей складывается жизнь. Ведь так?
- Ну, смотря что, сынок, ты называешь жизнью, - попыталась было возразить сыну Анастасия Павловна.
- Жизнью, мама, передай, пожалуйста, печенье, я называю не только возможность совершить выдающееся по своей значимости открытие. Для меня жизнь - это в первую очередь соответствующее выдающемуся открытию признание, - серьёзно ответил Серёжа. - Открытия я совершу и достижения будут, можете не сомневаться, а вот тот факт, что я, если сделаю эти самые выдающиеся открытия в области математики, не смогу получить Нобелевскую премию, честно говоря меня уже сейчас оскорбляет. Или... - Серёжа снова внимательно оглядел стол, - каши что ли ещё съесть?
- Давай я тебе ещё каши положу, сынок, - заторопилась Анастасия Павловна.
- Нет, мама, спасибо, - сказал Серёжа, - лучше я кофе ещё выпью.
- С пряниками, - посоветовала Анастасия Павловна.
- Можно и с пряниками, - сказал Серёжа, - Здесь ведь, что главное?
- Что? - в один голос спросили мама и папа, вдвоём пододвигая сыну вазу с пряниками.
- Что смысл делать выдающиеся открытия в том только и состоит, - отвечал Серёжа, кусая пряник и запивая его кофе, - чтобы получить за это максимальное вознаграждение, какое только может предложить благодарное человечество. А то, что это такое, я делаю выдающееся открытие в области, допустим, всё той же математики, поднимаю тем самым человечество на более высокую ступень его же научного развития, а взамен получаю... Шиш? С маслом?
- Филдовская премия, - робко произнесла Анастасия Павловна. - Абелевская премия ещё есть.
- Я и говорю "с маслом", - ответил Серёжа. - Филдовская?! Абелевская?! Кто их знает, мама, эти премии? Одни только математики, да их родственники и знают. Мир, мама, - это далеко не математики и не их родные и близкие, не их друзья, и тем более не их знакомые. Хотя, конечно, надо признать, что и их сегодня на планете немало, но, всё это... капля в море. Для меня - это мало. Слишком мало! На первый взгляд, конечно, всё это кажется мелочью но... Это те самые мелочи, из каких и складывается жизнь учёного. Ведь так?
- Так-то оно, конечно, так, сын, - сказал Георгий Сергеевич, - но ты уверен, что в области математики ты добился бы столь значительных успехов, что тебе за это полагалась бы самая престижная премия?
- Можешь в этом не сомневаться, папа, - ответил Серёжа. - И дело здесь не в математике. Я добьюсь высоких результатов в любой области. Такие, как я, рождаются раз в тысячу лет. Ведь так, папа? - Серёжа хитро посмотрел на Георгия Сергеевича. - Согласно твоему же закону о наследовании детьми умственных способностей их родителей.
- Всё, что касается наследования детьми умственных способностей их родителей, - воскликнул Георгий Сергеевич, - то всё это относится к области гипотез. И это ещё не факт, что ты унаследовал от нас с мамой наши способности.
- Георгий! - попыталась было успокоить мужа Анастасия Павловна.
- Я спокоен, Анастасия, - Георгий Сергеевич старался говорить как можно более сдержанно. - Нет, конечно, мы с с мамой были бы очень этому рады, но... Всё, что касается наследования детьми умственных способностей родителей, всё это так и остаётся пока на уровне гипотез и недоказанных теорий. Здесь, видишь ли, вот в чём дело, сынок. Способности родителей бывают такими, что вступают в противоречие друг с другом, и тем самым оказывают серьёзное негативное влияние на умственные способности их детей.
- Но ваши-то с мамой способности... - хитро сказал Серёжа, - не вступают друг с другом в противоречие!?
- Наши с мамой умственные способности не вступают в противоречие друг с другом, это правда, - ответил Георгий Сергеевич, - но...
- А раз так, то в дело вступает первый закон Кукушкина, - перебил его Серёжа, - твой закон, папа, - как бы между прочим напомнил Серёжа, - который гласит: "Если умственные способности родителей не противоречат друг другу, то шанс на унаследование способностей обоих родителей у их детей становится сто процентным". Так, папа?
- Это не закон, сынок, - строго ответил Георгий Сергеевич, - это всего-навсего гипотеза. Такими вещами не шутят и к ним следует относиться очень, очень серьёзно.
- Недоказанная гипотеза, сынок, - заметила Анастасия Павловна. - Очень трудно провести исследования в этой области. К сожалению, супружеские пары, в большинстве своём, представляют собой очень серьёзное умственное противоречие.
- Для меня - это закон, - сказал Серёжа, - и в его доказательстве я не нуждаюсь.
- А кем ты хочешь быть в таком случае, сынок? - спросила мама. - Если не выдающимся математиком, как я, то, может быть, всё же... Как папа? Выдающимся физиологом?
- И физиологом я не буду, - ответил Серёжа. - Предлагать людям то, в чём они будут сомневаться? Или, что ещё хуже, они же за твои открытия станут насмехаться над тобой? Нет уж! Увольте! Дарвин уже попытался. И что из этого получилось? Нет уж. Обойдутся в этот раз без меня. Человечество ещё не доросло до меня, как физиолога, и до моих открытий в этой области. Придётся им подождать. Лет так... Десять тысяч. Я унаследовал не просто твои способности, папа, но ещё добавь к ним способности мамы. Вот оно как обстоит дело в действительности, дорогие мои родители. А исходя из всего этого... - Серёжа снова внимательно оглядел стол, - бутерброд что ли с сыром ещё съесть? Съем, пожалуй, ещё один.
- На здоровье, - сказала Анастасия Павловна, ласково глядя на сына.
- А исходя из всего этого, - продолжал Серёжа, кусая булку с сыром, - я стану выдающимся химиком.
- Химиком? - удивился отец.
- Почему химиком? - спросила мама.
- Неужели всё дело только в Нобелевской премии? - спросил Георгий Сергеевич.
- Почему химиком? - переспросил Серёжа, поднимаясь из-за стола. - Большое спасибо, мама, папа, наелся. А химиком я буду потому, что... Скоро узнаете. Дело, конечно, не в одной только Нобелевской премии, хотя и она также повлияла на моё решение, но... Есть ещё кое-что. Химия, сегодня, - это королева наук.
- Я всегда думала, что королева наук - математика, - сказала Анастасия Павловна.
- Математика - это Золушка от науки, - серьёзно сказал Серёжа, - если её и удостаивают королевского звания, то на очень небольшой срок. А в полночь сказка для математики заканчивается. Но мы это исправим. Лет через пятнадцать, мама, помяни моё слово, комитет по вручению Нобелевской премии будет на коленях ползать перед математиками, умоляя их согласиться войти в список тех, кому эта премия присуждается.
- Это шутка такая, сынок? - спросила Анастасия Павловна.
- Это шутка такая, мама, - ответил Серёжа, - которую я сыграю с человечеством лет так через пятнадцать. И всё благодаря тем открытиям, какие я сделаю в области химии.
День второй
Раздался звонок в дверь.
- Анастасия, открой, - кричал Георгий Сергеевич с кухни, - кто-то звонит.
- Иду-иду, - ответила Анастасия Павловна, торопливо идя к двери. - Это, наверное, Серёжа. Сегодня ведь его день рождения. Кто там? - Анастасия Павловна посмотрела в глазок, но никого не увидела. - Кто здесь? - повторила она свой вопрос.
- Это мы, - услышала она голос за дверью.
- Кто мы? - спросила Анастасия Павловна и открыла дверь.
То, что она увидела, открыв дверь, заставило её испуганно вскрикнуть и отскочить назад. Услышав тревожный голос жены, в коридор выскочил Георгий Сергеевич.
- Настя? - он испуганно смотрел на жену. - Что случилось?
- Там... - испуганно произнесла Анастасия Павловна и показала рукой на лестничную площадку.
Георгий Сергеевич посмотрел, куда показывала жена, и невольно отступил чуточку назад. Пятеро человек, один мужчина и четыре женщины стояли перед дверью их квартиры на коленях.
- Вы кто? - спросил Георгий Павлович.
Стоящие на коленях женщины в один голос стали говорить что-то на непонятном языке, протягивая при этом к Георгию Сергеевичу руки.
- Ничего не понимаю, - сказал Георгий Сергеевич.
- Георгий, надо вызвать полицию, - предложила Анастасия Павловна.
- Не надо полицию, Анастасия Павловна, - сказал мужчина, не вставая при этом с колен. - Очень прошу, не вызывайте полицию. Я сейчас всё объясню. Уверяю, вам ничто не угрожает. Согласен, наше поведение вам кажется странным, но скоро всё разъяснится. Они... - мужчина показал на женщин, - они для вас не опасны. Просто им нужна помощь.
- Может, в психиатрическую клинику позвонить? - предложил Георгий Сергеевич.
В это время открылась дверь лифта и из него вышел Сергей Георгиевич.
- А! - радостно воскликнул Сергей Георгиевич, - вы уже здесь. Здравствуй, мама!
- Что это всё значит, сынок? - испуганно спросила Анастасия Павловна. - Ты их знаешь? Кто эти люди?
- Это, мама, главы четырех Нобелевских комитетов, - ответил Сергей Георгиевич. - Здравствуй, папа!
- Здравствуй, сын, - строго ответил Георгий Сергеевич. - Что это за шутки? В такой день!
- Вот именно, что в такой день, - радостно ответил Сергей Георгиевич. - Сегодня день моего рождения. Сегодня мне исполнилось двадцать два года. Помнишь, мама, что я обещал тебе пятнадцать лет назад?
- Но... - испуганно ответила Анастасия Павловна. - Ты имеешь в виду... - она с ужасом посмотрела на стоящих на коленях людей. - Их здесь пятеро. А комитетов-то четыре. Впрочем... Какое это имеет значение сейчас?... Что за вздор я несу? Объясни, что всё это значит?
- Пятый - это Гена, переводчик, - объяснил Сергей.
- Я - Гена, - радостно сообщил мужчина, - переводчик. Но, Сергей Георгиевич, не забудьте, мы с Вами договорились и, я надеюсь, договор наш остаётся в силе? Вы сдержите обещание?
- Не волнуйся, Гена, - ответил Сергей Георгиевич, - получишь всё, о чём договаривались.
- На тридцать лет? - спросил Гена.
- На тридцать, на тридцать, - ответил Сергей Георгиевич.
- Независимо от результатов переговоров? - уточнил Гена.
- Независимо от результатов, - уверил Сергей Георгиевич и подмигнул одной из женщин. - Вот эта рыженькая, - сказал он, - возглавляет комитет по химии.
Увидев, что на неё обратили внимание, рыженькая стала что-то отчаянно щебетать на своём каком-то языке.
- Она говорит, - перевёл Гена, - что счастлива предоставившейся ей возможности увидеть маму столь великого учёного.
- Ладно, - сказал Сергей Георгиевич, - вы здесь разбирайтесь, а я подожду вас у себя в комнате. Только в квартиру их не пускайте, а то после не выгоните. Я их знаю.
Сергей Георгиевич прошёл в свою комнату, оставив родителей в полном недоумении.
- Я всё сейчас объясню, - сказал Гена. - Как уже сказал Сергей Георгиевич, рыженькая возглавляет комитет по химии. Брюнетка - это комитет по физиологии и медицине. Блондинка - комитет по литературе. А эта очаровательная шатенка - физика. Видите, как всё просто, а вы испугались. В сумасшедший дом собирались звонить, полицию тревожить.
Сказав всё это, Гена что-то сообщил женщинам, отдельно каждой на её языке. После чего женщины хором стали говорить что-то, глядя на Анастасия Павловну и простирая к ней свои руки.
- Ничего не понимаю? - сказала Анастасия Павловна и посмотрела на Гену. - Геннадий, объясните, чего они хотят.
- Так это, Анастасия Павловна, - весело ответил Гена, - известно, чего хотят. Чего и все.
- А чего хотят все? - испуганно спросил Георгий Сергеевич, который теперь стоял за спиной жены и оттуда вёл разговор.
- Георгий Сергеевич, уж Вам-то не знать, чего хотят все, - радостно воскликнул Гена.
- Вы меня знаете? - удивился Георгий Сергеевич.
- Кто же не знает выдающегося на весь мир физиолога, - радостно ответил Гена. - И Вас, Анастасия Павловна, мы очень хорошо знаем.
- Я не понимаю, что происходит, - тихо произнесла Анастасия Павловна. - Это какое-то умопомешательство.
- Сейчас-сейчас, дорогая, - успокаивал жену Георгий Сергеевич, - сейчас всё выяснится. - он посмотрел на Гену. - Так чего же всё-таки хотят все, Геннадий? Вы так и не ответили. И, может, Вы встанете с колен?
- Георгий Сергеевич, и не просите, - весело ответил Гена, - с колен ни я, ни они не встанем, до тех пор, пока не окончатся переговоры. Да вы за нас особо-то не переживайте. Вы думаете, что нам неловко вот так вот стоять перед вами на коленях? Уверяю вас, всё это ерунда на постном масле. Мы счастливы только от того, что нам вообще предоставился шанс встать перед вами на колени. Многие и этого не имеют. Нам, можно сказать, ещё повезло. Неужели вы по нашим лицам не видите, что мы счастливы.
- Я вижу, как вы счастливы, - сухо произнёс Георгий Сергеевич. - Так чего же хотят все?
- Молодости, Георгий Сергеевич, - радостно ответил Гена, - молодости и здоровья. Чего же ещё? - он перевёл всё, только что им сказанное, каждой из женщин на её язык, после чего женщины в один голос стали что-то говорить и протягивать руки к Анастасии Павловне.
- Меня сейчас стошнит, - сухо произнесла Анастасия Павловна.
- Анастасия Павловна! - воскликнул Гена. - В Ваших руках их будущее. Моё будущее уже определено, как Вы слышали, и не зависит от результатов переговоров. А вот их будущее, - Гена посмотрел на женщин, те посмотрели на него, - туманно. Будет ли оно, я имею в виду их будущее, здоровым, молодым и красивым, зависит от Вас.
- Что я должна сделать, чтобы всё это закончилось как можно быстрее? - спросила Анастасия Павловна.
- Необходимо Ваше согласие на то, чтобы математикам присуждали Нобелевскую премию, - ответил Гена.
- При чём здесь я? - спросила Анастасия Павловна.
- Нужно только Ваше согласие, - ответил Гена, - таково условие Вашего сына. Взамен он вернёт этим женщинам молодость, здоровье и красоту.
- А если я скажу нет? - спросила Анастасия Павловна.
- Настя? - испуганно произнёс Георгий Павлович.
- Всё нормально, Георгий, - ответила Анастасия Павловна, - просто мне интересно, что будет делать весь этот цирк, в случае моего отказа.
Гена перевёл сказанное. Услышав это, женщины достали из своих сумочек пистолеты и приложили их к своим головам.
- Они застрелятся на Ваших глазах, Анастасия Павловна, - ответил Гена.
- Всего... и делов... -то, - сухо произнёс Георгий Сергеевич.
- Их жизнь, Анастасия Павловна, - объяснил Гена, - в случае Вашего отказа, потеряет для них всякий смысл. Согласитесь, какой смысл в жизни, если нет красоты, нет здоровья и молодости. Рыженькой уже сорок шесть лет. Брюнетке - сорок девять. Блондинке - тоже сорок девять, а шатенке, страшно сказать, ей уже пятьдесят. Такие вот дела, Анастасия Павловна. Зачем им жить, если Вы им откажете?
- Я согласна, - сказала Анастасия Павловна, - пусть живут.
- Вы - святая женщина, - сказал Гена и перевёл слова Анастасии Павловны стоящим на коленях главам нобелевских комитетов.
Чуть позже, за праздничным столом, Сергей Георгиевич объяснил родителям, что им была изобретена вакцина, с помощью которой можно вернуть молодость и здоровье. Вакцина, изобретённая Сергеем Георгиевичем, была названа им "Последним уколом". Почему последним? Да потому, что вакцина не только возвращала молодость и здоровье человеку, но и ограничивала его оставшуюся жизнь конкретным числом лет. Тем самым числом лет, на сколько человек становился моложе и здоровее. Любой, пожелавший вернуть себе молодость и здоровье с помощью вакцины Кукушкина, должен был только определить срок, на какой хотел помолодеть, начиная с десяти лет и до бесконечности, но таким образом, чтобы не стать моложе двадцати пяти лет.
- Как тебе это удалось, сынок? - спросил папа.
- Долго объяснять, отец, - ответил Сергей Георгиевич. - Одно скажу, что ничего нет невозможного для сына таких родителей, какими являетесь вы, которые любят друг друга и чьи умственные способности поэтому не вступают в противоречие друг с другом.
- А Нобелевский комитет? - спросила Анастасия Павловна.
- Если честно, то здесь мне просто повезло, - ответил Сергей Георгиевич. - Так получилось, что с этого года четыре основных комитета возглавляют женщины, которым за сорок. Ну как было не воспользоваться? Хотя, если честно, то и мужчин, желающих вернуть молодость немало. Но, согласитесь, дорогие родители, что женщины - это куда более верный шанс. Не так ли?
- Так нельзя, сынок, - строго сказала Анастасия Павловна. - С людьми так нельзя.
- Это шутка, мама, - грустно ответил Сергей Георгиевич. - Шутка. А как не шутить? С ними, мама, разве можно как-то иначе разговаривать? И это не последняя шутка, какую я с ними сыграю.
- Серёжа, только честно, ты по-прежнему стремишься к власти, к богатству и славе? - спросил Георгий Сергеевич. - Как и в семь лет?
- Ну что ты, папа, - радостно ответил Сергей Георгиевич, - разве с такими стремлениями я бы смог хоть что-то изобрести? Ты же физиолог, отец, и знаешь, какое влияние на умственные способности людей оказывают стремление к власти, к богатству и славе. Пришлось выбирать. Или слава, богатство и власть или... "Последний укол"... Здесь ведь что главное?
- Что? - в один голос спросили родители.
- Более одного раза вакцина не действует, - ответил Сергей Георгиевич. - Человек возвращает себе молодость и здоровье на какой-то срок и живёт после этого ровно столько, на сколько вернулся, оставаясь всегда молодым и здоровым, но... По истечению срока действия вакцины он умирает.
День третий
Кабинет министров, в полном составе, обсуждал насущные проблемы страны, когда в зал, где проходило заседание, вошёл президент. Вошёл он как раз в тот момент, когда первый министр заканчивал своё выступление.
- Вы не возражаете? - поинтересовался президент.
Все молчали. Первый министр потупил взор, всем своим видом показывая, что он не доволен приходом на заседание президента.
- Если честно, то... возражаем, - ответил за всех министр здравоохранения, на всякий случай поглядывая на первого министра с тем, чтобы по его лицу заметить, всё ли он правильно говорит. - Что за моду взяли... Являться без приглашения... Эдак мы... до чего угодно дойдём.
- Я тихонечко, - пообещал президент.
- Тихонечко, - едко усмехнулся министр здравоохранения. - Знаем мы Ваше это "тихонечко".
- Клянусь, - пообещал президент, - слова не скажу. Только посмотрю и послушаю.
- Вы же знаете, господин президент, в Вашем присутствии мы чувствуем себя неловко, - сказал министр образования.
- Может, мне уйти? - виновато спросил президент.
- Ну что Вы, господин президент, что Вы, - вступился за него министр социального развития, - раз уж пришли, то... оставайтесь, что же с Вами делать. Правда, мест свободных в зале нет.
- Ничего-ничего, - быстро сказал президент, - я и постоять могу, или вон в уголочке на корточках посидеть. Такой день... Сами понимаете... Не мог пропустить. Когда ещё удастся увидеть всё собственными глазами.
- Мы можем продолжать, господин президент? - перебил его недовольным голосом первый министр. - Или Вы ещё что-то хотите нам сообщить?
- Конечно-конечно, - радостно разрешил президент, отходя в уголок и присаживаясь на корточки. - Продолжайте. А я вот здесь тихонечко посижу, на корточках, вы меня и замечать-то не будете.
- Итак, господа, - продолжил первый министр очень строгим голосом, - таким образом, из всего выше мною сказанного, на повестке дня стоит всего один вопрос: Кукушкин и его вакцина возвращения молодости и здоровья. Прошло уже десять лет, господа, с тех пор, как он изобрёл эту... вакцину и... с тех пор на планете не было ни одного спокойного дня. Один только Нобелевский комитет чего стоит. Дошло уже до того, что Нобелевская премия вручается теперь одним только математикам. Люди теперь не хотят быть писателями, не хотят быть химиками и врачами. Все, как с ума сошли, хотят быть математиками. И их можно понять, господа!... В общем... Сами видите, что... Живём как на вулкане, господа... Мы глупеем на глазах. Люди утратили к нам всяческое уважение. Законодательная и исполнительная власти деградируют. Мы глупеем с каждым годом всё больше и больше. Посмотрите на себя в зеркало, господа, ведь это уже ни на что не похоже. К тому же, господа, никто из нас до сих пор не решился попробовать на себе действие этого препарата. А посему, мною было принято решение пригласить к нам самого Кукушкина, - первый министр достал из кармана бумажку и быстро пробежал её глазами, - Сергея Георгиевича, и послушать его личные объяснения по поводу всего происходящего. Кстати, а Кукушкин-то пришёл? - первый министр строго посмотрел на своих подчинённых. - Что вы молчите, как воды в рот набрали? Кто-нибудь видел Кукушкина?
- Я видел в фойе зала сидит какой-то молодой человек, - сообщил президент.
- Это Кукушкин? - спросил первый министр.
- Понятия не имею, - ответил президент. - Я Кукушкина и в глаза-то никогда не видел. Он, наверное. Других, во всяком случае, там нет.
- Так позовите его, если это он, конечно, - воскликнул первый министр. - Как дети, честное слово.
Президент радостно вскочил и помчался звать Кукушкина.
***
Сергей Георгиевич уже часа два сидел в фойе зала заседания правительства, в ожидании вызова.
- Ты Кукушкин? - услышал он. Из дверей зала заседаний на него смотрела голова президента.
- Кукушкин, господин президент, - ответил Сергей.
- Так чего же ты сидишь, мил человек? - радостно спросил президент.
- Так это, - Сергей Георгиевич немного растерялся, - жду, когда вызовут.
- Всё! - радостно закричал президент. - Дождался. Тебя вызывают. Иди.
Сергей Георгиевич, тяжело вздохнув, поднялся с табуретки, на которой сидел и пошёл в зал заседаний.
- Смешной такой, - радостно сообщал президент членам правительства, возвращаясь в свой уголок. - Жду, говорит, когда вызовут. Я говорю, всё, мол, дождался, вызвали тебя. Такой смешной. А главное, господа, вы не поверите, он такой простой. Вот, честное слово, не знай я, что это Кукушкин, никогда бы не догадался. Неужели, в самом деле, в руках этого человека сейчас сконцентрирована вся власть на планете Земля?
- Вся, вся, господин президент, - сказал первый министр. - И власть вся, и слава, и все богатства планеты оказались в его руках. Вы же обещали нам, господин президент, что будете молча наблюдать за происходящим?
- Всё! Молчу! Больше ни слова! - сказал президент, закрывая себе рот рукой и усаживаясь на корточки.
- Вызывали? - спросил Сергей Георгиевич, который в это время уже стоял при входе.
- Кукушкин? - спросил первый министр.
- Кукушкин, - ответил Сергей Георгиевич.
- Химик? - уточнил первый министр.
- Химик, - ответил Сергей Георгиевич.
- В таком случае, вызывали, - сказал первый министр.
- Зачем вызывали? - спросил Сергей, оглядываясь, куда бы ему сесть. Не найдя свободного стула, но увидев сидящего в углу на корточках президента, Сергей подошёл к нему и сел на корточки рядом с ним.
- Не возражаете, господин президент? - поинтересовался Сергей Георгиевич.
- Нет, - шёпотом, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, ответил президент, - не возражаю. Так вот, значит, какой ты, Кукушкин!
- Какой? - спросил Сергей Георгиевич.
- Простой, - шёпотом ответил президент. - О Вас здесь столько всего рассказывают.
- Что говорят? - спросил Сергей Георгиевич.
- Ой, - президент махнул рукой, - лучше не спрашивайте. Ничего хорошего. Мерзкие люди. Гнусные. Во всём видят только своё отражение и очень этим огорчены. Судят о других по себе. Думают, если они сволочи, то и все кругом такие же.
- Я могу продолжать, господин президент? - строго спросил первый министр.
- Да-да, господин первый министр, - быстро ответил президент, делая испуганное лицо, - продолжайте.
- Так вот, господа министры, - продолжил первый министр, - десять лет назад молодой химик Кукушкин, изобрёл вакцину молодости и здоровья. С помощью этой вакцины, как вам всем известно, можно возвратить себе молодость и здоровье на очень большое количество лет. Я всё правильно говорю, Кукушкин?
- Всё верно, - ответил Сергей Георгиевич. - С помощью моей вакцины человек может омолодить себя на десять лет и более. В настоящий момент у меня имеются препараты, которые способны омолодить человека на семьдесят пять лет. Но, увы, желающих омолодиться на такое количество лет пока нет. Самое удивительное, что люди не желают жить, скажем, лет так до ста, с тем, чтобы после, с помощью моей вакцины, стать моложе на семьдесят пять лет и жить после этого ещё семьдесят пять лет молодым и здоровым.
- Людей можно понять, - сказал министр здравоохранения, - тот образ жизни, какой ведёт современный человек, превращает его в старика уже в сорок лет. Многие становятся стариками и старухами и раньше. Что уж говорить про тех, кому пятьдесят лет и больше. Какая женщина откажется вернуть себе красоту и молодость в сорок лет, а будет ждать до ста? Не забывайте, что шансов дожить до ста лет не так много. Сегодня и до восьмидесяти мало кто доживает.
- Но ко мне и в восемьдесят лет никто не обращается, - пожаловался Сергей Георгиевич.
- Конечно не обращаются, - воскликнул министр труда и заработной платы. - Лично я не вижу большой разницы между восемьюдесятью годами и стами. Ведь Ваша вакцина мёртвых не воскрешает?
- Не воскрешает, - согласился Сергей Георгиевич.
- Вот то-то и оно, - сказал первый министр.
- Да, но... Дошло уже до того, - продолжал Сергей Георгиевич, - что ко мне стали приходить люди в возрасте тридцати пяти лет, с тем, чтобы я вернул их на десять лет назад. Это минимальный срок действия вакцины. Вы понимаете, что происходит? Для этого не надо быть математиком, чтобы посчитать, что, если и дальше так пойдёт, то вскоре средняя продолжительность жизни человека на планете будет в среднем равняться сорока годам. Уже в первый год моей работы по омоложению людей, на планете почти не осталось людей старше пятидесяти. И те, в большинстве своём, мужчины. Нет-нет, господа, вы как хотите, а я принял решение прекратить вакцинацию.
- То есть! - в один голос возмутилось правительство. - А мы? Нас-то Вы ещё не омолаживали? Мы Вас с тем только и вызвали, что...
- Нет, господа, нет, - перебил их Сергей Георгиевич, - вами я рисковать не могу. Самому старшему из вас сколько сейчас?
- Самый старший из нас - господин президент. Ему семьдесят пять. А мне... Тридцать девять, - робко сообщила министр сельского хозяйства. Остальные моложе меня.
- Вот видите, - воскликнул Сергей Георгиевич, - Вам тридцать девять. Куда же Вам ещё-то омолаживаться? Максимум, что я могу, так это вернуть Вас на четырнадцать лет.
- Я согласна, - робко сказала министр сельского хозяйства.
- Вы согласны прожить ещё всего-навсего четырнадцать лет? - спросил Сергей Георгиевич.
- Зато я эти четырнадцать лет буду молодой и красивой, - ответила министр сельского хозяйства. - Вы поймите, Кукушкин, от меня муж собирается уйти. Он нашёл себе другую. Между прочим, старуху пятидесятилетнюю, которую Вы недавно омолодили.
- Какой ужас, - шёпотом воскликнул президент и тут же под строгим взглядом первого министра заткнул себе рот рукой.
- Вы уверены, что вернув молодость, Вы вернёте мужа? - спросил Сергей Георгиевич.
- Да плевать мне на мужа тогда, если я верну себе молодость, - ответила министр сельского хозяйства, - я себе и получше найду. Помоложе и поздоровее.
- Убедили, - серьёзно сказал Сергей Георгиевич, - идите, я сделаю Вам прививку прямо здесь и сейчас.
С криком "Ура" министр сельского хозяйства вскочила и помчалась к Сергею Георгиевичу.
- Кукушкин - Вы гений, - с этими словами, она закатала рукав и Сергей Георгиевич сделал ей прививку.
На глазах изумленного правительства министр сельского хозяйства превратилась в молодую и очень красивую женщину. С разных сторон ей посыпались предложения руки и сердца.
- Да пошли вы все, - брезгливо произнесла красавица. - Козлы! Мало я с вами времени потеряла, можно подумать. Сколько сил было отдано, сколько энергии. А всё ради чего? Ради сельского хозяйства? Которое, между прочим, я ненавижу. Хватит. Наигралась. Пусть мне осталось всего четырнадцать лет, но уж я проживу эти года с куда большим смыслом.
- Господин Кукушкин, и я!
- Господин Кукушкин, и мне! - посыпалось со всех сторон.
- Господа, опомнитесь, - Сергей Георгиевич пытался вразумить обезумевшее вдруг всем составом правительство. - Ведь так нельзя. Вы оставите страну без руководства. Опомнитесь. Я, конечно, понимаю, но... Ваше положение вас обязывает всегда оставаться людьми... Подумайте о стране, если о себе не думаете.
- Плевать на страну, - орали с разных сторон. - Да и какое, к чертям собачьим, мы руководство, Кукушкин. Ты же видишь, что мы уже все здесь давным-давно спятили. Мы хотим, как министр сельского хозяйства, вернуть, растраченное попусту время и пожить как настоящие люди.
- Молодой человек, а Вы куда? - испуганно спросил Сергей Георгиевич. - Вам ведь и тридцати нет?
- Мне двадцать семь, Кукушкин, - отвечал молодой министр, - я заведую министерством... Этим... как его... Всё время забываю...
- Министерством юстиции, - подсказал президент.
- Им самым, - воскликнул молодой министр юстиции. - Ненавижу. Здесь только по велению своих родителей.
- Они у него оба заседают в палатах Федерального собрания, - пояснил президент.
- В каких палатах? - не понял Сергей Георгиевич.
- Собрания Федерального, - ответил президент, - папа в нижней палате заседает, а мама в верхней сидит. Так и живут. Большие надежды на сына возлагали.
- Ну! - обратился к министру юстиции Сергей Георгиевич. - Такие родители у тебя! Надежды на тебя возлагают! А ты? Родители, можно сказать, сил не жалели, повышая свои умственные способности, чтобы затем тебе их по наследству передать, а ты? Решил их подвести?
- Да в том-то всё и дело! - закричал министр юстиции. - Что ко мне их умственные способности не имеют никакого отношения! Я глуп чрезвычайно. Тупой, как валенок сибирский. Давеча, я в пьяном виде сел за руль и задавил четверых. Ну куда это годится?
- Это как это? - не понял Сергей Георгиевич. - Закон Кукушкина о наследии умственных способностей гласит, что...
- Не гласит, - перебил его министр юстиции, - во всяком случае, в отношении меня он ничего не гласит. Поскольку их умственные способности с первого дня их совместной супружеской жизни вступили в жесточайшее противоречие друг с другом. А что говорит второй закон Кукушкина о противоречивых умственных настроениях родителей?
- Что их дети не получают вообще никаких способностей от своих родителей, - мрачно ответил Сергей Георгиевич, - а в лучшем случае, на что они могут рассчитывать, так это получить по генетической линии что-то от своих дедушек и бабушек, да и то, если у тех их умственные способности не вступали в противоречие.
- Вот именно! - воскликнул министр юстиции. - Не вступали если! А судя по всему, они именно и вступали в эти самые противоречия.
- Это точно, - сказал президент. - Он такой тупой. Я в жизни второго такого тупого человека не видел. Дебил, в прямом смысле слова. Ему только и можно было доверить министерство юстиции. А там сейчас все такие.
- Но... Чем я-то могу Вам помочь? - спросил Сергей Георгиевич. - Вы же не хотите превратиться в семнадцатилетнего? Десять лет - это минимум, какой я могу. И то... Боюсь, что Ваши родители будут против.
- Плевать мне на родителей, - сказал министр юстиции. - Я, может быть, никогда и человеком-то себя по-настоящему не чувствовал из-за своих родителей. Своими взаимными противоречиями они, можно сказать, мою жизнь сгубили. Начиная с семнадцати лет, моя жизнь - это одно сплошное мучение. Верните мне мои семнадцать лет. Умоляю. Хотите, на колени встану.
- Хотим, - обрадовался президент.
- Не Вас же спрашивают, господин президент, - огрызнулся министр. - Кукушкин, хотите, я на колени перед Вами встану?
- Закатывай рукав, - сказал Сергей Георгиевич.
- Через минуту из зала заседания правительства выбежал семнадцатилетний подросток. По пути он дал первому министру пинок под зад.
- Вот скотина, - зло произнёс первый министр, - уголовник малолетний. Я ещё с твоими родителями поговорю.
- Не боитесь? - спросил президент.
- Мести высокопоставленных родителей? - спросил Сергей Георгиевич. - Не боюсь. Они в очереди стоят на омоложение. Чего мне их бояться.
Через сорок минут зал заседания опустел. Последним его покидал президент.
- Куда Вы теперь, господин президент? - спросил Сергей Георгиевич.
- Куда? - усмехнулся в ответ молодой человек двадцати пяти лет. - Куда-нибудь подальше от всего этого, - он показал руками вокруг. - Подальше от власти, от славы и богатства. Жизнь, Кукушкин, оказывается, может быть очень интересной. Впереди у меня сколько?
- Пятьдесят лет, - ответил Сергей Георгиевич.
- Пятьдесят лет молодой и здоровой жизни, Кукушкин, - сказал президент. - Поверь, я найду, чем себя занять.
В зал вбежал запыхавшийся молодой человек, в котором, при желании, можно было узнать бывшего первого министра.
- Вась, - обратился он к президенту, - ну ты идёшь?
- Иду, Федя, иду, - ответил президент.
День четвертый
Происходящее на планете Земля было замечено на планетах более высокого уровня развития. В срочном порядке был созван Высший Совет Вселенной, куда был приглашён и Сергей Георгиевич.
- Сергей Георгиевич, зачем Вы всё это устроили? - спросил председатель Высшего Совета Вселенной, - если так и дальше пойдёт, то... боюсь, последствия могут быть... очень тяжелыми.
- Мы вынуждены, Сергей Георгиевич, - сказал главный врач Вселенной, - просить Вас приостановить свою деятельность по омоложению населения планеты Земля.
- Поймите, - сказал главный специалист по развитию Вселенной, - Ваша вакцина появилась на Земле несколько преждевременно.
- Люди Земли, - строго заметил ответственный за безопасность Вселенной, - ещё не готовы к подобным чудесам науки.
- Уже сейчас большая часть планет Вселенной, находящихся на втором и третьем уровнях развития, - сказал ответственный за СМИ Вселенной, - требуют насильственного вмешательства в дела планеты Земля, стоящей на первом уровне развития.
- Нам с трудом удаётся сдерживать эти появившиеся не на пустом месте во Вселенной серьёзные опасения, - сказал ответственный за исполнение закона и соблюдения порядка во Вселенной.
- Нас, конечно, радует, - сказал главный научный теоретик Вселенной, - что на планете первого уровня развития появился учёный с такими способностями, но, как умный человек, Вы должны понимать, к чему это всё может привести.
- Вы правы, - согласился Сергей Георгиевич, - моё открытие свело людей с ума. Но и вы поймите нас, талантливых людей, людей, которые решили посвятить свою жизнь какой-нибудь науке. Вы думаете, я один такой на Земле? Чем прикажете нам заниматься? Естественно, что, в конце концов, каждый из нас изобретает что-нибудь удивительное, что намного опережает развитие большинства людей на планете и что, в конечном итоге, наносит человечеству вред. Моя вакцина - это не единственное, что изобретено сегодня. Есть и многое другое. Нас, выдающихся математиков, физиков, химиков, физиологов и других, очень много. Потому что с каждым годом становится всё больше талантливых и умных людей, которые знают, что такое любовь, которые женятся и выходят замуж только по любви и которые рожают талантливых детей, потому что любовь не даёт их умственным способностям вступать друг с другом в противоречия. Наши изобретения и наши открытия - это неизбежность.
- Но вы губите себя ими, - строго сказал председатель Высшего Совета Вселенной. - Планета Земля ещё не доросла до этих ваших открытий.
- Хорошо... Что вы предлагаете? - спросил Сергей Георгиевич.
- Вакцинацию остановить, - ответил председатель Высшего Совета Вселенной. - Вам сколько сейчас лет?
- Сто сорок пять, - ответил Сергей Георгиевич.
- Ну вот, сделайте "Последний Укол" себе и на этом остановитесь, - сказал председатель Высшего Совета Вселенной. - А на будущее советую Вам выбрать для своего воплощения другую планету.
- Я подумаю, - ответил Сергей Георгиевич.
Отпустив Сергея Кукушкина, Высший Совет какое-то время не расходился.
- Как думаете, друзья мои, - обратился ко всем председатель Высшего Совета Вселенной, - будет Сергей Георгиевич делать себе "Последний укол"?
- Не знаю, не знаю, - задумчиво произнёс главный специалист по развитию Вселенной. - С его-то способностями и жить на Земле? И скучно, и опасно. Меня вообще удивляет, что на планете, находящейся на столь низком уровне развития, мог появиться такой учёный. Ведь, насколько мне известно, даже на планетах второго уровня развития, наука до таких высот ещё не поднялась. "Последний укол" - это редкость во Вселенной.
- Вы правы, - сказал главный врач Вселенной, - "Последний укол" - это редкость даже на планетах третьего уровня развития. И даже там его действия не выходили за двадцать пять лет.
- Как же ему удалось добиться столь высоких результатов? - спросил ответственный за СМИ Вселенной. - Я должен уже завтра утром сообщить об этом планетам второго и третьего уровней развития. А что я могу им сказать?
- Скажите, что умственные способности родителей, если они не вступают в противоречие друг с другом, на сто процентов наследуются их детьми, - посоветовал председатель Высшего Совета Вселенной.
День пятый
Сергей Георгиевич сидел на берегу Мёртвого моря и думал о том, что до сих пор он так и не встретил в своей жизни ту, чьи умственные способности не противоречили бы его умственным способностям. Год назад он сделал себе "Последний укол". Шутить с людьми планеты Земля он больше не хотел. Ему было известно, что нужно для того, чтобы умственные способности родителей не противоречили бы друг другу. Он понимал, что для этого необходима любовь. Теперь он искал ответ только на один вопрос: Что такое любовь? В общем, ему было, над чем подумать? Ведь так?
Впереди у Сергея Георгиевича были прекрасные сто двадцать лет жизни. Впереди были года, полные молодости, здоровья и новых открытий. Пожелаем же ему в этом успехов.
Конец
Санкт-Петербург/ 28.01.2013/ Михаил Лекс
Другие рассказы и сказки:
Оригинальная версия сказки напечатана на Блоге Волшебника: Последний укол
|