Аннотация: В этом разрозненном враждебном мире она - никто. Нет ни друзей, ни цели в жизни. Лишь отчим, прощающий ей все, закрывающий глаза на ее "невинные" шалости. Готова ли она к самостоятельной жизни, без помощи и защиты? Возможно...
За последнее время Ирик ослабил свои позиции. Многовековые войны с орками, темными эльфами, троллями и разбойниками Миласса практически опустошили некогда плодородные земли Тираниса. А молодой король Антониан делал вид, что ничего не замечает. Он уже много раз посылал свои войска на смерть в земли орков, а сам тихо отсиживался в Ирике, надеясь на удачу. Из всех правителей он оказался самым беспомощным и трусливым. В первый же день своего правления Антониан закрыл ворота Ирика и пускал в город только купцов, Оширских посланников и знать Сильвера. Для простых жителей прилежащих деревней, сел и даже Сильвера проход был закрыт. Вождь орков Орик не мог не заметить этого нововведения, его презрение к людской расе возросло еще сильнее. Орик затаился и уже около полугода ни на одно людское поселение не было нападений от орков. Вождь поклялся вытащить Антониана из Ирика и казнить перед его же подданными, ибо даже такие презренные существа, как люди не заслуживают такого правителя.
Орки не всегда заселяли Тиранис, большинство из них жили в Ошире до тех пор, пока на престол не взошел эльфийский король Мирений и не вытеснил их к Тираниской границе. В то время Ириком правил жестокий тиран Сорис, заметив орков в своих землях, он велел пленить их и использовать в качестве рабов в шахтах. Разрозненный и уставший от войн народ был вынужден подчиниться. Мирений негодовал, в его планы не входило уничтожение целого народа, он прогнал орков только для того, чтобы защитить эльфов от жестоких зеленокожих. Собрав оставшихся орков, Мирений штурмовал Ирик, но безуспешно, стены города были неприступны, а армия людей огромна. Король эльфов отступил, но перед уходом в Ошир, освободил большинство орков из шахт. Народ орков возглавил сын бывшего вождя Хорд, именно он основал первый орочий город в опасной близости с Ириком. Два города разделяли лишь топи и широкий тракт, который прозвали годы спустя Опасным. Первое время защищать город помогали эльфы, но население орков стремительно увеличивалось, и уже через пятьдесят лет Хординг уже и сам мог дать отпор Ирику. После смерти Сориса Мирений вывел свои войска из Хординга, заключил мир с людьми и навсегда покинул Тиранис.
Деревня Мираж находилась на границе Оширского леса, хотя деревней ее было назвать сложно, за последние годы она хорошо развилась, благодаря выгодному положению. Орки никогда не приходили в эти земли, помня об эльфах, спасших их народ от вымирания. А всем необходимым Мираж снабжал город Сильвер, находившийся в нескольких часах пути от деревни. Торговцы в этих местах бывали чаще, чем в Ирике, разбойники Миласса были настолько ленивы, что не отходили далеко от столицы, позволяя купцам набивать карманы в Сильвере и Мираже. Деревянных домов в деревне практически не было, а все улицы были устелены каменными дорогами. В центре Миража располагались две церкви посвященных Сифону и Аркеду, большой рынок и здание стражи. Чуть дальше находились тюрьма и даже здание суда. Жители деревни одевались, чуть ли не лучше, чем в Сильвере, в моде были шелка и золотые украшения. На всю эту роскошь люди Миража зарабатывали охотой, ибо Оширский лес был единственным местом, где можно было спокойно охотиться, не опасаясь получить орочью стрелу в спину. Далеко не каждый отважится выйти на охоту в лесу Печали за рекой Силенди, орки хоть и не нападают больше на людские поселения, но свои границы стерегут строго.
Несмотря на всю эту роскошь, я Мираж не любила. Возможно, из-за того, что была лишена всех этих богатств. Мы с отчимом жили в старом полуразвалившемся доме на окраине деревни. Джейсон охотился, а я... я воровала. Отчиму некогда было воспитывать меня, как-то раз он решил научить меня стрелять из лука, но это плохо кончилось. После этого он решил больше не экспериментировать с моим обучением и оставил в покое. Пока не узнал, чем я занимаюсь в его отсутствие.
- Ты должна это прекратить!
Он был серьезен, как никогда, хотя и знал, что эти разговоры ни к чему не приводят.
- Тебе не понять, это у меня в крови, пора бы уже смириться...
Я уже в сотый раз пыталась донести до него свою позицию. Но он, как обычно, не желал ничего слышать.
- Силена, как ты не понимаешь... мы скоро станем врагами народа, ты должна угомониться то, что ты делаешь - неправильно, разве я учил тебя этому?
- Только не начинай - отмахнулся отчим, делая глоток местного весьма противного вина. Я все чаще замечала его с бутылкой в руках. После того, как староста поймал меня на воровстве, наши отношения сильно испортились. Но я не могла ничего с собой поделать, эта жажда к чужому добру появилась еще в детстве. Когда я увидела у маленькой девочки из Сильвера прекрасную фарфоровую куколку, какое-то невероятное, до этого неизвестное мне ощущение пробежало по всему телу. Эта кукла стала моей первой добычей, и я до сих пор храню ее, как память. С того времени много воды утекло, и я уже не смогу сказать, сколько чужих вещей оказалось у меня в кармане. Все проходило гладко, за восемь лет ни одному человеку не удалось поймать меня, но за последнее время я совсем расслабилась: перестала заметать следы, воровала днем и не отказывала себе в удовольствии, стащить что-нибудь вкусное с прилавков на рынке. Староста деревни уже давно точил на меня зуб, и был весьма доволен, когда поймал с поличным. Новость о том, что неуловимый вор пойман, вихрем пронеслась по всему Миражу. Люди и до этого меня недолюбливали, но теперь неприязнь переросла в ненависть.
- Староста запретил появляться тебе на рынке и сказал, что если увидит тебя там, то от суда в Сильвере тебе не отвертеться.
Отчим поставил бутылку на стол и подошел к окну. На улице лил проливной дождь. Капли попадали на стекло, сливаясь с другими, и создавали небольшие ручейки. Я с детства любила наблюдать за ними, могла часами сидеть перед окном и ни о чем не думать.
- Не беспокойся за меня, Джейсон... переживу как-нибудь.
Я встала с мягкого кресла и подошла к отчиму. Он, молча, смотрел куда-то вдаль, не замечая меня.
- Иногда я жалею, что взял тебя тогда, возможно, кто-то другой справился бы лучше, и из тебя бы получилась прекрасная леди или трудолюбивая крестьянка, а я все только испортил. Я всю жизнь все порчу...
Он горько улыбнулся и нежно обнял меня за талию. Он часто так делал, когда ждал поддержки или хотел пожалеть. И я до сих пор жалась к нему, как маленькая девочка.
- Ты отлично воспитал меня, а мое... пристрастие. Обещаю, я перестану. По крайней мере, пока все это не уладится.
- О большем я и не прошу... после ухода Мэрелин ты - единственное светлое пятно в моей жизни, если с тобой что-то случится, я никогда себе не прощу.
Мэрелин... я совсем ее не помнила, но всей душой ненавидела. Когда Джейсон потерял все: работу, уважение, деньги, когда из зажиточного крестьянина превратился в обычного жителя Миража, вынужденного бороться за существование, она бросила его, оставив отчима без денег и с маленьким ребенком на руках. Сама она детей иметь не могла. Как сейчас помню слова Джейсона: "Я даже не раздумывал, когда увидел черноволосую кроху с большими изумрудно-зелеными, как трава глазами, с невероятно умным взглядом, несвойственным детям в этом возрасте. Ее легкое бардовое платье сильно выделялось в серой осенней обстановке. Я не знал, есть ли у этой малышки родители, но как сердцем чувствовал, что она моя девочка". Он выкупил меня у хозяина цирка, для них я была обузой, лишним ртом, который приходилось кормить. Отчим повел меня домой, пообещав счастливую и беззаботную жизнь, но счастье длилось недолго. Мэрелин ушла... из большого особняка мы переселились в лачугу, а вместо привычной вкусной еды были пшеничные лепешки с солью. Я не успела привыкнуть к роскошной жизни, но Джейсону было сложно перестроиться, неожиданно навалившаяся беднота и уход жены сильно подкосили его. Его когда-то иссиня-черные волосы посеребрила седина, под глазами появились морщины, а взгляд стал таким печальным и опустошенным, что невольно отворачиваешься, когда он долго задумчиво смотрит на тебя.
Я с неохотой вырвалась из объятий отчима. Была уже ночь, обычно в это время я уходила на промысел, но сегодня немного хотелось спать, тем более нарушить обещание, значит снова сделать больно Джейсону.
- Спокойной ночи, отец...
Джейсон, молча, провел рукой по моим волосам и указал в сторону моей комнаты.
-Сладких снов, девочка. Не подведи меня...
Последние слова он сказал как-то неуверенно, неужели, он понимал, что я чувствую? Нет, это глупо... даже он не мог понять меня.
В комнате было прохладно, пахло сиренью и горьковатой ночной свежестью. Не было привычной дневной духоты и проникающего сквозь ярко-желтые шторы света. Ничто не должно было мешать сну, но я так и не могла даже задремать. В голову лезли какие-то липкие, неприятные мысли. А душу терзало знакомое предчувствие чего-то нехорошего. Можно было отмахнуться, выпить отвар из целебных трав, помогающих при бессоннице, но я привыкла доверять своей интуиции, она редко меня подводила. Около полуночи кто-то забарабанил в дверь. Я соскочила с кровати и стала поспешно одеваться. Джейсон открыл дверь сразу, отчим так и не ложился спать. Я вышла на лестницу и хотела уже спуститься, но услышала душераздирающий крик внизу. Волна страха пробежала по всему телу. Отчим лежал на полу в луже собственной крови, я так хотела помочь ему, но здравый смысл остановил. Что я могла противопоставить против двух огромных мужчин? Встретившись взглядами с отчимом, я все сразу поняла, почувствовала его отчаяние и желание помочь мне.
- Силена беги!
Джейсон пытался придать голосу серьезность, но боль в груди мешала сосредоточиться. Он понимал, что рана смертельная. Огромный бугай застал его врасплох. Мысленно проклиная свою неосторожность, он попытался подняться, чтобы дать время дочери скрыться, но новая волна боли заставила отказаться от этой задумки.
- Что вам надо, твари? - давясь кровью, прохрипел он.
- Ничего личного Джейсон, мы пришли не за тобой... ты лишь попал под горячую руку - спокойно ответил один из амбалов, делая глоток из недопитой бутылки.
- Да... где твоя прекрасная дочурка, Джей? Она даже не спустилась поприветствовать нас.
Второй амбал вырвал вино у товарища и плюхнулся в кресло.
- Она умнее вас. Пока вы тут лясы точите, она уже давно скрылась.
Даже находясь на волосок от смерти, Джейсон не терял достоинства.
- Тебе бы в цирке выступать - рассмеялся амбал в кресле - неужели, ты думаешь, что мы пришли вдвоем?
- Дом оцеплен, Джейсон. Твоей сучке не скрыться от нас. У нашего нанимателя большие планы на нее.
Я вернулась в комнату сразу же, после слов Джейсона и слышала каждое слово, произнесенное внизу, стены у дома были тонкие, иногда даже улавливаешь звуки потрескивающего огня в камине. Мне было настолько страшно, что все мысли путались. Когда за дверью послышались тяжелые шаги, я думала, что умру на месте, но рассудок на время вернулся. Ни на что не надеясь, я быстро юркнула под кровать, вжимаясь спиной в стену.
"Нужно быть идиотами, чтобы не заглянуть под кровать. Что ты делаешь, дура?" - мысленно проклинала себя я, но других идей не было. Дверь в комнату тихо отворилась. Я видела, как огромные ботинки оказались прямо перед кроватью.
- Нехорошо прятаться, выходи, я тебя не трону - фальшиво-дружелюбным тоном проговорил амбал, скидывая с кровати покрывало.
Тело било мелкой дрожью. В животе что-то неприятно ворочалось, я была настолько напугана, что потеряла связь с этим миром. Мне начинало казаться, что я нахожусь совсем в другом месте, где так безопасно, тепло и приятно, и чувство страха было здесь неуместным. Внутри все перевернулось, все чувства слились воедино и хотели вырваться наружу, я закрыла глаза и утонула в захлестнувших меня эмоциях.
- Ее здесь нет, Стэн.
Амбал уже обыскал всю комнату, заглянув даже в те места, где невозможно было поместиться даже младенцу. Он никак не мог понять, куда могла пропасть девушка из оцепленного дома.
Я с опаской открыла глаза, наблюдая, как второй мужчина повторяет действия первого, когда он заглянул под кровать, я еще сильнее вжалась в стену, с ужасом вглядываясь в его янтарные глаза, но он только разочарованно цокнул и отошел в сторону.
- Тварь - вырвалось у Стэна - труби отбой... только зря старину Джеймса угрохали, он бы мог нам еще пригодиться.
Мужчины ушли, а я еще несколько минут не могла придти в себя. Наконец-то, взяв над чувствами верх, я вылезла из-под кровати и подошла к зеркалу. К моему глубочайшему удивлению отражения не было. Только сейчас я заметила, что удерживаю какую-то странную связь со своим телом, и с каждой секундой это давалось все труднее. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, разрывая невидимые путы. "Эти варвары были в чем-то правы... я тварь! Я не смогла защитить того единственного, кого любила" - скверные мысли с болью врезались в сознание, но разум снова брал верх. "Его было уже не спасти, смирись..."
Я посмотрела на свое бледное, как мрамор лицо. "Он хотел, чтобы я выжила, убежала, я не могу подвести его..."
Спуститься на первый этаж смелости не хватило. Я была не в силах еще раз увидеть тело Джейсона. Вместо этого я покидала в сумку все, что попалось под руку, особо не заботясь о содержании. В одном из ящиков нашлась бутылка горючего вещества, которое я украла несколько лет назад из здания городской стражи. "Им не достанется ничего!" - с горечью подумала я.
Напротив моего окна росло большое дерево, я часто сбегала из дома, спустившись по нему. Накинув на плечо тяжелую сумку и в последний раз окинув взглядом комнату, я медленно перебралась на ствол. С трудом вырвав пробку из бутылки, я достала из сумки носок, смочила его жидкостью и засунула в горлышко и только когда оказалась на земле, подожгла его и со всей силы кинула бутылку в окно. Огонь быстро разошелся по комнате и захватил весь дом, когда я была уже на берегу Силенди. Черное течение реки наглядно отображало состояние моей души. Я часто прогуливалась здесь с Джейсоном, он говорил, что когда смотрел на мои непослушные черные кудри, то представлял эту реку, он даже назвал меня в честь нее. Возникало желание утопится, но не для того я столько пережила, чтобы проститься с жизнью вот так просто.