Аннотация: Артистка умерла в расцвете лет. Смерть сделала ее бессмертной...
Актриса стерла с себя мыльную пену, бросила полотенце на пол, вытерла ступни и, не одеваясь, вышла из ванной. Ходить нагишом - любимое занятие, а сейчас и насущная необходимость. Так прохладнее, свежее. Август в Калифорнии - самое жаркое время года, даже кондиционеры не спасают. Они гудят в каждой комнате, будто сопровождают Актрису восхищенным шумом. Как давно она не слышала возгласов восхищения?
Пожалуй, с той поездки в Корею восемь лет назад. Она приехала поддержать американских солдат. Едва вышла из самолета - толпа мужчин в военной форме загудела и протянула к ней руки, будто к божеству. Потом ее несли на руках до машины, как ожившую статую Мадонны. Если бы она повелела - они бы и машину подняли и понесли.
Они любили ее, она любила их в ответ. Любовь окрыляет и вдохновляет. Она пела для них так, как никогда ни для кого не пела. Когда она подергивала плечами, грудь ее колыхалась под платьем - трюк, сражающий мужчин наповал. Да, если бы ее выставили перед корейцами, она бы и их сразила - без применения оружия...
Актриса улыбнулась, вспоминая. Гул восторга стоял над полем, заглушая рев самолетов. Каждый из присутствующих был готов отдать жизнь за ее поцелуй. Да что там поцелуй - только за счастье прикоснуться к платью.
Обожание, которое не снилось Лане Тернер...
С фотографиями Ланы американские солдаты уходили на войну в Европе. С фотографиями Актрисы американские солдаты уходили на корейскую войну. Она приехала как раз через пару месяцев после выхода первого номера "Плейбоя", где украшала собой обложку. Тот номер разошелся миллионными тиражами, в том числе среди военных. Особенно среди военных.
Когда тебя любят миллионы, не любит никто.
Чужие мужчины носили на руках, а собственный муж бил по щекам и сломал ей палец. Разве это любовь?
Ну, не надо о печальном. И без того в голове треск, будто крутятся вхолостую бобины кинопроектора. В коленках дрожь, будто целый день бегала на каблуках. Сейчас бы налить обжигающе-холодного шампанского и устроиться с ногами на диване где-нибудь в укромном уголке этого уютного, недавно приобретенного ею гнездышка в мексиканском стиле.
Она подсмотрела стиль у своего психолога и захотела такой же. По-деревенски простой и практичный: маленькие комнатки, низкие потолки, из гостиной выход сразу в сад. Усадьба окружена плотной, зеленой изгородью. Можно выбегать нагишом и прыгать в бассейн - никто не увидит, не сфотографирует, не опубликует. Можно дурачиться, строить рожи, облизывать пальцы после еды, заниматься гимнастикой или кататься по траве. Можно ходить в том, что удобно, а не модно. Можно быть собой, а не актрисой.
Ей предлагали купить дом в колониальном стиле, как в фильме "Унесенные ветром": перед входом колонны - толстые, как ноги слона, за входом лестница - широкая, как для королевских приемов, окна гигантские - как экраны, потолок в три этажа, сверху спускается хрустальная люстра весом в тонну...
Отказалась. Для чего это великолепие? Для кого? Актриса одна. Ни мужа, ни детей, ни даже собаки. Мечты, унесенные ветром...
Не нужны ей этажи, колонны, балконы, лестницы. Всей этой пышности хватало в отелях, где она жила постоянно... но временно. Захотелось обзавестись, наконец, собственным жильем.
Калифорния - бывший мексиканский штат, найти желаемое не составило труда. Актриса купила дом всего несколько месяцев назад, но уже привыкла, будто к родному. Чувствовала себя хозяйкой, а не гостьей, которой рано или поздно придется освободить помещение. И не пчелкой, обитающей в большом человеческом улье-небоскребе, которых понастроили по всей стране. Америка сходит с ума по небоскребам. Только не Актриса. Квартиры - как соты, где постоянная возня. Ни покоя, ни отдыха, все друг у друга на виду и постоянно спешат куда-то.
Актрисе не надо никуда спешить. Лучше не торопясь ходить босиком, впитывать прохладу плиточного пола, подставлять себя под волны кондиционера, представляя, что это волны океана... Будь сейчас ночь, она с удовольствием вышла бы за дверь, пробежалась по каменной дорожке вокруг бассейна, нырнула бы в его аквамариновую глубину. Однако, солнце еще не зашло, а подставлять свое нежное, белое тело под горячие лучи - глупость, не простительная даже блондинкам.
Кажется, головная боль стала проходить. Или, во всяком случае, уменьшилась. Проклятая мигрень, наказание, которое она обречена нести до конца жизни! Из-за этого Актриса просидела дома четыре дня, хотя должна была сниматься в очередном фильме. Неудобно перед режиссером, тем более, что взаимное сотрудничество не заладилось с самого начала.
Но разве ее вина в том, что испытывала боль? За последние два года перенесла столько, что не каждый выдержит: чистка после выкидыша, воспаление легких, операция на желчном пузыре. К физическим ранам добавились душевные: предательство мужа, неудачи с собственной киностудией, критика врагов, непонимание коллег...
Не успевала отдохнуть, отвлечься, как опять надо бежать - или на концерт, или на интервью, или на фотосессию. Делать то, что не хочется или даже противно. Недавно пришлось ехать на открытие какого-то футбольного матча. Не припомнит - кого с кем и зачем позвали именно ее... А отказаться нельзя: один раз откажешься, другой не позовут. Забудут. Задвинут, как ящик стола, закроют и ключ потеряют...
Теперь вот по контракту обязана сниматься. В роли, которую не понимает, не чувствует.
Когда что-то делаешь без чувства, ничего хорошего не получится.
Через неделю съемок ее увезли на скорой прямо со студии. Грозил разрыв контракта и неустойка. Едва вышла из больницы - возвратилась к работе. Чтобы скорее поправиться, опустошала медицинские флаконы, горстями глотала таблетки. Облегчения не наступало. Она опаздывала к началу съемок, забывала текст, ругалась с персоналом.
Режиссер, черствый пень, не пожелал войти в положение, учесть прошлые заслуги звезды экрана. Сам любитель заглянуть в бутылку, он частенько засыпал во время сцены, однако, имел наглость обвинять ЕЕ в злоупотреблении спиртным.
Без всяческих доказательств. Расплывчатый взгляд, неловкие движения, заплетающийся язык были следствием чрезмерного употребления обезболивающих.
Таблетки гасят не только боль, но и талант, однако, отказаться от них Актриса уже не могла. Иначе завыла бы пострашнее подводного чудовища из фильма "Тварь Черной Лагуны". В котором ей, кстати, предлагали сниматься, но она отказалась по причине психического состояния после развода. Участвовать в фильме ужасов, когда в личной жизни сплошной ужас - это уже слишком.
Отказалась, потом пожалела. Фильм получился сенсационный...
А этот вряд ли получится даже просто успешным. Сценарий слабый, бюджет небольшой, героиня какая-то скучная...
Или это Актриса скучная?
А кто бы веселился в ее положении? По роли требуется порхать бабочкой, а к ногам будто гири привязаны, швы от операций ноют, голова распадается на части, как арбуз, упавший на асфальт... Вдобавок бестолковая съемочная группа. Действуют на нервы. Гримерша хлопает по щекам, накладывая грим, техники ослепляют софитами. Главное же зло - режиссер. Вечно ворчит, вечно недоволен. С утра собственной трезвостью, после ланча и стакана виски - всем остальным: погодой, сценой, декорациями. И постоянно - ее игрой.
В обстановке ненависти не рождается вдохновение. Шедевр на основе непрофессионализма не создают. Для хорошей игры Актрисе необходимо ощущать если не обожание, то по крайней мере симпатию со стороны команды. За лучик сочувствия она принесла бы себя в жертву, расцвела бы, разыгралась бы. От ненависти же она увядает, как роза от ядовитого дождя...
Актриса остановилась, смахнула капли душа с плеча. А плечи надо бы расправить... Глянула на себя в зеркало, выпрямила спину, кокетливо передернула плечами - точно так, как в фильме "Река, не текущая вспять". Это движение она подсмотрела у Джинджер Роджерс. Когда та на экране пела, танцевала и передергивала плечами, мужская публика в зале взрывалась. Очень сексуальное движение. Если еще добавить победную улыбку открытым ртом - находка самой Актрисы, мужчины падают, как подстреленные.
Улыбка - ее оружие, но сейчас вместо победной получилась вымученная. Актриса нахмурилась. Зеркало - ее враг. Злой и беспощадный. Выставляет напоказ морщины, темные круги под глазами, начавшую обвисать кожу на щеках. А ей нельзя стареть. Старая и страшная она никому не нужна. Она и сейчас-то никому не нужна - молодая и красивая.
Если не нужна, лучше умереть. Так же эффектно, как в фильме "Ниагара": она лежала на палубе корабля, раскинув руки как крылья - безгрешный ангел... Загадочный силуэт в голубой дымке ночи...
Нет, она опоздала умереть молодой. Значит, надо жить и добиваться исполнения мечты. Мечта - играть не глупых блондинок, которых навязывает студия, а серьезные, драматические роли. Грушенька из "Братьев Карамазовых". Бланш Дюбуа из "Трамвая "Желание". Пока еще есть время, пока не выглядит старухой...
Хотя, кажется, недолго ей осталось прилично выглядеть.
Жестокое зеркало...
Актриса отвернулась от себя, отправилась дальше бродить по комнатам. Со стен глядели ее портреты - улыбающиеся, счастливые, здоровые. Зеркала - враги, фотографии - друзья. Там она все еще самая обворожительная женщина Америки, секс-символ, предмет мужского вожделения. Другим актрисам далеко до ее популярности. Даже Лиз Тейлор, заполнившей страницы глянцевых изданий. Чтобы "прогнать ее с обложек", Актриса недавно согласилась на обнаженную фотосессию для "Vogue". Журнал разошелся за считанные дни. Не так уж плохо она выглядит, как сама о себе думает.
Надо меньше думать...
Вернее - больше думать о хорошем. Что хорошего произошло в последние дни?
Мысли возвратились к произошедшему на съемочной площадке. В работе она перфекционистка. Или делать идеально, или никак. Идеально не получалось, никак - не ее метод. Фильм не шел, назревал скандал, крупный, болезненный и противный, как гнойник на глазу. Однажды гнойник прорвался: режиссер с Актрисой поругались, нецензурно наорав друг на друга. Она даже подумывала разорвать контракт, несмотря на финансовые последствия.
Спасла положение ее тренер по актерскому мастерству Пола. Она была профессионалом не только в актерском деле, но и в съемочном процессе. Остановка фильма - ни в чьих интересах. Пола предложила режиссеру выход: не делать крупных планов Актрисы и в дальнейшем снимать "мягким" фокусом - он давал эффект легкой дымки, позволявшей скрыть последствия бессонниц и передозировок. Режиссер согласился, но со своей стороны потребовал, чтобы Пола постоянно присутствовала на площадке. С того момента общался с Актрисой исключительно через нее, как через переводчика.
Компромисс устроил обе стороны. Пола - мягкая, когда захочет, опытная всегда, тонко угадывала состояние Актрисы, положительно влияла на ее самочувствие. "Вынужденные" по воле режиссера тесно общаться, они настолько сдружились, что не расставались даже ночью...
Актриса приостановилась, прикрыла глаза, вспомнила нежные поглаживания наставницы. Утихала боль, растворялась тревога, разливалось тепло, сладко подрагивали мышцы... Пола научила ее не только актерствовать, но и наслаждаться - от одних только прикосновений.
Все-таки есть разница между шершавыми, как наждак, мужскими руками и гладкими, как атлас, женскими. Интересно, почему? Даже актеры, никогда не занимавшиеся более "тяжелым" трудом, чем игра на губной гармошке, имеют такие же грубые ладони, как толкатели тачек. Впрочем, последнее сравнение - ее личная выдумка: с толкателями тачек судьба Актрису не сводила. И вряд ли сведет.
А вот за встречу с Полой душевное спасибо. Поначалу удивляло - откуда она знала вещи, которые Актриса сама о себе не знала? Позже догадалась. Это же естественно: женщина лучше понимает другую женщину и делает только то, что понравилось бы ей самой. Женские руки - чуткие, заботливые, мягкие, как лапки ласковой кошечки. Им невозможно противостоять. А самое ценное - от них не забеременеешь.
Ах, вспомнилось печальное, и в голове что-то щелкнуло, будто замкнуло электропроводку. Актриса вздохнула, ускорила шаг. Хотела пробежаться, как прежде - легко, молодо, на цыпочках...
На цыпочки встать не удалось, пробежаться не получилось. Даже шла с трудом, и старый страх нагнал ее - страх перед беременностью. Он отравлял всю ее сознательную жизнь, с той самой первой ночи с Джеймсом, когда она, девственницей, отдалась ему во власть.
Первый раз Актриса выходила замуж подростком, в шестнадцать лет, не по любви, а по насущной необходимости. Ее, которые по счету, приемные родители собрались переезжать на Восточное побережье, а места для дочери там не предполагалось. Оставалось два выхода: или отправляться в приют для сирот, или срочно искать мужа.
К счастью, долго искать не пришлось. Соседский парень Джеймс признался, что давно влюблен, и, не задумываясь, сделал предложение. С маленьким чемоданом и большими ожиданиями она переселилась к супругу.
По словам Джеймса, он был с ней вполне счастлив.
А будущая Актриса - нет.
Она поняла это позже. Вначале же была благодарна ему и честно старалась угодить в постели, инстинктивно догадываясь о важности секса для мужчины. Для нее же секс был настоящей пыткой. В 9 лет ее изнасиловал друг приемных родителей, уважаемый человек. Та боль, то отчаяние, та беспомощность оставили незаживающие раны на памяти. Она стала заикаться, бояться мужчин, в особенности приемных "папаш". Ловила на себе их похотливые взгляды, старалась не оставаться с ними в одном доме, когда никого больше не было.
К счастью, тот кошмар не повторился, но страх остался.
С которым она каждый раз ложилась в супружескую постель. Хотела угодить Джеймсу и боялась новой боли. Зажималась, деревенела, не ощущая тех "прелестей", о которых, хихикая, шептались подружки. Боялась, что собственной неопытностью отпугнет мужа, и он ее бросит, подобно всем предыдущим приемным семьям.
Страх быть брошенной - самое сильное ощущение детства. Комплекс нелюбимого ребенка не покинул ее до сих пор. Она открывалась навстречу людям, протягивала руки - возьмите мою любовь, всю, без остатка и дайте хоть немного взамен.
Но на любовь ей отвечали равнодушием и били по рукам.
Как-то, еще маленькая, она назвала мамой женщину, которая ее мыла. Та резко ответила:
- Я не твоя мама. Твоя мама та, что приходит по воскресеньям.
В той семье было десять детей, к ней относились, как к последней в очереди: мыли в воде, что оставалась от других, одевали в то, что оставалось от других. А любви на нее не оставалось. За любовь штат Калифорния денег не платил.
Ребенок - сирота, если некого назвать мамой. Актриса родилась уже сиротой. Росла будто во времена эпидемии равнодушия. Родная мать ее не любила, называла "уродиной". В приемных семьях ее не любили и каждый раз без жалости отправляли обратно в приют. В школе ее не любили, обзывали "паклей" за светлые, кудрявые волосы.
Мир без любви безлюден, бесцветен, беззвучен, как пустыня Невада. Но девочка знала, что есть и другой - населенный ангельски красивыми женщинами и героически отважными мужчинами. Они жили среди тропических пейзажей, испытывали увлекательные приключения и переживали бешеные страсти под гремящий за кадром оркестр.
Вход в этот другой мир - вход в кинозал. Ребенком она могла просидеть там целый день и не заметить, как пролетело время. И пусть картинки были черно-белые, она раскрашивала их своим воображением.
Она уносилась в те пейзажи, представляла себя героиней тех историй, переживала чужие страсти, как свои.
...В далекой Индонезии отец проигрывает дочь вместе с каучуковой плантацией одному дельцу - молодому, очаровательному, наглому. Она ненавидит его, он стремится завоевать ее любовь. В конце концов, она отвечает ему взаимностью, и они целуются на фоне заката.
Нелюбимая, никому не нужная, одинокая девочка закрывала глаза и представляла - ее целует сам Кэри Грант, голливудский небожитель...
В киношном мире она жила по-настоящему, а в настоящем лишь существовала. Дома перед зеркалом она повторяла сцены из фильмов. Копировала актеров. Особенно хорошо получалось ходить, как Чарли Чаплин, и поднимать одну бровь, как Вивьен Ли.
Она пела, танцевала, подражала всеми обожаемой Джин Харлоу. У Джин тоже волнистые, светлые волосы - почему ее не обзывают "паклей"? Наоборот. Ее все любят. Ей улыбаются. Ее боготворят. Ее жизнь полна приключений и восхищений.
Не жизнь, а сказка...
Голливуд делает сказку былью. Но будущая Актриса даже не мечтала попасть в Голливуд. Несчастных, некрасивых девочек-заик не берут в артистки. В артистки берут таких, как Джин Харлоу или Кэрол Ломбард - ярких, дерзких, отважных, которым ничего не стоит укротить дикого коня или дикого мужчину.
Она тоже была дерзкой, бесстрашной - когда играла роли, втайне, для себя, когда никто не видел. На людях же ее сковывала неуверенность - такая, что ноги становились деревянные, а в спину будто вставляли кол. Эту неуверенность не помогли до конца победить ни профессиональные курсы, ни занятия с мастерами. И до сих пор перед концертом или съемкой Актрисе требуется время настроиться, встряхнуться, подбодриться, внутренне себя поддержать, похвалить, чтобы расслабиться, разыграться.
Ее никто никогда не поддерживал, не хвалил. Хвалят и поддерживают любимых людей. А быть любимой ей было не суждено - ни родной матерью, ни приемными родителями. Выходя замуж, она желала заслужить любовь мужа, нравиться ему не только внешне, но и тем, что что-то умела. Она частенько запиралась в ванной с охапкой книг по сексу, искала ответы на вопросы, которые волновали. Как научиться получать удовольствие? Как научиться доставлять удовольствие? И главное - как предотвращать беременность? Заиметь ребенка в шестнадцать лет значило покончить с собой в начале жизни.
...Старые воспоминания пробудили новую боль. В голове будто непогода разыгралась. От грома заложило уши. От молнии в мозгу начался пожар. В детстве она боялась грозы, пряталась под одеяло. А куда спрятаться от грозы в собственной голове?
Нервы дрожали, как струны, по которым ударили неумелой рукой. Подступала тошнота, в глазах кружилось. Знакомые симптомы. Предвестники потери сознания.
На слабых ногах, держась за стены, Актриса отправилась в спальню. Там ее спасение. Там ее единственный и самый надежный друг - средство от недомоганий. На прикроватной тумбочке, белой, как в больнице, имелся целый медицинский набор: пузырьки разных названий и разного применения, упаковки таблеток, пакетики с порошком. Упаковки надорваны, пакетики опустошены, пузырьки без крышек и явно без таблеток.
Хоть бы один полный найти!
Голова горела, будто с нее содрали кожу и обнажили мозги - они пульсировали, взывали о помощи, отказывались ясно мыслить. Дрожащими пальцами Актриса перебирала флаконы, потряхивала, бросала на пол. Боялась, что сама упадет. Упадет - не встанет. Умрет - никто не узнает. Хотя ее знает весь мир.
Вот оно одиночество...
Потрясла последний пузырек, услышала шорох таблеток. Вот оно! Поднесла к глазам. Намбутал. То, что нужно. Не считая, сыпанула горсть на ладонь, бросила в рот, запила первым, что попалось под руку - виски, стоявшим на тумбочке со вчерашнего дня.
Руки тряслись, плечи слабели, ноги не слушались, будто существовали отдельно от хозяйки. Беспомощное состояние. В точности как тогда, когда "друг семьи" ее изнасиловал.
Жизнь ее изнасиловала...
Хорошо, кровать рядом. Актриса упала на скомканные простыни, будто нырнула в прохладные волны. Закрыла глаза. Прислушалась к происходящему внутри себя - вроде приложила ухо к собственному телу. Когда же наступит облегчение?
Доктор говорил: минут через пятнадцать-двадцать.
Каждая минута длилась вечность. Наконец, шквальный приступ боли стал ослабевать. Тошнота отступила. Лоб покрылся холодной испариной. На голове будто выросла новая кожа и прикрыла мозги - они прекратили гореть и пульсировать. Вернулась способность соображать.
Облегчение наступило скорее всего от принятого алкоголя, потому что таблетки еще не успели подействовать. Ах, старый, добрый виски! Ее давний друг и заклятый враг...
Но не надо о печальном.
Тогда о чем?
О чем она думала только что?
Ах, да, о своем первом браке.
Актриса предпочла бы его начисто забыть, как о первой неудаче своей взрослой жизни, хотя, по сути, сама была еще дитя. Ожидания не оправдались. Вырвавшись из-под опеки приемных родителей, она попала под опеку мужа. Вместо ребенка они зачали конфликт. Он желал много детей и жену-домохозяйку. Она желала много впечатлений и не собиралась запираться в четырех стенах.
Когда Джеймс объявил, что уходит на войну, она не огорчилась. Наоборот, вздохнула свободно и даже по первости поскучала без мужа, ведь никогда в жизни не жила одна. К свободе привыкаешь быстрее, чем к неволе. Через пару дней она ощущала будто и не замужем вовсе. Чтобы обеспечивать себя, устроилась на завод, производивший вооружение.
Там встретила Дэвида.
Он приехал делать фоторепортаж о "незаметных героинях тыла", буднях "отважных тружениц военного предприятия", активно помогающих фронту. Репортаж должен быть пропагандистский - чтобы поднимать дух солдат. Картинка важнее текста. Дэвид искал прежде всего девушку фотогеничную, улыбчивую, с хорошей фигурой. Перед боем солдаты будут смотреть на нее, вспоминать своих любимых, забывать ужасы войны, теплеть сердцем. С теплым сердцем легче воевать и легче умирать.
Заметил юную, симпатичную работницу, принялся фотографировать в разных ракурсах: у станка, в столовой, в платке, без платка. И везде - с улыбкой.
В сером, рабочем халате, с грязными от машинного масла руками она выглядела как принцесса, не знающая о своем истинном происхождении. Не столько красивая, сколько естественная. Не осторожная, но доверчивая. Не ожидающая удара, ожидающая любви. Наивная, испуганная, глазастая, как зайчонок. Движения полны грации, которой невозможно научиться, только получить от природы.
Ему нравилось ее снимать. Она вдохновляла его, как богиня Эвтерпа вдохновляла поэтов. Он стал поэтом в профессии. К девяти музам древней Греции он добавил бы еще одну - музу фотографии по имени Норма Джин. И она затмила бы остальных.
Репортаж оказался лучшим в карьере Дэвида. Снимки излучали его восхищение моделью, от них невозможно было отвести взгляд.
Удачное фото - такое же произведение искусства, как скульптура или картина. Это не просто щелчок затвора, это долгий путь поиска - обстановки, света, положения тела, выражения лица. А еще любовь творца к модели.
Ну или хотя бы симпатия.
Симпатия Дэвида была очевидной и нравилась будущей Актрисе. Не последнюю роль сыграла и его щедрость: за час съемки она получала 5 долларов - фантастическое богатство. Когда-то она целыми вечерами мыла тарелки за 5 центов.
Дэвид много сделал для нее. Не уставал внушать, что она достойна лучшей жизни - что ж, возможно. Заронил надежду вырваться из серых заводских будней - очень бы хотелось. Предложил стать фотомоделью - можно попробовать, хотя сомнительно. Обещал познакомить с влиятельными продюсерами в Голливуде... но прежде познакомил с наркотиками.
А что такого? В Голливуде все этим балуются...
Они много времени проводили вместе - не только днем, но и ночью. Дэвид так же любил ее ласкать, как снимать. Она не чувствовала угрызений совести по отношению к мужу. Он изменил ей уже через месяц после свадьбы. А она ему через год, так что квиты.
Она чувствовала приближение чего-то нового, и в этом новом для Джеймса не имелось места. Так же, как ей не имелось места в последней приемной семье.
К ней никто по-настоящему не был привязан, и она не умела привязываться. Ее бросали, и она училась бросать.
С Дэвидом они много разговаривали, и для будущей Актрисы это было внове. Родители воспитывали ее в строгости, всерьез не принимали, настроением не интересовались. Ты маленькая, ничего не знаешь, ничего не значишь. Мы взрослые, первые после Бога, слушай и выполняй.
Какой же контраст с Дэвидом, который был старшее ее почти на двадцать лет, а характером чуть ли не моложе! Он не читал строгих нотаций, наоборот, рассказывал смешные истории о звездах кино - в ролях и с гримасами, заставлял хохотать от души. Он спрашивал ее мнение о своей работе, ласкал не только руками, но и глазами, что было для нее непривычно.
Он восхищался ее походкой, улыбкой, той детской незащищенностью во взгляде, которая лучилась со снимков, проникала в сердце зрителя. В отличие от снимков с профессиональными моделями: те натужно улыбались, принимали вычурные позы и выглядели как шлюхи. Фото шлюхи никто не повесит на стену. А фото улыбчивой работницы авиаремонтного завода - с удовольствием.
Она пробудила в нем художника, в благодарность он хотел пробудить в ней что-то хорошее в ответ. Профессиональным взглядом оценил ее возможности, посоветовал заняться модельной карьерой.
- Тебя камера "любит". Грех не воспользоваться. Ты же не собираешься всю жизнь таскать пропеллеры и нюхать ацетон?
Всю жизнь таскать и нюхать она не собиралась.
Становиться моделью тоже. Это так же невозможно, как выйти замуж за президента.
Ее душил и зажимал комплекс неполноценности. Ее не любили, и она не научилась любить себя. Ее считали дурнушкой, и она думала, что дурнушка. Кто захочет ее снимать? Волосы - пакля, плечи опущены, одета в пиджак на два размера больше - как в мешок...
Только фантазер смог бы рассмотреть в ней модель, которая с поднятой головой и расправленными плечами шагает по подиуму над восхищенными взглядами зрителей.
Но Дэвид не сдавался. Снимал ее бесконечно, с удовольствием, часто исподтишка. Потом показывал с комментариями в превосходной степени. Рассматривая фотографии, Актриса не верила, что на них - она. Это ее удачливый двойник. Сестра-близнец, не существующий в природе. Обман зрения, подтасовка, мираж.
Нет - волшебство превращения. Дурнушка в жизни чудесным образом превращалась в красавицу на фотобумаге. С кокетливой улыбкой или печалью на лице. С раздраженной гримасой или задумавшаяся. Собирающаяся дать оплеуху фотографу или критически рассматривающая себя в зеркало. И всегда - очаровательная, это стоило признать.
Он ее уговорил... не совсем, ну... убедил попробовать. И стал готовить к карьере модели. Учил принимать эффектные позы, посылать воздушные поцелуи, смотреть исподлобья, чтобы на фото выгоднее получались глаза, а не подбородок.
Кстати, о подбородке.
- Тебе надо сходить к пластическому хирургу, подправить нижнюю часть лица. Сделать ее линию более мягкой, женственной.
Он экспериментировал с ее внешностью, искал образ, который стал бы ее визитной карточкой. Учил правильно накладывать грим, причесываться по-голливудски стильно, одеваться, подчеркивая достоинства фигуры. От которой сам был без ума. Снимал ее в купальнике для показа на студиях и обнаженной - для себя. А потом...
А потом они расслаблялись. Порошком с ванильным запахом.
- Работа модели не так проста, как может показаться. Приносит много стресса, который надо учиться снимать. Проще всего кокаином.
Ей понравилось с первого раза. Уже через пару минут она погружалась в удовольствие, как в теплую ванну. Нет, в океан сплошной, беспричинной радости. Накрывала волна счастья. Полного и безусловного. Печали, как тени на рассвете, убегали и прятались по углам. Тревоги, будто грозовые облака, расступались и открывали по-весеннему яркое солнце - оно омывало, грело, покачивало на лучах, как на волнах. Купаться в его свете было блаженством, ранее Актрисой не испытанным. Наверное, так живут святые души в раю.
Скованность, робость, неуверенность в себе - критичные, неумолимые судьи-инквизиторы, испарялись, как снег от солнца.
В мыслях наступал покой, тело освобождалось от оков, распрямлялось, наполнялось легкостью, как у птицы перед полетом. Полет над обыденностью, неограниченная радость бытия...
Не известно из каких глубин ее сути являлась на свет мощная убежденность в своих силах. Плавность в движениях, неторопливость, свойственная монархам. Уверенность в своей уникальности, в праве на поклонение себе. Она ощущала себя королевой и даже забывала заикаться. Казалось - весь мир лежит у ног и с трепетом ждет ее милостивого жеста...
В кокаиновом дурмане осуществлялась мечта детства - быть красивой, вызывать восхищение.
Грезы были сладки, как шоколад, возвращаться в горькую реальность не хотелось. Но Дэвид строго следил, чтобы она не перебирала дозу.
- Право на удовольствие нужно заработать. И не злоупотреблять, иначе смысл пропадет. Хорошо улетать в сказку иногда - в награду за усилия. А если всю жизнь превратить в шоколадную иллюзию, закончишь под забором.
Через некоторое время они переехали в Лос-Анджелес. Дэвид не выполнил обещания познакомить с продюсерами, оказалось, он с ними и не был знаком. А вскоре исчез так же внезапно, как появился.
Будущей Актрисе пришлось пробиваться самой. Она и не подозревала - сколько молодых, талантливых девушек желали стать героиней голливудской сказки и каждый день выстраивались перед воротами киностудий. Предстояло продираться сквозь их толпу, как сквозь дикие джунгли Амазонки.
Предстояло прежде изваляться в грязи, чтобы потом омыться лучами славы.
Скромная Норма Джин, может, испугалась бы, отступила. Но она уже поменяла имя, цвет волос и форму носа. Она поменяла характер с робкого на отважный. Она ввязалась в бой, где отступление было не предусмотрено. Победа или смерть...
Нет, только победа.
В драке побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее. Она не окончила школу и не жалела. То, чему учат в школе, не пригодится в жизни. Все эти формулы и правила...
У жизни другие правила. Важно иметь не хорошую успеваемость, а хорошую соображаемость.
Актриса быстро сообразила: для достижения цели все средства хороши, в том числе... так скажем "не совсем этичные". Нужда в деньгах заставила поначалу сниматься обнаженной для дешевых журналов, что категорически не советовал делать Дэвид. Но надо же чем-то платить за жилье и парикмахера...
А также за приличную одежду, туфли, губную помаду. Да, без подходящей губной помады в Голливуд не попадешь.
Голливуд - не только фабрика грез, но и фабрика секса. Дорога туда лежит через постель. Но прежде, чем попасть в постель продюсера, надо хотя бы мелькнуть на экране.
И однажды она мелькнула - статисткой на заднем плане. Ее заметили. Стали приглашать в фильмы: сначала без реплик и на пару секунд, потом на второстепенные роли со словами. А там и главная роль не заставила себя ждать. Первый же фильм с ее полноценным участием принес успех - оглушительный, как пожарная сирена, сладкий, как сахарная вата на палочке. Улыбки, аплодисменты, слова восхищения... Первая ступенька к славе.
На которой надо удержаться. И не просто удержаться, а подняться выше.
Успех приходит долго, а уходит быстро, гаснет, как софит. Чтобы поддерживать его сияющим, надо трудиться изо всех сил. Нескончаемый марафон. Главное - не сойти с дистанции раньше времени. Раньше, чем станешь звездой. Тогда можно притормозить, отдышаться, пожить в комфорте. А сейчас терпеть неудобства: экспедиции в необитаемые места, работу от рассвета до заката, еду на скорую руку, сон в вагончике и душ не всегда...
Тем не менее процесс съемок Актрисе нравился. В съемочной группе все молодые, шумные, здоровые, задорные. Заняты одним делом - созданием произведения искусства. Это как построить новый дом. Нет - новый город. Нет - новый мир, где музыка, смех, любовь и хэппи энд. Да, обязательно хэппи энд, потому что плохой конец не понравится зрителю. Плохих концов достаточно в жизни.
Голливуд построен на идее нравиться зрителю. Чтобы все было не как в жизни, а как в мечте. Чтобы все было красиво - даже смерть. Если Артистка лежит мертвая, то прическа должна оставаться безупречной и губная помада не размазана. Поцелуй должен быть на фоне заходящего солнца или цветущего сада. А в финале фильма герои смотрят вдаль, как в будущее, и волосы развеваются от попутного ветра...
Да, главное - чтобы зрителям понравилось. Чтобы неудобства процесса не сказались на результате. Чтобы не зависимо от состояния здоровья или настроения у Актрисы в глазах был не железный блеск, а кокетливый. Чтобы умела плакать и смеяться в нужных местах. Петь, танцевать, подергивать плечами...
Называется профессионализм. Актриса не собиралась становиться бабочкой-однодневкой, артисткой на один фильм, потому заранее готовилась - брала уроки актерского мастерства у выходца из России, который познакомил ее с системой Станиславского.
Система сработала. После третьего фильма о ней заговорила вся Америка.
Слава свалилась и закружила, как тайфун. Ей ужасно понравилось быть целью софитов и восторженных взглядов. Принимать комплименты, цветы, ощущать себя значимой. Именно этого ей всегда недоставало. Несчастное детство с постоянной сменой "родителей", комплексом "уродины", страхом быть брошенной с лихвой окупилось. Тот, другой мир - полный красок, музыки, красивый людей и пейзажей распахивал перед ней двери.
Она работала без устали, честно, профессионально, и не ее вина, что студии использовали лишь один ее талант - быть сексуальной. Может быть, они были правы... Она стремительно набирала популярность, все время по восходящей и без сбоев. Кажется, одно ее имя служило залогом положительной критики и широкого обсуждения в прессе.
Она не останавливалась в развитии, серьезно занялась вокалом, танцами. После фильма, где впервые спела, стала настоящей звездой.
Слава Актрисы ошеломляющими темпами набирала обороты и вышла за пределы Америки. Каждый фильм с ее участием гарантировал кассовые сборы и новые предложения. Съемки, приемы, встречи с самыми известными в стране людьми, а главное - с лучшими голливудскими продюсерами. То, что обещал и не сделал Дэвид, она сделала для себя сама.
Да, она сделала себя сама. Избавилась от заикания, от смущения под взглядами незнакомых людей. Полюбила камеру, научилась представать перед ней в лучшем ракурсе, двигаться естественно, говорить с интонациями и другим тонкостям актерства, которые отличают талант от дилетанта.
Она училась и добивалась.
И добилась.
Каждый ее шаг сопровождали толпы поклонников и... ее собственные фото, которые смотрели отовсюду: с уличных реклам, афишных столбов, настенных постеров, страниц журналов и газет. Сияющая улыбка, лучистые глаза, фигура как у греческой богини... Женщина-мечта. Предмет вожделения мужчин и зависти женщин.
Ей нравилось смотреть на себя и нравилось, когда на нее смотрели. Нравилось быть в центре внимания, неважно - тысячи человек или одного фотографа. Нравилось, когда ее готовили ее к съемке - долго, пристально, тщательно выбирая освещение, макияж и позу, чтобы получилась идеальная картинка. От фотосессий она не уставала, наоборот, получала новые силы. Повышенное к себе внимание она принимала за любовь, которой ей всегда недоставало - может, в этом была ее проблема...
Нет, тогда Актриса еще не имела проблем. Наоборот, в жизни, как на рекламной картинке, все было идеально. Она мчалась к мечте на скором поезде... который в конце концов ее и раздавил. Может, надо было притормозить, осмотреться, задуматься...
Нет. Нельзя тормозить. Успех зовет. Мечта сияет. Счастье ждет где-то там, за поворотом. Нельзя останавливаться на полпути, нельзя терять достигнутое. Надо взбираться на новые высоты, покорять новые вершины и... новых мужчин. Она преподнесла им ценный подарок, сделав откровенные фото для нового номера "Плейбоя". Ее популярность взлетела на недосягаемую для соперниц высоту. И не только в качестве модели для журналов и календарей, украшавших мужские спальни.
Ей доверили быть ведущей церемонии "Оскар" - а это уже признание ее актерского таланта. Триумф, о котором не смела и мечтать робкая девочка-заика, не любимая даже близкими.
Теперь ее полюбил весь мир.
Ее называли секс-бомбой, пожирательницей мужчин, секс-символом Америки. Где бы Актриса ни появлялась, ощущала энергию вожделения - будь то огромная толпа, небольшая группа или всего один. Она вступала в эту энергию, заряжалась и сияла, забывая о несправедливых контрактах, предвзятых критиках, злобных конкурентках. Да они ей просто завидуют. Им и не снилось.
Все мужское население Америки от подростка до пенсионера мечтало - познакомиться с ней, поговорить или только подержать за руку. Так писали в газетах, и Актриса верила, потому что везде, где ни появлялась, неизменно встречала восторженные взгляды. Они следили за каждым ее шагом, сопровождали каждое движение, ловили каждое слово, как на параде конкурса "Мисс Америка", когда Актриса исполняла роль главнокомандующего. Это была ЕЕ роль. Она ощущала такую власть над толпой, что если бы приказала, они, не рассуждая, отправились бы хоть на войну, хоть в космос...
Популярность приятна во всех отношениях. Она приносит не только душевное удовлетворение, но и материальное. Деньги потекли рекой к той девочке, которой когда-то приходилось донашивать чужие платья. Золушка превратилась в принцессу. Теперь она носила платья, драгоценности и духи самых известных мировых марок. Причем, не заплатив ни цента. Ее имя было дороже их вещей.
Это сладкое слово "успех". Когда тобой восхищаются - прощают то, что другим ставят в вину: романы, скандалы, обнаженные фото. Людовик Четырнадцатый говорил: "Я - Король-Солнце". На солнце не заметны пятна. Актриса стояла так высоко, что ее пятна не замечались.
Потому что были отшлифованы успехом, как фотошопом.
Ее сияющие портреты смотрели с рекламных столбов, с афиш кинотеатров, со стен торговых центров. Куда ни пойдешь, куда ни глянешь - везде она. Теперь ее невозможно не заметить. Те, которые ее раньше не замечали - исчезли в прошлом. Она отомстила успехом за несчастливое детство. Она вышла из темной, одинокой каморки в большой мир и осветила его своей улыбкой.
Миром правят мужчины, а царствуют женщины. И необязательно в буквальном смысле сидеть на троне. На приеме в Букингемском дворце все камеры были направлены не на королеву Британии Елизавету Вторую, не на королеву Голливуда Вивьен Ли, а на Актрису - королеву пин-апа.
Некоторые считали ее выскочкой, авантюристкой, глупышкой и не понимали: простоватая блондинка - всего лишь кино-образ, ее визитная карточка, ставшая пропуском в сердца зрителей.
Образ в конце концов стал ее проклятием, ее тюрьмой. Но это потом...
А тогда он был ее лучшим другом. После бриллиантов, конечно. Ха-ха. Актриса, не открывая глаз, улыбнулась кончиками губ. Воспоминания столпились в голове, как поклонники у порога. Память прокручивала судьбу, как фильм.
Карьера неслась по нарастающей, вроде кабинки на русских горках. Очаровательная блондинка, которая к тому же умеет петь, танцевать и кокетливо передергивать плечами - находка для киностудий. Актриса снималась без перерыва. Потом без перерыва - промо-туры, премьеры, презентации, вечеринки с участием знаменитостей из области спорта, искусства, политики.
Сияние софитов, вспышки фотокамер, овации, ликующие толпы стали неотъемлемым атрибутом жизни Актрисы. Собственно, стали ее жизнью, в промежутках она только существовала: спала до обеда, ела в постели, забывала принимать душ...
Хорошо, что такие дни выпадали редко. Про нее не забывали - звонили, поздравляли, приглашали на юбилеи, концерты, вечеринки. На одной из них она встретила Джо. Лучший бейсболист Америки, звезда, правда, клонящаяся к закату. Зато как мужчина - в самом зените. Высок, атлетически сложен, черты лица грубы, но тем и привлекательны. Актриса привыкла к лакированным, сладко-приятным лицам актеров. Джо на их фоне выглядел как дикарь, вышедший из дебрей Полинезии. Впрочем, дикарь вполне цивилизованный - в костюме от Диора, с манерами английского лорда. Он сдержанно улыбнулся - всего лишь раздвинув кончики губ, взял ее руку, поцеловал, низко наклонившись. Гигант, преклоняющийся перед хрупкостью.
Трогательно.
Ах, эти галантные итальянцы, наследники Казановы! Умеют увлечь женщину. Джо не отпускал ее ни на минуту и говорил, говорил... Он впервые увидел ее на фотографии: в белом свитере, короткой юбке, с бейсбольной битой в руках - и сразу влюбился. Он пересмотрел все ее фильмы. Он желал быть на месте актеров, игравших ее мужей. Он ненавидел того, кто убил ее в фильме "Ниагара" - был бы рядом, сам бы его убил.
Наивный... Верил в сказку, как в правду.
Он пожирал ее глазами и так явно желал заиметь в постель, что она испугалась, как бы он не сделал это при всех. Впрочем, она желала его не меньше... Джо предложил показать свои новоприобретенные апартаменты, она согласилась, не думая. Может, слишком быстро, но - как получилось. Уехали вместе.
И больше не расставались. Влюбились так, что не могли прожить друг без друга ни дня. Вскоре тайно расписались в мэрии Сан-Франциско. Почему тайно? Как впоследствии оказалось, Джо был на тот момент женат. Но неважно. Вместе они не продержались и года.
Этот второй ее официальный брак оказался таким же поспешным, как первый, но еще более неудачным. Актрису не устраивали в муже две вещи, поначалу казавшиеся интригующими: неуемная сексуальность и такая же неуемная ревность. Если с первой еще как-то можно было смириться, то со второй оказалось сложнее.
Истинный итальянец, для которого семья превыше всего, а честь жены - святое, Джо ревновал ее дико, до потери самообладания, буквально к каждому, кто близко подходил. Он, видимо, не понял, что за право обладать самым пленительным телом Голливуда придется платить определенную дань. К примеру, закрывать глаза на легкий флирт и кокетливые шалости, которые позволяет себе любая красивая женщина, тем более голливудская звезда.
А Джо не был готов к жертвам. Он хотел, чтобы ее звезда светила ему и только ему. Он ужасно раздражался от ее улыбок направо и налево, а от невинных поцелуев приходил в ярость. Устраивал истерики, скоро начал ее бить. Чувствовал себя спокойно только тогда, когда жена с опухшим от пощечин лицом сидела взаперти, не смея показаться на людях.
Горячая итальянская кровь и наивность характера помешали Джо принять Актрису такой, какая она есть. Ее работу он принимал за правду, киношные поцелуи - за настоящие. Последней каплей стала съемка сцены над вентиляционной трубой, когда ее юбка поднималась до плеч, обнажая трусики - на виду у тысяч любопытных зрителей. Он взбесился и схватил ее за руку так, что чуть не сломал.
Сторонник традиционной итальянской семьи, он требовал, чтобы она бросила работу, нарожала детей и сидела с ними дома, как мышка в его комфортабельной норе.
Но она слишком долго была серой мышкой, не знающей собственной ценности, прозябающей в подполье.
Увидевший свет обратно в темноту не хочет.
Успех слишком дорого ей достался, стал частью ее самой - неотъемлемой, необходимой, как рука или нога. Отказаться от него значило стать инвалидом.
Садиться в инвалидное кресло она не собиралась.
Даже ради большой любви.
Даже ради Джо.
Он хороший, жаль не понимает: одной его любви ей мало. Мечта детства - чтобы все ее любили, и чем больше людей, тем лучше. Мечта осуществилась. Где бы Актриса ни появлялась, встречала толпу поклонников. Едва выйдет из машины - взрыв. Фейерверк обожания. Фонтан восторга. От потока восхищения она заряжалась, как от потока электричества, вспыхивала, как маленькое солнце.
Она была готова осветить и обогреть все человечество.
А светить только для Джо неинтересно. Без публики она погаснет, как фонарь без батарейки. Попросту умрет, если никогда больше не пошлет воздушного поцелуя, не передернет плечами перед зрителями. Актриса не собирается терять достигнутое. Пусть Джо под нее подстраивается. В конце концов, кто из них главная звезда?
При всей ее внешней хрупкости, силы воли ей было не занимать. Она не уступила. Он тоже уперся, как баран в ворота.
Развелись, так же поспешно, как поженились, и разошлись по своим дорогам. Ее ожидал еще больший успех, его карьера шла по наклонной. Но надо отдать должное благородству Джо: он не прерывал с ней контакта надолго и никогда не забывал хотя бы по телефону поздравить с днем рождения. А пять дней назад...
Актриса очнулась. Открыла глаза. Она приняла кучу таблеток, чтобы заснуть, но они, видимо, подействовали наоборот. Сонливости не ощущала, только внутреннее напряжение и дрожь, будто недавно вышла не из теплого душа, а из холодильника. Подтянула простыню к подбородку. Несмотря на железный звон в голове, улыбнулась дрожащими кончиками губ. Вспомнила ночной звонок Джо.
Пять дней назад он снова сделал ей предложение. Она обещала подумать, теперь не спеша. Согласна ли она повторить опыт? Согласна ли дать шанс ему и себе?
Прошло восемь лет, Джо наверняка изменился.
А она?
Тоже.
Актриса уже не та заикающаяся девочка-сирота, желавшая малости, на которую имеет право каждый ребенок - быть любимой. Не та по-старушечьи покрытая платком работница военной фабрики, искавшая благосклонности начальника цеха - сорокалетнего отца семейства с пятью детьми. Не та юная статистка, мечтавшая попасть в кино с помощью престарелого продюсера. Не та начинающая актриса, вдруг ставшая знаменитой и впервые получившая возможность самой выбирать себе партнеров - и в фильм, и в постель. И даже не та обожаемая публикой кинодива, подтверждавшая свою власть над мужчинами, даруя им право заняться с ней сексом.
Да, она тоже изменилась.
Она ошибалась, принимая секс за любовь. Оказывается, для мужчин секс и любовь - разные вещи. Она слишком со многими ложилась в постель, каждый раз думая, что с его стороны это так же серьезно, как с ее. Но количество любовников не переходило в качество. Чтобы понять это, потребовались годы жизни и горы разбитых надежд.
Оказалось, только Джо любил ее по-настоящему.
Но. Что спортсмен-пенсионер, ревнивец-итальянец может дать ей в придачу к любви?
А вот кое-кто другой может...
Пожалуй, Джо она оставит "про запас", он никуда не денется. Сейчас у Актрисы появился шанс подняться на самый верх. Самая сумасшедшая мечта - "выйти замуж за президента" близка к исполнению...
После развода она продолжила богемную жизнь. Летала в разные города, в том числе за границу: привлекала зрителей на премьеры, открывала выставки, участвовала в благотворительных балах, снималась в фильмах, которые следовали один за другим. И так же один за другим следовали нервные срывы. Бессонница, болезни, передозировки наркотиков и алкоголя, а также потоки критических статей в прессе, любовные разочарования, кабальные контракты со студией - кто бы выдержал...
Недовольство грызло. Кинокомпания зарабатывает на ней миллионы, а платит как начинающей старлетке. Предлагает одни и те же роли, эксплуатируя образ недалекой блондинки, хотя Актриса давно его переросла. Готова к серьезным ролям. Желает попробовать себя в классике. Однажды, отдыхая от стресса в психиатрической лечебнице, она прочитала пьесу "Трамвай "Желание". Она видела себя в роли Бланш Дубуа. Роль досталась Вивьен Ли. Обидно. Актриса уверена, что сыграла бы лучше.
Зародилась мечта создать собственную кинокомпанию и сниматься в том, что нравится самой, показать - на что способна. Получать по труду, а не по контракту.
Мечты... Мечты... На их исполнение требовались деньги, связи, советы, помощь со стороны. И время. А оно поджимало. Возраст за тридцать. Молодые, талантливые, пронырливые дышат в спину. Нельзя Актрисе надолго пропадать из поля зрения, давать про себя забыть. Надо возвращаться и снова сиять. И ждать встречи с тем, кто поможет перевернуть судьбу.