Аннотация: Вторая часть диптиха, написанного в соавторстве с Джи Майком.
Вечер наплывал на город, сгущаясь вязким черничным бланманже в предместьях, на узких улочках, под скамейками и деревьями, захватывая понемногу тротуары, мостовые, площади.
Пьер шагал по бульвару Берси, без любопытства скользя взглядом по сторонам. К стенам притулились островки столиков, за которыми устроилась благодушная публика. Поблескивающая стеклышками пенсне и брошами на платьях, щеголяющая белоснежными манишками и смелыми декольте, попыхивающая дымом крепкого трубочного табака и тонкими турецкими сигаретками. Славный вечер наплывал на Париж: пропитанный запахами каштанов, кофе, духов и палой листвы под ногами горожан. Запахом осени, ложащейся на город - деликатно, как любящая женщина.
Пьер свернул с бульвара, углубившись в хитросплетение причудливо изогнутых улочек двенадцатого округа. Дорогу в Венсенский лес Пьер выучил наизусть и мог бы добраться до места с закрытыми глазами, даже не ощупью - чутьём.
О поляне в юго-западной части леса шептались в полслова русские таксисты из князей, полотёры из поручиков, русские официанты, грузчики, швейцары. По всему выходило, что именно там сгинул штабс-капитан Разумовский. Правда, тела Разумовского в Венсенском лесу не обнаружили. Но не обнаружили его ни в полуподвальной комнате, где штабс-капитан обитал, ни на мыловаренной фабрике, где пытался работать, ни в больницах, ни в моргах.
Франция оказалась к приблудным жильцам далеко не так ласкова, как в ту пору, когда они были гостями. Слишком много их хлынуло морем и сушей, этих приблудных, голодных, не имевших за душой ничего, кроме выправки и выговора, оглядывающихся на былое величие...