Калугина Лена : другие произведения.

Вк-3: Пророчество

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Двенадцатое место в конкурсе женской прозы "Высокие Каблуки-3", номинация "Мелодрама", маска Калуга.

  
   Какой день чудесный! Ранним утром, на своём стареньком, недавно купленном "Жигулёнке", за нами заехал Любимый. Он опытный водитель, хотя много лет за рулём не сидел. Движения чуть более порывистые и нервные, чем обычно. Я впереди, рядом. Ремешок только коротковатым оказался, пришлось просто накинуть, не пристёгивая. Дочурка моя за мной, сзади устроилась. Ей сегодня ещё в школу надо успеть. Выпускной класс. Едем к бабушке, целительнице. Подружки про неё чудеса рассказывают. Всё предсказать может, от опасности уберечь, предупредить, судьбу увидеть.
  
   В последнее время много всего произошло. Работу сменила. Пригласили в престижную Клинику, на должность начфина. Отдел под себя создать, с нуля, задачи интересные, масштабные. Это не главбухом работать, занимаясь "посмертным учетом фактов хозяйственной деятельности"... Зарплата сказочная. Дочка довольна, теперь с деньгами будет свободнее. Растила её одна, бывало трудно. В начале девяностых инфляция всю зарплату съедала, и выплату задерживали. Так бывало, что на пустой рисовой каше по три дня сидели, даже на хлеб не было денег. Пережили, выправились, наладилось всё потихоньку.
  
   Только с работой новой что-то не так. Вроде, и хорошо всё. Кабинет дали просторный, мебель сама выбирала. С собой подружку Машку разрешили взять. Мы с института ещё дружим. Она замуж за офицера вышла, в Туркмению уехала. Детей двое, пацаны. Потом вернулись. Время тяжёлое, работы нет, мужа из армии уволили по здоровью. Выбила я вакансию в старой моей конторе, Машку к себе взяла. Она, конечно, звёзд с неба особо никогда не хватала, но если с ней посидеть, объяснить всё, что надо делать, а потом проверять, то ничего, справляется. Продвинула её на должность зам. главврача по экономике, битву с начальством выдержала, но на своём настояла. Там и зарплата существенно больше - такая же, как у меня, и престиж. Только приходилось и на этой должности Машку страховать, подсказывать, проверять, чтобы серьёзных ошибок не наделала.
  
   Я проучилась, получила аттестат аудиторский. А меня ещё в Москве, в Минздраве, приметили люди. Показала себя хорошо по работе. Вот и позвали в Клинику работать, на весь мир знаменитую. Машка в слёзы: "Я без тебя тут не продержусь, возьми с собой, а то детей кормить будет нечем". Подумала я... Что же, надо последовательной быть. Поговорила с шефом будущим. Он так сказал: "На тебя зарплата выделена уже. Хочешь взять помощницу - отстегни из своих". Я и отстегнула половину. Совестно как-то было меньше положить, чем себе. Тем более, Машка с понижением шла, из зам. главврача на ведущего специалиста. А по деньгам, даже при таком раскладе, получилось намного больше, чем на старой работе.
  
   На новой работе в нашем кабинете Олег сидел, страховщик из дружественной компании. Приятный такой мужик, обходительный. До больничного городка от города двадцать пять километров. Он на своей машинке в Клинику подвозил. И так интересно с ним было, в курс дела вместе входить лучше получалось.
  
   Началось всё хорошо, только потом что-то не заладилось. Кожей чувствовала, как тучи сгущаются. Как будто ненависть жгучая со всех сторон в щели вползает, душит. А дома отпускало. Через пару месяцев - гипертонический криз. Клиника всё же, моментально меня в оборот, по всем врачам. УЗИ брюшка сделали, дядька такой, к нему со всего города в очередь. Спокойный. Я с шутками: "Доктор, жить-то буду"? А он отвечает: "Всё хорошо у вас, только опухоль вот с этот ящик". И на стол показал, где прибор стоит внушительных размеров. А я тогда располнела уже прилично, и не заметишь так-то, без обследования. Пришлось к друзьям-онкологам стучаться, к Жене и Игорю. Они меня на своё обследование, нашли ещё в щитовидке что-то, и в груди ерунда какая-то. Только сказали: "Сначала брюшко твоё надо покромсать, это срочно, а потом с остальным разберёмся".
  
   Вот тогда я испугалась по-настоящему. Когда онкологи говорят "срочно", это что-то да значит. Я с ними дружу столько лет, наслушалась.
  
   Тогда и решилась к той бабушке поехать, узнать, что меня ждёт. Бабушка серьёзная, вся книгами старинными церковными обложенная. За каждым словом Бога поминает. Воды мне дала, особым образом освящённой, пить велела и ещё к ней поездить. Деньги в руки не принимает, надо на блюдечко класть. Деньги не великие. А народу к ней ездит тьма тьмущая. Сказала, что можно на операцию ложиться. Она бы и сама ту опухоль убрала, за полгода примерно. Но видит, что решилась я уже отдать мою тушку хирургам на расправу. Потому пускай режут, всё хорошо будет. Я духом воспряла немножко.
  
   Друзья в свою клинику положили, прооперировали быстренько. Гистология хорошая пришла и во время операции, и потом. Фу, отпустило. Правда, сердце на операции останавливалось. На наркозе друг лучший стоял, Женя, никому не доверил, потому что полостное вмешательство обширное, сложное, уж очень опухоль велика. Ничего, Женя - мастер-виртуоз, запустил моторчик заново, тикает как миленький. Ничего такого не видела, типа белых коридоров и света в конце тоннеля. Проспала, как сурок, смерть мою временную
  
   Выписали меня из больницы. И вот махнули мы к бабушке на очередной сеанс. Уговорила я Любимого, чтобы и сам ей показался. Дочка уже ездила раньше, ей свой курс бабушкой был назначен. И Машка там побывала, и другая подружка со старой работы, Ирочка. На электричке все туда добирались, потом ещё пешком идти. А в этот раз - на машине, с Любимым, с комфортом до самого места.
  
   Бабушка приняла. Я вопросы задавать стала, про жизнь личную. Она на фото Любимого взглянула, и говорит тут же: "Так он женатый, и детей трое". Правильно всё, женатый, и дочка от первого брака есть, и в этом браке дочка с сыном. Мы уже десять лет вместе, и пожениться договорились, когда дети его подрастут. Моя дочка его за папу считает. Хороший мужик, уже столько лет на две семьи живёт. Только деньги у нас врозь, сама зарабатываю, чего уж его деток обделять. Покачала бабушка головой и говорит: "Выйдешь ты ещё замуж, за хорошего человека. Но не за этого. И проживёшь до восьмидесяти лет. И до конца самого на своих ногах будешь ходить".
  
   Порадовал меня прогноз такой, только вот с Любимым... Ладно, жизнь покажет, может, напутала бабушка, уж больно хорошо у нас всё. Поначалу притирались долго, и ссоры бывали бурные, яростные, но потом всегда мирились. Десять лет - не шутка. И мужик хороший, добрый, руки золотые, всё может, всё умеет. Дочку мою любит, как родную. И любовник - поискать такого, не найдёшь. Попивает, правда. А кто без греха, все пьют. Я и сама не прочь гульнуть на полную катушку, так, что потом с трудом вспоминается, как всё было...
  
   Едем от бабушки обратно, мимо новой работы моей. Хотела ещё заскочить, так просто. Потом передумала, дочке в школу надо успеть. Солнышко, первые редкие снежинки на сухой асфальт падают. Настроение замечательное. Дочка попросила в сочинении ошибки проверить. Сочинение читаю, дочка с Любимым болтает...
  
   Всё. Затемнение. Мрак. Тишина.
  
   Открываю глаза. Потолок, кафель. Не могу двинуться, тело как будто не моё. Странные звуки. Кто-то ходит, гремит чем-то металлическим, переговариваются громко чужими голосами. Опять провал, мрак. Снова потолок, кафель. Мне кажется, я кричу так, что закладывает уши. А получается только шёпот:
  
   - Дочка. Где дочка?
  
   Кто-то в белом подошёл.
  
   - Успокойтесь, дочка рядом, на соседней кровати. Жива. Все остались живы. Вы попали в аварию. Потеряли много крови. Вас вовремя привезли. Ещё бы немного, и всё. Сейчас уже получше. Объём крови восстановим, и будем готовить к операции. Ноги постараемся сохранить.
  
   - Ноги? Что с ногами? Я не могу ими пошевелить...
  
   - Они сломаны, мы их вытянули и привязали груз. Машина въехала в столб. Двигатель упёрся вам в колени и раздробил бедренные кости, почти на треть длины. В кашу. Вас из машины автогеном вырезали. Постараемся сделать всё, что возможно. Ещё у вас сломана ключица, и порезано лицо. Не сильно, только на лбу будет заметный след. Вы просили зашивать аккуратно, потому что вам ещё замуж выходить.
  
   - Когда? Не помню.
  
   - Вы здесь трое суток. Были в шоке, потому ничего не помните.
  
   - Дочка. Что с ней?
  
   - Она ударилась о подголовник. Раздроблена верхняя челюсть и нос, ушиб головного мозга, сложный перелом плеча. Её скоро отправят в другую больницу, в специализированное отделение. Она не может говорить.
  
   Я скосила глаз на соседнюю кровать. Она там, голова и лицо полностью забинтованы. Щелка для глаз и трубка теряется в бинтах... Не могу, не верю... Провал. Мрак.
  
   Я в большой палате, коек на восемь. Люди, женщины ходят. Ноги мои под одеялом, задраны вверх, к ним подвешены грузы. Как в туалет? Чтобы поднять меня на судно, с грузами, а потом спустить назад, и не повредить ноги, нужны два-три здоровых мужика. Каждый раз надо ждать, когда врачи свободные найдутся. Это ужасно. Подо мной мокро. Простыню поменять - та же канитель, врачей звать. Санитарочка говорит: "Ждите, все на операциях". Кожу саднит от едкой сырости. Это пролежни. Не могу подвинуться, не могу хоть чуть-чуть поменять позу. Нужна опора, а у меня только одна рука работает. Левая висит на косынке, сломанная ключица не даёт ей пошевелить.
  
   Поначалу шутила и смеялась, сама себя бодрила. А как ещё было не давать себе тихо сходить с ума? Эйфория прошла, когда заведующий отделением Андрей Викторович сказал, что встать на ноги я смогу не раньше, чем через полгода. Звучит, как приговор. От бессилия и ужаса слёзы стоят в глазах.
  
   И не верю, кажется, что страшный сон закончится, и я дочитаю дочкино сочинение. Мы забросим её в школу, а сами поедем домой, завтракать...
  
   Это не сон. Это и есть теперь моя жизнь. А истерзанное, покалеченное и распятое на больничной кровати тело - это я.
  
   Дочку увезли в другую больницу. Там за ней ухаживает моя близкая подруга Вера, кормит домашней едой, протёртой и жидкой. Теперь я волновалась за неё не так остро. Знала, что она в надежных руках, друзья-онкологи подняли все связи и контролируют ситуацию.
  
   Операцию сделали. Десять часов три травматолога собирали мои ноги по кусочкам, как пазл. И собрали. Закрепили осколки костей шурупами на титановых пластинах. Когда очнулась после наркоза в операционной, Андрей Викторович сказал, улыбаясь, что теперь я смогу пронести с собой в самолёт хоть пулемёт - металлоискатель будет звенеть, как свадебные колокола. Я ещё плохо соображала, но отметила, что лицо у него, хоть и серое от усталости, а глаза светятся, как у победителя. И это самое лучшее свидетельство благополучного исхода операции.
  
   После реанимации меня перевели в четырёхместную палату. Каждый день приезжали Олег с Машкой. Договорились, что они будут привозить, что потребуется, покупая на мои деньги. Было неловко их напрягать дополнительными расходами. Привезли новости. Руководство рассматривало вопрос о переводе на долечивание в стационар Клиники, чтобы я могла там работать прямо на больничной койке, как только наберусь немного сил. Зарплата останется на обещанном уровне на весь период восстановления. Это щедрое и своевременное предложение, потому что деньги быстро таяли, требовались лекарства, которых в больнице не было. Кроме того, на днях должны прислать двух опытных медсестёр, которые попеременно будут приезжать каждый день и ухаживать за мной. Это было здорово. Я увидела, что жизнь продолжается, и направление её стало понятным.
  
   Олег с Машкой приезжали всё реже, на работе не довольны их частыми отлучками. Однажды они пришли какие-то не такие. Олег подсел к кровати, а Машка почему-то осталась стоять у дверей. Олег сказал, что руководство Клиники изменило своё решение. Долечиваться буду здесь, в травматологическом отделении, по профилю, а потом выпишут домой. Работать мне пока не стоит. Я спросила: "Почему"? Олег помялся, но всё-таки смог это выговорить: "Дело в том, что ты три дня была в шоке. Это не могло не сказаться на твоём психическом здоровье. Потому Клиника в твоих услугах, как человека не совсем адекватного, пока не нуждается. А там видно будет".
  
   Это был удар ниже пояса. Я во все глаза смотрела на Машку. А она отвернулась и почему-то улыбалась. Чему она радуется в момент, когда меня объявляют сумасшедшей? Тогда я не знала, что предают иногда с улыбкой...
  
   Когда Машка приехала в следующий раз, я была взвинчена. Незадолго до того разговора я просила купить баночку красной икры и маслины. Захотелось аж до трясучки. Открыла банки. Икра оказалась испорченная, воняла, а маслины прогоркли, как хина. Пришлось всё выкинуть. Я набросилась на Машку. Предлогом были испорченные продукты, а причина - в её необъяснимом предательстве. Как она могла? Я думала, что она мне близкий человек, и что не только я встану грудью на её защиту без колебаний, но и она... Почему? За что? Машка смотрела куда-то сквозь меня и молчала, потом вышла и закрыла за собой дверь палаты. Я почему-то сразу поняла, что очень долго её не увижу. Может быть, никогда.
  
   Мне не давала покоя мысль о моём сумасшествии. Неужели я действительно тронулась умом? Это катастрофа. Это значит, что я вообще на обочине жизни, совсем никто, пустое место, требующее постороннего ухода за разбитым телом... Нет возможности работать - нет заработка. Дочка школьница, сама вся переломанная, и тоже нуждается в уходе. И что дальше?
  
   Ко мне приехала одноклассница Рита, врач-психиатр. Я по-дружески попросила оценить моё состояние, с профессиональной точки зрения, и сказать всё честно. Она меня давно знает, я сильная, приму правду спокойно. Рита согласилась. Она долго задавала разные вопросы, попросив отвечать без раздумий. Я и не раздумывала, ведь мне правда нужна. Закончив беседу, Рита посмотрела на меня внимательно и произнесла: "Не морочь мне голову, ты здоровее меня". Это приободрило. Но ситуация с диагнозом, поставленным заочно моими коллегами, теперь выглядела ещё паршивее.
  
   У меня теперь осталось только одно занятие - выживать. И я выживаю. Потянулись долгие дни. Жизнь начала изредка улыбаться, когда пришли медсёстры из Клиники Лариса и Света. Они опытные, умелые, сильные и просто добрые женщины. Пролежни стали заживать, наладился уход за обездвиженным телом. Мне даже покрасили волосы, чтобы скрыть ещё больше проявившуюся седину. А ведь мне ещё и сорока нет...
  
   Я живу от перевязки до перевязки. Чем ближе перевязка, тем напряжённее я становлюсь. Очень больно. Сил так мало, что болевой порог сильно сбился. Я не могу выносить даже маленькую боль. Когда ставили подключичный катетер, я потеряла сознание. Теперь со мной осторожничают, но от всей боли всё равно не уберечь. Большие послеоперационные раны заживают медленно. Внутри тканей множество гематом, и их периодически приходится вскрывать. Сначала я перед перевязкой просила обезболивающий укол, потом перешла на таблетки. Это лишь слегка снижает остроту боли. Во время перевязки хочется орать во весь голос. Когда в коридоре слышны шаги операционной сестры, я вся внутренне сжимаюсь в комочек. Может, не заметят меня, и не будут мучить сегодня, заталкивая в раны металлические инструменты... Хуже всего, когда на перевязку приходит врач. Значит, сегодня пытка будет особо болезненной.
  
   И я нашла выход, который удивил всех, даже видавших виды операционных сестёр. Я стала на перевязках втыкать в уши наушники, включать на полную катушку плеер и петь! Я быстро разобралась, какая музыка мне нужна. Доктор Розенбаум. Любимый альбом с подходящим случаю названием "Вялотекущая шизофрения". Это было то, что надо.
  
   Мне ковыряют рану, а я, закрыв глаза и сжав кулаки так, что ногти впиваются в ладони, пою, то беззвучно, то в голос, вместе с Александром Яковлевичем.
  
   Научился Бог терпеть,
   Научились птицы петь,
   И с тобой мы тоже сможем
   Всё преодолеть.
   Только об одном
   Я тебя прошу,
   Не оставь меня, покуда я дышу.
  
   Мы поём вместе, и я чувствую, что он для меня поёт: "Я с тобой, потерпи, ты сможешь"... И этот голос, эти слова, этот отчаянный дуэт даёт силы выдержать, не уйти за грань сознания...
  
   Теперь, когда операционная сестра со своим жутким подносом входит в палату, она сама говорит: "Давай, милая, врубай свой наркоз".
  
   Не оставь меня... Кому я это пою? Я думаю о Любимом, которого вижу всё реже. Он в аварии пострадал меньше всех. Водитель всегда инстинктивно отвернёт от препятствия в последние секунды, чтобы вывести себя из-под удара. Весь удар достался нам, а ему немного ушибло колени. Он провалялся недели три, потом встал. Теперь на него завели уголовное дело. Тяжкие телесные. Его не посадят только в одном случае: если я напишу заявление в милицию, что прошу освободить его от уголовной ответственности. И я пишу, понимая, что ничего хорошего за этим не последует. Так и есть, когда дяденька из милиции забрал моё заявление, Любимый надолго исчез с горизонта.
  
   Сколько воды утекло с тех пор... Вопреки всем прогнозам, кроме бабушкиного, я хожу. Недалеко и недолго, с палочкой. И даже научилась водить машину. Два года по больницам, куча операций. Инвалидная коляска. Потом костыли. В Клинике проработала шесть лет. Ушла.
  
   Дочка полностью выздоровела, нашла свою любовь, вышла замуж, счастлива.
  
   Любимый ушёл из семьи и от меня заодно, к молодой женщине. Счастья это ему не принесло. Теперь он совсем один, спивается потихоньку.
  
   И замуж я действительно вышла за хорошего человека. Как бабушка напророчила.
  
   Одно только меня мучает. Почему она не сказала, что будет авария? Других людей она о таких вещах предупреждала, сами рассказывали...
  
   Наверное, избежать того столба было нельзя. После пройденных испытаний я стала на порядок сильнее. Я стала тем, что я есть. Я стала собой.
  
   Осталось не подвести бабушку и дожить до восьмидесяти лет.
  
  
  
   10 января 2011 г.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"