Аномальная зона. Сквозь радугу
"Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Русские секретные материалы. В деревушке Краснозорино творятся странные дела: то тираннозавр на коров нападет, то единорог в лесу появится, то еще какой дракон, а иногда люди из прошлого приходят, а иногда – люди из настоящего исчезают... И попадают – кто в прошлое, кто в будущее, а кто вообще в другой мир. Кажется, где-то в лесу есть дверь сквозь время и пространство, которая открывается только тогда, когда над лесом повисает радуга.
|
Аномальная зона. Сквозь радугу
Русские секретные материалы
Глава 1.
С самого раннего детства Леша Галибин проводил лето в деревне Краснозорино у бабушки: свежий воздух, чистая речка, молоко от своей коровки, овощи со своего огорода - что еще нужно для отдыха?
А еще там был очень страшный лес, где водились чудовища.
Бабушка каждое лето предупреждала Лешу и его младшую сестру Ларку, чтобы в лес они не ходили ни в коем случае, даже не приближались к нему. И Леша ей верил. Сначала - потому что был маленький и верил вообще всему, что говорят взрослые, особенно те, кому стоит доверять. Потом - оттого, что чувствовал: бабушка сама верит в то, что говорит.
Лет в восемь у него появились некоторые сомнения, да и одноклассники скептически восприняли его рассказы о чудовищах, которых даже его бабушка боится. Некоторые ребята говорили, что их родители тоже пугали: злой собакой, милиционером или дядькой с мешком, которые придут и заберут, если не будет слушаться... Но со временем выяснилось, что милиционерам нету дела до непослушных мальчиков, а собакам и подавно. Другие ребята вспоминали собственные страхи: кто-то боялся чудовищ в большом шкафу, кто-то в темном чулане. Но, набравшись смелости и исследовав чулан и шкаф, никого они там не находили. Может, и с лесом так же?
Сомнения были заразительны, доводы ребят - убедительны. Однако когда Леша приезжал летом в Краснозорино, он снова начинал верить в чудовищ. Похоже, в деревне все боялись ходить в этот лес! По крайней мере, его лучшего друга, Мишку Перлова, мать тоже строго-настрого предупреждала в лес не ходить и так же пугала жуткими зверями, которые там якобы водятся. И даже Мишкин дядя, деревенский милиционер, которого все, несмотря на его нестарый еще возраст, уважительно называли Сергей Васильевич, даже он побаивался леса! А ведь у Сергея Васильевича был пистолет... И еще Леша знал, что деревенские не любили выходить во двор ночью. Будто и правда думали, что в темноте может затаиться что-то опасное.
Рос Леша без папы, и мама просто из сил выбивалась, пытаясь прокормить двоих детей, Лешу и Ларку. Когда Леша был совсем маленький, его очень смущало это выражение "прокормить". Ведь не так уж много они с Ларкой едят, чтобы маме приходилось целые дни на работе проводить! Он даже пытался подговорить сестренку поменьше есть, чтобы мама могла раньше возвращаться с работы. Ему тогда казалось, что существует прямая зависимость между тем, сколько они съели, и ее поздними возвращениями. Но потом он понял, что так только говорят - прокормить. А на самом деле "прокорм" - это еще и покупка одежды и обуви, игрушек и карандашей, и плата за квартиру и за транспорт... Все-все требовало денег, а зарабатывала у них одна мама.
Бабушки деньгами помогать не могли.
Мамина мама, которую звали бабушка Катя, помогала тем, что забирала их с Ларкой из детского сада, а потом из школы, кормила обедом и сидела с ними до возвращения мамы.
Папина мама, которую звали бабушка Аня, жила в Краснозорино и брала их к себе на лето, да еще и продукты присылала, овощи у них всегда были свои, лежали в мешках на балконе.
Бабушку Аню Леша обожал: она была добрая, щедрая и рассказывала много интересного: на все случаи жизни у нее были припасены занимательные истории.
А бабушку Катю Леша недолюбливал: она была злая, все время ругала их с Ларкой за шалости, а маму - за то, что так плохо устроила свою жизнь, вышла замуж за деревенского, да еще и пропал муж без вести... Как будто он виноват, что пропал! Да и мама не виновата. Она и так жила трудно, все время ходила поникшая и серая от усталости, а после разговоров с бабушкой всегда запиралась в ванной и подолгу плакала. Леша с Ларкой сидели тогда тихо, даже не играли и все пытались придумать, как бы маму утешить. Но, наверное, ее вообще утешить было нельзя...
Мама очень любила папу. У них по дому везде были развешены его фотографии. Леша его почти и не помнил. Только какой-то смутный образ большого и веселого человека, чье присутствие заряжало близких силой и бодростью. Леше не было трех лет, когда папа пропал. А Ларке тогда только год исполнился. Это летом случилось, в Краснозорине. Лешин папа со своим лучшим другом Андреем Перловым - кстати, Мишкиным отцом! - ушли в лес и там пропали.
Когда Леша потребовал от бабушки подробной истории отцовского исчезновения, она рассказала, что в тот день деревенские видели на краю леса "белого зверя", а эти белые звери - самые страшные из всех, какие из лесу выходят. И местные мужики собрались и пошли с оружием. Все вернулись - а Лешин и Мишин папа сгинули. И даже следов не осталось. Поскольку мертвыми их не видели, то все еще надеялись, что они когда-нибудь вернутся. Бывало, что пропавшие в этом лесу потом возвращались...
Леша все детство мечтал, что папа вернется. С мамой говорить об этом было нельзя: она принималась плакать. А вот с бабушкой Аней они подолгу мечтали о том, как он однажды выйдет из леса или постучится вдруг в дверь. И не сразу даже поймет, что вот этот большой мальчик - его маленький Лешка, а вот эта девочка с толстенькими косичками - Ларка, которую папа оставил совсем еще крохой с прозрачным пушком на головке! В школе Леша дрался с мальчишками, которые утверждали, что мама и бабушка его попросту обманывают, что их с Ларкой отец сбежал, как все другие отцы от нелюбимых жен сбегают... Может, другие отцы и сбегают, а вот его отец был не такой.
Но годы шли, и образ отца становился все более призрачным. Да и сомнения по поводу чудовищ в лесу все больше одолевали Лешу. Он прочел немало сказок, где герой гнался за "таинственным белым зверем" и либо пропадал на сто лет, либо оказывался у замка Спящей Красавицы. Сходство между этими сказками и бабушкиными рассказами неприятно удивило Лешу. А может, действительно она все придумала, а правду от Леши и Ларки скрывают? Ведь эти взрослые - они все серьезное от детей скрывают, считая, что детям просто не под силу понять и принять что-то страшное.
Глава 2.
В четвертом классе Леша уже серьезно увлекался биологией, перечитал множество книг и к лету дозрел до открытого бунта.
-- Никаких чудовищ не существует, -- заявил он бабушке в ответ на ее привычные предупреждения насчет опасностей местного леса. -- И страшных диких зверей тут тоже быть не может. Они разве что в Сибири и сохранились-то.
Мишка смотрел на друга с восхищением и согласно кивал. И добавил от себя:
-- Вы, баба Аня, наверное, преступников боитесь. Маньяков. Но они тоже вряд ли в наш лес забредут. Маньяки предпочитают город, большое скопление людей, где проще выбрать себе жертву и остаться незамеченным.
Мишка собирался пойти по стопам дяди, стать милиционером, поэтому читал в основном детективы.
Бабушка, вопреки ожиданиям, не удивилась и не возмутилась. Только улыбнулась загадочно. И предложила кое-что мальчикам показать, чтобы убедить их в правдивости ее слов и обоснованности ее страхов.
-- Давно бы следовало, да пугать вас зря не хотелось. Но, я вижу, вы выросли. Не испугаетесь уже. А знать вам нужно, что не пустые страхи все это... Особый у нас тут лес. И в Сибири такого не водится, что у нас возле Краснозорина, -- певуче говорила бабушка, пока вела их на соседнюю улицу, к дому Надежды Дмитриевны Поповой - "бабки Митревны".
Жила Митревна одна, несмотря на пожилой возраст, легко справлялась со значительным хозяйством, не снимая, носила траур по погибшему несколько лет назад мужу. Отчего он погиб, Леша не знал. Но всегда говорили - не умер, а именно погиб. Еще Леша знал, что покойный Попов был знатным охотником. И в деревне очень жалели о том, что его больше нет. Потому что он "всегда стрелял без промаха" -- так о нем говорили. На кого он охотился - Леша опять же не знал. На кого вообще можно охотиться в средней полосе России? И почему все так о его смерти жалеют? Должно быть, хорошим человеком был. Но вот вдова его, бабка Митревна, была угрюмой, молчаливой, злой старухой. Все до единого дети ее недолюбливали, ибо она, в отличие от прочих взрослых, за любую шалость, в ее присутствии совершаемую, карала моментально и, не тратя время на разговоры, сразу переходила к подзатыльникам, шлепкам, а то обхватит ухо заскорузлыми цепкими пальцами и как повернет! И никогда не забудет нажаловаться родителям, причем неизменно преувеличивала, а то и просто клеветала... В общем, противная она была бабка. И Лешке с Мишкой очень не хотелось к ней идти. Однако бабушка Аня привела их именно во двор к Митревне.
Дворовый пес Тарзан, такой же злющий, как и его хозяйка, зашелся хриплым лаем, мечась и едва не обрывая цепь. Митревна вышла из коровника, без улыбки кивнула гостям.
-- Надо детям показать чудищ. А то они не верят, -- лаконично сообщила бабушка Аня.
Митревна в ответ улыбнулась настолько зловеще, что мальчики попятились к калитке.
-- Идем-ка, -- буркнула она и пошла к сараю.
Бабушка Аня подтолкнула Лешу и Мишу, и пришлось им идти за Митревной.
В сарае - большом и крепком, как и все в хозяйстве Митревны, -- был сложен всякий нужный на огороде инструмент. А по стенам висели черепа, при виде которых мальчишки потрясенно замерли...
Это действительно были чудовища.
Леша, интересовавшийся биологией, удивился даже больше, чем Мишка. Он точно знал, что ничего подобного в средней полосе России водиться не может. Да и в тропиках тоже... Нигде на земле! По крайней мере, не в двадцатом веке. Если когда-то и водились подобные чудища, то давно уже вымерли. То есть должны были давно уже вымереть. Неужели они еще остались в здешнем лесу? Но этого не может быть!
Даже представить себе таких зверей - хотя бы такого размера! - было трудно. Черепа были огромные и ужасные. Ближе всего к двери висел круглый череп хищника с острейшими зубами, из верхней челюсти которого торчали кинжалообразные клыки: ими зверь запросто мог бы проткнуть любого из мальчиков насквозь. Следующий был похож на череп носорога, но много больше, уродливее и с восемью рогами. Еще один выглядел так, как мог бы выглядеть череп киношного оборотня: с длинной пастью, полной острых зубов. Клыки у него были поменьше, чем у первого, но все равно внушительные. Четвертый -- просто череп быка с огромными черными рогами, но такого быка Леша даже представить себе с трудом мог: обычные быки рядом с ним показались бы карликами.
-- Они не настоящие! - выдохнул Мишка.
-- Настоящие, -- с мрачным удовлетворением заявила Митревна. - Всех мой Петр застрелил. Потому у нас и висят. А еще шкуры сохранились. Вот его и его, -- она ткнула в череп быка и в первого хищника с кинжалообразными клыками. - Вот тута пуля вошла...
Она указала на аккуратную круглую дырку в височной кости клыкастого черепа.
-- У других двух шкуры были некрасивые. Мы и не стали сдирать, зазря пачкаться. Только головы Петр снял, чтобы память была... Для таких вот, как вы. Чтобы знали, - с нескрываемым злорадством в голосе довершила Митревна.
-- А можно на шкуры посмотреть? - спросил вдруг Мишка.
Вероятно, в нем заговорил инстинкт следователя, и он захотел увидеть все улики.
Бабка Митревна смерила его недовольным взглядом.
-- Шкура зубатого в избе. Туда не пущу вас, чумазые... Натопчете еще. А бычьей шкурой я поленницу прикрываю. Идем.
Она провела мальчиков к поленнице, действительно накрытой сверхъестественно огромной шкурой. Мех на ней был уже трачен временем, но в основном сохранился - черный, мохнатый. Мишка потрогал шкуру. Лешка тоже потрогал. Жесткий мех, густой.
-- Ну, насмотрелись? Вот если в лес пойдете, там вас такие вот и встретят. И ладно если целиком сожрут. А то разорвут и разбросают по кочкам. А мамкам потом собирать, что от вас останется, -- сказала Митревна. - А теперь по домам бегите. Некогда мне.
Митревна подтолкнула их в сторону калитки, где их ждала бабушка Аня.
-- Спасибо, Надежда Дмитриевна, -- вежливо сказал на прощание Леша.
Бабка Митревна не сочла нужным что-либо ответить.
-- Тот, который с большими клыками, похож на саблезубого тигра, -- тихо сказал Леша, когда они вышли на улицу.
-- Который "зубатый"?
-- Да. По-научному смилодон называется. Только они вымерли ведь давно. Они все могли бы быть ископаемыми. Но слишком хорошо сохранились. Да и потом, шкуры остались. А здесь не вечная мерзлота, чтобы шкуры тоже могли...
-- Да и зачем им нас дурить-то? - пожал плечами Мишка. -- На речку же отпускают, и ничего. А речка быстрая, холодная. Всяко должна быть опаснее леса.
-- Библиотека до пяти. Сгоняем в город?
-- А чего тебе в библиотеке?
-- Книжка одна нужна. Или не одна.
-- Ладно. Сейчас за билетом сбегаю и за великом.
Школы в Краснозорине не было: местных детей на "газике" возили в ближайший городок Учуевск. Там же и библиотека находилась, даже по московским меркам богатая, с добрыми и приветливыми библиотекаршами. Лешка в библиотеку записан не был, но пользовался билетом Мишки. Все равно Мишка читал не так уж много, отдавая предпочтение детективам.
На велосипедах до Учуевска было больше часа езды, да еще и бабушка надавала поручений: и в аптеку заехать, и в хозяйственный. Еле успели: чуть не за минуту до закрытия библиотеки вбежали в пахнущую пылью и старой бумагой прохладу. Но библиотекарша оценила их тягу к знаниям и задержалась с закрытием, пока искала нужные книги о доисторических животных. Леша попросил, чтобы обязательно с картинками и чтобы скелеты зверей тоже были изображены. Библиотекарша нашла три такие книги. Одну вообще-то на руки выдавать не следовало, она была приписана к читальному залу, но Лешу тут знали как аккуратного и хорошего московского мальчика. И книжку ему дали.
Леша сел с книгой прямо на ступеньках библиотеки. Нашел раздел про смилодона. Там и фотография черепа была, из Палеонтологического музея. Точно как тот, что у бабки Митревны в сараюшке. И остальных определили. Приблизительно, конечно. Нужно было еще разок сравнить. Но пока получалось, что восьмирогий носорог - это уинтотерий. Гигантский черный бык - тур. А тот, который был похож на оборотня, - видимо, доисторический кабан динохиус.
В книге писали, что последнего тура убили в Польше в семнадцатом веке. А смилодон, уинтотерий и динохиус жили на земле десятки тысяч лет назад.
-- Ба, а что ученые говорят? - спросил Леша у бабушки, когда она кормила их с Ларкой ужином. - Ведь это такие древние животные, которые больше нигде на свете не сохранились. Только у вас в лесу. Тут заповедник нужно делать и сохранять их, а не отстреливать.
-- Незачем их сохранять. Опасные они. Сколько народу убили! Если такие расплодятся - страшно подумать, что на земле будет. И ученые ничего не говорят. Потому что они про это не знают.
-- Так надо сообщить!
-- Не надо. Ничего, кроме беды, от этого не будет. Мы уж сами научились справляться. Чужих советом да доглядов нам здесь не нужно.
На другой день Леша с Мишкой отправились к бабке Митревне. Они с дрожью в коленках приближались к ее двору, но пока книги на руках - нужно было сравнить черепа на картинках с теми, которые в сарае висели. Чтобы точно уж знать.
Бабка Митревна всем видом своим выражала недовольство, но в сарай пустила. Даже заглядывала Леше через плечо в книгу и комментировала:
-- Неправильно нарисовано. Не такие они. У зубатого шкура не гладкая рыжая, как тут, а с живота пятнистая, только вдоль хребта черная полоса. Носорог этот на самом деле не серый, а желтый. И какой же это кабан? Разве ж кабаны такие бывают? Ноги у него были длинные, как у лошади...
Но, видимо, серьезность столь научного подхода произвела на вредную бабку впечатление. Она отвела мальчишек к себе в сад, куда никого не пускала, налила каждому по стакану парного молока, дала по миске клубники. А потом с деланным безразличием сказала:
-- Самый страшный зверь-то даже не зубатый, а вот этот, -- она ткнула пальцем вверх, куда-то над головами мальчишек.
Леша чуть не подавился клубникой с молоком: первая мысль была, что на ветке над его головой примостился кто-то страшнее смилодона. Но, к счастью, речь шла всего лишь об очередном черепе, прибитом к стволу старой яблони. Только вот Леша при виде его позабыл про угощение. Череп этот напоминал то ли лошадиный, то ли козий, только более узкий, тонкокостный, с огромными глазными впадинами. А главное - точно из середины лба у него торчал длинный витой рог, тонкий и острый, ярко сияющий в солнечном свете.
Нет, легенды о единорогах Леша, конечно, слышал. И картинки с изображением мифического зверя видел. Все художники представляли себе единорога по-разному: кто - просто лошадью с рогом, кто - однорогим козлом с лошадиной гривой... Но во всех книжках всегда писали, что единорог является абсолютнейшим вымыслом, а то, что выдавали в непросвещенные времена за его рог, на самом деле - рог морского зверя нарвала!
Но вот на яблоне висит череп единорога. И рог его не очень похож на рог нарвала. Он изящен и грозен, как шпага. И сияет, словно расплавленный металл.
-- Четырех мужиков покалечил. А двоих вовсе убил: папашу моего и соседа нашего. Я сама этого зверя застрелила. Семнадцать годочков мне было. А после уже Петр Андреевич ко мне посватался. Он-то с этим зверем справиться не смог. А я сумела.
-- Он называется единорог, -- благоговейно произнес Леша.
-- Да знаю я, как он называется, -- отмахнулась бабка Митревна.
С тех пор, что ни вечер - Леша требовал от бабушки Ани за ужином рассказов про таинственный Краснозоринский лес. И что ни вечер - узнавал новые невероятные факты.
Оказывается, в здешнем лесу еще и люди частенько пропадали. Прямо как в бермудском треугольнике. Просто исчезали, и все.
В Гражданскую войну пропал отряд белых. А потом и отряд красных, которые белых преследовали. Без следа пропали. Только две лошади вернулись.
В тридцатые годы сотрудников НКВД прислали разобраться с местными странностями. Трое из них пропали. Один сошел с ума. А еще один женился на местной девушке и тут жить остался. Он-то вроде бы и смог сделать так, чтобы начальство перестало интересоваться Краснозориным.
-- Мишки твоего прадед. Хороший был человек. В войну погиб.
Во время оккупации над Краснозоринским лесом видели странные светящиеся объекты. Немцы послали туда разведчиков, те, разумеется, пропали, что свалили на партизан, которых в этих краях и вовсе не было.
В начале шестидесятых местная девушка Наташа Петровская ("Ты ее знаешь, Леша, это тетя Наташа, которая в сельмаге работает") убегала от пьяного местного же парня, преследовавшего ее с очень нехорошими намерениями, и среди леса просто исчезла. Год о ней не было никаких вестей, все думали - убил ее тот пьяный. Доказать не могли, но плохим отношением из деревни его выжили. А год спустя появилась Наташа, как ни в чем не бывало, - те же платье и туфельки, и для нее года как бы и не было, минуты не прошло.
-- Она думала, что просто убежать от него сумела. Домой пришла ни жива ни мертва от испуга, отцу на грудь со слезами упала, что вот ее так обидеть хотели... А отец-то ее похоронил давно. Чуть сам от потрясения не помер. Но обошлось все хорошо. Вот я все и думаю: может, мой Славочка когда-нибудь тоже вернется... Совсем такой, как был, когда ушел. В той же рубашке. Синей в клеточку.
В семидесятые в реке появился огромный крокодил. Лодки с рыбаками пополам перекусывал. Пули его не брали: шкура жесткая. Так Лешкин и Мишкин отцы ("Они ведь с малолетства дружили, прямо как вы с Мишкой"), еще будучи молодыми парнями, придумали на него ловушку, где потом оглушили динамитом и добили.
Зверей лютых всяких из лесу выходило так много, что и не счесть. Привыкли даже, за что-то странное не считали. Все мужики в деревне и половина баб стрелять умели, в каждом доме по нескольку ружей хранилось. А страшнее всех из зверей и правда был единорог.
-- Красивый он. Белый и светится в темноте. Далеко его видно. Это ведь за таким вот тогда Слава мой да Андрей Перлов погнались... Опасное это дело, быстрый он очень. Толком в него и не прицелишься. Рогом колет в сердце прямо. Или горло разрывает. А еще копытами бьет, а они у него острые, так и вспарывают тело... Мужику с ним ни за что не управиться: как учует мужицкий дух - сразу беситься начинает. А вот на девок, которые еще замужем не были, на них он спокойно так смотрит, подойти даже может. Вот им и удавалось его застрелить. Поэтому мужики его выслеживали, окружали, а девки уже выходили с ружьями и убивали зверя. Только теперь и девки уже не те, что раньше... Так что если опять такой объявится, уж и не знаю, кому на него охотиться... Разве что совсем малолетних девчонок учить. Нашу Лару да ее подружек.
Ларка хихикнула, услышав. Она вообще была глупенькая и посмеяться любила. Зато послушная. Сказали в лес не ходить - она и не ходила. Девчонки - они вообще такие. Совсем у них нету тяги к приключениям и исследованиям.
А у Лешки с Мишкой такая тяга была, причем настолько сильная, что устоять оказалось невозможно. И начали они потихоньку ходить в лес.
Глава 3.
Лешка и Мишка старались соблюдать осторожность и не уходили в лес надолго. А то ведь их могли хватиться, начать искать и, не обнаружив ни у речки, ни в поле, раскрыли бы тайну запретных прогулок. Но отказаться совсем от визитов в лес они не могли: уж очень это было похоже на настоящее и даже опасное приключение. Ведь так здорово идти, затаив дыхание, вслушиваться в каждый звук, вглядываться в каждый трепет листвы на кустах и каждый миг ожидать, что вот сейчас из-за дерева выскочит лютый зверь и... Что дальше - они как-то не очень себе представляли и никогда не обсуждали. Наверное, оба в глубине души надеялись, что этого все-таки не случится. Дети всегда верят, что ничего плохого с ними не произойдет. Они просто не осознают свою смертность. Так что Леше и Мише просто очень повезло в том, что из того таинственного потустороннего, откуда иной раз выбрасывало в Краснозоринский лес саблезубых тигров и единорогов, к ним вышел все-таки человек. Голодный, грязный, полубезумный от усталости и страха, к тому же вооруженный автоматом ППШ, но все-таки не утративший человеческой своей сущности, которая запрещает мужчине обидеть ребенка, а напротив - требует защитить. По крайней мере, этот человек своим главным долгом почитал защищать таких вот мальчишек, как Леша и Миша.
Но сначала они увидели радугу. Не коромыслом в небе - за ветвями они неба-то почти не видели: нет, эта радуга висела прямо между стволов, широким таки полотнищем, и полос в ней было не семь, а много больше. Мальчишки даже не представляли себе таких оттенков, чистых и нежных, и названия им не знали. И, наверное, никто на земле не знал.
Мишка удивился больше, чем Леша: все-таки для деревенского мальчишки радуга в небе была более привычным зрелищем, зато радуга между деревьев казалась явлением совершенно невозможным. Когда-то в совсем раннем детстве Мишка мечтал дойти до основания радуги, до того места, где она земли касается. Но в школе ему объяснили, что земли она не касается вовсе и дойти до нее нельзя, потому что она - иллюзия; долго и нудно рассказывали про то, откуда радуга берется, что-то там с преломлением света и капельками воды связанное, Мишка толком и не понял, разочаровался только. А теперь вот мечта сбылась. Он видел основание радуги. Он видел, где она упирается в землю. И, пожалуй, он мог до нее дотронуться... Что Мишка и сделал. Его рука прошла сквозь широкую многоцветную колонну света - и словно прорвала эту зыбкую переливчатую ткань. Радуга разомкнулась трещиной, а в трещине они увидели такой же лес. Только не сочно-зеленый, пронизанный солнцем летний лес, а голый, мокрый, озябший лес поздней осени. И пахнуло из трещины осенним увяданием и горьким дымом. А потом там появился человек.
Он просто подошел к разрыву в радуге и посмотрел на них - безумным неверящим взглядом. У него было измученное, исхудалое лицо с огромными страдающими глазами: точно как на бумажных иконах, которые теперь висели в каждой избе. Потом мальчишки вспоминали, обмениваясь впечатлениями, и поняли, что оба они сначала увидели эти глаза и иконописность лица. А шинель и автомат, и давнюю небритость, черную гарь и грязь на лице, на руках, на одежде, -- все это заметили куда позже. Когда этот человек шагнул из своего промозглого осеннего леса - в их летний. А радуга за его спиной сомкнулась и растворилась.
-- Пацаны, откуда вы здесь? До деревни близко? - хрипло спросил незнакомец.
-- Близко, -- ответил Мишка. - До Краснозорина. А вам в какую надо?
-- Так близко, что если мы закричим, нас услышат! - добавил Лешка, перепугавшийся до полусмерти: уж очень чуждым и опасным выглядел этот мужчина
-- А немцы? Немцы где?!
-- Какие немцы? Дяденька, вы того... Война давно закончилась, -- пробормотал Мишка, пятясь.
-- Вы кино тут снимаете, да? - пискнул Лешка, будучи все еще не в состоянии поверить в то, что на самом деле он сразу понял: что человек этот из другого времени к ним пришел.
-- Какое кино? Как - закончилась? - прошептал мужчина и тяжело осел на колени. Руками зарылся в траву. - Батюшки, лето уже... Лето... Да как же так может быть?
-- Дяденька, давайте мы сбегаем в деревню и позовем на помощь, а? У нас фельдшерица есть, тетя Люба. Она хорошая. И в больницу можно отвезти, город недалеко, -- предложил сострадательный Мишка.
-- Как это - война кончилась? - мужчина смотрел на них уже с нескрываемым ужасом.
-- Кончилась. Мы победили.
-- А кто - мы?
-- Русские. Ну, тогда советские были...
-- Когда?
-- В сорок пятом году, -- Мишка подумал и уточнил. - В тысяча девятьсот сорок пятом.
-- В сорок пятом? Еще три года воевать?! - ужаснулся мужчина.
-- Нет, уже не надо воевать, -- терпеливо объяснял Мишка. -- Уже кончилась война, дяденька. Пятьдесят лет назад. Сейчас девяносто пятый год. Вы только не волнуйтесь так...
Но у мужчины глаза вдруг закатились куда-то под лоб, страшно сверкнули белки, и он рухнул лицом вниз в траву.
Лешка пугливым зайцем метнулся в сторону. Но Мишка не тронулся с места - и Лешке пришлось вернуться. А Мишка склонился над упавшим, аккуратно вытащил автомат из его бессильных рук и отволок за ремень в сторону. Потом вернулся и попытался мужчину перевернуть.
-- Леш, помоги.
Вдвоем они сумели. С трудом. Незнакомец был ужасно худой, но невозможно тяжелый. Мишка похлопал его по щекам, позвал:
-- Дядь, а дядь! Дядь...
Мужчина лежал, как мертвый. Но пока еще дышал.
Лешка с ужасом смотрел на свои руки и рукава джемпера: переворачивая бесчувственного чужака, он испачкался об его шинель, и теперь от рук тоже пахло гарью и чем-то еще очень противным.
-- Леш, надо за помощью бежать, -- сказал Мишка.
-- Так побежали!
-- Я останусь. Ты беги один.
-- Я тебя не брошу.
-- Не дури. Надо взрослых привести. Дядьку моего.
-- Побежали вместе. Чего тебе здесь сидеть?
-- Если очнется, чтобы не ушел. Поговорить с ним... Оружие опять же. А ну как перепугается, палить начнет. Надо его как-то успокоить.
-- Миш... Ты думаешь, он правда оттуда? Из войны?
-- Думаю, да.
Лешка всхлипнул и побежал. Так быстро, как никогда не бегал. И запыхался так, что сначала толком и говорить не мог. Мишкины мать и дядька перепугались до смерти, думая, что с Мишкой беда в лесу случилось. Тетя Вера даже причитать начала было. Но Лешка наконец отдышался и рассказал.
При известии о незнакомце с автоматом у Сергея Васильевича лицо окаменело и стало таким мужественным, как лица милиционеров в кино, прямо сам на себя сделался не похож. Влетел в дом, вернулся с ружьем, на бегу заряжая, и кобура с пистолетом на боку уже висела. Быстро собрал мужиков.
Бабушка Аня пришла на шум. Хотела было Лешку не пустить, но он уже вызвался дорогу показывать, и пришлось бабушке смириться.
Сердце у Лешки восторженно колотилось, когда он с отрядом вооруженных мужчин возвращался в лес. Ведь это было настоящее приключение! Заодно и неизбежная расплата за нарушение бабушкиных запретов откладывалась. Только за Мишку немного страшновато было... Как-то он там, один на один с вооруженным чужаком?
Но все обошлось: Мишка спокойно сидел на пенечке, незнакомец в грязной шинели все еще лежал на траве. Видимо, быстро Лешка обернулся.
Сергей Васильевич подобрал и осмотрел автомат. Мужики пытались растормошить обморочного, но он только стонал, мотая головой по траве, и даже глаза не открыл. Пришлось им поднимать его и нести до самого Краснозорина. По дороге Сергей Васильевич расспрашивал Мишку и Лешку о подробностях. Они рассказали все, как было: про радугу, про осенний лес по ту сторону, про запах гари и про то, что незнакомец говорил про войну... Сергей Васильевич кивал и, кажется, не удивлялся.
После некоторой дискуссии солдата решили отнести в дом к Мишкиной матери: там была свободная комната с кроватью. Пришла фельдшерица тетя Люба, они с тетей Верой его раздели, громко ужасаясь худобе и запущенности. Тетя Люба обнаружила вшей и нехорошую, воспаленную рану на боку. У него был жар, но все же обморок фельдшерица отнесла на счет голода и потрясения. Под неотступным присмотром вооруженного Сергея Васильевича женщины наголо обрили больного, обтерли тряпками с горячей мыльной водой, а потом фельдшерица сделала ему какой-то укол... И он очнулся. Начал что-то тихо и испуганно выспрашивать. Сергей Васильевич присел к нему на кровать, отвечал на вопросы. Тетя Вера принесла большую кружку молока. Незнакомец посмотрел на молоко как на какую-то невидаль. И попытался отказаться. Еле уговорили выпить.
Мишка и Лешка все это наблюдали из соседней комнаты. Громкие голоса женщин до них еще доносились, а тихие мужские они уже расслышать не смогли. А когда тетя Вера со слезами на глазах и с опустевшей кружкой в руках в очередной раз за чем-то выбежала, она их заметила и все-таки прогнала.
Разумеется, влетело им обоим. Мишку дядя отлупил. Лешку лупить было некому, но бабушка запретила ему всякие прогулки и заставила пропалывать огород, что оказалось очень скучно. Сначала бабушка даже не хотела пускать Мишку в гости. Заявила, что порознь они меньше бед натворят. Но потом сжалилась. А Мишка помог Лешке с прополкой. Заодно и рассказал, что солдат настоящий, из войны, что зовут его Павел Иванович Мельников, что он сам родом из-под Рязани, был в пехоте и в этом самом лесу попал в оцепление и вообще остался один в живых из всей роты, и выхода у него не было никакого - или в плен, или от голода умирать, потому что даже покончить с собой он не мог: в автомате магазин был пустой. И вот когда он совсем уже отчаялся и думал, как бы ему выскочить на немцев так, чтобы они сразу его застрелили, тогда и появилась перед ним радуга. А за ней он увидел летний лес и двух чудно одетых мальчишек: их, Лешку и Мишку.
-- Дядя Серега говорит, что Павел Иванович - мужик хороший. И надо ему помочь. Документы сделать. Сейчас это просто - можно его выдать за беженца хоть из Чечни... И матери он нравится. Вежливый такой. От слабости еле ходит, а все пытается по хозяйству помочь.
-- Так вы что, у себя его оставите?
-- Что значит - оставим? Он же не собака, чтобы его оставить или прогнать. Пока поживет, там посмотрим... Вон на окраине два дома пустуют, может, он туда поселится. А может, захочет поехать в свою деревню. У него же там семья... Только я так думаю, что они уж померли все, давно же дело было...
Когда Лешкино заточение наконец закончилось, он обнаружил, что к пришельцу из прошлого никто не относится, как к живой диковинке, а скорее как к обычному приезжему: с легким недоверием - потому что чужак, с симпатией - потому что мужик хороший.
А мужик он и правда был хороший. По деревенским понятиям - прямо очень хороший. Справный. Любая работа в его руках спорилась. Все умел, а что не умел - тому быстро учился. Серьезный он был, неразговорчивый, но в деревенскую жизнь вписался так легко и быстро, что к концу лета был совсем уже как свой.
Лешка вернулся в Москву, пошел в пятый класс. Время от времени бабушка звонила и рассказывала последние деревенские новости. Так он узнал, что Павлу Ивановичу сделали документы, что он ездил в свою деревню и вернулся совершенно убитый: действительно все умерли, кого он знал, даже сыновья его, которых он запомнил еще маленькими, а внуки оказались совершеннейшие пьяницы. Так что Павел Иванович укрепился в своем решении остаться в Краснозорино. Тем более что у него с Мишкиной матерью как-то вдруг очень сладилось.
Последний факт бабушку сильно печалил. Ведь Лешкина и Мишкина мамы одновременно мужей потеряли. Но пока они их ждали, надежда на возвращение вроде как оставалась.
Мишкина мать отчаялась ждать. Другого себе нашла. И бабушка боялась, как бы Лешкина мать тоже...
Только зря бабушка переживала. Лешкина мать все еще ждала отца. А может, просто не встретился ей никто такой замечательный, как Павел Иванович.
То, что он действительно замечательный человек, Лешка понял, когда следующим летом приехал в Краснозорино. Деревня просто преобразилась. Павел Иванович еще весной построил большие теплицы, организовал поставку свежих овощей и закупщиков нашел, которые платили щедрее прочих. А теперь планировал перестроить коровник и на следующий год уже серьезно заняться животноводством. На диво работоспособный, неунывающий, прекрасный организатор, он все время повторял, что они настоящих трудностей не знают, что сейчас такие возможности, каких в его время и вообразить себе не могли, надо только вкалывать как следует.
Тетя Вера была беременна, ждала нового ребеночка. Ее возили в город на ультразвуковое обследование и сказали, что будет девочка.
Мишка в отчиме души не чаял. Павел Иванович стал для него лучшим другом и наставником.
Один только Лешка оказался в убытке, потому что Мишка решительно отказался ходить с ним в лес. Павел Иванович считал, что это опасно и глупо, а главное - безответственно, настоящий же мужчина должен быть ответственным и по глупости не рисковать. Мишка хотел стать настоящим мужчиной и во всем слушался отчима. А ходить в лес без друга Лешка боялся.
Глава 4.
После окончания школы Леша поступил в МИФИ. Поступил легко, с первой попытки на факультет экспериментальной и теоретической физики. Благодаря своему увлечению и по математике и по физике он знал гораздо больше школьной программы, умел мыслить оригинально, делать неожиданные выводы, и в то же время ему было не скучно копаться в сухих строгих формулах. Может быть, все это и понравилось членам приемной комиссии, они увидели в мальчике ту искорку, которая при должной заботе могла возгореться в пламя.
Леше нравилось учиться, хотя, конечно, лекции и задачи мало приближали его к пониманию тех сложных вещей, разобраться в которых он поставил целью своей жизни. Физика опиралась на четкие законы, не терпящие разночтений, и законы эти совершенно категорически отрицали возможность существования таких мест, как Краснозоринская аномальная зона. Как только он пытался заикнуться кому-то из профессоров о существовании так называемого непознанного, его тут же поднимали на смех, на него смотрели как на неразумного ребенка и мягко советовали не забивать голову чепухой, а заниматься наукой. Почему все непознанное огульно называлось чепухой, Леша так и не понял, однако очень скоро перестал искать истину в стенах родного вуза -- на поиски информации и единомышленников он отправился на просторы Интернета.
Методично и последовательно отметая горы мусора, которым была завалена всемирная паутина, Леша Галибин по крупицам вытягивал сведения, имевшие право, по его пониманию, претендовать на подлинность. Леша выяснил, что аномальные зоны на земле представлены в великом множестве и разнообразии, начиная со знаменитого Бермудского треугольника, в котором пропадают люди и целые корабли, и заканчивая банальным подмосковным Переделкино, где среди курганов, в которых похоронены французские солдаты, уходившие из захваченной, но не побежденной Москвы, есть странная поляна с неестественно высокой и жирной травой и мертвыми деревьями. Мир вне времени и пространства - как говорят побывавшие там, -- все немножко другое, странное и страшное. Часы спешат или отстают, или вовсе останавливаются - что вообще характерно для аномальных зон, и тени ведут себя кое-как, ложась то по солнцу, то против него, то вовсе исчезая ни с того ни с сего. И всегда присутствует особенное гнетущее впечатление, как будто кто-то смотрит тебе в спину... неприязненно смотрит...
Конечно, больше всего Лешу интересовали аномальные зоны, в которых пропадают люди, таких тоже было немало. Хорошо известен, к примеру, случай с мальчиком, который, отправившись гулять в лес, зимой в сильный мороз, вдруг исчез и вернулся только через три дня, без шапки и весь покрытый кровью... своей кровью, хотя на теле его не было обнаружено никаких ран. Мальчик не помнил ничего, кроме того, что он взобрался на какое-то дерево и потом уже обнаружил себя лежащим под ним. Упал? И пролежал на морозе под деревом три дня? Невозможно... К тому же после исчезновения мальчик сильно изменился, у него появились новые увлечения и новые таланты, в частности, он научился очень хорошо управляться с техникой и электроникой, тогда как до происшествия имел склонность исключительно к гуманитарным наукам.
Много загадочного и интересного рассказывали очевидцы об аномальных зонах. Чего стоит только одна Медведицкая Гряда, где очень часто замечают НЛО и где по легендам расположены таинственные подземные тоннели, построенные в эпоху седой древности. До этих тоннелей по неизвестным причинам не может добраться современная техника: буровые машины ломаются, а люди, которые пытаются пробиться под землю, - болеют или умирают.
На одном интернетовском форуме Леша познакомился с людьми, посвятившими свою жизнь изучению аномальных зон, и однажды пришел на встречу с ними, состоявшуюся в квартире хозяина форума Романа Пасечникова. Этот Пасечников оказался очень интересным человеком. Как и Леша, физик по образованию, он увлекался теорией торсионных полей, которые якобы являются основой мироздания и на которые не действуют привычные законы физики. Управление торсионными полями, уверял Пасечников, может помочь в путешествиях во времени и в параллельных мирах, коих, как известно, великое множество.
Воспитанный университетскими профессорами, Леша попытался предположить, что законы физики понятие непреложное, на что Пасечников только рассмеялся.
- А ты уверен, что все законы физики уже открыты? - спросил он.
Леша уверен не был, более того - он был уверен в обратном, но ему хотелось услышать обоснование. Поэтому он повторил слова университетского профессора, который заявлял ему, что ничего принципиально нового в физике открыто уже не будет.
- Наши старые перечники-академики точно ничего нового не откроют, - махнул рукой Пасечников. - А лично я склонен все загадочное и странное объяснять с точки зрения еще не открытых законов физики. Новых законов о времени и пространстве, которые перевернут все представления человечества об окружающем мире! Истина где-то совсем рядом, Леша. И все это чушь, будто ничего принципиального нового в физике уже открыто не будет. Ха-ха! Лорд Кальвин, изобретатель гальванометра, президент Королевского научного общества в конце ХIХ века, уверял: "Сегодня смело можно сказать, что почти все законы физики уже открыты, осталось лишь отшлифовать некоторые мелкие детали". Альберт Эйнштен заявлял: "Я не верю в возможность использования атомной энергии в ближайшие сто лет". Томас Эдисон ни на секунду не сомневался, когда говорил: "Если летательный аппарат тяжелее воздуха когда-нибудь и будет построен, то, в лучшем случае, он будет только детской игрушкой". А высказывание ученого позапрошлого века, Лерднера, можно пожалуй, высечь в камне: "Мысль о пароходной линии Hью-Йорк - Ливерпуль так же нелепа, как полет на Луну, ибо пароход никогда не сможет принять на борт необходимое количество топлива, достаточное, чтобы пересечь океан". Нужно что-то еще говорить?
Пасечников полагал, что пока до ученых не дойдет, что можно свернуть с давно проторенного авторитетами пути и не только проверять теории практикой, но и пытаться изучать удивительные и странные явления, происходящие прямо у них под боком, открытий действительно не будет! Но наши ученые... С нашими учеными давно все ясно. У них нет средств, поэтому они ничего не делают. Они ничего не делают, поэтому им никто не выделяет средств. Замкнутый круг... И Пасечников предполагал, что если вдруг какое-нибудь великое открытие и совершится, оно придет не из кабинета ученого мужа, а из заляпанной грязью палатки фанатика-энтузиаста, который ничего не ждет и ни на кого не ссылается, а лезет в таежные дебри на свой страх и риск. Не за славу. Не за деньги. За Истину. Герберт Спенсер однажды сказал, что величайшая истина в том, что накопившиеся и лежащие в беспорядке факты начинают приобретать некоторую стройность, если бросить на них гипотезу. У Пасечникова уже была гипотеза, гипотеза, подтвержденная многочисленными фактами из его собственной практики и практики множества уважаемых людей.
А еще у Пасечникова был A-ZON, странного вида прибор, над которым он работал уже много лет, который был уже почти готов и, по словам его создателя, мог управлять торсионными полями. Когда Леша высказал заинтересованность в теории торсионных полей и попросил специальную литературу, Пасечников вдруг сделал ему предложение, от которого тот не мог отказаться:
- Книжки я тебе, конечно, дам... А может, хочешь поехать со мной на испытания прибора?
Разумеется, Леша хотел! Ко всему прочему, он еще и очень хотел побывать в какой-нибудь аномальной зоне и сравнить ее с Краснозоринской.
- Поедем в Алексеевское, - сказал Пасечников. - Три часа на электричке и еще пара часов пешком... Переживешь? Выезжаем на рассвете и возвращаемся заполночь.
- Конечно, переживу,- ответил Леша. Он был готов и на гораздо большие жертвы.
Глава 5.
В следующую же субботу они отправились в путешествие. Сначала тряслись в полупустой первой утренней электричке, потом очень долго шли по лесу, по самому обычному лесу, и Леша, занятый какими-то своими мыслями, сам ни за что не догадался бы, когда, собственно, началась аномальная зона.
- Пришли, - в какой-то момент сказал Пасечников, утирая пот со лба, и посмотрел в небо.
Леша тоже остановился и огляделся. А ведь действительно... Как-то неуловимо все изменилось. Небо белое, как могильный червь, хотя еще совсем недавно оно имело насыщенный голубой цвет. Дневной свет поблек, так и кажется, что внезапно наступили сумерки. Бурные заросли крапивы, как преданные стражи, склонялись над едва заметной тропинкой, путались под ногами, цеплялись за одежду, как репей, норовили ужалить побольнее. Толстые ярко-зеленые стебли травы казались даже слегка синеватыми... И тихо так... комары не жужжат, птички не поют, только ветер едва-едва ерошит откормленные стебли травы. Пасечников уверяет, что все это и есть классические признаки аномальной зоны... В Краснозорино не было ничего подобного, совершенно точно не было ничего особенного перед тем, как вдруг между деревьями возникала радуга, тем не менее то что происходило там, было гораздо необычнее странных природных явлений, которые они наблюдали здесь.
Пасечников осторожно вытащил из рюкзака свой прибор, выкопал небольшую ямку в земле, вставил в ее стенки щупы, соединенные с прибором, умеющим определять текущее состояние активности зоны.
- Нейтрально, - пробормотал он. - И это очень хорошо. Если мой прибор работает, значит, сейчас я смогу изменить активность зоны по своему желанию... сделать ее активной или пассивной...
- А как мы это узнаем? - спросил Леша, склоняясь над прибором.
- Вот на эту стрелочку смотри, все очень просто.
Пасечников включил прибор и принялся осторожно поворачивать какую-то ручку. Ничего не изменилось. Только красная стрелочка вдруг поползла вправо, туда, где неровными черными буквами было написано "активно".
Еще в электричке Пасечников рассказывал Леше, что аномальная зона может находиться в трех состояниях: в "нейтральном", когда она ничем себя не проявляет, в "активном" и "пассивном". В зависимости от этого разным бывает ее воздействие на человека. "Активная" зона становится энергетическим донором, находясь в ней, человек может испытывать галлюцинации, неожиданные вспышки злобности или радости. Если воздействие активной зоны слишком сильно или продолжительно, возможен летальный исход за счет разрыва связей между материальным и энергетическим телами человека. Говорят также, что в активной зоне у человека открываются особенные способности, в частности, возможность видеть параллельные миры или путешествовать во времени... "Пассивная" аномальная зона становится "энергетическим вампиром". Находясь в такой зоне, человек чувствует упадок сил, сонливость и усталость. "Пассивную" зону необходимо покинуть как можно быстрее, потому как можно уснуть или потерять сознание - и не проснуться уже вовсе. "Пассивная зона" просто высосет из человека энергию, и наступит смерть. Лучше всего находиться в аномальной зоне, когда она "умеренно пассивна", опаснее всего, когда она неустойчива. В таком случае из нее следует убираться как можно скорее...
Леша прислушался к себе. Ничего особенного в связи с предполагаемой возросшей активностью зоны он не чувствовал. Разве что - волнение. Но это волнение вряд ли было связано с чем-то аномальным...
- Так-так, - меж тем пробормотал Пасечников. - А ведь, похоже, получается...
- Получается? В самом деле?
Пасечников снова закрутил ручку. Стрелка на приборе дрогнула и двинулась в обратную сторону, замерев на отметке "пассивно". Леша тут же почувствовал головокружение и слабость в конечностях. Ерунда какая-то... Это, должно быть, что-то психосоматическое! Ведь ничего не происходит... Совсем ничего...
Тем не менее за то время, что Пасечников проводил свои странные эксперименты, Леша совершенно выдохся. Он чувствовал себя таким усталым, как будто только что пробежал многокилометровый кросс, к концу дня ему стало совсем плохо, и он едва нашел в себе силы дотащиться до электрички.
Дома он тут же упал в постель и уснул, а на утро проснулся с ангиной и температурой под сорок. Участковая врач, пришедшая по вызову, очень удивлялась, как это он умудрился заболеть в середине лета и в такую жару.
- Ледяного пива небось напился? - спросила она строго.
- Что-то вроде того, - прохрипел Леша.
Про аномальную зону он, понятное дело, рассказывать не стал.
А вечером позвонил Пасечников.
-- Заболел? - почему-то обрадовался он. -- Ничего удивительного! Я вот тоже едва до дома доплелся, наелся чесноку, только тем и жив. Чеснок здорово поддерживает энергетику, которую АЗ нам изрядно истощила. Эти резкие переходы из активности в пассивность не могли пройти даром. В следующий раз жуй чеснок, и все будет в порядке.
Потом Пасечников долго восхищался тем, как удачно пошел эксперимент, и строил фантастические планы на будущее, Леша слушал его в полудреме, периодически вяло поддакивая. Ему было плохо, а чеснока в доме не наблюдалось. Да если бы и наблюдалось, вставать и искать его все равно не было сил.
Глава 6.
Недели через две, как только закончилась сессия, Леша уехал в Краснозорино. Привез бабушке полный рюкзак продуктов, терпеливо ответил на все вопросы, выслушал последние краснозоринские новости и отправился к Мишке, рассказывать про A-ZON и про испытания.
-- Фигня какая-то, -- сказал Мишка. -- Ничего же не происходило. Что это за аномальная зона такая? В чем ее аномальность?
Леша только пожал плечами:
-- По большей части аномальные зоны именно такие и есть, там какие-то сбои с энергетикой происходят.
-- И все? И от прибора вашего, как я понял, тоже никакого толку...
-- Ты не прав, Мишка, -- вздохнул Леша. -- От прибора этого может быть вполне реальная польза, если научиться с помощью него активировать нашу радугу. Приходить и открывать ворота в иные миры, когда нам этого захочется. Опять же, не позволять им открываться по собственному почину, чтобы не лезли к нам сюда всякие монстры. А то ведь мы даже не можем вычислить время, когда это происходит.
-- Ага! - улыбнулся Мишка, -- А Трифоныч?
-- Ну, Трифоныч!..
Максим Трифонович Рябчиков, бывший шофер, а теперь пенсионер, ходил через радугу ловить рыбу. Вот так запросто - садился на пенек, выкуривал папиросу и ждал, когда откроются ворота в другой мир. Там, в ином мире была глубокая и быстрая река, ледяная и хрустально прозрачная, и рыба в ней водилась жирная, вкусная.
-- И что характерно, -- рассказывал Трифоныч мальчишкам, когда те расспрашивали его об этих походах, -- рыба на крючок разве что не кидается. Можно и без наживки ловить.
Открывать ворота в этот рыбацкий рай Трифоныч научился еще ребенком, в суровые военные годы, когда было голодно и семья -- мать, бабка и трое младшеньких - кормилась исключительно огородом да тем, что Максимка с рыбалки принесет. Уже и тогда все знали, куда он ходит. А как утаишь? И многие выменивали у мальчишки рыбу на хлеб или яйца, но никто вместе с ним на эту опасную рыбалку ходить не отваживался. То ли не голодали так сильно, как Максимка с родными, то ли слишком уж было страшно: поди знай, выпустит ли радуга обратно домой или оставит там, -- в диком и странном лесу. Максимку радуга выпускала - иногда в тот же день, иногда дня через три или четыре, но выпускала всегда и до сих пор, на протяжении уже шестидесяти с лишком лет.
-- Трифоныч, как же тебе удается радугу открывать? - спрашивали мальчишки.
-- А я не открываю. Прихожу, сажусь вот... на пенечек и жду. Иногда открывается, а иногда и нет. Тогда собираюсь и домой ухожу, не судьба, значит.
Леша с Мишкой пытались выспрашивать старика о том, что он видел в чужом мире, но тот ничего интересного не рассказал. Речка да лес... А больше и нет ничего. И кажется, что вообще, во всем этом мире нет ничего, кроме речки и леса.
-- А не страшно тебе там?
-- Поначалу страшно было, -- признавался Трифоныч, -- боялся, что звери могут напасть, ну и того, что вернуться не получится, - тоже боялся. Но рыба эта уж больно хорошим подспорьем в хозяйстве была.
-- А сейчас зачем ходишь?
Старик пожимал плечами.
-- Привык. Хорошо там, тихо, спокойно, не по-нашему спокойно. Сидишь и понимаешь, что вполне может быть так, что ты в этом мире один единственный человек. Да и рыбку мою на рынке хорошо берут, -- подмигнул Трифоныч, -- к пенсии неплохая прибавка получается. А того, что назад могу не вернуться, я уже не боюсь. Думаю даже, что было бы славно и умереть там. Мой это мир, ребята. Мой собственный. Хороший мир...
Много раз Мишка с Лешкой подумывали о том, чтобы сходить на рыбалку с Трифонычем, но не решались -- радуга, спокойно пропускавшая старика туда и обратно, могла изменить намерения и не выпустить их, никогда ведь не знаешь наверняка.
И вот теперь Мишка, хитро улыбаясь, сообщил:
-- Я тут ходил с Трифонычем на рыбалку.
-- Ходил? Без меня?
Почему-то именно этот факт возмутил и обидел больше всего.
-- Так уж получилось, -- повинился Мишка, -- Поругался с Катюхой... Так хреново вдруг стало - и напросился с Трифонычем. Подумал, что не вернусь - ну и ладно, стану там... диким человеком, буду рыбой питаться.
-- Ну и что?
-- Вернулся, как видишь. Радуга вела себя как обычно. Как впустила, так и выпустила...
-- И как оно там?
-- Пойдем с нами, и увидишь. Пойдешь?
-- Пойду, -- выдохнул Леша.
-- Только смотри не говори никому. Мать тебя не пустит, а меня - Катюха. Мы уже помирились с ней.
Решение было принято так неожиданно и спонтанно, что некогда было подумать, усомниться и - отказаться от этой бредовой затеи. На следующий день, рано утром Леша и Мишка в сопровождении Трифоныча отправились в лес. Трифоныч нес удочки и ведерко для рыбы, Леша и Мишкой шли налегке.
Леше было жутковато, и втайне он очень надеялся на то, что дверь в иной мир на этот раз не откроется. Однако аномальная зона вела себя благосклонно, не прошло и получаса после того, как они пришли на место, как между деревьями раскинулась радуга.
-- Удачно, -- пробормотал Трифоныч и тут же, ни слова больше не говоря, шагнул легко, как за порог собственного дома, за границу чужого мира. Вслед за ним шагнул Мишка, а потом - Леша. Сердце билось как сумасшедшее, и Леша невольно ждал чего-то особенного в этом переходе между мирами, но все прошло так просто! Только привычный среднерусский лес вдруг сменился роскошной тайгой, с высокими и мощными деревьями - в три обхвата, и воздух... воздух был совсем другим, резким, невероятно чистым и как будто даже сладким.
-- Ну как? - обернулся Мишка.
-- Грандиозно.
Речка была тут же, в пяти шагах, действительно глубокая и бурная, с невероятно прозрачной водой - каждый камешек на дне видно. И рыбы в самом деле было много. Тяжелые, толстые тушки медленно плыли вверх по течению, с трудом справляясь с потоком воды.
-- Вот это да... - проговорил Леша.
-- Никогда не видел такой чистой воды? - вздохнул Мишка. -- Я вот тоже не видел... Как думаешь, другой это мир? Или наш, но только в далеком прошлом?
-- Не знаю.
Леша взглянул на небо - вот оно было точно таким же, как дома. Высоким и синим. Только вряд ли его чистоту могли испортить росчерки самолетов.
-- Было бы интересно обследовать здесь все, но страшновато. Здесь заблудишься - пиши пропало, -- Мишка опустился на траву. -- Я не рискнул далеко уходить... Трифоныч тоже особо никуда не совался. И потом - это здесь тихое местечко, а что там, за поворотом реки, кто знает?
Трифоныч рыбачил, а Леша с Мишкой развели костер и повесили над огнем котелок, заварили чай. А потом -- сварили уху, здешняя рыба была удивительно вкусной. И речная вода тоже была совершенно особенной, по сравнению с ней даже самая свежайшая колодезная вода казалась какой-то тухлой, мертвой... А эта была живая, как в сказках, кажется, умирать будешь - поднимет.
-- Здесь бы лагеря устраивать для детей или санатории всякие, -- сказал Мишка, откидываясь на спину.
--Да людей только пусти - все изгадят, -- вздохнул Лешка, -- накидают бычков да консервных банок и рыбу будут глушить динамитом...
Вечером радуга не появилась, поэтому пришлось ставить палатку, которая у Трифоныча была припрятана под корнями одного из деревьев, там же в непромокаемом мешке были припасены и несколько коробков охотничьих спичек, и топорик и котелки, и пачка соли, все самое необходимое, чего в этом мире добыть никак бы не удалось. Мишка вместе с Трифонычем ушел спать, а Леша остался на берегу реки, смотрел на темную стену леса за рекой и на звезды, пытаясь распознать созвездия, и не узнавал ни одного. Хоть и не был Леша силен в астрономии, все-таки Большую Медведицу узнать смог бы, да и Южный Крест. Не наша здесь была земля, совсем не наша, и от этого становилось жутковато и в то же время охватывало счастье... Сколько людей мечтают побывать в иных мирах, а ему это удалось вот так легко и просто, и даже как-то странно сидеть на траве, слушать шум воды и смотреть на звезды, как будто нет в этом ничего особенного, как будто так и надо! А ведь и правда - так и надо. Именно так и надо.
Радуга открылась на следующий день, ближе к вечеру, но только ступив на покрытую сухими сосновыми иголками землю родного Краснозоринского леса, только увидев по множеству разных примет, что это действительно Краснозоринский лес, а не что-то на него похожее, Леша почувствовал, как огромный камень свалился с души. Вернулись, ура! Впору упасть на колени и землю целовать.
При расставании Трифоныч всучил им с Мишкой по паре рыбин. Дома пришлось врать, что рыбу эту у старика они купили. Трифоныч этот факт обещал подтвердить.
Глава 7.
Свой собственный A-zone активатор Леша взялся опробовать во время первых студенческих каникул. И был уверен, что ничего не получится. С первого-то раза...