И вот, когда простояв в безнадёге почти час, Лёха собрался уже уходить со склада на кухню своей квартиры, которая рядом - за стенкой и чайник свистит уже, раздался непонятный звук. И вдруг, прямо из воздуха показался немыслимо прекрасный самодвижущийся аппарат. Это был цундап с коляской, на котором гордо восседал увешанный оружием сам Паштет! За спиной у него на заднем сидении, обхватив водителя за талию, сидела ослепительная красавица в каске с рожками, а в коляске - немецкая овчарка.
- Знакомся, Льоха - это моя будущая жена - величаво указал Паштет на девушку.
- Очень приятно - застенчиво промямлил менеджер - я - Льоха.
- Ева - представилась девушка - Ева Браун.
- Adolf! - прогавкала овчарка. Немного помолчала, и добавила - Heil! Heil! Гав!
- Ее зовут Блонди - пояснил Паштет - подарок, от Бормана. Стырили вместе с мотоциклом и золотом партии. На всякий случай.
Лёха с уважением посмотрел на горделиво сидящую собаку.
- Я думал сначала только овчарку у Гитлера украсть - смущенно сказал Паштет - Чтоб ему, суке, обидно сделать. И еще вдобавок хотел его морально унизить. Но, так уж случайно вышло, что Ева невольно закрыла фюрера своим телом, и забеременела. Пришлось и ее брать - не оставлять же на растерзание фашистам? А она мне за это рассказала, где Борман держит ключи от мотоцикла и свечу от второго цилиндра. А нычку Геринга с авиабензином в том гараже мы сами уже нашли - поэтому уже в 1943 году половина авиации у них летать не сможет. В общем, полезная девчонка оказалась. Ну а золото... я думал, в ящике патроны - все еще удивлялся, чего моцык так слабо в гору тянет и расход как не в себя.
- Это что, - возбужденно продолжил Паштет, тыкая пальцем в сиденье мотоцикла, - ты сюда, сюда посмотри.
- Сиденье как сиденье, - пожал плечами Лёха.
- Нееее, - замахал пальцем в воздухе Паштет, - это кожа со спины Гитлера. Понимаешь, он, оказывается - рептилоид! И ежегодно, двадцатого апреля - он сбрасывает старую шкурку и обрастает новой. Эта - лежала в запасе, наверное 'Майн Кампф' переплести в неё хотел. Мы ее прихватили, когда пробивались с боем к гаражику, через подсобные помещения Аненербе - там, в этих кладовках - чего только нету! Мы бы и летающую тарелку угнали, но у Блонди высотобоязнь, и ее укачивает. А в подлодку не полезли - у Евы клаустрафобия и токсикоз. Вот, пришлось так. Хорошо, что передумали на танке ехать, а то ее тошнит постоянно.
Архив 2.
Паштет круто развернулся и МГ в его мощных руках взревел длинной жгучей очередью. Три передних мотоцикла и грузовик свалились с моста в воду и жарко запылали!
Если бы существовали русские пивные, то наверно всё бы происходило так.
В русской пивной Паштета с немцами встретил не официант, а рыжий половой с прилизанным прямым пробором, в косоворотке и сапогах всмятку. В углу на балалайке тихо наяривал серенады мужик, похожий на киношного Шарикова, а какая-то неохватная бабища пыталась жидкостью для розжига угля раскочегарить самовар, набитый под завязку отборными еловыми шишками.
- Чего изволите-с? - подобострастно осведомился халдей.
- Нам бы пива. С раками. И ещё чего-нибудь русского похлебать, любезнейший - солидно ответил Паштет.
- А вот тюря. Наисвежайшая - засуетился тот.
- Вас и дас 'тюря'? - переспросили немцы.
- Не беспокойтесь парни, это не из Тюрингии. Это наш традиционный завтрак - хлеб, накрошенный в тарелку с водкой. У нас ведь как в народе говорят: " Пиво без водки - деньги на ветер".
- О, веттер. Доннерветтер, Пауль! - громко заорали немцы в предвкушении.
- Доннер, доннер. Прошу к столу! - провозгласил Пауль.
Архив 3.
Портал "У Лёхи", которым хочет воспользоваться Паштет - простой мерцающий портал традиционного типа. Использующий такой же интерфейс портал был у Полищука в 'Барыге', ну и много где еще. Запрограммирован на засылку аборигенов из текущего места, в важный для портала временной отрезок и местность.
А началась вся эта история задолго до описываемых событий...
После последнего Большого Песца (БП), который привел планету к Ледниковому периоду, на орбите осталось болтаться довольно значительное количество космических летательных аппаратов. Некоторые из них, снабженные автономными источниками питания протянули до конца ледникового периода.
Одним из последних был аппарат серии "Мир" - большая межпланетная научно-исследовательская лаборатория, оснащенная в том числе и разведывательными зондами для посадки на планеты и астероиды.
Ученые, которые оставались на станции, за время подготовки к своей смерти от старости, запрограммировали ИИ станции на то, чтобы в момент, когда альбедо планеты придет в соответствие с растительным покровом или ресурс станции закончится, скинуть на планету разведывательные зонды, чтобы посмотреть, что там выжило и наладить контакт с возрождающимся человечеством. Ибо из археологии и учебника ГОЧС, нам известно - БП приходят и уходят, а человечество - остается. Правило трех семерок и т. д.
Последним ученым, который наносил заключительные штрихи, был одинокий древний мужик, доживал он там уже один, бриться ему было лень, а хоть какую-то память о себе оставить хотелось. Поэтому мы знаем Господа Бога - Архитектора и массу других положительных мифических богов - как седого старика, который детям подарки дарил...
В качестве аватара для ИИ разведывательных зондов тот мужик запечатлел образ своей покойной жены. Так в мифологию древних народов пришел образ Бабы Яги.
В общем, за 5508 лет до Р.Х. на планету Земля, в нескольких точках, с разной степенью успешности, приземлилось несколько зондов. Христианские ученые впоследствии обозначили эту дату как "Сотворение Мира", впрочем, они часто ошибались.
Тот, который нас интересует, приземлился в районе Полесья. Благополучно утопив посадочный модуль в болоте, удалось высадить несколько самоходных шагающих роботов-разведчиков, системы "Изнакурног". Имеются достоверные сведения, что еще один модуль затерялся где-то в Карельских болотах.
Такой выбор места приземления не случаен - пращуры были умными людьми и знали, что если в городе даже рельсы тырят, то в болотах до сих пор ненужные танки валяются. Плюс к этому - в болотах достаточно много скоплений железа, на фоне которых легко укрыться от космического зондажа.
Вот так и получилось: шагающие зонды-разведчики с дружелюбным интерфейсом, нацепили на себя бревен для аутентичности, бродягами пошли по Руси.
К слову, тогдашние хроноаборигены не были предвзяты в отношениях 'робот - человек'. Самого понятия неодушевленности тогда не существовало. Различные артефакты древности также вовсе не были для наших предков чем-то необычным. Простой пример - два универсальных робота-андроида из склада заваленного заведения быстрого питания превратились после преобразования - в устных преданиях - в "Двоих из ларца".
Но не все так хорошо было, как могло быть!
Очень скоро выяснилось, что интерфейс жены профессора в юности, как наиболее привлекательный для установления контактов с звероватыми местными не очень подходит, т.к. андроид, являющийся антропологической частью экспедиции и обслуживающий шагающий модуль, слишком быстро изнашивался в крепких и натруженных руках местного населения. Несколько раз андроидов похищали. Даже царевичи этим не брезговали, - некий Елисей прославился своими успехами на криминальном поприще. И приврать тоже был не дурак.
Попытки использовать мужской образ самого профессора в юности пришлось очень быстро прекратить. Дело в том, что для установления доверительных контактов с наиболее интересной частью населения - молодыми энергичными торговцами, купцами, дружинниками или разбойниками - рекомендовалось использовать релаксанты. И тут крылась серьезная проблема, так как мужики, учуяв халяву, стали напрягать андроида частыми бессмысленными визитами - чтобы чисто 'порелаксировать'. А когда, однажды, андроид сказал, что "нету", то притащили свое.
Но не всегда было так мирно. Например, неподалеку от селения Диканьки, веке этак в 10 от Р.Х., некий Добрыня Н. однажды услышал такие слова от автоответчика: 'Извините, но отпуск алкоголя населению производится только по выходным дням, с 15-00!' Схватил он, короче, лом богатырский да и в сердцах поломал всё хозяйство.
И остался андроид без своего зонда.
Между прочим, это серьезная проблема робопсихологии - реабилитация обслуживающих механизмов, при исчезновении самих обслуживаемых механизмов!
К счастью, у того самого андроида был закачан курс психологии для подростков и поэтому он выбрал единственно верный способ сохранить разум - он сублимировал в шинкаря. И антропологическая часть, как обязанность самого андроида - выполняется и потребность в обслуживании бревенчатой избушки удовлетворена.
Поэтому, на электронной конференции, экспертная система выбрала образ древней, старой женщины, которая в принципе не может вызвать ничего. По странному стечению обстоятельств, это и был образ жены профессора в преклонном возрасте.
Долго-ли коротко-ли, но со временем, все самоходные зонды и андроиды-антропологи пришли в негодность или были разрушены. Где-то в дремучих карельских лесах стоит одинокая брошенная без обслуживания восемьсот лет назад "Изнакурног", а ещё где-то в запасниках провинциальных музеев заныканы старинные лампы с абажуром из настоящей андроидной кожи.
Последнее, из зафиксированных в мемуарах, упоминание про "Изнакурног" принадлежит Мигелю Сервантесу Сааведра, известному мемуаристу и историку своей эпохи. Один из местных дворян, прилично принял и принял поврежденный шагающий модуль, используемый в хозяйственных целях, за боевого дрона. Ну, и уничтожил его...
Остались одни посадочные, они же базовые, модули, запрятанные глубоко в глуши. По идее, все они имели связь как с базовым кораблем, так и между собой, по системе Нуль-Т. Это было необходимо для снабжения запчастями наземных модулей, а также для передачи информации и артефактов на базу.
Но, в начале нового 71-го века, от сошествия Мира в мир, Станция окончательно вышла из строя и должна была быть затоплена, по старинной традиции русской космонавтики, в заданном районе Тихого Океана.
Однако вышла небольшая промашка с выполнением маневра.
К сожалению, жертвами в этот раз стали не пара канадских лосей, как обычно, а какой-то остров. После мега-взрыва, с выбросом испарившегося острова в верхние слои атмосферы, наступило небольшое похолодание и пропала связь. Потому что Радиус крутился на базовой станции.
Разбросанные по всей планете посадочные модули медленно угасали, теряя запасы делящегося топлива...
Ну и тут, в 1941-м году, вовремя стелс-рейда армии Потапова по болотам, шальная бомба с немецкого бомбардировщика попадает прямо по посадочному модулю, выводя на нем систему управления питанием и систему Нуль-Т.
Модулю и раньше-то было обидно из-за осознаваемой безрезультатности миссии (появление из "кодекса поведения разведывательного зонда" основных заповедей мировых религий - не в счет), а тут и от старости помереть спокойно не дадут.
Включилась программа аварийного обеспечения функционирования. Что-то система пустила в обход, что-то отключила, что-то медленно чинили оставшиеся с незапамятных времен наноботы. А так как автономный источник энергии иссяк, а поставки оной по Нуль-Т больше не ожидалось - оставалось только использовать альтернативные химические источники электричества.
Поискав в болоте, зонд обнаружил и железо, и кислоты со щелочами, правда, в связанном виде - ну да и пофиг. Вот чего не хватало в той почве - так это цинка и меди!
Но помощь пришла, откуда её совсем не ждали. Оказалось, что в остатках бомбы, попавшей в зонд, было некоторое количество именно этих металлов. А проходившие мимо болота солдаты зачастую бросали в трясину и снаряды и патроны - гильзы которых были из такой сочной латуни. Да даже биметаллические гильзы, покрытые томпаком, были удивительно полезны!
Зонд был счастлив. Но недостаточно.
Тогда он начал использовать невербальную систему связи, которая разрабатывалась для общения с дикими племенами, не имеющими развитого языка, - для передачи зрительных образов и легкого внушения.
Таким вот незатейливым образом Зонд старался привлечь прохожих к тому, чтобы они приносили к болоту и кидали туда побольше меди и сплавов на ее основе.
Как вы думаете - постоянное стремление партизан раздобыть побольше патронов и утащить их на болота - это просто так? Как бы не так! А образ огромной кучи стрелянных винтовочных гильз, который мы помним из "Лехи" - прямое указание на то, что Зонд работал.
Теперь только осталось понять, как именно связана деятельность Зонда, межвременной портал и 1941-й год.
А всё очень просто. В момент ремонта повреждений от немецкой бомбы наноботы что-то накрутили в системе Нуль-транспортировки, за счет чего она стала использовать побочные эффекты, обнаруженные Великим Драконом, превратившись в машину времени.
Одно из самых приятных воспоминаний Зонда было связано с 1941-м, когда по его болотам бегало огромное количество людей, буквально увешанных медными сплавами.
Вот так и получается - древняя вычислительная техника, в погоне за ломом цветных металлов, приманивает наших современников, особенно в состоянии расслабленного разума, проводит им легкое внушение и засылает в 1941-й год - таскать латунные гильзы к нему на болото.
Кстати - Сталин об этом что-то явно знал. Или по линии Судоплатова, или по линии Пономаренко. Иначе с чем может быть связана огромная послевоенная программа осушения болот в СССР?
... Ганс поправил на плече карабин и поглубже закутался в шинель. Моросил мелкий дождь, жаркое лето давно миновало, оставив лишь воспоминания. Нет, это совсем не Греция, - подумал Ганс, - И даже не Франция.
Его мысли прервал выбежавший из палатки и скрывшийся в кустах фельдфебель Дранке, уже третий день маявшийся животом. Местная еда тоже никак не соответствовала строгим нормам, принятым в Рейхе, и многие солдаты от нее страдали.
Как ни крути, а Украина - это не Европа, нет, - продолжил думать Ганс, провожая сослуживца скучающим взглядом. Еще раз осмотрел колышущиеся кусты, хмыкнул, и отвернулся, чтобы раскурить сигарету, прикрываясь от ветра воротом шинели. Курить на посту нельзя, за это могут посадить на гауптвахту, но Ганс не верил в такое счастье.
Внезапно сзади раздались странные звуки - не то рычание, не то свист.
- Эй, Рудди, похоже, не все йогурты одинаково полезны - захохотал Ганс не оборачиваясь - Зря ты позарился на этот pro-sto-kwas-scha, не надо быть таким жадным, дружище!
- Это не я, Ганс - раздался слабый и усталый голос Дранке - Сам посмотри.
Обернувшись, Ганс увидел, как из-за леса выплывают три огромных туши - какие-то летательные аппараты, издалека напоминавшие дирижабли. Они-то и издавали эти ужасные звуки.
- Опять эти русские, Рудди?
- А кто же еще, Ганс? Говорят, толстый Герман прострелил себе от ярости колено, и зарекся собирать хоть что-то. Интересно, куда они в этот раз? Неужели, еще что-то осталось?
- Эти найдут, Рудди. Сестра мне писала, что в прошлом месяце был налет на расположение эсэсовской дивизии, что стояла неподалеку...
- Англичане? Опять бомбили?
- Хуже, Рудди. Эти вот, - Ганс мотнул головой в сторону удалявшихся на юго-запад аппаратов. - Прилетело тоже... что-то, высыпали парашютистов с танками. С танками, Рудди!
- И?
- И вынесли всё. ВСЁ, Рудди. Форму, сапоги, амуницию. Оружие и технику, естественно. Даже посуду забрали.
- Ужасно, Ганс, я бы...
- Guten, mat vashyu, tag, fashisty, blia! - раздалось сбоку - Gotovim imuschestvo k sdache!
Ганс замер, скосив глаза - к ним подходили, поднявшись из травы, трое мужиков в непонятной военной форме, в смешную окраску квадратиками, с очками вроде мотоциклетных на касках, с непонятным оружием. Один из них что-то пробормотал себе в воротник - и с другого берега, с ревом пробив кусты, плюхнулась в воду необычная гусеничная бронемашина, поплыла в их сторону.
- Не дергайся, Ганс - послышался предостерегающий шепот фельдфебеля - я сам все улажу...
Дай-то Бог, - подумал Ганс - а то ведь или замерзнем тут, раздетые, как те эсесовцы, или наши расстреляют за утерю имущества.
- Э... камрады! Русские! Я ваш друг, друг! Я рабочий с завода! Я не говорю по-русски! - дружелюбно начал говорить Дранке. - Ребята, у нас ничего нет, правда! Ну, зачем вам старые пехотные шмотки...
- Zavalv ebalo, товарищ, ya sam razberus, stoi tiho! - ответил ему русский, и Дранке замолчал...
- Так, что тут у нас... Два карабина... даже пистолетов нет... почему, бля, без штыков? Патронов... сорок штук? Гранат... нету... Туристы какие-то просто. Леша, позвони им еще раз, пусть машину выгоняют вон там, там поположе, а то так и будет в пароходик из Ромашково играть... Васяня, пострахуй этих пидарков, я в палатке гляну. - Георгич поморщился, погода не радовала совсем, да и настроение было никакое, и повторил еще раз для немца: - Стой тихо!
Немец понятливо выпучил глаза и замер.
В палатке не оказалось ровным счетом ничего стоящего. Хабара на полтыщи всего, и то по старым ценам. Сейчас же - и оптом за пятьдесят баксов не отдать. Обвалили рынок, суки - сплюнул в сердцах Георгич.
Вышел, осмотрелся...
- Та-а-ак... Васяня, ты, вроде, по дойче шпрехаешь?
- Ну, как сказать... Пленного допросить могу, как говориться, "Вот из йо нейм, или сколько, сука, у вас танков?"
- Вот и допроси, пока словами - видишь - огневая оборудована?
- Вижу, и чё?
- А то, что огневая есть, а пулемета нету!
- Ага, понял! Ну, иди сюда, Бисмарк хренов... Где пулемет, сука? Не понимаешь? Вот из йо нейм, я тебе говорю, где пулемет?!
Фельдфебель, шмыгнув носом, вытянулся, и протянул Георгичу сложенный вчетверо лист.
Развернув его, старший группы тупо уставился на корявый почерк поверх бланка Фармакора. По слогам, сбиваясь, прочитал:
- Разпизка. Дадена двум мудакам на посте, что у них изята излишки оружия и омуниццыи.
Гранат, штикоф и пулемета (между прочим, эмгы-трицать, золотурн, редкая модель, гы-гы!) у них нету, мидаль за чехию и грецыю я тожы зобрал. Писталета и не было, какая-то тварь успела подрезать до миня. Мудаков сильно не бить, они не виноваты. Ищите хабар в другом месте, лошки! Искренне Ваш, Добрый Доктор.
- Твою ж мать - только и выдохнул Георгич. Хотел скомкать 'распизку', но, увидев умоляющие глаза немца, сунул ее обратно тому в руки. - Поехали, флибустьеры. Тут рядом танкисты должны быть. Может, у них повезет... Если успеем.
И они уехали.
Ганс и Рудди сидели в палатке в одном исподнем и пили шнапс. Снаружи, на посту никого не было. Там торчал воткнутый русскими шест, с плакатом, на котором красовалась короткая надпись на кириллице: "ЖБОНЬ".
Обоим камрадам стало уже тепло и хорошо, и было плевать на все на свете. Винтовки у них все же забрали, униформу тоже, выдав еще одну бумажку.
Послышался рокот мотора, какая-то техника взвизгнула тормозами около поста, потом послышалось уже привычное за сегодня русское:
- Blia, i tut golyak!
И машина, взревев двигателем, снова умчалась.
Что-то с ревом пролетело над палаткой на Запад, а в обратном направлении опять пролетели эти рокочущие аппараты.
- Как же вы меня, русские, zaebali, - устало выговорил Ганс, и потянулся к бутылке.
Архив 4.
- Герман, что с тобой произошло?!
- Ади, ты не поверишь, - меня пытали и ограбили!
- Как это было?
- Прихожу как-то из оперы домой, ну ты знаешь эту новую постановку. В прекрасном расположении духа - кокс уже отпускает, а морфин я еще не принял. И тут на меня набрасываются странные люди, в нелепых балахонах, с обрезами каких-то допотопных ружей в руках. От волнения у меня поднялось давление и я даже потерял сознание. Через некоторое время я пришел в себя, почему-то оказавшись лежащим под моим прекрасным венским столом, привязанный к его ножкам. А один из бандитов, на хорошем немецком произнес: 'Xer c nim, i tak poidet, vse ravno mi ego podniat ne mojem'.
- Ужасно, бандиты проникают в дом президента Рейхстага и моего преемника! Куда смотрит СС, надо срочно отодрать Гиммлера!
- Это было еще не самое ужасное. Один из разбойников, насовал мне между пальцев ног бумаги и стал ее поджигать. Мы в юности развлекались такими проказами, но сейчас это было довольно неприятно. При этом он спрашивал, где я храню ружья и какой-то антивариант.
- Ужасно...
- А потом подошел второй бандит и произнес: 'Паштет, голливудщина тебя когда-нибудь убьет. Хорош тут шашлыки жарить, мы нашли оружейную залу'. Но верхом вандализма, полностью меня опустошившим, стало то, что этот первый, снял со стены мой парадный портрет и приговаривая что-то вроде: 'Ни фига себе, живопись, как минимум трешка в центре!' - забрал его с собой. Тут я снова потерял сознание от волнения.
- Успокойся, Герман, люди Гейдриха найдут разбойников, а я закажу тебе новый портрет. Ты ведь пошил себе в Париже новый парадный мундир? Вот - будет еще лучше прежнего!
Рейнхард Гейдрих сидел в кабинете за столом, на котором лежала толстая пачка личных дел охраны Геринга и их свежие показания по нападению на поместье.
Общая картина никак не хотела выстраиваться. Во-первых, никто из охраны не видел нападавших. Во-вторых, все охранники, как один, показали, что они были отравлены во время ужина и находились в караульном помещении не в силах пошевелиться. Осмотр медиков показал, что все они находятся в крайней степени физического истощения. Анализы остатков пищи ничего не показали, свиньи, которым отдали недоеденный ужин выглядели даже бодрее и веселее обычного.
В копилку странных фактов стоило добавить тот факт, что той же ночью в зоопарке поместья ни с того ни с сего издохла молодая андская лама.
Его раздумья прервал телефонный звонок. Гейдрих снял трубку, устало произнёс:
- Да, слушаю вас, гауптман. Нашли упаковку от неизвестных лекарств? Замечательно, отдавайте на анализ.
После паузы:
- Никогда раньше не сталкивались, надписи на английском? Хм, действительно первый раз слышу... Виагра - это, наверное, что-то индийское...
- Фух, еще один! - устало сказал Паштет, аккуратно укладывая дерн в одном из парков Берлина, над заботливо замаскированной могилой Генриха.
- Слышь, Хорь, а ты не мог бы все-таки вспомнить, какая именно была фамилия у того Генриха, который самый-самый вражина? А то скоро в Берлине парков не останется, в которых мы хотя бы по одному Генриху не зарыли.
- Да разве их всех упомнишь?
- Я вот попал один раз во Францию, 15-го, что ли, века, так там что ни король, так обязательно Анри, - это тоже Генрих по-ихнему. Так у меня на глазах трое королей сменилось из двух династий и все - Анри! Так что собираем лопаты, надо их спрятать аккуратно, а то у меня еще два Генриха на примете есть, Мартин, Альберт и Альфред!
- Мы хоть пожрать-то успеем?!
- Здесь вроде портал должен быть, - сняв каску со лба и вытерев пот, сказал Паштет.
- Точняк, тут у них алкотренинг был, - еще раз огляделся искатель приключений. - По сторонам смотрите, вдруг те светлячки где поблизости.
Его двое товарищей крутили головами, но пока под ногами были виден лишь мусор, который так любят оставлять после себя на пикниках несознательные сограждане.
- Свиньи они, - сказал бугуртщик, - так засрать местность... Встретились бы эти бухарики мне, - продолжил бугуртщик, - я б им разъяснил политику партии и правительства.
Хорь лишь втянул воздух своим сломанным носом и хмыкнул, очевидно, в знак согласия. Действительно, в вечерних сумерках вся троица выглядела предельно брутально и грозно, и встреться им любые туристы с алкоголиками, убедить убирать за собой будущим попаданцам не составило бы никакого труда. В цифровом камуфляже с наколенниками, в кевларовых шлемах с креплениями под приборы ночного видения, в бундесверовских берцах (на них настоял Хорь), в бронежилетах, разгрузках, с рюкзаками и охотничьими полуавтоматами за спиной, будущие путешественники во времени вполне могли сойти за вежливых людей, так поразивших весь мир всего год назад и убедивших европейцев с американцами, что с мнением РФ нужно считаться.
Первым свечение заметил шустрый Хорь. Вся троица, не сговариваясь, дружно рванулась к слабенькому фосфоресцирующему огоньку в кустах. Туда, к входу в иной мир, опасный, но иной, где нет груза забот и долгов, накопившихся этом мире, где можно снова написать свою судьбу самому. И, разумеется, все трое столкнулись и с грохотом упали. Дальше всех в кусты улетел бугуртщик, как самый тяжелый, самый хитрый и шустрый Хорь первым схватил светящийся огонек, а Паштет растянулся по дороге.
Изрядно пропахав землю, Паштет уткнулся носом в скомканную небольшую картонную пачку, на которой синем фоне с зеленой окантовкой с издевательски кислотно фиолетовой кнопкой было написано 'Contex Glowing'.
Из кустов, шипя, вылез бугуртщик, рукав его камо был измазан бурой субстанцией. Пахло при этом явно не розами.
Обычно язвительный Хорь сосредоточенно оттирал руку, которой он схватил светящий использованный презерватив, бормоча что-то про эстетов и джедаев с их световыми мечами, а так же упоминая лиц нетрадиционной ориентации и их родителей в разных комбинациях.
Последующие два часа прошли в поисках водоема и молчаливом отстирывании и отмывании. Но, несмотря на все предпринятые усилия, легкое амбре витало потом над лагерем незадачливой троицы.
Первым тишину нарушил Паштет, робко произнеся:
- Раствор марганцовки хорошо запахи убирает.
Награжденный сразу двумя неприязненными взглядами, Паштет было замолчал, но потом продолжил:
- Парни, тут вот такое дело: мы ж не знаем, как портал работает. Может, все от расстояния зависит до светлячка. Первый пройдет, а остальных, кто подальше, не пустит. Или раскидает кого куда, кого в 41-й, кого в дальнее прошлое, а кого и к джедаям, в зависимости от положения от точки прохода.
При слове 'джедай' Хорь начал непроизвольно оттирать правую ладонь о тряпку, а бугуртщик сообщил, в темное прошлое, только неизвестно чье, он уже сегодня попал. Но идея Паштета не пропала даром и заставила всех призадуматься.
В результате короткого мозгового штурма было принято решение об отработке такого положения, при котором бы не терялся взаимный контакт между будущими попаданцами и соблюдалось одинаковое расстояние до светлячка.
После опробования позиций, первую из которых про себя Паштет назвал 'армянским паровозиком', а вслух - компактной штурмовой группой, а вторую - 'Арамис, Портос и Атос приходят к согласию насчет Д`Артаньяна', троица пришла к выводу, что оптимальный вариант будет выглядеть следующим образом: при обнаружении светлячка, двое становятся плечом к плечу, а третий садится им на плечи и чуть наклоняется вперед. Получается своеобразный сегмент сферы, а радиус у сферы одинаков.
На плечи решили сажать Хоря, как самого легкого. При отработке усевшийся Хорь сообщил, что это то, что доктор прописал, прямо картина 'Маршал Жуков верхом на маршале Коневе'. Бугуртщик, как парень привыкший к нагрузкам в виде брони, держался легко, а у Паштета начали подгибаться ноги уже после третьего упражнения - и появилась предательская мысль: ну и на хера ж мы туда, в прошлое-то, поперлись, а?
- Ты куда? - спросил бугуртщик.
- Да, нужду справить по-большому, - бросил ему не разворачиваясь Паштет.
- Ты там поаккуратней, я один раз гонял на игры, так там весь лес неподалёку от лагеря оказался 'заминирован'. Девки под конец на нас смотрели ОЧЕНЬ косо. А мы не знаем, сколько ещё тут пробудем.
Вздохнув, Паштет взял лопатку и пошёл в сторону лопухов, помня, что в их скором героическом прошлом не будет туалетной бумаги и придётся обходиться её экологически чистой заменой.
- Точно, привыкать к лопухам надо, а то от газеты дырка сотрётся, - буркнул Хорь. - Смех-смехом, а у нас один "интэллихент" так натёр, что пришлось госпитализировать.
- Это почему? Бумага же она и есть бумага, - удивился Серёга.
- Оказывается, не все виды бумаги одинаково полезны, - задумчиво сказал Хорь. - Не было в тот момент ничего кроме глянцевого журнала, а камешками, песком или веткой подтираться не все горазды.
- О, гляди, бежит как угорелый! Неужто его в седалище кто-то тяпнул? Э, Паштет, ты чего? Случилось что? Лопатка где?
Подбежавший вместо лопаты держал в руках явно какую-то бутылку и судя по её виду, с какой-то запиской внутри. Недолго думая, троица разбила её в надежде что там окажется что-то ценное, но...
- Это мой почерк и написано мне от меня же, - произнёс Хорь сразу после ознакомления с текстом. - Пишу, что в прошлое я попал как и хотел, адреналина хапнул с избытком.
- Это всё? Что ещё пишешь? - одновременно спросили остальные.
- Дайте сначала обдумать. Это слишком личное. А пока... Паш, идём покажешь место раскопа.
- Так что там было дальше? Харэ молчать, вдруг там про нас написано! Ты можешь ответить?
- Жену нашёл, вот что. Потому и личное.
Я вчера попал в плен и ехал с немцем на 'опель-капитане', он меня расстреливать вез.
И тут навстречу - танковая атака русских! БТ-5 и БМД-2 в одном строю, Страх И Ужас...
Я отнял у немца его 'эмпэху', а за это выпихнул его из машины, которую тотчас же смачно пережевал гусеницами ИС-3, и велел лечь ничком, не дав красноармейцам тут же замочить столь полезного фрица - тот мне, с пониманием, что ему оно больше не надо - и подсумок с магазинами заодно передал.
Врываемся мы, значит, во двор этой заготконторы, 'красные' по сторонам побежали а я - тут же во флигель, в приямочек и через подвал на лестницу.
А там все летит, эсэсовцы суетятся, мечутся, папки тащат куда-то. В общем, хватай вокзал, мешки отходят. Ну я и давай лупить по ним длинными от пуза!
Вот тут-то я ее и зацепил. Тощенькая белобрысая немка, Гертруда. В живот ей - одной пулей, через всю стопку папок, что она куда-то тащила.
Ну, остальных-то черномундирников добил, сапогами и всяко, а вот ее - пожалел.
Чую - ломятся в двери зомби - ну, те эсэсовцы, которых красные постреляли. 'Красные'-то ушли, а эти и ожили. И вернутся 'красные' только через месяц.
Я Гертруду на плечо - она морщится от боли, но терпит, - и наверх.
А там, опа, - лаборатория! Там напарница Гертруды, толстая некрасивая обаяшка-брюнеточка по имени Мари, ну и профессор Зибель. Лохматый как Энштейн и рассеянный как он же, ничего не понимает. Ну тут я Гертруду на стол сгрузил, шасть к двери, быстренько на шпингалет ее, даю очередь через дверь - все, нормально, зомби нам больше не страшны. Зибель кудахчет, ничего понять не может, я за ним бегаю, все его установки отключаю, легонько стволом по голове бью - неудобно как-то сильно бить, пожилой ведь человек и добрый в общем-то. А ещё и ученый мирового уровня - вон, дезинтегратор межконтинетального масштаба придумал.
Ну вроде все, я этой толстенькой Мари, кажется, только чаю заказал - Зибель к двери и ну шпингалет открывать - насилу успел его поймать. Ну и шпингалет тот проволокой для надёжности примотал.
Ну а потом к Гертруде - пулю из нее вынимать, лечить ее.
А вот как пулю доставал, помню хорошо. Пуля-то неглубоко вошла, в папках энергию потеряла - в итоге чисто в мышцах застряла, у девушки весьма физкультурный пресс был.
Так-то дырочка получилась маленькая и практически не кровоточит. А там в глубине, если ткани раздвинуть, - там донце пульки видать.
Ну я, значит, обколол каким-о промедолом из шприц-тюбика вокруг, рассек входное вдоль волокон, а потом эдакими медицинскими щипцами, как оно там, кохер, чи нахер? - туда. Такие длинные щипцы-ножницы, на конце такая зубчатая насечка. Вот такими вот ножницами я пульку-то захватил, и тащу. А она, даром что неглубоко, а сидит довольно-таки плотно. Соскальзывают щипцы, девчонка дергается. Ну потом нажал посильнее, снизу ножницы подхватил, потащил эдак всем корпусом вверх, ногами - опа, выдернул пульку.
Потом даже вроде не тампонировал, промыл чем-то антизаразным, и забрызгал сверху коллоидным спреем каким-то, повязку сверху чисто так, для порядку, наложил.
Ну и тут все заверте...
Вылечил её, в общем, но Гертруда коварно забеременела - эсэсовка, что с нее взять.
И ее подружка - тоже (а вот не надо всякого думать, Зибель к тому времени уже куда-то исчез, и потому забеременеть не смог!).
А потом сирена включилась, гимном СССР - будильник, сука...
Свояк в то же самое время, даром что убежденный коммунист, в Зимнем вместе с юнкерами отражал наступление пьяной матросни, орал "За Царя и Отечество!" и, когда патроны кончились, в штыковую пошел. Утром сам мне рассказал, со всеми подробностями.
Из записок окруженца.
Случаи бывали самые разные.
В июле, помню, повстречали мы в лесу совершенно голого, ободранного и сильно искусанного комарами мужика. Видимо, от переживаний и укусов насекомых он совсем сошел с ума. Все повторял, как в бреду:
- Обоймы стальные - три штуки, жратвы было на неделю, тапки импортные - две пары! Все, все, что нажито непосильным трудом...
А еще очень сокрушался, глядючи на нас голодными глазами, что он, дескать, по этому лесу уже вторую неделю бродит, научился ловить мышей, разорил и объел с десяток муравейников и попытался подраться с местным медведем из-за дохлой змеи. И жаловался:
- А хабара немецкого я за это время так ведь и не нашел...
После ночёвки и скудного завтрака, состоявшего из пустой перловки, сидя на пеньке в подаренном ему кем-то бэушном исподнем, опять повторял своё:
- Десять, нет, двадцать банок тушняка, ящик водки - две штуки, ботинки импортные - три пары... Куртки кожаные - две, нет - три штуки... Штаны заграничные... Нож импортный... фирменный... три штуки. Фотоаппарат... Три штуки....
Так, сидящим на этом пеньке, мы спятившего беднягу и оставили. Не брать же, в самом деле, этого сумасшедшего с нами в далёкий и опасный поход? Ведь сам пропадёт и нас под монастырь подведёт. А вслед нам, постепенно затухая, доносилось:
- Вот вы мне скажите, и на фига медведю моя одёжа? На фига ему мои трусы в горошек? Он же, гад, один фиг их носить не станет... У, куркуль...
Архив 5.
Розенберг сидел в своем роскошном кресле, в практически опустевшем здании управления и напряженно размышлял:
- Откуда взялось столько остарбайтеров, если буквально пару месяцев назад их приходилось паковать в вагоны под прицелом пулеметов? И что теперь будет с идеологической частью плана 'Ост'? Ведь предполагалось, что большая часть унтерменшей будет уничтожена по местам постоянной регистрации. А теперь получается, что геноцид будет уже на территории Райха, причём - работников Райха. И что скажет Шпеер? И ладно бы Шпеер, а что на это скажет Ади?
Мышь полевая, убита ударом топора в спину?
- А мы поможем, - добавил Хорь.
- Как это поможем? - переспросил Паштет, - на Донбасс махнем, что ли?
- Ну зачем на Донбасс, в 41-м тоже есть, как помочь, Гогунов там еще много, особенно в тылу у немцев, - мечтательно раскатал губу Хорь. - Думаю, подсократим мы это поголовье. Глядишь, и сейчас станет полегче.
- И они мне за уазик еще ответят, - добавил непонятную фразу, хищно поводя из стороны в сторону кончиком носа. - Ну и за пулемет Стечкина.
- И за животноводство! - зачем-то ляпнул Паштет.
- За какое еще, в жопу, животноводство? - недоуменно переспросил Хорь.
- Не знаю. За загубленное, наверно.
Паштет, оглядевшись в самолете, с удивлением обнаружил, что все пассажиры коротко стриженные, одетые в пятнистую одежду, с горящими глазами. Можно было бы подумать, что это какие-то охранники собрались на слет, но была одна странность, все пассажиры были призывного возраста и все они внимательно наблюдали за Паштетом.
После выхода из аэропорта Паштет был удивлён длинным рядом стоящих вдоль дороги автобусов в камуфляже. А когда проехал к месту поразился, как много бронетехники стянуто в район портала... Чёткие ряды палаток летнего лагеря, весело дымящие полевые кухни, стоявшие под масксеткой передвижные электрогенераторы и машины связи, ощетинившиеся стволами в небо батареи ПВО, умывальники, полевые сортиры, стоявшие чуть в стороне небрежно замаскированные передвижные мастерские, и висевшие в небе вертолёты, парки техники и склады РАВ и ГСМ количеством и размерами поражали воображение. Даже промаршировавшему мимо Паштета батальону, судя по бескозыркам, моряков-подводников, нашлось место... И все люди, не отрывая взгляда смотрели на него... А к вставшему в полном обалдении Павлу, почти бегом торопилась изрядная офицерская колонна во главе с генералом армии, и десятком генерал-полковников...
Генаралы были толстенькие, старенькие, но держались молодцом. Одолели стометровку, почти уложившись в нормативы.
- Ты Паштет? - с ходу огорошил Паштета генерал армии.
- Марфа Васильевна я, - брякнул Паштет первую пришедшую в голову глупость. Вторая глупость в это время ждала своей очереди.
Генералы подхватили Паштета на руки и также бегом рванули со своей добычей к притаившейся на краю леса штабной машине. Едва Паштета поставили на землю, как двери кунга распахнулись и...
- Мы рассчитываем на Вас. Родина Вас не забудет. Наши западные партнеры также планирую заброску хроников для корректировки объективной реальности...
- Каких хроников? - изумился Паштет.
Верховный главнокомандующий поморщился.
- У наших западных партнеров все не как у людей. В общем, вы трое зачислены в первый отдельный батальон хронодиверсантов. Даже ваши койки уже в казарме стоят. Навечно, так сказать.