Резкое ощущение внезапного холода и грудной боли не дали младенцу даже открыть глаз. Он широко расставил ручки в поисках матери и попытался закричать, но темная вода заглушила этот крик, хлынув в легкие. Судорога свела маленький ротик, и беспросветная мгла навсегда влилась в остекленевшие глаза ребенка. Водоросли мягко обволокли его ножки и привлекли к себе. Дитя свернулось клубочком в мягком гнезде. Пронизывающий холод и бесконечный ужас заглушили память двух прожитых дней. Мать нашла его, но настолько поздно, что решила остаться вместе со своим ребенком. Так они и лежали на самом дне своего нового убежища. Ничто не выдавало их присутствия в пруду. Вода была непоколебима, ее грустный взгляд был устремлен прямо в небо с немой укоризной. Не выдержав, оно скрылось за осенними тучами и заплакало мелким моросящим дождем.
Сердце остановилось, и ощущение покоя погрузило в глубокий сон мать и дитя. Водоросли поспешили укрыть их своей листвой. Время замерло. Его течение выдавали только наступившие заморозки и изредка сыпавшийся снег. Очень скоро озеро подернулось первой пленкой тонкого льда, который укреплялся с каждым днем все больше и больше. Пришедшая зима старалась не беспокоить это место. Ветер, вопреки обычному, не гнул ветви ив, растущих вокруг озера. Метелица посылала лишь легкую поземку, которая сдувала мелкий снег с ледяной поверхности озера, чтобы не мешать зеркальной глади искать в небе милости. Лес замер в ожидании весны так же, как и две человеческие жизни, перешедшие в царство усопших душ.
Озеро долго ждало от неба справедливости. Так долго, что поверхность его лопнула от этого немого ожидания. Темная вода потихоньку заливала зеркальную гладь выплеснувшимся возмущением. Лед быстро стал таять от сжалившегося солнца и вскоре растворился совсем. Лес свободно вздохнул пробудившимися почками. Свежее дыхание весны обещало тепло всем его обитателям.
Хрестя открыла глаза. Ощущение было новым, странным, неизведанным. Она огляделась вокруг в поисках сына. Было очень темно и мокро. Девушка не сразу поняла, что находится в воде. Мысли были такими же спутанными и туманными, как и водоросли, обвивавшие ее лицо и руки. Она подняла ладонь к глазам - пальцы были необычно тонкими и белыми. Удивление вспыхнуло в глазах Хрести определенным пониманием. Страха не было. Боли тоже. Человеческие страдания оставили молодую мать, но улыбка не спешила озарять ее лицо. Подняв глаза, девушка увидела пробивающийся свет сквозь серую толщу воды. Подниматься на поверхность не хотелось. На дне было уютно. Холодно, но безопасно. Здесь не было людей. Здесь никто бы не смог ее найти и никто бы не причинил ей боль. Она легка в мягкий ил. Он нежно обхватил ее белое тонкое тело. Хрестя опустила голову на руки и закрыла глаза.
Неожиданно что-то коснулось ее лица. Движение было настолько ласковым, что не хотелось открывать глаз. Не хотелось сталкиваться взглядом с пустотой. Приятно было думать, что рядом находится кто-то по-настоящему любящий ее. Девушка улыбнулась. Так ее не гладила даже мама в глубоком детстве. Она вытянула шею, чтобы полностью отдаться ощущению неги. Чья-то маленькая ладонь скользнула от щеки к волосам, и Хрестя открыла глаза.
Черные блестящие глазки внимательно смотрели ей в лицо, а маленькие ручки бледного дитя трогательно гладили по голове. Мать и сын замерли. Девушка приподнялась на локтях, медленно села и протянула руки к малышу. Ребенок коснулся пальцев, прильнул к ладоням своими щечками и закрыл глаза. Хрестя привлекла к себе младенца и прижала к груди. "Живы... - подумала она, - пусть так... пусть не с людьми, зато вместе. Здесь нас никто не найдет. Тут мы будем счастливы". Она ласково улыбнулась младенцу. Ребенок поднял голову и обнял мать.
Им было хорошо. Холод подводного мира перестал обращать на себя внимание, яркий солнечный свет не резал глаз, и новые обитатели озера очень быстро свыклись с этим домом. С их настоящим, надежным, уютным домом. В нем было все - мягкая иловая постель; веселые рыбки, с которыми очень любил забавляться мальчик; густые заросли водорослей, в которых можно было играть в прятки; солнечный свет, освещающий их дневной сон. Но больше всех им нравились лунные блики, которые так заманчиво блестели на поверхности воды и звали наверх.
Только ночью Хрестя с сыном выходили из своего убежища. Только ночью русалка могла катать свое дитя на ивовых ветвях, собирать для него кувшинки, плести венки для маленькой головенки и радоваться. Иногда к этим играм присоединялись маленькие лесные духи. Круглые пушистые комочки хухи весело перекатывались в траве, чем очень радовали маленького потерчонка. Он очень любил бегать за ними, смешно переваливаясь на своих кривых ножках. В белой распашонке малыш ничем не отличался от земных детей. Только волосы на его голове были синеватого цвета и очень большие черные грустные глаза. Хухи любили прыгать ему в ладошки, и нежится мягкими прикосновениями детских пальчиков. Когда мальчику удавалось самому поймать этих добрых лесных духов - он заливался счастливым детским смехом, а вместе с ним улыбалась и его мать.
Так они проводили свои ночи и были по-своему счастливы. Весь ужас человеческой жизни стал медленно стираться из памяти обоих.