Месяц. Все телевизоры по всему миру передавали только одно. Все рекламные щиты пестрели лишь одной огромной надписью:
- Остался один месяц.
Наверное, это так странно. Осознавать, что тебя больше никогда не будет. И не станет через месяц. И они были правы, эти глупые (а, может быть, умные?) Майа с их календарем. Кто-то был в панике, кто-то не ждал судного дня и прибегал к сомнительной помощи суицида. А кто-то просто наслаждался оставшимися тридцатью днями жизни. Всего тридцать дней для того, чтобы успеть сделать то, что ты не сделал за всю жизнь. Стало возможно практически все - наркотики свободно распространялись на улицах, так же, как и оружие. Секс в общественных местах, хоть на Красной Площади, курение не только в отведенных местах и не только обычных сигарет. Люди, казалось, ополоумели.
А я шла по улицам родного горда в свои такие мизерные восемнадцать. С плеером и наушниками в ушах. По дороге прихватила из одного магазина бутылку воды и просто гуляла уже вторые сутки. Деньги отменили, продуктов и ресурсов хватит на месяц, работу и учебу отменили и правительство всех стран сказало: "Делайте, что хотите. Мы сматываем удочки". В моих планах было сделать то, что я хотела всю жизнь. Наконец найти тебя и провести остаток жизни с тобой. Думаю, ты не сможешь отказать мне в таком мизерном желании. Ведь нам уже ничего не осталось.
По идее, я должна была чувствовать себя загнанной в угол. Но это прошло еще тогда, когда первый раз объявили, что на Землю надвигается огромный метеорит. И ничего изменить нельзя. Весь мир считал дни, минуты и часы. Все паниковали, начались беспорядки. Сейчас эта волна схлынула и выжившие существовали в свое удовольствие. Я собрала небольшую сумку с вещами и навсегда покинула свою квартиру, прихватив любимую собаку в переноске. Пешком до аэропорта, слушая на повторе одну и ту же песню. Наверное, я просто полностью поняла ее смысл и теперь не могла остановить проигрывание этих строк в моей голове. Песня "Firs Day" Тимо Мааса и Брайана Молко.
В аэропорту я попросила один билет до Нью - Йорка и стала бродить по переполненному людьми аэропорту. Кто-то летел туда, где никогда не был, как я. А кто-то летел в родные края к родным и близким, чтобы провести остаток времени с ними. Все бесплатно, все легально. Никто больше не морщился, увидев, как человек курит в здании аэропорта. Никто не начинал проповедь, увидев пьяного. Все понимали. Вот так вот конец света создал атмосферу всеобщей терпимости и толерантности. Вот что, оказывается, нужно было для этого. Я взяла с полок дьюти-фри немного еды и духи, о которых всегда мечтала, но жаба давила платить за них. Блок сигарет, две бутылки виски.
"Кажется, все".
Посадка на Нью-Йорк началась. Толпа людей двинулась к воротам, о чем-то переговариваясь и постоянно смеясь. Грусти в эти дни сторонились все. Искали только позитива в том, что жить осталось всего ничего. Я прошла в салон самолета одна из первых и заняла место у окна в бизнес - классе. Виски и стакан на столик, пачку сигарет рядом и собаку на колени. Предстоял долгий полет.
Три недели.
Прекрасный конец ноября в Нью-Йорке. Прохладный, но не жалящий ветер, опять музыка в наушниках и уже такое привычное ощущение пустоты. Бутылка абсента в руках и постоянные прогулки по городу. Никто не обращал на меня внимания, как будто я не был одним из самых известных актеров на планете. Я, наконец, получил то, чего так долго ждал - до меня никому не было дела. Родственники и друзья разлетелись кто куда, кого-то даже уже не было в живых. К чему были переживания, ведь мы и так умрем. Я перестал расстраиваться и впадать в депрессии около двух неделю назад. Все ведь предначертано, так ведь? Нужно просто плыть по течению. Глоток абсента. Когда же я увижу ту самую Зеленую Фею?
Я присел на лавочке в центре города и стал подпевать песне, которая играла у меня на повторе вот уже неделю. "First Day" Тимо Мааса и Брайана Молко. Достал сигареты и сделал глубокую затяжку. Вдруг кто-то закрыл мне глаза одной рукой, а второй вынул наушники из ушей. Впервые за несколько дней я услышал голос, обращающийся ко мне.
- Угадай кто.
Я прекрасно различал голоса своих знакомых, но этого высокого, с нервными нотками голоса в моей звуковой памяти не оказалось.
- Понятия не имею.
- Твой личный всадник Апокалипсиса.
Девушка, а это была именно девушка, убрала ладонь с моих глаз. Она была красива по моим странным меркам. Не очень высокая, с темными волосами до плеч и большими зелеными глазами. В длинном, до пола зеленом платье и с маленькой собачкой на руках. На плече у нее висела большая дорожная сумка.
- Нет, ты - Зеленая Фея.
Она улыбнулась и коснулась моих губ своими. По телу пробежал электрический разряд. Я был не слишком пьян, но и не слишком трезв, чтобы прервать этот поцелуй. Зачем было начинать отношения в конце? Но ее прикосновения объяснили мне все. Вот так просто. Все понял.
Две недели.
- Что бы ты хотел сделать за оставшиеся две недели?
Он улыбнулся. Так, как я люблю, до ушей, прищурив синие глаза.
- Кроме того, что провести каждую секунду с тобой?
Я рассмеялась и обняла его. Мы валялись на большом кожаном диване и только что закончили по сотому разу пересматривать любимый нами обоими "Мулен Руж".
- Да, кроме.
Он задумался и немножко нахмурился. Я уткнулась носом ему в шею и приготовилась слушать.
- Я хочу сыграть с тобой в крикет, и поддаться тебе. Я хочу, чтобы мы встретили рассвет в Токио. Хочу объесться суши до отвала. Конечно, с тобой. Хочу напиться и обкуриться, а потом с диким смехом ловить по квартире глюки. С тобой.
Я улыбалась. Постоянно с ним улыбалась, что бы он не говорил. Потому что я понимала, как дорога ему. Но это было совершенно несравнимо с тем, что чувствовала я. Наверное, если бы я могла, ради него даже отложила бы конец света. Но это было не в моих силах.
- А ты, чего хочешь ты?
Я забралась на него сверху и поцеловала в подбородок.
- Я хочу в последний день стоять с тобой на самом верхнем ярусе Эйфелевой Башни, смотреть, как мир внизу рушится. Чтобы держать тебя за руку, а во второй - бутылка виски и сигарета. И громко - громко орать песню "Je suis en vie*".
Он перевернул меня на спину и теперь сам был сверху.
- Похвальное желание. Значит, если у нас осталось две недели, мы обязаны начать сегодня же. Но только после того, как сломаем этот диван к чертям. Это тоже моя очень большая мечта.
Два дня.
Наш самолет приземлился в Париже. Я жутко устал после всех перелетов и переездов, но... Был до безумия счастлив. До конца жизни я буду с самой лучшей девушкой на планете. Мы любим друг друга и знаем, что эта любовь будет жить всегда, даже когда нас самих не станет. Она спала у меня на плече, и пришлось нести ее на руках. Не хотел заставлять ее идти или просыпаться. Ее веки затрепетали только тогда, когда мы уже сидели в машине, которая везла нас в Карлтон Ритц. Она выглядела уставшей.
- Где мы?
- Не важно, милая. Спи.
Я поцеловал ее в лоб и обнял покрепче. Всего два дня. Люди безумствовали, снова начались беспорядки, но я надеялся, что нас это все не затронет. В Ритце мы поселились в самом шикарном номере, который освободился прямо перед нашим приездом. Из вещей - только бутылки с алкоголем и сигареты. Я уложил ее на кровать и лег рядом с ней. Странное ощущение не покидало меня. Была уже глубокая ночь, когда мы заснули.
20 часов.
Я знала, что когда-нибудь истерика доберется до меня. Даже если я внешне мирилась с обстоятельствами - глубоко внутри я не могла найти себе места. Тем более, что времени осталось всего ничего. Заперевшись в ванной я ревела под струями душа и сидела на полу, обняв колени руками.
- Открой эту чертову дверь!
Я подавила громкий всхлип и закрыла глаза.
"Я не хочу умирать. Я хочу остаться с ним навсегда, чтобы мы жили долго и счастливо, чтобы у нас была куча детей и внуков, чтобы мы умерли в глубокой старости. Почему, почему же все выходит именно так?"
Ощущение того, что меня посадили в лодку и отправили плыть по сильному течению. Так, что я не могу никуда уплыть или свернуть. А если выпрыгну из лодки - утону или разобьюсь о камни. А самое ужасное - я знала, что через несколько метров будет водопад, и я в любом случае умру.
Громкий звук. Вместо двери в стене теперь была импровизированная арка. Я знала, что он сильный, но не думала, что дверь он все-таки выбьет. Он был ужасно испуганный и взъерошенный после сна, с недельной щетиной и красными глазами.
- Слава Богу, ты в порядке.
Он залез под струи воды прямо в футболке и боксерах, как и был. Обнял меня крепко-крепко и стал гладить по голове.
- Все хорошо, правда. Все хорошо. Я с тобой. Слышишь? Перестань плакать, я с тобой.
Я цеплялась пальцами за его футболку, прилипшую к телу как за последнюю надежду. Он и был моей надеждой, моей синеглазой мечтой. Как яркий луч в темноте.
- Все, все. Успокойся. Сейчас я тебя вытащу.
Он вытащил меня из-под струй воды, но не из мира кошмаров, который поселился внутри.
- Я не хочу умирать.
Мой луч надежды потер глаза и замотал меня в полотенце.
- Никто не хочет. Но мы ничего не изменим. Давай просто... Плыть по течению и стараться не разбиться о камни.
- Но впереди водопад.
- Так бросимся в него с головой и улыбками на лицах.
Три минуты.
Мы стояли на карнизе Эйфелевой башни. Я - в самом шикарном платье от Вивьен Вествуд, увешанная украшениями от Тиффани и в туфлях Лабутен. Он - в потрясающем смокинге Хьюго Босс, выбритый, с уложенными назад волосами. Даже при галстуке. Я - с укладкой и вечерним макияжем. Он - с вечной полуулыбкой. Осталось ровно три минуты и я, сделав последний глоток из литровой бутылки виски кинула ее вниз. Кроваво - красное небо и гром. Именно так выглядел конец света. Он прикурил и поджег мою сигарету. Как по команде мы начали петь.
- Je suisen vie
Ca n'a pas de prix
Ca n'est pas a vendre
Je suis en vie
Je respire et j'esp;re
Que tu seras tendre.*
Он путал слова в припеве, запинался и смеялся, а я смеялась над ним и поглядывала на наручные часы. Минута.
- Je t"aime.*
- Je t"aime aussi.*
Тридцать секунд
Группа людей стояла около Эйфелевой Башни и ждала конца. За считанные секунды до того, как земля под их ногами разверзлась с громким треском, они увидели две фигуры, которые упали с высоты башни. Это были фигуры людей,которые любили друг друга до самого конца.