Все знали, что живет в Лук-Белли чудный Лей-Лу. Да только где именно живет?
Если идет кто посмотреть на Лей-Лу из праздного любопытства, тому вовек не сыскать его нору. А ежели с чистым сердцем - печалью ли, счастьем ли поделиться - вот она, тут как тут, за первым крайним деревом, за самым ближним холмиком, и дверца приоткрыта, а то и сам хозяин на крылечке сидит, трубочкой попыхивает, да глаза лукавые дружелюбно прищуривает.
Принесут Лей-Лу счастья избыток, тот на свой холмик взберется, волчком крутанется - раз, да и куда-то дел - уж ручки отряхивает да бровки приподнял: "Чего еще надобно? Ступай уж восвоясь!" А то и пинком спровадит да хохотает из-за кочки; приземлится мил-человек на травку, глядь - а вокруг всё друзья да товарищи, и довольны все, и мирно тебе, и ладно.
А приковыляет кто, слезами заливается, да бутылка мутно-розовой тоски из-за пазухи выглядывает - Лей-Лу ее хвать, и уж упрыгал за кусток и дверью хлоп, а бедолага пока оглядывается, уж внутри что-то взорвалось, и дым повалил, а тут и Лей-Лу прибежал, отдышался и гостю питье вручает медово-золотистое; выпил тот глоток-другой да посветлел весь, идет-бредет спокойненько, а над ним - солнышко, и за ним - бабочки.
Бывало, после долгой зимней стужи вдруг из-за холма ветерок весенний сладкий понесется, а за ним и лед тронулся, и мать-и-мачеха зажелтела, и птички вернулись да защебетали - и всё как будто враз. Это, знать, Лей-Лу проснулся да флейту свою достал. А бывало, вся земля задрожит-захохочет, да градинки стук-постук по камням да по крышам - это, значит, Лей-Лу в барабан забавляется.
Одни, кто Лей-Лу повидал, говорили, будто мохнат он, как панда, другие, что ноги у него, как у утки, третьи человечка маленького дружелюбного вспоминали, а кто и лысого великана. Бывали ж и те, кто повстречал говорящего зайца.
Да только люди-то всякое говорят, а Лей-Лу он какой есть, такой и есть.