В чашечке бело-розового ириса жила маленькая озорная фея. Она была хрупка и изящна, как фарфоровая статуэтка, и легка, как цветок вишни. Характер у феи был несколько капризный, но добрый, и хоть иногда губки ее складывались в сердитый бантик, через несколько мгновений она уже придумывала новые шалости и задорно шутила.
Даже имя баловница придумала себе под стать - Лю-иль-ли-на, что, как ей казалось, очень походило на торжественно-сказочный перезвон росы на рассвете.
На самом деле фея была еще совсем девочкой, но ей больше нравилось думать о себе как о взрослой барышне. Каждое утро она в воздушном платьице, сшитом из паутинки, выходила по золотой дорожке лепестка ириса навстречу солнцу, и тогда складки ее наряда переливались, как радуга. Лю-иль-ли-на с улыбкой ловила восхищенные взгляды маленьких эльфов, живших в кусте шиповника, и гордо держала головку, когда мимо на пушистых шмелях пролетали юные кавалеры из соседнего сада.
Сердечко нашей феи было чисто и свободно, как первый весенний ветерок, и, сказать по правде, ей вовсе не хотелось забивать свою прелестную головку всякими сердечными глупостями. Пока что любимой забавой Лю-иль-ли-ны была игра в Странствующего менестреля: в сияющих нарядах она танцевала на поляне, плавно перескакивая с травинки на травинку и напевала только что сочиненные куплеты:
-Лю-иль-ли!
Ты лети,
Луч небесный,
до земли.
Эль-ле-ла!
Как мила
В свете солнца
Вся земля!
Однажды лунной ночью фее приснился неизвестный юноша. Она в недоумении проснулась и укутавшись в шаль, перепорхнула со своего ириса на качели, которые сплели розовые побеги. Отсюда было очень удобно болтать со звездами, вдыхая одновременно тонкий аромат.
- Что это значило? - спрашивала Лю-иль-ли-на у серебряных огоньков.
- Вглядись в каплю дождя, в тонкую радугу, вслушайся в шуршание листвы по вечерам, - шептали в ответ звезды, - и ты увидишь то, что зовется любовью.
- Кто был этот юноша?
- Ты не узнала его?
- Мне кажется лицо его знакомым, но имени его мне не известно. Он - моя судьба?
- Придет пора цветенья абрикосов.
Ты к тени присмотрись их и увидишь
высокий стебель, что затянут
в шелк зеленых листьев.
На вершине стебля - чаша-чароит.
То гордый сабельник, в котором -
дом сердца твоего,
а в доме - юноша - судьбы хранитель.
Покуда ж, ангел чистый, спи сладким сном,
Виденьям не подвластным!
Так пели звезды, медленно убаюкивая фею. И сон ее был столь покоен и глубок, что утром лучу солнца не под силу было разбудить Лю-иль-ли-ну. Очнулась она, только когда запели птицы. На лице ее была улыбка, означавшее только одно - ожидание первой любви.
Прошло несколько дней, и в саду расцвело старое абрикосовое дерево. Лю-иль-ли-на, ждавшая этого момента как чуда, во все глаза пыталась увидеть дивный цветок, предсказанный звездами, но там рос лишь ирис, похожий на ее собственный. Среди лепестков фея разглядела очень серьезного и погруженного в свои мысли эльфа. И хотя черты его отличались редким благородством, гордая красавица нашла их чересчур скучными и перевела взор на высокие георгины, обитатели которых неизменно искали благосклонности очаровавшей их феи.
Один из кавалеров георгина, как звали их все, приглянулся Лю-иль-ли-не. Он был высок и строен, а его лицо она нашла похожим на то, что видела во сне. Вот только глаза... Было в них что-то неискреннее, но разве это имеет значение для девушки, желающей влюбиться?!
"Это, пожалуй, он, - решила фея, - звезды и сами запутались, пока складывали свои стихи. Придумали какой-то сабельник. Георгин - гордый и красивый цветок. А этот юноша очень мил".
Некоторое время она бросала лукавые взгляды на своего избранника, обменивалась с ним улыбками и воздушными поцелуями. Постепенно девушка уверила себя, что безумно влюблена, и, наконец, сделала первый шаг: будто ненароком она опустилась на ближайшую к его георгину травинку и стала разглядывать себя в зеркале росы. Кавалер немедленно оказался рядом и поинтересовался, что столь очаровательная фея делает так далеко от своего цветка. Так началось их знакомство, длившееся, казалось девушке, целую вечность, а на самом деле - совсем недолго. Ухаживания Ко-эл-рида (таково было имя юноши) были тонки и весьма учтивы. Он был галантен, весел и нежен, произносил витиеватые комплименты и томно смотрел Лю-иль-ли-не в глаза. А она сияла от любви и верила, что он - прекраснейший из эльфов.
Но текли мгновения, часы, дни. Фея осыпала своего возлюбленного чистейшими ласками, а он отчего-то чуждался их. Она искала встреч с ним, а он предпочитал встречи с ней полетам на шмелях с другими кавалерами георгинов. Фея стала замечать, что ее идеал вовсе не так идеален, что он так же закрыт, как и другие, так же страшится что-то изменить и признать свое несовершенство. Для Ко-эл-рида все было игрой, и когда Лю-иль-ли-на протянула ему руку и открыла сердце, ей стало видно, что его собственное сердце - тугой засыхающий бутон, лишь в самой глубине хранивший тепло.
Влюбленность растаяла. Из глаз девушки лились хрустальные слезы, и в головке ее неотступно стучала мысль: "Отчего же я была слепа?! Отчего не разглядела неискренности в его глазах?!"
А с абрикосового дерева осыпался розовый дождь. Лепестки медленно кружились над одиноким фиолетовым ирисом. Юный эльф, которого когда-то увидела Лю-иль-ли-на, сидел на самом краю цветочной чашечки. Его взгляд мечтательно скользил по саду, пока вдруг не остановился на тоненькой фигурке феи. Облаченная в летящее платьице, с распущенными по спине локонами, она была похожа на сказочную бабочку. Вот только лицо девушки было таким печальным, что казалось, будто это радугу прикрыли серой вуалью.
Юноше захотелось развеселить маленькую фею, в которую он был давно влюблен. Он перелетел к ее цветку и ласково сказал:
- Милая фея, отчего вы так печальны? Мне думается, вам больше подходит быть беззаботной озорницей.
Лю-иль-ли-на подняла на него глаза и улыбнулась.
- Когда-то я написал стихотворение, - продолжал эльф, - оно далеко не совершенно, но посвящено вам. Хотели ли бы вы услышать его?
Девушка медленно кивнула в знак согласия, и он прочел:
- Бабочка-фея с букетом фиалок
С щелканьем-песенкой прялок-скакалок
Ловко порхает с цветка на цветок -
Капельки-росы сливая в горшок.
Трели-свирели, ростки-лепестки!
Розы-качели, вьюночки-мостки...
Скачет, хохочет, звенит ручейком,
Грезу-кувшин наполняя добром.
Звонко засмеявшись и захлопав в ладоши, фея наклонилась к юноше и поцеловала его в щеку.
- Это самое милое стихотворение, которое я когда-либо слышала. И самое забавное, а ведь я уже забыла, что значит веселье. Позвольте мне узнать ваше имя.
- Эй-ни-лид, эльф сабельника.
- Ах! - воскликнула фея, - Разве ваш цветок - не тот фиолетовый ирис, что растет у старого абрикоса?
- Вы совершенно правы, прекрасная Лю-иль-ли-на. Сабельник - лишь иное название ириса.
Красавица смутилась, в недоумении потупила взор и тихо спросила:
- Откуда вам известно мое имя?
- Я видел вас во сне однажды звездной ночью. Вы сидели на качелях и любовались звездами.
Девушка внимательно и осторожно вгляделась в лицо Эй-ни-лида. Сейчас оно было не таким серьезным, как в первый раз, а в его добрых глазах светилась любовь. Лю-иль-ли-на сразу вспомнила их - это были глаза юноши, о котором пели звезды.
- О, Эй-ни-лид! Я не узнала вас сперва, но... Вы тоже были в моем сне. Как же я была глупа, приняв за вас другого! Гордыня и надменность мешали мне понять, что вы - моя судьба!
- Быть может, это небо вам послало спутников не тех, чтоб вы однажды, узнав свой верный путь, мне улыбнулись.
И так, белыми стихами они проговорили до самой ночи, когда свой свет на них пролили яркие звезды. Небесные алмазы лишь улыбнулись и тихо зазвенели в честь влюбленных. Ведь звезды знали: сабельник и ирис отныне склонят навстречу свои головки, возвещая вечную любовь.