В маленькой уютной долине, сразу за холмами Тысячи надежд, раскинулся дивный розовый сад. Тугие бутоны и едва распустившиеся цветки, венчики с опадающими лепестками-оборочками и цветки в пышных королевских нарядах - роз было так много, что, качающие головками, они казались красочным морем.
Дамасские розы кокетничали с лучшими сортами роз галльских, центифольные кокетливо припудривали пыльцой носики и поглядывали на полиантовых соседок. Кустовые розы теснились, обсуждая светские сплетни, и задирали прелестные носики перед плетистыми сестрами, обвивавшими изящные резные столбики и кованые беседки. А крупноцветковые красавицы очаровательно подшучивали над карликовыми розочками, из лепестков которых так любили шить себе платьица цветочные феи.
На некоторых розах были длинные, тщательно отполированные шипы, смотревшиеся невероятно элегантно, но столь острые, что могли уколоть самое сердце. У других стебли оставались гладкими, как шелк, поскольку эти цветы были скромны и милы, что почти несвойственно розам.
Множество ароматов и цветов наполняли сад. Это была удивительная симфония, подобную которой не сочинил еще ни один композитор. А дирижером розового оркестра выступало само солнце, лучами заставлявшее по-особому петь каждый цветок. Ведь встречаются розы, являющие свое великолепие в жаркий полдень, и чуть румяные особы, что хороши на рассвете. Есть сорта романтичные, предпочитающие часы заката и аккомпанемент соловьиных трелей, и даже такие, кто сияет и источает едва уловимый аромат прохладными звездными ночами. Когда гасла утренняя звезда, ночные певуньи никли и прятались за более яркими сестрами.
Именно они, эти лирические цветки, были загадкой сада - такой утонченной и одновременно простой, что сами розы не замечали ее.
Садовники - маленькие человечки с приветливыми лицами, сплошь покрытыми морщинками, - делали вид, что блеклые цветы вовсе не достойны тех почестей, к которым привыкли чопорные красавицы, однако всегда поливали их первыми - звонкой сладкой водой из ручья, - и тщательно прятали от проказливого солнца.
Розы-соседки редко поворачивали головки к неприметным полусонным бутонам. Их хор был слишком пылок, чтобы в нем был слышен скромный нежный голосок. К тому же в тени ночные розы казались серыми, как дорожная пыль.
Только роза, которую звали Летним Вином, всегда оставалась приветлива. Днем она загораживала подругу от колких и насмешливых, а порой презрительных взглядов, а по ночам засыпала самой последней - все слушала необычную, ласкающую душу песню.
Но поскольку при этом она бережно сворачивала лепестки - чтобы, не дай бог, они не выглядели неопрятно, когда появится солнце, - Летнее Вино не знала, как преображается в звездном свете ночная роза.
Однажды ей стало любопытно взглянуть на залитый серебром сад и на темно-синее бархатное небо, ронявшее лучистые мигающие росинки. Она распахнула, как пышные веера, свои цветки и очарованно ахнула.
Невзрачная ее соседка подняла головки навстречу тонкому месяцу. Морщинистые лепестки разгладились от ласкового касания лунных нитей и покрылись такими же росинками, какие рассыпались по небу. Горделиво, с аристократической грацией изогнулся стебель, и роза запела - мягко, тихо, с чуть приметными яблоневыми нотками и горчинкой лесного родника. Ее мелодия-аромат была прекраснее целого оркестра цветов. А симфония, которую направляло солнце, являлась лишь отголоском ночной серенады.
Серп луны поднимался все выше, и вот роза оказалась полностью залитой серебряным молоком. Тут-то и увидела Летнее Вино, что ее подруга вовсе не дурнушка. Ярко-голубые венчики певуньи были необыкновенно хороши; на фоне блестящих молодых листьев они казались творениями искуснейшего ювелира, соединившего лоскутки моря и неба, радужные паутинки и перламутр.
Дневная красавица оглянулась: сад мирно спал, вдали хрустально бормотал ручей и вздыхала во сне трава, а на веточках окаймлявшего сад жасмина задремали бабочки. Только садовники, успевшие немного отдохнуть от дневных забот, расселись на бамбуковых лесенках, тут и там приставленных к оливковым деревьям. Человечки дружелюбно кивнули Летнему Вину (при этом кисточки на их колпачках забавно закачались) и приложили указательные пальцы к улыбавшимся ртам: тише, тише, не напугай ночную розу, дорогая красавица!
Прошло еще немного времени, и прозрачная дымка, колышась, легла на сад - пение голубой розы стало видимо простому глазу. Дымка касалась каждого цветка, воздушными лентами переплетала стебли и даже заползала под колпачки садовников, щекоча им уши.
Летнее Вино сделала глубокий вдох, и у нее закружились сразу все прелестные головки. Она вдруг поняла: ведь Голубая роза была волшебной. Ее благоухание и совершенная, неземная красота наполняли цветник радостью. Бутонам роза дарила чудесный голос и пышные наряды - точно такие им, убаюканным тихой мелодией, виделись во сне.
Пробуждаясь, садовые розы никогда не помнили об этом, а Голубая красавица, как и полагается настоящей королеве, была слишком воспитанной, чтобы хвастаться своим талантом. И, как королева, она умела становиться незаметной, когда ей было это нужно.
Летнее Вино раньше удивлялась, почему садовники, ревностно выбиравшие для клумб только самые роскошные сорта роз, в самом центре сада посадили безликий серый куст.
И почему по утрам цветки становились пышнее, а лепестки - бархатистее.
И откуда брались такие дивные запахи, сплетавшиеся в солнечную симфонию.
Ответы оказались совсем просты. Конечно, пока дирижировало солнце, сад повторял, варьируя на все лады, серенаду Голубой розы. А садовники именно благодаря подаренной ею зоркости всегда знали, в каком из уголков цветника требуются их трудолюбивые руки.
Теперь Летнее Вино знала все это, но решила сохранить секрет. Таково было желание и самой волшебницы: Голубая роза не хотела разбивать уверенность других кустов о том, что несказанно прекрасны они благодаря собственному искусству и природной красоте. Розы должны чувствовать себя королевами, даже если это только иллюзия. И ночная певунья знала это лучше всех.
Размышляя над своими открытиями, Летнее Вино уснула, а когда на рассвете ее разбудил, качнув длинный стебель, жаворонок, первым делом улыбнулась Голубой розе и прильнула к ее свернувшимся бутонам своими цветками. Люди обычно называют это поцелуем, но у роз он куда удивительнее!
Занимался день, и солнце уже приготовило дирижерскую палочку. Жаворонок пропел увертюру, и зазвучала многоголосая музыка сада.
Вслед за нуазетовыми розами с соседней клумбы, вступала Летнее Вино. Она обернулась навстречу лучам, и все заметили, что прожилки на ее лепестках стали лазурными, а аромат приобрел сказочную утонченность. Как лейтмотив, звучал он теперь в розовом хоре, и сама симфония стала возвышеннее и стройнее. Ни один цветок не сбивался теперь с ритма и не фальшивил. Ни одна нота не пелась грубо или вульгарно.
Таков был королевский подарок Голубой розы, отдыхавшей в этот час в тенистой прохладе оливковых деревьев. И никто еще не догадывался, что отныне, благодаря искренности Летнего Вина, она научилась так трепетно касаться сердец, что те говорили только правду, и так свободно вдохновлять помыслы, что на свете стало гораздо больше доброты и открытости.
Спустя много лет один из бутонов Голубой розы срезали с куста и увезли в далекую страну, но это уже совсем другая сказка.