Лешуков Александр Дмитриевич : другие произведения.

Воды Жёлтой Реки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

ВОДЫ ЖЁЛТОЙ РЕКИ

  
   Снова сон. Лианы, пальмы, жёлтая река. Жарко. Искупаться. Чёрные длинные волосы. Ныряю. Боже, как хорошо! Вот он! Он ждал меня!
   Как мы не похожи! Но! Те же длинные чёрные волосы! Смуглая кожа! Раскосые чёрные глаза! Джунгли? Пески? Где я? Где я???
   Просыпаюсь. Это была я! Я! А...Кто он?
   Будильник. Этот чёртов маленький механизм, возвращающий меня к реальности, выбрасывающий из сладких объятий мечты. Когда-нибудь я его разобью. Когда-нибудь... А сейчас...
   А сейчас пора вставать. Чашка кофе и... начинать жить. И приступать к своим обязанностям. Кто ты, мой чернокожий принц? Откуда я тебя знаю? А ведь знаю... И где-то мы с тобой встречались... И не важно, что я блондинка, а в снах мои волосы отливают мраком ночи. Ведь это же я. И это ты. Откуда я тебя знаю?..
   Стоп. Пора в офис. Мозги в порядке - спасибо зарядке. Спешу к бледнолицым.

***

   Сон. Опять этот проклятый сон. Река, заросли. Джунгли? Я её жду. Кого?
   Она идёт. Волосы развевает ветер. Платье обтягивает грудь и бёдра. Вот. Поднимает руки к солнцу. Берётся за подол. Руки крест- накрест.
   Будильник. Чёрт бы его побрал. Снова в путь. К вершинам мирозданья. Надо жить. Надо...
   Встаю. Ещё много времени. Покормить котов. Побриться.
   Коты. Серый мурчит под ногами. Чёрный обиделся и делает вид, что ему всё равно. В ванну. Вот теперь мы одни. " Чёрный, ты знаешь, что происходит?".
   Он знает, но не может ответить.
   Теперь кофе.
   Достаю чайник.
   По нему медленно ползёт куда-то по своим делам толстый таракан.
   "Привет, друг", - говорю ему.
   Он поворачивает свою треугольную головку, прислушивается, шевелит усами и поспешно ретируется. Я снова один. Теперь уже абсолютно.
   Этот сон. Он преследует меня уже долгие годы. Сон один и тот же: девушка, смуглая, волосы чёрной лавиной падают на обнажённые плечи. Она спускается к реке. Странно, но себя я не вижу. Вижу только её. Откуда я её знаю? В жизни не выезжал никуда из этого затхлого городишки... Это сон. Нет, это не сон. Я так ясно вижу её глаза, я чувствую её запах, и я чувствую себя. Это не сон. Что же?
   А ничего. Всё старо как мир: вино, мужики, девочки... Не хочется, негде, не с кем. Буду пить в одиночестве. За углом гастроном. Вот только где взять деньги? Вчера просадил последнее в казино...

***

   Чёрт. Над этим проектом я сидела неделю. Я перерыла кучу макулатуры, я получила то, что должна была получить. Я не спала почти, я забросила дом и ребенка.
   Я не получила нужного результата? А каким должен быть ваш результат? А пошли бы вы все к чёрту. Жаль, что я не могу вам этого сказать сейчас. Не могу! Я должна дать Nickie всё, всё, что не дал ему отец. И я снова молчу, хотя так хочется всех послать к чёрту. Где ты, мой смуглокожий принц?
   В кафешку. Ближайшая за офисом, в гастрономе.

***

   Ладно. Похоже, халтурка наклёвывается. Самое главное, что потом далеко идти не придётся. Они хотят джаз? Они получат джаз. Играет какой-то новомодный джаз-бенд. Я не знаю никого из этих желторотых щенков и сомневаюсь, что хотя бы кто-то из них знает меня...
   А ведь когда-то я гремел на всём пространстве "нерушимого Союза Республик Свободных". Моё имя знала каждая собака. Мне не давали прохода на любой улице любого города, из каждого окна звучал мой сакс-тенор. Я теперь - ноль. Халтурка. Круг на воде. Едва дрожащее пламя догорающей свечки. Спаси меня, моя принцесса.
   Халтурка в кафешке. Кафешка в гастрономе. Как всё удачно складывается! И всё, что от меня нужно - просто поднять телефонную трубку, набрать номер и сказать два слова: "Я согласен".

***

   Он стоял на сцене, большой, как тогда, когда я увидела его впервые.
   Рубашка цвета хаки, потёртые джинсы, саксофон, наглые, удивительно наглые, и в то же время такие притягивающие к себе глаза. Молния разорвала небо. Люди с криками бросились с танцплощадки. А я стояла и смотрела, а он смотрел на меня. Потом сорвал саксофон, поднял к небу и закричал "Ну, давай стихия!"
   Я уходила, он смотрел мне вслед. И что-то было уже тогда. Не просто детская любовь, а...
   Он увидел меня...Узнал?
   Всё, пора к сыну, прошлое в прошлом. И всё же, ведь именно тогда мне начали сниться эти сны.

***

   Отыграли хорошо. Заплатили с гулькин нос. Ребята попались классные, настоящие. Далеко ходить не стали, заказали столик. Бутылку коньяка да закуску, на которую денег хватило.
   В общем, опять пустой карман. И девчонка из головы не выходит. Красивая. Белокурая. Стоп... Гроза! Я ведь помню, была гроза. Она была в красном сарафанчике. Но... Она же совсем девчонкой была. Совсем девчонкой... Красный сарафанчик... Снова тоска. Снова одиночество. Напиться. Напиться и спать. Спать... Спать... Спать...
   Увидеть тебя, моё Черноглазое Солнце.
   Я узнал тебя, девочка. Гроза. Саксофон. Открытая эстрада. Старый парк. Ты уходишь. За тобой дождь. А я смотрю тебе вслед и смеюсь в обезглавленное молниями небо...

***

   Никки не спит. Почему? Наверное, ждёт меня. Он не любит оставаться один, боится. Темноты, чудовищ, бабайки... Хотя уже большой мальчик. Целых пять лет. Пять лет. А ведь начиналось всё очень красиво: цветы, шампанское, дорогие рестораны и духи, медовый месяц в Каталонии... Куда всё ушло?
   Прошлое должно оставаться в прошлом. А всё-таки интересно узнал ли меня саксофонист? Он не играл ту мелодию. Мелодию, которая засела как осколок в глубине моего сердца и души... Пойду уложу Никки.

***

   Не помню, как добрался до берлоги, которую кто-то называет домом. Долго не мог попасть ключом в замочную скважину (коньяк давал о себе знать), наконец попал. Захлопнув дверь, не раздеваясь, рухнул на кровать и отрубился до утра.

***

  
   - А знаешь, я видел сон. Про нас. Но только ты была другой.
   - Какой, Ники?
   - Была река. Жёлтая. Разве бывают такие реки?
   - Бывают. Нил - жёлтая река.
   - Это где плавал упрямый Фома?
   - Ты всё у меня знаешь.
   - Нет, не всё. У тебя были чёрные волосы. И... там был мой папа.
   - Солнышко, папы нет, ты же помнишь...
   - Да... Манхеттен. Но он был там. Правда. Мама, он живой. Правда.
  
   ***
  
   Васильки. Рожь. Бабочки. Малинник. Запах сена. Шалашнево. Моя родина. Нет, конечно, я родилась в большом городе, но всё равно считаю родиной эту деревню. Каждый год бабушка привозила меня сюда, мама плакала на вокзале, но считала (правильно на самом деле), что деревенский воздух полезен для ребёнка.
   Целое лето в деревне! Зачем смотреть на поплавок, если и так видишь жирного пескаря, который лениво открывает рот, заглатывает крючок. Вода прозрачная.
   Или банка, на которую натягиваешь тряпку с дыркой посередине, а в ней хлеб. И глупые рыбы битком, как в шпроты, набиваются в эту банку...
   Я никогда не ела эту рыбу, но ловить её мне очень нравилось.
   Я чувствовала вину?
   Проснулась в слезах. Как всегда, когда мне снится деревня. Боже, как хочу туда, как хочу показать Ники сосновый бор, речушку Криводеевку, с деревянной колодой, где стирают бельё, Целые колонии рыжиков под маленькими ёлочками, чернику, которую мы ели, лёжа прямо на мховом пригорке. Тогда был ещё жив Игорь. Брат.
   Но об этом не надо. Надо жить. Надо выполнять свои обязанности.
   Достала эта фраза. Вот ведь как изучали литературу в советское время.
  

***

   Утро. Стучалось кленовой веткой в окно, урчало в бездне некормленого желудка, как тигр в клетке, плескалось водой в лицо из ведра - горячую воду отключили. Лето, чёрт его побери!
   Холодильник пуст, как бутылка коньяка, выпитого вчера. С кем? А не всё ли равно? Там, где мы пили, ничего не осталось, а если и осталось, то денег больше нет...
   Вечная проблема - где взять деньги? Удача наконец-то повернулась лицом: в глубине морозилки лежали три смёрзшиеся палки, меньше всего напоминающие сосиски...
   Поставил воду на огонь, бросил туда одну - показалось мало. Выбросил остальные. Потом долго бился головой о стену и рвал на себе волосы, ибо несчастные сосиски были моим последним провиантом, а халтурка могла и не подвернуться в ближайшее время.
   Что ж, значит, не суждено мне больше сыграть ни одной песни на видавшем виды старом саксофоне. Умирать, так с музыкой!
   До сих пор я не выбросил старенькую радиолу. Наверное, она умрёт вместе со мной. Просто не могу представить, что, не подняв иглу, не поставив её на нужную дорожку, не установив скорость вращения, можно по-настоящему насладиться музыкой. В этом есть некий акт творения - ощущение, что ты создаёшь музыку, ты собственной рукой заставляешь вращаться виниловый диск...
   Через пару минут квартиру наполнили звуки, чарующие, страстные, зовущие за собой. Звуки моего саксофона. Да, было же время когда-то...
   Помню как сейчас: какая-то студия звукозаписи, мы что-то наигрываем, настраиваемся и вдруг...
   Она пришла незаметно - так всегда приходят лучшие из песен (их шаг невесом) - руки сами начали в странном ритме перебирать клавиши сакса, кто-то за стеклом включил запись. Подоспел басист, ударник, последними вступили клавиши... Это было нечто. И называлось это нечто "Воды Жёлтой Реки".
   С этим треком мы объездили весь СССР, неоднократно получали приглашения за рубеж, но... Комментарии излишни.
   Именно тогда и начались эти сны, эти чёртовы сны...
   Тысяча чертей! Сосиски!

***

А ведь тогда тоже была гроза. Мы бежали по пояс в траве, неся свой улов: бидончик с маленькими рыбками - молевицами, так их называли в деревне. Молнии сверкали одна за другой, ветер грозился свалить все деревья, маленькая речушка вышла из берегов, и мы не могли вернуться домой.

   Тётя Агафья (никакая она мне не тётя, просто человек, не имеющий своих детей и обожающий нас с Игорем) как она нас нашла?
   А утром она с видимым удовольствием ела СЕЛЯНКУ из нашей рыбы. Никто её больше не ел...
   Хочу в деревню! Хочу грозу!

***

   Ну, вот и всё. Прощай, завтрак, обед, ужин. Хотя... Это всё ещё можно есть. УРА!
   Желудок набит, что делать? Можно немного поиграть, чтобы не потерять форму, можно пойти проветриться, можно зайти к Иванычу - поговорить за жизнь. Только нет ни грамма, а без бутылки он и на порог не пустит. Значит, спать... Больше всё равно ничего не остаётся, да и не хочется... Проснусь, когда проголодаюсь, а если не проснусь ещё лучше...
   Жаль только, что больше не увижу девочку, которая превратилась в женщину... А зачем ей я - старый, никому не нужный, забытый саксофонист; пылящаяся на серванте детская кукла? Кто я ей? Всего лишь воспоминание, кадр из бесконечно яркого и светлого фильма её жизни... Ничего ведь не было. Я видел её всего один раз. На том концерте. Она ушла с последним аккордом "Вод". Больше мы не пересекались до вчерашнего вечера.
   До вчерашнего вечера. Может это судьба, может так и должно быть, может быть это шанс найти, наконец, тихую гавань для истерзанного бурями корабля. Вот что: если проснусь - буду её искать. В любом случае, она - это всё, что у меня осталось; ниточка, которая не даёт мне окунуться с головой в милосердные воды прошлого или воздушным шариком, пущенным детской рукой фейерверком раствориться в небесных просторах Вечности...

***

   Что со мной? Это давно прошло. Этого не может быть, потому что просто не может быть никогда. Тоже избитая фраза.
   Не могу работать. Живот болит? Голова? Давление?
   Шефиня понимающе кивает головой.
   Летний сад. Эстрада. Совсем другая... Та была деревянной и голубой. Прямо по центру сцена. И он...
   Зачем я сюда пришла?
   Гипсовая мама поливает малыша из кувшина. Цепочные карусели. Когда-то я так любила на них кружиться. Сейчас любит Ники...
   Может быть, забрать его пораньше? Привести сюда. Покатать на всяких каруселях? Ну, конечно!
   Бегу к воротам парка. Камень. Туфля. Острая боль.
   Он! Смуглое тело. Чёрные волосы. Жёлтая река...
   Парк. Рубашка цвета хаки. Иронический взгляд.
  -- Мы, кажется, где-то встречались?

***

  -- Мы, кажется, где-то встречались?
  -- Н-н-н-ет, то есть да, но...
  -- Но? - забавно смотреть, как наливается пунцовой краской её милое лицо, как бегают виновато глаза, как морщится, будто оправдываясь, лоб. Всё-таки это она. Сколько лет прошло... А она практически не изменилась. Я проснулся. Всё-таки проснулся. Очень вовремя проснулся. От телефонного звонка. Снова предложили подхалтурить: вспомнили, что лето и устроили концерт под открытым небом в Летнем Саду. Я даже и не подозревал, что увижу её...
  -- Но? - улыбаясь, повторил я свой вопрос.
  -- Но... - её взгляд встретился с моим. - Ничего.
  -- Вы куда-то торопитесь?
  -- Нет, хотя... Я торопилась, но теперь боюсь, что даже шагу не смогу сделать.
   Её лицо исказилось гримасой боли. Всего лишь на секунду, но этого оказалось достаточным для того, чтобы подхватить её на руки и нести к эстраде... Маленькие кулачки били меня по груди, ноги беспомощно барахтались в воздухе, а я нёс эту юную фурию и внутренне улыбался. Представляю, как дико всё это смотрелось со стороны.
   Однако никто нас не остановил, и я, аккуратно посадив своего пассажира на край сцены, не отрывая взгляда от её лица, на ощупь снял туфлю с её правой ступни.
  
  
   Я помню всё. Я помню. Но мне безумно надо домой, и не хочу я никакого саксофона, я ничего не хочу. Пусти!
   Я скидываю босоножки.
   Зачем я бегу? Куда я бегу?
   На небе собираются тучи.
   - Сейчас как вжарит! - саксофон над головой, рубашка цвета хаки,но...
   Это не он. Не он.
   А он плывёт по жёлтой реке, а у меня чёрные волосы... И я не знаю, что такое саксофон, и нет никакого Манхеттена.
   Ничего нет, кроме этой ЖЁЛТОЙ реки, смуглого тела и... крокодила
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"