— Дол, ты могла бы не кричать. — Эттея подошла к большому окну, выходящему в сад и, отдёрнув лёгкую занавеску, приоткрыла створку.
Уткнувшись носом в плечо, медленно втянула воздух. Несмотря на то, что она приняла ванну с настоем трав, и переоделась в чистую одежду, девушке всё чудилось, что от неё пахнет трущобами.
— Да. Наверно... — Долэг расстегнула верхние пуговицы синего мундира,+ и рухнула в кресло. — Сама знаешь, голос у меня такой. — Она вытянула из волос заколки, больше похожие на прищепки, и бросила их на стеклянный столик перед собой. — Попробуй шторм перекричать шёпотом.
— Миледи, — неслышно вошедшая служанка склонилась в поклоне.
— Илиин сердца моего, — ласково произнесла Долэг. — Принеси что-нибудь… — Она приподняла ноги. — Когда ей подставили мягкую низкую табуретку, девушка со стоном опустила их на неё. — Сапоги, лучик.
Лиго, мельком улыбнувшись, опустилась на колени и, стянув высокие ботфорты и поставив их возле кресла, скользящим движением поднялась: — Ещё что-нибудь угодно моей госпоже?
— Что-нибудь… Что-нибудь… — Задрав голову Долэг несколько минут изучала танцующих девушек на потолке. — Эттея, а когда мы успели? — Она указала наверх. — В прошлый мой заход росписи не было.
— Была. — Эттея села на диван и, откинувшись на спинку, забросила за неё влажные волосы и потрясла головой. — Была. Нова с Эши сделали её год назад. Лиго, принесите, пожалуйста, чай, что-нибудь из выпечки, фрукты. И проследите за лишними ушами.
— Да, миледи.
Некоторое время девушки молчали.
— Как у тебя так получается? — Чуть прикрыв глаза Эттея взглянула на подругу. — Прислуга для тебя, кажется, готова даже раскалённый уголь из камина вытащить.
— Не знаю. Может, им мои волосы нравятся. — Долэг тряхнула огненно-рыжими кудряшками. — А, может, они благодарны что я их вытащила оттуда, где им грозила смерть. Лиго, что скажешь?
— Конечно же ваши волосы, моя госпожа, — лукаво улыбнулась девушка, ставя на стол чайник с чашками и вазы со сладостями.
— Спасибо, Лиго. Можете идти. Присмотрите там. И, я буду благодарна, если вы обнаружите причину для увольнения девушки от маленькой виконтессы.
— Да, леди Эттея.
— Что за девушка? — Долэг посмотрела на подругу.
— Какая-то родственница кого-то из слуг виконтессы. Она за неё просила.
— И?
— Дол… Ты можешь представить, как я прошу кого-нибудь за слугу?
Немного подумав, Долэг мотнула головой: — Нет.
— Леди Отиния слишком любопытна, и обожает разносить сплетни. А мне не нужен соглядатай в доме. Когда ты отплываешь?
— Меня что? Даже не покормят в собственном доме? — притворно возмутилась Долэг, выделив три последних слова. — Тебе что-то нужно?
— Сколько рабов ты сможешь забрать? — Эттея пересела в кресло, и принялась разливать чай. — И… Ещё три женщины хотят покинуть Ирсин. Вместе с семьями. Одиннадцать человек.
— А рабов? Отличный чай.
— Пока трое. Мой брат. Его лакей. Хозяйка борделя.
— Брат? — Долэг поперхнулась чаем.
— Он потребовал у меня деньги. Те, что родители выделили мне на сезон. Конечно же, я отказала. Уже заказаны платья. Завтра должны привезти карету. К тому же, я не вижу смысла покрывать его карточные долги.
— Это как-то связано с тем, как ты оказалась в доме будущего герцога Лорейского? — Долэг с горящими от нетерпения глазами подалась вперёд. — Ну же, Этти, покайся... Ты влюбилась в него? Он красив?
— Дол, ты невыносима. — Эттея вскочила на ноги, и нервно зашагала по комнате. — Мой брат! Мой родной брат!
— Я бы не была в этом так уверена... Иглы флатта! — Девушка только сейчас заметила, что наклонившись, она обмакнула пышное кружевное жабо в чашку с чаем.
— Что-о? — Эттея резко остановилась. — Что ты сказала?!
— Аккуратнее! — воскликнула Долэг. И спокойнее пояснила: — Ты чуть вазу подолом не снесла.
— Лита?!
Долэг поморщилась: своё третье имя, переводимое с языка Туманных островов, как нежность, она ненавидела.
— Что ты совершенно непохожа на своих родителей! — Отчеканила она. — Как только ты появишься в обществе, за твоей спиной начнут шептаться. О том, что дочь в семье светловолосых и светлоглазых Ин-Енев, темноволоса, темноглаза, узколица, уже вовсю судачат. Так что... — Долэг медленно поднялась на ноги, и исподлобья взглянула на подругу. — Придержи свой гнев для других. — Она махнула рукой, указывая на светящиеся пальцы Эттеи. — Ударишь – я ударю в ответ.
Несколько минут девушки зло смотрели друг на друга. Потом Эттея рассеяла атакующее заклинание.
— Прости, Этти. Прости. Лучше я тебе скажу. И ты будешь готова. Чем ты приедешь на бал, и, ничего не подозревая, нарвёшься на любопытные взгляды и злые языки. Прости.— подойдя к подруге Долэг осторожно обняла её.
Та, помедлив, ответила на оъятия.
— Он продал меня. Продал. Мой брат продал меня в бордель.
— Тише. Тише, родная. — Дол ласково гладила подругу по спине. — Ты поэтому хочешь, чтобы я увезла его?
— Он маг, Дол. Маг. — Эттея отстранилась. — Если сыщики докажут его вину, то маги его не простят. Ему будут бросать вызов за вызовом, пока не искалечат или не убьют. Я не хочу ему смерти. Пусть живёт. Но, пусть отрабатывает свою вину.
— Туда нельзя! — послышалось за дверью. И в коридоре зазвучали быстрые шаги.
— Я просто хотела убрать посуду.
— Леди просили не беспокоить! Займитесь... — шаги стали удалятся.
— Кто-то слишком любопытен. — Дол потянула Эттею к дивану и, усадив её, села рядом. — Рассказывай!
* * *
— Как она сбежала? — Маркиз стоял в дверях гостевой комнаты, и смотрел на старшую горничную.
— Никто не знает, милорд, — женщина средних лет явно нервничала, но старалась отвечать спокойно. — Как было приказано, гостье приготовили ванну, принесли чистые, согретые полотенца, новый халат. Она ими не воспользовалась. Чуть позже подали лёгкий ужин. Леди попросила больше не беспокоить.
— Кто?
— Рета готовила ванну. Эна принесла ужин. — старшая горничная сделала шаг назад, и повернулась так, чтобы хозяин смог увидеть двух находившихся за её спиной девушек.
Лаэм мысленно усмехнулся – матушка предпочитала брать в услужение людей с приятной внешностью.
Тёмно-синее платье невысокой девушки с пепельно-русыми волосами было украшено небольшим белым воротничком, который означал, что она служит в доме не менее трёх лет.
Вдовствующая маркиза, не утруждая себя запоминанием имён, таким образом определяла кому можно дать задания и посложнее, чем заправить кровать или вытереть пыль.
Бросив взгляд на каштановые волосы её менее опытной, а, точнее, недавно нанятой напарницы, Лаэм нахмурился – темноволосых обычно нанимали перед приездом кузины. Будучи блондинкой, та терпеть не могла симпатичных, светловолосых горничных в своём окружении.
Взявшись за руки, стоявшие рядышком девушки испуганно переглядывались. Одна толкнула подружку плечом, и прошептала:
— Ты…
— Нам велели… — уставившись в точку на его груди и запинаясь, начала Рета. — Велели. Приготовить. Там, — Она бросила на Лаэма быстрый взгляд, и махнула рукой в сторону двери. — Потом...
Мужчина, стиснув зубы, раздражённо посмотрел на старшую горничную. Та быстро поняла, что от неё требуется.
— После просьбы леди не беспокоить, в комнату никто не заходил, и никто из горничных позже гостью не видел.
— Можете быть свободны.
Женщина и девушки, поклонившись, быстро покинули коридор.
— Значит… — Лаэм прошёл в комнату, и закрыл за собой дверь. — Сбежала.
Тонкие, золотистые нити стекли с кончиков пальцев и, протянувшись во все стороны, осторожно, чуть поглаживая, прикаснулись к мебели.
На несколько мгновений нити, оплетавшие два кресла, столик и диван, служившие гостям для отдыха и приёма самых близких, напряглись.
Лаэм насторожился, но, они почти сразу же ослабли, и потянулись дальше, к висевшему на стене гобелену.
Спустя короткое время поисковое заклинание погасло, оставив крохотную бордовую точку на шторе.
Приблизившись мужчина подвёл правую ладонь под повреждённый участок и кончиками пальцев левой осторожно разгладил его. На плотной, в мелкий рубчик ткани обнаружилась крохотная петелька, вытянутая из полотна.
Затаив дыхание маркиз провёл рукою снизу вверх, повернул кисть ладонью к себе и огорчённо выдохнул: на ней еле заметно светился отпечаток крохотной летучей мыши. Видимо животное влетело в открытое окно и, отдохнув на шторе, отправилось прочь.
К сожалению, в деле опознавания незнакомки… Хотя… Задумавшись мужчина замер.
— Хотя… Обычный зверёк след не оставляет, точнее, оставляет, но только не такой. Поисковое заклинание его обнаружить не должно. — Лаэм проговорил свою догадку вслух. — Значит, надо поинтересоваться у торговцев. Кто-то ведь купил тебя, малышка. — Мужчина сжал пальцы, укрывая свой трофей. — И, всё-таки, как же она сбежала?
В дверь тихо постучали.
— Войдите!
— Милорд! — Запыхавшийся лакей судорожно вдохнул. — Там такое!
— Где?
— У ворот!
Маркиз стремительно перенёсся на крыльцо.
Неудачно. Прямо совсем рядышком с застывшей каменным изваянием матушкой.
Её взгляд был прикован к оборвышу, державшему на поводу высокого, серого в яблоках жеребца.
Мужчина стиснул кулаки: на горделиво изогнутой шее его Скоура пламенел завязанный причудливым бантом женский шарф.
— Тирсинский шёлк… — Матушка одарила маркиза негодующим взглядом. — Кто она? Кто эта бессовестная, что присылает тебе шарф из редчайшего шёлка? Подарок мужчине! Какой стыд!
— Милая маменька, давайте не будем устроивать представление для соседей, — изображая смиренного сына, маркиз склонил голову.
Его слов хватило, чтобы негодование леди Адианы немного поутихло. Окинув взглядом ближайщие дома, женщина не спеша скрылась за дверью.
Лаэм легко сбежал по лестнице, и... едва слышно выругался – узел банта был украшен бриллиантовой булавкой. Его булавкой. Той, что пропала после весеннего бала у кузины.
— Что ж… — Ласково проведя ладонью по шелковистой, гладкой шерсти Скоура, прошептал маркиз. — Решили бросить вызов, юная леди. Я его принимаю… — Итак… — мужчина повернулся к оборвышу. — Где вы же нашли этого жеребца, молодой человек?
Мальчишка выпрямился, расправив худые плечи: его назвали молодым человеком. Не отродьем, не попрошайкой, а молодым человеком.
— Это… в общем-то… да я… — грязные руки отдёрнули коротенькую курточку, пригладили лохматые волосы. — Я… это… не нашёл. Мне велели его сюда привести.
— Кто? — Маркиз старался говорить мягко, понимая, что стоит чумазому собеседнику испугаться, и он рванёт прочь, и не догонишь.
— Так… Это… Монетку бы мне… — Мальчишка склонил голову вбок, и лукаво улыбнулся.
— Держи, — кругляш, сверкнул на солнце, был пойман на лету, и тут же исчез в кармане залатанных брюк.
— Так вот… Это… Мужик привёл. За дурака меня принял. Обмануть хотел. — В ломком голосе прорезалась обида. — В форме пришёл. Кадетской. Морского училища. Да только я… В общем, моряк он. Взрослый.
— Не студент?
— Не-е. Этот флатт корявый на берег недавно сошёл.
— И как ты узнал?
— Так они ж по первости… — Мальчишка попытался изобразить походку незнакомца. — Шагают будто палуба под ним. Так как-то.
— Привёл. И?
— Заплатил, само собой. А за так кто ему чё будет. Велел вести сюда. А я чё? Деньги ведь. Привёл. Вот.
— А как не побоялся-то? Мой Скоур чужих не любит.
— Я? Побоялся? Да я! — Светлые выгоревшие брови, взлетев, скрылись под неровно обрезанной чёлкой. — Да я! Я… Я с любой животиной могу. — Чуть успокоившись, мальчишка ласково погладил жеребца по морде. — В порту все знают. Только вы не думайте! Я не краду! Меня уж и били. Но мамка сказала – одной ногой в болото ступишь, по макушку уйдёшь. А у меня дар есть. Я учиться буду, — он гордо выпятил грудь. И сразу же нахмурился. — Тока не здеся.
— Значит, моряк, говоришь.
— Моряк. Точно. Из недавних. Корабль, то есть.
— Ты давно в порту живешь? — Вторая монетка перешла из рук в руки.
— Так… Родился там. И мать там. И братья. Все там родились. Живём. Всю жизнь живём.
— А про Хозяина что-нибудь знаешь? — Уже задав вопрос, Лаэм понял – зря.
Мальчишка насторожился. Голубые глаза чуть сощурились, и быстро и внимательно оббежали окрестности. Худощавое тело напряглось.
— Не убегай. — Маркиз выставил вперёд ладони. — Я не обижу. Не хочешь говорить – не надо. Может знаешь у кого можно спросить?
— Я и не боюсь, — огрызнулся оборвыш, и вытянув из-под рубахи шнурок со сверкающей подвеской, показал крупный сапфир на ладони. — У меня вот чего есть. Мне твоя магия… — Он сплюнул. — Мужик тот дал. Сказал защита. А я не дурак, проверил.
Камень был хорош. Очень хорош. Чистый, без вкраплений. С ровными гранями. Лаэм прекрасно представлял его стоимость.
— Насовсем дал?
— Ты чего? — Мальчишка хлопнул ладошкой по лбу. — Кто ж такое насовсем отдаёт? Верну. Иначе… — Он бросил повод, и сцепил ладошки на своей шее.
— А кому?
— Кто дал, тот и заберёт…
— А на встречу с ним можешь меня взять?
Прикрыв глаза, мальчишка долго молчал. И помотал головой.
— Не-а. Но, если золотом заплатишь, кой-чего скажу. Ты не думай. Я не… Мне на учёбу надо. Я вон и говорить стараюсь без ругательств. И… В общем, заплатишь, скажу.
Маркиз обернулся к стоявшему в дверях дворецкому и коротко кивнул, тот отдал распоряжение, и скоро секретарь принёс деньги.
Получив монеты мальчишка несколько мгновений любовался ими. Потом сделав шаг назад, зажав в одной руке сапфир, в другой золото, сказал: — Я ведь не сам. Мне велели. Я и передаю. Тот, кто жеребца у тебя увёл, тот и гостью забрал. Хочешь узнать больше, побывай в порту. Склады. — Он сделал ещё один шаг назад, и скрылся в портале.