Ницше снял номер в дешевой гостинице, зато на самом берегу моря, окно на северную прохладную сторону, что немаловажно для южного лета, и диван, правда, неудобный, но спать можно.
Владелец гостиницы по прозвищу Клюв из-за любимой присказки: "Птичка по зернышку клюет", − сообщил ему, что в недостроенном доме поселился бомж Сократ с собаками. Вроде как грек, приехал на свою доисторическую родину.
Сократ? Тот самый? Перехватило дыхание, потемнело в глазах, Ницше чуть не грохнулся на пол, но удержался и стал торопить Клюва, чтобы поскорее назначил встречу, чем раньше, тем лучше.
Душа героя вопиет о возмездии, героя - писателя, победившего себя: был тварью, стал творцом высочайшей пробы. Но во имя чего! Или кого! Кто виноват, что герой так рано ушел, в расцвете сил. Кто виноват, что ушел бесславно, а не в бою, как положено сильному? Свободный человек, воин искусства, был погублен рациональным умом, оружием слабаков, изощреннейшим во зле и жестокости. Имя виновника - Сократ. Тот самый, кто погубил греческую трагедию, подсунув человечеству вместо страстей засушенный между страниц скучной книги дикий цветок, − благоухающий и яркий, он цепко хватался за скудную почву, а что теперь? − Сено - солома.
Вечером Клюв посетил Сократа и передал, что с ним хочет встретиться постоялец Ницше. Какой он? С виду сноб, не пьет, больной желудок, но не жалуется, и без того видно, лицо бледное, ест без аппетита, куску мяса предпочитает кашу. "Все болезни от нервов", − еще одна присказка владельца гостиницы.
В полдень следующего дня Ницше в темном костюме не по сезону и в соломенной шляпе поспешил на свидание, назначенное в степи у моря. Недалеко от места встречи, когда - то цветущей поляны, а теперь захламленной строительным мусором, он увидел над густо растущими кустами можжевельника круглую голову. Темно - бордовая от загара лысина блестела на солнце. Это был Сократ. В поисках прохода между кучами мусора он не заметил, как собаки бежали к нему. Лохматая Дуся попыталась запрыгнуть на спину. Пока успокаивал ошалевшую от радости самочку, Черныш с белой манишкой на груди и большой головой от лабрадора когтями поскреб карман куртки. Если и порвал, то на лохмотьях новая дыра вряд ли будет заметной. Древнегреческий философ выглядел как бомж, - не от бедности, а из принципа: мыслителю не пристало беспокоиться о внешнем виде.
С придорожной насыпи донеслось хриплое завывание Антихриста, помеси немецкой овчарки и алабая. Охрана Сократа отбежала и залаяла, у Черныша на холке и крестце вздыбилась шерсть.
─ Сидеть! ─ приказал Ницше Антихристу. Сократ поклонился, изобразив широким жестом снятие несуществующего головного убора. Ницше проигнорировал приветствие. ─ Значит так, я пришел не оды петь, а обвинять тебя во вселенском зле, которое ты, демон, принес всему человечеству.
- Так уж всему, только грамотным, и то далеко не каждому, ─ усмехнулся Сократ. ─ Читал твои труды, каких только собак ты не навесил на меня. Усложнил так, что сам запутался, а ведь мое учение проще не бывает: благо - это мудрость, нравственным человеком может быть только образованный, добру тоже надо учить, как и собак, кстати. А ты все передергиваешь, в своем поклонении Дионису потерял берега, воспеваешь пьянство, а сам трезвенник.
─ Зато не ханжа, как ты, чрезмерное употребление алкоголя вредит здоровью, ─ передразнил он оппонента. ─ Учиться, учиться и учиться, бла-бла-бла, плюнул в душу всем, кто поклоняется Дионису, − только за одно это тебя следует убить, ─ нервно выговаривал Ницше, с трудом взбираясь на кучу из бетона и кирпичей.
Сократ невозмутимо наблюдал, как оппонент встал на бетонную плиту, качнулся раз, другой, но устоял и неожиданно выхватил из кармана пистолет, попытался прицелиться, но рука затряслась как при Паркинсоне.
─ Даже так, ─ засмеялся Сократ, ─ объяснить можешь, зачем хочешь меня убить? Чем я тебе помешал, если ты победил во всем мире, не только политики, но и поэты и музыканты поклоняются силе, служат ей, так что ты неправ, я проиграл, не ты. - Он шагнул вперед.
─ Лучше бы этого не было, я не учил сильных воевать со слабыми, и не хочу, чтобы слабак, скрываясь в убежище, командовал героями, а герои благодарили за право совершать подвиги. Оглянись вокруг, ─ он топнул ногой по бетонной плите, − этот строймусор вывозят на природу слабаки, твое племя умников. Так дешевле. Герой совершает подвиги, а слабак лжет и хитрит. Что ты на это скажешь? Кто из нас испортил человечество?
Сократ делает еще шаг. Ницше отступает и падает. Звук ломающейся кости насторожил собак, и они залаяли. Лицо Ницше перекосилось от боли, но он продолжал сжимать пистолет.
─ Не подходи, ─ стонал он и пытался прицелиться, но рука уже не дрожала, а подскакивала, салютуя налетевшим воронам.
Сократ легко взобрался на кучу, вырвал пистолет и отшвырнул в куст.
─ Давай телефон, скорую вызову, жаль тебя, весь скорчился от боли. - Он достал из кармана пиджака телефон, нажал кнопку, подождал немного и заговорил: − Скорая, скорее приезжайте, в степи у моря мужчина лежит со сломанной ногой. Как зовут? Ницше. Да, фамилия. Какая разница, как зовут, фамилия есть и ладно, у меня, например, одно прозвище, нет, у меня нога не сломана, нет, не дрались, оступился, нет, не на ровном месте, приезжайте, сами увидите. - Он отключился и сунул телефон Ницше в карман. − Нет, вы подумайте, хорош герой, с пистолетом на безоружного.
─ Он не был заряжен, я хотел увидеть, как ты трясешься от страха. Зачем мне тебя убивать, если ты сам себе вырыл яму, мудрец, подорвал сам себя, твои же ученики приговорили тебя к смерти. А потом сделали из тебя героя, потому что ты не струсил. Я хотел, чтобы ты испугался, чтобы предстал перед миром слабаком, таким, какой ты есть.
─ Ну, да, приговорили к смерти, и я не сбежал, выпил яд при свидетелях, что тут такого. Уж лучше, чем умирать в психушке.
Зря сказал, Ницше так рассвирепел, что забыл о боли.
─ А что ты? Лично ты, чего достиг своей болтовней?
─ Сохранил здоровье до старости, и то хорошо.
─ Сидеть и ждать прибавки к пенсии от тех, кто в убежище трясется за свою жизнь, и спокойно наблюдать, как гибнут герои?
─ Ты не понял главного, мы с тобой части целого, понимаешь? Мы с тобой не можем быть друг без друга. У тебя и у меня сложный изощренный ум, а герои просты и наивны. Да, они искренние, но с ними не поговорить. Они бы не поняли нас. Ты всю свою жизнь посвятил борьбе со мной, потому что тебе было интересно.
─ Я догадывался об этом. Что делать, а? Ты ведь мудрый, скажи, что делать. ─ Ницше прикрыл глаза: ─ Устал я очень, во всем сомневаюсь, и музыка какая-то негероическая, струнная, трень - брень на гитаре. Мне бы духовые.
─ И барабан.
─ Умный, завидую, живешь в реальном мире, а я не знаю, в каком: то ли сплю, то ли пьян, то ли схожу с ума, устал и не хочу жить. Ты не читал роман "Мартин Иден", зачем тебе, а я почти наизусть выучил. Главный герой, писатель, достиг всего и утопился. Хотел много знать и стать знаменитым. И еще жениться на глупенькой барышне. Я никогда не хотел жениться, борьба с тобой поглотила все силы и подорвала здоровье. Я устал. Помоги мне, дотащи до моря, хочу утопиться, чтобы никогда больше тебя не видеть.
─ Ну, ну, не падай духом, мы с тобой неплохо жили, были свободными, говорили, что думали, согласись, что нам с тобой повезло. Наступили другие времена, свобода уже не ценится, так как ценилась в наше время.
Скорая увезла Ницше, а Сократ с собаками направился в сторону недостроя, за ними, поджав хвост, трусил Антихрист.