В тот день, когда была объявлена мобилизация, горгаз повесил у подъездов объявление: завтра проверка газового оборудования в квартирах.
Мы имеем якобы право им не открывать, но винт от газовой трубы на их стороне.
Пункт об отключении морально унижает человеческое достоинство. Но пока есть какая - никакая жилплощадь, есть и опасность посягательства на нее. Оно бы без имущества и благороднее и спокойнее, но как-то боязно.
Они пришли утром. Первым высокий, плотный, хорошо одетый мужчина с военной выправкой. Точь-в-точь с плаката "Не болтай!" в мужском варианте. С ним еще двое, проще одетых, похожих на тех, что приходили раньше.
Мужчине не понравилась старая плита, давно пора выбросить. Это он мне, старой, вся кровь вскипела от раздражения, ─ меня что, тоже выбрасывать?
Я вступаю в научные пререкания, мол, гипотетически могла с вождем всех времен и народов, вот как с вами, даже ближе, как Мамлакат Мамаева, на его руках сидеть,─ знаменитое фото на всю страну, да что там, на весь мир.
Блуждающий взгляд поверх моей головы теплеет, мужчина тычет пальцем в сопровождающее лицо и говорит: "Чего стоишь, проверяй!"
Тот засуетился, достал приборчик с трубкой, поводил над плитой, с перепугу руки трясутся, будто получил повестку от военкомата, и они удалились.
Надо же такому случиться, снова объявление: проверка газа 13 декабря. Я не суеверная, но поняла по-своему: по мою душу. Перекроют газ, голодная смерть.
Пришли двое, немолодые, пахнут кислятиной, от вчерашнего пива. Извиняясь и стесняясь, прошли на кухню. Один проверил стыки трубы, а второй записал в журнал мой адрес и фамилию и дал расписаться.
Мы раскланялись. Спасибо - спасибочки, родненькие мои, плохонькие с виду, похмельные, на все руки умелые из моего детства и юности, как сейчас помню.
Радуюсь, и слезы чуть не капают от ностальгических чувств.