Аннотация: ...и словно насмехаясь над творящимся вокруг безумием, до рези в глазах сверкали на солнце их белоснежные, едва заметно отливающие лазурью, крылья...
Я оказался среди тех, кому повезло выжить. Или не повезло. Зависит от того, с какой стороны на это посмотреть. Наш город был первым. И мы до последнего не верили в то, что это произойдет, но все же готовились к войне, запасаясь боеприпасами и строя баррикады посреди улиц-улочек-переулков-площадей. Большинство посмеивалось над наивностью захватчиков - с мечами, как бы внушительно они не выглядели, против автоматов, гранат, огнеметов и взрывчатки. Их представителю откровенно предложили не лезть на рожон и отказаться от идеи захвата города. В ответ он только пожал плечами: "Вы предупреждены. Вам дано время покинуть город". Никто и не подумал оставить город после его ухода. Даже детей и женщин не стали эвакуировать.
А потом было поздно.
Точно в объявленное время они вошли в город идеальным строем - ровными рядами шагая в ногу как один. Мечи сверкали на солнце. Такому шествию бы позавидовал любой военный парад.
Хватило первых, почему-то робких, словно неуверенных в победе выстрелов, чтобы убедиться в том, что они смертны. За первым залпом последовал второй, третий. А потом все звуки слились в сплошной фон стрекота автоматов, взрывов и криков. Но их строй не распадался. Место каждого упавшего сразу же занимал другой, с таким же нелепым, пусть и страшным на первый взгляд, огненным мечом. Они упрямо двигались вперед. Шагая по трупам своих, топча сапогами их тела, пачкая кровью небесно-лазурные мундиры. Вот это пугало по-настоящему. И словно насмехаясь над творящимся вокруг безумием, до рези в глазах сверкали на солнце их белоснежные, едва заметно отливающие лазурью, крылья.
Патроны заканчивались. Реже стали звучать автоматные очереди. Стрельба стала более прицельной. Кольцо неумолимо сужалось, оставляя нам только главную площадь города для обороны. О том, что случилось с теми, кто не успел отойти с последним отрядом, думать было некогда. А связь перестала работать, как только они вошли в город.
На все три дороги, ведущие к площади смотреть было страшно. Даже после пяти часов боя, за которые мы практически сдали город, их строй не потерял своей картинности. Ровные шеренги абсолютно одинаковых, словно только что сошедших с конвейера игрушечных солдатиков, которым кто-то по нелепой случайности приклеил крылышки, изначально вызывали оторопь. А уж теперь, когда дорога под их ногами и за их спинами стала кровавым месивом, и подавно.
Нескольким запаниковавшим и попытавшимся дезертировать (интересно, только куда из окружения? На мечи?) без лишних разговоров перерезали глотки, приберегая оставшиеся патроны для врага. Трупы оставили на баррикадах. В назидание. Я так и не понял, кому? Нас почти не осталось.
Последний патрон достиг цели, и тишина, кажущаяся гробовой после канонады, обрушилась снежной лавиной. Крохотная горстка людей, оставшаяся от немалой армии, сгрудилась у скульптуры в центе площади, отбросив бесполезные теперь автоматы и выставив перед собой последнее оставшееся у нас оружие - ножи.
Круг замкнулся.
Они подходили медленно и бесшумно. Незаметно обтекая последние баррикады, едва замечая препятствия. Не дойдя нескольких шагов до нас, строй замер, ощетинившись мечами. Время шло. Никто не двигался. Мы не решались нападать, гадая, чего же они ждут?
Он шел в том же белоснежном костюме, в котором приходил перед началом войны. В щегольски белых туфлях по кровавым останкам. Безоружный. Спокойный. Безмятежно улыбающийся. Только его крылья портили впечатление своей серостью. Остатки его армии посторонились, давая ему пройти. Я только сейчас заметил, что их не намного больше чем нас осталось.
Как только он остановился, кто-то из наших молниеносно достал пистолет и выстрелил. Он даже не дрогнул, не отступил, когда один из его солдат, сделал шаг вперед и сразу же упал. Серокрылый безмятежно посмотрел на ярко-алое пятно, расплывающееся по лазури мундира упавшего солдата. "Вы можете идти, - обронил он. - Территория и границы оставленной для вас резервации вам известны". Ни кто не двинулся с места. "Остальным городам будет предъявлен такой же ультиматум. Вы можете сообщить им, что сопротивление бесполезно".
Кто-то попытался пустить в ход нож, но сразу же напоролся на меч. Теперь уж наверняка всем стало ясно, что патронов ни у кого не осталось, а ножи бесполезны. Люди начали медленно отступать. Спиной вперед, рискуя напороться на мечи. Строй безропотно расступился, давая нам проход, но мне не хотелось так просто уходить, даже не сказав ничего напоследок. "Твоих, - я запнулся, чуть не сказав людей, - солдат погибло гораздо больше, чем наших. Если мы будем сопротивляться, то когда последний из них погибнет, нас останется еще много. Кто тогда будет для тебя сражаться?"
Он пожал плечами точно так же, как в тот день, когда впервые пришел к нам: "Новая армия. Я сделаю их столько, сколько будет нужно, чтобы заставить вас очистить нужную мне территорию и отправиться в резервацию, - он на секунду задумался, - или уничтожить вас полностью. Мои ресурсы не ограничены".
Пока площадь не скрылась из виду, я несколько раз оглядывался: он стоял там, провожая нас своим спокойным безмятежным взглядом. Его взгляд стал тем, что до сих пор преследует меня в кошмарах. Кем надо быть, чтобы вот так, без злости и ненависти, ни на секунду не задумываясь, с безмятежной улыбкой убивать врагов и принимать как должное смерть своих солдат?