Первый и последний драматический успех Антона Павловича Чехова, сочетающий в себе противопоставленные элементы драмы, фарса и пародии есть своеобразный реквием по прошлому классической литературы. "Вишнёвый сад" - тот небольшой равнинный участок, отделяющий Золотой век Пушкина, Гоголя, Достоевского и Чехова от пропасти настоящего, дно которой окутано туманной дымкой. Человек, стоящий на краю этого обрыва видит перед собой три хронологических отрезка, представленных во всех форматах времени.
Прошлое - сад в цвету. Заколоченное поместье - безмолвное, в котором будто кто-то забыт и лишь печальный звук лопающейся струны, смешанный с далеким стуком топора нарушает идиллию гробовой тишины. Стремительно мчащееся мимо настоящее, гонимое страстным желанием вступления в новую эпоху. И, наконец, будущее, сокрытое непроглядной пеленой, смотреть сквозь которую может лишь один человек, наделенный новаторской проницательностью. Антон Павлович Чехов - писатель - ясновидящий.
Будущее - условный герой произведения, обнажающий абстракт мыли персонажей, готовых пренебречь любым реальным поступком. Настоящее чеховского героя никогда не ознаменуется действием при наличии возможности посвятить себя рассуждениям об образном "потом", которое наступит завтра, через месяц или десять лет. Комичный нюанс заключен в том, что эта возможность будет всегда - даже под страхом смерти или лишений выбор будет сделан в пользу бездействия. Все это создает благоприятную почву для "справедливого произвола" автора - Чехов прощает беспечность лишь романтикам - для них он готовит место в будущем, открывает дверь в "потом", где завтра, через месяц или десять лет зацветут новые вишнёвые сады. Представителям остальных временных отрезков места на сцене не остается. Речь идет не о театральной сцене - о России, находящейся на пороге нового времени.
Невероятно противоречивы образы "Вишневого сада", стремящиеся к мечте, но не имеющие внутреннего стержня. Отпуская персонажей, автор отказывается от предсказаний и возвращает слово истории - временно потерянное право вершения судеб вновь оказывается в руках у истинной владычицы. Чехов уходит, отказывается от материализма, обреченного в плоть, тем самым окончательно сделав выбор в пользу творчества. Золотой век русской литературы покоится вместе с ним - на краю все того же обрыва, почему-то источающего запах цветущей вишни.