На четырёх ножках стояла табуретка. Сверху на ней сидела кошка и лизала лапу. Кошкин хвост легонько подрагивал от нетерпения - кошка ждала мышь.
А мышь тем временем лежала у себя в норе и из последних сил никуда не торопилась.
*Чтоб тебя разорвало, грымза мохнатая, - ругалась про себя мышь. - Вот, думаешь, я сейчас всё брошу и побегу за сыром? Ну уж нет, у меня дела поважней найдутся*. - И мышь обвела голодным взглядом свою нору, в поисках чем бы заняться.
А нора у неё была шикарная. Там выстроились рядком три игрушечных кресла (украденных у куклы Машки, покуда та ездила в командировку на шкаф). На стенке висела табличка с надписью "Жизнь - прекрасна!". Это был мышиный девиз, который она не уставала повторять и к месту, и не к месту.
В уголке стоял крохотный телевизор с погнутой антенной. На пластмассовом экране его был нарисован полуголый волосатый мужик с микрофоном. Посреди норы лежал человеческий тапок, в котором мышь хранила продовольственные запасы. Тапок был очень вместительным. Однажды в него удалось запихать целых пять сосисок, которые мышь не поленилась притащить в нору. Случилось это в тот счастливый день, когда кошка временно утратила способность передвигаться, потому что на неё случайно сел дядя Вова.
Сейчас, однако, тапок был ужасающе пуст, настолько пуст, что пуще некуда.
- Эхх, - сказала мышь, села в кресло и уставилась на свой телевизор. - Ну, что у нас сегодня идёт? Опять Киркоров? А по второй программе? - И мышь надавила хвостом на канцелярскую кнопку, воткнутую остриём в стену. - И тут Киркоров. Ладно, попробуем НТВ. - Но сколько мышь ни нажимала на кнопку, изображение мужика на экране не пропадало.
- Вот ведь дурацкое занятие, смотреть телевизор. И что только люди в нём находят?
Мышь осторожно высунула нос из норы. Кошка, недвижная словно изваяние, по-прежнему находилась на своём посту. В зелёных глазах её блестел голод. Мышь отступила назад. В животе у неё заурчало. На всякий случай она ещё раз обшарила тапок, но там было хоть шаром покати.
- Определённо, мне требуется гуманитарная помощь, - посетовала мышь. - О чём только думает Буш? Я ж подохну тут от истощения.
*Кто спит - тот обедает*, - пришла ей на память старая пословица. Мышь вытянулась на полу, положила хвост под голову и невероятным усилием воли заснула.
Минуты через три ей приснилась кошка. Мышь проснулась в холодном поту и, отплёвываясь, повернулась на другой бок. Немедленно ей приснился круглый сыр.
- Нет, так дело не пойдёт, - рассвирепела мышь, окончательно просыпаясь. - Надо что-то придумать!
И она забегала по своей комнатке, бешено вращая хвостом.
- Вот что! Мы пойдём на военную хитрость! - торжественно провозгласила она наконец. (Когда-то ей довелось сгрызть толстую книгу про Наполеона, и с тех пор мышь считала себя великим стратегом.) Она извлекла из-за кресла картонный конус, служивший некогда вигвамом игрушечному индейцу по имени Ястребиный Хобот. На верху конуса имелась маленькая дырочка, сквозь которую индеец любил курить трубку мира. Но после того, как с индейца неудачно сняла скальп соседская Леночка, тому пришлось переквалифицироваться во Всадника-Без-Головы. Мышь тогда рассудила, что за неимением головы, Всаднику будет несколько проблематично разыскать у себя подходящий орган для курения трубки. И затащила конус в свою нору, объяснив бывшему индейцу, что пора избавляться от вредных привычек. Потому в последние месяцы конус использовался мышью как ночной колпак.
Но теперь другое было у неё на уме. Зажав конус в зубах, она подобралась к выходу из норы. Кошка, не шелохнувшись, глядела на неё в упор, прищурив один глаз.
*Хе, милая, - усмехнулась про себя мышь, приставив конус дырочкой к носу. - Сейчас тебя отсюда как ветром сдует*.
- Гав-гав, - сказала мышь внятно, угрожающим тоном. И конус, словно рупор, настолько усилил её голос, что сама она чуть не оглохла.
Кошка моргнула глазом от неожиданности. *Тушканчик, верно, совсем тронулся от страха*, - подумала она, но ничего не сказала.
- Гав-гав-гав! - надрывалась мышь. - Ррррр!!!
*А может он бешеный? - лениво размышляла кошка. - Эдак и заразиться недолго. Надо будет сполоснуть его перед употреблением*.
- Ну и наглые кошки пошли, - выругалась мышь, перестав лаять. - Бульдога не боятся.
Она отнесла рупор на место, взобралась на кресло и приготовилась умереть с голоду. Тем временем кошка спрыгнула со своей табуретки и вплотную приблизилась к норе.
"Что утешает меня в сей скорбный час, так это сознание до конца исполненного долга, - думала мышь, надуваясь от гордости. - Последние силы покидают меня, но всё же не сдалась я на милость коварного хищника. Не суждено тому отведать ни грамма моего бренного тела. Пусть я погибну, но всё-таки жизнь моя была прекрасна..."
Тут кошка перешла в атаку. Лихо повалившись набок, она просунула переднюю лапу в мышиные апартаменты и принялась водить ею туда-сюда, стремясь нащупать в темноте норы дрожащий серый комочек. Острые когти царапнули по стенке, выдрав канцелярскую кнопку. Опрокинулся телевизор.
Мышь сама не заметила как очутилась под креслом. От ужаса она даже забыла про голод.
- О Всемогущий Крыс! - взмолилась она. - Чем провинилась я перед Тобой? За что Ты так караешь меня?!
"Вот глупышка, - с сочувствием подумала кошка. - Полагаться на дурацкие суеверия, это в наш-то век прогресса? Ведь давно доказано наукой - крыс не бывает. Последнюю я съела в апреле, а других статистикой не зафиксировано".
- Что ж, Тушканчик, - сказала кошка вслух, медовым голосом, - вот и пришёл твой час. Славно мы поиграли, да пора и честь знать...
"Бежать!!! - сверкнула мысль в маленькой мышиной головке. - Сию же минуту! Скорей!!" - И несчастная стремглав вылетела из норы. Споткнулась обо что-то мягкое и мохнатое, и бросилась вперёд, подальше, даже не сообразив, что это было кошачье брюхо. ("Набросали тут всякого барахла с волосами, - по инерции сварливо подумала мышь, - проходу не дают.")
- Стой! - взметнулась кошка, чувствуя как добыча пронеслась мимо, оцарапав её собственное голодное брюхо.
Хищница извернулась, дугой выгнула спину и совершила великолепнейший скачок, вытянув лапы вслед ускользающему обеду. И настигла мышь - у самого порога комнаты. Писк, хруст, конец!
***
- Ну, - неспеша размышляла сытая кошка позже, вечером. - Кто ещё станет утверждать, что жизнь прекрасна?